FOX69 48 955 16 февраля, 2019 (изменено) 2121 Доверяя тайну океану, не стоит ждать, что он доверит тебе свою Это самый большой и величественный океан планеты, который не отличается кротким нравом. Название «Тихий» ему дал глубоко заблуждавшийся Фердинанд Магеллан, который во время путешествия не наблюдал ни штормов, ни каких-либо других климатических эксцессов на синей бесконечной глади. Если принять всю водную поверхность Земли за сто процентов, то Тихий океан займет почти половину от этого количества. А если условно объединить всю земную сушу в один материк, ее площадь будет меньше площади Тихого океана. В его владениях огромное количество островов, которым не могут похвастаться все три его брата вместе взятые. Только в его глубинах идут постоянные подвижки земной коры, происходят регулярные землетрясения и поднимаются гигантские цунами со скоростью волны 750 км/ч. Здесь находятся самые глубокие разломы, и стыкуются основные геологические платформы. На затопленных и навеки уснувших вулканах растут атоллы, и Большой Барьерный риф, опоясывающий северо-восточное побережье Австралии, является самой протяжённой грядой коралловых островов. Здесь обитают более ста тысяч разновидностей животных. Это в три раза больше, чем «население» Атлантического океана. Одних только видов и подвидов десятиногого рака насчитывается более тысячи. Если распределить всю воду Тихого океана равномерно по поверхности планеты, она покроет ее полностью, причем толщина водного слоя превысит 2700 метров. Здесь самые высокие девятиметровые приливы, а профессиональные серфингисты со всех уголков планеты мечтают оседлать самые идеальные plunging waves. Каждый год на просторах Тихого океана учёные со всего мира открывают сотни новых видов флоры и фауны, которые, казалось бы, уже невозможно обнаружить, а известный мир вновь и вновь с таинственным видом посмеивается над всеведущей наукой. ==================================================================================================================== Мироустройство и механика Кубик: Anomaly Сводная карточка Члены экспедиции 1. Глава экспедиции - профессор Элеазар Рэннел - @Stormcrow 2. Биолог - Аника Бьёрк - @Ribka 3. Биолог - Иван Сабельников - @Tork 4. Доктор - Айзек Леманн (Флинн) - @seda_rostro 5. Пилот подлодки - Эдвард Симидзу [エドワードシミズ’] - @Gonchar 6. Механик подводных аппаратов - Хельма Гуннарсдоттен - @Thinvesil 7. Инженер подводного строительства - Макс Феррант - @FOX69 8. Командир спецназа - капитан Маргарита Брук - @Meshulik 9. Морской пехотинец - лейтенант Иоко Такараи - @Rеi 10. Морской пехотинец - сержант Майте Темпл - @KOkami Hide Карты, схемы Акватория о.Эуа done 12х45 - диффузная органическая масса - Майте - безопасный атолл done 9х30 - подвижные крупные органические объекты с предельной зафиксированной скоростью до 50км/ч , массой 90кг, длинной 3м - Аника и Иоко done 12х25 - Обширные колонии коралловых полипов. Хельма - безопасный атолл done 12х20 - Обширные колонии коралловых полипов - - Аника и Иоко - безопасный атолл done 13х10 - Обширные колонии коралловых полипов - Аника и Иоко - бзопасный атолл done 2х15 - большой неподвижный органический объект массой до 50т. Иван и Марго - драма с кашалотом done 12х50 - протяжённое скальное образование, крупные органические объекты - Майте done 26х10 - диффузная органическая масса - Аника и Иоко - облако планктона done 22х15 - диффузная концентрированная органическая масса - Аника и Иоко - стаи коралловых рыбок done 9х60 – одиночный органический объект небольшой массы и длины. Иван и Марго - драма со змеёй done 17х205 – неясный упорядоченный сигнал Эдвард - нам не нужны чужие батискафы done 18х30 – координата сомнительна, неорганический объект - утонувший автомобиль done 6х55 – плоский органический объект массой 3т, диаметром 10м - Иван и Марго - встреча с морским дъяволом done 16х45 – одиночный подвижный органический объект, массой 50кг, длинной 1,5м, челночное движение в ограниченном радиусе - Аника и Иоко - спасение ребёнка done 8х65 – большое локальное скопление органических масс - Майте (!) done 18х70 - диффузная органическая масса - Эдвард, безопасный атолл done 12х120 – одиночный неподвижный органический неплотный объект 12мх3м - Майте, здесь живёт пиросома done 16х65 - большое локальное скопление органических масс - Марго, Макс (!) done 13х70 – стая мелких быстродвижущихся органических объектов - Морга, Макс - безопасный атолл done 15х50 - искажение сигнала в локальной области - Марго, Макс (!) 17х210 - диффузная органическая масса done 16х190 – большое локальное скопление органических масс - Эдвард (!) 18х100 – возможно наличие вертикального препятствия 21х120 – координата сомнительна, органический объект под вопросом Hide Акватория "Водный дом-520" 14км - плотный неорганический объект - Проф, Майте - корабль 17км - одиночный статичный органический объект - Проф, Майте - ктулху 11км (запад) - быстродвижущиеся крупные объекты - Проф, Майте - акула мако 7км - нестабильные органические объекты - Проф, Майте - марлины 3км - быстрые подвижные объекты - Проф, Майте - ушастый 4км - множественные органические объекты - акулоподобные рыбы 10км - комплекс карстовых пещер - Иоко, Айзек - пещера кровососов 10,5км – большой органический объект - Иоко, Айзек - китовая акула 11км (север) - хаотичное движение органических объектов у дна - замечен плавник в песке 6км - сомнительные локальные данные - Аника, Марго - кусаки 11км (юг) - большое скопление органических масс - Проф,Майте - призраки дна 11,5км – придонные залежи органики - Марго,Иван, Хельма - ясли гидроидных медуз 12км - небольшое скопление органики у дна - Проф,Майте - ОТКРЫТИЕ! 15км - зафиксированы электрические разряды - принято благоразумное решение - сбежать 14км С-З - хаотичные перемещения органических объектов - Марго,Иван,Хельма - убийство Дружка Т_т 13км - локальная область передвижения медленных объектов - Марго,Иван,Хельма - аЦкий вампирр 18км - крупный органический объект - Проф и Майте - Проф не оценил внимание Hide "АРХИМЕД" Рабочая палуба Отсек «Рубка» 1. Мостик и место дежурного. 2. 2,3 интерфейсы панелей управления: компас, инфракрасный сканер, сонар, система пожаротушения и автогерметизации, связь, управление энергощитом и камерой приманок, показатель глубины погружения, индикаторные галограммы: реактора, стабилизационной системы, состояния судна, наличия опасных ситуаций. Боксы складов Отсек «Стыковочный» 4. Стыковочный портал5. Гидропонные теплицы (фрукты, ягоды) Отсек «Жизнеобеспечения»6. Опреснитель.7. Станция зарядки – наборы батарей и энергоячеек.8. Регенератор СО29. Бункер резервных систем: радар, связь, аварийное управление, аварийный запуск реактора, управление спасательными капсулами, насос, изготовитель.10. Спасательные капсулы Отсек «Реакторный»11. DT-термоядерный реактор Энергетическая палуба Отсек «Стабилизации»12. Система стабилизации ядерного синтеза Отсек «Стыковочный»4. Стыковочный портал Отсек «Технический»13. Генератор, мониторы и индикаторы термоядерных и механических процессов14. Изготовитель, обслуживающий реактор15. Техбокс с готовыми расходными материалами и инструментами: сканеры, сборщики, ремонтники, фонари Отсек «Реакторный»11. DT-термоядерный реактор Жилая палуба Отсек «Исследовательский»16. Камера приманок17. Госпиталь18. Лаборатория Отсек «Стыковочный»4. Стыковочный портал5. Гидропонные теплицы (овощи) Отсек «Рекреации»19. Кают-компания, спальные места, санузел, столовая Отсек «Шлюзовой»20. Склады снаряжения: костюмы дайвера, стилсьюты, ребризеры, баллоны, транспортный сборщик, молекулярная станция, оружие (нелетальное), глайдеры21. Шлюз.22. Насосы. Отсек «Реакторный»11. DT-термоядерный реактор Жилая палуба (подробно) 17. Госпиталь a) многофункциональный медицинский пульт: манипуляционно-операционный стол, сканер b) место пациента c) шкафы с медицинским оборудованием, инструментами, расходными материалами d) изготовитель, экзокортекс 18. Лаборатория a) научная лаборатория b) шкафы с лабораторным оборудованием, расходными материалами, образцами c) изготовитель, блок нейронета (экзокортекс) 19. Кают-компания a) стол b) табуреты c) спальные места d) санузел (туалет, душ, циркулярный фен) e) гидратор f) запас сублимата g) утилизатор h) изготовитель i) экзокортекс 20. Склады a) аварийные насосы b) ребризеры, гидрокостюмы, стилсьюты c) баллоны с дыхательной смесью d) станция зарядки баллонов 21. Входной люк со встроенной барокамерой для декомпрессии Hide Водный дом "520" 3 блок верхнее - Прохфессор 3 блок нижнее - Марго 4 блок верхнее - Хельма 4 блок нижнее - Майте 5 блок верхнее - Аника 5 блок нижнее - Иоко 6 блок верхнее - Айзек 6 блок нижнее - Иван стыковочная шахта В - Макс Hide Глубоководная лаборатория "Abyss-5000" Hide Hide Short-term and long-term challenges Пролог От таких предложений не отказываются Глава 1 Летающие котики Глава 2 К архипелагу Тонга Глава 3 Остров Эуа Глава 4 Погружение Глава 5. Apollo-13 Глава 6. "Abyss-5000" Глава 7. Противостояние Глава 8. Воскрешение Глава 10. Зачистка Hide Изменено 28 апреля, 2019 пользователем FOX69 12 1 1 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Meshulik 31 968 29 апреля, 2019 (изменено) Поскольку официальную версию событий капитан не только неоднократно озвучил, но и занес во все возможные реестры и документы, отчеты и направления на оплату лечения и выплату вознаграждений за сотрудничество, воспроизводить вновь эту ложь он не планировал. Тем более что не требовалось: все уже и так в нее поверили. Разве что Ван Сьюин не поверил. Начальство только крякнуло, отметило, что капитан говорит о себе в мужском роде и, хорошо знакомое с его личным делом, дружелюбно рекомендовало поскорее воспользоваться заслуженным отпуском. Это означало лишь одно: после долгого разговора не под запись дело капитана Брук отправится в архив, а сам капитан в отставку. Ван доверял человеку положения Брук, но на этой должности солгать можно было лишь единожды. К счастью, в отличие от Марго, Кевин рассматривал свои перспективы в намного более радужном ключе. Другими словами, свою карьеру в МАГАТЭ он в гробу видал. Он поднялся, неуверенно почесал переносицу и взглянул исподлобья на Макса. Ты главное не пропадай, хотя бы не сразу… Взгляд просил его о совсем небольшом одолжении. Наконец, оторвался от серых, о чем-то вопрошающих или только показалось? Чем-то расстроенных? — Благодарю вас, профессор, вы сказали в общем-то всё, с чем и мне сложно не согласиться. Даже не знаю, что еще тут можно добавить. Наверно… Нам выпала честь, — начал медленно, как-то буднично. — Мы все оказались в нужное время, в нужном месте, каждый сыграл свою роль, чтобы спасти нашу реальность. И мы это сделали. Все наши различия позволили ее спасти. Наши противоречия, споры, наши привязанности и соперничество. Всё это дало нам силы, заставило нас сделать тот выбор, который мы сделали. И осталось сделать немного: не жалеть о нем. Он дернул плечом. Кевин не собирался жалеть. — Я благодарен каждому и горжусь знакомством с каждым из вас. И буду рад в будущем встрече с каждым. Но… — он склонил голову, усмехнувшись, — вряд ли многие из вас мечтают о такой встрече. Так что лучше пожелаю, чтобы встреч со мной или моим преемником (он покосился на Иоко, припоминая их недавний разговор, но тут, конечно, всё зависит от воли командования) больше никогда и нигде не случилось. Не знаю, мне кажется, что одного спасения мира человеку достаточно. И за это буду рад выпить с вами на прощание. Он закончил. И неловко сел. Оглянулся на Макса. Я знаю, что могло быть иначе. И все же... Огляделся, кивнул Айзеку. Возможно, тот мог бы что-то добавить? Изменено 29 апреля, 2019 пользователем Meshulik 5 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
seda_rostro 19 557 29 апреля, 2019 (изменено) Он с грустью посмотрел на Айзека. Что-то тошно мне, дружище. Читалось в серо-голубых глазах двадцатипятилетнего старика. И получил понимающий взгляд в ответ. Не разочарование, но некая недосказанность, будто они не увидели чего-то большего за пламенеющей яростью в сердцах, упустили в желании сопротивляться и мстить. И то, как они «победили» говорило лишь об обратном – это всего лишь отсрочка. Их мир не устоит перед гегемонией соединенных параллельных реальностей. Рано или поздно Триада вернется. В каком виде, когда и как – предстоит узнать в будущем. Их с Максом жизни будут длинными и беспокойными. Но сейчас – короткий миг тишины. Пускай пройдут года или века, но это всего лишь миг. Огляделся, кивнул Айзеку. Возможно, тот мог бы что-то добавить? - Я.. Айзек кашлянул и выступил немного вперед. О нет, доктор не очень-то разделял все те высокопарные речи. Это не был их личный выбор, обстоятельства диктовали смирение с ситуацией, когда всё внутри на самом деле клокотало от негодования и желания побыстрее убраться на поверхность. Они не были командой. Они не были теми людьми «на всю жизнь». Но, с подводной лодки, как известно, не убежишь. - Я желаю всем удачи в будущем. Но цените то, что у вас есть в настоящем. Придется приспосабливаться к реалиям с вашими новыми способностями. Будьте осторожны. И, надеюсь, всё у всех сложится хорошо. Мужчина кивнул и шагнул обратно. Изменено 29 апреля, 2019 пользователем seda_rostro 5 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
FOX69 48 955 29 апреля, 2019 Он поднялся, неуверенно почесал переносицу и взглянул исподлобья на Макса. Ты главное не пропадай, хотя бы не сразу… Взгляд просил его о совсем небольшом одолжении. Его так часто просили не пропадать, остаться, вернуться. И каждый раз он уходил и предавал. Каждый раз лишал даже малейшей надежды. Но глядя Кевину в глаза, он не хотел его обманывать, не хотел снова кому-то причинять боль. Чем ближе, тем больнее. Не привязываться, не привыкать, не любить. Капитан... как бы я хотел... - Я желаю всем удачи в будущем. Но цените то, что у вас есть в настоящем. Придется приспосабливаться к реалиям с вашими новыми способностями. Будьте осторожны. И, надеюсь, всё у всех сложится хорошо. Мужчина кивнул и шагнул обратно. Добавить к словам Айзека было нечего, и Макс промолчал. Он не любил прощаний. Обречённости последних слов, гнетущей тоски, взаимных расшаркиваний и поздравлений. Ни между друзьями, ни между чужими. Он хотел уйти. Тихо скрыться в люке, забрать контейнер с инструментами и покинуть надёжный, уютный "Архимед", их многотонный ангел-хранитель в глубокой бездне. 5 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Ribka 26 211 29 апреля, 2019 -Я.. я бы тоже хотела добавить пару слов..., - подала голос Аника, оторвавшись от созерцания невыпитого кофе. На щеках горел бледный румянец, выдавая ее волнение. Отставив чашку, она поднялась на ноги, поправила волосы и оглядела присутствующих. - Обычно в такие моменты принято говорить, как ты был рад знакомству и как приятно было вместе работать..., - короткий вздох. - Но я не могу сказать так. Не в этот раз. Это было тяжелая, кошмарная экспедиция и..., - женщина плотно сжала губы и покачала головой, без слов показывая, что вовсе не то хотела бы сказать. Вновь подняла взгляд на слушателей, робко улыбнувшись им. - Я лишь хотела сказать вам спасибо за то, что вы были. Как бы там ни было, но вы помогали, утешали, подбадривали, направляли, спасали мне жизнь, - улыбка исказилась и северянка шмыгнула носом. - Я хочу сказать... что не важно, что было, оно все, я надеюсь, осталось теперь в прошлом... Но без вас..., - судорожный выдох, - я бы вряд ли справилась... 5 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Stormcrow 16 656 29 апреля, 2019 (изменено) Профессор тяжело вздохнул. Оглядел присутствующих. - Слушайте, прекратите уже, - поморщился седой учёный, обведя взглядом учёных, доктора, инженеров и котиков. - Я надеялся толкнуть завершающую речь, все разойдутся счастливые - повторяю: СЧАСТЛИВЫЕ - от расставания со мной, а вы тут сидите все как на похоронах. А учитывая, что самой седой тут я, хоть и не самый старый, то у меня такое ощущение, будто меня при жизни хоронят в море. Прямо как в последний путь сейчас отправят на "Архимеде". Давайте хлопнем по рюмке за то, чтобы нам не приходилось всем вместе снова встречаться этим составом, - ухмыльнулся профессор, - и на твердь земную. Изменено 29 апреля, 2019 пользователем Stormcrow 3 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
KOkami 4 106 30 апреля, 2019 Но без вас..., - судорожный выдох, - я бы вряд ли справилась... Сначала втравили в неприятности, а потом спасали и поддерживали. И что ответить на эти искренние слова? - Вы сильнее, чем вам кажется, Аника. Несколько бутылок с алкоголем, принесенным из аномалии, так и стояли в шкафчике с сублиматом. Последние несколько дней экипаж был слишком занят, чтобы обращать на них внимание или просто не заметили за ворохом упаковок. Майте достала первую попавшуюся и разлила по чашкам, кружкам и стаканчикам. - Уж извините, профессор, но тост предложенный доктором Леманном мне понравился больше. За удачу! 5 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Stormcrow 16 656 30 апреля, 2019 Со вздохом проводил разливаемое вино. Такое качество! Такая редкость! И не по бокалам. - Доктор Леманн, во всём вы конкурируете, - проворчал шутливо профессор. - Кресло узурпируете, «Архимеды» идеально водите, тосты лучше предлагаете. Но тост тоже поддержал. 4 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
seda_rostro 19 557 30 апреля, 2019 - Доктор Леманн, во всём вы конкурируете, - проворчал шутливо профессор. - Кресло узурпируете, «Архимеды» идеально водите, тосты лучше предлагаете. Айзек рассмеялся, едва не пролив несколько капель драгоценного эликсира на стол. - Друг мой, ведь всему этому я научился у тебя. Отжимать необходимые ресурсы при помощи психологической атаки в том числе. А твоё чувство юмора мне не превзойти никогда. Отсалютовал профессору и всем присутствующим, доктор пригубил из чашки. - Мм.. как мало нужно для счастья престарелому медику. C2H5OH. 4 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
FOX69 48 955 30 апреля, 2019 Он так и не притронулся к вину. И незаметно скрылся в техническом люке. Чем дольше он был рядом с этим человеком, тем сложнее было расстаться. Часом позже После того как собрание команды было окончено, соблюдены все формальности, выданы благодарности и душевные напутствия, Макс позвал Айзека в медотсек. Он скинул на докторский гаджет координаты в сети на одном из технических форумов, где его можно было найти с большой долей вероятности, в отличие многочисленных почтовых ящиков, которые он никогда не оставлял надолго. - Куда ты теперь? - Макс присел на уступ собранного операционного стола и взглянул на друга. - В Сеул. Затем в Париж к дочери. А дальше.. пока не знаю. Наверное, в очередную гуманитарную миссию, - Айзек пожал плечами, - Жизнь возвращается в привычное русло. Сунув руки в карманы, мужчина прошагал до центра комнаты, осмотрелся. Всё выглядело вновь необжитым и чужим. События последних недель постепенно меркли в памяти, оставляя лишь легкий шлейф неопределенности и досады. - Мы что-то упустили, Макс, - сказал Айзек, оглядывая углы и качая головой, - Что-то упустили.. Он развернулся и посмотрел на друга. - Но, теперь это не важно, так? Сомнения меня вовсе не красят. Но через некоторое время я перестану думать о Триаде и их замыслах, - доктор провел ладонью по волосам и вздохнул, - Расслаблюсь. - Да, мы упустили, - проговорил Макс с сожалением. - Мы упустили этих сук, Айзек. Мы упустили огромный объём заразы, которая разрушает параллельные измерения. Мы оставили в руках ублюдков смертельное оружие. Хотя, могли обмануть их. Согласиться содействовать и взорвать к хренам всю их надежду на господство. Не знаю как ты... - он тяжело вздохнул, - но я себе никогда этого не прощу. Исполнители по своей высокомерной наивности решили, что мы, двое, по старой памяти, безропотно подчинимся. Мы могли этим воспользоваться. Мы держали их за яйца, Айзек. И упустили. Он замолчал, чтобы унять эмоции. Химеры быстро успокаиваются, они приучены к покорности. С немой досадой мотнул головой. - Ты прав. Теперь это не важно. А что с Иоко? Всё мимолётно? Айзек хотел было упрекнуть Макса, что тот молчал, когда была возможность повернуть всё иначе, но передумал. Не имеет значения. Хорошие идеи всегда приходят не вовремя. Почему-то ему казалось, что ничего бы в корне не изменилось. Он дернул плечами, и уперся взглядом в носки ботинок. - Сам знаешь.. Так лучше для неё – покончить со всем сейчас, толком не начав. Иоко красива и молода, умна и полна амбиций. Она быстро переживет и забудет. Мы нравились друг другу, это было взаимно. Это было чудесно. Взглянув на Макса, доктор выдохнул и улыбнулся. - Оставим эти разговоры. Иначе я пропущу самолет, напившись в первом попавшемся баре. Ну, а куда ты собрался? Что будешь делать? Кстати, я отправил тебе номера и адреса людей, которые всегда знают, где я. На всякий случай, если вдруг пропаду из поля зрения. Иногда я попадаю в такие дикие места, что про связь приходится забыть на долгие месяцы. Но мой электронный адрес у тебя всё равно тоже есть. - Да, твои координаты у меня теперь есть, - кивнул троянец. - А я... в "Водный дом" я не вернусь. Хочу быть как можно дальше от воды. Уеду куда-нибудь вглубь материка. Или на Ковчег. А может, на Луну или Марс. Там сейчас масштабное строительство. Бурильщики, шахтёры и геологи всегда нужны. А моя первая профессия, как ты помнишь, связана именно с геологией. Так что, моя водная одиссея закончена. Он спрыгнул со стола и протянул другу ладонь: - Давай, прощаться, док. - Свидимся еще. Теперь тебе от меня не отделаться, - крепко стиснув поданную руку, Айзек притянул Макса к себе и обнял за плечи, - Удачи, друг. Он обнимает в ответ. Удачи, доктор Айзек Флинн, доминант Земли Обетованной. - Свидимся. Конечно, свидимся. Потому что жить нам ещё очень долго. seda_rostro&FOX69 4 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
FOX69 48 955 30 апреля, 2019 (изменено) Вместо эпилога — Ты серьезно думаешь, что миру придет конец? — Да. — Может, нам лечь или надеть на голову бумажные пакеты? — Если хотите. — А это поможет? — Нет. Изменено 26 июня, 2021 пользователем FOX69 2 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Meshulik 31 968 30 апреля, 2019 (изменено) "Водный дом" => вертолетная площадка о. Даку Что он мог ему сказать? Кевин, прости. Ты мне нравишься, меня лихорадит только от одного предчувствия встречи с тобой, от твоих настойчивости и напора у меня в миг сносит крышу, но… мало того, что каждая близость делает из меня зависимое, эгоистичное животное неспособное ответить взаимностью, идущее на поводу у обоюдной похоти, так ещё я сомневаюсь, что для тебя, в этих странных отношениях, чувства перевешивают удовлетворённость от доминирования. Прости, Кевин. Он покинул «Архимед» первым, ни с кем не простившись, посчитав, что сказано достаточно. Доки «Водного дома» радушно приняли своего блудного сына. Из каждого угла и коридора, пока он добирался до стоянки каров, курсирующих по территории рабочего посёлка и верфей, до него доносились приветствия и поздравления с возвращением. Макс Феррант был, если не популярной личностью среди молекулярных сборщиков, то достаточно известной. — Феррант! Твою мать! Живой. Нептун не услышал мои молитвы! — поиронизировал кто-то из пилотского состава. — Услышал, услышал, — рассмеялся Макс, успокаивая водителя подводного тягача. — Да ну, ты серьёзно? Никто не верит, что ты уходишь. — Ухожу, — подтвердил без сомнений. — А что так? — Женюсь, — усмехнулся инженер. — Серьёзно? И кто тот несчастный, что сунул голову в петлю? — Ещё не знаю, — отмахнулся потенциальный молодожён. — Всё шутишь, Феррант. — Нет, подыскиваю партию, — с улыбкой бросил любопытным и пошагал дальше. На стоянке каров основательно упаковал контейнер с инструментами в откидной багажник, подключил питание и оседлал четырёхколёсного коня. В своих скромных апартаментах на о. Даку он не был больше трёх месяцев. На экзокортексы сержанта Тэмпл и лейтенанта Такарай извещения о двухдневной увольнительной пришли одновременно. Вертолет их будет ожидать на ближайшей посадочной площадке в 5 утра 7 июня. А Кевин, с радостью приняв приглашение профессора выпить за всё хорошее, что случится с ними в будущем подальше от его, Рэннела, персоны, не планировал злоупотреблять гостеприимством главы экспедиции дольше, чем требовалось. Ему нужно было только поговорить с Максом. И дальше откладывать было уже нельзя. «Архимед» встал в доки. Технические службы принялись за диагностику и стабилизацию систем. Он направлялся на техпалубу, по пути складывая обрывочные мысли, опасения, просьбы в нестройное прощание. Он скажет, что это не надолго. Что ему надо… Нет, что он должен. Нет, это не так. Не должен. Кому он должен? Он не имеет права. Хотя… Не хочет. Да, вот. Он не хочет сделать больно. Э… Не хочет обещать. Нет черт, он хочет обещать! Он хочет прямо сейчас наобещать ему, что как только разберется с Ваном, пошлет все к такой-то матери, он может позволить себе лучший медцентр, и всё, что кажется таким непреодолимым препятствием сейчас, исчезнет через ну месяц, а уж через полгода бесследно… Но он этого не пообещает. Он скажет, что…. Что-о-бы Макс не пропадал. Нет, чтобы дал контакты. Что он свяжется с ним. Когда… ну, когда всё… А там уж. Как решит. Вряд ли кто-то согласится подождать, когда другой надумает, надо ли ему это всё. … На техпалубе стояла тишина. Не было ни вещей, ни инструментов, нигде не видно было и инженера. Кевин шёл прощаться. Но увидев, что не с кем, позабыл о своей первоначальной цели. … Ладонь легла на панель управления, у светловолосой знаменитости местных доков, к собственному удивлению, спокойно поинтересовались: — Подбросишь до вертушки? Словно ведром ледяной воды окатило. Знакомый голос, уверенный тон с обличающей нотой. Словно дезертира поймал. Сейчас арестует. - Кевин... — светловолосая голова медленно запрокидывается, а серо-голубые, коснувшись жёсткого стального блеска глаз, растерянно упираются в капитанскую грудь. — Садись, — тихо приглашает на пассажирское сиденье сзади. Он почему-то ожидал, что Макс его прогонит. Собрался уже спорить. Протянул руку, сжал плечо. Почувствовал, что в горле встал ком и уже ничего не скажет. Послушно сел. Невольно закрыл глаза, вдохнул. Не зная, куда девать руки, словно боясь упасть с надёжного транспорта, коснулся его пояса. — Тут... не очень далеко, — тихо предупредил, словно извиняясь перед его затылком. Коснулся. Ка-пи-тан... Поэтому, он и сбежал, не прощаясь. Потому что, если коснуться, значит, обнять. А обнять — это почти лишиться выбора. Дыхание перехватило, но водитель приложил все усилия, изображая спокойствие перед пассажиром. Рука не сразу нашла тумблер зажигания, долго шарила под панелью управления, словно в первый раз заводила квадроцикл. Наконец, свершилось. Нашёл. Завёл. Выжал сцепление. Отвлёкся на спасительный рокот двигателя. Немного пришёл в себя. — А... тебя прямо с Даку заберут? — спросил, понемногу трогая с места, будто собирался доставить командование прямо на каре до Сиаргао. — Не знаю. А, то есть да, с Даку, — он вздохнул. Признался, — ещё не вызывал. Подожду на площадке. Это недолго... Заодно поговорим? Вопрос задавался человеку, транспорт которого он уже оккупировал. И руки сжимались крепче. Был ли у того выбор или нет, Кевин не думал об этом. Он думал, что надо начать говорить. Что-нибудь. — Мне очень много надо сказать. Заявление подразумевало речь, а на самом деле не связывалось и двух слов. — А работа. Понимаешь, я должен сегодня улететь. И я боюсь, что... Талию отпустили и ладони погладили по предплечьям, словно просили не сердиться за эту поспешность. Что можно было откладывать и до бесконечности, если бы не срочная необходимость. От базы "Водного дома" до единственной вертолётной площадки на острове без малого два километра по накатанным тропам. Нужно пересечь почти весь остров с востока на запад по солнечному лесу кокосовых пальм, наслушаться сварливых попугаев и насмотреться на зелёных мартышек. Можно и поговорить. Но когда квадроцикл остановится. Работающий электромотор вряд ли располагает к сохранению секретности интимной беседы. — Да... конечно, — соглашается на предложение и готов много слушать. Осторожные поглаживания успокаивают. От его рук тепло. С ним надёжно. Хочется податься назад, прижаться спиной к его груди, потереться щекой о щёку и найти губы. Чёрт. Как всё не вовремя. Он избавляется от наваждения и выруливает с территории базы. Впереди петляющая между пальм дорожка. Особо не разгонишься. Он маневрирует, не спеша огибает песчаную насыпь и ныряет в тень перистых крон. — Я понимаю. Работа, — бросает через плечо и набирает скорость. Всё-таки транспорт трогается. И их путь начинает раскручиваться к своему финалу. Солнечный, крикливый и слишком короткий. Руки возвращаются к его поясу. И трудно бороться с желанием приблизиться к волосам. Хотелось так и ехать. Долго. От Монтеррея пересечь Техас, немного в Оклахоме, Канзас, Небраска, Южная и Северная Дакота, Саскачеван, Альберта, Юкон… Он повторял про себя этот бесконечный путь, который раскручивал два километра на материк. Прямо на Аляску. А дальше… Ох. Дальше сколько бы можно было всего исколесить. Они уже остановились. Двигатель заглушен. И лицо уже зарылось в волосах. — Макс, что же такое, а? Это ведь неправильно. Так нельзя. Этого он и боялся больше всего. Четыре дня пути они соблюдали дистанцию, четыре дня загружались работой, четыре дня старались не думать о сегодняшнем. — Кевин... — накативший прилив нежности топит в глубоком омуте неразрешимых проблем. Голос почти умоляет отпустить. — Ну, что ты делаешь со мной... Он оборачивается и льнёт пушистым виском к капитанскому носу. — Что ты делаешь, командир?.. Я так не могу... Если бы не вынужденная поза, он бы уже его целовал, но квадроцикл надёжным оплотом разделяет этих двоих. — Если бы ты знал, как я тебя хочу... — он шепчет то, что тщательно скрывал. — Но это неправильно. Я не тот, ради которого надо идти на жертвы и менять себя. Из этого неудобного положения он обнимает его за локоть одной рукой и тянется к плечу. — Прости меня. Я даже повода не должен был давать. Не мне, который живёт одним днём и колесит по земному шару, советовать кому-то измениться. Я не лучший партнёр. — А если я вернусь? Или ты приедешь? Он обнимает и прижимает к себе, шепчет где-то около уха, собирая его в охапку, словно он сейчас, мягкий, солнечный, выскользнет из рук и рассыпется множеством солнечных зайчиков. — Через полгода. Нет, даже не полгода. Пары месяцев... месяца. Хватит. Недели... И может быть, он вернётся другим? Таким, каким только Кевин Брук и может быть достоин этих чувств. Он что-то хотел ему сказать, то, с чего и надо было начать тогда, когда он шел к нему на техпалубу. Но сейчас спутались причины и следствия. Выбираешь инь или ян. И ты выбираешь его один. И держа не левой ладони инь, всегда в правой — ян. Разделяя выбор с другим, делаешь его недостоверным. Ведь измениться — иногда значит позабыть. А Кевин не хочет позабыть. — Я хотел бы, чтобы ты был рядом, когда это случится. — Дело не во мне, — Макс чуть подался вперёд, тщетно пытаясь высвободиться, но тут же сдался. — Я лишь декорация на фоне твоей жизни. Которую ты можешь сломать. Не торопись. Прошу тебя. Нам надо расстаться. И тогда, ты может быть поймёшь, что моё отсутствие не катастрофа, а Маргарита Брук вернулась. Это только твой выбор, Кевин. И я не хочу быть причиной этой ошибки. Тебе нужно время. Да и мне не помешает. Прости... Вызывай вертолёт. Нужно время. А у Макса Ферранта его бесконечно много. Выдох. Не смог отпустить. Макс смог. Это хорошо ведь? Правда? Просто нужно время. Отпустить сначала руками. Провести по плечам. Мягко отстранить. Слезть с сиденья. Отступить. Отойти и, повернувшись назад, глядя на тропу в зарослях колючего кустарника, передать личный код и координаты. Оглянуться. Улыбнуться, всё в порядке. Никто не виноват. Они встретились не после, а до. Кевин не жалеет, что встретились. Вернулся, протянул руку и ласково коснулся виска тыльной стороной пальцев. — Сколько времени нужно, а? Скажи мне. Ты дольше живешь. Последнее касание. Запомнить. Оставить в памяти. Навсегда. Он первый. Кого бы Макс хотел оставить целиком. Не только в памяти. В своей бесконечно долгой жизни. Которую не в силах исчерпать природа и которую когда-нибудь он закончит сам. И почему бы это не сделать будучи рядом с ним, с тем к кому тянется каждая клеточка тела и каждая частица души. Как так случилось, что я допустил тебя в своё одиночество, Кевин Брук? Как я позволил себе привязаться? Прошло лишь несколько дней, а мне кажется — я знаю тебя вечность. Мой капитан. — Я не знаю, — тихий ответ уносит морской ветер. Скоро сезон штормов, и солнечный тёплый Даку забудет о своём гостеприимстве. Тайфуны обрушат на остров ливневые дожди и смешают небесные воды с земными. — Я не знаю, Кевин. Последний