- Я подозреваю, что Жанна замешана в заговоре.
И тут Карлу в лицо прилетела пощечина от жены. Ей уже было терять нечего.
- Двуличная мразота.... Я на тебя положила лучшие годы своей жизни и в любом случае бы даже не подумала тебя подставлять,- прорычала она как разъяренная волчица и пошла к себе в спальню.
- Я может и еще та гадина, но я тебе не изменяла, в отличии от некоторых,- она плюнула себе за спину и хлопнула дверью в спальню .
Жанна вошла к себе в комнату. Вот оно – ружье, нацеленное в голову. Руки за трусились. Вот она – вторая ошибка, которую нельзя себе простить. Из-под половицы был достан небольшой плеер с кассетой музыки из какого-то мультика. По комнате заиграла тихая музыка, чтоб никто, кроме нее не услышал.
«Опять будет бой,
Ещё один со злой судьбой,
Всё равно убегу,
В неволе жить я не смогу.
Вернуться домой намерен я любой ценой,
Но ничего, я найду,
Как одолеть свою беду.
О-о-о-о
Пусть у меня нет моей былой прыти!
Эй, вы, не тяните -
Всё равно не сдамся,
Никогда не сдамся я вам,
О-о-о-о
Не вскочить на волну,
Вам на ней не прокатиться:
Взлечу ввысь словно птица,
Всё равно не сдамся никогда не сдамся я вам:
Меня покорить нельзя!
Пытаюсь понять,
Как я им дал себя поймать,
И мне без потерь из пут не вырваться теперь.
А значит вновь будет бой-
Ещё один со злой судьбой.
Себя не буду я жалеть-
Ведь жизнь в неволе не лучше чем смерть.»
Она села за мольберт и маслом начала писать на холсте. Это была не картина, а сухой текст уставшей от жизни девушки, которой осточертело все и вся. И лишь бешеное чувство вины давало ей сил писать это.
“Я не верю ни в Бога, ни в черта, так что... Хрен с ним. По вашей вере я попаду в Ад... Ну и поделом мне. Я устала... я устала от всего. Я устала от вашего долбанного Галаада. Святое место? Да это святая тюрьма, где нельзя нормально поспать. Я пять лет вижу сплошные кошмары. У меня перед глазами, мать вашу, стена. Вы хоть понимаете, в какой ад вы превращаете жизнь девочек? Благо Карл был человечен, но а большинство? Знаете, когда что-то длинной с твою кисть и ладонь, а шириной в пол твоей руки разрывает тебя изнутри, а ты чувствуешь лишь боль. Аскую боль, ведь ты еще не полностью выросла и тебя, пардон, фактически насилуют. Вы пытаетесь жить по Библии... ну как пытаетесь... делаете вид. А такого понятия как совесть у вас, падлы нет. Я выбрала жизнь по совести, как раз. А то, что вас интересуют не личности, а как раз тупой скот - это вам еще аукнится. Я представляю Галаад через эдак 10 лет. Дорогие мужчины, будьте счастливы. Вы будете приходить домой и видеть улыбчивых хохотушек с ветром в голове, я вас в этом уверяю. И вы ни о чем с ними поговорить не сможете. У них не будет личности. У них ничего не будет. Удачи вам с этим...
Я устала бояться. Я....различаю его настроение уже по походке и по дыханию. Ребенок... Я надеялась, что я почувствую хоть что-то, когда увижу его. Но нет... в глазах лишь картина улыбающейся во все 32 зуба Евгении, и он между ее ногами пьянющий в умат. Это так унизительно. Я старалась. Может быть, если б у меня хватило сил я все же смогла удрать...придумать лекарство...вылечиться и родить самой и...каким-то чудом полюбить этого мелкого. Адольфом язык не позволит его назвать. Я конечно все понимаю, но его фанатизм... Максимильян – такое бы я хотела дать ему имя, но мое слово гроша ломаного не стоит. Я даже не собака... собака, когда ей больно, может и укусить. Я же... я долбанная фарфоровая ваза. И пришел тот момент, когда эта долбанная ваза разобьётся. Яда хватит еще на одну меня. Как раз доза Евгении. Благо, я знаю где у меня вена и как сделать укол. Книги по анатомии полезная вещ, знаете ли. Memento mori. Ублюдки.”
Жанна встала от холста, взяла самую большую кисть, что была у нее и красную краску. Встала на стул и написала на весь потолок одну лишь фразу “Ты меня любил?”. Спустившись, она села на кровать. Из-под половицы был достан флакон с сывороткой и шприц. Она сняла с волос завязку, которая надежно фиксировала прическу. Девушка набрала полный шприц жидкости и положила на кровать рядом с собой. Рука была плотно затянута резинкой, заставляя вену показаться владелице. Жанна выдавила воздух из шприца и вогнала иглу в руку, вдавливая сыворотку правды. Как только все было сделано, шприц был вынут из руки, она легла на кровать, открыла книгу и продолжила читать, пока ее глаза не закрылись навсегда.
«Мы - не всегда те, кем кажемся, и едва ли когда-нибудь – те, кем мечтаем быть.» © Питтер Бигл
