Rеi

Твигг чуть запрокинул голову наверх не разжимая объятий. Друид накажет его и будет прав. - Теперь... осталось только встать на дыбы. Осторожно и нежно подушечки пальцев царапали щеку кентавра, а на губах, казалось навсегда, был запечатлен след их общего дыхания. Кратковременное удовольствие, стоящее этого пути. Почти запретное удовольствие просто действовать, так как хочется. Разумный голос на этот счет высказался несколько грубее. - Завтра, которое уже наступило - необычно твердо шепнула девушка, впитывая тепло и сжимая в объятьях Твигга. – Я постараюсь не падать. Теплые губы коснулись ямочки между ключиц, а пальцы - бьющейся внутри клетки птицы в груди. Позже, она набросит на себя покров невидимости, и таким образом будет дремать все там же, рядом с костром. Ни о чем не прося и ничего не говоря. Не влияя на решение Твигга. Завтра наступило так быстро.

- Или лучше сказать, что я могу сделать? Ты должна помочь. Помоги мне. Иногда в голове просыпается такой ехидный голосок. Свой же, но мудрее. Последний раз он отзывался во время первого перенесения черным туманом. Посоветовался если не перестать таращиться, так хоть уйти с поля боя. Поздравляю, рыжая, ты теперь знаешь проблемы мультикультурализма на себе. А если решишь – можешь стать правительницей какой-нибудь далекой страны с жителями двух народов, которые друг друга не понимают. Или не любят. Конечно, Твигг прав. Все ты понимаешь, рыжая, но сомневаешься. - А я догадываюсь, - мягко улыбнулась девушка, - что ты уже о чем-то думаешь. И всегда знаешь, как тебе хочется поступать. Ты можешь сделать то, что хочешь.

Рука кентавра потянулась к волосам снова. - Но ты должна помочь мне в этом. - Твигг снова был безмятежен, диву даваясь сам, как ему это удавалось. Пальцы Твигга оказались мгновенно опутаны рыжими прядками, а их хозяйка с интересом в глазах улыбнулась, все ещё стоя на коленях. - Ммм... я не думаю, что тебе нужна помощь, чтобы привстать на дыбы, - наконец, выговорила колдунья.

Он пожал плечами, все еще не совсем улавливая, что именно от него хотят. Колдунья почувствовала, что сказано было что-то неверно. Так и запомним – для кентавров рыжие тоже странные. - Придумаешь – скажешь, - сложенные перед грудью руки и поклон означали смирение выполнить любое желание.

- Мы не ищем выгоды. Ждать благодарности - дурно. Так говорит друид. Твигг провел ладонью по рыжим кудряшкам. Они совсем высохли за время скачки, а теперь, растрепавшись, лежали в беспорядке. Он уставился на подогнутые ноги, потом на костер. - Я думаю, не все можно выкрасить серой краской. - задумчиво сказал кентавр, убирая руку прочь. Лирлин настойчиво помотала головой, показывая, что ее неправильно поняли. А встав на колени, чтобы немного выровнять разницу в росте, повторила. - Не так. Не искать выгоду, но разница в традициях. Что для одних – благодарность, для других – оскорбление, - на губах заиграла хитрая улыбка. – А наши клирики говорят, что оставлять заслуженное без благодарности – дурно. И как нам быть? Она все ещё тянулась к его теплу, несмотря на костер. И жмурилась как котенок, которого гладят за ушком. Не хватит красок чтобы запомнить эти пару часов. Лирлин сейчас остро ощущала, как она любит этот мир. И знала, что это взаимно.

Он наконец освободил ее руки из плена своих и замер. Только лошадиный бок мерно вздымался от дыхания. Здесь все ещё было достаточно тихо. В поселении кентавров не было ничего лишнего, того, что любят люди. Суниты любят излишества и роскошь, но за время ходьбы сама Лирлин могла быть как простой кленовый лист. И в этом было свое счастье. Девушка осторожно слезла, но отстранилась совсем недалеко – совсем рядом присев, так что пушистые волосы щекотали бок умиротворенного Твигга. Они могли разговаривать, глядя друг на друга и одновременно оба греясь от костра. Подаренный плащ был уложен поближе к огню сохнуть. - А какую благодарность принимают кентавры?

