Rеi

эта фраза здорово бьет по самолюбию, Сакс.) "Сид подлатал, как смог, и пришлось всех в больницу отправить", к тому моменту уже хорошо владел своими способностями

Сакс, Свэн, вы где Лео обсуждаете?) в машине или уже.. где-то? и где сценка с волком?

Не очень поняла про кастрюлю, - покачала головой Криста и легко согласилась. - Не буду. Сид не даст соврать. "Но тяжело будет первое время. Справлюсь." - Это к тому, что не только охотники бывают голодными, - Сид не даст соврать, поскольку все ещё будет следить за её состоянием и не допустит по возможности повторения. Но Кристе давать знать об этом не обязательно – она приняла условия, не важно, был выбор у девочки или нет. Теперь реакции будут по-человечески предсказуемыми, как и полагается у девушек, что не могло не радовать. Расцветай, милая, и не позволяй никому себя гасить и подавлять, доносится легким ветром и закатными лучами, ласкающими белое личико. Подаришь на Рождество. Под ёлочку к стволам и освящённым патронам положишь. Или в носок над камином, - радостно кивает Рик - Лучше на Пасху, что прошла – будешь натирать свой подарок тем литром спирта, что мне был давно обещан, - лукаво ухмыльнулся медиум, припомнив старые порядки, что царили всего пару недель назад. Препарировать кто и как изменился за это время останется за теми, кто чего-то требует по своим ожиданиям, но веское «годовщина» царапает коготками память. Девятнадцать лет парнишке. Три недели назад – ребенок при опытном мракоборце, что решал все проблемы и не выпускал из-за спины. Две недели назад – пострадавший от собственных способностей, несмело познающий влюбленность юнец, задень которого - и тебя попытаются лишить как минимум какой-нибудь полезной части тела, но обнаруживший утром шоколадку. Неделю назад – рискнувший пригласить взрослого мужчину на свидание с непредсказуемым исходом. День назад – вампир. И этот человек ещё пытается строить какие-то планы?.. Заданный вслух вопрос почти застает его врасплох. Видимо взгляд на несколько секунд приобрел кукольную пустоту и отстраненность. График действительно был плотным, но оба мракоборца с честью выполнили каждое задание, находя в обществе друг друга столь необходимые поводы отвлечься от работы. Совесть мирно уснула от недостатка информации, а голод утонул под щедрыми порциями типичного итальянского салата с руколой и моцареллой. Впрочем, куда более здоровый медиум не ограничился одной зеленью, предавшись сладкому греху, под названием паста. *** Любое путешествие, перемещение, движение раньше были самой настоящей болезнью молодого француза. Сид часто доводил любое увлечение до маниакального, выматывающего душу и тело в колючей экзальтации удовольствия и процесса, при котором все естество стремилось не то распасться на мириады вспышек или же застыть в зените, где бы отсутствовало время. Зените, в котором не было ничего. И сам медиум переставал быть кем-то. Не замечал, что на вершине холодно, пусто и одиноко. Ни капли, что бы встревожила идеально ровную гладь жизни. Когда он был всегда. Он будет всегда. Это знание стоило смерти. Когда Хораса Ферре больше не существовало, и череда хаотических ежесекундных Я прерывалась ради возможности воспарить над землей и посоревноваться с ветром. Это мешало спать, дышать, здраво мыслить. Время, проведенное не в дороге, казалось потраченным впустую и хотелось в бессилии сдирать кожу, одновременно наблюдая со стороны за собственной агонией. Но странным образом именно это ощущение позволяло жить, а не существовать в качестве органического оружия. Ревущие звуки механических лошадиных сил аккомпанировали коктейль того безумства, который ежедневно испивал до дна, подсев на адреналиновую зависимость. Теперь Ферре ее встречал как старую знакомую после стольких событий в жизни. Им было что вспомнить и о чём помолчать. Дальняя дорога уже давно не была способна утомить привычного к ней Сида. Как легко все делить на до и после. Это было давно. Перед глазами проносились высокие стены хвойных лесов, весьма похожие на соседствующие югу Франции. Его маленькой волшебной страны из детства, не разделенной даже с холёным жителем столицы туризма. Первое знакомство с Габриэлем – сколько высокомерия тогда показал в ответ на открытость и желание помочь. Сам же не признался в том, что разделяет клеймо. Тем более, влез в чужую память, благо мракоборцы – те же люди. С теми же пороками и весьма исповедимыми дорожками собственных размышлений. Там были свои звезды, что освещали путь, и многие были известны. Их ждет неделя чарующего немецкого языка. По типичным ассоциациям Сида это была смесь горных пород и пива, пропорции колебались в зависимости от трезвости оценивающего. И, как не странно, волшебной лирики, захватывающей врасплох любого, кто предпочитает собственной оценке набор штампов. Призыв не Призыв, а разбираться есть время, есть возможности и желание постигать новое. И началось, как всегда, с истории. Снобизм искалеченных своим прошлым европейцев в данном случае послужил только на пользу немцам, что навсегда извлекли уроки из кровавого столетия. Чего не скажешь о другой стороне, но геополитика не для человека без высшего специального образования. Кесарю кесарево. На их участи выпали… осталось понять, кто именно был той колонной марширующих без читаемой на расстоянии цели. 97 как число смены направления и луч из разрушаемого прошлого в иное будущее. Если бы ещё все его знания приносили пользу… Впрочем, если нанести новую точку на карту, что-то может стать понятным. Заглушив двигатель у отеля, Ферре вопросительно глянул на выползающего из машины Свэна. «Распределяй обязанности, в любом случае, немецкий мне пора осваивать жестким экстерном».

