Vuvuzela

Задумчивый сверх меры псайкер возник на явочной квартире и сходу выдал две вещи. - У меня тут орудие убийства Хана. Забыл показать. Может кто-то опознает. - нож с красивой резной ручкой был продемонстрировал всем, кто его еще не видел. - И что такое бордель? - При чем здесь бордель? - удивленно спросил Гай, не уловив связи между двумя вопросами. - Хана убили в борделе?

Линт пожал плечами и виновато посмотрел на святого отца. - Я не слушал... - признался он. - Они там все старые и вечно говорят странное. - Хорошо, - вздохнул Гай. Разбираться с вопросом предчувствий он предоставил Леману, как специалисту по тонким материям и гаданиям, а сам отошел посмотреть, как продвигаются дела у святой сестры. Уничтожение ложных святынь шло полным ходом, поэтому он не стал мешать, подобрал свой молот и повысил голос, чтобы перекрыть скрежет металла: - Ждать здесь, пожалуй, не будем. Я пойду расспрошу соседей, кто в последнее время сюда заглядывал, вы заканчивайте и потом возвращайтесь в бар, встретимся там. Покинув грязное, неуютное обиталище Ульфа, Гай огляделся. Судя по всему, соседи его жили в условиях, не намного лучших, но грозной славой, способной защитить их от вторжения непрошеных гостей, не обладали, поскольку большинство дверей было закрыто. Впрочем, неподалеку на самодельной скамье из вездесущих ящиков сидела старуха с кислым лицом и что-то жевала - судя по цвету немногочисленных уцелевших зубов, табак. Направляясь к ней, Гай подумал, что Линта надо бы отсюда забрать: после смерти Дария в корабельном соборе парня явно уже не ждали, а в трюмах ему оставалось разве что вернуться к воровству. Возможно, на Сеферис Секундус при содействии прелата удастся снова пристроить его служкой... если, конечно, они доберутся туда живыми. Подойдя к старухе, Гай кивнул на свободное место и, не встретив явного возражения, уселся рядом. - Здравствуй, почтенная, - сказал он. - Не видала ли ты... Старуха видала. Собственно, большую часть своего времени она проводила здесь, подглядывая за прохожими и собирая сплетни, так что прекрасно знала, кто, когда и зачем, и охотно поделилась этими сведениями с новым слушателем. Однако катаракта и легкое старческое слабоумие брали свое, поэтому Гай сначала потратил полчаса, пытаясь перевести тему с увлекательных, но совершенно ненужных ему вещей - вроде того, что Фрака из комнаты на углу редкостная потаскуха, при живом муже постоянно водит к себе любовников, иногда по двое-трое, - на ульфовых приятелей, а потом еще полчаса выпытывал их приметы. Блюдущая общественный порядок этого коридора старуха, хоть толком никого не разглядела, но отзывалась о них крайне нелестно, поминутно сплевывая на пол табачную жвачку. Наконец Гай угомонил информаторшу, осенив ее аквилой и благословив на дальнейшее поддержание морального облика соседей (бабка из благочестия на минуту даже перестала жевать), и направился в бар, безуспешно пытаясь вспомнить, как выглядели те оборванцы, которые вместе с Ульфом остались лежать в коридоре возле прохода на среднюю палубу.

- Учитывая то, что здесь творится, это была не такая уж чушь, - ответил Гай. Смотреть на Артурию, безусловно, было приятнее, чем на того же Лемана, копошащегося на полу, но он хотел бы, чтобы Линт поменьше отвлекался. - Что за исчезнувшие люди?

- Воистину, отец Гай! - сестра просияла, а и без того блестящие от слёз глаза засверкали, - Мне найти источник огня? В голосе полной энтузиазма сестры клирику вдруг почудились какие-то подозрительные нотки. С сомнением оглядев горы пожароопасного мусора вокруг, он покачал головой и вручил ей собственный молот, решив, что соседи Ульфа, если таковые найдутся, будут не очень хорошо расположены к аколитам, спалившими все их комнатушки. - Обойдемся сталью. Возможно, это место нам еще пригодится - вдруг кто-нибудь из друзей Ульфа сюда еще заявится. Хорошо бы устроить засаду, только вот знать бы, сколько придется здесь просидеть.

