Мафия 019: Запись

[Звездочет 2 589]

ПРОЛОГ

Ночь. Майами выгодно отличался от многих городов – здесь в позднюю пору, когда все среднестатистическое население уже спит, только начинала кипеть жизнь. Никого здесь не удивить, просыпаясь на закате, и поэтому прятаться и соблюдать Маскарад гораздо проще. Идеальная, хоть и с трудом отвоеванная территория.

Генри обернулся в сторону Майами-Бич. Ночные огни освещали город не хуже солнца и манили спектром самых ярких цветов. Сейчас около полуночи, совсем недавно открылись различные увеселительные заведения, люди ужинают в ресторанах, занимаются сексом в борделях, пьют и танцуют в ночных клубах, изредка приправляя свое и без того разгоряченное состояние наркотиками. Они приезжают сюда, чтобы прожить несколько умопомрачительных и ярких дней, подобно мотылькам, летящим на огонь. И, как и бабочки, встречают свою смерть. Но это маловажно, на место умерших всегда прибывает свежая кровь. Еще один плюс курортного города.

Генри облизал ссохшиеся губы. Он был голоден, и это частично затмевало его разум, но времени на охоту почти не оставалось. Он получил приказ князя, хотя нет, скорее просьбу. Но к любому прошению своего сира мужчина относился более чем серьезно. Казалось бы, живым трупам должно быть наплевать на весь окружающий мир – падшим можно вернуть крылья, но, промокнув в крови однажды, они навсегда теряют свою белизну. И все же, Генри принял бы окончательную смерть, только ради того, чтобы выполнить желание своего сира. Мужчина плохо помнил свою предыдущую жизнь и считал Становление наивысшим даром, который только возможно было обрести.

Вампир проверил, чтобы револьвер легко вынимался из кармана брюк, и поправил отворот куртки. Эта зима выдалась холодной даже в Майами. Нет, ему было плевать как на низкие, так и на высокие температуры, просто это еще один элемент соблюдения Маскарада. Да и кол удобно прятать в рукаве, а он является идеальным оружием не убийства, но захвата.

Тедд Роуш. Клан Тореадор. Виновен в создании потомства без разрешения князя, за что и он, и его дитя будут уничтожены. Таков приказ и Генри его выполнит. Князь не указал местонахождения цели, но для вампира, принадлежащего к клану Тремер и кое-что смыслящего в ужасной магии крови – Тауматургии – это не являлось проблемой.

И сейчас Генри направлялся в сторону убежища Роуша, предвкушая поединок. Мысленно вампир возвращался к временам войны за город, которая происходила всего лишь шесть лет назад.

Раньше Майами был совершенно другим. Здесь правил Шабаш и его порядки, город был погружен в невообразимый хаос, а столь драгоценная человеческая кровь текла рекой. Всю вампирскую суть составляют пороки, но эти ублюдки творили такие вещи, что не всякому демону в голову взбредут. Майами находился на грани раскрытия Маскарада, что грозило тотальным уничтожением - как вампиров, так и мирного человеческого населения. Но все изменилось с приходом в город Близнецов.

Почти что легендарные рыжеволосые ведьмы-близнецы, которым глупо было бы не принять Становление и не вступить в ряды клана Тремер. Точный их возраст мало кто знал, но по слухам Близнецам перевалило за восьмое столетие. Клан колдунов всегда отличался таинственностью, и они не были исключением – на протяжении почти что четырехсот лет про ведьм ничего не было слышно, пока они не привели своих последователей в Майами и не возглавили Камарилью в войне.

Близнецы Аша и Ора провели сложнейшие тауматургические ритуалы (в ходе которых даже погибло несколько молодых тремеров) и окружили город барьером. В результате все верхи Шабаша оказались в ловушке и были перебиты. Без лидеров же вампиры Шабаша разбежались, подобно шакалам.

Майами вернулся под власть Камарильи, а князем города стали Близнецы. Это было некой сенсацией в вампирском обществе, ведь Тремер – клан, который очень далек от доверия. Но Близнецы были строги в своих требованиях: клан Тремер завоевал эту территорию – ему на ней и править. Как результат, старейшины Камарильи вынуждены были признать их господство в Майами, но в свою очередь лишили этот домен поддержки извне.

Почувствовав чье-то присутствие, Генри резко обернулся, держа руку на револьвере. Но когда увидел двух рослых вооруженных мужчин, расслабился. Он знал их, чистильщиков из клана Бруха. Видимо, совет примогена все-таки надавил на Близнецов, и они отправили на помощь Генри специалистов. Вампир усмехнулся. Что ж, пусть будет так.

Странное убежище для себя выбрал Роуш – тореадоры любят комфорт и редко селятся в небогатых кварталах. Зайдя в здание и поднявшись на третий этаж, вампиры…просто позвонили в дверь. Безусловно, выбивание – это эффектно и зрелищно, но уж больно шумно. Зачем лишний раз беспокоить смертных?

Послышался хохот, и Генри на мгновение замер, увидев выглянувшую на площадку особу.

«Ну и сволочь же ты, Роуш, она же еще совсем ребенок!»

Девочке не могло быть больше четырнадцати лет. Но это не отменяло того факта, что она была прекрасна: пышные светлые волосы опускались на ее вполне сформировавшуюся грудь, выглядывавшую из распахнутой рубашки, короткая юбка открывала миру длинные стройные ножки…Но представший перед глазами распутный образ портили глаза – огромные, голубые, невинные… Куколка, маленькая миниатюрная женщина, у которой уже не будет возможности вырасти и потерять этот контраст – у Роуша определенно был вкус. На то он и тореадор.

Глядя девчонке в глаза, Генри сделал выпад, намереваясь вонзить кол в её сердце, но промахнулся. Непонятно откуда появившийся Тедд с силой оттолкнул свою «дочь» и практически в упор сделал несколько выстрелов в незванного гостя. Он был готов к нападению.

Даже вампир не в состоянии безболезненно выдержать такое ранение. Генри упал, выронив из руки кол. Но Тедд не ожидал встретить еще двух противников, укрывшихся до этого на площадке. Бруха справились великолепно – резкими, очерченными движениями они заломили Роуша и воткнули кол ему в грудь. Единственное, что он успел сделать, это крикнуть шокированной происходящим девчонке, чтобы убегала.

Встрепенувшись, куколка прошмыгнула в сторону окна, показывая невиданную для новообращенной ловкость. Ей, возможно, удалось бы сбежать, если б не Генри. Все еще лежа на полу, он пробормотал заклинание, и обездвиженная девочка рухнула навзничь. Ну, а бруха доделали свое дело. Задание было выполнено.

Пока чистильщики выносили двух обездвиженных вампиров, Генри оглянулся в сторону другой двери на площадке. Она была чуть приоткрыта, и вампир различил сквозь щель блеск чьего-то глаза. Кинувшись, он засунул пальцы в отверстие, не давая двери захлопнуться.

Бруха с удивлением посмотрели на него, задавая немой вопрос.

- Идите, - Генри схватился покрепче, - Отнесите их в «Butterfly», а я скоро прибуду…

Рванув на себя двери, вампир сразу же зажал рукой рот стоящей за ними женщине, приглушив ее испуганный крик. Она была уже достаточно зрелой и малопривлекательной, но разве это важно? Главное, что ее кровь пахла великолепно – Генри не рассчитал силы и случайно разбил ей губу. Жажда становилась совсем невыносимой, и вампир с трудом сдерживал своего внутреннего зверя. Нарочито медленно, глядя прямо в испуганные глаза женщины, он приблизился, слизнул струйку крови, текущую из уголка ее рта, и с мыслью, что любопытство – не самый страшный порок, но, безусловно, один из самых опасных, вгрызся в шею своей жертвы. Блаженство, которое мужчина испытывал, чувствуя поток горячей соленой крови, трудно было описать, но он знал, что женщина испытывает не меньший экстаз от их смертельного соития. Время потеряло свое значение, невозможно было определить, сколько длился миг (или вечность?) этого наслаждения. Генри ощущал, как жизнь потихоньку покидает тело его жертвы, и перед ним снова встал вопрос: убивать или нет?

А, к черту, всего лишь еще один мотылек…

- Мы – вампиры, Дети Ночи, чудовища, которыми матери пугали непослушных чад... когда-то. Потому что сейчас все иначе. В век новейших технологий и гениальных открытий мы можем гордо величать себя – «Реликт». Не потому что нас мало, с каждым годом количество Сородичей растет, а потому, что смертные не воспринимают нас всерьез. С экранов телевизоров и страниц второсортных книжек сходят целые вампирские эпопеи, полные пафоса и гламура, и совершенно несоответствующие истине. Так и должно быть. Нам только на руку, то, что смертные забыли о ночной угрозе, забыли об осторожности. Но, я думаю, не стоит объяснять, что произойдет, если люди узнают правду? К нам не придет разъяренная толпа вооруженных факелами и святой водой крестьян, а придут охотники. Профессиональные охотники, знающие способы, которыми нас можно истребить. И вооружать их будет уже не Инквизиция, а человеческие правительства. Масштабы войны понятны, их не нужно озвучивать. Поэтому так важно следовать нашим заповедям.

Генри осмотрел присутствующих в зале. На самом деле его речь была лишь вступлением, здесь не было никого, кто не понимал бы этой угрозы.

На третьем этаже клуба «Butterfly», резиденции и жилища князя Майами, традиционно происходили все собрания. Дебаты, совещания, казни…

Присутствующие в зале вампиры устало наблюдали за действием, явно недовольные тем, что их в очередной раз оторвали от дел. Примоген – пятеро представителей каждого клана (шестым был сам Генри), чистильщики, а так же не имеющие официальной должности, но без сомненья важные для домена особы, не испытывали никакого интереса к казни. Им это уже давно не в новинку.

