Vuvuzela

- Что ж, - грустно улыбнулся клирик, - удерживать тебя силой я не могу. Он встал и прошел за стойку, думая о том, что пустотники в самом деле чужие для всех остальных - чужие и непонятные, не пускающие в свой круг никого, кроме таких же неприкаянных. Кто еще захотел бы остаться на этой затерянной в пространстве груде металла добровольно? Гай предпочел бы, чтобы служка пошел с ними, но тот свой выбор сделал. Найдя наконец среди вещей покойного бармена измятый листок бумаги - такой же, на котором он чертил аколитам карту, - Гай написал: Ave, брат Ксант. Посылаю Линта обратно в собор. Он помогал нам искать аквилу отца Дария, и думаю, тот не ошибся, когда решил забрать его из трюмов и привести к свету Бога нашего Императора. Примите его и позвольте продолжить послушничество. Servus Dei, Гай Флавион Север. - Отдай это Ксанту, - сказал он, вручая служке сложенный листок. - Помни, nil sine magno vita labore dedit mortalibus, но nil volenti difficile est. И вот еще что... если пойдешь с черного хода, лучше сначала постучись.

Итак, обаяние за 100, в остатке 20.

- Он трюмник, Гай. - озвучил очередную очевидную вещь псайкер. - Этого уже достаточно, чтобы на грязи на тебя косо смотрели. - Точь-в-точь как на этом варпом проклятом корабле, - нахмурился клирик. - За него поручится Инквизиция и этого достаточно... Затихший в сторонке Линт до сих пор не произнес ни слова, прижимая к груди какую-то книгу. По обложке Гай узнал принадлежавший Пфеллу томик и глянул на псайкера снова, уже более внимательно. - Сам-то ты чего хочешь? - помолчав, спросил он наконец служку.

- Я хочу забрать его на Сеферис Секундус, - ответил Гай, до сих пор с настороженным недоумением следивший за сценой, разыгравшейся между двумя колдунами и не торопившийся подняться вслед за Леманом. Что-то здесь было странное. - Бумаги к прелату Аурелию у нас есть, думаю, он не откажется пристроить его служкой. Гай не стал говорить, что "Странник", по его мнению, вообще плохо подходит для жизни. Как, впрочем, и любой другой корабль.

- Что ты напишешь ему? А если он сам замешан? Не представляю... Впрочем, в прошлый раз капитан ушел со службы один и раньше ее окончания. Можно попробовать подождать его в коридоре. Или убедить вдову пригласить его к ней на ужин. Пассажирке первого класса он не должен отказать, а госпожа Лавье... - тут псайкер смущенно кашлянул. - ... оказалась довольно милой, отзывчивой дамой. - Капитана мы почти не видели, - напомнил Гай. - Наверх ходили вы с сестрой. И каким он вам показался?

- Довольно, - глухо сказал Гай. - Поздно говорить, что вы хотели и почему. Помолчите. Он вспомнил, как мутантка, услышав, что ее отпускают, двинулась было к двери, но затем вдруг вернулась - прихватить с собой сокровище, смятую шелковую простыню. Почему-то это воспоминание кольнуло его особенно больно. Гай уже тогда знал, что с Зеккой может случиться нехорошее и знал, что пролитая кровь останется на нем, когда он предстанет перед ликом Императора... и все же теперь эта проклятая простыня упорно всплывала у него перед глазами, хотя он смотрел в стол. Поднявшись, Гай вышел из пропахшего мертвечиной бара и встал в дверях. Обобранные тела мутантов все еще лежали в коридоре. Кто-то из них, наверное, и принес с собой кисть руки - как сам Гай носил с собой лоскут кожи Ульфа Бритвы. Знай клирик, который из лежачих это сделал, он освежевал бы его с головы до ног. - Надо думать, что делать с Двельтом, - наконец сказал он, по-прежнему ни на кого не глядя. - Во всех исчезновениях, которые здесь происходят, замешан он. Мы могли бы убить его не медля, но тогда снова придется собирать цепочку, связывающую культистов вместе. Значит, нужно больше информации.

