Elshe

На двери на высоком готике окончательно сбитый с толку Ксант внимание, видно, все-таки обратил, потому что оглянулся снова и засуетился. - Я ж всей душой, потому как извергов этих найти надо непременно... - скрипел он, чуть не подталкивая аколитов к выходу. - Но вы, святой отец и сестра, поймите: пускать-то никого не велено... Было очевидно, что спокойно осматриваться в храме и дальше старик им не даст.

Ксант выпучил глаза на Гая и юную сорроритку. - Это вы что это петь удумали?.. - поинтересовался он с нескрываемым подозрением.

- Быть того не может, - встрял Ксант. - Дарий с ним никогда не расставался!

Старик растерянно моргнул. - Ожерелье?.. Должно быть. Дарий без него шагу не ступал, знатное ожерелье-то было, чистое загляденье... Ни у кого такого не было. Как нету?..

- Не было такого! - заявил старик с уверенностью. - Это храм, а не притон какой-нибудь. Привыкли лица-то попрятать и везде нос совать, да только Богу-Императору это все равно. Он свет во мраке, что ему личины какие-то, тьфу. Не посмели, - заключил Ксант с гордостью.

- Безмолвные, наверное, уже все здесь осмотрели? Старик, отвернувшийся, чтобы не глядеть лишний раз на оскверненное место, кивнул. - А то как же.

- Как скажешь, брат. В таком случае дозволь нам осмотреться здесь, утром на то не было ни времени, ни возможности. Жаль лишь, что храм Его предстает перед нами оскверненным. - Разумеется, отец, - кивнул Ксант и оглянулся на запертые сейчас двери собора и дверцу, ведущую во внутренние помещения.

- Из каких - из этих? - наконец спросил он, пытаясь собраться с мыслями - Из крыс трюмных, - буркнул Ксант, словно только что вспомнив, что дева, чье благочестие распространялось даже на болтер, и любопытный сверх всякой меры святой отец - все же чужаки, а потому не знают и не понимают очевидных вещей. - Я тебе вот что скажу, святой отец: языками мы чесать долго можем, только не место для этого под сводами храма Его, и не время, когда такое творится. Взялись преступников искать - надо искать. Aut non tentaris, aut perfice, - твердо закончил старик.

- Да какой оборвыш он! - ярился Ксант. - Дарий его привел, говорил, мол, нам на смену... А я тебе говорю, что крыса крысой останется, даже если ее в бархат нарядишь! Служкой его взял... И вот посмотри к чему это привело! Так-то из трюмов у нас ничего не лезет, - уже спокойно продолжил старик. - Всякое болтают, да не нужно вам это знать. "Одинокий странник" - хороший корабль, вот что я говорю. А безмолвные, как ты им запретишь? Обвинителю-то никто не указ, тоже из... этих, - Ксант ткнул скрюченным артритом пальцем в пол и замолк.

- А когда ты видел его в последний раз? Был с ним кто-нибудь? Люди, должно быть, часто приходили сюда за советом, - сказал Гай, мысленно отмечая, что речь опять зашла о капитане. - Живым - вчера, - охотно вещал разговорившийся Ксант. - Я - старик, и спится мне все хуже, но когда я уходил спать, в келье Дария все еще горела свеча. Капеллан всегда готовился заранее к молебну. Ты ж понимаешь, святой отец, дело-то важное! И все знали, и никто его не тревожил. Как сюда утром пролез этот оборванец... - старик, забывшись, сплюнул в сердцах на пол и тут же, спохватившись, бросился вытирать подолом засаленной рясы, - ума не приложу. Говорили Дарию, чтоб не тащил всякую погань из трюмов, но он же не слушал! - Ксант покачал лысой головой и заключил: - Святой человек.

- Расскажи о нем, брат, - попросил он. - Как встретил он последние дни свои? Горько думать, что мы не успели перемолвиться с ним даже словом. - Дарий всегда проводил дни в трудах, - закивал Ксант и вытер рукавом ветхой робы глаза. - Ни минуты не сидел без дела. Святой человек. Чуть не каждого на корабле в лицо знал, капитану помогал, с властями дело имел. Волей божьей и стараниями капеллана Дария "Одинокий странник" не встречал препятствий ни материальных, ни... - старичок скрестил руки на груди, - других.