Князь восседал на огромном, оббитом пурпурным бархатом, немного смахивающем на трон двойном кресле из красного дерева. Близнецы держались за руки и немигающими взглядами смотрели в пустоту. Их сверхъестественная неподвижность вызывала ассоциации со скульптурами – рядом с древними вампирами даже Сородичи порой чувствовали себя неуютно.

- Поэтому мы должны чтить и соблюдать Шесть Традиций, - тремер продолжил, обернувшись в сторону приговоренных, - Тедд Роуш, ты нарушил сразу несколько из них. Ты посмел создать потомство, хотя сам по сути все еще ребенок. Оставить это преступление безнаказанным – значит возвести его в ранг дозволенного. Ты не понимаешь, чем нам грозит перенаселение – нашим детям тоже нужно питаться, а ведь каждая новая смерть обыкновенного человека приближает нас к раскрытию Маскарада. Сегодня, Тедд, ты и твоя дочь умрете, на этот раз – окончательно.

Вампир достал из висящих на поясе ножен клеймор – оружие как нельзя лучше подходящее для демонстративного убийства. Медленными шагами Генри приблизился к стоящему на коленях и связанному Тедду. В отличие от рыдающей напуганной куколки, он держался с достоинством – этого у Роуша было не отнять.

Громкий крик маленькой вампирши разнесся по залу, а тело Роуша сгорело раньше, чем его голова коснулась пола. Вот так, Дети Ночи не способны оставить после себя даже останков, над которыми можно было бы скорбеть. Генри развернулся к девчонке и посмотрел в ее огромные, мокрые от слез глаза.

«Она еще не утратила возможности плакать. Какой же ты ублюдок, Роуш», - подумал мужчина, занося оружие для удара…

- Нет.

Голос, по твердости и холодности подобный стали, разрезал тишину, царящую в зале. Даже куколка перестала рыдать. Все вампиры, включая Генри, удивленно обернулись в сторону близнецов. Аша и Ора больше не восседали на своих креслах, а плавно приближались, не размыкая рук. Они говорили по очереди, но как единое существо, резкими, четкими фразами. Из-за этой манеры общения, ведьмы почти всегда молчали, предоставляя право произносить речи на собраниях своим последователям.

- Разве дитя виновно в грехах своего отца?

- Заслужило ли оно смерти?

- За что оно умрет?

- За ошибку своего сира?

- Сколько еще будет смертей?

- Довольно!

Аша и Ора, по-прежнему действуя со сверхъестественной согласованностью, вырвали из рук вампира клеймор и резким движением разрубили путы девочки.

- Это дитя будет жить.

- Оно будет первым.

- Из многих.

- Мы объявляем паломничество.

- Каждый оставшийся в одиночестве птенец сможет найти здесь свое пристанище.

- Мы не будем убивать, мы будем учить.

- Они – наше будущее, наша кровь.

- Майами и его князь примет любого заблудившегося.

- И даст толчок новой эпохе.

ОПИСАНИЯ КЛАНОВ

БРУХА

Клан Бруха имеет древнюю, но несчастливую историю. Когда-то его представители были учеными, хранителями знаний, считается, что основатель клана изобрел письменность. Однако из стремления к свободе, которое как нельзя лучше характеризует вампиров этого клана, Бруха убили своего основателя и были изгнаны. В наше время Бруха стали больше похожи на банду, чем на клан: бунтари, преступники, террористы, неформалы – вот кто становится Бруха. Их объединяет только презрение к любым социальным институтам, не важно, человеческим или вампирским.

Члены клана – самые страстные и свирепые из Сородичей, они даже склонны к фанатизму. Некоторые из них носятся с утопическими идеями создания общества, в котором вампиры и смертные смогут сосуществовать, не опасаясь друг друга, и в котором все будут иметь равные права и неограниченную свободу. Только представляют себе такое общество все эти Бруха по-разному.

Из-за своей разобщенности Бруха не имеют серьезного веса в Камарилье, часто переходят на сторону мятежников, обращаясь против ненавистных им старейшин. Опасаясь непочтительного поведения и бунтарства, прочие кланы считают, что Бруха не место в Камарилье. Тем не менее, представители этого клана остаются лучшими бойцами среди вампиров, хотя часто забывают про самосохранение из-за своей вспыльчивости.

МАЛКАВИАН

На первый взгляд клан Малкавиан похож не на клан, а на беспорядочное сборище представителей всех рас, слоев общества и возрастов. Но все же, у всех Малкавиан есть одна общая отличительная черта – безумие. Вампиры этого клана либо уже сумасшедшие, либо сходят с ума в момент Становления, и неизвестно, что является тому причиной – сами претенденты или кровь Малкава. Безумие Малкавиан может принимать самые различные формы – от маниакального стремления к убийствам до параноидальной осторожности. Некоторые вампиры из этого клана внешне могут казаться совершенно нормальными, но это значит, что их безумие приняло более скрытую, а потому гораздо более опасную форму.

Малкавианы – истинные порождения хаоса, прочие вампиры нередко считают их клоунами и шутниками. Клан известен своим деструктивным поведением и нигилизмом, образ действий его членов непредсказуем. Они обожают подшучивать над окружающими, но их понятие о юморе может быть самым разным - от безобидной шутки до кошмара со смертельным исходом.

Малкавианы редко вмешиваются в политические дрязги, предпочитая жить на периферии общества Сородичей, и это чувство взаимно, «нормальные» вампирские кланы не слишком любят общаться с представителями этого клана.

Безумие порождает мудрость, а мудрость порождает силу. Сумасшествие Малкавианов является не только их проклятием, но и благословением, которое одаривает их потрясающей проницательностью. Однако безумие накладывает свой отпечаток, и Малкавианы иногда испытывают сложности в разговорах – собеседники могут их просто не понимать.

Для желающих поиграть Малкавианином

НОСФЕРАТУ

Детей Каина называют "проклятыми", но никто из вампиров не достоин этого эпитета больше, чем омерзительный клан Носферату. В то время как другие вампиры выглядят подобно людям, и могут находиться в обществе смертных, тела и лица Носферату изуродованы проклятьем вампиризма. Носферату скорее похожи не на людей, а на чудовищ - длинные остроконечные уши, туго обтянутый кожей череп, чересчур вытянутое лицо, покрытое отвратительными бородавками и жилами - это еще не самые отвратительные проявления их внешности.

Носферату стараются выбирать кандидатов на Становление среди изгоев общества: бездомных, нищих, психически больных. Они обращают в вампиров обычно лишь тех смертных, которые каким-либо образом уже покалечены - физически, душевно, психически или интеллектуально. Они считают Становление слишком ужасным, чтобы его получали полноценные члены человеческого общества. Носферату надеются дать человеку второй шанс в жизни, превратив его в вампира. Удивительно, но часто им это удается.

Несмотря на свое проклятие, Носферату превосходно выживают. За отвратительной внешностью скрывается практичность, необычайно острый ум и психическая уравновешенность. Мало кто из людей и вампиров так хорошо знают неприглядные и темные закоулки городов, как они. Носферату превратили свое умение скрываться и тайком собирать информацию в своего рода искусство, благодаря которому они всегда в курсе последних событий. В дополнение к этому тысячелетия гонений воспитали тесные узы между этими чудовищами. Носферату избегают пустых споров и вражды друг с другом, обычных в других кланах, и предпочитают работать сообща. Если вы задели одного из них, значит, вы задели их всех, и вас ожидают большие проблемы.

Носферату очень редко общаются с другими вампирами, но они владеют на удивление полной информацией о том, что происходит в городе. Даже князья порой пользуются услугами Носферату для сбора информации о других старейшинах города и о возможных заговорах. Любой, кто нуждается в информации о городе или о его бессмертных жителях, должен просто поговорить с ними.

ТОРЕАДОР

Только одно можно неоспоримо сказать об этом клане: его члены имеют чрезвычайно развитое чувство прекрасного. Как и все истинные художники, Тореадоры ищут смысл жизни, но боятся, что эта жизнь в итоге может оказаться бессмысленной. Извечный поиск правды привел их к мысли, что задача Тореадоров - защищать человеческий гений. Они специально выискивают тех, кто - на их взгляд - являются очень талантливыми, и преподносят им дар бессмертия. С этим даром гений избежит неизбежного процесса старения и самой смерти.

Тореадоры искренне любят силу и страсть смертных и никогда не перестанут восхищаться их произведениями. Они - самый образованный и культурный клан. Тореадоры разделяют любовь Вентру к высшему обществу и для них не утомительно постоянно вращаться в нем. Они считают, что их роль - пленять и очаровывать других своими остроумными речами, элегантной внешностью и просто блеском своего существования. Члены этого клана известны своим гедонизмом, но это лишь поверхностное восприятие их истинной сути. Они - гордые и даже высокомерные каиниты, очень раздражительные и впечатлительные.

Физическая красота – один из первичных критериев, по которому Тореадоры дают Становление смертным. Большинство Тореадоров необычайно красивы, или, по крайней мере, привлекательны. Тореадор не имеют равных среди Сородичей в умении одеваться по последней моде смертных.

Члены клана часто и охотно встречаются, но их встречи напоминают скорее светские беседы, а не заседания руководящего совета. При очень большой необходимости они объединяются и развивают обескураживающую активность. Однако, как правило Тореадоры слишком апатичны, чтобы реально претендовать на власть.

ТРЕМЕР

Клан Тремер - один из самых молодых вампирских кланов. Никто достоверно не знает, откуда и как они появились, что породило множество слухов и предположений. Известно лишь, что Тремер - не Дети Каина, а самостоятельно обратившиеся в вампиров смертные. Согласно одной из версий, Тремер – бывшие колдуны и алхимики, достигшие таких высот в черной магии, что смогли стать бессмертными и обрести способности вампиров. Согласно другой, не менее популярной версии, основателем клана был некий колдун - Тремер, который захватил в плен одного из Проклятых и, используя черную магию, высосал его сущность, превратившись благодаря этому в сильного вампира, который и поделился своим Проклятием с другими магами.

