Тедас, любовь моя - Проза. Конкурсные работы

[Karissima 9 644]

Здесь выкладываются конкурсные работы в номинации "Проза".

Правила конкурса можно посмотреть здесь

Другие номинации: рисунок, видео, хэндмейд.

Обсуждение работ: http://www.bioware.ru/forum/topic/30121

Изменено 11 января, 2015 пользователем Karissima

[Karissima 9 644]

Воспоминания Тысячи Дорог

 

Родители бушевали, когда я решил уйти в Церковь. Молодой дворянин, наследник, красавец, свет их жизни. Они, наверное, были бы и то счастливее, если бы я сбежал из дому с какой-нибудь простолюдинкой. "Не смей, Фердинанд, у тебя вся жизнь впереди!" - кричала мать, заливаясь слезами. "Ты должен жениться на дочери торгового принца, мы столько лет потратили на установление союза!" - возмущался отец.

 

Увы, их голоса, пусть и крайне громкие, не смогли заглушить святой призыв.

 

Оставить родной дом позади было нелегко, но я был все же рад. К тому времени родители сделали все, по их мнению, чтобы меня удержать - но в итоге лишь оттолкнули меня, своего единственного сына. Я специально выбрал служение в скромной небольшой церкви орлейского города Валенса, подальше от Антивы и родни.

 

Сменив шелка на простое рубище, я принялся за изучение... всего? Родители держали в доме книги, но лишь для того, чтобы их четырехсотлетний резной шкаф, переживший, по семейной легенде, наступление порождений тьмы на Антиву во время Четвертого Мора, смотрелся лучше. Библиотеки церкви содержали сотни книг и свитков, некотороые из них столь ветхи, что их было боязно коснуться; десятки карт изображали мир, утраченый в столетиях. 

 

Но чем больше я читал, тем сильнее была моя жажда увидеть все своими глазами. Сперва я даже поддался сожалению - ведь теперь я не смогу посмотреть на мир, а с деньгами моей семьи я мог бы объездить любую страну.

 

Много лет позже я был благодарен судьбе за это. Ведь путешествуя в золоченой карете, ты никогда не увидишь настоящий мир.

Преподобная мать Доротея, видя насколько подобное "заключение" мучает меня, предложила мне решение. Я вечно буду благодарен ей за это, сколько бы лет не прошло. А прошло их уже немало, тот памятный разговор состоялся в 9:16 Дракона. 

 

Неужели прошло уже больше двадцати лет?

 

Я должен был признать, что заметил беспощадное влияние времени. Волосы на моей голове заметно поредели, и холодный ветер гор изрядно донимает лысину. Ноги, исходившие столько троп, начали жаловаться, колени - пощелкивать костями. 

 

Далеко не так все было, когда я только начинал свой путь. Молодой, наивный (по-прежнему наивный, надо заметить) и счастливый (годы не умалили и этого), я начал с того, что пешком обошел огромный Орлей, разговаривая одинаково с бедняками и шевалье, с торговцами и наемниками. Разрозненные и не самые аккуратные заметки были старательно упакованы в холщовую суму, которую у меня не один раз пытались украсть на оживленных базарах. 

 

Мать Доротея была права - такому человеку, как я, нечего сидеть в четырех стенах. Светское образование ставили меня особняком от других братьев, знание этикета было впитано мню с молоком матери, а знание нескольких языков и неукротимая жажда знаний были бы без толку потрачены на изучение пыльных манускриптов.

 

Вместо этого мне предстояло создать свои.

 

Я увидел жизнь такой, какая она есть. Суровая и прекрасная одновременно, Империя Масок снисходительно относилась ко мне, странствующему монаху, запятнанному чернилами, восторженно лопочущему о красотах, о статуях давно ушедших триумфаторов, о быте и чудесах. Писать на ходу вошло в привычку, но удивление так и не стало привычкой, за что я благодарен Создателю. Я понял, что сколько бы я ни увидел, в этом мире всегда будет больше. Тедас полон чудес.

 

Андерфелс был второй страной на моем пути. Пройдя двадцать лиг от границы страны, я так и не встретил ни единого поселения. Земля была сухой и растрескавшейся, серой и безжизненной. Ни травинки не росло на этих выжженых Морами пустошах.

 

Тем удивительнее было найти цветок на горном перевале. Амброзия, удивительнейшей красоты растение, победившее смерть и порчу. Тщательно зарисовав это чудо, я оставил его в покое, не посмев тронуть его или, не приведи Создатель, сорвать.

Я дошел до крепости Вейсхаупт, валясь с ног от голода. На протяжении всего пути мне довелось встретить лишь пару поселений, где я сумел пополнить запасы. Серые Стражи сперва отнеслись ко мне настороженно, но все же позволили мне изучить свои библиотеки. Они даже выделили мне проводника, чтобы тот вывел меня к границе с Орлеем. Улыбчивый Страж родом из Ферелдена, но с явным орлейским акцентом, назвавшийся Риорданом, не вернулся в Вейсхаупт по достижении границы, а отправился дальше, простившись со мной, свернувшим на восток, в сторону Неварры.

 

Дойдя до приграничного с Неваррой леса, я, наслушавшись от местных о бродячих долийских кланах, смело углубился в чащу. Селяне качали головами и крутили пальцами у висков, но мне было все равно.

 

Пара дней скитаний - и я решил, что селяне таки были правы. Грозный лес не терпел наивных растяп, ядовитые растения манили яркими красками лишь для того, чтобы ужалить и оставить меня с распухшей щекой.

 

Пришлось даже отбиваться от голодного зверья. Ну, как отбиваться... мне сказочно повезло, что я наступил в ловушку. В одно мгновение я оказался подвешеным за лодыжку к высокому дереву, слишком высокому для волков. 

 

Долийский эльф, обнаруживший меня часом позже, насмешливо фыркал, срезая незадачливого монаха, сверкавшего подштанниками, с дерева.

 

Разговор с загадочным эльфом породил целую главу в будущей книге, а также мое восхищение долийцами, длящееся и по сей день. 

При попытках пересечь границу с Неваррой, шевалье поворачивали меня назад. После четырех попыток (даже при том, что я был братом Церкви, а Церковь не знает границ!) я решил пойти иным путем.

 

Корабль принес меня в холодный, заснеженный Ферелден, край суровых зим, восхитительных мабари и смелых, решительных людей. Оставив попытки пробраться в Неварру на неопределенное будущее, я принялся изучать этот удивительный край. 

Возможно, я слишком много отвлекался. Но я не сожалел ни секунды об этом ни тогда, ни сейчас. Я продолжал свой одинокий путь, усердно делая заметки, продолжая разговаривать с людьми всех сословий. 

 

Именно в Ферелдене, в Морозных Горах, лежит вход в гномье королевство Орзаммар, и заметок об этом подземном мире хатило на целую книгу, уж слишком разными являемся мы и гномы. Если остальные народы Тедаса объединены Церковью и Песнью Света, то гномы до сих пор поклоняются предкам и Совершенным. Удивительно, но факт. Я не пытался убедить никого из встреченых мною гномов в превосходстве своей религии, однако один из горожан Орзаммара настолько проникся моими рассказами о Церкви, что решил выйти на поверхность и стать церковным братом.

 

Лишь позже я узнал, какая участь ждет оставивших клан и ушедших из Орзаммара гномов. Надо признать, я чувствую себя отчасти виноватым. Но если этот гном нашел для себя лучшую участь - благослови его Создатель. Оставив Орзаммар своим делам, я вернулся на поверхность и продолжил путешествие по Ферелдену.

 

Подумывая посвятить ему целую книгу, я обошел его весь, от Редклиффа, пахнущего копченой рыбой, до Денерима, единственного "настоящего" города во всей стране, где, если верить легендам, родилась Андрасте.

 

Именно там я поклялся себе найти ее последний приют. Я всегда был очарован легендами об Урне Священного Праха, и дивился тому что никто еще не нашел ее.

 

Андрасте наверняка не хотела бы навсегда быть скрытой от мира, который нуждается в ней, правда?

 

Отплывая из денеримского порта, я сознавал, что буду скучать по белоснежным полям, уютным бревенчатым городкам и радушному гостеприимству ферелденцев.

 

Однажды, решил я, мне стоит увидеть эту страну летом.

 

Наконец-то попав в Неварру, я был очарован. Загадочная, таинственная страна, полная традиций, восходящих к доцерковным временам, лежащая на пересечении великих стран. "Все дороги ведут в Неварру, хочется им того или нет!" - смеялся маг-морталиси из рода Пентагастов, которого я встретил в Великом Некрополисе. Живя на перекрестке культур и влияний, неваррцы не потеряли индивидуальности. Они ассимилировали их. И я не уставал находить сходства с Антивой и Орлеем, и наверняка нашел бы больше, если бы тогда мои знания были обширнее.

 

Один из эльфов - странный малый - встреченных мною на пути в Убежище, сказал: "Чтобы побывать в интересных местах, нужно быть интересной личностью." Он имел ввиду Тень, конечно. Удивительно, но реальный мир работал с точностью наоборот - интересные места делают тебя интересным человеком. Если, конечно, ты потратишь время на их исследование.

 

Конечно, тевинтерцы никогда не признают, что все дороги сходятся в Неварре. О чем вы, уважаемые? Все дороги конечно же ведут в Минратос!

 

Это была, пожалуй, одна из немногих стран, где я чувствовал себя совершенно чужим. И единственной страной, где мне не удалось поговорить с правящим сословием. Магистры никогда не опустятся до того, чтобы говорить с бродячим южным монахом. На самом деле, Тевинтер никогда не был "Тедасом". Ведь раньше слово "Тедас" означало "не-Тевинтер". И, пожалуй, это действительно правда, больше чем кажется.

 

Уходя прочь из имперской столицы, я почувствовал облегчение. Мне там явно были не рады. Казалось, что высокие башни смотрят мне в спину с неодобрением.

 

На пути на юг, однако, мне довелось делить дорогу с молодым сыном магистра. Едва оперившийся птенец был полон революционных настроений, обличая Империю во всех ее грехах. Мне оставалось только записывать. Тем более интересно было то, что в конечном итоге, юноша любил свою страну. Просто верил, что ей нужно измениться.

 

Идеалист, совсем как и я сам. Пожелав юноше удачи, я отправился на восток. Домой. Домой?

 

Исследуя Антиву, по-настоящему исследуя Антиву, я понял, что совершенно не знал ее. Я видел лишь парадное облачение, не желая смотреть на изнанку плаща. Тевинтер однозначно был суровым и строгим отцом этому миру, и не скрывал этого, но и королева-мать Тедаса не могла быть совершенной.

 

Мне довелось заново узнать свою родину. Узнать традиции простого люда, узнать о торговле и политике. Подружиться со старым виноградарием, принять участие в Сатиналии, увидеть настоящую Антиву, такой какая она есть.

 

Это было горько-сладкое чувство - узнать о том, что моя прежняя жизнь была иллюзией, но получить шанс исправить ошибку. Навестив мать и отца, я отправился в дальнейший путь, багаж заметок и журналов за моей спиной уже начинал становиться весомым.

 

Пахнущий причудливыми специями Ривейн был единственной страной, которую я так и не смог понять. Гадалка предсказала мне, что я умру за то, во что я верю. Я не стал спорить, решив для себя, что я, видимо, погибну в время своих странствий.

Хотя и брату Церкви не стоит верить каким-то ведуньям, я видел, с каким уважением относятся к пожилой женщине другие жители городка. Возможно... кто знает?

