Перейти к содержанию
BioWare Russian Community
Gonchar

World of Darkness: VtM "Nuova Malattia"

Рекомендуемые сообщения

(изменено)

wnXzpWx.jpg

Тени Бостона

Андреас Джованни, дон Семьи

7cb07577fe42f5e90f23bd393ac84c5b.jpg

Неоспоримый и могущественный глава семьи Джованни в Бостоне, держащий своим авторитетом и влиянием как её разрозненных кровных родственников, так и силы гангстеров. Загадочная фигура, редко появляющийся открыто на публике и никак явно не вовлечённый в криминальные дела.

Хэнк "Фиксер" Ротштейн, консильери

EDwRklu.png

Невысокий и невзрачный человек с невероятно раздражающим голосом и склонностью бесконечно отпускать шутки (особенно включающие в себя самоиронию), являющийся правой рукой Андреаса Джованни. Никто не уверен на чём основано такое доверие дона Семьи, однако практически все знают, что если тебе нужно что-то достать в городе (от алкоголя до компромата) - обратись к Хэнку.

Стефано Джованни, младший босс

RoPh1Vs.jpg

Этот пожилой мужчина обладает определённой долей известности в Бостоне, но одних только статей в газетах не достаточно для федералов или полиции чтобы прижать Стефано к ногтю. Те же, кто хорошо вовлечены в гангстерскую сторону жизни Джованни знают, что именно этот мужчина держит в своих руках многочисленные отряды солдат через своих доверенных "капо", активно продвигая позиции своей Семьи в теневой жизни Бостона.

Изабелла Джованни, торговка смертью

d4kw7XC.jpg

Ведущая свой собственный похоронный бизнес в Бостоне, Изабелла представляет собой редкий пример женщины, способной выстоять в денежном промысле 1920-ых среди мужчин. Как и у многих членов семьи, её ремесло имеет и теневую сторону - катафалки могут служить для перевозки трупов самой разной кондиции, профессиональный "грим" и бальзамировка позволяет скрыть многие повреждения и никто не будет задавать слишком много вопросам гробовщикам, хоронящим очередной труп на городском кладбище.

Пол ДиКарло, адвокат Семьи

JrYyGJ4.jpg

Пол ДиКарло считается одним из самых успешных и богатых адвокатов Бостона. Неудивительно, учитывая его не особо скрываемую работу на Джованни, для которых он выигрывает самые безнадёжные дела. Нередко свидетели отказываются от своих показаний, а обвинители забирают бумаги из судов. Но мало кого волнует чистота игры, если она обеспечивает безупречный результат и богатство, к которому хотят прикоснуться многие влиятельные персоны города. 

Hide  
Музыка эпохи 

 

 

Hide  
Изменено пользователем Gonchar

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Этот сон настигал ее, подобно обезумевшому от голода и бешенства хищнику, учуявшему свежее мясо на своих охотничьих угодьях. Когда ее глаза закрывались, когда разум певицы уступал дурману опиума, она оказывалась там - в невообразимо огромной пещере, где свод был подобен небу, среди тысячи других несчастных, голодных, никчемных и покинутых. Искаженных, чьи тела были словно истлевшими, на вид хрупкими; пламя жизни, если когда-либо пылало в их груди, исчезло десятилетия назад. Они кричали, все, каждый из них, в едином порыве страха, ненависти и ярости; они тянули свои руки, пока плоть их начинала тлеть, обращаясь в пепел и гниль, к нему, фигуре, возвышающемуся над всеми, словно Бог. Однако это был не он, но нечто большее; тот, кто намеревался убить Бога. У фигуры была пышная борода, обильно усеянная трупными червями; и глаза, где вяло, словно пламя свечи, тлела скорбь. Голос его, лишенный эмоций, был резок и груб, когда своим приказом он обрекал потомство на голодную смерть. Обрекал? Убивал. Так же бесчувственно, как Каин убил Авеля, своего любимого брата. Зачем? Она не знала. Она ничего не знала. Она хотела уйти. Проснуться. Фигура скрылась, закрывая за собой проход наружу, и тысяча безумцев взвыли к одному, проклиная на эту ночи и все последующие; лишь одно имя эхом прокатилась по пещере:
Каппадокий” 
И наступила тьма.

На виски давило, и обычно бледное лицо Авроры Джованни приобрело болезненный оттенок, пока певица наблюдала за проносящимися мимо улочками Чайнатауна; ее автомобильно стремительно покидал эту часть Бостона, обменивая ее на более благоприятную и цивилизованную часть города. Контакт в мэрии дал наводку на некоего копа, который, в свою очередь, должен был помочь уладить дела с полицией. Обычный день для певицы, разве нет? Конечно нет. Аврора горела желанием сорваться и поехать домой, сменить маску. Но кое-кто “настоял на личной встрече”, черт бы его побрал. Недовольно вздохнув, Аврора невзначай потянулась к сумочке, извлекая маленькую склянку с лауданумом. 
Это только лекарство, в конце-то концов.
Кэб останавливается напротив полицейского участка. Всем известно, что минимум три четверти сотрудников Бюро По Налоговому Управлению продажны, девять десятых всех членов Береговой Охраны пьют канадский виски. Воистину, полиция Бостона являлась самой неприступной для коррупции организацией, где всего лишь половина детективов была продажными скотами. Вторая половина…
Была чуть по-меньше продажной и более скотской. 
Аврора Джованни вздохнула свежий воздух, когда Енох открыл ей дверь, позволяя выбраться из душной машины. 
 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты
(изменено)

Айрон

По ту сторону трубки раздалось шуршание, а потом раздался до боли знакомый голос. Это был Квентин Майлз - помощник Дэвида Уолша. Шустрый парень, который за довольно короткое время умудрился по самый локоть запустить руку в багрово-коричневую изнанку Бостона. Как любой другой уважающий себя человек в этом городе, решивший связать свою жизнь с политикой. Девственно чистые тут не выживали. Или болтались в самом дне иерархии, перекладывая бумаги из одной стопки в другую. 

- Майлз. - он пытался казаться сдержанным и спокойным, но слух Рэда отчётливо улавливал торопливые нотки в голосе. - Мистер Уолш посоветовал связаться с вами касательно одного...дела. Моя знакомая - Аврора Джованни - хочет побеседовать с мистером Дуганом на тему одного своего предприятия, которое нуждается в сверке с начальником полиции. Мистер Уолш сказал, что когда дело касается семьи - вы не откажете. Ведь так?
До уха Айрона донёсся искажённый связью смешок. Он пытался быть расслабленным, но ничерта у него не получалось. Либо он чего-то не договаривал, либо просто пока не успел привыкнуть к тому, как ведут дела взрослые мужчины в этом городе. Ты можешь сколько угодно красоваться и строить из себя политикана, но лёгкость нагибания закона в коленно-локтевую позу приходит только с регулярной практикой.
- Она должна прибыть в отделение полиции где-то через час.

Изменено пользователем Gonchar

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

- Если вы хотите покончить с этим, то в следующий раз призывать будем не здесь, - недовольно вздохнув, она сгребла камни в ладонь. - Вам пора уходить, а мне надо разобраться со всем этим, - она обвела пальцем помещение, - с Бруно я тоже разберусь, но позже.

Донато устало вздохнул. Пожалуй, пришла пора заменить текущий костюм на тёмно-красный, о чём неоднократно намекают происходящие события. В этом был весь Бруно. Ему никогда не нравился существующий порядок вещей, и он всегда считал своим долгом нагадить перед уходом всем остальным. Доктор оглядел салон, пострадавший от взрывной деятельности его отца и повернул голову в сторону его хозяйки, которая того и гляди могла повторить деяние смутившего её ум яростью призрака, и произнёс:

- Думаю, Бруно не оставляет мне иного выхода, кроме как покончить с ним, и поскорее. А до тех пор... у вас будут какие-либо советы по данному недоразумению? Насколько я сегодня понял, призрак в состоянии причинить ощутимые проблемы. И есть ещё кое-что. Не уверен, что это имеет отношение к делу, но если Бруно способен воздействовать не только на мой разум, может инкогнито посещать чужие сны, то некоторое время назад Роуз вела себя довольно странно. Встала во сне с постели и раз за разом выводила пальцем на оконном стекле какие-то символы. В любом случае, благодарю вас за помощь и незабываемый вечер, мисс Оттилия.

Донато направился к двери, аккуратно переступая кровавые брызги на полу. Покинув помещение, доктор как можно быстрее сел в свой автомобиль, где встретился с вопросительным взглядом оторвавшегося от книги Томаса. Неудивительно, у всех есть свои пределы. Джованни зажмурил глаза и откинулся на спинку кожаного кресла, прежде чем ответить на невысказанный вопрос:

- Мисс Оттилия в полном порядке, ничего страшного не случилось. Это всего лишь досадная неприятность. Поехали домой.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

      Треск медных жил из-под шкуры диэлектрика. Рваные, жужжащие помехи на линии: отголоски, заплутавшие в ворохе телефонных кабелей. Голос доносился до ушей будто со дна Атлантики, пока ты сам был где-то примерно на сраной Луне. Скомканные, наполовину съеденные фразы – звучало хуже, чем алкоэхо со дна бутлегерского конфиската в момент, когда ты в дупло. Я чертыхнулся: сдавил пластик так, что побелели костяшки. Грёбаное устройство, предназначенное для передачи звука, обеспечивало прямую связь с человеком в разы хреновее, чем обеспечивала атеисту прямую связь с богом иерусалимская Стена Плача.

      Я посмотрел под ноги. Проводил печальным взглядом падающие хлопья сожженного табака, теряющиеся в стеклянном блеске брошенных бутылок. Поднял голову – посмотрел в себя, через треснувшее зеркало в раздраконенной раме. Оголил зубы в болезненном оскале, будто обнаружил, что наступил в дерьмо.

      Кривое зеркало граненого стакана мне нравилось больше. В нём я хотя бы выглядел просто свиньей – а не беспробудно тупой свиньей, держащей трубку в руках вверх ногами.