Так или иначе, остальные кланы не доверяют Тремер и недолюбливают их, в том числе и за то, что они ревностно охраняют свои тайны и секреты мастерства, не посвящая в них посторонних. Замкнутости Тремер способствует и жесткая дисциплина внутри клана. Молодой Тремер должен пройти множество испытаний, прежде чем стать полноценным членом клана, а став им, должен беспрекословно выполнять приказы старейшин.

Тремер немногочисленны и находятся в постоянном напряжении, ибо многие вампиры предпочли бы, чтобы этого клана не было вообще. Тем не менее, клан Тремер занял высокое положение в Камарилье благодаря действиями в борьбе с Инквизицией в Средние века и помощи в поддержании Маскарада. Тогда Тремер доказали, что они опасные враги и могущественные союзники.

Тремер практикуют мощную уникальную магию, основанную на крови, – Тауматургию. Члены этого клана умны и проницательны, обладают всеми качествами лидеров, но время, потраченное на изучение магии, плохо отразилось на их физической форме – они посредственные бойцы.

ВЕНТРУ

Элегантные, аристократичные, царственные Вентру - правители Камарильи. Этот клан является основой Камарильи, и – как сам утверждает – ее основателем. Традиционно большинство князей происходят из клана Вентру, и такое положение вещей воспринимается как естественное.

Старомодные и консервативные Вентру образованы и аристократичны. Хороший вкус и стиль они ценят больше всего на свете и основательно работают над тем, чтобы все в их жизни выглядело подобающе. Вентру считают себя очень современным кланом и не хотят признавать, что живут прошлым. Между тем они практически никогда не отступают от своих прижизненных убеждений и привычек, очень неохотно меняя свои взгляды.

Вентру традиционно вращаются в высших кругах общества смертных. Их образованность и воспитание помогают при общении с элитой и позволяют им контролировать большинство влиятельных людей в городе. Если что-то идет не так, то другие вампиры частенько обращаются к Вентру.

В прежние времена Вентру давали Становление аристократам, богатым купцам - тем, кто обладал властью. В настоящее время новообращенные "набираются" из числа представителей респектабельных и богатых семейств, безжалостных карьеристов из крупных корпораций и политиков. Хотя Вентру вращаются в тех же социальных слоях, что и Тореадоры, они не разменивают свое существование на легкомыслие и праздность. Они с гордостью принимают привилегии руководителей и стойко несут бремя власти - так было всегда, и так всегда будет.

Представители клана Вентру часто собираются вместе, но другие вампиры саркастически называют эти встречи "Клубом Дебатов", так как там якобы много говорят, но очень мало делают. Сами же Вентру считают,что дебаты - единственный цивилизованный способ принятия разумного решения.

ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ ИГРОКОВ

• Ваш персонаж принадлежит к одному из шести кланов Камарильи.
  
• Персонаж может быть любого пола и возраста до Становления, после Становления - от нескольких недель до ста лет.
  
• По какой-то причине ваш вампир остался без своего сира, поэтому и откликнулся на призыв Близнецов. Эту причину следует указать.
  
• Несмотря на то, что это не ФРПГ, а Мафия, сеттинг игры будет максимально приближен к канонам Vampire: The Masquerade. Поэтому рекомендую ознакомиться с миром игры чуть тщательнее. Поверьте, вы не пожалеете, он очень интересен)
  
• Моя огромная личная благодарность и низкий поклон First Contact'у, художнику-оформителю этой игры. Без его неоценимой помощи и советов она бы так и не состоялась. Про лайки вообще стоит говорить?)
  

Для получения более детальной информации по миру Vampire: The Masquerade рекомендуется

этот ресурс.

Изменено 10 июля, 2014 пользователем Букса

[Arona 1 235]

Заранее приношу извинения за любые ляпы здесь и в игре. Сеттинг для меня совершенно незнакомый.

Кейт Фаррада

Клан: Вентру

Возраст на момент Становления: 26 лет

Время после Становления: 3 месяца

Лос-Анджелес. Беверли Хиллз. Три месяца назад

Приём был скучным, как и всегда. За семь лет брака Кейт изрядно надоели все эти званые ужины, на которых присутствовал цвет шоу-бизнеса. Фальшивые улыбки, заранее подготовленные комплименты, разговоры с расчётом... Из года в год одно и то же. Звёзды Голливуда, режиссёры, владельцы киностудий, их любовницы и любовники, пытающиеся протиснуться в мир, кишащий акулами... Когда-то она сама была такой, эффектной рыжеволосой, длинноногой девчонкой, приглянувшейся сорокалетнему кинопродюсеру, но сейчас... сейчас она миссис Фаррада, и никто из этих новеньких актрис и певичек не смеет посмотреть на неё косо, потому что все знают: мистер Фаррада очень любит свою жену и потакает её прихотям. Если ей кто-то не понравился, этот человек очень быстро уходил в тень.

Не то чтобы Кейт нравилось вершить судьбы, но в какой-то мере ей доставляло удовольствие тонко манипулировать мужем, перед которым готовы были стелиться многие в этом бизнесе. А учитывая их с супругом более чем двадцатилетнюю разницу в возрасте, это становилось даже забавным.

Так что сегодня, как и всегда, девицы широко ей улыбались, а мужчины отвешивали комплименты один за другим, желая произвести впечатление на жену человека, имевшего возможность вкладывать миллионы долларов в то или иное кино или творческий проект.

- Скучаете? - услышала она позади себя мягкий баритон и обернулась. Обладателем приятного голоса оказался не менее приятный внешне брюнет лет тридцати пяти, с проницательными карими глазами и тонкими губами, расплывшимися сейчас в полуулыбке.

- Не особо, - слегка улыбнулась она в ответ и снова вернула взгляд к дальнему концу зала, где её супруга обступили коллеги по бизнесу. Мужчины что-то горячо обсуждали. - Просто я не очень жалую подобные мероприятия, не люблю шумную толпу.

- Прекрасно вас понимаю, - кивнул незнакомец. - Прошу прощения, я не представился: Теодор Адлер.

- Кейт Фаррада, - кивнула она, посмотрев на мужчину. - У вас интересное имя, я раньше его не слышала. Вы актёр?

- Нет, - улыбнулся он. - Я владелец модельного агентства в Нью-Йорке. А имя мне досталось от австрийских предков.

- И что же привело вас в Лос-Анжелес и на приём к моему мужу? - интерес Кейт к новому лицу возрастал. - Здесь, в основном, собрались монстры киноиндустрии.

- Пытаюсь расширить бизнес, - расплывчато ответил Теодор. - А вообще последние годы я провожу здесь времени не меньше, чем в Нью-Йорке. Всегда питал какую-то слабость с Калифорнийскому побережью.

Кейт изучающе посмотрела на Адлера и слегка улыбнулась.

- Хотите вина? Или предпочитаете виски? - сменила она тему, не желая выпытывать у незнакомца о деталях его работы и вообще говорить о бизнесе.

- О, нет, благодарю, - отмахнулся он.

Кейт пожала плечами и отвернулась, снова уставившись пустыми глазами в зал с гостями.

Прошло несколько минут, пока она наблюдала за присутствующими, и ей даже показалось, что таинственный гость из Нью-Йорка оставил её одну, как вдруг его вкрадчивый голос раздался довольно близко к её уху.

- Вам нравится наблюдать за людьми, Кейт? Манипулировать ими?

Кейт слегка вздрогнула от неожиданности, но оборачиваться не стала и быстро взяла себя в руки.

- Оставьте психологические изыскания для ваших моделей, мистер Адлер, - отрезала она, осознавая, что выглядит сейчас не очень радушной хозяйкой. Но ей и правда очень не нравилось, когда кто-то пытался залезть ей в душу. Пусть даже этот кто-то и был сам весьма интригующим человеком.

Послышался тихий смех Теодора. К её облегчению, казалось, мужчина совсем не обиделся.

- Они не представляют для меня интереса, - пояснил он. - Их слишком просто читать, ими самими слишком просто управлять. Физическая красота - лишь половина настоящей женщины. Другое дело - вы, миссис Фаррада...

Кейт снова была вынуждена едва заметно вздрогнуть, а по её спине пробежал холодок, когда она ощутила на своей талии легкое касание его пальцев. Сделав спасительный глоток вина из бокала, она развернулась к нему и испытующе заглянула ему в глаза:

- Зачем вы здесь, мистер Адлер?

Мужчина посмотрел на неё в ответ, и от его пронизывающего взгляда ей стало не по себе. Но она нашла в себе силы не отвести глаза, и он криво улыбнулся:

- Не хотите прогуляться к фонтану? Сегодня прекрасный, теплый вечер, а здесь в зале немного душно, - как ни в чем ни бывало предложил он.

Кейт толком не понимала, зачем пошла с ним. Возможно, она была просто слишком заинтригована, а возможно, и правда хотела сбежать с нудного приема. К тому же, давно никто из знакомых её мужа не осмеливался проявлять к ней столь явные знаки внимания, а таинственность и привлекательность Адлера лишь подогревали её интерес.

Было ли в том виновато вино или теплый океанский бриз, но всего лишь через каких-то пятнадцать минут и несколько легкомысленных фраз под старым ветвистым деревом на тёмной аллее сада за особняком Фаррада, прохладные, суховатые губы Адлера встретились с её.

Это был последний вечер её прежней жизни.

Месяц назад. Нью-Йорк

- Но почему мне нельзя с тобой в Европу? - с обидой в голосе спросила Кейт и всплеснула руками.

- Я уже говорил тебе, это может быть небезопасно. Ты должна оставаться здесь, набираться сил и ждать меня.

Кейт фыркнула и отвернулась. Через несколько мгновений она услышала его приближающиеся мягкие шаги, и уже ставшие родными ладони легли на её полуобнаженные плечи.

