Dragon Age: ФРПГ "Амгефорн"

[FOX69 49 402]

Страница из перечня пленных, поступавших в цитадель Теринфаль - тренировочный полигон Искателей Истины.

«— Рыцари-храмовники Веллен, Поллер и Леген были допрошены после выдвижения ими обвинений в отступничестве некоей Марион Дюрж, чью невиновность подтвердило расследование, проведенное Искателем Тэаном. Отбывают тюремное заключение с 5 верименсиса 7:02 века Бурь.

— Эллин Девар, Первый Чародей арестован за владение еретическими материалами. Утверждал, что невиновен, но в кабинете были обнаружены спрятанные книги с руководством по магии крови и восемь амулетов магов. Казнен 29 верименсиса 7:02 века Бурь.

— Пейтр Лотир, обвинен в отступничестве. Привезен для обследования Искательницей Ландсдейл. Магия не обнаружена. Подозрение на болезнь мозга. Удерживается в заключении ради собственной безопасности. Посещения разрешены. Заключен 9 плуитаниса 7:02 века Бурь.»

Канун войны  

Сезон штормов подходил к концу. Уже не завывали сокрушительные ветры, готовые сорвать армейские палатки,  не хлестали холодные дожди, и мрачный Боэрик преображался под первыми лучами солнца, прорвавшего завесу из низких свинцовых туч. Три месяца дождя, холодных ночей, грязи и сбивающих с ног ураганов. Охранные щиты и заклинания приходилось обновлять ежечасно, а поддерживать огонь в каминах только силой собственной мысли, оставив надежды разжечь мокрую древесину.

Блокпост второй центурии первой когорты Стального имперского легиона стоял на побережье, растянувшись вглубь материка на пару километров, с основной задачей – удерживать границы и не давать противнику окончательно прорваться на полуостров Глаз Нокена к крестьянским фермам и поселениям. После 85 года Стали кунари ослабили натиск, и плотная оккупация, была разорвана имперскими легионами во многих местах фронта. Крупные города до сих пор оставались захваченными, но удержать под своей властью всё побережье враг уже был не в силах. Ожесточённое сопротивление имперской армии, крестьянские бунты, партизанские войны основательно ослабили положение вражеских гарнизонов.

 Линия обороны с окопами, магическими ловушками, укреплениями и блокпостами протянулась до равнинных озёр, образуя непрерывный фронт, который удерживала вот уже несколько лет оккупации передовая имперская когорта. Здесь служили ветераны и новички, маги, сапорати и наёмники. Иногда, кунари сносили ограждения и вели бои в тылу. Линия фронта прогибалась, карты перечерчивались, чтобы через несколько дней воинам легиона вновь вернуться, отбросить противника и вести затяжную оборону. Время шло, а Триумвират Кунандара не спешил отдавать приказ о массированном наступлении. Разрозненные силы кунари теснили со всех сторон народы Тедаса. Немало людей и эльфов приняли философию Кослуна, но ещё больше было тех, кто возненавидел захватчиков, насаждавших новый образ жизни. Империя магов в который раз противостояла последствиям просветления, которым когда-то осенило рогатую голову предводителя кунарийского стада. Ненависть имперцев росла. Кунари искренне надеялись искоренить магическую заразу, поразившую целую страну. Затяжная оккупация продолжалась.

Пока за их спинами родной Тевинтер и враждебный Орлей искали общие цели, армия Империи воевала. Бойцы ходили в разведку, отражали атаки и цеплялись за каждый метр имперской земли, за каждый пригорок вели бои, казнили перебежчиков и совершали диверсии в тылу. Необъявленная война была бесконечной, и каждый день страна Древних богов теряла своих воинов.

Прошёл год с тех самых пор, как Теодор Красс-Шармаль, боевой имперский маг поступил в распоряжения трибуна Стального легиона и приступил к несению службы рядовым триарием, который уже через три месяца, оправдав свои хвалёные таланты, быстро поднялся до декуриона, а через полгода до центуриона. Он принял командование второй центурией после гибели командира и продолжал удерживать пост, одновременно участвуя в боях и карьерных баталиях.  Пять лет обучения на военной кафедре стихий не прошли для молодого тевинтерца даром. Его учили воевать с орлейцами и ферелденцами, антиванцами и марчанами, кунари и воинами тумана, аварами и хасиндами, пиратами и пророками Ривейна. Тевинтер готов был отражать любой натиск, как и много лет назад не испытывая доверия к окружающим его государствам, где магия по-прежнему была под запретом. Каждый маг со стихийной специализацией обязан был уметь воевать. А если способности превышали средние, то офицерский чин присваивали ещё во время обучения. Но опальный лаэтан, попавший в немилость к будущему архонту, начал защищать родину рядовым.

Всего лишь год. Но этот год принёс не  только опыт и знания, он изменил бывшего кандидата в чародеи столичного Круга, покрыв тело шрамами и ожогами, и ожесточив некогда ранимую душу.  О возвращении в Круг Минратоса Теодор Красс больше не мечтал, а звание старшего чародея и Магистериум были теперь слишком далеки от его настоящего. Но имперец всегда останется имперцем, а жажда власти в крови не оставит компромиссов для продвижения наверх даже на войне. Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. В легаты он пока не метил, но место трибуна в Стальном легионе казалось ему не таким уж недосягаемым.

Год ходили слухи о священном походе на кунари, год Белая жрица и Чёрный жрец искали консенсус, который, наконец-то, случился и дал щедрые всходы. Первый Священный поход против завоевателей, объединивший непримиримых врагов Южной и Северной церквей, был провозглашён и намечен на молиорис 7:25 Бури. Но пока Орлей спускал первые  корабли на воды Недремлющего моря, а Стальной легион Тевинтера пополнялся день ото дня воинами из других подразделений, царило мирное затишье, и даже постоянные конфликты на восточном и северном фронтах сбавили напор. Все словно замерли в коротком миге ожидания, когда поднимутся ввысь штандарты с драконами и львами, и горнисты протрубят начало Великой миссии двух Великих держав Тедаса.

 

Hide  

Преданные исполнители воли Империума  

1. Децимус Лурц - Ribka - Источник

2. Патрик - Hikaru - Носитель

3. Теодор Красс-Шармаль - FOX69 - Исполнитель-1

4. Полихроний - Meshulik - Исполнитель-2

5. Лар Мастарна - Dmitry Shepard - Исполнитель-3

6. Виктор Виардо - tenshi - Исполнитель-4

7. Арсиноя - julia37 - Исполнитель-5

8. Улва - Yambie - Исполнитель-6 

 

     

Механика

Очень полезная информация

РЫНОК

Карточки ГЕРОЕВ

Действия в бою/ Бой

Специализации и боевые таланты: МАГ, ВОИН, РАЗБОЙНИК

Комната: Амгефорн

Полигон для боев: Amgeforn (но сначала зарегистрироваться на Roll20)

Вехи пути  

Глава I.  Визит канцлера.  Приватный разговор.  

Глава II.  Стоянка 1.  Стоянка 2.  Потери мессира. Бивак.  Стоянка 3.

Глава III.  Круг Маротиуса  Визит к Первому Чародею  Поиски в Круге   Встреча с Атанасиусом   Близкое знакомство с Атанасиусом  

Глава IV.  

Глава V.

Глава VI.

Глава VII.  Проникновение  Шифр Астрариумов  

Глава VIII.

 

 

Hide  

 

 

Изменено 15 декабря, 2017 пользователем FOX69

[Ribka 26 410]

Эпилог Нисы и Децимуса.

 

Возвращение
 

В эту ночь, глядя на освещенную магическим фонариком кудрявую голову, Ниса могла бесповоротно возненавидеть ее обладателя. Или - проникнуться к нему воистину неземным терпением. Уснуть под ледяным ветром каменной пустыни ей вряд ли придется.

Это началось ближе к утру. Земля дрогнула, и послышался скрежет, словно кто-то раздвигал древние каменные плиты. Протяжный гул раздался по виммарскому ущелью, и окружающие скалы отразили от поверхности тяжёлое эхо, словно безысходный стон раненого зверя разорвал предрассветную тишину.  

 

 

Костёр получился хилым и прогорел быстро. Ниса проснулась от холода. Неподалёку мерцал огонёк, подсвечивающий кудрявому фанатику гномьи руны.
Миледи поежилась, перевернулась на другой бок и плотнее запахнулась в плащ. Провалиться в желанное забытье удалось только к утру.

***

Земля под ними задрожала. Заскрежетали каменные плиты. Ниса резко села, ошалело вертя головой во все стороны. Небо подкрасилось серо-голубым и розовым. Дул лёгкий ветерок. Шевелил пыль и волосы.
- Создатель... - она медленно поднялась на ноги, уставившись куда-то в безграничные дали. Над горизонтом поднимался гигантский зверь с кожистыми крыльями.
- Дракон.. - она попятилась, споткнулась и чуть не упала.
Нужно было уходить как можно скорее.

 

Споткнулась и маг подхватил, прижал к себе. Бледное встревоженное лицо его было обращено к горизонту, но прищуренный взгляд различал лишь расплывчатое пятно вдали.
Он шел к Нисе, когда задрожала земля, неся в ладони маленькое пламя, с трудом, после многих попыток, созданное не-стихийщиком. Теперь свежие ожоги царапала жесткая кожа существа, чье имя только что прозвучало в восстановившейся тишине.
Дракон. Драконы. Боги-Драконы. Как символ Империума и его граждан. Их изображения украшают дворцы  и магические башни, мосты и фонтаны, домашние алтари и ритуальные лезвия, золотыми нитями вышивают их на мантиях и нарядах. Тяжелые, массивные украшения, вдохновленные ими, отягощают пальцы, тонкие запястья и шеи тевинтерцев.
- Не бойся... он улетел...,- пробормотал над ухом мужской голос, но вместо страха в нем слышалось лишь сетование на собственную невнимательность. Сумасшедший.
Но руки удерживали крепко, опровергая теорию окончательного безумия, а когда вдали истаяло черное пятно, в обращенном к спутнице взгляде были искренние беспокойство и озабоченность.

 

Неожиданно оказалось, что ей есть на кого опереться. На кого. Миледи на мгновение закрыла глаза и вздохнула.
За ночь гнев несколько поутих, но до конца не исчез. Прикосновение чужих рук было приятно. Она соскучилась. Это злило еще больше.
Ниса встала на ноги твёрдо и отступила.
- Ты закончил? Нужно идти, если мы не хотим, чтобы он - палец многозначительно указал в сторону истаявшего в утренней дымке силуэта крылатого ящера. - нас сожрал.
Впрочем, гораздо ближе горизонта маячила смерть от жажды и голода, припасов было немного, а сколько им предстоит блуждать по пустоши, предсказать не мог никто.

 

Маг тоже отступил на шаг, пряча руки за спину и невольно ежась на холоде в своем оскудевшем наряде. Если бы не посох, да манера речи, его с успехом можно было бы выдать за обыкновенного бродягу, последняя неделя этой экспедиции начисто стерла с него весь внешний лоск.
- Да, я закончил, - последовал ответ. Но сам ученый отчего то медлил, безнадежно вглядываясь в горизонт.
Кажется, он сомневался. Кажется, он намеревался докопаться до источника скрежета, не похожего на крик дракона... хотя откуда ему знать, как кричат драконы. Кажется, он был готов рискнуть дождаться возвращения ящера. Ненормальный ученик своего учителя.
Но отчего-то на этот раз Лурц уступил, смиренно отступив перед обстоятельствами. Вздох, унявшийся в глазах блеск и согласный кивок головы.
- Идем.

 

Маг выглядел теперь совсем несчастным. Заросший, измученный, грязный. И не достигший своей цели. Захотелось вдруг прижать к себе, словно дитя, не получившее на день рождения давно желанную игрушку, и от того безутешное.
Она не стала.
- Мне жаль. Жаль, что все вот так закончилось. - после долгой паузы произнесла она.
Кто же знал?..
- Думаю, нам стоит попробовать связаться с м... с канцлером. - она вдруг запнулась ни с того ни с сего. - Если получится вызвать его, он пришлет помощь.
Правда для этого стоило выяснить, где они. Впрочем, за этим дело не станет. Миледи коснулась плеча подавленного неудачей спутника, провела по нему ладонью, словно стряхивая одну из многочисленных пылинок, и, затянув туже свой пояс с ножнами, зашагала.
Куда-то.

 

Децимус нагнал Нису лишь несколько минут спустя, нескладно пристраиваясь к ее шагу и активно помогая себе посохом.
- Нет..., - еще через пару сотен метров, неожиданно заговорил он, отвечая на ранее сказанные слова. - На самом деле.. все не так уж и плохо.. Мне.. нам удалось узнать больше, чем известно кому-либо из современников! Возможно, даже Архонту и... его доверенным лицам не известна вся правда. Так что...
Маг запнулся об камень, смешно взмахнул руками, удерживая равновесие и с короткой заминкой продолжил, вновь нагоняя собеседницу:
- Я доставлю всю информацию своему наставнику и уже он будет решать, что с ней делать... Возможно, организует экспедицию на Глубинные тропы... Впрочем, вряд ли..  Мессир Стагирит достаточно благоразумен... и хотя он всегда печется о благе Империума... тем не менее он весьма предусмотрительный... и поймет всю опасность... даров Восьмого... Правда, я не уверен... удовлетворит ли результат нашей экспедиции Верховного канцлера...

 

Ниса еще какое-то время шла молча и смотрела себе под ноги. А потом взглянула на спутника со значением.
- Ты сейчас можешь уйти, куда угодно. - заметила она ровным голосом. - Не обязательно возвращаться к наставнику. Я могу сказать, что ты погиб по дороге. Канцлер подтвердит мои слова.
Утро занималось все ярче. Воздух застыл. И впрямь откуда-то тянуло морской свежестью.
- Твой посох. Мы должны избавиться от него. - она вздернула подбородок, словно бы внутри себя боролась с чем-то. - Иначе будут неприятности.

 

- Куда же я пойду?
Децимус пожал плечами, продолжая размеренно шагать вперед и будто не замечая последних слов спутницы. Лишь пальцы, сильнее стиснувшие резное древко, да побледневшее больше обыкновения лицо выдавали обманность его маневра. А Лурц продолжал говорить, то ли неумело пытаясь увести мысли женщины в иную сторону, то ли всерьез размышляя над ее предложением:
- Я маг. За пределами Тевинтера я лишь опасный малефикар, подлежащий немедленному уничтожению. К тому же... даже если бы я решился... Да, нет, - он тряхнул головой, бросив короткий взгляд на Нису, - ну как такой, как я, может пуститься в бега? Ты себе это представляешь? Тогда уж лучше и впрямь тебе стоит убить меня, сказав в Минратосе правду...
Послушный ученик Стагирита помолчал, прежде чем договорить и в голосе - или миледи это только послышалось - звучали досадливые нотки:
- Мессир всегда сможет найти меня через Тень.. если захочет... Я не знаю.. почему он так давно молчит..

 

Ниса одарила мага долгим, очень долгим изучающим взглядом. Как будто и впрямь раздумывала о том, не прикончить ли его. Впрочем, может быть, мысли ее касались не этого профессионального предмета.
- Думаешь, он умер, раз молчит? - бестактно поинтересовалась она, не имея, кажется, к старику и доли сочувствия.
Представляла она себе бегство или нет, но в разуме столичной кобры любые трудности были лучше того, что в красках не так давно живописал ей Лурц. Все, что угодно, было лучше, чем усмирение, разве нет?
Но если таков был его выбор.. что ж. Она приведет его обратно.