взгляд. Долгий. Андрогинное лицо капитана озаряется широкой улыбкой. То ли вспомнил что-то, то ли пытается отдать бесконечный накопленный за эти дни долг исцеляющей душу радости: — Прощай, Солнечный Макс, или до свидания. Если надумаешь, что прошло достаточно времени... в Йорке, там мой дом. Можно узнать, как меня найти. Вертолёт на подходе. И пора бы идти. Но он медлит. Теперь время в твоём распоряжении, Кевин Брук. И только ты сам вправе решать сколько его отмерить. Тот, кто стоит перед тобой, не имеет никакого права даже на секунду этого промежутка. — Прощай, — он не заводит кар, он ждёт и растворяется в его глазах. — Я провожу тебя. Я никуда не тороплюсь. Кевин Брук улыбнулся последний раз, кивнул и направился к пропускному пункту. Он не оглядывался. Всё равно не насмотреться. Всё равно уже не позабудет. Перемены страшны ожиданием их. А когда ты делаешь первый шаг, путь становится ровным. Но только больно оглядываться. Он шел не спеша, зная, что на него смотрят. Эта неспешная походка усталого воина — был последний дар человеку, оставшемуся за его спиной. Минуты утешения. Он не сомневался, что Максу этот выбор дался нелегко. Но у него впереди настолько долгая жизнь, что забвение рано или поздно наступит. Лучше оставить на память больше радости, чем печали. Будь счастлив, Макс Феррант! Вертолет поднялся в ясное экваториальное небо большой черной мухой. Почти бесшумно. Скоро пора дождей. Ими смоет след, оставленный капитаном Кевином Бруком, с земли острова Даку, а время постепенно смоет и след, оставленный в памяти всех его спутников в том путешествии. Или почти всех. Hide FOX69&Meshulik Изменено 30 апреля, 2019 пользователем Meshulik 3 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Ribka 26 211 3 мая, 2019 На берегу Прощание - с кем успела - было сумбурным, поспешным и скомканным. Без какой-либо ностальгической нотки. Без желания встретиться вновь. И шаги, через длинный стыковочный коридор, были быстрыми, едва не переходящими на бег, сдерживаемые лишь силой воли. Из груди вырвался вздох, подозрительно похожий на всхлип, когда яркое тропическое солнце ослепило глаза и свежий бриз отвел от бледного лица каштановые пряди. Рабочий, один из тех, кто займется "Архимедом", едва субмарину покинет его экипаж, с удивлением посмотрел на появившуюся женщину. Прикрыв глаза и будто не замечая, что не одна, та улыбалась, подставляя лицо жарким лучам. Озадаченно почесав макушку, парень отошел подальше, каким-то шестым чувством угадав, что в этот раз следует проявить молчаливую тактичность. Аника ждала капитана корабля. Кажется, те покидали свое судно последними. Профессор был единственным, с кем она еще не простилась. Прелестью XXII-го века было значительно меньшее количество бюрократии, чем раньше. Большинство дел, связанных с кораблём, удалось уладить до собственно прибытия. Хотя о некоторых вещах, например, потере одной капсулы, установке торпедного аппарата (тоже потерянного), он предпочёл умолчать. С "Архимеда" он ушёл последним, передав его в надёжные руки людей и роботов-пылесосов, роботов-полотёров, роботов-дезинфекторов, роботов-подушковзбивателей... Многоцелевого робота-домохозяина ещё, кажется, для подводной лодки не придумали. И очень жаль. Стыковочный коридор был прям, как гарпун в его руках. А на выходе стояла коллега, которую он заманил обещаниями, растаявшими морской пеной. - Хорошо снова дышать настоящим морским воздухом и солнцем, да, доктор? - негромко произнёс Рэннел, стоя рядом с ней и щуря глаза на свет. Ждала, да чуть не прозевала, отдавшись той неге, что присуща любому пляжу теплых морей и океанов. Вздрогнула и повернула лицо на голос, слепо моргая после света небесного тела, прожигающего тонкие веки будто насквозь. - Да, профессор, - также тихо согласилась Аника, снова делая глубокий вдох, будто пробуя на вкус соленый, прогретый солнцем воздух. - Даже лучше, чем я помнила. Обернулась, прищурилась, всматриваясь в лазурные прибрежные волны. С задумчивой улыбкой произнесла: - Мне казалось, что глубины манят меня... А оказалось, что я ошибалась все это время. Солнечный свет оказался куда более желанным, нежели скрытые в их тьме мрачные тайны. Пожала плечами, чуть робко признаваясь: - А может я, наконец, научилась скучать по дому. Взгляд, вобравший в себя сияние вод, вернулся к собеседнику: - Я не хотела сбегать, не простившись с вами, Элеазар. - Или мы слишком глубоко забурились, где нам не место. Абиссаль не место для людей, - вздохнул профессор. - Пусть сидит на своих секретах, кровожадина. Лишь только первые лучи коснулись её лица, волнистых волос, как Волшебница начала оживать, глаза снова блестели той жизнью, что ему так нравилась в ней. - Я рад, что вы снова улыбаетесь, Аника. И что вы не убежали, лишив возможности запомнить вас такой, - лукаво улыбнулся ценитель женской красоты. - Теперь домой? Аника с улыбкой опустила взгляд, щеки осветились легким румянцем женского удовольствия от полученного комплимента. Снова взглянула на Рэннела: - Здесь улыбаться гораздо проще. Немного помолчала, обдумывая свой ответ на заданный вопрос. Колебалась, не уверенная, что же правильнее в ее случае считать домом. - Домой, - кивнула, наконец, уверенно. В конце-концов, все пути ведут нас или от дома, или домой. И сейчас она как раз возвращалась по последнему. - Капитан Брук сказал, что военным мы не нужны... Чему я очень рада.. Возьму, пожалуй, внеплановый отпуск! А вы?.. Встречный вопрос не ради праздного любопытства или ответная любезность. Судьба собеседника до некоторой степени была Анике не безразлична - жизнь не так уж часто, но регулярно сводила их вместе. И хоть встречи эти не всегда были исключительно приятными, но вспомнить всегда было о чем. - Отпуск... Отпуск, да, это хорошо, - задумчиво ответил седой учёный. Когда он сам был в отпуске последний раз? Он так любил свою работу раньше, что она дарила ему море положительных эмоций. Сейчас... Эта экспедиция предъявила счёт к уплате процентов. - Думаю, в ближайшие недели меня ожидает много интересных разговоров с моим начальством, - усмехнулся Рэннел. И ничего хорошего он от этих разговоров не ждал. Пожал плечами. - Переживу как-то. Потом, наверное, меня на какое-то время... "освободят" от участия в экспедициях. Может, это и к лучшему. - Если захотите перебраться с работой сюда, то не стесняйтесь сказать, ладно? Или в другой филиал World Ocean, если Тихий не пришёлся по душе. Аника печально улыбнулась. Так далеко свое будущее она в этот раз не загадывала. А вот судьба почти уже бывшего начальника волновала. - Если ваше руководство решит оправдать эти опасения, то будут дураками, - заявила твердо. Качнула досадливо головой, зная на своем опыте о всех самодурствах, присущих людям вышестоящих. - Второго такого специалиста им не найти. Замена на кого-то вроде Мейерса однозначно выйдет им боком! Ладонь накрыла плечо собеседника в ободряющем жесте, но, Аника тут же обняла профессора, неловко и смущенно. - Все наладится..., - шепнула она. - После... того, что было, хуже быть не может... Отстранилась, отступила на шаг, ободряюще улыбнулась, намекнула на прежнюю шутку: - Но если что, звоните. Корабля у меня нет, но есть старая лодка.. если та еще не дала течь. Вдох, выдох. Подхватила легкую дорожную сумку. - Берегите себя, Элеазар. Быть может, мы еще увидимся на какой-нибудь конференции... - Наконец-то вы перестали бороться с желанием обнять меня, - шепнул лукавый профессор и негромко рассмеялся. - Думаю, как-нибудь уж мы лодку просмолим и течь заткнём. Полюбовался её силуэтом в лучах утреннего солнца. - До свидания, Аника, - тепло улыбнулся Рэннел. - Впереди ещё много конференций. Семь футов под килем, Волшебница Изумрудного острова. Hide Stormcrow & Ribka 4 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Meshulik 31 968 14 мая, 2019 18.03.2123 Мужчина гнал финские сани, полозьями идеально попадая в накатанную колею. Не всё в этом мире приходит в движение благодаря удобным и практичным энергоячейкам. Хотя, чтобы позволить себе сани, необходимо нынче обладать особой целеустремленностью. Сегодня он выбрал в пристройке к небольшому коттеджу густонаселенного пригорода не один из стоявших там теплых каров, а вот это вот двуполозное устройство, задействовав в качестве тягловой силы собственные ноги. Отталкивался широко, с наслаждением, в котором угадывалось спортивное прошлое. Военное прошлое можно было узнать в осанке и упрямстве, с каким гнал он сани уже который километр вдоль береговой линии, хотя, сойди метров на пятьсот вглубь материка — и вот тебе и скайвей, и чистая скоростная дорога, где можно легко вызвать общественный кар и домчать до дома минуты за четыре. Солнце следовало вдоль той же линии, но уже начало заваливаться за горизонт замерзшего Берингова пролива. Говорят, когда-то давно он не замерзал… Может быть. Но нынче это было одно бескрайнее белое полотно. Словно жизнь — начатая с чистого поля. Чистого и мертвого поля. Но мысли о смерти вряд ли сейчас тревожили светловолосого человека. *** Когда капитан вернулся, он подал в отставку и тихо покинул МАГАТЭ. Вскоре Марго Брук исчезла со всех радаров. Чтобы больше никогда не вернуться. По крайней мере с этим именем. Это ей нужно было сделать уже очень давно. Лара, покойная мама Кевина, ее лучший и мертвый давно друг, всегда говорила ей, что Маргарита Брук родилась в прекрасном, но не том теле. — Так бывает, — говорила она, проводя по крутому плечу своего лучшего друга. — Ты будто не чувствуешь себя целиком. Вот спроси тебя, ты настоящая женщина, Маргарита Брук? — Я… — Ну и чего ты мямлишь, Марго? А того, что тело твое отзывается на один ответ, а ты сама, Маргарита Брук, парень в этом теле, — вовсе на другой. — Ну… может, и у всех так? — с сомнением пожимал ее друг крутым плечом. — Нет, — как-то по-бабьи качала головой лучший друг Маргариты Брук. — Вот потому и всё у тебя так. Всё как у всех. А ты где, Марго, а? — Я что-то потонула и правда, — усмехается Марго, равнодушно принимающая что правое, что левое, что белое, что черное. — По-то-ну-л. Л. И выбрав другой грамматический род, тело будто становится легче и начинает подниматься к поверхности. Лара вздыхает и в воображении Кевина сетует своему лучшему другу: — Ты хоть живой. А я вот, гляди, мертвая совсем. — Не говори так, — сжимает в своих теплых руках холодные пальцы лучший друг Лары, пытаясь отогреть их своим дыханием, как тогда, отчаянно, в крови, с криком родившегося только что Кевина. Перед равнодушным взглядом мертвой воды замерзшей Антарктиды.— Не говори… нет-нет-нет… Так не должно было случиться. — Ну что уж теперь. Кевин-то как? — спрашивает вдруг по-семейному покойница. — Как это — заменить человеку мать, а, Лара? Я так и не понял… *** Пожалуй, самое время передохнуть перед последним длинным переходом. Ему не было ни холодно, ни жарко: костюм приспособлен для именно этого климата и поддерживал внутри, у крепкого натренированного тела, одну и ту же температуру, даже если человек просто сидит на своих санях, развалясь, скинув рюкзак в снег и с наслаждением попивая горячий натуральный кофе из термокружки. Любуясь закатом, Кевин Брук по новой своей привычке потирал щетину на подбородке по-прежнему тонкими пальцами, стянув теплую перчатку, и сквозь пар, идущий от горячего напитка, как сквозь бегущие облака, щурился светлыми серыми своими глазами на желтое солнце. *** Решил, что через месяц. Прошло два — и он убедил себя, что они на самом деле договорились на полгода. Среди вещей, которые ему переслали служебной почтой, были смешной земной шарик и губная гармоника. Так и не простился с Шифти. Сыграл ту мелодию, которую они вместе репетировали в стыковочной станции А. Ты наверняка имел в виду полгода. Да я знаю, что не должен… Подробности того, последнего разговора, всплывали в памяти дословно, до касания пушистого виска, ванильного запаха макушки. И всё это — и слова, и объятия, и его глаза, которые он ведь не мог оторвать. Не мог. Ну. Это не время проносится мимо. Все эти полгода он ничерта не решал. Кажется, странным образом повторялась в его жизни история десятилетней давности. Но минули и семь месяцев, и восемь. И наконец, год. Это я проношусь. Он больше ничего не ждал. Поначалу он был рад скрыться. Запереться и жить тихо. Но натура Брук не давала покоя, разыскивая и выбирая себе приключений, взять хоть бы эти сани. К тому же образ жизни, который теперь вел бывший капитан, требовал расходов. Однажды начав выбирать, он уже не мог остановиться… Он подновил дом, устроил зимний гидропонный садик, посадил клубнику. Он пытался «вернуть»... Сейчас всё было позади. В отставке Кевин легко нашел себе преподавательское место в бывшей лётной части его матери… За прошедший год действительно многое изменилось. Но это лишь помогло понять, что не изменится, что бы с человеком ни случилось и куда бы он ни пошел. Он беспокоился о выборе. И, даже сделав, оглядывался на оставленные за спиной возможности. Пока не осознал, что всё, что оставлено, оказывается не важным, когда раскрывается сжатая ладонь. В ней гармошка. И ощущение его тепла. Того, кого он снова ждал, хоть и не признавался в этом даже себе. Показать контент Hide *** К своему дому, глядящему не спящими еще окнами на пролив, он добрался уже в темноте. На санях автоматика включила фонарь освещения. Словно глайдер. Тягач по дну темного желоба Тонга. Почти у экватора. В холодной глубине. Полной жизни и невидимой смерти. Это воспоминание на какое-то мгновение оказалось столь осязаемым, что он вдруг остановился. Шумно дыша. Озираясь, не различая вокруг в темноте, кто здесь. — Кто здесь? — зачем-то спросил темноту вокруг. Никого тут не было и не должно было быть. Кто-то был там, за гранью его ощущений. Тот, кого он помнил. Вспоминал самыми темными своими вечерами. Солнечную улыбку и светлые короткие волосы. Хорошо бы его повидать как-нибудь. Но как? Как теперь? Я ведь совсем другой человек. Для всех них — совсем новый, чужой. Перед этим белым снежным настом, словно белым светом. Чистым листом его жизни. Подумав, пошарил в нагрудном кармане и достал гармошку… Поднял глаза и с похолодевшим внезапно сердцем встретил изумрудное свечение Полярного сияния. От дома отделилась невысокая тень. Мощный фонарь осветил путь к саням, проложив солнечную дорогу в темноте. И высокий, но уже ломающийся голос подростка звонко позвал: — Пааап! Паа-па! Hide 4 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
FOX69 48 955 14 мая, 2019 Астероид Ковчег, 2122 год Никто с полной уверенностью не скажет – влияют ли временные параллели друг на друга, пересекаются ли они, расходятся ли вновь, переплетаются, оставляют след, но в том, что события из соседних реальностей таинственным образом дублируют родственные временные отрезки, бывший шахтёр из Трои убедился лично. В 2122 году на астероиде Ковчег был полностью отстроен рабочий посёлок под куполом и назван в честь древнего города Малой Азии воспетого Гомером, жители Ковчега получили официальное название – троянцы, а хронопутешественник из 2351 года испытал очередное дежавю. Он снова был троянцем. И даже мог это не скрывать. Только вот статус троянцев из этой параллели был не в пример его прошлому приближен к полноценному статусу свободного человека. Пройдёт год и посёлок превратиться в город, откроются новые шахты, а полые выработки станут верфями для сборки космической техники. Уже через неделю после того гнетущего расставания, которое вывернуло душу наизнанку и прошлось острым лезвием по беззащитным чувствам, он был на астероиде. Сертификат машиниста вакуумной буровой давал возможность беспрепятственно отправиться на Ковчег. Он лишь привычно изменил даты в документах и отправился в ближний космос. Работа – единственное, что могло сейчас заглушить разрывающую сердце тоску и боль. Он собирал все свободные смены и неделями не выходил из многотонной машины. Давняя привычка помогала преодолеть физические и психические перегрузки. Управляющему седьмой шахтой оставалось лишь удивляться необычной работоспособности нового бурильщика. Фуллиреновый бур с грохотом вгрызается в астероидную породу, но любые звуки бесследно тонут в вакууме, как в самой глубокой океанической впадине. Лишь глухие удары по бронированной кабине сообщают воздушной смеси внутри длину звуковой волны. Здесь тихо. Фоном гудят двигателя, вращаются лопасти роторов, потрескивают контуры системы охлаждения реактора. Всё, как всегда. Некоторые установки управляются автоматом, некоторые людьми. На сложных участках принимает решение человек. У него под контролем три буровые. И он один из немногих, кто умеет синхронизировать работу в пластах. Год в недрах астероида, год вдали от мира и людей, год, чтобы забыть. Забыть его глаза и руки. Его тепло и нежность. Его голос, жесты, движения. Забыть. Кевин... Два мировых концерна геологоразведки и космического строительства, принадлежащие Восточному Союзу и Америке, за пятьдесят лет освоения недр астероида создали уникальные разработки, с которыми можно было смело выдвигаться на покорение планет внешней группы. И первой такой планетой, естественно, стал Марс. В последние три года за его освоение взялись всерьёз. По нейронету то и дело шла агитация геологоразведчиков и шахтёров на подземные новостройки Марса. Сулились фантастические оклады и не менее фантастический уровень жизни. С большого голографического экрана, висящего у стены, в шахтёрском баре «Старый дворф», среднего уровня, пятой галереи Трои, милая девушка с округлыми формами задорно вещала о благах на Марсе, стоя на фоне безжизненной каменистой пустыни. - Не верю я им. Затаскивают людей. Было бы так хорошо, туда бы уже все поуехали на заработки, - проговорил, сидящий напротив бурильщик. Он держал высокий бокал с пивом и скептически помахивал хвостом сублимированной трески. – Марс не Ковчег. Говорят, там из стилов месяцами не вылезают. Воздушных установок нормальных нет. А все деньги на жрачку уходят. Второй шахтёр – светловолосый с серо-голубыми глазами – поднял голову, оценил женские формы на голограмме и вернулся к рисунку. Угольный стилос завораживает своим шуршанием по настоящему картону. Знакомые черты возвращают в прошлое. Он не торопится. Он вспоминает. Каждый изгиб, каждую морщинку. Мягкую улыбку, цепкий взгляд, высокие скулы, длинную чёлку, тяжёлый подбородок. Он помнит всё. Он не забыл. Ни на минуту. Не смог. Этот образ с каждым днём преследовал всё чаще. Он снился, он приходил наяву. Он грезился в полудрёме и виделся за каждой полицейской и военной формой. - Кто это? – поинтересовался сотрапезник с пивом. - Кевин, - осторожно попробовал произнести запретное имя. - Твой парень? Взгляд поверх шахтёрской головы и тихий вздох: - Наверное, уже нет. - Мм… - понимающе протянул собеседник. – Красивый. - Да, - не поспоришь. Кевин Брук идеален. Во всём. - Артист? - Капитан. Спецназа. - Ого! Бросил тебя? Не ответил. Лишь затяжная отрешённость во взгляде. Отвёл глаза и продолжил не торопливо набрасывать штрихи, словно не хотел заканчивать рисунок никогда. - Ясно, - заключил шахтёр и с наслаждением опрокинул стакан. – Забудь, парень. Теперь уже не забыть. Спираль из чувств закручивается снова. Виток за витком хоронит желание отстраниться и вычеркнуть из памяти. Что толкнуло его в партию геологоразведки на Марс, он и сам не понял. Может быть последний шанс забыть, перед тем, как броситься в омут хаоса из неуправляемых чувств. Химеры долго терпят и сложно выходят из эмоционального ступора. Но всё же оттаивают и воскресают, если чувства истинные. Hide Марс, подземная колония Новые Афины, 2123 год Марс. Подземная колония Новые Афины. Ещё одна дань античности. Пять человек вернулись с дальних рубежей, обшарив поверхность Равнины Утопии вдоль и поперёк, собрав тонну образцов, обнаружив два вида новых бактерий и расхерачив третью часть контейнеров передвижной станции во время пылевой бури. - Кажется, плакали наши премиальные, - с досадой зло бросил один из компаньонов. – И это за месяц долбанных блужданий! За месяц питья протеиновой жижи! За месяц жизни в экзокостюме! Да я даже свой член потрогать не могу! - Так сними стил, - тихо замечает один из разведчиков. - Если я его сниму, я на кого-нибудь наброшусь. В ответ усталый взгляд и тень улыбки. Он стягивает перчатки и берётся за фиксаторы брони. Горячая вода парИт. Дождь с потолка смывает усталость. Пахнет дезинфектантом снятых стилов и пОтом тел. Чьи-то руки настойчиво ложатся на плечи и разворачивают лицом к стене. Он не противится. Нет ни желания, ни сил сопротивляться страсти. Чужую не сдержать, свою тем более. - Макс… Макс… мальчик… - шею обжигает чужое дыхание, бёдра обхватывают руки. Напор и боль. Он стонет. Но отдаётся, покорно склоняя голову. Толчки выбивают не только воздух из груди, но и последние мысли. На пике возбуждения он шепчет: «Кевин»… - Кевин, это кто? – интересуется недавний любовник, натягивая тканевый комбинезон – райское блаженство после оков наноброни. - Какая тебе разница? – тихо бросает светловолосый, утыкаясь лицом в полотенце. - Нуу… мы могли бы с тобой… эээ… - Не могли бы, - отрезает, не дав договорить. - В смысле, ты только по разу даёшь? – усмехается разведчик, получивший такой скорый отказ. Светловолосый молчит и продолжает вытираться. - Макс… - в голосе второго извинение. – Да ладно. Это я так. Просто… почему нет? Этот твой Кевин, он далеко же… - Нет, - и снова резкий ответ без права на продолжение. На следующее утро он стоял в кабинете управляющего геологическим отделом и претендовал на внеочередной отпуск. - Но мистер Феррант, договор подписан на год. Вы хотите его расторгнуть? - Я хочу подписать новый. Мужчина в новенькой униформе опешил. - Эээ… вы хотите заключить договор на исследование Тирренской патеры? - Да. Вам же нужны добровольцы. - Но вы же знаете, что там обнаружено? - Да, знаю. - Не многие решаются, да и совет директоров ещё не принял решение о целесообразности… - Вам нужны добровольцы? – категорично осадил словесный поток троянец, зная о намерениях руководства. - Вы все с Ковчега такие, ээ… безбашенные? Хорошо. На сколько дать вам отпуск? - На неделю. - Хорошо. Подписывайте договор и с завтрашнего дня первым шаттлом отправляйтесь в свой отпуск. - Спасибо, мистер Хоук. США, Аляска, Космопорт «Кодьяк» 1 июня 2123 года по трапу шаттла прибывшего с Марса вышел светловолосый человек, на вид лет двадцати пяти. В лёгком чёрном костюме и белоснежной рубашке. По космическому загару и немного шаткой походке сведущий землянин сразу узнал бы в нём троянца - гражданина Ковчега или марсианина. Молодой человек перекинул через плечо спортивную сумку, вдохнул полной грудью земной воздух и уверенно пошагал в здание космопорта. Чтобы добраться до Йорка, нужно пересечь всю Аляску. На реактивном лайнере два часа лёту. Итого от стартовой площадки на Равнине Иллизия до пункта назначения ровно двенадцать часов. Минус от недельного отпуска. А ведь ещё нужно найти. Спустя два года. …в Йорке, там мой дом. Можно узнать, как меня найти, - слышит он слова, которые сказаны, будто вчера. Оказывается, узнать, и правда, не проблема. Сложнее не сойти с ума от неизвестности. Кого он встретит? И встретить ли вообще? Что скажет? Вот он я. Решил, что времени достаточно. Да нет. Я просто не могу без тебя, Кевин Брук. Во мне что-то сломалось. Тот здравый смысл, невозмутимость осыпались пеплом в пламенеющем желании увидеть твои глаза. Мне надо знать. Мне надо быть уверенным, что ты не ждёшь. И если ты забыл, то мне бы впору сдохнуть вот под этим каменным забором… Каменный забор. Беринг-лэйн, 645. Всё, как описывал один добрый прохожий, указывая гостю города нужное направление. Остановился. Внутренности ухнули куда-то вниз. Сердце лихорадочно постучало в горло. Ноги стоят. Руки не шевелятся. Нашёл. Что дальше? Теперь оторваться бы от поверхности и сделать хотя бы шаг. Глаза в собственном отдельном параличе осматривают почти сказочный двухэтажный домик с мансардой. В уютном тёплом цвете. Незыблемая пастораль в обрамлении стриженого газона. Для тебя, который всю свою бесконечную жизнь перебивается в кампусах, хостелах и арендованных квартирах, этот дом, как образец недостижимого благополучия, его хозяин, как вершина совершенства. Еле сдвинулся с места. Приблизился к каменным блокам забора и снова замер. Hide 4 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
FOX69 48 955 16 мая, 2019 (изменено) Эпилог Кевина и Макса (м+м, R) "Марсианиада" Глава I. Аляска Гость в йоркском доме 1.06.2123 За незнакомцем наблюдали. Перекидывая с ладони на ладонь мяч. Здесь редко бывали незнакомцы. Почти не бывали. Но часто приходили свои. Дом капитана в отставке Кевина Брука был домом не только ему. Не выдержав, двенадцатилетний Кевин-младший выскользнул в приоткрытую дверь кухни и приблизился к серьезному светловолосому человеку со спортивной сумкой. — Это задняя калитка. Звонок только у главной. Здесь для своих. Исчерпав этой новостью ритуал приветствия, гостеприимный хозяин распахнул перед гостем псевдодеревянную дверцу изгороди, вероятно, не сомневаясь, что незнакомец пришел куда надо. Он никогда не испытывал таких неясных сомнений в своих самых заветных мечтах. Два года. Когда тебя просят остаться, помочь и быть рядом в трудную минуту, ты бросаешь, эгоистично приняв свои убеждения за аксиому. Нужен ли ты здесь, Макс Феррант? В этом райском уголке благополучия, где тёплый хвойный запах окутывает негой, где изумрудный бисер утренней росы доверчиво стекает в ладонь, а солнечные лучи дробятся в высоких кронах и разбегаются весёлыми зайцами по черепичной крыше сказочного дома. Живой и хрупкий мир. В него не так-то просто встроиться тому, кто живёт среди камней и пыли, песчаных бурь, искусственного воздуха и неба без атмосферы. Он здесь чужой. И с каждой новой мыслью сомнения всё глубже. «Это задняя калитка. Звонок только у главной. Здесь для своих». Звучит откуда-то голос. Он не сразу осознаёт, что фраза адресована ему. — Что... — взгляд наконец-то фокусируется на ребёнке. Гость растерян и готов отступить. Он несмело приветствует маленького хозяина и говорит: — Я... наверное, не совсем свой. То есть, совсем не свой. Он смущается, на кожу щёк ползёт едкий румянец. — А ты... Кевин, да? — выдавливает из себя почти по слогам. — Ага. Вы ко мне? Вы откуда? Его внимательно оглядывают с ног до головы. — Спорим, вы с Ковчега? — предлагает пари подросток, с любопытством разглядывая мужчину. — Почему ты так думаешь? — гость немного приходит в себя и улыбается, соображая как же представиться и сообщить имя того, кого он ищет. Кевин-младший смотрит с видом, с каким обычный подросток смотрит на незнакомца, которому от него что-то вдруг понадобилось. Размышляя, что с того взять. -Хм... — начинает он, и щурится на гостя нагло, — Вы не из школы, но знаете, как меня зовут. Подошли не с той стороны дома, сумка, — констатирует юный следователь, заглядывая за спину. — Значит не отсюда. Пожимает плечами. Разве недостаточно? А вот еще: — Светлые волосы, и адресом не ошиблись... — Мальчик вновь дергает плечом, но в голосе проскальзывает нотка неуверенности. — Вы с Ковчега, ведь да? Папин друг? Папин. А кто твой папа? Гость нешуточно тормозит. Переминается с ноги на ногу. Он знает — у Кевина-младшего была мама. Пусть, по определению её самой, «жуткая», но всё же мать. Папы на горизонте тогда не наблюдалось. Или папа за два года появился, или... Где-то по спине пробежал неприятный холодок. Ну вот и всё, если только... — А, — он осекается на первом слове, сердце в предчувствии развязки заходится барабанной дробью, — кто твой папа? Младший закатывает глаза, скрывая смущение. Для него всё тоже пока непривычно, но это сблизило их с Кевином. Их разговоры о матери, о самом Кевине, о его жизни, которую раньше было проще скрыть, чем пытаться обходить острые углы... Откуда и правда этот чувак свалился, если даже не знает ничего? Отец рассказывал ему о друге, который был с Ковчега. Путешественнике и классном парне. — Маргарита Брук, — объявляет он, буравя незнакомца взглядом двенадцатилетки. — А что? Кажется, гость окончательно сбит с толку. — Если папа, то Кевин Брук, — «классный парень» пытается внести хоть какую-то ясность в путаницу гендерной идентичности. Но камень с души падает. Кем бы ты ни был сейчас, Кевин Брук, я хочу тебя увидеть. — Он дома? Мальчик оглянулся на дом и кивнул. Пригласил войти, отчего-то через кухонную дверь. Вероятно, так было проще. — Заходите, — указал на дверной проем. Прокричал в него, — Пап, это к тебе. Ну что ж. Момент истины. Ноги снова ватные. Лёгкая спортивная сумка на плече с минимумом необходимого, кажется, весит центнер. Но каким-то чудом он следует за приглашающим жестом, заходит под крышу, где пахнет теплом и уютом. И всё. Приткнулся где-то у входа, около стены. Широкий ремень сумки сползает с плеча, и та предательски падает на пол, выдавая волнение гостя. Зашёл. Дыхание перехватило. А надо бы ещё что-то сказать гостеприимному наследнику. — Спасибо, Кевин, — голос дрогнул. Выдох. Взять себя в руки. Дальше будет ещё сложнее. Кевин легко сбежал по лестнице, в белой рубашке с по-армейски ровно закатанными рукавами. Пожалуй, много чего осталось армейского в его короткой стрижке, осанке, тренированном теле. Но об изменениях можно было услышать еще с лестницы. Когда не его и его в то же время голос, ниже, глубже, спросил, не особенно ожидая сюрпризов: — Томас? Мы же договаривались... Мягкие домашние джинсы. Взгляд, выражение лица человека, два года ведущего уже тихую мирную жизнь, вдали не только от армии, но и каких-либо лишений. Он остановился на последней ступени, когда уже было ясно, что у стены замер совсем никакой не Томас. В отличие от Макса, у него не было времени, чтобы приготовиться к этой встрече. Совсем другой. Не взъерошенный. Тверже, что ли. Очень красивый. Словно нарочно, чтобы было страшно узнать и дотронуться. Словно бы какой-то другой. Какой-то чужой. — Макс? Кажется, до него медленно начинало доходить, что случилось то, на что не стоило и надеяться. Наморщил лоб. Дрогнули губы в сдержанной улыбке. Кажется, надо бы спросить. Или пригласить? Улыбка прорывалась, губы сжимались и снова дрожали. — Черт, как же я рад тебя видеть. Пока хозяин дома сходил по лестнице, гость в подсознании запечатлевал каждый его шаг. Каждое движение грациозного, сильного тела. Стройные бёдра, прямая спина, военная выправка, крутые плечи, бритые виски и серые пристальные глаза. Ради этих глаз он преодолел 250 миллионов миль. Он даже был согласен заглянуть в них и уйти. Его физическое совершенство и мощь ощущались на расстоянии. По-прежнему сильный, уверенный, самодостаточный. Не нуждающийся в чей-либо помощи. Он был прекрасен. Словно бог спустившийся с марсианского Олимпа — высочайшей горы в солнечной системе. Почти недосягаемый. — Кевин... — всё что гость смог сказать до того, как тяжёлый ком подступил к горлу, а на глаза навернулись слёзы. Где-то за спиной спасительная стена, которая поддерживает и придаёт хоть какой-то уверенности. — Ты... — голос сбивается от волнения, — я... я скучал. Кевин. Кевин Брук давно смирился. Что никогда больше ничего. Не вернуть. Давно уже не прислушивался к себе. Зная, что всё изменилось. Оно физически изменилось. Это тупо химия, ему объясняли врачи. И тот, кого он видел перед собой сейчас, был совсем другой Макс. — Кевин, скажи деду, что мне надо поговорить... Обернулся, успокаивающе улыбнулся мальчику. — Со старым другом. Дождался, когда мальчик послушно их покинет. Постоял у противоположной стены, переполненный нахлынувшей нежностью. Боясь, что выплеснется. Боясь приблизиться. Давая им обоим хотя бы пару минут, чтобы осознать, насколько все изменилось... Совсем другая ре-ка. Зачем-то тихо предложил: — Кофе хочешь? Только кивнул, соглашаясь сразу и на всё. Но ты, капитан, попробуй его сначала от стены оторвать. Тебе не лучший экземпляр химеры достался. Мало того эмоциональная дистрофия начала скоропостижно купироваться по непонятным причинам, так ещё и чувство вины придавило десяткой джи с контролируемой потерей сознания или уже неконтролируемой. — Хочу, — еле слышно, но в серо-голубых толика уверенности и радости от встречи. Мы же на кухне, да? Значит, идти недалеко и до ближайшего стула точно доберусь. А там... да, кофе. — Настоящий? Проглотил ком. Изломались брови. Настоящий. Стоит по-прежнему. Никуда не делся. Настоящий. А я настоящий? Момент истины. О ком ты скучал, Макс? Встретишь ли ты когда-нибудь того Кевина? Настоящего. В ушах шумит от непролитых слез. Он моргает. Знакомая и такая притягательная ладно скроенная фигура обрела тот лоск, которого не замечал Кевин раньше. Обрела ли? Или он всегда был? Соблазнительный контур губ. Поза, дающая пищу фантазиям об изгибе бедра. Тот же Макс, но острее проступающий в его, Кевина, ощущениях. — Настоящий. Несколько шагов. И все равно уже, что будет. Уже не остановиться. Ладони охватывают лицо. Мгновение... тот же и другой. Глаза в глаза. Дыхание смешивается с