- Всё будет хорошо, я обещаю, - тихо сказал он, пропустив сквозь пальцы локон её волос, отливавший бронзой в отблесках свечей. - Всего лишь несколько зарвавшихся отступников. Ты и соскучиться не успеешь.

Она вздохнула и повернулась к нему, положив ладони ему на грудь.

- Будь осторожен.

- Ты забываешь, сколько мне лет. Я всегда осторожен, - ухмыльнулся он.

Его не стало через неделю. Она совершенно отчетливо ощутила это. И вместе с удушающим чувством страшной потери пришло понимание, что она осталась одна, даже не научившись толком жить в новом для неё мире.

[Мангуст 1 736]

Она была спокойна, несмотря ни на что. Скорость приносила удовлетворение, и утопив педаль газа она неслась по трассе.

Из всех мест, сейчас ей хотелось быть именно в опере. Наверное, это было даже символично, ведь там началась её вторая жизнь, пусть там она и закончится.

Она повидала многое за свою жизнь. Две жизни. Помнила Моцарта и Сальери. Волшебную Флейту. Помнила восторг второго, и то, как важно это было для первого. Как это было давно. Сейчас опера изменилась до неузнаваемости, но эти перемены нравились ей.

Рано или поздно всему приходит конец, даже для таких как она. Рано или поздно… Главное знать, когда вовремя опустить занавес.

http://www.youtube.com/watch?v=Posb43Y8Ub4

Зал взорвался в овациях, вернув её из воспоминаний в реальность. Неумолимо близился момент, когда опустится и её занавес. Она чувствовала их в толпе. Слышала их мысли, их намерения, но это нисколько не пугало. Она была готова.

Всё произошло в небольшом, пустом коридоре. Их было двое. Она стояла к ним спиной и смотрела в окно. На лице была блаженная улыбка.

- Катарина Монтгомери, - раздался низкий мужской голос за спиной, - Ты нарушила Традиции, в частности нарушила Маскарад, пренебрегая законами нашего рода. Ты ослушалась Князя и прочие твои преступления перед Камарильей неискупимы по тяжести своей. Хочешь ли ты что-нибудь сказать?

- Мне не в чем оправдываться, я сделала то, что сделала, и не считаю, что это было неправильно.

- Что ж, выбора у тебя всё равно нет. Ты, Катарина Монтгомери, волею Внутреннего Круга и Юстикариев Камарильи, объявляешься Анафемой. Твоё имя будет помещено в Красный Список, и кровавая охота на тебя будет провозглашена во всех доменах. Ты и твой птенец должны умереть.

При этом её улыбка стала ещё шире.

- Я готова, но он будет жить…

Занавес.

Джейсон Ван Хорн

Клан: Тореадор

Возраст на момент становления: 27 лет

Время после становления: 2 месяца

Дикий крик вырвался из его груди. В тот момент, когда её не стало. Крик боли. Он сильнее сжал в руке медальон, в котором была её фотография.

Той, что была далеко. Вернее, ее уже не было.

Было больнее от того, что она погибла по его вине. Она ослушалась Князя, раскрыла Маскарад. Лишь чтобы быть с ним. Короткий миг. Теперь её не стало, а он всё ближе был к Майами… Но зачем ему нужна вечность? Без неё… Но такова была воля Катарины, чтобы он жил дальше, и он исполнит её волю, чего бы ему это не стоило. Ведь иначе эта жертва окажется напрасной.

Изменено 29 февраля, 2012 пользователем First Contact

[Yoki 176]

Матиас Халонен

Клан: Тореадор

Возраст на момент Становления: 26 лет

Время после Становления: 17 лет

Лапландия

Яркий свет полной луны, пробившись сквозь сплошную стену облаков, сковавших ночное небо над небольшим финским городком Рованиеми, озарил местную железнодорожную станцию. На перроне, в полном одиночестве, стоял бледный лицом молодой человек в длинном шелковом плаще и внимательно всматривался в сторону железнодорожных путей уходящих куда-то во мрак. Затем, словно предчувствуя что-то, он взволнованно начал оглядываться по сторонам. Как оказалось не напрасно. Спустя несколько секунд, в воздухе раздался пронзительный волчий вой. Зверь был где-то неподалеку. Не медля ни секунды, человек спрыгнул с перрона на рельсы и легкой поступью направился в сторону товарного поезда стоявшего неподалеку. И не успел он проделать и половины намеченного пути, как буквально почувствовал на себе чей-то тяжелый, пристальный взгляд. Резко оглянувшись, незнакомец успел разглядеть в темноте силуэт огромного волка, проскользнувшего между двумя вагонами. Человек распахнул плащ, в следующий миг в его руках сверкнуло лезвие катаны. Волк больше не прятался. Оскалившись, он медленно приближался к человеку. Глаза зверя, полные свирепой ярости, сверкали подобно двум уголькам, а из слегка приоткрытой корявой пасти, тонкими струйками на талый снег стекала слюна. - Ну же, давай, - уверенно выкрикнул незнакомец, заняв при этом боевую стойку. Зарычав, волк стремглав кинулся на человека. Словно предчувствуя все намерения зверя, незнакомец успел увернуться от атаки, занес меч над своей головой и нанес удар по шее зверя. Обезглавленное чудовище рухнуло на бетонную платформу, тут же обратившись в пепел. А незнакомец, как ни в чем не бывало, легким движением кисти стряхнул еще теплую кровь с клинка. После этого аккуратно спрятав катану под плащом. Убедившись, что свидетелей у этой схватки не было, человек медленно побрел в сторону противоположной платформы, а затем, подобно тени растворился в ночи.

Как вы уже догадались, тот самый незнакомец, сразивший чудовище, был вовсе не человеком, он был вампиром. Звали его Матиас Халонен. Он был выходцем из клана Тореадор. Удивлены? Наверное, вы думали, что все тореадоры напыщенные сластолюбцы, бесцельно “проживающие” свои не жизни. На самом деле, это не совсем так. Некоторые тореадоры, издревле, выбирали путь защитников. Владение боевыми дисциплинами было для них своего рода искусством, которое сиры прививали своим птенцам, передавая свои знания из поколение в поколение.

При жизни Матиас был актером мюзиклов. Дни и ночи талантливый юноша проводил на театральных подмостках. Овации, поклонницы - после становления, все это осталось в прошлом. От своего сира, он узнал, что сородичи боялись покидать крупные города. Все дело было в люпинах. Эти лохматые твари, были чуть ли не самыми заклятыми врагами всего вампирского рода. Сир много рассказывал о них. Как-то сир проговорился о том, что был помощником некой Мадам Жиль и прибыл в Лапландию по ее поручению. Разумеется о цели этой миссии он благоразумно умолчал. Получив очередное задание, сир отправился в путешествие, но так и не вернулся.

Наконец-то луна скрылась за облаками.

- До рассвета еще ровно девять часов. Времени предостаточно, - медленно потирая виски, подумал Матиас.

- Вы так и будете стоять как вкопанный, или пропустите меня. Поезд скоро отправляется.

Матиас обернулся. Перед ним стояла миловидная девушка в вязаной шапке.

- Эй, с вами все в порядке. Вы какой-то бледный, - заметила она.

- Это все от мороза, - улыбнувшись, отшутился он. - Не смею вас больше задерживать, проходите.

Улыбнувшись ему в ответ, девушка прошла внутрь поезда.

Изменено 29 февраля, 2012 пользователем Yoki

[First Contact 22]

Максимиллиан Висконти, Вентру

Время после становления - тридцать лет

I

Чикаго, Ravinia Festival, 1966 год

Когда привыкаешь к вечной темноте, легко забыть о пристрастиях своей прошлой жизни. Но Ольга старалась помнить их, не обращая внимания на то, что ее любимый Отец этого не одобряет. По его мнению и правилам, юная вампирица должна была заботиться исключительно о своем положении в обществе – ведь не зря же она принадлежала к клану Вентру, да еще и была ставленницей не кого-нибудь, а самого Князя. Древний вампир упорно желал видеть в дочери свою наследницу, поэтому воспитывал в ней исключительно честолюбие и тщеславие, подавляя все иные страсти. Но далеко не все ему уже удалось подавить.

При жизни Ольга Нелидова ничто не любила так сильно, как музыку. Она сама великолепно играла на фортепиано, занималась пением и считала, что может покорять своим талантом сердца. Что ж, одно сердце юная аристократка из России действительно покорила. Ее будущий сир был очарован страстью, с которой девушка исполняла самые сложные партии, ни на миг не теряя уверенности в своих силах. Неизвестно, чего в ней было больше – самовлюбленности или таланта, а высокий род Нелидовой стал последней каплей в выборе старого вампира. Последней каплей крови в ее юном теле.

Светловолосая девушка лет восемнадцати, одетая по последней моде (в числе прочего – в короткую юбку, ставшую маленьким скандалом большого общества, и так выводившую из себя консервативного сира Нелидовой), прогуливалась по подсвеченным дорожкам Хайленд Парка от одной летней сцены к другой, наслаждаясь искусством музыкантов. Конечно, этот фестиваль под открытым небом несколько отличался от привычных (и приличных) для Вентру светских раутов, но Ольга никогда не следовала принципам своего клана во всей их строгости, за что многие, к огорчению сира, не воспринимали ее всерьез. А ведь после Становления ей, выглядящей так юно, исполнилось уже семьдесят восемь…

Заняв место за одним из столиков, живописно расставленных вокруг маленькой сцены под сенью деревьев в зоне "для особых гостей", вампирица приняла из рук тут же подошедшего официанта бокал. Нет, разумеется, пить вино она не могла, но насладиться тонким ароматом, понаблюдать за переливами рубиново-красной жидкости в прозрачном стекле – вполне. Теряя со Становлением значительную часть человеческого, можно обрести нечто большее, то, что смертным недоступно, а именно – научиться за оболочкой скоротечности, порождающей спешку и недальновидность, видеть истинное: скрытое, тонкое, ценное. Смертные аристократы, в отличие от простых смертных, обладают определенным чутьем, позволяющим смутно угадывать природу по-настоящему стоящих вещей. У вампиров есть вечность, чтобы превратить это в отточенное искусство. Так полагала Ольга, она была аристократкой, была вампиром, она с удовольствием оттачивала умение отличать ценное от дешёвки.