 

Сказать, что пиратский Лломерин поразил меня - ничего не сказать. Беззаконие и свобода, но при этом все каким то образом держалось в узде. Каким? То есть тайна бытия. Долийский клан, живущий на границах города, в отличие от всего остального мира, здесь не был гоним. Напротив, весьма уважаем. Там я узнал гораздо больше о культуре долийцев, тщательно законспектировав все легенды и мифы, что мне довелось услышать.

 

Одна из пиратских капитанов согласилась отвезти меня через Недремлющее Море на своем корабле "Зов Сирены" до Вольной Марки, прежде чем отправиться дальше своим загадочным путем. Больше никогда в жизни я не видел женщин-капитанов.

 

Вольная Марка поразила меня разнообразием. Каждый город был иным. Даже их правители носили разный титул. Вычурный Старкхевен, строгий Киркволл, роскошный Тантерваль, причудливый Оствик... Единственное, что объединяло этих людей - неукротимая воля к свободе и жизни. Они продолжали зваться Вольными Марками, споря о территориях размером с коровью шкуру, заключая недолговечные союзы и династические браки, устраивая войнушки и ведя бесконечное соревнование между собой.

 

Лишь во время Великих Турниров - и, пожалуй, еще и Моров - они объединялись, забывая свои распри и интриги. Я лишь жалею о том, что Турнир не может длиться вечно.

 

Вернувшись назад в Валенс, я принялся организовывать заметки, написанные в странствиях. Это было непростой задачей - часто записи были сделаны впопыхах, и они пестрели чернильными пятнами и разрывами. Старательно переписывая свои журналы, мне казалось, что я совершил еще одно путешествие, заново переживая все увиденное.

 

Двенадцать лет минуло с того момента, как я ступил на тропу путешественника, и моя первая "книга" наконец увидела свет.

 

К моему удивлению, мое творение произвело фурор в Орлее. Я лично перевел манускрипт - хотя сложно было назвать это манускриптом, это было сборище путевых заметок без особого литературного значения - на все известные мне языки. 

Вскоре о книге, которую я озаглавил попросту "В Поисках Знания: Путешествия Церковного Ученого" - именно тем, что оно и было - говорили от Денерима до Вейсхаупта. Я продолжил свой труд, оформляя оставшиеся заметки в другие тома, составив книгу легенд и мифов, книгу о гномах и о Серых Стражах...

 

Во время своих странствий я выучил дюжину разных акцентов и наречий, а мой собственный - жесткий, гортанный, антиванский - сгладился практически на нет. Я действительно считал себя - и считаю по сей день - гражданином Тедаса. 

 

Многочисленные приемы, на которые меня теперь приглашали, ощущались неуютно. Я не хотел иметь ничего общего с Великой Игрой, не для того я пришел в Церковь. Преподобная Доротея помогала мне, практически ведя разговоры за меня. Но по истечению года она была названа новой Верховной Жрицей, оставив меня одного. Я же решил, что пора бежать подальше от Орлея.

 

Пора было вернуться к давнему обещанию, что я дал себе - собрав немногочисленные пожитки, я отправился на юг, в Ферелден.

 

Нежеланная слава все же помогла мне. Эрл Редклиффа выделил мне пособие на изучение легенд об Урне Святого Праха, и помог устроиться в Денериме со всеми удобствами, даже назначив личного помощника из молодых послушников местной церкви. Вейлон оказался верным другом в моих изысканиях, со свежим, незамутненным взглядом и неиссякаемым оптимизмом. Именно он сумел разгадать мутную метафору, указывающую на истинное местонахождение Урны.

 

Юноша умолял меня взять его с собой, когда я собирался отправиться в Убежище.

 

Тяжело вздохнув, я продолжил карабкаться в гору по узкой тропе. Мне следовало взять Вейлона с собой... или отослать его назад в церковь. Это было единственное сожаление в моей жизни. Бедолага погиб, погиб за меня.

 

Я и сам бы расстался с жизнью, если бы не Герой. Тогда я впервые узнал, что за то время, что я был пленен, в Ферелдене начался Мор, а эрл Эамон стал смертельно болен. Впервые мне выпал шанс сделать со всем своим накопленным знанием что-то, что поможет этому миру.

 

Это был лучший час моей жизни. 

 

Теперь остается надеяться, что я сумею сделать что-то большее. Я снова на дороге в Убежище, на сей раз по призыву Преподобной Доротеи... нет, Верховной Жрицы Джустинии. Негоже называть ее мирским именем теперь. 

 

Она написала мне лично, надеясь, что столь видный ученый, путешественник, одинаково уважаемый и магами, и Церковью, сможет помочь ей восстановить равновесие в мире.

 

Я и сам желал этого всей душой. Дело в том, что вот уже несколько лет я собирался предпринять еще одно путешествие по миру, последнее; но разразившаяся война сделала дороги крайне небезопасными, а ведь я уже немолод... Порой мне хотелось накричать на глупых детей, что устроили эту войну. Напомнить им, что мы все люди. Что они рушат и уничтожают этот прекрасный мир, даже не имея представления о нем. Что все мы, включая меня самого, не знаем и половины его тайн. Что этот мир как ничто другое заслуживает любви.

 

А, вот и вершина... Храм Святого Праха был освещен огнями, и многочисленные голоса раздавались внутри. Так непохоже на ту угрюмую и мрачную развалину, что я помню.

 

Все же это стоило того - раскрыть местонахождение Храма. Похоже, кто-то подлатал его перед началом переговоров. Надеюсь, они не затерли древние фрески...

 

- Брат Фердинанд Дженитиви, - представился я сумрачному стражнику, охранявшему вход в Конклав.

- Добро пожаловать, святой брат. Вас уже ждут.

 

 

- Обгоревший журнал, найденный в развалинах Храма Святого Праха, 9:41 Дракона.

Изменено 8 декабря, 2014 пользователем Karissima

[Karissima 9 644]

Последняя песнь Арлатана

 

Работа снята из-за нарушения условий конкурса.

Изменено 18 декабря, 2014 пользователем Karissima

[Karissima 9 644]

Истязание

 

Адриан открыл глаза и тут же зажмурился. Желтый свет резанул неожиданно сильно. «Сейчас, сейчас должны привыкнуть, надо только подождать.» Мужчина прижал ладони к лицу.  Через час, а может через несколько секунд, он осмелился повторить попытку.  Адриан, щурясь, огляделся. «Создатель,  где же  я?» Вокруг мерцали неясные очертания каких-то предметов,  и чувствовался слабый запах… слишком знакомый, из детства, или наоборот, напоминающий о чем-то недавнем.  Не разобрать. В сознании возникли образы: «храмовники с пронзительными взглядами, они ждут, напряжены, пугающий шепот, горят невыносимо голубым пламенем  их ладони». От накативших воспоминаний  мужчина начал задыхаться, тело свело  судорогой.  «Сейчас вырвет,»  - Адриан медленно согнулся,  закашлялся, но сдержался.  «Надо взять себя в руки, я ведь  вижу, а это уже хорошо. Как же тут все-таки странно.»  Воздух был слишком плотный, густой, и окутывал тело словно  тугие пеленки новорожденного младенца.  Каждое движение -  борьба.  «А тишина -то какая». Что-то с глухим звуком упало совсем рядом на пол. «Ведь это же пол?» Адриан попытался сосредоточиться, прогнать из мыслей панический страх.  Мир стал немного четче,  и он смог  разглядеть  знакомую резьбу - узор, украшающий навершие его посоха. Андрасте и предающий ее Маферат. Он сам сделал его. Каждый день в свободный час находил укромный уголок  и вырезал понемногу. Это занятие  успокаивало, придавало жизни некую полноту и осмысленность. Сейчас посох звал его, притягивал, манил. Любое прилагательное описывающее подобное  чувство подошло  бы для выражения тех эмоций, которые испытывал Адриан. Больше всего на свете магу хотелось ощутить знакомое сухое дерево под пальцами, силу, которая наполняет заклинателя  и делает безжизненную деревянную палку продолжением воли и мысли. Мужчина безотчетно протянул руку и почувствовал,  как вспотевшая ладонь крепко сжала  знакомую рукоять. В тот же миг окружающее его пространство, дрогнув,  изменилось.  Мир стал реальным – обрел форму. Он стоял посреди комнаты, своей собственной комнаты в круге магов. Ворвавшись вихрем, вернулась память.  Сегодня  истязание!  Это место - тень, и он здесь, чтобы пройти его! Где-то там, рядом с его спящим телом стоят храмовники, и если Адриан  не справится - его убьют, безжалостно и без колебаний. Снова страх. «Нет, нет, нет – я справлюсь, я должен. Пускай впереди меня только тьма, но Создатель направит меня. Да не суждено мне будет скитаться по неверным дорогам загробного мира. Ибо нет тьмы там, где свет Создателя, и ничто сотворенное Им не будет утеряно.» Молитва всегда успокаивала Адриана, придавала сил. Он искренне верил в высшую силу и старался быть праведным верующим настолько, насколько это было возможным для мага.

 

Звуки тонули в тишине, и мужчине казалось, что он просто  шевелит губами,  не произнося ни слова, но повторяемый с детства ритуал все-таки  помог  собраться с мыслями. Адриан глубоко вздохнул, настороженно посмотрел по сторонам.  В комнате ничего не происходило. В камине, переливаясь красным,  тлели угли, на кровати аккуратной стопкой лежали книги, которые он любил читать перед сном, на стуле - небрежно брошенная ночная одежда. Все как обычно, никаких лишних деталей или ощущения угрозы.  «Что же я должен сделать? Разгадать загадку? Победить демона?  Но где он?»  Скрипнула дверь. Так тихо скрипнула, по-домашнему, уютно. Адриан не хотел оборачиваться, но все-таки  повернулся. Холодно как. Несправедливо. Неправильно. Не должно быть так. По щекам потекли слезы…

- Виви, только не ты.

 

В дверях стояла маленькая девочка в красивом бархатном зеленом платье, которое он так долго  выбирал у торговца из Вал-Руайо, чтобы подарить на пятилетие младшей сестренке.

 

- Братик, я … рада тебя видеть… - девочка сделала шаг вперед.

 

- Не подходи, умоляю, не надо, не подходи. – Маг поднял посох и по нему пробежал электрический разряд.  Ну пожалуйста, Виви, уходи.  – Слезы текли и текли. - Я  не смогу убить тебя, демон ты или просто плод воображения. Я не хочу так проходить истязание, как я буду потом жить… Вив…

 

- Прости, братик, - Девочка сделала еще шаг и превратилась в высокую красивую женщину с посохом в руке, покрытым морозной коркой.  Адриан где-то уже ее видел.  Но он не успел вспомнить, ледяные иглы пронзили тело, заморозили кровь, остановили дыхание. Последняя мысль была почему-то о пушистой рыжей  кошке, жившей под лестницей, которую он иногда подкармливал. Единственное существо в круге, искренне и бескорыстно любившее его. Потом мир снова потерял форму.

 

- Истязание пройдено. Голос был подобен колоколу. Слышались вздохи облегчения и шепот.

Вивьен села.  «Неужели все закончилось? Может она до сих пор в тени, и иллюзия продолжается? Как-то  все прошло слишком легко, демон  ведь даже не сопротивлялся.» Несмотря на свою холодность, расчетливость и отстраненность, Вивьен до сих пор испытывала ужас от того, что во время истязания ей пришлось убить  в тени образ собственного брата.  На секунду закралась пугающая мысль: «А что если это был не демон? Что если это действительно был Адриан, не прошедший двенадцать лет назад истязание, и он до сих пор там? Его душа или что-то, что остается после смерти? Ведь он не нападал, он просто смотрел на нее и плакал, плакал с безумной тоской в глазах.  Если бы я... Если бы…»

Жесткая ладонь опустилась на плечо Вивьен. Она даже не заметила  как Старший Чародей подошел к ней.