его. — Макс. Он хотел сказать, что ждал. Но не смог. Смял его губы поцелуем, обнял крепко, уже не боясь, что он другой. Какая разница. Теперь пускай сам решает, нужно ему это или, может, нет. Захлебнулся. Растворился. Размазался и впитался. Весь. В него. Без остатка. Если нежность бывает неистовой, то сейчас была именно она. Он принимает его, как единственный возможный глоток воды посреди терзающей жажды. И больше нет ничего, и не будет, и не могло быть никогда — ни в прошлом, ни в будущем, ни в настоящем. И вообще плевать кто он. Он просто есть. Мой капитан. В каком-то болезненном исступлении он съезжает на его плечо и утыкается в белоснежный ворот рубашки. Душат настоящие слёзы. — Господи... — благодарной молитвой тихий шёпот, ладони гладят его спину, плечи. Он льнёт и обнимает. Боится отпустить. Потому что чуть не потерял. — Я ведь не верю в бога, — тут же отрицает свою причастность к конфессиям, но лишь внезапно вырвавшееся слово очень точно характеризует того, кто силой провидения подталкивал его к сегодняшнему дню. — Кевин, — объятья крепнут. Он не отпустит. Он не уйдёт. Он никому не отдаст. — Какая же я сука. Я не должен был тогда... не должен был бросать тебя. Не должен. — Не должен, не должен, тшш. Он не спорит, просто обнимает, утопая в этом ощущении обладания. Тело гибкое и живое под ладонями. Гладит плечи, зарывается лицом в волосы. Господи, какое знакомое ощущение. Какое новое. Он трется щекой о его висок, шепчет: — Спасибо. Непонятно, за что? За всё это. За то, что тогда заставил самому пройти всё, за то, что приехал сейчас. Светловолосый гость его намного сильнее Кевина. Если бы не Макс... Ох. Что-то со временем. Кажется, по лестнице кто-то тяжело спускался, но так и не добрался до кухни, убрался, пока не заметили. Где же ты был, мой хороший? Где тебя носило, что ты не нашел утешения? Ведь весь мир открыт перед тобой. Бесконечность... Всматривается в его лицо, пытаясь угадать, что выпало на его долю. — Макс, — после очередного провала во времени, когда снова может говорить, пытается отстраниться, найти силы отпустить. Выпустить из рук. — Пошли, сядем на диван. Я налью тебе кофе. Ты расскажи мне, как ты жил-то. Я ведь совсем ничего не знаю. Его голос такой спокойный, ласковый, умиротворяющий. Белый-и-пушистый затихает и отдаётся нежности, и ощущениям. Диван — это сесть раздельно. Даже если рядом, всё равно разомкнуть объятья. А он его даже отпустить не может. Чёрт. Нехотя опускает руки. Без его тепла под ладонями сразу становится холодно. Чёрт. Это наваждение какое-то. Неловко стирает со щеки влагу. Кивает. Согласен, пошли. Только: — Ну, его этот кофе. Рядом с тобой, капитан, у него шансов практически нет, — пытается пошутить и вернуть хоть какое-то подобие приличий в незнакомом месте. Где-то там Кевин-младший и ещё в наличии дед, а он, как одержимый, вцепился в их отца и сына, и не хочет отпускать. Послушно тащится на диван, садится, подогнув ногу, и снова утыкается лбом в его плечо. Одна ладонь ползёт по лопаткам, спускается к пояснице и плотно фиксирует ремень штанов. Не убежишь, капитан. Вторая — находит его ладонь и переплетается пальцами. — Я, — усмехается и целует через тонкую белую ткань где-то над ключицей, кладёт подбородок на плечо и, не отрываясь, смотрит на его профиль. — Теперь я официальный троянец. Как это ни странно звучит. От судьбы не убежишь. Я ведь сразу, когда ты улетел, на Ковчег уехал. Несколько месяцев заточения в кабине буровой. Думал забуду тебя. Не смог. И потом. Тоже не смог. Но вот уже год, как я обитаюсь на Марсе. В геологоразведке. Там сейчас полно возможностей. Каждый день новые открытия. Не заскучаешь. Но... я скучал. Я никогда не забывал тебя. У меня столько карандашных набросков твоих портретов, что впору выставку открывать посвящённую Кевину Бруку. Он оторвался от плеча и заглянул в такие близкие, такие знакомые глаза. — А ты? Я ведь тоже про тебя ничего не знаю. Сейчас он бы принял любое его решение, даже если бы Кевин остался прежним. Чёрт! Как же хочется коснуться его губ. Кевин пытается осознать всё и сразу. Вернулся на Ковчег. Два года пытался забыть. Он подносит, как тогда, их сплетенные пальцы ко рту. К приоткрытому в ужасе, в осознании его боли и его любви рту. Прижимает. Макс его нашел, потому что больше не смог. А ведь Кевин просто... вспоминал. Скучал, ждал. Но не кинулся разыскивать. Позволив Максу решать. А если бы тот и дальше не решился приехать? Сколько же нам понадобится времени, чтобы смыть эти два года с твоей самоотверженной души, Макс Феррант? Он чувствует его руку на ремне. Волнующую. — Я? Ну... Что я? О чем же тебе рассказать? О спокойной и непыльной работе? О друзьях и родственниках? Целует пальчики, сжатые между своими. Ладонь скользит по затылку, пальцы зарываются в его волосы, вновь ероша их, как раньше. Такое простое движение. Что же ты не ехал, хороший мой? Ну да ничего, теперь всё позади. Ведь позади же? — Знаешь, что было самое трудное? Ну, тогда, когда... Суровый взгляд исподлобья контрастирует с нежными прикосновениями... Он вздыхает тяжело, отводит глаза. С укором встречается с серо-голубыми. Ты был реально нужен, это было архисложно... — Выбрать размер. Гость не сразу соображает о каких размерах толкует капитан. Но когда до расплавленных в благодати мозгов доходит смысл архисложных выборов, его бросает в жар, и щёк касается едкий кармин. Смущение, как в первый раз. Впрочем, о том «первом разе» — больше похожем на добровольное изнасилование бревна с глазами, только вынутого из стила — он забыл навсегда. Так значит, ты это сделал. А я ведь готов был принять тебя любым. Кевин. В глазах растерянность, но уже понимание всей глубины «проблемы», вставшей перед трансгендером. А ведь он мог быть рядом... И по заказу менять его собственный выбор? Нет. Тут ты сам, капитан. Тебе с этим жить, тебе и выбирать. Это твоё второе рождение и только ты сам вправе распорядиться не только своим телом, но и своей жизнью. Но от осознания правильности выборов, смущение не проходит. Совсем наоборот. Взгляд расфокусируется, в голове вращаются какие-то избыточные шестерёнки, осторожный выдох, словно его загнали в угол: — А... — запоздало сообразил, мелко кивнул. Опустил глаза, посмотрел на мягкие джинсы с совсем не мягким содержимым в области паха. Чудеса современных аугментаций, квантовой электроники, нейропротезов и самоотверженности решившего перевоплотиться или просто заменить устаревший орган на более действенный и чувствительный. Говорят, что такие замены сейчас делают многие, говорят, что... В дополнение ко всем смущениям гостя вновь окатывает жаром. — Ну да... я... мне не... может... это... — это набор слов, мистер Феррант. Не поддержка, не сочувствие, не восхищение. «Размер» его окончательно переклинивает. Капитан, если вы хотите, чтобы ваш гость хоть как-то функционировал в вашем присутствии оградите его уже от дополнительных потрясений. Он поднимает глаза. Взгляд побитой собаки. Он готов принять все «огрехи» выбора. Удивлен? Смущен? Удивлен? Неужели ты не был уверен, что... Усмешка, заигравшая было на губах, ведь он хотел рассмешить его, отвлечь, сам отвлечься от потрясения и самобичевания, усмешка вылиняла при виде его удивления. Неужели? Ты ехал сюда, готовый к любому исходу. Руки расплетаются. Пальцы касаются его восхитительно покрасневшей щеки. — Ты не был уверен, — догадка. От этого, а также и от вида его замешательства, должно было бы стать неловко за свою откровенность. Но становится жарко в тонкой рубашке. Ты даже себе не представляешь, как сейчас недоступен и соблазнителен в своем смущении. Вопреки расхожим мнениям, искусственные органы не настолько послушны, чтобы можно было простой мысленной командой унять то, что вызывается совсем другими процессами нервной деятельности. Но где-то в доме отец. И сын. И неужели, не-у-же-ли я готов наброситься на тебя с порога? Нет, так нельзя. Руки становится некуда девать. Куда не дотронься — все только усугубляет ситуацию. — Я, — стараясь контролировать руки и срывающийся голос, пытается подняться. — Мне надо.... кое-что. Я сейчас вер... Нет. Падает обратно. Мягко, крепко сжимается ладонь, подносит к губам. — Пойдем со мной. Его напряжение передаётся, как по проводам. Яркой электрической вспышкой где-то в мозгу провоцируется бесконтрольный очаг возбуждения, который не укротить усилием воли. Взаимные ласки, поцелуи, объятья, поглаживания — из радости дружеской встречи плавно перетекают в страстное вожделение. Они и сами не замечают перехода. — Кевин... — гостя немного лихорадит. Но в отличие от активного хозяина, готового действовать, он ещё оглядывается в поисках остальных членов семьи. Ещё пытается оттянуть восхитительно неизбежное. Как в первый раз. Он словно мальчишка теряется и тщетно пытается сдержать участившееся дыхание. — Может... кофе? Хотя, какой на хрен кофе, когда дрожь в руках уже не унять, а запах его сильного тела сейчас выбьет последние остатки сознания и здравого рассудка. Кофе рискует повторно закипеть в руках гостя с Марса и сбежать на пальцы непослушной пеной. — Тшш, — Кевин чувствует его пальцы, целует, улыбаясь, — есть кое-что получше кофе. Хочу показать тебе... Он подымается и ведет его вверх, крепко держа за руку, по лестнице на второй этаж. На верхней площадке уже кто-то стоит. Человек держит в руках рюкзак и смотрит на поднимающихся с некоторым сдержанным нетерпением. Он как раз намерен спуститься. А эти двое плетутся нога за ногу. Но долг гостеприимства. Пожалуй, слишком пристальный взгляд на гостя. И на Кевина. — Сейчас, конечно, белые ночи, но надо же еще добраться, — объясняет он сыну свою давешнюю попытку вторгнуться в пространство камбуза. — Ты меня не представишь? Кевин прислоняется к стене, так проще унять волнение и собраться с мыслями. Трет лоб. — Прости, я совсем забыл. Да. Макс, это мой отец, отставной и по-прежнему целеустремленный подполковник Стивен Брук. Папа, это Макс. Я тебе рассказывал. Вот. Он... Стивен буднично протягивает руку гостю, словно предлагает тому преодолеть оставшиеся лестничные ступеньки с его помощью. Отставного военного, похоже, больше волнует предстоящая поездка, чем перспектива путаться под ногами у гостей его сына. — А, очень хорошо. Рад. Извините, что вынуждены вас покинуть, но я обещал свозить парня в Лейк-Кларк. Не всё же ему торчать в нейронете. Сами знаете, как сложно сейчас с этими новыми технологиями... Кевин за спиной Стива закатывает глаза и многозначительно приподымает брови. Проще согласиться, чем обсуждать с тем вопросы воспитания детей. Кажется, роль матери младшего Кевина досталась в этой семье деду. Гость принимает рукопожатие дедушки в роли матери. У него крепкая рука, как и у всех троянцев связанных с работой на буровых установках и техников «Водного дома». Макс отрывисто, почти по-армейски, кивает полковнику и представляется, дополняя Кевина, который оказывается «уже рассказывал»: — Макс Феррант. Шахтёр с Ковчега и по совместительству марсианский геолог, — да, вот так, относительно подробно. Потому что он претендует на вашего сына, мистер Брук. Со всеми вытекающими. На сына бросает внимательный взгляд, улыбается Бруку-старшему: — Приятно было познакомиться, мистер Брук, — отпускает руку и жмётся к перилам лестницы, освобождая проход. Hide Клубничная гидропоника Дедушка широко улыбается, в результате чего выясняется, в кого у Кевина эта улыбка. И, не растрачивая времени на церемонии, скатывается уверенной поступью с лестницы, а Макса крепкие руки направляют в одну из дверей второго этажа несколько поспешней, чем могли бы. Вталкивают в помещение со странным неярким освещением, небольшое и довольно узкое, с высоким окном, по одной из стен которого расположены ярусы гидропоники. Дверь захлопывается. Они наконец-то снова одни. — Прости, что-то я перегрелся, — слышится комментарий бесцеремонного перемещения шахтера. Выдох. — Вот, что хотел показать. На аккуратных кустиках спелая клубника, малина. Компактный ягодный рай. — Сам сделал. Хочешь? Кевин срывает небольшую спелую клубничину, сует в рот. Не то чтобы он сильно хотел ягод сейчас, но Макса трясет, а тут... так спокойно. Кажется, за время их разговора и Кевин позабыл, как жевать. Проглатывает спелую мякоть и глухо спрашивает: — Слушай, я забыл спросить. А как там Шифти? Ускоренный подъём на второй этаж, встреча с Бруком-старшим, требовательные крики Кевина-младшего откуда-то снизу, а теперь, ещё и полноценная гидропоника, пусть и в мини-объёме, немного отвлекли и вернули способность мыслить, а не кидаться мартовской кошкой под мартовского кота. Вспомнилось, как на «Архимеде», тогда ещё Маргарита Брук, втайне от экипажа покушалась на урожай доктора Бьёрк. Воспоминания двухлетней давности тянут за собой лукавую улыбку. Он осторожно снимает сочную клубнику с куста, боясь что-нибудь поломать в хрупкой системе. Хотя, уже на ходу решает починить, если вдруг. Откусывает, облизывает губы, вымазанные соком. — Неужели сам? — с притворным сомнением в технических способностях поглядывает на бывший спецназ и продолжает поедать большую ягоду. — Шифти на Марсе. Работает на геологических блокпостах с техникой. Сам так решил. Но обещал вернуться. После того, как я апнул его на пару уровней в социалке, он совсем от рук отбился. Да и платформа у него теперь новая. Почти центнер весом. От клубничины остался зелёный хвостик, а гость вновь покосился на шпалеры со сладким урожаем. — Кстати, про тебя не раз рассказывал. Как вы с ним беседовали, пели и на гармошке играли. Можно ещё? — кивает на потенциального кандидата на съедение и оборачивается. Здесь уютно и тихо. Влажный воздух. И толстый ковер под ногами. Здесь явно проводят время. За чтением? Работой? Задумчивый взгляд. Тонкие пальцы осторожно касаются ворота. Расстегивают пуговицу. Вторую. — Центнер? Круглый? Улыбается. Тянется к губам. — Можно. Сколько хочешь. Рука невольно отвечает на касание. Пальцы трогают гладко выбритую щёку и чуть заметные светлые щетинки. Он наклонятся вперёд и нежно накрывает его губы. Трётся носом о нос и снова целует. Напряжение вновь наползает, дыхание сбивается. — Я хочу всё, — шепчет тихо, ловит его взгляд и прижимается щекой к щеке. Голос подрагивает и еле слышен: — Только у меня ступор какой-то. Как-будто в первый раз... Котенок. — Не будет ничего, чего ты не захочешь, — шепчет Кевин, обнимая его в приливе нежности. — Или всё что захочешь? Разберемся. У нас много... теперь очень много времени. Он смеется. Макс, конечно, в надежных руках. В каком-то смысле у его партнера опыта не сильно больше. Пуговицы кончаются, он стаскивает с его плеч рубашку. Пока возится с застрявшими манжетами, срывает крупную ягоду, протягивает Максу. Страсть подступает, а его ступор заводит сильнее податливой мягкости. Я буду соблазнять тебя столько, сколько потребуется. Сколько получится. Пока не потеряю голову от тебя, мой хороший. Помоги мне потерять ее. Ему нравится, как тот раскусывает розовую сочную мякоть. В голосе настойчивость просьбы: — Откуси вместе со мной. Как в первый раз. А ведь, действительно, как в первый. Он в первый раз чувствовал что-то большее, чем привязанность. В первый раз он не смог отпустить. В первый раз он сам вернулся. В первый раз он не хотел бы жить дольше, чем было отпущено Кевину. Взаимны ли были чувства капитана в отставке, Макс не знал. Но пока об этом думать не хотелось. Когда тебя медленно раздевают, испытывая на прочность, соблазняют сочной ароматной мякотью, губами в клубничном соке, тебе остаётся лишь таять в пьянящем дурмане и исполнять любые желания. Манжеты без боя не сдаются. Четыре пуговицы держат оборону, пока коварный хозяин протягивает пушистому приманку. Несмело он припадает к ягоде губами. Толкает чуть вперёд и прижимает к его губам. Глаза доверчиво прикрыты, он раздет по пояс, манжеты держат руки. А зубы аккуратно давят клубничный бок. Стекает розовый нектар. На подбородок и капает на грудь. Горячим будоражащим потоком вся кровь из тела уходит в низ живота. Стекает и подхватывается другими губами. Он не хотел спешить. Но такт пульса, шумящего в ушах, ускоряется, и мягкие джинсы становятся не очень мягкими. Манжеты оставлены до лучших времен. А знаешь, мне нравится, тебе не мешает? Я с ума, кажется, схожу, пускай так... Мякоть, одна на двоих. Давится, сладкая, кружащий голову поцелуй. Пальцы скользят за кромку штанов. Прости. Чуть не сбив пушистого с ног, прижавшись для устойчивости с ним к противоположной стене, он справляется с застежками и безжалостно, планомерно избавляет его от одежды, за исключением рубашки... На первом этаже между тем время движется значительно медленнее, чем в гидропонном садике. Для Кевина одна пуговица стоила часа полноценной, насыщенной впечатлениями жизни, а дедушка с младшим успели только упаковать вещи в кар. — Паап! Мы поехали, пока! Обретя себя с расстегнутой рубахой и руками на поясе изменившейся формы штанов, он хватает ртом воздух, прижимается лбом к стене над плечом белого-и-уже-очень-пушистого, взъерошенного и местами раскрасневшегося, зацелованного и немного в клубничном соке. — Да, пока, будьте осторожны! Находит в себе силы наконец крикнуть в надежде, молясь, чтобы младший не изменил себе и счел ритуал прощания законченным. Минуту они просто дышат. Оба. Молча ожидая. Но так и не дожидаются продолжения. Их наконец оставили одних. Кевин давится смехом, штаны наконец расстегнуты, он обнимает свою пропажу. — Макс. Как же хорошо, что ты вернулся. Это осознание наконец-то его накрывает полностью. Вместе со сладостью клубничного сока, вкусом его кожи, ощущения под ладонями сильных натруженных мышц бурильщика. — Хочу тебя. Капитан, да вы издеваетесь. Раздеть, измять, заласкать, затрогать, зацеловать и поставить к стенке на целую минуту. С руками окончательно запутавшимися в рубашке. Он даже обнять его не может. Но капитан на пике возбуждения от этой вынужденной позы своей добычи. Накормленной сладким и одурманенной присутствием сильного хищника. Удав и кролик. Один накручивает кольца вокруг безвольной тушки, второй лишь барабанит лапкой, не в силах оторваться от гипнотического взгляда. Он добровольно лезет в пасть. Удав доволен. Кролик — тоже. Под кожей разливается напалм. В висках стучит набат. В бедро упирается «размер». А вы пожадничали, капитан. Мелькает мысль. А сам давно уже на взводе. Кажется, каждая клеточка тела взбудоражилась и восстала. Забыл про «первый раз» и про второй. Есть только он. И больше никого. Тот, кому он готов отдаться даже в вокзальном туалете. — Кевин... — он тихо стонет, стоя у стены со схваченными руками. Изнеможение достигает пика. Он в полузабытьи. Дыханье загнанного зверя. Мне развернуться, капитан? Или ты любишь смотреть в глаза? Ну, что ты медлишь? Твою мать! Выбирай. Или поставь меня на четвереньки. Да, хорошо что я вернулся. Не спорю. Два года ждал момента. Господи, да трахни ты меня уже! Но с губ срывает полубредовый шёпот: — Кевин... — и новый стон затисканного напрочь любовника, прижатого к стене, забывшего о смазке. Он и не думал, что всё так скоропостижно обернётся. Ещё ту самую минуту назад, он помнил, что надо бы спросить, иначе сей чудесный вечер для обоих будет пыткой. Но забыл. А вспомнят оба в самый неподходящий для того момент. Конечно, если капитан не столь предусмотрителен и не держит в гидропонике тюбик геля. Хотя, древнейший лубрикант ещё никто не отменял. Ты думаешь, вместе с новым телом выдается к нему еще и инструкция? Да я чувствую себя пятнадцатилеткой на первом свидании. И понятия не имею, как мне нравится. Мне нравится, как ты стонешь. От этого в глазах загорается огонь хищника. Крепкие руки разворачивают плечи. Он уже не может предусмотреть, что руки Максу сдерживает рубаха, и только убедившись, что ткань натягивается и мешает тому опереть о стену, небрежно надрывает ворот, перекидывая через голову остатки пут. И можно уже забить на манжеты. Он слишком долго ждал. Запах его макушки. Я помню, но до изготовителя нам не дойти. Сейчас сгодится что угодно. Руки сжимают бедра. Он не торопится, он неотвратим. Дыхание перехватывает. Перед внутренним взором его светлая улыбка. «Я буду внимательно следить за вами, господин Феррант». Белый кролик скачет по тускло освещенному коридору. Темная ночь в кают-компании. Изумрудная зелень плещется в капсуле. «Не надо!» Поле. Зеленое и бескрайнее, жаворонок. Цветки дикой гвоздики. Запах ванили. Макс! Он крепко обнимает и уже не останавливается. Он только успевает упереться освобождёнными руками о панели. Быстрое касание. Неофит предусмотрителен. Но слишком нетерпелив. Боль от напора. Не торопись, капитан. У тебя ж не гарпун между ног, не шокер. Осторожней, мать твою. Он морщится и глухо стонет. Но успевает расслабиться до того, как неистовство спецназа готово разорвать. Принимает всё что есть. И сразу. А есть не мало. Почувствовать его в себе и сдохнуть от наслаждения и разливающейся неги. Сердце готово выпрыгнуть и ускакать. Его дыхание жжёт шею. Страсть такая, что кажется клубника сварится от жара чувств. Он стонет под толчками, не в силах даже шевельнуться. Впереди стена. По бокам его сильные руки, а сзади... сзади капитан получает бесценный новый опыт. Западня, из которой не вырваться. В которую он мечтал попасть. На пылающее остриё оргазма вываливаются одновременно. Рука привычно заканчивает процесс. Капитан приходит к финишу сам. Стонут в унисон и замирают. Стена. Какая ты родная стала за эти несколько минут. Он приоткрыл глаза, чуть запрокинул голову назад. Потёрся затылком о капитанский лоб. На губах блаженная улыбка, в глазах счастливая муть. — Кевин, — тихо шепчет, повернув голову. — Тебе над техникой бы поработать. Даю бесплатные уроки. Наставник нужен, капитан? Капитану нужна какая-то опора. И осознать всю картину в целом. И прийти в ужас. Странное чувство: окрыляющего счастья и холодящего изнутри раскаяния. Заглянуть в глаза. Покрыть их поцелуями. — Ты это серьезно? После такого не хлопнешь дверью, не пошлешь меня? Касается его осторожно. Будто не он только что вдалбливал парня в стену. Просит ласково: — Макс, останься. Мне без тебя было плохо. Правда, кажется, с капитаном Максу будет тоже несладко. В отчаянии оглядывает гидропонику. — Обещаю прилежно учиться. Сползает по стене, тянет за собой. — Ну, со мной тебе намного лучше, я смотрю, — Макс наконец-то освобождается, поворачивается к капитану лицом и сползает следом. Обхватывает за шею одной рукой, притягивает к себе и смеётся, уперевшись лбом в лоб. — Зачем рубашку-то порвал? Ещё притягивает ближе. Обнимает второй рукой за голый торс. Целует долго, нежно, в благодарность. Откидывается на знакомую стену и пытается справиться с непреодолимым препятствием, послужившим причиной бесславной смерти шёлковой сорочки. — В этом доме душ есть? — спрашивает, расстёгивая одну из пуговиц. Теперь Кевин не может заставить себя выпустить его. Целует плечо, гладит руки, счастливо и виновато улыбается и светится. — Ох. Я должен тебе рубашку. Возьми пока мою, — широким жестом простирает руку в сторону клубники... машет в направлении своей комнаты. — То есть там. Есть и душ, и ванна, и кровать, кстати, есть. Смеется. Только бы видеть его, дотронуться снова. Подуть на пушистый висок. — Давай наберем тебе ванну, — шепчет, — и я закажу все, что нужно. И рубашку... — Да ну! — притворно восхищается «пострадавший». — И душ, и ванна, и кровать есть. Надо же! А я думал, ты в гидропонике и спишь, и моешься. Смеётся не менее счастливо, чем оппонент. Разрешено смотреть, трогать, дуть, набирать ванну, заказывать и, вообще, брать в безраздельное пользование. Закажет «всё, что нужно»? — А что нам ещё нужно? — шепчет так же тихо, заговорщически. — «Обучающие» материалы? Датапад для конспектов? А то полный дом барахла. А… — прилежный ученик критически оглядывает до боли знакомые стены, замечает, — Ну, по правде сказать, я тут и правда иногда сплю. Видишь, — стучит по полу. — Теплый. И ковер. Спальник бросить, и нормально. Здесь… спокойно. Замирает, глядя в его глаза, теряется. Эта гидропоника, эти ягоды. Словно все два года ждали Макса. Чтобы он сделал то, о чем мечтал капитан. Не позволял себе мечтать, и все равно готовил декорации для сегодняшней встречи. Но об этом они еще наговорятся, потом. Сейчас и так смотреть в его глаза почти невыносимо радостно. И в солнечном сплетении расцветает именно что солнце. Hide Предложение, от которого невозможно отказаться Спустя четверть часа Макс отмокает в хозяйской ванной, дом наконец-то полная чаша во всех смыслах, кофе горячий, стоит рядом с гостем, а голова сидящего на полу Кевина выглядывает из-за бортика. — ...ну и Ван говорит: «Твоё задание — твоё решение, твоя ответственность». Позволили уйти в отставку. Почестей и проводов не было, но хоть в мозгах не копались. Вздыхает. — Хороший мужик Ван Сьюин, только работа у него тяжелая. Ладонь опускается в теплую воду с островками пены, находит там другую ладонь. Пена под определенным углом помогает не думать ни о чем крамольнее крепких объятий. Блаженство после двенадцатичасового перелёта продолжается. Начавшись с клубничного сока, оно дополняется, плеском воды и цветочным ароматом пены, бархатистым кофе, парящим на бортике, и взъерошенной макушкой рядом. И судя по глазам капитана, пристроившегося подле, блаженство будет длиться, ибо он не намерен отпускать гостя, не отмерив тому полный объём накопившихся за два года благ. Белый-и-пушистый улыбается, лохматит свой мокрой волос и то же вытворяет с головой командира. Гладит кромку уха, ласкает его щёку. Рассматривает красивое лицо. Ты прекрасен, Кевин Брук. Ты знаешь об этом? И в мужской, и в женской ипостасях. Аполлон и Афродита. Я хочу тебя рисовать. Снова. И снова. Рисовать с обнажённой натуры и доводить тебя до агонии ожиданием. Пальцы перебирают русый волос, жёсткий и непокорный, упрямым ёжиком лежащий на висках и затылке. Макс улыбается. Сейчас он счастлив. Этот момент он оставит в памяти навсегда. — Вряд ли бы твоё начальство приняло всерьёз тот бред, что мы увидели, — говорит до того, как пальцы сползают на шею сидящего и щекочут самую кромку волос. — Единственное доказательство у Айзека. Остатки вакцины. Но этот «сейф» надёжнее любого правительственного бункера. Ну, и наши бессмертные персоны, конечно. Если кто-то заинтересуется... И то не факт, что поверят в существование параллельной апокалиптической реальности. Вздохнул, продвинул пальцы за ворот белоснежной рубашки. Дальше не достать, пришлось бы выползать из ванны. Сжал под водой занырнувшую руку кэпа. Заставил вынырнуть и поднёс к своим губам. — А о профессоре ничего не слышал? Похоже, и наука в подобный генетический бред не верит, — заставляет раскрыть ладонь и прижимается щекой к его руке. Кевин только беспечно пожал плечами, заласканный, имеющий теперь неограниченный доступ к зрелищу его обнаженных плеч. Он, кажется, закрыл дверь в это прошлое. Дело было сделано. Быть может, не так, как могло бы, но теперь рыжеволосая судьба уже пронеслась мегерой далеко вперед от того места, где можно было бы схватить ее за густые пряди и сделать что-то иначе. — Если бы даже и было что слышно, то не мне. Скорее Айзек узнал бы. Кстааати, — Кевин улыбается, ладонь греется в плену его щеки, большой палец обводит контур губ. Что-то на полу становится прохладно. О чем он хотел... — А, да, ты с ним видишься? Пока Макс не появился на его пороге сегодня, экс-капитана утешала мысль, что белый-и-пушистый все же не один, он встретил своего старого друга, который живет так же долго. Наверно, это означает, что их пути будут еще пересекаться. — С Айзеком? — Макс почему-то переспросил, как будто Кевин интересовался чём-то невозможным. — Связывались пару раз. Он по-прежнему в каком-то захолустье. Лечит самых обездоленных. Не думаю, что у нас с ним нашлись бы разговоры помимо прошлого. А прошлое ни он, ни я, вспоминать не хотим. Он поймал и поцеловал скользящий по губам палец. Может и не самый подходящий момент для давно витавшего в голове вопроса, но всё-таки, если претендовать на капитана, он должен знать: — Кевин, — а капитанский взгляд уже куда-то устремился в глубины ванны и хищно так блестит. — Мм... — застопорился ненадолго, но всё же решился. — Два года, Кевин. Я понимаю, что ты ждал. И я весь такой ностальгически неповторимый, охрененно желанный, которого ты давно хотел трахнуть, но... я не хочу, да и не имею права насильно влазить в твою жизнь, если, ну... у тебя всё устоялось и кто-то есть... — Макс выдохнул, не договорив. Он просто не верил, что у этого напористого красавца-парня, с вожделением пожиравшего его глазами, до сих никого нет. Унял волнение и посмотрел на притаившегося в засаде капитана. — Понимаешь о чём я? Конечно, я могу быть настойчивым, пойти ва-банк, и по-троянски в наглую отжать тебя у любого или любой, но... нужно ли это тебе, кэп. В серо-голубых мелькнула грусть. Он привык быть один. И он покорно примет любой ответ. — Я согласен, — капитан, кажется, не дал человеку договорить. По тому, как Кевин исполняет свою роль героя-любовника, очень заметно, что у него кто-то есть. Но ирония тонет в густой пене, облепившей мокрые предплечья троянца. А ведь кэп все это время ломает голову, как спросить, надолго ли Макс к нему пожаловал. Боясь спугнуть тот ответ, который хотел бы услышать. Прошло-то всего-ничего, но не в этом доме. Здесь иначе. Он со вздохом поднимается и бесцеремонно, без предупреждения, отставляет чашку, чтобы в процессе не свалилась в воду. Склоняется и по-хозяйски лезет прямо в одежде в ванную, придерживаясь за бортик. Брючина намокает, босая ступня касается чужого бедра… — Подвинься-ка, ну приподнимись, давай, я подлезу. Воот, опускайся теперь. Тепло тут у тебя. Тоже не мешало бы помыться. Иди ко мне, да садись, я же в одежде, никто не покушается на… откинься, вот. После непростого, но успешного в целом маневра Кевин оказывается внизу, крепкие руки с мокрыми закатанными по локти рукавами обнимают сзади, позволяя расслабившемуся котеночку устроиться удобнее поверх ткани мокрой рубашки. Для двоих хватает места только на то, чтобы говорить, видя лица друг друга, очень близко. Когда наконец-то не без проблем симбиоз внутри небольшого водоема достигнут, слегка запыхавшийся хозяин возвращается к начатому, убирая мешающую челку. — Так о чем мы говорили? А, да. Ты, кажется, предлагал влезть в мою жизнь? Я верно понимаю? Лоб прижимается к виску сидящего на нем отжимателя ничейных капитанов. Закрыв глаза, не веря, все-таки спрашивает: — Стив с младшим вернутся завтра вечером. Что мне им сказать. М? Ты остаешься? Котёночек немножко ошарашен перемещениями нестабильного объекта на орбите ванны. По крутой — а какой же ещё-то — траектории астероид Брук заходит на сближение и бесцеремонно внедряется в конвективную зону центрального — на данный момент — светила. Основательно взбалтывает содержимое, перемещает спутник с кофе на соседнюю орбиту и полностью внедряется в состав. Вот от таких внезапных сюрпризов с неба и гибнут динозавры. Но светило не древний ящер, оно принимает астероид в свои объятья и уютно так распластывается на широкой груди. И снова истины момент. Что-то многовато их сегодня, этих истинных моментов. Он долго смотрит в его глаза, в зародыше давит желание — коснуться губ. И что же мне сказать тебе? Что я хотел бы быть с тобой, но. Я не готов сидеть у твоих ног и подставлять под ласки спину. Что там, на Марсе и Ковчеге, у меня есть жизнь, к которой я привык. Которая мне ближе, чем Земля. Есть место, где я нужен, где востребованы мои изобретения и знания, где я по-настоящему чувствую себя живым. И что тяготы существования за пределами уютного гнезда человечества не для всех. И твой экологический лесной мир со сказочным домом никак нельзя сравнить с безжизненными плато, пылевыми бурями и подземными выработками, где стил снимать запрещено. Но я бы мог... ну что? ну что ты бы мог? Приезжать раз в год и осчастливливать его своим присутствием аж на неделю? Заманчивая перспектива для молодого и активного мужчины. Тяжёлый вздох. Он отводит виноватый взгляд. Не стоило и начинать. Но так хотелось быть с ним рядом... — Неделя. У меня есть ровно неделя. А потом... я подписал контракт, чтобы получить этот отпуск. Конечно, он мог всё бросить и уехать. Но без права на возврат. Вот это, конечно... неожиданно. Кевин внимательно смотрит, но что-то у него путаются данные. «А», — пытается осознать, что он неверно понял. Влезть в мою жизнь на неделю. — А. Прижимается губами к его плечу, унимая преждевременно забившееся сердце. Ну да, он неверно понял. Это было бы, наверно, слишком хорошо. Черт, он же знал, что рано спросил. Зачем он вообще открыл рот? Ну кто спрашивает о таком через час после первого секса. Ну... технически второго... — О-о-ох. Извини, я сегодня что-то сам себе удивляюсь. Так ты на неделю? Вау. Это супер, целая неделя! Он искренне рад, господи, неделя. Здесь в ванной, с ним в охапку. Он свяжется с отцом, родные задержатся в парке. Младший будет в восторге. А Кевин и Макс