Vuvuzela

- Что? - Гай с трудом оторвал взгляд от останков Пророка. Последние крики этой твари все еще звенели у него в ушах, и голос Иви доносился до него глухо, словно с другой планеты. - Да. Найди что-нибудь. Ignis sanat. Тело Вейды, раскинув руки, лежало между священником и алтарем нечестивого бога, силовой меч, зажатый в мертвых пальцах, тускло поблескивал. Машинально, еще не веря, что все закончилось, Гай нагнулся и высвободил оружие. В его руках клинок казался безжизненным, хотя он знал, что в нем дремлет энергия, которая в нужный момент может прорваться скользящими по лезвию разрядами, способными рассечь любую броню. Взгляд священника привлекла одна-единственная монетка, выкатившаяся из кармана главной помощницы Пророка. Монета была старая и истершаяся. Зачем Вейда носила ее с собой? Может, это был талисман, напоминание о каких-то прежних временах? Гай понимал, что скорее всего уже никогда этого не узнает, как не узнает и причин, которые заставили эту женщину вступить на путь ереси.

Протирая залитое кровью лицо, Гай тщетно пытался разглядеть в темноте, что происходит. Совсем рядом мелькали неясные очертания сцепившихся друг с другом фигур, но догадаться о ходе битвы можно было только по звукам: вот скрежетнул металл, затем раздался возглас Артурии и захрипели, приходя в движение, зубья цепного меча. Спустя мгновение раздались крики Пророка - крики, в которых не было уже ничего человеческого. Стрелять в такой сутолоке было невозможно, и Гай, отбросив дробовик, лихорадочно начал искать за поясом свечу. Вскинув ее над головой, он сжал в другой руке дубинку и приготовился сражаться врукопашную, но тут Пророк завопил особенно громко. Огонек свечи выхватил из темноты бьющуюся в агонии фигуру: вместо левой руки у нее был только кровоточащий обрубок, кожа перекатывалась волнами, словно под ней оказался клубок змей. Затем Пророк упал... и начал разлагаться. Это походило на снежную фигуру, тающую под кровавым дождем. Кажется, Пророк еще пытался найти какую-то форму, которая помогла бы ему спастись, его корежило и выворачивало, но все метаморфозы только ускоряли распад. В последний раз на поверхности грязной лужи из плоти, растекшейся по полу, проступило искаженное лицо - а затем все кончилось. Пламя свечи отражалось в глазах наблюдавших за этой сценой Безмолвных, совершенно круглых от ужаса и изумления. Должно быть, Гай и сам сейчас смотрел точно так же.

- Гай? - вот так сразу оказаться одному в темноте... страшно. Он позвал шепотом. Потом чуть громче. - Гай. Он... Оно здесь. Совсем рядом. Это... такая сила. Император милосердный, одно его присутствие сбивает с ног. Зрение медленно возвращалось, Лем моргнул и утер рукавом кровоточащий нос. - Это демон, Гай. - закончил, наконец он. - Или кто-то очень на него похожий. Кровавые пятна на лице Лемана в темноте казались черными. Гай не был псайкером, но сейчас, застыв на месте и слушая прерывающийся шепот, он тоже чувствовал - или думал, что чувствует - сгустившуюся впереди удушливую злобу. Леман шагнул вперед, а Гай, опустив дробовик, вытащил из-за пазухи аквилу. Возможно, ожерелье Дария обладало большей силой - но сейчас в руке священника была его аквила, которую он пронес с собой через все годы, посвященные служению Императору. На секунду закрыв глаза, он приложил ее к губам. Dominus custodiet rectorum salutem et proteget gradientes simpliciter... Дай мне силы, чтобы выполнить свой долг и сокрушить тех, кто мешает мне. И когда дверь открылась вновь, выпуская волну смрада, он не дрогнул. Уже невозможно было сказать, как выглядел раньше тот, кто теперь назывался Пророком: пока он бежал к аколитам, плоть его текла и менялась, чудовищными опухолями на коже вздувались кричащие лица, появлялись и исчезали вновь изломанные конечности... Вейда успела опередить своего господина, силовой клинок в ее руках с гудением рассекал затхлый воздух, готовясь вонзиться во вражескую плоть. В два прыжка она оказалась прямо напротив Гая - и татуировка в виде креста над холодными голубыми глазами была последним, что она успела увидеть в своей жизни. Выстрел пришелся в упор, и голова Вейды исчезла в вихре крови и осколков кости. Еще секунду ее тело стояло, словно отказывалось принять смерть, а затем рухнуло на пол, заливая одежды и лицо священника багрянцем.