Голубые глаза, обрамленные темными ресницами, со скрытой толикой благосклонности созерцали направление мыслей ведьмака, нарушившее привычную рутинную для него процедуру забора крови с последующей катализацией оной в лечебный эликсир. В непознанных октавах собственной души, порывов тела и желаний, кроется та искренность, за которой более зрелые могут только наблюдать, втайне чувствуя укол ностальгии по утраченной неопытности, за сомнениями и борьбе между старыми страхами и соблазнительными возможностями. Смех также остался где-то позади всего остального, что требовало к себе внимания. Столь поэтично брошенные намеки на кузницу души и характера, что пишут судьбу, словно перо в крепкой ладони, перекрывали собой все тяготы судьбы вегетарианца. Это был ещё один повод взглянуть на нити судьбы под новым углом, и проследить путь, который был повторен годами ранее самим Ферре. Но сейчас это вызывало не удивление, только все так же скрытую улыбку. Свечение Кристы столь же ярко, ни всполохов, подобно снятой коже на периферии светлого потока девушки, ни лакун, что возникли бы в момент разрыва собственного щита и источника собственной исключительности. Девочка выстояла испытание и, возможно, её ждет столь же благостное равновесие, что учатся постигать мракоборцы ее пола. Им сложнее, эмоциональный спектр шире и сил, боги не пожалели в своей щедрости, на воплощение порывов – больше. Воплоти судьбу подруги. Судьбу матери. Сид видел, как светились ярко глаза далекой индийской подруги, что впервые взяла своего малыша на руки. Он помнит. Криста может себе это позволить, если перестанет верить в давно опровергнутые проклятья. Наши страхи слишком материальны, мракоборцам ли не знать. Тонкие иглы, с чьей помощью Ферре перестраховывался и теперь, мягко выскользнули из ключевых точек на теле охотницы. Фантомы остались не удел. Читая по глазам, девушка все поймет как ей и следует. Рик стал его продолжением, до странности легко. Говорил – верно. Думал – ещё более правильно, чего француз никогда не боялся признавать, раз за разом вслушиваясь в мыслеобразы, что затаились под временно увядшим светлым лепесткам локонов. Необходима была и физическая забота, и завершить ритуал. Перед отъездом их ждало много дел. Сакральный вопрос сопроводился тихой вибрацией. Сид мягко сжимает ладони, охватившие его плечи, и снимает их. Последний жест, закрепляющий сказанное. Небрежно протянутая ладонь над дисплеем – и большего не нужно, только стоит опустить палец на клавишу, иначе головная боль даст о себе знать, как очередная плата за перевоплощение. - Нас ждут в Германии. А тебе, кстати, - голубые глаза скользнули сквозь пылинки воздуха по точеному профилю сакрально любимого, - нужен новый телефон вместо того, что был явно выброшен.