 

- Ты поступила правильно.  – Вивьен не шевельнулась. - Пойми, мы все через это проходим. Чтобы ты там ни видела – это всего лишь проявление демонической сущности, которая хотела завладеть твоим телом, и если бы у нее это получилось, то нам бы пришлось… Но не будем об этом, ведь все закончилось хорошо.  Не так ли, моя милая?

 

- Да, конечно, - Вивьен, смахнув слезы, посмотрела в глаза чародею и очаровательно улыбнулась.

 

Я люблю тебя, братик.

[Karissima 9 644]

Намерения Йована

 

В маленькой комнатушке было тихо и сумеречно. Из крохотного окна под потолком в неё проникали редеющие лучи заходящего солнца; зажигать свечу было ещё рано: они сгорают так быстро, что единственные его посетители – стражники – с большой неохотой выдают новые. Йовану запрещено выходить отсюда (за редкими исключениями), как запрещено пользоваться любой магией – за этим следит недавно прибывший храмовник, который либо отстаивает смену у двери с одним из стражников эрла, либо отдыхает в соседней комнате – одним словом, всегда находится неподалёку и всегда начеку. Йован не собирался нарушать своё обещание, а потому различия между сторожем-храмовником и сторожем-стражником почти не ощущал, мысленно записывая всех в "стражники".

 

Нельзя сказать чтобы с него не спускали глаз – но было ясно, что поблажки продлятся ровно до тех пор, пока Йован не наделает глупостей. Йован больше не совершит ошибки: достаточно того, что он подставил своего друга однажды; теперь, когда этот самый друг помог ему до выздоровления Эамона перебраться из темницы в комнатушку для прислуги*, подставить его было бы откровенным свинством. Не говоря о том, что любая попытка побега повлечёт казнь на месте. Йован давно готов был смириться с мыслью о смерти, но, оставляя его в этой комнате и обещая непременно вернуться, Сурана сказал: "Живой всегда приносит больше пользы. Смерть ничего не исправит и ничего не искупит, она как раз поставит клеймо на оборвавшейся жизни". Йован мог поспорить, сказать, что клеймо – отступника, малефикара, простого преступника -  на нём уже стоит, но… не стал. Он промолчал тогда, а чуть погодя лишь ответил, что подумает над этими словами. Сурана ободряюще легонько похлопал его по плечу и вышел – и слышно было, как уже другим тоном и как будто совершенно чужим голосом он разговаривает с теми, кому поручено было следить за пленником. Холодным, уверенным, почти угрожающим голосом – Йован не разбирал всех слов, но знал, о чём речь. И впервые в жизни – с того самого момента, как от него в ужасе отреклась мать и как отец оставил его в церкви, одного, – почувствовал, словно некто большой и сильный стоит за его спиной. Йован давно уже не был тем шестилетним мальчишкой, который, попав в Круг, проплакал две недели кряду, почти не вставая с постели, давно уже привык – или так ему казалось – к необходимости постоять за себя или хотя бы с честью принимать то, что, видимо, назначено ему Создателем. И всё-таки не мог не признать, насколько тёплым и всеохватывающим оказалось то неожиданно возникшее ощущение защищённости. Не мог не признать, что впервые за многие годы ему стало очень спокойно. Ещё минуту назад сомневавшийся в необходимости своего спасения, Йован теперь не только хотел спастись и начать всё сначала, он уже верил, что всё обязательно получится. Сурана знает, что делать и как подступиться к крепости законов и правил. И как не могут не подчиниться его уверенному, чуть надменному голосу стражники эрла, так не смогут ничего противопоставить и остальные – даже сам эрл Эамон.

 

Йован ещё не знал, каким образом сможет отблагодарить друга, но был уверен: придумает что-нибудь, обязательно. И потом – теперь, - просидев в предоставленной ему комнатушке почти две недели, Йовану иногда не удавалось противиться искушению поразмыслить о своей будущей жизни. Не приходилось надеяться, что удастся вернуться в Круг или, тем более, зажить, как все нормальные люди. Не приходилось надеяться и на то, что мор закончится в ближайшее время (если честно, мало кто, и Йован в том числе, верил, что он вообще закончится на их веку). Поэтому многие его мечты были связаны со скитальчеством – возможно, он примкнёт к каким-нибудь беженцам, спасающимся от мора; а может, вовсе покинет страну… хотя нет, если он действительно хочет приносить какую-то пользу, оправдывая само право на жизнь, он не должен думать о том, чтобы сбежать от мора... Иногда Йован мысленно поселялся в какой-нибудь глухой деревеньке, которую жители отказались покинуть, менял себе имя – о, сколько имён он примерил! – и становился защитой и опорой всем в округе. Иногда его будущая жизнь казалась наполненной сражениями с порождениями тьмы – он был бы незаменим для лишившихся крова скитальцев, у которых против порождений нет ничего острее дубинки. Да и, попробовав себя в роли наставника, он в целом остался доволен своими успехами на этом поприще: Коннор не успел обучиться многому, но, будь у них время и не будь Йован скован обстоятельствами, они бы достигли намного бо́льших успехов. Теория всегда давалась ему лучше, чем практика…

 

Йован много ещё судеб перебрал (не намеренно – само собой выходило), однако ж честно старался думать о подобном поменьше. Когда же удавалось направить мысль в нужное русло, он старался побольше работать над собой. Книг, связанных с магическим учением, ему, конечно же, читать не позволяли; и бесполезно было бы доказывать, что никаких заклинаний, способных навредить людям, фолиант не содержит. Вообще объяснить, зачем тому, кого обязательно либо казнят, либо усмирят - ведь стражники были уверены в этом - продолжать изучать магию, само по себе оказалось бы непросто. Поэтому Йован ограничился справочниками по травоведению, немного – историей, в качестве досуга. Книги разрешалось брать раз или два в неделю, из собственных запасов (и тогда они тщательно проверялись) или из библиотеки эрла. В таком случае Йован покидал комнату в сопровождении храмовника и двух стражников. Ещё раз в неделю ему разрешалось ступить за её пределы, чтобы иметь возможность помыться. Тем не менее подобные условия были почти королевскими по сравнению с темницей, в которую он попал прямо из пыточной – ещё слабо сознавая, куда его волокут и оставят ли в живых.

 

В комнатушке постепенно становилось темнее, из-за двери доносились голоса стражников, в беседах которых всегда наступало оживление в это время: скоро заканчивалась их смена. Йован знал, что, как только солнце, не видимое ему за толстыми каменными стенами, зайдёт за горизонт, ему принесут ужин и свечу. И никто не побеспокоит его до самого утра. Каждый день в этом смысле был похож на предыдущий, и Йован не мог бы поручиться, что ему это не нравится. Последний год его жизни оказался слишком насыщенным, и у него были все основания считать своё заточение подарком судьбы, возможностью отдохнуть и поразмыслить.

 

Он часто думал о своём единственном друге – о том, что он с момента побега Йована из Круга стал казаться ещё старше. Йован не успел расспросить Сурану, как тот оказался среди Серых Стражей, он и вовсе слабо себе представлял, как можно попасть в этот орден. Всё, что Йован знал о Серых Стражах, - это что они каким-то образом способны противостоять порождениям тьмы, что мир бы давно погиб, не будь их. Ему казалось, он слышал о Стражах незадолго до побега – кажется, один из членов ордена прибыл в Круг тогда. Возможно, тот человек искал способных магов и приметил Сурану, блестяще прошедшего Истязания... Сколько Йован его помнил, Сурана всегда был уверен, что, став настоящим магом, покинет Круг – сможет выполнять разные поручения, путешествуя, или даже пригодится на какой-нибудь войне (отношения Ферелдена с Орлеем и сейчас оставляли желать лучшего, а во времена их юности повторные попытки Орлея отобрать самостоятельность у отбившегося из-под их покровительства государства казались неизбежными).  Так что, думал Йован, нет ничего удивительного, что Сурана согласился, хоть и искренне любил Круг. О том, что у друга могли быть проблемы из-за помощи малефикару – ему, - Йован в разговорах с самим собой не предполагал. Где-то в глубине души он знал, что это так и что жизнь друга вряд ли похожа на те мечты, которыми они делились друг с другом в общей спальне, досаждая остальным своей болтовнёй по ночам. Но он видел, как Сурана семимильными шагами переступает через все препятствия, и старался увериться в собственной непричастности к его вступлению в орден.

 

Сурана всегда казался старше своих лет. Когда они встретились впервые, он с деловитым видом зашёл за храмовником в спальню и послушно сел на кровать - ждать, когда за ним придут снова. На большой аккуратно застланной кровати крохотный тощий эльфёнок в оборванных лохмотьях, который с видом знатока оценивает убранство комнаты, выглядел почти смешно. Йован провёл в Башне уже год и знал, что мальчишка просто храбрится: даже приходившие спокойно дети через несколько дней начинали громко желать вернуться домой, увидеть своих родителей и Создатель знает чего ещё, они начинали капризничать по любому поводу, драться с теми, кто пытался сказать им, что они вряд ли покинут это место, или просто впадали в прострацию. Йован всегда держался подальше от непредсказуемых новичков. Он в принципе привык наблюдать издалека за всеми – что делал и сейчас, старательно скрывая свой интерес от новоприбывшего. Тот же, закончив исследовать ряды пустующих одинаковых кроватей, обратился к нему сам:

- А где все?

- На занятиях.

- А почему ты здесь?

- Не твоё дело. – Так он ему всё и выложил.

Эльфёнок явно хотел что-то ответить, даже начал – но потом почему-то замолк. Он полез в пустые ящики прикроватной тумбочки, потом – под покрывало, словно проверяя, что под ним вообще есть и почему кровать такая мягкая. За попыткой попрыгать на ней своими грязными ногами его и застал Дейн – храмовник, который появился в Круге совсем недавно и часто выполнял мелкие поручения вроде сопровождения новичков по Башне; младшие ученики их комнаты заключили, что он ещё слишком молод, чтобы ловить опасных отступников, поэтому возится с ними. (По прошествии лет Йован понимал, что они не так уж далеки были от истины, хоть и не совсем правы.) Новичок послушно слез с кровати и обулся, попутно задавая кучу вопросов, в частности интересовался, куда они идут и зачем – Дейн терпеливо всё разъяснял.

- А почему он здесь? – эльфёнок беспардонно ткнул пальцем в сторону Йована, что его очень разозлило.

"Маленькая ябеда", - пронеслось в голове.

Его кровать стояла в углу, поэтому очень часто его наличие в комнате просто не замечали, чем Йован частенько пользовался.

- Йован! Я тебя не видел, - Дейн старался держаться добряком, но это не слишком помогало, если дети бывали расстроены или обижены. – У тебя опять что-то не получилось?

"Да, пусть новенький узнает о Йоване-неудачнике".

Йован старательно сверлил взглядом стену, посильнее обхватив собственные колени, словно к нему собирались подойти и стащить его с кровати.

- А что у него не получилось?

- Остальные сейчас учатся использовать заклинания, - Йован помнил, как Дейн старался всё объяснять простыми словами; у него не всегда получалось, но многие, как ни удивительно, оказывались сообразительнее, чем от них ожидали взрослые.

- У тебя не получаются заклинания? – эльфёнок выглядел сбитым с толку.

