14 марта.
Вокруг одного из костров собралась кучка лучников, они чистили оружие и по временам бросали нетерпеливые взгляды на закипавший большой котёл, висевший над пламенем. Эйлвард сидел в одной рубашке, поджав под себя ногу и громко насвистывая какой-то мотив. По одну сторону от него Джонстон подрезал по своему вкусу перья для стрел, по другую — лежал Хордл Джон, раскинувшись всем своим огромным телом, и раскачивал на ноге свой шлем. Черный Саймон из Нориджа сидел нагнувшись и точил меч о плоский камень, который он держал на коленях, мурлыча про себя балладу. Рядом с ним Норбери, молчаливый оруженосец сэра Оливера, грел окоченевшие руки у пылавшего костра.
- Никак ты завтра уходишь Сэмкин?
- Истинная правда, - подтвердил тот, помешивая похлёбку с мясом. - Сегодня вернулся сэр Латур лечившийся вместе с сэром Найджелом и сказал, что тот, хвала святому Дунстану, выздоровел, встретил старого друга и отправился в его поместье. Однако сэр Латур не смог припомнить герб этого рыцаря и я отправляюсь в монастырь, что бы узнать больше об этом деле.
- А что, сэр Найджел вновь собирается вернуться к военному делу? Говорят, что, кроме герцога, во всем нашем войске не было человека столь испытанной храбрости.
— Это истинная правда, каждое слово, — подтвердил Эйлвард. — Я сам собственными глазами видел его на поле брани, и ни один человек не выказал такого мужества, mon Dieu! Глядя на него или слыша его мягкий голос, вы никак не поверили бы, что ровнёхонько за двадцать лет, не было ни одной схватки, атаки, вылазки, засады, штурма или сражения, в которых бы он не явился главным участником! Пять алых роз на серебряном поле всегда бились на первой линии.
— Подкинь-ка ещё охапку, — пробурчал Джонстон, в который раз уже бросая нетерпеливый взгляд на котёл с варевом.
— Клянусь эфесом! — воскликнул Эйлвард, мягко усмехаясь. — Теперь, когда Джон получил такой большущий выкуп за французского рыцаря, ему вряд ли придётся по вкусу скромная трапеза бедных лучников. Не так ли, camarade? А воротясь в свой родной Хордл, ты уже не обойдёшься салом и дешёвым пивом, нет, подавай тебе все семь дней в неделю только гасконские вина да жаркое.
— Как уж там будет, я не знаю. — ответил Джон, подбросил ногою шлем и тут же поймал его руками, — но знаю одно: готово ваше варево или нет, но я сию же минуту зачерпну его своим шлемом.
— Уже закипает, уже бурлит, — ответил Сэмкин, заглядывая сквозь пар в котёл, который тотчас был снят с огня; похлёбку разлили в стальные шлемы, и воины, зажав их между колен, взяли ложки и ломти хлеба и принялись за вечернюю трапезу.
— Жаль расставаться с вами приятели. Давно я не был в Англии и не слышал английского говора, - Эйлвард встал и поднял кружку с элем. - И я пью сейчас за моих старых товарищей, да помогут им святые. За сэра Найджела и его Белый отряд!
— За сэра Найджела и его Белый отряд! — крикнули лучники и осушили до дна свои кружки.
— Дружно выпито, mes braves. Я обязан ещё раз наполнить ваши кружки, раз вы осушили их, за моих дорогих парней в белых куртках. Налейте ещё вина и эля. Как это поётся в старинной песне?
Пью от души теперь я
За гусиные серые перья
И за родину серых гусей.
Он проревел эти строки хриплым, отнюдь не мелодичным голосом и закончил взрывом хохота.
— Думаю, что я более способный лучник, чем певец, — сказал он.
— Кажется, я припоминаю этот напев, — заметил Норбери, беря в руки лютню, стоявшую рядом с ним и пробегая пальцами по струнам. - И с любезного разрешения всей компании рискну спеть эту песню.
Так что ж сказать о луке?
Он в Англии сработан, лук.
Искуснейшие руки
Из тиса выгнули его
Поэтому сердцем чистым
Мы любим наш тис смолистый
И землю тиса своего.
Что скажем о верёвке?
Верёвку в Англии сплели
С терпеньем, со сноровкой.
Верёвка лучникам мила.
Пусть чаша идёт вкруговую
За нашу кудель золотую.
За край, где конопля росла.
Что о стреле мы скажем?
Калили в Англии её
На страх отрядам вражьим.
Она всех прочих стрел острей…
Пью от души теперь я
За гусиные серые перья
И за родину серых гусей.
А что сказать о людях?
Мы в доброй Англии росли
Мы нашу землю любим
Мы лучники, и нрав наш крут
Так пусть же наполнятся чаши —
Мы выпьем за родину нашу,
За край, где лучники живут!
— За край, где лучники живут! - подхватили все и осушили кружки.
15 марта.
На следующий день Эйлвард подошёл к палатке караульных возле стен монастыря. К поясу его были привязаны два диких гуся подстреленных по дороге.
— Вечер добрый, приятели! У вас есть каша, а у меня мясо и нам всем будет хороший ужин.