      Скомканные, наполовину съеденные фразы превратились в связную речь. И отчасти я был даже рад, что не распознал половину ужимок и вкрадчивых ноток этого напомаженного щенка, сунувшегося так глубоко, что из кроличьей норы, на обозрение каждого желающего, торчал его розовый тугой зад.

      И если бы не выглядывающий со складок на шкуре ошейник владельца – сенатора Дэвида Уолша, – местные тертые калачи отымели бы мальчика Кевина еще на подступах к Лонгфелло-бридж.

      Я затягиваюсь, разъедая внутренности испарениями высушенной травы. Я хочу послать мальчика Кевина, сдобрить свое поганое настроение хорошим пинком по заднице этого анус-терьера, готового на французский поцелуй с целой лестницей из сфинктеров в своей политической карьере. Но затем я вспоминаю, насколько ложной может оказаться роль тщедушного проныры, особенно в семье – и со скрипом натягиваю на натуру свиного рыла маску из вынужденной вежливости.

      — О'кей, Майлз.

      О'кей, Майлз. Я буду там, Майлз. Поеду на работу так рано, как это вообще возможно, делая вид, что мне в кайф переться туда ради какой-то суки, убогой настолько, что семья почти уверена, что она всосет при попытке договориться. Уже мчусь защищать и служить, Майлз. Забираю выглаженную форму у соседки, беднею на литр дармового пойла. Качусь по трассе в кабинке такси, Майлз, потому что вчера я был настолько обгашен, что не смог даже сесть за руль и уехать с работы. Ты просто не представляешь, как я, мать твою, рад оказаться на службе, Майлз.

      Я уже протрезвел. Выпарившийся алкоголь превратился в свинцовое облако концентрированных страданий и наверняка пробил дыру в стратосфере, но мне было плевать. Сколько ждать эту Джованни? Утро, и на улице было сыро, но я оставался на месте. Я стоял у входа в отделение, глотая содержимое сигарет, будто шлюха-спермоприемница, берущая за это отдельную плату. По факту, я делал то же самое: наживался за счет опций, не указанных в прейскуранте.

      И сейчас, стоя у входа в отделение, я по-настоящему готовился отсосать с заглотом.

  • Like 1
  • Million Bel Rublei 1
  • Sonic Pride 1

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Аврора Джованни была богато одета, ухожена и благопристойна, по крайней мере с виду; поэтому сам факт нахождения ее вблизи этого неприятного здания вызывал в разуме любого другого обывателя по меньшей мере диссонанс и разрушение мировоззренческой картины мира. По хорошему, если бы не срочность дела, стоило организовать встречу в отеле - там никто не удивиться, если Аврора появиться в компании незнакомого мужчины - или в ресторане. Но какая разница, право? Она шла, уверенно - настолько, насколько позволяло ей ее здоровье и лауданум - постукивая по брусчатке серебряным кончиком трости. Стойки запах дорогих духов заглушал противную вонь дешевого табака, знаменуя приближение богемы к очередной своей жертве. Ей потребовалось немного мгновение, чтобы найти в Айрон Рэде “пресловутую пропитую детину”, как описывал его один ее знакомый из мэрии. Точь в точь подходит под это краткое описание.
- Аврора Джованни, - представилась она, лучезарно улыбаясь.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты
(изменено)

 - Думаю, Бруно не оставляет мне иного выхода, кроме как покончить с ним, и поскорее. А до тех пор... у вас будут какие-либо советы по данному недоразумению? Насколько я сегодня понял, призрак в состоянии причинить ощутимые проблемы. И есть ещё кое-что. Не уверен, что это имеет отношение к делу, но если Бруно способен воздействовать не только на мой разум, может инкогнито посещать чужие сны, то некоторое время назад Роуз вела себя довольно странно. Встала во сне с постели и раз за разом выводила пальцем на оконном стекле какие-то символы. В любом случае, благодарю вас за помощь и незабываемый вечер, мисс Оттилия.

 

 

- Зверь говорил, что все печали - не больше чем тени, они проходят и пропадают, но есть и то, что остается, - ведьма вспомнила то, что некогда читала в книге чёрного мага. - Ваш отец будет с вами до тех пор, пока я не найду способ найти и уничтожить то, что его удерживает здесь, - Оттилия продолжила убирать со стола и пола разбросанный ритуальный атрибут. - Насчёт вашей жены, - её голос дрогнул, - я не сильна в экзорцизме, но я в процессе, - на лице девушки появилась слабая улыбка. - Рада помочь вам, Донато.

Как только посетитель вышел, Оттилия следом подбежала к двери и заперла её, а затем принялась опускать шторы. Незначительные действия могут помочь избежать лишних неприятностей в виде новых клиентов, которые решили узнать, что их ждет завтра или попросить волшебное снадобье от различных недугов. На второй случай ведьма имела несколько свертков белого снежка, которые хранила в хрустальном шаре. 

На самом деле, в салоне немки было полно тайников, неприметных для невооружённого глаза. Самым большим из них была каморка, вход в которую был спрятан под черным полотном, где находилась большая картина с иноземной символикой. Оттилия влетела в потайную подсобку, чтобы смыть с себя кровь.  

Переодевшись, девушка уже крутилась перед зеркалом в приталенном бардовом платье. Оголённые ножки, помада, каблуки, локоны - теперь она готова навестить одну её старую клиентку, которая владела тем, что нужно было Андреасу, но перед этим, всё ещё нужно было подумать о том, как убрать салон на случай, если придется вернуться сюда не одной. 

Оттилия закончила сборы и вышла с тайника. Глаза девушки округлились от удивления, - всё было чисто, как до прихода призрака. Не забивая голову лишними вопросами, девушка отправилась прямиков в Кэмбридж. 

Изменено пользователем Dishaton

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты
(изменено)

      Я смачно сплевываю табачную гарь, осевшую в глотке едкой, пенящейся слюной. Плевок мокрой ватой шлепается на подмостки газетного киоска, растекается по неотесанной доске палет, цепляется за заусенцы строительных лесов: плевок такой смачный, такой легкий и безупречный, что облетает под порывами ветра каплями пузырящейся пены, мягкими хлопьями пойманных в прозрачность пузырьков. 

      После встречи с Андреасом я порядком углубился в мифологическую хрень и изыскания эзотерической направленности, которые упирались в чтение бульварных предсказателей и посещение сомнительных сеансов спиритизма: в свободное время эти истории здорово давали по мозгам под хорошей дозой, и обычная высокоградусная мгла превращалась в забег по пугающе-разноцветной жиже навеянных образов.

      Ну и спиритические сеансы, да. Спиритические. От слова «спирт».

      Словом, я знал про миф об Афродите. Словом, я знал, что она рождена из пены, в которую кончил кровью какой-то хтонический бог. 

      Словом, я стоял перед входом в управу, сухо здоровался с коллегами, в полицейской форме напоминавших смесь пингвина-ниггера и матраца, кое-как тянул дым из папиросы и обтирал языком кровоточащие десны, сплевывая алую пену перед явлением Авроры-Афродиты в бренную реальность сегодняшнего.

      Золотые локоны, мягкие черты, большие глаза, лучезарная улыбка. Доброжелательный и чувственный взгляд обжигающе ледяных глаз: действовало, как коктейль из водки, залитой сверху сладкой патокой – на убой. Своим видом она буквально роняла меня на лопатки – она или окончательно растворившийся в крови этанол, или дерьмовая просьба Майлза явиться из мира забулдыжных грёз под подошву жестокой реальности, или как-то так. в любом случае, эффект от её появления был сногсшибательным.

      До того, как она явилась, я прокручивал в голове определенную мысль – что-то вроде «если она не уродина, то как отыметь её в следующие пятнадцать минут». Быстрое знакомство, легкий перепихон. Отвлекало от других мыслей. О выпивке. О придурке Кевине. Об Андреасе. 

      Пытался в деталях нарисовать образ встречи, что-то идеальное. Что вместо приветствия она угостит меня односолодовым виски из своей карманной фляги, например. Или чем покрепче. Что у неё карманы оттягивают брикеты купюр, и что я так ей понравлюсь, этой заштукатуренной стерве, что она предложит мне бросить работу, уехать на Гавайи и трахаться с ней двадцать пять часов в сутки. Типа она всю жизнь провела среди мажористых гомиков и жирдяев-банкиров, и ей всегда нужен был настоящий мужик. Грязный, пропитый, великолепный джентльмен для первобытного общества шимпанзе. Твердый, как гвоздь для гроба. Я чувствовал себя, как легендарный эталон мужественности; я выглядел, как не опохмелившаяся после вчерашней алкогольной геенны свинья.

      Не. Я утрирую. Пожалуй, в комплекте с полицейской формой мое опухшее лицо, синяки под глазами и разбитая губа дорисовывали моему образу копа черты трудолюбия и самоотдачи на работе. Не высшее общество – так, шестеренка в системе, ответственно грызущая свои зубья: а дьявол, как обычно, крылся в деталях.

      Авророфродита приблизилась ко мне. В глазах защипало от отбрасываемого золотого блеска. Багрянец и золото осеннего листопада. Она приблизилась, слишком приблизилась. Я чувствовал её духи.
      Её духи пахли так, что я был бы даже не прочь их выпить.

      — Айрон. Айрон Рэд, — сказал я, добивая бычок. Бросил его под ноги, кивнул на дверь — Заходи внутрь.

      Мы должны были добраться до шефа.