"Представь себе, не получаются! И у тебя сразу не получится!" - Йован положил голову набок, чтобы даже краем глаза не видеть этого надоедливого сопляка.

Дейн, видимо, понял, что до слёз остаётся всего ничего, и постарался увести нарушителя спокойствия:

- Да. Он сильно устал, поэтому давай я отведу тебя искупаться и переодеться, вы потом ещё поговорите, если захочешь.

- Не захочу, - категорично отозвался эльфёнок. Слышно было, как, гремя доспехами, Дейн потихоньку направляется с новичком к двери.

- Почему? Он хороший, просто расстроился.

- Дурак он.

Пока Дейн наставительно замечал, что обзываться нехорошо, Йован старался побороть в себе желание запустить в новичка чем-нибудь тяжёлым или, на худой конец, башмаком. "Сам ты дурак!" – мысленно вопил он, но – не двигался с места.

- Дурак! – упрямо настаивал на своём эльфёнок, голос которого слышался почти у выхода в коридор. – Если он тут будет сидеть, у него никогда не получится!

Спокойный голос Дейна уверял новичка, что Йован обязательно попробует ещё раз попозже.

Йован действительно попробовал – тем же вечером. И, к своему удивлению, одержал маленькую победу.

Суране было шесть лет, когда он прибыл в Круг.

 

 

Это воспоминание почему-то особенно грело душу. Сурана впоследствии оказался тем, кто старательно тянул его за собой, не давая застрять на одном месте. Став старше, Йован понял, что завидует способностям друга, страх же сильно отстать, оказаться обузой туманил ему голову, и он, сам себя не контролируя, провоцировал ссоры – иногда с ним, когда удавалось несколько сдержаться – с другими учениками. Йована не слишком любили именно за излишнюю обеспокоенность своими невеликими успехами и за склочность, и если им с Сураной случалось поссориться, Йован больше всего переживал, что на него вовсе станут смотреть, как на пустое место. Ему всегда казалось, что Сурана сможет найти приятеля и получше, поспособней, повежливей, в конце концов, и, так и не заведший других близких знакомств (не считая Мириам, начавшей с ними дружить во многом благодаря Суране), до одури боялся остаться один. Он всегда извинялся первым: пока не произошло непоправимое. Со временем Сурана даже как будто привык к излишней нервности друга и обижался всё реже. С тех же пор, как Мириам – способная, но не хватавшая звёзд с неба магесса – не вернулась с Истязаний, они не ссорились вовсе. Даже несмотря на то, что страх быть усмирённым делал Йована всё более нервным и мнительным. Мириам была старше его на год, попав в Круг довольно поздно – в двенадцать, - она очень быстро догнала сверстников, овладевавших магической силой с шести-восьмилетнего возраста. Никто не сомневался, что она пройдёт. Когда этого не произошло, не только Йован, но и многие другие ученики серьёзно засомневались в своём будущем. Сурана с мрачным видом изводил себя созидательной магией, пока Первый Чародей лично не убедил его, что не все прошедшие Истязания владели ей более чем на примитивном уровне. Убеждать Йована в его светлом будущем, кроме Сураны, никто не стремился. Да и сам Йован, если честно, боялся разговоров об этом со старшими чародеями - а тем более с Ирвингом – и не стремился к таковым.

 

Так или иначе, Сурана очень часто был рядом с Йованом, но именно сейчас удалось в полной мере ощутить, насколько тот к нему привязан. Йован раньше не думал о том, что, несмотря на ровные отношения с большинством учеников, Сурана ни с кем больше не бывал так часто, как с ним. И разговаривал с остальными преимущественно по ситуации – или по теме текущих занятий. И ещё сильнее его охватило после этих мыслей чувство всеохватывающей благодарности, признательности за веру в него. И долгие недели до возвращения Сураны пролетели достаточно быстро.

 

 

Когда же друг вернулся со спасительным прахом Андрасте (что было поистине невероятно), им удалось перекинуться лишь парой слов в комнатушке Йована. И вся следующая ночь была наполнена мучительным ожиданием завтрашнего дня, потому что, как нетрудно было выяснить, Эамон стремительно пошёл на поправку, уже очнулся и обсуждение возможных вопросов откладывалось, лишь чтобы дать ему набраться сил.

 

В невероятно ярко освещённом главном зале, куда привели Йована, чтобы решить его судьбу, Сурана выглядел куда более измождённым и потрёпанным, чем могло показаться в полумраке вчера. Сопровождавшие его тоже выглядели уставшими – по крайней мере, те, которых Йован видел раньше, незнакомый же ему эльф с татуированным лицом казался, напротив, весьма бодрым и заинтересованно осматривался по сторонам. Однако Йовану некогда было предаваться размышлениям о подобных мелочах или тяжких испытаниях, выпавших другу и его спутникам. Главным было одно.

Эрл Эамон отказывал в просьбе его помиловать.

Все воздушные замки, опрометчиво воздвигнутые Йованом, начинали таять один за другим. Впрочем, он оказался в определённой мере к этому готов. В любом случае ему нечем было оправдываться, кроме как пустыми обещаниями, умолять же человека, которого пытался убить, отпустить его на все четыре стороны, было глупо и попросту мерзко.

Сурана не хотел так быстро сдаваться; он старался держаться учтиво и спокойно, но Йован видел, как в первые секунды после получения отказа у него беспокойно забегали глаза. Словно друг отчаянно отыскивал в комнате соломинку, за которую можно было бы уцепиться. Он продолжал настаивать на своём, пытаясь подступиться к эрлу то с одной, то с другой стороны, но даже самое искусное красноречие не могло поколебать решительность Эамона  в том, что Йована следует как минимум передать Кругу. В конце концов Йован сам прервал Сурану, пока тот не навлёк и на свою голову гнев человека, в чьей помощи он, судя по всему, отчаянно нуждается.

Йован благодарил эрла за милосердие и друга – за всё, что тот уже для него сделал.

 

 

Перед тем, как покинуть замок, Сурана навестил его ещё раз. Он, кажется, был одержим идеей вытащить Йована. Собирался оказаться в Круге до того, как Йован и его конвоиры туда доберутся. Оба они понимали, что Первый Чародей не будет снисходителен. И что никто не станет держать в Башне малефикара, пусть он трижды поклянётся, что больше не практикует запретное учение.

- Хватит. У тебя есть заботы поважнее меня. Мор сам себя не остановит.

Сурана примолк ненадолго, закусил нижнюю губу.

- В любом случае, у меня дело к Кругу.  

Они, кажется, впервые за всё время, что знали друг друга, позволили себе дружеские объятия. Тем страннее было, что инициатива принадлежала Суране: тот всегда держался на определённой дистанции. От всех. Когда же Йован услышал понизившийся до шёпота голос у своего уха, отчасти ему стал понятен мотив этого порыва.

- Но всё же я надеюсь, что не встречу тебя там. Я слышал, в Круге какие-то беспорядки.

 

"Какие-то беспорядки" определённо имели место, и Йован понял это, когда на подмогу его храмовнику прислали ещё лишь одного. Эамон щедро выделил пару своих солдат: их ряды перестали быть такими стройными, как раньше, после всего, что произошло в замке, да и смирный маг, очевидно, внушил им определённое доверие.

И трясясь в повозке, выжидая предрассветного часа, Йован мысленно просил прощения у всех, чьи ожидания он вновь готов обмануть. Он готов сделать это в последний раз, потому что живым и не усмирённым он сможет сделать что-то такое, что загладило бы его вину перед людьми.

Его лучший друг никогда не верил в судьбу, уготованную Создателем всем и каждому. И Йован как никогда чувствовал в себе силы не поверить в это тоже.

 

________________________________

* Автор помнит, что Йован, по словам банна Тегана, до выздоравления эрла Эамона содержался в темнице. Но с его точки зрения это не такая уж значимая подробность

[Karissima 9 644]

Не перевелись герои в Тедасе!

 

Является ли то, что создано магией - магией, или это нормальный порядок вещей? Отличается ли огонь, созданный магией от огня, который горит в вашем камине(если он у вас есть)? Значит ли это, что маг - это так же нормально, как и торговец в Денериме или императрица Орлея или маг - это стихия, которую нужно приручить и запереть, пока не понадобится поджарить барана, затянуть вам рану или убить пару тысяч порождений тьмы?

Мне плевать, ведь мне всего 14 лет и меня забрали в круг Монтсиммара полтора года назад.

Первая чародейка Лириет говорит, что я очень способный и хорошо управляюсь с пламенем(ну а кто спорит), но все же меня, 12-летнего мальчонку, будущего шевалье и капитана личной гвардии императрицы Селины, повязали во сне бесчестные храмовники(да им только с детьми тягаться)! Ох, так о чем я... Ах да, бла бла бла, вот эта фигня - моя лекция по магической философии, чародей Денико как всегда закончил "преинтереснейшее радостное известие о том, что магам дана сила чтобы был повод прожить жизнь в круге магов( как ни странно он верил в эту бредятину)" проницательнейшим предсказанием мыслей первой чародейки и рыцаря-командора Рема по поводу его очередного непонятного чего-нибудь. Сегодня оба сошлись на том, что все зависит от того, какими люди будут видеть магов в целом и оба утверждения в равной степени истинны. Ха-ха, знали бы они, какую несут чушь, сделали бы Денико усмиренным! Ну так вот на чем я остановился... Гм... Хм... Да не важно, короче меня это достало и я решил свалить из этой тюрьмы. Я талантлив, не в меру умен, столь же хорош собой и все же мне 14 лет. А хотя, это же еще один плюс, на меня никто не подумает, ведь я такой маааленький и такой беззащииитный, утютю, противно. Прошел месяц, но мои достоинства почему-то не вызволяли меня. Какой в них тогда смысл?! Я уж было подумал: "а не свалить ли мне через главный вход, раскидав этих противных храмовников?". Решил, что так и сделаю, но попозже. Прошел еще месяц. "Если бы случилось что-то такое, что с помощью магии можно было бы превратить любой металл в золото, но нельзя было бы даже прикурить трубку или охладить напиток в жару, то оставили бы круги магов и ничего бы не изменилось или...", - проблаблаблакал и продолжал истязание Денико, а я в этот момент обдумывал очередной гениальный план побега. Я ведь хорошо владею магией огня и когда я тренируюсь выпускать пламя из посоха, меня будто немного отталкивает. Вероятно, если я выпрыгну с посохом в окно и создам достаточно обильное пламя, падение замедлится и я не погибну. Возможно при этом будет уничтожено все живое до города Велун и озеро Целестин извергнет уже приготовленную рыбу, но... А нет, не подходит, где я возьму столько лириума? В этот момент вбежала девушка лет 16-17, представилась Роаной(пару раз ее видел на другом этаже, она явно от меня без ума(я ее понимаю)). Сказала, что пришла весть из Киркволла - какой-то отступник взорвал храм и теперь велика вероятность, что храмовники получат право уничтожения. Не сказать, что я был напуган, только колени предательски подрагивали. Роана почти выбежала, когда я крикнул: "постой! Еще многих надо предупредить, я помогу". Денико был настроен скептически, так как знал мои амбиции(надо было быть чуть скромнее), поэтому тоже пошел с нами. Храмовники суетно бегали по всем этажам круга и пытались успокоить и собрать магов в одном месте(естественно чтобы убить! Проклятые трусы). Мы прочесывали первый этаж в поисках магов и я увидел, что от главных ворот нас отделяли шагов 6-7, не больше, а ближайший храмовник о чем-то оживленно спорил с другим, видимо о той магичке с дурацким выражением лица, выражающем одновременно тревогу и желание опустошить кишечник(предполагаю, что это было вызвано тревогой по поводу новости из Киркволла вперемешку с желанием опорожниться(я не говорил, что я смекалистый?)). В общем я рванул к выходу чтобы выйти, ну а Денико, с ошалевшими глазами остановить меня, Роана видимо за компанию, потому что ее мотивов я постичь не мог(женщины).

