Rеi

Водный дом, кают-компания, 22:30 => Незавершенность. Стены были собраны и укреплены, но им словно не хватало жизни. Новенькие, идеальные, одинаковые, глазу не зацепиться. На старой базе, очевидно, каждая щербинка становилась достоянием и несла с собой историю. Например, о том как пронесли на склады сухпайка С-4. Плохая вышла шутка. Но очень яркая. Очень, очень яркая. Аборигены соседних атоллов возвестили о третьем пришествии мессии. Пришлось улаживать дипломатический скандал и в срочном порядке обеспечивать голодных бойцов корпуса. Пока те не догрызли обшивку. После этого ли ушла из пресс-службы? Уже и не вспомнить. Кажется, она видела в сборщике чертежи чего-то зеленого. Непрактичного, бессмысленного и очень зеленого на стены. Необжитость. Существуешь в них закатанным сублиматом в банке. Новеньким, последней модификации, и хочется в протест этому ходить голыми ногами по этой обшивке, оставлять следы, считать сантиметры, затирать надписи, хоть кровь разлить. Только последнее нельзя, алтарь, что по правую руку, дисциплинирует и призывает к чистоте. Чистоте тела и мыслей. Шаги инженера, что ушел и не оглядывался, давно остыли, давно их стёр гул системы вентиляции, а может быть это генератор энергии. А лейтенант остался где оставили, сверкая голыми ступнями, с согнутой спиной и неосмысленным взглядом в пол. Покачивается слегка, словно очень старый метроном. Получился очень долгий и насыщенный день. И сейчас предстояло решить, какой будет его кода. Лёгкой и виртуозной, или же тяжелой и с оттенком близкого фиаско. Здесь ничего не намекало на присутствии стихии извне. Наша планета так подобна человеку, говорил старый полубезумный китаец. И можно веками ходить по её поверхности, читать о ней в социальных сетях, но так и не познать настоящую. И всего полтора часа этой настоящей изнанки делает почти невыносимым присутствие извне, до натянутых и кривых социальных игр. Как с едой, как с алкоголем, как с живым человеком. Нет-нет. Не это. Сейчас не это. Нужно дать мозаике сойтись, подсчитать, исследовать. Выпрямить, обелить, вытащить, составить каталог. Почему этого не делают другие морпехи. Ах да, потому что полагаются на веское слово. Ей бы самой полагаться на него. В ушах все ещё стоит треск, и висит воссозданный фантазией запах палёной кожи. Запах разодранных сосудов и крови. Рука подтягивает к себе стакан, едва не опрокинув, и солдат заливает в себя концентрат. Этот бесстыжий жест напротив отрезвляет и напоминает о необходимости постоянных тренировок. О том, чего не следует обнажать и дать понять другим. Иоко легко поднимается, придерживаясь за стол и направляется к стене напротив. В руке уже не оружие, но инструмент, хотя сам охотник далёк от качественного скачка до строителя. Он только подглядывает за другими, и чертовски кривыми руками создаёт клумбу. Огражденный контур их некогда зеленой планеты. Это будет очень не-идеальная клумба, при всех идеальных задатках к ней – чертежам, системе наведения в инструменте. На стволе рука никогда не дрожит. Не-сходится. Об этом просто забыть за рутинными обязанностями. Кают-компания так скоро превращается в безумный дендрарий, но после третьего островка мигает сигнал отмершей батареи. Такараи-сан опускает бесполезный строительный шприц и садится за свои непосредственные, ранее игнорируемые обязательства. Водяные змеи шипят и издают неведомые другим носовые звуки, особенно по ночам и в полном одиночестве: – Hi! C̄hạn khụ̄x n̂xng chāy k̄hxng c̄hạn...* На внутреннюю почту падают десятки зашифрованных материалов, что-то и "по личным связям". Их алгоритм прост – прочесть можно всего один раз, после чего содержимое уничтожается. Нет хранилища надежнее, чем сам человек, и нет сведения данных лучше, чем с помощью связи нейронов в мозгу. Технология – всего-лишь калькулятор с большим объемом памяти. Даже если её использует молодой котик с большими трудностями. И как только под рукой оказывается кофе? Шифти постарался, не иначе. Или Панацея? Лейтенант гладит кошку по голове и разворачивает перед ней участок информации, показывая на важные моменты. Так уже не впервые, что человек и кошка вместе ночуют над массивами данных. Хмурятся и тыкают носом в неочевидные, а значит и неоднозначные выводы. Так уже не впервые, что человек и кошка дружно спят там же за столом, подложив под головы по лапке. *Привет! Дорогой брат, окажи мне услугу...

Наблюдать со стороны и чуть позади было безопасно, когда Макс отвернулся. Отвел лицо, глаза, увлекся делом, предоставляя лишь часть контура лица, вихрастый затылок и спину. Руки, деловито снующие по контурам, блокам, ткани. – Вас не пугают сложности, – присев на пятки, отстранившись и тем самым ещё немного дав воздуха инженеру, Иоко-nüshi отзывается на увиденное. Скорее для себя, чем в похвалу талантливому технику. Ладони опускаются на колени в смиренном принятии рекомендаций по эксплуатации. – Это было самонадеянно, и мы учтём на будущее. Если профессору Рэннелу захочется по второму разу проводить маршрут. – Возможно, и самому следует погрузиться в изучение этих загадок? Азиат улыбается и улыбается. Спрятав за опущенными веками и недолгими взглядами свои мысли. х