- Который был осквернён ублюдками-еретиками, - не оставлял попыток Тарниус, - Я думаю, вы согласны, что за столь чудовищное преступление против Бога нашего виновных надлежит призвать к ответу. И для этого нам нужна ваша помощь. Вы же не хотите, чтобы еретики разгуливали на свободе? - Это тебе не карманников ловить, - подбоченился упрямый старик и важно добавил: - Дело божье. - Как скажешь, старче. Веди нас. - Веди, добрый человек, - повторила она за священником и смиренно сложила аквилу. Старче повел. По дороге дребезжащий шепот поведал Гаю и Артурии, что звали старче Ксантом, и состоял он при корабельном храме писцом сколько себя помнил, а помнил он себя так долго, что даже уже стал забывать. Узкий, как и большинство корабельных переходов, коридор заканчивался небольшой дверцей, за которой оказалось уже знакомое пространство собора. Зал был пуст и темен. Немногие оставшиеся от торжественного утреннего убранства свечи едва освещали место страшного преступления, и запекшаяся кровь отца Дария казалась совсем черной. Тела на постаменте уже не было. Они поднялись по узкой кованой лесенке наверх. - Забрали, - сообщил старичок шепотом и сложил аквилу на груди. - Ох, Дарий, да направит его рука во тьме, святой был человек, истину вам говорю. Вечером он отправится в последнее путешествие и Он примет его. А остальное осталось. Смотрите, - Ксант кивнул и отвернулся, дернув плечом. Сорванный утром занавес убрали в сторону, рядом со знаком на полу сиротливой кучкой лежала, видимо, сорванная преступниками с покойника одежда.

Старик так яростно хмыкнул в ответ на слова Лемана, что даже закашлялся, а прокашлявшись заявил Гаю: - Дела творятся недобрые. И в храм никого пускать не велено. Узловатый палец покачался в воздухе и ткнул куда-то в сторону Артурии. - Но ты, святой отец, и сия благочестивая дева войти можете. А остальных, - старик осуждающе заперхал, сипя и задыхаясь и, очевидно, не найдя слов для компании, которую водили святой отец и благочестивая дева, и повторил, как отрезал: - не велено!

Нападавший, готовый снова замахнуться молитвенником, поумерил пыл и вгляделся в лицо Гая. - Это с каких пор слуги Его ломятся в храм Его, как в бордель какой? - сварливо проскрипел он. - Что постучать не могли, святой отец?.. Голос старика звучал обиженно.

По плечу сунувшегося было в дверь Лемана с оглушительным хлопком огрели тяжеленным томом. От ветхих страниц полетела пыль. - Пошел прочь, супостат, варпово отродье! - задребезжал, отдаваясь от стен, старческий голос. - Всех не перебьете, демоны! Со мной Император! Императора в узком коридорчике видно нигде не было, но книга оказалась молитвенником.

Путь до личного кабинета Обвинителя не занял много времени, однако Тарниусу показалось, будто за бесконечными рассказами о подвигах 85-го Вендолендского, среди которых оборона Кузницы Ангела на планете Меридиан от полчищ отвратительных тиранидов, и бесчисленные сражения на Тифоне Примарис плечом к плечу с легендарными Адептус Астартес из великого Ордена Кровавых Воронов, прошла целая вечность. Когда они, наконец, были на месте, арбитр вздохнул с облегчением. - Спасибо вам, лейтенант. Вы очень помогли мне, жаль, я не могу сделать для вас то же. - А, пустяки, господин Райт, - отмахнулся ветеран, - Все мы служим Богу-Императору. Для меня была честью помочь брату-арбитру. - Бывайте, лейтенант. Может, мы ещё встретимся, - прежде, чем уйти, Гидеон в прощальном жесте сложил на груди аквилу. Неизвестно, как господину Райту удалось проскользнуть вместе со своим спутником на верхнюю палубу, но долго такое везение длиться не могло. За спиной ветерана выросли двое безмолвных, не говоря ни слова, подхватили под руки и с настойчивостью, не допускающей возражений, подтолкнули к лестнице, ведущей вниз. Гидеона, поспешившего обратно, внимание местных сил правопорядка миновало, но тяжелая дверь на верхнюю палубу с лязгом захлопнулась за спинами обоих. Ветеран как сквозь землю провалился, оставив арбитра с полученной информацией.