В общем я выбежал, взял первого попавшегося скакуна, помог забраться Роане и ускакал, оставив Денико в круге, в крепость Серых Стражей, там я прошел посвящение и через 5 лет стал стражем-командором Орлея.

А теперь то, что случилось на самом деле. Открыв двери, я столкнулся лицом к лицу с храмовником и осел на пятую точку от стра... неожиданности. Быстро придя в себя, я поднялся на ноги. "выходить нельзя, вас всех соберут в главном зале и будут ждать права уничтожения(то есть сукин сын не видел другого исхода!)" произнес храмовник и я резко выхватив из-за спины посох разорвал на куски этого сукина сына... Точнее таков был план, но то, что осталось посоха после падения, смогло лишь "пукнуть" дымком и теперь я уже думал набросится на гада и задушить его голыми руками, но храмовник безмолвно вытащил меч из ножен и... упал замертво(да от него искры сыпались). Оказалось это был Денико. У меня непроизвольно отпала челюсть, а чародей отвесил мне пощечину(он никогда не бил меня) и сказал, что теперь оставаться нельзя, пойдём в Долы. Не знаю сколько мы шли, но я уже был на грани открытия магий питьевой воды и жаренного мяса. Роана постоянно как-то странно смотрела на меня и улыбалась. Наверное от жажды начала с ума сходить. Спустя день набрели на долийский клан. Нам оказали потрясающий радушный прием: сначала эльфы-охотники нас почти пристрелили, а потом, когда мы поведали свою историю приняли как своих... ахах, шутка, они дали нам еды и воды и сказали, что если еще раз встретят, то эта встреча кончится не так хорошо. Намек поняли. Теперь оставалось 2 пути: назад и на юг в пустоши Арбор, дааа, это те самые, откуда никто не возвращается. Мы выбрали Арбор, тем более это был не 100% смертный приговор и туда ближе. Чем дольше мы шли, тем чаще я ловил взгляд Роаны на себе. Дошло до того, что ночью я открыл глаза, а она лежит рядом и говорит: "я видела как ты был готов набросится на того храмовника и растерзать, это было смело". Я не растерялся и ответил, что, мол каждый бы так поступил, ведь я знал, что она сзади и защищал ее. Она заметила, что я не мог знать, что она тоже побежала, потому что затылок сверкал вместе с пятками. А я заметил, что ей бы не помешало поменьше есть наших припасов. На том и порешили и дальше легли спать. На следующий день не разговаривала со мной, молодец, послушала совета и бережет влагу, люблю находить с людьми общий язык. С Денико я вообще не разговаривал. Я его вытащил, а он еще ударил меня.

Так и прошло еще три дня и мы дошли до Арборской пустоши. То, что мы обнаружили, зайдя в лес поглубже, потрясало воображение. В гуще леса была огромная община магов(вот почему отсюда никто не возвращался), нет, город, огромный город - сопротивление, те, кто противился храмовническому произволу! Настоящие, вольные маги! Главным тут был маг Риф. Когда мы входили в город, все странно шептались, когда мы поговорили с Рифом все прояснилось. Оказывается, легенда гласила, что однажды в город придет юноша, в сопровождении прекрасной молчаливой девы и сварливого мага. Я был избранным! Риф говорил: "ты приведешь нас к свободе, ты проведешь нас через все города тедаса от Остагара до Минратоса и мы сделаем всех магов тедаса свободными..."

"Ты меня не проведешь, юноша, я вижу, что ты спишь, не закрывай лицо руками!"- услышал я голос Денико. - "итак, на чем мы остановились? Ах да! Если бы случилось что-то такое, что с помощью магии можно...". Я улыбнулся, голос Денико стал приглушенным и я снова погрузился в мир тени.

[Karissima 9 644]

Случайные встречи

 

«Скольким из смертных предоставлялась возможность путешествовать с живой легендой, героями великих сражений и участниками судьбоносных решений? Ваш покорный слуга – один из таких счастливчиков. Став жертвой неслыханной дерзости, я был спасен загадочным воином в темном балахоне. Он был неразговорчив. Я решил, что у него проблемы с горлом – так несчастный сипло говорил…»

Гном был мелковат даже для своего вида. Посланец еле заметил его за спинами четырех верзил, которые его грабили.

- Что тебе надо, урод? – Пробасил один их них, завидев его на дороге. Через мгновение голова мародера слетела с плеч и шлепнулась гному в руки. Быстрыми, но точными движениями меча неожиданный спаситель уложил на землю остальных.

- Все в порядке? – Голос воина был хриплым, почти шипящим.

Гном стоял неподвижно, все еще держа в руках голову обидчика, пока не воскликнул:

- Эт-это п-потрясающе! Сэр рыцарь, я благодарю вас за спасение моей несчастной жизни! Позвольте спросить, - сощурился гном, - не вы ли это – знаменитый спаситель путешественников Амарантайна?

Посланец, слегка опешивший от подобной реакции, промолчал. Впервые за долгую жизнь ему было не по себе, а гном все не унимался:

- Позвольте представиться: Берт. Писатель, ботаник, путешественник. Возможно, вы читали мои книги. Знаете, мы можем помочь друг другу, сэр рыцарь. – Приняв хмыканье за положительный ответ, гном торопливо продолжил. – Странники говорят, что тут были вспышки Скверны. Безумие, верно? В смысле, Мор ведь кончился. К тому же, сэр, вы ведь не хотите умереть безызвестным? Вам понадобится тот, кто опишет ваши подвиги! Будем командой!

Гном был мелковат, но бегал быстро, не отставая от Посланца ни на шаг. «Писатель» то и дело пытливо заглядывал под капюшон, приподнимаясь на цыпочках и подпрыгивая, от чего воин лишь сильнее натягивал балахон. Он думал о том, как бы закончился для его народа Первый Мор, если бы все гномы были похожи на Берта.

«…вы можете обладать силой берсерка и хитростью барда, но вам никогда не сравниться с этим искуснейшим воином, а его желание помогать простым людям уступает лишь славным спасителям нашим, Серым Стражам. Наш безымянный герой брался за любую работу: будь то починка телеги торговца или убийство стаи волков, терроризирующих крестьян. Тяжело сказать, милые дамы, насколько он был прекрасен ликом своим, ибо прятал его под капюшоном, дабы защитить своих близких от каверз врагов…»

Фермер долго причитал, но, в итоге, указал пальцем на восток, сказав, что там обосновались пираты. Воровать особо было нечего, кроме рогатого скота. Посланец побрел к берегу выручать любимого друффало внучки фермера, а его верный архивариус семенил следом, распевая песни собственного сочинения:

В тревожный час, но в обществе друзей,
Мы выйдем с боем из окружения Теней.
Нехоженой тропой пройдем быстрее ветра,
И вражий клад найдем под кроной кедра.

На следующий день они обнаружили палатки у берега. Обнажая клинок, Посланец вступил в лагерь ривейнских гостей. Охранники накидывались на него со всех сторон, но не могли даже зацепить исполина. Перед смертью их лица искажала гримаса ужаса при виде желтых клыков и рыбьих глаз, мертво глядящих в их души.

Спасенный друффало, равномерно обжаренный и местами потерявший части тушки, вряд ли был в состоянии вернуться к девочке. Посланец собрал все ценные вещи с мертвецов и под покровом ночи отправился в деревню, где купил нового друффало. Животное наотрез отказалось приближаться к Посланцу, взволнованно мыча, оно пятилось и бодалось. Смирившись, он отдал поводья счастливому гному.

Они не застали фермера дома; его семья сообщила, что старик подхватил Скверну, работая в поле (ведь они сотни раз говорили, что нельзя сеять на проклятой земле) и Посланец молча ушел, оставив друффало щипать траву.

«…За каждым героем стоит история. Так что же двигало им, спросите вы? Ходят разные слухи, например, что он – провинившийся отпрыск банна, вынужденный защищать честь родителей, помогая простым людям. Так же вы наверняка слышали версию, что он работал не один, а в команде, состоящей из трех персон: хмурого человека, долийского эльфа и вечно пьяного гнома. Подозреваю, что ответ на сей вопрос останется в тайне…»

Когда он вернулся домой, то нашел лишь пепелище. Посланец исходил все этажи, попутно добивая раненных приспешников Матери. Без Архитектора он оказался снова без цели. Он верит, что имена даются не случайно: они определяют место в мире. Но что же делать, когда ты остаешься наедине с собой и нет никого, кто бы подсказал, что делать дальше? Возможно, ему понадобится другое имя.

Некоторые пленники рассказывали истории о древних героях, которые отправлялись в путь оборванцами, а возвращались богачами и почитаемыми завоевателями. Но как бы хорошо Посланец их не пытал, они не раскрывали того, как герои всего этого добивались - этот секрет так и умирал вместе с ними. Берт этого тоже не знал. Зато он был накормлен историями и небылицами, которые продолжал нещадно плодить. Хоть Посланец и был зол, как тысяча безумных огров, он не убил гнома. Оба они – отщепенцы старого мира, вынужденные по-своему адаптироваться на поверхности. Поэтому, Посланец просто оглушил его и ушел через лес.

«…Вы задумывались, как удивителен наш мир? Каких невероятных спутников подкидывает нам судьба. Посреди упадка и расцвета кипит насыщенная жизнь, где есть место таким разношерстным героям, стремящимся быть частью чего-то большего. Благодарю Камень за то, что мы такие, как есть. Что бы ни случилось - всегда все к лучшему.

Путники продолжают рассказывать о странном воине, что бережет покой беженцев на ферелденских дорогах. Я тоже был на пороге смерти, но, благодаря храброму герою, приблизился к написанию великой книги. Он исчез все так же внезапно, как и появился. Теперь ты видишь, дорогой читатель, какой аурой загадочности обладал наш воин. Он стремится лишь помогать, не требуя слов благодарности. Встретив нашего героя на дороге, пожмите ему руку от имени его друга Берта и обнимите от души».

«Сага о молчаливом герое», Бертранд Шницберген мл.
Автор книги «В погоне за Нагом» и путеводителя «Карта Глубинных грибов Ферелдена» (вер. 1, 2 и расширенная).

Изменено 17 декабря, 2014 пользователем Karissima

[Karissima 9 644]

Банды Денерима

Ферелден... Утончённые жители других стран называют его грязным, грубым, варварским, насквозь пропахшим псиной. Но я, под этой неказистой внешностью, вижу силу, выносливость, волевой характер. Испокон веков мы были свободным, гордым, несокрушимым воинственным народом. Только внутренние распри омрачали нашу историю — но перед лицом общего врага мы все как один. Даже могучая Тевинтерская Империя обломила свои драконьи клыки и отступила перед союзом трёх племён. И именно здесь родилась великая Пророчица. Также мы изгнали вероломных орлесианцев, когда они оккупировали часть Ферелдена во времена усобиц, и остановили Пятый Мор почти в зародыше.
Все дороги ведут в Денерим... Этот город не только столица нашего королевства, но и мощное сосредоточие политики и торговли. Также отсюда можно отплыть в любую часть Тедаса. И здесь, как и везде, процветает преступность...

