ФРПГ "И пришел паук": Игра

[Dmitry Shepard 30 072]

 

 

 

Если бы кто-нибудь мог заглянуть в будущее, а потом оценить настоящее, то таковой гипотетический Видящий остался бы недоволен тем, насколько буднично обставлено начало событий, потрясших всю Метрополию. Ни мрачных предсказаний, ни массовых смертей птиц, ни дождя из жаб на худой конец. Нет, все было очень и очень заурядно. Лондон, поздний вечер, туман и цокот копыт четверки лошадей, запряженных в неприметный экипаж без опознавательных знаков, везущий своего пассажира в сторону, ах, далеко не в сторону королевского дворца, вовсе нет. Однако же, по мнению многих и многих людей, Уайтхолл был настоящим мозгом Британской Империи, так что можно было не огорчаться, что встреча с коронованными особами не состоится. В какой-то мере это действительно было так. Но, в данном конкретном случае, конечной точкой маршрута было Адмиралтейство, а точнее, одно из неприметных зданий, примыкавших к нему на задворках. Работавшие там люди хоть и были всецело преданы Короне, но вовсе не желали какого бы то ни было внимания к своим персонам или делу, которым они занимаются. Таковы принципы разведки, а уж контрразведки и подавно. Особенно в таком неспокойном мире, где до очередного Прорыва демонов из Ада осталось чуть больше ста лет (по словам римских богословов и Инквизиции, которым не верить нет оснований). Не очень много, не так ли?

 

Лондон, столица и сердце Британской Империи, Владычицы морской и воздушной, давно уже перерос свои рамки и неумолимо расширялся разом во всех направлениях, не забывая перестраивать и улучшать самое себя, пуская под манипуляторы строительных паровых машин целые кварталы кривобоких домов и домиков трущоб, выдавливая живший там люд, словно гной из раны, на окраины, в еще более страшные условия. Город стал бурлящим котлом, где на рубеже двух эпох выковывались новые взгляды, мысли и традиции, причудливо переплетаясь с уже существующими. Итак, 9 мая 1898 года, день, когда все Началось. Как уже упоминалось, началось буднично и заурядно, с беседы двух давних друзей, пошедших по совершенно разным жизненным путям и имевшим разный возраст, но никогда не забывавшим друг о друге.

 

Экипаж завернул в открытые ворота и въехал в небольшой внутренний дворик. Кучер, дождавшись, пока пассажир выйдет и даже не попрощавшись, направил экипаж в тоннель, ведущий куда-то вглубь здания, а может и под него. Лондон постоянно перестраивался и не только на поверхности земли, строители с упорством муравьев вгрызались в землю, строя сложные и запутанные сети тоннелей знаменитой "подземки" и технических коммуникаций. Великое зловоние многому научило власть предержащих, которые больше не смогли закрывать глаза на проблемы канализации. Естественно, что многие проекты на муниципальных картах вовсе не были обозначены должным образом, случайно ли или по осознанному умыслу. Но путь пассажира, молодого мужчины с умным взглядом и немного резкими жестами,

 

 

лежал на второй этаж пятиэтажного здания, в кабинет капитана воздушного флота Ее Величества Королевы Виктории, Джорджа Мэнсфилда, руководителя секретной разведывательной службы Адмиралтейства. Поздний вечер подразумевал отсутствие на привычном месте секретарши, так оно и оказалось. Обозначив себя вежливым стуком в дверь, мужчина дождался энергичного "Войдите!" и только тогда зашел внутрь.

- Здравствуй, Джордж. Или мне лучше называть тебя М.? Мне не терпится узнать, что послужило причиной такого необычного приглашения. Мог бы просто прислать записку с нарочным.

 

 

Старая шутка, как и все подобные, с немалой долей правды в ней. Впрочем, Мэнсфилд остался серьезен.

- Садись, Бен. Хочешь чаю? Настоящий. цейлонский. Разговор будет долгим, не помешает.

Взгляд вошедшего мужчины тут же стал цепким и настороженным, из него ушло всякое веселье.

- Что случилось, Джордж? - с нажимом повторил Бенедикт, впрочем, заняв место в кресле напротив стола и не заставляя Джорджа стоять.

- У Хэмиша украли дочерей. Всех троих.

- Что?! Когда? В газетах об этом ни слова!

- Прошлой ночью. Мы придержали информацию, но в утреннем выпуске "Таймс" это уже будет. Тебе поручено собрать следственную группу для расследования этого в высшей степени запутанного дела.

- Стоп. Джордж, я ведь занимаюсь особо тяжкими и серийными убийствами, а тут похищение. Или...кого-то из девушек нашли? Мертвой?

- Всех трех, - поморщился мужчина в ответ. - В разных частях города, но убиты они определенно ритуальным образом. Кроме того, сам способ похищения однозначно указывает на применение запретной магии. Инквизиция уже направила своих представителей, инквизитора, экзорциста, мага крови и ведьму. От тебя нужен криминалист, оперативники и артефактор. Я уверен, что нужные люди на примете у тебя есть.

- Да, это не проблема. В отличие от самого дела.

- Я знал, что тебе понравится. А чтобы добавить делу проблемности, добавлю, что оно на личном контроле у Королевы. Как оказалось, старшая дочь графа Хэмиша, пэра Палаты Лордов, тайно встречалась с сыном королевы Виктории, Эдуардом. Вот такие вот пироги с котятами, Бен.

Бенедикт Блэк, лучший сыщик Королевской сыскной Канцелярии по особо важным делам, только хмыкнул в ответ, но зажегшийся в глазах огонь уже было не скрыть. Дело. Настоящее. Предвкушение уже заставляло сердце биться сильнее и быстрее гнать кровь по жилам.

- Утром я соберу своих людей. Инквизиторских направь ко мне. Десять утра.

- Спасибо, Бен, я....

- Не благодари. Дело грязное и я пока не знаю, куда оно выведет. Но не остановлюсь на полпути.

- Я знаю, Бен. Потому и предложил это дело тебе.

- Что ж, тогда я пошел. Увидимся.

Блэк давно ушел, а Мэнсфилд все смотрел в закрывшуюся за другом дверь и о чем-то размышлял, судя по мрачности мужчины, предмет размышлений был не слишком радостным. Опытный разведчик всем своим существом чувствовал - надвигается буря, которую со всем правом можно будет назвать Бурей Столетия...

 

10 мая 1898 года, 9:50

 

 

 

Детектив по особым делам Бенедикт Блэк задумчиво рассматривал присланные с курьером личные дела своей новой следственной группы и терпеливо  ждал, пока все соберутся, письма с приглашениями были разосланы еще вчера, так что это было лишь вопросом времени. Скоро, уже очень скоро шестеренки сложного механизма под названием "производство следствия" закрутятся на полной скорости.

 

 

Информация для игроков.

Вступление: Итак, 10 мая 1898 года, 10 утра, набережная Виктории, Скотленд-Ярд, второй этаж, кабинет 342. Прошу всех явиться на наш

первый брифинг. Опаздывать или нет, решайте сами 

 

Информация по следствию

Лица...

Показать содержимое  

Кларисса - кроат, Первая, основной подозреваемый. Жива.

Мелисса - кроат, Старшая, Смотритель Лондонского Сада Камней. Жива.

Ирисса Блэк - кроат, экзорцист-ведьма, супруга Бенедикта Блэка. Жива.

Джон Хэмиш - граф, вдовец. Жена - Эмили Хэмиш, умерла при родах. Жив.

Диана Хэмиш - старшая дочь Джона Хэмиша, фаворитка принца Эдуарда, жертва первого ритуала.

Элизабет Хэмиш - средняя дочь Джона Хэмиша, жертва второго ритуала.

Летиция Хэмиш - младшая дочь Джона Хэмиша, жертва третьего ритуала.

Джошуа Лафайетт - капитан Ордена Рыцарей Круглого Стола. Жив.

Альфред Пенниворт - мастер-артефактор, создатель артефактной защиты на особняке Хэмишей. Жив.

Годрик Майлс - маг, основатель Академии магии в Соммерсете, учитель знаменитой Айлейны. Мертв.

Герхард Нойс - инквизитор, куратор проекта по выращиванию Сердец для летающих дредноутов. Жив.

Бартоломеус Файн - инквизитор четвертого ранга, Наказующий. Жив.

Александр Монро - артефактор, ученик мастера Пенниворта, с семьей: Клара (жена) и Мюриэль (дочь). Живы.

Огастус Хиллс и Мия Кортано - чета артефакторов, участники проекта Замочная Скважина.

Доктор Самуэльс - близкий друг графа Хэмиша, семейный доктор. Жив.

Беатриса Майлс - кроат, маг крови и ведьма, супруга Лорда-Инквизитора. Жива.

Глория Хилл - патентованный маг крови, жила этажом выше квартиры доктора Самуэльса. Мертва.

Майкл Стоун - инквизитор пятого ранга, целитель, сопровождал беременность миссис Хэмиш. Мертв.

Джон Кармайкл - заместитель руководителя Скотланд-Ярда, подозревается в связях с Иллюминатами. Жив.

Грегори Кросс - инквизитор пятого ранга, расследовал смерть Майкла Стоуна.

Алекс Нейман - инквизитор пятого ранга, расследовал смерть Майкла Стоуна.

Далила Нейман - инквизитор пятого ранга, расследовал смерть Майкла Стоуна.

Виктория Белл - рыцарь Ордена, состоит в Братстве. Мастер-артефактор. Жива.

Маргарита Линн - рыцарь Ордена, заместитель Капитана Лафайетта, состоит в Братстве. Мертва.

Адам Кросс - рыцарь Ордена, заместитель Капитана Лафайетта, состоит в Братстве. Жив.

Капитан Генри Прайс - рыцарь Ордена, один из лучших командиров спецподразделений.

Сэм Пиглз - сын миссис Пиглз. Мертв.

Диана Пиглз - дочь миссис Пиглз. Мертва.

Роберт Гладстон - богатый промышленник, владелец сталелитейных заводов, поставщик Флота. Жив.

Сюзанна Гладстон - старшая дочь Роберта Гладстона. Мертва.

Абигаль Гладстон - средняя дочь Роберта Гладстона. Мертва.

Алисия Гладстон - младшая дочь Роберта Гладстона. Мертва.

Hide  

...и места

Показать содержимое  

Особняк Хэмишей - Воксхолл, улица Годинга, 2.

Место первого ритуала - станция метро "Западный Кройдон".

Место второго ритуала - Центральная библиотека Кройдона.

Место третьего ритуала - Приход церкви Святого Петра, Сейнт-Питер роуд.

Квартира Бенедикта Блэка - Шелтон-стрит, дом 9, квартира 5.

Мясная лавка "Лэндинг" - Тайерс Террас, 22.

Дом мастера Пенниворта - Ислингтон, Олд-стрит, 34.

Квартира Монро - Ливерпуль-роуд, 147, квартира 26.

Представительство Инквизиции и архивы - Кенсингтон, Кромвель роуд.

Проклятый магазин Яворского - Тайерс Террас, 45.

Штаб-квартира Рыцарей Ордена Круглого Стола - Хатфилд.

Королевская служба статистики - Вестминстер.

Бедлам, он же Королевский госпиталь Бетлем, на Монкс-Орчард роуд - возможное место проведения ритуала.

Жилой дом на Кройдон-роуд 27 - место шестого ритуала (Пустота).

Станция метро Митчам - место четвертого ритуала (малефики).

Колледж Орчард Хилл на Вудкоат роуд - место пятого ритуала (Продавшиеся).

Квартира Прайса - Арлингтон-роуд, 34, квартира 16.

Окружная грамматическая школа Воллингтона - возможное место проведения ритуала.

Школа для сирот имени Джона Витгифта  - возможное место проведения ритуала.

Особняк Гладстона, Окс-роуд, 9 - место похищения новых жертв.

Королевский Ботанический Сад - место активности Иллюминатов.

Бордель "Белая Роза", Ковент-Гарден.

Hide  

Таинственные символы

Показать содержимое  

Hide  

 

 

Важные моменты

Начало брифинга  Данные на Хэмиша  Особняк Хэмишей  Вскрытие Дианы Хэмиш  Киносеанс в особняке  Особняк Хэмишей: краткие итоги  Вскрытие Элизабет Хэмиш  Первый ритуал  Второй ритуал  Вскрытие прислуги Хэмишей  Третий ритуал  Вскрытие Летиции Хэмиш и визит Ириссы Блэк  Краткие результаты по всем вскрытиям  Конверт и его содержимое Ирландский кофе Дневник Он движется Наблюдение за звездами и содержимое дневника Исчезновение констеблей (место первого ритуала) Исчезновение констеблей (место второго ритуала) Констебли найдены Кто-то из них врет Разговоры внутри третьей пентаграммы Второй брифинг Мясная лавка "Лэндвич" 

Повторный осмотр места первого ритуала  Повторный осмотр места второго ритуала  Прибытие в Тилфорд  Выводы судмедэксперта по убитым констеблям
 

Ферма в Тилфорде  Вскрытие крыс  Изучение дневников дочерей Хэмиша  

 

 

 

 

Игроки:

Криминалист-эксперт Шандор Рид SHaEN

Судмедэксперт Кай Мёрфи  Gonchar

Оперативник  Джек Льюис Firiat

Оперативник Эдмунд Грейвс  ABAL

Инквизитор Патрик О'Коннелл julia37

Патентованный маг крови Кето Йелич Rei

Патентованная ведьма Камея (Кей) Рид Beaver

Экзорцист-целитель  Кьяра Бирн Grey_vi_ory

Мастер-артефактор Герта Нойман  Элесар

Патентованный ведьмак Феликс Хонеккер Nevrar

16 мая 1898 года

 

 

 

Изменено 2 января, 2017 пользователем Dmitry Shepard

[SHaEN 11 245]

Пространство вокруг начало меняться, стало светлее, а последующие метаморфозы ошеломили мистера Рида, даже несмотря на уже виденные ранее магические проявления. Жемчужное сияние, казалось, исходило от миссис Пиглз, хотя, Шандор бы не поручился за правильность определения источника волшебного света, сделавшего видимыми Сэмми и Диану. Он ещё раз с благодарностью вспомнил Господа, как вдруг заметил на тыльных сторонах своих ладоней странные знаки, похожие на вытатуированные на коже символы неизвестного языка. На открытых частях тела Кая и Герты он обнаружил схожие знаки. Это могло быть важным, следовало постараться запомнить как можно больше из открывшегося в чудесном сиянии. К счастью, профессиональная память не подвела даже в столь неординарной ситуации — по прошествии времени Шандор сможет воспроизвести минимум восемь загадочных символов.
Звонкие детские голоса прозвенели в последнем прощании, и жемчужный свет погас. Чудо лишь коснулось живых, но пробудило в душе что-то тёплое, светлое.
— Вечный покой даруй им, Господи, и да сияет им свет вечный. Да почивают в мире. Аминь, — негромко произнёс Шандор, осенив себя крестным знамением.

Миссис Пиглз еще раз с любовью посмотрела на место, где стояли Сэмми и Диана и, сморгнув слезы, посмотрела на следственную группу.
— Я вам так благодарна! Что я могу для вас сделать? Только скажите!

Шади ещё немного походила кругами на том месте, где стояла Диана, мурлыкнула и направилась к Герте, словно с ней, а не с Шандором её связывала магическая нить. Мистер Рид подошёл к миссис Пиглз.
— Мы просто хотели помочь. Вы ничего не должны нам.
Вопрос о причине смерти Сэмми всё ещё не давал ему покоя, но Шандор не решился тревожить память матери после всего, что произошло. Мальчик обрёл покой. Видимо, это и правда был несчастный случай.

[Элесар 10 610]

Либо к вечеру сказывалось утомление и привычное красноречие подводило немку, либо же происходящее в квартире миссис Пиглз действительно плохо поддавалось внятному описанию. Ослепительно-белоснежное сияние заставило Герту зажмуриться и она открыла глаза лишь к тому моменту, когда силуэты призраков начали постепенно терять неожиданно приобретённую чёткость линий. Символы, неведомым образом нанесённые на кожу следователей, тоже исчезали один за другим, и до погружения гостиной в полумрак удалось запомнить лишь несколько. Мисс Нойман могла лишь строить догадки насчет природы феномена и момента, когда они с коллегами получили эти странные письмена - на встрече в кроатском Саду или же ещё раньше, во время формирования их группы. Вопросы оставались без ответа и если по отношению к семейству Мэри девушку вполне устраивало определение "чуда", то с неизвестными знаками дело обстояло сложнее. Леди-артефактор, всё ещё пребывая в раздумьях, дотронулась до шёрстки Шади, провела ногтями за ушками кошки, после чего подошла к матери обретших покой детишек, присела рядом, взяла её ладони в свои и заглянула в глаза женщины.
- Главное, что вы попрощались с ними, миссис Пиглз. Они нашли в себе силы пойти дальше, то же самое стоит сделать и вам. Сохраните память о Диане и Сэмми, но не терзайте себя тяжелыми мыслями и живите дальше. Это единственное, о чём мы бы хотели вас попросить.

[Dmitry Shepard 30 072]

Штаб-квартира Ордена

Высокий седой мужчина стоял напротив двери ведущей в кабинет Лафайета, будто бы решаясь на что-то. Из коридоров все еще доносились звуки уборки последствий нападения, а рука все сильнее сжимала запечатанное письмо, лежащее в кармане.
Обдумывание все-таки закончилось и оперативник постучался, а потом и вошел в кабинет.
- Лафайетт? Я готов к допросу.

Лафайетт, судя по его усталому виду, разбирал завалы лично и исключительно вручную. Оторвав сумрачный взгляд от отчета, он взглянул на Эдмунда.

- Хорошо, мистер Грейвс, я распоряжусь, чтобы Мелинду перевели в допросную из камеры. Спускайтесь, я вас догоню. И еще. Пока мы ездили ее арестовывать, мои сотрудники пробились в тайное логово Братства. Похоже, что это хорошо скрытое место встреч и ничего более. По крайней мере, мы не смогли найти ничего важного.

Квартира миссис Пиглз

- Я...я так вам благодарна, - еще раз повторила миссис Пиглз. - Я постараюсь. Вы хотите узнать что-то еще?

[ABAL 2 173]

Лафайетт, судя по его усталому виду, разбирал завалы лично и исключительно вручную. Оторвав сумрачный взгляд от отчета, он взглянул на Эдмунда.

- Хорошо, мистер Грейвс, я распоряжусь, чтобы Мелинду перевели в допросную из камеры. Спускайтесь, я вас догоню. И еще. Пока мы ездили ее арестовывать, мои сотрудники пробились в тайное логово Братства. Похоже, что это хорошо скрытое место встреч и ничего более. По крайней мере, мы не смогли найти ничего важного.

Заметив усталость на лице рыцаря, Грейвс вздохнул и немного помотал головой.
- Да, хорошо. Буду ждать вас внизу. - оперативник уже было вышел за дверь, как внезапно повернул голову, кинув взгляд через плечо. - Что для вас важнее? Любовь или долг? 
После этого оперативник направился вниз, прямиком к камерам.
- Долг хуже...
***
Через несколько минут Эдмунд стоял у камеры с Мелиндой.

[Элесар 10 610]

- Я...я так вам благодарна, - еще раз повторила миссис Пиглз. - Я постараюсь. Вы хотите узнать что-то еще?

Немка повернулась к коллегам, но ни Шандор, ни Кай дальше расспрашивать Мэри не собирались по понятным, в общем-то, причинам. Мисс Нойман тоже собиралась дать хозяйке время для отдыха, а потому поднялась на ноги и отрицательно покачала головой в ответ на вопрос.
- Нет, миссис Пиглз, больше ничего. Не будем злоупотреблять вашим гостеприимством, до свидания.
По дороге к кэбу следственная группа наткнулась на весьма обеспокоенного судьбой Мэри мистера Хайда. Коротко переговорив с ним, Герта выяснила, что рыжий волшебник не обладал любовью Клариссы к следованию этикету и отмечаться у домоправителя не считал нужным. Попрощавшись с мужчиной, леди-артефактор вышла на крыльцо подъезда, возле которого их дожидался ведьмак.
- Мы закончили, мистер Хонекер. Всё прошло хорошо, - произнесла девушка, делая приглашающий жест в сторону полицейского экипажа. Узнавать о том, как провёл время Феликс не было нужды - если бы на улице произошло нечто, требующее их внимание, он бы сообщил им по микробусине.

[Dmitry Shepard 30 072]

15 мая 1898 года, 11.00, Окс-роуд, 9.

Наличие микробусин позволило Бенедикту около десяти вечера тяжелого и наполненного событиями четырнадцатого дня мая 1898 года сообщить всем добытую Эдмундом информацию, используя для этого мощный передатчик, установленный на крыше штаб-квартиры Ордена. Конечно, ответить ему никто не мог, мощности сигнала микробусин не хватило бы, но даже такая односторонняя связь была лучше, чем ничего. Инквизиторы так и остались в Лондоне, но с ними Ирисса и Бенедикт условились повстречаться позже, уже в городе. На десять утра было запланировано очередное совещание. Но, как и всегда, жизнь внесла свои коррективы в планы смертных.

Посыльный со спешной депешей разбудил Лафайетта в семь утра, а тот, не мешкая, поднял на ноги чету Блэков. И снова впору было чертыхаться, потому что стоило только Лафайетту и Блэкам решить, что делать дальше, как вторая депеша поставила крест и на этом плане. Пришлось приложить определенные усилия, чтобы не сорваться в бесполезную ярость, но, теперь, по крайней мере, было совершенно понятно, что делать дальше. Другое дело, что то же самое наверняка понимал и противник. "Мы увязаем и отстаем", - с горечью думал Бенедикт, пока радист настраивал свое оборудование. Часы на стене показывали полдевятого утра.

- Говорит Блэк. Ночью на особняк Роберта Гладстона было совершено нападение, его дочери, близнецы-тройняшки, похищены. Полчаса назад пришло сообщение, что в технических переходах под станцией метро Митчем найдено тело девушки в пентаграмме. Похоже, что Орион подтвержден, мы с Лафайеттом направили людей на другие предполагаемые места ритуалов. А нас, коллеги, снова ждет работа. Нужно по горячим следам осмотреть особняк и места ритуалов. И помнить, что у нас три дня, чтобы остановить убийц. Мистер О'Коннелл, мисс Бирн, я и остальная группа ждем вас по адресу Окс-роуд, 9. Да поможет Бог нам всем. Блэк связь окончил.

Бенедикт не доверил сообщение радиосвязи, к инквизиторам ушла депеша, которые обычно доставляли суровые и молчаливые парни Королевской фельдъегерской службы. Патрик и Кьяра должны были получить ее около десяти утра и еще час, если Бенедикт не ошибался, им ехать до указанного адреса. В итоге вся группа должна была оказаться в одном месте к одиннадцати часам утра.

 

 

Изменено 5 ноября, 2016 пользователем Dmitry Shepard

[Элесар 10 610]

Вчерашний вечер, ~19:00 - 1:50

По возвращению на базу Ордена, Герта внимательно выслушала инструктаж Бенедикта и сразу после этого на долгое время скрылась в технической лаборатории. Доложить о результатах сегодняшнего расследования вполне могли и мужчины (особенно о том, что касалось подробностей одного преинтереснейшего знакомства мистера Монро), а у немки скопилось много работы в мастерской. Судя по отчётам, их группе грозила встреча с опасными противниками демонического происхождения, а к этому стоило серьёзно подготовиться. Усиление челюстных приводов Генри отняло чуть больше получаса, после чего мисс Нойман занялась созданием тонкого, почти ювелирного изделия - стрекозы по чертежам кроатов. Рыцари не испытывали недостатка в материалах, инструменты они также собрали у себя на базе самые передовые, поэтому Герта закончила настройку миниатюрного механизма быстрее, чем ожидала первоначально. Потратив ещё немного времени на заточку жала для впрыскивания усыпляющего яда, девушка отошла на пару шагов и мысленным приказом активировала марионетку-разведчика. Стрекоза сделала полный круг по мастерской и села обратно на токарный станок, показывая качественность собственной сборки.
- По-моему получилось неплохо, - устало улыбаясь, заключила немка. Анхель - единственный кто мог выступать в роли собеседника, - широко зевнул, демонстрируя ряды острых зубов, и неопределённо махнул хвостом. По видимому, его не слишком волновало постепенное расширение сопровождавшего хозяйку зоопарка.
- Да, ты прав. Пора спать, - часовая стрелка неумолимо приближалась к двум ночи и дальше оставаться рядом с острыми инструментами было попросту неразумно с точки зрения техники безопасности. У Герты хватило сил лишь на то, чтобы вернуться в свою комнату, упасть на кровать и забыться крепким сном без сновидений. Тяжелая работа прекрасно помогает от непонятных ночных грёз.

Техническая информация

Артефакт против ведовства, III уровня (браслет) [6 часов/9 часов] +2,5 часа дороги

Усиление приводов челюсти Генри, 3 успеха со степенями, +3 к урону.

Создание стрекозы-разведчика, заточка жала (+1 БП)

Hide  

Стрекоза

1. НР 36                    
2. НС   28                       
3. Сила 40              
4. Стойкость 35        
5. Ловкость 49 (+10)
6. Интеллект 29  
7. Восприятие 48 (+10)         
8. Харизма   28             
9. Сила воли 34

Качество: небольшая

ХП: 19

Броня: нет

Урон: 1d10+БС, БП: 2. Усыпляющий яд (Морфия V) 3/3 заряда

Навыки: Бдительность 10+, Уклонение 0+, Маскировка 0+

Hide  

Изменено 6 ноября, 2016 пользователем Элесар

[Grey_vi_Ory 24 905]

Вечер после длинного дня, 22.00  

Патрик не видел ни одной причины, по которой заслуженный отдых непременно требовал бы расставания.
- В крайнем случае, всегда можно лечь на полу. - усмехнулся он. 
Когда кровать не подходила по размеру, он так и поступал. 
- Там мне точно хватит места.
Но раз уж тахта раскладывалась...

Ладонь проскользнула между стенкой экипажа и перетянутой корсетом талией, в последние дни инквизитор, по каким-то причинам, очень полюбил тесноту.

 

- Места на полу в этой квартире? Ты её переоцениваешь, - коротко рассмеялась медичка, освобождая путь настойчивой ладони, рвущейся вперёд с упрямством первопроходца, перед которым расстилалась непокоренная terra incognita. Сделать это можно было единственным образом - придвинувшись ближе к инквизитору. 

Двухцветный кот запрыгнул на колени, обтянутые чёрной юбкой, свернулся на них клубком и огласил экипаж довольным, сонным урчанием. 

 

Первопроходец не ограничился вторжением в пространство за спиной, вторая ладонь по-хозяйски легла на черную юбку, поглаживая ее в сторону колена раз, другой, чтобы в какой-то момент ненавязчивым движением смахнуть кота. А потом рука нырнула вниз и одним движением инквизитор усадил мисс Бирн к себе на колени. Усталость временно была забыта.

Довольный откинулся к стене, глядя на Кьяру из-под полуприкрытых век. 
- Ты сомневаешься в справедливости моих суждений?.. - уголок рта у провокатора пополз вверх.

 

Бесцеремонно выдворенный с избранного места Миирклар залез под сиденье напротив, и оттуда озирал мрачным взглядом светящихся голубых очей конкурента за ласку маленькой руки в перчатке. Наверное, кот осознал, что в данном случае борьба окажется слишком неравной, потому что возмущенное свечение вскоре угасло. Или же зверь просто чувствовал усталость своей мисс, и, в отличие от неё, мог покориться сну незамедлительно. 

Что касается самой экзорцистки, сбить её с толку провокационными вопросами было не так просто. 

- Что ты, как я могу, - глаза смешливо блеснули. Или, может, просто отразили случайно заглянувший в экипаж свет уличного фонаря. Кто знает. 
Ладони, сами собой лёгшие на плечи, когда волею супруга их взаимное расположение изменилось, там и остались.

 

Кошачье возмущение из-под лавки не удостоили даже взглядом. Кот, просто кот, мистера О'Коннелла вообще не показывался на глаза, в очередной раз подтверждая интуитивную связь с хозяином.

Тростинку, затянутую в черное, с одним только белым воротничком притянули к себе поближе, Патрик, вполне удовлетворенный смиренным ответом, уткнулся лбом в хрупкое плечо и закрыл глаза.
- Сегодня был очень длинный день. 
Еще бы. Ведь начался он сорок восемь часов назад! Перед мысленным взором проявлялись и исчезали картины прошедших двух суток, словно амальгама под действием ртутных паров на посеребренную пластинку.
Постепенно они сливались в один сплошной грязновато-серый фон. Инквизитора заметно укачивало в сон.

 

Тонкие пальцы мягким, успокаивающим движением прошли по волосам. 
- Но он уже закончился.
Слова, сказанные едва слышно, растворились в тёмной тишине. Кьяра и сама почти задремала, согретая теплом рук инквизитора, успокоенная тяжким, гулким биением, которое чувствовалось под рукой даже через ткань сюртука, через пластины брони. Но вот экипаж остановился, и экзорцистка спрятала в карман артефактную бусину, отмечая тем самым, что её личный рабочий день окончен. Вот теперь точно. Склонилась к Патрику, коснулась губами стриженого виска.

 

День и в самом деле подходил к концу. От прикосновения Патрик открыл глаза, но еще несколько секунд не размыкал объятий. Потом вздохнул, и позволил пассажирке встать.

Завтра им велено было явиться к десяти утра. Что же... время на отдых было. И даже не два часа, а гораздо больше.

 

Освобожденная выскользнула из экипажа, подождала, пока супруг последует её примеру, и, взяв благоверного за руку, повлекла его за собой. Многоквартирный дом был тих, несмотря на сравнительно ранний час, и, хоть некоторые окна светились, им никто не встретился. 

Щелкнул замок, скрипнули петли, впуская пару в оставленную не так давно квартиру. Повесив на вешалку плащ и зашвырнув в ящик перчатки, Кьяра оказалась у стола, зажгла несколько свечей. Осточертевший за последние несколько дней запах жженых спичек скоро сменился ароматом растопленного воска. 

Показать содержимое  

Hide  

Патрик запер за собой дверь. Скоро комнату озарил мягкий живой свет. Инквизиторский меч, убранный в ножны, напротив, растерял свою силу с заходом солнца, и теперь лишь отражал тусклые блики в тонкой полоске металла, видимой глазу.

С заметным облегчением гость снял с себя все вооружение, холодное, огнестрельное, подсумки, боеприпасы.. все это осталось на вешалке у входной двери. Разоблачение так же заняло некоторое время, избавившись от тесной брони, ирландец почувствовал себя свободнее. Теперь можно было готовиться ко сну.

***

Через несколько минут, умытый по пояс, Патрик направился на кухню. Что-то загремело. Звякнуло стекло. Характерно чпокнула пробка.

 

Кьяра, успевшая лишь вымыть руки и вычесать пыль из волос, пока гость освобождался от бремени многочисленной амуниции, занималась постельным бельём, когда из кухни донёсся характерный, неплохо знакомый ей звон, за которым последовал выученный назубок звук льющейся сквозь бутылочное горлышко жидкости. 

Прислонившись плечом, затянутым в белый батист, к кухонной двери, экзорцистка молча наблюдала, как супруг залпом осушает полный стакан алкогольного напитка, который, с лёгкой руки хозяина дома, здесь не переводился. 

Все так молча подошла, отобрала пустой стакан, достала из верхней камеры холодильника заранее заготовленный лёд, и горстью сыпанула белых полупрозрачных кубиков в сосуд. Со стуком вернула стакан на стол возле Патрика и наполнила снова.

Показать содержимое  

Hide  

Отвернувшись, извлекла из посудного шкафа керамическую  миску, в которую высыпала, с горкой, пакет фундука. 

Очевидно, пить здесь любили и держали несгораемым запасом необходимый для процесса минимум. Закончив, экзорцистка снова прислонилась к стене, плечи расслабились, руки сплелись на уровне живота.

- Имей в виду, другой еды здесь нет. Так что, если хочешь напиться - получится быстро, - негромко предупредила. 