Изменено пользователем The Prophet

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Цитадель стражей закона, его верных слуг, даже в такую рань - для Авроры, конечно же, это время суток еще было “ранью” - было полно всевозможных клерков, патрульных, детективов и их жертв, смиренно ожидающих своей участи. Дежурный секретарь пропустил их спустя мгновение промедления, явно немного ошарашенный появлением богемы в компании не самого приятного молодого джентльмена. Впрочем, это уже мелочи, право. Аврора Джованни лениво напевает себе под нос какой-то мотив, явно популярный среди ее круга общения, ее голос выделяется из потока шума и брани, несмотря на тихий тон; она удивленно хлопает ресницами, и пускай ее легкое, веселое поведение отдает самой неприкрытой фальшью, почему-то хочется верить этой игре. Аврора Джованни так резко выделяется на общем контрасте грязи, порока и продажности, что одно мгновение кажется, будто эта девушка - не более чем мираж, вызванный резким увеличением спирта или других, более тяжелых веществ в организме. Хотя, стоит только этим двум убраться с лишних глаз, итальянка невзначай произносит:
- Расскажите о вашем боссе, мистер... Айрон?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты
(изменено)

      Цитадель стражей закона, его верных слуг: если Аврора действительно рисовала в голове подобный образ, то к её зрению и восприятию реальности у меня есть вполне определенные вопросы

      Дело не в том, что я вру сам себе, что протрезвел, о'кей? Замыленный взгляд из-под мешковатой опухоли век всегда глядел прямо в сердце этого серпентария гражданской службы, и ни свежевыкрашенные стены, ни вымытая начисто лестница, ни блестящая золотом жесть значков на груди коллег не могли развести меня на уважение к службе. Когда ты так близко к изнанке собственной работы, когда ты трешься портупеей о дно бутлегерского бизнеса, ты проникаешь под козырек толкачей. Осваиваешь правила игры, если угодно: перенимаешь детали, становишься своим среди чужих. Распиваете одно и то же пойло, раскуриваете одну и ту же марку, имеете одних и тех же шлюх.

      Истина, как заголовок в желтой прессе, как пятно размытых чернил. «Виски внутри, а снаружи бутылка», о'кей? 

      И тем, кто не пьет эту дрянь, бутылка кажется очень даже ничего.

      Я слышу её вопрос: странное чувство, если учесть, что здесь, в бостонском отделении полиции, гражданских обычно не слышат в упор. Смотрю на неё, пока голова скрипит от попытки воспроизвести её слова вновь: наверняка выглядит так, будто я пытаюсь придумать диалог со статуей. Наконец звуки складываются в слова, слова складываются во фразу, несущую какой-то смысл. Короткий вопрос разлился в моей голове сладкой патокой. Чтобы подтолкнуть себя к ответу, я дорисовываю в голове итальянский акцент, томный и жаждущий. 

      Да уж, эту бутылку я бы точно отымел.

      — Ну, — начинаю я, говоря куда-то себе под ноги: не хочется сбить её с ног оглушительным хуком перегара. — Рассказать про шефа? Кроме того, что он чмо? — я с трудом удерживаю себя, чтобы не сплюнуть на пол, пока мы идем по вьющимся коридорам сквозь сигаретный дым. — Карл. Карл Дуган. Я зову его Карлито, когда он выходит из моего кабинета. Деньги, алкоголь и дармовые девки со смазливой мордашкой, — бросаю на неё оценивающий взгляд, достаточно долгий, чтобы она сочла это за прямой намёк. — Такой же коп, как и все.

      А что я должен был еще сказать? Мы все повязаны одним браслетом, как цепь человеческой многоножки. Связаны по рукам и ногам непреложным обетом молчания, о'кей? 

      Я устал. Мать твою, я только проснулся, но уже умудрился устать заранее. Я смотрю на неё снова, и снова, и чувствую, что вся кровь прилила к штанам, разрывая ширинку и мешая идти. Если бы Дуган не отстегивал мне поощрительные за лояльность, то я пристрелил бы его за то, что эта Афродита будет обслуживать его член. 

      Зависть и похоть. Смесь понедельника и субботы.

      — Что будешь делать?

      Кольцо все еще в кармане. Сдавило палец так, что тот скоро посинеет от чувства вины.

Изменено пользователем The Prophet

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

— Такой же коп, как и все.

Она хмурится, услышав этот вердикт. Она не верит, конечно же. Аврора Джованни знает, что начальник бостонской полиции - слишком крупная рыба, чтобы быть “как и все”. Она молчит, впрочем. Голос Айрона, хриплый и грубый, эхом разносится по ее разуму. Действительно, Аврора, что ты будешь делать? Она молчит, конечно же. Едва прикусила губу, выжидая. Чего? Возможно, она просто издевалась. Возможно, вспоминала что-то. 
- То есть, - Аврора Джованни хмурится, скрестив руки на груди, придерживая свою трость. Кольцо на безымянном пальце; тусклая улыбка; едва пьяный от лауданума взгляд, - о делах вашего начальника с мистером Кингом вы не знаете? Жаль, - досада проскочила в ее голосе. “Я думала, вы по-крупнее шишка”, - тонко намекнула Аврора Джованни. Впрочем, даже это выходит у нее мило и обходительно. Она пожимает хрупкими плечами, наконец, произнося:
- Думаю, мы сможем прийти к взаимопониманию с вашим начальником. Вопрос лишь в проценте, который он захочет получать. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

      Рано. Блекло, серо и сухо, как и должно быть в Бостоне поутру. Отделение растекалось по сознанию аморфными кадрами кинопленки, с образами выцветшими, выгоревшими на солнце одним прекрасным летним днём. Если достаточно долго разглядывать этот нуарный монохром, этот марш серых землистых лиц над черными робами униформ, закрученный водоворотом рабочей суеты – или имитации этой суеты, – то не нужно потом сетовать на безвкусность зрения, ослепленного непритязательностью зажеванной картинки. 

      Поэтому я смотрел на эту унылую карусель упорядоченности через жидкое стекло высосанных бутылок.

      Я смотрел. Все смотрели.

      Мы продолжали идти: миловидная подстилка и я, её поводырь по лабиринтам американской исполнительной власти. Наверняка мы бродили среди грубоватых рож моих коллег пару-тройку минут, но для меня, окончательно потерявшего тонкую линию повествования, потерянное время казалось сплющенным кругом – или удавкой петли, затянутой на шее на манер галстука.

      Я остановился. Уперся невидящим взглядом в дверь своего кабинета: ноги хорошо знали заезженную колею перемещений внутри этого театра с просроченными декорациями. Табличка надо мной красноречиво горела золотистыми буквами. Айрон Рэд, заместитель шефа бостонского отделения полиции. 

      Я обернулся и посмотрел на Аврору. Не менее красноречиво, куда более насмешливо. Отблески света, отраженные буквами, горели у моей головы нимбом – нимбом, повешенным на гвоздь.

      И плевать, что теперь я заместитель заместителя. И что табличку просто еще не сменили. Будем считать, что я просто передал фуражку какому-то придурку – подержать, пока я отошел отлить. По крайней мере, если я действительно нужен семье, то семья позаботится об этом. Позаботится, чтобы фуражка вернулась на место, желательно с ключами от кабинета шефа внутри. 

      Не потому, что я люблю власть. Не потому, что я мечтаю занять в этой пирамиде место повыше, место под солнцем. 

      Просто потому что.

      Я продолжаю смотреть на неё, с усмешкой в заплывших глазах. Я не знаю о делах шефа? Тебе о чем-то там жаль?

      Да что ты там, мать твою, вообще несешь, куколка?

      — Ага, — чванливо произношу я. Губы расходятся в кривой ухмылке. — Удачи там, с процентами.

      Кабинет шефа дальше по коридору. Она видит свет, падающий сквозь стекло в его двери. Мне хочется просто показать ей пальцем, куда идти, но одной рукой я щелкаю зажигалкой, а на второй душит перспективу на быстрый перепихон гребаное обручальное кольцо. 

      Почему я так уверен, что он мне светит? Да потому, что шеф пошлет её пинком прямо из-под стола, когда она ему отсосет. 

      И как вы думаете, к кому она пойдет?..

      Я понимаю это. Она, наверное, тоже.

      Пламя обжигает сигарету. Воспоминание об Андреасе обжигает мозг.

      Ладно, дадим этой дуре шанс.

      — Если он узнает, что какая-то левая сука в курсе внутренней кухни, то следующим внепротокольным приказом Карлито потребует тебя распять. Прямой приказ начальства... — облако дыма становится расплывчатым, многозначительным многоточием. — В условиях, в которых мы тут сидим, с псом вроде Кеннеди, готовым влезть в задницу по самый хвост, чтобы что-то разнюхать, тебе лучше вообще открывать рот только над ширинкой. О'кей? Так что...

      И что теперь? План действий? 

      — Скажем, что я поймал тебя на попытке организации этого дерьма. Что не озаботилась наличием крыши. И что у тебя водятся деньги, и что это хороший шанс пополнения кошелька шефа. И что ты не в курсе, как все работает, о'кей?

      Я смотрю на нее сквозь пелену дыма. Гадаю, настолько ли она тупая, что сказать «нет».

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

- Я сделаю вид, что не слышала ваших остроумных замечаний, - всё продолжала лучезарно улыбаться Аврора, - если желаете, добавьте выдуманных моментов, если желаете. Главное, представьте меня: семья имеет определенный вес в этом городе, как и желание наживы.
Она вздохнула. Судорожно и устало. Это был долгий, нудный и безумный день, который не собирался заканчиваться. Всё происходящее неимоверно раздражало, пускай маска дружелюбия, благочестивости и некой невинности - если вообще можно говорить о подобных вещах в подобном бизнесе - всё ещё держалась. Без нее Аврора Джованни: обезумевшая от опиума и кошмаров богема. Не самый приятный тип для общения. Даже по сравнению с Айраном Рэдом.
- Пойдемте, мистер Рэд. У меня еще много дел.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты
(изменено)

      Соверши небольшую прогулку по окраине города. Пересекай трассы, где вдали маячит мост, как птица смерти. Он качается и скрипит... Где тайны лежали на границе огней, в потрескивающих электрических проводах.

      Эй, парень, ты знаешь, что уже никогда не вернешься. Мимо площади, мимо моста, мимо мельниц и стогов по направлению к надвигающемуся шторму идет высокий статный мужчина.

      Идет в тусклом черном плаще.

      В тусклом черном плаще  – и с окровавленной правой рукой.

      Жуткий, зубодробительный скрип открывающейся двери. Нож, кромсающий полотно застывшей действительности. Томагавк в тотеме Кетцалькоатля, ледоруб на «Титанике»: может быть, я и пьян, но я все равно слышу этот скрип, и чувствую этот взгляд, и слышу это не озвученное «Мать твою, ты опять нажрался, как свинья». 