- Подождешь, пока тебя снова потащат в своё логово сомнительные типы в алых плащах? - псайкер демонстративно поднял руки вверх и пожал плечами. - К слову, святой отец и сестра уже пробовали мой метод, и до сих живы. Как видишь. "Попробовали" было слишком сильно сказано - Гай и в самом деле попал под воздействие псайкерского колдовства, когда тот лечил своего братца от последствий неудачливого возлияния, но произошло это случайно и помимо его воли. Насколько он помнил, наложения рук Леману для этого не потребовалось, и вообще священник тогда стоял от него в нескольких метрах. Его кольнула совесть, но потом он решил, что если Иви покалечат в предстоящей драке, будет хуже. - Если хочешь сделать кому-нибудь лучше, начни с себя, - сказал он Леману, вставая между ним и автоганом и выразительно поднимая брови.

- Мышей? – решив, что Леман издевается, Гай повернул голову в сторону указанного коридора. Присмотревшись, он убедился, что глазастый псайкер действительно каким-то образом углядел в пыли следы множества маленьких лапок. – Да, похоже на то. Стоя посреди развилки, во все стороны от которой тянулись бесконечные переплетения темных коридоров, Гай остро ощутил бессмысленность попыток найти верный путь. Аколиты могли бы блуждать здесь часами, если не днями, но так и не суметь выбраться к цели, а все следы – за исключением мышиных, - вели к забаррикадированной двери. Гай слышал истории, в которых колдуны повелевали крысами и воронами, пауками… но это были всего лишь сказки, и идти вслед за мышами в надежде, что те приведут к Пророку, было бы решением, достойным сказочного дурачка. - Мы здесь ничего не найдем, - подытожил он то, что было очевидно сразу. – Идемте обратно к баррикаде, будем пробовать прорываться.

