Vuvuzela

Ахилл кивнул шмельке: - Я бы все же подумал насчет лакея. Смотрите: нас четырнадцать. Пятеро демократов, восемь монархистов и лакей, который этих монархистов активно похищает. До сих пор это сходило за какую-никакую помощь, но мы приближаемся к опасному рубежу: стоит промахнуться на голосовании, и достаточно будет хотя бы еще одной гибели мирного ночью - останутся шестеро мирных против пяти инсургентов и лакея, которого они по-братски простят и начнут вместе грабить наши караваны. Если вынести его сейчас, мы избавляемся не только от гибели невинных, но и от одного голоса против нас. Конечно, тут много всего неучтенного, но я пока подумаю. Если не лакей... хм, кроме того же Клоппини пока в голову ничего не приходит, но я уже говорил, что не могу раскрыть всех сразу. А еще мне кажется, что если Ахиллу есть что нам еще сказать, то самое время говорить. - А мне нет, - он выразительно выпучил глаза.

Лакей, лакей! С чего вы вообще взяли, что лакей на нашей стороне - судя по результатам его деятельности, все как раз наоборот. - А Юни, кстати, дело говорит - все носятся с лакеем как с писаной торбой, при том, что результаты его деятельности именно что "наоборот". Чего уж лучше - прикончить еще одного мирного, потом на голосовании подмазаться к демократам... и привет. - Ты сказал, - обратилась Бернадетт заново к Ахиллу, - что есть ещё одна соломинка... к чему ты это? - Я мирный. Выносить меня - пустая трата времени. Знаю, как это звучит, но ничего другого сейчас нет.

- Должны ли мы верить твоим словам, даже если всё-таки окажется, что ты гнустно врал нам всё это время? - Если окажется, что я гнусно врал - конечно нет. А если я говорю правду? Слушайте, я прекрасно понимаю, что практически никто здесь ничего не знает - три предыдущих проверки были нерезультативными, отсюда весь этот шум, причем вариации в основном следующие: отдать меня его Сиятельному Жабомордию или отправить за решетку к свирепой божьей корове - из-за того, что никто ничего не знает. И я не знаю практически ничего - я не кричу "Merde! Гвардия умирает, но не сдается!", и не пытаюсь тут трясти своими списками якобы проверенных, называя тебя при этом лгуньей. Это не говоря о том, что у меня нет тельняшки и мне нечем ее рвать. Я не пытаюсь рассказать, кого, как и где я нюхал - а инсургентам все эти вещи проделывать гораздо удобнее, потому что они, в отличие от нас, знают все-таки гораздо больше: друг дружку, к кому ходил парфюмер, почему моя проверка дала положительный результат и так далее. И потому я не могу сейчас предложить гениальной стратегии, которая приведет нас к победе. Так вот, сам я знаю только то, что невиновен, и потому наверное даже лучше вас понимаю, что демократы держат нас если не за горло, то за задницу точно. А почему день, когда меня вынесли запомнится... я до сих пор не могу об этом сказать, потому что нас всех держат. За горло. Все как я говорил - могу изложить только свои домыслы, почему подставили именно меня (и я их изложил), и есть еще одна последняя соломинка, для которой не время. А демократам, по-моему, сейчас на руку как неразбериха, так и единодушие, еще один факт того, что мы в тисках.

- Держите! - Юни сунула клопу свои записи. - Здесь все про всех, не только о вас. Я не призываю отправить на суд непременно вас, как раз таки я предлагаю засудить разоблаченного Бернадетт улита, и коллективно предложить кого-то Лакею - У меня на счету несколько таких. Проблема в том, что я теряюсь в выборе. Но всё-таки лучше Клоппини, а остальных можно проверить. Пока других вариантов, кроме того же Ахилла, я не вижу. Ахилл перевел взгляд с Юни на Бернадетт. - Крабе, шмеле, хотите пяни? - как-то даже весело предложил он. - Если вы вынесете меня, то будете потом вспоминать это много игр лет, я гарантирую это. Причем вспоминать уже при демократии.