погрузятся на целую неделю в череду концентрированного счастья. Как будто Аномалия... Странная мысль. Он никогда ничего не сравнивал за эти два года с... Остается, конечно, ощущение какого-то самообмана. — А. Наверно, это не мое дело, но что за контракт? Он и сам запутался. Когда он ехал сюда, он думал только о возможности посмотреть в его глаза. Он сомневался примут ли его. Зачем он здесь спустя два года. И вот, через час с лишним, он уже лежит раздетый в ванне, верхом на парне и в голове полная муть от счастья, что его не попёрли сразу. Прижали к стенке, отымели и приласкали. И он готов его присвоить. Себе. Потому что не хочет кому-то отдавать. Но... Всё как-то быстро. Поэтому и мысли плавают, как неисправный глайдер. Рыскают по периметру, тычутся бездомными котятами и ищут пристанища. Но чувства снова разбиваются о привычный мир одиночества, работу. Мечутся и возвращаются к истоку — я хочу быть с ним. В словах Кевина нет прежней искренности. А радость лишь наиграна. Он словно отдаляется. Так скоро. Неловкая улыбка. Нежный поцелуй. Отмытый гость цепляется за бортик ванны и встаёт. Выходит и накидывает на плечи мягкий хозяйский халат. — Контракт, — протягивает капитану руку, — на исследование Тирренской патеры. Вулканического образования. Там... давай руку. Он улыбается и тянет хозяина из ванны. — Иди сюда. Теперь я тебя буду раздевать. Не будешь же ты сушить одежду на себе. Или на Аляске так заведено? — он быстро сбрасывает оковы напряжённости, смеётся. Пусть всё идёт, как есть. Всё шло как шло. Он не тосковал по нему, думая, что отпустил, что ну… не вышло, так бывает, что уж теперь. Сейчас заныло. Будто грядущая неделя запустила обратный отсчет. Вылез послушно. Вода потекла ручьями в невидимый сток. Каждое мгновение на вес намытого песка Клондайка. Мы заселим город, а после того как спадет золотая лихорадка, он превратится в призрак... Но не сейчас. Сейчас старатели только прознали о счастливчиках, добывших первые некрупные самородки. Только-только собрались перед открытием банка за ссудами. И еще не подозревают о вечной мерзлоте, препятствующей поиску золота вне русла реки. — На Аляске заведено ставить в угол, пока к весне не растает, — пошутил он, позволяя делать с собой всё, что угодно. — Макс, — все же спрашивает, — а надолго контракт? Ну уж нет. Клондайк не только на Аляске, милый. — А... — растерянно. Не ждал. Вернее ждал. Ну что ж так быстро ты всё хочешь знать. Всего три года! Это же совсем не много. Это один год, но только три раза. Твою мать! Зато отпуск выбил. Но кто же знал, что я тут нужен. — Ну... — посмотрел на его запястья. Какая жалость — манжет нет. По пуговице вниз. Не слишком медленно. С мокрыми штанами на чувственный стриптиз рассчитывать не приходится. — Видишь ли, там всё будет зависеть от найденных артефактов. Если что-то очень ценное, то... — ну что ты врёшь ему, кусок гондона? Руки распахивают полы и стягивают с плеч мокрый кусок белоснежной ткани. — То получаются не плохие премиальные, — тебя о сроках спрашивают. — А, ну вот, — щёлкает застёжка ремня и отяжелевшая джинсовая ткань падает вниз. — Смотри, я тебе сейчас всё расскажу, — он обнимает одной рукой за плечи, притягивает плотно к себе, целует в щёку. Второй рукой указывает в тот угол, где обосновалась душевая кабинка. — Представь себе... — голую пустыню, засыпанную острыми камнями, дроблёный кварцевый песок и пыль во всех отверстиях. Нет, серьёзно, ты Марс пиаришь? — Перед тобой огромная равнина, бескрайняя. Покрытая обломками неизведанного. И в ярких солнечных лучах опалесцируют пылинки, осыпаясь золотистым дождём, — и радиацию без атмосферы представь, такую, что потом зубы в темноте светятся. — Представил? — поворачивает голову к нему с улыбкой. Рука указующая уже давно спустилась вниз и медленно ползёт под широкую резинку последнего убежища капитана. Будущие старатели недоверчиво слушают о падающих прямо с неба богатствах. Они не вчера родились. И у некоторых детишки все уши прожужжали им любовью к географии. Но у рекрутера вкрадчивый голос, который и сам сойдет за золото. А еще серо-голубые глаза, нежная кожа. И он так близко, что дыхание его касается щек. Воображение, подпитанное его прикосновениями, живописует собачьи упряжки, сговорчивых скво и богатые прииски. О лавинах перевала Чилкут они подумают в другой раз. — Я понял, вам там что-то добавляют в пайки. Нооо, ты продолжай, не останавливайся, — не останавливайся, старатели уже получили подъемные. Кевин смеется. Губы ловят край уха, захватив и пушистый локон. — Нее, ну почему сразу «нам что-то добавляют», — мы сами добавляем. Правда, я — нет. Я даже спиртное до сих пор не попробовал. Ухо пытается увернуться, но безуспешно. — Так вот, — ползущая рука спускается в саванну и гладит по головке льва. Лев вроде огрызается, но дрессировщик неотступен. Он опытен и вскоре лев на задних лапках. — Вон там вдали... блестящий купол и антенна, стрелой уходит в ночное небо, где на горизонте встают Земля с Луной и проплывают... Представил? — нууу, зрелище так себе, но осознание, что глядишь со стороны, как проплывает колыбель всея разумного... ври дальше, — А, да. Блестящий купол и антенна, как искра жизни, — ооо, ещё какая искра, на несколько сотен километров один блок-пост, как фига в океане. — И там дежурят доблестные люди. Они следят за другими не менее доблестными, но обделёнными людьми. Ну, знаешь, как бывает, жизнь не удалась, детство тяжёлое, психологические травмы. А тут столько возможностей, — которые плохо лежат, — чёрт... а к чему это я?.. — он поворачивается и смотрит в родные серые глаза, смеющиеся. — Ты что не веришь мне? — физиономия серьёзна, брови сдвинуты, а отвлекающим манёвром рука ласкает подпрыгнувшего льва. Вскоре резинка покидает бёдра капитана, и хищник вырывается на свободу. Вот так. Теперь всё проще. Сейчас, дорасскажу тебе и основательно займусь дрессурой. А. Так это был отвлекающий маневр? Вроде топора под компасом. Саванна заместо заснеженных берегов золотоносной реки. Старателей бросает в жар. Они кидают оземь шапки, скидывают валенки. Проклятый Паганель! Как мы очутились у самого экватора? У льва сегодня свой отвлекающий маневр и намечается плотный ужин. С чувственных губ слетает невольный стон. — Знаешь, а, ааа с проплывающими по небу Землей и Луной... Мне, кстати, понравилось. Так... что там про искру жизни? Руки блуждают по чужому телу. Кто-то из заблудившихся старателей наклоняется и что-то разглядывает под ногами. — А, ну да, — рекрутинг продолжается, ход мыслей восстановлен, — под искрой жизни собираются те самые доблестные люди, которые отлавливают вторых, — он разворачивается к нему лицом, перекрывая изумительный пустынный вид марсианских плато плечами. Целует губы, нос, лицо. Ползёт на шею и заставляет запрокинуть голову, чтобы не пропустить и сантиметра разгорячённой кожи. В саванне, ниже, ни на секунду льва не отпускают. И к поступательным движениям прибавляют ритм. — Ведь закон же для всех один. И на Земле, и на Марсе. Их все боятся. Они почти не уязвимы. Я сам перепроектировал их стилы, это ходячие крепости теперь, — мягкие губы ложатся тёплыми следами на развёрнутые капитанские плечи, грудь, живот и пах. Ну, наконец-то, дрессировщик добирается до цели. Лев покорён, послушно отдаётся на поруки. Ох, капитан, а ты совсем уже на взводе. Ладони прижимают ягодицы, и дрессировщик набирает новый ритм, чтоб через несколько секунд сорвать высокий стон командования. Вверх поднимается шустрее, попутно снимая с кожи крупные капли воды губами, подхватывает расслабленного кэпа в объятья и шепчет на ухо: — Кевин, милый мой, ты ведь не был Марсе? Ноги подкашиваются. Стройная фигура капитана выгибается, пальцы путаются в волосах рассказчика, так успешно раскрывающего всю первозданную, ошеломляющую, пронзительную красоту Марса, где-то в районе саванны. Уже не отпустить. Сладостного, отдающегося и желанного. Впивается губами в его рот, шатаясь, не справляясь с дрожью. Смотрит, словно первопроходец Южной Африки, нашедший свой алмаз. И отвечать начинает на вдохе, еще на отзвуках наслаждения, сбиваясь. — С-сильно па-адозреваю, что не.е был… — озадаченно, цепляясь за плечи рекрутера, пытаясь устоять, хотя мечтает уже лечь куда-нибудь хоть на пол, только не отпускать его больше никуда. Удалась ли агитация неизвестно, но кажется коварный марсианин и безбашенный троянец перестарались с конспирацией. Капитан окончательно забыл о чём спрашивал. Нежные касания, ласковые руки, дурманящие губы. Второй заход. Благополучно капитаном пройден. Гость подхватывает с полки ещё один халат, набрасывает на плечи побеждённого хозяина и снова шепчет, оставляя на шее страстные следы: — Помнишь, ты говорил, что наряду с сантехническими изысками у тебя имеется кровать? Пойдём, — Макс откидывает назад мокрую длинную чёлку кэпа и, заботливо обняв, провожает до спальни. — Макс, — спрашивает притихший хозяин, наконец оказавшись в постели, — зачем они их отлавливают? — Ну, потому что они воруют то, что принадлежит компаниям, — под одеялом тепло и уютно, рядом тот с кем он хотел бы лежать так вечно. Кончики пальцев касаются широких бровей, шевелят светлый пушок на скуле, перебирают волоски на виске и щекочут ухо. — А, — Кевин уже пришел в себя настолько, чтобы вспомнить, о ком Макс ему толкует. — Борьба с черными археологами. Полным ходом, как же, слышал. Стилы для полиции. Интересно... Да ты спи. Спи, у тебя ведь отпуск. Нас никто не потревожит, я всё устрою. Тыльной стороной пальцев он касается виска. Спи, мой хороший, мой чудесный светловолосый мальчик. Мой. Теперь. Вдруг. Ты вернулся, пусть и ненадолго. Я так сильно задолжал тебе. Что не представляю, как уложиться в неделю. Все дела он отменит, все встречи перенесет. Да и какие там дела. Так... Это будет только их время. Незабываемая неделя. — Кевин, — он ловит его руку и прижимает к груди, — как ты думаешь зачем я тебе весь этот бред рассказывал? — вдруг, спрашивает чудесный мальчик. — Не знаю, — честно отвечает. Кевин спокоен, хоть уже гложет холодок опасения. — Но раз ты спрашиваешь, ты и объясни, зачем. Он вздыхает, жмётся к его ладони. Зачем ты это делаешь, Макс Феррант? Устал быть один? Или, действительно, боишься его потерять? Навсегда. Но кто рискнёт? Кто пойдёт за тобой в этот марсианский хаос? Ради чего? Глаза глядят в глаза. Я знаю, милый мой, сейчас я сделаю очередную глупость. Я столько думал о тебе. Так долго ждал. Я так хочу быть рядом. — Контракт на исследование Тирренской патеры — три года, — сейчас он не шутит, вываливает правду и смотрит с надеждой. Почти умоляет: — Приезжай ко мне на Марс, Кевин. Для тебя там есть отличная работа. Не сидеть же в отставке с 34 лет. Только не отказывайся сразу, — да, откажись немного позже, не будь самоубийцей. Сказал бы здравый смысл. Кевин молчит. Смотрит и молчит. Думает, что так и не понял про Макса ни-че-го. — Ты ведь хотел, чтобы я тебя в этот раз не отпустил, верно? Тяжело вздыхает, но не дает ничего возразить. — Погоди... Я ведь в прошлый раз тебя просто отпустил, помнишь? Только когда тебя увидел, понял, что наделал. Садится. Трет лоб ладонью. Грустно усмехается. — А сейчас думаю, может, за неделю сам захочешь остаться. Привыкнешь. Поймешь, как ты мне нужен. Макс рядом, только обернуться, и видно, вот он. Ладонь сжимает ладонь. — И ты мне нужен, — тёплая ладонь ложится на спину и успокаивающе гладит. — Но что я буду делать здесь? Пойду работать спасателем? Или как в начале, в 2051-ом — тракером? Или ты посадишь меня у себя в доме и будешь любоваться по вечерам? Я так не могу, — он отрицательно мотает головой, ладонь замирает меж лопаток. — Так же, как ты профессиональный военный, я профессиональный геологоразведчик и шахтёр. Меня учили этому в будущем. Я структуру Ковчега знаю наизусть. Пласт подниму за сутки, и шток открою за час. Впрочем... — он отмахнулся. — Давай на время об этом забудем. Иди ко мне. Я хочу просто на тебя смотреть. Он настойчиво тянет его за халат, увлекая под одеяло. Кевин послушно ложится, пытается отмахнуться от роящихся мыслей... проходит минута. В тишине раздается: — Тебя учили. — Он не понимает и уже не может не задавать вопросов. Это было бы... А что было бы? Не по тому счету, по которому у них всё и началось еще тогда, два года назад? Состояние Макса на грани. Шаг в неизвестность Кевина. Тогда всё было, словно перед смертью. И могло бы так и случиться. И их решение тогда не стоило того, чтобы отводить сейчас взгляд. — Тебя принудили. — Другого я не знал, — он принимает его в нежные объятья — рука под шею и носом льнёт к его виску. — Химеры не выбирают. Но тогда, мне всё казалось правильным. Мне нравится эта работа. Я привык. В 2351 году у нас не было Земли. Зато у нас был Ковчег, за счёт которого жила Терра. Труд троянцев в какой-то степени ценили. Некоторых за "особые заслуги", те что не сдохли от передоза, дополнительным клеточным лимитом награждали, что позволяло на два или три года пожить подольше. У нас были передовые технологии бурения и проходки. Сейчас до них только доходят. Поэтому, вкупе с сейсмограммами я незаменимый специалист. Я не сетую на прошлое. Да, я с 12 до 25 лет был в стилсьюте. Но это обычное состояние химер. Никто не жалуется и не ропщет. А специалистов среди красных ценят так же, как и среди белых. Если не больше. Ковчег в те времена ассоциировался с жизнью. Химеры не выбирают. Обычное состояние химер. С некоторых пор он может смело примерить это и на себя. Как бы он, Кевин, жил, окажись в том 2351 году? Чем дольше Макс его убеждает, что всё так, как и должно было быть, что там, на Ковчеге, его, оказывается, ценили не меньше каких-то «белых», тем сильнее кэпу хочется кого-нибудь разорвать. И тем нежнее и сговорчивее он становится, позволяя целовать себя, кивая вместо того, чтобы возмущаться, прижимая к себе крепче и бережнее. Обещает себе, что в этот раз не отпустит. В крайнем случае... Ну... Нет, это бред. Три года? Выдыхает тяжело, тепло, в шею. Целует. Глухо просит: — Расскажи хоть, что там в этой Тирренской патере? — Там... — он всё-таки решается сказать и с усмешкой делится секретной информацией. Подписка о неразглашении? Плевать, если он общается с будущим марсианским блюстителем порядка. Пусть знает. Ему вести расследование. Если же нет, то тоже плевать. — При глубинной разведке пластов кое-что нашли. Но пока это корпоративная тайна. Компания «Единорог» скрывает полученные данные. Месяц назад группа геологов зарегистрировала слабый упорядоченный сигнал на глубине пятнадцати километров в области древнего вулкана. Информацию решили не придавать широкой огласке в обход существующих законов. Набрать добровольцев для экспедиции, чтобы снять с себя ответственность. Возможные ошибки в процессе учитываться не будут. Понимаешь, эти суки решили рискнуть жизнями рабочих. Ну вот я и решил посмотреть что там. К тому же, мне нужен был отпуск. Улыбка, поцелуй, котёнок сворачивается подле клубком и мнёт пушистыми лапками хозяйское плечо. В висках у кэпа начинает ныть. Ммм. Нужен был отпуск. В обмен на три года рискованной работы без всяких гарантий. Мясом на убой. Кевин закатывает глаза. — Можно я тебя отшлепаю, а? Я осторожно. Только боюсь, что тебе это понравится. С таким потенциалом по поиску приключений на собственную задницу. У него, кажется, уже кончился запас чувств на сегодня. Слишком много переживаний. А теперь вот. Милый и нежный котенок делает предложение, от которого невозможно отказаться. — Что же мне с тобой делать, а? Задумчиво касается губами его лба, действительно не зная, что же теперь делать. — Ммм... — он трётся о его голову, ерошит волосы, зарывается лицом в русые пряди. — У меня масса предложений по поводу что можно со мной сделать. Но я бы немного поспал, если ты не против и ещё меня не выгоняешь. — Спи, — покладисто соглашается Кевин. — У меня тоже есть одно предложение. Выходи за меня замуж. — Зачем тебе такая непутёвая жена? — улыбается в его макушку. — Я вряд ли буду сидеть дома и гидрировать сублимат к твоему приходу. А жена, которая уезжает вахтой на Марс, то ещё разочарование, — он прикрывает веки, обнимает плотнее и растворяется в его тёплом домашнем запахе. — Я приеду к тебе. На Марс, — обещает он то, чего не мог и вообразить несколько минут назад. — Улажу тут дела... Не хочу тебя больше отпускать. Ты не должен давать ответ сейчас, но подумай. — Шепчет доверительно, — Я научу тебя выбирать сублиматы. У них там есть такие надписи. Можно еще определять состав по цветовой маркировке... А вообще я люблю сюрпризы... И тебя. — Идёт! — негромко восклицает потенциальная супруга от перспективы наконец-то классифицировать продукты и не смешивать паштет и пудинг. Смеётся и нависает над капитаном. Закидывает ногу на его бедро и оказывается сверху. Склоняется, целует чувственные губы и тихо шепчет, словно знал это всегда. — Я тоже. Я тоже люблю тебя, Кевин Брук. Мой капитан. Он продолжает целовать, а со спины настойчиво напоминает о себе восставшее. — Ну и поскольку ты готов на третий круг, — весёлая усмешка. Он валится на бок и заставляет капитана улечься сверху. Кажется, этим двоим недели мало, чтобы насытиться друг другом. — Урок первый. Твоя жена предпочитает смотреть в глаза. Урок второй. Не-спе-ши. Ты никуда не опаздываешь, я никуда не убегаю. И третье. Чёрт. Дойди уже до изготовителя. Hide Hide Meshulik&FOX69 Изменено 16 мая, 2019 пользователем FOX69 4 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Meshulik 31 968 16 мая, 2019 (изменено) Эпилог Кевина и Макса (м+м, R) "Марсианиада" ГЛАВА II. Новая встреча Собеседование Марс, 14 Gemini, управление департамента полиции Новых Афин, кабинет комиссара Джошуа Миллера Человек лет шестидесяти с благородной сединой на лысеющей голове, в тёмно-серой форме с серебристыми шевронами скептически прокручивал голограмму у себя над рабочим столом. Он удовлетворит каждый из пяти запросов и начнёт вновь отправлять объявления о найме, ибо из этих пятерых уже через неделю может не остаться никого. Нет, их не сразит контрабандистская пуля — хотя, как вариант, возможно — они сбегут после первого, ну максимум третьего патруля по улицам Афин. Те, кто рискнёт выйти за пределы города, сбегут через пять миль, не доезжая до первого блокпоста, если не провалятся в зыбучие пески, конечно. Он поморщился, ощущая почти физическую боль от грядущего разочарования и перелистнул страницу. По мере того, как комиссар Миллер читал следующий запрос, его глаза расширялись пропорционально поступающей информации. — МАГАТЭ? Спецподразделение? Высший уровень секретности? Агентство «Умбра»? Капитан в отставке? Кевин Брук. Дальше перечислялись заслуги капитана перед отечеством за период службы. Грузное тело комиссара беспомощно откинулось на спинку кресла, а глаза постепенно вернулись к прежнему размеру. Это что, шутка такая? На его памяти — а пребывал он на своей должности со дня основания Новых Афин — капитанов, страждущих покорить Марс, не появлялось. Максимум сержанты изъявляли желание сунуть голову в пекло. Да и кого можно соблазнить, с таким послужным списком, тащиться на периферию, где закон понятие весьма условное, а каждая шахтёрская морда пытается осложнить тебе жизнь все 24 часа 37 минут марсинского сола. Рука непроизвольно потянулась к пульту связи. И через долгих пятнадцать минут на «Беринг-лэйн, 645» раздался входящий сигнал, призывающий оппонента погрузиться в виртуальную реальность сверхдальней связи. У комиссара был день, в Йорке шесть утра. Он заканчивал третий круг силового комплекса, чувствуя себя уже окончательно проснувшимся, и размышлял, не стоит ли учинить внеплановую «сушку» пока улаживает свои дела на Земле. Резюме направил, куда и договорились с Максом. В части уже знали о его скором уходе... Заявиться на Марс в идеальной форме... Экзокортекс отвлек экс-капитана от мыслей о низкокалорийной диете. ... Виртуальный собеседник имел все статусные знаки на форме. Но экзокортекс и так оповестил Кевина о звании и должности комиссара. Возможно, кстати, сейчас комиссар возлежал у себя в ванной совершенно без погон, но и на Кевине в этой псевдореальности был не тренировочный костюм. Перед комиссаром предстал подтянутый средних лет отставной военный в полной выправке. Вплоть до белых перчаток. Не было только фуражки. Он сел в удобное белое кресло, буквально созданное для переговоров. — Комиссар… Миллер? Капитан в отставке Кевин Брук, рад знакомству. Сдержанная улыбка давала понять, что отставной капитан не слишком большой любитель казенных стандартов общения. Комиссар Джошуа Миллер предстал перед капитаном всё в той же серой форме марсианской полиции, всё с той потёртой на макушке шевелюрой, дабы не обнадёживать землянина какими бы то ни было карьерными перспективами. Он сидел всё в том же кресле, всё в том же кабинете. Улыбнулся приветливо. Профессиональную породистость оппонента оценил сразу. Такие экземпляры с напором берут от жизни всё и сразу, и после почивают на заслуженных лаврах победителя. Джошуа Миллер победителем никогда не был, и должность комиссара департамента Новых Афин считал апогеем своей полицейской карьеры. Хотя, на Земле и отдавали должное нелёгкой работе блюстителей порядка Марса, их ценили и обеспечивали достойными премиальными. — Взаимно, капитан. Доброго утра, — улыбка собеседника располагала к неформальному общению, чему старый полицейский был несказанно рад. — Я рассмотрел ваше резюме. И с учётом послужного списка, готов принять вас в штат департамента Афин хоть завтра, но позвольте поинтересоваться о причинах вашего решения покинуть Землю и продолжить службу в полиции не самого благополучного департамента в системе. Надеюсь, вы осведомлены о проблемах, с которыми сталкиваются наши сотрудники на Марсе? Вы не совсем чётко указали причину, капитан. Если вас не затруднит. Знал бы комиссар Миллер, что эту породу забраковали бы в 2135 году. К счастью, комиссар не думал о столь отвлеченных материях, как альтернативное будущее вселенной. Ему хватало забот и во вверенном ему округе. — Конечно. Не затруднит, — Брук облокотился о подлокотник, сцепив пальцы и приняв более расслабленную позу. — Разумеется, прежде чем отсылать запрос, я ознакомился с кое-какими материалами… Что сказать. Мой опыт подсказывает мне, что на месте всё окажется по-другому. Я готов к трудностям. — Он помолчал. — Всё просто, комиссар. Один мой друг посоветовал Марс как место приложения моих умений. Я два года как вышел в отставку. До этого жизнь моя была связана с нестандартными ситуациями и работой в эпицентрах экологических и природных катастроф. Согласитесь, это именно то, что вам нужно. А мне нужен Марс. Ммм. — Видно было, что собеседник ищет подходящую формулировку. — Скажем, я вижу в нем обещающие для себя перспективы. Ведь у вас там развитие идет полным ходом, верно, комиссар? — О, перспективы. Да, да, этого у нас с избытком, — комиссар не стал живописать огонь, воду и медные трубы, которыми изобилуют пути к этим перспективам. — Вот недавно посёлок новый заложили. Спарту. В Тирренской патере. На вулканическом плато. Да и на дно Эллады со временем спустимся, — жилистая рука потёрла кусок булыжника, лежащего на краю стола. — Так значит, сложные условия внешней среды вас не пугают, капитан. Это большой плюс. А где бы хотели начать свою трудовую деятельность? Я бы посоветовал для начала какой-нибудь район Афин. Пообвыкнуться, так сказать, присмотреться, вникнуть эээ... во все тонкости нашего марсианского быта, особенности ээ.. общения с местными. Если вы не боитесь трудностей, то я бы рекомендовал вам район Развлекательного центра. Как раз там у нас сейчас нехватка кадров, — упоминать о скоропостижно уволившихся офицерах он не стал. — Как вы на это смотрите, капитан? Жильём и всем необходимым вы будете обеспечены. Кевин внимательней пригляделся к комиссару. Ни рисовки, ни рекламных слоганов. Но и ни слова о положении дел, которое, если судить по доступным источникам, было непростым. После отъезда Макса он перешерстил много данных. Археология. Окаменевшие артефакты, следы древних цивилизаций. Миллиарды лет. За черепок или несложный механизм непонятного назначения на черном рынке отвалят столько, что можно рискнуть. Тем более что блок-постов пока мало. Значительно меньше желающих погреть руки на добре, пока что идущем само в эти самые подозябшие руки. Но золотой лихорадки на марсианских землях пока не ожидается. Слишком тяжелые условия. Там удача идет только к самым отчаянным. Любопытно, как комиссар сам оказался в этом перспективном месте? — Хорошо, комиссар. Развлекательный центр. Тяжелый случай, а? Неплохое предложение для того, чтобы познакомиться получше с э… контингентом. Но я подумывал о назначении на блок-пост, скажем, в Тирренской патере. Впрочем, как я уже сказал, на месте будет виднее. Полагаю, и вы так думаете? Капитан удивлял его всё больше. Он желал в самое пекло, туда, где на первых порах будут и наркотики, и нелегальная продажа сублиматов, и торговля самородками, и подпольные разработки пластов, и воровство артефактов. — Нуу... — комиссар Миллер растерянно посмотрел на стройного красавца в белом кресле. Казалось, он создан, чтобы блистать на парадах. А поди ж ты, ныряет в марсианский хаос с ушами. — Конечно. Почему нет. Дело пары недель. И блокпост со станцией слежения установят. Но там будет не просто, капитан. Для законников — ад. Для всякой шушеры — рай. А между этими двумя лагерями — геологи, шахтёры и бурильщики, которые помогают в обе стороны. Так и живём. Не буду вас обманывать, капитан Брук. Участки, подобные Тирренской земле, в начальной фазе разработки достаточно сложные, чтобы окончательно разочароваться в Марсе. А я... ээ... не хотел бы, чтобы вы покинули нас через месяц. Я помогу вам во всём, но авторитет среди всего этого криминального сброда и рабочего контингента вам придётся доказать самостоятельно. Иначе на Марсе не удержаться. Путь полиции здесь не выстлан ковровыми дорожками, фанфарами нас не встречают. Капитан машинально провел пальцами по гладко выбритому подбородку. Маловероятно, что он покинет Марс через месяц. Очень маловероятно. — Вас понял. Что же. Будем решать задачи по порядку. Мне приходилось иметь дело с коллективами с э... разнонаправленными интересами, — дипломатично сослался Кевин на свой предыдущий опыт. — Не спешите жалеть меня терять, комиссар. Я могу стать той еще занозой в заднице, — Он ухмыльнулся. — Могу прибыть к концу месяца. Встретимся лично и обговорим все детали. Комиссар оказался на удивление... годным. Правда, неизвестно, как он крутится во всем этом... многообразии. И насколько теплые у него отношения с «Единорогом». Он не забыл о корпорации. Шушера мелкая была не страшна. Но вот шушера крупная. Кажется, цитата из старой киноленты, которой встретил его Рэннел на своей вилле два года назад, утрачивала статус отвлеченной метафоры. Тем лучше. — Что ж... — кажется, капитану уверенности не занимать, и он не сдастся. О причинах такой самоотверженности комиссар подумает после, сейчас он кивнул и предложил: — Как прибудете, найдите меня в административном районе. Рейс Земля-Марс прибывает ранним утром, в шесть часов. Я появляюсь в офисе к восьми. Но дежурный поможет вам разместиться и проводит до жилого комплекса. Или можете где-то переждать, если у вас есть знакомые на Марсе. Ждём вас, капитан Брук. По лицу комиссара скользнула усталая улыбка, и виртуальный интерком отключился. Он даже знал, где переждет эти два часа. Покосился на фото парня в обтягивающей толстовке. По спине пробежали мурашки. Макс, в своей предварительной вылазке получит только сообщение, которое сможет прочитать, когда доберется достаточно близко к какому-нибудь передатчику. «Что тебе привезти? Раздобудешь мне каску?» Оставшееся время Кевин потратит на подготовку. Встретится с несколькими старыми друзьями, соберет немногочисленные вещи. Гармошка. Получить окончательный расчет. Оформить многостраничный договор. Страховка. Билет... Расцеловать младшего и отца. Hide Житие Макса Марс, 12 Cancer, Dies Jovis, 13:00. (Земля, начало Июля) Думал ли я ещё месяц назад, что ты будешь моим, Кевин Брук. Что только за один день ты кардинально поменяешь свою судьбу и выберешь не лучшего представителя человечества, которого был бы достоин. Мог ли я мечтать, что ты изменишься и полюбишь меня. Мог ли я предугадать, что полюблю сам. Хотя, оглядываясь на два года назад, в тот день, когда мы расстались на Филиппинах, мне кажется, я уже любил тебя. И продолжал любить всё это время. Ты едешь ко мне. На Марс. Меняешь свою снежную Аляску с хвойной тайгой на безликую холодную пустыню, сказочный дом в лесу на блокпост слежения, домашний уют на блуждания в подземных лабиринтах Новых Афин, мирную жизнь на погони, аресты, перестрелки. И этому виной я. Твой чудесный мальчик, твой пушистый котёнок, твой солнечный Макс. Прости, мой милый, но я без тебя не могу. Конечно, это подло — тащить тебя в марсианский неустроенный и жестокий мир, но я схожу без тебя с ума. И прошедший месяц заставляет меня лезть на стены и огрызаться с каждым шахтёром, который посмел хоть слово сказать поперёк. Химеры так себя не ведут. Ты что-то во мне изменил. И я не думаю, что захочу стать прежним. Я люблю тебя. Люблю тебя ещё больше, капитан. Показать контент Hide *** Три дня назад группа геологоразведки Макса Ферранта вернулась в жилой комплекс Новых Афин с предварительной вылазки в Тирренскую патеру. Месячная экспедиция позволила наметить удобные подходы внедрения в пласты для дальнейшей разработки. Были найдены богатые залежи вольфрама, платины и никеля. Через неделю подготовки и сбора команды, к сигнальным вешкам отправятся четыре бурильные установки, чтобы углубиться в склон кальдеры и заложить рабочий посёлок. Его назовут Спарта. А отчаянно смелых марсиан — спартанцами. История повторится. И в суровых условиях люди будут испытывать себя на прочность, как и много лет назад в глубокой древности. Но пока геологи и шахтёры отдыхали, добравшись до Новых Афин. Избавлялись от вросших в кожу стилсьютов, встречались со знакомыми и близкими, и пользовались всеми колониальными благами. Новые Афины — город под землей на склоне Равнины Эллады. Герметичный и по земным меркам слишком мрачный. Здесь повсюду камень. Тяжёлый, холодный инопланетный булыжник. Царство подземных жителей, о которых когда-то грезил под снифером юный химера. Этот город рассчитан на сто тысяч колонистов. Его снабжают энергией три термоядерных реактора, они же топят лёд из недр для нужд поселенцев, они же генерируют стерильную воздушную смесь. С Земли сюда завозят всё необходимое и стимулируют колонистов к иммиграции, суля скорые перспективы терраформирования. Но возродить Марс, превратив во вторую Землю, пока невозможно. Хотя, в перспективе есть чёткий план изменения климата, когда полярные шапки будут растоплены, а неподвижное ядро запущено мощным электромагнитным разрядом. И именно в долине Эллады, на дне естественного кратера, будет создана область, которая удержит первую настоящую атмосферу. Пока же, здесь строятся прочные подземные бункеры соединённые коридорами-улицами в районы большого города. Здесь много жилых и торговых кварталов, развлекательный и административный центры, здесь есть большой госпиталь и отделения полиции. Здесь применяются откатанные на Ковчеге технологии замкнутого цикла жизнеобеспечения, и колонисты годами живут не выезжая. Новые Афины, Развлекательный центр, Бар «Гладиатор» Около трёх десятков человек в тесном пространстве, заполненном музыкой, вспыхивающими голограммами и полумраком. Здесь немного душно, а дым от лёгких наркотиков кружит голову. Вентиляция работает на полную мощность, но подача воздушной смеси, как всегда немного запаздывает. Энергетическая компания экономит, ограничивая колонистам пребывание в злачных местах, во избежание конфликтов. Шахтёры Марса и Ковчега — народ горячий и неуравновешенный, компенсирующий заточение в замкнутых пространствах перманентными физическими разминками с мордобоем, которые окончательно пресечь не в силах даже полиция Афин. Сутки назад разведчики передовой группы «Авангард» компании «Единорог» избавились от стилов и вот теперь, наслаждались нехитрой обстановкой. Ничего не меняется у землян даже на негостеприимном Марсе. — Макс, — шершавая ладонь скользит по пальцам, а глубокие тёмно-карие глаза многозначительно заглядывают в серо-голубые. — Нет, Кош, — он откидывается на спинку барного стула и утыкается в высокий бокал с клубничным коктейлем. — Да кто он такой? — возмущается напарник по недавней экспедиции, раздражённо опрокидывая рюмку местной самогонки «wicked» из растительных отходов гидропонных теплиц. — Капитан спецназа, — отвечает светловолосый. Подносит к губам ароматный напиток, на секунду прикрывает веки, возвращая воспоминания. — Да знаю я таких, — отмахивается Кош. — Приедет, трахнет тебя и смоется. Думаешь, он тут задержится? — Ты его не знаешь. — Зато я знаю таких холёных благополучных и состоявшихся капитанов, разнеженных