      Томагавк в тотеме. Как ледоруб на судне. Я так долго убеждал себя, что уже протрезвел, что уже должно бы подействовать, но если самовнушение и действовало, то не так радикально, как мне хотелось. Самовнушение не убирало постпохмельной дрожи из рук, не вытаскивало твердых стекол из глаз, что резали мне веки: самовнушению было достаточно, что я могу стоять, могу ходить, могу донести содержимое мочевого пузыря до унитаза, хотя в последнем я все еще не был уверен. Самовнушение убеждало меня, что мне по плечам побороть иссушающую жажду. Что мне по плечам раскусить тонкие нити вторичных смыслов, спрятанных за чужими словами. Самовнушение убеждало меня, что я вижу текст, уходящий за край обзора, все ниже и ниже, что я вижу его, не прикасаясь к серому ползунку. 

      Самовнушение. Как томагавк в тотеме бога. Как ледоруб на судне, пущенном ко дну. Как попытка увидеть то, что пересыпалось за грань. 

      Как текст, набранный вслепую.

      Что я, мать его, вообще несу?..

      — Карл, — выдавил я тупое приветствие. Выдавил на вдохе, старательно затягивая изрыгаемые мной алкогольные испарения.

      Боже мой. Я нажрался, как свинья. В х-л-а-м.

      Хлам. Без смысла, без логики, без системы. Без порядка. Хлам, как гора отчетов на столе, удерживаемая лакированной пепельницей. Хлам, как картонные коробки управы, как разбросанные склянки с чернилами, как содержимое раскрытого настежь шкафа с оружием, с гладкоствольными ружьями, с револьверами Smith & Wesson, с затаенными в тени, конфискованными обрезами.

      Я – в хлам. Всё – в хлам.

      Я говорил, что набираю вслепую?..

      Карл не отвечает. Карл развалился в кресле, врос в него рыжими завитушками волос с задницы. Карл курит, затягиваясь кубинской сигарой, вытягивая пламя с догорающей ухмылки Линкольна на пятидолларовой банкноте. 

      Карл Дуган. Хваткий ирландец, взобравшийся на самую высокую пирамиду Бинтауна по пейсам русского жида Чарльза Соломона. Царь подпольной дипломатии, Харон на реке бутлегерского бизнеса: именно этот урод отвечает за львиную долю преступного бизнеса. Именно этот урод выбрал Дугана, а не меня. 

      Здесь, на улицах Бинтауна, бостонский Соломон строил свой храм, кидая в основание кирпичи из кровавых денег. Здесь, в Новой Англии, для этого урода я был слишком шотландским, чтобы сесть в кресло шефа. 

      — Карл?

      — Айрон.

      — Карл.

      — ...

      Он выдохнул густое облако, задувая догорающего президента. 

      Каким же пафосным был этот ирландский ублюдок.

      — Карл. Это Аврора, — я кивнул в сторону девушки. Кивнул просто так, ради проформы: Дуган все равно уже не сводил с неё своих глаз. — Аврора хочет поговорить с тобой. По делу.

      Карл бросил на меня короткий взгляд. Карл, видимо, думал, что я привел ему девочку для развлечения, поэтому в глазах его я заметил потускневший интерес, перемешанный с сухим разочарованием. Я скривил лицо маской многозначительного намека.

      — Аврора очень любит, когда непрофессиональные бойцы метелят друг друга. Метелят друг друга за хорошие деньги от заинтересованных людей. Ты ведь любишь заниматься такими делами, так ведь, Аврора?

      Я не собирался ждать отклика от погруженной в грезы девки, упавшей лицом в косметические пряности. Я собирался продолжать. Гнуть линию разговора, как колючую проволоку гнут латной перчаткой. 

      Я открыл рот.

      И едва не скривил его в потоке брани, когда Дуган поднял ладонь, призывая меня к молчанию.

      Линда всегда говорила. Говорила, что я слишком много делаю для Карла. Что Карл – человек, за который она не дала бы и ломаного грош. Что Карл развращает полицию, превращает её в притон для диллеров, в швейцарский нож преступников, когда им нужно прокрутить то или иное грязное дельце. Что Карл не коп.

      Я все еще выдавливал из себя мысли вслепую, когда кольцо обожгло кожу нахлынувшими воспоминаниями. 

      Я закрыл рот. Закрыл глаза: все равно ничего толком не видел. Припал к стене, прилип к сигарете. Кабинет был скопищем хлама, и среди отходов я был самым большим куском бесполезности.

      Пусть сами разбираются в дерьме, которое собрались тут месить.

Изменено пользователем The Prophet

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты
(изменено)

Айрон, Аврора

Шеф полиции задумчиво выпустил облако дыма изо рта, оценивающе осматривая Аврору. Сложно было не заметить похотливого взгляда, которым он одаривал девушку, скользя по всем формам и изгибам её тела, подчёркнутыми одеждой. Именно так на неё смотрело большинство мужчин, однако редко когда этот взгляд был настолько неприкрытым и...вязким.

- Подпольные бои, значит. - прохрипел Карл Дуган, вновь посасывая длинную сигару, давая целое поле для фрейдистского психоанализа.
Из головы Рэда никак не уходила ассоциация с достоинством Чарльза Соломона.
- Мои требования будут весьма простыми, дорогие мои. - полицейский оскалился в хищной ухмылке, обнажая ряд желтоватых зубов. - Пятьсот баксов каждую неделю...и я хочу, чтобы Джованни избавились от Тимоти Кэннеди. Я хочу, чтобы этот говнюк сдох! 
Он едва не сорвался на крик, но вовремя сдержался, перейдя на утробное и злое рычание. В его болотно-зелёных глазах плясали злобные огни и можно было практически услышать хруст зубов. 
- И чтобы никаких хвостов не тянулось ко мне, понятно? 
Карл откинулся в спинке своего обшарпанного кожаного сиденья точно разжиревшая жадная свинья, которой на самом деле и являлся. Все в этом участке были грязными отвратительными свиньями. И шеф полиции как нельзя олицетворял гниль, сжирающую полицию Бостона изнутри. 

Оттилия

Оттилия закончила сборы и вышла с тайника. Глаза девушки округлились от удивления, - всё было чисто, как до прихода призрака. Не забивая голову лишними вопросами, девушка отправилась прямиков в Кэмбридж. 

Кто бы мог подумать, что притон порока и разврата притаиться в студенческом районе? В самом сердце науки Бостона, где рождались новые идеи и разрабатывались новые теории. Но с другой стороны...где ещё быть притонам, как не в месте разгульной студенческой жизни? И нередко ряды борделей пополнялись за счёт молодых парней и девушек, которые не смогли выдержать требований Кэмбриджа, но не захотевшие менять роскошь жизни в Бостоне на возвращение в собственные захолустья. 

Зданием для борделя оказался вполне респектабельное двухэтажное кирпичное здание, украшенное причудливой лазурной лепниной, изображавшей античные сюжеты. Не знающие всей подноготной жизни Бостона люди просто полюбовались бы фасадами и пошли дальше, не заподозрив истинного предназначения этого места. К счастью, Оттилия была осведомлена. 

У входа её встретила молодая девушка в лёгком платье и провела по длинным коридорам в сторону не особо примечательной двери. За ней скрывался вполне респектабельный кабинет, больше подходивший бы одной из комнат в здании мэрии. Дорогая мебель, дерево, драгоценные статуэтки - всё это было сконцентрировано и расставлено со вкусом, не создавая налёта бездарной дороговизны. 

Мадам Даллас была уже пожилой женщиной, но изо всех сил старалась молодиться. Современное короткое платье, коротко стриженные крашенные тёмные волосы косметика, скрывавшая недостатки кожи и морщины. На её алых тонких губах блуждала нестираемая полуулыбка. От этого казалось, что у этой женщины постоянно что-то на уме. И это "что-то" всегда крайней степени аморальности.
- Оттилия, дорогая моя. - Даллас чмокнула немку в щёку, обдавая её тонким запахом духов. - Чем обязана таким приятным визитом? 
Мадам взмахнула рукой в сторону дивана, приглашая гадалку присесть.

Буч

Чайнатаун приветствовал Буча многочисленными настороженными взглядами, достававшимся ему от многочисленных прохожих. И без того возвышающийся над обычными людьми здоровяк среди узкоглазых был настоящим Гуливером, заскочившим на огонёк к лилипутам. Однако именно это и играло ему на руку, так как от местных головорезов (которых Джек вычислял намётанным глазом без особого труда) ему доставались лишь тяжёлые взгляды вслед. Но никто не осмеливался подойти к нему и на своём птичьем языке спросить какого он тут, собственно, забыл. Адрес, который дал ему француз, соответствовал старому обветшавшему трёхэтажному зданию. Во внутреннем дворе были растянуты бельевые верёвки с потрёпанной влажной одеждой на них, в грязи возились дети, которые принялись тут же что-то галдеть и тыкать пальцем едва Джек зашёл в это убогое место. Внутренности соответствовали внешности - обшарпанные стены, пыльные и мутные стёкла окон, а деревянные старые ступени жалобно скрипели под каждым шагом мужчины, так и норовя обвалиться вниз. Любопытные азиаты вглядывали из-за дверей на идущего по коридорам Буча, однако тут же прятались за хлопками стоило ему подойти немногим ближе. Нужная квартира оказалась на втором этаже. Старая обшарпанная дверь задребезжала под ударами кулака и через тягучую минуту ожидания отворилась. За ней стоял невысокий пожилой мужчина с седыми волосами, стянутыми в тугой узел на затылке. Он был одет в довольно поношенную, но тщательно ухоженную и залатанную одежду. Старик чуть сощурился, глядя снизу вверх на Буча и на ломанном английском спросил: - Что...что нужно вам?

- Здравствуйте. Это вы - мистер Чо? - "Пес" перешел сразу к делу, машинально поправляя галстук. Старик не выглядел как большой боец, но боксер помнил слова француза и не торопился делать выводы.

