Rеi

Бродяга, как тебе сочетание серого и рыжего?

Я больше о реале)) хотя... Не, не, сжечь ведьму ^^

Я в игре буду в пятницу вечером, извините, если рушу чьи-то планы. если выживу >_<

Лирлин уже "завтра", а вы ещё "вчера" :D

мужики... *фыркнула, а потому что не взяли... и вообще знай женщина место свое подле хвостатого*споки)

Не уверена, что спокойной)) доброй ночи а ты не женись, подрастающему поколению полезна Омега-3 и прочие витамины...

Ну вот, а Лирлин поверила, что Рисса и правда стала хорошей под воздействием клирика... Братик, давай не будем брать ее в семью?)

Не разочаровывай меня...

Дайте угадаю - Рыбка покрупнее и гораздо красивее?))

Симсы... *посматривает на Бродягу >_<*

Драгоценная, я соскучилась... *не менее жалобно*

эм... с кровью ритуал делали, только там третий человек выступал в роли жертвы-посредника... ну что сказать, захотите развестись, яд змеи в чаше и в крови убьет того, кто задумал это...

"Совершая добро для многих, ты непременно сделаешь больно кому-то одному… И не всегда — себе."

Клирик с волшебницей не уходят в одиночку – их провожают любопытство и сочувствие, ни то ни другое чувство не нужное паре. Многие ходили мимо – добрые, ласковые, злые, но кристалл души притянулся именно к своим слабостям. Влюбленные стали друг другу проблемой. Невысказанные взгляды – как могла сунитка знать, что угадывает разговоры за закрытыми дверьми? А ведь знала многое, что не касалось ее самой. Приходилось доверять и шершавому трению и украденным у своих богов поцелуям. Не Бродяга ли говорил о ревности своей покровительницы. Не Сун ли осуждала преступления против мироздания и жизни, преступления против красоты? Огневолосая знала о выборе, поглаживая маленькую девочку на берегу. Она обещала возвращаться, и солнце скрепило клятву зеленым лучиком. Дальше другие ходили люди, другие просили люди о любви. Все те же добрые, все те же ласковые, все те же злые… В храмах благоухали диковинные ароматы. В окружении красоты люди впускали ее в свои сердца. Так мало нужно было, чтобы выполнить просьбу. А сколько ещё таких как колдунья – бродят по свету, целуют потерявших веру? Или продают свои объятья. Нет, не жрицы, не путаны, не куртизанки. Для лица нужны пудры, травы, для тела – одежда и украшения. А кому-то нужно тепло. Теряют родителей, теряют детей, теряют смысл. Им можно поделиться, можно вести за руку и просто протолкнуть навстречу их собственному счастью. Тогда сами существуют, больше не живут. Лирлин не было в те дни. - Почему уходят? – мотнул головой в сторону святоши с чёрной женщиной Бродяга и вернул чёрный взгляд огненной голове. – Лирлин-Лин-Лир… встань-ка, - руки тянуться к локтям. Нет, тянут бережно, а глубокие колодца не отрываются от зелёных полянок. Время, чтобы положить ладонь на рыжую макушку и искренне засмеяться. Соус удобно перемещается в свободную руку тифлигна, с большой неохотой расставаясь с игрушкой. - Девушке может хочется прихорошиться? Мужчине вспомнить, кто он, и решить со список проблем. Так они знают, что все остается на своих местах. Мы много ходили по времени, Бродяга. Видели.. нежить. Стрелы проходили сквозь пустые ребра. Или застревали в прогнивших сердцах. Я совсем не знаю, что из этого будет… - Теперь она стала существенно ниже, но глазам это только на пользу. Колдунья опускает голову и неожиданно прикусывает руку, которая ей уже понравилась. Клыки меньше, мягче, но все же ощутимая ласка на нервах. – Хочешь быть здесь, проснувшийся? Хочешь уйти от чужих взглядов или встретить трапезу во имя своего возвращения? Скажи мне, чего ты хочешь. - Долго не быть. Много не бегать. В любое мгновенье Альма прогонит. Что можно успеть за такое время? А он говорил о времени? Этот не помнит. Память плохая, тому и чернокнижник, что бездарен в уме, - Пойдёшь с этим, огненная голова? Не по тем следам, что оставили другие только ушедшие. По свежей почве, по которой пройдётся Лирлин-Лин-Лир с Леви? – любопытствует хвостатый, оскалив клыкастые зубы ухмылке, но быстро прячет её за дрожащими губами. Соуса сверху накрывает другая ладошка, лишь чуть-чуть касаясь ногтями ладони-колыбели. Помнит ли маленький как язычок дарил тепло и как молоко давало ему жизнь? Был самый наглый или ждал, пока другие насытятся? И расстанешься ли ты с Бродягой в конце. Не отвечай, маленький Соус, не отвечай, маленький мудрец. Скоро и о тебе вспомнят. Но смотрит все равно наверх, чтобы утонуть. Иначе просто не может. - С юга может подуть северный ветер? Может ли Луна заменить Солнце в дневное время? А траву укроют ледяные горы? Лирлин больше не будет разжимать пальцев, ожидая примет. Но все равно слова-заклинания останутся. Умеет ли Бродяга из Тэи идти не один? – спрашивает у насмешливого хвоста, у изгиба губ. Задает вопрос душе, на которую заглядывается. Задает вопрос и боится ответа.