 

Патрик так и стоял посреди кухоньки, подвигаясь в сторону, когда хозяюшка протискивалась мимо него то к холодильнику, то к столу. Крепкий годный алкоголь обжег горло, и теперь инквизитор чувствовал, как по телу разливается приятное тепло. 

Он принял у супруги вновь наполненный стакан, проводил ее чуть затуманившимся, опьяневшим больше от усталости, нежели от градуса взглядом. На утомленный и голодный организм небольшая в общем доза подействовала быстро, но он все-таки решительно выпил второй со льдом и, наконец, сел. Орешки не пострадали.
Табуретка скрипнула. 
- Я напивался всего дважды. Один раз по дурости, а второй... Мда. - выражение лица стало отрешенным, но ирландец мотнул головой. - Чтобы повторить, - слегка осоловевшим взором он обвел кухню, речь его стала гораздо более плавной и размеренной, и инквизитор больше не спотыкался на одной единственной букве, как будто и не было с ним никакой контузии десять лет назад. - мне нужно будет выпить все здешние запасы.

Раздался тихий расслабленный смех. Взгляд остановился на белоснежной блузке мисс Бирн, ровно  на третьей пуговице сверху.

Чтобы как следует напоить господина инквизитора, нужно было влить в него не меньше, чем ведро, этот самоочевидный факт он зачем-то решил озвучить.
- Брат Мэтт не одобрит.

 

Выразительная пауза могла говорить только об одном. Второй раз инквизитор, очевидно, пил именно по той причине, по которой Кьяра к алкоголю не прикасалась. Дать немного свободы разуму, искалеченному тисками пережитого и того, как его следовало переживать. Эффект, усиленный бессонницей, усталостью и пустым желудком, она наблюдала уже сейчас. Тихий смех, свободно льющаяся речь, взгляд, вольно выбирающий точку фокуса, которую, впрочем, приходилось удерживать с усилием. 

Кьяра подошла поближе. Миниатюрная, она не слишком возвышалась даже над сидящим инквизитором. 

- Мэтт не скуп в этом отношении, - усмехнулась она, иронией скрывая вздох. Взъерошила русую макушку, запечатлела на ней короткий поцелуй и ушла. 

Раскладывать и застилать кровать. 

 

Кьяра ушла, и с этого момента на кухне больше ни разу не звякнуло злополучное стекло. Через минуту скрипнула табуретка. Он встал и, слегка пошатываясь, отправился за ней следом. Оперся плечом о косяк кухонного дверного проёма.

- Ты сердишься? - теперь взгляд без стеснения изучал вынужденную часто наклоняться, чтобы приготовить постель, фигурку Кьяры. 

 

Хозяйка расправила последнюю невидимую складку на простыне, хотя это было совершенно неблагодарным делом - все равно изомнётся, как только послужит своему прямому назначению. Взбила подушки, вдыхая исходящий от светлого хлопка аромат розмарина и вербены - полотняными мешочками с этими травами Кьяра перекладывала чистое белье, принесённое прачкой; и, только окончив, отбросив безмолвным приглашением ко сну одеяло, ответила по обыкновению коротко.

- Нет. 

 

Патрик не тронулся с места. Он запрокинул голову и сделал несколько плавных движений, разминая затекшую могучую шею. Сложил руки на груди.

- Я не пью. - вздохнув, попытался убедить жену в том, что ей не стоит доверять собственным глазам. - Ты можешь не волноваться на этот счет. В тот раз я просто... сорвался. Трое суток не мог заснуть и, в конце концов, начал пить. Чтобы немного поспать. Да. Не смог вовремя остановиться.  А сегодня - подумал, что лучше сразу принять стаканчик, чтобы... Я очень.. устал. - паузы между словами становились все длиннее.

 

Кьяра стояла неподвижно, слушая, скрестив руки аналогичным инквизиторскому жестом и даже не замечая этого. Их схожесть, синхронность, пугающая со стороны, для них самих была более чем естественной. 

- Тот раз?.. - повторила эхом. Давая понять, что он может рассказать, если захочет. 

Пауза. Экзорцистка качнула головой и снова подошла к мужу.
- Сказала же, не злюсь. Тебе не нужно оправдываться.

Одна рука обвила талию. Патрик мог бы, если бы пожелал, опереться на хрупкое, но вместе с тем сильное плечо. 

 

- В тот раз. - повторил и Патрик. - Когда меня послали к тебе.
Он качнул головой из стороны в сторону. Рассказывать об этом? Вспоминать?.. Разве что, если вдруг захочет устроить себе еще парочку бессонных ночей. От пары стаканов виски брата Мэтта восприятие приятно притупилось.

Горячая ладонь легла на спину маленькой мисс, грубовато прижала, подвинула к оголенному до пояса мужскому телу. В нос Кьяре ударил терпкий запах свежевыпитого.
- Я не оправдываюсь. - довольно вяло возмутился инквизитор. - Я объясняю. Чтобы ты знала.
Вторая рука смяла плечо в белой блузке, небритая щека чуть оцарапала нежную кожу. 
- Мииилая.. - он выдохнул, отпустил свое сокровище и чуть покачиваясь из стороны в стороны, направился к разложенной постели. Спросил не оборачиваясь. - Ты идешь?

 

Инквизитор ревниво хранил своё право на собственные тайны. То самое, в котором отказал ей. Что же, так было лучше для него, да и Патрик не принадлежал ей. Задачей Кьяры было отдавать то, что нужно ему, а не требовать чего-то взамен.

Властная рука прошлась по спине, надавила. Экзорцистка мысленно поблагодарила себя за то, что под тонкой тканью все ещё был корсет. Запах виски бил в голову, и без того мутную от усталости, и одному Богу известно, что она вытворила бы, окажись между двумя телами лишь незначительная батистовая преграда. И без того до одури захотелось узнать, как смешивается вкус его поцелуя со вкусом спиртного, в котором она себе отказала. 

- Хорошо. Объяснил. Знаю, - терпеливо согласилась Кьяра. Патрик отпустил её, нетвёрдым шагом ушёл к кровати. Вот умница. 

- Ты ложись, я приду попозже, - как могла мягко ответила на последний вопрос. - Мне ещё нужно поработать. 

О том, что произошло в приюте, нужно было написать отчёт. По-хорошему, такое делается сразу, на месте, но время держало их на коротком поводке. А к отчету нужно приложить протокол допроса Катарины и завтра дать его на подпись миссис Блэк. 

 

Тахта застонала под тяжестью тела. Патрик рухнул на постель, с краю, по обыкновению, улегся на живот и свесил руку на пол.

- Не засиживайся. Тебе тоже нужно...

Что же нужно строгой мисс, так и не прозвучало. Как ни странно, но сейчас был один из тех редких случаев, когда Патрик не думал о супруге в плоскости исполнения ею супружеского долга.

Потому что заснул практически мгновенно.

 

Чернильница, острие пера, скользящее без скрипа по кремовой, чуть глянцевой качественной бумаге. Строка за строкой из-под руки Кьяры, привычной и к такой работе тоже, выходило сухое, выхолощенное описание происшествия в сиротском приюте имени Святой Агнессы. То, что даже не каждому было просто пережить, укладывалось  в бесстрастные, деловые формулировки, вытекало темно-синими чернильными линиями. 

Перечень обвинений, выдвигаемых против миссис Бранки, изложение их, объявление цели их появления в приюте. Вооруженное сопротивление со стороны женщины, вторичное предложение сдаться, безрезультатно. "Обезоружена выстрелом", "оказана первая помощь путём магического воздействия", "попытка ареста".  Усталость не мешала складывать слова, цепко и надёжно присоединять одно к другому. 

Предложили сдаться, стреляла. Выбили оружие, исцелили, чтобы не истекла кровью - схватила нож, нанесла несколько ударов, обезврежена. Летальный исход. 

Свидетели перечислены; возможные улики и прилагаемые к отчету материалы перечислены; фамилии прибывших на место преступления констеблей и номер их участка указаны. 

Кьяра отложила подальше два заполненных каллиграфическим почерком листа, ещё блестевших невысохшими чернилами, и снова и снова пробегала глазами текст, ища неточности, недочеты. Не нашла. Все верно. Каждая строчка - штрих в картине задержания. Ясной картине. 

С описанием допроса Души было проще. От разума не требовалось никаких усилий, кроме воспроизведения сказанного девочкой на бумаге. Рука не дрогнула, не замерла, будучи не в силах указать самое страшное. 

И все же, когда она закончила, был уже почти час ночи. Экзорцистка упаковала документы в плотный бумажный конверт и подписала адрес получателя - лондонское отделение Инквизиции. Адрес отправителя ещё предстояло указать. 

Отложив конверт, Кьяра глянула на Патрика. Инквизитор спал сном, который принято называть мертвым, но не среди тех, кто и так постоянно имеет дело со смертью. 

Спи. Алкоголь обезболивает лучше гнева, разрушая при этом только тебя, да и то не всегда, если соблюдать определённую осторожность. Мисс задула свечи и несколько минут сидела неподвижно на стуле, привыкая к темноте. Как только глаза начали различать очертания предметов мебели, она поднялась и прокралась к вешалке. Набросив плащ на плечи, тихо закрыла за собой дверь. Даже механизм замка провернулся тише обычного. 

Пожалуй, ночной Лондон был не лучшим местом для прогулок одинокой молодой женщины. Тем не менее, лёгкие шаги экзорцистки не раз и не два звучали по его мостовым, влажно отражавшим свет газовых фонарей, а тень маленькой фигурки в черном плаще отважно скользила по спящим переулкам.

 

Показать содержимое  

Hide  

Путь предстоял относительно неблизкий - около сорока минут пешком. Кэбом быстрее, но ночью его нужно поймать, для начала. А это задача, сама по себе требующая времени. Поэтому Кьяра выбрала привычный, излюбленный способ добраться куда-либо. 

Подхвативший целеустремленность упрямой подопечной, кроакот трусил следом за ней, пока они не достигли цели - двухэтажного городского дома, нижние окна которого светились жизнью. Тогда зверь исчез.

Ворон помедлила у входной двери - яркого витража в кленовой раме, после чего взялась за бронзовый молоточек, на этой самой раме привешенный, и коротко постучала. 

Дверь открыли скоро. Серому взору англичанки явилась девушка в домашнем платье без рукавов. Взгляд её больших глаз был удивлённым и настороженным, когда она приоткрыла дверь, но, как только мисс увидела, ктоза ней стоит, как холод сменился обрадованным теплом. 

Показать содержимое  

Hide   - Мисс Бирн! Проходите, скорее. Чая?
- Нет, Алисия, спасибо, - приглашением войти, тем не менее, медичка воспользовалась. Сняла плащ движением, которое выдавало не первое уже посещение гостеприимных стен дома Алисии Найтингейл, бросила его на вешалку. - Сколько раз просить звать меня Кьярой?

- Мисс Бирн! Проходите, скорее. Чая?
- Нет, Алисия, спасибо, - приглашением войти, тем не менее, медичка воспользовалась. Сняла плащ движением, которое выдавало не первое уже посещение гостеприимных стен дома Алисии Найтингейл, бросила его на вешалку. - Сколько раз просить звать меня Кьярой?

- Ещё раз придётся точно, вы же знаете, - улыбнулась та, провожая экзорцистку в гостиную. 

Комната совсем не изменилась со времени последнего визита Кьяры. Все те же безделушки на каминной полке, все те же горы маленьких вышитых подушек, все те же картины на стенах, обшитых деревянными панелями. Впрочем, на столе вместо чайного сервиза или принадлежностей для шитья были разложены металлические детали, выдававшие нынешний род занятий хозяйки дома.

- Да уж, помню. Ты все ещё маешься бессонницей?
- Не могу так это назвать, - ответила Алисия, выразительно обводя неоконченное изделие жестом. - Я всегда могу отоспаться днём. Когда совсем невмоготу, пользуюсь микстурой. Мне готовит её аптекарь с соседней улицы по вашей прописи. Помогает безотказно. 
- Как скажешь, - кивнула медичка, внимательно глядя на молодую хозяйку. - А как Джереми? Как его живопись?
- О, Джереми прекрасно. Уже участвовал в выставке, которую устраивает Королевская Академия художеств, - рассказывая, девушка светилась гордостью. Впрочем, сияние больших светлых глаз чуть померкло. - Иногда он ещё рисует... это. Я всегда рву и сжигаю эти полотна, как вы и говорили. Пою его чаем со снотворным, это помогает. Просыпаясь, он и думать обо всем этом забывает. Ему обещают большое будущее.

Кьяра слушала собеседницу, кивая время от времени. Семью Найтингейл она знала давно, вот уже семь лет от неё к ним исправно летели открытки на Рождество и дни рождения.

Началась история их знакомства с одержимости младшего брата Алисии, Джереми. Святой отец, к которому Кьяра явилась по совсем иному делу, упомянул "шарлатанов", после смягчился и сменил именование на "детишек, которым не хватает внимания". Мисс Бирн слушала внимательно, пожелала проверить лично. 

Мать умерла от лихорадки. Отец занимался торговлей, пропадал в колониях. Дело требовало личного контроля. Пока он был в командировках - то есть, почти всегда - за четырнадцатилетней Алисией и двенадцатилетним Джереми присматривала прислуга. Няни, гувернантки, экономка... И все они разбежались, презрев условия контракта, когда в поведении мальчика обнаружились, скажем так, странности. 

Показать содержимое  

Hide  

Падре ошибся. Молодой Найтингейл был ДЕЙСТВИТЕЛЬНО одержим. Очень хитрой тварью, которая вела себя почти пристойно. Впрочем, наверное, бес получал особенное удовольствие от слез и испуга брошенных детей, которым не у кого было попросить помощи и защиты. Молодая экзорцистка тогда поселилась в их доме, изучая тварь, провоцируя её показаться, а когда удалось, провела обряд. Два десятка часов она не сомкнула глаз, но усилия увенчались успехом. А потом, обменявшись депешами с мистером Найтингейлом, который на всех парах нёсся домой, к семье, которую едва не потерял, все время до его возвращения присматривала за детьми, помогая им оправиться. Удостоверилась, что никто из тварей не позарится на вкус пережитой в сих стенах боли. 

Иногда ей снилось искаженное лицо Джереми, абсолютно  черные, пустые глаза, из которых на неё с ненавистью смотрело порождение зла. Снилось, как дрожат под руками худенькие плечики Алисии, пока она расчесывала ей волосы перед сном. Но у этих грёз хотя бы был счастливый конец, о котором она неизменно и тепло вспоминала, просыпаясь. Джереми увлёкся живописью, отдавая предпочтение прерафаэлитизму. Алисия открыла в себе Дар артефактора. Потеряв и отца, подхватившего какую-то тропическую хворь, эти двое успешно заботились друг о друге. 

Глядя на цветущую девушку, Кьяра не сразу поймала себя на том, что улыбается.

- Я рада вас видеть, мисс Бирн, правда, - мисс Найтингейл взглянула серьезно, напомнив ту девочку, которая робко смотрела на неё из-за угла семь лет назад, когда экзорцистка впервые явилась в эту гостиную.
- С вами все в порядке? Я имею в виду... вы не из тех, у кого есть время на простой визит вежливости. Пусть даже, - Алисия слегка улыбнулась, - глубокой ночью.

- Ты права, Алисия. Мне нужна твоя помощь, - вздохнула Кьяра. - Профессиональная помощь. В кредит. Мне нужен амулет.

- Всего-то? - артефактор с видимым облегчением рассмеялась. - Не говорите глупостей, мисс. Все мои способности, пусть и скудные, к вашим услугам. Подождите, покажу, что есть готового. Если вы торопитесь, может, найдётся то, что подойдёт уже сейчас. И я ничего не хочу слышать о деньгах. Это мы перед вами в долгу, что, конечно уж, не изменится от одной безделушки. Я их ради удовольствия собираю в свободное от заказов время. 

Не переставая заговаривать гостью, Алисия принесла внушительных размеров шкатулку. Внутри она оказалась разбитой на ячейки, под сафьяновой и бархатной обивкой которых скрывались тонкие листы чистого железа, надёжно изолирующего магические плетения друг от друга. 

Одна из безделушек, как их назвала мастер, притянула взгляд сама собой. Экзорцистка вопросительно взглянула на хозяйку, и та кивнула. Извлекла вещь из её гнезда и покачала на раскрытой ладони, заставив поймать мягкий желтый свет лампы. 
- Во что вам её упаковать, мисс?

Кьяра непроизвольно улыбнулась. 
- Если есть, в платок. Белый. 
***
- Вот видите, мисс Бирн, а вы переживали, - Алисия заразительно рассмеялась, цитируя фразу, которую в своё время не раз слышала от инквизиторши. - Я обязательно передам Джерри привет от вас. 
- Спасибо, Алисия. Храни вас Господь, тебя и твоего брата, - с искренней благодарностью произнесла англичанка, касаясь руки бывшей воспитанницы на прощание. Та кивнула, и, когда за экзорцисткой закрылась дверь, прошептала:
- Уже сохранил. В вашем лице.

***

Путь домой занял ещё меньше времени, хотя на протяжении его англичанка пережила не одну нешуточную борьбу с самой собой. Теперь, когда она решилась и сделала то, о чем думала, её раздирали сомнения и банальный страх. Но... отступать было уже некуда. 

Вернувшись к порогу своей квартиры, экзорцистка медленно, плавно провернула ключ в замке, вошла и задвинула щеколду. Плащ повис на вешалке, с небольшим белым тканевым свёрточком во внутреннем кармане.

 

С тех пор, как мисс ушла, а было это немногим более полутора часов назад, в комнате ничего не изменилось. Патрик пролежал все это время так, как лег, даже не переменив позы, кончики пальцев повисшей руки касались пола. Но вот в замке щелкнул ключ и пальцы дрогнули, а затем и их обладатель, выбравший необходимый минимум сна для восстановления сил, грузно перевернулся, протянул руку на оставленное рядом с собой на постели место и обнаружил лишь пустоту.

Сон как рукой сняло, инквизитор резко развернулся, рискуя поломать кровать и взглядом с оттенком паники окинул темную комнату.

Глаза остановились на маленькой фигурке, все ещё полностью одетой, и даже, взгляд скользнул вниз, обутой. Паника улетучилась вытесненная другими чувствами.

Пауза длилась некоторое время, потребовавшееся сонному мозгу на то, чтобы сформулировать своё к происходящему отношение.

- Ты уходишь? - хрипло поинтересовался муж у жены в середине ночи. - Или уже п-пришла?

 

- Уже пришла, - коротко ответила гулящая, снимая обувь и босиком проходя к шкафу. Оттуда все ещё бесшумно, хотя в этом явно не было уже смысла, выудила нечто белое и аккуратно сложенное, и, судя по направлению движения, вознамерилась уйти и переоблачиться. Словно ничего крамольного и не происходило вовсе.

 

Патрик проводил ее взглядом до шкафа. Молча встал и прошёл к вешалке. Там, в кармане сюртука были его часы. Привычно щелкнула крыжечка. Стрелки показывали половину третьего.

"Уже пришла." И все. Никаких объяснений. Словно так и надо, что в первую же совместную ночевку она уходит от него тайком. Предварительно щедрой рукой плеснув виски. Чтобы лучше спалось?

Спокойствие в ее голосе, вся эта ситуация, но более всего собственная беспомощность и невольно вползающие в мозг подозрения взбесили его. Кровь бросилась в голову.

За отворенной дверцей шкафа, импровизированной ширмой, Кьяра услышала тяжелые шаги. Инквизитор прошёл мимо, не приближаясь, на кухню.

Снова зажурчала некая жидкость, на сей раз не предваренная звуком выхода пробки из бутылки - просто вода. Патрик выпил полстакана и зажав его в тисках пальцев, уставился в чёрное слепое окно.

 

Молчаливая проверка времени, тяжёлые шаги, расстояние, не сократившееся. Кьяра вздохнула про себя и ушла в ванную. Зашумела вода. Ей стоило наконец-то привести себя в порядок, а ему - остыть. 

Через четверть часа экзорцистка, в темноте смахивающая на призрак из-за длинной белоснежной ночной сорочки, босых ног и распущенных волос, стояла у входа в кухню, по привычке прислоняясь плечом. 

- Извини, - негромко проронила она. - Но у меня не было другой возможности.

 

Вопреки ожиданиям, Патрик не остывал, а только больше накалялся, о плечо можно было уже обжечься. Мысли лезли в голову орущей вопящей толпой. И он, словно парализованный, сидел теперь на табуретке, уперев локти в стол и запустив пальцы в волосы. Стакан, наполовину пустой, стоял рядом.

- Где ты была? - раздался требовательный голос, однако инквизитор не шелохнулся, не поднял головы.

Вопрос отзвучал и повисла тишина, хотя следовало бы добавить: "Почему не разбудила?", "Почему не предупредила?", "Зачем ушла тайком?", и, пожалуй, самое актуальное "Не знала, что буду в бешенстве?".

Впрочем, на этот последний ирландец отвечал сам себе очень просто. Она рассчитывала вернуться до того, как он проснется. Хотела скрыть.

Пальцы впились в кожу головы. Эту мысль было тяжелее всего вынести в три часа ночи.

 

Все эти несказанные вопросы были вполне очевидными, и англичанка терпеливо отвечала на каждый из них, словно школьница, вызубрившая задание.

- У знакомой. По делу. Не хотела будить. 

Он и не отпустил бы её, узнай о намерении совершить променад  по городу в час ночи. Предупреди Кьяра - не поверил бы в её здравомыслие и способность постоять за себя, теперь - не поверил в то, что она ушла без всякого коварного умысла. Привыкнуть верить ей, вопреки всему, вопреки себе, он сможет нескоро. Если вообще сможет. 

Что говорить, она была такой же. Просто, в отличие от ирландца, больше это осознавала и контролировала. Когда всю жизнь держишь в узде все эмоции и ощущения, это не так уж тяжело. 

 

В том, что касалось самоконтроля, мисс Бирн действительно продвинулась куда дальше. Достигла почти совершенства. В отличии от мужа.

- Знакомая п-п-принимает только в два часа ночи? Мы не могли заехать туда в кэбе после работы?

Он, наконец, выпрямился, уложил руки на стол, чтобы хоть как-то усмирить дрожащие пальцы. Патрик не думал, что супруга сделала что-то дурное, эта замечательная мысль просто еще не успела возникнуть в воспаленном мозгу, но чем дольше он ждал и не получал пояснений...

Его приводил в состояние хтонического безумия сам факт того, что Кьяра ушла пока он спал. Независимо от того, зачем она это сделала. Сначала сбегала в ванную. Теперь - из дома.

 

Кьяра безропотно переносила выволочку, склонив голову и не подпуская к измученному усталостью и переживаниями разуму настойчиво крутившееся в голове "какого черта, какого черта, я не Патентованная, чтобы отчитываться за каждый шаг и просить разрешения, черта с два...". Грудь мерно вздымалась и опадала, подчинялось осознанному, подконтрольному ритму дыхание. Вдох, пауза, выдох, пауза. Сбивал и злил до сих пор не выветрившийся запах виски. 

Кругом виноватая супруга развернулась на пятках и подошла к вешалке. Ощупью достала из кармана плаща белый платок с завёрнутым в него артефактом и, вернувшись к столу, положила рядом с рукой мужа импровизированный конверт. 

- Хотела сделать это без тебя, так как не знала, смогут ли мне помочь, - все так же тихо пояснила. - Платок оставь себе вместо того, что у меня. Поговорим утром, если хочешь. 

Наклонившись к ирландцу, экзорцистка мягко поцеловала небритую щеку и ушла. Неосознанно выбрала ту сторону постели, где простыня хранила очертания тела человека, которого она любила, и который злился на неё. Сон был зыбким и неспокойным, но зато явился сразу. Гнев Патрика мигом вытеснил переживания, терзавшие её на обратном пути. Во всем есть положительная сторона. 

На столе возле руки кузнеца ждал своего часа обсидиановый крест на цепочке, с умело вживлённой в темный вулканический камень полосой червонного золота. Для одарённого взора небольшое и скромно смотревшееся ювелирное изделие оплетали, легко сияя, артефактные нити, призванные ослабить направленную против носителя стихийную и ментальную магию. Отполированный сгусток тьмы, неотделимый от солнечного блеска благородного металла, ждал, скрываясь под белой тканью. 

Показать содержимое  

Hide  

От прикосновения к щеке мышцы плеч напряглись. Взбешенный, Патрик мог продолжать это ещё долго, но ему досталась мудрая жена, которая прекратила сцену и пошла спать.

Поговорим утром. Поговорим... Именно этого он и хотел, чёрт побери! Чтобы она говорила с ним! Просил, увещевал. Что ж, тому, кто привык всю жизнь терпеть и молчать, это давалось трудно.

Через несколько минут инквизитор понял, что, кажется, может думать спокойно. В одиночестве гнев отступал. Ладонь легла на тонкостенный стакан с водой. Вторая рука развернула платок. Замерла. Неуклюжие пальцы сгребли в охапку цепочку и подняли вверх, чтобы навесу разглядеть крест.

Подарок. Она хотела сделать ему подарок.

Глухо лопнуло стекло. От чрезмерного сдавления стакан не выдержал, ладонь и пальцы расчертил глубокий порез. Над самоконтролем мистеру О'Коннеллу предстояло ещё долго работать.

Защита от ведьм, которая когда-то так нужна была ее отцу, была сделана для него. Кьяра неосознанно избегала повторения. Но все же... должна была сказать. Ведь отпустила же она его за кольцом? С чего взяла, что он отказался бы сделать для тоже самое? Возможно, не сразу, но... 

Она должна была сказать. Даже в мыслях он продолжал упорствовать, но ярость не возвращалась, а боль в руке отрезвляла.

Может, ради дезинфекции, а может, чтобы привести себя в чувство новой болью, Патрик плеснул на пораненую ладонь виски из початой бутылки. Подумал и... сделал пару хороших глотков.

Выглянул в комнату. Жена лежала, поджав ноги, на его месте, согретом четырьмя часами сна. На самом краю.

Такая маленькая. Такая беззащитная. И Кьяра ещё удивлялась, что он чрезмерно печется о ней!

Ну как? Как он мог сердиться на нее долго? Мучительно болезненную гримасу он стер с лица тыльной стороной ладони.

Упрямая девчонка.

Зажав в одной руке белый, пошедший красными пятнами, платок, чтобы остановить кровь, а в другой - цепочку с чёрным крестом на манер четок, он тихо прошёл в спальню. Босые шаги. Тихий шорох одеяла. Аромат вербены от потревоженного белья. 

Теперь он не мог лечь рядом, чтобы не разбудить ее. Вздохнул. Натянул уголок одеяла на особенно хрупкие в обрамлении тонкой батистовой рубашки плечи.

Маленькая. Упрямая.

Моя.

 

Упрямая женщина встрепенулась во сне, почувствовав прикосновение руки, за которым последовало ласковое скольжение ткани по коже. Но этого оказалось недостаточно, чтобы вырвать её сознание на поверхность из объятий сна, такого желанного и недоступного на протяжении последних двух дней. 

Наугад, во сне, протянула ладонь, умудрилась даже коснуться руки кузнеца. Но этим все и ограничилось. Губы дрогнули в неслышном шепоте, глаза двигались под веками - экзорцистка осталась во власти грезы, которую сейчас видела.

 

Замерев на мгновение, Патрик проследил глазами падение руки с матово блеснувшим в полутьме колечком. Он сейчас запретил себе даже дышать.

Но обошлось. Беспокойно скользили под веками зрачки, но, похоже, это было обычным ее состоянием.

Патрик обернулся и бросил тоскливый взгляд на кресло. Потом на кровать и лежащую на ней спящую красавицу. Выдерживать характер, доставляя себе неудобства сном в кресле, когда этого все равно никто не видит, было бы контрпродуктивно.

Сложив на тумбочку часы, инсигнию и подарок-амулет, инквизитор по возможности осторожно лег на свободную половину.

Ложе слегка вздыбилось от перегрузки, но и тогда мисс Бирн не проснулась. Пытаясь разобраться, на кого он сердит больше, на нее или на себя, Патрик закрыл глаза и...

 

Но даже спящую, он притягивал её, как магнит - железную иглу. Не воспринимавшей реальность экзорцистке было абсолютно все равно, на кого именно зол ее скорый на это чувство супруг, и зол ли он вообще. Ей просто требовалось прикасаться к нему. Прильнув щекой к мраморному плечу, Кьяра заснула уже по-настоящему крепко. И если ей и снилось что-либо - она не запомнила. 

 

Утро следующего дня

Когда англичанка открыла глаза, комната была по-утреннему сумеречной, молочно-белый свет ещё не изгнал ночные тени. 

Патрика рядом не было. И кто ещё будет говорить о побегах, м? Кьяра усмехнулась, сбросила с себя одеяло, растрачивая пахнущее травами тепло, и ушла в кухню. Хотелось пить. Есть, вообще-то, тоже, но на это можно было пока не надеяться, а вот вода в кране была всегда, хвала прогрессу. 

Глотая из горсти холодную жидкость, зацепила взглядом окровавленные стеклянные осколки на столе, нахмурилась, со вздохом покачала головой и смела их в мусор. Включила плиту, поставила чайник, и вернулась в единственную комнату, собирать постель и прислушиваться к шуму воды из ванной. 

 

Из щели между неплотно прикрытой дверью в ванную комнату и косяком сочился густой пар, почти что туман. Слышался непрекращающийся шум воды и какое-то невнятное ворчание. 

И никаких признаков того, что инквизитор собирается заканчивать гигиенические процедуры и выходить, заметно не было.

 

Постельные принадлежности были сложены на отведённую им полку в шкафу, кровать вернула себе прежний вид жёсткой узкой тахты, мисс успела расчесать волосы, увидеть сложенные рядом часы и инсигнию инквизитора. Рядом лежал пресловутый обсидиановый крест, один его вид уколол вчерашними переживаниями. Отмахнувшись от них, как от надоедливых насекомых, Кьяра взглянула на часы. Почти семь утра. Несмотря на скудные четыре часа сна, чувствовала она себя более-менее пристойно. Пока. 

 

Стойкость 0+  

6.00, успех, усталости нет, следующая проверка 10.00

Hide  

В ванной, судя по всему, устраивались римские термы. Или вчерашнее общение с демонессой в котельной произвело слишком сильное впечатление на инквизитора.  

 

Вода по-прежнему лилась. Видимо, в честь воскресенья Патрик решил воздать должное благам цивилизации и слить из водопровода все досуха.

 

Чайник умиротворённо засвистел, достигнув нужной кондиции. Выключив плиту, мисс оставила кипяток остывать, ведь ошпаренные чайные листья разом теряют большую часть своего аромата. 

Инквизитор все ещё не намеревался уступать право на проведение водных процедур и Кьяра приняла к сведению, что ей придётся выдворять супруга из облюбованной комнаты. Во-первых, ей ещё предстояло принять душ самой. Во-вторых, она наивно надеялась выходить замуж за представителя своей расы. Пусть инквизитора, пусть параноика, пусть гневливого и ревнивого, но все же человека, а не тритона с чешуйчатым хвостом и жабрами. 

Экзорцистка решительно переступила порог ванной. Видимость упала до нуля из-за обилия пара, дышать было почти невозможно. Конденсат мгновенно нашёл единственное сухое, что здесь было - её, и ринулся пропитывать тончайший лён сорочки.  

 

Пока водяная взвесь делала свое чёрное дело - пропитывала тонкое одеяние мисс, клубы пара немного рассеялись и среди них, как Фудзияма среди утренних облаков, показалась инквизиторская спина. Вопреки опасениям, чешуей и плавниками она не обросла, кожа все ещё была вполне человеческой, раскрасневшейся от горячей воды , хотя и без каких-либо следов загара. В эту самую спину, а заодно и разукрашенный рваным шрамом затылок со всем возможным напором лупил душ.

По ногам потянуло холодом и гора мышц обернулась. Каким-то образом инквизитор уже умудрился сбрить двухдневную щетину, хотя из колюще-режущего с собой у него был только меч-трость. 