Ахилл тоже защищался прямо скажем, неубедительно. Посчитать Фернандо вторым гвардейцем мог только кто-то такой же тупой как она сама очень и очень наивный, а инсургенты уже наглядно показали, что таковыми они не являются Ахилл подумал, что неубедительно называть умными инсургентов, которые упорно не могут попасть хоть в какого-то актива, кроме мэра (по совместительству патриота), и просто вышибают с поляны лишние мозги, но так как скорпиониха была на редкость пуглива и вслух ничего не говорила, оставалось только глазеть на нее и скорбеть.

- Итак, во всем этом вижу только одно объяснение - меня подставили. Не знаю, почему гвардия обратила взгляд на меня, но могу предположить, почему я заинтересовал парфюмера. Само собой, при готовом к действию эскулапе никто из инсургентов не решился бы тронуть Бернадетт. Но попытаться найти ее подельника или какого-нибудь другого актива можно было. После третьего дня намечается некая великолепная троица, но не та, о которой говорила Юни, а другая: Бернадетт, Фернандо и ваш покорный улитк. Все трое голосуют против Баттерфляй, ничем особо это не мотивируя. После голосования и я, и Фернандо озвучиваем сходные мысли, нам обоим не нравится Бернадетт. Возможно, инсургенты решили, что Фернандо заблаговременно подозревал ее, чтобы увести внимание от себя самого: спорящие гвардейцы - это такой же неплохой прием, как спорящие демократы. Ну и не будем забывать, что Фернандо был великий болтун, не чета вашему покорному, поэтому представлял угрозу в любом случае. Но не суть важно, так или иначе, его решают похитить. Из троицы, голосовавшей против Баттерфляй, остаются двое - гвардеец Бернадетт, которую трогать нельзя, и я. Еще инсургенты внимательно слушают слова Фернандо - он предположил, что Бернадетт является нюхачом, дегустатором - из-за ее немотивированных подозрений Баттерфляй. Но так же необоснованно против нее голосовал и я. Бернадетт раскрывается, они решают, что Фернандо был вторым гвардейцем и что оба они на самом деле не знают, кто такой дегустатор. Тогда кто может им быть? Я, опять-таки из-за Баттерфляй. А ведь дегустатор может сильно навредить им, если все же возьмет и вывалит всю свою информацию. Вот они и решили подстраховаться и попробовать сделать так, чтобы к его словам не прислушивались. Конечно, они не могли знать наверняка, что гвардейцы пойдут ко мне (а почему все же пошли, лучше спросить у Бернадетт), но... кое в чем точно ошиблись. Я не дегустатор. Я практически обычное мирное насекомое бревно моллюск, и понятия не имею, кто есть кто. Не знаю даже, радоваться этому или огорчаться. Сейчас я не могу сказать большего.

- Простите великодушно за красный цвет, но мы тянули кота за хвост до 22:00 два дня и что мы получили? Нет уж, сегодня надо определиться пораньше. Ахилл неожиданно хмыкнул. - Знаете, у меня иногда возникает ощущение, что все мы - просто герои чьей-то неоконченной истории. Конечно, это не более чем ощущение, но все же как-то неуютно думать, что там, над тобой, есть Рассказчик, который услышит твои слова и случайно сочтет их за два разных голоса. К тому же мне есть что сказать. Одно могу сказать сразу - я невиновен, - он ухмыльнулся фирменной кривой ухмылкой. - Да, я знаю, как это звучит. Другое - несколько погодя, но это будут чистые домыслы. А третье... что ж, посмотрим, понадобится ли оно мне и не захочешь ли ты все же переголосовать.