Тебе нравится то, что другие не любят? Ты - странная. Для человека. Может, поэтому ты нравишься мне? Что за странную песню-без-мелодии ты пела, Лир-Лин? Рассмеявшись, Лирлин на миг уткнулась лбом в плечо кентавра. - А для кого я не странная? Эта песня – то, что чувствует один человек, который больше всего на свете хотел бы стать обычным для своей семьи, чтобы ему простили самое страшное преступление, решение его мамы дать новую жизнь в обмен на свою. Его научили слушать, потому что не отвечали на вопросы. Игнорировали. Он ищет встречи с собой, как и многие. Я тебя удивлю, сказав, что твое «нравишься» взаимно? Сильные руки все еще накрывали более тонкие и слабые, обнимающие его, и держали крепко, исключая самую возможность падения всадницы. Теперь это не было необходимостью, но... Границы и правда стирались. - Ты согрелась. - кентавр чувствовал это спиной. - Совсем скоро мы будем на месте. Там будут костры и сухая одежда. - Я научилась, да, - кивнула колдунья, позволяя себе расслабиться и ловить крошечные искры звезд на вечереющем небе. – В костры иногда добавляют травы, чтобы они отдали свою суть другим. Усыпляли, дарили видения.. Но эта ночь будет не такой интересной. Когда стали видны ближайшие постройки к поляне, Лирлин мягко освободила одну руку и накрыла ею ладонь Твигга, привлекая внимание. - Мне нужно слезать?

Нет. Кто он? А я... просто люблю воду. - Он тот, кто ищет для своих непризнанных нигде сородичей дом. Бродяга. Сложный, но мне он нравится. А почти всем остальным – нет. - Держись крепче. - посоветовал он и пустился в неторопливый галоп по лесной дорожке. Ветви могли бы хлестать по лицу, но он знал здесь каждое дерево и потому неприятностей можно было избежать. Мох поглощал любые звуки, свет дня постепенно мерк, а потому могло казаться, что они парят над землей. Несмотря на то, что голос звучал относительно спокойно, Лирлин выполняла совет Твигга и прижималась к его торсу, поначалу норовя то съехать, то выскользнуть наверх в такт движений. Непривычно, но она полностью доверилась кентавру – упасть не дадут. Ну.. постараются. Очень постараются? Обнимая, она быстро согревалась как от некоторых физических упражнений, так и от самого Твигга. Если что, Илларион залечит ее синяки. Попросит. Когда вспомнит о том, что это необходимо. Когда забудет ощущение ветра в лицо. Забудет, каково это – быстро проносящиеся мимо деревья и то, что постепенно стираются границы. Не только между деревьями. Уже обнимая, а не судорожно цепляясь за торс, девушка счастливо и беззаботно улыбалась.