- Да, это я. - старик машинально кивнул, точно заводная кукла и рассеяно посмотрел на Буча водянистыми серыми глазами. - Чем могу я вам быть помощник?... Немного неловко спросил Чо поскрипывающим голосом. Сложно было представить, что этот хрупкий и жеманный старикан способен вообще что-то представить из себя на ринге.

- Мне вас посоветовал, - Буч нахмурился, вспоминая имя француза. - Бернард. Видите ли, дело в том, что я ищу бойцов для одной арены, которую собираюсь открыть, и Бернард очень хвалил вас как настоящего мастера боевых искусств. Такие люди нам весьма нужны, - он сложил руки на груди, глядя на старика сверху вниз, но с уважением и, пожалуй, почтением. - Я бы и не стал спрашивать, но до меня дошли новости о вашем… положении и я подумал, что это может быть шансом помочь друг другу.

- А, Бернард...Бернард. - старик закивал, полуприкрыв глаза. - Да, я помню этот молодой мужчина. Просил показать...движения. Он тяжело вздохнул и поднял взгляд вверх, смотря Джеку прямиком в глаза. На удивление это больше не был затуманенный взгляд дряхлого старика, который не понимал где реальность, а где - вымысел. Это был цепкий, острый взгляд, который пронизывал насквозь. Буча не покидало чувство, будто Чо видел его душу буквально насквозь и видел все его грехи как на ладони. - Да, это действительно так. - всё ещё неловко, но уже без дребезжащей слабости в голосе подтвердил старик. - Нет ничего хуже, чем бой за монеты. Это позор искусства. Но я не те, кто выбирать сейчас. Я готов делать это для вас чтобы моя дочь была здоровой.

- Надеюсь, вы понимаете, что эти бои - больше шоу, чем драки? Все по-настоящему, конечно, просто вам не стоит выкладываться на полную против других бойцов, они-то не столь опытны, - Буч хмыкнул. - Оставьте мне телефон, если он у вас есть, я позвоню когда наступит время.

Китаец какое-то время пристально смотрел на Буча, а потом медленно кивнул. 

- Да, секунду. - и прошаркал куда-то вглубь квартиры.

Через некоторое время Джек уже стоял внизу, держа в руке обрывок бумаги с нацарапанным карандашом номером. Он уже успел сделать немало дел, но день лишь недавно перевалил за середину.

Изменено пользователем Gonchar

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

- Конечно, Рэд.
Аврора улыбается. Конечно же. Своей обворожительной, чарующей улыбкой. Она молчит. С вами бывало такое? Ты стропишь бизнес и идешь совершенно не ту контроу. И вдруг, прямо тебе в милоевидное личико, добротно сбавив табачным дымом, бизнес предложение. Что ты делаешь? Как правило, какую-нибудь глупость. Ты соглашаешься. И твоя жизнь вовсе не проходит перед тобой, потому что ты настолько добротно рассержен, что думать не можешь ни о чем, кроме как испортить жизнь своему собеседнику. Ты просто замираешь с миловидным личиком. А шеф бостонской полиции? 
А шеф бостонской полиции - нет.
А Аврора Джованни?
Улыбается.
Вздыхает. 
Она занала, что этот ублюдок очень даже жаден. Настолько, что не хочет слышать ничего - даже от такой дамы, как Аврора - о понижении платы. Пока, возможно, мистер Кеннеди жив. Она знала это, конечно же: дьявол, как всегда, кроется в деталях - как переставал исследовать область ее декальте, как едва заметно краснел, как еле слышно похрустывал костяшками, стоило заговорить ему об “этом говнюке”. Но Аврора улыбается. Конечно же.
- Я полагаю, это можно устроить, мистер Дуган. Деньги вы будете получать из рук Айрона, взамен полиция будет снисходительно относиться к активности семьи в районе доков. Ваша же проблема, думаю, - ее улыбка стала чуть шире.
Господи Иисусе. Матерь Мария. Аврора всегда действовала чисто. Чисто - без убийств. Вообще. Переломать руки или ноги конкуренту или излишне болтливому - это максимум. И то, не собственноручно.
- Она разрешиться сама собой. Теперь… если вы позволите, - она встала из-за стола. Не без помощи трости, конечно же.
Без убийств. Но. Это бизнесс. Просто бизнесс. Ради семьи, конечно же.
Ради Андреаса.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты
(изменено)

      Рвота глоталась комьями. Круглыми и скользкими, как бильярдный шар, то и дело выпрыгивающий из лузы. Я закуривал отвратительный привкус во рту, обжигал глотку высмоленным из сигареты дымом: я был заряжен горючкой, как пистолет Люгера, и горючка лезла по горлу вверх, как девятимиллиметровый патрон, выдавливаемый пружиной в патронник. 

      То и дело приходится напоминать себе, что нажрался. Это помогает трезво рассчитывать силы и воспринимать окружающий меня филиал Ада на холодную голову – на холодную, тяжелую, сотрясаемую каждым резким звуком круглую хреновину, утопленную в черном вороте формы. Реальность превратилась в затяжную попытку встать с бутылки, диаметр которой расширялся в геометрической прогрессии, и я уже даже не пытался напрячь ягодицы или крутануть задницу по резьбе: всё было настолько плохо, настолько невнятно и размыто, что уже воспринималось будничной обыденностью. Промзоновская хибара в Дорчестере, мятые складки на форме, Тимоти Кэннеди, кровь, свиньи в отражениях, мистер Андреас, мафиозные бойни за доли от бутлегерских оборотов и сферы влияния, Андреас, эта девка из семьи, напомаженная хуже, чем уличные шлюхи, мистер Андреас, вконец оборзевший Дуган, моя жена Линда, гниющая в лечебнице, Андреас, сука, АНДРЕАС, АНДРЕАС, МИСТЕР, МАТЬ МОЮ, АНДРЕАС, ПРОЧЬ ИЗ МОЕЙ ГРЕБАНОЙ ГОЛОВЫ . . .

андреас андреас андреас мистер андреас спасибо вам мистер андреас о это для меня мистер андреас конечно позвольте мне подать свой бокал мистер андреас я снимаю рубашку мистер андреас моя грудь в шрамах я пью мистер андреас пью вас о мистер андреас мне плохо я ничего не чувствую мистер андреас я что пью свиную кровь мистер андреас за что вы так со мной за что сука мистер андреас за что

      Очередной блевотный ком. Играю желваками, словно челюстным эспандером, загоняю шар в лузу, точно Джо Дэвис на чемпионате в Бирмингеме. Мне уже кажется, что из моих внутренностей наружу лезет какая-то тварь, которая вот-вот прокусит зубы: то и дело приходится напоминать себе, что нажрался.

      Нужно было переключить внимание. Как тумблер на супергетеродинном приемнике: щелк – и на другой частоте, с мертвым треском волны за тетродными лампами. Нужно было переключить внимание, прицепиться глазами к внешнему раздражителю, увести мысли. Карл Дуган, сосущий член Соломона вместо сигары. Свинья в кресле из кожи собственных сородичей, хороший анекдот. Моя рука в кармане, где кольцо сжимало палец до предампутационного состояния, где мокрая от пота ладонь прилипла к вороху смятых банкнот и пробке от виски. Пронзительный стук, отбивавший мозг похлеще станкового пневматического перфоратора: понадобилась пара мгновений, чтобы я осознал, что Аврора выбивает пыль из досок под ногами серебряным наконечником трости, выходя за дверь.

      Они уже договорились?

      Что?

      Все разрывалось. Лопалось, как перезрелая тыква, как вспухший от скопившегося гноя нарыв. О'кей, Айрон, ты всё слышал. Дуган попросил деньги и тело Кэннеди в сточной канаве, обезображенное до состояния студня из мясного бульона. Дуган никогда не отличался изяществом, театр в подкорке его сознания выглядел убого и жалко, если одернуть занавес: никакой изобретательности, никакого глубинного смысла, слишком по-американски для приезжего. Карлито просто заказал Тимоти Кэннеди первой же девке с улицы, которую я затащил в кабинет, просто попросил выдернуть занозу из своей задницы первого же бомжа, у которого по чистой случайности оказались мягкие руки. Дуган тупел с каждым днем, проведенным в кресле шефа, и этим бесил меня еще сильнее, чем раньше: если обычно власть и деньги развращают людей, то людей уже развращенных она делает просто отбитыми на голову. 

      Отбитыми в самом пассивном из возможных смыслов.

      Все разрывалось, будто я ошибся остановкой и выперся на Верден. Мозг трескался, как сдавленная керамическая ваза; кипел, как папье-маше, зажаренное во фритюре. Дуган попросил тело Кэннеди в сточной канаве, обезображенное до состояния студня из мясного бульона, и деньги за крышевание подпольных боев в качестве ложки мёда на волосатую лапу. Господи, какая же ты жадная скотина, Дуган. Ты просыпаешься посреди ночи, размазывая по лицу кокаиновую пудру с криком «Бабки, бабки, сука, бабки!», так, Карлито? Ты всё еще с завистью смотришь на газетные заголовки, до сих пор со скрипом зубов вспоминаешь America's 30 Richest от Форбс, схаркивая на фамилии Рокфеллера, Фрика и Карнеги. Ты хотел бы быть, как они, Дуган: пожалуй, мы все бы хотели. Но ты для этого слишком тупой: ты делаешь деньги на том, за что должен сам себя посадить на электрический стул, делаешь деньги на том, что называешь «бизнес». Только это нихера не бизнес, Карлито. Ты делаешь деньги на трупах, делаешь деньги на нарушении закона, делаешь деньги на том, на чем делают деньги все копы, когда хотят себе лишний кусок пирога. Поэтому ты никакой не бизнесмен, Дуган, и поэтому ты никогда не прыгнешь выше этого места в кресле шефа полиции Бостона. 

      Ты делаешь деньги на дряни, Дуган, пока они делают деньги на деньгах.