Он поглядывает краем чёрных глаз на колдунью. - Долго сидеть? – тихо спрашивает хвостатый. - Долго молчать? А вдруг есть захочется? Нельзя, нельзя, нельзя. Много рассказать огненной голове. Много святоше. Много тому, кто захочет услышать. Радость ли? Печаль ли? Почему всё такое родное, когда есть и ненависть? Наверно, неудобно разглядывать, но честно-честно, и наивность на месте, и невинность с хитринкой, увлекая в теплые зеленые дали. Прошли только дни и красота не огрубела, только в глазах яркий и темный след. Он уже не исчезнет, не растопится льдом под щедрым весенним теплом. Как уроки, делающие людей старше. Больно колются… до крови больно. Взгляд опускается, смущение собственной слабости, собственных слез, зачем напоминать тифлингу о таких переменах. Соус?.. Воспринимает все как должное, как ей показалось тогда. Чужое дыхание тоже из серы, плавит, вдохновляет, Лирлин жмуриться, но куда уже бегать от потомка демонов. Бродяга непостоянен, все ищет, ходит вокруг своими желаниями и все больше точек соприкосновений. Девушка не против. Укрывая медным водопадом плечи Леви, только для нее сейчас Леви. - Встать? Бежать? Любить или ненавидеть? – дразниться, чертовка, то тут, то там прикасаясь к коже. Пальцы – ещё покорные только своей хозяйке – ложатся на грудь тифлинга. Ещё есть ненависть? А если подумать? – Мы привыкли ко всему. Тебе ведь многое снилось? Необычное, и то, по чем ещё не бил хвост. Трава синяя, деревья мертвые. С собой принес перемены. Ты чувствуешь то, что наверху происходит? – Лирлин всмотрелась в тучу… а не иллюзия ли то, что сжигала она сама, что сейчас обнимает и во что вкладывает надежду. Пальцы игриво провели по хвосту, что чувствует Бродяга? Он ловит или его поймали? Она снова может любить.

На чердаке обустроилась Лирлин.

Через полчасика буду. Идет процесс выхода из криостаза.

Губы чуть приоткрылись, чтобы укусить молочные пальчики сунитки, но отстранились, а тифлинг закатил голову назад, прыснув. Его же пальцы запутались в прядях, осязая дерево и острые концы украшений, но обнимает крепче. Много памяти. Много обещаний. Чувствует запах выпечки. Тепло, как под лучиками солнца. Так много рассказать. Так много показать - сцена тени и тряпичных кукол, под однобразный смех, но мимика живая! Так много поведать о мире, который видел, но будет слушать огненная голова? Будут слушать другие? Нашептать на ухо, как сплетню и отдана будет подобным путём другим. Будет слушать. Хвостатый уже не должен верить, должен знать, что каждое слово будет бережно поймано. Божества шепчут, оберегая своих глупых подопечных. Глупых… и в счастье останавливаясь. Почти созревший, но ещё не успевший упасть плод в подставленные лодочкой ладошки. Радость насыщает с каплями росы, с лучами рассветного солнца… Солнца! Лирлин продолжала чуть вздрагивать в смехе. Другое солнце все замещает сейчас. Возвращало украденное. Поутру жизни глаза застилает кисея, не позволяя видеть, что твориться за спиной. Любопытствующая могла бы предсказать свое будущее. Сун позволяет, забавляется огневолосая, направляя взгляд и не обязательно на единственную правду. Игривая богиня. Сейчас молчит, донельзя довольная. Кажется, колдунья уже тихо мурлычет, обласканная и пальцы на волосах создают другого человека. Так доверчиво подставленная шея, и ни за что не суметь поделить аромат на понятные для существ низших составляющие. Тоже нежно прикусывает и тянет за край ушка в сторону. Поддастся наследник своего огненного предка человеку или нет?