Поэтому смертные, как личности, перестали интересовать Ольгу уже довольно давно (если говорить честно, то, вероятно, ещё при жизни). Они были слишком приземлены и пусты, за их оболочками не было ровным счетом ничего, что стоило бы ее внимания. Ольга каждый раз удивлялась, если кому-то из них удавалось опровергнуть ее мнение. Удивилась юная аристократка и теперь.

С виду трудно было сказать, чем Он отличался от остальных. Да, был прекрасно, если не сказать - царственно, сложен, Его волосы цветом напоминали огонь, а глаза, в которые Ольга, сидя на приличном от Него расстоянии, заглянула благодаря своему сверхъестественному зрению, меняли оттенки, подобно тому, как на переменчивом свету спрятанных в листве фонарей меняло их вино в ее бокале. Но рядом с Ним, переговариваясь с кем-то еще, стоял столь же статный мужчина, за исключением цвета глаз и волос – точная копия, только лишь постарше. Дело было не во внешности, пусть и превосходной.

Он не участвовал в разговоре, был спокоен и сдержан, демонстрируя поистине великосветскую вежливость, но глаза выдавали Его с головой. В них было такая концентрация тоски и скуки, какую редко можно встретить в людях Его возраста. А было Ему на вид лишь немногим больше, чем самой Ольге до Становления. Впрочем, будь она на месте этого парня, тоже умирала бы от хандры. Подслушать разговор смертных было еще проще, чем незаметно заглянуть в Его многоцветные глаза, и Ольга быстро поняла, что мужина, несомненно Его отец, был успешным бизнесменом, спонсировал камерный оркестр, но, несмотря на то, что "его" оркестр выступал сегодня на фестивале, находился этой ночью в Чикаго проездом, и уж никак не ради музыки. Глупый презренный сосуд, достойный только того, чтобы утолить из него голод. Не более.

Ольга уже практически утратила интерес к этим смертным, как заиграла музыка. Не успев полностью переключить свое внимание на музыкантов, Нелидова слышала, как эти сосуды вполголоса продолжают свой разговор, не проявляя ни капли уважения к искусству. Ей захотелось убить их, перегрызть глотки, надеясь, что они будут чувствовать боль, а не блаженство Поцелуя… Неожиданно для самой себя, вампирица ощутила схожую эмоцию в Нем. Рыжеволосый юноша не изменил выражения лица, но его глаза горели, а сердце отбивало четкий быстрый ритм. Как будто он ощущал настоящую красоту в зазвучавшей музыке так же, как она, всем своим естеством. Ольга почувствовала в Нем страсть. А в себе – желание… Нелидова почувствовала жажду, смешанную с тягой и жадностью. Словно, если она не получит Его сейчас, то уже никогда. А этого допустить нельзя.

На этот раз вампирица достаточно долго искала взгляд юноши, а когда ей повезло, сконцентрировала свою волю, чтобы отдать доминирующий приказ:

«Иди ко мне», - прошептала Ольга одними губами.

Юноша, уже почти отвернувшийся к сцене, замер, медленно сморгнул, и, к безмерному удивлению Ольги, нахмурился, продолжая смотреть ей в глаза. Плечи Его заметно напряглись, но мгновенно Он приказу не подчинился. Лишь спустя несколько мучительных для самолюбия Ольги секунд Он двинулся к ней.. до этого ещё коснувшись рукава отцовского костюма, предупреждая о своём уходе.

Он подошёл неторопливо, с небрежной грацией человека, привыкшего к обстановке светских мероприятий, и чуть поклонился - молча и, как ей показалось, почти насмешливо.. однако взглянув в Его глаза и обнаружив на дне их характерную рассеянность, Ольга успокоилась: Его поведение было скорее манерой держать себя, чем осознанным вызовом.

Но Ему хватило сил сопротивляться! Ей, преемнице самого Князя! Пусть ее поведение было присущим скорее тореадору, но наследие своего клана Ольга изучила отменно. Словно проверяя Его, она кивнула на свой бокал, отдавая еще один приказ:

«Пей...»

Чуть поколебавшись, Он исполнил его. Нелидова сладко улыбнулась, совершенно забыв про музыку и все происходящее вокруг. Юную вампирицу охватила иная страсть, куда более свойственная Вентру. Желание повелевать.

«Идем.»

Ольга поднялась и направилась прочь из парка. Он шёл за ней. Уже подходя к своему автомобилю, она спросила:

- Как тебя зовут?

- Максимиллиан Висконти к вашим услугам, - ответил он неожиданно низким и глубоким голосом и, словно сам очнувшись от его звука, хотя и не сбавляя шага, добавил:

- Куда Вы ведёте меня?

Вампирица не ответила, загадочно улыбнувшись. Позволив Максимиллиану открыть перед ней дверцу автомобиля, она расположилась на заднем сидении, Он последовал за ней, и только теперь Ольга заговорила:

- Я веду тебя в новый, прекрасный мир, Максимиллиан Висконти, - вентру коснулась Его руки ледяными пальцами, - тебе всего лишь нужно его принять.

Ольга посмотрела Ему в глаза и тихо прошептала приказ, раздирая ногтями свое запястье:

- Пей…

Сир будет зверски зол, но сейчас это не имеет значения...

Чикаго, частные аппартаменты, 1982 год

Стоя на коленях, он выбирал хвою, запутавшуюся в ворсе ковра. Сантиметр за сантиметром продвигался к выходу из просторной, богато обставленной комнаты.. За полгода, прошедшие с рождественских праздников, хвойные иглы совершенно высохли, задеревенели, и теперь, несмотря на сверхъестественную ловкость его пальцев, время от времени впивались в кожу. Макс механически вытаскивал их, лишь отмечая, как втягиваются обратно в проколы выступающие капли крови. Быстро. Стремительно даже. Укол боли, ощущение горячей влаги на тонкой чувствительной коже, а уже через мгновение - словно показалось. В бессчётный раз вспыхнувшее щенячье желание рассказать наконец Ольге о своих успехах, добиться похвалы, улыбки, кивка Макс переждал как приступ тошноты, уперевшись руками в пол и опустив голову. Её нельзя беспокоить такими пустяками. У неё есть более важные дела, чем выслушивать его хвастовство. Ей ни к чему это знать.

Игл было много, целая дорожка до двери, за которой начинался паркет, столь любимый Ольгой. Почему слуги не убрали наряженное дерево ещё зимой, Макс не знал, да и дела до этого ему не было. Больше года аппартаменты пустовали, однако к последнему Рождеству, как и все принадлежащие Ольге дома, они были украшены. Она безумно любила Рождество. Нет, конечно, к Христу, к религии вообще это не имело ни малейшего отношения. Такой эпатаж был бы.. не во вкусе Ольги. Слишком тонко для неё. Ей нравилась атмосфера пышности и торжественности, нравились праздничные традиции. Ещё ей нравилось чувствовать себя хозяйкой праздника, и поэтому на каждое Рождество она собирала пышные рауты для Сородичей, куда не так просто было получить приглашение, но недостатка в гостях никогда не было, многие приезжали издалека. Традиционные "зимние балы у Нелидовой" в стиле дореволюционной русской аристократии - это было заметное светское событие в жизни каинитов. За годы, проведённые с Ольгой, Макс мог наблюдать, как растёт её положение в обществе. В конце концов ей удалось нащупать свой путь. Макс ощутил прилив радости и гордости за неё.. и его рука, полная собранной и ещё не отправленной в мусорную корзинку хвои, сжалась в кулак. Маленькие иглы с готовностью вонзились в ладонь, в пальцы, а он продолжал сжимать их.. Ей удалось нащупать свой путь, по которому она не ушла бы далеко, не будь она любимым чадом Князя..

Уходя на дневной отдых в свою лишённую окон спальню, Ольга оставила его разбирать наряженную ёлку. "Я не хочу видеть этот древесный труп, когда проснусь", и было понятно, что именно он должен заняться этим. Это было странное, необычное поручение. Макс не был её домашним слугой, скорее.. пажом? В давние времена с пажами ведь наверняка тоже спали в одной постели время от времени.. Он был доверенным лицом, Ольга часто разговаривала сама с собой вслух - в его присутствии. С ним ей было легко держать Маскарад среди смертных, он молчаливо оттенял блеск её великосветских манер ..замашек.. среди Сородичей. Пожалуй она дорожила им. То ли от избытка человечности, свойственного вампирской юности, то ли в подражание старым вампирам, чьи личные гули частенько бывали едва ли не одного с ними возраста, то ли по какой-то другой, более расчётливой причине, но.. дорожила. Эти рождественские балы.. Через несколько лет после того, как он стал жить с ней ..стал её игрушкой.. она объявила, что гости могут брать с собой на бал собственных гулей. В первый раз почти никто не воспринял это серьёзно, однако, когда стало понятно, что задумала Ольга, мало кто появлялся, не прихватив с собой одного или даже пару своих смертных ментальных и эмоциональных рабов, зачастую заготовленных специально для этого события. Помимо танцевального зала, полного роскоши, света и прелестной музыки, для развлечения и отдыха Сородичей ещё устраивалась арена. С бокалом крови из свежего сосуда, по вкусу приправленного алкоголем или лёгким наркотиком, можно было неспешно курсировать между двумя помещениями, одно из которых было истинным воплощением цивилизованности, другое же - с намеренно низким потолком, станами, затянутыми тёмным бархатом, и грубым, рваным светом прожекторов - предлагало эстетику совсем иного порядка. Там накаченные вампирской кровью гули убивали друг друга или совокуплялись.. или одно переходило в другое, подчас в совершенно произвольном порядке. Иногда они, поддавшись какому-то общему психозу, начинали жрать друг друга, неумело, но яростно пуская кровь, возможно даже воображая себя настоящими вампирами.. если там ещё оставалось место мысли. Макс сомневался в этом, а понимание, что его место по эту сторону границы, пролегавшией между паркетом и чёрным кожанным покрытием арены, определяет только воля Ольги, наполняло его жгучей благодарностью ..и ненавистью.. к ней. "Когда же ты покажешь, каков в Безумии твой собственный гуль?", и Ольга каждый раз словно задумывалась, обернувшись и сквозь ресницы взглядывая на безмолвно стоящего рядом Макса. Он встречал её взгляд доверчивой влюблённой полуулыбкой ..тем более искренней, если незадолго до бала получал от неё кровь.. и был готов шагнуть по ту сторону границы.. но каждый раз она отвечала шуткой или же вовсе лениво отмахивалась. В последние годы эти вопросы прекратились, либо перейдя в разряд бородатых (а среди гостей Ольги было достаточно тореадоров для того, чтобы мода на остроты менялась за исчислимые сроки), либо..