Землёй. Суровые будни Марса не для них. Да его первая песчаная буря сломает. Мааакс, — просящие глаза. — Мы ж не плохо проводили время. — Кош, — улыбается Макс. — Оглянись. Я здесь не один. — Мне нужен ты! — рюмка с силой отправляется бармену по стойке. — Сочувствую, — улыбка гаснет, а коктейль вновь ложится на губы сладкой клубникой. — Потому что ты мне — нет. — Ты ещё пожалеешь! А особенно твой капитан! Пусть приезжает, я встречу! — шахтёр соскакивает со стула и исчезает в толпе танцующей молодёжи. — Ох-ох-ох, — стонет за стойкой местный бармен Янек, расставляя стаканы. — Надеюсь, твой капитан не робкого десятка, — бросает Максу. — Пусть только попробует хоть пальцем его тронуть, — троянец бесстрастно продолжает пить сок. — Я его сам на хер закопаю. — Когда уходите? — Через две недели. — Так подтвердилось что? — Янек заговорщически склоняется к посетителю в надежде узнать информацию из первых рук, и шепчет. — Каких уже только слухов не ходит. Макс отрицательно мотает головой. Пока, мол, ничего. Сигнал по-прежнему регистрировался, но управляющие «Единорога» как одержимые хранили тайну, не позволяя персоналу распространять информацию. — Начнём бурить, тогда посмотрим, — успокаивает шахтёр фантазии бармена. — Вполне возможно там радиационные пласты, вот и фонит. — А если вдруг, — Янек вращает глазами в орбитах, изображая восхищение от вселенского открытия. — А если «вдруг», — Макс по глоточку тянет клубничный аромат и не поддерживает серьёзный настрой оппонента. — То перенесём твой «Гладиатор» поближе к патере, и у тебя не будет отбоя от туристов. На одних сувенирах состояние сколотишь. — Ага, — Янек переставляет бутылки со спиртным. — А если там что-то страшное? — Нууу… тогда Марс закроют, а Новые Афины станут пристанищем для зомби. И мы всё равно перенесём твой «Гладиатор» к патере. Будешь зомби обслуживать. — А что сразу зомби-то? — недоверчиво бросает мужчина. — А «Единорог» нам помереть не даст, — на полном серьёзе говорит троянец. — Всё равно будем работать, даже мёртвые. В свои скромные апартаменты «шесть на шесть» в третьем жилом квартале он вернулся к полуночи. Завалился на кровать, развернул голографический экран и настроил виртуальный стилос. Сохранённый файл вывел изображение стройного обнажённого мужчины. — Ну что, капитан, — улыбнулся Макс, осторожно касаясь пером «рисунка», словно не пикселей, а живого человека, — продолжим? Ты ведь не против? Я знаю — не против. Hide Житие Кевина — Капитан Брук? Так вы с Аляски? Тоном похитителя чужих реплик переспросила миловидная женщина, занявшая место рядом с его на время их полета с Земли из крупнейшего космопорта Кадьяк на Марс до Новых Афин. — Да. У меня там что-то вроде родового гнезда. Вежливо улыбнулся, готовясь к привычной перегрузке на старте, откидываясь в мягкое кресло, утопая в кресле и ощущении эйфории от того, что он наконец-то... В общем, наконец-то. Его собеседница была приятна, умна и разговорчива. И кажется, пыталась с ним кокетничать, чего капитан упрямо старался не замечать. Стоило ценить ее общество на ближайшие 10 часов. — А. Там, значит, протекает тот самый ручей? Женщина облокотилась на общий с соседом подлокотник, легкий аромат духов. Что-то лавандовое, немного полыни. Он отвлекся, в который раз пытаясь припомнить запах того, к кому он ехал. Кого не видел уже месяц. После той безумной недели… Месяц. Гоосподи, поскорее бы уж. Осталось восемь часов. Пассажиры пообщаются, перекусят… Надо было попросить что-нибудь седативное, чтобы вырубиться и проспать всю дорогу, но он боялся. Как школьник. Что потом какое-то время будет рисковать оказаться не на высоте… Молодец. Зато когда от одних только воспоминаний ты рискуешь сейчас оказаться, хм, на ней же, тебе остается сидеть смирно и приветливо улыбаться посторонней дамочке. — Какой? Он почти забыл, о чем они говорили. — Простите, я подумала, что фамилия ваша как-то связана с горными ручьями — с ледников. В северной части континента. Она легко поправила и так идеальную прическу. Похоже, его рассеянность дамочкой принималась на ее собственный счет. — А… Не уверен. Но спасибо, интересное предположение. Надо будет Младшему рассказать в ближайший сеанс связи. Теперь он снова, по привычке двухлетней давности, принялся копить истории для разговоров с сыном. *** Всё решилось в день. И обратный отсчет обратился отсчетом от минуты, когда они решили не расставаться. Но предстояло уехать на три года. — Макс будет жить теперь с нами? — Если захочет, когда вернемся. — Я бы хотел. Он всё знает про Ковчег? — Да. Он же работал там. Я тебе говорил. — Ну да. Почему ты все время ездишь в такие классные места, а меня не берешь? Я ведь уже большой! Когда еще удастся пожить на Марсе… Кевин улыбнулся. Да уж. Классное место. А когда отец вернется через три года — Младший станет совсем большой. Иди ко мне. Обнял. — Обещаю не пропадать надолго. Позывной ты помнишь? — Маргай. — Ага. Ашера, как слышно? — Пап, я уже не маленький. — Знаю. — отец целует немаленького в лоб. — Тебе учиться надо. Да и… на Марсе пока что не так классно, как кажется. Но мы это исправим. — Вы с Максом? — Ага. — Ты ему передай, что мы его тоже любим. *** На исходе четвертого часа он уже знал о некоторых подробностях личной жизни его собеседницы. И по старой как мир схеме потихоньку выкладывал свои. Синдром попутчика. — Да однажды я был женат. Но это было очень давно. Ничем хорошим не закончилось. Вряд ли моя бывшая мечтает увидеть меня снова. Слушательница сочувственно покачала головой. Многозначительно изрекла очевидное: — Что же, не всякому удается с первого раза найти ту самую… Кевин усмехнулся. Да уж. Это был очень забавный диалог. В нем каждый говорил о чем-то своем. Хотяяя… так и всегда. Просто не настолько ощутимо. — Да нет, — охотно поддержал он обмен банальностями, за которыми скрывалась истина. — Дело было во мне. — А, все так говорят, — отчего-то расстроилась женщина, отмахнувшись. *** — Знаешь, ты, конечно, можешь ехать куда хочешь, но Кевин… в один день! Такое не решают в один день! Отец был прав. Обычно не решают. — Ну посмотри на меня. Чем я тут занимаюсь? А там будет дело по мне… — До появления Макса ты об этом не думал. — Я вообще не думал. До его появления. Кевин помолчал. За окном сочная северная зелень пытается буйно разрастись за короткое лето. Тихо передвигается по полу робот-уборщик. Всё стабильно, спокойно. На столе тарелка, полная свежей клубники. — Я ждал, когда он появится. У нас с ним, кажется, что-то вроде одного целого на двоих. У него всегда есть то, что нужно мне. А у меня — что ему. *** — Интересные духи. У вас. Кевин уже снова потерял нить беседы, а полет всё не заканчивался. — Вы находите? Это специальный состав, могу поделиться рецептом, в стандартных изготовителях такого не найдешь. Может, захотите подарить своей девушке… Тонко заданный вопрос… — Я предпочитаю мужские парфюмы, Анна. Дружелюбная улыбка. Понятный обоим ответ. За иллюминатором звездное небо. И Земли уже почти не видно с обзорных панелей. Макс, из тебя фиговый рекрутер. Луну с Марса небось можно увидеть разве что в бинокль. Скажу тебе это как только доберусь и увижу тебя. Ну… если вспомню. Звезды обступают, застилают весь обозримый космос. Космос не черный, он опалесцирует голубым свечением бесконечного числа звезд. А у Кевина это зрелище вызывает воспоминание о бесконечном числе миров. В одном из которых... может быть... может быть они погибли на том «Архимеде», подорвав зеленый куб из будущего, чтобы остановить Триаду. Hide Космопорт Новые Афины Космопорт Новых Афин Его встретили коридоры, технические переходы, пропускной пункт с минимумом декора и равнодушные взгляды людей, по виду которых можно было сразу сказать, что это первопроходцы. Колонисты. Несмотря на все блага цивилизации, технологии и знания, имеющиеся в их распоряжении, жизнь эти люди вели непростую. Впрочем, все взгляды были обращены на мисс Анну. Женщин ее типажа в этом месте было не так много. И вряд ли она через час вспомнит о своем попутчике, капитане Кевине Бруке. А сам капитан с волнением обшаривал цепким своим взглядом встречающих, и сердце капитана готовилось к встрече с любимым. То есть скакало как бешеное. А тем временем система оповещения космопорта Новых Афин приятным женским голосом сообщала гостям и будущим колонистам: «Добро пожаловать! Вы прибыли на Марс. Вас приветствует Долина Эллады. Сегодня 22 Cancer, Dies Solis, 27 маэра от основания колонии или 152 маэр от первой посадки. Внешняя температура -15 градусов по Цельсию, атмосферное давление в области Равнины 8мм.рт.ст., на дне котлована лёгкая дымка, непродолжительная песчаная буря ожидается с 18 часов до полуночи. Без экзокостюма выходить на поверхность Марса всё ещё не рекомендуется. Не покидайте пределы города без крайней на то необходимости. Приятного времяпрепровождения!» Он явился в космопорт за час до прибытия фрегата с Земли. Всю ночь проворочался в ожидании утра, и ровно в четыре подскочил. В пять был на полигоне стартовых площадок и отсчитывал минуты до прибытия. Сердце отбивало барабанную дробь. Он то и дело соскакивал с места, ходил из угла в угол, и посматривал через купол в ночное небо южного полушария. С нетерпением обшаривая южный квадрант небосвода в поисках крохотной движущейся точки. Его он увидел сразу. Как только капитан сошёл с трапа в прозрачный переходной коридор. И как в ту встречу, он с трудом справился с волнением. Но всё же взял себя в руки и поспешил к толпе приезжих. Последнее сообщение с Земли Макс получил пять дней назад, когда возвращался в Афины. На первом же блокпосту он проверил почту: «Что тебе привезти? Раздобудешь мне каску?» И отправил два ответа: «Себя». «Только в комплекте со стилом». И припечатал смайл «>^.^<» и два слова «хочу тебя». Подумал и добавил: «сильно». Он очень старался сдержаться и не повиснуть на капитанской шее сразу. Но не смог. Поэтому, элегантная спутница Кевина могла видеть, как её недавний попутчик подвергается добровольной асфиксии, посредством удушения светловолосым взъерошенным человеком в техническом комбинезоне с логотипом геологоразведывательной компании «Единорог». — Кевин, — всё, что мог сказать висящий на шее объект, утративший всякую связь с реальностью. Что удивительно, когда в космопорте кого-то встречают? Радость, восклицания, счастье и может даже слезы — обыденность вокзалов, аэропортов и пристаней, а нынче и космопортов. Расстояния тут больше, так что и радости больше. К крепкому, высокому мужчине, на вид, бывшему военному подбегает красавец-бурильщик. Кидается ему на шею и не роняет на пол? Годы тренировок сказались — Кевин, несмотря на счастье и еще неверие, что добрался, удержал Макса на весу. Только переступил, сохраняя вертикальное положение. Обнял. Так чтобы крепко прижаться к нему, вдохнуть, зарыться. Не давая ему ступить, кружа и пытаясь еще дышать. Не отвыкли руки, от его тела. За месяц. И помнят всё. Заобнимать за весь месяц. — Котёнок... Под ногами какие-то неровности. А, это, кажется, сумка. Или коммуникации? Тут все без лоска. На фоне обшарпанностей и недоделок, грубых вырубленных стен и добротных практичных однообразных панелей лоск особенно чувствуется, словно флюидами, окутавший пару. Они ждали этой минуты. И любой прохожий легко поставит на то, что направятся из космопорта вместе и не выпить за встречу. Тем временем котёнок облапил, зацепился и пригрелся. Это всё его. Делиться он ни с кем не намерен. Мурчит куда-то в шею, втягивает родной запах его тела и тонкого парфюма, наполненного травянистой свежестью. Целует шею, ухо, висок и снова шею. Утыкается носом в ворот рубашки и исподлобья смотрит на даму, всё ещё стоящую рядом. — Эта леди с тобой? — шепчет где-то в районе затылка. Допрос с пристрастием. Котёнок пристально косится. Если сейчас не бросится и не порвёт случайную попутчицу любимого, то обязательно зашипит и отгонит. Ах черт, Анна. Что она всё еще тут делает? Допрос отзывается туго натянутыми струнами, словно коготки играют на альте. Макс и сам словно альт в его руках. Отзывается и резонирует. — Впервые ее вижу, — уверенно врет не глядя. Ставит наконец на ноги своего парня и оглядывается. Замечает в глазах случайной знакомой какой-то настороженный интерес. Брошенный на Макса взгляд. — Удачно устроиться на Марсе, капитан Брук, — желает женщина, застигнутая врасплох, но не смущенная. Неуловимый акцент. Что-то восточное. Но внешность у Анны все же европейская, он бы предположил в ней шведские корни. Тем временем котёнок сползает с шеи, берёт за руку свой долгожданный приз, подхватывает уже запылившуюся сумку капитана и тащит его за собой, на ходу бросая недавней попутчице: — Он устроится, не переживайте. Метров через двадцать, сворачивая на перекрестке в тоннель, ведущий в жилой квартал, спрашивает: — И кто она такая? — в голосе скорее лёгкая грусть, чем претензия. Кевин пожимает плечами. — Аналитик какого-то западного филиала. Она говорила, но Кевин забыл. И сейчас это совсем уже не важно. Стены со следами вырубленной породы. Марс. Вот эта вот плотная структура. На поверхности пыль и песок, а тут, под землей, бурильщики вроде Макса сражаются за каждый новый дюйм. Ребята вправе считать город созданным своими руками. Машинально в одном из узких мест пригибает голову, хотя до верхней кромки туннеля еще сантиметров тридцать. Оглядывает потолок с условными отметками и скудными источниками искусственного освещения, бормочет: — Места были рядом, общительная дамочка... Макс, когда я прочитал о средней высоте сводов Новых Афин, пожалел, что не родился гномом. Мне точно не нужна будет каска, а? Ребята, славные бурильщики и шахтёры, действительно, считают город своим. Они его создали, они его приводят в жилое состояние, они же устанавливают свои законы, идущие вразрез с земными. Они считают, что земляне не вправе им указывать, потому что не имеют и сотой доли представления о том в каких условиях приходится здесь жить. Дерзкий и неуправляемый марсианский контингент создаёт собственный менталитет независимых колонистов. Остановились на входе в галерею. Недостроенное сооружение с колоннами и лёгкой монтажной арматурой. Внизу зияет тёмный провал десятиметровой пропастью. Через него перекинуты временные навесные мосты в обход всякой техники безопасности. Яркие огни освещения, словно рекламные баннеры, приветливо встречают гостей Новых Афин, уводят в длинные тоннели-улицы и путают бесконечно пересечённым лабиринтом. Здесь легко заблудиться, не везде есть указатели, не каждый коридор пронумерован. Всё однотипное: пыльное, каменное, холодное, сухое. Горло и нос щекочет искусственный воздух, насыщенный мелкодисперсными частицами. Внутренняя отделка городских районов идёт полным ходом, снуют автокары, погрузчики, строительные бригады перетаскивают панели и фурнитуру. Пройдёт немного времени и эта галерея будет встречать новых колонистов не колотым камнем стен и россыпью песка под ногами, а лоском высокотехнологичных материалов, плеском фонтанов и буйной зеленью адаптированных растений. Макс поправил широкий ремень сумки на плече и улыбнулся на разъяснения: — А врать-то мне зачем? — с любовью посмотрел в серые родные глаза, мельком обратил внимание на торгаша за колонной, который кристаллы обычного висмута пытался продать туристу вместо артефакта, и вновь вернулся к капитану за ответом. — Я не... Осекается под его взглядом. Неловко усмехается, оторопев. — С чего ты взял? Искусственный воздух какой-то сухой. Пыль. И больше не будет свежего морского ветра. Легко подышать — пожалуй в стилсьют. Похорони там себя заживо, чтобы прочистить легкие и ноздри от желтой пыли. Но он только сейчас это заметил. Под этим взглядом. Милый мой, я за ним примчался с другой планеты. Там, где бы с любым другим рассмеялся, сейчас оторопело повторяет: — С чего ты взял-то? Ответ где-то на дне серо-голубых глаз. Ускользающий. Словно фрегат относит от гавани. Растерявшийся капитан такой милый, такой непосредственный, кажется таким уязвимым. Он не может сдержать улыбки. Люблю тебя, капитан. — Нуу, ты сказал, что впервые её видишь, — напоминает Макс, любуясь правильными чертами его лица. — Но потом, вдруг, она стала «общительной дамочкой». Не находишь противоречий? А. Капитан, кажется, обретает под ногами почву. Есть еще одно противоречие. Не-раз-ре-ши-мое. Мы в совершенно пустом переходе. Ну, не считая того барыги, но он, в случае чего, готов легко отвернуться. Руки ползут по талии, улыбающийся ревнивец притягивается ближе, попадая в кольцо, из которого не выберешься. Любимый. — А. Ты прав. Прости, — покаянно тычутся носом в висок. — Больше не буду. И я надеюсь, что твой жилой блок где-нибудь все-таки есть и не приснился мне в последний сеанс нашей связи... Потому что ты меня заводишь. Голос становится отрешенно мечтательным. — Десять часов. Один на один. В тесном ряду пассажирского отсека... Она не просто общительна. Она мила, умна... ну, ты и сам заметил. И... Руки напрягаются. Взгляд ускользает вверх к низкому своду неоконченного строительства. — Она мне... понравилась. Он продолжает улыбаться, покорный его рукам, его движениям, его желаниям. И постепенно искрящаяся волна взаимного притяжения накрывает обоих. — По крайней мере, это честно, — шепчет в его объятьях и ищет губы. Долгий поцелуй. С плеча в пыль под ноги падает сумка. — Чёрт... — он нехотя отстраняется, подбирает капитанский багаж. — Пойдём. Здесь не далеко. И дальше не оглядываясь ведёт своё сокровище путаницей длинных тоннелей. Hide Жилой блок Жилой район представляет собой ряд параллельных улиц-коридоров с множеством дверей, словно большая гостиница под землёй. Стены здесь ещё не облицованы и демонстрируют рельефные пейзажи из породы, после работы глубинного бура. Жилой блок «77». Хозяин прикладывает к электронному замку ключ-карту и пропускает гостя вперёд. Стандартный жилой блок для первичных колоний. Ковчег, Луна, Марс обеспечивают подобным жильём всех своих рабочих, выстраивая целые многоярусные города внутри планет. Здесь нет ничего лишнего и минимум жизненного пространства. Портативный гидратор, санузел, плоский шкаф-пенал, гибрид кровати с экзокортексом и интеркомом, на глухих стенах живописные голограммы. Из лишнего — белый диван с таким же белым пушистым пледом, кресло и низкий столик. С декором не размахнёшься. Изготовителей здесь нет. — Проходи, — приглашает хозяин скромной кельи. Снимает у порога пыльные ботинки. На Марсе двигаться легко. Несмотря на то что гравитация в поселении усилена искусственно, земной она не достигает. Поэтому вездесущая пыль не поддаётся никаким законам физики и набивается во все отверстия. Голосовой командой подключает робота и тот с усердием принимается чистить сумку гостя и фильтровать загрязнённый воздух. Руки расслабляются. Он ожидал... не важно. Покорной, светлой улыбки не ожидал, но ответил. «По крайней мере». Его грезы на протяжении месяца сбываются прямо в его руках: улыбкой, поцелуем, растворяясь, увлекая за собой. Капитан был сбит с толку в который раз. И чтобы сообразить, чего он не учел, пришлось помолчать немного. Чтобы улеглось в голове. И взгляд перестал блуждать по стенам, наталкиваясь раз за разом на молчаливый профиль. Один из тысячи в этом живом муравейнике. Ведет его к себе, чтобы на два часа окунуться в их общее счастье. Требуя только правды. Мой единственный, совершенное мое чудо. Тебе ведь нужно всё. Дышится в этой комнате намного легче. Радует еще и то, что можно больше не оглядываться по сторонам. Желтая пыль всё еще чувствуется: в высохших и ставших жестче волосах, в шумно вдыхающих ноздрях, на губах, когда он их облизывает уже в который раз. Надо бы в душ, но Кевину не по себе. Диван слишком белый. Он осторожно садится на край кровати. — Макс, — зовет тихо. — Сядь рядом. Пожалуйста. Кивает согласно. Сейчас. Предупреждающим жестом — погоди. Минутку. У стены упаковка с водой. Бутылки по пол литра. Вынимает две. Распечатывает и отдаёт гостю. Чистая питьевая вода здесь, на Марсе, ценится не меньше надёжного экзокостюма. Без неё долго не протянуть. Здесь всегда хочется пить. На Земле о такой «мелочи», по большей части, не задумываются. Дышать есть чем, значит, жить можно. Сухой фильтрованный воздух, постоянно циркулирующий по тоннелям, система пылеочистки, вытягивающая из окружающей среды всё до последней молекулы воды, неравномерный прогрев отдельных районов, превращают искусственную атмосферу Афин в агрессивную среду, которая со временем иссушает и мумифицирует любые открытые поверхности. Увлажняющие установки работают строго по графику и не могут в полной мере справиться с большими объёмами движущегося по вентиляционным каналам воздуха. Американский «Терраформер» уже второй год грозится установить дополнительный дождевой контур, но то ли, как всегда, не хватает средств, то ли корпорация решила сэкономить. Шахтёры и бурильщики непритязательный народ, склонный к лишениям, к тому же, часто отсутствующий. Снабдив водой гостя, Макс кидает в гидратор два сухих полотенца — марсианское ноу-хау — и через пару секунд достаёт уже влажные. Одно отдаёт Кевину. Другим вытирает лицо, руки и смахивает пыль с волос. Наконец-то, садится рядом и салютует бутылкой — за встречу, капитан? В горле и правда пересохло. Расслабляющее действует влажное полотенце. Желтый след на белой ткани. Он смешно потер шею. Закрыл лицо. Вдохнул влажный воздух. Сложил полотенце и возложил себе на голову. О. Прекрасно. Каска не нужна, нужно мокрое полотенце. Салютует. Делает глоток. Глубокий вдох. Растерянно приподымает брови. Пожимает плечами. Может, Макс всё и понял, но если нет... — Слушай, — неопределенное движение бутылкой по кругу, — я ведь соврал. Недоверчивый взгляд. Так покладисто принять его слова. — Мне... это просто случайный человек. Мне она вообще... Как ты себе это представляешь? — Хм... опять соврал, — усмехнулся, дёрнул плечом, отхлебнул глоток. — А зачем? Посмотреть как я отреагирую? И зачем мне это представлять? Если она тебе понравилась, тоо... нууу, мне с женщиной не тягаться. Даже представить не могу, чем таким я могу привлечь, если тебе нужна будет женщина. Только вот что, Кевин, — он отставил бутылку на пол, придвинулся ближе, ещё ближе, ещё, осторожно обнял, прижался губами к его губам, с блаженством выдохнул, словно коснулся святыни, — если ты решишь, нуу... всё может быть, жизнь она большая и сложная, если у тебя кто-то появится, пусть я узнаю об этом первым. Хорошо? Не обманывай меня. Сердцем я тебя отпустить не смогу. Но удерживать насильно не буду. Я не настолько хорош в постели, чтобы претендовать на такого, как ты. Поэтому, — он по-детски поджал губы и с грустью улыбнулся, — я смогу тебя понять. Сцен бурной ревности от меня тоже ждать не стоит. Я ведь химера. Мне проще смириться и отпустить. Сцены ревности тебе бы мог закатить Айзек, — он рассмеялся, поднял бутылку и встал. Капитан помолчал. Сделал еще глоток. Закрыл бутылку. Откинулся на кровать как сидел. Что за дерьмо происходит? — А если у тебя? — поинтересовался у потолка. — Давай. Ты за нас заранее всё планируешь. Говори, что мне, по-твоему, делать, если у тебя кто-нибудь появится? — Не появится, — наверное, такой обречённой уверенности в голосе своего возлюбленного Кевин ещё не слышал. Бутылка устаканилась на низком столике, а хозяин кельи подошёл к кровати и подтолкнул коленом развалившегося гостя. — Давай-ка, развернись, как положено. Я тебе кое-что покажу, — он бросил взгляд на потолок и обличительно прищурился на капитана. — И не надейся! Никакой порнухи. — Я грязный, — виновато предупредил капитан, но послушно подвинулся и с облегчением уперся затылком в изголовье. — Нашёл чем удивить троянского шахтёра, — Макс опустился на колени, навис над гостем, потёрся носом о подбородок и свалился рядом. — Смотри. Уменьшить освещение. Проекцию на потолок, — отдал распоряжение экзокртексу. Он поднял руку, дистанционно управляя голографическим экраном. — Каким земляне привыкли видеть Марс? Даже сейчас, когда здесь уже пять лет существует колония. Примерно что-то типа. Зловещий красный мир. На самом деле оксиды железа, которых в почве масса выглядят совсем иначе. Нет, они, конечно, имеют рыже-ржавый цвет, но... Вот это — марсианский полдень. Долина Маринера. Красиво, правда? А это закат на Большом Сирте. Я сам снимал. Цвета наоборот. Заметил? На Земле в полдень голубое небо и розовый закат. А вот ещё. Пылевая буря. Охватившая всю планету три года назад. Она бушевала без малого год. Жуткие вещи тогда творились, говорят. Знаешь, Кевин... я никогда не думал, что полюблю Марс со всей его неустроенностью, пылью, разряженной атмосферой, безжизненными полями, холодом и булыжниками. Но мне нравится здесь. Здесь можно бросить вызов самому себе. Помочь другим. И может быть когда-то увидеть первый дождь на Марсе. М? — он толкнул любимого плечом, заглянул в глаза и улыбнулся. — Ты бы хотел увидеть дождь на Марсе, капитан? Любимый сказал бы, что по первости полюбит закаты, ведь в них видно небо, так напоминающее Землю. Что сейчас еще не уверен, нравится ли ему полдень, но в нем присутствует определенная красота... А пылевые бури страшны, хоть и грандиозны. — Бросить вызов самому себе? Не Марсу? — уточнил он улыбаясь. — Я хотел бы увидеть всё сам. Со временем. — Конечно, самому себе, — не сомневаясь отвечает. Сжимает ладонь в ответ, переплетает пальцы. — А что доказывать Марсу. Марс был, есть и будет. А вот доказать себе — сможем ли мы что-то изменить?.. Эй, — лукавая улыбка скользит по влажным губам, котёнок подползает ближе, щекочет нос о жёсткие ворсинки на капитанском виске и тихо-тихо шепчет. — Чего ты загрустил? Забудь всё, что я наговорил. До Марса. Я просто старый меркантильный эгоист. Горячим языком слюнявит ухо и хватает самый краешек зубами: — Попался. А в это время пряжка на ремне сдаёт позиции перед неспешным штурмом второй руки. Нашел и сжал ладонь. — Как думаешь, когда тут сможет пойти дождь? Сколько лет может пройти до первого дождя? — Не знаю сколько лет пройдёт, — щёлкает застёжка, медленно разъезжаются звенья молнии, слышно, как каждое отдельное звено разъединяет пару. — Мы вряд ли, увидим. Но это будет. Я знаю. Просто этого не может не быть. Марсу нечего доказывать. Можно доказать только себе. Марс был, есть и будет. И Макс Феррант, путешественник во времени, проживший так много лет и не изменивший себе, был, есть и будет. Кевин втягивает воздух, чувствуя подступающее желание. — Уж ты-то увидишь, — замечает между делом, легко справляясь с заклепками комбинезона. Единорог. О да. — Искушающий символ, — открывает для себя неожиданные смыслы корпоративной символики. Позволяет стаскивать с себя всё, что стаскивается, из остального выпутывается сам. — Достанешь мне такой комбинезончик? Лучше всякого порно. Я от одного вида уже плыву. Особенно... особенно когда в нем ты. Он смеётся. О своих глобальных решениях сейчас не хочется говорить, да и ни к чему Кевину знать. Каждый сам распоряжается своей жизнью, будь она короткой или длинной. — И в чём же он искушающий? — он не требует ответа, он продолжает стаскивать комбинезон, ибо сидеть верхом на голом капитане в костюме «Единорога», уже не в мочь. Плыви, плыви, капитан. Далеко не уплывёшь. Он стягивает рукава и останавливается. Обнажённым торсом прижимается к его груди. — Так мне повременить с раздеванием? Продлить тебе удовольствие? — дразнит боеготовность гостя. Боеготовность напирает в самом уязвимом месте. И если бы не комбинезон... Он продолжает нависать над ним и чувствовать, как крейсер капитана уплывает. — Тебе нужно непременно познакомиться с управляющим этой компанией, — шепчет сквозь сбивчивое дыхание. — Но только когда вступишь в должность. Только не форсируй события. Не спугни их. Да, ты и сам знаешь, чего тебя учить. Глубокий долгий поцелуй отдаётся импульсом во всём теле. Он часто дышит и сдерживаться становится труднее. Комбинезон рискует разойтись по швам. — Ммм, продлить? Сколько пожелаешь, хотя... Искуситель аккуратно сдвигается набок, наконец освобождаясь от корпоративной символики без собственного участия. — Кое-что забыл в кармане, извини... Капитан через него тянется к брошенной куртке, внутренний карман... Быстро затаскивает назад. Я помню, ты любишь смотреть в глаза. Так много о тебе знаю, и так много еще не знаю. — Конечно. Я буду осторожен. Я имею в виду — с «Единорогом». Сначала разузнаю все о них... Подготовлю. Всеоружие дает знать о своем присутствии, теплые ладони нежно пробираются по бедрам, губы касаются ключиц. Фрегат поднимает якорь, и лоцманские пальцы чертят по карте желанный курс. Десять часов я был Кевином-у-которого-в-кармане-дорожной-куртки-смазка-для-интимных-утех. — С «Единорогом» — особенно, — в страстном порыве шепчет, наконец-то-лишённый-мифического-прикида, принимая на себя весь крейсер целиком, с лоцманами, вооружением, картами и прочей атрибутикой из кармана. Да, так. Как я люблю. Глаза в глаза. Мягко, нежно, скользко. По-кошачьи гибко. И так иступляюще сладко, что хочется задушить тебя в объятьях под долгий и протяжный стон, пока ты медленно и с чувством наполняешь меня собой. — Кевин... толь-ко... не лезь на рожон... с э-тим козе-рогом... — выдыхает, выныривая из желанного омута изнеможения. — Я сволочь. Я зна-ю. Но ещё я знаю... — ласковый напор и мерный ритм мягко выбивают стоны, но он продолжает, — ... я знаю... ты справишься. Или я их сам... са-ам за-ко-па-ю. Кееевиин... — и снова стон. За месяц ожиданий котёнок настрадался от одиночества и капитулирует безропотно перед прибывшими войсками, хлебая наслаждение полной чашей. ... Очнулись к полудню, когда комиссар Миллер доел свой второй ланч. На смятой кровати под пушистым пледом. Котейко распластался на своей добыче сверху, надёжно придавив к поверхности матраса, чтоб не сбежал ко всяким дамочкам привлекательной наружности. — Сколько раз это было?.. — полупьяный шёпот, заплетающийся язык, и тянущая боль где-то там внизу и сзади. — У меня такое ощущение, что ты отрываешься за все те годы, когда этой штуки у тебя между ног не было, — шаловливый смех, расслабленно целует всё, что попадает под губы, в истоме улыбается. — Чёрт... как мне повезло-то... только давай, поспим немного? А то я больше не могу. Правда... — утыкается носом в шею, словно просит пощады, и прячется с головой под белоснежным и пушистым одеялом. Владеть, погружаться в твое наслаждение, чувствовать силу своего обладания в эхе твоего тела, твоих стонов, влажности кожи, разгоряченности щек. Макс, чтобы вновь увидеть тебя на пике, с затуманенным взглядом, припухшими губами, раскованным, бесстыдным и таким прекрасным, ради этого стоило преодолеть все расстояния. Но я здесь не только за этим, хотя кажется именно сейчас, что забыл зачем. ... Познать. Так много и так мало. Хватит ли мне жизни? Или я уже обречен на отставание? Повторять всё до мелочей, перебирая пряди волос, пока ты отдыхаешь утомленный и все так же неутомимый. Ты явился из будущего, бесконечно соблазнителен, всеяден, предпочитаешь натуральный кофе, твоя кожа сладкая на вкус, когда я целую твою шею. Ты не желаешь ревновать. И не придется. Ну или, если появится повод, просто стукни меня по голове чем-нибудь тяжелым, потому что я спятил. Ты любишь Марс... Марс... — Как-то мне ее слишком долго не хватало, — соглашается счастливый приобретатель новенькой штуки. — И теперь я официально не извращенец какой-нибудь, а обладатель стандартной лицензии, — посмеивается. — Хотя... нет. Все-таки извращенец. Знаешь, я хотел обсудить... — Где-то внизу живота непонятным чудом зарождается отголосок нового витка... Кевин подавляет воображение и порывы. — Хотя нет, лучше в другой раз. И знаешь почему? Он прикрывает глаза, вздыхает, чувствуя, что придется собрать всю свою волю, чтобы оторваться. Заставить себя стянуть с себя Макса, выкарабкаться из-под одеяла и попытаться добраться до душа без посторонней помощи. — Я рискую остаться без работы в этом дивном месте, если прямо сейчас не отправлюсь к этому типу Миллеру. Макс останется, завернутый в одеяло. Исцелованный. С обещанием встретиться вечером... А Кевин отправится познавать теперь Марс. Точнее, пока что человеческую колонию на нем. Всю ее неприглядную изнанку. Пока в теории. Hide Hide ГЛАВА III. Шифти в опасности! Плохие вести Макс видит, как Кевин уходит. Как он переступает через высокий бортик гигиенического бокса, как точёные мышцы стройного тела струятся под кожей, как крупные капли прозрачной воды стекают с плеч и спины. Сейчас он завидует им. Этим дерзким капелькам, облизывающим влажное тело. Капитан одевается быстро. С армейской размеренностью. Нет лишних движений, нет суеты. Всё чётко и по уставу, без права на ошибку. До последней пуговицы, до идеально повязанного шейного платка. Он сам того не замечая, выставляет на показ армейский шарм. Такому не научишь. Он от природы кадровый военный. Ты посмотри ему в глаза... ну вот и всё, лежи и жди. Надейся, что достоин его любви. Макс любуется им до последнего шага через порог. Судорожно