Elshe

- Красный, - внесла Маклейн конструктивное предложение. - На наших засланцев надежд больше нет? Позвоню и, да, запомнила, пупсик, - последовал не менее проникновенный ответ. - И если соберешься, имей в виду: о твоем здесь присутствии никому ТАМ, - Тесс выразительно закатила глаза, - неизвестно. Не подставь меня. Сомневаюсь, что ты уговоришь Хилли даже на черный купальник.

- Адамс же уволился по собственному желанию, и теперь тропические коктейли в отдаленной перспективе обещает мистер Уайт, - в свою очередь опешила Маклейн. Потом терпеливо пояснила Швейку: - Кто больше обещает, тот и начальник. Пока так, потому что дальше обещаний дело у нас, увы, ни с кем не заходит. Вот с этим действительно надо что-то срочно делать. Короче, новости: маме я поведала душещипательную историю о пропавшем без вести Адамсе. Оставлен до выяснения обстоятельств. Очевидно, агент Картер должен их прояснить, но у меня очень плохие предчувствия. Очень. Слишком много полиции для семи утра. Судя по словам мистера Уайта, не понаслышке знакомого с маминым педагогическим подходом, если выяснится, что мы тут учинили, господину Сороке и компании на голову упадет что-нибудь, измеряющееся в тротиловом эквиваленте. А потом, Михаэль, - Тесс отхлебнула стремительно остывающий кофе и скорбно завершила, - у меня наступает творческий кризис. Я не знаю, как нам выкрутиться из этой истории. У нас есть три с половиной тысячи от агентства, еще кое-какая мелочь и возможность обзавестись липовыми документами. На пару комплектов хватит. Твой язык, Швейк, нас до тропиков доведет. Вот что делать оставшиеся пятьдесят-шестьдесят лет без денег и в бегах я, правда, тоже не знаю. Тесс вышвырнула стаканчик в урну, откинулась назад, устроив голову на руке Швейка, скосила на фрилансера глаза и повторила: - Скажи мне, что у тебя есть план.

Рейнольдс не успел задремать и, вероятно, поэтому ничего особенно страшного с судьей не случилось. Произошедшее он помнил плохо. Сначала его швырнуло на столик так, что перехватило дыхание, потом - уже на него - швырнуло соседа по купе. Не самое лучшее соседство, но с другой стороны, иначе обитый по углам железом чемоданчик раскроил бы голову не ему, а самому Рейнольдсу. После этого все стало совсем смутно, и только меняющиеся местами пол и потолок и неизменно наваливающееся сверху тяжелое, похожее на мешок с песком, тело запомнились хорошо. Рейнольдс не был уверен, сколько прошло времени, к тому моменту, когда он вновь открыл глаза. Болел живот, под рубашкой обнаружился видный даже при свете зажигалки огромный багровый кровоподтек, но дышать было легко, а значит, ребра были целы. Уже хорошо. Судья, кряхтя и морщась, неловко развернулся, выбил ногами остатки стекла в окне и вывалился в промозглую серую мглу, пачкая дорогой костюм в земле и прелой хвое. Посидел немного, потом пополз из-под искореженных остатков вагона прочь. Даже саквояж, вылетевший, видно, в процессе этого безумного кувыркания в огромной железной коробке, нашелся неподалеку. Рейнольдс наклонился, скорчился, когда живот вновь пронзило болью, потом подобрал вещи и побрел туда, откуда слышались голоса.

Маклейн недоуменно моргнула поверх стаканчика. - За чью голову, мистера Уайта? Пока вроде не обещала. Может, конечно, тебе удастся накопать на него что-то, но я решительно не представляю, что предъявлять маме. Что-то, чего она не знала бы сама и в чем мы бы не увязли вместе с ним. Или ты уже накопал? - на Михаэля уставились с живейшим интересом. - Тогда выкладывай. Лихие времена... Как не прийти на помощь другу за пару тропических коктейлей?

Вопреки требованиям конспирации и мировому опыту тайных встреч в зимних парках на рассвете, Маклейн не таилась за голыми кустами, не сливалась с местностью, не держала в руках позавчерашнюю газету и три красных гвоздики и даже не надела темные очки. Впрочем, в руках у Маклейн были два картонных стаканчика, один из которых она незамедлительно сунула Швейку. От стаканчиков шел пар и бодрящий аромат кофе. На этом командный дух, однако, иссяк. Тесс пристроилась на скамейке, поджав под себя ногу в спортивном ботинке, мрачно посмотрела на прибившегося к шайке спецагентов фрилансера и буркнула: - Ну?..

