LayLi

ПОХОД "Кротов, сволочь, ты тут нужнее, чем там", - сокрушался немец, когда управление антарктическим вездеходом перешло в его руки.

- Este mai bine decat ei - Случится что-нибудь - я тебя разбужу. - Доброй ночи. - Надеюсь, она действительно будет доброй, - немец снял с ремня висящий кинжал и начал подбрасывать его вверх, схватывая в падении то за рукоять, то за острие, - Gute Träume Филипп питал надежды, что сегодняшняя ночь обойдется без происшествий и нападений мутировавших хомяков, когда я уже сплю, но он сам прекрасно знал, что надежды часто себя не оправдывают. Х

- Тогда… тогда постой со мной рядом. Завтра. Я не хочу, чтобы на меня смотрели, как слабую гусеницу, но я не хочу давать им повода, что они во всём идеальны. - Если это тебе поможет. Договорились. - Я попрошу прощения у пуд… у Ледогорова. И запрусь в комнате, чтобы никого больше не трогать. Лафреск не стал комментировать первую фразу, надеясь на то, что Ледогоров не упёртый осёл, жаждущий страстных извинений во имя вознесения собственного "Я" до небесных пределов. - И не нужно строить из себя добровольную затворницу. Сегодня сидишь тут, завтра - вновь как все.

- Я перед тобой извинилась… этого не достаточно? - Ты не мне в лицо плюнула! - терпение мужчины было на исходе. Он всегда старался сохранять спокойствие вне зависимости от ситуации, но эта упрямая девчонка изрядно потрепала ему нервы, так что он совсем не удивился, когда ледяной тон голоса, сменился на рычание. Повисла тишина, в течении которой немец пытался себя успокоить, ссылаясь на то, что Доминика женщина, нервная, молодая, может боится. - Не время для выяснения отношений, пойми ты наконец, - слова медленной волной сорвались с губ вместе с выдохом, - Плюнула в одного, привлекла внимание всех. Сейчас всем нужен козёл отпущения. Не надо наживать врагов.

- То, что я чувствую себя хреново благодаря этим дворнягам, ещё не значит, что я ничего слышу! - Может, мне стоило выкинуть тебя на улицу? Цени мою снисходительность, - немец потёр глаза, в которых отчего-то неприятно покалывало, - Не стоит так категорично отзываться о наших коллегах, натравливая их против себя. Первое, что ты завтра сделаешь после зарядки и умывания - торжественное извинение.

- Votul împotriva mea, - безжизненно воскликнула немцу девушка, - Борис Борисович... "Посиди пока в замке, принцесса" Не сказав ни слова, дабы не уведомлять Доминику о своём уходе, немец совершил спринт до кают-компании, где огласил имена, а потом, также быстро, вернулся обратно. Замок на двери был хлипок и его легко можно было выбить, а немец не хотел вендетты от неуравновешенной истерички. Мужчина спустился на пол, подперев дверь спиной. Он не был вымотан физически, так что мог продежурить у комнаты до утра. - Süße Träume, истеричка.

- Tocilari... - Прости, не расслышал, - звонкий голос немца, в котором играли перезвоны льдинок, стал приглушенным, когда дверь в комнату захлопнулась и замок еле слышно скрипнул, - Скажи мне имя, я передам остальным, - он легонько постучал о дверь, - Поняла? Или же скажу что ты вызвалась добровольцем. Я вот, к примеру, за Дачникова.

Домино плюнула в лицо Евгения и отправилась назад на диван: - Noapte buna*! "Какая же обаятельная...идиотка" Лафреск старался взять себя в руки. Для этого ему потребовались пара глубоких вздохов, шумно рассекающих воздух и символичный жест - ладонь, мягко прильнувшая ко лбу. - Истеричка! - Женя вытащил невесть откуда белоснежный носовой платок и вытер лицо. В глубине души он был доволен, что его маленькая провокация удалась. Поднявшись с дивана и отдёрнув куртку, немец подошел к обласканому Евгению и откашлявшись произнёс: - Прошу прощения за неподобающее поведение фрейлейн Доминики. Нельзя допускать расколов в нашей ситуации. Истерики недопустимы. Мне очень стыдно за неё, - договорив, Филипп развернулся и зашагал к дивану, на котором разместилась вспыльчивая особа. - И у тебя прошу прощения, - извинившись за последующий поступок, мужчина с чистой совестью подхватил девушку на руки и закинул на плечо, стараясь удерживать конечности, которые могли нанести увечья, - Доминика, скажи господам "Ауфидерзейн", - произнеся это чуть насмешливым тоном, немец направился прочь из кают-компании, избавляя остальных от общества румынки. Пройдя долгий и воистину тяжелый путь, который можно было сравнить с полосой препятствий, фрейлейн оказалась заперта в комнате немца, а он сам, как охранник, дежурил с обратной стороны двери, дожидаясь когда разум вернётся в голову девушки.