 

- Я...
Децимус бросил на Арсиною опасливый взгляд и осекся. Вряд ли ей интересны его размышления о том, почему Башня Стагирит молчит. Он видел, что она раздражена, в том числе и на него, но не мог винить за это. В конце-концов, если бы не его упрямство, они оба сейчас были бы на пути в столицу. Мысль, что свой выбор миледи, в общем-то, сделала самостоятельно, маг привычно упускал из виду. Сам же он, вопреки сказанным накануне словам, не жалел о принятом решении пройти по следам Восьмого. Даже с учетом того, как все обернулось, это было куда лучше, нежели мучиться неведением и горевать об упущенной возможности.
Пауза явно затянулась и Лурц поспешно закончил:
- Я надеюсь, что он жив...
Слова звучали искренне, чтобы собеседница могла усомниться в них. Смирился ли верный ученик со своей предполагаемой участью или наивно надеялся на лучший исход? Поразмыслить над этим вопросом целитель тоже не дал, продолжив:
- Спасибо.. что осталась со мной.
Он не стал договаривать о том, насколько он ценит ее помощь.. и то, что она просто была рядом, до сих пор, не смотря ни на что, раз за разом принимая его сторону. Даже такую, сердитую и отчужденную, он любил ее. Пожалуй, теперь даже еще больше. Но в свете возвращения в столицу мысль эта вызывала лишь тоскливое отчаяние, щедро сдобренное понимаем безнадежности изменить придуманные другими правила. И потому признание тоже не прозвучало, лишь короткая, застенчивая улыбка была подарена спутнице.

 

- Я бы на твоем месте надеялась, что он мертв. - миледи могла быть довольно жестокой.
Но разве не Лурц обрисовал ей такой портрет своего наставника, один взгляд на который заставлял непроизвольно желать тому смерти?
- Разумеется, я осталась. А ты думал,  я брошу тебя умирать в пустыне? - миледи усмехнулась, но как-то невесело. - Перрипати так не работают, Децимус. Можешь мне поверить.
Значит, он решил вернуться к наставнику. Предсказуемо.
Разумно.
И немного.. обидно, пожалуй.
Ниса прикусила губу и огляделась, задавливая в груди нерациональное желание настолько сильной привязанности, которая заставила бы мужчину ради нее отказаться от всего вообще. Глупо. Да и зачем ей такой? Отказавшись от всего, он стал бы наивным дураком.
Дурака она любить не могла. А Лурц поступал правильно.
- Раз мы оба возвращаемся в Империю, нужно куда-то девать твой посох. - она была упряма не меньше, чем маг. - Иначе будут неприятности. Очень большие. Ты понимаешь?

 

Нет, магистр Стагирит был достаточно видной фигурой, чтобы его смерть прошла незамеченной. И если ему могли не сообщить подобную новость из столицы, опасаясь за исход миссии, то Ниса и.. центурион знали бы. Им бы сказали правду. Поэтому Децимус не верил и вопреки женским словам надеялся на прямо противоположный исход. Было ли дело в многолетней привязанности, даже любви к наставнику, долге перед последним или в чем-то ином, но послушный ученик все-равно возвращался, предпочитая не думать о том, что его ждет дома.
Вместо этого он проговорил:
- Понимаю..., - голос был совсем тихим и потерянным.
Расстаться с посохом казалось сродни как оторвать и выкинуть кусок себя. Это было не просто оружие, отличительная черта любого мага. Такими посохами одаривали не кого попало, их делали по специальным заказам, учитывая множество нюансов будущего хозяина. Если бы наследственность Нисы не дала внезапно сбой, то у нее был такой же. Или нет, в зависимости от того, как родители оценивали бы ее успехи. Потомственным магам способности, как правило, давались легче, но не каждый из них старался развивать свой дар.
А подарок от самого наставника дорогого стоил, показывая степень удовлетворения последнего своим учеником, свидетельствуя о признании его талантов. Дар этот значил для Лурца куда больше, чем могло казаться на первый взгляд.
- Понимаю..., - еще тише повторил он. - Но давай... сперва выйдем из пустыни. Без него я стану совсем.. беззащитным.

 

Несчастный Лурц стал еще более несчастным. Как мотылёк, стремился он вернуться к светильнику знаний, своему учителю. Что ж, если таково было его желание, миледи оставалось только смириться.
- Мы можем спрятать его. - после долгой паузы отозвалась она смягчившись. - Разживемся телегой, заберем.
Можно было завернуть посох в тряпье, засунуть в сено. В конце концов, их обоих, при тщательном досмотре, убьют на месте. Почему бы не рискнуть еще чуть больше?
 

 

На лице Лурца отразилось искреннее изумление столь далеко идущим планам миледи. Телега! На лице мелькнула усталая, но веселая ухмылка, которая угасла тем не менее достаточно быстро. Серые глаза смотрели кротко и сочувственно.
- Я оставлю его. Обещаю, - заверил маг Нису. Как бы ни было тяжело это решение, он все же оценивал и возможную опасность, и их собственные шансы при встрече с храмовниками. И не желал подвергать их обоих ненужному риску.
Следующие несколько часов шагали молча, лишь изредка перекидываясь незначительными фразами. Солнце поднялось в зенит, но усилившийся ветер сводил на нет все его тепло, лишь выше поднимая пыль над каменистым плато и ухудшая обзор. Оба не заговаривали о том общем, то связывало их между собой. Быть может, все уже решено и нечего ворошить былое, думал Децимус, бросая украдкой взгляды на свою спутницу. Быть может стоило думать о более насущных вещах. Например, о пустом желудке и скудном запасе еды на дне своей сумки. Но думать не хотелось ни о чем. Бессонная ночь, собственное бессилие в сложившейся ситуации, усталость и голод, все накладывало свой отпечаток и беспокойные мысли хаотично кружили в кудрявой голове. Было даже сожаление о собственной гордости и принятом на эмоциях решении отделиться от остальных. Все же всем вместе им, вероятно, было бы проще переносить тяготы пути. Маг оглядывался по сторонам, но вокруг был лишь все тот же выщербленный камень, песок, да скудная сухая растительность. Даже животные, если они тут водились, не показывались на глаза двум заблудившимся людям, кажущимися никчемными мушками, потерянными на фоне бескрайнего горизонта.


Арсиноя первой заметила изменения в однообразном ландшафте и сделала упреждающий знак целителю. Что-то темное непонятное копошилось вдалеке. Рискуя, они все же подошли ближе, не имея возможности даже спрятаться на равнине. Напрягая зрение смогли разглядеть какое-то крупное животные. Толстая, грубая кожа его свисала складками, а спинной хребет угрожающе топорщился черными шипами*. Передними лапами и пастью он рвал свою добычу, по странности пеструю, лежащую на земле. И не сразу пришло понимание, что жертвой хищника стал человек. Чуть поодаль неподвижной кучей лежала лошадь.
Маг невольно попятился, крепче сжимая свое единственное оружие и потянув за собой и Нису. Но та указывала в сторону. Вторая лошадь тяжело пыталась ускакать от места нападения, но труп – или еще не труп – ее седока застрял ногой в стремени и волочился позади, мешая движению.

*Иглоспин
 

 

- Не будем связываться. - практично решила миледи, и, поглядывая время от времени на трапезничающего зверя, поспешила туда, где волочилось за лошадью чье-то тело.

***

- Тшш.. не надо, тише.. - увещевала Ниса, отложив на землю сумку и оружие.
Чуть пригнувшись и вытянув вперёд руки, она обходила лошадь по дуге. Круп был изодран почти в лохмотья, грязными ручьями спеклась на шерсти кровь, видимо, удар пришелся сзади, по голове и спине всадника, а потом когти прошлись и по конской шкуре.
Из-под головы безвольного тела тянулся тёмный влажный след, подтверждая догадку.
Маневры вскоре сменились наступлением, Ниса ухватила лошадь за повод. Та всхрапнула и попятилась.
- Э, нет, дорогая. Теперь поздно. - усмехнулась дама, наматывая повод на кулак.
Одним движением освободила сапог очевидно мёртвого бывшего хозяина всего этого имущества от стремени. Тот мешком свалился и остался лежать. Запустив руку в сумку, вытащила горсть мелких монет и раскрыла ладонь.
- Что ж, похоже, мы очень-очень далеко от дома. Взгляни.
Монеты чеканки Вольной Марки поблескивали в лучах полуденного солнца. Путь предстоял неблизкий.

 

- Создатель милосердный, - потрясенно выдохнул Лурц, самолично увидев содержимое женской руки.
Это звучало почти что приговором. Децимус был наслышан о местных Кругах, больше напоминавших тюрьмы, где жили и учились маги, не имея возможности даже выходить на улицу, когда им того захочется, не говоря уж о том, чтобы жить в собственных домах, заводить семьи и принимать участие в управлении своей страной. Еретические законы! Маг, без сопровождения храмовников, да еще и с тевинтерским акцентом - если им не повезет наткнуться на солдат Церкви, никто не станет даже слушать про верительную грамоту канцлера, которая все еще болталась где-то на дне мажьей сумки.
- Значит.. мы недалеко от побережья Недремлющего моря, - медленно проговорил он, вспоминая карту Тедаса и соотнося найденные монеты с упоминанием Нисы о будто бы соленом воздухе. - Значит.. месяца полтора-два пути.
И при условии, что удача будет им благоволить. Слишком долго для тех, у кого лишь раненая лошадь и горсть чужих монет. Слишком долго для двух тевинтерцев, один из которых маг.
Конечно, все еще можно было связаться с канцлером. И даже следовало сделать это как можно скорее, но целитель пока экономил силы, что потребуются для активации  информационного кристалла. Но помощь - если им ее, конечно, пошлют -  при всех возможностях Гериона Криспа ее придется ждать все то же долгое время. А у них нет никакой возможности дождаться ее на месте.
Децимус перевел растерянный взгляд на свою спутницу. Он совершенно не представлял, как решать возникшие проблемы.

 

Миледи отнюдь не выглядела потрясенной. В конце концов, Марка - еще не край света. Да и странно было бы рассчитывать, что портал выкинет их на территории Империи.
- Может быть и дольше. - оптимистично уточнила проводница и спрятала деньги в карман.
В сумках обнаружилось немного съестного, фляга с водой, небольшой тугой сверток-одеяло. Им повезло.
- Подлечи ее. - Ниса кивнула на лошадь. - Так мы доберемся до ближайшей деревни быстрее.
Трудностей предстояло много, но столичная кобра была решительно настроена все их преодолеть.

 

***

 

Ночь, проведенная на холодных камнях, не принесла отдохновения. Утро сделало окружающий пейзаж еще более невзрачным, скрыв солнце серой пеленой.
Лурц хмурился, заметно нервничал, беспокойный взгляд его перебегал то на нетерпеливо ожидающую миледи, то на лошадь, тихо ржущую от голода, то на прозрачный кристалл в своей руке. Маг пытался сосредоточиться на предстоящем сеансе связи с канцлером, но собственные мысли тревожили, сбивали, досаждали и тот морщился, качая головой.
Наконец, сконцентрировался, выдохнул, расправляя плечи и усилием воли направляя ману на активацию нужного заклинания. Та потекла, свободно  и, как всегда жадно, напитывая кристалл своей мощью. Лезвие с рукоятью в виде драконьей головы лежало на коленях, как последнее средство, если не хватит собственных сил.
Камень в ладони вспыхнул, засветился ровным светом, через тысячи миль связуя их с канцлером. Маг слабо улыбнулся, кивнув Нисе. Вести разговор предстояло ей.

Миледи поежилась от утреннего холода.
Идти в поселение не решились, чтобы не привлекать внимания. У безопасности, как оказалось, есть свои отрицательные стороны. Нормальной еды, мытья и мягкой постели в таком случае не предполагалось.
Она взглянула на мага, а потом уставилась в кристалл напряженным взглядом, хотя заранее знала, что ничего увидеть там не получится. Оставалось скрестить пальцы и верить, что портал не сыграл злую шутку с их временем.


Сигнала ночью он никак не ожидал, но информационный кристалл всегда держал под рукой, тем более, после недавнего отчёта Исполнителя. На этот раз камень вспыхнул на прикроватном столике, а висп из Тени дёрнул за ниточки пробуждения.
Несмотря на ночной час голос Верховного канцлера не являл признаков сна.
- Где вы? - раздалось из сияющей информационной сферы. - Добрались до побережья?


После такого долгого перерыва было странно снова слышать этот голос так близко. Будто не было тысяч и тысяч миль, разделяющих их. Ниса вздрогнула. Вновь бросила короткий взгляд на мага.
- Почти. - канцлер уже был в курсе всего. Он знал. - Осталось немного. Со мной Лурц. И.. нам не помешала бы помощь.


- Идите до побережья, наймите шхуну и отправляйтесь в Камберленд. Оттуда вас заберут. Сообщишь мне день прибытия, - отдал распоряжения канцлер. - И настоятельно рекомендую - информацию о походе не распространять. Подробности при встрече.

 

При упоминании шхуны, Лурц на мгновение утратил сосредоточение, бросая на миледи испуганный взгляд и отчаянно замотав головой. Одна только мысль о море.. о его бездонной пучине и швыряемом на волнах утлом судёнушке приводила столичного мага в ужас.
- По... по суше, - сипло выдавил он из себя, сильнее сжимая в пальцах кристалл, чтобы вновь укрепить открытый канал связи.


- Путь по морю безопасней, нежели по суше, - ответил канцлер. - В Киркволл вам лучше не заходить. К тому же, лес Планасен не для прогулок. Так что только морем. До Камберленда. В Неварре вы будете в безопасности. Надеюсь, средства у вас остались.


- Шхуна, хорошо. - торопливо согласилась Ниса, и хотела сказать что-то еще, но тут вдруг снова принялся заикаться Лурц.
Чем ему не угодил корабль, миледи понятия не имела, однако, вместо сочувствия, сделала страшные глаза и мотнула головой, однозначно намекая, что уж она-то не собирается стирать зад об седло, когда есть такая прекрасная возможность.
- Средства я найду. - отрезала она, обращаясь скорее к кудрявому магу.
Возражения не принимались.
- И еще. Там.. все в порядке? В столице. Мы можем вернуться?..


Камень какое-то время безмолвствовал, но вскоре передал:
- Ты всегда можешь вернуться домой, Ниса, - недолгая пауза разделила двух влюблённых необходимостью. - Мессир Лурц... по прибытии получит некоторые рекомендации, исполнение которых будет в его же интересах. Впрочем, магистр Стагирит уже имеет соответственные указания.  Я думаю, распоряжение Архонта сподвигнет всех к сотрудничеству.


Под ледяным взглядом зелёных глаз Децимус окончательно смешался, лицо его приняло совершенно затравленный вид. Опустив голову он, не мигая, смотрел на кристалл в своей руке, слушая чужой разговор, но едва ли его слыша. Лишь когда прозвучало имя наставника он встрепенулся, весь подбираясь, и срывающимся голосом спросил:
- Мессир Стагирит.. Что с ним? Я не могу связаться с ним уже очень давно.. С ним.. все в порядке?
 

- Он жив, - ответил ровный и холодный голос, так словно читал завещание. - Но всё же возраст и болезни берут своё. Пока он держится и очень ждёт вас, мессир Лурц.


Домой.

Как это звучало! Совсем не так, как раньше. По-новому. Раньше это слово не трогало ее, но теперь молодой и циничной миледи выпал шанс в полной мере оценить смысл и значение.
Она молчала, пока обсуждали Стагирита. А когда заговорила снова, оказалось, что голос плохо слушается ее. Домой.
Создатель... как же сильно она хотела теперь вернуться. Всего-то нужно было ради этого пройти через зеркало без надежды вернуться назад.
- Спасибо, папа.
Так канцлера не называли очень-очень давно.
- Я сообщу  день.
Ниса отвернулась от камня и от мага, плечи выдали судорожный вздох.


- Я буду ждать, дорогая, - голос на том конце информационного канала дрогнул. - Береги себя.
Камень погас, и сфера рассеялась.

 

Децимус продолжал таращиться на информационный кристалл. Потрясение было слишком слабым словом, чтобы выразить всю гамму его чувств после разговора. Мысли метались в голове столь лихорадочные, что не получалось ухватиться и сосредоточиться хотя бы на одной. Несколько раз губы беззвучно шевелились, но он так и не смог произнести хоть слово.
Сжавшиеся в кулак пальцы, наконец, скрыли прозрачный камень от взгляда. Маг медленно откинулся назад, прямо на камни, чувствуя, как привычно начинает потряхивать иссушенное без маны тело. Но сейчас это казалось наименьшим из зол. Побледневшие застывшие глаза отрешенно уставились в такое же белесое и безучастное к нему небо.