Получаемый опыт 06.03.15 Экшон в храме +30 (всем) 24.03.15 Опрос населения и осмотр достопримечательностей: Отец Гай - 150, Леман и Гидеон - 140, сестра Артурия и Арнеб - 130. 31.03.15 Бармен R.I.P. +50 (всем) 07.04.15 Общение с "крысами": +30 - ЙС и КП, остальные +20. 12.04.15 За проявленный героизм: КП - 80, СО, ЕЙС, Арбитриус - 70 Дипломатично съеденный грокс: ПсТ - 50 15.04.15 Ульф R.I.P. +30 СС, КП, СО, Арбитрус Как стать миллионером, практические занятия - Арнеб +10 29.04.15 Программа по борьбе с наркозависимостью, уголок юного криминалиста СО, ЙС, КП, Арбитрус - 100, ПсТ - 110 06.05.15 Допросы: Арнеб, Леман - 40, св.сестра, св.отец - 30, Арбитр - 20. 20.05.15 Поход в душевую: 50 Арнеб, сестра, Леман Поход в казармы: 20 - Арнеб, Гидеон Поход в бордель: 30 - Леман, СО Страдания с бабкой и речь перед Зеккой: аж 10 - СО Поход в жилище Ульфа: 20 - СО, сестра, Леман 30.05.15 Превозмогания на нижней палубе: 220 - ЙС, 200 - СО, КП. Задушевные беседы с обвинителем: Арнеб - 100. 11.06.15 Вувузелус и Нервнус Сороритас - 30 за праведные поиски Леман, Арнеб, Гидеон - 10 за вкусный ужин и героическое убийство беззащитного соответственно. 01.07.15 ПсТ - 40 за прогулки в странных местах СО - 20 за мультиключ СС, КП - 10 за мытье полов и беседы со вдовой 16.07.15 - Афера с молебном, незаконное проникновение и кража со взломом, а также превозмогания в вентиляционной системе и около нее - по 200 ОО (всем). 28.07.15 - За взлом с проникновением - 60 всем, отцу отдельно еще 20 за поиски наркотиков посреди ночи. 05.08.15 - За захват особо опасного гостиничного администратора и все предшествующие и ведущие к этому события: ПсТ и СС - 230, КП - 240, СО - 250

- Нужно найти сестру с псайкером, и убираться отсюда, иначе нас затопчут! - крикнул он Гаю и Арнебу. - Псайкеры! - завопили в толпе. - Колдуны! Здесь замешаны колдуны! Ищите их! Кого-то у дальней стены уже били.

Время шло, но возвышение по-прежнему оставалось закрытым. Собравшиеся в его дальнем конце священники в своих черных, расшитых золотом робах, переглядывались. Наконец, повинуясь жесту одного из них, стих и орган. И тогда в наступившей тишине под сводами собора раздались совершенно неуместные звуки: под занавесом кто-то всхлипывал, задыхаясь, снова и снова, и тоненько подвывал. Один из священников бросился вперед, вцепившись обеими руками в складки тяжелой ткани, дернул, повис на ней всем весом. Занавес рухнул. Толпа качнулась, ахнула в один голос. На балконе закричала женщина. Она кричала и кричала, и тогда завопили все собравшиеся внизу. На возвышении, в центре начертанной на нем восьмиконечной звезды, плавало в луже собственной крови, обнаженное, изуродованное до неузнаваемости, с вывернутыми в издевательской, кощунственной, невозможной пародии на священный символ аквилы ребрами, тело капеллана Дария, и, вцепившись в складки упавшего занавеса , скорчился юноша в робе служки. Толпа качнулась вперед, готовая раздавить, разорвать его голыми руками, но на балконе поднялся человек, в таком же плаще, который носила охрана, лишенный однако неизменной маски, и хрипло выкрикнул что-то на местном диалекте, перекрыв даже многоголосый вой. И повторил снова, уже на низком готике: - Взять. Вскарабкавшиеся наверх Безмолвные поволокли служку прочь, другие пытались сдержать рвущихся следом людей. Внизу началась давка.

Без четверти восемь утра по корабельному времени включились все вокс-кастеры разом. Сквозь шорох и скрип помех пробилось и разнеслось по кораблю, все нарастая, пение церковного хора. Слуги стучали в двери кают, созывая всех на молебен, пробирались по узким переходам грузового трюма, расталкивая забывшихся неспокойным сном пассажиров третьего класса. За гостиничными дверьми открывалась жилая палуба - длинный коридор, напоминающий улицу городка. Потолок уходил вверх, теряясь в полумраке, а вдоль стен лепились, как соты в улье, тысячи каморок - до некоторых из них пришлось бы карабкаться по узким лесенкам не один десяток метров. Обитатели "Одинокого странника" один за другим присоединялись к потоку людей, устремившемуся туда, где в конце улицы светился светом тысяч свечей и сверкал древними витражами корабельный храм. Над их головами чистые печальные голоса пели об Императоре, который хранит каждого от зла, подстерегающего в вечном мраке. *** В каюту аколитов постучали, потом дверь приоткрылась. За ней оказалась давешняя служанка. - Пойдемте, госпожа... - легкая заминка, очевидно, при виде болтера. - Господин. Мы молимся перед путешествием по древним тропам, - снова заминка, словно женщина пыталась подобрать правильные слова - впервые послышался едва различимый акцент, потом она продолжила, почти настойчиво: - Сейчас нужно молиться.