- Как будто все происходящее их не касается. Я, конечно никого не обвиняю, но... Вильегорская ведь имеет какое-то отношение к искусству, нет? У нас тут своя, особая атмосфера - Я уже сказал что думаю. Могу прямо сейчас ткнуть в тебя пальцем... "А то и чем поострее" - Или же обдумать всё. - Тебе это знать необязательно... - Тебе партия не позволяет сказать? - едким шепотом прошипел немец, будучи уже изрядно раздраженным.

- Всё хорошо, - сквозь зубы прошипела Доминика. - Ты врёшь. Врёшь плохо. При таких задатках лучше за ложь не браться, только зря обляпаешься, - Лафреск покачал головой и повернулся к Домино, - Скажи мне правду. Я требую.

- Кхм, Фил, кажется, вчера я немного эээ… погорячилась! И… в общем, я требую вашего прощения! "Требовать революцию и талоны на питание будешь" - Прощаю, - не переводя взгляда на собеседницу, отрывисто сказал немец. Его совсем не волновало, что девушка явно не рада его компании. - Ты так и не ответила. Как твоё самочувствие? "Если так меня боится, может унести ноги"

- Шолэм-алейхэм. Проходите, присоединяйтесь. "Он ещё и шутит. Функциональный еврей." Доминика посмотрела в сторону вошедшего немца. И первое, что пришло ей в голову, так это его профессия искателя приключений. А рука словно на автомате заново начала ныть от тепла перчатки. Домино едва съёжилась от этого. Заметив в поле зрения девушку, Лафреск обрушил на неё свой ледяной взгляд, полный то ли раздраженности, то ли банальной усталости. Сделав глубокий вдох, мужчина направился к гражданке Румынии и присел рядом с ней. - Ваше мнение тоже очень интересно. Чем больше, тем лучше. Все, кто высказались до этого, могут ошибаться. - Ja, - немец круговыми движениями размял шею, издавшую неприятный хруст, - Валентина не альфа и не носитель. В остальном можно понадеяться на интуицию. Хоть мне это и не нравится. Ледогоров - город покрытый туманом.

"Огонь эффективен. Холодное оружие не наносит сильных повреждений. Регенерация. Использование огнемёта в закрытом помещении - dummheit. На открытой местности - безопасно и опасно одновременно. Держаться вместе." Бросив мимолётный взгляд на запись в тетради сделанную неизвестно зачем, немец накинув куртку направился в кают-компанию. - Willkommen, - по армейски отчеканил Лафреск войдя в просторное помещение, приветствуя всех присутствующих. Даже еврея.

- Извини, но тебя разве тянули за язык? Это моё решёние и идти на поводу у всех не хочу. - Und würde sich lohnen*, - стараясь не допускать в тон голоса ноты раздраженности, бросил немец, не удостоив фразы перевода и пошел прочь из кают-компании. Ему нужно было подумать как бороться с этой тварью, не спутывая мысли чужими идеями. Сделать пару заметок, проверить снаряжение. Не тратить время на бесполезную болтовню. *а стоило бы Х

- Кого выбирать, кого выбирать, чтоб их, - ворчала себе под нос девушка. – За Караева не хочу. И за Косарева тоже. А этого Леонтьева вообще в сортире запереть надо. Нашлось чудо в кепке… а пусть будет Зелински? Да, блин, Зелински! Чтоб он стирал нашу одежду с бешеными бобами и кусал задницы мухоловкой! Все заслуживаем. Да... - Ты не понимаешь серьёзности ситуации, - хмуро проговорил немец напряженно сведя брови вместе, отчего на лбу проступили морщины. "Ребёнок. Глупый. Что с неё взять? Нет. Всё равно. Такое поведение не допустимо. Ситуация не располагает". - Или не хочешь понимать.