Кают-компания, 16 мая, 22:00 => ... - Вас пытались съесть... Если бы не ответная регенерация материала вас бы точно съели. Они отключались при разряде? Их контуры энергозащиты практически невозможно пробить. На сколько? Оптимизм не значит, что его обладатель недооценил угрозу. Хотя бы после, а не до того как сунуться в полевые испытания. Иначе он бы здесь не сидел, и доктор не сидел где-то за переборками в своём кресле и не страдал по пациентке. Сидеть сверху было некомфортно, неприлично, и Иоко сползла со стула на колени, упираясь в пол рядом с Максом. – До минуты, – регистрировать точное время было сложно. Солдат перевела взгляд на обеспокоенного таким положением инженера. – Сработала аварийная система. И, с благословением, разряд был один. Даже неизвестно, кто. А на продолжает повторять что-то заученное. А потом срывается правда. – Темновато было вокруг без метрик, – котик криво улыбнулся, признаваясь в уязвимости. – Нам не говорили, что такое вообще возможно, если только не сунешься под катушку на электростанции.

Отчёт по координатам 4; 10; 10,5; 15. Южный сектор характеризуется биоразнообразием стайных хищных видов неустановленного происхождения. Ненавижу отчёты, тиксё! Но вопреки этому, пальцы летают в детальном описании всего увиденного. Упоминает и живую реку, и полупрозрачные анемоны на её берегах, прикрепляя визуальные материалы биологических видов, геологических пород. И свои подозрения в «цветности», в микробиоме пещер, где существа замкнуты в пищевой цепочке сами на себе и не выбираются в опасный океан. И посреди всего этого ада живёт мирная китовая акула. Словно этот биом защищает её от экспансии людей. Стирает лишние эмоции и впечатления. Переписывает. Рука не тянется в сторону к спасительному забытию. Можно позволить себе миг слабости, когда один и не перед кем ронять лицо. Только дрожь охватывает на последнем этапе. Точка 15. Буря посреди океана. Присутствие генерирующих электрические разряды виды. Рекомендация: исследовать вышеуказанные точки интереса на «Муле». И лейтенанту очень бы хотелось вернуться туда в составе. Тянуло без осознанных причин. Особенно в точку 10 и 15. Выставить в ряд все загадки, классифицировать, упорядочить. Отправлено. Упало под результатами разведки "Архимеда". Мигает индикатор. Работа выполнена. Первая из нескольких. Иоко зарывается пальцами в волосы, чуть тянет и сразу отпускает, заслышав шаги за спиной. Стилсьют, и вряд ли он сейчас на деятельном русском. Иоко повернулась к вошедшему и встретила инженера с улыбкой. Рядом же лежали павшие, худо бедно очищенные по верху результаты долгих трудов проектировщиков и изобретателей. – Полевые испытания стилсьюта, – формальный ответ звучит почти невинно. – В условиях повышенной биологической и электрической нагрузки. Проще говоря, когда нас пытались съесть, увязли между слоями, и казнить, перегрузив системы. Кажется, ещё систему связи задело на одном из них.

Кают-компания «Водного Дома», 22:00 Запрос на внутреннюю почту «инженера Ферранта», статус «обычный: «Sorry за поздний час, я надеюсь, вас это письмо не разбудит. Стилы доктора Лемана и мой нуждаются в диагностике и очистке от увязших в них остатков рыб. Я боюсь повредить ещё больше, если займусь этим сама. Иоко.» Запрос на внутреннюю почту «субдоктора Сабельникова», статус «важно»: «Sorry за поздний час, я надеюсь, вас это письмо не разбудит. В стыковочном шлюзе «А» есть контейнер с образцами неизвестного мне вида рыб. Ведут себя как пиявки. Мёртвые стадные пиявки в ладонь длиной. Не для еды. Иоко.» Безукоризненный, лишь самую малость неформальный английский с автокоррекцией и шаблонами. Девушка сжимает руками края стола, откинувшись от панели и прикрыв веки. Случившееся с доктором Аникой выбивало из колеи. И по всем данным, именно лейтенант был ответственнен. Ещё один камень в тяжелую карму. Прибивающий сесть обратно с ровной спиной. Панель снова зажглась, поймав призрак мысли в голове морского котика, уводя от дел первоочередных в глубины символов, знаков и цифр. Она уже успела принять душ и надеть свежую форму, теперь легкой шероховатостью новой ткани тревожащей кожу. Только босые ноги на противоположном стуле отдыхали от перетягивающих сосуды оков. На столе, рядом с кактусом, был стакан с жидкостью цвета тёмного золота. На три пальца от дна.

Сказали мне, что эта дорога меня приведёт к океану смерти, и я с полпути повернула вспять. Глухой объясняет слепой. Так, проводя качественный анализ принятия и восприятия информации, определил бы очень поэтичный искусственный интеллект. Выращивать на 3D принтере эмпатию не научились, правда. Но её можно воспитать, научить нейротипиков правилам общей игры. Рассказать, как использовать свою наблюдательность и внимание к деталям в наведении остова моста человеческой связи. При этом не обязательно бросаться в пучины волн глубоких ощущений. Гири, но не ниндзё, обязательства перед обществом, но не человеколюбие. Ум, а не сердце. Только вибрации клавиш под кистями рук. Настолько ли глух, настолько ли слеп. Достаточно ли существует вообще. Достаточно, чтобы быть человеком. Низвести всё до электронов, полупроводников, в которых мико не смыслит. Ей всегда тяжело давались глубины наук. Воды не могут быть милостивыми или безразличными. И взывающий сейчас сам попадает в ловушку упрощения и оценочных суждений. Пусть так. Ненадолго, кажется, потому что "Архимед" потребует своего жреца, возвестив сигналом. Мико хлопнула в ладоши, пробуждая увлеченных в медитацию ками. – Идите, Эдоваро-кун, я закончу, – Иоко улыбается, глядя на имровизированный алтарь со сложенными ладонями у груди. О том, что прошло два часа, она узнает позже, вызвав панель с точками на акватории. – Посмотрим, что тут у нас... ===========================