- Ни к чему вспоминать то, что причиняет боль. - спокойно произнес он, разворачивая руку рыжеволосой ладонью вверх и накрывая сверху своей левой ладонью. Даже после купания в холодной речке они были очень теплыми. - Ты холодная. - заметил он, не выпуская руки. Его безмятежный взгляд от ледяной ладошки снова поднялся к лицу девушки. - Спасибо. Лир-Лин. - еще с минуту его руки согревали замерзшие пальцы сунитки, а потом он прижался боком к уступу почти вплотную . - Садись и прижмись покрепче. Я согрею тебя, пока идем обратно. Тебе нужно тепло. Вздрогнув, девушка уже сама тянулась к теплу, вспомнив о том, что оно существует. Кожа забывает и потому не требует к себе особенного внимания. Щеки краснеют от прилившей крови, пространство сливается. Тонкие пальцы благодарно сжались на ладони кентавра. Новая игра – наклониться и быстро прижаться к теплым пальцам губами, словно ничего ранее не было. Благодарно. - Ты уже знаком с Бродягой? – удивленно, и в то же время довольно прищурилась колдунья, всматриваясь в глаза Твигга. Сегодняшним днем имена приобретали истинную силу, когда ничто не могло воспротивиться. – Тебе, получается, нужна прохлада? Помедлив ровно столько, сколько бы хватило Твиггу отказаться от своего намерения – а ведь некоторые могли бы быть ещё вполне трезвы – Лирлин осторожно, опираясь на руку, перебралась на спину и поерзала, убеждаясь что обоим удобно. Тепло. Рядом. Прижаться и раствориться, вдыхая пряный запах. Тепло. Вспомнились стихи одного особенного путешественника, и отрывки, мысли оказались высказанными вслух: Как просто – уйти, и как трудно – вернуться. Обратно. Назад. К истокам. Домой. Засушливым летом. Вьюжной зимой. От чар вечных странствий однажды очнуться И, робкой рукой до ворот дотянувшись, Застыть, ощущая странную боль В груди. Ты желаешь встречи – с собой? Приветствие тихо умрёт, не проснувшись… Так нельзя. Не положено. Глупо и стыдно Пропускать наставления строгой судьбы: Не всегда есть резон уходить от борьбы, Даже если победы и близко не видно. Новый вызов. Вокруг — напряженные лица. Засмеешься? Ругнешься? Всплакнешь? Промолчишь? Жизнь — суровый насмешник, и правом Учить Наделяет лишь тех, кто способен учиться.

Все хотят. Правда, потом выясняется, что это не так уж интересно, как казалось. - заметил кентавр почти полностью заваливаясь на бок и взбрыкивая. - Не знаю. Хотела ли я стать взрослой? Не знаю, - рассеяно бормотала девушка, зарываясь пальцами в волосы и покачиваясь из стороны в сторону. Вопрос оказался сложным и отозвался неприятным уколом в голове. Нет. Не говорил. - наконец, купание закончилось и Твигг поднялся на ноги, встряхнувшись, как собака. - А это должно быть важно? - Важно, если не думать о красоте только как об оболочке. Огневолосая завещает ценить все, что приносит в этот мир красоту и теплое равновесие. На то, что может развеять сомнения и порадовать глаз. То, что может вдохновить и успокоить. Я хочу чтобы ты это знал и поэтому говорю, что ты – очень красивый. Хотя и говорит тебе это другая.

Лошадиное туловище со всплеском ухнуло на бок, оказавшись почти полностью под водой. Ладони кентавра зачерпнули воду и плеснули лицо. - Ты права, я не сержусь, но мог бы. Если бы захотел. - уточнил вороной после паузы. - А ты хотел взрослеть? – спросив, колдунья сама же и ответила. - Конечно, хотел. Почетно. Интересно. Твигг отошел чтобы.. начать уже свою игру. Девушка улыбнулась, опираясь локтями на свои колени, а головой на ладони. Смотрела. Капли стекали по туловищу кентавра, похоже, даря ему приятное удовольствие. Молчала, думая, что он уже забыл о ней и просто был сам с собой. Это приятно волновало кровь - возможность видеть. В противовес холодному ветру и мокрому платью. - Мне самой не нравится сердиться, это жутко изматывает без особой пользы, - наконец отозвалась, но тихо, чтобы это дошло только до чуткого слуха кентавра. В следующем вопросе отразилась задумчивость. – А твой друг говорил тебе, что ты очень красивый?

*режим Райдо вкл* А что, отряд должен думать только о реализации примитивнейших инстинктов? Жрать Утолять голод и инстинкт продолжения рода?