 

Нисе потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Она снова, на сей раз облегченно, вздохнула, поправила волосы, и повернулась, чтобы убрать кристалл в сумку.
Ладонь сомкнулась на полупрозрачном камне, взгляд уперся в застывшее лицо ученика мессира Стагирита, чтоб ему. Неужели это болезнь наставника настолько расстроила Лурца.
- В чем дело? - спросила миледи почти расслабленно, не ожидая  и не видя в прошедшем разговоре ничего ужасного.

 

Услышав голос, Децимус прервал свое безмолвное созерцание небес и повернул голову, глядя на миледи. Смотрел долго и молча, будто бы ища следы сходства с человеком, давшим свое добро Стагириту на желанные исследования. А может удивлялся про себя интригам Империума? Мысли мага остались при нем, но по губам скользнула слабая улыбка, обращенная к женщине.
- Я.., - медленно, будто несмело, начал он, не зная что ответить на заданный вопрос.

Вряд ли его собеседницу беспокоило здоровье магистра Стагирита, а если и так, то свою совершенно однозначную позицию по этому вопросу она высказала уже ранее. И уж совершенно точно ее не беспокоили фобии Лурца. Правда же о том, чья она дочь.. Конечно, и тут нечему было особо удивляться, у каждого человека есть родители. То, что отцом Нисы является Верховный канцлер, оказалось для Децимуса полной неожиданностью, но вряд ли накладывало на их отношения какой-то значимый отпечаток. Они изначально были на разных социальных ступенях и наличие дара у одного и отсутствие оного у другой совсем их не уравнивало. Даже без учета нарушенного договора с наставником, их связь изначально была обречена.
- Нет.. ничего.., - наконец, выдавил из себя целитель и отвернул голову, вновь глядя в небо. Голову закружило и он прикрыл глаза. Несколько секунд спустя до его спутницы донеслось тихое: - Я не могу воспользоваться помощью канцлера...

 

Миледи пересела поближе. Совсем близко. Пальчики легли на упрямый подбородок с ямочкой, ненавязчиво поворачивая голову к себе.
Любил мессир Лурц рассуждать о том, что обречено, а что нет.
- Это еще почему? - изогнув удивленно брови, поинтересовалась Ниса, пытаясь заглянуть в глаза, буде те откроются.

 

Глаза открылись. Не могло быть иначе. На дне измученного взгляда затаилось какое-то напряженное ожидание. Но попытки уклониться от легкого прикосновения не было.
- Я не могу.. плыть на корабле.., - угрюмо вымолвил маг, признаваясь в очередном своем изъяне. Кому захочется казаться слабым в глазах той, чье мнение так небезразлично? Продолжил нарочито сухо и неловко свои объяснения: - Я боюсь моря.. вообще глубокой воды.. открытых водоемов.
Лицо Децимус не отвернул, но помрачневший взгляд отвел в сторону темного локона, подрагивающего на ветру вдоль женского лица. Вздохнул и упрямо повторил:
- Я не могу...

 

Ниса смотрела в потрепанное, заросшее лицо мужчины. Долго. Молча. Пальцы нежно соскользнули по шее, губы тронула улыбка, которой маг давно уже не видел.
- А высоты ты не боялся, когда переходил пропасть? Не боялся лезть в эльфийское зеркало? - вполголоса, ласково заметила она. - Ты справишься. Можно не выходить из каюты, тогда воды совсем не будет видно. Не заставляй меня пересекать материк пешком. Пожалуйста.
Немного подумав, Ниса придвинулась ближе и легко коснулась чужих губ своими.
- Сделаешь это для меня?
Последний подарок. Перед тем, как расстаться. Похоже,  то, что в столице им предстоит забыть друг о друге, не подвергалось никакому сомнению.

 

Децимус тоже долго молчал, прежде чем ответить. Во взгляде, строгом, будто даже обиженном, никак не желала появляться привычная покорность. Он не настаивал, не просил, не пытался что-то объяснять. Наконец, что-то изменилось в лице, будто волна прошла по нему, заставив дрогнуть каждую черточку.
- Да, - глухо произнес маг, скрывая беспомощный взгляд за опущенными веками. Неровный, испуганный вздох вырвался из его груди. Не осталось никакой воли, лишь обреченное смирение. И последняя просьба: - Мне нужно пару часов... чтобы немного восстановиться... тогда я смогу... продолжить путь.

 

- Спасибо.
Женская ладошка огладила плечо мага.
- Конечно.
Она собиралась ему дать столько часов, сколько потребуется.

 

***

 

Вспоминать об унижении, которого стоило ей получить эту тесную, пропахшую рыбой и водорослями, каюту, не хотелось. Никогда еще прежде миледи, отпрыску одного из знатнейших родов Империи, убийце магов и агенту верховного канцлера не приходилось столь отвратительно мелко торговаться.
Капитан, жирный волосатый делец, засунул золотой браслет со змеями в грязный карман и усмехнулся. Ей хотелось располосовать ему лицо. До сих пор.
Ниса захлопнула скрипучую дверь и бросила свой немудрящий скарб на постель. Отошла к крошечному круглому окошку и неосознанно потерла пустующее теперь запястье.
Корабль, хоть это слово было откровенной лестью, скоро должен был отчалить.

 

Взойти на корабль стоило небывалых усилий. Он предпочёл бы заново прожить всю свою жизнь, со всеми прежними трудностями и невзгодами, лишь бы избежать этого плавания.
Тихонько прикрыв дверь, Лурц тяжело оперся спиной об неё, чувствуя как едва заметно покачивается под ногами пол.
- Мне жаль.. что так все вышло...,- несмело обратился он к напряжённой женской спине. - Я знаю...  браслет много для тебя значит..
Но знал, что заменить оплату было не на что. У них не было ни денег, ни других ценностей. И вряд ли путь вдоль побережья был в их ситуации разумным решением.
Ему стоило быть благодарным за жертвы, приносимые этой женщиной ради него, но вместо благодарности чувствовал лишь жгучий стыд и  досаду от того, что стал тяжёлым камнем на её шее. И отплатить за проявляемую доброту тоже оказалось нечем.
Он настойчиво хватался эту мысль, крутил ее в голове и так и эдак, выискивая новые грани, лишь бы не думать об окружающей шхуну глубокой воде.

 

Ниса обернулась и одернула рукав, словно оправдывая нелепое движение.
- Не то чтобы... - много ли значил для нее сам браслет? Какая теперь разница. - ...Я к нему привыкла, пожалуй.
Миледи помолчала, разглядывая землистого оттенка лицо. Да, похоже ее присутствие рядом приносило магу одни страдания. Почти всегда он выглядел несчастным и Нису не отпускала мысль, что из-за нее.
- Тебе лучше лечь спать. - она закрыла иллюминатор, теперь никакой воды не было видно. - Лучшее средство против качки - спать как можно дольше. И время летит быстрее.
Им еще следовало передать о дне своего прибытия в Камберленд, но это пока терпело.

 

Децимус качнулся было вперед, но тут же снова уперся спиной в спасительную твердь двери. Последним среди своих желаний он бы назвал сон. Сколько дней им предстоит провести в открытом - Создатель милосердный, помилуй - море? Договаривалась с капитаном Ниса, а маг до последнего стоял на берегу, что споро заканчивающие свои дела матросы были уверены, что тот всего лишь провожатый.
- Возможно.. удастся его выкупить? - предположил Лурц. - Нас должны встречать люди канцлера... Думаю, с капитаном можно догово...
Над головой послышался скрежет цепи поднимаемого якоря, приглушенные крики и корабль опасливо качнулся, заставив целителя испуганно замереть, забыв о чем говорил, до побеления пальцев вцепившись руками в дверной косяк.
Судно наклонилось в другую сторону, надрывно заскрипело деревом, разрушая веру в то, что не пойдет ко дну немедленно и легко поплыло вперед, прочь от берега и едва заметно подрагивая на волнах.
Один из его пассажиров напряженно ждал, но секунды сложились в минуту, вторую, а они все еще не тонули. Изо рта вырвался какой-то неверящий хриплый выдох и дрожащие губы тронула нервная улыбка.
- Кажется... оно и впрямь... плывет...
В самом деле, поверить в это было куда труднее, чем во весь древний пантеон богов-драконов вместе взятых.

 

Миледи тонко улыбнулась и села на край своей постели.
- Это корабль, Децимус. Его построили специально для того, чтобы плавать.
Было даже забавно. Немного.
Думать о возвращении браслета не имела смысла, Ниса выкинула эту мысль из головы.
- Ты не простоишь там всю неделю. Располагайся. Есть хочешь?
Из сумки показался приобретенный еще на берегу круглый хлеб и копченое мясо.

 

На белом, как снег, лице отразилось явное негодование.
- Я знаю, что такое корабль и для чего его построили,- сухо проговорил Децимус, делая решительный шаг, отделяющий дверь от койки.
Но в этот самый момент шхуна, носящая гордое название "Владычица морей", совершила очередной крен, сбив своего нерадивого пассажира с ног. И лишь прижимистость её капитана, пожадничавшего место под каюты, спасла мага от падения в глазах миледи в самом прямом смысле этого слова.
Кое-как умудрившись плюхнуться на свою койку, позеленевший уже Лурц посмотрел на свою спутницу, сглотнул вставший в горле ком при виде еды и вежливо отказался от трапезы:
- Нет, благодарю. Я не голоден.

 

Ниса усмехнулась снова. Если у мессира и было чувство юмора, то все вышло. Разумеется, он знал. Было бы странно в этом сомневаться.
- Как хочешь. - легко согласилась спутница, принимаясь за трапезу.
Она собиралась поесть, а потом проспать так долго, как получится.

 

***

Они плыли уже пять дней. Напряжение хоть и продолжало держать мага, но все же несколько ослабло. В крохотной душной каюте он мог представить, что море лишь где-то рядом, но не достаточно близко, чтобы утянуть его в свои мрачные глубины. Лишь раз Децимус последовал уговору Нисы подняться на палубу, но увидев со всех сторон вместо предполагаемого побережья, вдоль которого шла шхуна, лишь бескрайние, зеленоватого цвета волны, украшенные белыми шапками пены, шарахнулся назад и потом лишь отвечал упорным отказом выйти подышать свежим воздухом.
Путешествие проходило в тягостном молчании. Иногда, впрочем, маг говорил, но голос его, ровный, безэмоциональный, напоминал скорее монолог и не требовал ответа слушательницы. Да и действительно ли он хотел, чтобы его слышали? Но наставник в них почти не фигурировал и миледи вполне могла догадаться, что рассказывают все-таки ей. В основном — про экспедиции. В Долы. В Западный предел. По следам былой славы Империума. Ее спутник был не таким уж и профаном в этом деле. Разве что условия прежде были всегда куда комфортнее нынешних.
Про первые годы в Круге Децимус вспоминал всего пару раз, но тогда голос его неизменно теплел, иногда в нем проскальзывали ностальгические нотки и в этих рассказах фигурировала Архивариус Саввидис. Странно, что представала последняя в невообразимой роли этакой доброй и заботливой тетушки, взявшей под свое крыло маленького лаэтан.
Про детство, до того, как проявился магический дар, маг не упомянул ни разу.
Но большую часть времени Лурц все-таки молчал, вытянувшись или, напротив, свернувшись на своей койке, то ли отдаваясь изматывающей усталости, то ли притворяясь спящим. Потому что не всегда успевал отвести свой внимательный, какой-то непроницаемый взгляд и, пойманный за подсматриванием, вспыхивал нездоровым румянцем и поспешно отворачивался.
На исходе пятых суток шхуну начало болтать сильнее, в бока время от времени раздавались глухие удары волн и команда все чаще заговаривала о том, что движется шторм.

 

Миледи большую часть времени слушала. Рассказы об экспедициях. Или шум волн, разбивающихся о борта их скорлупки. Она не говорила почти ничего, не считая односложных неизбежностей, необходимых для формальной поддержки разговора.
Краденое из каринусской башни белье и одежда раздражали неимоверно. Грубостью ткани и происхождения. Но таскать броню, учитывая почти безвылазное сидение в каюте, было довольно глупо и Ниса не таскала.
Лежа на своей кровати на животе и вертя в руках информационный кристалл, она подняла глаза на внезапно замолчавшего мага. Прислушалась. Качка усиливалась. Пожалуй, если разразится шторм, Лурц никогда больше в жизни своей не поднимется на палубу чего бы то ни было.
- А откуда у тебя тот, большой шрам? - поинтересовалась она, глядя в упор прозрачными зеленоватыми глазами в затылок свернувшегося калачиком спутника.

 

- А..., - задумчиво протянул Децимус.  
В наступившей тишине отчетливо был слышен усилившийся шум волн и пока еще далекое, но уже грозное ворчание грома. Ладонь мага, неосознанно потирающая скрытый под одеждой левый бок, замерла и сам он весь будто оцепенел, лишь через несколько секунд тяжело сглатывая вставший в горле ком и приподнимаясь на своем ложе. Расширившиеся, испуганные глаза вперились в крохотный иллюминатор, по которому с тихим шорохом скатывался дождь.
Судно дало крен сильнее, вновь натужно застонали деревянный ее корпус, будто грозя вот-вот развалиться и пустить всех ко дну. На деле же "Владычица морей" вполне уверенно пока преодолевала поднимающиеся волны.
- Что... что это? - выдавил целитель, забыв и про вопрос, и про шрам и про все на свете в момент, когда с очередным скрипом судно тяжело качнулось в другую сторону.

 

Ниса вздохнула, зашвырнула кристалл в сумку и, поднявшись на ноги, улучила момент, чтобы перебраться с одной привинченной к полу кровати на другую. Села на край.
- Погода портится. - отозвалась она, задумчиво оглядывая мага. - Море волнуется.

 

Децимус оглянулся, бросив на Нису быстрый, затравленный взгляд, и снова вперился в иллюминатор, озаренный первой вспышкой молнии, напряженно прислушался, ожидая грома и вздрогнул, когда рокот все же раздался.
Тело двигалось скованно, неуклюже, когда маг садился на своей койке.
- Около... восьми миль.., - пробормотал он и снова вздрогнул при очередном ударе грома.
Лицо его, зеленое свете магического фонарика - другого источника света в каюте не было - скрыли ладони. До женщины донеслось неразборчивое бормотание:
- Создатель, врагам моим несть числа,
Тьмы их, против меня восставших,
Но вера силы мои укрепит;
Не убоюсь я и легиона,
Пусть гибелью он мне грозит.
- Долгими ночами
Когда надежда оставила меня
Я все еще вижу звезды и знаю,
Что Твой Свет с нами...

 

Видеть все это было странно. Нет, разумеется, Ниса и сама не хотела попасть в шторм. И ей тоже было немного не по себе сейчас. Просто она не хотела начинать бояться заранее.
А Лурц.. что ж, через час или два это чувство пойдёт на спад. Ни один человек не может бояться долго, постепенно он привыкает.
Соседка подсела ближе, обняла его за плечи и уткнулась в плечо.
- Расскажи мне еще что-нибудь.
Никакого почтения к молитве. Впрочем, что еще можно было ожидать от уроженки Империи.

 

Несколько минут застывший, будто каменное изваяние, маг не издавал ни звука. И лишь тяжелое его, неровное дыхание выдавало, что он все же живой человек.
А потом ладони отняли от лица, повернули голову к женщине, одарив беспокойным, неуверенным, за секунду потеплевшим взглядом. Руки робко тронули женский стан, обнимая в ответ и привлекая чуточку ближе. Первый раз с той самой, последней ночи, прежде чем они вошли в Тень, чтобы вместе шагнуть через портал, приведший в никуда.
С той самой ночи между ними пролегло отчуждение, вынужденное ли, порожденное внешними условиями, или необходимое, а может и естественное, идущее изнутри. Даже когда они ночевали в пустыне, спина к спине, пытаясь согреться под чужим одеялом, они казались слишком далекими друг к другу.
И этого вестника близящейся разлуки Децимус принял, он ждал его, уверял себя в несомом им благе. Для них обоих. Но сейчас, с нестерпимой ясностью понял, что все это время пытался обмануть сам себя. В какой момент он забыл свои же собственные слова? Наверное, в тот, когда страх за Нису, за ее опрометчивые обещания, обездвижил волю, оставив лишь слепую....
- Это.., - начал он тихо, несмело, но тут же повышая голос, чтобы заглушить раскаты грома, - это напоминание... о покорности.
Миледи была достаточно умна, чтобы понять о чем он говорит. Ответ прозвучал на ее вопрос, заданный лишь минутами ранее.