Макс разжал ладонь и встряхнул рукой над корзинкой. Там, где иглы обломились или вошли неглубоко, плоть уже вытолкнула их, затянувшись кожей без следа. Остальные он не без усилия вытянул сам, вторично раня себя - они вросли в его руку, как со временем врастает в дерево металл. Он взглянул на часы и продолжил выбирать хвою из ковра. Час, когда он почувствует, что Ольга проснулась, и пойдёт пожелать ей доброго вечера, приближался. К этому времени ковёр должен быть чист.. "Древесный труп".. А что же хвоя, осыпавшаяся, едва он дотронулся до мёртвого дерева? Волосы? Капли крови? Но мёртвая кровь не капает, если, конечно, речь не о вампире. Макс поморщился. Абсурдные, полубезумные мысли, сводящиеся к нечеловеческой крови - верный признак: вот-вот начнётся ломка. Сколько осталось, неделя?.. И сколько на этот раз Ольга решит "выдерживать" его?.. У неё были свои расчёты и соображения, и Макс терялся, пытаясь постичь её логику. Смеясь, она говорила, что всего лишь не даёт ему забыть свою смертную природу, позволяя его телу чуть догонять свой настоящий возраст, и к тому же "ей всегда нравились мужчины постарше". Ему было девятнадцать, когда они встретились, примерно в это время года. Да, под городом сейчас звенел гитарами и скрипками всё тот же фестиваль, но прошло шестнадцать лет. Сегодня утром из зеркала на него взглянул молодой мужчина.. лет двадцати пяти? Не больше. Каким он станет через пару недель по воле своей хозяйки? Время его ломки, его унижения она проводила с ним, иногда даже жертвуя дневным сном, вглядываясь в него и словно музыкант выжидая момент вступить и сыграть свою партию.. отворить тонкую голубую вену и протянуть ему руку, чтобы он пил.. пил.. пока она не оттолкнёт его, смеясь в лицо совершенно особенным серебристым смехом, невесть как оказавшись сверху, упираясь ладонями ему в грудь.. Иногда она тут же пила от него сама, и тогда его сознание гасло, пережив двойную вспышку, по сравнению с которой всё доступное смертным наслаждение - не более, чем стаканчик мороженного в летний день..

Очередная иголка болезненно впилась в кожу. Вовремя. Руки тряслись, и Максу пришлось подняться и пройтись по комнате, чтобы придти в себя. Он яростно ненавидел ломки, выворачивающие его наизнанку в животном желании, в безумии на грани контроля, но периоды времени перед ними всё искупали. В это время сила Уз, привязавших его к Ольге, отступала, обнажая - словно рифы в отлив - ясность мысли, отпуская на длинный поводок его волю. Именно в такой период, хотя - к его досаде в последствии - и не в самый первый, он, осознав весь унизительный ужас и опасность своего положения, соединившего все возможные виды зависимости, нашёл выход.. нет, конечно, никакого выхода, кроме разве что смерти, из этого положения не было. Но он нашёл лазейку, способ сохранить рассудок и относительную свободу, каким-то образом сохранив, заперев в дальней и тёмной каморке своего Я часть сознания. Оно хранило истинного Максимиллиана, пока существовал пленённый Узами Крови гуль. Он-истинный подсказывал себе-гулю, причём, по сути, манипулируя им. Макс-гуль, например, не мог обманывать свою хозяйку, своего домитора (хотя это слово он узнал позже, как позже узнал о мире каинитов.. пожалуй даже слишком многое для своего положения в этом мире), он физически не мог этого делать. Но он мог.. не говорить ей то или иное, "чтобы не тревожить", "она и так наверняка знает это", "это не может быть ей интересно".. Десятки подобных уловок на все случаи жизни, чтобы спастись от всепоглощающей, растворяющей без остатка, возносящей на невозможные высоты.. любви к ней. От любви, рядом с которой все привязанности или страсти, любая радость или печаль, любая боль - всё было грошовым, не стоящим отблеска света на её неестественно бледных щеках, когда она была голодна, не стоящим этого фальшивого украденного румянца, когда её Жажда бывала утолена, часто - от него..

Но любовь несовместима с разочарованием и презрением, а именно это он испытывал слишком часто, глядя на поступки Ольги или слыша её суждения. Было бы проще и естественнее смириться, однако его нежелание принимать порядок вещей, тянущееся сквозь долгие уже годы, с лёгкостью подпитывалось почти каждую ночь. Он не мог понять, как можно разбрасываться возможностями природы каинита, принадлежностью к клану Вентру - клану Властителей и Аристократов, происхождением от могущественного и вельможного вампира. Поначалу, когда он был действительно, до донышка искренен с ней, она с досадой и раздражением отмахивалась от его расспросов, нескончаемых как у ребёнка, она хохотала над его пылким восторгом перед вампирскими способностями, она смотрела на него как на докучливого дурака, когда он предлагал ей свою помощь в освоении тех или иных умений.. А когда позже он с содроганием узнал, что его предложения были в своей наивной добровольности даже более, чем щедрыми, и что многие вампиры принуждают своих гулей к подобному "сотрудничеству" или изначально определяют им судьбу стать лишь подопытными мышами, его разочарованию, пересилившему даже облегчение, не могли помешать никакие Узы. По мнению того Макса, что прятался в глубинах порабощённого сознания гуля, Ольга Нелидова была глупа и ничтожна.

Сам он на месте своей хозяйки избавился бы от такого гуля, как Максимиллиан Висконти, едва наигравшись. То есть, чуть ли не сразу после того, как поддавшись практически тореадорскому порыву она похитила его из мира живых, не введя, однако, в мир не-мёртвых в той полноте, что была бы способна утолить его амбиции. Но сил Ольги, которыми она так гордилась, не хватило на то, чтобы действительно сломить его волю, а её мудрости, которую она переоценивала - на то, чтобы понять это, и либо избавиться от него, либо найти что-то, способное поддерживать в нём настоящую верность. Фантазёрство и самоуверенная неосторожность Ольги по части поддержания должной силы Уз, а так же природная рассудочность Макса позволили ему слишком быстро очнуться от этой сверхъестественной, неестественной привязанности и тайно, а, значит, тем более опасно, осознавать её и по-своему бороться, пусть и находясь под едва ли не абсолютной её властью..

Но эту безумную любовь к Ольге, свою готовность самозабвенно вылизывать подошвы её туфель, Макс в мгновения прояснения рассудка надеялся однажды продать очень дорого. Его госпоже оставалось десять лет до совершеннолетия, до момента, когда по закону Камарильи она сможет дать Становление. Он практически не сомневался в том, что она захочет сделать это как можно скорее, спеша подняться в своих собственных глазах и утвердить свой статус "взрослой". Он беспокоился, что она не захочет отпустить его, после власти домитора удовлетворясь той властью, пусть и немалой, которой обладает в мире каинитов создатель над своим творением. Но он так же помнил взгляд её собственного создателя, Князя, выдержать который он не смог, а все его выпестованные умения прятать свои настоящие мысли и соображения ощутились им тогда как одежда из газетных листов на пронизывающем зимнем ветру. Но старый Вентру, осмотрев игрушку своей своенравной дочери, промолчал, брезгливо плеснул кистью и отвернулся. Оставив, однако, в Максе отчётливое чувство.. обещания. И был ли то изящный вентровский обман, защищающий собственное чадо, или всё таки что-то иное, ещё предстояло выяснить.

Остановившись у окна, Макс сдвинул штору. Солнечные блики, уже красноватые в близости вечера, плясали на воде Мичигана, маленькие белые яхты плавно скользили, подгоняемые ветром. Он задёрнул штору, опустился на колени и продолжил методично выбирать из ковра хвою, избавляя свою хозяйку от красноречивого символа того, что самое пышное торжество оборачивается тленом и.. очередная иголка впилась в плоть, и алая капля выступила на подушечке пальца, но Макс лишь небрежно слизнул её, продолжая свою "дневную работу" ..и кровью.

Чикаго, Ravinia Festival, пять ночей спустя

Вновь Хайленд-Парк, и цветные фонари сквозь летнюю листву подсвечивают столики в VIP-зоне. На маленькой сцене готовится к полуночному выступлению камерный оркестр.. по счастью другой, не тот, что когда-то принадлежал отцу.

- Жаль, что это не тот же оркестр, да, Максим? Хочешь пить? Дату стоит отметить.