Фудзияма обернулась и слегка нахмурилась. Воспитательная работа с упрямицей ещё не была закончена. Впрочем... может следовало сменить тактику

- Я все думал, п-придешь ты или нет. - уголок рта дернулся в строгой улыбке.

Ладонь приглашающе раскрылась.

R-21+. Не влезай. Убьет!  

Пока инквизитор доказывал свою человечность, вместо пожеланий доброго утра сообщив, что ожидал ее, темное дело рукотворного тумана завершилось. Рубашка облепила тонкую фигуру, не скрывая ни одной линии или изгиба, с успехом выполняя лишь одну функцию - затрудняя движение. Соломоновым решением экзорцистка избавилась от неё, скомкав и отшвырнув в угол. Щеки предсказуемо заалели, но, вполне возможно, что свою лепту внесла температура в помещении. 

- И к какому варианту ты склонялся? - осведомилась англичанка, принимая приглашение. 

 

Водянистый взгляд не преминул отметить каждую линию и каждый изгиб в рубашке и, особенно, без нее.

Озаботившись комфортом хозяйки дома, которой с боем приходилось пробиваться в собственный душ, Патрик сделал температуру воды более терпимой и потянул супругу к себе. Частые капли забарабанили по ее спине и затылку, волосы немедленно намокли, прилипли к коже. Водяные струйки дразняще извивались на женском теле. И ирландец не отказывал себе в том, что проследить пальцами путь какой-нибудь особенно заманчивой мокрой дорожки.

- Не знаю. - пожал он плечами. - Это важно?.

Ладонь скользнула по мокрой коже ребер к спине и надавила, вторая - повторила путь зеркально наоборот, замерев напротив сердца, на самой притягательной части женского тела, скользя, повторяя природную геометрию, туда и обратно.

- Ты... хорошо отдохнула? - левая бровь вопросительно надломилась. Сосредоточенный взгляд на мгновение оторвался от созерцания происходящего между двумя обнаженными телами, внизу, и поднялся к серым глазам.

 

- Мне интересно, - Кьяра усмехнулась, убирая влажную прядь с любимого лица. - Это важно?

Рука с тонким золотым кольцом нашла себе занятие, увлекательное и бесконечное - скользить по спине, груди, плечу, смахивая воду. Взгляд, так похожий на оттенок струящейся стихии, опустился, следя за тем, как капли прокладывают себе новый маршрут по мраморному рельефу. 

- Я... да, - глаза не отвлекались, мелкий серебристый бисер дрожал на пушистых ресницах. 

 

- Конечно, важно. - не стал спорить вымокший и распаренный Геркулес, и добавил ворчливо. - Но я все еще сержусь. 
Впрочем, происходящее с каждой секундой все меньше и меньше походило на ссору и все больше - на примирение.

Крепко обхватив ее рукой за талию, Патрик лишил сообщницу опоры под ногами, теперь Кьяра стала даже немного выше его ростом. Оперев ее спиной о кафельную стену, инквизитор так и продолжал держать свою воздушную супругу навесу, он был достаточно силен, чтобы делать это одной рукой довольно долго. Душ все шелестел где-то сбоку, заливая его и ее плечо. 
Вторая рука с нажимом прошлась по чужому бедру, инквизитор не терпящим возражений жестом закинул стройную ножку себе за пояс.
- Так значит, ты отдохнула...
Губы собрали водяные капли в ямочке над ключицей, медленно поднялись по шее выше, добрались до уголка рта, она почувствовала терпкое дыхание. Виски так и не выветрилось до конца.

 

- Может, ты смог бы милосердно меня простить... - ладонь задумчиво задержалась на груди. - ...при определённых условиях?

Экзорцистка подняла взгляд, лукаво, обещающе улыбнулась. Инквизитор продолжал мыслить в одном с ней направлении, наверняка, ибо в следующую секунду уже определял. 

Твердая плитка под лопатками была тёплой и мокрой, но на звание достаточной опоры не тянула. Вторая стройная ножка, согнутая в колене, обвила ожившую греческую статую. Ладони легли на плечи. 

- Я - да, - выдохом повторила. Губы коснулись губ, раз, другой, скользя, но не переводя свою игру в настоящий поцелуй,  изучая их вкус, отмеченный горькой алкогольной нотой. 

- А ты? - уточнила провокаторша, глядя в прозрачные глаза сердитого супруга. Взгляд смеялся.

 

Выцветшие глаза потемнели, как темнеет небосвод перед грозой, большую часть радужки занимал теперь огромный, расширенный, словно от морфия, зрачок. Кьяре достался напористый, грубоватый поцелуй, оборвавший игру. Все стало по-взрослому серьезно. Хватка стала почти болезненной, опорная рука приняла на себя всю нагрузку, освобождая вторую.

- По-мол-чи. - выдохнул он ей в губы, свободная рука скользнула по внутренней стороне бедра, сперва чуть неуверенно, а через секунду, уже настаивая на своем.

Раз уж речь зашла о прощении, ирландец собирался продемонстрировать наглядно и доступно: вытворять способна не только строптивая мисс.
Наощупь Геркулес определит условия и будет продолжать определять их до тех пор, пока не изучит сполна новые возможности такого мягкого, податливого женского тела, а заодно - и своего тоже. Пока не сочтет, что на сегодня достаточно. И не раньше. Чтобы следом, когда грани новых ощущений задрожат, как раскаленный воздух, когда смажутся перед затуманенным взором краски, когда каждое незначительное движение будет порождать в горле особый, вовсе непохожий на человеческую речь звук,  взять свое.
Прямо здесь. Прямо вот так. Пока заливает вода. Пока бешено пульсирует в висках кровь.
Впечатывая в стену, касаясь и не касаясь губами, тяжело дыша, причиняя в беспамятстве боль. 

 

Наверное, пристальный взгляд потемневших глаз был последним, что зафиксировало сознание. Так, последним, что помнит загипнотизированная птица, становится внимательный хищник. 

Патрик хотел её покорности, и она была покорна: мгновенно и ярко отзывалась, податливо открывалась ему. Хотел преподать ей урок, и мисс слушалась, познавала. Жаждал увидеть, почувствовать, на что она способна - и Кьяра делала это вместе с ним. Не помнить себя, не помнить ничего, кроме бесстыдного сплетения тел, потерять где-то подобие человека, оставив только единственный, первобытный, ненасытный инстинкт, руководствующийся исключительно вкусом, запахом, осязанием, грубо, по-звериному получая требуемое и не желая прерываться, как безнадёжно зависимый требует ещё дозу.

В одном лишь Патрик ошибся. Она не могла молчать. Но это не имело никакого значения сейчас, да и вода, столь любимая ею с детства стихия, надёжно заглушала все лишнее, потворствуя. 

И потом, сгорая в ритме, неистовом, как бешеное биение его сердца, она чувствовала только мягкое тепло шелковистых струй, безжалостный жар тяжелого тела и, где-то на самом краю, размытым слабым отголоском, болезненный протест каждого позвонка, вбитого в кафель. Такая несущественная мелочь против того безумия, что захлестывало обоих.

 

Тишина соблюдалась не слишком ревностно, но в этом большей частью виноват был сам Патрик, собственными руками лишающий жену свою последнего стыда. В буквальном смысле. И ему нравилось делать это с ней, покорять, владеть, ввергать в безумие. И падать туда самому.

Вскоре внутренний зверь насытился, и урча, скрылся в потемках подсознания, оставив лишь дрожь в парализованных перенапряжением мышцах и гулкий пульс бьющегося почти в горле сердца.

Бесстыже переплетенные тела съехали по мокрому кафелю вниз. Ножки Кьяры коснулись земли, но инквизитор не выпустил ее из рук, все так же придавливая к стене своим массивным, совершенно обессиленным телом.

- Хватит с тебя на сегодня... мытья? - шепнул он, касаясь лбом ее виска и стирая пальцами очередную водяную дорожку, бегущую по ключице, между грудей и вниз, по животу. 

 

Женщина, понемногу вспоминающая себя, все ещё превращала его в опору, обнимая плечи. Губы мягко, нежно коснулись груди, стекающей по ней воды. Так добрая христианка могла бы пригубить вино для святого причастия - впрочем, в этом  ничего общего с великим таинством не наблюдалось. Прижалась щекой, слушая тяжкое биение под рёбрами. Патрик почувствовал кивок, услышал короткий, задыхающийся довольный грудной смех. 

 

Патрик сжал ладонями худые плечи и прислонил жертву растления к стене несколько плотнее. Может быть, он ожидал, что лишенная опоры, она упадёт, а может, просто хотел рассмотреть ее получше.

Мисс послушно молчала, всем своим видом выражая полное удовлетворение. Ее смех будоражил, вызывая желание вновь приложиться к источнику звука, послушать, как он звучит внутри тела, прижавшись губами к груди. А это значило, что и супруг был доволен тоже. Словно пресловутый хищник, он губами отметил самое уязвимое место на шее своей антилопы, прошелся пальцами по коже, провожая последние ручейки и потянулся за полотенцем.

Перестала, наконец-то, шуметь вода. Патрик быстро промокнул свою кожу и почти мгновенно оделся, благо, дома можно было позволить себе минимальный, совсем не викторианский костюм. Слабость, минутное оцепенение уже покидали организм, мышцы сокращались и расслаблялись, в каждом движении составляя особый рисунок рук, спины, плеч.

Он обнял ее, одним движением закутывая в полотенце.

- Я думаю, - поверх махровой ткани, вместе с ней, скользили широкие ладони, собирая влагу с кожи, высушивая ее и лаская. - нет ничего дурного в том, чтобы в воскресенье п-позволить себе отдохнуть немного дольше.

Выходной им все равно не светил, а идти на литургию в таком состоянии духа было бы по меньшей мере грешно.

Так что инквизитор волевым решением вернул их обоих на совершенно напрасно прибранную постель.

 

- Ты, как обычно, прав, - с нежной улыбкой проворковала жертва растления, одной рукой собирая мокрые волосы, выжимая из них влагу и отводя назад. Несколько новых водяных дорожек пробежали по спине, вдоль позвоночника. Кожу неожиданно засаднило, но мисс не подала виду. Только прибавилось работы махровому полотенцу, которое мохнатым теплом скользило по коже, подчиняясь широким сильным ладоням. Там, где ее держала стальная рука, прикосновение отозвалось болью, и Кьяра снова скрыла это, опять касаясь поцелуем доступного ей участка кожи. Она не видела, но знала, что там, где тело сейчас скрывает белый ворс, краснеют следы пальцев, которые со временем обратятся в темный пурпур. Впрочем, ему сейчас думать об этом было совершенно необязательно.

Покорившаяся волевому решению (что говорить, сейчас она была готова подчиниться любому его решению), уютно устроилась на тахте, придерживая полотенце.

- Чайник остыл уже, наверное, - заметила, смешливо изгибая губы. - И, может, ты отпустишь меня одеться?

 

Патрик критически оглядел тахту, она и ночью-то не слишком была просторной. А теперь, в сложенном состоянии, и вовсе никуда не годилась.

Исключая, конечно, завернутую в полотенце Кьяру, ютившуюся у спинки. Инквизитор обошел неугодивший ему предмет интерьера. Что-то нажал, что-то дернул, и куколка в полотенце опрокинулась прямо ему в руки. Впрочем, если она и ожидала падения, удержаться в сидячем положении ей все равно не позволили бы.

Пострадавшую повалили на вновь разложенную постель, и повалились рядом сами. Кому нужен чайник, когда рядом есть нечто гораздо более интересное?

- Одеться? - устроившись на боку, Патрик снова сгреб ее в охапку, вместе с полотенцем, одна рука протиснулась под шеей, вторая всей тяжестью легла под грудью. Инквизитор уткнулся носом в предварительно обнажённое плечо. - Нет.

Похоже, решение было окончательным и обжалованию не подлежало.

 

- Как скажешь, - безмятежно отозвалась англичанка, запуская пальцы в еще влажные русые волосы, расчесывая, массируя кожу, пользуясь своим безоговорочным правом трепать гриву довольного льва. Вторая рука кружила по спине, следуя причудливому, одной ей известному маршруту.

- Правда, если я простужусь из-за мокрой тряпки, это будет исключительно твоя вина.

У нее действительно была более предпочтительная альтернатива. Полотенцу, сухой одежде, горячему чаю и всему миру заодно. Альтернатива деспотично держала ее в своих объятиях, утыкаясь в плечо.

 

Патрик усмехнулся. Коварные попытки жены исподволь манипулировать им были так милы в своей непосредственности.

- Не простудишься. - ладонь скользнула под полотенце, распахивая полы, понуждая избавиться от негодной мокрой тряпки. - Иди сюда.

Развернуть и скорее прижать к себе, чтобы не растратить тепло и бесценные минуты близости. Одежде была предложена та самая, очевидная, альтернатива. Спину и плечи мисс теперь согревало своим почти животным теплом массивное тело. Патрик, словно металлургическая печь, излучал его, и почти никогда не мерз в холодное время года. А сейчас готов был поделиться, или даже отдать все, если потребуется.

Губы прижались к основанию шеи, собирая оставшиеся капельки воды с кожи. Руки оплели маленькую мисс, альтернатива была все же не самой удобной. Прикрыв собой ее наготу со спины, на все остальное остались только ладони, выполняющие эту свою функцию без всякого стыда и привлекая к общему делу вторую пару рук.

 

Мокрая тряпка была цинично отброшена в неизвестном направлении. Мисс, бессовестно преуменьшавшая возможности своего иммунитета и ни капли об этом не сожалеющая, прильнула к дарованному источнику тепла. 

Для манипуляции нужно, чтобы второй участник игры ни о чем не подозревал. Даже о том, что, в принципе, играет. А она, разумеется, не ожидала, что он примет ее слова за чистую монету. Но Патрик понял. Всегда все понимал. И ответил единственно верным, наилучшим образом.

Кьяра лежала и грелась в объятиях, узкие ладони задумчиво скользили по массивным предплечьям. Глаза были закрыты, и только улыбчивое выражение никак не сходило с лица. Экзорцистка бездумно наслаждалась скоротечными минутами счастья и близости. Такими редкими, такими драгоценными. 

 

Ладонь бездумно скользила по коже, от плеча к бедру, достигала колена, и возвращалась обратно. За окном было совсем уже светло. Впрочем, Патрик был готов согревать ее собой хоть до захода солнца.

- Мне понравился подарок. - прогудел контрабас, причудливым образом спрятанный внутри грудной клетки.

Его дыхание, каждый вдох и выдох, Кьяра могла сосчитать кожей. Биение сердца отдавалось слабым "тук-тук, тук-тук" в районе лопаток.

- Но ты больше не должна так поступать.

Отказать себе в обещанном утреннем разговоре он не смог.

- Не должна уходить, ничего не сказав.

 

К сожалению, времени до захода солнца у них не было. Еще предстояло предотвратить явление адских полчищ в этот грешный город. Или какие там цели преследовала яшмовая мисс Вайт.

Широкие ладони плавными движениями согревали ее, на свой лад подчиняясь ритму, который отстукивал сердечный метроном. Такой спокойный, размеренный сейчас.

- Прости. Я знаю, - отозвалась целительница, не открывая глаз. - Мне очень жаль было будить тебя.

Последовала недолгая пауза, за ней - вопрос, который она не могла не задать. С другой стороны, хотел же он, чтобы она была откровенна?

- Скажи... а ты отпустил бы? Одну. В Лондон. В час ночи.

Совершенно бессмысленно было задавать вопрос ненавидимой ею категории "А если бы...". Но она не могла не узнать, задавал ли его себе Патрик.

 

Ладонь замедлила своё движение на секунду другую. Почти остановилась. А потом продолжила плавно скользить, очерчивая женственные изгибы бедра и талии.

- Не знаю. - нехотя отозвался Патрик, согревая дыханием выступающий в перекрестье шеи и плеч позвонок. - Возможно. Если этого никак нельзя было бы избежать. Если бы я никак не мог тебя сопровождать.. Может быть.

Ясно было одно. Процесс убеждения инквизитора в насущной необходимости и безвыходности положения занял бы немало времени. И уж точно он не зачислял в эту категорию желание преподнести ему небольшой сюрприз.

Очень мило, но не необходимо.

Особенно сейчас, когда по городу разгуливают остатки культа Лилит, Иллюминаты, одержимые и прочая нечисть под предводительством Клариссы.

- А ты бы спросила? - вопрос не лишен был укора.

 

- Понятно, - усмехнулась экзорцистка. - Не спал бы - спросила бы. 

Параметры, превращавшие приятное в нужное, а нужное - в насущно необходимое, у них кое в чем отличались. С точки зрения Кьяры, совершенно не было необходимости в постоянной опеке над ней. Она могла сдохнуть уйму раз за время работы в Инквизиции (до этого, впрочем, тоже), но обошлось. И впереди у нее наверняка был не один шанс. Решать все равно не ей. В этом отношении практичная благоразумная экзорцистка не лишена была некоторого фатализма. С точки зрения Патрика, защитный артефакт далеко не самой максимальной мощности, необходимостью не являлся. И он был прав, что уж. Просто... просто ей так было немного спокойнее.

С точки зрения голой, циничной практичности, двое, обходившиеся одиночеством всю жизнь, совершенно не являлись насущной необходимостью друг для друга. Не могли являться. Но...

 

В том, что касалось последнего пункта, критерии действительно различались. Перебиваясь одиночеством всю жизнь и получив, наконец, доступ к простому человеческому теплу, Патрик понял очень быстро: Кьяра необходима ему, как воздух и только гордость не позволяла демонстрировать, как он боится ее потерять. В этом страхе не было логики, но люди не всегда обращаются к ней. Это был первобытный ужас перед совсем недавно привычным, нормальным состоянием.

- Не делай так больше. - утробно прозвучал его голос где-то в районе затылка, ладонь остановилась на животе, руки стиснули ее сильнее. 

Да, возможно это была его прихоть, блажь. Со стороны, пожалуй, так и казалось. Но ведь мисс больше не была посторонней.

- Мне это важно.

 

Ладони на его предплечьях замерли. Он хотел всегда знать, где она и что с ней, если не с ним. Из ревнивого чувства собственности, из беспокойства, из волнения за неё... в общем, не имело значения. Для него это было важно. 

Возможно, пройдёт время, он пресытится вечным присутствием тихой тени за плечом, начнёт задыхаться в её обществе, жаждать личного, неприкосновенного пространства вокруг себя. Но пока...

Тонкая рука легла поверх ладони на животе, безмолвно обещая, что он будет держать её столько, сколько пожелает. 

To have and to hold, как гласит старинная формула. 

- Не буду, милый, - покорно ответила Кьяра.

 

Кажется, это его успокоило. Во всяком случае, разомлевший инквизитор снова принялся поглаживать ее ладонью.

- Кроткая моя. - улыбка запечатлелась поцелуем на плече.

Губы проложили себе дорожку по лопатке к позвоночнику, а потом Патрик вдруг замер, саднящей кожи коснулся судорожный выдох и невесомые подушечки пальцев.

 

- Твоя, - эхом подтвердила экзорцистка. 

Ладонь возобновила своё ответственное занятие, ей вторили губы, чертившие тёплый пунктир от плеча к хребту, но в один момент все прекратилось, кожи коснулось только судорожное дыхание и робкие, словно крылья бабочки, пальцы. Там, где спина была слишком чувствительной и все ещё болезненно краснела.

Предчувствуя грозу, Кьяра развернулась в объятиях, выразительно коснулась кончиками пальцев любимых губ. 

- Все хорошо, - предупредила, внимательно и неотрывно глядя в глаза. Рука сползла к груди, экзорцистка потянулась и поцеловала беспокойного супруга в лоб. 

 

Заряд копился, молчание длилось, но... гром так и не грянул. Хмурый, как осенний Лондон, инквизитор тяжело вздохнул. И бережно-бережно, как фарфоровую статуэтку, взял свою мисс повыше локтя, притянул немного ближе, выдохнул в шею.

- Я не хотел делать тебе больно. - череда покаянных поцелуев отпечаталась на ключице, сонной артерии, на скуле.

 

- Я и не почувствовала, - фарфоровая статуэтка деликатно покраснела.

Она вела себя смирно, принимая сатисфакцию, но когда очередь дошла до изящно очерченной скулы, не выдержала. Мисс изогнулась, отстраняясь, ладони обхватили помрачневшее лицо, и экзорцистка горячо впилась поцелуем без тени своей обычной робкой нежности. Порывисто, жадно, крепко. Почти грубо. 

 

Персиковый румянец на ее щеках сводил с ума. 
- Наверное... это хорошо? - инквизитор подумал, и решил, что все-таки положительных эмоций принес больше.

А в следующий момент говорить ему запретили. Маленькие ладошки решительно потянули к себе, а губы... такие нежные, очаровательные, полные губки Кьяры снова приковали к себе все внимание. В конце концов, не только маленькой мисс следовало отдавать, а иногда и брать. Патрик был не прочь.
Совсем не прочь отдать ей всего себя. 
Он обхватил ее руками и с заинтересованно-удивленным выражением в прозрачных глазах, послушно повалился на спину, утягивая развратницу за собой. На себя. Как можно было не уступить такому яростному натиску? Или просто была его очередь быть послушным.
Инквизитор расслабленно уронил голову на постель, и, коснувшись затылком ложа, тихо рассмеялся. В уголках глаз появились маленькие защипки морщин.
- Жаль, что нельзя уехать куда-нибудь. На недельку. Нам с тобой.
Приехать на море. Или в еще какое-нибудь красивое место. 
И всю неделю не вылезать из постели. 
В конце концов, они оба были еще молоды и полны сил.

 

Заинтересованно-удивлённое выражение светлых глаз напрочь срывало последние предохранители. Среди которых было и чувство стыда, за прошедшие дни изрядно истрепанное. Экзорцистка облокотилась на широкую грудь, скрестив предплечья, как будто гуляла по морскому побережью и стояла у парапета. Впрочем, вид снизу был гораздо лучше. Она могла бы долго впитывать зрелище этой улыбки, этого мечтательного прищура. Превращать в воспоминание, чтобы любоваться мысленно. 

Почему-то у неё не возникло и тени сомнения в том, какое времяпрепровождение предполагалось основным в этой поездке. Персиковый оттенок проявился на алебастре ещё ярче. Впрочем, никакой иной положенной реакции не последовало. Ладони уперлись в плечи, развратное существо выпрямилось, а после удивительно гибко выгнулось, припадая к геркулесовой груди и прочерчивая линию поцелуев. Линия целенаправленно шла вниз, ладони следовали параллельно. 

- Уедем, обязательно, - ответ оставил тепло дыхания где-то в районе живота. Что вовсе не являлось конечной остановкой. 

Патрику предстояло проверить, до каких пределов он не прочь отдаваться. 

 

Вид снизу был прекрасен. Блуждающая полуулыбка не сходила с тонких, обычно строго сжатых губ, пока глаза напротив точно так же изучали. Запоминали. Чтобы потом, во время какой-нибудь скучной поездки в обществе посторонних, хулигански вспомнить о сокровенном.

А когда маленькая мисс заняла доминирующую позицию и взяла инициативу в свои изящные ручки, Патрик потянулся к ней, но дыхание, коснувшееся кожи, заставило его застыть, онеметь.

Нетерпение во взгляде сменилось легким оттенком паники, а после - пониманием. Кьяра собиралась сделать то, о чем испорченный специфическими уроками о природе демонов, инквизитор старался в последние несколько лет никогда не думать, а в последние пару дней лишь непредметно мечтал. Позволял себе такую слабость. Но не посмел бы предложить еще очень и очень долго, боясь обидеть, оскорбить. 

Приподнявшись на локте, он смотрел, не в силах оторвать взгляд постепенно темнеющих глаз, а потом, совершенно укрощенный откинулся на спину, с приоткрытых губ сорвался полувздох-полустон. Низкий, рычащий.
- Милая..
Пальцы процарапали постель. Патрик не сделал ни одной попытки остановить творящееся в маленькой квартирке безумие. Врачевательница, маленькая коварная мисс, получила полную свободу и вольна была делать все, что угодно.

 

Безумие закончилось. Кьяра откатилась. Все, что напоминало о смене инициативы - прикосновение пылающей щеки к узкому сильному бедру. Ладонь лежала под подбородком. Она думала об убегающих минутах, позволив себе пока не шевелиться, представляла себе взгляд, меняющий свой оттенок с грозового до прежнего, хрустально-прозрачного. Ей нравилось чувствовать его свободу от жестокого железа самообладания.

Зверь злится, когда его запирают в клетке. В её власти было иногда снимать замок.

Экзорцистка протянула вторую руку, кисть проскользнула под сведенные судорогой пальцы, переплетаясь с ними.   

 

Могучая грудь вздымалась, только что бурно, но скоро все медленнее и спокойнее. Так с ним никогда ещё не бывало. Ни с одной женщиной. Которых, впрочем, было совсем немного за все приблизительно тридцать два года его жизни. Сил хватило на то, чтобы приподнять голову, уронить ее обратно и уже наощупь застегнуть ремень. Все смешалось в голове. Теперь инквизитору точно будет, что вспомнить в долгой скучной поездке в обществе малознакомых людей. О, это будет очень особенное воспоминание. Главное не начинать, как гимназистка, краснеть при этом и глупейшим образом улыбаться. Подобное выражение довольно странно смотрелось бы на суровом, порой и жестоком лице инквизитора.

Hide  

Патрик повернулся, истомленный взгляд нашел растрепанные русые волосы. Он протянул руку и кончиками пальцев коснулся невыносимо прекрасных губ своей личной экзорцистки.

Он не уверен был, что стоит что-то говорить.

 

И точно не Кьяра была против молчания. 

Светло-серый взгляд, ставший почему-то необыкновенно задумчивым, сменил свой фокус со случайной точки в пространстве на инквизитора. Просто лежать, наблюдать, слушать его дыхание, видеть, как меняется выражение лица. 

Так пугливый зверёк, выучившийся доверию, ручной, смотрит на своего хозяина. 

Свет, все более уверенный и настойчивый, тек в комнату сквозь оконное стекло, сквозь полупрозрачные занавески. Утекало бесценным бальзамом время. Неотрывный взгляд дрогнул, скрылся на секунду под ресницами, и экзорцистка, мягко потянувшись, села по-турецки на постели, провела ладонями по лицу.

- Надо собираться. 

Снова ехать, расследовать, отправлять чертовы запросы и ставить чертовы подписи. 

 

Выражение лица менялось с отрешенного на все более умиротворенное. Туман во взгляде рассеивался. Уголки рта вновь дрогнули.
Проспав практически всю ночь, то есть, получив, наконец, полноценный отдых, в котором так нуждался, инквизитор чувствовал себя совершенно разбитым. С самого утра. 
И, черт побери, как же ему это нравилось!
Замок на клетку можно было повесить безо всякой опаски. Можно было даже почесать за ухом и дернуть за хвост. Зверь до поры впал в спячку.

Прозрачные ясные, как небо в летний полдень, глаза, следили за каждым ее движением, за малейшим изменением мимики, выражения глаз. Изгибы губ, растрепавшиеся короткие волосы, линии обнаженного по-кошачьи потягивающегося тела, деликатно подсвеченные скромными лучами взошедшего солнца, преломленными стеклом и отраженными не раз и не два от окон многоэтажных домов, от ее белоснежной, будто бы светящейся изнутри, кожи. 

Этот взгляд, доверчивый, преданный. То, что случилось с ним некоторое время назад не шло ни в какое сравнение с этим взглядом. Так на него не смотрел никто и никогда. 

Кончики пальцев робко, словно бы еще сомневаясь, что это  в самом деле происходит с ним, наяву, коснулись спины, соскользнули вниз по позвоночнику, огладили уже всей ладонью. 

Со стороны все еще лежащего на спине инквизитора послышался соглашающийся вздох. Сегодня мисс Бирн решила взять на себя обязанности напоминать им о долге. Патрик мог бы по привычке взглянуть на часы. Привыкший контролировать все в своей жизни, исключая разве что вспышки бешенства, он всегда следил за временем, но сейчас у него не было ни сил, ни желания протянуть руку и взять часы. 

Это странное уже угасающее чувство эйфории от того, что можно, оказывается, передать контроль другому. Тому, кому... доверяешь. Это чувство парализовало, выпило силы, казалось, любое движение разрушит все. Не хотелось терять. Еще хотя бы несколько минут. 
Совсем чуть-чуть..

 

Свои несколько минут инквизитор получил. Даже чуть больше. Все то время, пока жаркая ладонь скользила по узкой спине, все то время, пока таяло её тепло после. 

Кьяра эхом вздохнула и решительно соскользнула с кровати. Подобрала мокрое холодное полотенце, повисшее на сгибе руки, и ушла с ним к платяному шкафу. Со стороны могло показаться: то, что сделал с ней Патрик, выжгло остаточную скромность, превратило бы любую попытку укрыться в дешевое лицемерие. Ее собственных сил сейчас едва хватало на сборы. Размышлениям места не оставалось. 

И все же, когда очертания дрезденской фарфоровой статуэтки облекла жесткая ребристая броня, когда застегнулся последний крючок на ней, когда прошуршала черным каскадом очередная юбка, а волосы рассыпались по белой ткани чистой отглаженной блузки, англичанке стало немного легче. Сосредоточиться на работе теперь казалось хотя бы возможным. Впрочем, Кьяра все ещё не осмеливалась взглянуть в глаза своему мужу. 

Серебристо блеснула инсигния, возвращаясь на своё законное место на теплой груди.

 

Патрик заставил себя сесть. Ссутулившись, он еще некоторое время смотрел куда-то в пространство, а потом потянулся к тумбочке. Пальцы сгребли кожаный шнурок вместе с цепочкой. Теперь на шее висела не только инсигния, но и обсидиановый, с тонкой, как будто светящейся полоской, крест. Ладонью он провел по амулету, задумчивая улыбка озарила лицо.
Встать оказалось чуть проще.

Маленькая мисс все еще возилась с застежками возле шкафа. За ее спиной послышались тяжелые шаги босых ног. Инквизитор подошел, ладони мягко легли на плечи экзорцистки, теперь облаченные в белое. С нажимом он огладил ее руки, порывисто обнял, все так же оставаясь позади. Зарылся лицом в неубранные еще волосы.
- Я и не думал... - прошептал Патрик ей в ушко, сжимая хрупкую фигурку в своих руках. 
Фраза оборвалась, так и не закончившись. Не думал, что она пойдет на это? Что подобное вообще возможно?
- Ты меня удивила. - шепот, дыхание на шее, уже скрытой строгим воротничком, выдавали улыбку.

 

Экзорцистка отвлеченно размышляла о том, как тает ее без того небогатый гардероб. Ей нужно было хотя бы несколько часов, чтобы залатать прорехи и подпалины, отчистить пятна крови и пыли, не говоря уже об услугах прачки. Но увы, на это времени не было тоже. 

От дум о насущном ее отвлекли шаги за спиной, за которыми последовали порывистые горячие объятия. 

- Ты меня удивила. - шепот, дыхание на шее, уже скрытой строгим воротничком, выдавал улыбку.

- И себя тоже, - коротко рассмеялась целительница, расслабленно отдаваясь кольцу сильных рук. Ей не удавалось отследить цепочку, приведшую к совершенно неожиданной мысли, которая превратилась в желание. Кьяра просто бездумно и слепо последовала ему. Впрочем, само воспоминание об этом неумолимо ее разрумянило.

 

Кровь бросилась к ее щекам, Патрик кожей ощутил жар. За плечи он повернул Кьяру к себе лицом. Ладонь легла на шею, закрывая  ее сбоку почти целиком, большой палец прочертил контур нижней челюсти, заставляя спящую красавицу приподнять голову и посмотреть в глаза.

- Мне нравится, когда ты без раздумий следуешь своим желаниям. Это вдохновляет. - в пронзительных глазах заплясали весёлые искорки. Кое-что от его характера уже находило отражение в связанной по рукам и ногам своей сдержанностью экзорцистке. Общение с воплощенным Везувием не могло пройти бесследно.