- Это не Леман там? – неожиданно спросил он, заметив мелькнувшие впереди характерные кудряшки. Кудряшки уже какое-то время отирались около стен, в ожидании неизвестно чего. Обведя сонным взглядом помещение, Лем встрепенулся. На горизонте замаячил Гнев Божий в лице слуги Его. При взгляде на сестру физиономия главного смутьяна в кошачьей стае озарилась широкой улыбкой. - Леман! - обрадовалась она и замахала рукой, - Лемаааан! - а вот с конспирацией в программе образования Схолы были существенные проблемы. Прежде сестрица себя так не вела, но... кучерявый вовсе не был против радостной встречи, даже наоборот. Псайкер, не медля, предстал пред очи служителей церкви. - Я здесь, милая сестрица. - с улыбкой отчитался он. - И тоже очень рад тебя видеть. - Так значит, в этой каюте пропал человек? - с ходу радостно затараторил он, с трудом переводя взгляд с сестры на святого отца. - Я так и знал, что там случилось что-то нехорошее! Я почувствовал, еще тогда, в первый день! Он хотел продолжить восторженную мысль, даже набрал воздух в грудь в этой целью, но в последний момент взглянул в лицо Гаю и замолчал, слегка поникнув, хоть и не став от этого ниже ростом. Нужно было дать возможность святому отцу выразить свое недовольство, ибо критическая масса его, накопившись, наверняка могла бы разнести вселенную. Опять же, оставалась надежда на защиту со стороны сороритки, пребывающей в хорошем настроении. - Где ты был? - сухо спросил Гай, не спешивший присоединяться к всеобщей радости. - Ты сказал, я не нужен... - под суровым взглядом отца Гая провинившийся двоечник отступил на полшага назад. - ... и я пошел... пошел съесть что-нибудь. А грибковый хлеб совершенно не заглушает голод и... и... я пошел на верхнюю палубу, к госпоже Лавье. Выпалил наконец он, почти незаметно втягивая голову в плечи. - Очень есть хотелось. Она меня накормила. А я спросил, не пускают ли пассажиров первого класса на мостик, - снова заспешил он, оправдывая свой визит ко вдове еще и пользой для дела. - подумал, будет хорошо, если смогу проверить мостик, как ту каюту. Но она сказала, что не пускают... и я посидел еще немного, а потом ушел, как раз, когда ты сказал по связи, что вы нашли кое-что... Словесный поток иссяк, и голубоглазый умолк, наконец, с плохо скрытым умоляющим выражением в глазах поглядывая то на сестру, то на сурового "родителя", отчитывающего свое приемное чадо. Оставалось лишь надеяться, что до порки розгами дело не дойдет. Почему-то каждый раз, когда Гай обращался к кому-нибудь из псайкеров, дело заканчивалось тем, что они заставляли его чувствовать себя виноватым. За то, что они провели жизнь в клетке. За то, что их плохо кормили. За то, что у них не было денег на нормальную одежду. За то, что... Он сделал раздраженный жест рукой, обрывая поток оправданий Лемана. Ругать худосочного колдуна за то, что ему хотелось есть, язык не поворачивался, но позволять собой манипулировать Гай тоже не хотел - однажды это могло плохо кончиться. Поэтому он ограничился тем, что сказал: - Когда ты просил, чтобы я тебя не обманывал, я полагал, что и ты будешь вести себя соответственно. Видимо, я ошибался. Пойдемте, здесь не место для разговоров. Бросив Лемана на растерзание совести, он прошел мимо пары зевак, привлеченных бодрыми возгласами святой сестры, и направился дальше. До бара оставалось уже недалеко.

Нам читали, в Схоле. Гай невольно улыбнулся снова, хотя на душе было не слишком весело: история с пропавшим аристократом была достаточно темная и без политических интриг, в которых священник с агромира разбирался немногим лучше самой Артурии. - Я вижу, ты была примерной слушательницей. Твои наставники могут гордиться тобой. "Инструктор по стрельбе тоже", - добавил он про себя, представив, как проходило бы путешествие аколитов, не будь с ними Сестры Битвы. Пожалуй, оно закончилось бы значительно раньше… На нижней палубе сейчас было не слишком людно, после набега мутантов и явления безмолвных немногие хотели задерживаться в коридорах дольше необходимого. Тем не менее, клирику казалось, что редкие прохожие бросают на него странные взгляды. Что ж, кто-то из них вполне мог заметить его, когда он вещал с ящика. Счастье, если они не видели, что случилось потом, подумал Гай, с трудом поборов желание накинуть капюшон на голову. - Это не Леман там? – неожиданно спросил он, заметив мелькнувшие впереди характерные кудряшки.