      Тумблер щелкнул. Я попал на нужную радиоволну, наслаждаюсь трескучим блюзом. Все эти полторы минуты внутри кабинета Дугана, все эти последние несколько месяцев в загнанной шкуре копа с халупы на Норуэлл-стрит разорвались – лопнули и раскрылись по швам, как кокон из захеревшего шелка. Полицейская форма, кожа с ломтями гнилого мяса лопнули в блюзовом буме тумблера, будто по щелчку пальцев. Старый захеревший Я лопнул по щелчку – по щелчку олимпийского рекорда дугановской тупизны.

      Я отодрал себя от стены, отодрал с неприятным и опьяняющим звуком свободы, который слышал только я сам. Двумя пальцами напоследок отсалютовал Дугану, выставив в кармане средний палец. Этот тупой ублюдок проводил меня высокомерным взглядом, отсалютовал в ответ в качестве жеста вынужденной вежливости: Карлито так и не понял, что за Реконкиста грозит начаться в Бостоне.

      Реконкиста, в которой полиция Бинтауна – Иберия, а я – Аштар, мать его, Шеран.

 

      Нагнал её как раз тогда, когда она вышагивала мимо двери моего кабинета.

      — Аврора.

      Она обернулась так, словно не собиралась оборачиваться. 

      — Мне надоел этот чертов фарс, о'кей? — я вытащил ключ из кармана, вставил его в замочную скважину. — Дуган никогда не позволит семье больше миски свиных объедков. Ему и так платят достаточно, чтобы накрыть вас по первому желанию русских.

      Я подумал, что дверь заела, и с силой... Толкнул её? Дёрнул? От себя, на себя – до тех пор, пока она не поддалась моему давлению.

      Я не собирался заходить. Я просто проверил, не сменил ли этот шакал замок за время моего отсутствия.

      — Здесь есть закусочная неподалеку, — произнес я, запирая дверь. — Предлагаю ланч.

      Я называл легкий перекус ланчем. Есть мне не хотелось. 

      Это был ланч – момент, с которого Карл Дуган начнет катиться с шефского кресла по направлению к е@@@м.

Изменено пользователем The Prophet

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты
(изменено)

      — Здравствуйте, — на лице девушки, в ответ на добродушие хозяйки, появилась широкая улыбка. — Знаете, я сегодня составляла гороскоп и по секрету, вашему зодиаку очень повезло, ведь сегодня Луна в Весах, а это самый благоприятный день, когда стоит и нужно заключать денежные сделки, — с полной уверенностью затараторила гадалка, глядя женщине прямо в глаза. — И я была удивлена, ведь именно в этот день я собиралась к вам с выгодной для вас сделкой, а для меня — ваша посильная помощь, - последнее было сказано особенно искренне. — Будем честны, — она наконец уселась на предложенное ей место и вальяжно закинула ногу на ногу, подобая девушкам, которые работали на главную мамочку в Кэмбридже. — Мадам Даллас, вы небезызвестная персона, у которой полно красивых девочек, умеющих правильно работать всем тем, чем их наделила матушка-природа. Я хочу вам предложить неплохо подзаработать и привлечь к себе новых клиентов.

      Оттилия достала из черного клатча металлический портсигар. На внутренней стороне крышке виднелась гравировка на немецком языке: «Там, где я, чтобы этого не было. Герберт» – избранным не понять. Девушка протянула содержимое хозяйке, а сама продолжала непрерывно говорить, словно это было действительно нечто эксклюзивное.

      — Дело в том, что один очень влиятельный человек решил собрать в одном месте джентльменов с тугими кошельками, позволяя вашим красоткам их опустошить. Девочкам даже не придётся прилагать много усилий, чтобы вызвать желание оголить женское тело, ведь мужские развлечения, которые устраивает этот мистер, — Оттилия сбавила тон, стараясь не называть всё своими именами, чтобы не вызвать лишних опасений со стороны женщины за её деток, — будут прелюдией, разогревом перед тем, как отдать пару купюр за то, чтобы выпустить пар. Только представьте, полный энергии и азарта голодный мужчина видит вашу аппетитную, предположим, Сьюзи, а она подходит к нему ближе, кладет руку на его пышащую жаром грудь и всё, — гадалка развела руки в стороны,  — кошелек этого мужчины в ваших руках, Даллас. Так, что думаете? Если будет нужен транспорт, его обязательно предоставят, — настойчиво уверяла Оттилия.

Изменено пользователем Dishaton

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Аврора Джованни протягивает официантке купюру в пять баксов и заказывает два кофе. Прежде чем девушка уйдет, итальянка бросает ей в след: “Сдачу можешь оставить себе”. Вся прелесть в деньгах - возможность ими разбрасываться. Даже если это недельная зарплата какого-нибудь забитого пролетария. Особенно если это зарплата какого-нибудь забитого пролетария. Джованни молчит. Она явно уже не пытается делать вид, что Айрон и Аврора - лучшие друзья. Такое бывает, когда ты получаешь от людей то, что хочешь. Или не получаешь. В этом плане даже хуже. Людей почти нет в это время суток: несколько клерков из правительственных учреждений начинали уходить обратно после обеденного перерыва, пока одна-две официантки сновали туда-сюда, какой-то полицейский судорожно приводил девятнадцатую поправку к незыблемой конституции в дейсвтие путем уничтожением бутылки пива вливанием содержимого в себя. Приятная, милая обстановка, расслабляющая. Если бы не тот факт, что самочувствие Рэда перешло ту черту, когда он с превиликой радостью разбил бы чашку и вскрыл себе вены, чтобы как-либо унять головную боль. 
Кофе, впрочем, еще не принесли.
- Я так понимаю, - сказала Аврора тихо, поддаваясь чуть вперед, - вы хотели поговорить о вашем боссе? 
Возможно, это был интерес в ее глазах. Возможно, это опиум давал о себе знать. Возможно.
Возможно.
Это потому что Айрон Рэд был приятным молодым человеком.
 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты
(изменено)

      Вместе миновали снующих копов, вместе вышли в промозглую дымку бостонских улиц. Вот так просто, без лишних дискуссий, без неудобных вопросов, без манерного «нет» в ответ на мое приглашение. Жеманство Авроры падало к моим ногам, как тога обезоруженной Венеры, оставляя её голой под блеском моего взгляда: наверное, я бы разглядел больше, если бы знал, куда смотреть. 

      Наверное, я бы разглядел больше, если бы мои глаза не были заляпаны отпечатками ладоней – узловатых ладоней, тянущихся за мной из прошлого.

      Заведение: простая закусочная, семейная забегаловка белых тарелок и платьев в клетку, с бесцветными обоями поверх кирпичной кладки, с безвкусными брокколи под слоем томатного соуса. Ржавая спаржа, зажаренная вместе с глазуньей и беконом в плавильном котле наций: настолько по-итальянски, что давно по-американски. Экстаз массового патриотизма на заимствованном потребительстве, мёртвый водевиль под колесами ревущих двадцатых.

      Заведение. Мятые образы: белая скатерть, конфетти из флажков, эхо вчерашних выборов на выцветших агитках. За стеклом: призма аспидной сырости под солнечным светом вместо мутной завесы будничной серости, будто Господь разбавляет разводы спекулятивного пузыря блевотворным фильтром. 

      Заведение. Она любила бывать здесь. 

      Линда любила.

      Слушайте, я бы мог описывать это вечно, разбирая ступни американского атланта по косточкам, но разве нам всем не насрать?..

      Заведение. Первое, второе, компот.

      Линда: спаржа, глазунья, бекон.

      Я: бурбон, скотч, пиво. 

      И все счастливы. 

      Были.

      Тупо гляжу на клетчатое платье, вносящее наш – её – заказ в графу блокнота. Тупо провожаю взглядом шанс на опохмел.

      — Кофе? 

      Кофе?..

      Не дал бы за это дерьмо ни цента.

      — О'кей, — буркнул я, выветривая мысль о шансе опрокинуть стаканчик за счет заведения. Нужно взять себя в руки, пока стремление к деятельности опять не перегорело на глазах: нужно взять себя в руки, и я беру со стола перечницу. 

      — Я так понимаю, ты приняла меня за курьера, сладкая? — старательно делаю вид, что мне плевать. Старательно сжимаю перечницу, будто пробую её на прочность. — «Деньги вы будете получать из рук Айрона»? Я тебе что, казначей-посыльный?

      Пауза. Затягивается, как отсыревшая папироса. Нагревшаяся в ладонях пепельница отправляется к солонке: мои руки занимает чашка горячего, обжигающего кофе.

      — Аврора. Девочка. Это было некрасиво, — я отпиваю. — Как и трёп про Кэннеди, о'кей? Дуган заказал Кэннеди тебе, девочка. Собственноручно – это хреновое слово, хреновое для меня. У Дугана не так много правых рук, и я – одна из тех, которой он постоянно дрочит. 

      Отпиваю еще. Поучительный тон с заговорщическим подтекстом. Я говорю достаточно тихо, чтобы мои нравоучения не разобрали: я говорю достаточно громко, чтобы на нас не оглядывались.

      Словом, я говорю как раз в шум.

      — Кэннеди нужно грохнуть, это факт. Тебе нужно грохнуть Кэннеди. Мне нужно грохнуть Кэннеди. Нам всем, — подытоживаю я, залпом добивая чашку: пожалуй, я говорил не только за нас двоих, я говорил за весь подпольный Бостон. За всю Америку, чтоб её. — Но убийцей Кэннеди должен стать Карлито. В смысле, официальным убийцей, хотя бы в глазах клана Кэннеди. О'кей? Схема проста.

      Сигарета в зубах. Чашка на столе.

      Эта схема проста.

      — Нам нужно вытащить Кэннеди. Не знаю, куда, но хлопнуть его нужно шумно. Очень шумно. Так шумно, чтобы его нашли, и нашли достаточно быстро. А когда туда явятся федералы, нужно, чтобы они нашли достаточно весомую улику на Дугана. А у самого Дугана – достаточно весомую улику на то, что это он прикончил Кэннеди. И тогда никому не придется платить пятихатку.