Распорядитель проводил аколитов внимательным взглядом и вернулся к другим пассажирам. Покончив с формальностями, служанка, высокая, болезненно худая женщина, чье бескровное лицо уродовало розовое пятно экземы, тронула сестру за рукав робы: - За мной, госпожа, - и первая двинулась вперед по узкому коридору, ведущему вглубь корабля. Идти, впрочем, пришлось недолго. Коридор упирался в длинное просторное помещение, где сновали слуги и сервиторы, помогая устроиться другим пассажирам. Стены "гостиницы" были оббиты узорчатой, потемневшей от времени тканью. По обе стороны от главного зала расходились скудно освещенные коридорчики с каютами, а широкая кованая лестница в центре поднималась к украшенным полустершимся орнаментом дверям, за которыми находились роскошные номера первого класса. В другом конце зала виднелись тяжелые полуприкрытые створки, ведущие к жилым палубам "Одинокого странника". Женщина остановилась, сверилась с записями, указала Арнебу и Гидеону на боковой коридор: - Туда. Коридор заканчивался темным провалом прохода, из которого дохнуло ледяным воздухом. Требовалось время, чтобы глаза привыкли к темноте, и можно было различить круто уходящую вниз тускло поблескивающую лестницу. Из провала раздавался глухой шум. Та часть корабля, где предстояло провести две недели перелета арбитру и псайкеру, меньше всего походила на предназначенное для жизни помещение. Очевидно, прежде, чем его разделили тонкими переборками и запутанной сетью переходов на крошечные комнатки, заставленные двухъярусными нарами, оно было грузовым трюмом. От металлических стен веяло холодом, шум теперь был слышен отчетливо - за стеной что-то то грохотало, то взвизгивало. Выбирать себе место экономным пассажирам предполагалось, вероятно, самим, поскольку никого из корабельных слуг видно не было. У ближайшей "каюты" шептались какие-то люди, поглядывая на спускающихся вниз. Артурии, Гаю и Леману досталась каюта в дальнем конце гостиницы, у самых створок: небольшая чистая комната, с четыремя кроватями по углам и столом у стены. Все те же оббитые темной тканью стены - сквозь прорехи кое-где проглядывали покрытые ржавчиной корабельные переборки. - Счастливого пути, - прошелестела служанка. - Да хранит нас Император. Дверь за ней закрылась.

- Второй класс, пожалуйста, - сказал Гай, ознакомившись с расценками. Передавая планшет остальным, он с сомнением поглядел на своих "почтенных" собратьев. Особенно на Лемана с его новеньким пистолетом. По всему выходило, что кому-то часть полета придется провести в трюме. Ну или на диете из грибкового хлеба. Покачав головой, он обернулся к распорядителю и как бы между прочим поинтересовался: - А кто это был перед нами? Важные персоны, судя по всему. - За последние века "Одинокий странник" давал приют множеству самых разных людей, - провозгласил Двельт. Сухие узкие губы поджались - распорядитель явно не одобрил вопроса. На открытой странице появилась напротив имени священника начертанная длинным тонким пером пометка. Один из слуг поспешил к Гаю, чтобы принять у него деньги. Рядом замаячил сервитор. - Трюм, - наверняка не удивил распорядителя бледный псайкер, питаться, однако, проявивший желание более пристойно. Удостоившийся не более благосклонного, но теперь - не менее внимательного, взгляда, чем священник, псайкер получил короткий кивок и остался дожидаться, пока слуга закончит с Севером. - Вы путешествуете в интересной компании, святой отец, - заметил Двельт.

- Святой отец, сестра, - седая голова склонилась в едва заметном поклоне. Псайкеров и Гидеона едва удостоили взглядом, и распорядитель представился: - Меня зовут Сергар Двельт, - снова полупоклон. - Добро пожаловать на борт "Одинокого Странника". Да обезопасит нас Император на просторах эмпиреев. С этими словами Двельт протянул священнику инфопланшет. На экране высветились тонкие строки, уведомляющие пассажиров о ценах на каюты и еду.