Всем доброго утра :sunny: пост утром допишу, света нет

х на 45 минут

Соус мяукает… молчи, мелкий! Что ты знаешь? Или видел что-то, что покойному твоему хозяину не следует? Молчи, лохматый. Перед глазами калейдоскоп красок, а пальцы тонут в огневолосом водопаде. - Лирлин-Лин-Лир для Бродяги, - довольно урчит тифлинг, жмуря глаза. Закрывай глаза, Бродяга, пока они вероломные и неискренние. Так привыкли смотреть на картинки, что разучиваемся им верить. Много ещё знаешь, прячешь. Лирлин умеет защищаться, умеет любить, но не умеет терять. Боги милостивы к ней, они дают надежду, как в ночь, когда они были всемогущими. Что мешало тогда прыгнуть вниз? Надежда. Морковка, которой помахали перед лицом.. Каури права. - Мы можем поторопиться? – повернуть голову лишь на несколько пядей, чтобы увидеть лицо их провозглашенного лидера. Хозяина их пути, все никак с этим не смирившегося. А может быть он просто не может? Коварный демон, огненный демон, хочется обнимать, царапать, ценить возвращенное в белые руки. Лирлин ограничилась нежным прикосновениями пальцев там, где были сцелованы слезы. "Вот для чего колдуньи тренировали силу воли.." Смех заразителен. Тихий, дерзкий.

А Тан, кстати, таки присоединится к нам?

Он повертел головой. Глаза остановились на одной фигуре с деревянными безделушками и перьями в длинных волосах-змеях. Бродяга для всех? А Леви для?... Губы дрожат, не сдерживая смеха, хотя не будет достаточно, дабы выразить все свои эмоции. Ладонь тянуться к огненной пряди и пальцами накручивает косички. - Лирлин-Лин-Лир… видел, - смеётся Бродяга, вглядываясь в глаза-изумруды с поляной ромашек. А Леви для Лирлин-Лин-Лир. Все помнит, и больше не было красных разводов, требующих перевязки. Многое хочется сказать – а потом печать остается нетронутой. Солнце все равно рядом. Заставляет щуриться ласке, уже едва ли прирученная. - Видел, - подтверждает огненная голова, но больше себе, чем кому-то. Она верила снам, и верила в просьбы. Исполняла и изредка просила. Бросилась как львица на тифлинга, заключая в свои объятья и Соус едва успевает отпрыгнуть пожальше. Она поймала. Снова. И не желает отпускать. - Леви, - тихо и доверительно шепчет на ухо, - Леви для Лирлин.

Теперь ты скажешь мне свое имя? - вопросительно приподняла она бровь. Не оборачиваться в их сторону. Не показывать заалевшие щеки от неясного затаившегося червячка, толкающего вмешаться. Не тогда, когда можно было вновь запоминать. Пальцы путаются в длинных локонах, отыскивая синие пёрышки. Рекой пробежалось, но найденное вернулось назад. К длинным пальцам, что наделяли теплом. Сунитка не хотела делиться ни с кем. Умела играть чувствами других. Если уйдет – будут искать. Скучно. Предсказуемо. Одинаково. Игра в гляделки продолжалась, но ее хотелось закончить. Куда там искренней радости.

Остались смешливые гримаски и похожие на усы кота длинные полосы на щеках. Все осталось. - Алмерик.. спасибо тебе, - негромкий шепот, в надежде что маг услышит. Должен знать за что похвала. Догадывается, сколь дорог подарок. В людях прекрасное – одежда, золото, органы.… И улыбки. А ведь всего лишь искривление губ на смешливом лице. Лирлин смотрела довольно, глубоко дышала и за что-то довольно щурилась, обласканная желанным вознаграждением. Леви смеется. Леви улыбается. Обзывается и хвост вновь играется с умами. Болтливый. Колдунья скучала за Бродягой. Каждый день. А теперь сидела на траве в шагах от потомка греховной связи, довольно улыбаясь. Все снова могло стать так, как должно было быть. Скоро забудут эйфорию – но только не Лирлин.