К картине «вторжение в лоно алхимика непосвященным» не хватало маленькой детали – серебряный нож, больше времени служащий красивым аксессуаром на поясе у медиума, что предпочитал погружаться в кровавое месиво голыми руками. Чаще всего, чтобы вернуть духу его сосуд в прежнем состоянии, хотя и все равно кровавом. Пиалу пересекает тень руки, и лезвие чертит глубокую линию вдоль вены с эссенцией жизни, не нужно ни малейшего усилия, чтобы испытать на себе эффект сотен других самоубийц до него. С той разницей, что после роли анатомического атласа с разрезами в самых разнообразных местах, потеря какой-то толики крови выглядит смешно и забавно. Венозная влага заполнила собой предложенный сосуд, по мере того как легкая эйфория кровопотери вплелась сухой белой нитью. Простенькое заклинание и порез затягивается на глазах, а следом за ним исчезает и шрамик, словно само время повернулось вспять. Ещё одно заклинание оплетает энергетическим коконом пиалу, чтобы на время не позволить крови превратиться в свернувшуюся слизь. Сид повернулся к «детям», и, возможно, не только переизбыток энергии, но и противоречивая ей кровопотеря несколько исказили черты лица, сделав их резче, а взгляд – менее теплым и нежным, чем был те самые минуты назад. Ладонь нашла пачку сигарет и вытащила ее из-под небрежно брошенной вчера куртки на стол, а дым затлевшей сигареты сразу же стремился на свободу, предпочтя небесные просторы тесным деревянным стенам. Никаких кадровых «нам надо поговорить». И все же пытается высказаться предельно щадяще. - Кристин, не знаю, с чего именно ты взяла, что я о чем-то спорю с тобой, поскольку ни словом, ни делом не высказал своего мнения по поводу твоей зависимости. Или ты это взяла, пока меня собирали по частям? Позволь мне самому решать то, что и о ком думать. Но раз ты так предполагаешь и продолжаешь определенно выдавливать из себя ту же тему, к какому выводу мне прийти? Пепел был сброшен за окно, и медиум продолжил. Ещё затяжка – ещё больше равнодушия. И все же легкий вздох переплетается со смолами. - Тебе двадцать три. Не десять. Не шестнадцать. А я – не отец, не папа, и никому, никогда не давал разрешение так себя называть. Уйми градус эмоций или отправляйся к Фросту - у него есть опыт. А лучше - пойми, что мы одиночки. Я – медиум и это моя обязанность - оберегать других мракоборцев. Мне не приятна зависимость кого-либо, в данном случае от меня, это мешает и лишает человека индивидуальности. Тебя же, как избранника, лишает концентрации – было дано четкое распоряжение следить за вампиршей, а не попадать под ее контроль. Любой звук пресекается сразу, и не стоит ждать, пока заклинание доплетется и достигнет цели. Хорошо, в тот раз я перестраховался. В другие ты читала экзорцизм. Я не намеревался брать на себя обязанностей больше, чем способен выполнять. Ты больше никогда не проявишь навязчивости и невзаимный интерес к моей личной жизни, приправленный хихиканьем и понимающими взглядами. Меня это раздражает и вызывает откровенное непринятие. Воспитан на других идеалах девушек, они не пытаются применять весь свой сапожный словарный запас, Крис, и никогда не опустятся до прямого предложения себя, без толики кокетства. Мне нравилась та невинная добрая девочка, она была интересней и живей, ей в голову не приходило лезть в чужую постель. - Закончится Призыв, и мы разойдемся в разные стороны. Каждому избраннику предписано своё место, которое нужно оберегать. Кому-то Америка, кому-то Восток, кому-то солнечная Тоскана. Кто-то способен тянуть на хвосте подрастающее поколение, за кем нужно постоянно следить и учить. А я – не хочу. Признаю. Мне свои дети не нужны. Учись жить самостоятельно. Иначе я помогу, но несколько другими способами. Он держит все ещё ниточку связи с ее разумом. Несмотря на жестокость слов, готов удержать своим усилием хрупкое равновесие, воцарившееся среди ее внутренних личностей. Одного движения будет достаточно, чтобы дать медиуму возможность работать как с той девочкой в парке. Спаивать по собственному разумению, нарушая все личные границы. Пускай не правильно, но это тоже необходимость.