Инквизитор, не отнимая ладони, упокоил вторую на вновь затянутой в корсет пояснице, притянул жену к себе. Губами собрал жар с отчаянно пламенеющей щеки. Взгляд опустился вниз, сосчитав пуговки на блузке.

- И тебе очень идёт белое. Я уже говорил?..

 

Серые глаза послушно встретили озорной взгляд, и случилось то, чего слабовольная, по сути, экзорцистка подсознательно избегала. Окружающий мир снова утратил свою яркость и важность, сосредоточившись в обычно строгом и целеустремленном лице, в данный момент лучившемся скрытой улыбкой.

- А мне нравится тебя вдохновлять, - парировала англичанка, любимым жестом уходя от высокого лба, виска, по коротко остриженным волосам к затылку. Вторая рука привычно уже скользнула по спине.

Взгляд мужа опустился ниже и отпустил ее. На время.

- Ты не говорил, что мне идет белое, - улыбнулась Кьяра. - Только предсказывал.

Сама она в этот момент изучала сочетание белоснежной ирландской кожи с вулканической чернотой и золотом. Серебро инсигнии бросало холодный отблеск, казалось, набирая света от скрытой в этом человеке силы. Зрелище кружило ей голову.

 

Инсигния вбирала в себя не только блики и отражения изломанных на пути в глубины комнаты солнечных лучей, но и нечто иное. Лицо осветила широкая, уже знакомая Кьяре, счастливая улыбка.

- Не отказывай себе ни в чем. - оставил свою рекомендацию на будущее горе-предсказатель, бережно поддерживая русоволосую рассудительную головку ладонями, так,  будто бы без него Кьяра не справится сама. Небольшим движением кистей голову экзорцистки чуть запрокинули вверх. Снова возвращая ее под власть светло-голубых глаз.

- Я п-подумал... может, мы не поедем на совещание? - ласковый поцелуй подкрепил соблазнительное, и одновременно чудовищное в устах Патрика, предложение. - Можно просто п-позвонить. И тогда у нас будет ещё немного свободного времени, перед тем, как п-продолжить... Что скажешь?

 

Какая ирония, не отказывать себе ни в чем. Ей хотелось баловать его, потакать любой прихоти, угождать. И уже в этой мелочи - украсть еще немного времени - Кьяра обязана была отказать.

Ладони огладили инквизитора, возвращаясь к обнаженной рельефной груди. Экзорцистка уткнулась лбом в супруга, рассыпала по коже поцелуи, как виру за отказ.

- Патрик... родной мой, любимый. Я бы очень этого хотела.

И отступила на шаг, разорвав нежный контакт, покачала головой. 

- Но нельзя. Я должна увидеть Блэков. И чем скорее, тем лучше.

 

Кьяра отступила на шаг, и ее Геркулес, как намагниченный, подался немного вперед, но.. все же остался на месте. Тень улыбки все еще обитала на его лице, когда он провел ладонью по груди, там, где так недавно прижимались ее губы, сдвигая крест и инсигнию. Это Патрик тоже хотел запомнить.
- Хорошо. Как скажешь. - инквизитор показал себя неожиданно покорным, пытаясь задавить неприятное чувство, которое возникло внутри, когда он сообразил, зачем Кьяре видеть Блэков. 
Наверняка, из-за него.

Все из-за вчерашнего. Чертова Бранка. Ирландец прислушался к себе. Как он и ожидал, чувство вины улеглось очень быстро. И этот факт, сам по себе, досаждал ему куда больше, чем даже ожидание неприятных последствий своего поступка. 

Патрик знал, что должен страдать, совершив такое. Обязан был испытывать муки совести, но... совесть послушно молчала. Что же с ним такое?!

Геркулес потер затылок знакомым жестом и вздохнул.

В любом случае, там можно будет хотя бы нормально поесть. Столовая при штабе ордена с похвальным усердием выполняла свою работу.

Бросив на супругу короткий взгляд, Патрик отправился одеваться. Нужно было снова упаковаться в броню и, рассевшись на постели, он и приступил к этому, нимало не заботясь о том, чтобы Кьяра не увидела чего-нибудь лишнего. Со стыдливостью у мистера О'Коннелла все обстояло еще хуже, чем с совестью.

 

Кьяра тихонько вздохнула, краем глаза проследив за своим послушным, вопреки ожиданиям, супругом. Она знала, что поехать в штаб будет правильно...

... подхватила на руку мокрое полотенце, чтобы повесить его сушиться. Следовало ликвидировать следы утренних водных процедур в ванной, сложить в исходное положение кровать, потому что Мэтт прекрасно знал, что она не раскладывает её, когда ложится спать...

... Но идея, этот назойливый, живучий паразит, уже заразила русую голову, подчиняла себе ход мыслей, рисовала образы того, как могла бы пройти эта пара лишних часов. Пара часов. Какой подарок!

Полотенце решительно отправили на спинку стула. Экзорцистка задумчиво прищурилась на светлое утреннее небо за окном. Упрямица всегда искала варианты того, как добиться желаемого результата. Шла на компромиссы. Врачи только и делают, что идут на компромиссы. Но впервые её цель носила настолько эгоистичный характер.

Кьяра уселась на кровати рядом с Патриком, бессовестно мешая ему возвращать на законные места элементы брони. И заодно позволяя себе ещё сколько-то откровенно любоваться.

- А если договориться с Бенедиктом и пересечься уже в городе? Едва ли мы потратим больше времени, чем отправив нарочного из штаба.

 

За то время, пока Кьяра накидывала полотенце на руку, супруг успел лишь собрать воедино предметы своего гардероба и вместе с ними усесться на кровать, про которую слишком уж много знал брат Мэтт.

Патрик покосился на оказавшуюся по соседству пышную черную юбку, на которую ушли метры и метры ткани. На губах проявилась самодовольная улыбочка. 

- Тогда, - он отложил одежду в сторону и, вдруг, неожиданно опрокинул Кьяру на постель, и навис над нею. Теперь любоваться стало еще удобнее. Ладонь, на всякий случай, уберегла затылок и шею дамы от слишком уж резкого рывка во время падения. - мы пока можем сходить куда-нибудь поесть.

Инквизитор оперся на локоть, так что теперь дистанция снова стала минимальной. 
- А потом.. вернуться сюда. Позвоним в штаб с почты. Доложим, договоримся. До десяти еще много времени. Как тебе п-план? - льдисто-голубые глаза смотрели по-мальчишески озорно.

 

Патрик повёл глазами в её сторону и улыбнулся, а в следующее мгновение экзорцистка уже оказалась на лопатках. Пугливой мышью проскочила мысль о том, что таким образом уничтожаются все следы работы утюга по белой ткани, но озвучена не была и вскоре растаяла, не удостоившись внимания. Во-первых, сохранность одежды никогда особенно не беспокоила англичанку. Во-вторых, решение этой проблемы существовало только одно, радикальное. 

Инквизитор, опираясь на локоть, нависал над ней, заглядывая в глаза. Два символа лежали на её груди. Кьяра обвила мощную шею, шаловливо ероша без того взлохмаченные волосы. 

- Идеальный. 

 

Радикальных мер предпринято не было. Инквизитор приберегал их до лучших времен. Он вгляделся в серо-грозовые глаза, пересчитывая всех перепуганных мышек на пальцах. Выразительно склонилась, а потом приподнялась ирландская стриженая голова, вновь и вновь изучая каждую черточку, каждую складочку на коже, крошечную родинку на шее, за ушком, бесцветный пушок над верхней губой...

Вторая рука протиснулась под спину тоже, белая блуза не имела ни шанса сохранить свой первозданно выглаженный вид. Капкан объятий сомкнулся.

- Ты - идеальна. - выдохнул Патрик перед тем, как лишить ее возможности дышать, говорить, отвечать, спорить... на ближайшую минуту.

Или две.

 

Дышать, говорить, отвечать, спорить... Также шевельнуться и думать. На все перечисленное экзорцистка волею ирландца не была способна. Нельзя сказать, тем не менее, что она намеревалась выразить своё недовольство его поведением, как только подобная возможность будет ей предоставлена. 

Кольцо тонких рук сжалось сильнее, хрупкие пальцы впились в плечи, как будто были сделаны из хирургического железа. Кьяра потянулась к супругу, едва успев сделать глоток воздуха. 

- Приятно слышать.

Губы изогнулись. Так ласково, чуть снисходительно, улыбаются Надзирающие, слушая самоуверенную похвалу самых юных из Одаренных. "Я стану Иерархом", "Я буду магом не хуже Айлейны", "Я подниму в небо дредноут размером с Тауэр". Зачем возражать и разочаровывать? Пройдёт время, поймут все сами. 

За улыбкой последовал поцелуй. Короткий, нежный. И ещё один. Она все не хотела отпускать его.

 

За первым поцелуем последовал ещё один. И ещё один... И ещё...

Оттенок снисходительности из ее улыбки Патрик собирался изгнать. Со временем. Конечно, мечты нечасто сбываются, но иногда наступает момент, и появляется человек, который становится величайшим из Иерархов, или сильнее Айлейны. Или впервые поднимает железную машину в воздух. Так почему бы и нет? Главное - верить.

В его руках был венец творения, жена, плоть от плоти созданная для него. В его глазах она стала совершенством и таковой останется.  И ничто, даже ее собственная привычка к самоуничижению, не сможет переубедить его. 

Через несколько минут ирландец освободил Кьяру. Помог ей сесть. И оставив в покое свою броню, принялся натягивать рубашку.

Любовь любовью, но.. ему нужно было все-таки поесть. Да и худенькой мисс тоже нужно было регулярно питаться. 

- Ну, где тут поблизости еда на вынос? - улыбнулся он, размышляя о привычном печеном гусе, которого, впрочем, можно было с успехом заменить полутушей ягнёнка.

 

У растрепанного совершенства, впрочем, были свои взгляды на предпочтительное положение в пространстве. Как только Патрик отпустил её, Кьяра снова растянулась на постели, раскинув руки. 

Удивительное ощущение, в кои-то веки позволить себе отпустить поводья. Незнакомая, пьянящая лёгкость. Она и не помнила, когда такое чувствовала. Может быть, в детстве, лёжа на берегу, утопая в зеленой траве, а лазурное небо над головой казалось таким близким, что хотелось обнять его. 

Экзорцистка покосилась на Патрика. В поле её зрения попадала рельефная спина, исчерченная белыми письменами пережитого. Смотреть и не прикасаться было своего рода испытанием, но пока она неплохо справлялась. 

Показать содержимое  

Hide  

 

- Вот как оденешься - скажу. И даже покажу, - нахалка лениво перевернулась на бок, согнула колени, подтянув босые ступни и скрыв их в складках черного подола. Подперла подбородок ладонью, не сводя глаз с объекта наблюдения.

Показать содержимое  

Hide  

 

Поблизости и правда было заведение, которое они с Мэттом не раз поминали добрым словом. Держала его некая миссис Холлоуэй. Готовила она божественно, и по-матерински опекала наследников Ищущего Бирна, которые заглядывали к ней особенно часто. Ибо испытывали дефицит как времени, так и желания для кулинарных экзерсисов.

Воспоминания о картофельном пюре с растаявшим сливочным маслом, кольцами поджаренного лука и колбасками с горчицей не оставили ни шанса чувству долга.

Hide  

[julia37 45 067]

Утро следующего дня 

Патрик потянулся, прикрыв глаза, мышцы на исполосованной шрамами спине вздулись, но в следующий момент их очертания снова размылись. он накинул рубашку, и неспешно застегая все пуговицы, развлекал себя тем, что разглядывал расшалившуюся супругу.

Если мисс полагала, что вот эти вот ее раскинутые ручки, обнимающие весь мир способствуют процессу одевания, то она глубоко заблуждалась. Как впрочем и последующая позиция калачиком. Белая блуза слегка помялась, а цвета воронова крыла подол в этот раз скрывал не слишком многое. Очертания подогнутых стройных ножек подстегивали воображение не хуже, а в чем-то даже и лучше обнаженной кожи.
В тот день, когда кто-то додумается отменить все нижние юбки, произойдет революция в мире женской моды.

Как в ней сочеталась эта чисто женская, взрослая, притягательность, и детские, совершенно безмятежные, выражение лица и поза? Он не имел понятия.
- Надеюсь, там подают мясное. - кладовым миссис Холлоуэй предстояло выдержать нешуточный штурм. 

Зрелище не слишком способствовало скорости, но лишь один Господь знал, какое чувство было наиболее неукротимым в этом потомке викингов: гнев или голод. 
За рубашкой заняли свое место галстук, жилет, сюртук, сапоги. Трость, в отличии от прочего вооружения, инквизитор брал с собой всегда, хотя и носил ее, как охотник - ружье наготове.
Облачившись, наконец, в свой странный костюм, который сидел на нем, как на разбойнике сутана, инквизитор подал даме руку.
- П-пойдем скорее. Иначе, боюсь, я могу съесть тебя.

 

Когда инквизитор уже завязывал галстук, дама прервала своё собственное созерцание, обулась, заколола волосы. Прямо поверх уже изрядно измятой блузы, которой слабо помогли одёргивание и оглаживание, лег на узкие плечи черный плащ, в котором могло найтись все, что потребуется его хозяйке. Руки скрыли вечные перчатки.

- Мы не пойдём на такое преступление против тебя, - усмехнулась экзорцистка. Маленькая ладонь уютно устроилась на сгибе инквизиторского локтя, словно он был создан для этого. 

Как показала вчерашняя практика, на преступление она готова была идти ради него.

Хмуро щёлкнул замок, синхронно отзвучали по лестнице тяжёлые мужские шаги и лёгкие женские.

***

Умытый вечерним дождем Лондон был светел и приветлив. Во всяком случае, на вкус англичанки. 

- Здесь недалеко, - посвящала ирландца в ненужные подробности Кьяра. Может, чтобы отвлечь как-то от возмущённого чувства голода. - Мэтт называл это место "Божьей псарней", почему - думаю, ты догадаешься. Миссис Холлоуэй, хозяйка, добрая душа, хоть и чудная. Кажется, она думает, что... 

Что думает миссис Холлоуэй, Патрик так и не узнал, ибо мисс слегка потянула его, приглашая обогнуть вместе с ней угол дома, и в этот момент в неё едва не врезался джентльмен в сером сюртуке, как раз покидавший книжную лавку. Тем не менее, вместо того, чтобы с россыпью извинений дать леди в сопровождении английского янычара продолжить свой путь, он с отчётливой радостью воскликнул:

- Кьяра! Клянусь, ангелы целуют тебя в щеки, когда ты спишь. Ты просто цветёшь!

- Мэттью. Сколько раз тебя просила не применять ко мне твоё ирландское враньё, - предположительно целованная ангелами отреагировала весьма прохладно. Впрочем, для тех, кто хорошо вслушивался в медовое сопрано, в нем последовательно открывались удивление, легкое смущение и тепло встречи. - Позволь представить тебе - Патрик О'Коннелл, Надзирающий. А этот аморально себя ведущий человек - Мэттью Донахью, Ищущий. 

Экзорцистка освободила локоть ирландца, давая возможность мужчинам обменяться рукопожатиями. 

- Рад встрече, брат, - с вежливой улыбкой, в которой виделось удивление, ответил брат Мэтт, который был, очевидно, лёгок на помине. Ищущий протянул руку. В отличие от большинства людей, ему не приходилось задирать голову, чтобы смотреть на Патрика - роста в нем было ненамного меньше. 

Показать содержимое

Скрыть

 

Когда вдруг из-за угла дома, омытого вечерним дождем, вывернулся джентльмен в сером сюртуке, о котором мистер О'Коннелл столько слышал и даже примерял однажды его рубашку, все его опасения подтвердились разом. 

Мэттью Донахью был высок, строен, весьма хорош собой, в меру нахален, что, как говорят, очень нравится женщинам. Проще говоря, конкурентоспособен  в той степени, в которой соперника лучше сразу устранять физически. Все остальное, как правило, уже не работает. Впрочем, подумать все это сразу, Патрик, конечно, не успел. 

Его разум был устроен довольно специфическим образом. И, когда ирландец (еще один земляк!) едва не сшиб с ног даму, а потом начал болтать что-то о поцелуях за авторством вовсе никаких не ангелов, уж это инквизиторская парочка знала точно, на лице Патрика читалось лишь удивление. Он был удивлен, и нельзя сказать, что приятно.

Однако же, попытка скрыть сей факт имела место. Патрик попытался принять праздный вид, бросил вопросительный взгляд на Кьяру. Если она и собиралась пояснить его столь близкое к ней расположение, то не здесь. Если же не собиралась... его дело молчать и сохранять тайну.

- Доброе утро. - выдавил не слишком уютно ощущающий себя под удивленным взглядом брата Мэтта инквизитор-надзирающий. Взгляды скрестились. Удивленный, открытый, любопытный карих глаз наткнулся на тяжелый, нечитаемый, нарочито равнодушный призрачно-голубых.

Показать содержимое

Скрыть

Рукопожатие получилось крепким, без лишних усилий. И больше ничего. 
Тишина. Распознать в Патрике ирландца с первого взгляда было весьма непросто. Он не обладал солнечными волосами мистера Мерфи, никогда не соревновался с ним в болтливости и угрюмостью своей напоминал скорее какого-нибудь британского сноба глубоко за сорок.
Мыслительный процесс рос и ширился. На этом месте будущий муж мисс Бирн как раз прикидывал собственные шансы в борьбе за дамское сердце с таким вот кавалером. 
Подсчеты выходили не слишком утешительными.

 

Кьяра, выглядевшая уморительно маленькой рядом с двумя башнями ирландского происхождения, повела взглядом в сторону супруга, едва расслышав его приветствие. В чисто английской, нетронутой ирландским акцентом речи, сквозил декабрьский холод.

Проницательность

Три степени успеха)

Скрыть

Любой другой женщине ревность суженого польстила бы. К несчастью (или наоборот), мистер О'Коннелл собирался жениться именно на Кьяре, которая, угадав причину выдержанно-вежливого равнодушия, иронично изогнула бровь, словно собиралась сказать нечто вроде "совсем с ума спятил".

А уж если бы Патрик в этот момент вздумал задействовать свою проницательность вместе с безукоризненно логическим мышлением, он понял бы со всей ясностью, что, представляй брат Мэтт какую-либо опасность для сердца экзорцистки, та либо носила бы уже фамилию Донахью, либо не поминала бы имя коллеги всуе.

- Как командировка, Мэтт? - осведомилась Кьяра, безмятежно возвращая ладонь на инквизиторский локоть. - А мы идём к Маргарет завтракать.

- Как раз собирался туда же, - широко улыбнулся Ищущий. - Вы не против, если?.. А поездка прошла как обычно. Навестил на обратном пути знакомых близняшек, у них ничего нет, но клянусь, через годик я привезу в Соммерсет пару великолепных сангвинарий. Ты бы их видела!.. Через пару часов снова в поезд, так что я решил не заходить домой. Запасся чтивом в дорогу, ну и, думал перекусить. А тебя каким ветром опять занесло в Лондон? 

Кьяра мотнула головой, показывая, что уж она-то не против общества отцовского ученика. Вопросительно глянула на Патрика. 

- Не спрашивай детали, все равно не скажу, - усмехнулась она. - Пригласил посотрудничать Скотланд-Ярд.

 

Инквизитор не гнушался пользоваться наукой логикой в повседневной жизни, благо, образование позволяло. Проблема была не в том, что он подозревал какую-то ложь со стороны Кьяры. Вовсе нет. 

И да, в зависимости от степени благородства брата Мэтта, мисс Бирн должна была бы либо носить его фамилию, либо никогда не упоминать этого человека в разговорах с ним, но, черт возьми...

Узнав Кьяру и увидев, наконец, ее названного братца, высокого статного красавца, за которым наверняка волочились девицы разной степени скромности, Патрик никак не мог понять, почему не случилось ни то, ни другое. И вот тут возникало неразрешимое логическое противоречие.

Сложный механизм мозга одной из ирландских башен, крайне редко выдающий сбои, тут отказывался проворачивать свои шестеренки несмотря на все усилия. Ну и в конце концов, он не обязан был всегда быть логичным!

Прикосновение к локтю вывело его из состояния мрачной задумчивости, надзирающий седьмого ранга накрыл ладонью пальчики в черной замше, которые умиротворенно покоились на предплечье. Обязанности сопровождающего никуда не делись. А иррациональная ревность оказалась недостаточно сильна, чтобы заставить мистера О"Коннелла окончательно испортить Кьяре встречу со сводным братом.
- Не п-против. - пробасил он с привычной уже для мисс запинкой, после некоторой паузы, догадавшись, что согласия ждут и от него. - Разумеется.

И снова замолчал, с напускной рассеянностью вслушиваясь в болтовню приемных детей Бирна, и размышляя про себя, что было бы, вздумай Донахью забежать в квартирку получасом ранее.

В таком случае, всех их ждала бы нелишенная пикантности сцена. 

 

Святой Официум направлялся опустошать кладовые миссис Маргарет Холлоуэй уже в составе троих человек.

- Полиция? - Ищущий нахмурился, в карих глазах мелькнуло самое настоящее беспокойство. - Что... а, ладно, ты же все равно блюдёшь тайну следствия. 

Мэтт снова улыбнулся, напряженное выражение сошло с лица. Или спряталось где-то очень глубоко. 

- И правильно делаю, - отозвалась Кьяра, отворяя деревянную дверь без опознавательных знаков, за исключением таблички, повествующей, что сие место принадлежит Холлоуэям. В борьбе привычки пропускать спутников вперёд и этикета последний частенько проигрывал. Что и произошло на сей раз.

Что касается самого заведения, найти его без посторонней помощи было бы трудно. Впрочем, если принять во внимание, что оно находилось в инквизиторском квартале, и ироничное прозвище, можно было сделать определенные выводы о клиентуре хозяйки. Репутация, как и слухи, формируется и распространяется быстро, даже в Инквизиции. Так что отсутствие в зале посетителей можно было пояснить разве что сравнительно ранним часом воскресного дня.

Маргарет оказалась женщиной, перешагнувшей порог сорока лет, с выразительным лицом, выдававшим сильный характер, и соответствующим голосом.

Показать содержимое

Скрыть

- Кьяра, Мэтт, птенчики мои! И... незнакомый мне сэр, добро пожаловать!

Ищущий Донахью заулыбался ещё шире, хотя это казалось не таким уж возможным. Даже Кьяра выглядела привычной к такому проявлению чувств.

- Здравствуйте, миссис Холлоуэй. Мы умираем с голоду и только вы способны нас спасти. 

- Ну, разумеется! - воскликнула женщина, безапелляционно подхватывая экзорцистку под локоток. - Идем, милая, обсудим, что у меня в закромах, мужчины в этом ни че... кхе, ничего не понимают! Покойный мой Рэндалл, земля ему пухом, и поныне был бы жив, следи за своим питанием... до того, как на мне женился. У меня отличные бифштексы, только поджарила, и свежесваренное пиво, хотя, вы же не по этой части...

- Не по этой, - решительно подтвердила уволакиваемая целительница, оборачиваясь к брошенным коллегам и глазами показывая, что это займёт некоторое время. 

Мэтт с усмешкой наблюдал за этой сценой, потом жестом предложил Патрику сесть в самом неприметном углу. 

- Покойный Рэндалл, ее муж, на моей памяти бывал сбит каретой, умирал от разрыва сердца и, кажется, от ножа какого-то проходимца. Зависит от того, о чем идёт речь. Не исключено, что он и не существует вовсе. Вдовой быть всяко удобнее, при живой-то дочери, понимаешь? Её дочурка, Мелли, тут помогает. 

Инквизитор помолчал, подержал на Патрике ставший серьезным взгляд. 

- Слушай, извини за мое... удивление. Это не неприязнь. У меня хоть и ирландская фамилия и, хм, привычки, помимо ирландской крови во мне и английская, и пара капель  римской наверняка найдётся. Так что к англичанам я ничего такого не испытываю. Да ты и сам должен понимать, с твоим-то именем. 

Последовала ещё одна пауза. Обнаружив весьма знакомую Патрику прямолинейность, Ищущий, похоже, обдумывал продолжение тирады. Брат О'Коннелл пока имел отличную возможность подумать, является ли такая вопиющая честность чертой, воспринятой от покойного инквизитора Бирна, или же его воспитанники имели больше общего в характере, чем замечала Кьяра.

- Понимаешь ли, она не ходит в связке, - выразительная интонация свидетельствовала отнюдь не о предпочтениях. Кажется, речь шла о решении, которому мисс следовала любой ценой. Карьеры, в том числе. - Именно после сотрудничества с полицией. Все закончилось паскудно. Я беспокоюсь. Но знаю, что это упёртое создание мне ни слова не скажет. 

 

От такого бурного проявления радушия Патрик несколько опешил. Наверное, дело было в том, что он мало, или, скажем лучше, никогда, не сталкивался с проявлением столь... по-матерински теплых чувств по отношению к собственной персоне. От растерянности забыл наклониться, зацепил макушкой притолоку и едва не уронил котелок.
- Мэм. - коротко поздоровался он, уже провожая глазами миссис Холлоуэй, ухватившую Кьяру за руку, и тащившую ее куда-то в свои подвалы. 
В душе шевельнулось беспокойство, но раз прочие инквизиторы вели себя спокойно...

Впрочем, все это и в самом деле заставило его забыть о голоде. Слишком много всего сразу. Все эти люди. Радостные.

У него была родня. А у Кьяры - по-настоящему родные люди. Совсем другое дело.
Из вежливости пришлось сесть за предложенный стол, хотя, по правде говоря, Патрик не имел никакого желания иметь приватную беседу с этим господином. 

Несмотря на то, что господин излучал совершенно искреннее беспокойство за одну их общую знакомую и поразительно наивное доверие к его, Патрика, персоне. 

О'Коннелл сел, положил трость на дальний от Мэтта край стола, не то чтобы птичьи эпитеты миссис хозяйки помогли ему расслабиться и почувствовать себя, как дома. Некоторое время смотрел сквозь своего нового знакомого и, почти что, родственника, улавливая такие знакомые нотки чуть раздраженного бессилия в его голосе.

- Не стоит извиняться. - заметил, наконец, угрюмый Геркулес, загудели контрабасовые струны где-то внутри его груди. Неожиданно для самого себя, он счел нужным пояснить этот момент. - Люди часто впадают в заблуждение на мой счет. 

Слишком уж не сочеталось буквальное кричащее о своем происхождении имя с поведением, с воспитанием. Ну, с той его частью, которую Патрик с истинно британской сдержанностью демонстрировал малознакомым людям. 

- В том, что касается крови, я сто-п-процентный ирландец. - если, конечно, не считать немалой доли наследства от датских викингов, влияние которых проявилось не далее, как вчера, самым ярким образом. Но сейчас, через тысячу лет после того, как их набеги на Британские острова прекратились, вряд ли кто-то мог бы с уверенностью сказать, какая часть крови в его жилах принадлежит этим морским разбойникам.

- Все остальное - британское. - мистер О'Коннел присмотрелся внимательнее и кареглазый названный братец вновь мог ощутить на себе всю прелесть взгляда человека, который только полгода как переквалифицировался в Надзирающие. Более десяти лет в самой подозрительной, в самой суровой части Инквизиции ни для кого не проходили бесследно.

- Но я не совсем понимаю, почему вдруг такая откровенность. Со мной. Мы оба видим друг друга в-п-первые.

Все сказанное уложилось в голове. На будущее, как минимум. Что-то случилось у Кьяры с полицией. И он непременно попробует узнать, что.  
А пока британский ирландец демонстрировал прискорбную холодную отчужденность. Возможно, очень возможно, солнечный темперамент собеседника смог бы растопить этот лед, но для этого потребовалось бы время.

Патрик очень тяжело заводил друзей.

 

Карие глаза Мэтта некоторое время встречали тяжелый взгляд Патрика, но вот Ищущий пожал плечами и глянул куда-то за спину инквизитору.

- А смотришь ты не так, как Надзирающие. Это взгляд допросчика, - заметил он. Голос звучал спокойно, тем не менее. - У меня и правда нет оснований с тобой откровенничать. Кроме одного - она тебе верит. И эта причина будет убедительнее всех, которые у меня были для доверия кому-либо. 

Донахью обернулся к двери в подсобные помещения, откуда эхом доносился голос Мардж Холлоуэй и бесконечно терпеливые интонации Кьяры. Несколько секунд прислушивался, губы тронула едва заметная улыбка. Покачал головой, снова глянул на Патрика. 

- Если Кьяра снова работает с инквизитором, а дело связано со Скотланд-Ярдом, это означает что-то непростое. Один раз она пережила. Второй... даже не знаю. И повлиять на это смогут только те, кто с ней работает. А я - нет.

Темная бровь слегка дернулась, давая понять, что разговор окончен, если собеседник того желает.

 

Патрик с неизъяснимым удовлетворением отметил, что его взгляда брат Мэтт не выдержал.  Не растерял еще прежней закалки. Кое-что еще может.
- Верно. - степенно согласился он, катая лежащую на столе трость пальцами туда-обратно.

- Надзирающий я только последние шесть месяцев.

Кем он был "до", ирландцу с примесью английской и римской крови предлагалось додумать самому. Да это было и очевидно.
Допросчик еще с минуту сверлил ни в чем не повинного Донахью взглядом, а потом... любопытство победило. Или, может быть, эта вопиющая открытость. Или доверчивость, сродни той, что он видел в глазах Кьяры. Каждый день, с тех пор, как она сказала, что любит его.

Все вместе.
- В этом деле не только и не столько Полиция. Впрочем, п-подробности ни к чему. - Патрик откинулся на спинку стула и бросив взгляд на дверь в подземелья хозяюшки, вопросил. - Что случилось?

 

Мэтт следил за тем, как тускло поблёскивает навершие трости. Взгляд поднялся и снова опустился, когда Патрик поделился небольшой особенностью своей карьеры. Обсуждать это Ищущий благоразумно не пожелал. Вместо этого последний раз проводил передвижение львиной головы по столу и снова включился в визуальную дуэль с инквизитором.

- Было какое-то довольно шумное дело. Убийства, ограбления. Полиция привлекла Инквизицию, так как на местах преступлений находили надписи, составленные из демонических литер, всякую ритуальную утварь. Кьяра ушла в связку с Наказующим, потому что работавший с ним экзорцист был недееспособен. Уж не знаю, по какой причине. В общем, оказалось, что это была ловушка. Нарочно так подстроили. Там был Продавшийся и Одержимые. Инквизитор не выжил. Кьяра едва выжила. Её приняли за мертвую, когда исследовали место этой бойни. 

Мэтт помолчал, едва слышно вздохнул. 

- Чтоб ты понимал, это не она мне рассказала. Своими силами выяснял, после того, как встретил её в очередной раз. Вела себя как обычно, а с виду - ходячий труп. Выкарабкалась тогда, вопреки всему, - в голосе мелькнула совершенно иррациональная гордость. - И снова продолжила работать. Как будто ничего не было. Говорю же, упёртая. Только от любых дел, подразумевающих напарника, отказывалась под всеми возможными предлогами. До сих пор. 

Два женских голоса зазвучали громче. Послышались шаги - принадлежали они, впрочем, одной паре женских ног.

- Она все ещё не знает, что я знаю. Буду тебе признателен, если так и останется. Хотя у тебя нет причин выполнять мою просьбу, - негромко закончил Ищущий, оборачиваясь к дочери своего наставника и улыбаясь ей. - Ну, что тебе сегодня рассказали?

- Что картофель и мясо преступно есть вместе, - ответила Кьяра, присаживаясь рядом с Патриком. - Пришлось сказать, что три порции - это для меня одной, потому что мяса я не ем, а голодна так, что готова проглотить всю тину с дартмурских болот вместо салата. Так что, господа, вас ждут тушёные овощи в качестве гарнира. Впрочем, я согласна поделиться. А о чем вы говорили?

Ртутно-серые глаза смотрели то на одного ирландца, то на другого.