- Это же тот номер, про который говорил Леман? - Рия, шагая рядом со священником, прижала к губам ствольную коробку и подняла глаза к потолку вспоминая, - Госпожа Лавье ещё говорила, что там никто не живёт. - Неудивительно, если так, - сказал клирик. - Что-то там явно случилось, что-то нехорошее... Еще бы вспомнить, что это за мир такой, Мальфи, - некоторое время он шел молча, затем досадливо качнул головой: - Нет, не помню.

Взятая в клещи служанка затравленно огляделась. Артурия напоминала смертельную ловушку-маятник из какого-нибудь древнего дикоплеменного храма - можно попытаться проскользнуть, но малейшая ошибка станет роковой. Из двух бед служанка выбрала ту, что была легче вооружена, и развернулась к клирику, печально потупив глаза. - Мы просто хотим поговорить об одном вашем старом пассажире, - сказал Гай, на всякий случай взяв ее за локоть. Служанка продолжала глядеть в пол, и он слегка встряхнул ее: - Послушай, я знаю, что Двельт запрещает вам ворошить эту историю. Я ничего ему не скажу, не бойся. Шмыгнув носом, успешно отловленная служанка шепотом, sub rosa поведала священнику, что в первом классе несколько месяцев назад действительно летел некий аристократ. С Мальфи. Никуда гость не ходил, подолгу запирался в номере, только с господами с мостика ходил обедать, важных гостей иногда приглашают, но и тогда в номер никого не пускал. Вот летел он, отец-то знает, что путь у них недолгий, да только потом взял и исчез. Вот нет его и все. Не долетел. Они, слуги, всполошились, потому как еда под дверью оставленная так и стояла, и мало ли что, к господину распорядителю пошли. А господин распорядитель велел не болтать чушь, не лезть не в свое дело, да еще и из первого класса во второй отправил. Закончив рассказ, она печально вздохнула и попыталась высвободить руку, но Гай ее придержал: - В каком номере летел этот аристократ? - спросил он больше для проформы. - В третьем, господин! - В третьем, значит, - сказал Гай, когда поспешный перестук туфель отпущенной служанки затих вдали. - Хорошо. Пора и нам вернуться в свое пристанище...

- Я... - тут не по годам наивный конспиратор понял, что попался и закончил упавшим голосом. -... в бар. Иду. В ответ на заявление псайкера на другом конце передатчика воцарилась новая пауза. Сидя за столом в кабинете капеллана, Гай собирался было что-то сказать, но затем просто поднял руку и выключил вокс-бусину. - Иди, - пробормотал он. - Viam supervadet vadens. Подняв глаза на вытянувшуюся в струнку Артурию, клирик вздохнул. - С самого отлета я чувствую себя так, словно пасу стаю котов, - сказал он. - Не наше дело обсуждать замыслы милорда Сальватора... но иногда я действительно задаюсь вопросом, почему. Попрощавшись со старым служителем, святая половина инквизиции вернулась на среднюю палубу. Поскольку рассчитывать, как выяснилось, можно было только на самих себя, Гай решил не возвращаться сразу в бар, а пойти и лично расспросить слуг насчет давней истории с пропавшим аристократом. Однако Двельт, видимо, и вправду запугал их не на шутку: стоило им завидеть скользящий по полу в их сторону подол рясы (и вальсирующие вокруг подола бронированные башмаки), как они исчезали во мгновение ока. Наконец клирику это надоело. - Постой здесь, сестра, - решительно сказал он, завидев впереди служанку, прямо в коридоре выбивающую пыль из чьих-то половиков. Затем нырнул в боковой проход и через пару минут вышел уже с другой стороны, отрезав служанке второй путь к отступлению и оттесняя ее в сторону Артурии.

- Гай, ты уже в баре? - очевидно, что если бы непослушный пустотник сам был в Ярновом баре, то не стал бы задавать этот дурацкий вопрос. - У меня все в порядке, я уже иду. - Нет, не в баре, - ответил Гай после паузы. - Мы еще не вышли из собора. А ты куда идешь?