Стыковочный шлюз А, 21:30 Пережив съедение заживо и казнь на электрическом стуле, первым делом хотелось позорно упасть на ближайшую горизонталь и вытянуть ноги. Шесть часов сна после молекулярного возведения вот этого самого дна шлюза, по которому сейчас отбивается звук тяжелых ботинок с характерным хлюпанием восставших из бездны. Слишком ярко. Слишком громко. Отщёлкнув клапан ребриза, котик стаскивает шлем и мотает головой, от чего спадает внутренняя сеточка и распадается тщательно уложенный под ней хвост. Опозорить честь корпуса МАГАТЭ не даёт Айзек, вдохнувший сублимированный воздух исследовательского центра следом за Иоко. Ребриз отправляется под руку, свободную от ошмётков стило-жадных слизней. Почти как байкерский шлем. Хотя чем они не рассекающие подводные течения субкультурщики ХХII века? – Мы сделали это, – новоявленный исследователь сияет, обращаясь к подопечному. Все ещё не отпускает напряжение, все ещё не отпускает лёгкая недосказанность, но когда кажется, что отдых и райское блаженство близко, все преграды перестают быть существенными. Взгляд на мгновение из-под ресниц, и лейтенант ненавязчиво интересуется. – Можем повторить, если ещё такой нескучный заплыв не добавит седин. Для кофе время вечернее, и будет здоровее заменить его чистым седативным, доктор согласен с выводами молодого, немного опытного в медицинских делах лейтенанта?

Системы восстановлены. Хорошо. Хо-ро-шо. Хорошо бы сжать плечи этого подопечного и не отпускать. Подопечный уже знает, насколько крепким может быть этот хват, и бережет её нервы. Так она думает поначалу. А потом – что совсем не бережет. И это чертовски подходящее место и время, чтобы убедиться в том, что жив. Что жив. Хитрый рыжий лис специально заманил в ловушку. Хитрая водяная змея задумала всё ещё раньше. И ваши одиннадцать миллиметров защиты станут двадцати двумя между человеческим касанием, когда ладонь сожмёт в ответ, накрыв своей. И несмотря на двадцать два миллиметра, впервые настолько близко. Сожмёт покрепче, чтобы дать прочувствовать и что-то понять. Так ещё ближе. И с другой стороны, оставляет лазейку воспринимать простой боевой поддержкой. Азиаты очень вежливы и тактичны, и заглянуть в янтарные глаза сейчас нельзя. Снова вслепую, без яркой бирюзы. Шлем лейтенанта легко касается головы Айзека, и слышно вздох. Стекло к стеклу. За шлемом проглядывается встречная улыбка, а может, её только слышно. – С чем-нибудь покрепче, доктор Реман. Сделка состоялась и была закрыта – им удалось не переломать друг другу ног и загубить до полного хлама электронику. Хотя сейчас она в зоне риска для носителей, и в зоне интереса для техников. Дотянут. Хвала создателю стилсьюта. Стоит только узнать, кому именно.

Блэкаут закончился в метре до цели. Цели, которая двигалась ровно в противоположную сторону от искателя, и фонарь осветил фигуру солдата с рукой на винтовке. Если бы они захватили живых рыб в контейнер, они были бы уже поджарены, проводя внешний ток собственной, хоть и примитивной нервной системой. Безболезненная мгновенная смерть, куда лучше хаотичного иссечения ножом. Символ резервной системы подачи воздуха прощально мигнул перед глазами и пропал. – В порядке, – по пальцу рука освобождается от гладкого корпуса оружия. Виновник вспышки, вырубившей космический костюм, уплыл куда-то дальше в океан. И где-то очень глубоко на это кольнуло сожаление. – Статус ваших систем? Подача тримикса не повреждена? Возможно, спрашивать после потрясения стоило не это, а что-то более человечное. Но глубина в полкилометра вглубь от ближайшего источника кислорода несколько дисциплинировала.

Диалог на темы божественных аватаров обрывается сухим треском. Система перегружена и выключается, чтобы микроплаты контроля стила не расплавило от высокого напряжения. Человек слепнет от вспышки, человек оглушается и слышит только собственное хриплое дыхание и гул сердца где-то под горлом. – Ай! – машинально прикладывает ладони к ушам под шлемом и пригибается, чтобы пережить подводную грозу. Треск в голове кажется сильнее, отдаёт эхом, дезориентируя в пространстве и времени. Ноги касаются твердой поверхности скалы, и это всё, что осталось крепкого в этом мире. Мире абсолютного ничего. Даже движение рук теперь не кажется реальным. Она не может быть уверена, когда все электрические сигналы спутлись – природные и искусственные. – Айзек?! Потеря связи. Сухая строчка отчёта. Он был на восемь часов, когда их разъединило током, сейчас нужно найти, нужно убедиться в безопасности. Только вместо желанной фигуры, руки находят объяли пустоту. – Айзек, это Иоко, Айзек, это Иоко, Айзек, это Иоко. Умная ткань должна переподать напряжение в системы связи. Стрелять небезопасно до установления местоположения доктора, но рука ложится на ствол стазисной винтовки. Сухие строчки отчёта. Сухие строчки отчёта.