Дэвид Рейнольдс

- Свидание в центральном парке? Как банально, Михаэль, - укоризненно вздохнула Тесс, поднимаясь и направляясь к машине. - Приезжай. И постарайся обойтись без сюрпризов. Я не люблю бегать двадцать четыре часа в сутки.

- Привет, Михаэль, - сказала Тесс. - Я тоже. Оно прекрасно. Я вся твоя. Но мое измученное томлением тело подрожит от страсти еще немного. Встреча с ямочкой на подбородке, судя по всему, накрылась. Тут много полиции, красивых полосатых ленточек, и вообще, полный, ммм, аншлаг. Скажи мне, что у тебя есть план.

Стрельба стихла, а уже через пару минут утреннюю тишину разбил вой сирен. По-рождественски праздничное кафе, обернувшееся местом новой трагедии, закрылось, не дождавшись открытия. Через два часа вдоль и поперёк опутанные красно-белой лентой терассу и участок дороги напротив заполонили криминалисты всех мастей. В отдалении толпились редкие зеваки, опасливо переговаривались, суетливо оглядывались по сторонам. Незаметные на их фоне, терялись в тенях переулков те, кто точно знал, куда смотреть. Агент Маклейн, благоразумно оставившая машину в паре кварталов, сидела на лавочке метрах в ста от кафе, не слишком таясь, но подняв в целях конспирации (ветер, опять же) воротник куртки и натянув пониже берет, следила, уплетая нежнейшую, знаменитую на весь мир амстердамскую селедку, за снующими туда-сюда людьми в форме, и размышляла о переменчивости фортуны. Агент Картер наверняка бы с ней согласился. Кто виноват - было не ясно, что делать - тоже. Все было как обычно. Тесс отправила в урну салфетку и тарелочку, достала телефон, заглянула в поиск горячих новостей на пару сайтов и набрала номер бравого Швейка.

Впереди послышались голоса: кто-то переговаривался - слов было не разобрать, потом прикрикнул, подгоняя лошадь. Нормальные, человеческие голоса, не совершенно чуждый скрип сломанной кости о кость, который раздавался за спиной. Мелани вскочила - серая пыльная рука, не успев на долю секунды, схватила пустоту - и рванула навстречу этим голосам. Она узнала этих людей: частые посетители салуна. Девочки их не любили. Вдова тоже. Ей неоднократно приходилось собственноручно раздавать пощечины рыдающим девицам, заставляя привести себя в порядок и выйти к другим гостям. Все это было плохо для бизнеса, но сейчас Мелани обрадовалась им, как родным. Лошади остановились, всадники окружили женщину. - Что там?.. - Какая-то бродяжка... - Да вроде нет... - Ты глянь, цацки на ней даже. Грязная только. Может?.. - Пошла вон, - великодушно решил, судя по всему главарь, сплюнул на дорогу под ноги Мелани и тронул поводья, объезжая задыхающуюся вдову. - У нас дела поважнее, парни, - и по-хозяйски похлопал по перекинутому через седло лошади без всадника длинному мешку, из которого свисали стянутые веревкой руки. Далеко они, впрочем, не уехали. Вообще никуда не уехали. Лошади истерично заржали, заплясали на дороге. Главарь, чей конь встал на дыбы, очутился в пыли быстрее, чем успел удержать животное. Вдова оглянулась, уже зная, что она увидит. К скособоченной фигуре добавились еще несколько, и теперь они приближались. Медленно, но как-то неотвратимо. - Что за ***?.. - главарь вскочил на ноги, молниеносно выхватывая револьвер. Выстрелил несколько раз, повторил снова: - Что за *** это?! Развязки событий вдова Роуз дожидаться не стала. Вставила ногу в стремя, подпрыгнула, ударившись животом так, что в глазах потемнело и понадобилось время, чтобы снова начать дышать, а лошадь, словно только этого и ждала, понеслась по дороге назад, даже подгонять не пришлось. Вскоре крики и беспорядочная стрельба за спиной стихли. Вдова сипло выругалась сквозь зубы, сделала глоток из привязанной к седлу фляжки, натужно пыхтя и проявляя похвальное отсутствие нездорового любопытства, спихнула на обочину у развилки тот самый мешок с загадочным содержимым. Никакая сила сейчас не заставила бы Мелани вернуться назад. Лошадь была, судя по всему, с вдовой в этом солидарна. Поэтому вдова Роуз предоставила лошади выбирать дорогу, а сама сосредоточилась на содержимом фляжки, не подозревая, что все дальше удаляется от города и все быстрее приближается к тому месту, которое местные индейцы вполголоса и делая знак, отгоняющий злых духов, именовали землей предков. (Карту Мунвэю)