Пока Леман тянул из себя нитки, а святая сестра облачалась в доспехи, Гай отвлеченно смотрел на полувыбритый затылок Иви, после житья на нижней палубе явно вознамерившейся получить от кровати второго класса все возможное. Когда он вернулся с броней, ее все еще не было, значит, пришла она в лучшем случае час назад. Ждать, пока Иви выспится, было некогда, но и одуревшей от усталости она была бы не слишком полезна. Гай снова потер глаза и подавил собственное желание зевнуть... Когда псайкер вернулся, он уже принял решение и, подойдя к негодяйке, слегка потряс ее за плечо: - Мы пошли к баррикаде, - сказал он девушке на ухо, заранее ожидая очередного ответа, от которого Леман снова зайдется кашлем. - Как проснешься, иди за нами. Завтрак на столе, - сухо добавил он, направляясь к двери. *** За ночь действительно что-то случилось. Гай понял это, как только увидел направленные на аколитов стволы дробовиков. Если бы этого было недостаточно, хватило бы одного взгляда на перемазанные кровью плащи и новые трупы на полу. Баррикада переместилась - теперь она закрывала дверь, от которой по полу тянулись длинные кровавые полосы, ведущие в угол, к чему-то бесформенному и красному. Тошнотворно пахло разодранной плотью. - Что здесь произошло? - спросил Гай, заранее зная, что ничего хорошего не услышит. Он и не услышал - Безмолвные опустили оружие и принялись оживленно жестикулировать, так что ему пришлось добавить: - Не все сразу! Пусть кто-нибудь один объяснит словами. И разберите этот завал, нам надо идти дальше. Сначала ему показалось, что Безмолвные не послушаются, но затем несколько человек неохотно направились к баррикаде. Еще один вышел вперед и, назвавшись Кригом, начал говорить. Когда святой отец сотоварищи удалились спать, оставив подмогу на страже, сначала все было тихо. Дверь, конечно, не заперта, но приказ есть приказ. Однако под утро появилась Вейда Трантор собственной персоной и разразилась прочувствованной речью о том, что она, которая была тут всем как мать и отец в одном лице, вынуждена бежать и скрываться, опасаясь за свою жизнь после того, как пришлый колдун ее чуть не убил в собственной каюте, а теперь еще и верные Безмолвные пляшут под дудку чужаков. Безмолвные внимали молча, пока один не высказался, что, мол, Вейда-то дело говорит. Еще несколько его поддержали. Госпожа первая помощница, недолго думая, закрепила успех, призвав бить предателей - сейчас и вообще, но для начала - остальных Безмолвных. Пока одни перебежчики понеувереннее колебались, другие, подначиваемые все тем же типом, взялись за оружие. Завязался бой, неравный, впрочем: двоих убили, включая главного заводилу, потому что они внимать голосу разума отказывались наотрез, остальные раненые и оглушенные валяются вон в том углу, что с ними делать - решат позже. Гай оглянулся на тела охранников и стиснул приклад дробовика. Один выстрел... всего один выстрел мог бы покончить с Вейдой. Достаточно было остаться у двери на ночь - разве Безмолвные поддались бы тогда ее лживым речам? Но нет, оccasio receptus difficilis habet. - И что было дальше? - глухо спросил он. Как выяснилось, Вейда к тому моменту ретировалась обратно за загадочную дверь, и воодушевленные успехом и несколько разъяренные творящимся безобразием Безмолвные все-таки решили отправить троих на разведку. И что-то с ними там случилось... недоброе, - тут Криг кивнул в сторону кровавой полосы, тянущейся от разбираемой баррикады, и ошметков чего-то... красного пополам с клочками, кажется, плаща. Остальные, не тратя времени на то, чтобы прислушиваться к крикам разведчиков и не дожидаясь, пока из двери в их сторону полетят не только оторванные конечности менее удачливых товарищей, на дверь дружно навалились. Отправленный к Обвинителю за подмогой Безмолвный вернулся ни с чем: Плас и остатки людей заняты, потому что притихшие было на нижней палубе крысы, Император их подери, все-таки проявили натуру свою паскудную и сцепились за место Хана, и теперь на нижней палубе зреет натуральный бунт - за оружие взялись все, у кого оно было, а в прямых руках и табуретка - оружие. Впрочем, Плас бы ничем им не помог: здесь тоже не сопляки с заточками собрались, а вон оно как вышло... Криг мрачно замолчал. Священнику тоже нечего было сказать - разве что закричать от бессильной ярости. Надо признать, с убийством Хана еретики не прогадали: беспорядки начались именно в тот момент, когда всем обитателям корабля следовало выступить против Кроаха единым целым. Если они ударят в тот момент, когда эти идиоты - Тано и Гонт, так, кажется, их зовут? - будут резать друг друга и корабельную охрану заодно, обитателей нижних палуб перебьют прежде, чем они успеют понять, что случилось. Ох, не следовало сбрасывать со счета крысиных вожаков... - Ладно, подождите пока разбирать баррикаду, - сказал он наконец. Безмолвные с видимым облегчением послушались. - Надо все это обдумать. Со слов Двельта, до нападения еретиков осталось около суток - если они не решили изменить планы после того, как распорядитель попался в плен. Снова идти наверх и пытаться убедить Крыс заключить перемирие? Или все-таки прорываться дальше в надежде обезглавить культ одним точечным ударом? Кровавое месиво в углу давало понять, что это будет непросто. - Давайте осмотрим развилку. Вдруг здесь есть обходной путь? - предложил он без особой надежды, просто чтобы сделать хоть что-то.

- Ну ещё пять минуток, милый. - А теперь мне нужно зеркало. Призыв священника явно не нашел должного отклика у спутников: Иви просто перевернулась на другой бок, псайкер же, хоть и покончил со своей порцией быстро, прямо за столом принялся ковырять свою рану и отвлекать святую сестру. - Я бы на твоем месте погодил убирать швы, - сказал ему Гай, когда тот направился к двери. Если Леман не испытывал доверия к традиционным способам лечения, то Гай не слишком полагался на колдовские. Не хватало еще, чтобы лицо снова разошлось прямо посреди трюмов. Давить на Лемана после вчерашних событий не хотелось, но помыслы клирика каждый раз возвращались к двери, которую аколиты отбили такой дорогой ценой, поэтому чем дольше они сидели наверху, тем неспокойнее ему становилось.