 

Когда брат Мэтт уже договаривал, в глазах его собеседника отчётливо сверкнул гнев. Чего он добивался, этот Ищущий? Зачем вывалил на него все это? Он что, хотел, чтобы Патрик пообещал ему, что подобного никогда не повторится? Что любимую сестру не огорчат больше подобным образом? Уж наверное Донахью должен был знать, что честный человек не может обещать того, что не в его силах! Или это проверка? Тест? Предупреждение?

Беспокойство мистера О'Коннелла имело то же свойство, что и улыбка его симпатичного соседа. А именно, теперь, после рассказа, оно стало еще больше, хотя казалось бы, куда уж. Как будто, раньше он мало волновался за нее, как будто страх, что все может закончиться паскудно, недостаточно сильно сжимал своей костлявой рукой его сердце.

Чертов брат Мэтт!

И все же... все же приятно было знать, что упрямая маленькая мисс сделала исключение ради него.

Послышались шаги лёгких ножек, и бывший наказующий спрятал вулканическую лаву в своих глазах поглубже. Продемонстрировал, что тоже способен на улыбку, хотя далеко не такую лучезарную и добродушную. Губы изогнулись ломко и скупо. Как всегда.

- Мэттью согласен со мной. - он не собирался выдавать братца прямо сейчас. Возможно, вообще никогда не собирался.

Да, ее напарник однажды умер. Да, она едва пережила это. Возможно... возможно между ними было что-то, между ней и этим погибшим инквизитором, иначе с чего бы так страдать?.. А может нет. Прошлое должно оставлять в прошлом. Ему там самое место.

- Тебе стоит чаще носить белое. - голос зазвучал мягче, добавив те особые бархатные нотки. Для нее.-  Оно очень тебе к лицу.

В монашеском чёрном одеянии немудрено выглядеть живым мертвецом. Даже когда у тебя за душой нет никакого горя.

А Патрик... что ж, он мог бы только сказать, что его правда очень сложно убить. Пытались многие, до сих пор ни у кого не вышло.

 

Соболиная бровь вопросительно изломала свою плавную линию, выражая немое "да ладно". Мэтт поспешил подтвердить версию Патрика.

- Именно так. Коллега исключительно хорошо влияет на тебя, Кьяра. Я рад. 

Хорошо влияющему коллеге достался ещё один взгляд. Она, разумеется, слышала эти невозможные, вибрирующие обертоны в мягком гудении контрабасовых струн. Ещё и эта улыбка, скупая, адресованная ей одной. Как будто Патрик не упускал случая напомнить о своей власти над ней, напомнить прилюдно, прекрасно зная, что ей захочется прикоснуться: провести по волосам, запечатлеть поцелуй на тыльной стороне запястья, где темнел старый кузнечный ожог. И она не сможет этого сделать. 

Во взоре, ставшем мягким и ласковым, как короткий ирландский дождь, проявился нежный укор. 

- Чтобы произвести на тебя впечатление, Мэтт, достаточно быть хорошенькой подавальщицей и налить тебе лишнюю пинту, - усмехнулась Кьяра, глядя уже на Ищущего. Со следующей фразой строгость, однако, истаяла. - А лучше всего - малолетней ведьмой. Как будто я не знаю, кому на самом деле принадлежит твоё сердце. 

Знали оба воспитанника инквизитора Бирна. Мэттью, будучи щедрым на улыбки и приязненное дружелюбие, не обзавёлся в свои три десятка лет супругой по одной простой причине. Которую до недавних пор разделяла его названая сестра. Настоящей любовью инквизитора была работа. Следствием этого явились то, что Кьяра назвала "хорошим послужным списком", и безнадёжно холостяцкая жизнь. Ради первого экзорцистка спускала с рук жизнерадостному ирландцу и любовь к спиртному, и потасовки в пабах, составлявшие неотъемлемую часть второго, абсолютно его устраивавшего.

Целительница запустила руку во внутренний карман плаща и по столу проехала маленькая баночка. Сквозь дымчатое стекло просвечивала знакомая Патрику зеленая мазь. 

- Возьми с собой, разотри плечо на досуге. Я вижу, как ты держишь руку. И я ничего не хочу знать о том, где и как ты его потянул.

- Ну да, - рассмеялся инквизитор, не собираясь отрицать очевидное. - Ничего, сестра, помяни моё слово - у тебя ещё будет повод одеться во все белое. И я буду присутствовать. 

Ищущий, не предчувствуя никакого эффекта от своих неосторожных, несдержанных предсказаний, поймал склянку ладонью и поблагодарил кивком.

К счастью, скользкая тема не успела укорениться в русле беседы, ибо подоспела Маргарет вместе с удивительно похожей на неё девицей - видимо, той самой Мелани. Обе были нагружены подносами со снедью. В количестве, которое явно рассчитывалось на маленькую армию.

 

Брат Мэтт оказался несдержан на язык, но никакой особенно бурной реакции его пророческие слова не спровоцировали. Разве что взгляд бывшего наказующего, адресованный хозяйке соболиной брови, переменился радикально, от прежней холодности не осталось и следа. В светло-голубых глазах искрилось тепло, забота, немного самодовольства. В них светилась любовь.

Не успев растерять все эти совершенно неуместные для коллеги чувства, взгляд на долю секунды проехался по лицу брата Мэтта.

Патрик не особенно и старался казаться равнодушным. Но Донахью мог и не заметить. Ведь почти сразу за этим земляк-ирландец уткнулся взором в тарелку, дабы воздать должное стряпне миссис и мисс Холлоуэй, количество которой его отнюдь не пугало.

- Они милые, только пока маленькие. - предположил Патрик ворчливо, приступая к еде. Воспитателям это далось в своё время нелегко, этикет не влезал в медлительную дубовую голову, но, по крайней мере, им удалось научить его есть, а не жрать. И господин инквизитор к своим тридцати с небольших годам опреденно знал, как пользоваться ножом применительно к тому, кто уже не бегает и не богохульствует.

- А п-потом они вырастают, и становятся совершенно невыносимы. 

Так уж сложилось, что мистер О'Коннелл приучил себя при всякой возможности закидывать внутрь любую мало мальски съедобную еду. Провиант сгорал в нем, как уголь в топке старого локомотива, впору было возить на прицепе вагон с топливом. А здесь еда была ещё и сытной. И довольно вкусной. Так что, овощам не светило засохнуть в одиночестве. Их намеревались употребить вместе со всей доступной снедью, включая ту, от которой по каким-либо причинам откажутся остальные.

 

- И отчёты по всему дому, - улыбнувшись, тихо пробормотала Кьяра, отдавая должное воспоминанию об инквизиторской клевете на кроатских кошек. И куску мяса, который методично расчленялся на крохотные составляющие, лёжа на тарелке по соседству с горкой запеченного с приправами картофеля, в полном несоответствии заветам Мардж.

- Иногда люди просто друг другу не подходят, - пожал плечами Мэтт. На отсутствие аппетита Ищущий тоже не мог пожаловаться. - Как несовместимость двух растений на одной грядке. Извините, фермерские корни дают о себе знать. 

Ирландец широко усмехнулся и менторски воздел кисть с зажатой в пальцах вилкой. 

- Да и хватает всяких горестей и обид, чтобы затруднять понимание Патентованному и Надзирающему. Это не говорит об изъяне кого-либо из них, просто в канцелярии не любят заморачиваться с подбором кадров. Бросили, как в омут - и выкручивайся, как хочешь. В связках то же самое бывает. А вот у Ищущих просто лотерея. Мы-то никогда не знаем, что из себя представляет ребёнок, который окажется Одаренным. 

 

Оба инквизиторы, оба ирландцы, оба от сохи. Сходство в происхождении становилось пугающим. 

Патрик, который успел уже уничтожить половину своего весьма внушительного куска мяса, поднял глаза на брата Мэтта. Это был взгляд человека, который знает, что смертельно болен и почти смирился с этим. Впрочем, может быть, безудержный гнев и станет когда-нибудь его неизлечимой болезнью?

- Может быть. Не уверен, что п-подхожу вообще для этой работы. Убивать их проще, чем воспитывать.

И как ни в чем не бывало, снова вернулся к еде. Хотя и догадывался, что, возможно, сейчас испортил к чертям всю светскую беседу - он ненавидел их с детства, пустопорожние разговоры ни о чем, наверное, потому, что вечно говорил что-то неуместное.

Маленькой мисс Бирн следовало бы укорить его вот за это. А не за маленькую, одной ей заметную шалость с голосом и взглядом.

 

Ничего удивительного для зеленой страны, акры и акры которой занимали фермерские угодья. 

Мэтт, очевидно, не был обременён не только параноидальной подозрительностью, одинаково успешно точившей разумы парочки, сидевшей напротив него, но и разного рода предрассудками. Наверное, Ищущий был счастливым обладателем довольно редкого в Инквизиции качества - лёгкого характера. В любом случае, он и ухом не повёл, услышав крамольное признание бывшего Наказующего. Разве что посмотрел на Патрика внимательнее. Хотел было сказать, что это на совести того, кто изменил его специальность, но перевёл взгляд на Кьяру, выразительные глаза которой явно пресекали любое обсуждение личности её соседа за столом. К её неразговорчивости он тоже был привычен, подобная застольная беседа была, скорее, исключением. 

- Убивать, конечно, проще, - безмятежно согласился он, возвращаясь к завтраку. - Но у наших Одаренных слишком ценные шкурки, чтобы делать из них расходный материал только из-за трудного нрава. Бед не творят - и ладно. 

Убийство разговора не состоялось. Возможно, потому, что в кругу представителей Инквизиции, связанных друг с другом теми или иными узами, он изначально не был светским. 

Что касается Кьяры, короткая фраза породила в её голове те самые мысли, о которых она не дала сказать брату. Англичанка в кругу ирландцев, насытившись гораздо раньше дорогих ей мужчин, чинно сложила приборы. Замшевые руки попархивали над коленями.  

 

По разумению Патрика, у того, кто имел несчастье принимать решение по поводу его дальнейшей карьеры, и выбора-то особенно не было.

Из Наказующих его нужно было исключать. Оставалось два варианта и... не к детишкам же его было пристраивать? Симпатичный и дружелюбный брат Мэтт подходил для этого куда больше, чем мрачный раздражительный и огромный, как слон, коллега. Вот и получился так себе Надзирающий.

- Но досаждают они куда больше, чем кошки. - не осталась без внимания реплика про кошачью шерсть и отчёты по всему дому. А под столом, кажется, мелькнул чей-то серый чрезмерно пушистый хвост. Показался и пропал.

Запрещающий взгляд Кьяры для своего болтливого братца не остался незамеченным. Геркулес прочистил горло, взглянул на дорогую супругу, на послушно сменившего тему Мэтта и молча продолжил есть.

Вскоре тарелка опустела. Патрик потянулся и неаристократично, всей пятерней, прихватил тканевую салфетку. Кто-то когда-то ему сказал, что нужно ими пользоваться. Довольно крякнув, он откинулся на спинку стула, тот отчаянно заскрипел.

- Мы ведь не торопимся? - уточнил он у Кьяры. - Я бы взял ещё. Наверняка ведь опять на сутки уходим.

По-человечески есть в последние дни получалось не чаще, чем раз в двадцать четыре часа. Организм весом в двести пятьдесят фунтов это очень огорчало.

 

Пушистые под столом, определенно, присутствовали. Темный, словно обожженный адской бездной, хвост нагло мазнул женскую щиколотку. Кьяра попросила Маргарет: если та обнаружит в своей кладовой котов, огромного серого или небольшого голубоглазого - не гонять, а налить молока и угостить куриной грудкой. Экзорцистка не сомневалась, что заинтересованные уши её слышали и информацию приняли к сведению. На вопрос Патрика она утвердительно кивнула и поднялась со стула.

- Я спрошу у хозяйки повтор и чая.

- Я провожу, - Мэтт повторил движение медички. - Заодно попрощаюсь с ней. Надо идти, поезд ждать не будет. Был рад познакомиться. 

Последнее относилось к Патрику и, вопреки всем ожиданиям, в словах не чувствовалось фальши. 

***

Кьяра дополнила свой и без того удививший миссис Холлоуэй заказ, уточнила касательно чая и сразу оплатила счёт. Впрочем, половину покрыл Мэтт, несмотря на яростный протест названой сестры. Только присутствие Маргарет помешало англичанке развить дискуссию на эту тему, и изобретательный Ищущий бессовестно этим воспользовался. Провожал он её и по пути в зал. 

- Столько ругался с тобой из-за твоей сольной карьеры, а теперь ты в связке, и мне стало ещё неуютнее, - усмехнулся ирландец. 

- Мужчины, - Кьяра закатила глаза. Правда, ненадолго, чтобы не споткнуться в полутемном коридоре. 

- Не отшучивайся, - Мэтт остановился и экзорцистке волей-неволей пришлось последовать его примеру. Ищущий изучал белеющее в полумраке женское лицо, ловил лёгкий, серебристый блеск глаз, отражавших свечное пламя настенных канделябров. 

- Если я могу помочь тебе - ты знаешь...

- Я знаю, Мэттью, - целительница легко кивнула и одарила инквизитора теплой, успокаивающей улыбкой. - Спасибо тебе. 

- Береги себя, птичка. 

- Обязательно. 

Ирландец проницательно глянул на упрямую коллегу, но ничего не сказал. Только коснулся плеча кончиками пальцев и до самой двери в зал хранил молчание. 

Когда же Кьяра попала в поле зрения другого ирландца, Мэтт кивнул ему на прощание и покинул заведение Холлоуэев. 

Экзорцистка вернулась на своё место около Патрика, несмотря на то, что напротив было значительно просторнее. Появилась Маргарет с щедро наполненной тарелкой, которая размерами своими тянула на звание блюда, и чайным прибором на подносе. Довольно острым взором наградила инквизиторскую пару и оставила их без ожидаемых причитаний и попыток распространить на Патрика свое покровительство. 

Кьяра молча наполнила две чашки напитком, от которого шёл приятный травяной аромат.

 

Патрик сдержанно кивнул на прощанье жизнерадостному антиподу. От Мэттью так и веяло приязнью и дружелюбием, но закоренелому параноику очень трудно было поверить в это. Мистер О'Коннелл сроду не производил ни на кого приятного первого впечатления. И мало кто из его знакомых после такого фиаско давал себе труд узнать цепного пса Инквизиции поближе. Кьяра не поленилась. Впрочем, поначалу у нее просто не было выбора.

Благоразумная хозяюшка так же удостоилась кивка, уже благодарного. Инквизитор продолжил трапезу и концу ее пришёл во вполне благостное расположение духа. Ревность и подозрительность от сытости присмирели, да и брат Мэтт, кроме своей прискорбно приятной внешности, не дал ни единого повода.

- Знакомство произошло раньше, чем ты рассчитывала? - пляшущие над коленями затянутые в замшу ручки накрыла ладонь. Под столом не было видно.

 

- Не могу сказать, что я именно рассчитывала, - пожала плечиком экзорцистка. В самом деле, какие далёкие планы знакомства с друзьями?.. 

- Но повезло, да. Могли запросто разминуться. И повезло, что Мэтт решил не заходить домой. 

Квартира была оставлена в вопиюще красноречивом состоянии. Впрочем, с инквизиторской парой внутри, в комплекте, было бы ещё более красноречиво. 

- Говорила же тебе, что я везучая, - неожиданно развеселилась англичанка, освобождая одну руку и беря чайную чашку. Вторая мгновенно вплелась в широкую кисть.

 

Пальцы прошли сквозь пальцы, Патрик несильно сжал маленькую ладошку и продолжил без зазрения совести любоваться своей маленькой соседкой.

- П-повезло. - покладисто согласился он только потому, что Кьяра не хотела преждевременного разоблачения. Что касалось ее благоверного, он почему-то был уверен, что брат Мэтт как-нибудь пережил бы культурный шок от красноречивого зрелища. А в случае затруднений, мистер О'Коннелл оказал бы ему требуемую помощь.

- Но ты ведь все равно скажешь ему. - уголки рта тронула улыбка. - Он уже на свадьбу собрался.

 

Кьяра задумчиво посмотрела на Патрика. Ей подумалось о том, что уж в этом случае у инквизитора не осталось бы ни малейшего шанса для ревности. Везде есть положительная сторона, да?..

- Разумеется, - мисс улыбчиво прищурилась. - Он будет на седьмом небе от радости. В основном, потому, что тогда я точно съеду. 

 

Сам Патрик гарантий по этому поводу никаких не дал бы. Впрочем, в данный момент не хотелось думать ни о чем таком. Накормленный до отвала, выспавшийся, он расслабленно наблюдал за ее лицом, поигрывая плененными пальцами.

- Что-то я не заметил в нем желания отделаться от тебя. - проворчал инквизитор, как раз примеряющий к себе новый повод для ревности. - Скорее уж наоборот.

Но даже ревность сейчас получалась какой-то несерьезной в столь благостном расположении духа.

 

Хрупкая женская рука была абсолютно покорна мужским пальцам. Кьяра наслаждалась чаем с таким видом, словно понятия не имела, что происходит на её коленях. 

- Опешил от неожиданности, бывает, - затянутое в чёрное плечо повторило ленивое движение. 

 

Ладонь, безобразничающая под столом, поднялась по предплечью чуть выше.
- Не думаю. - с улыбкой Патрик покачал головой, взгляд скользнул по тяжелому плащу, пальцы едва заметно сжались. - Не жарко?

 

- Не веришь мне? - брови удивленно взмыли вверх. Примерно так же поступили уголки губ. Опустевшая чашка звякнула о блюдце, ладонь заскользила по хулиганящей руке. 

- Нормально. Я привыкла. Плохо переношу холод.

 

- Верю. - Патрик поспешил сдаться на милость победителя. Только руки вверх поднимать не стал. Не хотелось отрываться. - Конечно, верю.

Выслушав объяснение по поводу плаща, он склонился к ее уху. Достаточно близко, чтобы слышала только мисс, достаточно далеко, чтобы со стороны не выглядеть совсем уж... неприемлемо. 
- В таком случае, вернемся к тебе. П-погрею тебя еще немного.

 

- Отличный выбор, - похвалила медичка, словно метрдотель, которому назвали сорт вина. Тем не менее, покладистость Патрика ожидаемо не продлилась ни на минуту. Следующей же фразой он заставил спутницу покраснеть. 

Казалось бы, после всего, что между ними произошло, ее смущению не должно было остаться места. Тем не менее, гладкие фарфоровые щёки вспыхнули. От стыда ли, от удовольствия, от стыда за удовольствие... значения не имело. 

 

Вот чего Патрик никогда в своей жизни не испытывал, так это стыда за удовольствие. Впрочем, никогда же не поздно начать? Мисс могла бы попробовать заставить его испытать это новое чувство.

Инквизитор склонился к ней ближе ещё ровно на полдюйма.

- Обожаю этот румянец. - дыхание коснулось зардевшейся щеки, а через секунду ирландец уже сидел, как приличный человек, который сообщил даме свой очень важный секрет и оставил в покое.

- Идём?.. Или ты хочешь п-посидеть ещё?

 

- Идем, - кивнула экзорцистка, посвящённая в одну очень волнующую тайну. 

Инквизитор видел в ней человека, кардинального отличающегося от того, что сама она встречала в зеркале. Он считал её красивой. Достойной его обожания. 

Как она могла стыдить обладателя этих весенних голубых очей, в которых становилась совсем другой? Лучшей.

Это было выше её сил.

В его глазах она всего лишь становилась собой. Такой, какой была. Разве можно было этого не видеть?..

 

По пути им больше не встретилось никаких знакомых лиц коллег или друзей. Только случайные прохожие, да соседи, которым не было до них никакого дела.

 

В квартире их встречала все та же умиротворенная, почти заговорщическая тишина. 

Экзорцистка бросила плащ на вешалку и с видимым наслаждением вынула из волос надоевшую шпильку. Стриженые русые пряди рассыпались по плечам.

 

На той же вешалке покорно ждали их инквизиторское ружьё, кобура с пистолетом, подсумки. На тумбочке сгрудилась горстка наручников, к ним Патрик снова прибавил часы. Прохаживаясь по комнате, распустил галстук, скинул жилет и сюртук. Пара пуговиц на рубашке у горла всегда казались ему лишними и ирландец расстегнул их, после чего вальяжно расселся в единственном на всю комнату кресле, развернув его спинкой к окну и снова превратившись в темный монументальный силуэт.

- Поди ко мне. - пророкотал он, раскрывая руки. - Хочу обнять тебя, п-пока ещё есть время.

 

За это время англичанка успела избавиться от обуви и стояла, прислонившись к стене, наблюдая за очередным актом преобразования комнаты в соответствии с предпочтениями инквизитора. Где бы он не появлялся, от окружающего мира требовалось смягчиться, прогнуться, принять нужную ему форму. То, что оказывало сопротивление - уничтожалось. С тем, что было упорным и не поддавалось легко разгорающемуся гневу, возникали проблемы. 

Тонкие девичьи пальцы задумчиво огладили серебро инсигнии, набравшее тепла её тела, а потом снова прозвучал глубокий, вибрирующий бас и босая, простоволосая женщина последовала зову. Просьбе. Приказу. Там было все. 

Скользнула в объятия, не щурясь от бившего в лицо яркого утреннего света. Глаза показались совсем темными, спокойными, как глубина моря в серый и пасмурный зимний день. Где-то в них таилось воспоминание о том, как она сама стояла у окна, будучи всего лишь размытым силуэтом в объятиях золотистых лучей. Тогда, два года назад. 

Показать содержимое

Скрыть

 

Кьяра подошла, прикоснулась и сердце замерло, чтобы через несколько долгих, почти бесконечных секунд продолжить своё важное дело.

Послушная.

Доверчивая.

Он устроил ее у себя на коленях так, чтобы было удобно. Обнял одной рукой тонкий стан на границе белого и чёрного, притянул ближе ножки. Едва заметно дрожащей ладонью отвел растрепавшиеся русые волосы от лица, справа, слева, ото лба. Он хотел бы, но никогда не сможет быть достаточно нежным для нее.

Солнце светило инквизитору в затылок. Затененное лицо улыбалось чуть виновато. Достался же бедной девочке чурбан неотесанный.

- Маленькая моя... - и вместе с улыбкой спряталось у сердца.

Ладони снова смяли многострадальную белую блузку медленным томительным жестом. А вместе с нарядом и его хозяйку тоже.

 

Англичанка понятия не имела, почему бесконечно любимое лицо отражает тень вины. Он делал её живой. Счастливой. Этого более чем достаточно, разве не видно?

Ладони обняли повинную голову, такую кроткую и смирную сейчас. Тонкая золотая полоска теплом ощутилась на коже. Экзорцистка уткнулась лбом в стриженую макушку и замерла, боясь дышать, чтобы не нарушить хрупкое умиротворение украденного времени.

Тепло, белый утренний свет, синхронное сердцебиение вместо тиканья часовых стрелок.

 

Живое тепло, которое не сдержать приличиями и одеждой, внутренний свет счастливых глаз. И время, украденное, но не потерянное. Их. Навсегда.

Ладони скользили по хрупкой спине, губы коснулись пульсирующей жилки на шее. Через белый воротничок - плевать. Он вдыхал ее запах. Дышал ею.

А после уложил растрепанную головку к себе на плечо, укачивая, убаюкивая, как дитя.

Тонкую ручку с призрачными следами прежней боли забрал себе, чтобы долго-долго целовать пальцы и согревать изрезанное и зажившее запястье горячим дыханием. Как дремлющий вулкан согревает прильнувший к его подножию город.

 

Жители всякого рода Помпей, прикорнувших под боком дремлющей огненной стихии, обречены. Обречены коротать свой век либо в сумеречном незнании, либо в постоянном страхе. 

Кьяра знала, на что способен человек, удерживавший её в своих руках. Но и не боялась. Безрассудство - возможно. Любовь и вера - те ещё глупости. Она знала о многих, кто возвёл свою подозрительность в степень искусства, сплёл намертво с жестокостью, и за кем одиночество следовало по пятам, неся это страшное знамя. Герб, выжженный на душе. Может быть, и его ожидал тот же путь. Не сразу. Со временем. 

Но было воскресное майское утро, и она приникла в полузабытьи к широкой груди хищника, в которой рождался не только предвещавший гибель гневный рык, но и ласковый рокот. Прикасалась кончиками пальцев к воплощенному пламени. Огонь, что не опаляет, но греет.

 

Страх со временем притупляется. Это знали и жители печально знаменитых Помпей, это знал любой человек, долго находящийся в смертельной опасности. Невозможно испытывать такой страх долго. И люди приспосабливаются. Ко всему. Главное, чтобы потом привычное бесстрашие не привело к роковой самонадеянности.

Патрик знал это тоже. Но думал совсем о другом. Пальцы скользили по маленькой ладошке, по узкому предплечью, зачем-то осязали бьющийся под кожей пульс. Взгляд скользил по сонной, убаюканной теплыми лучиками комнате, контрастным пейзажам на стене за столом.

Инквизитор приложил ее ручку к своей груди и повернулся, разглядывая взъерошенные волосы.

- Ты так и не оставила мысль научиться пользоваться ножом?

 

Серые глаза взглянули на инквизитора, в них вернулась осознанность, изгнав прежнюю сонную безмятежность. 

- Не оставила. Некогда просто было. 

Точнее, свободное время у неё было, конечно. Но принадлежало оно кое-кому другому.

Безраздельный владелец свободного времени мисс экзорцистки вздохнул. И снова приложился губами к тонкому, почти прозрачному запястью.

- Не хочу, чтобы кто-то другой учил тебя. - проворчал он.

Патрик и сам не хотел бы. Неосторожные удары, падения, синяки и ссадины... но он не хуже брата Мэтта знал о ее упрямстве. Если Кьяра вбила себе в голову, что ей нужно, непременно нужно продолжить изучение азов техники рукопашного боя, которые давали им всем в семинарии, то уж лучше он сам будет контролировать процесс обучения. Кто станет обращаться с ней бережнее и внимательнее?..

- Так что, если хочешь...

Они могли бы начать с чего-нибудь несложного. И, главное, безопасного.

 

- Кроме тебя, некому, - с улыбкой подтвердила экзорцистка. О том, что азы она уже знала и просто нуждалась в практике, что существовали набитые тряпьем и соломой чучела в тренировочных залах, мисс почему-то решила умолчать. Кто её знает, почему. 

- Я буду очень тебе благодарна.

 

Инквизитор О'Коннелл, не без оснований считавший себя неплохим рукопашником, работу на чучелах не слишком уважал. Соломенный тюфяк не будет орать от боли, когда его "убивают", не будет пытаться убить в ответ. Так что уровень стресса от общения с таким вот страшилой куда ниже, чем в настоящей схватке. Впрочем, в семинарии рукопашный бой преподавали всем и из расчета средней его необходимости на душу ученика и составляли учебный план. Потому, кроме чучел и деревянных ножей там ничего и не было.

Патрик наклонился вперёд и встал,  одновременно подхватывая Кьяру на руки.

- Благодарности - после. - двусмысленно хмыкнул он, легко поцеловал ее в губы и бережно поставил на ноги.

После этого тахта в сложенном виде, а так же кресло и все, что занимало неоправданно много места в середине комнаты, разъехалось к стенам с ужасным скрежетом. Инквизитор сходил на кухню, зачем-то принёс табуретку и усевшись на нее, принялся стаскивать рубашку. Голым по пояс проводить практику было значительно удобнее.

- Надо хотя бы ослабить корсет. - заметил он, перестраиваясь на деловой лад. Лучше бы было его вообще снять, чтобы можно было дышать. Вместе с юбкой, которая путается под ногами. Женский костюм был абсолютно не приспособлен для такого рода упражнений, но мисс предстояло применять изученные приёмы в нем, и никак иначе. Хотя, по мнению Патрика, дамы приносили в жертву красоте слишком уж многое. - И... п-покажи мне, как ты держишь оружие.

В ответ на двусмысленность мисс только дернула бровью и собрала волосы, небрежно перевязав получившийся хвостик ленточкой на затылке. Аккуратнее выглядеть не стало, зато самые длинные пряди не лезли в глаза.

Пока Патрик занимался проблемой интерьера, Кьяра вытянула из пристяжных ножен кроатский клинок. Батарея была так же полна, как в тот день, когда она сняла его с полки в арсенале; впрочем, активировать скрытый в рукояти механизм экзорцистка не собиралась, и лезвие не давало своего синеватого блеска, отливая зловещей тенью. 

- Милый, - ученица усмехнулась. - Никто не будет ждать, пока я принесу приличия в жертву удобству, хотя за отвлекающий маневр, может, и сойдет.

Кисть обняла лишенную гарды L-образную рукоять, вспоминая. Тело невольно, само собой, принимало защитную стойку.

А уж то, что женщины, в целом, были привычны к ношению китовой сбруи и тряпок, можно было не упоминать. 

Инквизитор встал со своего места и заложив руки за спину обошел провокаторшу кругом.

- Можно вообще не затягивать его слишком туго. Всегда. -  заметил он, зеркально приподнимая бровь.

- Ноги шире. Неустойчивая п-позиция. - носком ступни он коснулся щиколотки мисс, целомудренно прикрытой чёрными оборками.

- Левую руку сюда. Открываешься. - медленным движением он продемонстрировал, что подреберье и в самом деле прикрыто не так хорошо, как хотелось бы. Хотя вот тут как раз корсет мог бы продемонстрировать свою полезность.

- Но это все ты и так должна знать. А теперь, я п-попробую отобрать у тебя оружие. - учитель завершил круг и стал напротив, ни одна мышца в его теле не была напряжена, он, словно, и не собирался предпринимать каких-либо активных действий. - А ты не дай мне этого сделать.

 

- Именно так я и делаю, - заверила экзорцистка, следя за круговыми маневрами инквизитора. - С твоего позволения, обойдёмся без демонстрации того, что есть туго затянутая шнуровка. 

Как уже успел удостовериться ее коллега, причём не один раз, англичанка носила корсеты на крючках, которые позволяли свободно дышать; кроме того, в них можно было облачиться без посторонней помощи. В отличие от шнурованных - они, конечно, позволяли убрать с талии несколько лишних дюймов, но затянуть их могла только привычная к этому делу горничная. А самой моднице приходилось потом привыкать ощущать себя взнузданной лошадью. 

Нельзя было понять, насколько она серьёзна - впрочем, как только последовало первое замечание, выражение лица целительницы изменилось, стало сдержанным, сосредоточенным. Скупыми движениями она исправляла недочеты, на которые указывал ей учитель. 

 

- Дразнишь меня? - инквизитор чуть прищурился.

А в следующее мгновение его тело из расслабленного аморфного состояния вдруг подобралось, превратилось в пружину. Одно цельное, текучее движение и вот уж кинжал покинул руки свой хозяйки. А Патрик, перекинув трофей из одной ладони в другую, открыто усмехается.

- Так что там насчет корсета? - Довольно быстро для своей массы, он отступил и чуть помедлив, протянул нож обратно. Рукоятью вперед, конечно. - Не передумала?

 

- А что, нельзя? - дёрнулся уголок губ.

Но через секунду мисс поняла, почему далёкие скандинавские предки Патрика изображали в своих легендах огонь настолько быстрым, что даже хитроумный Локи не смог угнаться за ним. С грацией, которую сторонний наблюдатель никогда не угадал бы в ирландце, он обезоружил оппонентку. 

Кьяра с вызовом прищурилась, принимая баселард обратно.

- Сможешь повторить - я подумаю. 

 

- Оглянуться не успеешь. - самоуверенно пообещал потомок датских викингов, двигаясь по дуге, и не выпуская из поля зрения вожделенный клинок, но на сей раз то ли удача изменила ему. 
То ли мисс оказалась по поверку вовсе не так проста. Викинг возмущенно выдохнул и попытался схватить уже ее всю, вместе с ножом, корсетом и прочими предметами туалета. 
И снова неудача.

 

Губы англичанки, обнаружившей, что ей нравится удивлять своего самоуверенного супруга, отметила торжествующая улыбка. Или, может быть, Патрику показалось?..