Императрица Утро Близилась буря. Пелена, затянувшая небо, спасала от палящих лучей, но не от духоты. Воздухом, густым, неподвижным, как болотная вода, было невозможно дышать. Даже просто идти было испытанием. Но Мелани, подметая дорожную пыль дорогими юбками, шла, куда - она не знала сама. Додж-сити как сквозь землю провалился, дорога была безлюдной. Вдова хрипло хохотнула при мысли, что идет в совсем другую сторону, но тут же закашлялась и снова побрела вперед, еле переставляя ноги. ... она не знала, сколько прошло времени. Оно, казалось, застыло, как этот воздух и не видное за пеленой облаков, но беспощадное солнце. Когда вдова вновь подняла голову в надежде увидеть впереди город, у обочины стоял мужчина. Стоял он неловко покосившись, словно у него болела нога. Ни повозки, ни лошади, но он хотя бы мог подсказать направление, а еще у него могла быть вода. За глоток воды сейчас вдова могла бы убить. Она облизала потрескавшиеся губы и выдавила из себя подобие улыбки. - Сэр! Сэр!.. - голос даже для ее ушей прозвучал как воронье карканье, игривые нотки в нем - скрип ножа по стеклу. - Вы не поможете леди?.. Произошла неприятность... "Сэр" повернулся. Половины лица у него не было вовсе. Вместо него - бурая страшная путаница мышц, пустая бездонная глазница, обнаженные десны, отчего казалось, что это непрестанно ухмыляется. Вдова попятилась. Мужчина, выворачивая ногу так, как люди никогда ее выворачивать не должны, двинулся к ней. Вдова завопила, повернулась, чтобы бежать - откуда только силы взялись - и запутавшись в юбках, шлепнулась на дорогу, снова обдирая руки, чувствуя скрип пыли на зубах и не смея повернуть голову.

"Кубик" говорит, что "шарик" - Дионизе )

... когда вдова открыла глаза, было уже темно. Путаясь в юбках и обдирая руки, она выбралась на дорогу и осмотрелась. Лошадь, разумеется, исчезла в неизвестном направлении, оставив в пыли едва заметный в неверном свете луны след от волочащейся повозки. У самого края оврага валялось одинокое колесо, не выдержавшее такого обращения. Мелани присела на него и пощупала перемазанной в земле рукой голову, чувствуя под пальцами запекшуюся в волосах кровь. Следовало бы восславить господа за модную шляпку и пышную прическу, смягчившие удар, но вдова была не очень расположена к религии, поэтому выругалась так, как умеют только матросы в портовых тавернах: витиевато, длинно, мешая английские и французские слова и ни разу не повторившись. Она представления не имела где находится и что делать. В приютившем ее овраге застрекотали цикады, где-то завыл койот, следом - еще один. И еще - уже ближе. Воображение вдовы тут же нарисовало живописную картину, в которой морды у койотов были окровавленные и сытые, а некоторые из них продолжали отплевываться от выписанных из Европы кружев. Представление - представлением, но делать надо было что-то и срочно. Голова болела, отчаянно хотелось пить, а сломанные ногти неприятно цеплялись за ткань платья. Вдова сползла кое-как обратно в овраг, шипя, раздвинула обжигающие стебли крапивы, напилась из небольшого ручейка, безуспешно попыталась смыть с себя пыль и грязь, потом махнула рукой и закрыла глаза, решив, что утро вечера мудренее.