Гай не ответил – присмотревшись, псайкер мог заметить, что тот просто-напросто уснул. Последние слова Лемана догоняли его, когда сознание уже отключалось. Он пропал – и открыл глаза, казалось, буквально секунду спустя, но на хронометре было уже восемь утра. Вздрогнув, священник спустил ноги с кровати. Под веки ему словно насыпали песка, голова гудела – так бывало во времена его послушничества, когда до поздней ночи юноши, желающие встать на путь служения Императору, читали священные книги, затем, едва начинал брезжить рассвет, поднимались на молитву, после чего выходили из холодных каменных келий и принимались за свои ежедневные обязанности. Гай встал на колени, и хотя сейчас вместо шероховатого, серого камня перед ним была корабельная переборка, молитва оставалась той же, что и раньше. Выйдя за причитающимся аколитам пайком, он краем уха услышал пересуды о том, что пассажирам второго класса достаются испорченные продукты. Слухи, однако, не подтвердились – во всяком случае, сегодня еда была свежей, а повар клялся и божился, что такой же она была и вчера. Так или иначе, времени размышлять над этими странностями у Гая не было, впереди их ждали дела посерьезнее. Вернувшись в каюту и поставив поднос на стол, он сказал: - Ешьте и пойдем вниз. Как бы за ночь в трюмах не случилось еще чего-нибудь.

- Ты не думай, я благодарен. Давно надо было что-то придумать такое... Просто... - он замолчал на пару секунд, а потом высказал, наконец, то, что его беспокоило. - ты ведь знаешь, что я ничего такого не думал? С каждым могло случиться, и броня не поможет, вот Ри, ей чуть голову не размозжили сегодня... Это просто случайность. Ты ведь не винишь себя?.. Сапога не прилетело, как не последовало и какой-нибудь другой реакции. Слышалось только дыхание Гая - недостаточно размеренное для спящего человека. Конечно, он винил себя. Случайности редко происходят с теми, кто действует обдуманно, и если бы Гай сразу подумал о подкреплении, лицо псайкера не превратилось бы в полумаску. Да, наверняка ему еще не раз придется рисковать чужими жизнями, но все-таки... подставлять свою собственную голову было проще. Может, и несвоевременно, но Леман снова явил неожиданную проницательность - неожиданную тем более, что сейчас его занимали мысли не о своем изуродованном лице, а о самочувствии священника. Наконец койка скрипнула: - Знаю, что не думал, - послышался ответ. - А теперь помолчи и ляг на свою кровать, иначе тебя и броня не спасет. Впрочем, особой злости в голосе Гая не было.

- Гай? - тихо окликнула нянька своего сурового духовника. - Что... что это? Откинувшись на подушку, Гай уже успел закрыть глаза и очень не хотел открывать их снова. Псайкер в самом деле сидел так неподвижно, что Гай опрометчиво посчитал его спящим, но не в обычае Лемана было спать и давать спать другим. - Твоя новая броня, - ответил он, вглядываясь в темноту под опущенными веками и чувствуя, как мир вокруг него мягко покачивается. - Наденешь поверх жилета... примерь, нам скоро опять идти вниз... только молча. - Гай глубоко вздохнул и некоторое время лежал без движения, отдавшись власти сна. Потом вдруг встрепенулся: - И не трогай сумку на столе, там гранаты. Сновидения, вспугнутые было картиной добравшегося до сумки Лемана, закружили хоровод снова.

Пока Иви использовала свои средства убеждения на оружейнике, осоловело хлопающем глазами перед поздними посетителями, Гай молча стоял позади, опустив дуло стаббера в пол, и разглядывал верстаки с инструментами. Пожалуй, он бы тоже мог вставить слово-другое, но негодяйка вполне справлялась сама, а разговаривать после недавней вспышки не хотелось. Получив деньги, клирик отсчитал четверть – вполне достаточно, чтобы у Иви появилась возможность уповать не только на милость Императора. Прибавив еще на медпакет, он кивнул: - Поищи аптечку, а я пойду за остальными вещами. *** Вернулся он только под утро – большая часть лавок уже закрылась на ночь, и ему пришлось потратить немало времени, прежде чем нашелся бодрствующий торговец, продавший ему пару шлемов. Не слишком хороших, но для похода в трюмы действительно приходилось использовать все, что есть. Возле мешка псайкера Гай оставил еще бронекуртку с длинными полами, до определенной степени прикрывающими ноги, а затем аккуратно сгрузил на стол сумку с гранатами. После чего поставил хронометр Гидеона на восемь утра и лег, надеясь урвать хотя бы пару часов сна перед новой встречей с еретиками.