- Оно! - воскликнул он, и добавил что-то, почти выкрикнул, на местном диалекте, сжав кулаки. В корабельном сленге Гай разбирался и вполовину не так хорошо, как в Высоком Готике, но переводчик здесь едва ли требовался. - Я понимаю твои чувства, брат, - сказал он, бережно пряча аквилу во внутренний карман робы. - Мы сделаем все, чтобы каждый, кто причастен к смерти Дария, расплатился сполна. И все-таки скажи, не не замечал ли ты за ним чего-нибудь необычного в последние дни? Возможно, он собирался сделать что-то важное, если убийцы решились вломиться в храм, чтобы расправиться с ним, - Гай не терял надежды, что пронырливый парень, неоднократно, по своим словам, бегавший с поручениями капеллана, сможет рассказать побольше, чем строгий приверженец порядка Ксант. С другой стороны, он уже начинал сомневаться, что в убийстве Дария вообще был какой-то мотив. Может быть, еретики и в самом деле убили его просто потому, что он был слугой ненавистного Бога-Императора. Обернувшись на глухой стук, послышавшийся из-под кровати, клирик увидел полную искательского рвения Артурию, на которую найденная аквила, кажется, тоже произвела сильное впечатление - в глазах у нее стояли слезы. Ульф был уже мертв, и теперь, пожалуй, оставался только один способ немного облегчить тоску на ее сердце. - Думаю, пришла пора сокрушить нечестивый алтарь, - сказал он святой сестре, указывая на грубую еретическую поделку. - Ad majorem Dei gloriam.

Гай прошелся по комнате, время от времени останавливаясь, чтобы покопаться носком сапога в сваленном на полу хламе - обрывках дорогой когда-то, но засаленной до неузнаваемости одежды, покрытых плесенью огрызках фруктов, украденных, очевидно, из пайков пассажиров первого класса, и прочей гадости. Неожиданно он заметил, как что-то блеснуло, и, наклонившись, вытащил из очередного нагромождения барахла аквилу, заботливо завернутую в тряпочку. - Это ожерелье отца Дария? - спросил он у Линта для проформы, показывая ему священный символ.

Покуда опять не начались драки с недружелюбными обитателями корабля, беру плюс пять к стойкости. В остатке 30 опыта.

- Можно. - Зловеще ухмыльнулся псайкер. - Один раз он уже оценил. На столько, что пошевелиться не мог от страха. А к Обвинтелю я хотел с ним прогуляться на полном серьёзе. Если он конечно не испытает бурной радости по этому поводу. - Ну давай тогда. - пожал плечами Лем, размышляя, чем таким Арнеб мог напугать безмолвного. - Пробуй. Смотри не перестарайся, а то от страха еще и язык иногда отнимается. А вот его отношение к Обвинителю действительно хотелось бы узнать. Кучерявый переступил с ноги на ногу несколько неуверенно. - Ты, кажется, говорил Гаю, что хочешь начать с логова Ульфа. Передумал? Тогда, я с тобой. Голубоглазый Императоров одуванчик решительно намерен был присутствовать на допросе. - Я не оставлю его одного, - пояснил Арнеб. - Да и пока это зелье из головы не выветриться толку не много. Сначала нужно будет обсудить что у него спрашивать, он не должен видеть разногласий между нами хоть в чём-то. Можно было бы Артурию к этому делу подключить. Умеет сестра... находить подход к людям, - сформулировал он весьма дипломатично, - когда хочет. - Там выветрилось буквально все. - скептично заметил Лем. - Не только зелье. А спрашивать надо, какой такой "пророк" обещал вполне материальный рай и благоденствие доброй половине жителей этого корабля. Зекка, та женщина, - он кивнул вверх, - проболталась, что есть тут у них некий пророк, приобщающий всех к своей благодати. Против призыва сестры псайкер, разумеется, ничего против не имел. У нее-то, разумел, встряхнул еретика получится в любом случае лучше. - Пророк, говоришь. Что-то такое я и предполагал. Пророк скорее всего он, так что хотя бы с полом яснее. Начните с жилища Ульфа. Да и ещё у меня к Гаю дело будет. Кому действительно стоит наши грамоты показать... а может и так уговорить получится. Леман ясности, напротив, не ощутил. Скорее наоборот. Потом, раз уж братец намеревался торчать в холодном и сыром душе, ожидая просветления безмолвного, ткнул пальцем в ухо. - Гай. - позвал он. Лениться было, конечно, приятно, но они были не в той ситуации, чтобы свободно располагать своим временем. Клирик приподнял ладонь, останавливая Линта, и включил свой коммуникатор. Некоторое время он вслушивался в слабый шелест голосов, затем снова повернулся к служке. - Жизненный путь Дария может послужить примером для любого слуги Экклезиархии. Вдвойне печально, что он принял такую ужасную смерть, - сказал он. - Самого убийцу возмездие уже настигло, но те, кто отдал ему приказ, все еще оскверняют Империум своим существованием, поэтому сейчас мы пойдем в его убежище, может, там отыщется какой-то след. Если хочешь помочь, идем с нами - глядишь, опознаешь что-нибудь из вещей капеллана. Поднявшись, Гай направился к выходу, нащупывая в кармане измятый листок бумаги с картой. Проходя мимо Сида, по-прежнему не подающего признаков жизни, клирик сжал кулак. Он искренне надеялся, что к их возвращению упрямец придет в себя настолько, чтобы снова иметь возможность ответить на заданные вопросы. Отец Дарий пытался нести трюмникам весть об Императоре с помощью доброго слова, а они убили его и обернулись к лжепророку. Сознавая, что капеллан намного превосходил его в благодетели и смирении духа, Гай, тем не менее, был готов продолжить его деяния так, как может сам - и если свинец и сталь окажутся эффективнее в наставлении заблудших душ, тем хуже для них.