Императрица В деревеньке Кловелли, что в Уэльсе, где она появилась на свет почти сорок лет назад, ее звали под именем Пегги Сандерс. В семнадцать лет она стала миссис Джордж Крисби. Это было плохое время, пропитанное виски и страхом: когда мистер Крисби бывал не в духе, он пил, а рука у него была такая же тяжелая, как и характер. Пегги сбежала. Сбежала и превратилась из миссис Крисби во вдову Крисби по дороге к порту, где ждал корабль, идущий в Америку, страну небывалых возможностей. Возможностей и впрямь оказалось много, особенно когда с личика сошли синяки и выяснилось, что личико достаточно хорошенькое. Пять лет ее знали под именем Щедрой Рози, и на щедрость ей отвечали щедростью. Когда она объявилась под именем Мелани Роуз в Додж-сити, заработанных денег хватило, чтобы превратить полуразвалившийся, доставшийся за бесценок дом в заведение, которое славилось во всем штате, не говоря уже о Додж-сити. О, это был ее город, ее владения. Когда она, вздернув подбородок, с рассеянной полуулыбкой на вызывающе накрашенных губах, проезжала в собственном ландо по улицам, провожаемая липкими взглядами мужчин и неприязненными - женщин, где-то внутри готова была взвигивать от радости полуграмотная уэльская девчонка Пегги Сандерс. Уж она-то чувствовала себя королевой. *** ... чертова лошадь понесла. Это последнее, что запомнила Мелани. Мимо промелькнули окраины города - она почти не обратила на них внимания, в отчаянии пытаясь удержать взбесившуюся животину. Потом, уже за городом, деревянное колесо попало в выбоину на дороге, повозка накренилась, заваливаясь набок, лошадь по инерции еще тащила ее по дороге, но вдова Роуз, кубарем скатившаяся в заросший крапивой, не слишком заметный, но на удивление глубокий овраг, вдоль которого шла дорога, всего этого уже не видела. Когда вдова открыла глаза, было уже темно...

Запиши меня, пож.)

- Кошмар какой, - отреагировала на драматические новости бравого Швейка Маклейн очень внятным, но несколько. механическим голосом, каким уверяют маму, что " да-да, я уже встала', и сухо информировала Михаэля: - Мамочка отложила розги. Меня назначили любимой женой. В семь ноль пять встречаюсь с ямочкой нв подбородке. До этого времени разрабатываю план действий, прошу не отвлекать. Телефон уронили на что-то мягкое, судя по шороху, а потом размеренно и сонно в него засопели, даже не удосуж вшись выключить связь.

- Что, страшно, да? - радостно поинтересовался Серна у генерала. - Я ведь кто-то рвался в президенты... Батиста посмотрела на Серну и деликатно промолчала.

- Мечешься ты как-то.

- Хватит валить на меня ответственность! Сам решай, Серна

- Голубоглазый Асперанте своими намеками похож на девственницу на свидании. Никакой конкретики. Очень мило и полезно.

Генерал Батиста, у меня вопрос. Вы думаете почерк убийств родной или имитация? - Я не знаю. Обороты... похожи. Руки и пробирки, головной мозг и все такое прочее. Либо ты, либо Мэлори, либо Серна. Ибо не я. У меня так получается.

- Генерал, чем я вам так не понравился? А Ника, похоже, убирают. Могу поставить свои новые наручные часы на то, что он невиновен. - Что-то эмоциональное? И насчет второго есть только один способ проверить, - буркнула Кармен.

- Короче, много думать мне по уставу не положено, - рявкнула порядком оголодавшая за полдня переливания из пустого в порожнее и оттого злая Батиста. - Мне не нравится поведение Альварес. И убийство тоже не нравится. Если не права, даже стыдно не будет.

- Федерер тише воды, ниже травы, - напомнила Батиста, глянув на Оги так, что становилось ясно - если у генерала останется хотя бы Рамирес, третью башню раздражительному гостю столицы придется достраивать дома . - И я не про рост. Остальное мнение не поменялось. "Робкая коалиция", Ева, настораживает, знаешь ли. А у Мануэля ты робкой коалиции два поста назад не наблюдаешь? Все подозрительные! И мне все равно не нравится история, которую подделывать под тебя на вторую ночь - дичь какая-то, и мне все равно не нравится твое явное нежелание тыкаться на место президенте. Вызывающее поведение Мэлори - вызывающее. Прям бельмо на глазу. Что под ним кроется, я не знаю. Ник весь из себя экзальтированный и его как-то неожиданно... мало, но когда говорит - верю. А с остальными вообще не ясно. Выбираю между Альварес и Федерером, если не озарит в оставшиеся полчаса.

- Вот именно, - согласилась с Аспиранте Кармен и пожала плечами в ответ на слова Евы. - Но вы тоже не больно-то стремитесь приводить другие доводы. Не хотим обсуждать, будем голосовать. тоже х