Она все говорила и говорила. Гай слушал, и сквозь усталость постепенно прорастало глухое озлобление. Демон ее забери, он что, должен был прочитать ее мысли, чтобы сообразить, что она имеет в виду? Конечно, у нее был повод для недовольства. У всех них был. Он понимал это и молчал, когда внизу негодяйка встретила его упреками, но теперь, когда она снова пустилась в разговоры об Императоре и грехах, словно он, Гай, в самом деле был лицемерным святошей, загребающим жар чужими руками... - Хватит, - не выдержал он наконец. - Перестань молоть вздор. Поднявшись, он глянул на стаббер, грудой смертоносного металла лежащий в углу. Тяжеловат, конечно, но если оставить в каюте собственное снаряжение, Гай вполне мог его унести. Закинув пулемет на плечи, священник повернулся к Иви, и, не желая больше тратить слов, бросил: - Идем.

Ближе к полуночи дверь каюты аколитов отворилась, явив безмолвного. Этот конкретный отличался от прочих некоторыми анатомическими подробностями, с обеих сторон талии, по вертикали. Интересно, а среди охранников были женщины? Учитывая маски и общую отрешённость ранее Иви как-то упускала из виду этот аспект. - Получилось несколько дольше, чем хотелось. - Уже ожидая от святого отца взаимных любезностей на счёт опоздания извинилась негодяйка. - Ну что священник, погуляем под звёздами этой ночью? Благополучно доведя Лемана до каюты, Гай подумывал спуститься обратно в трюмы и провести остаток ночи там. Мысль о том, что он не был с аколитами, пока они сражались, по-прежнему не давала ему покоя, поэтому сейчас он бы предпочел присоединиться к Безмолвным в их дозоре и, если выпадет возможность, пустить свое оружие в ход, чтобы хоть как-то это искупить. Однако шансов, что еретики нападут на большой отряд, было немного, и Гай с неохотой был вынужден признаться сам себе, что после драки молотом не машут. И все же расслабиться и уснуть ему еще долго не удавалось, поэтому, когда вошла Иви, он дремал вполглаза и на оклик почти сразу поднял голову. - Что за прогулка? - спросил он, глядя на силуэт в дверях. Судя по новой одежде, негодяйка с присущим ей прагматизмом уже успела пристроить часть трофеев к делу.

https://coub.com/view/4ngkp Ну-ну, налетели тут, как петухи. © Такими темпами вы меня скорее убедите, что без оверхайпа и правда не обошлось. Фильма глупая, но хорошая, чего еще желать-то?

В "Какая музыка играет в данный момент" время от времени всплывает "Love will tear us apart". Почему именно она, остается загадкой - сама песня унылая (не в том хорошем смысле, в котором унылы остальные песни этого веселого коллектива), можно разве что полюбоваться на няшного Куртиса, изображающего из себя гитариста. Но ведь есть же "Interzone", где можно полюбоваться на няшного Райли, изображающего из себя няшного Куртиса. Как он там зверски вопит: ПШЛА ВОН!!1

Ну там все восхищение как в песне Высоцкого "ой, Вань, умру от акробатиков". Сюжет, как кто-то выше отметил, сочинил Джастин Бибер, характеров ни у кого нет, поэтому там, где полагалось бы сидеть на краешке стула и переживать "а-а-а, сейчас шарлизке голову отрежут", зритель в лице меня лениво чешет задницу. Даже если бы вся компания во главе с Максом откинула коньки, никто бы не заметил, если бы вместе с этим не прекратились и пострелушки. Но красиво же!

Я, будучи знатным киноманом, всегда все смотрю дома, а фильмы для просмотра выбираю по следующей схеме: залезаю на имдб и смотрю рейтинг от восьмерки и выше. Обычно срабатывает, хотя пару раз случались и проколы. Полез сегодня, а тут, значит, Мак Сракотански снова на тропе войны. Надо, думаю, глянуть. До этого смотрел первую часть и вторую, было это всего каких-то пару лет назад, поэтому, прямо скажем, не впечатлился, хотя, возможно, попадись они мне в детстве, был бы еще один герой для игр наряду с рембами и коммандами. Том Харди лично мне знаком сугубо как Чувак, Который В Рокынролле Играл Гея (я знатный киноман2), но воя гибсофилов по поводу "это не Макс!" я все равно не понимаю. Оный Макс вообще никогда не был харизматичным героем - в первом фильме это был такой пришибленный смертью друга и семьи чувак, во втором - пришибленный чувак с новоприобретенными животно-выживальческими инстинктами, ну и в четвертом он в общем-то таким и остался, никаких там "Yippee-ki-yay, motherfuckers". Логики во вселенной тоже по-прежнему никакой, зато визуально постапокакалипс сделан на пять: все эти ржавые колымаги, увешанные вундервафлями, и лысые, шрамированные, татуированные фрики всех мастей, ползающие по ним, словно бойкие обезьяны. Не знаю, радоваться или огорчаться, что их роль сводится исключительно к тому, чтобы с визгом наматываться на колеса максового тарантаса. Ну и стандарты постановки экшон-сцен со времен леденящего душу ушли далеко вперед, поэтому двухчасовая фильма смотрится на одном дыхании, как пятнадцатиминутная, не оставляя ровным счетом никаких следов в голове после просмотра. Я одобрил. Говорят, критики тоже, что странно - я почему-то думал, что за такое нынче с потрохами сжирают. Под впечатлением даже потратил тысячу рублей на игрушку, сейчас качается.