Медичка сосредоточилась, насколько это было возможно под прицелом голубых глаз, и сделала осторожный выпад. Но промахнулась.

 

Призрачно-ледяные глаза ли были тому виной, или, может быть атлетическая фигура, предусмотрительно обнаженная до разумных пределов, но англичанка не только промахнулась, но и растеряла всю бдительность.

Не успела маленькая мисс, согласно обещанию, оглянуться, как оказалась в плену. Руку с ножом сдавило в районе предплечья, в первый момент даже немного больно, но Патрик быстро опомнился и заставил себя дозировать усилия более точно.

Легким движением он выбил у нее ножик и тут же захватил второй локоток. Стоя с ней лицом к лицу, перехватил запястья пальцами одной руки у Кьяры за спиной, они были такими тонкими, что помещались там без особых трудностей. Притянул к себе.
Прижал.
Свободная ладонь легла на талию, спрятанную под пресловутым корсетом.
- Я же говорил. - дразнящая улыбка почти отпечаталась поцелуем на щеке. Вырваться из этих объятия было вовсе не так просто.

 

- Как будто я сомневалась, - выдохнула Кьяра, мгновенно подпадая под кружащее голову действие его прикосновений. Голос слегка сел, и у неё просто не было сил отвести взгляд от голубого льда, в котором играли азарт и самодовольство.

 

Тонкие ручки, захваченные в плен, выпускать пока никто не собирался. Он вынуждал ее прижиматься плотнее. Ладонь  с талии поехала вверх, до тех пор, пока не достигла верхнего края жесткой китовой брони. И только там она, наконец, остановилась. Сквозь блузку бессовестные пальцы впитывали тактильную разницу между скульптурной фактурой корсажа и мягкостью скрываемого им женского тела.

- Попытаешься еще?.. - проворковал бесстыдник, пользуясь своим положением и склоняясь еще ближе.

 

- Разумеется, - шепнуло упрямое создание. Полностью обездвиженная, она никак не могла повлиять на маршрут бесстыжей ладони, и новизна положения, в котором ей не оставляли даже видимости выбора, кипятила кровь. 

Экзорцистка кивком отбросила выбившуюся из хвоста прядь и дерзко посмотрела в глаза пленившему ее.

 

Пальцы зацепились за краешек корсета, чуть потянули на себя.

- Как п-пожелаешь. - все ещё покладисто пророкотал инквизитор, оставляя на ее губах одно лишь дыхание и больше ничего.

Через секунду птичка снова оказалась на свободе.

- Ну, теперь п-попробуй, достань меня. - прихватив одной рукой теперь ясно зачем нужную табуретку, второй Патрик поманил женушку к себе. На губах вновь воцарилась дразнящая улыбка. Он провоцировал ее. - А не то я доберусь до твоего корсажа первым.

 

Кьяра подобрала кинжал и отступила, хмурясь и кусая губы. Она злилась на себя. За все - за подводящее тело, за ослабевавшее с каждым днём в его обществе самообладание. 

Экзорцистка мрачно прищурилась и ударила, но... Но лишь получила новый повод озлиться на себя. Клинок бесплодно скользнул по деревяшке, только и всего.

Инквизиторская ухмылочка все играла и играла на тонких губах. Кьяра медленно закружилась около него, выбирая момент для новой атаки, меняя иногда направление. По часовой, против... Сделала обманное движение, хотя для проклятого ирландца (любимого ирландца) это была слишком простая задачка. Но все же она выиграла для себя секунду, чтобы прицелиться и сделать новый выпад. Клинок чиркнул по бледной коже.

 

Патрик отбивался своим импровизированным щитом, посмеиваясь. Самоуверенность сыграла с ним злую шутку и вот, грудь расчертила багровая, немедленно набухшая кровью царапина. В льдистом взгляде мелькнуло удивление.

- Хорошо. - коротко бросил он, отступая, по ребрам и животу потекли тонкие розовые струйки. - Хорошо! Давай ещё. Не бойся.

Добровольная жертва лишь  оборонялась, покорно предоставляя себя для не самой безболезненной тренировки.

 

Движение, другое - и вот уже режет восприятие вид алой крови: тонкие потеки, прихотливо сбегающие к животу, выбирая себе дорожку по рисунку играющих мышц. Такой контраст, багряное на белом, вино на снегу. 

Она пыталась ещё и ещё, но каждый раз, в последнюю долю мгновения, что-то останавливало руку, заставляя уводить острие кинжала в сторону.

 

Бесконечное отступление, кружение по комнате выводило его из себя. Патрик не терпел насилия в любой форме. Но сейчас... должен был покорно сносить тычки и ссадины. Сам ведь согласился. И должен был терпеть.

А терпение никогда не было его коньком. 

Он подсмеивался, пытаясь подбодрить ее, а заодно отвлечь и себя, задел угол стола, отвлекся... 

Ладонь прижалась к щеке, а когда инквизитор отнял ее, то увидел алые следы. Уголок рта дернулся, когда табуретку поставили на пол. От движения уже почти свернувшаяся кровь в царапине на груди засочилась снова.

Глаза против воли потемнели, обещая если не бурю, то, как минимум, хороший проливной дождь.

 

И ещё один кровавый мазок. На этот раз на щеке. Как след от кисти художника, который рисует болью. 

Азарт, снова разобравший было её, кусачая уязвленность его насмешкой мигом схлынули. Виноватая, она опустила было покаянно клинок, но выражение потемневших глаз заставило отпрянуть и снова поднять оружие. На этот раз для защиты.

 

Защитный жест не остался без внимания, пожалуй, именно он и вернул глазам прежние поблекшие цвета. Но несмотря на это, Патрик шагнул к ней с явным намерением продолжить игру, выходившую за рамки, постепенно превращавшуюся в нечто другое.

- Боишься?.. - сложно сказать, снова ли он подначивал ее или был серьезен. Пожалуй, и то и другое. 

 

Кьяра прищурилась на мужа. Кажется, она по-настоящему задумалась, чтобы быть уверенной. С тем, как часто подводило её чутьё последнее время, стоило уточнить у самой себя. Но ответ оказался прост и ясен. 

Экзорцистка на птичий манер чуть склонила голову, поудобнее перехватывая рукоять кинжала.

- Нет. Даю реванш. Ты против?

 

- Справедливо.

Но нож ей больше не пригодился. Какое-то время худенькую мисс Бирн спасала врожденная увертливость, но вскоре Патрик перехватил ее рукой поперёк живота, каким-то невообразимым образом оказавшись за спиной. Нож вновь выпал из маленькой руки и жалобно звякнул.

Царапины покусывало болью. Сдержанность, такая необходимая в общении с женой, засбоила, когда неуклюжий викинг ногой снова налетел на край стола, и получил новую порцию не слишком сильной, но весьма раздражающей боли. Раздался скрежет, часть заботливо сложенных бумаг слетела на пол. Контрастная скульптурная композиция, огромный рассерженный инквизитор и его хрупкая напарница, потеряла равновесие. Чтобы уберечь ее от удара, ирландец инстинктивно уперся ладонью в стол, второй все ещё придерживая Кьяру, оказавшуюся между молотом и наковальней. В буквальном смысле.

 

- Сдаешься? - почти уронив ее и едва не придавив собственным немаленьким весом, Патрик, кажется, не планировал ничего менять в образовавшейся диспозиции. А может даже собирался вынуждать противника капитулировать, если того потребуют обстоятельства. Низкий голос снова зазвучал хрипло, почти угрожающе. Пожалуй, ему следовало задать все тот же вопрос: "Боишься меня?.." 

Новый звучал бессмысленно.

 

Она увернулась, затем снова, а после старинное поверье, утверждающее, что число три - счастливое, сыграло в пользу инквизитора. Маленькую глупую птицу перехватила мощная лапа цербера, плотно прижала крылья, чтобы пленница уже никуда не делась. 

Каким-то чувством, что было гораздо глубже и острее пресловутого седьмого, она чуяла его слабеющий самоконтроль. И не собиралась дать этому знанию пропасть втуне.

21+ 

Тренировка переставала быть таковой. Может, и не была с самого начала. Бесследно растаял гнев на собственные неудачи, но вот азарт, безрассудное адреналиновое опьянение никуда не делось. Её кровь, наверное, английская, могла стучать в висках так же громко и настойчиво, как его, ирландская. Неудержимо и властно влекло все помыслы и намерения одно желание - раздразнить, зацепить, заставить забыть о тисках сдержанности, дать ещё немного побыть собой. 

Ведь он говорил ей следовать своим желаниям?..

Вполне возможно, когда-нибудь они оба об этом пожалеют. Но что поделать - эксетерская девчонка, выросшая на улице, всегда была бесстрашной настолько, что называла сумасшедшей сама себя. Когда-то она была храброй, а ещё умела увлечься чем-либо, обо всем забывая. Дерзкая язвительная одиночка, любившая посмеяться над своей жизнью и всеми, кто её пересекал, пропала в сиротском приюте. Кьяра лично заперла эту часть себя и не касалась ключа её тёмного тесного закутка много-много лет. Пока Патрик не пожелал познакомиться, для чего прилагал массу усилий. Что же, имел право знать, на что его угораздило.

- Нет. Попробуй, убеди. 

И если озвученного Патрик ещё мог добиться, то ответ на вопрос, который был задан один раз и не повторился, являлся отрицательной константой.

 

Рука надавила на плечо, прижимая бунтарку к столу, но уже куда мягче, чем минуту назад. Вторая собственническим жестом, с нажимом проскользила от бедра наверх до самого плеча.

- У меня есть неплохой аргумент..  - Патрик нагнулся, его дыхание защекотало тыльную сторону шеи, щеку. Он почти не видел ее лица, только аккуратно очерченное ушко, да краешек рта. Теперь, провокаторше уже некуда было деваться, она оказалась зажата со всех сторон.

Многострадальная блузка выпросталась из-под пояса, обнажая тот самый, вызывающий негодование, корсет. 

До пары пуговиц у горла он все же смог дотянуться чуть подрагивающими пальцами. Оголив белое плечо, прижался к нему губами.

А потом снова зашуршала юбка, как тогда, в неприметной кладовой, куда он затащил ее в беспамятстве. Только на сей раз ткань сминали осознанно, с вполне определённой целью.

- Так хочешь узнать, на что я способен? 

 

Его пальцы, касавшиеся маленьких белых пуговок, дрожали, почему-то вызывая ассоциацию с вибрацией крови, бегущей по искусственным сосудам металлического воздушного зверя;  с напряжением в гудящем кабеле. Она, машинально опираясь о стол согнутой в локте рукой, была быстрее, пробежалась по оставшимся застежкам и, поймав широкую горячую кисть, прошла с ней по разошедшимся полам безнадежно испорченной блузы.

- Я хочу все о тебе знать.

 

Ладонь повиновалась. Блузку стащили с плеч, так и оставив наживленной на руки. А вскоре там, где только что были пуговки, а теперь ощущались лишь крючки, появилась и вторая рука. Объятый дрожью нетерпения, он все же не рвал, а расстегивал их. Лёгкий след прикосновения губ остался на шее, плечах, лопатках.

Пальцы добрались, наконец, до тех вожделенных прелестей, что скрывала собой броня из китового уса.

- Все, что захочешь... - прошептал он, сминая ее, лаская.

Патрик не знал, где заканчивается ее собственное желание и начинается желание вскрыть его потаенные мысли, воплотить малейшую его прихоть. Да это было и неважно сейчас. Перестало быть важно, когда Кьяра своей рукой взяла его ладонь и дала понять, что он не должен останавливаться.

Единственной мыслью, все ещё не изгнанной из воспаленного от похоти разума, была "ей не должно быть больно".

И не было.

На этот раз супруг был ласков и нежен, как только может быть с трудом сохраняющий разум сильный, яростный зверь.

За спиной побеждённой мисс звякнула пряжка. И все случилось снова. Повторилось, как во сне. А во сне нет стыда и нет рамок. Есть только грешные человеческие желания.

 

Кьяра и сама не знала, что питает истоки этой неутолимой жажды. Она даже не знала, что способна на такое, пока не узнала его, пока не стала его. 

Да и это не имело значения. 

Имело - бархатное тепло, окутывающее её нежное безумие, неутомимое скольжение ладоней по коже. Фоном был шорох сминаемой ткани, ощущение прохладной и твёрдой поверхности стола. А иногда единственной её опорой был он, центр мира, и бессильная экзорцистка цеплялась за него, как жертва кораблекрушения в попытке выжить. 

"Все, что захочешь", сказал он и держал слово. Ибо обладал воплощением ее желаний и ею самой. 

 

Взлелеянный заботливыми ручками жены, согретый лучами ее обожания, напитанный покладистой вседозволенностью, эгоизм господина инквизитора достиг невиданных масштабов. Обладать, брать, владеть... Он не отказывал себе ни в чем, не замечая, что сейчас, как прежде - комнату, переделывает все под себя. И ее тоже.

Ладонь уперлась в столешницу рядом с ее лицом, вторая перехватила женское тело наискосок, защищая от прохлады стола или, может, намеренно лишая любой возможной опоры, усиливая взаимное притяжение.

Принадлежать друг другу, узнавать друг друга... снова и снова, пока не иссякнут силы и время, отведенное на скоротечный отдых. Казалось, он так никогда и не насытится ею, и чем больше брал, тем желал - сильнее.

***

- Маленькая моя... - улыбка осела дыханием на шее, обе ладони скользнули в распахнутые настеж блузку и корсет.

Оставлять ее вот так одну было бы неправильно и Патрик выпрямился, увлекая свою маленькую, хрупкую слабость за собой.

- Ты знала, что этим все кончится?. - он тихо рассмеялся.

Ненадолго хватило его терпения быть учителем.

 

Поменялось их положение в пространстве, но не относительно друг друга: Патрик по-прежнему прижимал её к себе. Маленькая узкая ладонь легла поверх его рук. Поймать, присвоить и сохранить мельчайший оттенок его тепла, каждое прикосновение. 

Экзорцистка обернулась, насколько ей позволяла медвежья хватка, назад и вверх. В поле бокового зрения попадали очертания мощного плеча и упрямая, резко очерченная нижняя челюсть. Вторая рука бережно провела линию вдоль пореза на щеке. Осторожно, ощупью - так слепые создают себе картину мира. 

- Вот этим? - голос улыбался, покаянно и ласково. - Нет. Прости.

 

- За это.. - Патрик склонил голову, целуя мочку уха своей обольстительницы. - .. ты расплатилась сполна.
Оправив одежду на себе и на супруге, инквизитор обошел ее кругом, и присел на край стола.

Теперь Кьяра снова предстала перед ним во всей своей растрепанной красе. Давно упал на пол расстегнутый корсет, она, как и он, была обнажена по пояс. Ладонь легла на талию, другая путешествовала по ребрам вверх, и, достигнув сердца остановилась, чтобы подробнейшим образом изучить эту важную область. Задумчивый взгляд призрачно-голубых глаз сопровождал каждое движение собственных пальцев, каждый ее вдох и выдох.
- Я говорил о другом. - губы изогнула гораздо менее скупая, чем всегда, улыбка.

 

- Оу.

Взгляд ушёл куда-то вниз. К запястью сильной, привычной к тяжелому труду руки. Тыльная сторона кисти оглаживала предплечье, обводя ожоговые пятна, изучая мелкие шрамы, призрачно белеющие там и тут. Прошла от плеча и обратно, соскочила на грудь, пытаясь стереть помедевшие потеки.

- Если за это я уже рассчиталась... То за тренировку все ещё должна?

 

Царапина на груди  больше не наполнялась кровью, но от прикосновения немного саднила. Патрик мужественно презрел боль ради нежного прикосновения узкой ладошки.

- Дай мне п-посмотреть на тебя ещё немного... - проворковал он, привлекая ее к себе ближе, так и не удосужившись поднять глаза наверх, к лицу. В данный момент его увлекали совсем другие изгибы.

- ...и мы будем в рассчете. - губы прижались аккурат к солнечному сплетению.

 

- Это не называется посмотреть, - с усмешкой заметила должница, перебирая короткие русые пряди, давно потерявшие жёсткость последней стрижки.

 

- Неважно. - Патрик пожал могучими плечами, не обнаруживая и тени намерений убрать руки с поясницы или перестать касаться губами кожи на ее груди.

Тонкие пальчики перебирали стриженые волосы и от этого ещё меньше хотелось смотреть на часы.

 

В могучие плечи, выразившие полное безразличие обладателя к собственной непоследовательности, уперлась пара упрямых ладоней. 

- Собрался смотреть - изволь. А я пока займусь делом.

Медичка протянула руку к своей стойке с армией склянок. Выбрала нужную и занялась саднящим порезом, расчертившим античный мрамор. Серые глаза растеряли умиротворенную дождевую мягкость, над переносицей отчетливее проявилась тревожная складка. Может, это было свойство заточки клинка, может, банальное везение новичка - но повреждённые ткани никак не хотели поддаваться действию лекарства, нанесённого невесомыми нежными мазками. Все, на что мог рассчитывать Патрик - плацебо-эффект прикосновения хрупких провинившихся рук. 

- С меня все ещё причитается, - вынесла вердикт Кьяра, целуя ненаглядного пострадавшего учителя. - Даже магией... не могу. 

Будет не так просто сосредоточиться, но начинать нужно было уже. Другое дело, что его близость, его тепло, его запах этому никак не способствовали. Наоборот. 

 

Под нажимом строгих маленьких ладошек Патрик нехотя отодвинулся, немного откинулся назад. Но ради удобства Кьяре все же пришлось прогнуться немного в пояснице. 

На лице инквизитора лёгкое недовольство отстранением снова сменилось тем самым сосредоточенным выражением.

Эти царапины ничего не значили, были лишь поводом. И ирландец пользовался без зазрения совести. 

- Возместишь мне. - о ладошку, исцеляющую порез на щеке, он потерся, словно огромный кот. Ответил на поцелуй. - Вечером.

 

Серые глаза чуть затуманились. Вполне возможно, образом грядущего возмещения. 

- Обязательно, - пообещала англичанка, с сожалением отрываясь от супруга, чтобы отступить на пару шагов, чтобы её снова не пленили. Таково было изначальное намерение.

Комната вокруг выглядела так, как будто в ней бушевал ураган или кутил неделю её единственный названый родственник. 

Hide  

С небольшим опозданием Патрик отлип от стола, двинулся следом. Догнал, не касаясь руками, легко поцеловал в губы.

- Одевайся. Думаю, нам уже пора искать телефон. - с сожалением заметил он, отступая. - А я пока п-поставлю мебель на место.

 

К счастью, инквизитор не хуже помнил о том, что время не ждёт никого и никогда. И преданность его работе ни в чем уступала её собственной. 

Кьяра легко кивнула. Чем больше она проводила под супружеским крылом, тем больше ей хотелось оставлять за ним последнее слово, решающее действие. И какое счастье, что они были созвучны во взглядах и выборах. Куда только девалась её привычная самостоятельность?..

Критический осмотр, и белая блузка отправилась в компанию вещей, без особой надежды ожидающих чистки и починки. Миниатюрную фигурку снова заключил в свои не слишком бережные объятия корсет, черный низ дополнился черным же верхом. 

Показать содержимое

Скрыть

Собрав и причесав волосы, насколько они это позволили, экзорцистка кружила по квартире, устраняя мелкие следы разрушений, пока инквизитор занимался более глобальными. Пухлый белый конверт занял своё место в кармане, клинок - в ножнах. 

Hide  

[Grey_vi_Ory 24 905]

Труба зовёт. Часть 1.

Вторичный континентальный дрейф завершился в считанные секунды, вся мебель встала на место и еще какое-то время Патрик помогал супруге. Мелочей оказалось куда больше, чем можно было подумать на первый взгляд, но вот, квартира вернулась в первозданный вид, словно Земля до начала времен и инквизитор мог, наконец, заняться собой.

Порезанная ладонь досаждала, а потому, изменив своим привычкам, сегодня Патрик одел-таки перчатки, обычно служащие ему лишь для тайного обыска, а в остальное время мнущиеся в карманах. Оружие вернулось на законные места, сюртук и рубашка застегнуты до последней пуговки.

 

Ртутно-темный взгляд на секунду задержался на новом для себя штрихе в образе инквизитора, после чего просветлел выраженным чувством вины. Кьяра прижалась виском к античному плечу, пока закрывала дверь, пользуясь задержкой и отсутствием коллег на лестничной клетке. И все время, пока они спускались по ступеням, пока не вышли снова в бледное умытое городское утро, заботливую ладонь на её пальцах накрывала вторая, узкая и замшевая. 

 

Он придержал перед ней дверь. В спокойной обстановке мистер О'Коннелл не собирался усугублять свои и без того натянутые отношения с этикетом, это годилось лишь для работы, для опасных мест. 

А сейчас вполне можно было пропустить вперед и даму.

 

***

На выходе их поймал посыльный. Он вручил адресованную мисс Бирн депешу, судя по штемпелю, из штаба Ордена. Патрик нахмурился. 

Потому что на этом странности не заканчивались, вокруг царила не слишком навязчивая для непосвященных, но довольно-таки заметная суета.

Инквизиция поднимала своих по тревоге.

- Что-то случилось.

Вскрыв конверт, они узнали, что именно. Инквизитор с трудом сдержался, чтобы не начать извергать проклятия  в пустоту. Все же с ним рядом была не просто дама, а его жена.

 

 

Ясное небо затянул привычный сероватый смог. Воскресное утро еще только близилось к своей кульминации, а пока, по улицам спешили лишь те прохожие и кэбы, который по каким-то, несомненно, уважительным причинам, пропустили литургию. Воскресная служба еще не закончилась.

Дождя не предвиделось, солнце бледно мерцало через дымную завесу над городом, словно извивающаяся на берегу в попытках вернуться обратно в воду мелкочешуйчатая рыба.

Инквизиторская чета тоже искала экипаж, что оказалось не так просто во время всеобщего ажиотажа. Но вскоре они наняли открытое ландо, хоть и пришлось немного переплатить.

Ладонь в темно-серой перчатке защитным жестом накрыла тонкие пальчики, уже привычно занявшие свое место у локтя. Им предстояло ехать целый час и нервничать в процессе не было никакого смысла. Лучше было отвлечься
- Так брат Мэтт экзорцист, как и ты?..

Показать содержимое

Город все ещё был свеж, тени на тротуаре - слабы и едва заметны. Аристократический, не по чину, экипаж прочерчивал свой путь по улице.

 

- Нет, Мэтт инквизитор, как ты, - чуть удивленная вопросом, ответила Кьяра. Ресницы дрогнули, словно перед внутренним взором пронеслось воспоминание. 

- Он с таким неподдельным восхищением говорит о чужом Даре, будто сам его лишён. Восторженно. Это подкупает, - экзорцистка улыбнулась, вспоминая свой собственный опыт по этой части. - Первый контакт с Инквизицией - это важно. Впечатление складывается мгновенно и его трудно потом исправить. 

Ворон пожала плечами и сменила тему.

- Как там говорила Мелисса? Не ангельское наследие, но собственное достижение человечества?

 

- Первое впечатление - это п-полный вздор. - решительно заявил сопровождающий даму инквизитор, все так же накрывая ее руку своей, и изредка поглядывая на нее с высоты своего роста.
Листья на деревьях скоро должны были утратить клейкую весеннюю свежесть, покрыться пылью..
Однако, дело сделано, от брата Мэтта, мысли перескочили к Академии. Или, правильнее говорить, Семинарии. Потому что именно в этой последней обучались инквизиторы и экзорцисты. Программа их подготовки несколько разнилась с таковой у прочих одаренных. Но два нарядных, словно игрушечных, если бы не их размеры, замка-учебных корпуса стояли довольно близко друг от друга. 

Парк, дорожки для верховой езды, большой пруд, в котором ближе к концу лета расцветали розовые и белые нимфеи. И конюшни. Патрик любил бывать там едва ли не больше, чем в прочих местах вместе взятых.

- Вот какое у тебя было п-первое впечатление обо мне? - бровь многозначительно приподнялась. 
Первое впечатление было, наверняка, запоминающимся.

- Поправь меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, - не без оснований, - что оно сильно изменилось с тех пор.

 

- Вздор, говоришь? - Кьяра усмехнулась. Патрик умудрялся переиначивать все на выгодный себе лад. 

Думала обо всем и ни о чем - мысли носились в голове, как отрывки осенних листьев, гонимые ветром. 

- Первое впечатление не есть нечто осознанное, - заметила англичанка, щурясь на особо дырявое облачко, пытавшееся не пропустить на грешную землю ослепительные солнечные брызги. - Тебе интересно, что я тогда подумала? 

Экзорцистка вдохнула, прикрыла на пару мгновений ресницы, вызывая в памяти тот удивительно ясный день. Она примчалась в Лондон от самого побережья, и инквизитор был одной из её срочных задач. В кабинете брата Джонса пахло ладаном и старой бумагой, а служка смотрел на неё с сочувствием. 

"Сколько вам лет..?"

Губы изломались в усмешке. Довольно странным свойством её памяти было воспроизводить отрывки прошлого с точностью до последнего лучика света, до букета запахов, до тактильного ощущения, до пережитых эмоций. Сознательным усилием или во сне. Не на пользу себе, чаще всего. 

- Упрямец из тех, до кого не достучаться. 

Глаза открылись, темный взор скользнул по сторонам и упёрся в брусчатку.

 

Он с любопытством наблюдал за процессом извлечения воспоминания из памяти. А когда прозвучал вердикт, приглушенно рассмеялся.

- Упрямец? И это все? Обычно, эпитеты бывают более... красочными.

 Иногда ему доводилось слышать откровения такого рода из уст очевидцев очередной его выходки.

 

- Ты как будто сожалеешь, - вопросительно изогнулась соболиная бровь. 

Кьяра помнила, как он заставил её отшатнуться. Ощетиниться, как зверь, которому бросили вызов. Нарочно. Как будто мистер О'Коннелл испытывал мрачное удовлетворение, подтверждая свой внешний образ. 

- Твоя очередь.

 

- Нет. Не жалею. - инквизитор не повёл и бровью на эту небольшую провокацию.

Он крайне редко сожалел о чем-либо. Даже о том, о чем стоило бы. Мисс Бирн в перечень не входила. Она вообще стояла особняком.

- Я сказал тебе ещё тогда. - Патрик не выглядел смущенным. Не в его привычках было стесняться высказать своё мнение вслух, если уж это казалось необходимым.

- Но... кроме того, что я сказал, ты напомнила мне о Семинарии. - голос потеплел. - Об учёбе... Ты ведь поступила как раз в том году, когда я выпустился, верно?

 

- М.

Это она тоже помнила, конечно. И тоже ... негусто. Впрочем, какие ещё впечатления может производить инструмент. Кьяра именно что выполняла функцию. Не больше, не меньше. 

Ее досада, её сожаление, её бессилие были исключительно её проблемами. И оставались там, где им положено, в красной клетке глупого сердца. 

- Видимо, да. 

Логичный вывод, даже если учесть, что оба толком не знали свой возраст. Обучение длилось шесть лет. Их разница составляла примерно столько же. 

- Впрочем, если бы и нет, мы вряд ли завязали бы знакомство. 

Слова Патрика, как по щелчку рычага, вытянули новую нитку воспоминаний. 

Молчаливая девочка с искалеченными руками с трудом заводила друзей. Вернее сказать, не заводила вовсе. Больше всего она любила учиться. Учиться и наблюдать, сопоставляя полученные из книжных строк знания с увиденным. 

Будущие Патентованные обучались по совсем иной программе и отдельно. В равной степени отделяли мальчиков и девочек. А вот парк между Семинарией и собственно Академией был общим. И там Одаренных поджидали открытия. Что юные ведьмаки и сангвинары мало чем отличаются от тебя. Первые симпатии. Первые привязанности. Оресты и Пилады, ещё не меченые разными клеймами. А у кого-то будут и первые признания, робкий шепот и неуверенные прикосновения, свидетелями которым будут лишь стрекозы, порхающие над бирюзовым зеркалом паркового пруда. 

Кьяра же предпочитала устроиться у вековечных корней с очередной книгой. Читать, смотреть, слушать. Деревья, свет и ветер были ей лучшими компаньонами.

Показать содержимое

И даже к осени она своей любви не растеряла. 

- Расскажи об этом времени. 

 

Прикинув что-то в уме, Патрик снова взглянул на нее. Да, пожалуй... в том возрасте они вряд ли подружились бы. Потребовалось время, чтобы немного сгладить острые углы буйного характера. Каким бы инквизитор ни был теперь, он был куда общительнее и сдержаннее, чем раньше.

- Знаешь, мои стигматы прорезались позже, чем это обычно бывает. Я был старше большинства первокурсников на два или три года. Так что... возможно, мы все же были там в одно и то же время.

Уголки рта снова чуть приподнялись, делая намёк на улыбку.

- Там была домовая церковь в преподавательском крыле, знаешь наверное. В углу возле алтаря стояла большая икона архангела Михаила. - инквизитор рассеянно смотрел себе под ноги.

Его память не отличалась особенной точностью, зато была приятно избирательной. Но кое-что отпечатывалось и в ней.

- Он был в полном доспехе, с расправленными крыльями, с обнажённым мечом в руке. - Патрик и сейчас помнил это строгое, с неуловимым выражением безмятежности в уголках глаз лицо. Чуть опущенные уголки рта выражали скорбь, но долг всегда должен быть превыше скорби. Под ногами у него был изображен поверженный дьявол.

- Глядя на него я понял, что тоже хочу быть воином. - Он и стал воином. Но в небесное воинство его все одно не приняли бы.

- Хорошее было время. - после долгой паузы прозвучал вывод. С высоты прожитого Патрик мог смотреть на своё прошлое иначе. 

 

- Полагаю, я бы запомнила тебя, доведись нам встретиться тогда, - в голосе неуловимо прозвучал смех. 

Её историю получения стигматов Патрик уже знал, в общих чертах. Ранняя пташка. Везучая, впрочем, не так много времени ей пришлось провести наедине со своим новорождённым безумием. 

- Хотел стать воином и стал, - пальцы на сгибе его локтя чуть сжались. - На месте твоих Надзирающих я бы гордилась. 

Она помнила святилище под собором, помнила допрос низшей демонессы, угодившей по ошибке в непригодное тело. 

Жемчужное пламя, вьющееся вокруг стали, небесный свет, проливающийся по его слову, темно-багровые языки демонических чар, бессильно угасающие на плечах, способных, кажется, удержать небесный свод. Блеск голубых глаз и свободная, легкая речь, когда инквизитор обращался к тому, что пряталось под слабой и грешной человеческой личиной.

 

Патрик посмотрел на нее снова. Задумчивые, подернутые пеленой мечтательности глаза, смотрели сквозь пространство и внутрь себя. В них светилась волнующая сердце нежность.

Увы, но сам себе Патрик не мог не признаться, что, в отличии от Кьяры, не запомнил бы. Даже встреться они тогда - прошёл бы мимо. Просто не заметил бы. Даже в этот раз он мог, и эта мысль отдавала подавленным ужасом в груди, пропустить ее. Если бы не расследование, вынудившее работать вместе. 

Ещё одно свидетельство того,  каким он был и остался слепцом.

- Стал. - согласился ирландец, оставив в покое пробегающие мимо здания и экипажи, все его внимание приковала она, его неброское, а от того ещё более бесценное сокровище.

- Даже п-перестарался немного. - наполовину шутливо, наполовину печально молвил он. - Может и хорошо, что мы встретились позже... 

 

Кьяра тоже посмотрела на него, и два взгляда столкнулись. 

Экзорцистка ласково улыбнулась, прочитав таившиеся в небесном хрустале страхи и сожаления. Смирение сильного человека, смеющегося над своим увечьем, от которого ему не избавиться. У Патрика было не увечье, но нечто столь же неотъемлемое.

Ибо как можно избавиться от части своей души?

То, что она осталась бы досадливой вехой в его пути, не угоди они в переплёт заговора высоких сил, Кьяра поняла тоже. И восприняла с присущей ей философской безмятежностью, не подумав разыграть возмущение или обиду. Вспомнилось лишь собственное предложение обжаловать вердикт экзорциста, которым Патрик не воспользовался. Решил по прошествии почти двух лет, что она в чем-то права, или ему просто претили канцелярские войны. 