      В моем идеальном проспиртованном мире рисовалась безупречная картина, наполненная едкой иронией: ненавистный Дугану Кэннеди был единственной ножкой стула под задницей Карлито – и своим заказом он сам её выбивает.

      — Шумно и грязно. Желательно с засохшим отпечатком обуви Дугана. Обуви, которую потом найдут у шефа в машине, о'кей? Или что-то вроде того.

      Один выстрел – один труп, как говорят бывалые. Меня завораживала эта фраза, завораживала прагматизмом и тупизной. 

      Зачем тратить вторую пулю, если можно решить сразу две проблемы?..

      Вот за это я и не люблю огнестрел.

      — Ты в деле.

      Именно так, девочка. Это не вопрос.

Изменено пользователем The Prophet

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Проблема освобождения Америки из цепких лап Кэнннеди решится двадцать второго ноября тысяча девятьсот шестедят третьего и ознаменуется чередой хаотичных компаний праздневств, в ходе которых Техас объявят самым удачным штатом во всей федерации, а грязные от великого ума Джона Фицджеральда, размазанного по капоту машины, перчатки Жаклин Кеннеди станут символом свободы страны от ига. Но была небольшая проблема.
До этого занимательного события еще тридцать три года. Или это всё опиум?
- Мистер Рэд, прежде всего, сожалею, вы, ваш босс, вся ваша контора, будем честны, до уровня “казначеев посыльных” не сможете дотянуться никогда в своей жизни только по той простой причине, что казначеям можно спокойно доверять деньги, - она улыбнулась. 
Как всегда обворожительно.
Они обсуждали убийство человека с вытекающей сменой управления всей бостонской полиции буквально через дорогу от офиса шефа этой приятной организации. Аврора хотела накидаться опиумом и умереть из-зи одной этой мысли. А она улыбалась. Как всегда сногшибательно. Талант? Безусловно.
- Так что давайте не будем говорить о “некрасивых вещах”, особенно после… вашего… не самого приличного предложения, - Аврора Джованни выдержала паузу, отпивая кофе. Ужасный напиток. Лауданум лучше.
В тысячу раз.
- В первую очередь, в вашем мировозрении есть достаточно фатальная ошибка, помимо того, что я не помощник в подобных делах: выполнить заказ должна семья, а не я одна, - Аврора извлекает из своей сумки помаду, быстро начеркивая на салфетке номер Хэнка, - позвоните по этому номеру, попросите контакт Буча; он именно тот человек, кто вам нужен, если вы желаете… так радикально разбраться с этой проблемой. Но давайте начистоту: “бойцовский клуб” того не стоит, а мистер Соломон не имеет никаких причин идти против Андреаса. 
Сердце йокнуло. Удар, еще удар - если Господь и играет в игры со своими детьми, то в крайне нелициприятного толка. 
- Пятьсот долларов - не столь большая сумма для подобного передела власти. Признайтесь честно, это ради вашего продвижения по службе?
С одной стороны - Аврора была той еще стервой и явно не желала марать руки. Это логично. С другой, Аврора всегда могла выплиснуть Айрону горячим кофе в лицо и уйти. Этого она, благо, еще не сделала. 
Как-то так ведь Версальский мир подписывали?
Итальянцы.
 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

      Брызги горячего кофе из чашки – прямо в лицо, умывая небритую опухоль ливнем из кипящего свинцового масла. Мой хрипящий крик, не столько от боли, сколько от ненависти: сквозь грубые пальцы, царапающие обожженную кожу, просачиваются пятна рдеющего ожога, пока она с обворожительной улыбкой блистает перед парализованными ситуацией посетителями. 

      Трость разбивает немой ступор ударами серебра, задает такт какофонии моих криков. Пока она уходит со сцены – уходит эффектно, уходит в пятне прожекторного света, уходит под гром не раздавшихся аплодисментов, – я отдираю коричневую жижу вместе с мясом, рычу в колючий ментол остывающего напитка у себя на щеках. До того, как начнется антракт, я стисну зубы в ухмылке, исковерканной злостью. 

      Характерно, что единиц правил применения оружия полицейскими в США нет. Всё определяется законодательством на уроне штата или округа: традиционные понятия о личной свободе и безопасности, присущие американцам, часто приводят к оправданию стрелявшего копа, если будет установлено, что его жизни или жизни другого лица угрожала опасность. 

      Она уходит в пятне софитов, уходит в антракт, за опускающуюся шторку. Пока она уходит со сцены, красиво и грациозно, я оботру ладони о брюки формы и запущу пятерню в кобуру. Я не люблю огнестрел, но кофе на лице – это кофе на лице, и выстрелить этой твари в спину фактически моя должностная инструкция. Я не люблю огнестрел: я сжимаю «Смит'н'Вессон» тридцать восьмого калибра липкой от сахара рукой. Я не люблю огнестрел: я выбрасываю руку из-под стола, наставляю ствол на удаляющуюся фигуру женщины с тростью. Линда знает, как я не люблю огнестрел. 

      Линда вообще много чего знает.

      Хлопок.

      Я не люблю огнестрел. Я не стреляю. Она падает, как подкошенная, роняя красные капли на плитку закусочной. 

      Я не люблю огнестрел. Я не стреляю. Стреляет пистолет.

      Хлопок. Падение. Аврора. Линда. Пистолет. Кофе.

      Я не люблю огнестрел – это были просто очень сдержанные аплодисменты

 

      С одной стороны, Аврора была той еще стервой и явно не желала марать руки. Это логично. С другой, Аврора всегда могла выплеснуть Айрону горячим кофе в лицо и уйти.

      Этого она, благо, еще не сделала.

      Пока Аврора обворожительно цедит свой яд, отравленный дерьмовым кофе, я смотрю на неё с натянутой ухмылкой, спрятанной под зарослями бороды у меня на лице. Я стараюсь придать взгляду заинтересованное, немигающее выражение, но каждое её слово липнет на радужку наигранной саркастичной бравадой, заставляя счищать слой плохой игры чаще и чаще. Правда в её словах есть – доля грязной, неприятной и некрасивой правды, которая преподносилась так же хреново, как преподносилось лежащему в алкогольном угаре мне сегодняшнее хреновое утро.

      — О'кей.

      Я отдаю чашку официантке, с кислой миной обтирая руки платком. Я растягиваю лицо, и пальцами, спрятанными за тканью платка, забираю салфетку: выглядит так, будто я боюсь что-то подцепить от Авроры: стервозность, например. Мне плевать, как это выглядит со стороны: пальцами, спрятанными за тканью платка, я аккуратно складываю салфетку вдвое, убираю её в карман. Встаю из-за стола, выдавливаю из себя благодарность за дерьмовое кофе. Не утруждаюсь вежливым прощанием, не утруждаю себя приличием, уходящим за рамки вынужденных мер. Не утруждаю себя чаевыми.

 

      Хлопок. Падение. Аврора. Линда. Пистолет. Кофе. Я прокручиваю в голове эту сцену, ставлю на повтор до белых пятен вместо слоев фотоэмульсии, пока ноги сами бредут обратно в отделение. Сцена выглядит круто.

      Обворожительная улыбка, едкие фразы: в этом было нечто театральное, нечто неестественное. Это была плохая игра: хорошая мина при плохой игре, и я, Айрон Рэд, не собирался мериться членами в словесной перепалке, которая никуда не ведет. Я ничего не терял, и защищать мне, по факту, нечего; честь и достоинство я смыл в унитаз с первой же рвотой, выдавливающей из меня, бостонского полицейского, токсичные осадки алкогольного конфиската. 

      Я здороваюсь с коллегами, желаю им приятного дня, хрипло посмеиваюсь над сальными шутками. 

      Плохая игра, хорошая мина.

      Лента все еще на повторе. Пф. Да я бы в жизни не стал стрелять. Что это было, попытка доказать себе, что ты крутой парень? Доказать это себе, полицейскому, через выдуманный выстрел женщине в спину? А ты хорош, Айрон Рэд. Упиваться карой и безнаказанностью – признак явно солидного стержня. Еще бы попросил людей вокруг засвидетельствовать нападение на полицейского, нападение на представителя закона. О да, Айрон. Это по-настоящему мужской поступок.

      И никто не станет тебя судить. Потому что ты в форме. Потому что ты закон.

      Плохая игра, Айрон. Хорошая мина при плохой игре.

      Дверь поддается: теперь-то я вспомнил, куда тянуть. В кабинете темновато, но мне плевать. Я здесь ненадолго. Ручка царапает бумагу, переписывая цифры контакта. Номер, списанный с нежного блеска помады, чуть размазанной на салфетке. Всё по памяти, мне даже не нужно доставать её из кармана.

      Мне нравится думать, что Аврору пошатнула моя реакция.

      Мне не нравится знать, что это неправда.

      Игра, как вычурное ар-деко с плаката про сбитую лань. Мина, утонувшая в зебре теней хэмптонского жалюзи. Хорошая мина, плохая игра. Всё внутри моей головы, потому что со стороны это вообще не имело смысла. Я представлял себя сыщиком круто сваренного романа, тонущего в субжанре из черных тонов; я выглядел, как опустившийся коп, тонущий на дне алкогольного конфиската.

      Пленка. Заела перед глазами кадрами диафильма, зацикленного при показе. Хлопок. Падение. Аврора. Линда. Пистолет. Кофе.

      И снова. 

      «Жестяная Лиззи» хлопает дверью, аплодирует конвейеру Генри Форда. Три педали, ключ зажигания: не важно, что подержанная, главное – чтобы заводилась. 

      Форд посадил Америку на колеса. Бензиновая игла, моральное экстази ревущих двадцатых: лет через шестьдесят колеса покатятся совсем по другой дороге.

      Хлопок. Останавливаюсь в паре улиц от отделения.

      Падение. Надеваю перчатки.

      Аврора. Достаю салфетку, осторожно и трепетно, будто младенца из утробы матери.

      Линда. Опускаю салфетку в небольшой портсигар, прежде вычищенный до блеска как раз для хранения особых вещей.

      Пистолет. Уличный таксофон: закидываю мелочь в приемник.

      Кофе. 