- Я готова исполнять свой долг, отец Гай! - Не сомневаюсь, - слегка улыбнулся клирик. - Что ж, попрощаемся с братом Ксантом и уходим. Включив свою вокс-бусину, он обратился к остальным аколитам: - Мы нашли записи капеллана. Оказывается, раньше на корабле исчез пассажир-аристократ из первого класса, и снова здесь не обошлось без Двельта. У вас там все в порядке? Хорошо бы выяснить, что это за история.

- Я могу, - согласилась Рия и подпрыгнула одновременно с поехавшей с плеча священника рукой. Стокилограммовую лань немного завалило в воздухе, однако она умудрилась приземлиться на обе ноги, низко присев за стулом. - Мы закончили здесь? - шёпотом донеслось до освобождённого Севера откуда-то снизу. - Думаю, да, - ответил Гай, потирая плечо. Он обернулся на выполняющую гимнастические упражнения Артурию и наконец задал давно вертевшийся на языке вопрос: - Сестра, с тобой все в порядке?..

- Надо прижать этого Двельта, отец Гай! Задумавшись, Гай почти забыл о сестре, чье дыхание щекотало ему ухо, и опомнился только когда на плечи ему легли ее руки. - Конечно, мы... - тут Артурия стиснула его так, что он дернулся от неожиданности, но из-за стола встать не сумел: до Двельта, положим, еще надо было добраться, а вот самого священника сестра прижала основательно. - Конечно, мы его прижмем, - продолжил он напряженным голосом. - Еще неплохо бы узнать, что за пропавший дворянин такой. Может, вам с Леманом стоит снова наведаться к вдове? Накрыв руку Артурии своей, он аккуратно попытался ослабить хватку бронированных пальцев.

- Ладно уж, - проворчал писец и погрозил пальцем: - Но чтоб порядок не нарушали, Дарий такого не любил! Аколиты сделали все возможное, чтобы не нарушать порядок - видимо, поэтому поиски затянулись. Найденные в кабинете бумаги представляли безусловный интерес с религиозной точки зрения, но света на обстоятельства пропажи людей не проливали. Гай начал подумывать, что капеллан вообще не вел никаких записей и уже был готов признать поражение, когда на дне одного из выдвижных ящиков обнаружил инфопланшет, прикрытый священнослужительским воротником. Придвинув стул поближе к лампе, клирик погрузился в чтение. - Кажется, что-то есть, - сказал он наконец Артурии. Поначалу казалось, что записи в планшете не слишком отличаются от того, что уже удалось найти: отсылки к неизвестным Гаю церковным делам и воспоминаниями юности, восхваления Императора, планы на миссионерство, жалобы на бестолкового Линта... Глядя на эти строки, клирик снова испытывал странное чувство сродни тому, которое охватило его, когда он глядел на потерявшего сознание Сида и думал о том, что скоро его придется убить: перед глазами разворачивалась чужая жизнь, но человек, чьи помыслы и надежды были запечатлены здесь, уже умер и обратился в пепел. Потом характер записей резко изменился: казалось, в конце стариком владела только одна мысль, которую он отчаянно пытался выразить. "Никого на корабле, кажется, не беспокоит пропажа пассажира-дворянина. Несмотря на то, что человек он, судя по всему, был беспутный и отвратительный, не должны подобные вещи происходить на нашем корабле. Двельт уверил меня, что это просто недоразумение, но я совершенно уверен, потому что узнал об этом от слуги на исповеди, куда не ходят разносить сплетни... К слову, странные вещи болтают и о самом распорядителе: мол, он нанимает слуг из бывших девок из трюмов. Был неприятно удивлен, но эти слухи не подтвердились, к счастью: никаких новых лиц среди слуг. Впрочем, это мелочи и слухи, каких на Страннике всегда хватало. Гораздо больше меня беспокоят непонятные вещи, творящиеся в трюмах. Поговорить с капитаном". На этом текст прекращался. Прочитав последнюю запись вслух, Гай мрачно замолчал. Кажется, рыжей девице с родинкой пониже спины уже не суждено будет вернуться в свои трюмы. Затем пропавший дворянин - и снова Двельт. Теперь Гай почти жалел, что распорядитель не попался им в коридоре - следовало бы пристрелить его на месте. Но успел ли Дарий дойти до капитана?..