- Не боишься, что я оставлю тебя тут в назидание? - проговорил он, скрывая улыбку, все еще приседая на задних ногах, вставая на символические дыбы и перетаптываясь. - Мы, кентавры, не любим людей. Не доверяем им. И уж тем более не играем с ними в детские игры. Вот какой нужно быть, чтобы жить в этом лесу. Твердо стоять на земле. Смотреть сердцем. Она такая маленькая. Тяжелый воздух поднял ее, и через мгновение колдунья была уже одного роста с кентавром. Надо сказать, что от перемены расстояния от земли немногое изменилось. Значит, главное – внутри. И только внутренняя суть отличает. Лирлин повертелась, но кроме легкого щебета птиц не уловила ни малейших признаков того, что были ещё свидетели помимо них. Кентавры так не делают, но ведь никто и не узнает? - Ты не сердишься на меня, - спокойно и уверенно возразила рыжая, - но я учту твое предупреждение. Игры не бывают детскими или взрослыми, если хочется играть - это всегда ребенок где-то далеко. У людей так. У эльфов ещё больше.

*смотрит на всех, как на ненормальных*

- Лист не боится, что в русле реки могут оказаться пороги? - кентавр оттолкнулся от дна ногами и снова поднял тучу брызг. На этот раз прохладная ванна не возымела эффекта на колдунью. Она просто смотрела перед собой. Думала. - Боятся бесполезно, можно действовать или принимать ещё одни правила игры. Знахари говорят, что есть средства от всего, но мало из них действуют против воли и свободы. Это как если бы зеленое перекрасить в серое. В серое же окрашено твое прошлое. Да и мое, тоже. Говорят, что на нем строится будущее. Встрепенувшись, колдунья резко повернулась к кентавру и начала зачерпывать ладошками воду, брызгая ее снова на величественного Твигга. Минуту спустя они оба были уже насквозь мокрыми, и Лирлин весело смеялась, балансируя на скользких камнях.

Ещё за несколько десятков метров от себя колдунья слышала, как кто-то отделился от общего гула поляны и приближался к ней. Почему-то ей хотелось, чтобы это обязательно был Твигг. Желание оказалось достойным того, чтобы быть выполненным. - Лист упал в реку и теперь плывет по течению? - спросил Твигг, опираясь на довольно высокий каменистый уступ возле берега локтем и ухмыляясь. «Спасибо», неслышно шепнула миру Лирлин и повернулась лицом к Тяжелому-воздуху-перед-ночной-грозой. Имя она запомнила, но мысленно пообещала без разрешения его не произносить вслух. Только стряхнула с лица попавшие на него брызги. Улыбка порождает ответную, ещё более яркую улыбку и солнечное тепло, и так редкими лучиками пробивающееся через зеленое кружево. Зеленые же глаза оставались серьезными, пока Лирлин отвечала. - Он чувствует себя частью реки, не важно, какой формы сам, но она принимает каждое свое дитя. Она уже выбрала русло. Помнишь, мы говорили о том, что бывает так, что у людей нет цели? За них уже выбрали и теперь ведут. - А тебе нечего забывать? – она подобралась поближе, не скрывая своего любопытного и восхищенного взгляда. Почти совершенен. Почти, потому что он все ещё существует. х до 18

Иногда, когда ты делишься своим существом с кем-то, в голове становится пусто. Словно звонит колокол и угрожает. Именно в голове – в пятке тоже ты, но это не чувствуется так сильно. Без пятки жить можно, но грустно, без головы – сложнее. Сун отвергает тех, кто пытается жить без головы. Латандер борется с теми, кто заставляет других жить без головы. А Кленовый-лист-на-ветру-в-октябре чувствовала себя такой маленькой, когда задрав голову, сравнила себя и многовековые стволы неизвестных ей растений. Измазанные в земле пальцы – и когда она успела? – водили по губам, тихо шепчущим одной ей ясную бессмыслицу. А здесь было виноградное вино. От него некоторые даже вспоминали, изучали всеобщий кратким курсом, и чтобы потом забыть так же как и не знали. Глупо это – напиваться без цели. Кентаврих рядом не было. Было оружие, косо висящее, а то и лежащее на земле. Лирлин была уверена, что деревья явно осуждают кентавров за попытку что-то забыть. Девушка хотела спать, но ноги сами ее вывели к чистой воде. На вкус – такой живой и холодной. На запах – несущей многочисленные знания, которые может разведать только умеющий слышать. Ну или.. слышать? Ладони зачерпнули побольше воды и плеснули на лицо. Рыжие волосы предпочли самовольно принять участие в омовении, поджигая воду и внося на время новую суть.