Казалось, доктор был несколько раздражён вопросом своего происхождения, а Иоко не стала настаивать. Очередной факт в загадочную биографию спутника, разведывать который – проявить бестактность. Только температура окружающей среды стала на несколько градусов прохладнее. У неё очень узкое горло, которое не пропустит ни рыбу крупных размеров, ни человека. Кушает в основном планктон. По этому, нам нужно просто её не нервировать. – Странная логика у природы, – заметила, поманив рукой отплыть подальше от выразительного хвоста. Тот и не заметит, как зашибёт, а биться о скалы больно, как бы ни был защищен. – Дать выжить огромному существу, вынужденному питаться невидимыми рачками. К тому же, размер горла у недавних знакомых, ныне плывущих у бедра лейтенанта, тех никак не останавливал. Такараи сверилась с показателями O2, его хватало ещё на километров сорок при текущей скорости. – Проверим ещё точку в 15 километров и домой, – если доктор и собирался внести коррективы в курс и вернуться, ему стоило сказать об этом сейчас.

Надеюсь, костюмы можно будет очистить от челюстей и вернуть им целостность, - приготовив контейнер для образцов, он принялся срезать с плеча девушки под основание один из трупиков, - Я даже не знаю, что сказать об этом месте. Оно столь же удивительно, как и нереально. Две храмовые обезьянки с интересом изымали друг у друга паразитов, двоих поместив в контейнер на исследование. Глайдер и не почувствует их вес. – Пожалуй... надо будет предупредить мистера Сабельникова, что это не ужин, – с улыбкой заметила Иоко, отсекая уже от спины доктора часть чужеродной биологии. На самой висело с десяток, прикрепившись, пока вытаскивала из живой массы напарника. – Почему вам кажется это нереальным? Люди с севера так часто считают, что знают уже весь мир. Она не осуждает англо-саксов за их самодовольность, за технологическое превосходство и экспансию. Просто удивительно, как несколько неописанных видов способны пошатнуть уверенность человека в реальности происходящего. Возможно, для не-биолога сказывалось отсутствие профильного образования и отсутствие интереса к школе вообще. – Ай.. хийя, кажется, у меня сбит маячок, – на дисплее точка "Архимеда" раздваивалась и создавала помехи, вероятно от очередной части паразита в стиле. Не повод для беспокойства. Такараи потыкала в нарукавную панель и оставила её в покое. Техники разберутся, когда они вернулись. – Нагулялись, доктор Реман, или продолжим наше увлекательное путешествие? Блик света фонаря на поверхности лицевой пластины был самую малость смешливым. ================ Казалось, она спит. Инертная, вялая, громаднейшая рыба, застывшая в водной толще без того живого интереса к исследованию, что проявился у маленьких паразитов. Они едва не уткнулись в тушу глайдерами, успев вовремя затормозить от уплотнения тени под светом фонаря. И острый плавник, широкая морда со ртом в метр не вводит в заблуждение. Может быть потому, что почуяв обмазанную приманками добычу, не стала на них охотиться. Может быть, была просто мудрее и знала больше. А может быть, только приноравливалась к последующему полету. Хотелось бы заглянуть в мысли и послушать их. – Китовая акула, – заворожено прошептала Иоко на встречу с легендой. – Все ещё под угрозой вымирания. – Нам в океанариуме Оита рассказывали, – словно оправдываясь за свои знания, развела руками.

Подводная река карстовых пещер Целую вечность спустя, доктор внезапно осознал, что вовсе не движется вверх, но тонет, скованный цепью из тел в килограммов пятьдесят. - Иоко! – он пытался высвободиться, но еще сильнее увязал в топи из блестящего хитина подоспевшей и ударившей сзади стаи. О нет, нет-нет-нет-нет! Нет такой силы, чтобы позволить утащить за собой в молочные глубины потустороннего мира очень нужного им всем доктора. Не в её дежурство. Фигура, уже приметившая выход в свободные воды, оборачивается к отставшему и ловит протянутую руку. – Hold down, – успокаивающий голос Иоко по передатчику. Она держит не по-женски крепко, держит под контролем. Упираясь в сталагмит ногами, лейтенант придаёт ускорение Айзеку навстречу к свободе и подальше от голодных рыбок. Теперь он плывет впереди, а остатки стаи превращаются в фарш стараниями Такараи. В отсутствии сводов над головой, можно остановиться и обернуться. Фонарь освещает темноту и блеск карстовых пород. Переведя дух в кромешной тьме, пока загораются на внутреннем комме точки сигнала Водного Дома и Архимеда, лейтенант заливается смехом. – Тяжелая у нас карма док, – поясняет она. – С ней переходят реки без моста и в компании голодных духов. Ух!.. Вы целы? Ничего не откусили? Голова не кружится, ничего не болит? Давайте, снимем остальных...