      — Алло? Это мистер Рэд. Аврора – да, Аврора Джованни – настоятельно рекомендовала связаться с вами. Она сказала, что вы можете помочь мне с одним щекотливым дельцем. Мне нужен Буч.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Оттилия

Мадам Даллас не прерывала Оттилию, внимательно выслушивая гадалку. Только достала папиросу и вставила её в длинный тонкий мундштук, подкурив бензиновой зажигалкой. Белый едкий дым окутывал женщину, делая дыхание сложнее, а в глазах так и прорезались слёзы от витающих в воздухе смол. Наконец, когда девушка закончила свой монолог, Даллас тонко улыбнулась.
- Ты просишь отправить моих девочек туда, где будет много раззадоренных и разогретых мужчин. А как ты можешь обеспечить их безопасность? - она чуть покачала головой. - Нет, если ты хочешь от меня такого щедрого вложения моих подопечных - говори начистоту. Что это за место, что там будет происходить и как ты можешь обеспечить их безопасность? Деньги это лишь половина успеха - а вот репутация и качество...
Женщина стряхнула сигарету в пододвинутую пепельницу.

Айрон

- Ааа, Айрон. Приятно слышать тебя вновь, мой друг. - в трубке раздался искажённый связью голос Хэнка Ротштейна. Как всегда до колик несерьёзный и раздражающий.
Но Айрон прекрасно знал, что за фасадом нескладного низкорослого еврея крылся один из самых влиятельных людей этого города. Деньги Джованни пропитали Бин-таун от фундамента до самой верхушки, их услугами пользовались очень многие и они были далеко не самыми чистыми. И если хотя бы малая толика этой информации всплывёт - головы покатятся в таком количестве, что погребут за собой всех причастных и не очень. И каждый мало-мальски осведомлённый знал, что если Ротштейн умрёт - вся эта информация всплывёт в своём всеобъемлющем размере. А потом никто не хотел шутить с Хэнком Ротштейном, оставляя это занятие самому еврею и, по совместительству, правой руке Андреаса Джованни.
- Как я понимаю, дорогая Аврора решила втянуть в наше небольшое начинание по созданию бойцовского клуба? - он коротко хохотнул. - Должен признать, что твои связи и навыки будут тут очень полезны. Уверен, Андреас оценит твой вклад.
Он знал, конечно же он знал.
- Дело обстоит так, что Джек сейчас немного занят рекрутингом. Не могу отказать тебе в его номере, тем не менее. Но что ты хочешь сделать? - голос Хэнка стал проникновенно-заискивающим. - Можешь поделиться со мной.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты
(изменено)

      — Нужна конкретика? Хорошо, — теперь она перешла на достаточно серьезный тон переговоров, чтобы снять с себя образ типичной гадалки-балаболки. 

      Оттилия перестала улыбаться и потянулась за сигаретой, словно потянув время, она обдумывала то, что ей предстоит сказать:

      — Если вам о чём-нибудь говорит имя Андреаса Джованни, — начала она, — то будьте уверенны, что я обязательно попрошу его помощника – мистера Хэнка Ротштейна о том, чтобы охрана присматривала за вашими девочками во время того, когда на ринге будут проходить бои. Подпольные бои – это всего лишь цирк, кино, театр, называйте как хотите, но никаких кулаков ваши мадамы на себе не почувствуют. К тому же, это мероприятие – весьма закрытая вечеринка, Андреасу лишнего шума явно не надо, — Оттилия щелкнула портсигаром и убрала его обратно в сумочку. — Это как-то неразумно проводить сие мероприятие, разводя скандал, тем самым, навлекая на себя излишнее внимание, — девушка вздохнула, — не находите? Безопасность в первую очереь, мадам Даллас, — успокаивающий голос и интонация, с которыми немка давила на "многодетную мать", должны были вселить доверие и смягчить ситуацию, но характер у этой женщины закален достаточно, чтобы повести себя не так, как ожидала Оттилия. Иначе как под одной крышей она могла воспитать стольких послушных девиц?

Изменено пользователем Dishaton

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты
(изменено)

      А-а-а, Айрон. 

      Мы вспомнили о тебе, когда ты снова нам понадобился, старина Айрон. Сняли петлю с гвоздя, на который повесили её чертову дюжину часов-дней-недель назад, потянули за поводок с таким рывком, что чуть не сломали твою воротничковую шею, что чуть не сорвали голову с плеч вместе с полицейской восьмиуголкой. Старина Айрон, а? Как оно, а? Взрослая жизнь с целой вереницей возможностей, настоящие ревущие годы твоей давно увядшей юности, великолепный восемнадцатиминутный век для пассажира «Лузитании» без спасательного круга, да? Всё круто, Айрон? Наслаждаешься?..

      А-а-а, Айрон. Ты ведь сам мне позвонил. Не я набирал номер, старина Айрон. Мой друг. Не я прекрасно знаю, куда позвонил, не я прихватил отпечатки Авроры с салфеткой в забегаловке, не я хочу кинуть Дугана на его же тупизне, не я за каким-то хреном ответил на телефонный звонок, который выблевал тебя в дивный новый мир из твоего клоповника. Не я, мой друг. Не мне всё это нужно, Айрон, не мне. Тебе. Так ведь, Айрон? Не я ворочу ситуацией, Айрон – ты, ты и только ты. О'кей? Всё круто, айе? Наслаждаешься?..

      А-а-а. Айрон. Айрон, мой друг. Повелся на обворожительную улыбку, повелся на легкий способ, повелся на дребезжание телефонной трубки. Опять повелся, старина Айрон: ты всегда ведешься. Я знаю это, Айрон, мой друг. Ты знаешь. И Андреас знает. Все знают, Айрон. Помнишь, Айрон, ведь это ты сам мне позвонил. Так ведь, Айрон? Круто? Часто вспоминаешь, как повелся на Андреаса, Айрон?..

     н а с л а ж д а е ш ь с я ? . .

     Не будь жадным, Айрон. А-а-а, Айрон. Поделись со мной своими планами, Айрон. Можешь поделиться.

      Ты ведь сам мне позвонил.

      Сука.

      — Хэнк, — говорю я, потирая зудящий висок. — Нам нужно убраться. Убрать кое-кого. Это условие сделки. Условие Дугана. 

      А-а-а, Айрон. Ну что же ты, мой друг? Ты мне не доверяешь? Не расскажешь старине Хэнку свой маленький хитроумный план, не проговоришь детали в эту сладкую телефонную трубку таксофона? Ты ведь офицер полиции, Айрон, старина. Ты крутой парень со здоровенной пушкой. Парень со здоровенным агрегатом в штанах. Я бы отсосал тебе прямо через приемник, Айрон, дружище, вот настолько ты крут. Раз эта девочка, эта чертовка Джованни выбила тебя из колеи своим снобизмом, раз она оказалась слишком богемной, чтобы снизойти до гениальности твоего плана, то почему бы мне не сделать это? 

      О-о-о, Айрон. Проникновенно-заискивающий голос опускается вниз. Короткий «хи-хи» расстегивает ширинку. Айрон, мой друг, ты ведь знаешь, что Андреас знает?

      Что это, Айрон? Это у тебя пистолет в штанах, или ты рад знать, что Андреас знает?

      — Слушай, Хэнк, — я выдавливаю всё через силу, напрягаю мышцы бедер, чтобы восстановить кровоток. — Это совсем не телефонный разговор. Просто... Просто скажи мне, где этот чертов Буч.

Изменено пользователем The Prophet

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Оттилия

Мадам Даллас хмыкнула, переваривая информации от немки и по её глазам можно было увидеть, как лихорадочно работают скрытые под черепом шестерёнки и чёрно-белые косточки счётов. Она прикидывала, оценивала, рассчитывала и сопоставляла все данные. В первую очередь она, безусловно, была дельцом. Да, она могла казаться строгой материю и заботливым воспитателем (или же наоборот), но деньги всегда стояли на первом плане для тех, кто решил заниматься таким...бизнесом. 

- Что же, господин Андреас хорошо известен тем, что дорожит своим именем и если ты пришла вести переговоры от его имени... - она ещё раз хмыкнула и затянулась папиросой из мундштука, стряхивая в пепельницу новые серые хлопья горелого табака. - Однако мои девочки довольно эксклюзивный и выпестованный товар, это не просто какие-то шлюхи Розового Переулка, куда может впихнуть кто угодно. - она скупо улыбнулась, растянув морщинистые тонкие губы. - Поэтому, я думаю, вам не будет жалко потратить дополнительную сумму чтобы обеспечить страховку моих девочек от разных...непредвиденных случаев. Уверена, это будет взаимовыгодным вложением.
Жадная стерва. Что же, по крайней мере лёд тронулся.

Айрон

На мгновение в трубке повисло молчание. А затем Хэнк его вновь разорвал, немного устало вздохнув.

- Слушай, Буч сейчас действительно занят и вряд-ли сможет помочь тебе чем-то в ближайшее время. Как насчёт заехать ко мне в офис? Там и обсудим тонкости дела и найдём решение. В конце-концов именно я заправляю этим начинанием дона. Ну как, мне подогревать молоко с печеньем? 
Хэнк снова хохотнул и Айрону казалось, что он видит широкое лицо еврея с его пухлыми губами, растянувшимися в похабной улыбке. Иногда приходилось очень сильно сдерживаться, чтобы не пришить его. И это желание разделяли очень многие, кто имел удовольствие работать вместе с Ротштейном. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Присоединяйтесь к обсуждению

Вы можете написать сейчас и зарегистрироваться позже. Если у вас есть аккаунт, авторизуйтесь, чтобы опубликовать от имени своего аккаунта.

Гость
Ответить в этой теме...

×   Вставлено с форматированием.   Вставить как обычный текст

  Разрешено использовать не более 75 эмодзи.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отображать как обычную ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставлять изображения напрямую. Загружайте или вставляйте изображения по ссылке.


  • Последние посетители   0 пользователей онлайн

    Ни одного зарегистрированного пользователя не просматривает данную страницу

×
×
  • Создать...