- Бродяга не привык ходить твоими путями, ры.. Илларион. Особенно в голове. Но это и интересно. Сегодня у него было доброе утро, и я попробую спросить его ещё раз. Это слишком сложно - одевать и снимать. Тяжело с собой носить, когда хочется бегать, - скосив взгляд на оружие, рыжая провела по лезвию пальцем. - Дашь мне - просто упаду. "Или перехитрю сталь и не упаду", в критической ситуации у многих открывается второе, третье, пятое дыхание. - Доверять свои слова и доверять свои действия - очень далеко друг от друга. Вспомни себя мальчиком - ты бы предпочел людей кентаврам? Дернув плечами в неопределенном жесте, рыжая побрела изучать местность. Неясная грусть затопила сердце соленой водой. х

Я тут ещё минут 20, а потом ухожу до средне-позднего вечера.

Пока они шептались, колдунья все норовила толи подпрыгнуть, толи что.. но в нетерпении перекатывалась с носков на пятки, как и всегда в то время, когда о чем-то задумывалась. Слушать одно, а видеть другое. Все запоминать, и продолжать держать в объятьях свою мысль. Сил тоже нет, наводит на мысль, что его вообще нет. Но мы далеко к востоку от их Берега Мечей. Это всё подталкивает на кое-какие мысли, но я пока не готов ими делиться, просто они слишком сумбурны. - Береги свою голову, пилигрим, - предупредила она. - Иначе с ней случится нечто, чему позавидуют даже горные мастера дворфов, подрывающие горы. А что там за плечом аасимара? Представление.. которое не было видно. Как жалко. Он вряд ли уловил даже намек на возможное невнимание, пока спорил о чем-то сам с собой. Видимо об откровениях. Меня больше интересует, кем были его родители, раз имели такое влияние не кентавров? - Они могли быть никем. А мальчик кем-то, о чем они знали давно. Они, которые кентавры, - напрямую говорить о том, что людокони владеют прорицанием Лирлин не стала. Захочет – придумает сам. – А может быть они были как эльфы – близки к лесу. Или маги – близки к знаниям. И не кори себя – не сказали сами, не скажут вообще. Мы только слушатели и убийцы, - вздохнув, закончила колдунья, беззастенчиво глядя собеседнику в глаза. – Бродяге будет сложно лазить по деревьям в кольчуге. Почему он должен слушать человека?

О паладинше: Есть такая птичка на иве живет.. :rolleyes:

Сами не разглядели - ну и мучайтесь)) FR: Бордель не думать о кентаврах

Разум вещь сложная. не шкатулка и не книга, он постоянно меняется, но при этом ничего не уходит бесследно. Это может быть вольный рассказ, иная линия, что могло бы случиться, но не случилось, или вовсе вымышленная история. Оседлые кентавры друиды, странно. Колдунья зевнула и почесала переносицу. - Разве странно жить в своем лесу и охранять его же? Странно строить дом и уходить дальше, оставляя его другим? Странно исцелять своим присутствием одно место, пока оно не будет самостоятельно? Странно жить, не зная цели? Странный мальчик, который распоряжается как взрослый? И вновь таки подобравшись поближе, Лирлин потянулась к уху Иллариона. Догадкой лучше делиться только с ним, хотя и у деревьев может быть любопытство. - А кто знает, что мальчика зовут именно так или он никогда не менял свое имя?

Так об этом знает только Илларион, а он приличный))

А мы не стесняшки :rolleyes: Мне так вообще по вере положено осчастливливать... Неврар, прости, не видела. Сейчас отвечу)