Ранним зимним утром, когда солнце только показалось из-за горизонта, в лесу, столь древнем, что никто уже и не помнит, как давно он появился, по тропе, пролегающей посреди леса, медленно катилась телега, сопровождая которую, восседая на могучих жеребцах, скакали Храмовники.
Внутри телеги сидели три узника, закованные в цепи: грязные, ободранные и замёрзшие, они ожидали того, что приготовила для них судьба – смертной казни.
Пока двое из них сохраняли молчание, погрузившись в свои мысли, третий же – молодой, рыжеволосый парень с голубыми глазами - рыдал и молил всадников о пощаде. Однако могучие воины не обращали на него никакого внимания, только лишь извозчик, довольно ухмылялся, поглядывая в его сторону.
Так продолжалось большую часть дороги, с тех самых пор, как юноша пришёл в себя. Храмовники умело переносили это нытьё, но простой люд не так стоек, как они. Ведь чаша человеческого терпения не безгранична! Один из сидящих рядом узников, не выдержал, и вскочив на ноги, схватил рыжего за ворот рваной рубахи, и сильно тряхнул его.
- Закрой уже свою пасть, щенок! Ты не видишь, что им плевать!? Они же не люди, а бездушные твари, которым всласть смотреть на твои страдания… Если ты не прекратишь это, то клянусь самим Создателем, я сам убью тебя!
Чья-то рука мощной хваткой сомкнулась на запястье узника. Кинув озлобленный взгляд на человека, остановившего его, заключённый отпустил парня и прошипел:
- Убери от меня свои грязные руки, Храмовник!
И обращался он явно не к всаднику или извозчику, а к совершенно такому же, как он – обречённому на смертную казнь, человеку.
На лице мужчины, проскользнула еле заметная печальная улыбка.
- Слушай, не доставай парня, ты же видишь, что ему и так плохо…
- Плохо? А кому здесь сейчас хорошо? Затрахало его нытьё! – вырвав руку, раздражённо произнёс узник. Встретившись взглядом с ободранным и избитым храмовником, он несколько секунд пристально смотрел в его карие глаза, после чего плюнул в строну и уселся на своё место.
Колесо телеги угодило в яму и её сильно тряхнуло. Не удержавшись, рыжеволосый парень упал на колени. Медленно и слегка подрагивая, он поднялся на ноги. Откинув со лба слипшиеся волосы, юноша взглянул на своего защитника, и, увидев ответный взгляд, коротко кивнул ему в знак благодарности.
- Храмовник? Почему он назвал вас Храмовником? Разве вы не такой же маг, как мы?
Тут уже не выдержал извозчик и разразился противным, раздражающим смехом:
- Аха-ха! Нет, ребят, вы слышали этих двоих? Называют этого предателя Храмовником! О Создатель, как же это забавно звучит!
Однако, заметив грозный взгляд одного из всадников, извозчик заткнулся.
Усевшись обратно на своё место, не обращая внимания на слова конвоира, пленник спокойно произнёс:
- Я БЫЛ храмовником…
- А что случилось, если не секрет? Почему вы теперь среди нас? – с интересом продолжил свои расспросы юный маг. Кажется, что хотя бы это помогало ему не думать о неминуемой смерти.
- Да, поведай нам, почему ты здесь? Чем это ты так разозлил своих дружков? Ведь еще несколько месяцев назад я видел тебя среди охотников! – со злобой в голосе произнёс закованный в цепи отступник.
Мужчина печально вздохнул и кинул взгляд на едущего рядом с ним храмовника. Рыцарь даже и глазом не повёл в сторону узника.
Проведя рукой по заросшему щетиной лицу, убирая хлопья снега, бывший храмовник произнёс:
- Я здесь лишь потому, что остался верен тем клятвам, что давал перед ликом Создателя, много лет назад.
Наклонив голову немного набок, маг подозрительно сузил глаза. На его большой, крючковатый нос, упала крупная снежинка и тут же растаяла.
- В день, когда я только вступил в ряды Ордена, я поклялся, что не поднимется моя рука против слуг его, а будет карать она лишь малефикаров и одержимых!
Один из едущих рядом храмовников натянул поводья и сделал знак процессии остановиться.
- Не начинай опять это представление, Дум. Тебе это уже не поможет, – грозно произнёс воин.
Извозчик, с интересом наблюдавший за происходящим, противно хохотнул.
- Ты не только сам нарушил свою клятву! Ты поднял руку на рыцарь-лейтенанта, и убил двух наших собратьев!
Яростно произнёс второй храмовник. Как только эти слова сорвались с его губ, узник резко вскочил со своего места. Лицо его казалось совершенно спокойным, но глаза были наполнены гневом.
- Откройте свои глаза, глупцы! – с жаром начал он, - Кто-то должен был преподать урок этим выродкам! Не отрицайте этого, ведь вы тогда тоже всё это видели… Икабольд, Крейн?
Тот, кого он назвал Крейном, не произнося ни слова, соскочил с седла и откинув полы своего плаща, положил руку на рукоять меча. Лошади испуганно заржали.
- Разве вы не понимаете? Мир, он изменился. После того, что произошло в Киркволле, он…
- Сдвинулся с места… - еле слышно закончил фразу юный маг.
Икабольд медленно слез с лошади. Снег громко захрустел под его тяжёлыми сапогами. Положив руку на плечо Крейну, он покачал головой из стороны в сторону.
- Я понимаю тебя, Дум. Не одну ночь мы с тобой проговорили, но пойми старый друг, мы не можем просто так забыть всё то, что совершили эти чудовища, - он указал рукой на магов, - поверь, я не меньше твоего хочу запечатать разрывы в заве…
Внезапно, бывший храмовник почувствовал, что пол резко ушёл из-под ног, и на долю секунды вся процессия оказалась в состоянии невесомости. Лошади испугано заржали, бесцельно теребя воздух ногами, извозчик издал странный вопль, и лишь рыжеволосый парень с голубыми глазами - странно смеялся.
Спустя мгновение, Дум оказался припечатан ко дну телеги. Дерево предательски затрещало, но чудовищная сила притяжения куда-то исчезла. Однако, когда он попытался подняться на ноги, мощная ударная волна отбросила всех в разные стороны.
Яркая вспышка в глазах ослепила его, ужасная боль раскаленным железом пронзила голову. Храмовник почувствовал, как тьма окутывает его и не способный больше сопротивляться ей, позволил поглотить себя.