Подводная река карстовых пещер Органическое оказалось живым, с присосками и голодным. Это не цивильная метрополия, дорогой доктор с оплатой в несколько нолей за приём. Это примитивная жизнь со ставкой на количество вместо качества, где и кевлар сойдёт за конфетку. Конфетку, приводящую к кариесу, не совместимому с дальнейшим сосуществованием. Лейтенант ещё неопытен в суровых видовых войнах, и набивает опыт на ошибках, беспечный и самонадеянный, сканируя анемону. Но правила просты. Большое и копошащееся — обходить. Маленькое и копошащееся — обходить ещё дальше и быстрее. Многочисленная органика значила, что вся эта река была живым сгустком, питающимся самим собой. Кто бы мог подумать... что оно примет коллективное решение разнообразить меню. Первая реакция — ошатнуться, когда по лицевому стеклу скользит какой-то паразит в поисках тёплой крови. — Хийя! — грубо выругнулась на тайском, пытаясь ухватить за полупрозрачный хвост и отодрать от себя, хотя бы из-под глаз. Отодрать, срезать, что угодно. И узнать, как дела у напарника по исследованию. Мама, хорошо что ты этого не слышишь. Хорошо, что доктору не распознать забористого матерного смысла, если только интуиция не подскажет. Живая копошащаяся масса вязнет в технологиях будущего, но не даёт нормально дотянуться до пояса и перехватить нож. Упругая, голодная и юркая масса против ловкой, юркой и голодной Такараи. Как военный, должна показывать пример спокойствия в стане пиявок. Не дрогнет её голос, не даст осечку рука. Только качает от прибывающих на застолье. — Режьте хитин ножом! — или не хитин, чёт знает что там в этом панцире, но оно мягкое и красиво окрашено. Мозг машинально отмечает, что акулы имели характерный фиолетовый отлив, не серый, но яркий и тёплый. Зачем в мире, лишенном света.. цвет? С чавканьем лезвие погрузилось в первого претендента на разрешение этого вопроса. Дохлым и препарированным профессором Рэннелом! — Отступаем! Их слишком много! Ками, долгих лет жизни и светлого посмертия создателю стила!

А пряничного домика не видно? Мы, как Гензель и Гретель на этой «поляне», - белый анемон вместо белой же птички? Лишь бы тут никто не ел детей.. Повисла пауза. Пауза любопытства. — Ммм? Я не понимаю вас, доктор, — стык культур подразумевает некоторый обмен знаний, но иногда превращается в общение двух инопланетян. Или Иоко Такараи и Шифти, где вместо Иоко был доктор Леманн, а подрастающий интеллект сейчас мало что понял из загадочного германского культурного кода. Кислорода хватает более чем на полтора часа. Полтора часа отборных молекул разнообразных газов, пьянящих не хуже виски.

Карстовые пещеры — Как же повезло Корумб-сану, что на его пути океан был Тихим и Скучным, да? — она задумчиво оглядывает результаты сканирования. Спасибо, малыш, что просветил в этом царстве без людей. — Он просто не знал, что его корабли плыли не сами... Она шутит о Колумбе, но сама оглядывается в поисках.. светящегося планктона? Драгоценных кристаллов? Может быть, подводных хозяев пещер? Здесь, в уютной пещере теплее и безопаснее, чем где-либо в свободных водах. — Смотрите, — здесь не только река, но ещё и поле, воссозданное в условиях плотного "воздуха". В воде воздух, в воздухе вода, только концентрация разная. Космонавты подводных глубин зависают над маленьким цветком с белыми лепестками, словно вымытыми беспрерывным потоком солёных вод. Словно бы лепестки долго стирали, и эта чистота прописалась в ДНК. Иоко наводит сканер поточнее, пытаясь выхватить ещё немного информации о диковинном месте. А может, стоит и его взять для исследования.. и для алтаря? А после присмотреться, что там за копошение далее.

Карстовые пещеры Иоко.. Разве такое возможно? – мягкий голос дрожал. Мысли о полупрозрачной вуали с россыпью самоцветов, ниспадающей с плеч, удивительным образом сочетались с увиденным. Возможно. Когда придонное течение высокой плотности и насыщения солей выглядит словно путь из потустороннего мира в наш. И даже зная о нём, зная о потенциальном составе, все равно кажется чем-то невероятным. Лейтенант родился в складках мантии Земли и видел многое. Столь многообразна земная природа. А ведь молитва о её милости была столь недавно. — Осторожно, подводная река может быть токсична, — предупредительно выставляет руку, предостерегая исследователя. А сама пытается определить, откуда и куда проистекает русло и можно ли воспарить над ним и не свариться. Иоко перехватывает сканер, пытаясь из частиц выудить предварительную информацию. Собрана, решительна, но осторожна.

Карстовые пещеры Айзек завис поближе к Иоко, нырнув под ней и глядя снизу. Мгновение улыбался, ощутив то единение, сближающее незнакомцев под натиском враждебных сфер. - А вы, Иоко? Янтарная слеза или бусина лунного камня? Нелюбовь ритуальных напитков служила слабым подтверждением не демонической природы спутника. Иногда не хочется вставать со стола после третьей стопки, а хочется на нём танцевать. Особенно в хорошей компании. Мужчинам очень важна правда. Знать, добиваться, отстаивать. И признайся здесь, что любишь обманчивые фруктовые смузи напополам с виски. Или же тот же напиток пополам с кокосовым соком и лаймом. Янтарь давно пропитал её глаза, а может, и избрал до рождения своей вестницей и исказительницей догм. — Вы меня засмеёте, — сейчас едва ли не единственная возможность поговорить без внимания камер и сидящего за пультом дежурного. Но делится как есть своими недостойными чистоты благородных напитков вкусами. Подплывает ближе и шепчет, словно для связи между ними расстояние было критичным. Обнажает душу. Ваша компания не из благородных камней, доктор Айзек, но яркая россыпь самоцветов под неоновым светом. Леманн-доктор очень правильно смотрелся внизу, почти поддерживая на плаву. Так она сможет его защитить от падающих подводных сталактитов и первой увидеть опасность. Спецназ и на танцполе спецназ.