***
Прогулочным шагом иду по торговой площади. Некоторые горожане меня узнают, ремесленники радушно приветствуют, богатые торговцы беспокойно перебирают товары и боязливо вжимают головы в плечи.
Я чуть ли не вдвое шире в плечах любого прохожего, походкой и повадками больше похож на медведя, чем на человека. Бычья, короткая шея; уши, на много раз переломанные, прижаты к голове; широкое овальное лицо, с лёгкой щетиной; чуть выдающийся вперёд подбородок; тонкие губы; средней длины нос, с горбинкой; небольшие, глубоко посаженные глаза, небесно-голубого цвета; густые брови; покатый лоб; волосы, тёмно-каштанового цвета, висят сальными прядями. Одет я в простую белую рубаху без ворота, кожаные штаны и старенькие сапоги.
Сворачиваю в переулок и упираюсь в небольшую мастерскую по изготовлению ковров.
— Входи же, Марк, не стой на пороге! — приветливо говорит девушка за ткацким станком не поворачивая головы.
Я прохожу и присаживаюсь на маленький табурет напротив девушки.
— Всегда удивляюсь как ты узнаёшь мои шаги среди сотен других, — с улыбкой проговариваю я. — Да ещё при таком шуме... Как-никак рынок под боком!
Её пальцы ловко скользят по нитям, плетя удивительной красоты узор. Она, как всегда, поворачивает голову боком ко мне, её незрячие глаза смотрят в пустоту...
— Просто ты ходишь как огромный, неповоротливый медведь! — на её бледном лице появляется лёгкая улыбка.
— Прости, что долго не заглядывал, было много работы. — чуть печально говорю я. — Но смотри, что я тебе принёс...
Из-за пазухи достаю небольшой свёрток и кладу ей на колени.
Она аккуратными движениями его открывает. На свет появляется небольшая деревянная статуэтка, изображающая воющего волка. Она несколько минут вертит её в руках.
— У тебя просто талант! — наконец говорит восхищённо она. — Он как живой!

***
Когда-то я был плотником... До Остагара.
Денерим мой родной город, здесь я родился. Мой отец, как и мой дед тоже родились здесь, и тоже были плотниками. Я был обычным работягой, с простыми радостями и печалями. У меня был просторный дом в ремесленном квартале, была семья: жена и дочка.
Я любил и уважал короля Кайлана. Когда пришло время, я не раздумывая встал под знамёна его королевской армии.

Когда очнулся после той битвы, погребённый под трупами своих собратьев, я ужаснулся... Вокруг куча смердящих тел. Над ними стая ворон. Рядом уродливые существа, копошащиеся среди трупов. Не знаю как сам я уцелел, может Создатель коснулся меня своей дланью...
Я дождался пока эти мерзкие твари пройдут дальше и вылез из-под тел. Левая моя рука висела плетью, рана на голове покрылась коркой, рёбра ужасно ныли. Вначале я пополз, чтобы не выдать себя. Полз среди мертвецов, неприглядное зрелище: они не просто были мертвы — они были осквернены, были искалечены, объедены, в пустых глазницах копошились черви... А этот томный, тошнотворный дух, что витал над ними! Но я полз. Дома меня ждала семья...

У городских ворот меня тут же схватили стражники, они приняли меня за дезертира. Они не стали разбираться что, да как — просто кинули в тюрьму и назвали дату казни. Я не упирался, не кричал что не виноват, не бился в истерике — не к лицу ферелденцу вести себя так.
В камере я познакомился с Дугом: он был вором-одиночкой, сиротой, которому с детства приходилось выживать на городских улицах. Его поймали в богатом поместье, и тоже должны были казнить. Недолго думая, мы уговорились бежать вместе.

Но потом резко всё переменилось... Архидемон, со своими прихвостнями. Пока охрана тюрьмы вышла на улицы, нескольким заключённым удалось освободиться и они начали выпускать остальных. Мы с Дугом решили и дальше держаться вместе. Как только выбрались из тюрьмы, сразу направились к моему дому, вывести мою семью...

Входная дверь была сорвана с петель, на косяках были отчётливые следы от когтей. Войдя, я подобрал свой слегка заржавевший топор. Потом прошёл дальше... Эта мразь, это чудовище повернулось от разодранных тел на звук моих шагов — на меня уставились чёрные, немигающие глаза. Вся его ужасная морда была перепачкана кровью, она стекала по подбородку и капала вниз... Кап!.. Кап!.. Оно сглотнуло кусок мяса и издало ужасный визг. Меня захлестнула безумная ярость, одним ударом топора я срубил его башку с плеч. Но на этом остановиться не смог, я остервенело рубил и рубил тело — даже когда рубить уже было нечего.

Из этого состояния меня вывел крик Дуга:
— Уходим! Они уже здесь! Идут по улице!
Я тут же выскочил наружу. Они были совсем близко. Дуг схватил меня за плечо и кричал в ухо что нужно уходить. Я покачал головой и твёрдым шагом направился к наступающей лавине этих тварей. Издав звериный рык я бросился в гущу волны...

А потом всё закончилось. Как позднее узнал, Архидемон был повержен Серым Стражем. Я с ног до головы был покрыт кровью и кишками этих мерзких существ, а рядом обнаружил городских ополченцев и нескольких стражников — как оказалось, глядя на меня, они контратаковали вслед за мной. Дуг тоже был здесь, он не бросил меня — хотя мы едва были знакомы.

Я не знал что делать дальше... Я не мог вернуться в свой старый дом. Не нашёл сил взглянуть на их тела вновь. В тот день я видел их мельком, но этот яркий образ до сих пор будит меня по ночам. Я просыпаюсь в холодном поту и долго сижу на кровати, обхватив голову руками. А в ушах раздаётся этот ужасный звук падающих кровяных капель...
Только крепкий алкоголь помогал заснуть по ночам. Я напивался до беспамятства, иногда затевал драку, а затем проваливался во тьму...
Вместе с Дугом мы обносили богатые дома и портовые склады, грабили торговцев. Потом заваливались в какой-нибудь паб и кутили до рассвета — в общем вели разбойничий образ жизни. Это были мои тёмные дни...

Пока однажды не увидел её...
Как-то прогуливаясь по рынку, я заметил как одинокую, красивую девушку окружили четверо молодчиков. Во мне сразу пробудилась ярость, я схватил с прилавка какого-то ремесленника молоток и направился к ним.
— Эй, щеглы! — крикнул я. — Вы с девушкой разбираться что ли пришли? На кого покрепче силёнок не хватает?!
Они развернулись и тут же кинулись на меня, у одного блеснул кинжал... Всех четверых прибил на месте. Только тот, что с кинжалом, успел пырнуть меня в живот — вскользь, ничего серьёзного.
Невдалеке раздались крики торговцев и стражников. Девушка не растерялась, схватила меня за руку и лабиринтами улочек вывела далеко от того места. Только когда мы остановились я увидел что глаза её задёрнуты пеленой...

Её звали Иви, она была единственной дочкой старика-ткача. Пару недель назад он умер, мастерская перешла к ней. А с недавних пор начали появляться головорезы, желающие иметь долю с продаж. Она, как истинная ферелденка, гордо отказалась.
Я назвался Марком, плотником. Сказал что чиню дома, выполняю заказы на изготовление мебели, делаю разные резные украшения и фигурки из редких пород древесины.
Эта девушка напоминала мне мою дочь, ей было бы сейчас ровно столько же... Это знак, решил я: Создатель вмешался опять, но теперь чтобы спасти мою душу...

Я резко изменил свою жизнь. Бросил пить. Перестал думать только о себе одном. Теперь мы с Дугом стали защищать ремесленников и простой люд от поборов бандитов. Убийц и насильников на нашей территории — казнили. К нам потихоньку начали прибиваться другие «одиночки», и даже небольшие банды: кто ради защиты, кто из страха, кто ради справедливости... И вскоре появилась банда, которую люди стали именовать бандой «народников», или бандой «коренных» — самой сильной и дисциплинированной бандой, из банд Денерима.

***
— Мне уже пора... — говорю я, поднимаясь со стула. — Я бы ещё посидел, но обещал встретиться со одним своим приятелем.
— О-у... — печально произносит она. — А когда ты заглянешь снова?..
— Думаю через пару дней, — говорю как можно бодрее я. — Покончу с делами и зайду...
— Знаешь, — говорит она. — Я сегодня видела сон... Там был бурый медведь и серый волк. И к ним медленно приближался охотник, он эльф, в руках его лук. Но звери как будто не видят его. А охотник был всё ближе... Потом раз, и медведь замертво падает, со стрелой в сердце. Вот такой вот сон...
— Хм... — в задумчивости проговариваю я. — Что бы он значил?..
Если ей снятся сны — они всегда вещие. Медведь это я, волк это Дуг (у нас в банде принято именовать друг друга звериными прозвищами). Эльф-охотник это наёмный убийца, который должен меня убить. Но кто его пришлёт? И когда это случится? Вопросы без ответов...
Я беру её за руку, прощаясь. Она крепко сжимает мою руку, будто в последний раз.

За большим, резным столом из морёного дуба сидят девять человек. Во главе стола я, по правую руку мой верный товарищ и соратник Дуг, далее остальные авторитетные люди. Обычным исполнителям не принято сидеть за этим столом, место здесь нужно заслужить. Они могут постоять и послушать о чём тут говорят (у нас нет меж собой секретов) или пойти в соседние залы, промочить горло и поиграть в азартные игры. Грубо обрывать уважаемых людей считается дерзостью, и прощается ровно один раз. Когда что-нибудь выносится на обсуждение — высказаться может каждый, и будет терпеливо выслушан. Здесь же, за этим столом, мы делим награбленное: честно и по заслугам. Здесь же и судим предателей и отступников.
— ...Эти Амарантайнские крысы вконец обнаглели! — горячо говорит седой, но ещё крепкий мужчина со шрамом у правого глаза (Белый Ястреб). — Мои парни говорят что они нарушают не только границы с «Лодочниками», но и на нашей пакостить начали!
— Надо проучить их, а не то вовсе осмелеют! — говорит молодой, черноволосый парень (Чёрный Медведь). — Если они других беженцев подтянут, и начнут прочие банды подминать, нам придётся объединяться с нашими соседями...
— Надо будет, объединимся. — говорю спокойно я. — А пока что, Ястреб, пригляди за ними. Зорко и аккуратно, как ты умеешь...
С угрюмым видом, он решительно кивает. Ястреб бывший командир наёмников из Вольной Марки, серьёзная была группа, но его по старости решили сместить. Но он выдержал «проверку», перебил пятерых матёрых вояк и остался в живых. Потом переправился в Денерим и через некоторое время присоединился к нам, сказал что мы делаем правильные дела, живём по справедливости. Он начал обучать наш «молодняк» военному ремеслу и быстро добился уважения, к его мнению стали прислушиваться. Позже он занял заслуженное место за столом.
Тут в зал врываются трое. Во главе процессии редкий гость, живой маг-тевинтерец, небось сам Магистр. Самоуверенный и серьёзный, наготове у него похоже мощное заклинание — так и пыщет магией. Одет, по моему мнению, смешно и нелепо. Сзади шествуют его телохранители, с начищенной до блеска бронёй, тоже излучают силу и значимость.
— Вы знаете у кого украли, выродки безмозглые?! — будто сплёвывая ядом, с ходу начинает он. — Этот лириум собственность Тевинтера! Верните, немедленно!..
— А не то что? — я упираюсь руками в стол и медленно поднимаюсь.
За спинами у визитёров возникают мои люди, приставляют кинжалы к их глоткам, отбирают оружие и ставят на колени.
— Вы без приглашения пришли в мой дом. Оскорбляете перед моими людьми. Угрожаете... — говоря, я медленно обхожу стол и приближаюсь к ним.
— Этих двоих кончите по-быстрому и подбросьте ночью в трущобы. — говорю я. — И принесите колоду для рубки дров.
Брыкающихся телохранителей мага утаскивают прочь. Кто-то вносит колоду и ставит перед тевинтерцем.
— Значит маг? — говорю с усмешкой я, и беру в руки кузнечный молот. — Посмотрим, как ты поколдуешь с раздробленными руками...