Некоторое время клирик молчал. От разговора с Линтом он ожидал большего, но тот, похоже, мало чем мог помочь. Ситуация с Обвинителем не слишком прояснилась - парень, по собственному признанию, ничего важного не видел, так что еретик мог счесть его безвредным и отпустить. Правда, в таком случае он упускал удобную кандидатуру для показательной расправы над "виновником"... - Расскажи мне об отце Дарии, - сказал Гай наконец. - Ты говорил, что не был в трюмах уже несколько лет - получается, все это время ты был при нем?

- Пришел Обвинитель, - медленно повторил Гай. - А дальше? Ты с ним разговаривал? Это важно, Линт, мне нужны подробности, - он кивнул в сторону душевой. - Ты же видел, что среди безмолвных есть предатели.

Линт неуверенно глянул на Гая. - Я... не знаю, - сказал он неохотно. - Я пришел, а отец Дарий уже... все, в общем. Я испугался очень... плохо помню. А потом толпа... Видели бы вы, отец, как они смотрели! Думал, убьют... Или они, или безмолвные... Служка вытер нос рукавом рясы и замолчал, уставившись куда-то мимо священника. - Понимаю, - Гай вспомнил собственную ярость, охватившую его при виде изуродованного тела капеллана. Попадись тогда парень в руки прихожан, он не дал бы за его жизнь и гроша. - Безмолвные, однако, тебя не тронули. Что было после того, как они увели тебя из собора?

- Хорошо, рассматривай, - согласился он, подсаживаясь к задремавшему Линту и тряхнув его за плечо, чтобы разбудить. Служка отмахнулся, не попал, встрепенулся и уставился на святого отца, сонно моргая. - Ты поел? - спросил Гай драчливого найденыша. Он подождал, пока тот немного придет в себя, а затем продолжил: - Теперь, когда у нас есть время, может, расскажешь, что случилось... вчера утром?

- Значит, руку ломать не будем? - невинно поинтересовался он, подходя к Гаю, нависающему над жертвой и отвесил бессознательной гусенице пару не слишком жестких, но весьма увесистых пощечин. Он все думал, не притворяется ли Сид. В конце концов, сломанная рука, это не конец света. - Будем, - ответил клирик, ставя бутылку обратно на стойку. - Прямо сейчас и начнем. Вытащив из-за пояса молот, он несильно ткнул Сида в уцелевшее запястье, как бы примериваясь. Всерьез калечить мутанта он не собирался, но кто знает, вдруг тот и в самом деле успел очнуться и теперь валяет дурака. Если же нет... А ведь придется все-таки его убить, неожиданно подумал клирик. Независимо от того, удастся им вырвать у Сида информацию о пророке или нет, отпускать его будет уже нельзя - сразу побежит к своим друзьям-приятелям, не забудет сломанной руки и отбитых ребер. Не из таких, чтобы забыть. Гай оценивающе глянул на его лицо, пытаясь уловить проблески сознания, и мысль, что кровь еще бежит по венам, сердце бьется и легкие работают, но человек уже мертв, показалась отталкивающей... и в то же время странно притягивающей. Затем вдруг пришла другая мысль - о глупой девчонке наверху, выдавшей все свои нехитрые секреты, только бы ее Сида не тронули. Вспомнив о ней, Гай тряхнул головой, отгоняя жутковатую завороженность. Ладно, сказал он себе. Ладно, все-таки я не Ульф Бритва, может, придумаем что-нибудь... Пока же все шло к тому, что если Сид не притворяется, вторую попытку допроса с применением специальных методик и средств придется отложить, поскольку познаниями в медицине - не считать же за медицину колдовское затягивание ран - никто из аколитов не обладал.