Водный Дом, кают-компания, 16:~~ — Katajikenai, — отозвалась на похвалу легким кивком. И значило это не только благодарность по долгу гири, но и причину такой эрудиции, слово это давно уже два века как вышло из широкого обихода. А с должной фантазией, это слово раскрывало очень, очень многое. Только не предположишь, знает ли полунемец-полуяпонец, как много ему сказали. В это время он создавал аскетичный алтарь, наиболее для них подходящий. Синто не строг в форме. Это вечное течение и изменение во имя жизни и чистоты. В конце концов, приветствуя своих бабушек до самого начала времен, за церемонией можно потерять сердечность и искренность. Перчатки стила не снять, не сбросить гладкие шкурки водяной змеи. Гайсобо, мать по матери, готовила замысловатые бэнто внукам и всегда своими руками, без помощи кухонной автоматики. Лейтенант Такараи прежде всего военный и знает высокую цену лишним словам. Но у неё было ещё кое-что на сердце для раскрывшегося с неожиданной стороны, казалось такого мягкого человека. Буквально на сердце. — Yorishiro nee, — из-под небольшого кармашка между складками стила, Иоко извлекла на первый взгляд непримечательный камень. На второй взгляд, примечателен не более, чем на первый. Сланцевая порода, прессованная давлением и обмытая водами тысячи лет, извлеченная с морского дна. Иоко захватила из сентиментальных побуждений, когда они только добрались до запасов для Водного дома. Сложно найти более подходящий предмет для домашнего алтаря. Быть может, только подводный цветок. Артефакт был мягко опущен на раскрытую ладонь. По правилам, самой не следовало... а у них по-правилам. Иерархичность. Социальная игра. Здесь женщине не сложно уступить. Это не то, где принципы сломают волю и поведут против течения собственных желаний. И вот сейчас требовалось уступить ещё. Своё сознание, свой непокой, свою ответственность за каждого члена экипажа. Отпустить вечно сковывающее напряжение, капитан знает, что такое залить спину сталью и годами ходить с проткнутой шпагой в прямой спине. Эдовару-кун доверял Архимеду и мог позволить себе "уйти" от него. Но корабль такой большой и крепкий. А люди столь хрупки. И понимаешь это отстранённо, вне эмоционального спектра, разве что с толикой светлой печали. Простоволосая едва слышно вздыхает. Хозяин Вод и его дочь должны наполнить место жизнью. Хватит ли веры двух для этого. Она давно не думала о доме и бабушкином бэнто. И солнечное воспоминание возрождает что-то тёплое и светлое внутри. Она бы рассказала, правда рассказала, только не место и не время. И отношения не те. За шуточками и морщинами не строится доверие. И давно не медитировала вне физических занятий, уделяя внимание лишь духу. В статике, а не движении. Тем более так. Отношения резко станут именно те. Военного сложно удивить телесностью, когда он видел руки отдельно от тела и печёнку отдельно от тела. Сознание услужливо подбрасывает живые картинки. Отвратительно-контрастные к настроению каннуси-Эдварду. Когда-то её учили, бесконечно учили смотреть на мир глазами собеседника. Глаза светлые, серо-голубые как небо, которое редко приходится видеть над головой. Ни одна голограмма не сравнится с этим ощущением. Когда они отправляются вглубь вод, они могут взять с собой свет. И никогда — живое небо. В её народе существует улыбок не меньше, чем спрятано имен богов на подоле Аматэрасу. В том числе, укрывших смущение. — Shitsurei, — понимая, что по-современному тормозит и путается в неподходящем настроении, приносит вежливые извинения. Словно пианист перед долгой пьесой, подносит кисти рук над клавишами и не касается их. Довольно долго подобное кроилось за ненадобностью и тратой времени. Теперь было в избытке всего — и времени и пространства, а привычка ушла. Мико проводит связь между самым низменным и высоким, держит холод и тепло. И даже сейчас, прикрыв веки, с лёгкой улыбкой. Духовность не всегда торжественна в тёмных тонах.