За все эти годы он так и не разобрался – она делала это намеренно или наивно. «Хочешь пить».. Да, он очень хотел пить, и никакие пресные воды земного шара, хоть весь запас, не могли бы утолить его жажду. Но она вложила в его руку бокал вина, а он галантно приподнял его, глядя на Ольгу, растянув губы в улыбке, и сделал несколько глотков. Всё было так красиво и естественно, и Ольга довольно улыбнулась, но самому Максу, наблюдавшему происходящее словно со стороны, портили впечатление его собственные, отчётливо трясущиеся руки. И лишней была тонкая струйка ледяного пота, побежавшая между лопаток, когда она поправила белокурые волосы, и на запястье её обнажённой руки обозначилась вена. С усилием он отвёл глаза, крепко сжав зубы. «Ещё немного и я пущу слюни», - с бессильной ненавистью подумал он. – «Зачем было вытаскивать меня сюда, на публику.. Ах да, ещё одна торжественная дата.. моя дата..»

А публики действительно было много. Дни были жаркими, и жизнь фестиваля переносилась в ночи. «А только ли в жаре дело? Стоило бы поспособствовать такому порядку в любом случае – фестиваль прекрасное место для полуофициальных встреч.. Соблюдать Маскарад здесь составило бы труд лишь Носферату..» Макс обвёл взглядом столики, гадая, сколькие из этих людей – не вполне люди. В дни, когда его организм бился в панике, теряя, истрачивая последние капли вампирской крови, чувствительность к ней возрастала в нём почти до уровня осознаваемых ощущений. Ему казалось, ещё чуть-чуть, и он сможет вычислить вампира, сквозь кожу учуять сверхъестественную влагу, наполняющую вены. И что будет тогда?.. Всё было намного сложнее, чем угоститься сигарой. «Вы не уделите мне минутку? Видите ли, я гуль, и по рассеянности забыл сегодня принять свою дозу крови, не поможете ли вы разрешить эту маленькую неловкость?..» Словно сумасшедший Макс начал тихо смеяться над собственными мыслями, опустив голову. Зря, зря Ольга вытащила его сюда. Рука отчётливо дрогнула, это было уже сродни судороге, вино плеснуло на белоснежную скатерть..

- О, какая досада! – и Ольга тоже вздрогнула от этого внезапно зазвучавшего мужского голоса с лёгким резковато-гортанным акцентом.

Он стоял рядом с их столиком, чуть ближе к Максу. «Это вампир», - отчётливо понял Макс, и понимание это отчего-то наполнило его ужасом, словно он встретил такое существо впервые.

- Вы не возражаете, если я составлю вам компанию.. госпожа Нелидова? – вампир, вне сомнений тореадор, пальцами в серебряных перстнях теребил прядь своих угольно-чёрных без блеска волос, спускавшихся ему на грудь, ниже лацканов кожаного пиджака. – Сегодня здесь всё словно вымерло, - он обвёл жестом многолюдную площадку, захватив и сцену, где уже начали настраиваться музыканты, - я, конечно, имею в виду Сородичей, а не стадо.

- Мы не одни, - холодно и веско промолвила Ольга, уже вполне оправившись от столь внезапного появления тореадора. «Почему она не заметила его приближения?», - с неясной тревогой подумалось Максу. – «И почему он позволил себе так появиться?»

- Вы имеете в виду этого юношу? Ооольга.. – с лёгкой укоризной потянул вампир, придвигая стул и усаживаясь между ними, спиной к Максу, - Вы, конечно, лучше знаете своего гуля, - он насмешливо выделил последнее слово, - но по мне, он кроме как о, mille excuses, пожрать, ни о чём сейчас думать не в состоянии. Не так ли, малыш? – он вполоборота повернулся к Максу и вонзился ему в глаза своим невозможно синим, сапфировым взглядом, продолжая при этом говорить. - Отчего Вы морите его жаждой, он провинился?.. Он непослушный?.. На вид не скажешь..

Наверное виной тому была ломка или совпавшая с ней необычность обстановки и самой ситуации, но прежде, чем Ольга открыла рот для ответа, Макса с головой захлестнуло ледяной яростью, и он перебил свою госпожу - вне всяких правил приличия для смертных и уж тем более для не-мёртвых – за подобное гулей наказывали, и наказывали жестоко.

- Вы всё ещё не представились, - низкий голос Макса прозвучал твёрдо и размеренно. Он не отметил мгновения, когда его перестало трясти как подворотного торчка, хотя боль продолжала терзать его вены с прежней жестокостью.

Следующая секунда растянулась в безвременье. Во взгляде вампира плеснула волна удивлённого восхищения, скульптурно очерченные губы приоткрылись. Его лицо застыло, как маска, а потом он начал подниматься, вроде бы медленно, с нечеловеческой грацией умудрившись не отводить глаз от Макса, и.. оказался прямо перед ним. Макс, чувствуя как от его собственного лица отхлынула мгновенно наполнившаяся адреналином кровь, поднялся следом, сравнявшись ростом с тореадором и не отводя взгляда. Опять, как в помещении арены на зимнем балу, перед ним ясно пролегла граница, определяемая лишь волей нечеловеческих существ. И вновь не было страха, хотя сейчас оказаться по другую её сторону казалось более вероятным, чем когда-либо.. Но не надо было улыбаться. И эта мелочь – в сравнении с жизнью – делала ситуацию совершенно иной. Он глядел в глаза вампиру, чуть прищурившись, а измотанное ломкой сердце размеренными толчками билось в грудную клетку.

- Как тебе больно.. Но ты так зол.. И так горд.. Жаль, твоя хозяйка совсем не умеет наслаждаться этим.. достойно, – приоткрытые губы вампира почти не двигались, его чувственный хрипловатый шёпот входил в уши Макса, будто тот был совсем близко, и Макс знал, что шёпот этот слышал лишь он один.

Мгновение кончилось.

Вампир развернулся к Ольге и заговорил, учтиво склонив голову, отчего его волосы змеями прошелестели по коже пиджака:

- Я должен просить прощения, госпожа Нелидова. Я много слышал о Вас, как о большом друге и покровителе многих тореадоров, и, надеюсь, моя маленькая тореадорская слабость.. это недоразумение.. – он коротко рассмеялся, и Максу тут же вновь пришла мысль об «угоститься сигарой», только теперь за лёгким, светским тоном прятал что-то важное этот странный каинит.

Ольга слабо улыбнулась, всё ещё сохраняя на лице выражение надменно-рассерженное, однако Макс видел, что неприкрытая грубоватая лесть незнакомца нашла в ней отклик.

- Неужели Вам настолько понравился мой гуль? Он, пожалуй, красив, но..

Тореадор виновато развёл руки:

- О, если б мы сами знали, где и отчего нам почудится отблеск Красоты.. наше существование стало бы невыносимо скучным, - закончил он, опять смеясь, и на этот раз Ольга рассмеялась вместе с ним.

Макс тихо опустился на свой стул. Дрожь возвращалась, но теперь она была вызвана чем-то иным, не болью, нахлынувшей с двойной силой. Всё это была ложь чистой воды. Вампир откровенно смеялся над непонимающей этого Ольгой, и Макс почему-то был уверен, что это представление было по большей части устроено для него. С самого начала этого «знакомства» целью незнакомца был он, а вовсе не общество Нелидовой.

- Но в одном смертный, безусловно, прав – я не представился, и за это мне не полагалось бы прощения.. если б я не исправился! Вот.. – вампир достал из внутреннего кармана пиджака визитку и передал её Ольге. – Моё имя Дезидерио. Я фотохудожник. Как Вы уже, верно, поняли..

Брови Ольги, которая с вежливым интересом принялась изучать визитку, дрогнули и поднялись:

- Да, поняла. Здесь на карточке, я так понимаю, фрагмент Вашей работы..

- О, да! – с воистину тореадорской гордостью произнёс назвавшийся Дезидерио, и Максу опять почудился подвох.

- Весьма занятно.. Вы выставляетесь?

Дезидерио вновь поклонился, и Макс поморщился у него за спиной – даже для пляски на грани разоблачения, это отдавало дурным вкусом. Хотя.. Ольга по-прежнему ничего не замечала.

- Я не только выставляюсь, я выставляюсь в эти ночи в этом городе и буду счастлив видеть Вас у себя. А если вы приведёте с собой этого юношу, – он бросил быстрый взгляд на Макса, и у того отпали последние сомнения, такой молнией блеснул этот жадный синий взгляд, - я посчитаю это щедрой наградой скромному художнику. Ах, тореадоры, всё же, так влюбчивы.. Это наша слабость..

Прежде, чем Ольга успела ответить на это сокрушённое признание, Дезидерио словно спохватился, произнёс несколько ничего не значащих учтивых фраз и спокойно удалился по ближайшей дорожке, скрывшись из виду вполне естественным, безобидным образом.

- Ты хотел бы пойти? – задумчиво спросила Ольга, продолжая вглядываться в изображение на карточке. Ни слова о произошедшем – ни о Дезидерио, ни о его, Макса, поведении – это было похоже на неё.. Ощутив совершенно безмерную усталость, Макс молча протянул руку (пальцы мелко дрожали) и она передала ему карточку.

На ней, помимо тиснёного серебром имени тореадора, действительно был фрагмент фотографии.. или, возможно, это была вся работа, целиком. На ней был рот, человеческий рот, искажённый в гримасе буквально физически ощутимого.. наслаждения? страдания? В любом случае - эмоции, ушедшей далеко за грань обыденного. Той пограничной эмоции, что испытывал он сам, когда на последней стадии воздержания получал кровь Ольги.. Руку, держащую карточку, свело такой сильной судорогой, что Макс, завороженный изображением, услышал собственное шипение. Ему потребовалось усилие, и физическое, и волевое, чтобы закрыть глаза и выронить карточку на скатерть.

- О.. – Ольга тихо и добродушно засмеялась. – Нам определённо стоит сходить.. Мне кажется, ты получишь яркие впечатления. Это будет мой тебе подарок на нашу годовщину.

- Я не видел раньше этого Дезидерио, – открыв глаза Макс посмотрел на Ольгу, и вдруг почувствовал, как сила Уз поднимается в нём, отчаянно, кричаще.. умоляюще. Он должен предупредить её. Он должен, чего бы это ни стоило. Даже если она не пожелает слушать, если сама совсем ничего не почувствовала и не поняла, даже ценой своей жизни, он должен предупредить её.