*устало* Шеп, можно тебя попросить следовать тому, что Криста может знать, а не тому, что происходит в голове у персонажа? Или у нас новый несанкционированный медиум объявился среди шизоидных личностей? Я уже отвечаю, но мне не приятно нарушение сюжетной канвы.

Сид, Рик, вы в порядке? Все...хорошо? - охотница переступила через порог и дверь также тихо и без участия человеческих рук закрылась за ней, защищая единение семьи. - Не волнуйся, теперь все в порядке, - Сид идет к столу, прежде чем ведьмак успеет высказать собственные возражения. Рука обвивается вокруг шейки и плеча Кристы и пальцы мужчины, едва касаясь ушка, тонут в водопаде неестественно светлых волос. Полилог в Кристин остался незамеченным медиумом, увлекшимся познанием черт лица на прикосновение, заражаясь живым теплом обласканной солнцем кожи. Когда синева поддается аквамариновому покою – не до подслушивания тайн чужой души. Сказанная фраза избита, но мозг и воспринимает первичные команды в знакомых формулировках. Успокаивайся, милая охотница, посмотри на нижний ярус кровати, где за тонким одеялом можно различить знакомый человеческий силуэт. Ферре подмечает именно сейчас, обернувшись к Рику, некоторую почти болезненную худобу последнего, что не удивительно после событий двух дней. Но об этом позаботятся немного позже, когда голод сам расскажет о нормальной работе жкт. - Только не задуши Рикки, - с той же легкой улыбкой Сид отстраняется и идет к столу, где уже все приготовлено, оставляя брата и сестру по несчастью практически наедине. Резиновая змейка сегодня останется не у дел, но по украдкой брошенному взгляду на мальчонку приходит понимание, что они оба с Риком найдут применение любому предмету в этой комнате. Желания и фантазии хватит на любое проявление.

Мы все успеем.

а вот теперь моя очередь делать вид, что краснею мон шери, мы в стране мировой моды, а вы хотите задавить индивидуальность)) где ваше женское начало и тяга к шоппингу?)) хоть какому-то))

чтобы их снова после боя выбросить на свалку?))ладно, Ал, тогда обойдемся пивом))

до.. тактичность и невозмутимость, всегда)) все во имя Дела.

медиум спит, а я здесь, когда он придёт - все уже будет закончено)))Зарин, ты рядом?) Могу предоставить самого послушного подопытного))

не думаю, но и я - не садист и методы осторожнее и приятнее))

зачем тебя?))Ала))) У меня есть четкий аргемент в виде пользы сего дела, а в тебе звериной крови нет, так что... будь чувствительней, мать твою! ))

не верьте ему, он притворяется!!!уж я то теперь знаю хDDDDD я медиум, деточка ))

Меня позовете - быстренько сделаем гетеро по заказу)) и ни разу не руками!

Он размножился =))