- Вообще, не думаю, что удача была настолько на стороне инсургентов, что именно сегодня парфюмер опрыскал Ахилла, и именно сегодня его же проверили гвардейцы, тем более, что на него мало кто думал, так что я остаюсь при своем и думаю, что Ахилла надо заключчить в темницу, иначе нас всех постигнет участь павших братьев-монархистов. - "и откуда взялось столько пафоса" подумал Вася. - Кстати, Вася, если уж ты так торопишься с голосованием, то хоть не подчеркивай мое имя красным постоянно. Даже если бы мы искали коммунистов, хватило бы одного раза. Это не говоря о том, что на твоем месте я бы не спешил вообще.

Ахил то же как-то вяло "убивался" о своей потере. - Моя потеря вас не касается, - не слишком дружелюбно сказал Ахилл. - Бернадетт, если вы проверяли Ахилла вчера повторно, и он высветился как не-мирный, то он и правда мог бы быть покрашен. Если уж ты открылась, то изложил нам всю цепочку рассуждений. -Да-да, мне тоже хотелось бы слышать. Почему именно меня?

- Это является командным планом, не забывай. Я пытаюсь призвать, но Вы, глупцы, всё равно делаете как хотите. Я не говорю, что нужно делать именно так, как сказал я. Нужна организованность и обсуждения, а не бездомный голос за Тутена "потому что". Ахилл печально пошевелил глазными стебельками. - Призывать можно сколько угодно, но без выделенных голосов никакой организованности не будет точно, хотя бы в действиях лакея.

- О, неужто! Да, я согласен, но ведь почти уверен, что один из них в списке дегустатора есть. Это всё равно лучше, чем просто так, чтобы выиграть, надо рисковать. В любом случае, уже подходят очереди выбора активов. Слили всё в трубу. - От тебя кроме белого шума опять ничего нет, - рассердился Ахилл. - Надо рисковать, вот и рискуй, выделяй голос красненьким. Тутен. Ничего мы не знаем ни о проверенных, ни о нем.

- Я так понимаю, в первый день был Диего, потом Флаффи и Эзрия на третий день. Первый может быть кем угодно, второй может быть кем угодно, третья не может быть диссидентом, а в остальном - богатство вариантов. Тьфу, - расстроился Ахилл.

- Всё равно лучше чем то, что мы имеем сейчас. Если умрёт один гвардеец - плохо, конечно, но жить ещё можно. Гвардейцы за 3 дня скопили достаточно информации, чтобы поведать нам, кто мирный. Надо учитывать, что им мог попасться Босс. - Не забудь и про мандатария тогда. Не слишком много информации, я бы сказал.

- Я думаю, Тутен вполне может быть инсургентом, но вряд ли Фернандо пытался его вытащить намеренно (Бернадетт добила-таки Баттерфляй и это, по-моему, более подозрительно, чем "инициирование" голосования против нее). Кто-то предложил "выяснить истинную принадлежность одного из них, чтобы определить статус второго". Мне это не слишком нравится, потому что вероятность того, что и Тутен просто жук-молчун, и Фернандо просто болтливый бабочк, остается, и мы просто потеряем много времени. Но если выбирать из пары Тутен-Фернандо, тогда Тутен. О Клоппини не могу сказать ничего особого - он молчалив, но я, признаться честно, и не рассчитывал, что он будет строить какие-то особые теории. То же относится к Хелене, Антананариву, Василию и еще некоторым. Флаффи, по-моему, просто безобидный паукан. Поведение осы Эзрии мне не нравится больше, чем комара Диего, который, по-моему, все эти дни просто щелкает клювом хоботком по рассеянности. Почему Эзрия постоянно вяжется к Фернандо, я так и не понял.

Многовато, конечно, подозреваемых - но это чудным образом перекликается с подозрениями невиновной (она подчеркнула это слово) Мадам: Тутен, Диего, Ахилл. - Угу. Вот это дежа вю, в самом деле. Если бы Ахилл читал научную фантастику, он мог бы припомнить какой-нибудь космический роман и порадоваться такому невероятному совпадению: встреча на Эльбе, или Великолепная Троица снова в седле! Однако улитки не читают фантастику, поэтому он просто сказал кусту: - Если присмотреться к жирненьким буквам постараться вспомнить вчерашние события, меня Мадам не подозревала.