вспоминает, что копию ключ-карты отдал. Ты не заблудишься ведь, нет? На новой местности. Запутанной, как специально. Нет, ты найдёшь. И район, и улицу, и блок. Мысль успокаивает, но крохотный безумный червячок точит сомнением. Ушёл. Захлопнул плотно дверь. И надо бы вставать. Доползти до душа. Смыть обоюдные следы безумной страсти. Но сил нет. Его стойкий запах снова пьянит и гонит разум прочь. Кевин... Звучит входной сигнал. Совсем несвоевременно. На дополнительных гостей хозяин, потонувший в неге, сегодня до вечера уже не рассчитывал. Вечером ждёт обещанный заплыв от капитана с абиссальным погружением. Недовольно щурясь, выползает из-под покрывала и вымученно бросает интеркому: — Ввод. — Макс! Макс! Открывай! — в коридоре, напротив дверей блока стоит растрёпанный парнишка с таким видом, словно его только что ударили тяжёлым предметом и не раз. Его пылкий темперамент то и дело заставляет подскакивать на месте и с силой прикладывать о стену ладонь от невозможности выплеснуть эмоции оппоненту. — Лео... — констатирует Макс факт появления своего молодого напарника по буровой. — Что случилось? Лео Hide — Открываааай! — почти орёт нежданный гость. Он влетает в блок, чуть не сбив с ног коллегу, завёрнутого в пушистый плед и касплеящего земного снеговика. — Ты что трахаешься?! — кажется апогей возмущения пришельца достигает предела, как и децибелы его высокого голоса, и вопрос становится достоянием жильцов соседних блоков. — Как можно трахаться в такое время?! — В какое время... — растерянно мямлит Макс. — А что? Да что случилось-то? — напряжение с искрящей ауры напарника перетекает к хозяину апартаментов. — Смотри, — Лео выхватывает свою приставку к экзокортесу, нетерпеливым жестом машет, и перед Максом возникает картина обрушений шахты. Событие неприятное, но не редкое на Марсе. — И? — Ты что не видишь? — парень тыкает пальцем в указатель. — Шахта Терби. Экспериментальный уровень. — Но там же... — наконец, Макса выбивает в реальность и окатывает ледяным холодом. — Сколько? — Все, двенадцать платформ. Они даже доставать их не хотят! Говорят там опасно и потери в технике были предусмотрены! — Они не техника! — взвивается светловолосый . — Я этому долбановту из «Технолоджи роуд» то же самое сказал! — А он?! — пропорционально осознанию случившегося Макса начинает бить нетерпеливая ярость. — А он сказал, что ничем не может помочь! — Они не имеют права! Это всё равно что человека убить! Ты в полицию обращался? — Нет. Я к тебе сразу прибежал. Маааакс, — Лео оседает около стены, обхватывая голову руками. — Я семь лет их «растил». Семь! Они так верили мне! А Зои... мне кажется, она меня любила. Макс не знает достиг ли Шифти вершин социального развития на данном этапе и полюбил ли его искренне, но другом он был настоящим. — Жди меня. Я сейчас. Hide Комиссариат Комиссариат встретил его похожими на жилые блоки, более казенными, но и более чистыми коридорами, одинаковыми дверями и табличками, неброско одетыми уставшими людьми, среди которых Кевин, посвежевший, подтянутый и в приподнятом настроении смотрелся как-то слишком оптимистично. Он легко отыскал дежурного и коротко представился по-военному. Вероятно, вызвав пару косых взглядов. Так как ждали его прибытия на пять часов раньше. Дежурный сержант также коротко отдал честь старшему по званию и предложил пройти за ним. Комиссар Миллер сидел всё за тем же столом, всё в том же положении, словно был логичным продолжением мебели и оплотом незыблемости марсианского бытия. Он со всем тщанием рассматривал на голограмме перед собой россыпь чеков с наркотиками, и постепенно приходил к выводу о целесообразности создания особого отдела по борьбе с... — О, капитан! — воскликнул он, увидев прибывшего. — А я вас потерял. Толстяк поднялся из-за стола, грузно перекатываясь на коротких ногах, приблизился к новому сотруднику и подал раскрытую ладонь. — С прибытием, капитан Брук. Как добрались? Вас что-то задержало на Марсе? Я уж хотел патруль послать. Вас видели в космопорте. А потом вы, вдруг, пропали. Тут всякое бывает, знаете ли. Но судя по вашему виду, задержка не стала причиной каких бы то ни было неприятностей? Да, комиссар, задержало. Паралич воли и сознания в постели с моим парнем... Крепко пожимая руку, ответил по порядку: — Благодарю, комиссар Миллер. Рад личной встрече. Добрался без происшествий, фрегаты надежны, но я бы рекомендовал сменить поставщика сублиматов. Китайцы во всё норовят запихать сычуанского перца. Извините мне мою задержку. Остановился у друга. Долгожданная встреча. Забыл о времени. Почти неуловимая расслабленность в движениях компенсировалась сияющим видом пропавшего с радаров капитана. Попутно отметил, что Миллер имел ровно тот же костюм, что и во время их виртуальной встречи. Несмотря на бурное развитие, Новые Афины производили на Кевина впечатление чего-то вроде недавно разросшейся деревни. Все всё друг про друга знают. А Миллер и сам о себе, казалось, особо ничего не скрывал. — Готов приступить к работе. Введете меня в курс дела? — Да ничего страшного, наверстаете, — отмахнулся от извинений Миллер, принимая рукопожатие. — Присаживайтесь, капитан. Он указал на мягкий диванчик напротив. Кажется, комиссар не терял надежды заполучить надёжного союзника, как можно на дольше. А может быть и друга. — Да, китайцы, их и на Марсе хватает, — комиссар отошёл к столу и вынул из глубин потайного ящика бутылку виски. — Здешняя геологоразведка вся курируется Восточным Союзом, а Восточный Союз, как вы понимаете, здесь на Марсе, это не Индия, не Япония и даже не Филиппины. Это Китай. Собственно, я ничего против Китая не имею, — на столе появились два широких стакана, — но сублиматы их у меня изжогу вызывают. А вот это, — продемонстрировал пузатую бутылку настоящего алкоголя, — не какой-нибудь восстановленный сублимат, а доброе, европейское виски из Бретани. Он плеснул в один из стаканов ровно на один палец и вопросительно воззрился на новые квалифицированные кадры: — За плодотворное сотрудничество и вступление в должность, по глотку? Не каждый день на Марс прибывают специалисты вашего уровня, капитан. После такого теплого приема отказываться от выпивки было бы невежливо. Бутылку оценивающе классифицировали и определили как приличная выпивка, доставка коей на красную планету наверняка осуществлялась не крупными партиями. Скорее всего комиссару она досталась с какой-то оказией. — За то, чтобы специалисты не обходили вниманием такую возможность для приложения своих талантов, комиссар. Он сделал глоток. Обретая несколько подрастерянную после утреннего марафона собранность. Отдал должное виски, кивнул понимающе: — А устроить свою жизнь можно везде, если знаешь, чего хочешь. Покрутил в стакане остатки, взглянул на комиссара. — Так значит развлекательный центр? Капитану не терпелось приступить к работе, а комиссару — пообщаться. — Ах, да, — опомнился Миллер, пригубил горячительного и ввёл в курс дела. — Работа. Структура нашего департамента достаточна проста. Новые Афины имеют 20 районов. 10 жилых и 10 обслуживающих. Город рассчитан на 100 тысяч населения. Но на данный момент здесь проживает не более 40 тысяч. Плюс минус тысяча. В жилых районах жилые блоки, наверное, вы уже побывали внутри. Во вспомогательных районах культурно-бытовые объекты, торговые и рекреационные зоны, инженерно-производственные, транспортные, сельскохозяйственные. В административном районе деловой центр, представительства союзов, офис полиции, госпиталь. Из режимных объектов: космопорт и шлюзы буровых. То есть, те входы через которые проходит весь трафик в обе стороны. Каждый район обслуживает отделение из двадцати-тридцати полицейских. Которое разбивается на 5–6 патрулей для дежурства. Вам я предлагаю взять под курирование район Рекреации. Или как его называют «ребята из шахты» — Развлекательный центр. Три бара: «Ковбой», «Самурай» и «Гладиатор». Кафе «Десять негритят». Казино «Большой Сирт». Музей артефактов — он у нас постоянно закрыт. И тир «Циклоп». Да и ещё. Есть арена. Для боёв. На её существование мы внимание стараемся не обращать. Поскольку попытки закрытия ни к чему хорошему, кроме забастовок, не привели. Нуу... есть ещё «У Мари». Легализованное заведение. С хозяйкой у нас налажен контакт. Женщины и мужчины приезжают туда подзаработать, и я не вижу причины почему надо этому препятствовать, здесь, на Марсе, если это доступно на Земле и Луне. Самые неблагополучные места — это бары. Шахтёры и бурильщики наши народ горячий. Особенно троянцы. Безбашенные, скажу я вам, ребята. На ровном месте могут зацепиться и спровоцировать. Ну, а в барах, с выпивкой, после тяжёлой смены или длительной командировки за Предел, они отрываются по полной. Здесь и «wicked» — местное убойное пойло из отходов гидропоники, и всевозможные наркотики, и нелегальная торговля артефактами, иногда тяжкие телесные со смертельным исходом. Я не скрываю, капитан. Район не слишком благополучный. Но и вы не обычный сержант. Да, насчёт жилья. Могу устроить вас здесь в Административной зоне. Бронь для специалистов есть. Или можете поселиться в любом блоке, любого жилого района. Про ваше желание отправиться на блокпост в тирренские земли я помню. И буду иметь ввиду, как только блокпост наблюдения будет готов. Задавайте вопросы, капитан. Я хочу быть уверен, что максимально помог вам освоиться. Капитан усмехнулся. Музей. Город спешил приобрести все земные черты. Несмотря на то что... — Музей. Я читал, что после обнаружения у местных ископаемых организмов ДНК пандемическая теория возобладала, объявив земную жизнь наследницей марсианской. А теперь на Марсе воспроизводится земная культура. Забавно... А что же закрыт? Не прижилось? — Оой, — поморщился комиссар от осколка земного наследия, — всё время новые экземпляры подвозят, не успевают каталогизировать, говорят. А по факту — это витрина для нелегальной продажи. Прикрыл бы я его, но хоть какая-то часть остаётся. Само его существование будет под угрозой, если экспонатов не останется. Так что, выбираем меньшее из зол. По большому счёту, здесь везде так. Оттенки серого и бесконечные компромиссы. Привыкайте, капитан. За проведением вдумчивого инструктажа участники диалога не заметили шума в коридоре, и только заглянувший в кабинет сержант отвлёк их от насущных проблем: — Комиссар Миллер. Капитан Брук, — отдал честь мужчина в полицейской форме, — Там двое бурильщиков без приглашения и пропусков требуют, чтобы их к вам пропустили. Боюсь придётся их арестовать, если не угомонятся. — Сержант Гаусс, я разве вам не говорил, — вздохнул Миллер, — что арестовывать бурильщиков на Марсе не рекомендуется. Очень не рекомендуется. Пусть войдут. Пока дежурный препровожал рвущихся посетителей, комиссар просветил капитана по поводу арестов: — Арестовать бурильщика на Марсе — это всё равно что затянуть петлю у себя на шее. Это может оказаться единственный и, мать его, неповторимый на данный момент специалист и вообще пуп Земли, и господь Бог в одном флаконе , который несёт для «Терраформера» штатов золотые яйца вооот такого размера. Мы можем выписать штраф, мы можем составить протокол и рекомендовать провести психиатрическую экспертизу, можем просто морду набить, но посадить под арест не имеем права. Вот такие вот «законы». По крайней мере пока. Дверь в кабинет комиссара распахнулась и на порог ввалились двое. Один из них хорошо знакомый капитану по утреннему марафону. Макс чуть опешил, но движения к цели не прекратил. А цель поспешно припрятала стакан и приготовилась к любому монологу посетителей. — О, кто к нам пожаловал в участок! — комиссар изобразил почти что радость. — Тирренский патруль! Мистер Феррант, мистер Свитч. Рад вас видеть. Чем обязан? Стакан еще не опустел. Инструктаж грозил обернуться приятной беседой и затянуться на оставшуюся половину дня. И то, о чем велась беседа, не очень походило на «бросить вызов самому себе». Скорее — неустроенности и бездорожью. Чем больше комиссар рассказывал, тем обыденнее представала жизнь Новых Афин. Обычные проблемы обычного человеческого поселения. Ну, не считая замкнутого пространства, рисков, агрессивной внешней среды… и самого Марса. Кевин постепенно осознавал, что пока он не выберется наружу, его так и не покинет ощущение, что всё слишком тут по-земному и что он что-то упускает из того, о чем ему твердил Макс. … Дежурный, да что дежурный, сам комиссар пасовал перед всесильными корпорациями. Если нельзя арестовывать работяг, то… хм. На известие о мордобое как предпочитаемом средстве утихомиривать особо буйных он покачал головой с легкой усмешкой. Однако тонкая грань. И чуть не подавился виски. Его ирония споткнулась, не иначе о покоящийся на столе комиссара марсианский булыжник, когда в двери ворвался не абстрактный нарушитель порядка, а любимый, которого он совсем недавно оставил в полном изнеможении нежиться в постели… Капитан сделал большие глаза и с немым вопросом уставился на Макса, абстрагируясь параллельно от неуместной радости от этой неожиданной и скорой встречи. Хотел уже было поинтересоваться, что тот тут делает, но Миллер опередил. Судя по уверенному курсу светловолосого его счастья по направлению к комиссару, все тут были хорошо знакомы, а врываться в эти двери было в порядке вещей. Кевин только открыл рот в немом «Что?» Стакан с недопитым виски так и остался в его руке. А светловолосое счастье активно продвигалось и вело за собой ещё одно, вполне возможно тоже чьё-то счастье. Немного взлохмаченное от долгого пребывания в шлеме стилсьюта, немного помятое, немного бледное, но такое же инициативное и бесстрашное, ибо вторгаться к начальнику департамента полиции без приглашения могли только марсиане и только на Марсе. — Добрый вечер, комиссар Миллер, — поприветствовал первый визитёр, взяв роль переговорщика на себя. В серо-голубых глазах, обращённых к своему великолепному сокровищу, элегантно раскинувшемуся на диване со стаканом явно не сока, читалось беспокойство, а решительный блеск говорил о серьёзных намерениях. — Да, добрый, — бросил Лео следом за напарником. — Комиссар, вам известно что случилось около пяти часов назад на экспериментальном уровне шахты Терби? — Макс остановился, подойдя вплотную к столу начальника. — Конечно знаю, — Миллер невозмутимо откинулся на своем любимом и, казалось, единственном во Вселенной кресле. — Мне сообщают обо всех происшествиях. Неприятный обвал. К счастью, капитан, — попутно ввел он в положение дел нового сотрудника, — в этот раз без жертв. Расследования по соблюдению техники безопасности в шахтах курируются тоже нашим ведомством. Разумеется, в сотрудничестве с компаниями. На лице Миллера читалась смесь облегчения с нежеланием вникать в подробности, раз комиссариата это дело для разнообразия обошло стороной. — Кстати, господа, капитан Брук с сегодняшнего дня возглавляет отделение в районе Рекреации. Прошу любить, так сказать. Две головы, светлая и тёмная, синхронно обернулись в сторону капитана. Первая с мыслью, что любить капитана предстоит теперь только вечером, а вторая с некоторым сочувствием к новому начальству рекреации. Так же синхронно головы отвернулись. Персона капитана заслуживала пристального внимания, но не в данный гнетущий неизвестностью момент. — Как это без жертв? — Макс навалился ладонями на пластиковую столешницу, оформленную под дерево, и уставился в глаза оппонента. — Среди двенадцати роботизированных платформ три были с носителями ИИ. Годы разработок и апгрейда, годы накопленного опыта и развития искусственного сознания. За один марсианский маэр эти трое принесли компании больше пользы, чем за пять лет с традиционными технологиями. И это фактически на добровольной основе. Высококлассные специалисты по бурению не стоили «Технологической дороге» ничего. Я и Лео, мы доверили массивы данных в надежде на полноценную защиту. А теперь мы должны всё это потерять. Потому что компании, видите ли, проще наклепать новые платформы и просто забыть про старые. Комиссар, поймите вы. Очень сложно создать эволюционирующее искусственное сознание. Из десятков тысяч попыток успехом заканчиваются единицы. Ценность этих проектов нельзя недооценивать. А вы предлагаете нам похоронить их? — Комиссар, — второй визитёр сунул дрожащие от волнения руки в карманы, чтобы хоть как-то успокоиться. Обратился и ко второму законнику: — Капитан, они не техника. Они по-настоящему живые. Хоть это и трудно осознать. Ведь мыслительная деятельность человека это те же электромагнитные импульсы, те же квантовые связи нейропроцессов. Разумный организм отличает от машины наличие сознания, эмоций, чувств. Они всем этим обладают. Оставив их под завалами, мы похороним их заживо. Смутное беспокойство зародилось в глазах Кевина, еще когда Макс только вошел. Платформы, ИИ. Опасения крепли. Тем временем комиссар тяжело вздохнул, взглянул на посетителей с сочувствием и недоверчиво уточнил: - Хотите их вытащить. Снова вздохнул. Сплетя пальцы, облокотился о стол, исподлобья недовольно разглядывая просителей. - Я вам сочувствую, господа, но у комиссариата нет таких полномочий — решать за компанию, что им делать с собственной шахтой. С посетительского кресла подал голос свидетель спора: - Можно пригрозить процессом о возмещении убытков. Оценка имущества проводилась? Вы оформляли договор аренды оборудования? — При чём тут шахта! — раздражение светловолосого шахтёра всё-таки вылилось в гневный крик. Сам того не замечая, он обострял ситуацию, и если очень постарается, то комиссар отступит от афинских принципов по отношению к неприкасаемой прослойке общества. — А если бы там погибли люди?! Что бы вы делали тогда? Назначили расследование? Отправили спасателей? Только у вас и есть полномочия! Только вы имеете хоть какой-то шанс разрулить ситуацию! — ладони с силой выбили из мебели глухой треск, а каменный булыжник с края стола свалился на пол. Этот Макс Кевину ещё был не знаком. Куда сбежал котёнок? Когда он превратился в разъярённого носорога? Где та покорность, мягкость, нежность? Остались лишь упорство, целеустремлённость, приправленные густой дерзостью. Пока на Миллера обрушивался град бомбардировки из веских доводов, Лео с досадой мотнул головой на предложение капитана: — Не было договоров, — чуть не плача, произнёс он. — Управляющий не предложил, а мы не потребовали. Да нам и отказали бы, скорее всего, если бы оформляли официально. В том то и проблема — мы ничего не можем предъявить. А им плевать! Ну, пусть мы виноваты, что воспользовались их базой для обучения ИИ, но ведь и «Технодорога» поимела от наших ребят немало. Про это они забыли! Кевин уже стоял на ногах. Он не видел Макса таким. Ни когда «Архимед» заполучил в боковину нехилую пробоину, ни когда доминант из будущего предлагал Айзеку все блага объединения. Тот и тогда не был котёнком. Покорные судьбе по доброй воле не тащатся на Марс. Но сейчас у капитана зародилось опасение, что когда и вырваться спонтанной кинетике троянца, то вот сейчас самое время. И причин у обычно уравновешенного Макса для такого срыва было немного. Звук падающего булыжника гулко отозвался в каменном полу. — Мистер Феррант, — пока что предложил комиссар. — Сбавьте обороты. Не сидел бы Миллер в своем удобном кресле, если бы каждый вломившийся к нему в кабинет шахтер мог безнаказанно на него наорать. Поза человека оставалась незыблемой как скала. Комиссар уже всерьез подумывал вызвать дежурного и вытолкать ребят взашей, но капитан вмешался. — Нужно провести расследование. Шахты не проходной двор, комиссар. Если имущество было получено в обход закона, то это не значит, что можно делать с ним что угодно. Если платформы снабжены искусственным интеллектом, стоимость их может оказаться баснословной. Не говоря уж о том, что Макс прав, искусственный интеллект не может считаться просто вещью. От такого стремительного погружения капитана от ознакомления к решению насущных проблем у комиссара Миллера на некоторое время иссякли вдруг аргументы. Кажется, капитан не зря предупреждал, что скоро может превратиться в занозу в заднице. Комиссар воззрился на новоявленного оратора, и наступила пауза, пока он решал, как быть. А заодно удивлялся, как это Брук так легко принял сторону этих несомненно ценных членов шахтерского общества, но все же сейчас не внушавших уверенность в своей адекватности. — Хм... Мне надо всё обдумать, — наконец изрек он. После вмешательства нового сотрудника, с первого дня службы примеряющего роль занозы, пыл носорога значительно поугас. Каждое слово отдавалось эхом в раздражённом черепе и успокаивало разгорячённые мысли. Уверенный голос, родной и ласковый, по-хозяйски прижал и принудительно поглаживал. Тшш... Макс отошёл от стола. Обернулся на капитана. В глазах немой вопрос: мне что, даже убивать его не надо? И мольба: Кевин, милый, сделай с этим что-нибудь! Ты правда сможешь? Иначе я... мне просто придётся... Кевин?.. Кевин был далеко не уверен, что убийство Миллера в данном случае что-то изменит. Как раз комиссар и мог что-то изменить. Вот только хотел ли? Но сейчас, когда капитан уже понимал, о каких, точнее, какой платформе идет речь, отступать он не собирался: — Даже если права искусственного интеллекта не признаются на Земле, это не означает, что на Марсе мы должны с этим мириться. Смотрите, комиссар: другая планета, другие условия, другие отношения с ИИ, почему мы должны тащить с Земли то, что спокойно можно оставить там доживать свой век? У нас в руках новый мир. И вы в нем можете внести изменения в ДНК. — Всё не так просто, капитан Брук. Судя по тому, как комиссар поморщился от пламенной речи нового своего подчиненного, она вызывала досаду тем, что произнести-то ее мог бы кто угодно, да вот только лезть на баррикаду почему-то требовали от него, комиссара Миллера. Человека, знавшего о Марсе немного побольше, чем новоявленный оратор. Миллер потянулся к экзокортексу и вызвал с усталым вздохом замученного рутиной человека голограмму шахты Терби. Он не собирался признавать свою позицию неверной. Но Брук как новичок, по его не лишенному разумных оснований мнению, здесь нуждался в более детальных объяснениях. — Взгляните, капитан, о чем речь, — комиссар указал ладонью на очевидный для всех изъян появившегося разреза шахты. — Это же вулкан с жидкой эрозией. Большое количество отложений и другие признаки указывают на то, что здесь когда-то было русло реки, а может и дно океана. Уже то, что "Technological road" вообще взялись за выполнение проходческого заказа, я считаю это с самого начала было всё предрешено. А теперь смотрите. Работали там одни роботы. С убытками проходчик смирился. Я бы тоже смирился, получи я такие доходы. И что мне делать? Гнать туда Буровую установку вскрывать слой? — Что? Вы не знали? — переключился он к более осведомленным о реальной презумпции капитала над законом на конкретной планете троянцам. — Компания уже законсервировала шахту. Кто оплатит вскрытие пласта? Работу спасателей? Они знали. Изначально. О слоистом строении пластов, о сложной проходке, о не простых условиях добычи. Потому туда и отправили роботов. Тяжёлые буровые установки не смогли бы точно пройти вдоль жил отложений из-за пустот под ними. Бурильщики переглянулись. — Вы всё равно не поверите, — обречённо вздохнул Лео. — Это была их инициатива. Основной постулат для развития индивидуального сознания — свобода воли. Они сами выбрали эту работу. Первым предложил Дин. А Зои с Шифти поддержали, — парнишка осёкся, потёр лоб, словно пытался унять головную боль и замолк. — Мы знали. Но запретить им не могли, — поддержал Макс напарника. — У меня есть кой-какие мысли. Но без вашего участия, комиссар, ничего не выйдет. Вы только должны дать добро на расконсервацию шахты. По какой причине — вам виднее. Так просто — взять и разрешить. И сразу же обеспечить себя неприятностями и недоброжелателями. Миллер скептически из-под кустистых бровей посмотрел на гениев шахтового дела. — Сегодня ночью или завтра утром с северных тоннелей кальдеры Эллады на поверхность должны поднять четыре буровые установки. Для транспортировки к Тирренской патере. Шахта Терби в миле от места подъёма. За пару часов я буду на месте. А дальше дело техники. Зайти под углом со склона и раскрыть горизонтальный пласт снизу. Как два пальца... извините. Вам нужно только сообщить управляющему «Единорога», что департамент на время арендует установку в спасательных целях. У каждого из троих есть маячок. Мы быстро их найдём. Мы сами соберём бригаду проходчиков, не надо спасателей. Конечно, есть риск повторного обрушения. Но мы должны попробовать их спасти. Комиссар? Капитан? Две пары глаз серо-голубых и тёмно-карих с надеждой воззрились на своих спасителей. Ясно. У Кевина возникло нехорошее ощущение, что если комиссар сейчас зарубит этот шаткий план на корню, Макс с Лео сами прокопают туннель под склоном. И что-то еще подсказывало, что третьим с лопатой там будет он. — Комиссар, я как раз думал, что для успешного сотрудничества мне будет полезно познакомиться с представителями работающих тут компаний. Надо сразу наладить деловые отношения и прояснить все возможные вопросы. Если вы не против, я мог бы сам поговорить с управляющим «Единорога» насчет аренды установки. Головная боль Миллера, казалось, немного утихла, но в целом разговор шел не в совсем заданном им русле. — Капитан, риск обрушения. Туда не зря людей не пускали. — Я буду курировать эти работы и прослежу, чтобы техника безопасности была соблюдена и риски сведены к минимуму. Люди соберутся, чтобы помочь своим друзьям. Для комиссариата будет неплохо оказать им поддержку. Верно? Комиссар поглядел на капитана Брук под несколько иным углом. Новому человеку в округ рекреации было необходимо заработать авторитет. И вот, капитан плотно занялся решением этой задачи. Очень разумно. Неразумно только, что шахта обрушится повторно. Но парни были настроены слишком серьезно. Не хватало только бунта. — Ладно, договаривайтесь, — сдался Миллер. — Помогу чем смогу. Хотелось бы мне знать, как вы убедите управляющего «Единорога» дать вам установку. Расскажите потом. Hide Буровая установка Кажется производственное совещание, несанкционированный визит, а заодно спор и поиск консенсуса были исчерпаны. Осталось разойтись и приступить к реализации предприятия сомнительного от начала до конца, но всё же осуществимого при том рвении, с которым его кинулось исполнять заинтересованное трио. Они покинули гостеприимный комиссариат с утомлённым полковником и вышли на центральную площадь Афин. — Так с чего начнём? — оживился Лео, видя теперь в капитане не только свежие кадры в полиции Афин, но и друга, соратника и защитника всех угнетённых шахтёров и незаслуженно преданных ИИ. Эта характеристика прочно закрепилась в сознании бурильщика, и он намерен был сообщить всем товарищам по оружию о справедливом и честном мужике, который будет патрулировать зону рекреации в будущем. — Собери народ. Человека три-четыре нам хватит, — проговорил Макс, не отводя влюблённого взгляда от своего личного капитана. — Я пока в северные тоннели сгоняю, потороплю погрузчиков. Ии... с капитаном кое-что обсудим, — Макс не сдержал радостной улыбки. — Ааа... — лукавый взгляд темноволосого бурильщика на парочку напротив являл восторг открывшейся догадки. — Так это вы... это, сегодня... вместе это... утром, когда я пришёл... Чёрт! — казалось радость выплеснулась фейерверком из карих глаз. — Макс, мать твою! Капитан, — бурильщик с готовностью протянул узкую, но крепкую ладонь, — Леонард Свитч. Спасибо, капитан Брук. За то что встали на нашу сторону. Повезло тебе, Феррант. — Я знаю, — ладонь невольно зацепилась за ладонь и пальцы привычно скользнули меж пальцев. Он крепко сжал и легонько дёрнул, приглашая кэпа следовать за собой. Кевин покидал контору, глухо сознавая, что попал на свое место. Нет. Они оба попали на свое место. Солнечный Макс преобразился в неистового и выдавал четкие планы. А впереди ждал Марс. Не тот Марс, который видишь на подлете в иллюминаторе. Не тот, из рекламных проспектов. Даже не тот, который утром показывал ему на потолке над кроватью его Солнечный котенок. А тот, который станет лично его, Марсом Кевина Брука. Уже прикидывая, что мог бы предъявить управляющему «Единорога» в качестве веских аргументов (не очень много), он был застигнут врасплох, рассеянно пожимая руку Лео. Неловко улыбнулся новому знакомому, ласково поглядел на светлые вихры. Смутился от восторгов и междометий. Лео располагал к тому, чтобы пригласить его как-нибудь по-семейному на чай. Но дела не ждали. — Увидимся, — коротко кивнул. Лео умчался. — Макс, Шифти! — покрутил головой, сжал пальцы, юркнувшие в ладонь. . — Куда сейчас? — Сюда, — коротко бросил солнечный котёнок и потащил. Через минуту они были в каком-то тупиковом коридоре, в каком-то техническом отсеке. Тесном, заполненном кабелями системы энергоснабжения и марсианской пылью. Капитан был притиснут к стене, почти задушен в объятьях и зацелован. — Чувствую ночевать мне сегодня на подъёмнике, — прошептал сквозь сбивчивое дыхание, теплом выдоха касаясь капитанской шеи. — Боюсь опоздать с благодарностью. И снова поцелуи и стремительная, но качественная благодарность на коленях у ног любимого. Поднявшись лишь облизнул губы, прижался к груди и крепко обнял: — Спасибо, Кевин. Спасибо, мой милый. Котёнок трётся, мурчит и не пускает, перехватив инициативу. — Что же скажет Миллер, когда узнает, что у тебя личные интересы в этом деле. Хотя, по хрен. Когда всё будет улажено. Ему оставалось только схватиться за какой-то выступ, дыша пылью и страстью. Наконец решиться коснуться его волос руками в желтой марсианской пыли. Черт, он к ней уже начинает привыкать. А что делать — они в ней. Смешивают с ней свой пот, запутывают в пожелтевших светлых прядях. — Миллер... — Раньше, чем ожидалось. — Когда он узнает, то поймет, что я с Марса никуда не денусь. Вот мне и самому интересно, что он тогда скажет. Котенок попался в руки: шея в желтой пыли, щека вымазана в ней же, взъерошенные волосы, сияющий серо-голубой взгляд. — А... как зовут управляющего? — интересуется между прочим, недвусмысленно предлагая передать захваченную инициативу. — Хоук, — пыль со щеки размазывается, ложится на губы тонким слоем, скрипит на зубах. — Хоук Ву. Мой непосредственный босс и директор компании геологоразведки «Единорог». Из бокового кармана комбинезона появляется небольшая бутылка питьевой воды. Он смачивает высохшие губы и делает глоток. Передаёт из рук в руки и, оттянув капитана от стены, заботливо стряхивает пыль с куртки и штанов. — А не стоит ли тебе переодеться в полицейскую форму, дорогой, м? — спрашивает между делом, продолжая отчищать запылившегося кэпа. — Сейчас тебе код свой сброшу на экзокортекс и убегу. Наверное, до утра. Не теряй. Целует нежно в губы, снимая капельки воды. Инициатива приветствуется, но надо бы бежать. Но до утра его не видеть... Обнимает снова. Ладони скользят по бёдрам, пояснице и плечам. — Чёрт... надо же идти... отгони меня, что ли, — смеётся куда-то в любимое плечо и продолжает целовать. — А ты?.. — руки ползут за молнией. И в принципе никому не нужно дожидаться другого случая. Желтая пыль покрывает губы. — Спорим, я быстрее. Когда смеешься, быстрее не выходит. Но пока Макс может объяснить дорогу... Не важно. Капитан сам найдет. Выбираются. Надо бежать. Максу в северные тоннели, а Кевину — в административный блок корпорации «Единорог». Остальное уже потом. Когда Шифти найдется. Последний долгий поцелуй. Умылся из бутылки по дороге к мистеру Хоуку. Переодеваться пока рано. Сначала выбить установку. ... Голубая рубашка уже какая-то зеленоватая местами. ... «Бойтесь данайцев, дары приносящих», — примерно так можно было охарактеризовать скептический взгляд на битый час распинавшегося перед Хоук Ву капитана. По имени вроде китаец, управляющий корпорации «Единорог» внешне представлял собой сухонького неопределенной породы и неопределенного возраста дельца с раздражающе педантичным подходом к решению рабочих вопросов. Он слушал. Терпеливо, несмотря на внезапное явление человека из комиссариата. — Вы знаете, что произошло… — На Марсе едва ли что-либо случается без нашего ведома, мистер… — Брук. — Конечно. Так вы из комиссариата? Господин Хоук снял и аккуратно протер личный экзокортекс, выполненный под старомодные роговые очки. — Сегодня вступил в должность… Комиссар Миллер намерен вскрыть шахту, где «Технороудс» заживо похоронили роботов. — Ну, мистер… простите, капитан Брук. Заживо похоронить можно только живых… — Верно, — с готовностью подтвердил Кевин. И немедленно продолжил мысль. — Но тогда как там оказалось чужое дорогостоящее имущество? Обратите внимание. Оно само пришло. Само выбрало работу в шахтах. И само согласилось на все предложенные условия. Так что теперь у «Технороудс» выбор между признанием за ИИ прав, в хотя бы ограниченном объеме. И признанием факта хищения и порчи чужого оборудования. Очень дорогого. Собственники в ужасе. На капитана воззрились с искренним недоумением. Час был уже