 

Она не двигалась, мерно дыша. Гроза усиливалась. Судно качало, так что куда проще было сидеть вот так, в обнимку, опираясь друг на друга, нежели пытаться удержаться на месте в одиночку.
Было что-то жуткое нездоровое в том, как относились друг к другу наставник и ученик. Впрочем, жизнь вообще была довольно странной штукой. Особенно в Империи. Особенно в столице.
- Ты думаешь, это правильно? - Ниса прикрыла глаза.
Сложно сказать, куда сейчас плыли по штормовым волнам ее мысли.

 

- Это.. было наказанием, - дальнейшие признания были неохотными, вызывали жгучий прилив стыда, но Децимус все-равно говорил, возможно, излишне кратко, не вдаваясь в подробности, и невольно уходя от того, чем интересовалась Ниса. - А я тогда еще только обучался... развивал свой дар.. У меня не было ни достаточных сил, ни знаний... Да и..
Маг резко оборвал свои несмелые слова. Помолчал несколько секунд и закончил:
- Неприглядная история, но.., - он пожал плечами, будто недоумевая отчего та так волнует собеседницу, - вовсе не феноменальная.

 

Собеседница недоумения не заметила. Она словно вдруг превратилась в ту, ласковую и наивную, из горячечного бреда. Пальчики нежно скользили по шее, гром, казалось, и вовсе теперь безразличен ей.
- Я не понимаю, почему ты так хочешь вернуться к нему. - Ниса вздохнула и прижалась плотнее.
Может быть, ей и не обязательно было понимать. Достаточно было знать, что так будет.

 

- Он ждет меня...
А маг продолжал оглядываться на молнии за иллюминатором, вздрагивая каждый раз, когда волна накатывала на шхуну, пытаясь опрокинуть суденышко, но пока что Создатель и все морские божества, в которых верят моряки, хранили корабль, а капитал уверенно вел его сквозь шторм.
Но ладони целителя продолжали обнимать его спутницу, взгляд возвращался к темным локонам и смуглому лицу и рассказ, обрывистый и нелегкий, продолжался.
- Работы Девара давно уже волновали мессира, но когда, наконец, на их поиск дали добро, мой наставник... Ты слышала слова Верховного канцлера. Мой наставник болен.. Он оказал мне большое доверие, когда решил отправить вместо себя в эту экспедицию... Я должен вернуться к нему с результатами.. Я не могу иначе...
Он слабо улыбнулся, доверчиво и застенчиво. Пусть Ниса не понимает его мотивов, но и совесть его, и сердце говорили, что по-другому он поступить не может.

 

Ниса вздохнула.
Мессиру Стагириту нужен был кто-то, на ком можно было вымещать гнев от старческого бессилия. Этот кто-то шел к нему сам.

- Если мы встретимся в столице, то будем делать вид, что не знакомы? - тихо спросила она.
Наверное, пришла пора договориться и об этом.

 

Лурц снова долго не отвечал, закрыв глаза и стиснув челюсть, пережидая усилившуюся качку.
- Я не знаю, что меня ждёт по возвращении... и.. позволят ли мне остаться в столице..,- несмело заговорил он, вновь глядя на Нису. - Но я бы не хотел компрометировать тебя и сделаю, как ты пожелаешь... Экспедиция вряд ли широко афишировалась и.. сохранить эту тайну должно быть не сложно.

 

- Перестанешь ты за меня решать, чего я хочу? - выдохнула бракованная аристократка, и спрятала лицо, поймать ее взгляд стало невозможно.
- Я думала, это тебе нужно. Разве нет?

 

Маг невольно сжался, то  ли от от очередной, особенно сильной молнии, сопровождаемым раскатистым ударом грома, то ли от внезапного недовольства миледи, вновь на свой манер переиначившей его слова.
- Н-нет,- с запинкой ответил он на вопрос, но не от неуверенности в своих желаниях, а перед лицом набирающей обороты бури за бортом. Одной рукой Лурц продолжал прижимать к себе миледи, а второй упёрся в деревянную перегородку каюты, пытаясь удержать их обоих в равновесии.  - Нет. Я хочу совсем обратного...

 

Миледи под рукой мага казалась совсем расслабленной. То ли она совершенно не боялась свалиться от качки на пол, то ли полностью доверяла держащему ее.
- Вопрос не в том, чего мы хотим, не так ли? Вопрос в том, что мы будем делать. - вспышка раздражения угасла столь же быстро, как и возникла.
- Полагаю, твой наставник не позволит тебе видеться со мной открыто. Он будет гневаться. А значит, все это следует прекратить. Так будет лучше.
"Для тебя" - осталось невысказанным.
Впрочем, счесть эту мысль можно было и по молчанию.

 

На этот раз Децимус молчал так долго, что Ниса могла понять -  ответа ей не будет. Было ли дело в невысказанном согласии собеседника с приводимыми доводами или достигшая своего пика разбушевавшаяся стихия полностью заняла его помыслы в эти минуты, а может, все было слишком зыбко и неопределенно в собственном будущем мага, чтобы загадывать хотя бы следующий день, который мог и не настать, если вздымающиеся волны все же разнесут шхуну по щепкам и люди, оказавшиеся в воде, захлебнутся и пойдут ко дну? А может их разговор всего лишь прошел все тот же путь, придя все к тем же неудовлетворительным результатам? Неудовлетворительным, раз они снова и снова поднимали эту тему и та повисала, оборванная, незаконченная, все такая же требовательная до ответа. Но ответа, окончательного, не могли и не хотели давать.

 

Ниса в очередной раз очень тяжело и очень красноречиво вздохнула. Потом выпуталась из объятий и вернулась на свое место. Пережидать шторм удобнее было вот так, поджав колени, на боку, лицом к стене.
Лурц не волен был распоряжаться своей судьбой. Она - не имела права требовать этого от него. Не могла настаивать.
А потому молчала тоже.

 

В этот раз ее отпустили не сразу. Попытались удержать, несильно, ненавязчиво, почти не препятствуя уходу. Почти. Ведь Ниса всегда была вольна в своих желаниях.
Магический фонарик погас, погружая каюту в обманчивую темноту, расцвеченную вспышками молний. Вот так, чтобы скрыть мага с его страхами и скрыть его спутницу – нет, уже вынужденную попутчицу – разделив обоих молчанием.
Какие бы чувства не привели их некогда в объятия друг друга, в них не хватило взаимопонимания и искренности – перед собой и другим.
Много позже, когда шторм, наконец-то, стал стихать, молчание вновь нарушил усталый мужской голос:
- In venere semper certat dolor et gaudium*…
После этих слов казалось, что безмолвие вновь овладело пассажирами крохотной каюты. Но Децимус внезапно продолжил, тихо, размеренно, задумчиво. Лишь иногда голос будто подрагивал и в эти редкие моменты невольно проявляющиеся нотки можно было принять за гневные.. если бы подобную эмоцию можно было бы применить к кроткому влюбленному целителю:
- Однажды я хотел перестать скрывать наши отношения. Я никогда и не настаивал, и не просил об этой тайне. Но однажды я предложил тебе открыться в наших чувствах. Мне не было важно мнение других. Я просил об этом для себя. Для нас обоих. Рer gradus ad somnium**. Ты промолчала и в этом был твой отказ. Я принял его. Я не спрашивал, почему твой ответ такой. Мне было достаточно того, что ты все еще со мной. Я был согласен на меньшее.
И пусть миледи не услышит укора в этих словах. Подобный упрек был неприемлем в отношении этой женщины.
- Сейчас ты задала мне похожий вопрос. И я тоже промолчал в ответ. Я мог бы долго и пространно объяснять почему. Но ты ведь и сама знаешь. Мог бы давать обещания, которые хотел бы тебе дать. Но ты сама сказала, дело не в том, чего я хочу. А что могу?..
Тут голос дрогнул сильнее прежнего, и мужчина замолчал, переводя дыхание, чтобы продолжить все в том же мерном тоне:
- Мое будущее сокрыто за дверями башни Стагирит. И за ними я узнаю ответ на этот вопрос, - короткая пауза влилась в ритм монолога. – Возможно, нам и не доведется больше встретиться. Я только прошу, чтобы ни произошло, забудь о той своей угрозе. Я не стою твоего риска. Тем более теперь…
«… когда ты сказала, что нам следует все прекратить.»
С секундным промедлением Лурц добавил:
- Тебе не обязательно отвечать. Но пусть твое молчание будет согласием.
Вздох, окончивший фразу, был покорным понимаем, что одни лишь слова, будь произнесены хоть все они, бессильны изменить хоть что-то. А может и поздно уже было что-то менять. А быть может та, кому он говорил все это, давно уже спала, убаюканная качкой и ночной порой. Все могло быть. Последняя, слабая вспышка молнии лишь на мгновение осветила царящую в каюте тьму и влажные дорожки на щеках мага.


* В любви всегда состязаются боль и радость
** Шаг к мечте

 

Она не ответила, не двинулась.
Она не спала, только смотрела в стену.
Открыть ей всю опасность естественных для живых людей желаний, а после заставить выбирать - эгоизм или жертвенность. Смерть или жизнь  дорогого человека. Ну не жестоко ли?
Ниса выбрала жизнь. Пусть несчастную, пусть в разлуке, но это лучше чем то страшное наказание.
Однако, это стоило того лишь в случае сохранения тайны. Если же старик узнает, если даст волю своему гневу, что ж, тогда жертва будет принесена, тогда не будет смысла останавливаться на одной.
Миледи всегда сама решала, кто или что стоит риска.
Она не могла ничего ему теперь обещать. Секунду назад стало слишком поздно.

 

***

Через два дня шхуна, наконец-то вошла в порт Камберленда, где двух пассажиров уже встречали агенты Верховного канцлера  Тевинтера.
К вечеру того же дня к мессиру Лурцу вернулся его прежний внешний вид, разве что не хватало привычной улыбки и даже глаза смотрели пасмурно и строго.
Утром следующего дня чёрная карета отбыла из города, увозя в своих недрах двух потерянных граждан своей страны.
Почти полтора месяца потребовалось ей, чтобы достичь далёкой цели.
Длинные пальцы мага вновь окрасила щедрая россыпь чернильных точек. Он писал весь этот долгий путь. Упоения или забвения искал и находил  Децимус в этих записях, строгих отчетах о прошедшей экспедиции? Эти мемуары предназначались для хранения памяти о прошедших событиях, но тайна сердца не была поведана им.
До столицы Империума оставалось меньше пол суток пути, но маг настоял на ночевке в постоялом дворе, не желая появляться в башне Дома Стагирит среди ночи.
После ужина, когда стих шум гостей и приглушили свет внизу, он постучал в дверь комнаты, где остановилась его попутчица. Настойчиво, громко, сознательно нарушая чужой покой и едва ли оставляя миледи выбор.

 

Настойчивому гостю открыли не сразу. Миледи тоже истосковалась по благам цивилизации, и при всякой удобной возможности воздавала им дань.
Сегодняшним вечером столичная кобра собиралась продолжать возвращать своей коже мягкость и здоровый цвет.
Дверь перед Лурцем открылась.
- Проходи. - волна тёмных волос колыхнулась, когда постоялица развернулась и направилась вглубь комнаты, где парила наполненная до краев медная ванна.
- И будь добр, запри дверь.

 

- Подожди...,- припозднившийся визитёр поймал женщину за руку, удерживая рядом.
Потянул к себе, несильно, но упорно.  Повторил внезапно осипшим голосом:
- Пожалуйста, подожди.
Гость вдруг оробел, занервничал, теряя свой прежний настрой и пытаясь совладать с этими эмоциями.  Впервые с того времени, как "Владычица морей" пристала к берегу, они остались наедине, прежде лишенные самой такой возможности, нарочно ли, по стечению ли обстоятельств или  настойчивым вниманием сопровождающих лиц.
- Ниса...,- Децимус шагнул к своей вынужденной пленнице, второй рукой ласково касаясь её щеки. На миг лицо его окончательно утратило решимость, явив с таким тщанием скрываемую тоску. Прикрыв глаза, маг вздохнул:- Я пришёл попрощаться. Завтра мы будем уже в столице.
Серый взгляд вновь нашёл и утонул в зелёных омутах, черпая в них прежнюю свою решимость, с которой чуть ранее стучался во вновь закрытую дверь.
- Прости.. Я не смог.. Уйти просто так...
В нетерпеливых руках, обхвативших тонкий стан, в губах, жарко, жадно коснувшихся женских, не было уже прежней, привычной робости. О  желаниях и  намерениях миледи было заявлено максимально прямолинейно и открыто.

 

Вот таким, напористым и решительным, Лурц нравился ей еще больше. Вырываться не хотелось. Хотелось быть покорной. Послушной. Быть его.
Привлечь ее к себе было легко, тончайший шелк не скрывал от ищущих ладоней ни единого изгиба молодого тела. Губы призывно приоткрылись. Омут зелёных глаз затягивал все глубже.
- Я приготовила ванну. - заметила притихшая миледи, запустив пальцы в очаровательные маговы кудряшки. И призывно заглянула в глаза. - Составишь мне компанию?..
Ниса была вовсе не против того, чтобы попрощаться как следует. А потом еще раз. И еще..
Ночь длинна. Они могли провести ее вместе.

 

Лурц был готов к оскорбленному отказу, к негодованию на наглеца, грозящего нарушить душевный покой, свой и чужой. Но уступчивая кротость женщины обескураживала своей неожиданностью.
Затуманенный взор отыскал исходящую паром ванну. Та нахально повергала волю и решимость, выбиваясь из опрометчивого и дерзкого соблазнения, с намерением которого он и явился сюда в столь поздний час.
- Коварство ваше не знает границ..., - горячечный, веселый, восхищенный шепот опалил маленькое ушко, скрытое распущенными локонами.
Ответом на вопрос Нисы было "да" - в небрежно скинутом мужском камзоле, в распущенном узле на поясе женского халата, в дыхании, сбившемся и частом, лишенном воздуха исступленными поцелуями, в несдержанной смелости мага, не похожего на самого себя. Путь до другого конца комнаты оказался неожиданно длинным.

 

Ответом магу был тихий счастливый смех и шелест сброшенного на пол халата. Добраться до пункта назначения и впрямь было непросто.

***

В остывающей воде, частично перелившейся через края, два обнаженных измученных тела. Вдвоем там тесно, но, может быть, именно это сейчас и было нужно.
Ниса вздохнула, передвигаясь чуть ближе и коснулась губами груди любовника.
- Обещай мне.. - будто против воли вырвалось у нее.
Миледи сомкнула губы и какое-то время молчала, но потом все же закончила мысль.
- Обещай, что будешь вспоминать меня. Иногда.

 

Тихая, какая-то робкая просьба со звоном разбила иллюзию безмятежной неги. Слишком прохладной оказалась вода, слишком маленькой ванна, слишком неуклюжим был он сам. Все вдруг стало слишком, на пределе обнаженных эмоций и натянутых душевных струн.
Маг подался вперёд, навстречу Нисе, пытливый взгляд беспокойно всматривался в женское лицо, в знакомые его, строгие черты, тонул в зелёных, вдруг необычно тёплых, глазах, запутывался в мокрых тёмных прядях волос.
- Где тебя можно найти в столице?- вместо ответа прозвучал новый вопрос.
Он  получился каким-то неоконченным, как бы требуя уточнения - "если захочу, если смогу, если мне будет дозволено". Миледи сама могла додумать любое, но Децимус не ставил никаких условий.
И не мог ответить положительно на её просьбу. Чтобы вспоминать, прежде нужно было забыть. Прикрыв глаза и слепо потянувшись вперёд, целитель коснулся губами уголка женского рта. Ни магия, ни клеймо в виде пылающего солнца не смогли бы стереть память о Нисе.

 

Ниса с секунду смотрела в серые глаза мага, но вот чёрные, слипшиеся от влаги ресницы дрогнули. Она пожала одним плечом и как-то обиженно закрыла глаза, впрочем, не отворачиваясь.
- Я дам тебе адрес. - пообещала дочка канцлера.
Это было бессмысленно. Все равно он никогда не придёт. Но раз Лурц этого хотел..