- Может, и в самом деле, сходим пока к покойному Ульфу? Все вместе. - осторожно предложил Леман. - Мне кажется, там может быть засада. - Все по порядку, - ответил Гай, не прекращая поиски, затрудненные отсутствием этикеток. Вытянув одну бутылку, он откупорил ее и с сомнением принюхался. Установить, какое именно содержимое находится внутри, не получилось: все ярновы напитки пахли одинаково ужасно. Впрочем, для оживления мертвых это только плюс. - Чтобы определиться, за что браться в первую очередь, хорошо бы иметь перед глазами наиболее полную картину, часть которой наш гость упорно скрывает... Вернувшись с бутылкой к Сиду, Гай взял его за подбородок и, запрокинув голову, влил в рот несколько глотков.

Сид же заорал нечеловеческим голосом и незамедлительно вырубился, уронив голову с перекошенным от боли лицом на грудь. - Развлекаетесь. - Заключил псайкер, - Ульф пытался продать аквиллу. Если Ярн отправлял нас в его берлогу, возможно она ещё там. - Понятно, - наконец отозвался клирик. - Карта у меня осталась, можно наведаться. Проклятый еретик своим упорством, казалось, разбудил все самое темное, что Гай постоянно в себе сдерживал. Он с ненавистью глянул на его лицо, еще мгновение назад дерзко-злобное, а теперь бессмысленное, неподвижное. Стоило бы пройтись ему по ребрам чем-нибудь похуже дубинки и посмотреть, как он будет ругаться потом. Впрочем, нет. Не в том цель Инквизиции, чтобы причинять боль ради боли. Они не палачи и даже не мстители - они оружие в деснице Императора, бесстрастное и неотвратимое. Еще немного клирик постоял, глядя на безвольно обмякшее тело, а затем отошел к стойке и начал перебирать липкие бутылки в поисках "Благодати".

- Сестра, подумай, когда вы с Леманом ходили к той пассажирке в первый класс, на ней были украшения? - озадачил псайкер Артурию, и активировал коммуникатор, - Гай, помнишь карту, которую Ярн нацарапал, она при тебе? - Ублюдок! Я вырву твое грязное сердце через твою грязную жопу и затолкаю тебе его в твой грязный рот!.. В ответ Арнебу послышались только эти цветастые выражения, поскольку Гай, дождавшись ответа Сида, снова сдавил ему руку и на этот раз уже не отпускал.

- Так чо, нужен, говоришь? Ну так условия создавай, - пленник снова сплюнул, стараясь попасть на сапоги арбитра, - Покурить есть? Башка раскалывается. Гай, до сих пор молча катавший желваки по скулам, поморщился, и, взяв гостя за сломанное запястье, сильно его сдавил.

- Не поступай со мной так, как сегодня в трюмах, снова. - попросил Леман. - Ты можешь приказывать мне, если хочешь, но... не лги. Будет только хуже. Я... - он сделал небольшую паузу, уставившись прямо перед собой и закончил тихо. - ...очень хочу тебе верить. - Что? - Гай удивленно поднял голову, пытаясь вспомнить, как еще он успел поступить с псайкером в трюмах. - А... да. Я думал, так будет лучше, но возможно... "Возможно, другие сами в состоянии решать, что для них лучше". Фермерам, с которыми жил Гай, выбирать не было смысла: он точно знал, в чем долг каждого и вел их вперед - трудиться во славу Императора, работать в жару и холод во исполнение Его божественного замысла. Слуга Экклезиархии, он видел его яснее их всех, и можно ли было этому возражать? Однако родной мир остался далеко отсюда, и люди, его окружающие - например, этот псайкер, терзающийся из-за пары слов, о которых сам Гай уже и позабыть успел - не простые крестьяне. Ему следовало бы помнить об этом. - ...возможно, я был не прав, - закончил он коротко. - Не время предаваться унынию, брат Леман. Нас еще ждут дела. Впрочем, ревущая девчонка, тошнотворный хруст черепов лежачих еретиков под ударами молота, псайкер, которому следовало бы обращать побольше внимания на facta, non verba, а также остаточные эффекты дурмана оказали свое воздействие и на самого клирика, поэтому всю дорогу обратно он хранил мрачное молчание. Вернувшись в почти обезлюдевший бар, Гай подошел к связанному мужчине и похлопал его по щеке. - Ты меня понимаешь?