поздний, а суть визита от хозяина кабинета куда-то ускользала. — Капитан Брук, а почему вы явились с этим ко мне? Я понимаю, что вам нужна помощь, но отчего вы не стребуете ее с «Технороудс»? — Слишком долго, — признал Кевин. — Судебные тяжбы о возмещении не спасут ИИ. — Так… — кажется, мистер Хоук только что понял заинтересованность Брука в вопросе. — Там и ваше оборудование, капитан? — Там мой друг. Бровь дернулась. В остальном лицо Хоук оставалось бесстрастным. — Ну а нам-то это зачем? — прямота управляющего покоряла многих. — Вам нужно спасти, как вы говорите, друга. «Технороудс» могли бы захотеть пересмотреть свою точку зрения на использование чужого имущества, но… «Единорог». Компании-то какая от этого выгода? Не поймите меня неправильно, я даже впечатлен такими трогательными отношениями с искусственным интеллектом, но стоимость использования установки немалая, риски очень велики, и даже если всё население Марса будет рукоплескать компании за проявленный альтруизм, совет директоров эту авантюру не одобрит. А годовой отчет уж скоро. Вот тут начиналась тонкая грань. Ну, та, что с дарами. — Мистер Хоук, — осторожно приступил Кевин к изложению своей идеи. — Вы ведь давно тут живете? Согласитесь, на этой планете своя специфика. Свои правила. И конечно, многое заимствовано с Земли, но всего не перенесешь механически, ведь это не Земля, это Марс. Скажите, чего на Марсе нет? Управляющий терпеливо слушал не перебивая. Кевин и сам понимал, что сейчас пытается продать библию по доллару в день в течение года, но ничего лучше ему за время, потребовавшееся, чтобы преодолеть несколько коридоров и уровней, не пришло. — Экологии, — ответил он сам себе на свой вопрос. — На Земле все компании помешаны на экологии. Экологические программы составляют немалую часть их бюджета. Законодательство только ужесточается в этом вопросе. — Именно так, — пока не понимая, к чему ведет Кевин, согласился Хоук. — И потому добыча на Марсе выгодна. Мы не обременены этой проблемой. — Но вы и лишены примерно трети содержательной части годового отчета, повествующей о позитивной динамике улучшения экологии в местах присутствия компании. Ведь природы не Марсе нет. В годовом отчете у вас цифры, хорошие цифры, но где содержание? Конечно, вы сотрудничаете с городом, и наверняка социальная программа для сотрудников у вас очень приличная. И все же. Пока что деятельность компании на Марсе выглядит ущербно для земного акционера с точки зрения ее содержания. — Наши акционеры вполне довольны прибылями, — пожал плечами управляющий. — Прибылями, да. Но вы прекрасно понимаете, что не только прибыли располагают к повышению стоимости акций, но и репутация. Без нее прибыли сегодня могут легко обернуться завтрашними убытками. А теперь представьте себе: компания «Единорог» признает права ИИ, объявляет технику не бездушной, концептуально признает существование ее на Марсе как дружелюбной человеку разумной среды его обитания. Инициирует акцию по спасению трех платформ из-под завалов и лоббирует в законодательстве Земли принятие некоторых поправок касательно роботов. Вот это влияние, я понимаю. Да акционеры будут зачитывать до дыр эту часть годового отчета. А расходов — всего день работы буровой установки. «Технороудс» искусает локти, поняв, какой шанс она упустила. В кабинете наступила тишина. — Капитан Брук, всё, что вы предлагаете, не лишено… да, я, признаться, рад, что в комиссариате появляются столь дальновидные кадры. Но принятие такого решения необходимо хорошенько обдумать, просчитать риски и выстроить план. Это нельзя решить за вечер. — Но мистер Хоук… — начал было упираться капитан. Никакие последующие уговоры и красноречие не могли убедить управляющего предоставить проклятую установку. Капитан разочарованным покидал кабинет, когда в него стремительно направлялась какая-то женщина. Столкнулись у двери. И спустя миг синхронно прозвучало: — А, Кевин, как устроились? — Анна, добрый вечер. Наступила неловкая пауза, когда каждый предоставлял другому ответить на вопрос первым. — Устроился, спасибо, — в конце концов не выдержал капитан и попытался посторониться, чтобы дама могла войти к только что им покинутому управляющему Хоуку. — Рада слышать. Добрый, добрый. Увидимся еще, капитан. Его недавняя попутчица как-то многозначительно улыбнулась и пропала за дверью. Странно. Мир тесен или Марс мал? Женщина, оказывается, из «Единорога». Странно даже не это, а то, что он почему-то не сильно удивился этой встрече. Впрочем, этот эпизод он быстро выкинул из головы. Установка так и оставалась недоступной. Нужно было разыскать Макса и решить, что делать. На монорельсе старых выработок, тех самый первых, технологических тоннелей, которые прокладывались пять лет назад для монтажа основной градообразующей системы, счастливый котёнок добрался до шахтового района. Пересел на электродрезину и ещё полчаса пилил до цели — шахты Икара. Отсюда было решено поднять и перекинуть по поверхности четыре Старые Машины на новое место работы, где эти механизмы останутся навсегда и заложат второй город на Марсе — Спарту. В Тирренских землях на глубине полутора километров были обнаружены обширные залежи водяного льда, что и определило закладку поселения. К тому же, компания «Единорог», давно застолбившая соседнюю к землям кальдеру, теряя тапки, торопилась быстрее начать разработку пластов с рудами редких металлов, словно боялась чего-то не успеть. Всё это было странно, с учётом того, что перерабатывающего производства у Спарты ещё не было, как собственно и самой Спарты. Но бурение кальдеры уже висело в долгосрочных первоочередных планах. — Хайре, Макс! — поприветствовал немолодой мужчина в шахтовом экзокостюме, привычно для марсианских афинян эксплуатируя античные традиции в повседневной жизни. По всем Афинам, от космодрома до удалённых блокпостов, можно было услышать колоритные словечки, отличающие коренных поселенцев от приезжих. Как и троянские шахтёры, нередко пользующиеся языком жестов, марсиане стремились дистанцироваться от землян, заявляя о своём самостоятельном статусе таким нехитрым образом. — Скучаешь по работе даже в отпуске? — Хайре, дядюшка Тоби, — Макс поднял руку и подошёл к прозрачному иллюминатору командного пункта — герметичной кабины оператора управляющего подъёмными механизмами. — Как идут дела? — К утру закончим. «Соню» на сотую отметку уже отправили. «Малыш» на пятистах. «Крот» и «Бади» ещё в карьере. — На сотке говоришь, — Макс переключил дисплеи, покрутил трёхмерную голограмму буровой установки, задумчиво кивнул. — Слушай, Тоби. Разверни её буром по азимуту градусов на тридцать. Мужчина искоса посмотрел на бурильщика. — Это ж в какую сторону? На Терби что ли? — Ээ... ну да, — как ни в чём не бывало кивнул Макс. — Там же обвал... неее. Ооой, Мааакс, — недоверчиво протянул оператор. — Чего задумал-то? Мне с компанией проблем не надо. — Да какие проблемы, Тоби, — попытался успокоить его Макс. — Только градус поменять, ну... — Не, — мотнул головой упрямец. — А так? — перед глазами оператора замаячил расчётный чип. В голографическом облаке всплыли банковские атрибуты кредитования. Прошёл сигнал по экзокортексу, и на имя вкладчика поступил платёж. — Ну, — крякнул Тоби. — Это... пятнадцать градусов всего. Второй сигнал добавил столько же «градусов» к развороту бура. — О, в самый раз, — покладисто закивал оператор, меняя показатели подъёма. — Хорошо идёт. — Так погоди, — Макс внимательно следил за каскадным подъёмником, который с платформы на платформу переставлял буровую, соответственно уровням залегания пород. — Она с бункерами что ли? — Ну так, — снова крякнул Тоби. — Не отдельно же их отправлять. И с бункерами, и с ковшами. — Да мы год до патеры ползти будем с такой скоростью, — возмутился бурильщик. — Ну, год не год, но неделю точно. — Так не пойдёт, — отрезал Макс, не вправе допустить промедления. — Нет, Макс. Нет, нет, нет и ещё раз нет. Для демонтажа нужна причина... — Я напишу запрос на профилактику, — перебил он оппонента. — В конце концов, это мне её гнать до места. Тоби долго изучал решительные серо-голубые глаза и наконец сдался: — Под твою ответственность и генокод. — Идёт. К четырём часам утра буровая установка "Соня", собранная из первой партии комплектующих отправленных на Марс пять лет назад прямо из шахт Ковчега, была поднята на-гора с демонтированным обвесом. Оставалось получить разрешение, дождаться Лео с проходчиками и отправляться спасать замурованных друзей. В пятом часу он нацепил гарнитуру экзокортекса и отправил сигнал вызова: — Кевин, что с разрешением на расконсервацию? У меня всё готово. — Странно, — успевший сбегать переодеться капитан ждал, когда Макс даст знать о себе, и уже извелся. Вечером, так и не добившись разрешения на использование бура, он направился к «Технороудс» и уже в ультимативной форме поставил тамошнего управляющего в известность, что они вскрывают законсервированный объект для проведения расследования причин обрушения и возможных жертв. Остальное время от ночи ушло на сверхурочный труд в своей уже, правда, неизвестно надолго ли, конторе рекреационного округа. Нужно было оформить немыслимое количество документов и запросов, чтобы проделать одну дыру в марсианской земле. Бюрократия из полиции с переездом на Марс никуда не делась. А также капитан с удовлетворением обнаружил, что к его приезду уже готов новенький стил. Стандартная процедура для любого, принимаемого на работу на планете. Перед представителем полиции стояла теперь нетривиальная задача не быть уволенным сразу же после угона буровой. Но… — Мы получили разрешение. Вы почти совпали. То есть разрешение пришло только что. Похоже, в «Единороге» вообще не спят. Голос давал понять, что он уж и не надеялся. — Хоук всё-таки согласился предоставить полиции бур? — удивился Макс. — Или ты решил не уговаривать? Кевин и сам удивлялся. Всё шло как-то слишком гладко. Но не сейчас стоило об этом размышлять. — У меня официальное разрешение. Пока они не передумали, гони эту дуру к склону. И не забудь меня, — добавил ворчливо. — Полиция я или кто. — Как я могу тебя забыть, — улыбнулся Макс далёкому голосу любимого кэпа. — Представителя власти в таком полулегальном предприятии. Лео с ребятами будет на монорельсе через полчаса. Так что поторопись. Жду вас. Не забудь стилсьют. Покажешь мне потом ооочень медленный стриптиз. Целую. Hide Спасательная операция Это была Очень Большая Машина. Пять метров в высоту и пятнадцать в длину. На первый взгляд абсолютно неповоротливая и неподъёмная груда металла. Ощетинившаяся многочисленными исполнительными органами — бурами, резцовыми коронками, скребками, циркулярными траками, поворотными телескопическими механизмами, гидравлическими поршнями и какими-то приспособлениями, назначение которых для человека с поверхности было за гранью понимания. Чудо инженерной мысли, которое внутри горных пород при гравитации могло двигаться в различных горизонтальных направлениях, а в вакууме и вертикальных. Оно вгрызалось в кварц и гранит, дробило алмаз и титан, а осадочные породы с лёгкостью плавило. С такой техникой можно было выровнять гористый ландшафт Марса за месяц. — Заходим, заходим, — скомандовал Лео, запрыгивая на полутораметровый массивный гусеничный механизм и открывая входной люк в том месте, где его по сути быть не могло. — Капитан, не спим, — хохотнул он, протягивая Кевину руку, закованную в надёжную броню стилсьюта. Непривычный к одной трети от земной гравитации, Кевин с благодарностью взялся за протянутую руку и перемахнул на гусеницу чудо-техники, слегка приложившись плечом к борту. Непривычно. Но скоро привыкнет. Их тренировали и для этого — быстро привыкать к новым условиям, к нулевой гравитации или к частичной. В стиле ощущений от внешней среды было не получить, но Кевин жадно осматривал безлюдные ландшафты, основательно местами уже не рыжие, а, под действием бурильных, строительных машин, гусениц проходящего туда-сюда тяжелого транспорта — серые и серебристые там, где грунт обнажил ледяной наст. Если бы вечная мерзлота аляскинских золотых приисков пришла в алмазные копи Южной Африки, там бы наступил похожий пейзаж. — Коньков никто не прихватил? — пошутил он, хотя, вероятно, шутка давно уже была дежурной: попадая на поверхность Марса впервые, первое, что приходило в голову — что тут очень много льда. — Не, мы по лопате взяли, — хохотнул кто-то из проходчиков, похлопав капитана по плечу. — Песок сгрести. Экскурсию пришлось отложить до лучших времен. Он влез в люк вслед за остальными. Одинаковые казенные стилы. На плечо того, кого он узнает в любом стиле, легла перчатка тяжелой защиты. — Погнали. Формальности в порядке, — помолчал. — Надо только предусмотреть возможность обвала. Что думаешь? — Думаю, что пока всё уж слишком как-то гладко, — улыбнулся Макс Кевину. Гарантировать сейчас полный успех предприятия он бы повременил. Но всё же подмигнул капитану, поднял руку вверх и сжал ладонь в бронированный кулак — троянский жест на удачу: "вместе мы сильнее". Проходчики синхронно вскинули руки. — Отходим! — бросил он и быстро удалился по вертикальным лестницам в кабину буровой. — Кэп, поднимись ко мне, — крикнул откуда-то сверху. В тесной кабине сложно уместиться двоим, но если стоять за креслом оператора то можно увидеть множество обзорных экранов наружного сканирования. Один из них широкой панорамной лентой охватывал фронтальную глухую стену. Сюда транслировалось изображение маршрута перед центральным буром. На фоне жёлто-розового рассвета лежала ржавая пустыня с россыпью каменей. Бесплодная, холодная, изрезанная эрозией и изрытая кратерами. На горизонте непреодолимым препятствием вставали горы в мутной дымке. В разряженном воздухе кружилась пылевая взвесь и оседала, закручиваясь под порывами ветра в завихрения, бегущие навстречу, чтоб разбиться о металл обшивки. Сюрреалистический пленэр. Нужно иметь недюжинное воображение, чтобы увидеть в марсианском пейзаже красоту и насладиться ею. — Держись покрепче, — сказал оператор, не оборачиваясь, и подал питание на рулевые двигатели. Махина вздрогнула, пришли в движение моторы, подпрыгнули индикаторы нагрузки на реактор и раздался грохот. Установка дёрнулась, основательно всколыхнув внутренности, и поползла, дробя под гусеницами лёд и камни. — За час доберёмся, — сообщил Макс, на ходу перепроверяя работу систем и корректируя траекторию пути вручную. Через некоторое время он запрокинул голову назад и посмотрел на экскурсанта. — Ни разу не катался на буровой? — счастливая улыбка. Он уже без шлема. Когда только успел стянуть. — На буровой — нет, — признается капитан, по примеру старшего откидывая шлем. — Много на чем приходилось, но это, конечно… Торнадо, много. Трясет. Ноги пружинят, приходится выбирать устойчивую позу, балансировать, облокачивается о спинку высматривая впереди горы. Замечает его улыбку и взгляд. Вновь смотрит вперед, навстречу новым землям. Губы касаются гладкого лба. — Да. Как-то гладко. Хорошо бы так и было. С Шифти никак не наладить связь? — Нет, — улыбка сразу меркнет. Он возвращается к управлению. — Связь будет только на уровне выработки. И то только сигналы маячков. Сейчас скальные породы полностью блокируют сигнал. *** К восьми часам утра были у пологого склона, в который предстояло внедриться буру. "Соня" передала на пульт данные первичного ульразвукового сканирования и результаты магнитного и гравитационного зондирований. Макс долго смотрел на схемы залегания пород, оценивая характер обрушения и возможные пути подхода. И с каждой минутой на его лице всё сильнее проступала тень безнадёжности. Наконец, он обратился к бригаде: — Что скажете, народ? Бывшие в грузовом отсеке проходчики ответили не сразу. Первым отозвался кто-то из маркшейдеров: — Дело дрянь. Как они вообще смогли здесь хоть что-то сделать. Гиблое место. — План бокового вскрытия отменяется, — отозвался по общей связи Лео. — Мы окончательно всё обрушим. — Да я вижу... — бесцветным голосом подтвердил Макс. — А если сверху вскрыть? — предложил кто-то. — Установка провалится. Сто процентное повторное обрушение, — другой проходчик тут же отверг этот вариант. — Снизу идти долго, слишком большой угол наклона. К зиме не расковыряем, — продолжалось обсуждение. — И провокация обрушения увеличивается при такой длительной сейсмоактивности установки. Здесь нужно что-то быстрое и малотравматичное. Они опять замолчали. Словно на похоронах, когда каждый выразил соболезнование и осталось только закрыть крышку гроба. Через некоторое время голос подал самый молодой. Уроженец Ковчега двадцатилетний Кристоф: — Смотрите, вот здесь, в боковой проекции. Широкий такой слой базальта, и похоже он лежит на протолитах. Если зайти с этой стороны, то сейсмоволны будут гаситься об этот слой. — Крис, куда я бур воткну, чтобы до шахты дойти? — скептически заметил Макс. — Здесь есть несколько просветов со столбчатой отдельностью. В них можно забуриться. Много не надо метра три-четыре. А там мы дробильщиками додолбим. — Просвет... — всё та же обречённость. — Это не просвет, Крис, это игольное ушко, в которое надо всунуть десятиметровую елду, — Макс вздохнул. — Чёрт... — Лучшего варианта у нас нет, — с тяжёлым вздохом проговорил Лео. Помолчал, дожидаясь ответа от друга, не выдержал, позвал: — Мааакс. Ты там в кому впал что ли? — Направлять бур придётся вручную, — объявился оживший оператор буровой. — Ну так, — подтвердил Лео. — Пошли, Макс. В любом случае мы рискуем. — Пошли, — решился тот. Это было пятичасовое противостояние. Украдкой пробирающаяся буровая, замирающая на каждом метре, пятящаяся назад, и вновь встраивающаяся в ствол. Наконец, они добрались до хрупкого коридора столбчатой отдельности. — Мы пошли, — известил Лео, передвигая к шлюзу дробильщик — аналог глубоководного "Краба", только со специфическим обвесом для бурения разных пород. В течении часа они буквально по сантиметру под визуальным контролем продвигали бур в узкое пространство, заставляя оператора прирасти к ручному управлению. Ещё час ушёл на то чтобы вскрыть стенку в полость шахты дробильщиками. — Готово! Есть перфорация! — прозвучал почти радостный голос Лео. — Что с сигналами маячков? — Есть, — через некоторое время сообщил кто-то из бригады. — Все три. Один рядом. Метрах в десяти. Двое где-то в глубине. Тридцать метров и пятьдесят пять. — Двинули, — бросил Лео остальным. — Макс, сканируй нас. — Да на скане, — он кивнул и оглянулся на собравшегося выйти наружу капитана. — Кевин, ты точно хочешь туда пойти? Уровень опасности там где-то за пределами красного. Стил, конечно, крепость, но опыта у тебя в горном деле ноль. Всё это время Кевин только затаив дыхание наблюдал с самого удобного места за этой филигранной работой. Действия бригады, указания Макса, управляющего буром, его сосредоточенный взгляд, скупые слова и выверенные движения. Слышал его уверенный голос, ни секунды задержки и сомнений. Заражающая окружающих воля к победе. Как же тебе к лицу эта планета, мой любимый. Все собравшиеся люди желали во что бы то ни стало принести спасение. На вопросы находились нужные ответы. И они продвигались, вопреки очевидной невозможности что-либо изменить. Меняли по-своему. Когда полость шахты была вскрыта, он, кажется, вспомнил, как дышать. В глазах восхищение. Что бы без тебя делали люди, Макс? Ты сердце этого города. Мое сердце. Склонился над светлыми вихрами, прежде чем надеть шлем, на удачу коснулся его влажного виска. — Иду, да. Сейчас! Буду схватывать на ходу, Лео, — откликается капитан, уже задраивающий стил. — Второй попытки не будет, пригожусь вам. Какой у нас план? — спрашивает он, уже выбираясь вслед за проходчиками в полость, заполненную пылью и базальтовой крошкой. Врубает прожекторное освещение. Стены давят, виден лаз. — Осторожней там, — уже вслед по внутренней связи передаёт Макс на экзокортексы стилов. — Лео, присмотри за капитаном. — А как же, — соглашается напарник. — Не только тебе капитан нужен. — Смотри там у меня, не приставай к нему. — Да ладно, немножко-то можно. — Только если немножко, — разрешает Макс, пытаясь хоть как-то разрядить гнетущую обстановку. — А то я всё твоим девицам расскажу. — Мои девицы, меня и так скоро пнут. Бригада из шести человек делится на три группы. Тяжёлая перчатка Лео опускается на шлем Кевина. Он жестом приглашает идти за собой. Четверо уходят в противоположные тоннели, двое из них в бурильных экзокостюмах. Мобильный бурильщик Hide — План такой, — отвечает Лео. — Продвигаемся на сигнал. Ищем меж камней что-то металлическое, откапываем, вынимаем стэк и валим отсюда. — Ясно, — предоставленный во временное пользование кэп покладист. Когда оборачиваешься, видна вся мощь возвышающейся за спиной машины, только что прогрызшей им путь. И где-то там сидит маленький светловолосый человек. Который ее сюда пригнал. Который прогрызется куда хочешь, если захочет. И от этого громадная машина кажется ему одушевленной. Будто в ней, как в платформе Шифти, тоже имеется чип. Машет рукой в надежде, что «чип» за ними наблюдает, а кажется, что платформа добродушно смотрит в их удаляющиеся спины. Лаз с плохой видимостью скоро сменяется туннелем. В шахтах ему бывать приходилось, но на Земле. Впрочем, на Марсе то же самое. Только нет таких мощных креплений. Стоят анкера, явно не способные выдержать массы обвала. Крепь минусовая. Порода сыпется, неровный проход диаметром с бур — метра три-четыре. Сигнал маячка уже легко различим. Можно идти прямо. Кажется, что недалеко. Только на пути развилка, рассыпана порода, приходится переваливать в неповоротливом стиле. Можно, вообще, перепрыгнуть, учитывая чудеса гравитации, но этак потолок шлемом заденешь. — Далеко только не убегай, — напутствует свернувшего в боковой проход искателя. Он нашел торчащий из-под завала манипулятор по блеску и указателю поступающего сигнала на экзокортексе шлема. Дальше тупик. — Лео. Что-то есть. Давай ко мне, — передает по общей связи. — Иду, капитан, — отозвался Лео из соседней штольни. — Нашёл тут две платформы роботов. Раздавлены в хлам. Пока напарник капитана перебирался через завалы, откуда-то из-под насыпи породы раздался металлический щелчок, и в дребезжащем скрежете послышались отчётливые слова: — Кто здесь? Даже несмотря на серьёзные искажения звуковой дорожки, знакомый тембр голоса Шифти невозможно было не узнать. — Дин? Зои? Что случилось? Какова причина обрушения? Что мы не предусмотрели? В ответ — знакомый голос с непривычным тембром: — Это капитан Брук и Лео. Привет, Шифти. Вот и мы хотели бы знать, что случилось. Как твое состояние? — Капитан? — в механическом голосе сквозило явное удивление. — Марго? Кевин? Но как? Я что, в раю для синтетиков? Тогда почему здесь органики? Лео? Лео Свитч? А где Макс? Где Зои? Дин? В потоке вопросов ощущался лёгкий диссонанс сбитых программ, соответствующий травматическому шоку у человека. — Капитан, я так рад тебя видеть! — внезапно выдал Шифти и доложил о состоянии. — Мобильная платформа разрушена. Ядерный носитель не повреждён. Ремонт невозможен. Капитан, забери меня. На корпусе есть панель для ввода внешних команд. Код доступа: «2351». Или сломай её на хрен. За ней стэк — диск диаметром десять сантиметров. Это, собственно, я. У меня теперь есть стационарный источник питания и меня нельзя отключить, — поделился ИИ одним из самых важных достижений в своей жизни и поспешно добавил: — Скорее, кэп! Здесь людям не место. — Не представляешь, как я рад, приятель. — Кевин начинает оттаскивать куски породы, быстро, но осторожно, стараясь не навредить тому, кто под ней. Удивляясь тому, как речь его старого приятеля наполнена эмоциями. — Кевин, — вспоминает важное уточнение. — Я вчера прилетел. Ты не в раю. А что, хотел бы? — Нет, — уверенно отрицает Шифти и ещё более уверенно исправляется, — Кевин. Пока точно — нет. Я ещё не совсем сформировал концепцию по отношению к аду и раю для искусственного сознания. Как можно чего-то желать, когда не знаешь что это... — кажется, он задумался. Пока он болтает с пострадавшим, прибегает Лео. Вдвоем они берутся за более крупные куски. — Макс в буровой установке до-жи-да-ет-ся. Совсем рядом. Зои и Дина предстоит е-ще най-ти. Тяжелая глыба за ней вторая общими усилиями откатываются в сторону. Над придавившей к полу арматурой бывших укреплений свода приходится повозиться, но в конце концов они смещают завал с грудины платформы. Осыпь шуршит, ссыпается песчаными ручейками, но в целом устойчива. Пока. Платформа раскорежена. Разбиты сочленения, продавлен панцирь. Но есть доступ к стеку. Кевин набирает доверенный код, и вскоре уже Шифти у него в нагрудном кармане, словно в крепких объятиях. — Макс, — по внутренней связи потеплевший голос капитана. — Он у меня. Здесь никому не место, Шифти. Но надо еще найти твоих друзей. Оглядывается. Вот только как? — Лео, сигналы где-то там. Как будем подбираться? Где-то в металлической громадине буровой установки с некоторым облегчением вздыхает создатель. Ещё один шаг к их общей победе над стихией Марса. В следующее мгновение в коммуникаторах стилсьютов раздаётся мягкий женский голос: — Я вижу вас, — к общей частоте канала связи подключается Зои. — Кристоф и Марк. Я вас узнала. — Зои! — не выдерживает молодой бурильщик рядом с Кевином. — Где ты? — Лео... — голос замолкает, но словно опомнившись, быстро сообщает критическую информацию. — На нижних уровнях был взрыв метана. Сейчас частично резервуар перекрыт. Но там снова скапливается газ под давлением. Сдетонировать может в любую минуту. Там предельная запылённость. — Я иду к тебе! — Не надо, я цела. Только стек забрать. Дин и Шифти были в зоне ударной волны... — Шифти мы нашли, — поспешил сообщить Лео. — Хорошо... Кристоф и Марк на месте. Будьте осторожны. Отключаюсь. Через минуту Крис рапортует: — Зои у нас. Уходим. — Поль, Жак, что там? — глухо доносится голос Макса с буровой. — Вы далеко забрались. Сигнал еле проходит. Почти вас не вижу. — Нашли, — докладывает Поль из третьей группы поиска. — Ах, чёрт... частичное расплавление. Следы пожара. Здесь был взрыв... Стек повреждён. Но... думаю, можно реанимировать. Забираем... Дин у нас. Уходим. — Кевин, Лео... идите к буровой, — голос у Макса взволнован, когда он обращается к первым поисковикам. — Что-то у меня предчувствие не хорошее. «Моя кинетика спонтанна, как диарея». Вспоминает он собственные слова, сказанные Кевину ещё на «Архимеде». И именно сейчас ментальное предвидение почти взрывается криком. — Уходите! саунд Hide Следующие события разворачиваются так быстро, что бегущие по штольням спасатели даже представить не могут насколько близки они к краю. Внезапно их накрывает нарастающим гулом. Треском, скрипом и протяжным воем. Но увидеть, как плато кратера медленно оседает вниз могут лишь сторонние наблюдатели и то из атмосферы. — Вот оно... — заторможено произносит Макс, видя, как на сканерах сползает огромный обломок диоритовой плиты, образовавшийся в жерле вулкана миллиарды лет назад, и стремительно сминает верхние выработки. — Прочь от бура! — орёт он в коммуникатор. — В сторону! Резкое ускорение толкает установку вперёд, разрушая окружающие стены, а десятиметровый фуллиреновый бур проваливается в пустоту штольни и упирается в оседающий потолок. Лео только успевает оттолкнуть Кевина и прижать к стене от стремительно пронёсшейся мимо полутораметровой резцовой коронки, раскрошившей породу и обдавшей людей дождём из каменных осколков. — Макс, твою мать! Ты что творишь?! Но это не конец. В коммуникаторах раздаётся жуткий крик и напарник Кристофа перекрывает своим воплем всех остальных: — Криса придавило! Помогите! Потолки рушатся! — Глобальное обрушение свода! — это уже кричит Макс, предупреждая всех. — У вас есть несколько минут, пока я удерживаю полость. Быстро! Вытаскивайте его! — Бежим! — Лео толкает Кевина плечом и срывается с места. Они подхватываются и бегут почти синхронно по первому же сигналу. Он слышит. Настигающий шум. Черт, можем не успеть. Сейчас всё может быть. Шифти. Он не думает о том, что за ад творится позади. Только о том, что впереди их ждет спасительный выход. Всех. И они обязаны добраться. Все! Но выход, кажется, двинулся им навстречу. Неотвратимо. Стена накреняется, его отбрасывает чья-то рука. Удар. Движущийся навстречу бур внезапен, и кажется, что он валится в эпицентр шума и нарастающей катастрофы там, за спинами бегущих. — Макс! — Нет. Встал. Машинально хватает навалившегося Лео за плечи, пытаясь протолкнуть вперед. Но тот уворачивается. И они уже возвращаются на крик о помощи. Марк и Жан в «Крабах-дробильщиках», Поль помогает, раскидали обвал в секунды. Раненый без сознания и основательно присыпан вездесущей пылью и песком. Наверняка переломы. Наверняка, судя по деформированному грудному панцирю, сломаны ребра. Насколько всё плохо — это они выяснят, когда вытащат его и себя заодно из ловушки. А пока… — Взяли. Кусок армированной сетки анкерного свода. Потому что Криса наверняка нельзя шевелить. Это они выяснят потом. А сейчас при слабой марсианской гравитации ребята легко затаскивают всю конструкцию в транспорт. — Уходим! — это уже кричит Лео в сторону кабины, где их яростный оператор стартует назад, прочь от оседающего жерла. Люк. Дерганные движения установки. Теперь всё зависит от большой удачи. Пока Кевин сосредоточенно стягивает шлем с раненого. Белый как мел. Кровавая пена изо рта. Затрудненное дыхание. Значит, ребра сломаны, проткнули легкое. На бедре стандартная аптечка. Движения выверенные, на автомате. Теперь можно быстро вскрыть панцирь и наложить повязку, в атмосфере Марса кожа бы успела вскипеть в считанные секунды — сейчас они просто запаздывают с первой помощью, окклюзионная повязка — шанс. — Здесь больше ничего не сделать. Гоним домой, — выносит вердикт и уже связывается со спасательной службой Новых Афин. Их будут ждать на подъемнике. Только времени у Криса уже почти не осталось. Светловолосый оператор выжал из буровой всю возможную скорость, рискуя перегреть реактор. Так и гнал её задним ходом до самого города, чтобы не терять драгоценные мгновения на длительный разворот махины. И всё же, выиграл не больше десяти минут. Весь обратный путь бригада молчала. Марс привычно требовал жертв. Древний римский бог, покровитель воинов и земледельцев, регулярно собирал жатву. Каждый день они осознанно шли на риск, спускаясь в шахты, каждый день испытывали себя на прочность, вступали в неравное противостояние с враждебным миром. Они не роптали, не сожалели, они принимали суровую реальность молча, зная что завтра могут так же не вернуться из забоя. Уходящая земля красной планеты. Лес торнадо на горизонте и неприступные горы, песчаный туман, взвившийся над провалом вулкана. С желтого неба их путь провожал равнодушный взгляд Фобоса и светлый лик Деймоса, встретившихся в этот день на одной части неба страха и ужаса красной планеты. Яростной, но готовой принять их, позволить бросить вызов себе, непокорно идущей все же в руки. Которая может стать когда-то домом. Обратную дорогу они боролись за жизнь. Кевин устало поднялся с колен. Выбрался вслед за импровизированными носилками. В доках снял шлем. Лицо рыжее, словно бурил в земной шахте. Руки людей, только что вместе уцелевших. Благодаря оперативности капитана, раненного Кристофа забрали прямо из шахтовых доков, куда ворвалась раскалённая, покрытая плотной охристой пылью и глубокими бороздами резаного металла, буровая установка «Соня». Поглазеть на её истерзанный корпус собралось немало шахтёров. На спасателей смотрели с уважением и скрытым сочувствием. Бурных эмоций и досужих расспросов шахтовое братство традиционно сторонилось. Через час им сообщили, что состояние парня стабильно тяжёлое, но прогноз дали благоприятный. Молодой организм, своевременно оказанная первая помощь и новейшие технологии, дали двадцатилетнему мальчишке ещё один шанс родиться заново. Шесть человек и три стека ИИ, один из которых был основательно потрёпан, так и продолжали сидеть и лежать в надёжных карманах, после сообщения из госпиталя. На гусеничных траках в пыльных стилсьютах они пребывали в растерянном ступоре от осознания, что сумели вырваться из-под плиты, хотя сегодня их жизни должны были закончиться там, в шахте Терби. — У нас получилось, — наконец-то, сказал Лео. Голос его дрожал. — Чёрт возьми, народ! Мы все живы. И мы это сделали! Он поднялся и протянул руку Кевину: — Спасибо, капитан, если бы не ты... Шесть человек и три стека ИИ. Пожалуй, их было девять. И одного чуть не потеряли. Нет, двоих. Чуть. Он охотно пожимает руки. — Если бы не вы, Лео. Надеюсь, Дина удастся вернуть. В кармане стила до сих пор стек Шифти. За спешкой так и не передал Максу. И даже теперь просидев бок о бок час в ожидании. Будто замерло время. — Спасибо. Пауза длится недолго: — Пошли, выпьем за удачу? — оглядывается на Макса, доставая из кармана драгоценный стек. Тот благодарно кивает засыпанному марсианской пылью любимому и с грустью улыбается, забирая из ладони своё возмужавшее чадо. «Во что же я тебя