***
Накануне ночью.
— ...Давай, Заяц, шустрее!
— Не торопи его, Кабан, — говорю я. — Видишь, человек старается. Лучше по сторонам внимательнее гляди...
Заяц, видимо покончив с замком, поднимается.
— Готово. — говорит с улыбкой он. — Заходите, гости дорогие.
Серый Заяц у нас замочных дел мастер. Днём он врезает замки, а ночью же — вскрывает их. Весельчак и балагур по жизни, в общем хороший парень.
— Давай к Коту, пусть подгоняет телегу. — говорю я и издаю тихий, одиночный свист.
С противоположных улиц тихонько подбегают ещё двое — наши дозорные.
— Как там, всё тихо? — спрашиваю я.
Они кивают.
— Тогда айда товар грузить...

Складываем ящики в повозку и прикрываем сеном. Конечно это слегка подозрительно — шестеро здоровых мужиков на телеге ночью. Но это всё же менее подозрительно, чем если бы шестеро мужиков ШЛИ по городу с тяжеленными ящиками. А так, может мы портовые рабочие и у нас ночная отгрузка, одежда у нас подходящая. Да и волноваться не о чём, риск нарваться на стражников маленький — у нас есть расположения, пути и численность всех патрулей.

***
— Склад вчера обнесли... Ваша работа? — спрашивает пожилой мужчина, типичного облика южанина, и отпивает из кружки.
— Ага.
Его зовут Свэн, он неофициальный командир Королевского Патруля Денерима. Стражники меж собой кличут его «отцом» — и это справедливо, он заботится о них как о детях родных (свою семью, как и я, он потерял в тот самый день).
— Ловко...
Сегодня в полдень груз ушёл в Киркволл.
— Мальчонка прибегал, занёс твою долю? — спрашиваю я.
Он кивает и делает ещё глоток тёмного пива.
— Мёртвый тевинтерец в порту тоже вы?
— Когда мои парни его оставляли он был ещё жив. — отвечаю я. — Сам знаешь, как этот народец у нас недолюбливают... Кто-то из тамошних добил наверное. Не удивлюсь, если одежду ещё сняли...
— Так наверное и было... — спокойно говорит он. — А где кстати Волк, компаньон твой?
— По делам, семейным...
— Не знал, что у него семья есть.
— Уже год как... Сынишка недавно родился.
— Поздравь от меня с первенцем.
— Непременно.
Некоторое время сидим молча, попиваем пиво, каждый думает о своём.
— А ты как, семьёй не обзавёлся? — наконец спрашивает Свэн.
— Нет. Никак старые воспоминания не отпускают...
— Та же беда... — говорит он. — До сих пор по ночам вскакиваю. Сплю теперь в кабинете, бросил там подушку и сплю на ковре. Так одиноко в пустом доме... А наверху, в спальнях, всё по-прежнему... Так же, как было при их жизнях.
Он несколько мгновений смотрит в пустоту стеклянным взором. Потом приходит в себя, и одним махом допивает пиво.
— Ладно, — говорит он. — Пойду я уже...
— Заходи как-нибудь ещё...
Он не предатель, нет. Он просто не хочет больше крови, не хочет чтоб мы ненароком с его ребятами поцапались, чтоб поножовщины учинили. И к тому же, мы сделали то, чего не смогли они — избавили город от убийств (по крайней мере в большей части города). Мы платим ему долю, а его люди закрывают глаза на наши деяния и отпускают когда некоторые попадутся. На эти деньги он закупает более качественное оружие и броню для стражников. Он хороший человек, как я уже говорил, он не хочет больше крови на улицах Денерима...

***
Этим утром я собирался пойти к Иви, посидеть с ней подольше, поговорить о всяких разных вещах... В прошлый раз она расстроилась что я так быстро ушёл, надеюсь она уже отошла. У меня есть для неё подарок, я долго над ним работал, старался...
Но только вышел я из дверей, как ко мне подбежал мальчишка-посыльный и сказал что Волк ждёт меня в таверне, что у него что-то важное.

Я остановился. Справа, в двух шагах, была мастерская Иви, а таверна за рыночной площадью. Я колебался... Иви была бы безумно счастлива увидеть меня, своего лучшего друга, опять. Но Волк... Он мой верный товарищ, он никогда меня не бросал. Вдруг это вопрос жизни и смерти?..
Я тоже не могу его подвести. И направился прямиком через рынок.

Я заметил его слишком поздно... Убийца-эльф появился неожиданно, в руке его был длинный, изогнутый нож. Ударил прямёхонько в печень. Затем растворился в толпе... Быстро и незаметно, как и появился.
Я выдернул нож и обеими руками зажал рану... Ненароком выронил свёрток с подарком... Наклонился, поднял и прижал к груди. Весь бок был уже липким от крови...

Волк, как только увидел меня в дверях — сразу понял что к чему, соскочил со стула и снося всю мебель на своём пути бросился ко мне. Подхватил за плечо и помог усесться у стены.
— Заяц!!! Бегом за лекарем! — обернулся и крикнул он, тот стрелой выскочил из таверны.
Затем скинул рубаху и зажал ею рану.
— Мне уже не помочь, Дуг, — тяжело дыша говорю я. — Рана смертельная...
— Кто это был?! — на лице его боль и ярость.
— Эльф... Зелёные глаза... На правой руке... На тыльной стороне ладони шрам, в виде звезды...
Он оборачивается, там на шум уже выскочили наши, ещё до конца не понимая что произошло.
— Лось, слышал кого искать?!
Он кивает.
— Поднимай Белого Ястреба, пусть перевернут трущобы и пристани...
Он коротко кивает и выбегает из таверны.
— Чиж, хватай несколько парней и давай к городским воротам!
Я окровавленной рукой судорожно хватаю Волка за плечо. Он снова оборачивается ко мне.
— Передай... Передай это Иви... — и вкладываю в его руку статуэтку, ставшей бурой от крови.
И заваливаюсь на бок, прикрывая глаза...
Не ходить мне больше улочками моего Денерима... Не сидеть в его пабах и тавернах... Не встречать рассветного солнца над гладью океана... Не вдыхать солоноватого бриза в тихой гавани... Не увидеть мне больше Иви...

Волк провожает взглядом дух своего товарища... Переводит взгляд на свои руки, перепачканные кровью... В правой лежит статуэтка из дерева — это добродушный медведь, стоящий на задних лапах.
Он крепко сжимает её в руке и поднимается от тела. Его глаза горят холодной злобой. Скоро улицам Денерима обагриться вновь...

Изменено 11 января, 2015 пользователем Karissima

[Karissima 9 644]

Журнал моей Виктории

 

Проснувшись от навязчивого скрипа где-то внизу, Люций недовольно поежился. В последнее время, правда, он наконец-то позволял себе отсыпаться. Победа над Корифеем изменила многое, но не все. Теперь Инквизиция сама стала подобна Богу. На нее молились, ее боялись, ее уважали. Несомненно, Вестник Андрасте считал это всеобщей заслугой, но только вот времени не хватало, чтобы поблагодарить каждого. Он уделял особое внимание Лелиане, несмотря на отношения с Кассандрой. Рыжая шпионка стала одним из самых близких его друзей. Еще в Убежище он знал, что его симпатия будет отвергнута, ведь сердце ее принадлежало той самой Героине Ферелдена, на которую десять лет назад молились так же, как сейчас на Инквизицию. Как-то раз она сказала ему: «Когда я буду больше не нужна Инквизиции, я присоединюсь к ней. На этот раз окончательно». Но кто же знал, что после разгрома Корифея она станет нужна еще больше? Люций не мог отпустить барда, и это его убивало, ведь он видел, как улыбается Лелиана, когда читает письма от Виктории, когда говорит о ней или вспоминает события пятого Мора. Получив в свое распоряжение самый мощный политический аппарат Тедаса, Тревелиан решил воспользоваться своим положением еще раз.
В Скайхолде уже кипела жизнь и Инквизитор поспешно спустился во двор. Не пристало Вестнику Андрасте так долго спать. Но, еще не забыв о недавнем кошмаре, никто не оспаривал желание Люция спать подольше обычного. Он зашел в кабинет посла, где Жозефина уже перебирала какие-то письма.
- Ты вообще когда-нибудь спишь?

- Иногда. – Леди Монтилье улыбнулась, передавая пару бумаг Инквизитору. – Здесь отчет о деятельности бандитов во внутренних землях, а здесь Вы можете проследить за ходом восстановительных работ в Эмприз-дю-Лионе. Красный лириум скоро перестанет пугать жителей. Каллен делает очень важную работу.
- Благодарю. У меня к тебе просьба. Это должно остаться между нами. Нужно отправить письмо, которое я сегодня хотел бы написать. Никто не должен знать об этом, кроме нас. Хорошо?
- Да, милорд. А кому нужно отправить Ваше письмо?
- Героине Ферелдена. И я не хочу, чтобы Лелиана об этом знала.
- Но…
- Просто поверь мне. Жози.
- Да, милорд…

Закрывшись в своих покоях, Люций сел за стол, не зная, как начать. Уважаемая Виктория… Нет. Рыцарю-командору Виктории Кусланд… Хм. Нет. Хотя…

Уважаемая Виктория Кусланд, Героиня Ферелдена,
Пишу Вам в срочном порядке, дабы уведомить о поражении Корифея и победе Инквизиции в этой нелегкой схватке. Так как я признаю это не своей победой, а победой всеобщей, мне хотелось бы пригласить Вас с Скайхолд. Это деликатное дело касается Лелианы. Она не знает об этом письме и не узнает о Вашем приезде до того момента, как Вы перешагнете ворота, ведущие в крепость. Она мечтала, что после событий, недавно происходивших, присоединится к Вам, оставив Инквизицию. Но проблема в том, что я не могу ее отпустить. Сейчас она нужнее, чем когда-либо, волокита с церковью не желает успокаиваться, мы поддерживаем Вивьен, как только можем, а для этого нам необходим человек вроде Лелианы. Никто не сравнится с ней в навыках Игры и шпионажа. Другой может все испортить и привести Инквизицию к краху. Посему я прошу Вас, Виктория, присутствовать в Скайхолде не столько для меня, сколько для нее. Она скучает по Вам, мечтает о Вас, и, признаться честно, я завидую Вам самой белой завистью. Хотя мое сердце навсегда останется с Кассандрой, Лелиана стала мне очень близким и хорошим другом. Я готов сделать для нее все, что в моих силах. А в моих силах пригласить Вас, чтобы побыть с ней. Что касается Зова – я начал изучать эту проблему и приблизился к истине на пару страниц. В крепости есть первая чародейка Фиона. Она когда-то была Серым Стражем, и магия помогла победить Зов. Фиона могла бы рассказать Вам что-нибудь по этому поводу. Если бы я не был в этом так уверен, ни за что не стал бы упоминать, надеюсь, Вы понимаете.
С наилучшими пожеланиями,
Глава Инквизиции, Люциан Тревелиан.