 

- Ты снова недовольна мной,- мягкий укор коснулся слуха миледи вместе с тихим вздохом.
Вода вокруг Нисы всколыхнулась, когда маг поднялся в ванной, легко переступил через медный край, добавляя мокроты на полу.
И впору было решить, что он уходит, удовлетворив своё желание, не ища больше ни общества, ни внимания несносной аристократки.
Если бы последнюю настойчиво не потянули из воды тоже. Точеные плечи укутала махровая простыня, собирая со смуглой кожи капельки влаги. Пальцы требовательно коснулись подбородка, заставляя женщину посмотреть на своего давешнего любовника.

 

Послушание. Сегодня это слово стало ее девизом.
Ниса поднялась из воды, ничуть не стесняясь своей наготы, а может быть даже гордясь. Мокрые пряди змеились по плечам, липли к груди. Длинные ресницы взмахнули снова.
- С чего ты взял? - личико, повинуясь мужским пальцам, приподнялось. Глаза взглянули в глаза.

 

- Так уж повелось...
Шутливая улыбка приподнимала уголки рта, но серые глаза уже затемнила грусть близящегося расставания.
Он смотрел и смотрел на любимую им женщину, то ли ожидая от неё каких-то слов, то ли банально не в силах отвести взгляда.
Наконец, руки обняли податливое тело, притягивая Нису ближе, совсем близко, заключая её в объятия.
- Я люблю тебя,- вновь признался в своих чувствах Децимус, сейчас особенно горько жалея о потерянных днях и неделях пути, когда он покорно выдерживал установленную дистанцию вместо того, чтобы сполна забрать у судьбы все отведённое им время.  
- Я...
Он оборвал сам себя, прежде чем опрометчивое обещание успело прозвучать. Расстроенно вздохнул.
- Я должен идти..

 

Ниса прикрыла глаза, чувствуя себя не в силах двигаться. Было холодно, но мысль одеться так же не приходила ей в голову. До сих пор.
- Ты мог бы... - она запнулась. - ...мог бы уйти утром.

 

Ответил маг не сразу. Быть может, по своему обыкновению думал о том, как близко они к столице и не навредит ли его ночное пребывание в номере миледи её репутации, коли о том станет известно?
О чем он точно не думал сейчас, так это о возможной реакции на те же слухи своего наставника.  За столь долгое время он вполне устал бояться. Более того, взойдя однажды ради этой женщины на борт утлого (иначе думать все-равно не выходило) судёнышка и сумев пережить целую бурю, он оказался внезапно готов встретиться с ещё одной.
- Если бы я мог,- выдохнул Децимус, - я бы вообще от тебя никогда не ушёл.  
Но до утра - да. Ещё одно молчаливое да. И жарче объятия, и новые поцелуи, запечатлённые на мягких, подрагивающих губах, заставляющие кровь быстрее струиться по своим сосудам, горяча тела.
Конечно, он останется с ней, покуда не сольются дыхания в одно и ритм сердец не начнёт биться в унисон. Он останется, пока она не затихнет в его объятиях.
И только тогда уйдёт, заставляя себя покинуть спящую, как в ту далекую первую их ночь, крадучись и оставив после себя лишь невесомый поцелуй на обнаженном плечике.
Децимус уедет с постоялого двора ещё до рассвета, один и верхом. Как расценит его побег Ниса, он старался не думать. Впереди ждала столица и  родовая башня Стагирит. И пронесшийся меж рабов шепоток "Молодой господин вернулся" достигнет ушей старого магистра раньше, чем верный ученик появится на пороге его покоев.

Hide  

 

 

[julia37 48 939]

Эпилог Нисы и Децимуса. Часть 2

Письмо, датированное 2ым Солиса 1819 ТЕ 

“Моя дорогая миледи Арсиноя..

 

Я снова пишу вам “миледи” и мне кажется, что вы снова рассердились бы на меня, если бы узнали, что я обращаюсь к вам не по имени. Сейчас, когда я вспоминаю прошлые дни, я удивляюсь, как слеп был прежде, не замечая легкой тени, набегающей на ваше лицо каждый раз, когда я был слишком официален…Но я не уверен, что теперь все еще могу проявлять прежнюю фамильярность по отношению к вам. С каждым новым днем, проведенным вдали от вас, мне все больше кажется, что наша близость была лишь сном, моей фантазией. Ночами Тень навевает мне ваш образ и тоска моя по вам лишь усиливается. Я просыпаюсь еще более подавленный, чем вечером, и не нахожу в себе сил улыбаться.

 

Впрочем, в сложившихся обстоятельствах разве что воспоминание о вас и может еще заставить меня улыбнуться. Атмосфера дома удручающая. Миледи Саввидис прилагает усилия, чтобы хоть как то развеять эту мрачность, которая и в лучшие времена всегда таилась по углам родовой башни Стагирит. Но удается ей это неважно. Я писал вам уже, что она приехала в столицу, как только узнала о случившемся несчастье. И теперь я точно знаю, что слухи о ее любви к мессиру Стагириту вовсе не выдумка. Она искренне переживает о нем, добровольно взяла на себя ведение дел и приняла роль сиделки. Вы не узнали бы ее теперь. Ныне мой друг похожа на мрачную тень себя былой и все ее годы вернулись к ней. Я переживаю и за нее тоже, хотя и знаю, сколько сил есть в этой хрупкой женщине.

 

Дни я провожу у постели своего наставника. Да, я уже рассказывал вам ранее о том плачевном состоянии, в котором нашел своего учителя. И знаю, что верно вам бы не хотелось знать о его судьбе вовсе... Но каждый раз не могу не повторить и каждый раз слезы застилают мне взгляд. Я оставлял мессира Стагирита уже старым и больным, но еще достаточно крепким, чтобы голос его гремел под сводами комнат, а прямая спина устало гнулась лишь когда он думал, что его никто не видит. А вернулся к парализованному старцу, поражаясь куда девалась вся его прежняя мощь. Он почти облысел и ослеп на один глаз, голос его теперь дребезжит, как чайный сервис в руках нерадивой рабыни, а вся левая половина тела не подчинена ему боле. Помните, моя милая миледи, как я боялся его? Теперь я не испытываю и толики страха. Лишь горечь, потому что невероятно тяжело видеть, как угасает близкий тебе человек, а я… весь мой дар ничтожен перед неминуемым и все, что я могу, это немного облегчить страдания и еще немножечко оттянуть конец..

 

И все же, пусть тело его слабо, но дух по прежнему силен! Все прогнозы целителей оказались попраны его небывалой волей! И разум все такой же острый, как раньше. Все время, что наставник бодрствует, я рассказываю ему о прошедшей экспедиции. Он задает мне сотни вопросов, мы обсуждаем и разбираем с ним отдельные моменты, рассматривая открывшиеся знания с разных граней. В такие минуты он становится необычайно вдохновенным, даже голос его начинает звучать иначе, вновь становясь похожим на прежний. В такие минуты мне хочется верить, что это признаки его выздоровления. И в эти минуты я особенно остро понимаю, как не хватало мне наших с ним бесед, научных споров (если, конечно, можно применить такое слово, когда речь идет о моем наставнике).

 

Но вчера я дошел до конца своего рассказа. Прочел перевод гномьих рун, найденных нами в Виммаркской пустоши...

Кстати! Я проверил их на досуге и за исключением мелких поправок, не влияющих на общую суть, тогда я перевел все верно!

Мессир был весьма взволнован, он пришел в необычайное возбуждение. Он тоже, как и я, уверен, что тайна Восьмого еще не разгадана до конца. Мы строили самые невероятные предположения и даже посмели мечтать о планах продолжить наши исследования! О, слышали бы вы какие проклятия посылал он на головы тех, кто имел желание и возможности помешать мне в тот раз докопаться до истины!

Но к сожалению, нервное перенапряжение обернулось новым ударом. Я боролся за жизнь мессира, покуда не подоспели целители башни. Вместе нам удалось стабилизировать его состояние.. я бы даже осмелился сказать, что мы противостояли смерти и эта битва была выиграна.. Но, перефразируя известную поговорку “Nos autem non amisit proelio bellum”*, я опасаюсь, что это лишь отсрочка для нашего поражения.

 

День я снова провел рядом с мессиром. Сегодня он был особенно слаб, но настойчиво напоминал мне о приказе из Серебряного Шпиля, наложившего вето на какие-либо дальнейшие исследования культа Восьмого. Он говорил об опасности приоткрытой нами тайны древних знаний и несколько раз заставил меня поклясться, что я не нарушу приказа. Я клялся, но не знал, что и думать. Действительно ли мой наставник проникся угрозой, которую представляет моровая магия, хотел ли обезопасить меня от необдуманных порывов или просто память его давала сбой, заставляя по кругу ходить в нашем сегодняшнем диалоге? Возможно, что все сразу.

 

Миледи.. Я все пишу и пишу про мессира Стагирита и почти не говорю о своих чувствах к вам. Если бы вы прочитали это письмо, то, верно, я получил бы заслуженную порцию вашего гнева в свой адрес! Но поверьте, я не забыл и никогда не забывал о вас! Я и прежде уже мечтал о том, чтобы разделить с вами собственные радости от новых открытий, совершенно не учтя, что вам столь древние предметы могут быть и не интересы. И пусть это звучит глупо и даже смешно, но мне и сейчас хочется, чтобы поняли и приняли мой восторг от них...

И как же мне не хватает вас сейчас, в эти черные дни! Вас и вашего участия! Вы неоднократно несли мне поддержку и утешение, когда я нуждался в том, вы приходили в трудную минуту, согревая своим теплом. И хотя я не всегда должным образом выказывал вам свою благодарность, поверьте, я всегда ценил и видел вашу искреннюю заботу!

Все, что могу я теперь, это вести с вами воображаемые диалоги в те минуты, когда не могу уснуть или, напротив, просыпаюсь задолго до того, как рабы приходят будить меня. Но диалоги эти так смешны! Я наверняка знаю, что вы отвечали бы мне совсем иначе, чем представляется в моем жалком воображении. А еще.. я сознаюсь, мне приходят в голову мысли, что же будет дальше. Теперь я точно знаю, что прежних планов на меня мессиру уже не осуществить (сейчас я говорю не о тех страшных предположениях, которыми однажды поделился  с вами, а о ранней нашей с ним договоренности), чему я тем не менее рад. И меня все чаще тревожат робкие вопросы: “Что мог бы я вам предложить?”, “Что мог бы я сделать, чтобы вернуть наши отношения?”....

Про нас мессир ничего не знает, я не нашел в себе сил признаться (хотя он и не подозревает измены), опасаясь не мести, но искренне переживая за его здоровье, во многом зависящем и от душевного покоя. Миледи Саввидис поддерживает меня в этом решении. О, не подумайте, я не открыл ей тайну наших отношений! Она знала сама, знала даже прежде, чем я сам смог правильно расценить свои чувства к вам. Раньше меня самого распознала она зарождающуюся во мне привязанность и любовь к вам. И когда теперь спросила прямо, конечно же, я не мог ей соврать. Нет-нет, я не откровенничал с ней, не подумайте! Наши чувства - слишком личные, чтобы делить их еще с кем-то! Но я честно признался, что люблю вас. Она в ответ выразила свои соболезнования, очевидно по доброте душевной слишком близко приняв к сердцу наше расставание (возможно, вам покажется это странным, но миледи Саввидис весьма романтичная особа, к тому же сама пережившая подобные чувства в прошлом, а потому так искренне переживающая теперь об нас, хоть и не знаю, на сколько уместно говорить теперь “мы”).

 

Миледи.. Арсиноя.. Ниса! Милая моя, любимая, драгоценная! Я теряю все свое красноречие, стоит лишь мне подумать о вас, и сколько бы не сидел над клятым пергаментом, мои чувства отказываются ложиться на него словами! Прошел уже месяц, как я не видел вас, кроме как во снах, но сны - лишь порождение моего сознания, усиливающие только мою агонию. Я не знаю, где вы и что с вами. Я пишу вам эти письма так часто, как только могу, но ни одно из них не доходит до своего адресата! И все, о чем могу надеяться, что вы не испытываете тех же мук, что и я! Ибо сама мысль эта причиняет мне страдание, ведь именно я всегда являлся инициатором разрыва и именно я бежал от вас, в надежде, что так нам обоим будет легче отпустить друг друга. О, как я ошибался, как я ошибался!.. Я был таким глупцом, я столько совершил ошибок! Но даже магия не в силах изменить ход времени, чтобы позволить мне исправить их! Могу ли я изменить что-то теперь? Этот вопрос я задаю себе все чаще…

Ниса, бесценная моя, желанная, ненаглядная моя Ниса! Вы никогда не получите это письмо и не прочтете эти слова, но я люблю вас. И буду любить сколько бы мне ни было отведено Создателем. Я никогда не подозревал, что чувства человеческие могут быть так сильны и, я это точно знаю, неизменны! Вы открыли мне их и сделали меня самым счастливым и самым несчастным человеком в этом мире. Ниса…

 

Я снова скатываюсь в банальность и глупость. А значит, пора вновь ставить точку.

 

Прощайте, моя миледи.

Всегда ваш, Децимус Лурц.”

Запятнанные чернилами пальцы подрагивали, осторожно перебирая страницы, покрасневший взгляд беспокойно пробегал ровные строчки написанного. Сложенный пергамент залили сургучом, но печать не поставили - ее не было и не могло быть у безродного лаэтан. Еще несколько секунд ушло на то, чтобы подписать имя адресата. А после письмо поднесли к магическому пламени зачарованной свечи. Бумага занялась от огня и упала на серебрянный поднос, сгорая без остатка. Лишь немного пепла и сажевое пятно на блестящей поверхности, уже не первое и вероятно не последнее.

Децимус тяжело вздохнул и поднялся из-за стола. За окном вовсю занималась ночь. С высоты его этажа город внизу виделся роем светлячков, рассыпанных во тьме. Светил ли один из них сейчас Нисе? Вряд ли… Наверняка для того стоило поднять взгляд выше, чтобы увидеть Серебряный Шпиль, Круг и далекие огни родовых башен магистров. Среди них была и Черная башня Криспов.

Ладони закрыли глаза, с силой придавливая веки. Из груди вырвался еще один вздох, громкий, протяжный, похожий на стон. И снова все смолкло, даже ветер не смел нарушать эту поистине мертвую тишину. Внутри мага что-то сжалось, будто в предчувствии. Слух настороженно обратился к двери, но и за ней царило безмолвие. Тяжело навалившись на край рамы и упершись в нее руками, Лурц высунулся из окна. Ночь была душная, воздух, наполненный влагой будущей грозы,  тяжело входил в легкие.

В дверь стукнули, коротко, требовательно, скорее по привычке, сразу же открывая ее. Еще прежде, чем миледи Саввидис заговорила, Децимус понял, какую весть та принесла. Лицо его сделалось молящим, как если бы он просил ее молчать и дальше. Она тоже поняла его без слов, моргнула, пытаясь дать своему горю облегчение, но в глазах было сухо, будто кто песку туда насыпал:

- Крепись, Деми…

В комнате почившего люди и рабы, столпившиеся вокруг постели с телом мессира Стагирита, расступились, давая двоим приблизиться. На мертвом лице застыло удивление. Молодой маг опустился на колени, беря в руки безвольную и еще теплую ладонь своего наставника. В ушах стояла звенящая тишина и никак не получалось пробиться через нее, осознав и приняв случившееся. Плечи под накрывшими их ладонями Саввидис дрогнули не сразу.

- Поплачь, Деми… Поплачь, мой мальчик… За нас обоих…, - голос женщины дрожал, лицо подергивалось и морщилось, но ни одна слезинка так и не стекла по морщинистой щеке.

Она будет плакать, но потом, когда ее никто не увидит. Сейчас покойному хватит и слез его любящего ученика. На похоронах, когда огонь охватит завернутое в дорогой саван тело, они будут стоять также, обнявшись, один плачущий, вторая - с застывшим, будто траурная маска, лицом. Каждый из них по своему переживал их общее горе и каждый был искренен в своем чувстве. Их было лишь двое, не считая необходимых для свершения церемонии рабов, кто пришел проводить магистра Гидеона Стагирита в его последний путь.