Водный Дом, кают-компания, 16:~~ Эдоваро Симидзу перебирал по аллелям ДНК будущей мико так долго, что его взгляд по меркам Азии определялся неприличным и навязчивым. Так долго, словно бы и сам был абсолютным беззастенчивым американцем с открытой культурой мигрантов и переселенцев. Сейчас попросит о селфи и пригласит провести вечер в непосредственной близости. В двадцать втором или же в восемнадцатом веке, мало что меняется. Только ни один американец не владеет таким богатством речи сложного языка без намёка на глупость и инородность тона. А то, что под ярким светом бестеневых ламп, генетическая головоломка не складывается… В её ответном на интерес взгляде читается терпеливое ожидание. Да, у неё многое «слишком». А ещё «недостаточно» до прямого как свеча идеала. Наслушалась, когда казалось, что не слышит и не воспринимает упрямой пятилеткой. Но нечистокровный, дитя смешанного брака, никогда не спросит с превосходством. А ещё она за превосходство сможет сломать нос и дать по почкам. Аргументы стальные! Гидратор подал сигнал, и Иоко отвернулась, закрывая собой то, что уже насытилось молекулами воды. — Рёбу синто, — отвернувшись, улыбается и цитирует императора Ёмэй, — Почитающий синто, исповедующий буддизм. Я же… скорее почитаю оба. По отцу и по матери. При синто можно быть даже атеистом. У них у обоих синто — половинчастое. Если предки принимают вообще обилие детей с разбавленной кровью. Чудо, как в каком-то наваждении отступили сильные тёмные доминанты, создав светлого европейского ангелочка. Но вместо судьбы разбалованного парня, их пилот казалось продирался своей инаковостью через десятки внутренних барьеров. Двадцать второй век, но группа крови и азиатская внешность остаются первичными в оценке потенциальных кандидатов. Япония — нация коллектива. Отличаться от социума все ещё считается дурным тоном. — До сих пор не приходилось устраивать камидана по месту службы, — когда оборачивается, в её руках две лодочки-чаши, предназначенные для жидкой пищи. В правой рис, в другой – остро-пахнущая жидкость цвета разведенного в воде мёда. — Приходится носить в себе. Будущие подношения опустились на гладкий металл, пока не займут своё положенное место, поближе к богине. Несмотря на парсеки до неё. Такараи приземляется рядом с Симидзу, поджав под себя ноги, насколько позволяет броня. — Тоётама-химэ и Ватацуми-но ками мне кажутся хорошей парой для этого места, — слишком долгие размышления искажают выбор сердца. Она отвечает сразу, в два шага до мягкого мата вспомнив и продумав всех известных богов. Ответ на форму пилоту предстоит найти самому, или хотя бы предложить своей мико, чуть склонившей голову, несколько вариантов. — А вам?

Карстовые пещеры Тихий эфирный шум, свидетельство связи с Архимедом, незаметно для внимания растворился в неприкосновенности пещер. Вполне вероятно, двое аквалангистов были первыми, кто забрёл так далеко и глубоко в этом регионе. Первыми ступили на подводную Луну. Нет, даже не так — первыми в вотчине Нептуна. Могут назвать внутренние моря и долины в честь своих имён. У кого хорошая камма, тот пройдёт легко по подземным водам. У кого она утяжелена — встретится с потусторонними чудовищами, что только жаждут откусить кусочек тела грешника. Присутствие собственного морского дьявола было не то утяжеляющим, не то отпугивающим опасности фактором. Какая у вас история жизни, док? Что спутник был непрост, военный в шкурке миловидной хафу замечал по деталям. И держал выводы при себе. Вода здесь мутная и пальцы раздвигают взвесь растворенных в воде частичек гипса и мрамора. Застынешь - и сам станешь живым экспонатом с тонкой известняковой пудрой по всему обрису. Рытвины, котлованы, шахты, век за веком разъеденные углекислотой и солью вод. Здесь даже бывают внутренние водопады. Синтай, вдали от шума городов и суеты спешащих умереть людей.

Координата: 10 км на юге Иоко, Айзек Транспорт: глайдер (+сменные батареи), 30 км/ч Экипировка: стилсьют, ребризер, балон высокой ёмкости, сканер, фонарь (+сменные батареи), набор для взятия образцов, стазис-винтовка, оружие котика, нож, радиомаяки. =================================================================================================== Перед пытливым котиком и благородным доктором простирался бесконечный лабиринт карстовых пещер. В его неизведанных глубинах могли скрываться не только порталы в другие миры, но и вездесущие, всемогущие синтоистские ками. =================================================================================================== Объяснить западному человеку, что всё живое и неживое, в каждой песчинке и в каждом сознании, есть частична материи мира, есть дух, сложно, иногда и невозможно. Призраки, божества, духи, хранители, покровители, асуры, сикигами, они, гаки... Перерождения могут принимать разную форму. Фигура на глубине, с маячком света для самого себя, смотрится бесконечно одиноко. Только вот один они уже рядом. ==================================================================================================== — А знаете, док... Не знает, определенно не знает этот хаи. Или же рыжий демон не так прост?.. — Сёдзё рыжеволосы, — начинает издалека, оплывает фигуру, словно уже и не тюлень, и не котик, а обратилась в ту самую акулу. — Мужчина, со светлой кожей, на глубине вод... Условные плавники у глубинного русала тоже имелись. Очень, очень, очень подозрительно... — Вам не приходилось топить корабли, доктор Айзек?.. И, что немаловажно... — Вы любите саке? ==================================================================================================== Лейтенант перестраховывался, захватив балон побольше, а броню посущественнее. Быть может, в этом было некое отрицание телесности, хотя нет, ерунда. Именно телесности более всего и было в закубованных в стилсьют фигурах. И не понять, больше тайны в том, что скрыто под шелестом юкаты или же за чёткими линиями тел. Только ками и держат эти своды от того, чтобы не рухнули на голову. Она делает отмашку двигаться вглубь и следует первой. Ребризер поглощает углекислый газ и кажется, что у странных водоплавающих есть природные жабры. Они могут уходить в бесконечное далеко или быть сквозными. И сейчас выведенный сонаром рельеф местности будет совсем не лишним. ==================================================================================================== Расход Глайдер 30км/ч Расстояние / Время: 8км / 15мин Баллоны 20ует - 1-1 Штраф / Бонус: Ловкость -15 / Стойкость +30