Перо сильнее меча, конечно, но именно мечу было отдано яростное ирландское сердце. 

- Все происходит вовремя, сердце моё. Кое-кто разбирается в этом куда лучше нашего. 

Пути Господни неисповедимы. Все, что ей оставалось после сиротства, после приюта, после всех её кошмаров, прошлых, настоящих и иллюзорных - любовь и вера. Единственное утешение. 

 

Под этим взглядом, от этих слов, Патрик смутился. Это случалось с ним довольно редко. Выбритые щеки, резко очерченные решительными линиями скул, тронул едва заметный румянец.

Иногда, мисс Бирн была проницательна больше, чем ему бы хотелось. Но, как она и сказала, все происходит вовремя. И все устроено так, как нужно, даже если человек не сразу понимает это.

- Я никогда и не сомневался в этом. - пробормотал он, уставившись в пол экипажа.

 

- Тогда ты понимаешь, что никуда от меня не делся бы, - усмехнулась Кьяра. - Рано или поздно...

Рано или поздно пришлось бы поступиться своим драгоценным надёжным одиночеством. Позволить себе принять из чужих рук немного тепла и умиротворения. 

А может быть, это были бы вовсе не её руки. Другая смотрела бы в светлые глаза и хотела бы провести кончиками пальцев по румянцу на бледной по-весеннему, впалой щеке.  

 

Что-то в ее голосе было такое, что выдавало скрытую под поверхностью тяжёлых ртутных вод томительную тревогу о том, что могло случиться, но не случилось. Это не вязалось с лёгкой слишком очевидной шутливостью произнесенного.

Патрик вновь поднял глаза и его догадки подтвердились. Их мысли, решения, жесты, порой бывали так схожи, что становилось немного страшно. В самом деле когда-то людей поделили пополам и отправили вниз, на землю, вечно скитаться в поисках того, кто позволит ощутить внутреннюю целостность? 

Патрик - нашёл.

- Рано или п-поздно. - инквизитор всегда говорил то, что думал. Правда, говорил он далеко не все, что сидело в стриженой голове, но это не отменяло соответствия сказанного внутренним убеждениям.

- Если бы только кто-то другой не делся от тебя раньше, чем я. - а вот мисс демонстрировала сейчас прискорбные расхождения слов и мысли. 

И Патрик неуместно озвучил невысказанное за нее.

- Неужели никто до сих пор не увидел в тебе того же, что и я? Мне трудно в это поверить. - и тут же сам придумал объяснение. - Верно, никто из них не сумел п-понравиться тебе.

 

- С чего бы? - изогнула бровь Кьяра в знакомом Патрику укоре за придумывание небылиц. 

- Я собиралась коротать свой закат где-нибудь в келье с видом на сад или воду. С медициной и демонологией. В-вообще не думала, что... 

Произнося последнее, экзорцистка запнулась. Побледнела, насколько это было возможно для фарфора и алебастра, давших её лицу свои светлые, почти болезненные оттенки. Белизна сменилась жаром бросившейся к щекам крови. 

Не думала, что эта грань жизни не заказана для нее. Что она может терять голову, сходить с ума. Испытывать то, что воспламеняло и отзывалось мучительной истомой в одном лишь воспоминании. Что она может быть настолько счастливой. 

- В общем, ты внёс свои коррективы, - совладав с собой, кое-как окончила англичанка. - И потом, "из них", как ты изволишь выражаться, я знаю лучше, чем позволяет личное дело, только Мэтта. Никогда ни с кем, кроме него, не говорила дольше, чем достаточно для освидетельствования. Одержимые не в счет. Так что да, то, что ты видишь, только ты и видишь. 

По лицу снова скользнула улыбочка. 

- Или ты видишь то, чего нет, мой ненаглядный муж.

 

Тонкие губы строго поджались, как это бывало и раньше. Вот он снова заставил ее сделать неприятное, возможно, даже болезненное признание. 

Все же как отличалась жизнь женщины в их просвещённый век от жизни тех, кто привычно управлял миром. Не только на самых высоких постах, но и в обыденной жизни. Королева не в счёт.

Мучительным уколом опалила воображение картина, где в бедной комнатке, в окружении книг, мисс Бирн покорилась несправедливости жизни, смирилась с незнанием самой необычайной ее области. Согласилась быть лишь наблюдателем чужого счастья.

Состарилась.

Мгновение и усилием воли Патрик прогнал зрелище прочь. Так не должно было быть.

В таком исходе было что-то вопиюще... неправильное.

- Выходит, ты считаешь меня совершенно неспособным разглядеть человека. - придушив гадкое чувство вины от того, что ненароком подчеркнул ее прежнее одиночество, своим оскорбленным достоинством, инквизитор откомментировал лишь последнюю фразу. - Это значит, что я непригоден к работе, которую исполняю.

Она не смеет думать так. Кьяре придётся признать что, в ней есть нечто особенное, прекрасное, требующее непременного запечатления в вечности. Либо придётся вслух признать его дураком.

 

- Я разве утверждала нечто подобное? - удивленно проворковало медовое сопрано. - Всего лишь назвала варианты. 

- Что касается моего мнения, я предпочитаю версию твоей сверхъестественной зоркости. Впрочем, - проснулся дотошный внутренний экзорцист, смотрел из серых глаз, обольстительно улыбаясь, - нельзя не принимать в расчёт твою возможную необъективность. Но тут я поверю твоему собственному профессионализму. Так что, брат О'Коннелл, подумайте сами и скажите мне, примешивается ли к вашему вердикту личный мотив?

 

- Что ж, придётся признать, что вокруг полно слепых идиотов. Лестно знать, что ты не один из них. - несколько обескураженный взгляд метнулся к дочери Евы, осознанно пробующей свои силы на нем. Здесь. Сейчас. Все ещё неуверенно, но уже весьма результативно.

Патрик прочистил горло и чуть оттянул тугой воротник. Как трудно было отказать себе в мгновенно вспыхнувшем желании, не вкусить этой улыбки, не выпить ее с идеально очерченных чувственных губ.

Патрик сделал паузу, пытаясь вновь ухватить нить разговора, едва касаясь взглядом проплывающих мимо зданий, экипажей, людей.

- Не будем думать о том, что могло бы быть, ведь этого не случилось. Конечно, я не прожил свою жизнь в полном воздержании, но... - теперь пришла очередь инквизитора запинаться. -...никогда ещё я не был так предвзят, как теперь. Ни с кем ещё не хотел связать свою жизнь. Такой п-прекрасной, терпеливой, доброй женщины никогда не было рядом со мной. - голос его стал глуше и тише. - И могло быть, потому что ты неповторима. 

Пальцы легонько сдавили ладошку у опорного локтя.

- Совершенство моё. - теперь ворковал уже он, снова забывая смотреть под ноги.

- Я не ослеп. Напротив, теперь я вижу куда лучше. - проникновенная серьезность плавно перетекла в озорство. - И негоже жене ставить под сомнение слова мужа. Разве не должна ты быть послушной мне во всем?..

 

- Лестно знать, что со мной твои таланты раскрываются полною мерой, - рассмеялась Кьяра. Это было все, что успела англичанка, прежде чем ирландец в очередной раз поймал её в ловушку своего взгляда. 

Что-то там промелькнуло, резануло сознание. Что-то о том, что у него была жизнь и до неё. И женщины были... как будто Кьяра этого не понимала. Экзорцистка, конечно, прекрасно обошлась бы без лишнего повода представить его глаза, затуманенные чужим прикосновением, но - мелькнуло и растаяло, изгнанное, усилием воли не допущенное к разуму, к воображению.

Случилось. Прошло. Было бы глупостью с её стороны приносить настоящее в жертву прошлому. Патрик ревниво держал её рядом. Патрик отметил её левую руку символом своей власти.

И Патрик умел быть совершенно невыносимым. Как он мог позволять себе эти невозможные, бархатные аккорды, здесь, сейчас? Говорить такое?..

Против её воли сжались пальцы под жаркой ладонью, против её воли взгляд просветлел серебристо, просиял, сторицей возвращая тепло и любовь. 

Пара, соединявшая лишь руки в полном подчинении этикету, всем остальным своим видом грубо попирала приличия. Проезжающим мимо следовало быть очень осторожными, чтобы не осквернить случайный взгляд неподобающим утреннему городскому пейзажу зрелищем счастливых лиц этих двоих. 

 

Конечно, она понимала.

Кьяра всегда все понимала, не упрекала его ни жестом, ни взглядом, хотя могла бы! Инквизитор, ее будущий муж, был невоздержан не только в гневе. Многие грехи молодых неженатых джентльменов не обошли его стороной. Напряженная работа в ордене не позволила ему погрязнуть в них, но все же, к моменту этой встречи он был достаточно испорчен.

 

Каждый упрекал его в чем-то. С детства и до недавнего времени инквизитор совершенно не испытывал недостатка в замечаниях и наказаниях. И что это дало?

Почему бы для разнообразия не качнуть весы в другую сторону. Тем более, ей это нравилось. 

 

- С тобой я п-прихожу в равновесие. - это странное чувство внутренней полноты, восстановленной душевной целостности довольно трудно было выразить словами. Он понизил голос и прошептал. - Любовь моя.

Льдистый взгляд вернулся к созерцанию дороги.

- Что тебе нравилось в Семинарии больше всего?

 

То, что ей хотелось ответить, невозможно было выразить словами. И нельзя - прикосновением. Оставалось надеяться на вечную инквизиторскую проницательность. 

- Парк, - Патрик смотрел на дорогу, а она могла продолжать изучать его красивое лицо. Лишь иногда, приличий ради, отводя глаза. - Там всегда гулял ветер. И оранжерея. В конюшнях постоянно кто-то находился, там трудно остаться одному. 

 

- В конюшнях ты бы могла встретить меня. - он снова рассмеялся, в уголках глаз появились знакомые защипки морщин. - В качестве наказания, я должен был убирать за лошадьми. 

Убирать было совсем несложно. Простая работа. Закидываешь в тачку, вывозишь, завозишь обратно солому, раздаешь сено, чистишь скребницей теплую шкуру... подвиг Геркулеса в Авгиевых конюшнях никогда не казался ему особенно выдающимся. В конце концов, даже запах там был не таким уж неприятным. 

Некоторые столичные улицы пахли куда хуже. 

А вот к верховой езде неуклюжий длинный подросток оказался совершенно неспособен. В юности у него были некоторые проблемы с координацией. С большим телом сложнее совладать, нежели с маленьким и юрким.
- Куда проще было возить навоз, чем терпеть уроки верхом. - по секрету поведал он. - Это был кошмар.

 

- В те годы мне не особенно хотелось с кем-то встречаться. В том и суть, - экзорцистка усмехнулась. 

Ее нелюдимость, подхваченная в детстве, как тяжёлая болезнь, отступила лишь с возрастом, с опытом. Смирилась с наработанным умением поддерживать разговор, отточенной способностью понимать и сопереживать. 

А оранжереи, особенно отсек, где выращивались целебные травы, не пользовались популярностью. Скучная работа, кропотливая и не очень чистая. Кьяре нравилось. Может, поэтому она, не являясь прирожденным целителем, склоняясь больше к поприщу вечного боя с нечестивыми, кое-что умела по медицинской части. 

- Уверена, лошади разделяли твою точку зрения. Гораздо приятнее, когда за тобой ухаживают, а не лезут на спину. Зато ты не знаешь всей прелести дамского седла. 

Иногда молодая Одаренная самым грешным образом завидовала мальчикам. И древним амазонкам. 

- Мне всегда приходилось седлать одну гнедую кобылу. Жутко норовистая. После закалки с ней скачки по девонширскому бездорожью кажутся детской игрой. 

 

Всколыхнувшееся вдруг беспокойство улеглось не сразу. По мнению инквизитора, дамское седло было чем-то вроде Железной леди в застенках древней инквизиции. И годилось в лучшем случае для аристократов, желающих получить в наследство приданое своих жен без них самих.
- Никогда не садись больше в дамское седло. Плевать на п-приличия. Это опасно.

Он помолчал немного, проследив глазами за голубем, ухватившим на дороге крошку, и теперь пытающемуся оспорить свое право победителя у сородичей. 
- Кобылы часто норовисты. - и тоном знатока добавил, улыбаясь и глядя на супругу. - Женщины. Капризные. Чувствительные.. требуют особого обращения. А может, им просто нужна мужская рука.

У него получалось ладить и с кобылами тоже. Со всеми лошадьми. До тех пор, пока огромный неуклюжий ирландец стоял на земле. Верхом - ситуация резко менялась на противоположную.

 

- Сломать шею можно, вылетев из любого седла, - пожала плечами девица. - И даже споткнувшись на ровном месте на своих двоих. Седла сейчас делают гораздо более безопасными, чем раньше. 

Появление дополнительных балансировочных подпруг и усовершенствованное стремя, освобождавшее ногу всадницы при падении, значительно уменьшили число летальных несчастных случаев. 

А когда счёт времени идёт на часы, препятствия будешь брать, невзирая на седло. И уж точно не будешь искать возницу, готового везти тебя в дождь и снег. Их никогда не найти в срок. 

- Ты говорил, что с ними ладить проще, чем с женщинами, - улыбаясь, напомнила представительница последних. С которой, вопреки всему, ирландец смог найти общий язык довольно легко. 

 

- Проще. - согласился инквизитор, поглядывая на спутницу, может, пытаясь уловить ее взгляд, а может, ее настроение.

Маленькая спорщица опять не хотела соглашаться с ним. Да что же это такое?

- Но мужчине не к лицу бояться сложностей. - губы надломились в улыбке. 

 

- Не сомневалась в твоём умении преодолевать трудности, - не задержалось подтверждение горячей веры в героизм и мужественность инквизитора. - Но если ты намерен практиковать широкое применение мужской руки, я буду выражать протест. Имей в виду. 

Она улыбалась, произнося своё предупреждение. Как к нему отнестись, Патрик мог решать самостоятельно. В конце концов, мужчина всегда принимал решение сам.

 

Взгляд Патрика вдруг стал по-инквизиторски суровым. И в то же время растерянным.

- Ты... шутишь сейчас? Я не собирался.. никогда даже не думал, после того, как встретил тебя...

Ирландец неловно замолчал, ожидая пояснений.

 

- После того, как ты встретил меня, тебе даже поспать некогда было, - улыбнулась Кьяра. - Чего уж тут думать. 

Экзорцистка сделала паузу. Постукивание копыт и скрип колёс не смолкали. 

- Я доверяю тебе, если ты ещё этого не понял, - нехотя произнесла она. - И ревность этого не меняет, и...

На полуслове мисс сообразила, что сболтнула лишнее. Но было уже поздно. Кьяра прикусила язык и беспокойно глянула на инквизитора. 

 

В ответном взгляде господствовали беспокойство и странное эгоистичное удовлетворение.

-  Ты ревнуешь? - не объяснить словами, как приятно не только умом и сердцем знать, но и сталкиваться с наглядным подтверждением того, что ей не все равно где он, с кем он... 

Не все равно так же, как и ему.

- Но к кому? - изумился Патрик, недостойно продлевая скользкий разговор.

В ее присутствии инквизитор не оказывал знаков внимания другой женщине. Никогда. Не считая самых необходимых, отсутствие которых сочли бы грубостью.

Зачем это ему, ирландец не знал, но хотел знать. Как всегда - хотел проникать в ее мысли и владеть ее разумом столь же безраздельно, как и телом.

 

- А что именно тебя поражает? - мрачно осведомилась экзорцистка, глядя прямо перед собой. - То, что я могу быть идиоткой без всяких на то оснований? Я знаю, я сама настаивала на вашем сотрудничестве. У тебя с ней своя история, на двоих, и в этом не может быть ничего предосудительного. От этого не легче. 

Какое-то время губы оставались строго сжатыми, хотя все возможное излишнее уже было сказано. После их изящную линию преобразила кривая усмешка. 

- И вообще. По-твоему, зачем мне было дарить тебе амулет от ментального взлома? Чтобы я одна владела твоими помыслами, вот так. 

 

Патрик не перебивал ее, хоть в первый момент понимания и испытал изрядную меру удивления.

Кето.

Красивая, словно греческая богиня, несносная, словно малое дитя - уже не ребёнок, но ещё и не женщина. К тому же, инквизитор теперь знал ее маленькую тайну, а значит, даже допусти они оба такую мысль, это все равно было бы невозможно - то, что породила в русой голове истинно женская ревность.

- У нас с ней ничего никогда не было. - мягко он сжал ее пальчики, увещевая.

Было что-то невозможно притягательное в этом зримом проявлении порочного чувства на лице, с которого впору было бы писать Мадонну. Кьяра ревновала, но как и все остальное, делала это с такой очаровательной непосредственностью.

- И ты не идиотка. Я... п-понимаю эти чувства. - уж не ему, подозревающего каждого мужчину, приблизившегося к дорогой жене ближе двух ярдов в Бог знает какой гнусности намерениях, было насмехаться над ее страхами. - Мои помыслы п-принадлежат одной тебе. Я весь - только твой. Могу повторять это, пока тебе не надоест.

Патрик улыбнулся молодой улыбкой, осветившей суровое лицо.

 

И улыбка эта отразилась в чертах странной русоволосой Мадонны.

- Не надоест, - заверила она. 

Хотя касательно утверждения о наличии у нее умственных способностей экзорцистка определенно имела пару аргументов против, в данный момент они были опущены. 

 

И даже когда мисс молчала, она все равно умудрялась выражать несогласие, несколько разрушая образ идеальной викторианской жены: послушной, молчаливой и покорной.

Ладонь огладила тыльную сторону кисти в черной перчатке. Голубые глаза вновь устремились вперед, в перспективу. 

 

Викторианская жена с изъяном недолго сохраняла положенное ей по статусу молчание. 

- Мне так нравится, как ты улыбаешься, - тихо сообщила она. - И как смеёшься. 

Не одному же Патрику было делиться секретами?..

 

Патрик взглянул на спутницу и, в очередной раз, улыбнулся. Не по-инквизиторски мягко.

- Раньше у меня было куда меньше п-поводов для улыбок, чем теперь.

Как можно было не улыбаться, глядя в эти глаза? Такие щемяще искренние, доверчивые, открытые - только ему. Он вспомнил сегодняшнее утро, прекрасное в своей бесстыдной наготе, ее кожу, ее пылающие нежным огнём стыдливости щеки.

Пронзительно остро захотелось... бросить все и уехать. Забрать ее от работы в свою безраздельную собственность, хоть на несколько недель. 

Раньше работа была для него почти синонимом жизни. Чем-то неотъемлемым, вросшим корнями в повседневность с самой ранней юности. Очень давно мистер О'Коннелл определял себя в первую очередь инквизитором. И только потом человеком, христианином, солдатом... 

Но вот появилась мисс Бирн, произросла из единой и неделимой до сей поры Инквизиции и Патрик понял, что может желать чего-то ещё, кроме справедливости и возмездия. Что на древе ордена вырастают не только убийственные шипы, ядовитые листья, но и нежные прекрасные цветы.

- Мне бы хотелось никогда не приносить тебе огорчений. - улыбка стала виноватой.

С таким характером, как у него... инквизитор понимал, что это вряд ли возможно.

 

- Огорчения помогают яснее чувствовать своё счастье. Счастье, которым ты меня озаряешь, - утешила Кьяра. - Твоя любовь - бесценный подарок. 

Она никогда не могла назвать себя несчастной, на самом деле. Её одиночество, её самоотречение подразумевались. Перспектива исхода в монастыре не являлась поражением, а была чем-то вполне естественным. Экзорцистка никогда не представляла себе возможным нечто иное. Пока не узнала его. 

Инквизиция дала ей дело жизни, семью, любовь. Была щедра. И столь же неумолимо взяла своё. 

Пальцы на локте кузнеца чуть сжались. Нет, только не это. Она не сможет потерять и его тоже, просто не выдержит. 

- Расскажи об Ирландии, - попросила Кьяра, устремляясь мыслями в гораздо более светлом русле. Англичанка просто не могла об этом думать. Нет, Господи, нееееет... - Тебе там нравится?

Hide  

Изменено 6 ноября, 2016 пользователем Grey_vi_Ory

[julia37 45 067]

Труба зовет. часть 2 

Он вновь погладил ее маленькую руку и вновь смутился. Нечего было сказать на это тихое ясное, как зимнее солнце, счастье. Да и не нужно. Ведь сам Патрик чувствовал себя так же: незаслуженно нежданно осыпанным благами, как из рога изобилия.

Вспоминалась история Иова многострадального. Сатана отнял у него богатство, многочисленных детей и, наконец, здоровье. Покинутый всеми, мучимый болезнями, Иов и тогда не роптал, но благодарил Господа за все. И был вознагражден.

Его кроткая милая супруга достаточно страдала в этой жизни. Может быть, он сможет стать ее радостью, ее опорой. Ее благодарностью от Бога за смирение и терпение. Хорошо, если так.

Какое-то время ирландец молчал, размышляя.

- У реки, за домом, рос корявый вяз. - пауза затянулась, нужно было что-то говорить, и он сказал первое, что вспомнилось. - Чёрный, будто обугленный, очень старый. Листья на нем всегда появлялись поздно, когда поля уже стояли зелёные. Я любил забираться на него, когда... - он споткнулся, улыбнулся вновь виновато. - мог сидеть до ночи. 

Затуманенное пеленой прожитого детское воспоминание. От воды пахло гнилыми ветками и рыбой, прелая, заросшая лишайником кора больного дерева была скользкой.

- Однажды едва не свернул себе шею. Упал. А лет в семь меня отвезли в Лондон. - Патрик пожал плечами. - Второй раз я попал туда совсем недавно.  Послушником в Кайлемор. Так что... я толком и не видел ее, Ирландию. Но мне хотелось бы ещё. Не было случая рассмотреть, кроме как из окна дилижанса.

 

Она тоже сбегала таким образом, когда враждебность, шум и вонь городских улиц становились невыносимыми. Доходила вдоль Экса до самого залива, бродила по берегу, тогда же научилась плавать, сама, чудом не утонув. Возвращаться никогда не хотелось. Побережье было её убежищем - холодным, солёным, открытым всем ветрам. 

- От чего ты уходил? - смущённый, виноватый изгиб улыбки подсказывал, что от себя самого. Маленький мальчик, причиняющий слишком много беспокойства вечно занятой матери, который стремился почувствовать себя в безопасности... ну, или хоть в тишине. Сам по себе, только речная сырость, прохлада да ссадины от коры на ладошках. 

Так тянуло обнять его. 

 

Патрик подбадривающе улыбнулся. Ему нравились ее вопросы. Сам факт того, что она интересовалась им, говорила с ним. Звучание ее голоса.

- Чтобы не попадаться под руку отцу. - просто ответил он.

Побег совершался не от самого себя, а по причинам куда более прозаическим.

 

- Ты всегда молчишь о нем, - полуутвердительно сказала экзорцистка, помолчав какое-то время. 

Говорят, мальчишкам нужна мужская рука в воспитании. Те, кто растил Патрика - если можно это так назвать, конечно,  - определенно, понимали это выражение буквально. 

Парнишка, не терпевший насилия в любых его проявлениях, сбегал. А потом вырос и решительно давал бой всем и всему, что посягало на его шаткое спокойствие. 

- Мать тебе о нем не рассказывала, когда ты стал заботиться о ней?

 

Теперь уже взгляд Патрика стал вопросительным. 
- Молчу? Наверное. - скорее уж, не вспоминает, не хочет вспоминать, не видит смысла. - Ну... мне всегда казалось, что я раздражаю его больше других детей. Может потому, что я был старшим. - инквизитор пожал могучими плечами. - Впрочем, может мне это казалось. Двадцать пять лет прошло.

Ирландец снова улыбнулся ей. 
- Если тебе хочется что-то узнать обо мне, можешь п-просто спросить. - и продолжил без перехода, словно бы говоря о чем-то совершенно будничном. - Он умер. Лет пятнадцать назад. Или около того. 

 

- Не упоминаешь, - пояснила Кьяра. Темно-серой перчатки коснулась вторая черная, нежно прошла от запястья к фалангам. Мисс, кажется, наизусть уже знала все мельчайшие детали и особенности, скрытые тканью, кожей чувствовала их, хоть и не могла. 

Расспрашивать его было как переходить реку, скованную первым ломким льдом. Скорлупа угрожающе потрескивала, угрожая нелегкой смертью в холодной тёмной пучине старых воспоминаний, отнюдь не счастливых. 

 

- Значит, узнавать, что такое твоя родина, будем вместе, - неловко перевела тему англичанка. Что тут скажешь ещё? Соболезновать было нечему, и, раз Патрик вовсе не брал ежегодные визиты домой в расчёт, значит, они были настолько краткими, насколько он мог себе позволить. 

 

- Теперь твоя очередь. - ласково ответив на прикосновение тонких пальчиков, Патрик чуть прищурился, словно замыслил какое-то неподобающее возрасту озорство. - Что нравилось тебе больше всего?

Тонкий лед под быстрыми ножками затянулся. На время. Но вряд ли мисс теперь могла избежать перспективы погружения.

- Я должен знать, что тебе нравится.

 

- Должен? - соболиные брови удивленно изогнулись. 

- Ох, ладно. Море. Там спокойно. Свободно. И очень красиво. 

Кьяра коротко рассмеялась. 

- Слышала точку зрения, что море похоже на женщину. Мгновенно меняет настроение, сводит с ума мужчин и не поддаётся логическому осмыслению. Твоя очередь. Когда твой день рождения?

 

Некоторое время потребовалось ему, чтобы понять, над чем иронизирует мисс. Патрик склонил голову, уголок рта чуть дернулся вверх.

Смысл слов "должен" и "хочу" были сплетены так немыслимо плотно, что он не смог бы разделить их теперь. Инквизитор жил своей работой и теперь "должен" для него и значило "хочу". Сейчас - значило.

- Я слишком глубоко увяз. - усмехнулся он и посмотрел на Кьяру так, будто и в самом деле сравнивал, так ли она похожа не переменчивое, невозмутимое и гневное.

- Когда нас п-перебрасывали в Африканские колонии, мы пересекали Средиземное. С высоты оно похоже на плохо отполированное зеркало. А вблизи я никогда не видел.

В дирижабле инквизитор вообще предпочитал в основном спать. А не пялиться в иллюминатор. Так что знакомство с морем было крайне поверхностным.

Зато теперь инквизитор точно знал, куда повезёт жену после свадьбы. Если у него вообще будет возможность хоть куда-нибудь поехать, конечно.

Последний вопрос его слегка обескуражил.

- М... а ведь я не знаю. - ему было почему-то неудобно от этого. - Сначала я был слишком мал, а п-после не спрашивал у нее. Кажется это весной. А ты? Ты знаешь?

 

Сообразив, что имеет в виду инквизитор, Кьяра тихо хмыкнула. Ей было это знакомо. Единственное, что важно - долг,  требования ордена были и направлением, и желанием. Всем.

Но она-то не была его работой.

- Я и не могла узнать, - чуть застенчиво улыбнулась экзорцистка. - Просто выбрала. Отец... в общем, это была его идея, он и вписал число в документы. Хотя я все равно забываю. С тех пор, как... давно, в общем.  

Кьяра коротко рассмеялась.

- Забавно. Я точно помню, как первый раз попала в собор Эксетера. Когда я была маленькой, старалась держаться от него подальше. Мне казалось, недостойно нарушать это совершенство своим присутствием. В один прекрасный день пришлось. По работе. Помню, тогда голова закружилась от высоты его свода. Мне рассказали, что там самый длинный непрерывный свод в Англии. Но в тот момент я и не думала об этом. Только смотрела. Волосы спутались под шарфом, тогда они были длиннее...

В голосе звучала легкая ирония.

- В таких деталях помню день черт-те когда, не помню одну дату, когда она приходит. Собор ничуть не изменился, кстати. Читала в газетах, на какой-то недавней выставке была картина, где он изображён. 

Показать содержимое

Скрыть

Экзорцистка покачала головой, вспоминая свой наивный восторг, восхищение высотой и чистотой, магический голос органа. Каменное кружево, искрящаяся радуга витражей. 

Показать содержимое

Скрыть

- Ты ведь поедешь со мной в Девоншир? - с надеждой, для которой не было ни повода, спросила Кьяра.

 

Застенчивой улыбкой Патрик мог бы любоваться бесконечно. Как и робкой надеждой в серых глазах, для которой были все основания, и даже больше.

- Я п-поеду с тобой... - словно по секрету, доверительно сообщил жене инквизитор. - ...куда угодно. Лишь бы нас отпустили.

Кьяра тоже не помнила о дне своего рождения. Они и в этом были похожи. 

- Неужели Мэтт не присылает тебе открытку? Очень неучтиво с его стороны, не напомнить, зная твою забывчивость в этом отношении.

Льдистые глаза смеялись.

 

- Отпустят, - уверенно пообещала экзорцистка. 

Патрик поминал Ищущего Донахью с удивительным упорством. С него беседа началась, к нему и вернулась. Впрочем, хрустальная голубизна играла смешливыми искорками, а не арктической подозрительностью.

- Это не тот человеческий недостаток, с которым я не смогла бы смириться, - улыбнулась англичанка. 

 

- И с какими же ты мириться не готова? - с полуулыбкой поинтересовался инквизитор. - У меня много недостатков. Самых разных.

В прозрачных глазах мелькнула тень подозрения, но не брат Мэтт был тому виной. Мисс Бирн так уверенно утверждала, что их отпустят. Знала что-то, чего не знал он, наверное.

Над головой Патрика, словно дамоклов меч, все ещё висела угроза наказания за проступок, но он решил пока не забивать этим сознание. Решать проблемы стоило по мере их появления.

 

- Если ты разучишься готовить чай, мне будет непросто это пережить, - отшутилась экзорцистка, пристальнее вглядевшись в глаза мужа. Ей показалось, что она увидела что-то... словно резкий ветер, заставивший зарябить зеркальную водную гладь. 

А причины её уверенного высказывания были просты: шестой ранг это, конечно, не Бог весть что, но её мнение было достаточно ценным. И отстаивать его, как по поводу эпизода в приюте, так и по поводу будущего заявления об отпуске, упрямая собиралась до последнего.

 

- Значит,  я могу быть спокоен. - в тон жене ответил инквизитор. - Впрочем, моих запасов не хватит надолго. А в Англии его не достать.

Улыбка была почти безмятежной. Насколько это возможно для сурового мужественного лица.

- Тогда мне п-придется передать это право тебе. 

У него ещё не было случая выяснить, каковы отношения Кьяры со стряпней. Не то чтобы это влияло хоть на что-то, но... было любопытно. Впрочем, от заваривания чая до полноценной готовки было довольно далеко.

 

- У тебя был шанс уточнить мои отношения с чаем, - заметила медичка. - Правда, мне показалось, что тебе это не слишком интересно. 

Что касается недостатков инквизитора, как, впрочем, и достоинств, их она собиралась выявить все и изучить. Досконально, до дна.

 

- В тот раз - усмехнулся инквизитор. - у чая не было ни шанса.

Слишком неравнозначен был выбор и гость предсказуемо предпочел чашечке чая нежные губы хозяйки.

- Но мне интересно все, что касается тебя. 

 

- А сегодня утром? - мурлыкнула англичанка. В уголках губ пряталась улыбка. 

- Тебе не хотелось побывать где-то... ну, кроме Империи?

 

Патрик приоткрыл было рот, но потом в растерянности закрыл. Помолчал немного.

- А сегодня - в глазах блеснули искорки пламенного темперамента инквизитора. - я вообще о нем не вспомнил. Ты отвлекла.

Прозвучало почти как обвинение.

- Где, например? Честно говоря, никогда не думал об этом.. Кроме того, выехать за п-пределы Империи довольно сложно. - ирландец усмехнулся.

Колонии Великой Британии были по всему миру. Америка, Азия, Африка, Австралия и Океания.