* Мы проиграли битву, но не войну

Hide  

 

Пять месяцев спустя 

Мягко покачивалась на рессорах дорогая карета, кренилась немного в сторону на поворотах, баюкала, качала, словно любящая мать. Солнце лениво сползало с небосвода, расплавленный город медленно остывал, дыша распаренными легкими тропиков и моря. Лошади тяжело дышали лоснящимися от пота боками, тяжело дышал возница, утирая тыльной стороной ладони пот.
Внутри, за задернутой шторкой, прикрыв глаза, безуспешно пыталась дремать пассажирка. Ей было дурно от жары.
Поездка на другой конец города, вся эта никому не нужная секретность, вся эта отвратительная жара и муть вызывали бы ярость, если бы ей не было так плохо.
На ярость не оставалось сил.

***

- Я почти уверена, но хочу убедиться. - прижимая к губам платочек, заявила явно очень знатная, красивая и прекрасно осведомленная обо всем этом дама, присаживаясь в предложенное кресло.
Целитель и маг крови в одном лице должен был хорошо справиться с этой задачей.
- Я вас слушаю, моя госпожа. - понимающе улыбнулся хозяин неприметного дома в узком переулке в самом центре Минратоуса, переплетая пальцы подставленных под голову ладоней в жесте вежливого внимания.
Смуглая кожа госпожи в последние дни приобрела нехарактерный для нее зеленоватый оттенок, отражающий внутреннее самоощущение лучше, чем любые слова.
- Мне нужно, чтобы вы проверили мою кровь, уважаемый. А еще мне нужно, чтобы вы непременно сохранили этот визит в тайне. Надеюсь, тройная оплата поможет вам забыть час из жизни?
- Разумеется. Конфиденциальность - наше правило. Полагаю, вы получили рекомендации от самых высокопоставленных лиц, раз пришли сюда.
Арсиноя помолчала, пережидая приступ дурноты, потом медленно кивнула и приказала:
- Приступим.

***

В загородном доме в паре дней пути от столицы было хорошо. В распахнутое окошко спальни на втором этаже солнце заглядывало на четверть часа на самом рассвете. Зато весь день шаловливо трепал занавески легкий ветер, да пахли безумные глицинии, пожравшие весь первый этаж целиком.
Ниса теперь не выносила жару. Совершенно. Сидя перед зеркалом, она провела расческой по волосами еще пару раз.
Ну кто бы мог подумать, что на ее нахальное "мне нужен отпуск, надолго!" последует абсолютно покладистое "Конечно. На сколько?" и молчаливое в черных глазах "Почему?".
Думая об этом, столичная кобра, подурневшая за последний месяц больше, чем за весь вычеркнутый из анналов Империи поход, слегка улыбнулась. Вспоминать об этом было приятно. Гораздо приятнее, чем смотреть в зеркало.
Отражение раздражало. Большей частью тем, что при взгляде на него в голове всплывало неотвязное: "Сбежал. Пропал. Забыл". И еще потому, что красота поблекла. Потому, что дышать с каждым днем становилось все тяжелее, а движения давно уж утратили прежнюю легкость и грацию. Злость эта странным образом сочеталась со вполне осознанно принятым решением.
Она хотела этого сама. Но не считала для себя зазорным винить Лурца во всем плохом, что есть на белом свете. Почему нет?
Ниса наводила справки до тех пор, пока вся столица не узнала, что Стагирит умер. После этого она ждала. Долго. Целых четыре недели! Ведь теперь он был свободен. Но ничего.
Ни-че-го.
Прокляв короткую мужскую память, миледи покинула столицу, не беспокоясь о том, как и на что будет жить. Все-таки, знатное семейство - это очень хорошо и приятно. Отец-канцлер - тоже.
Иногда.
Очень редко.
Миледи вздохнула еще разок, убрала волосы и раздраженно отбросила расческу прочь. Нечего больше и думать об этом. Думать нужно о другом.

***

На исходе Умбралиса 1819 ТЕ

Дожди не прекращались всю последнюю неделю и дорогу, по которой лошади с трудом тащили скромную карету, развезло в настоящее болото. Возница, сгорбившийся под мокрым плащом, то и дело вытягивал хлыстом уставших животных вдоль спин, напрасно подгоняя их - грязь, налипшая на колеса, затягивала те все больше и больше. Казалось, еще немного и экипаж намертво встанет, а вокруг ни души. Пару часов назад они обогнали изрядно подвыпившего земледельца верхом на меланхоличном осле. Не обращая внимания на непогоду и жутко фальшивя и перевирая слова, он распевал песни, то и дело запрокидывая голову к небу и ловя языком капли влаги. И охотно уверил кучера, что искомое поместье находится "вооот тааама, за холмоооом" и клятвенно бил себя в грудь, поминая нижнее белье пророчицы, что самое большее через пол часа они уже будут у его ворот.
Но за холмом обнаружился лишь другой холм, а за ним лесок, речушка с перекинутым через нее узким деревянным мостом и новый холм, второй час шел на убыль и серость дня начала понемногу перетекать в ранние сумерки, а ни поместья, ни какого-либо другого жилого дома или постоялого двора не было видно.
Возница сердито сплюнул в дорожную грязь, для порядку щелкнул кнутом над лошадиными спинами, завертел головой по сторонам, тихо бурча проклятия и в адрес погоды, и встречного пьяницы, и своего пассажира, и даже себя самого, умудрившего каким-то образом заблудиться. Но докладывать о своих опасениях молодому господину в карете тоже не спешил. Тот вряд ли осерчает, но и толкового приказа от него ждать вряд ли стоит, как скумекал кучер по недолгому их общению. А потому продолжал править коней дальше, напряженно всматриваясь сквозь водяные потоки - не мелькнет ли где хотя бы огонек крестьянской избы.
Внутри же кареты, не замечая ни холода, ни сырости, тянущих из неплотно прикрытых окошек, сидел молодой маг, в свете магического фонаря просматривая исписанный ровными строками свиток пергамента. Лицо его, бледное и нервное, то и дело хмурилось, будто то, что он читал, не нравилось ему. В другое время он откидывался на спинку сидения, прикрывая глаза и лицо его, напротив, принимало мечтательно-одухотворенное выражение и уголки губ дрожали в боязливой улыбке. Редко маг выглядывал в окошки, почти ничего не видя за заливающей те водой, но стойко переносил утомительную качку и монотонность дороги. Он вообще казался на удивление спокойным и сдержанным, хотя внутреннее беспокойство и напряжение снедали его тем сильнее, чем ближе становилась конечная цель его пути.


***

 

Дождь перемежился, перейдя в противную, туманную морось, когда заляпанная грязью карета наконец остановилась у массивной железной ограды. Дом за ней,  отделенный от неожиданных гостей длинной подъездной дорожкой, мягко светил огнями окон, не смотря на поздний для визитов час. Сперва залаяли сторожевые собаки, потом, с фонарями в руках, подбежали рабы, справляясь о том, кто прибыл, а доложив и получив на то изволение молодой госпожи, наконец, распахнули - абсолютно бесшумно - резные ворота.
Долгие, томительные минуты перед встречей, оказались вдруг слишком короткими, чтобы успеть собрать внезапно разбежавшиеся испуганные мысли. Но будто подгоняя их, прибывший гость сам распахнул дверцу кареты, едва та успела, дернувшись в последний раз, остановиться, не дожидаясь ни кучера, ни услужливых местных рабов. Несколько неуклюже после длительного сидения соскочил на размокшую землю, невольно ежась от внезапной влаги, упавшей на голову и лицо.
Встречающий в дверях мажордом степенно поклонился, невозмутимым голосом приветствуя и приглашая мага проследовать за ним в гостиную, где последнего примет миледи. Шагая вслед за рабом по длинным, путаным коридорам, Децимус вряд ли замечал окружающую его обстановку, нетерпеливо всматриваясь из-за плеча последнего вперед и лишь провидением Создателя не наступая последнему на пятки.

 

Глицинии, такие прекрасные весной и большую часть лета, теперь облетели. Уродливые их стволы, за десятилетия утратившие прежнюю гибкость, намертво обвивали парадный вход и большую часть очень старого дома. Некоторым из этих лиан, как и деревьям в саду, было лет двести, не меньше.
Мрачные, слабо освещенные коридоры закончились, но под дверью гостиной магу пришлось еще обождать. Бросалось в глаза безлюдье. Прислуги было так мало, словно бы дом лишь поддерживали от запустения, в то время как хозяева уехали навсегда.
По-настоящему ухоженной оказалась лишь гостиная, в которую Лурц вошел несколько позже. В кресле, за письменным столом, сидела миледи. И если это действительно была она, то нельзя описать, как сильно она подурнела за эти месяцы. Подурнела и, кажется, забывала следить за собой. Темные волосы собраны в небрежный пучок, сорочка и халат с длинными рукавами так и вовсе не подходили для приема гостей. Глаза остались прежними, правда, выражения доброты и мягкости, и прежде не слишком присущее им, теперь разглядеть нельзя было вовсе.
Гостя встретили гробовым молчанием и неподвижностью. Только зеленые глаза вперились в него, намереваясь прожечь дыру размером с кулак.

Визитер нерешительно застыл на пороге. Робкий, растерявший в коридорах дома всю свою смелость и забывший все свои намерения, стоило лишь увидеть Нису. Серые ласковые глаза смотрели и будто не видели произошедших в любимом лице перемен, лишь отмечали и виновато никли под строгим, злым взглядом цвета зеленого льда. Конечно. Ведь он уехал, без последнего слова, без прощания, сбежал и пропал на почти полгода. У миледи были все причины не только для обиды, но и для ненависти. Но Децимус и не ждал иного приема, благодарный уже за то, что его не прогнали от порога.
- Здравствуй, Ниса...
Тихий, взволнованный голос мага нарушил звенящую тишину комнаты. В сожженных письмах он неизменно обращался к ней на “вы”, но теперь вдруг забыл об этикете. Не дожидаясь ответа и разрешения пошел к столу, завороженный близостью ее присутствия. Застывший в углу раб изумленно вытаращил глаза, когда гость бесцеремонно обогнул стол, останавливаясь и натурально падая на колени перед креслом и застывшей в нем безмолвной статуей госпожой.
- Ниса… я так… соскучился...
Не то, совсем не то он должен был говорить. Он долго и тщательно готовился к объяснению, ради которого проделал весь этот путь. Но эта долгожданная, такая желанная встреча вдруг сбила Лурца с толка, заставив забыть обо всем, кроме непосредственно женщины перед ним и желания смягчить суровость ее взгляда.
Брови его недоуменно сошлись над переносицей и встревоженный взгляд, наконец, узрел и болезненную серость некогда смуглой кожи, и залегшие под глазами темные круги, и неубранный вид хозяйки дома. Но почему?... Ему говорили, что миледи Арсиноя давно покинула столицу, живя теперь в уединении родового поместья. И Децимус считал, что та решилась на этот шаг лишь из желания взять передышку, отойти от их весеннего путешествия. Было еще одно предположение, наивное в сути своей и вызывающее жгучий стыд, когда он думал, что добровольное затворничество вызвано женскими переживаниями разрыва, произошедшего между ними. Но сейчас взгляд целителя видел следы не душевных, но физических страданий. Сердце испуганно сжалось. Она больна?! Отчего же семейные целители Криспов тогда не рядом с ней? Отчего канцлер отослал свою дочь из столицы, где к ее услугам были лучшие умы школы Созидания Империума? Он должен, должен был разыскать её раньше!
- Ниса...,- покаянно и испуганно прошептал Лурц, судорожно сжимая женскую ладошку, чтоб поднести к ее губам, не решаясь на большую дерзость, как коснуться теплой щеки или выбившейся из пучка потускневшей пряди волос.

 

Потоки ярости остыли, когда маг рухнул на колени. Осталась только серая застывшая лава и пепел. Ниса выдернула руку, сцепила пальцы на столе. Кажется, он все еще не замечал.
Впрочем, оно и к лучшему.
- Зачем ты приехал? - спросила она, глядя перед собой. - Зачем ты приехал теперь?
Четыре месяца - для нее это оказалось слишком много.

Отчетливо промелькнула какая-то эмоция - то ли досада, то ли разочарование, что-то такое. Децимус не успел ни ухватить ее суть, ни найти причину, сколько бы не всматривался в отвернутое от него лицо. Заданный вопрос был тем, ответ на который он разучивал долгой изматывающей дорогой и который разбился вдруг на хор нестройных фраз, перебиваемый другим вопросом, встревоженным, но отчего то так и не задаваемым “Ты нездорова?”.
Метаморфозы во внешности миледи, с каждой секундой более видимые, все сильнее беспокоили мага. Он напряженно пытался вызвать в памяти последние дни их путешествия, ища уже в них признаки начавшихся перемен, но не находил. В его воспоминаниях Ниса была бодрой, полной энергии и невероятно красивой, не смотря на все тяготы пути. Ничего, что могло бы обеспокоить целителя.
- Ниса…, - он начал несмело, пытаясь осторожно обойти воздвигнутое собеседницей отчуждение и узнать правду.
Но правда была в том, что она по прежнему ждала ответа на свой вопрос. Во всей ее напряженной, недвижимой позе, в сурово поджатых губах и упрямо отвернутой голове, в чуть прищуренных, как бывало всегда, когда она сердилась на Лурца, глазах было ожидание. И он не мог, не мог не покориться ее воле.
На щеках мага вспыхнул яркий румянец. Его коленопреклоненная фигура ожила, зашевелилась, выискивая за отворотом камзола аккуратно свернутый свиток.
- Я приехал…, - торопливо заговорил Децимус, разворачивая последний и вперясь горящим взглядом в его ровные строчки, - чтобы сказать… Я должен был приехать раньше… но не мог… столько всего случилось.. ты верно слышала.. мой наставник умер… впрочем, речь о другом… я приехал… чтобы сказать… вернее спросить… я давно хотел это сделать… но...
Буквы прыгали перед глазами, разбегались и написанные ранее слова отчетливо виделись теперь пустыми и глупыми. А ведь он потому и писал все это, все свои чувства, и доводы, и обещания, чтобы теперь говорить четко и громко, не запинаясь, не путаясь в словах, не бормоча невнятные признания!
Дрожащая рука сжала и откинула бесполезную бумагу. Маг сделал новую попытку взять Нису за руку, взгляд его, с отчаянной решимостью в мечущемся хаосе эмоций, вперился в линию овала женского лица, переходящую в высокую шею. Сердце отбивало свой бешеный ритм и вторя ему звучал возбужденный голос Лурца:
- Ниса… Ниса, я люблю тебя! И прошу стать моей женой! Нет! Нет, подожди! - прежде, чем слушательница признания могла бы хоть что-то произнести, испуганно взмолился Децимус, боясь не успеть договорить, боясь получить отказ прежде, чем объяснится до конца. - Пожалуйста, подожди! Выслушай… Дай я скажу… Пожалуйста!... Я знаю! Я знаю, что мое предложение дерзко! Я знаю, что позволяю себе слишком многое! Недопустимое! Что предлагаю тебе унизительный мезальянс! Ты.. ты превосходишь меня как по происхождению и положению, так и по своим личным качествам! И понимаю, что не могу предложить тебе тот уровень жизни, тот комфорт и богатства, к которым ты привыкла! Но... я люблю тебя, Ниса! Каждый, каждый день я помнил о тебе! Я хотел разыскать тебя раньше! Но.. после смерти наставника, я остался без его покровительства.. Меня лишили места в Круге… Мне.. мне нечего было тогда предложить тебе… Благодаря щедрости канцлера, вознаградившего за мое участие в экспедиции… и расположению миледи Саввидис, способствующей получить предложение работы... Теперь я купил землю в Ста столпах и уже начал строительство.. и снова занимаюсь исследованиями древностей… теперь для Круга Маротиуса… Я знаю, это не много… Но это только начало! Я буду стараться, клянусь тебе! Я приложу все усилия, чтобы обеспечить тебе достойную жизнь, чтобы наша семья поднялась на должный уровень в обществе! Флавий Руфиус предложил мне перспективы.. Конечно, слишком щедро с его стороны и недостойно меня… но я все-равно принял его предложение! Я ни за что не упущу будущих возможностей, я обещаю! Миледи.. Арсиноя.. Ниса.. Я прошу вас… тебя… прошу оказать мне честь и стать моей женой...
В этих горячечных признаниях явилось все сумасшествие ученого, которого прежде удостаивались лишь древние тайны. Захваченную в плен женскую ладошку покрыли неистовыми поцелуями:
- Ниса... любимая моя… ненаглядная… родная...
Взгляд, испуганно в ожидании ответа,  наконец, скользнул вниз, к потерявшим свою тонкость пальчикам, к пышным складкам сорочки, ужасно полнящей миледи, будто шитую на другую, гораздо больших размеров женщину, уходящих за край дорогого, но изрядно потерявшего лоск, стола.