Можно даже сказать, это было Предназначение.

Солас-Солас, хер моржовый. Солас-Солас, вредный член.

Пока Леман предавался традиционным размышлениям о клетях, Гай успел как следует рассмотреть его лицо. Шрам действительно выглядел жутко и красоты псайкеру не прибавил, однако со временем должен был побледнеть. Судя по картинам и гравюрам в книгах о войне, которые клирику доводилось видеть, рубцы были практически неотъемлемой частью образа любого защитника Империума. Конечно, это не ему рассекли лицо цепным мечом, поэтому он не стал говорить об этом Леману, но все же... ulcera animi sananda magis, quam corporis. - Можно, - как ни в чем не бывало ответил он, сунув Леману в руки коробку со своими пистолетными патронами. - Сестра нас ждет.

- Он дурак, - улыбнулась она, - но для него ведь действительно важно, что вы думаете, отец Гай. Вы хороший наставник. - Via vitae custodienti disciplinam, - невесело улыбнулся в ответ священник. - Сейчас я думаю, что ему надо выходить. Подожди здесь, сестра, я его приведу. "Надо бы купить ей какой-нибудь шлем", - напомнил он себе. До сих пор все они были уверены в несокрушимой защите священных доспехов - но еретики преподали им жестокий урок. При мысли о том, что в следующий раз цепное лезвие может опуститься на лицо Артурии, желудок подступал к горлу. Открыв дверь в душевую, Гай огляделся. Взгляд сразу зацепился за мелькнувшее в зеркале отражение: сгорбившийся на скамейке понурый призрак с искаженными чертами. Гай немного помолчал, стоя на пороге. Спрашивать, все ли в порядке, было бессмысленно. Подходить и помогать тоже - с этим все стало ясно еще внизу. Поэтому он просто сказал: - Пойдем, пора ложиться.

- Леман получил по лицу одним из таких, - сестра приткнулась рядом и положила руку на меч, - Их было пятеро и с ними колдун. Он.. оглушил меня и Иви. Мы не успели отступить. Артурия потупилась: признаваться в том, что поддалась чарам, было стыдно. - Простите. - За что? - устало ответил клирик. Аколиты, кажется, окончательно уверились, что их ждет разнос, хотя упрекнуть их было не в чем. Приказ, который Гай отдал перед уходом, точностью не отличался. "Если еретиков будет много, отступайте" - хорошее наставление! Раз уж он не остался внизу, чтобы самостоятельно решать, когда врагов станет "много", следовало с самого начала идти к Обвинителю и требовать у него людей... но он этого не сделал, и теперь аколиты, ведущие себя так, словно это была их собственная глупость, только растравляли раны. - Баррикаду вы удержали. Еще пятеро культистов отправились на тот свет. Ему же сейчас только и оставалось ждать под дверью душевой, откуда вместо еретиков с пиломечами мог появиться разве что израненный колдун - и то если он еще не потерял сознание от горячей воды и не валяется сейчас на выложенном потрескавшейся плиткой полу. Гай поглядел на хронометр, прикидывая, не пора ли идти и проверять, что там случилось. - Я не сержусь, - закончил он, поднимая глаза.

Когда Леман отправился к душевой, Артурия вопросительно посмотрела на святого отца. - Подождем, - сказал Гай в ответ на невысказанный вопрос. Сидеть в душевой и следить, как бы псайкер не просочился в канализацию, он не видел смысла, поэтому они расположились неподалеку от входа в кабинки. Прислонившись к стене, он наконец спросил: - Как это случилось?