- Покара.. - с готовностью начала она, но старик уже отковылял на приличное расстояние, - ..ли, - закончила Рия тихо, и искоса глянула на святого отца, закусив губу, чтобы не разулыбаться непочтительно в священном месте. - Есть свет в людских душах, отец Гай, - вздохнула она счастливо и от переизбытка чувств прижала болтер к груди. - Lux perpetua luceat eis, - согласился клирик, которого тоже тронул искренний и немного смешной восторг, охвативший старого служителя. Переступив вслед за ним порог тщательно охраняемого кабинета, аколиты оказались в прибранной аккуратной комнате. В центре стоял массивный стол, по бокам выстроились не менее солидного вида шкафы, строгий и прекрасный лик Императора смотрел на вошедших с настенных гравюр. Порядок и основательность чувствовались во всем - точь-в-точь как в кабинете преподобного отца Амброзия, к чьему приходу в свое время относился упрямый, гордый и оттого не слишком послушный послушник Север. Невольно улыбнувшись внезапному воспоминанию, Гай повернулся к Ксанту: - Пусть нечестивые руки больше никогда не притронутся к священному орлу, - пожелал он и, посерьезнев, перешел к делу: - Однако, брат, скверные дела продолжают твориться на корабле. Мы собственными глазами видели культистов, предавшихся ложным богам, и очень вероятно, что отец Дарий тоже что-то о них знал, но не успел рассказать. Позволь нам поискать, не оставил ли он каких-нибудь указаний, изобличающих негодяев. Наш долг - продолжить то, что он начал.

Инквизиторская мудрость просится в эпиграф: Дай человеку огонь, и ему будет тепло до конца дня. Подожги человека, и ему будет тепло до конца жизни

- Вести? - переспросил Ксант. - Что за вести? Старик впустил Артурию и Гая и даже сжимаемый в руках (для разнообразия) подсвечник отставил в сторону. - Сегодня ночью убийца капеллана Дария пал от руки святой сестры, - сказал Гай. - И мы бы хотели вернуть украденный священный символ туда, где ему надлежит быть. Он сунул руку за пазуху и вытащил найденную аквилу, не без сожаления глянув на искусную ковку - с ожерельем, принадлежавшим раньше такому святому человеку, как Дарий, он спокойнее смотрел бы в лицо темному ужасу, который ждал аколитов впереди. Однако реликвия ему не принадлежала и должна была остаться в соборе, чтобы служить напоминанием о праведных делах капеллана.

Артурия также не замечала в себе ничего предосудительного и воодушевлённо зашагала за отцом Гаем, бдительно поглядывая по сторонам. После встречи с мутантами бдительность юной сестры возросла в разы, так что то локоть, то плечо святого отца то и дело обтирались о доспех оберегающей его со всех сторон одновременно сороритки. Гай, за время пути успевший почувствовать себя планетой, вокруг которой по орбите ходит спутник, пару раз собирался спросить у отирающейся об него сестры, не хочет ли она что-нибудь ему сказать - в конце концов, обязанностей исповедника с него никто не снимал, - однако каждый раз дело заканчивалось тем, что ему приходилось поспешно убирать ногу, дабы стокилограммовая лань не наступила на нее ненароком. Он уже повернул голову, чтобы сделать очередную попытку, но тут Ксант наконец добрался до двери. - Убирайся, изверг! - задребезжали за дверью. - Что, ворот не видишь, что сюда ломиться удумал?!.. Ох, отец... не признал... Все шляетесь, аки тать в ночи, где уж тут признать-то? Дверь приоткрылась. - Такие уж настали времена, - невесело улыбнулся Гай. - Вор разгуливает повсюду, словно священник, а священник должен таиться, как вор. Впусти нас, брат, мы принесли тебе добрые вести.