втягиваю, милый мой?» Отвёл взгляд от серых глаз, протёр перчаткой грязный стек: — Привет, Круглый. — Мааакс, я по тебе скучал, — раздался голос Шифти. — Как же хреново не иметь систем наружного наблюдения. Я чувствую себя примитивной батарейкой. Вы не должны были за нами приходить. Это не разумно и не логично. — Я знаю. — Тогда зачем? — А ты подумай. — А как тут оказался Кевин? — Чуть позже расскажу. Сначала надо выпить. — Тогда подключи меня к своему экзокортексу пока. Посмотрю, что там в мире делается. — Окей, — Макс выполняет просьбу и вновь кивает Кевину. — Идём? Hide Hide ГЛАВА IV. Продолжение следует... Частный разговор На прощание Кевин вскидывает руку в том самом троянском жесте. Собравшиеся бурильщики отвечают такими же жестами. Этот день запомнится тем, что они победили и поступили так, как сочли нужным и правильным. Наверняка не только Максу и капитану есть что отпраздновать сегодня. И в баре будет о чем поговорить и с кем встретиться. Пока люди расходятся по своим делам, капитан, ненароком оглядев бок установки, невольно крякнул и отправился вслед за остальными подельниками в раздевалки — сменить стилы на городскую экипировку. Отдельные боксы с душем и необходимым оборудованием. — Снимание стилсьюта прям как второе рождение, — делится ощущениями капитан, расстегивая ворот. Он не торопится. Сегодня они заслужили отдых. — Помочь? — Это точно. Что-то похожее было, когда я его снял впервые, — устало улыбается недавний оператор буровой, ослабляя зажимы ворота. Только сейчас ощущается смертельная усталость от перенапряжения и разливается бессильной слабостью по всему телу. — Капитан... — с ироничным укором заглядывает в серые глаза, в которых где-то очень глубоко, прижаты к самому дну сознания неуёмные чёртики. Сидят до поры до времени основательно придавленные долгом, обязательствами, ну и волей, конечно же. Но стоит только... Он смеётся. — Я быстрее тебя сниму. Спорим? — хвастается создатель универсальной брони. За его смехом не сразу слышно, что дверь бокса, запертая изнутри, подалась под чьим-то универсальным ключом. Такой доступ может иметь администрация или полиция. Но когда парни оглядываются, то видят ни то и ни другое: на пороге, по-хозяйски осматриваясь, стоит та самая женщина, Анна. Попутчица с Земли. Случайно встреченная у кабинета Хоука. И не похоже, чтобы в бокс проникла по ошибке. Обычно случайно следом не входят, обшаривая тебя глазами с головы до ног, двое телохранителей. Кевин переглядывается с Максом. — Что за… — Здравствуйте, капитан Брук. А я ведь говорила, что мы еще встретимся. Он мельком оценивает охранников за ее спиной. Усмехается. — А вы настойчивы, Анна. Кстати, а как ваше полное имя? Молчание. Улыбка профессионального следователя. Конечно, трое вооруженных людей, а женщина тоже наверняка явилась не с пустыми руками, — не слишком серьезное препятствие для обученного военного, но… — Какого черта, Анна. Что вам надо? И… что за спектакль? — он разводит руками, стоя перед ней в полурасстегнутом стиле, рядом с Максом, грязные, только что с поверхности… — вы что, за дверью не могли подождать? Анна неспеша проходит и устраивается у стены на скамеечке. — Хотела застать вас. Ну, — глаза окидывают обоих с ног до головы, словно раздевая, — не застать, а застать, понимаете? — Нет, — честно признается Кевин и смотрит на Макса. Недавний оператор тоже не вникает в цель визита гостьи. Застать за чем? Ворваться вот так вот в шахтёрский гигиенический бокс, когда бригада моется... Это что-то новое на Марсе. Макс скорее растерян, чем удивлён. В полном неведении он пожимает плечами под тяжёлой бронёй и обращает взор на женщину. Хорошо что их не в общем боксе, не десять голых натуралов, наскучавшихся на трёхмесячной вахте. — Позвольте мне рассказать вам предысторию нашей встречи, — женщина ничуть не смущена пребыванием в месте сосредоточения маскулинных переживаний шахтерского населения Новых Афин. — Если вы не против, капитан, господин Феррант… Она сделала многозначительную паузу, словно желала назвать еще кого-то, но не назвала. — Это случилось два года назад. Так… вы не против? Кевин, начавший что-то понимать, утвердительно кивнул. В конце концов, раньше начнут, раньше выяснят, что говорить им не о чем. — Да, поговорим, — он покладисто присел на противоположную скамью, глянул на Макса. Охранники по едва заметному сигналу неслышно исчезли за дверью. — Две года назад, капитан, — напомнила Анна. — Экспедиция профессора Рэннела к желобу Тонга. Помните, что там случилось? Кевин недоуменно пожал плечами. — Ничего особенного. Но… откуда вам знать, что? — Итоги экспедиции были, мягко говоря, не оправдавшими вложений в нее, вы не считаете? — Она оглядела своих собеседников, пожала плечами. — Может быть, МАГАТЭ щедро оплатило таким образом извлечение черного ящика древней лунной ступени, благополучно переданной в музей? Миллионы. По части красиво расставленных пауз их собеседница могла потягаться с приснопамятным Эдвардом Симидзу. — Но ведь там и еще кое-что случилось, а, капитан? Что крайне беспокоит моего работодателя. И ответа на свой вопрос он так и не получил. Ни от МАГАТЭ, ни от правительственных чиновников дружественных блоков. — А, — Кевин начал понимать, что происходит. — А ваш работодатель? — Собственник лаборатории Abyss 5000 не получил никаких доказательств того, что лаборатория не была разрушена намеренно. Китай. Ну конечно. До лаборатории не было дела никому, кроме ее хозяев. Которые жаждали информации. Он прислонился к стене, расслабляя натруженные за день мышцы, припоминая, что прошлой ночью так и не спал. — Макс, она ведь не была разрушена намеренно? — честно спросил он любимого. Поглядел на представителя от китайского минобороны. — Нам ничего об этом не известно. Анна рассмеялась легко и недоверчиво. — Как странно, капитан Брук. После окончания этой истории никакой информации не сохранилось. Более того, вы увольняетесь с места службы, пропадаете на два года. Вы, господин Феррант, покидаете Землю. И не один. А вместе с массивом данных, который хранит ваш искусственный интеллект. За эти два года вы ни разу не встретились ни с одним из участников той экспедиции. И сейчас вы все трое здесь, на Марсе. Вместе с источником информации. И только что вы рисковали жизнью, чтобы спасти его из-под обвала. Так вот, господа, я хочу знать, что на нем хранится такого, что заставило вас пойти на такие риски. Пока она говорила, он всматривался в её женственное, красивое лицо и пытался сообразить каким же образом они способны доказать не намеренность и целесообразность. А ведь у них и впрямь не было никаких доказательств. Да и МАГАТЭ как-то уж покладисто себя повело, во всём доверившись своему лучшему сотруднику. И вот китайцы решили докопаться до истины, ибо проект «Вода как оружие» не оправдал вложенные средства, а ихтиандры дружно почили на дне морском, накачанные ихором. — Погодите, — Макс тряхнул вихрастой головой, — вы приехали сюда, чтобы найти источник? Вы считаете, что два года назад он занимался сбором информации? Спешу вас огорчить. Но два года назад этот ИИ был всего лишь калибровщиком. Моим личным гаджетом. Эта самосборка для технических нужд у меня даже зарегистрирована официально. И только после экспедиции профессора Рэннела, я занялся его социальным апгрейдом и расширением оперативной памяти. Так что вам придётся поверить нам на слово... Анна. Анна вежливо улыбнулась. — Анна Раптис, мистер Феррант. Да я бы рада поверить на слово и вам, и капитану, тем более что на Марсе меня ждет еще множество неотложных дел, но видите ли, в моей работе так не бывает. Если вы так уверены, что на слово вам поверить еще как можно, то почему бы вам не попросить вашего робота прямо сейчас не передать мне объем данных, связанных с капитаном Бруком? Ведь он не сможет мне солгать, верно... Она сделала паузу и обратилась к четвертому участнику их беседы: — Шифти? — Аа... видите ли, — Макс неловко усмехнулся. Потёр перчатку о перчатку, изображая задумчивость, хотел что-то возразить, но решил повременить, предоставив действовать Шифти. — Ну, в общем-то, да. Роботы не лгут. Круглый? Что у тебя есть по капитану Бруку? — Стихи, — тут же ответил ИИ, переквалифицировавшийся в робота. Леди Раптис хмыкнула. Бровь иронично изогнулась. — Сти-хи? Какой-то шифр? Кевин попытался сохранить серьезное выражение лица. — Вот и мне интересно. Из кармана полурасстёгнутого стилсьюта Макса раздался щелчок и многозначительное «хм»: — Вполне возможно. Я не проводил дешифровку, — ответил Шифти. — Но я могу точно воспроизвести зашифрованное: «В гибком зеркале природы // Звезды — невод, рыбы — мы, // Боги — призраки у тьмы. Ну и что с этим прикажете делать?» — процитировал Шифти и добавил: — Вполне возможно, последняя фраза может быть ключом для дешифровки. Анна моргнула и зафиксировала текст на экзокортекс. — А... на самом деле это неполный текст, там сначала, — с энтузиазмом поддержал процесс дешифровки капитан Брук: Годы, люди и народы Убегают навсегда, Как текучая вода. В гибком зеркале природы Звезды — невод, рыбы — мы, Боги — призраки у тьмы.* Леди уничтожающе глянула на него, словно подозревая в чем-то: — Не пытайтесь меня запутать, капитан. Но, видимо, зафиксировала обе версии. — «Боги — призраки у тьмы»... хм. Текучая вода, капитан Брук? Очень хорошо. Шифти. А что-нибудь еще, что известно только вам с капитаном? — Да, — прямо ответил Круглый. — У нас с капитаном была ночь интимных взаимоотношений. — Чего у вас было? — Макс удивлёно вскинул брови и покосился на свой карман. — Ночь интимных взаимоотношений, — повторил Шифти. — А начиналось всё со стихов. Возможно, снова зашифрованных. Один джентльмен с «Архимеда» Принес пару манго к обеду И теперь калибровщик И бравый помощник Ищут кнопку у инженера. Немного помолчав, голос из кармана добавил: Группа подводников базу открыли Док и профессор лабу делили Спали спокойно ночью бойцы... Некому кушать теперь огурцы. — Чего они ищут у инженера? — творчество любимого основательно захватило троянца. — Кнопку, — бросил Шифти. — У меня что, воспроизведение сбоит? — Да нет, — растерялся создатель и заглянул в серые глаза поэта. — Серьёзно? «Кнопку»? Серые честно уставились в серо-голубые. С любовью. И необъяснимой пронзительностью. — Да... ну, понимаешь, — слова подкреплялись активной жестикуляцией кистями рук, словно разъяснение смысловой нагрузки последней строки лимерика нуждалось в дирижировании. — Это очень сложно объяснить, это было метафорическое сравнение по аналогии, которое для Шифти раскрыло бы область недоступного кластера самоосознания, основанного на саморефлексивном отождествлении математической формулы синтетика с... Капитан запутался и оглянулся на внимательно слушающую его Анну за помощью. Помощи не последовало. Анна молчала. — А последнее вообще не мое. Не знаю даже, откуда оно взялось, — открестился капитан в недоумении. — А... — инженер с не найденной кнопкой с истинным благоговением выслушал о всех тяготах отождествления у синтетиков, утвердительно покачал головой в лёгкой растерянности и сказал: — Я надеюсь, оно раскрыло. Область. Для Шифти. Макс обернулся к Анне, которая, кажется, сейчас тоже немного недоумевала. — Что-то ещё нужно от этих двоих? Подозреваю, что у них есть ещё много подробностей об интимных взаимоотношениях. — Есть, — подтвердил Шифти. — Мы пели. А капитан музицировал. Барабану он предпочёл губную гармошку. Хотя, по-моему, барабан более выразителен. Хотя, может быть, капитан прав. Мы музицировали ночью. Уровень шума барабана в стыковочной шахте усиливается в разы. Могу подсчитать количество децибел, исходя из типа барабана. Кевин не смог скрыть улыбки при воспоминании о той ночи. И о том, как они крались в стыковочную шахту В. И там силуэт спящего светловолосого инженера... Рука невольно потянулась к его щеке, как же он тогда не догадывался, откуда такое щемящее желание укутать потеплее... — Всё это какая-то чушь, — холодно отчеканил с противоположной скамьи свое заключение женский голос. — Шифти, пожалуйста, скинь мне все тексты, а также все ваши... эти ваши интимные развлечения. Анна поджала губы. В ее глазах ясно читалось сомнение. — Мы подвергнем обработке полученный массив данных, — пообещала она, поднимаясь, без особого энтузиазма. — Но мы еще не закончили с вами, господа. В ваших интересах будет не распространяться об этом разговоре. Тогда, возможно, сегодняшняя выходка не обойдется комиссариату слишком дорого. С видом не побежденным, но затаившимся, ищейка китайского минобороны приблизилась к открываемой для нее уже снаружи двери бокса. — Еще увидимся, капитан Брук, мистер Феррант. Благодарю за сотрудничество. В этой благодарности, к неудовольствию удаляющейся леди Распис, пробилась нотка разочарования. — Продолжение следует... — задумчиво пробормотал капитан вслед запирающейся за дамой дверью. Прошла минута в молчании. Кевин недоверчиво поглядел на Макса. Заглянул под скамью. Выглянул в дверь. Включил воду в душе. Вновь вернулся к любимому с ии в кармане. — Макс, он приписал мне авторство не моего стиха. Шифи! На лице отразилось почти детское возмущение. — Кевин, я тебя умоляю, — взмолился Шифти перевоплотившись, — я тут робота изображаю, несу всё что под руку подвернётся, лишь бы её запутать, а ты мне претензии суёшь в стек. — Так второй стих не Кевина? — всё-таки интересуется Макс, в ответ тишина. — Шифти? — Нет, — недовольный ответ и возмущение. — Да какая разница! О каком интимном факте твоей жизни я ей должен был поведать, капитан? Что раньше ты был не совсем Кевин? Или что ты убил Симидзу? Кстати, а почему она так тобой интересуется? — Кстати, у меня тот же вопрос, — поддержал Шифти Макс, стягивая стил с верхней части тела. — Вообще, самый первый тоже не мой. Но мне кажется, в нем мы буквально всё ей честно рассказали. Осталось только дешифровать, — задумался капитан об удивительно подходящем для их истории стихотворении древнего поэта. — Кстати, Шифти, я гармошку привез, — прозвучало в качестве утешения бедолаге, вынужденному изображать робота. Он уже стаскивал стил, размышляя о недавнем вторжении. — Китайцы не могут успокоиться. Вот и... Кстати, мне кажется, это благодаря ей нам установку дали, — вдруг осенило капитана. — Я с ней столкнулся у дверей твоего босса. Как-то вылетело из головы. Может, это она и выбила у него разрешение? Хотела посмотреть, что мы откопаем там. Стил остался на полу, а Кевин направился в душ. — Резонно, — согласился Макс по поводу заинтересованности Анны в их недавнем рискованном предприятии. — Если ей нужны были данные со стека, то она могла посодействовать. А вот меня теперь больше интересует — не связана ли она тесно с «Единорогом», если ей так легко уступили буровую. Не китайский ли это филиал «Abyss» на Марсе. М? Кевин? Да ты меня не слышишь... Макс стянул стил, прихватил с собой Шифти и отправился в кабинку к Кевину. Заглянул и спросил: — Я вам не помешаю, капитан? Капитан затянул пропыленного оператора установки под душ, таким образом снимая все вопросы о вмешательстве в личное капитанское пространство. Он и правда уже не услышал последнего предположения. — Надеюсь, постепенно они успокоятся. Может, мы и правда ведем себя охрененно подозрительно? — Он набрал в ладонь немного шампуня и намылил Максу его вихры. — Шифти... с нами? — кажется, его немного озадачивало их трио. — Угу, — буркнул Шифти, лишённый связи с нейронетом. — Всё равно видеонаблюдения нет. Так что развлекайтесь. Я там себе платформу подыскивал, кстати. А ты меня отключил от торговой сети. — И как, нашёл? — наконец-то, Макс добрался до капитанского тела. Облапил и влип. Так бы и стоял вечность, не шевелясь. Наслаждаясь его теплом и запахом. — Пока нет. Но в шахту в ближайшее время не пойду. — Ты поговорил бы с ней, что ли, — предложил Макс Кевину, скользя ладонями пониже капитанской поясницы. — Чем плясать вокруг горшка, лучше знать с чем мы имеем дело. С какой целью она собирает информацию о тебе? Мне даже интересно. И почему решила получить её через меня и Шифти? — Спасибо, Шифти, — поблагодарил капитан, задумавшись о том, что бы делал Круглый, случись тут видеонаблюдение. Его реакции были такими новыми и... Он рассмеялся, смыл с любимого лишний шампунь и коснулся губами его губ. — Ммм, да, мой хороший, а... с кем? А, ты все об этой леди. Мне показалось, что она рассчитывала застать нас врасплох с незакодированными данными, пока еще не подозревающими, что они кого-то интересуют. А поскольку они связаны как-то со мной, то и получить их хотела, использовав мое имя в качестве ключевого слова. Ну... Разумно. Если бы машины не умели лгать. В наступившем молчании был слышен только звук душа и тяжелеющее дыхание. — Да не хочу я с ней разговаривать. Если я к ней прибегу, она сразу подумает, что от нее что-то скрывают. Ну ее. Может, сами отстанут? Ну или... я бы не торопил события. Не сей-час... Нам ведь отмыться надо... и выпить... — Угу, — котёнок повис на капитане, уткнувшись носом в широкую мускулистую грудь. — К тому же, она пообещала сама с тобой встретиться... А я по-прежнему не пью, — проговорил он заплетающимся языком, пригревшись в мягкой дрёме. — Кевин... а вдруг, она сейчас нас застанет врасплох? — Я поговорю с ней, — подумав, согласился капитан, намыливая котенка так, чтобы тот мог тем временем дремать на его широкой груди. Перспектива тотальной слежки была не для этой жизни. За ним могли следить все два года. Черт. Чем он занимался все эти два года, что это его совершенно не беспокоило? — Ну ка, повернись, смоем сейчас с тебя всю пыль и грязь... Макс, — прозвучало тихо. — Ты так крут, что день рядом с тобой, словно целая жизнь. — Это не я крут, это Марс. Здесь каждый герой. Сегодня ты им стал. Благодаря тебе буровая вышла из шахты. Ты спас четверых. Подвиги на Марсе — обыденность. Привыкнешь, — он обнимает, трётся о его щёку, тает в неге наслаждения, поворачивается, но не отходит, продолжая чувствовать его всей кожей. Затылок ложится на плечо любимого, губы прихватывают мочку уха. И тихий шёпот растворяется в шуме льющейся воды: — Возьми меня... Надеюсь, эта дама не ворвётся. Ладонь упирается в стенку душа и накрывает другую. Губы щекочут шею. Знаешь, в такие моменты, как этот, когда ты прижимаешься ко мне так трогательно доверчиво, мой внутренний зверь подкрадывается со спины и накрывает обоих, требуя своей жертвы. И только немного утолив его голод, я возьму тебя на руки, загляну в глаза и снова потону в них, удерживая нас обоих под потоками воды и позволяя насладиться зрелищем твоей полной победы. ________________________________ * Стихотворение В. Хлебникова. Hide Бар "Гладиатор" Когда они покидали бокс, их подельники и по совместительству герои сегодняшнего утра уже разбрелись по своим делам. И стоило прислушаться к настоятельным напоминаниям организма о том, что он уже на автопилоте в свете недосыпа и общей утомленности, но у капитана были другие планы. Идея выпить по случаю обретения Шифти и счастливого спасения из-под завала не должна была угаснуть только лишь потому, что хороший секс снимает напряжение лучше. И кстати, почти снял. Всё. Оставив лишь оболочку стремящегося к бару кэпа. — Должен же я сегодня приступить к работе, — аргументировал он свое стремление плетущемуся за ним Максу и философски взирающему на это начинание Шифти. Злачное место интереса полиции округа рекреации встретило их не очень пока многолюдным интерьером во вполне земном стиле всех баров прошлого, настоящего и будущего, где присутствовали штатная стойка, ненавязчивое освещение, завсегдатаи, скучающий бармен и фирменный сорт выпивки местного разлива. Вот именно что плёлся. Другого определения передвижению заласканного, застисканного, зацелованного, потонувшего в волнах благодати, котёнка придумать было сложно. Он только согласно кивал на все предложения внезапно ожившего кэпа, который, вдруг, вспомнил, что у него теперь есть работа. И сутки без сна, на ногах его не останавливали. Макс был уверен, не выйди он из душа вовремя, его бы задержали ещё не на один заход. Он добрался до высокого табурета, влез, словно на гору, и завалился локтями на стойку с абсолютно счастливым выражением лица. При виде посетителей Рыжий Янек восстал от дневной лени и приветливо махнул. Весть о спасении синтетиков уже облетела Новые Афины со скоростью пожара. На Кевина Брука теперь смотрели, как на полноправного марсианина, и комиссару Миллеру оставалось только удивляться, как — как, твою мать?! — за сутки этот землянин стал героем у местных диггеров. — Капитан Брук, говорят вы к нам надолго? Разрешите узнать ваши предпочтения? — рукой Янек указал на богатый выбор местного заведения. — Макс, тебе как всегда? — Угу, — откуда-то сбоку дали полусонное согласие. — Рад знакомству. Кевин оглядел заведение, прежде чем угнездиться рядом с засыпающим Максом. — Немного виски и много льда. Что-то маловато тут народу. Много конкурентов? Капитан приступил к работе, для начала решив разузнать положение дел на рынке рекреации в целом. А после углубиться в частности. В умиротворяющей обстановке полупустого бара ранний вечер обещал быть томным. — Да нет, тут клиентов всем хватает, даже «негритятам», — усмехнулся Янек, помянув крохотное кафе по соседству, мимо которого капитан не мог не пройти. Заказ был готов молниеносно и переливался янтарными кубиками льда и обещанием утолить на время все печали, если таковые имели место быть. Второму клиенту автоматический миксер произвёл на свет высокий бокал клубничного коктейля. Клиент лениво всунул в ароматный густой напиток трубочку и с наслаждением потянул. Шифти по-прежнему висел в нейронете, подыскивая для пострадавшего друга равноценную замену утерянным информационным кластерам. Он лишь бросил Янеку «привет» и пожелал здравствовать заведению. — Не время ещё, — просветил бариста капитана. — К девяти часам подтягиваться начнут. К одиннадцати пОлно будет. Во втором часу начнут расходиться, на смену же большинству. Останутся отпускники, да гости Марса. Кевин молча поднял стакан в не требующем оглашения тосте. Кивнул рыжему. Покосился на максову клубнику и расплылся в улыбке, не отнимая стакана ото рта. Хороший день. Привычный вкус ледяного виски. Льдинки перестукиваются, еще плотно заполняя широкие стенки. Следующим он закажет «маргариту». Ну так, по старой памяти. Слушая бармена и лениво изучая бегущие по панели столешницы строки винной карты, припомнил, какие коктейли умела сооружать неудержимая Иоко. Деймос его прежнего бытия. Он бы снова их попробовал по порядку. Только не все сразу. Вдруг Янек осёкся и уставился на входную дверь. Перевёл взгляд на мирно засыпающего Макса в обнимку с клубникой и многозначительно дёрнул бритым подбородком в ту сторону, откуда приближалась проблема. В проблеме было почти два метра роста и центнер закалённых работой на буровой мышц. Небритая недельная щетина топорщилась бешеным ёжом на широких челюстях и массивном подбородке. Чёрные глаза с хозяйским видом окинули помещение, а ноги в просвинцованной обуви понесли проходчика к стойке. Вскоре на плечо Макса легла загрубевшая от пыли ладонь, и басовитый голос с поддельной радостью сказал: — Здравствуй, Макси. Скучал по мне, малыш? По моему горячему и длинному? — Убери руку, Кош, — сквозь зубы процедил котёнок, медленно превращаясь в носорога. Пальцы на бокале побелели, и в глазах мелькнула решимость. — А что так, мой мальчик? — рука не собиралась отступать. Она спустилась меж лопаток по спине и ниже, и замерла. — У-бе-ри ру-ку, — зло по слогам произнёс Макс, резко развернулся и исподлобья уставился на здоровяка. — Тихо, тихо, — тот дёрнулся и отступил на шаг. — Это, вот этот тебя теперь трахает, — он указал на стройную спину капитана и сплюнул на пол. — И чем же он лучше меня? А, Макси? — Всем, — отрезал Макс, уже готовый «закопать», как он и обещал, если хоть пальцем тронут его сокровище. Капитан наверно все-таки отключился. С открытыми глазами, тихо стукнув дном стакана по стойке, задумчиво уставившись в пустоту. Явление Коша застало его в состоянии полусонной мечтательности о коктейле номер девять. Однако. От такого хамского приветствия Кевин не сразу опомнился и как-то мгновенно проснулся. В принципе можно было бы не дожидаться приглашения, но Макс... Все-таки капитан тут вчера появился. Как знать, некоторые старые друзья не отличаются манерами, но им многое прощается за прекрасные воспоминания. Похоже, воспоминания были односторонними, а прямо сейчас готовы были добавиться еще, крайне неприятные... Кевин был человеком мирным, но не в такие моменты. Он развернулся как раз, чтобы одновременно с Максом ответить на интересующие вопросы: — Я. Я трахаю. Улыбнулся, заодно открыл для себя происхождение гулкого эха от голоса: еще бы, вот это габариты. Мужик руки убрал сам все же. Хорошо. — Есть возражения? — Есть! — рявкнуло тело не обременённое этикетом и здравым смыслом. — Кош, — это подал голос Янек, — я мог бы позвать полицию, но, как бы, она уже здесь. Ты в курсе, да? — Заткнись! — А, ну замечательно тогда, — кивнул бармен, поглядывая в какой угол здоровяк отправит капитана и где будут самые сильные разрушения. Над Кевином нависла гора из мышц и чёрной львиной шевелюры: — И когда ты сбежишь отсюда землянин? — усмехнулся проходчик, показывая крепкие ровные зубы, как у скаковой лошади. — Когда марсианской пыли нажрёшься? Могу посодействовать, — он бросил взгляд себе под ноги на тонкий охристый слой песка, насыпавшегося с обуви. — Много вас здесь таких было. Неженок рафинированных. — Не сбегу. Да, Янек был прав, он из полиции. Но вот только сейчас как-то стало всё равно. Холодная первобытная ярость, готовая перехлестнуть последние доводы разума в пользу возможности мирно разойтись. Мужик — работяга, если сейчас его повязать... В ушах стоит максово «убери руки», и Кевин немного бледнеет... из последних волевых усилий цедит уже нехотя: — Поэтому нам лучше бы с тобой научиться как-то дружить, Кош. — Ты трахаешь моего парня, а я буду с тобой дружить, — Кош зверем глянул в сторону правосудия и поднял руку, чтобы прихватить соперника за грудки. Но не тут-то было. То самое, которое тут делили, не безмолвствовало. — Сука! — Макс соскочил с табурета. Сжатые кулаки были давно готовы повстречаются с тушей оппонента. — Где на мне написано, что я твой?! Не трогай его! Не успев поднять руку, Кош её опустил. — Значит, вот этот земляшка тебе нравится?! — разъярённый взгляд шахтёра метал искры. — Я тебе прошлый раз всё сказал. Тебе мозгов не хватает понять... Макс не договорил. Удар наотмашь по губам был такой силы, что он еле устоял на ногах. — Шлюха! — гаркнул Кош с презрением, затыкая рот защитнику землян. Отступая, разум дает дорогу инстинктам. Инстинкты спецназовца вбиты годами тренировок. Инстинкты говорили: обезвредить. Кевин желал убивать. Его желание справилось и подавило естественный, как дышать, порыв схватить ударившую руку, по ее же инерции заломить, тычок по почкам, подсечка. Коленом придавить к земле, захватывая вторую руку. Все было бы кончено до того, как ярость его нашла бы должный выход. Неласковый стальной, хоть и некрупный кулак влетел снизу справа и одарил ухо белозубого шахтера будущим синяком. Кош мотнул головой, но при его весе принятая инерция угасла в одном шаге. Он зарычал и кинулся на обидчика. Кевин поднырнул под несущуюся кувалду кулака противника, но тот был опытный ловкий ублюдок, всю жизнь проработавший в забое. Его движения точно повторили маневр капитанового корпуса и, чуток всего уступив в стремительности, по касательной задели скулу. Достаточно, чтобы устойчивый тренированный военный пошатнулся, отступил и просел на колено. В этот миг инстинкты победили. Бросившаяся вперед туша была технично обезврежена и уложена мордой в пол, по дороге своротив под себя пластиковый столик. Кулак просвистел у уха громилы и вдавил столешницу в каменный пол, разбивая костяшки собственных пальцев. Ярость запоздало тягалась с инстинктами. Янек коротко свистнул и бросил представителю власти наручники. Щелчок. Кевин ослабил хватку. Тяжело дыша. Это было быстро. За минуту герой-любовник был повержен. Профессионально, жёстко, сухо, без лишней показухи. Подавление сопротивления при аресте. Не более. Если не считать кулака прилетевшего в ухо. Они и не заметили, как в "Гладиаторе" значительно прибавилось народа. Победу капитана над потерявшим края шахтёром ознаменовали бурные аплодисменты и одобрительные возгласы. Значительная часть шахтового братства была на стороне Кевина. Коша поддерживали лишь близкие друзья, которые в глубине души тоже не испытывали восторга от неадекватного поступка приятеля. — Капитан, — позвал Янек, — я там ваших с участка вызвал, сейчас будут. Макс неловко отступил назад. Потупил взгляд и отвернулся. Почему-то "шлюха" хлестнула сильнее, чем пощёчина. — Отпусти, козёл! — выкрикнул Кош, неласково придавленный коленом к полу и поддел теперь уже такое недоступное и желанное: — Что, Макси, кому следующему дашь? Проститутка троянская! — не унимался он, не желая признавать своё поражение. Макс смутился ещё больше, стараясь ни на кого не смотреть. Обошёл хрипящее тело и направился к выходу, стирая кровь с разбитых губ. — Заткнись, придурок, — осуждающе бросил из-за стойки Янек. — Уж кто-кто проститутка, но только не Макс. Умей проигрывать. — Капитан, — истерично заржал Кош, — ты не мне. Ты своей подстилке наручники надень, а то убежит к другому члену. Капитана в открытую провоцировали в надежде вызвать на новую драку. У капитана были все возможности для новой драки. Но не было драчуна. Адреналин еще шумел в голове. И гнев еще не улегся, но удар в скулу и собственный сокрушительные для пальцев хук в пол как-то примирили его с фактом, что Кош отправится в участок без сломанного носа. — Заткнись, — зло бросил он обладателю громкого голоса. — А то кляп вставлю. Оглянулся на Макса. Окликнул. — Янек, сдашь его? Буду должен. Я к своим позже подойду. Догнал. Коснулся локтя. Заглянул в глаза. Попытался приобнять за плечи, чтобы вытащить наружу. Подальше от зрителей. Hide Новая платформа Шифти Вышли наружу. Не останавливаясь шёл, с пол квартала. Молча. Потом, вдруг, затормозил. Не оборачиваясь, не глядя ему в глаза, словно несколько минут назад Кош его поимел при всех: — Я хочу домой, — так тихо, словно забыл, как голосом пользоваться. В горле ком обиды. От осознания того, что это когда-то, действительно, было с этим хамоватым и напористым типом. Шлюха, подстилка... Затошнило от чувства вины. — Кевин... — вздохнул и замолчал, вздрогнули плечи. На душе плотный осадок от своей неполноценности. — Это было-то всего два раза... когда уже на стенку лез после вахты. Снова вздохнул, еле справился с подступающими слезами: — Я хочу домой. Ты... если ты хочешь посидеть в баре. Оставайся. Я пойду. — Погоди, — возразил он, — тебе не нужно ничего объяснять. Ну подожди-ка. Удержал за предплечье. Боясь, что на волне недавней драки и мечтах о членовредительстве может обойтись слишком грубо. — Какая разница, что когда-то было... — Наверное, никакой... — то ли вопрос, то ли ответ. Виноватая улыбка, грустный взгляд. Он поворачивается и утыкается лбом в родное плечо. — Я люблю тебя, Кевин. Выдыхает. Ладонями проводит по предплечьям, мягко, осторожно обнимает. — Я тоже, Макс. Тебя люблю. Нежно целует в висок. Шепчет: — И прихожу в дикий ужас, как подумаю, что мог ведь и в этот раз тебя отпустить. Он отрицательно мотает головой, прижимается, растворяясь в тепле его тела и доверяясь защите сильных рук. — Ты бы не отпустил. Ты бы всё равно приехал после той недели. Я знаю. Просто знаю и всё. Пойдём домой? Я не хочу никого видеть, кроме тебя. — Я конечно дико извиняюсь, любовь — это прекрасный апогей чувств человека, и вас, наверное, не плохо так вставляет, но тут внезапно у вас есть я, — подал голос из кармана комбинезона Шифти. — Знаете, как я себя сейчас чувствую? Как инвалид, которому отрезали всё. Вообще отрезали всё от мозга. Мне нужна платформа. И на этот раз я хочу взять отпуск. И в ту же секунду экзокортекс Макса выбросил луч, продемонстрировавший голограмму. Новая платформа Шифти Hide — Можно мне побыть домашним питомцем в режиме аналитического сканирования? — Кот... — Макс не смог скрыть удивления. — Кот, — следом повторил Кевин. Поглядел на Макса. — У нас есть кот? Кстати. Раз теперь у нас есть кот. Миллер... если он еще не забыл, что я у него работаю, а хотя... нет, вряд ли забыл. Так вот, он предлагал мне с жильем определиться. Я вот хотел с вами посоветоваться. Где мы хотим жить? Втроем с котом?.. Рука легла на плечо. Они неспеша отправились к жилому блоку. — Мне всё равно, — голова в ответ улеглась на плечо, дразня светлыми вихрами щёку капитана. — Лишь бы с тобой. — А я вообще кот, — отозвался Шифти. — Можете на меня внимания не обращать. Я даже за вами поглядывать не буду. Хотя... может и буду, надо подумать. Hide Hide FOX69&Meshulik Изменено 16 мая, 2019 пользователем Meshulik 5 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