Она толкнула его в плечо, так слабо и так сердито, вновь вырывая руки.
- Перестань!
Разве не этого она хотела? Чтобы было неважно, маг она или нет, богата или нет, чтобы любил так сильно, чтобы забыл обо всем и сошел с ума.
Это было десять лет назад. И, может быть, полгода назад. Совсем немного.
- Твой наставник умер четыре месяца НАЗАД. - разъярилась она, вновь становясь немного похожей на себя прежнюю. - Четыре месяца, Децимус! А ты даже не написал мне!! Сбежал! - кровь бросилась нездоровым румянцем в болезненным щекам. - Трус. Лжец. Негодяй!
Кресло с жутким скрипом отъехало назад, миледи встала, демонстрируя во всей красе причину своего нездоровья.
- Хочешь, чтобы я опять тебе поверила, а под утро сбежишь?! Не будет этого!
Полы ужасного безразмерного халата взметнулись, Ниса развернулась и весьма решительно для своего нынешнего положения рванула ручку двери.
Завтра. Может быть.
Сегодня она уже не могла ни о чем говорить.

Посыпавшиеся на кудрявую голову, как из рога изобилия, упреки, были, конечно, справедливы. И в то же время, обидными, ведь на каждый укор  у Лурца были объяснения, которые даже не пришлось бы озвучивать, будь Ниса сейчас в состоянии рассуждать здраво. И то, что провинившийся маг вообще стоял сейчас перед ней на коленях и молил стать его женой, навряд ли было продиктовано разумом, а исключительно лишь чувствами и невыносимостью еще большей разлуки, ибо само по себе подобное предложение являлось оскорблением для наследницы - пусть и без магического дара - древнего рода. В погоне же за попытками хоть как-то уравнять этот позорный мезальянс могли пройти годы. Эти правила диктовала сама жизнь в Империуме, где любовь и прочие подобные ей чувства отходили далеко на задний план.
Но требовать от сумасшедшего подчиняться правилам было бы глупо. И потому Децимус был тут. Прибыл в наемном экипаже, презрев все социальные догмы в безумной и отчаянной попытке превратить полузабытый сон, мучительный и упоительный, в явь.
Но все это меркло перед одним единственным происшествием. Еще прежде, чем натянулась сорочка. Еще прежде, чем Ниса встала, явив слепцу все неспрошенные ответы. В тот миг, когда опустевшие руки попытались обнять и удержать, а ладони вдруг невесомо коснулись выпуклого упругого живота - всего на короткое мгновение, но прикосновение будто молнией прошило мага от самых кончиков пальцев и снизу вверх к женщине метнулся ошеломленный и благоговейный взгляд.
Это новое знание не успевало вслед за новыми же эмоциями, дрожью отозвавшимися во всем теле и сбившими дыхание. Это открытие оглушило на те короткие мгновения, когда Арсиноя успела дойти до двери.
- Ниса… Ниса!
Децимус сорвался следом, настигнув прежде, чем миледи вышла бы из комнаты, а он нарушил бы все правила приличий и был с позором выставлен из дома охраной дома. И в мягких, осторожных объятиях, удерживающих хозяйку поместья, проявилась вдруг настойчивость, которую никогда не выказывали прежде в этих отношениях. И женские плечи, открытую шею, небрежный пучок на затылке покрыли быстрые поцелуи. И дрожащие ладони робко и бережно, украдкой касались выпирающего живота, ощущая его удивительную тяжесть. И растроганный, срывающийся голос шептал, просил, молил, уговаривал:
- Ниса.. любимая моя.. не уходи… прости, прости меня.. я не знал… я не мог и подумать… я лишь хотел... я так виноват перед тобой… прости.. не гони меня… не гони, пожалуйста… я не уйду.. теперь… милая моя… ненаглядная.. я не уйду… никогда… я клянусь тебе… я все объясню.. я искуплю.. Ниса.. не уходи…

Нежный жест лишь подчеркивал оскорбительную для Нисы ее слабость, уязвимость, некрасивость. Слёзы подступили к глазам. Почему ей все время хотелось плакать, что бы не говорил этот кудрявый бестолковый маг.
- Я тебе не верю! - словно обиженный ребёнок миледи оттолкнула мужские руки.
Убежала. Заперлась в спальне.

Путь преградил раб. И гость замер, разочарованный, раздосадованный этой помехой. Но отступил, не приличий или своей чести ради, но боясь еще больше расстраивать Нису в ее положении, смиряя естественный порыв последовать за ней и добиться продолжения разговора.  
Кучер, нетерпеливо все это время ожидающий приказа распрягать лошадей, изрядно удивился, получив распоряжение прямо таки противоположное. Поздние сумерки уже перешли в ночную тьму, дождь все также нудно моросил и шелест его по ветвям отцветших глициний навевал мрачные мысли. И возница не мог дождаться, когда можно будет перейти в тепло дома, к накрытому столу и зажженному камину. Но перечить господину магу (“Бездна его побери!”) он, конечно же, не посмел, выразив всю свою злость в хлестком ударе кнута по лошадиным крупам. Карета дернулась, разворачиваясь на подъездной дорожке. Фонари по ее бокам, слабо освещали путь.
Но это оказалось не последней каплей в сегодняшнем дне. Едва лишь железные ворота остались позади, как карету было приказано остановить и ждать дальнейших распоряжений. С надеждой натягивая поводья, кучер еще не знал, что ожидание затянется до самого утра. Его пассажиру не было предложено воспользоваться гостеприимством поместья. Но и уехать, не попробовав еще раз объясниться с Нисой, услышать от нее хоть какой-то ответ, Децимус тоже не мог. Пока еще не мог.
В открытое окно летели мелкие капли дождя и сырой, холодный осенний воздух заполнял карету, остужая взбудораженного мага, дрожью пробирая под плащом, рассеянно накинутом на плечи. Но Лурц едва ли замечал подобные неудобства. Со своего места он видел свет в одном из окон второго этажа, за занавесями мерещилась чья-то тень. Быть может это хозяйская комната? Или там коротала ночи рабыня, ожидая, когда ее услуги понадобятся госпоже?
С резким выдохом, Децимус откинулся на спинку сидения, беспокойные пальцы вцепились в волосы. Он и подумать не мог, что Ниса настолько обижена, настолько уязвлена, что не станет даже слушать, не даст и шанса объясниться. Все эти долгие месяцы разлуки ничуть не уменьшили его любви. Но для Нисы само его присутствие казалось невыносимым. Ни на одно короткое мгновение подле нее Лурц не почувствовал обратного.
Неискушенный в делах сердечных, он по своему истолковывал ее реакцию, ее нападки и ее побег, прикусывая костяшки пальцев, чтобы нечаянным звуком не выдать своего отчаяния. Быть может он, в неловкости и неосведомленности, не с того начал разговор? Поспешил сказать самое главное, когда сперва стоило объясниться, рассказать о причинах своего ухода, ответить на ее обвинения? Но он был так рад видеть ее, он не хотел говорить о прошедшем в тот момент, всеми фибрами души стремясь к будущему, тому робкому, мечтательному образу, что напридумывал сам себе и который оказался теперь жестоко разбит о грани реальности.
Мужчина снова выглянул в окошко кареты, надеясь углядеть все ту же неясную тень в окне. Во всей этой безысходности был светлый момент, вызывающий еще не оформившееся до конца томительное и радостное чувство, стесняющее дыхание и вызывающая удивленную, несмелую улыбку. Ниса ждала ребенка. Его ребенка! Децимус не думал прежде о детях. Нет, конечно, они неизменно присутствовали в его планах на будущее, но слишком далеких, чтобы занимать внимание. И вот теперь, теперь он будет отцом.. Будет ли?
Ладони еще помнили те ощущения, когда он касался живота женщины. И мысли становились все сумбурнее, все тревожнее, все мрачнее. Хотела ли Ниса ребенка? Быть может ее злость на него вызвана и этим фактом в том числе? Не каждая женщина будет рада своему положению, от таких детей - внебрачных, от недостойных любовников - предпочитали избавляться на ранних сроках и практика была весьма распространена не только в крупных городах, но и в деревнях, вопрос стоял лишь в размере оплаты. Но новая жизнь продолжала расти под сердцем матери, а значит нет, она сама решила оставить ее. Значит... хотела этого? Позволит ли Арсиноя в таком случае отцу своего ребенка видеть последнего? Принимать участие в его жизни? Или, скрывая позорную тайну, даст решительный отказ? И новая волна безнадежности накрывала мага, скованного крохотным пространством кареты.
Мятущиеся мысли не дадут ему покоя до утра. Измученный, раздавленный собственным бессилием, с покрасневшими от бессонной ночи глазами и в мятой одежде он вновь велит доложить миледи о своем визите. И вновь будет ждать, беспокойно всматриваясь в дом за толстыми штырями решетки, ожидая возвращения раба с ответом госпожи. Письмо, написанное на рассвете, оттягивало теперь камзол на груди - на случай, если тот будет отрицательным.

Ниса металась из угла в угол по небольшой спальне. Задыхаясь, пытаясь сдержать брызгающие из глаз слезы, она обессилела довольно быстро. Постель приняла растолстевшее тело. Миледи прикрыла глаза, устроив ладони на животе. Это странным образом успокаивало, а ей нужно было как следует подумать.
Через полчаса в комнате можно было услышать лишь мерное дыхание спящей, да огарок свечи еще догорал, беспокоя ночь за окном.

***

Утром бракованная аристократка в вынужденном отпуске проснулась поздно. Проснулась с улыбкой. Ей, определенно, снилось что-то приятное. Однако, воспоминание о вчерашнем вечере стерло улыбку с ее некрасивого теперь лица.
Гостю пришлось прождать почти до полудня, когда раб, наконец, вернулся и сообщил, что госпожа согласна принять его снова.

- Придется доплатить, ваша милость. За простой, - угрюмо произнес кучер, еще с утра доевший остатки нехитрого провианта, собранного в дорогу нелюбимой женой. Питающийся не иначе как воздухом господин маг лишь рассеянно кивнул, принимая требование.
В этот то момент к воротам вновь подошел раб, на этот раз распахивая тяжелые створки.
- Жди... здесь, - отрешенно распорядился Лурц вознице и пешком пошагал к дому. Тот только раздраженно повел плечами вслед своему нанимателю.
В этот раз нежеланный визитер был более чем сдержан. Любой необдуманный порыв был надежно скован отчаянием, усилившимся за ночь беспокойных размышлений.
Сдержанно поприветствовав хозяйку, он нерешительно оставался стоять, лишь на пару шагов отойдя от двери. Нужно было что-то говорить, объяснить причину своей настойчивости на разговоре, но сегодня все немудреное его красноречие и вовсе пропало. И даже взгляд, раз за разом возвращающийся к женщине, тут же отводили, не желая тревожить последнюю даже такой мелочью.
- Ниса..., - голос сорвался, маг откашлялся, посмотрел на женщину и опять отвел взгляд. Едва слышный вздох предварил его слова: - Миледи, я бы хотел сперва извиниться... За свое вчерашнее поведение. Я был излишне... излишне... излишне... напорист.., - оправдания звучали неуверенно, будто говорящий и сам никак не мог четко сформулировать за что именно хотел бы попросить прощения для начала. - И вел себя.. неподобающе по отношению к вам...  Я... я... тем не менее хотел бы объясниться... поговорить... в свете вашего положения...
Лурц вовсе смешался, брови над опущенным взглядом сошлись над переносицей и не сразу он вскинул голову, с неким будто вызовом или излишней решительностью глядя вновь на Нису:
- Да. Я.. я прошу вас о разговоре!

Сегодня миледи изволила привести себя в порядок. Оделась в особого кроя платье, рабыня причесала потускневшие волосы. Она сидела, чинно сложив ручки на животе и довольно-таки рассеянно слушала слова мага.
Если б ее спросила, почему вчера она была так зла на него, почему сейчас была так холодна, то Ниса, наверное, не смогла бы ответить. Потому что не знала до конца сама.
На словах "ваше положение" губы чуть искривились. Положение, действительно, было заметно.
- Мы уже говорим. Только сперва позволь спросить. - губы дрогнули, выдавая подавленную нервозность. - Ты это серьезно вчера?

- Да... конечно..., - растерянно хмурясь ответил Децимус. Ведь не могла же Ниса  думать, что он так шутил? Недоуменный взгляд вернулся к глазам женщины: - Я люблю вас и был искренен в своем предложении. Я надеялся..
А на что, собственно он надеялся? Теперь заданный миледи вопрос приобрел совершенно иной тон и смысл. К щекам мага медленно поднялся румянец. Безродный выскочка, оставшийся без покровительства бывший протеже магистра, лишь чужой милостью и щедростью все еще пребывающий в относительном благополучии. Ему впору было просить разве что о месте фаворита подле миледи Крисп, но и то планка была высоковата. Отчего то именно сейчас, все еще стоя под холодным зеленоглазым взглядом, Лурц в полной мере ощутил и свое уничижительное положение и свою наивность. Плечи мага поникли и пришлось приложить усилие, чтобы вновь расправить их и продолжить говорить:
- Я ни в коем случае не хотел оскорбить вас своим предложением, миледи. Признаю, что действовал чересчур самонадеянно, но я... я руководствовался больше чувствами к вам, нежели благоразумием. Прошу простить, если обидел вас... своими словами...
Нестройное оправдание сошло на нет. Прикрыв глаза, Децимус разочарованно качнул головой. Он говорил совсем не то. Но все те пылкие убеждения, придуманные им бессонной ночью, не выдержали столкновения с ледяным отчуждением собеседницы.

Какие бы чувства не питала она к нему прежде, кажется, они и впрямь ушли безвозвратно.

Миледи тяжело вздохнула и знакомым жестом потеряла переносицу.
- Создатель... ты все об этом. Забыл все, что я тебе говорила. - зелёные глаза впервые за эти сутки смотрели так, как это бывало раньше.
С тоской.
- Моё положение в обществе ничтожно. Достаток определяется доброй волей отца. К счастью, он позволил мне... - голос дрогнул. - ...я смогла отойти от дел на время. Но я должна буду вернуться. Моя работа никуда не исчезла. А твоя?
Ниса помолчала немного, рассеянно касаясь пальцами живота. Так, словно это успокаивало ее.
- Я не о деньгах говорю. А о том, как мы стали бы жить. Но ты не слышишь меня!