- А вот не хочу, - возразила девушка. – Я не вижу здесь людей, которые заслуживали хотя бы капли уважения! А вы мистер раз вам интересно,… когда в последний раз на твоём лице была улыбка? Когда ты смеялся? И чему радовался? Или грустил? Тебя хоть сейчас связывай и тащи на этот грёбаный суд расчленять! А твоя жена… надеюсь, она не глупая женщина не такая как ты. Искренне надеюсь, что она тебя бросит до того как ты вернёшься и найдёт человека лучше! Доволен? – Доминика развела руками. Точно также как и фонтан радости, Лафреск стерпел и падающие на него камни упрёков, не причиняющие ему ни капли дискомфорта. - Весьма. Я получил развёрнутый ответ, на который и расчитывал, - он кивнул собеседнице в благодарность, - Но, это породило лишь больше вопросов... Филипп отвлёкся от диалога, зайдя куда-то в дебри своих мыслей, поднимая на поверхность что-то важное. - Мой голос за Леонтьева, - фраза разлетелась по кают-компании. "Человек уравновешенный. Не пьющий. Спокойный. В панику не впадёт".

- Фуууу! Ты дурак или просто притворяешься? – Домино скривила своё выражение лица и постаралась успокоиться и объяснить, прежде чем она не пырнёт его скромным отцовским ножиком. - Играть в игры, рассказывать забавные истории, шутить в конце концов… неудивительно что такому как ТЫ это не знакомо! Мне очень жаль твою жену… - Имей уважение, - осуждающе произнёс Лафреск сверкнув глазами, - Такому как я, - повторил немец, - "Такому" какому? И почему жаль? Мужчине было невдомёк почему девушка так осерчала. "Мои вопросы - понятны. Моё любопытство - оправдано."

- Это означает… удовлетворять, - меланхолично пожала плечами Доминика, вглядываясь куда-то в пустоту, - то есть развлекаться! А тут бывало скучно… - Удовлетворять? - оборона немца была пробита. Войска СССР вторглись на территорию Германии. Союзные силы высадились в Нормандии. Лафреск растерялся и его взгляд прекратил фиксироваться на глазах собеседницы. Он пытался убедить себя, что его знания русского языка ограничены и то, о чём он подумал - неверно и ошибочно. Благо, Филипп быстро взял в себя в руки и его глаза вновь приобрели ледяное свечение. - Развлекаться. Развлекаться с мужиками? Это то, о чём я думаю? - немец продолжал свой допрос.

- А… самочувствие?! – недовольно возразила девушка - Ты еврейка? - немец вскинул бровь и вопросительно посмотрел на девушку, - Просто ответь на вопрос. "Пока я пытаюсь проявлять к тебе любезность" - Скажу… скажу что это здорово! – чуть ли не крича воскликнула девушка. – Знаешь как мне надоело возиться и тешится в компании этих... мужиков, которые вопят по углам «Я такой здоровый и бородатый! Я, мать её, король мира!» а сами палец о пальцем ударить не могут! А тут опачьки! Все сразу оживились из своих могил. Лафреск выслушал этот фонтан брызжущей на него радости даже не моргнув. Такой реакции от...женщины, он не ожидал, но принял весьма спокойно. - Прости, - Фил осёкся и секунду раздумывал, озвучить ли фразу вертящуюся в голове или нет, - "Тешиться в компании этих мужиков". Слово "тешиться", здесь, что означает? - мужчина понимал, что фраза вырвана из контекста и звучит как издевательство, но всё равно произнёс её, - Я просто всё ещё учусь русскому.

- Определённо, - кисло ответила Домино, отвернув от мужчины взгляд. – Ещё так вкусно, когда на руку попадает кусочки лапши с говядиной. Тебе стоит попробовать… может, передумаешь и решишь всё-таки превратиться в человека. Немец успешно пропустил последнее предложение мимо ушей, не желая слушать эту необоснованную критику и обвинение в бесчеловечности. Хоть и прокомментировал мысленно поведение девушки, обозначив его как "детское". - Что-то интересует? – уже менее отвратно поинтересовалась девушка "Причина такого критичного отношения интересует. Определённо". - Да. Хотелось узнать о твоём самочувствии и мнении о произошедшем, - Лафреск теперь был точно уверен в негативном, по отношении к нему, настрое Доминики, но всё же поинтересовался.