- Ты бы хотела куда-то съездить? Европа? - наугад предположил он.

 

За обвинительным тоном последовала подобающая хорошей жене реакция. 

- Mea culpa. Приношу свои извинения, мой дорогой, и обещаю больше так не делать, - покаянно склонив голову, произнесла экзорцистка. Густая челка удачно скрыла серые глаза, шаловливо отразившие темпераментный блеск. 

- Я тоже никогда об этом не думала, - усмехнулась мисс. - И никогда не была дальше Англии.

 

Патрик присмотрелся к жениной челке внимательнее.

- П-признайся. Ты это нарочно?

 

- Что именно, милый? - невинным тоном уточнила благоверная. Хотя румянец, расползшийся по щекам, как у ребёнка, застигнутого за похищением сахарных украшений с именинного пирога, свидетельствовал о том, что ответ ей известен. Или, как минимум, есть предположения. 

 

- Ну перестань, п-перестань. - коротко рассмеялся он. - Я же не железный. 

Придерживаться приличий на улице было и без того сложно. Взгляд скользнул по зарумянившимся щекам, но и только.

- Нужно было взять кэб. - вздохнул он, сетуя на собственную непредусмотрительность и попытался отвлечься.

-  Я немного видел Африку. Там не только британские колонии. - чёрный континент Европа разодрала на лоскутное одеяло. Франция, Голландия, Англия, Германия..

- Это считается за выезд из п-пределов Империи?

 

Ладонь на локте приподнялась  в немом жесте подчинения. 

- В кэбе было бы душно, а погода такая хорошая, - возразила экзорцистка, демонстрируя истинно английское отношение к погоде. Впрочем, вряд ли количество солнца и уровень осадков имели сейчас значение, важнее было кое-что другое. 

- Считается, почему нет. Это там тебе спину изрисовало? Взрывная волна?

 

- Там не было бы лишних глаз. - впрочем, везде есть свои плюсы и свои минусы.

Патрик задумался ненадолго, вновь находя пальцами потерянную где-то выше локтя ладошку.

- Да. Это был второй раз. Поехал опять на три месяца. - ответил он не сразу. - Нас выгрузили в Каире. П-приказали выдвигаться наземным транспортом дальше. Только из города мы не вышли, попался какой-то... арабский колдун, обвешанный, сложно рождественская ёлка всякими бусами, браслетами... Это уж я потом п-понял, что он не для красоты их таскал. Загнали его в какой-то дом, а потом.. п-помню только, Ричард кричит мне: "Падай, дурак!!". До земли я не долетел, все его бусики, да браслетики, мне в спину и впились. Взорвался он. Решил, лучше самому себя... Ну да я его не виню.

Патрик усмехнулся и в жёсткой улыбке ясно поступил инквизитор. Наказующий.

- Смешно получилось. Глупо. Всю командировку почти в госпитале. - он повернулся к ненаглядной супруге и пояснил. - Кладка не выдержала. По затылку приложило камнем, а потом весь этот домик рухнул. С тех п-пор... - он свободной рукой указал на горло. 

Контузия оставила следы. 

- Но сейчас гораздо лучше, чем было.

Первый год после этой травмы Патрик и заработал привычку молчать до последнего. 

 

Кьяра ругнулась, едва слышно и безысходно. Ладонь отчетливее дала о себе знать на рукаве сюртука. 

Ей не нужно было смотреть на мужа, чтобы слышать, как меняется его тон. Два года, монастырь, надзор за сангвинарией ничего не значили. Патрик был и оставался собой. Сильная личность брала своё.

Она выходила замуж за Наказующего.

Инквизитор говорил уже гораздо лучше, и знал это. Иногда речь становилась совсем уверенной и свободной. Время многое сглаживает, а его у Патрика было ещё немало. 

То, что она любила его слушать, ирландец знал тоже. Впрочем, любовь была не совсем тем словом. Кьяра легко сходила с ума от одного звучания голоса. 

Имя, которое прежде инквизитор не произносил, зацепило. Быстро сориентировался, значит, был опытен. Не просто предупредил возгласом - дал конкретное указание, привык, что его слушают. Наверняка старше рангом. 

- Ричард? Командовал?

 

- Он всегда был ведущим в нашей п-паре. - подумав, согласился, наконец, Патрик.

Взгляд скользнул по маленькой мисс. Ей неприятно было слушать о его ранах. Что ж... ему тоже вряд ли доставило бы удовольствие представлять, как Кьяра погибает. Не стоило рассказывать ей подробности.

Инквизитор вздохнул.

А в остальном она была права. Не командир, но старше, опытнее, потому и занял лидирующие позиции в связке с молодым, сильным, как медведь, но ещё бестолковым инквизитором.

- Ричард Прайс. - лицо инквизитора помрачнело, губы стали тоньше и бледнее. - Мы работали вместе семь лет.

 

Одна только мысль о том, что Патрик пережил, о том, что осталось навсегда белесым рисунком шрамов, вызывала болезненное эхо. Ей хотелось беречь его, но Кьяра сознавала, что это невозможно. Не с их работой. Инквизитор лишился бы шанса на новые саднящие отметины только в том случае, если бы она обернула его в вату, словно хрупкий образчик драгоценного королевского фарфора, как его перевозят из замка в замок вслед за августейшей фамилией. 

Не годится мужчине бегать опасностей. Кьяра старательно вытравляла в себе этот избыточный, удушливый эгоизм, оскорбительный для её мужа.

Прайс... фамилия, как у того солдата, отпечатки которого нашёл Шандор Рид. 

Семь лет - немалый срок. Особенно для инквизиторской связки. Особенно для того, где и с кем она сплелась. Сопоставить одно с другим оказалось несложно, и Кьяра внезапно осознала, что её бросает в дрожь, как бывало раньше от перспективы схватки. Будто она столкнулась с чем-то настолько чуждым и враждебным, что кровь вспыхивает бурным гневным протестом. Экзорцистка никогда раньше не испытывала подобного, слишком похожего на ненависть, да ещё к человеку, о котором слышала впервые в жизни. От одного зрелища изменившегося в лице Патрика.

Дрогнувшая свободная рука разжалась.

- А потом тебя прислали ко мне, - глаза остро просветлели, мгновенно растеряв спокойную темную ртуть. 

 

Маленькая мисс все время переживала, о своем несовершенстве чаще всего, да вот только.. почти всего оказывалась права в том, что касалось ее непутевого супруга.
Позволь он обернуть себя в вату, это был бы уже не Патрик. Что осталось бы от него тогда?

- Ну почему. Я подал прошение о переводе. А к тебе меня направили только через два года. - инквизитор, такой прозорливый в том, что касалось работы, не видел связи между семью годами тесного сотрудничества с весьма своеобразным человеком и, скажем так, инцидентом, случившимся с ним в Лондоне, который и привел к длительному отпуску в монастыре по указанию экзорциста, проводившего проверку.

 

- Ушел через семь лет? Почему? Слишком подавлял тебя?

Одно из предположений, хотя Кьяра иррационально была уверена, что дело не в этом. Или не только в этом. 

Черной ядовитой змеей проскользнула мысль о том, что, пожалуй, неизвестный ей Ричард Прайс знал Патрика гораздо лучше, чем она.

 

- П-подавлял? Нет. - Патрик мотнул головой.
Ричард не подавлял его, скорее уж наоборот. 
- Мы стали слишком... 

Слишком похожи? Или наоборот, слишком разными были их мысли, их суждения? Пожалуй, и то, и другое сразу.
Патрик потер переносицу двумя пальцами и устало вздохнул. 
- Честно говоря, я и сам толком не знаю, почему. Все было, как обычно, но я вдруг  п-понял, что больше не смогу с ним работать. Наверное... интуиция?

Или паранойя.

Это был один из тех случаев, когда подспудные раздумья, длившиеся недели, месяцы, может быть, годы, в один момент выливались в некое решение, казавшееся со стороны внезапным.

Однажды утром инквизитор О'Коннелл проснулся и все встало на свои места. Как будто всегда знал, что должен сделать.

- Он ничего не сказал, но я знаю, это привело его в бешенство. - ирландец криво усмехнулся.

 

- Наверняка ты его удивил, - усмехнулась экзорцистка. 

Помолчала несколько секунд, представляя себе распад этого тандема. Реакцию того, кто годами не только изучал, но и обучал. Направлял. И был в ярости, когда вторая рука вдруг отказала, покинула, предала. Бессильный гнев ограбленного. 

Переделать под себя и оставить при себе - вот к чему стремятся отношения. 

- Видел его после?

 

- Он не любит отказов. - заметил Патрик.
Впрочем... кто их любит?

- Да. - он вдруг споткнулся на полуслове, вспомнив, когда и в каком состоянии застал его Прайс при их встрече после, скажем так, разрыва.
- Однажды. Он приходил п-п-поговорить.
Льдистые глаза вновь смущенно изучали носки тяжелых сапог.

 

- Если ты не хочешь говорить об этом, я пойму, - мягко сказала Кьяра. - Но, может, тебе станет легче.

- Может быть. - он нежно сжал ее пальчики в чёрной перчатке, - Но... не сегодня, хорошо?

Патрик спрашивал разрешения, он сам себя не узнавал в этот момент, но... уже не мог иначе. Эти мягкие женские ручки могли лепить из него что угодно.

Ну, почти. Отклоняться от изначальной формы слишком сильно в этом скульптурном этюде все же не следовало.

- Не сегодня. - повторил он тише, уже зная, что скажет ей все, что она пожелает услышать.

 

- Не сегодня, - эхом согласилась Кьяра. - Как скажешь, милый. Любовь моя. 

Последнее прозвучало едва слышно. 

Патрик упорно избегал одной-единственной темы. Того, что предшествовало его первому визиту к экзорцисту. Вывод напрашивался один. 

Опускался, заливал себя алкоголем, вот и прислали кого-то, кого молодой Наказующий хотя бы услышит. Того, кто говорил с ним семь лет. И знал, как. 

И не нужно было инквизитору отдаваться этим воспоминаниям сейчас, когда их ждало дело. Он защищался. Был прав. Впрочем, как всегда. 

Англичанка ласково улыбнулась. 

- Кто порезал тебя под ребром? Это недавно было.

 

В горле заскребло и Патрик кашлянул. Долго молчал, нет-нет, бросая взгляды на свою маленькую спутницу.
- Я тебя не заслуживаю. - произнес он вполголоса после долгой паузы. - И никогда не смогу заслужить.
Голос звучал странно обреченно. В его руках то, чем он не должен, не смеет обладать. Схватить крепче - страшно сломать, покалечить, и страшно - вдруг в один миг вырвут из рук?

И снова легкий румянец окрасил угловатые скулы. После того, как Кьяра во всеуслышание призналась, что ревнует его к Кето... отвечать было более чем неловко. 
- П-проверял, куда подопечная ходит в свободное время. Обычное дело. - солгать инквизитор не смог, хотя обычно это не составляло особенного труда. -  Оказалось, не зря. Ее... занесло в плохой район. Похоже, заблудилась.

Теперь-то Патрик знал, почему эта кудрявая девица ничего не боялась, но тогда откуда ему было добыть это знание?

 

Замшевая рука соскользнула со сгиба локтя. Девушка сидела рядом молча, сложив ладонь к ладони молитвенным жестом и опустив голову. 

- Боюсь, я - именно то, чего ты заслуживаешь, - не глядя на инквизитора, произнесла экзорцистка. 

Пауза, заполненная стуком подков по мостовой. Птичий гомон, лёгкий ветер, звуки, цвета и запахи разгорающегося утра. 

- Только никогда не лги мне. Даже, что называется, "во спасение". 

Англичанка одарила спутника светлым взглядом. 

- Ты хороший Надзирающий. По Договору, Инквизиция защищает магов. Именно это ты и делал. И продолжаешь делать. 

 

Патрик молчал, вдруг почувствовав себя очень одиноким без прикосновения ее руки.

- Если ты - моё наказание за грехи, значит... Господь в самом деле очень добр к нам.

Не то чтобы он в этом сомневался, просто одно дело читать, и совсем другое - почувствовать, что Бог есть любовь. 

- Никакой лжи. - пообещал и одновременно потребовал такого же обещания в ответ хороший инквизитор.

 

- Не передумай, - усмехнулась англичанка. - А я буду твоей, пока нужна тебе. 

Она не верила в наказания и награды. Господь любит равно белоснежных ягнят и паршивых овец. Мисс Бирн была последовательна в своих убеждениях и верна им. 

Да и награждать ее саму таким внезапным, таким безудержным счастьем не было ни одной причины. 

Существует три вида ответов, которые она могла давать. То, что хотели услышать. То, что нужно было услышать. И правда. Чаще всего люди просят первого, оно подкупает, ввергает в зависимость от слов и произносившего их. Наркотик, безвредный лишь для физического здоровья. 

В их зимнюю встречу Кьяра говорила нужное. Вполне возможно, Патрик уже понимал это. Или просто простил ей её резкость, её снисходительность, её отстраненное осуждение. Оба варианта говорили в его пользу. 

Теперь она была его женщиной, а не только его экзорцистом, хоть инквизитор и подозревал обратное. Оба должны были уметь доверять другому. Безоговорочно. И они старательно учились.

- Никакой лжи, - подтвердила целительница. 

 

- А я буду твоей, пока нужна тебе.

Патрик поймал ее ладонь в свою нетерпеливым жестом ребёнка, получившего, наконец, разрешение взять конфету с верхней полки. Нижняя челюсть упрямо выдвинулась, обостряя линии скул.

- Ты будешь моей, п-пока смерть не разлучит нас. - кончиков пальцев коснулись губы. По глазам и голосу становилось ясно, не потерпит никаких возражений теперь. - Чтобы я больше этого не слышал.

Ладошка вернулась на локоть, туда, где ей положено быть. 

 

- Да, Патрик, - послушно отозвалась экзорцистка, легко изгибая уголки губ. Прозрачно-пепельный агат очей бросал тёплые лучики морщин. 

Оставшиеся сотни ярдов до места прошли в согласном молчании. 

Hide  

 

Изменено 6 ноября, 2016 пользователем julia37

[Grey_vi_Ory 24 905]

15 мая 1898 года, 11.00, Окс-роуд, 9.

Зрелище очередного особняка, где произошло очередное похищение, подействовало как горсть снега за шиворот. Все мысли и ощущения разом улетучились, оставив только мрачноватую деловую сосредоточенность. Кажется, даже усталость, вполне объяснимая с учётом не особенно спокойной ночи и весьма насыщенного утра, боялась дать о себе знать.

Стойкость -10 на 10.00  

Успех, усталости нет; следующая проверка на 14.00

Hide  

Справившись у Патрика, который час, медичка получила в ответ краткое "почти одиннадцать". Время снова играло против них, с издевательским хохотом утекая, забирая с собой зацепки - и, возможно, ещё жизни. Господи, помоги. 

Инквизиторская пара покинула экипаж, Патрик подал спутнице руку, храня свой обычный, суровый вид, рассчитался с кучером и отпустил его. 

Кьяра оглядывалась, ища взглядом, прежде всего, Бенедикта. Или кого-либо из членов группы. 

[julia37 45 067]

Патрик поправил ружьё за спиной, перехватил по-удобнее трость. Краткие часы, отпущенные для отдыха, в воскресный день, закончились. Он снова был при исполнении.

И в то время, пока они отдыхали, где-то изверги вновь убивали похищенных девиц.

Патрик тряхнул головой. Не было смысла корить себя. Они - не машины. Им нужно спать, есть... Они не могут успеть повсюду. Разве что желание прийти и разгромить стойку в королевской службе статистики, за волокиту и бюрократию, приведшую к похищению ещё троих детей, никак не желало утихать.

Они ведь так и не предоставили им отчёт по тройняшкам, проживающим в Лондоне!

Инквизитор медленно сжал и разжал массивный кулак. К черту все. Потом.

Теперь надо выслушать Бенедикта и заняться делом.

Изменено 7 ноября, 2016 пользователем julia37

[SHaEN 11 245]

Никаких новых сведений относительно рыжеволосого волшебника получить не удалось. Равно, как и навестить мистера Прайса. Гонки со временем выходили утомительными, но без особых результатов. Хотя, кое-что хорошее сегодня сделать всё же удалось. С этими мыслями Шандор направился в лабораторию Ордена, Шади трусила рядом, как ни странно, не выразив ни малейшего неудовольствия относительно того, что криминалист прошёл мимо поворота в столовую. 

Чудо-автомат выдал сухие результаты анализа почвы, предоставляя людям интерпретировать их самостоятельно: креозот, фосфориты, речная тина. Шандор невесело усмехнулся. А чего он ожидал? Не прямого же указания на место сходки иллюминатов. Ядовитая жидкость для консервирования дерева, компоненты минеральных удобрений, нитчатые водоросли, выделенные при анализе почвы с места преступления, говорили о том, что искать следует на берегу реки, в портовом районе или на одной из пристаней, где швартуются суда, перевозящие минеральные удобрения или  есть склады на берегу. Вот только, что конкретно искать и где? Впрочем, склад может быть неплохим убежищем.  Шандор задокументировал находки, составил отчёт о прошедшем дне, не углубляясь в суть явлений, ему непонятных, но подробно описал обстоятельства появления таинственных знаков на телах членов следственной группы и приложил собственноручно выполненные рисунки увиденных символов. Закончив с делами, он взял на руки задремавшую на столе Шади и отправился в свою комнату, спать. Ночь прошла спокойно, но не за пределами Ордена, поэтому утро принесло очередные трагические новости. Утреннему туалету и сборам Шандор уделил больше времени, чем завтраку, всё же, как бы то ни было, джентльмену полагалось выглядеть соответственно, а криминалисту отправиться на место преступления полностью экипированным. В назначенный час он вместе с частью следственной группы прибыл в особняк по адресу  Окс-роуд, 9.

[Элесар 10 610]

Сегодня, ~8 - 11 утра

Утреннее пробуждение сопровождалось порцией неприятных новостей - преступники методично следовали неизвестному до конца плану и на сей раз жертвами кровавого ритуала стали сестры Гладстон. Происходящее подтверждало связанную с созвездием Ориона теорию, но особенной радости по этому поводу Герта не испытывала. Девушка наскоро позавтракала поджаренными тостами с джемом и оставшееся до отъезда со следственной группой время потратила на устранение мелких изъянов в своей броне. В снаряжение Ордена входили первоклассные образцы вооружения и защиты, однако за недолгие полтора года обучения мисс Нойман узнала, что идеальных предметов не существует. Во всяком случае, среди тех, что являлись рукотворным воплощением человеческой мысли.
К условленному времени Герта собрала все необходимые для работы инструменты в саквояж, передала его Генри и спустилась в гараж, в компании верного пса и новой артефактной марионетки, ещё даже не получившей собственного имени. Коллеги, под стать мрачным известиями были немногословны, поэтому большую часть пути они провели молчаливо. Немку это вполне устраивало - по обыкновению она заняла руки магическим рукоделием и не отрывалась от браслета до самого прибытия на Окс Роуд.

Техническая информация  

Пассивный эффект он Бронника (+1 ОБ на всех частях брони) активен
Артефакт против ведовства, III уровня (браслет) [8 часов 20 минут /9 часов]  +2 часа 20 минут

Hide  

[ABAL 2 173]

Иной раз просыпаешься и думаешь "Ох, какое чудесное утро.", а бывает Эдмунд. В его жизни все так сложилось, что начало дня было либо чертовски отвратительным, либо просто отвратительным. И пятнадцатое мая не стало исключением. Однако у Эда, так же как и у остальных, не было времени на долгие сборы. Именно поэтому Грейвс собрался, потратив минимум времени, и спустился в столовую, где выпил чаю, отведал кексик, несколько яиц и бекон.
Далее седой собирался посетить десятичасовое собрание, но сообщение, полученное от начальника, направило его в другое место. И он, не желая здесь задерживаться, отправился прямиком к указанной точке сбора. Ну, если быть точным, то сначала оперативник отдал письмо на отправку и нашел себе лошадь.
И тем не менее, к одиннадцати часам, убийца уже доехал до Блэков.

[Dmitry Shepard 30 072]

15 мая 1898 года, 11.00, Окс-роуд, 9.

Дом за живой оградой (основу которой составляла кованая решетка с артефактным зачарованием) был красив и одновременно как-то скромен, особенно для владельца состояния, которое приумножалось поколениями.

Показать содержимое  

Hide  

Предки Гладстона сделали свои первые деньги на торговле специями из Южной Америки, а потом устремились в сторону морских перевозок в целом, ставя на гарантию сохранности грузов от любых пиратов или непогоды. И только дед нынешнего потомка семьи Гладстон заранее распознал таящуюся в простом металле возможность разбогатеть стократно, ухитрившись стать основным поставщиком Королевского Флота, а потом и Воздушного флота Ее Величества.

Об этом Бенедикт узнал из предоставленного Лафайеттом досье, оказавшемся в архивах Ордена по той простой причине, что именно продукция сталелитейных заводов Гладстона шла на броневые плиты сверхдредноутов класса "Левиафан", которое изучал всю дорогу в тряском экипаже. Ирисса просто думала о чем-то своем, прижимаясь теплым боком к мужу.

У особняка, несмотря на приближавшееся к полудню время, по прежнему толпились зеваки и репортеры, забрасывая вопросами молчаливых констеблей и представителей Ордена. У калитки четверо выглядевших смертельно уставшими констеблей о чем-то разговаривали с незнакомым детективом.

Оглядевшись и приветственно кивнув Патрику и Кьяре, мистер Блэк махнул рукой, давая своим знак следовать за собой, Ирисса немедленно пристроилась у него за плечом, слева. Дорогу преграждать следственной группе не стали, незнакомый детектив оказался дежурным по району, мистером Тобиасом Харди, кратко рассказавшим, что после обнаружения проникновения в дом, констебли подняли тревогу и дежурный детектив (то есть он сам), наскоро осмотрев особняк, приказал все оцепить и никого не пускать до их приезда. Поэтому право и честь (сомнительная) досконально осмотреть место преступления принадлежала целиком и полностью группе мистера Блэка. Констебли пояснили, что совершали обычный патруль, когда заметили неладное с калиткой черного хода. Как оказалось при ближайшем рассмотрении, петли были срезаны и калитка просто создавала видимость закрытой. Внутри обнаружились мертвые тела и много. Констебли знали, кто здесь живет и смогли сразу установить, что дочерей промышленника среди убитых нет. Бенедикт кивнул и отпустил констеблей отдыхать. Недалеко, до полицейского кэба, решив оставить для всех возможность задать дополнительные вопросы.

- Ну что ж, коллеги, приступим. Мистер Харди, если прибудут известия для меня или кого-то из группы, не стесняйтесь нас побеспокоить.

 

 

[julia37 45 067]

Коллеги постепенно подтягивались, Патрик коротко кланялся.
- Утро д... доброе. - он споткнулся, приветствуя мисс Нойман первой.

Утро вовсе не было добрым. А еще, когда пальцы привычно попытались коснуться котелка, оказалось, что его нет на месте и голова инквизитора предосудительно обнажена. Затылок с грубым рваным шрамом выставлен на всеобщее обозрение. Похоже, неказистая шляпа уехала прочь в неизвестном направление вместе с нанятым недавно ландо. 

Почему-то эта маленькая неприятность заставила его испытать небольшое облегчение. Необходимость носить шляпу всегда его угнетала. 

- Бенедикт. Мэм. - Блэкам так же достался короткий поклон, после чего цепной пес Божий послушно проследовал за начальником.
 

Изменено 7 ноября, 2016 пользователем julia37

[Элесар 10 610]

- Доброе утро, - поприветствовала Герта инквизитора и экзорцистку, прибывших на место преступления раньше остальных. Причины, по которым те воздержались от поездки в особняк Ордена не заинтересовали девушку не только из-за излишнего безразличия к судьбе коллег, но ещё и от того, что практически всё время на Базе она проводила в лаборатории. В таких условиях довольно сложно следить за перемещениями других членов группы.
Пока Бенедикт общался с дежурившим возле особняка детективом, мисс Нойман успела провести беглый осмотр окружавшей жилище Гладстонов изгороди. Ничего подозрительного, единственное разительное отличие от заказанной графом Хэмишей защиты состояло в особом модуле, под названием "Дикая роза". Сталелитейный магнат относился к своей собственности куда трепетнее и не особенно переживал по поводу случайных жертв.
- Оба семейства связаны с проектом "Скважина". Может и для третьей части ритуала отбор будет проходить схожим образом? - предположила немка, прежде чем коллеги разошлись и приступили к осмотру дома.

Изменено 7 ноября, 2016 пользователем Элесар

[Gonchar 4 767]

Вечер выдался донельзя плодотворным. Выйдя из обиталища рассыпающейся в благодарностях матери и что-то окликнувшего уже на лестничной клетке мистера Хайда, Кай вдохнул полную грудь относительно чистого воздуха. С примесью гари, пыли и амбре лошадиного навоза. Все же чем хороши книги о путешествиях - ты не чувствуешь всех тех запахов, окружающих отважного приключенца на пути к какой-то там его цели. А мир был готов поразить наповал всякого, кто слишком уж очаруется его благоухающим фасадом.
Распрощавшись с Шандором и Гертой, ирландец на служебном кэбе отправился на базу Ордена. Не самое интересное времяпрепровождение, но зато можно было привести в порядок мысли и задуматься о чём-нибудь великом, пока за тонким стеклом проносились улицы, сменившиеся пасторалью загородного пейзажа. Например о том, что будут подавать сегодня вечером в Орденской столовой. 
Впрочем, сильно отвлекаться на еду Кай не стал, поспешив в лабораторию, где его ожидал напарник. По правде сказать он предпочёл бы миловидную напарницу, но эту аксиому всех почтенных научных деятелей заведующие кадрами Ордена поддерживать не спешили, поэтому работать судмедэксперту приходилось с тем, что есть.
Однако результат анализов содержимого желудка паука-убийцы оказался весьма и весьма любопытным.
- Так-с, что это тут у нас? - намётанным глазом пробежавшись по скупым строчкам букв и цифр и послушав объяснения, Кай удивлённо присвистнул.
Неизвестный фермент оказался тем самым веществом, что не давало умереть долгое время жертвам паука. Потенциально его можно было использовать как очень быстродействующее и мощное лекарство для стабилизации раненных людей.
- Полезно. - хмыкнул ирландец, складывая в свой саквояж ампулы с извлечённым ферментом и отбывая в свою уютную комнату спать и набираться сил.

***

- Доброе-доброе, - чуть сощурившись, помахал остальным ирландец, ставя рядом с собой саквояж и распрямляясь, вытянутым из кармана платком утирая взмокший бледный лоб, - Лондон с ума сошёл, не иначе. Ещё один солнечный день и разгуливающий по королевскому дворцу чёрт будет в порядке вещей.
Ирландец окинул взглядом особняк и пожал плечами. Дом как дом, не самый роскошный, аккуратный. Сложно было ожидать сияющего портала в Ад в виде воронки, зависший над самой крышей. Это было бы слишком очевидно и банально.

Показать содержимое  

Полученое: х5 ферменты паука (+5 хп; эффект как от молитвы экзорциста 1 круга)

Hide  

[Grey_vi_Ory 24 905]

- Здравствуйте, - коротко приветствовала Кьяра коллег. Руки привычно порхали на уровне груди, складывались в обрывочные фигуры магических  пассов. 

Ртутный взгляд скользнул по лицам и фигурам, особенно ни на ком не задерживаясь. Изнутри сверлило крайне неприятное ощущение, доходя едва ли не до кожного зуда. Ощущение пристального взгляда на спине. 

Вопреки крайне невысокому мнению о себе, свою спину экзорцистка ценила. Более того, простая вежливость требовала срочно выяснить, чьё внимание она имела счастье привлечь, дабы ответить взаимностью при случае. Англичанка стояла в группе, прислушиваясь к непременному обмену приветствиями, в коем  и сама только что приняла участие, даром что считала ритуал бесполезной тратой бесценных секунд. Отдав должное этикету, девица рассеянно изучала новое место преступления, довольно значительно отличавшееся от особняка Хэмишей. Сказать прямо, обитель Гладстонов выглядела похвально скромной. Ну, относительно. 

Живая изгородь, хребтом которой служила решётка, ей понравилась. Окружающая здание зелень тоже. Целительница всегда любила деревья. Никак в её английской крови значился вклад от древних друидов. 

И именно на одном из благородных представителей зеленой природы обнаружился искомый наблюдатель. Птица, давшая своё имя роду, который приютил её. Угольно-черный ворон просто-таки пялился на них. И исходившая от него энергия отличалась от того, что излучает животное. Да и размерами птичка чуток превосходила своих среднестатистических сородичей. Даже с учётом располагающей к ожирению городской атмосферы.

Серые глаза не задержались на любопытной твари, продолжили своё путешествие по территории особняка. Не выказав ни капли орнитологического азарта, экзорцистка снова повернулась к спутникам, оказавшись спиной к пернатому.  Как раз в тот момент, когда мисс Нойман опрометчиво делала предположения под открытым небом. 

- Вы приехали раньше нас, ничего не видели в саду? - обратилась она к Блэкам. Прежде всего - начальство. Субординация. Пуще того - знания Ириссы. 

- Никаких отличий от первого дома? В... растительности? 

Непрерывно танцующие руки сложились в силуэт птицы, как будто медичка была ребёнком, затевающим игру теней на потолке детской перед сном. А затем совершили ещё один пасс, выразительно обращаясь кончиками пальцев к телу: перст указующий, только не на собеседников, а куда-то напротив. 

Изменено 7 ноября, 2016 пользователем Grey_vi_Ory

[Диониза 3 111]

Антрацитовые глазки-бусинки еще раз прошлись по стоящим внизу. Ворона, пару раз переступив на ветке, склюнула что-то с древесного ствола и принялась невозмутимо чистить перья. 

[julia37 45 067]

Стоило лишь мисс Бирн ручками изобразить растопыренные "крылья" как Патрик понял, в чем дело. Взгляд пронзительных серо-голубых глаз метнулся к дереву и он увидел. Птица деловито очистила дымчато-черные перья, всем своим видом излучая обычность, разве что скрыть свой нестандартный размер ей не слишком удавалось.

Патрик вгляделся пристальнее, чтобы запомнить магический фон, буде таковой заметит. Несколько секунд и он отвернулся тоже.

Если Кьяре птица показалась подозрительной, значит с ней точно что-нибудь не так. Следовало понять, что именно.

[SHaEN 11 245]

Отдав дань вежливости в утренних приветствиях, Шандор вновь водрузил цилиндр на голову и огляделся, ожидая, когда можно будет войти в дом. Предположение, высказанное мисс Нойман, заставило перевести на неё взгляд, но в разговор почти сразу вступила мисс Бирн, делая при этом какие-то странные жесты. Затянутые в чёрные перчатки изящные ручки сплелись в причудливом танцевальном движении, тут же рождая в голове ассоциацию с вполне конкретной птицей, которую можно было запросто повстречать в городах. Но Шандору удалось сохранить невозмутимое выражение лица. Одними глазами проследив направление, куда явно указывала Кьяра, он шагнул в другую сторону, будто заинтересовался грязным обрывком газеты на мостовой. Сделав вид, что уделил предмету толику внимания, Шандор вновь осмотрелся, скользнув взглядом по ветвям ближайших деревьев, заметив на одном из них угольно-чёрную птицу, чистившую перья, затем вернулся к созерцанию газона перед особняком. Самая обычная ворона в его восприятии вряд ли была таковой в глазах одарённых, но, видимо, делиться информацией в присутствии этой птицы не стоило. 

[Диониза 3 111]

Ворона, выдав насмешливое "карр!", встрепенулась, взлетела с дерева, пролетела в десятке метров над головами следственной группы и вновь уселась на дерево чуть подальше, устраиваясь на толстой ветке около ствола.

А на инквизиторском плече, словно невзначай, расползлась белая, жирная клякса. Едва зацепив подол темного платья, такая же белая клякса испачкала траву у ног экзорцистки. Черная птица, наклонив голову на бок, с любопытством наблюдала за стоящими на газоне существами.