Новый взгляд был еще более растерянным и беспомощным.
- Но ведь..., - начал было маг, но вовремя осекся. Пожалуй, напоминать о том, что все прежние слова миледи сводились лишь к истеричным крикам, нелицеприятно его характеризующим, не стоило и под страхом смерти. Пробормотал, еще более смятенный разительной переменой, произошедшей вдруг с собеседницей: - Прости, я....
Чуть поколебавшись и настороженно поглядывая на женщину, Децимус сделал несмелый шаг в ее сторону. И еще один, чуть вдохновленный отсутствием возражений. И еще, покуда не поравнялся с креслом. Взгляд робко скользнул от лица женщины к мягким складкам платья, прикрывающим выступающий животик. И вернулся обратно к ее глазам, выискивая в холодной зелени намек, дающий бы надежду.
- Ниса..., - он вновь осекся, неловко поправился, - миледи..., - и опять замолчал, совершенно запутавшись в словах.
Подрагивающая ладонь зарылась в кудрявые волосы, отводя их ото лба. Что нужно было говорить? Как нужно было говорить? О чем нужно было говорить в первую очередь? Написанную заранее речь он потерял еще вчера и наверняка какая-нибудь рабыня пустила валяющийся на полу мятый пергамент на растопку камина.
Невозможно было находиться так близко от нее, под ее смягчившимся взглядом и держать установленную дистанцию. И теплая рука несмело накрыла женскую ладошку, когда маг встал на колени, чтобы взгляды двоих оказались наравне.
- Я.. я не знаю, - честно признался он на слова Нисы.
Децимус и впрямь никогда не думал, какой могла бы быть их совместная жизнь. Брак, семья - все это представлялось слишком эфемерным, далеким от преград, что ставила им жизнь, чтобы хоть отчасти походить на реальное положение дел. И отчего казалось, что все просто, стоит лишь захотеть, когда все так было сложно? Слишком наивный, слишком сумасшедший, слишком влюбленный глупец!
В сером взгляде зажглось отчаянное упрямство:
- Я люблю тебя, Ниса! Я хочу быть с тобой! И с нашим ребенком! Я... я понимаю, что все не просто.. Что обстоятельства против нас... Но ведь прежде... сама мысль об этом казалась невозможной... И если.. если у тебя сохранились ко мне хоть какие-то чувства.. и если ты сможешь простить мне, что меня не было рядом все это время... Мы найдем выход, Ниса! Мы сможем... сможем разрешить эти препятствия...

Жестокая шутка "с чего ты взял, что это твой ребенок?" так и не прозвучала. Из-под полуприкрытых век зелёные глаза взглянули на мага сверху вниз. Нисе стало жаль обходиться с ним так.
- Ты уже женат на своих книжках. Разве нет? - сварливо пошутила миледи, сегодня не настроенная кричать и вырывать руки.
- Ты будешь просиживать дни и ночи в Круге, я должна буду вернуться к работе. Возможно, мне придётся уезжать далеко и надолго.
Она вздохнула и замолчала, размышляя о том, как хорошо, что у малыша есть дед. И еще о том, что дедушке малыш почти наверняка угодит гораздо больше, чем его собственная дочь. От этой мысли губы изогнулись в удовлетворенной улыбке.

"Женат на книжках... уезжать надолго..." отговорок становилось слишком много, чтобы углядеть за ними надежду на согласие.
- Значит... это твой ответ? - маг медленно кивнул, отведя взгляд. Руку миледи оставили в покое, Лурц встал, выпрямившись во весь рост и напрасно пытаясь скрыть свое расстройство. - А ребенок? Ты.. позволишь мне навещать его? Я бы хотел... видеться с ним, принимать участие в его.. жизни.
Напряженно сжатая челюсть выдавала волнение, покуда мужчина ожидал вердикта по этому вопросу.

Миледи довольно долго молчала, глядя снизу вверх на мага. Быстро же он сдался. Губы слегка искривились.
Что ж, значит не слишком и желал он этого. Или в глубине души понимал, как и она, что не выйдет из этого толка. Что затея обвенчать перрипати с обожающим книжки магом обречена на провал, что...
Ниса вздохнула.
- Я не стану прогонять тебя от него. В конце концов, ты же отец.

Децимус не считал, что препятствия между ними непреодолимы. В противном случае, он не приехал бы, не осмелился бы вновь беспокоить покой Нисы. Но излишняя наивность всегда была в числе недостатков бывшего ученика магистра Стагирита. Развеянные иллюзии больно ударили по скромному самолюбию.
На слова женщины Лурц неуверенно кивнул. Лоб его наморщился, пока несколькими стремительными шагами он нервно прошелся по комнате.
- И... чье имя он будет носить?* - задал будущий отец еще один волнующий вопрос.

Зелёные глаза неотрывно следили за мимикой, за каждым движением. Ну вот. Как она и думала. Сватовство было немедленно забыто. Словно не за этим Лурц явился в эту чёртову глушь. Не за этим вошёл в дом ее предков. Стоило появиться проблеме, и он отступил. Разве так Децимус вел себя со своими фолиантами?
Ниса была противоречива. Непоследовательна. И убеждена, что имеет на это полное право.
- Мое, разумеется. Фамилия Крисп открывает многие двери в столице. - будущая мать туманно улыбнулась, взгляд ее устремился через годы, в будущее. - Ему это наверняка пригодится.
Мечтательный тон, устремлённый внутрь себя взор. Она была не здесь. Мысли о будущем ребенка почти сводили на нет приобретенную в последние месяцы некрасивость.

Негодования и обиды в сером взгляде не могли заметить, в задумчивых мечтах женщины собеседнику места не было.
Угрюмое, расстроенное лицо мага нахмурилось еще сильнее, сутулая фигура вновь нервно задвигалась по комнате. С той же жестокостью Ниса могла просто отказать ему в просьбе видеть ребенка. Конечно, ее доводы были основательны, но изничтожали статус и притязания отца, ставили его лишь в зависимость от милости самой миледи и Верховного канцлера. И законно лишали Лурца наследника. Впрочем, быть наследником или наследницей древнего рода альтусов было куда как полезнее и предпочтительнее, чем безродного лаэтан. Если, конечно, ребенок будет обладать магическим даром.
Децимус замер, обернулся, то ли желая возразить в ответ, то ли вновь попытаться уговорить Нису не отвергать его предложение. Но все слова истаяли под ее зеленым рассеянным взглядом, вновь напомнившим, что он был здесь лишним. И все же маг медлил, не спеша прощаться и покидать чужой дом.
- Что ж..., - сдавленно пробормотал он и осекся, не находя в себе сил завершить этот безнадежный разговор. Под упавшими на лоб кудрявыми прядками собрались складки от усилия осознать потери. Вопроса - было бы все иначе, встреться они несколькими месяцами ранее - целитель не посмел себе задать. Любой ответ лишь усилил бы горечь, но не смог бы изменить настоящее. Как и сам маг не мог приехать раньше.
- Когда.. когда ребенок должен родиться? - Лурц ухватился за этот вопрос, как тонущий хватается за соломину, отыскивая предлоги для своего навязчивого присутствия.

Миледи словно очнулась. Подняла глаза.
- Через два месяца. Может быть, немного больше.
Ладонь перестала рассеянно нежно скользить по животу.
- Ты же понимаешь, что для него так будет лучше? Мое положение ничем не лучше твоего, но мой отец.. мой отец сможет дать ему все. Образование, связи, статус. Так - будет лучше.

Два месяца... Жалкая улыбка осветила бледное лицо. Наверное, маг думал сейчас о грядущем событии. Или вспомнил их короткие давние ночи, в одну из которых и был зачат ребенок.
На слова Нисы Лурц лишь вяло кивнул. Конечно. Он понимал. Он как никто другой знал всю неприязненную подноготную тевинтерского общества. Так будет лучше. Правда утешения в том оказалось недостаточно.
Взгляд уловил движение завесного огня на настенных часах. Вернулся к зеленым глазам и, не выдержав их ответа, опустился к полу, к потертому пятну на ковровом ворсе.
- Напиши мне.. когда это произойдет, - тихо попросил Децимус. - Я...
Голос затих, а мужчина так и стоял, будто в неком недоумении от собственных мыслей. Но недолго.
Вскинув голову, он всмотрелся в лицо собеседницы:
- Я постараюсь приехать.. хочу увидеть... если ты не против, - закончил он свою сбивчивую речь.

Ниса вскинула голову, на мгновение став похожей на ту самую женщину, которую он увидел когда-то в палатке легата.
- Постараешься? - с совершенно непередаваемым выражением переспросила она.
В этом был весь Лурц. Сомнения. Неуверенность.
- То есть, ты можешь и не приехать?

- Нет.. Нет! Я обязательно приеду! - со смущенным румянцем заверил Децимус, сетуя на свое косноязычие. - Я просто хотел сказать... что постараюсь приехать быстрее... Маротиус далеко от столицы...
Маг снова замолчал, уже в который раз обрывая фразу на полуслове. Понуро опустил голову все к той же проплешине в ковре, будто ища там подсказок для себя. Тех не находилось, как и сил попрощаться первым. Он все тянул и откладывал неизбежное, покуда не натянулась некая внутренняя струна, вот-вот еще немного и лопнет.
- Что ж... коль так... наверное мне пора... перестать злоупотреблять твоим... гостеприимством..., - неуверенно проговорил Лурц.

 

Миледи могла быть жестокой. Она не собиралась помогать Децимусу принимать решение. Хотя и могла бы.
Она смотрела в окно, несильно закусив губу. Не прогоняла. И не держала.
- Я напишу. Обещаю.
На этот счёт Лурц мог не волноваться.

Несколько долгих мгновений маг не отвечал и собеседница могла даже почувствовать его настойчивый, неотрывный взгляд. Но последняя смотрела в окно. Не на гостя. И лицо его исказила грустная, понимающая полуулыбка.
Децимус вновь приблизился к креслу и несмело взял Арсиною за руку.
- Ниса... я..
Кажется, любые его слова были бессмысленны. Ни словом, ни жестом миледи не выказала обратного за эти две их короткие встречи.
Теплая ладонь мягко коснулась щеки женщины, то ли привлекая ее внимание, то ли поддавшись слабости своего хозяина.
- Прости меня... Я не смог сделать тебя счастливой... я думал..., - рваный вздох прервал сдавленный голос. Прощаться было невыносимо. Лурц тряхнул головой. - Прости... за все..
Повлажневший взгляд опустился к складкам платья на круглом животе. Пальцы, дрогнув, коснулись упругой выпуклости в коротком прощальном жесте, несущем горькое осознание, что он не станет отцом своему первенцу.
Децимус слепо потянулся к Нисе и целомудренно коснулся губами ее лба. Последняя маленькая вольность.
- Я люблю тебя. Я всегда буду тебя любить..
Щекочущее кожу дыхание исчезло, когда маг выпрямился.
- Vitae benefarial,* - склонив голову и отступая прочь, проговорил он.

 

*Vitae benefarial – уважительное прощание.

Дыхание исчезло, маг ушел. Остался только след прикосновения на щеке и на животе. Ниса ещё с минуту сидела неподвижно, потом обняла себя ладонями, подняла глаза к небольшому портрету светловолосой, совершенно не похожей на семью Крисп, женщины на стене напротив и тихо заплакала.
Что она только что сделала и зачем?
Наверное, Арсиноя и сама не знала.

Он вспомнил, когда раб закрывал за ним ворота. Замер, держа в руках плоскую коробочку, не сразу решившись отдать ее. Подняв взгляд на дом, боролся с собой, удерживаясь от возвращения. Миледи всегда была вольна в своих решениях, он мог лишь подчиниться, но не неволить.
- Для миледи Арсинои...
Внутри лежал браслет в виде змеи.

Конечно, не такой красивый, как был у Нисы раньше, и уж точно не такой дорогой, хотя и стоил дарителю целого состояния. И, конечно же, зачарованный.
Подарок по случаю помолвки, забытый за ненадобностью.
Миледи вполне могла выкинуть коробку, даже не заглядывая в нее. Еще раньше, чем раб передал последнюю госпоже, карета, скрипя рессорами и раскачиваясь на размытой дороге, отъехала от поместья.

 

Раб исполнил все, как было приказано.
Он же появился на крыльце буквально через пять минут после того, как вошел в дом.
- Господин! Господин..
Кареты, в которой с таким трудом, через непролазную грязь пробрался в эту глушь мессир Лурц уже и след простыл.
Раб растерянно поглядел на пустую подъездную дорожку. Неловко потоптался на пороге с минуту, а потом, понуро склонив голову, вздохнул и вернулся в дом.
Выполнить последнее приказание госпожи не было никакой возможности.

 

***

Децимус с головой ушел в работу. Бессонные ночи, напряженные дни. Было ли то новой экспедицией в поисках древних знаний или всего лишь перевод старинных фолиантов, он отдавал себя делу полностью, со всей присущим ему неистовством и неумностью. Магистр Стагирит мог бы быть довольным своим бывшим учеником. Но могла ли испытывать чувства душа, низвергнутая в Пустоту - ведь согласно Песни Света вряд ли бы ее постигла иная судьба? Ответ был еще одной загадкой, но именно эта не тревожила ума молодого ученого.

Но Первый чародей Руфиус был более чем доволен своим ученым, покуда тот старался на благо Круга, повышая его статус и престиж. Коллегия древностей в Минратосе слишком недальновидно поспешили избавиться от чужого фаворита.

 

В столице Лурц бывал не часто, гораздо реже, чем ему хотелось бы. Ребенок, видящий отца два-три раза в год, не помнил и не знал его, плакал и упорно не хотел ни идти на руки к незнакомцу, ни принимать от последнего подарки, покуда нянька не велит обратного. Их беседы превращались в неловкие монологи, а встречи в тягостную обязанность.

В свои визиты Нису Децимус не встретил ни разу. Было ли то совпадением или желанием самой женщины, оставалось неизвестно, а спрашивать о ней он не смел.  

По возвращении домой маг погружался в меланхоличное угрюмое состояние, запираясь в своем кабинете и лишь изредка отдавая рабам незначительные распоряжения. А через несколько дней посыльный непременно привозил письмо из Круга с “добром” на новую экспедицию. Лурц намеренно не искал в том совпадений.

 

Вопреки уговорам миледи Саввидис и собственным давним мыслям о семье и наследниках, Децимус лишь раз за разом обрывал любые разговоры на эту тему. И через год, и через два, и через четыре. Через пять лет Архивариус Маротиусского Круга тихо скончалась во сне и уговаривать стало некому. С того времени Лурц остался один.

“Затворник, безумец, отшельник” - такие эпитеты все чаще звучали в его адрес, но самому магу вряд ли было до этого дело.

***

 

“В каждом поколении из касты воинов будет избираться один наблюдатель. Он будет нести стражу до самой своей смерти.

Только неусыпная бдительность Детей Камня может преградить путь гнуси Малверниса. Бремя жизни в изгнании, под солнцем, поистине ужасно, но эта жертва, этот Амгефорн навеки сохранит святость Камня.

Валос атредум.”

 

Задумчивый взгляд поднялся от ровных строк и устремился к свинцового цвета - от отраженных в них низких туч - водам небольшого пруда. Когда Лурц приобрел эту землю, то собирался осушить его, заранее перенося свои детские страхи на будущих детей. Но последних не было в новом доме и пруд продолжал жить на радость лягушкам и водомеркам.

Маг осторожно закрыл дневник, положив тот на колени и накрыв мечеными старыми шрамами ладонями. Мысли вернулись в такое далекое и нереальное прошлое и по губам скользнула рассеянная улыбка. Порой он скучал по тем дням, по отсутствию прямого подчинения, по спорам, по непониманию. Но больше всего - по заботе, искреннему вниманию, участию, которые не навязывает долг подчиненного или раба.

Взгляд опустился к дневнику. Ладони отодвинулись в стороны, открывая потертую кожу переплета. Однажды... однажды он нарушит приказ и продолжит исследования. Конечно, Серебряный шпиль не простит, пошлет по его душу перипатти. Одну из них - с зелеными омутами глаз и лириумной вязью на коже - Децимус был бы рад повстречать снова, пусть в ее руке и будет меч.

Эту встречу он уже видел в своих снах.

 

 

(Я клянусь, это правда -
Прошлое не осталось в прошлом.
Оно живо, оно свершается
Вновь и вновь в моей голове...

Нет ни будущего, ни прошлого,
Не существует законов времени.
Я могу исправить все, что свершается,
Когда я закрываю глаза.
И вместе со звездами, вместе с луной
Я проснусь этой ночью.

В том же месте,
Чтобы поберечь мои глаза.
Прошлое свершается, оно свершается, оно свершается вновь.
Оно свершается, оно свершается, оно свершается вновь.

Я возьму денек-другой,
Чтобы сбежать от этого света,
Чтобы освободить заключенного,
Что зовется "разумом".

И - всего лишь на секунду! -
Мы можем остановить время...
Но вместе со звездами, вместе с луной
Я проснусь этой ночью.

В том же самом месте - оно проплывало у меня перед глазами!
Прошлое свершается, оно свершается, оно свершается вновь.)

Hide