Проявив неожиданную сознательность, кудрявый псайкер молча отправился делать, что велено. Впрочем, почему неожиданную? За два неполных дня на долю аколитов выпало достаточно испытаний, чтобы он мог осознать серьезность событий, в которые они оказались вовлечены, и, возможно, он понял наконец, что если клирик что-то ему запрещает, на то есть причины. Сейчас это была единственная отрадная мысль, прочие бодрости не добавляли. Обвинитель большого содействия в расследовании не оказал – cпасибо и на том, что мешать не собирался, но Гай еще надеялся на его поддержку при случае. Зекки среди нападавших мутантов он разглядеть не успел и теперь, злясь на самого себя, пытался выгнать из головы слабовольную мыслишку, что причиной побоища было вовсе не его решение. Вопрос с проживанием снова был открыт: неизвестно, какие настроения теперь бродят в крысином лагере, к тому же надо было еще послушать, что Пфелл думает насчет Двельта. Сам клирик по-прежнему не видел явной связи распорядителя с культистами, но это не отменяло необходимости быть начеку… и между прочим, не отменяло неприятного разговора об изрешеченной болтами стене, который неминуемо должен был состояться, попадись Двельт им с сестрой на пути к собору. Тем не менее, по дороге им никто не встретился и они благополучно добрались до черного входа. Памятуя об участи, постигшей Лемана в первое их посещение, Гай постучал в дверь и предусмотрительно отступил на шаг.

До Пфелла совершенно ясно не дошло, что Гай беспокоился не о нервах старика, а о том, чтобы попасть в покои Дария вообще. Проводив его взглядом, клирик сказал Леману: - Лучше идите с ним. Думаю, после побоища внизу все притихли, но осторожность не повредит. В собор пойдем мы с сестрой... - рассеянно глянув на Артурию, ничего предосудительного Гай не заметил. Ранена она не была, разве что как-то очень уж долго возилась со своим болтером, но на то оно и священное оружие.

- Гидеон? - предложил псайкер, - Или, - "Этот старый мешок соборной пыли", - ваш знакомый служитель и законников не ценит? - Не слишком, - ответил Гай. В словах колдуна был свой резон, но давать по-старчески упрямому Ксанту лишний повод для столкновения тоже не стоило, если он хотел побывать во внутренних помещениях. Клирик снова посмотрел в сторону камер и больше ничего не сказал, поскольку место для обсуждения планов в самом деле было не лучшее.

И вы не стали размахивать перед ним оружием или грозить гневом Императора за препятствия слугам экклезиархии? - понадеявшись, что святой отец достаточно сообразителен, чтобы понять, что имеется в виду Арнеб кивнул в сторону камер, откуда вот-вот должен был появиться второй узник, - Или Адептус Арбитрес, как это было здесь? В собор мне хотелось бы пойти с вами, но чуть позже, - потерпев переносицу продолжил он. - Тебе там как раз делать нечего, - ответил Гай, проследив кивок псайкера. - В прошлый раз старик не захотел вас даже на порог пускать, не то что в свою святая святых. Можно попробовать, но грозить ему, как ты верно подметил, я не собираюсь. Спуститься к Линту надо, но на крысиное гостеприимство больше полагаться не приходится - им здорово не понравилось, что мы привели вниз Безмолвных, а теперь еще и Мич убит, так что возврат к Двельту, возможно, не худший выбор.

- Он, похоже, заперся в баре. Во всяком случае, дверь была заперта. И.. - голос стал тише, будто говорили о погибшем родственнике. - ... Мич погиб. А потом я не успел проверить, нас повели сюда. Гай отвернулся. Мич погиб, все те, кто откликнулся на призыв клирика, тоже были убиты, и только он не получил ни царапины - в первый же момент потерял сознание от страха и упал за баррикаду. Зато какую произнес речь... Теперь же ему оставалось только молиться за души павших в бою. Возможно, при жизни они были не лучшими гражданами Империума, но смерть приняли с честью. Requiescat in pace. Гай, ты помнишь как выглядел тот приказ, о сдаче оружия? - Не помню, - ответил он. - Бумага как бумага. Может быть, она до сих пор лежит в кармане у кого-то из Безмолвных, мы-то поймали только одного. Он подумал немного и в свою очередь понизил голос: - Да, аквилу Дария тоже следовало бы отдать Обвинителю... Или наведаться еще раз в собор. Вчера Ксант сказал нам с Артурией, что в покоях капеллана обыска не было. Нас он туда тоже... не пустил, - сдвинув брови при воспоминании о неудачной попытке заворожить старика пением, Гай продолжил: - Но возможно, если мы принесем обратно священный символ, он передумает. Линт обмолвился, что перед смертью капеллан говорил о пропавших людях - значит, все-таки мог что-нибудь знать и возможно, оставил какие-то зацепки.