Ближе к вечеру. На сей раз никто, ни живой, ни мертвый, ни вечный не потревожил беспредельную тьму, в который разум углубился, словно чувствуя в ней покой и защиту материнской утробы. Мальчик был любимым и желанным ребенком семейной четы, чье имя ещё громкое, но их тела давно забрал прахом ветер. И он сам не оставит по себе ни малейшей памяти. Мальчика оставили у дороги, ведущей в вязкое болото. Вопрос идти или нет здесь даже не стоял. Рано или поздно его, Сида, и его, Хораса, не станет. И все наследие предков отправится в «корзину» без возможности восстановления. А ведь неплохой, в общем, был набор этих самых переплетенных спиралей, растраченный теперь впустую, какая несправедливость. Ах да, на высокую миссию, что капля в море – осознаешь после первых нескольких лет неблагодарного занятия. Троих уничтожишь – сотня появится. Впору позавидовать Свейнбьёрну, что успел в жизни стать и отцом и даже дедушкой. Он создавал, а не только поддерживал огонек жизни. Куда сильней и умней, пусть это проявляется не в том течении времени, что отдано молодому поколению. Друг друга видят через плотную стену. Но нет, завидовать Сид не умеет. Альтруистический калека. И сидит где-то сверху на сером бетоне. Первые мысли – вестники того, что явь ворвалась на положенное, и с таким трудом отвоеванное, место и время, а сам Ферре уже совсем не спит и давно прислушивается к другому неглубокому дыханию. Пятнадцать вдохов идет на оценку собственного состояния, вчерашний день не оставил по себе следов, кроме как в памяти. Сил недостаточно для демона, но на парочку духов хватит. Если бы у внутреннего голоса были очаровательные пухлые губы, он бы недовольно поджал их. Точнее, поджала бы. Женские голоса всегда служат на благо разленившемуся мужскому эго. Сид легко встал, с удивлением обнаружив то, что часть энергии все же задержалась в его теле и теперь требовала выхода в виде хоть какого-нибудь занятия (фэ 33 из 20). Решения принимались быстро и бесповоротно, все движения казались резкими и воспринимались словно механические. Пока физическая оболочка пересекала те несколько метров, что отделяли его от источника сонного сопения, разум успел принять две аксиомы – с зависимостью Кристы нужно разбираться, пока девочка снова не потеряла себя и источник собственной силы. Как ни забавно, чтобы что-то обрести, нужно предложить пустоту и лакуну. Разум охотницы податлив ему, а сама она – безраздельно доверяла медиуму и не только как соратница. Как девушка, как искорка души. Вот с этим и нужно справиться, благо, знания и умения у него есть. Вторая аксиома – ему невероятно необходимо предложить реванш в шахматы. Свэн задает те вопросы, на которые приходится искать ответы и для себя. И глубокий колодец его души на жарком юге казался истинным спасением. Хорас осторожно присел около измотанного скачками через порог златовласого мальчика. Обычно куда более активный ночью, на сей раз, ведьмак оставался безучастным, что бы не снилось тому, кто вновь переродился. Зеленоватого оттенка бледность отступает под ласковыми прикосновениями по щеке, и на месту ей приходит здоровый румянец. В домике царит прохлада, глубокие запахи леса, и весенний ветер, присоединившись к двум, несмело поигрывает кончиками локонов обретшего крылья ангела. Невозможно не улыбаться, широко, от всего сердца, когда, наконец, добираешься до берега покоя. Медиум осторожно, но настойчиво наполняет сосуд ведьмака собственной энергией, пробегаясь по уже знакомому узору исправляет то, что было искажено и повреждено событиями двух последних дней. Не трогает лишь эмоции, оставив возможность вынести свои уроки мальчишке, которому суждена долгая жизнь. Именно жизнь, не лишенная посмертия. Сиду слышал тайные перешептывания о настоящей жизни для вампира, как возможности избавиться от утомившего бремени. Он не может восполнить пустоту или наделить пьянящей силой, что не имела бы последствий. В его возможностях только облагородить временное пребывание, сделать его более приятным. Не лишаясь при этом и личного удовольствия, как и блеска в сейчас скрытых, но родных глазах. Когда ты проснешься, Рик, медиум будет все ещё с тобой. Для которого белокурый ангел всегда важен, будь он павшим или возрожденным фениксом из пепла. Ладонь француза будет неотрывно скользить по теплой загорелой коже, и никто из нежеланных не постучится в дверь, позволив в который раз разобраться с собой и тем, что делать дальше.

сможем и не одну!))но я тоже жду пиццу) *усаживается рядом со Свэном*

будете ёрничать - нагрянем ночью и бесповоротно))

и не подумаете.)

все сокровища мира променять на голод и побег от бывших соратников?)) ну нет, теплым медиумом быть лучше.)

мысль привлекательна, но выпущенный на свободу я не буду знать, чем заняться )))

по сути нет)) там лодочка выходит, не более)) без толку.)

Кажется заранее разгадать замысел Всевышней демонов нереально(( а Рику?))