- Угу, и тебе не хворать, - притворно улыбнулась девушка, помахав правой рукой Филиппу - Ну как, вкусная рука? - прищурившись, не допуская в голосе шутливых ноток, спросил мужчина. Дожидаясь ответа он внимательно изучал лицо девушки. В улыбке он заметил, как ему казалось, натянутость, во взгляде - скрытую недоброжелательность. Но не являясь мастером проницательности, Филипп не придал своим наблюдениям особого внимания.

После того как Филипп помог разгрести остальным мусор, ранее бывший функционировавшей частью сгоревшей лаборатории, он быстрым шагом удалился, оставляя пепелище позади. Только вот мысли не как не хотели оставаться там же. В голову то и дело лезли неприятные картинки увиденного, умело дорисованные разыгравшейся не на шутку фантазией. Где-то внутри нарастало странное чувство потерянности. Лафреск старался заглушить его, забить в угол, и это получалось с переменным успехом. Он сам не считал себя растерянным, хоть и признавал, что по сути не знает, что делать в такой ситуации, как себя вести, что предпринять. Хотя, кто знал? Думая о своём, немец вошел в кают-компанию. Из окружения его взгляд вырвал Домино, покусывающую свою ладонь. "Кто-то уже перешел на каннибализм. Радикально. Может нервы? Допустимо. Вероятно". - Доминика, - мужчина кивнул в приветствие. "Добрый день" - не поворачивался сказать язык.

Произошедшее пару недель назад на станции «Палмер», заставило сердце немца хаотично пропускать удары, несмотря на то, что этот человек повидал многое. Лафреск точно знал, что одним этим ЧП не ограничится. Вой сирены подтвердил опасения Фила и он не смог удержаться от злостного высказывания в сторону ученых, которых считал виноватыми во всей этой заварухе. Изучения изучениями, но правила безопасности как Гимн СССР. Лафреск достал из коробки с вещами небольшой свёрток, хранившийся до не лучших времён. В тонкую ткань был бережно завёрнут старый кинжал военного времени. На клинке различалась надпись, немного потёртая временем, «Meine Ehre heißt Treue» («Верность — моя честь»). Филипп ценил качество этого клинка намного выше, чем качество современных походных ножей, приспособленных, разве что, чистить картошку. Этот клинок армейского образца, разительно отличался от узорчатых и позолоченных собратьев, выдававшихся исключительно офицерам, и являющихся просто симпатичной игрушкой. Да, это кинжал СС, держись Лейбович, я иду Подвесив кинжал за короткую цепь на ремень, Филипп ринулся в сторону лаборатории. К его радости и сожалению пожар был ликвидирован и теперь, здесь орудовал еврей, закрывая вентиляцию, образованную выбитым стеклом. Судя по всему, это...нечто, сбежало через окно. "Преследовать это, последняя мысль, которая должна возникнуть в голове. Это его среда обитания" - Schön gemacht, - отчеканил немец, произнося слова в никуда, но переведя взгляд на Лейбовича продублировал фразу на русском, - Хорошо сработано.

- Надеюсь ожидание это будет бессмысленно и не слишком тягостно - Ich hoffe. Я надеюсь. Лафреск, на самом деле и питал надежды к тому, что ничего из ряда вон выходящего, угрожающего жизням, не произойдёт, но и без дела сидеть не желал. В кают-компанию просачивался запах с кухни. Филипп наивно полагал, что женщины взялись за ум и стали делать то что должны. "Женщина в Антарктиде. Ведь бутерброд сам себя не приготовит". X

- Похмелье считает, что хороший коньяк, в умеренных дозах не является достойным поводом для визита. - сказал с улыбкой гляциолог. - Так, мимо прошло. А вот приятная расслабленность, да, это было. Но прошло. Лафреск кивнул. Его самого похмелье не посящало уже давно и он хотел эту традицию поддержать. О том, как он когда-то выпивал пива больше, чем может предложить Октоберфест, немец предпочитал умалчивать. - Что день грядущий нам готовит, по-вашему? - В таких условиях - что угодно, не предугадать. А пока обходится без ЧП, каждый будет занят своей работой, а я, ждать того самого ЧП, - Филипп хотел ещё добавить, что скорее всего, все непредвиденные ситуации будут спровоцированы неподготовленными учеными, но мысль эту удержал в голове.