Поэтому я бы не спешил их убивать, возможно они защищают нас от более опасных тварей. Ками-но, какие кровожадные эти русские, сразу подозревающие убийство с последующим иссечением на столе, но тут воображение подкинуло вид человеческого зоопарка в клетке. Безопасного для окружающей среды. Быть в стиле практически так же безопасно, да, они тревожат акваторию, но никак не пахнут органикой. Сколько бы док не ругался на синтетическую еду, раскрошить сублимат гораздо более съедобно и привлекательно, чем предложить его же в запаянной на заводе консервной банке или пластиковой оболочке. – Никаких несанкционированных убийств и нарушений естественной территориальной конкуренции, – заверил спецназ, подрастающий до офицера. – Только клетки или дроны с манипулятором. У Шифти может появиться маленький отото-сюнди. С плавниками, перепонками и иглами под металлическими боками.

Судя по картинке, стайный хищник, вполне опасный для вас. Рекомендую оставить их в покое и уплыть, за образцами можно будет вернуться на муле. Если они погонятся - убейте парочку, может быть остальные отвлекутся на дармовое мясо. Если не нападут - лучше их не трогать. – Принято. Только лучше пусть "Мул" захватит с собой мясо, – улыбнулись по ту сторону связи. – Налаживать межвидовые контакты. Заодно глянут, это они своего там доедают или же чахнут над подводными сокровищами. Или остатками предыдущих экспедиций. Зубы и шипы на спине указывали на прилежность к драконам. Точнее плодам любви европейских и китайских драконов, подверженных эволюционной деградации. Маленькие слишком. Пометка "4 км", что раньше пульсировала как "забронированная" Иоко, побелела до состояния "нетронутой". Однако точка пополнилась информацией визуального осмотра. Новый вид по факту не удивлял, за одно погружение во впадину жёлоба они могли обнаружить до сотни новых видов, ранее не описанных наукой. И существо выглядело... по-домашнему милым. Учитывая характеристику и уют самого "дома". В акватории раскидано десятки потерянных беспилотников, оборванных штормами или по неизвестным причинам. Почему бы и не так. – Вам должно понравиться, – воинственному юному исследователю такие представители должны быть по душе, на что невинно намекнули по ту сторону. Приглушив глайдер, женщина отплыла подальше своим ходом, дабы оставить биологам нетронутый биологический вид. Не потревоженный, если их не вспугнули вибрации строительства. Только в абсолютной пустоте, а значит практически сразу, подводный летательный апарат вновь потянул за собой исследователей. А потом сонар показал плавное смещение пластов в глубину. Им предстояло парить в пустоту, в поисках точки 10. ====================== Координата: 10 км на юге Транспорт: глайдер (+сменные батареи), 30 км/ч Экипировка: стилсьют, ребризер, балон высокой ёмкости, сканер, фонарь (+сменные батареи), набор для взятия образцов, стазис-винтовка, оружие котика, нож, радиомаяки.

Координата: 4 км на юг Транспорт: глайдер (+сменные батареи), 30 км/ч Экипировка: стилсьют, ребризер, балон высокой ёмкости, сканер, фонарь (+сменные батареи), набор для взятия образцов, стазис-винтовка, оружие котика, нож, радиомаяки. ============================================================================================================================= Шлюзовой отсек медленно наполняется солёной водой. Ни температура, ни давление не касаются фигуры, облаченной в неведомый ей материал, словно лавовую скорлупку из вулканического дна. Со стороны кажется, что это не прозрачная вода, а та самая беспросветная ночь просачивается в мерцающие белым стены. Как кошмар в невинный сон. За маской и костюмом не видно, как дрогнет перед первым шагом в неизвестное. Оттолкнуться и взмыть, перехватить поудобнее ребризер и позволить тяге и веселым пузырькам перекувыркнуть фигуру. Молодой дельфинчик, выбравшийся в большой океан. Сила притяжения больше не властвует над живыми, словно... словно вокруг эта бесконечная космическая ткань. Двойная звездная система как маяк, к которому они вернутся через два часа. Одна – беспокойный Архимед, другая – молодой и серьёзный, как и его создатель, Водный Дом. Нужно попросить Макса дать ему имя собственное. Если бы им удалось пронести маленькое ядерное светило в это царство вечной тьмы, оно бы осветило непрерывное, но незаметное глазу проседание тяжелых базальтовых плит под прочный гранит. Место, где зарождались опасные цунами, неизвестные каталогам морские чудовища и невидимые глазу духи. Они были везде и во всем. Они прятались под земной корой и тревожили мантию. Кто знает, может и ядро Земли – одно большое скопление, создающее термоядерный синтез. Термодинамика не совершенна. Человеческий взгляд замылен. Лейтенант весел, неуклюж как морской и откормленный, а не древесный котик, и бесстрашно разрезает телом толщи воды. Восемь минут протекают слишком быстро. И не знаешь, потревожил популяцию местных акул или рыться в песке им сейчас интереснее. Что такого может быть на склоне важного для хищников? Наверное, хищников. – Водный дом, кто на связи? – лейтенант решает спросить мнения зала. Если сейчас в кинотеатре с погружением кто-то есть. По голосу вызвавшей не скажешь, что её что-то встревожило, скорее угадывались нотки заинтересованности. Аквалангист нерешительно застывает, не решаясь приблизиться к потенциально-опасному биологическому виду. Но картинка получается вполне чёткой. И зубы. Такими зубами рвать травку не совсем удобно...