- Мало ли кого ты не видел, Максим, - ласково улыбнулась Ольга, однако в голосе её чувствовалось непреклонность. – Он мог прибыть в город недавно, представиться Князю, а после заниматься своей выставкой. Да и мы сами вернулись не так давно.

И Макс промолчал. Более того – он согласно кивнул и улыбнулся своей госпоже.

Изменено 17 марта, 2012 пользователем First Contact

[First Contact 22]

II

Чикаго, апартаменты Нелидовой, три ночи спустя

Дезидерио появился с самым закатом. Фактически солнце ещё даже не село окончательно, и это было ещё одной причиной, почему он застал врасплох не только Макса, но и мощных, опытных гулей-охранников. Хотя они в любом случае не ожидали, что смерть может придти через окно – апартаменты Нелидовой находились гораздо выше первых этажей. Словно бы порыв ветра, распахнувший створки, еле заметное, смазанное как в модном кино стремительное движение сквозь шторы, и вампир уже появился и уже убивал. Просто убивал, руками, не кормясь, а гули не сопротивлялись, подавленные его волей.

Когда в комнате настала тишина (хотя особого шума не было и до этого: при отсутствии сопротивления - скорее возня, чем драка), Дезидерио медленно повернулся к застывшему на пороге Максу, с сожалением оглядел свои по локоть окровавленные руки и, не глядя шагнув к распахнутому окну, принялся вытирать их об штору.. совершенно обыденным, бытовым жестом. Макс тоже был спокоен. Прошлой ночью Ольга, не спавшая весь предыдущий день - чтобы не пропустить устраивающий её момент, наконец напоила его, и сейчас он знал, что ..хочет того или нет.. будет защищать свою госпожу до последнего мгновения. Тот факт, что охранником это не очень-то удалось, что Дезидерио по-видимому в совершенстве владел вампирской стремительностью и умел наполнять своим присутствием чужие рассудки, Макса не смущал. У него просто не было выбора.

- А я дам тебе этот выбор, дитя моё, - чувственные губы Дезидерио, сегодня тёмно-коралловые, не иначе как от обильной трапезы, изогнулись в улыбке. – И даже не однажды за эту ночь.

Макс моргнул, а вампир оказался рядом и, словно любовник забравшись руками ему под одежду (и руки эти, несмотря на испоганенные шторы, были липкими), приблизил своё лицо к лицу Макса. Блистающие синие глаза в оправе густых чёрных ресниц закрылись, и прежде чем Макс понял, что он, как и гули до этого, обездвижен, Дезидерио поцеловал его. А когда вампир, не прерывая поцелуя, прокусил себе губу, и его кровь наполнила рот Макса, тот не сразу понял, что уже некоторое время свободен.

Задыхаясь, отплёвываясь и жадно глотая одновременно, Макс отпрянул от вампира и, выбитый из всякого равновесия, закрыл лицо руками. Чужая, не Ольги, кровь оказалась иной, как различаются сорта вина. И эта была.. вкуснее.

- Твоя хозяйка.. Просто perra chica, пусть и породистая, - Дезидерио рассмеялся, но Макс не мог оценить удачность игры слов, и незнание испанского не было главной тому причиной. Две крови боролись в нём, и если на стороне одной было право домитора, то другая была невообразимо сильнее. Его, ставшего полем этой битвы, шатало как пьяного, и казалось, что если удастся сфокусировать взгляд, то станут видны разлетающиеся, не удерживающиеся в голове мысли.

Рука вампира, нежно лёгшая на предплечье, бесцеремонно вздёрнула его вверх. Он вновь оказался в объятиях Дезидерио, и тот, аккуратно отведя в сторону прядь огненных волос, зашептал Максу прямо в ухо, в отличие от Хейленд-Парка - по-настоящему, касаясь влажными от крови губами:

- Ты будешь абсолютно свободен сегодня, никаких трюков с твоей волей.. кроме того, что даёт сама кровь.. но ведь это так честно и так красиво: Ольга и Дезидерио.. и ты посередине, такой разумный, такой гордый, - он вдруг прервал свой горячий шёпот, задрал подбородок, словно прислушиваясь или нюхая воздух, и ясным голосом продолжил. - Пойдём, малыш.. Пора нанести визит твоей хозяйке. Я слышу, она уже ждёт меня..

---

К исходу этой ночи Ольга Нелидова была окончательно мертва. Шабашит Дезидерио исчез без следа.

А Максимиллиан Висконти получил Становление как вампир Вентру.

Он сам принёс весть о произошедшем Сиру Ольги, благо безопасное передвижение между городами, как и многие другие начальные тонкости вампирского существования, Максу были не в новинку. Скрываться в такой ситуации означало бы верную смерть, а так.. был шанс. И этот шанс ему выпал. Князь долго смотрел на своего «внука» и разрешил ему существовать. Изгнав из города, но не поставив вне закона. Что же.. Макс не возражал против самостоятельности. Хотя бы на какое-то время.

---

Курорт Riomaggiore, Италия, 2002 год

Дэниел ничего не знал о Нем. Да и откуда? Разве можно что-то знать о том, с кем знаком всего лишь две ночи, какими бы долгими они ни были?.. Хотя, порой этого времени оказывается достаточно, чтобы думать, нет, чувствовать, что самое важное для себя в этом человеке ты уже успел открыть. В такие моменты перестаешь думать головой, потому что в игру включается сердце…

Молодой человек нервно встал с заправленной постели и в очередной раз начал ходить кругами по своей комнате в отеле. Номер был слишком дорогим для Дэниела, жить здесь за чужой счет парень не хотел принципиально, но Он настоял. Сказал, что сюда, именно и только сюда Он будет приходить, а если юноша откажется, то больше никогда не увидит Его. А Дэниел не хотел, не мог терять эти, такие странные, дикие и сумасшедшие ночи.

Они познакомились на открытии нового престижного ночного клуба. Что привлекло Дэниела в Нем? Юноша сам не имел никакого представления об этом, ведь раньше он замечал красоту только в женщинах и обращал свое внимание только на них…Но когда к нему подошел высокий, удивительно белокожий мужчина с горящими в полумраке рыжими волосами, странными, но невероятно красивыми глазами, цвет которых было очень трудно определить, и заговорил с ним пронизывающим до дрожи, глубоким низким голосом… Дэниел словно потерялся во времени и пространстве, и очнулся только на следующее утро, с удивлением не обнаружив Его в своей постели. На следующую ночь все повторилось.

Юноша, даже не пытаясь побороть волнение, отправился в ванную, надеясь, что холодная вода вернет рассудок хотя бы частично. Умывшись, он поднял взгляд к зеркалу, откуда на него смотрел красивый парень, с правильными чертами лица, большими голубыми глазами и короткими волосами, казавшимися практически белыми при определенном освещении. Лицо Даниэла было на удивление ясным и свежим, да и уставшим он себя не чувствовал, а ведь уже две ночи подряд отдыхал всего несколько часов, засыпая на рассвете. Но искать объяснение этому юноша не хотел. Зачем? Он уже не раз влюблялся. Разве что не так сильно…

Когда Дэниел вернулся в комнату, Он уже был здесь. Сидя и закинув ногу на ногу, Он с едва заметной улыбкой на лице устремил взгляд своих дивных глаз на юношу. На столике рядом стояла распечатанная бутылка вина и два наполненных бокала.

Он так и появлялся - неожиданно, словно из ниоткуда, поэтому Даниэл не удивился. Он кинулся к Нему, ища прохладную белую ладонь и опускаясь на колени перед креслом.

- Ты пришел… Я так ждал…

- Сомневался во мне, Дэниел? – Его голос звучал очень тихо, но четко и ласково.

- Нет, разумеется, нет! – юноша заглянул Ему в глаза, безуспешно пытаясь разгадать их выражение. - Я не уверен, что это вообще возможно, ты меня словно околдовал…

Он не ответил, лишь блеснул белоснежными зубами в слабой улыбке и коснулся пальцами щеки Дэниела, другой рукой подавая ему бокал с кроваво-красным вином, как делал вчера и позавчера.

- Выпей. Наша ночь ждет нас, Дэниел, и она не будет короткой. Мое вино даст тебе сил.

Коснувшись губами Его руки, юноша принял бокал и жадно выпил до дна. Вкус вина был просто божественен. А Он не отводил своего взгляда, вот только Дэниел с неожиданностью для себя увидел в невиданного цвета глазах что-то новое. Что это было? Взгляд хищника? Юноша не успел этого понять, а когда Он резко наклонился, чтобы страстно, практически по-животному найти губы парня, Дэниел с облегчением понял, что его беспокойство было абсолютно необоснованным. Более того, как он посмел позволить себе сомневаться в Нем? Несколько мгновений он действительно ненавидел себя, но прикосновения холодной кожи потеснили все мысли парня, кроме одной. Как же он был счастлив…

Чудовищная боль от разорванной кожи и жил пронзила сознание юноши так же, как Его клыки пронзили шею, терзая плоть и прокладывая путь к венам. Парень не мог даже закричать, его тело словно парализовало. Несмотря на то, что сознание давно должно было покинуть его, юноша чувствовал абсолютно все, терпя невыносимые муки. Но телесная боль не шла ни в какое сравнение с разорванным в клочья сердцем.

Он предал меня… Не любил… Я… умираю… Почему?.. Почему?.. Поче…

- Я не дам тебе выбора, предоставленного мне, - низко и уверенно прошептал Максимилиан Висконти, словно он повторял эту фразу много раз…

И это были последние слова, которые слышал в своей жизни Дэниел.

Я благодарю Звездочёта за неоценимую помощь и соавторство в написании этой биографии.

Изменено 17 марта, 2012 пользователем First Contact