Эта женщина ничего не знала. И теперь, после сеанса гадания, псайкеру очень сильно хотелось, чтобы она ушла. Живое напоминание о недостойном поведении. Гаю тоже не слишком грело душу осознание, как ловко они обвели вокруг пальца глупенькую девчонку. Впрочем, не бить же ее было? Зато теперь, глядишь, не сунется снова к "хорошим людям", прельстившись обещаниями блаженства. - Не плачь, - повторил он вслед за псайкером. - Император услышал тебя и теперь не оставит в Своей милости. Посиди пока здесь, потом мы тебя еще навестим. Выведя Лемана из комнаты и проследив, чтобы он как следует запер дверь, Гай негромко сказал: - Теперь к Сиду, узнаем, что за пророк такой объявился в трюмах.

Слушая завывания псайкера, Гай даже жевать перестал. Потом бросил быстрый взгляд на Зекку - прониклась ли?

Отцу Гаю досталась в ответ очередная хитрая и почти кокетливая улыбка и неопределенное пожатие плечами. Псевдокальмара снова принялись прилежно пережевывать. Гай улыбнулся в ответ - правда, довольно безрадостно. Что ж, святые первопроходцы, люди намного достойнее брата Севера, отдавали всю свою жизнь, обучая дикие племена и направляя их к истинной вере - и видит Бог-Император, теперь он понимал, как нелегко им должно было приходиться. Правда, и такого количества времени у него в запасе не было. - С ними весело! С вами скучно! Ну хоть кормите, - Зекка фыркнула и выразительно зачавкала. - С нами очень даже весело, - возразил он и ткнул пальцем в сторону Лемана. - Вот этот, например, умеет видеть будущее. Давай-ка, предскажи нам что-нибудь. Отобрав у псайкера еще одного "кальмара", он сунул его в рот и принялся жевать сам. Ну и гадостный же все-таки вкус...

Зекка наморщила нос. - Свет, - сказала она. - И воздух плохой. И люди плохие. - Да, люди тут скверные, мне самому не нравятся, - как ни в чем не бывало согласился клирик. - Вот бы найти еще хороших, таких, знаешь, с рисунками на груди. Он отошел от Лемана подальше и доверительно понизил голос: - Ты ведь к ним собираешься, правда?

Отцу Гаю достался взгляд исподлобья и хитрая улыбка с оттенком высокомерия: - Убегу! - А чем тебе здесь не нравится? - поднял брови клирик. - Матрас тебе дали, поесть дали... Он обвел рукой ярнову комнатушку, как бы показывая: смотри, какие роскошные апартаменты выделили, разве что сексом и наркотиками не обеспечили.

- Так значит, говоришь, озлобленное, - помолчав минуту-другую, наконец сказал он. Леман сделал неопределенное движение ладонью, как бы говоря, что-то вроде того и с сомнением взглянул на тощую фигурку в лохмотьях. - Она ничего не знает. Ее привел туда этот Сид. С которым она... - тут псайкер густо покраснел, кашлянул в кулак и продолжил как ни в чем ни бывало. - Я хочу ее отпустить, но решил сперва спросить твоего позволения. Он был немного выше Гая Севера, но почтительно выжидающий взгляд голубых глаз сводил этот небольшой недостаток на нет. Во всяком случае, должен был сводить. Клирик по-прежнему не спешил отвечать, хотя хлопать глазами подозрительно замявшийся Леман уже приноровился. Следующую свою фразу Гай обратил не к псайкеру, а к Зекке: - И что ты будешь делать, если мы тебя отпустим?