Широкий вытянутый коридор заканчивался створками стыковочного шлюза, сейчас закрытыми. Помещение постепенно заполнялось людьми, ожидающими рейса на Сеферис Секундус. Зашипел над головой вокс-кастер, объявляя начало посадки. Створки с шипением разъехались, открывая вход в корабль. Толпа подобралась. Будущие пассажиры выстроились в цепочку и потянулись сквозь люк внутрь. За люком начинался ангар: пустое просторное помещение, с высоким потолком, выкрашенное в черный цвет с редкими вкраплениями облупившейся позолоты. С обеих сторон от входа стояли корабельная охрана: стабберы за спиной, шипастые дубинки на поясе, темные плащи. Из-за вычурных масок, закрывающих лица, следили за чужаками внимательные глаза. Пассажиров встречал распорядитель в роскошных одеждах, несущих на себе печать времени - дорогая ткань кое-где вытерлась, рукава обтрепались. Однако держался человек с достоинством, граничащим с высокомерием. Очередного новоприбывшего встречал холодный, оценивающий взгляд, распорядитель сверялся с потертой книгой, которую он держал в руках, после чего пассажира отточенным жестом направляли к одному из стоявших поодаль слуг, чуть менее разодетых и куда более суетливых. Снующие туда-сюда сервиторы подхватывали багаж, расставляли вдоль стен или несли следом за теми, кому посчастливилось избегнуть длительного ожидания и первыми пройти через не слишком гостеприимный ритуал посадки на корабль. По аколитам взгляд распорядителя скользнул было мельком, но вернулся снова, остановился на робах Гая и Артурии. Человек поднял руку в призывном жесте, но аколитов оттолкнули в сторону. Группа вооруженных людей, за которыми слуги волокли огромный, задрапированный черной тканью ящик, устремилась вперед. Очевидно, то была свита какой-то важной особы - саму особу видно не было за широкими спинами охранников. Изрезанное морщинами лицо распорядителя изобразило подобие улыбки. Книга захлопнулась. Распорядитель лично проводил группу до противоположной двери ангара. Бесшумно появившиеся сервиторы, повинуясь очередному безмолвному жесту, несли следом многочисленный багаж. Когда с важной особой было покончено, настала очередь аколитов. Распорядитель поманил группу к себе, узловатые пальцы с невероятной скоростью листали книгу, ища нужную страницу.

Сжигаемые беспощадными лучами поднимающегося солнца, шпили улья Тарсус уходили в небо. Каждую секунду тысячи челноков, несущие десятки тысяч людей и тонны грузов, поднимались вверх, туда, где находилась на орбите огромная станция, или неслись обратно к планете. Они казались крошечными черными точками на фоне громады улья, порой сливаясь в сплошные черные струи тогда, когда на орбиту столичного мира выходил очередной циклопических размеров торговый корабль. Тарсус часто называют легкими или желудком Сцинтиллы, и тогда его доки - это бездонная глотка, проглатывающая без остатка все, что в нее попадает. Орбитальные доки Сцинтиллы не спят. Бессчетные склады, забитые товарами со всех концов Империума, и залы, полные людей. Гостиницы, где кто-то проводит ночь на полу, а кто-то купается в роскоши. Не знающие ничего, кроме этих запутанных переходов оборванцы в грязных лохмотьях, готовые убить за глоток конденсированной воды и кусочек сублимированной пищи, и аристократы в струящихся одеждах с нарочито усталым выражением на холеных, лишенных признаков возраста лицах. Закрытые шлемы арбитров и темно-зеленые одежды офицеров Магистратума в толпе. Представители "Золотой Длани", крупнейшего рынка сектора, в своих медно-коричневых одеяния, и серомундирные служители Администратума, следящие за тем, чтобы бурный поток имперской десятины с богатейшего мира сектора не прерывался из-за вечных интриг торговых домов и дворянских семей. Не затихающий гул множества голосов, лишь изредка заглушаемый вокс-кастерами, монотонно зачитывающими сообщения о прибытии очередного корабля. Шанс вырваться из адамантиевой клетки ульев или врата в сказочный мир богатства и роскоши столичного мира - каждый видит зависшую в десятках тысяч километров над опаленной безжалостным солнцем шкурой Тарсуса громаду по-своему, а она же, кажется, не замечает суетливых букашек, наполняющих ее коридоры. Биографии Поле боя Корабль... ...и его обитатели День пятый 10:00