- Ладно, ощущения так ощущения. Баттерфляй. А завтра видно будет.

- Я не призываю отправлять её в темницу сегодня, друзья. Я говорю только о своих ощущениях, ничем существенным, увы, не подкреплённых. - У меня тоже были на ее счет ощущения, но я, признаться, надеялся, что у тебя что-то большее, - сказал Ахилл. - И я бы согласился со словами Мадам Баттерфлай по поводу Тутена и Диего, если бы не эти ощущения.

Да и синьор Клоппини, так рьяно открещивавшийся всеми лапками от замаячившей на горизонте должности наместника заставил встрепенуться еще тогда. - А вот меня это удивляет меньше, чем то, что вы эту кандидатуру поддержали, - сказал Ахилл.

- Я в-вот д-думал в-вчера вот о ч-чем после итогов и в-выскажу, п-пожалуй, эту мысль. Лакей уб-бивает паутиной, а к-кроме Зака паутиной п-пользовалась т-только Виктория. Если я п-прав, то лакей - н-наш союзник, п-потому что он убивает инсургентов. Ахилл не стал лишний раз упоминать, что лакей не убивает вообще, но о том, что ему было бы очень не с руки пользоваться своими физиологическими особенностями при похищениях, он сообщил.

Меня лично Ахилл продолжает смущать. И совершенно не ясны Хелена и Клоппини. - Я не любитель говорить два слова там, где можно сказать одно или промолчать вообще, это многие знают, - сказал Ахилл. - Начинать рассуждать именно в тот момент я не видел смысла. Впрочем, сам ты другого склада, твое смущение мне понятно. Кроме того, я являюсь ярым противником раннего голосования - так мы даем больше времени инсургентам для корректировки их гнусных планов. - Вообще-то верно. Хотя пока что это не лишено смысла, по-моему, с учетом лакея.

- Спасибо, Ахилл, за ответ, - кивнул Аваддон. Он уже понял, что если задать улитке несколько вопросов, ответ почему-то следует только на первый, и повторил: - А Хильдебранд вам как? - Сложно сказать что-то о богомоле, который появляется раз в сутки, - заметил Ахилл. - Это не такая уж плохая тактика, исчезновение, я имею в виду: хотя момент, когда все начнут думать, что это подозрительно, неизбежен, происходит это обычно далеко не сразу. Ему понравились рассуждения Мортаны, он их явно поддержал. С умыслом или нет, не знаю, в любом случае хорошо, если он перестанет отсиживаться и скажет что-нибудь про себя сам.

А что вы скажете о себе? Вы твердо и с готовностью поддержали версии против Изабеллы и Виктории, а о Мортане до вчерашнего дня даже не заикались. - Это вечный выбор, - сказал Ахилл. - Брать очевидное, потому что оно очевидно, или неочевидное потому что... неочевидно. Почти рулетка. Я принял к сведению твою версию, слышал и то, что говорили после, но поставил на очевидное. Как и ты.

- Стало быть, Мортану уже посадили, - сказал он, узнав новости. - Уже что-то. Фернандо и наместник, думаю, не при делах - если бы они и хотели прикрыть себя выдвижением версий против нее, то отложили бы это на второй день, когда остались бы Мортана и Изабелла. Откуда бы они могли знать о том, что лакей заберет шершня? Это все безотносительно диссидента, конечно, тут пока ничего не поделаешь. Из выборов наместника много не вытянешь, по-моему (к слову, самовыдвиженец Фернандо самовыдвинулся уже совсем поздно). Хотя можно бы сказать, что мадам Баттерфляй, предпочитающая Клоппини более опытному Аваддону, поступила несколько странно, она и сама хорошо разбирается в жизни. Относительно голосовавших против Даниэля: босс - вряд ли. Мандаторий - возможно, но тоже не факт, потому что на службе у королевы есть и другие активы помимо гвардии.