Послание было бережно запечатано и скреплено. Инквизитор осторожно спустился в кабинет посла и быстро передал письмо.
- Это нужно доставить Героине Ферелдена. Чем скорее, тем лучше.
- Будет сделано, Инквизитор. Лелиана, к слову, хотела бы поговорить с Вами.
- О чем? – Люций мог чувствовать, как стали холодными руки. Неужели она узнала?
- Этого она мне не сказала. Но Вам лучше поторопиться, она выглядела… Взволнованной.

Уже стемнело, а Лелиана все смотрела в крохотное окно, сжимая в руке фигурку Андрасте. Тревелиан сразу понял, что поговорить она хотела вовсе не о письме.
- Ты хотела меня видеть? – От царящей в башне тишины, собственный голос показался Вестнику каким-то странным.
- Да. Инквизитор… Я прошу тебя отпустить меня. Корифей побежден, я хочу уйти.
- Лелиана…
- Нет. Я хочу. Пожалуйста, я хочу быть с Героиней Ферелдена, я не видела ее уже несколько лет. Представь, что ты не видел Кассандру годы, гоняясь за бессмысленной целью, которая, в конце концов, потерпела крах.
- Я понимаю твое отчаяние, сестра Соловей, но, все же, прошу остаться, хотя бы на несколько месяцев, пока мы не встанем на ноги после выборов Верховной Жрицы. Это очень важно, если сделать что-то не так, Инквизиция станет добычей для любителей поживиться среди аристократов.
- Может, ты и прав, но… Разум мне отказывает, когда речь заходит о Виктории. Ты знаешь, я становлюсь непоследовательной и глупой, когда думаю о ней. Это сбивает меня с толку. Когда она далеко, я не чувствую себя живой. Она нужна мне так же, как тебе нужен был Якорь, чтобы остановить это безумие.
- Я просто прошу тебя довериться мне и побыть в Инквизиции еще несколько месяцев.
- Но потом ты отпустишь меня?
- Если ты захочешь уйти, я не стану препятствовать тебе. Но пока прошу остаться.
- Хорошо, Инквизитор. Я верю тебе. За то время, что мы знакомы, ты показал себя надежным человеком. И доблестным. Я это уважаю и ценю.
- Благодарю за доверие, Лелиана. Я его оправдаю, клянусь.

Прошло несколько недель с того вечера, как Люций отправил письмо Героине Ферелдена. Наступило очередное морозное утро, а землю окутал туман. Спустившись вниз, Инквизитор вышел во двор, наслаждаясь еще редкими лучами Светила. Сердце Вестника Андрасте отчего-то наполнилось светлой тоской и гордостью. Он хотел сделать что-то хорошее прямо сейчас. Прямо сейчас, когда заметил фигуру в доспехах короля Кайлана, приближающуюся к воротам крепости. Ее сопровождали те два гонца, которых отправила Жозефина. Что же это получается, Героиня Ферелдена даже не колебалась в своем решении прибыть сюда?
- Мое почтение, Инквизитор. Виктория Кусланд. Вот уж не думала я, что Вы станете вмешиваться в нашу с Лелианой историю. Это… Благородно. Но если я узнаю, что Вы таким образом пытаетесь получить ее себе… Поверьте, лорд Тревелиан, после победы над Архидемоном меня не пугает ни Инквизиция, ни ее предводитель.
- Я прекрасно понимаю, о чем речь, Виктория, - Люций улыбнулся, - но я вовсе не за этим пригласил Вас сюда. Я хочу, чтобы сестра Соловей была счастлива. Она стала моим верным и хорошим другом за то время, что нам довелось быть знакомыми. Если Вы не возражаете… Я скоро вернусь. Пока можете оглядеться тут, но далеко не уходите.
- Хорошо. – Тихо отозвалась Виктория и огляделась вокруг. Туман никогда ей не нравился, как и холод. Но в этом замерзшем мире, вся продрогшая и измотанная долгой дорогой, она была намного счастливее, чем в том же Ферелдене. Сиди в крепости Стражей, ищи рекрутов, пожинай плоды своих поступков. Наслаждайся славой, что почти стоила жизни. Виктория до сих пор хотела поблагодарить Морриган, но их пути вновь разминулись.
Задумавшись обо всем этом, Героиня Ферелдена не поняла, в какой момент сердце на мгновение перестало биться, а в дверях, за которыми находились главный зал и трон, появилась Лелиана. Девушки долго смотрели друг на друга, не в силах осознать того, что это не шутка демона и не сон. Идиллию язвительного и молчаливого разглядывания прервала сестра Соловей. Едва сдерживая слезы, она побежала к Виктории, после чего вцепилась в нее обеими руками. Героиня Ферелдена нахмурила брови, медленно гладя Лелиану по голове. Люций остался стоять у дверей и улыбался. Настолько искренне, что следом за ним стали улыбаться другие случайные зрители еще одной светлой главы в истории Барда и Серого Стража.
- Ты… Как ты сюда пришла? Зачем? Не дождалась меня? Глупая, я просила у Инквизитора…
- Инквизитор попросил меня. – Виктория тепло улыбнулась, когда Лелиана стала убирать непослушные пряди с ее лица. – Кажется, ты действительно обрела достойного друга и надежного товарища.
- Никогда, никогда я больше тебя не отпущу. Слышишь меня?
- Слышу. – Героиня Ферелдена усмехнулась, после чего с легкостью подхватила барда на руки. – Позвольте нам побыть наедине.

Виктория благодарила Создателя за то, что Инквизитор позволил подняться в его покои. Воистину, единственное место, где можно побыть одним. Лелиана, зайдя внутрь, с облегчением вздохнула. Героиня повернулась к ней, и, с какой-то почти осязаемой заботой, сняла капюшон, что так долго скрывал короткие, рыжие волосы.
- Ты все еще ведешь журнал? – Смущаясь, спросила бард.
- Да. Последнюю запись ты обязана будешь прочитать. Позже.
Избавившись от тяжелых доспехов, Виктория прошла на балкон, оставшись лишь в тонкой рубахе и грубых штанах.
- Почему позже?
- Потому что я ее так и не написала. Последняя страница, которую я поклялась сохранить до момента нашей встречи.
- Ты очень сентиментальная, знаешь?
- Временами. – Героиня Ферелдена кивнула головой.
- И что намереваешься писать?
- Пока не придумала.
- Интриганка… - Губы Лелианы растянулись в улыбке. Толкнув Викторию и падая следом за ней, они обе оказались на кровати.
- Но это же кровать Инквизитора.
- Не думаю, что он будет возражать, если две красивые женщины побудут здесь недолго.
- Теперь это занимает намного меньше времени? А ты изменилась…
- Замолчи и иди ко мне.
- Это была моя…

Сестра Соловей проснулась под вечер. Внизу стоял грохот и громкие разговоры. Видимо, Скайхолд отмечал приезд Героини Ферелдена. Оглядевшись вокруг, Лелиана быстро поняла, что права, ведь ее любимой нигде не было видно. На столе остался ее журнал, который был тут же открыт.

Запись 84
По-прежнему не хватает информации. Все так же помогаю жителям в надежде хоть что-то узнать. Удивительные люди. Интересно, как здесь и эльфы оказались? Они отличаются даже от долийцев. Уже столько времени провела здесь, что начинаю терять счет времени, от этого не записываю даты.

Запись 85
Прошло немного времени с тех пор, как я писала здесь. Остается не так много страниц, но одну я точно оставлю, даже если мне надо будет записать что-то важное. Она для моей последней страницы в истории с Лелианой, по которой я уже, кажется, схожу с ума. Мне не хватает слов, ведь я не дипломат и не аристократ. А временами хотела бы. Лелиана всегда говорила мне красивые слова, писала о нас песни. Мне ее не хватает.

Запись 86
Это последняя запись, не считая той самой восемьдесят седьмой, которую я так надеюсь когда-нибудь написать. Возвращаться я пока не планирую. Еще долго сестра Соловей будет моей несбыточной мечтой. Возможно, я завтра умру, а она нескоро об этом узнает. Зов заберет меня и мою жизнь, и тысячелетия дух мой не узнает покоя… Не знаю, что будет дальше, но я так надеюсь, что допишу эту последнюю страницу в своем журнале, который веду практически с начала пятого Мора. Удивительным образом жизнь поместилась в восемьдесят шесть записей. Хотя целиком займет восемьдесят восемь. Но восемьдесят восьмая запись уже будет никому не нужна, потому что о моей смерти напишут другие. А вот последняя…

Запись 87
Честно говоря, мне надо было оставить две страницы, потому что я не смогу уместить в одну все те чувства, что разрывают меня изнутри. Я до последнего не верила в то, что это возможно. Что я увижу ее и смогу провести пальцами по ее щеке вновь. Как тогда, десять лет назад, в лагере. Сегодня я не прошу ее обольстительных рекомендаций, потому что это – целиком и полностью мое. Мои чувства, которые до сих пор не умерли и не стали добычей для других. И я очень удивлена этому. Удивлена, что и она меня ждала. Когда я узнала об Инквизиции, то засомневалась в том, стоит ли продолжать. Но письмо… Оно многое изменило. И сегодняшний день, такой, какой он есть, настал благодаря лорду Тревелиану, что так любезно пригласил меня в Скайхолд. Но я не хочу заполнять итак маленькое пространство этой бестолковой писаниной.
До последнего сомневалась, о чем стоит написать. И под вечер, когда я открыла глаза от того, что внизу кто-то упал, передо мной лежала Она. Моя Лелиана. Такая красивая, когда спит. Наверное, даже победа над Архидемоном не так наполняет мое сердце какой-то болезненной теплотой. Все никак не пойму, от чего внутри это покалывание. Я чувствую гордость, ведь мне досталась, возможно, одна из самых красивых женщин Тедаса. Я испытываю облегчение от того, что эта красавица ждала меня. Все те годы, что мы были далеко друг от друга. Я сомневалась, но знала в глубине души, что она не отвернется от меня. Но какая же она красивая, когда спит. Наверняка подумает, что это лесть. Даже когда в десятый раз прочтет эту страницу. Но нет, я уверяю, это не лесть. Это – самое красивое воспоминание в моей голове за последние девять лет. В жизни случается не так много хорошего, как хотелось бы. Но у меня есть Она. Моя сестра Соловей. Самый эффектный персонаж в моей истории. Я прошу тебя, Лелиана, оставить этот журнал у себя. Ведь я могу жить воспоминаниями. А ты живешь лишь мной. Эти страницы никто у тебя не отнимет, знай. Все они написаны для тебя. А восемьдесят восьмую запись, на другой странице, в другом журнале, напишешь ты сама. Скорее всего, я успею лишь написать на бумаге, и этого все равно будет недостаточно, но знай, моя милая Лелиана, я люблю тебя. Никто не полюбит тебя сильнее, никого сильнее не смогу полюбить я. Читай эти страницы и вспоминай о том, как нам было хорошо все те короткие мгновения.

Бард вылетела из покоев наперевес с книгой, впечатывая в стены встречных паломников и магов. Оказавшись во дворе, она сразу же нашла глазами Люция.
- Где Виктория?!
- О чем ты?
- Просто скажи мне, где она, Инквизитор! Если она ушла, а ты даже не потрудился разбудить меня, чтобы…
Лелиана замолчала и проследила за взглядом Вестника Андрасте. Радостные крики Виктории доносились со стороны конюшни. Там она боролась с огромным нагом, который служил Тревелиану верой и правдой.
- Его случайно не Шмоплз зовут?
Сестра Соловей аккуратно положила журнал Героини Ферелдена на бочку, после чего скрестила руки.
- Твоя последняя запись. Она… Ух, она так меня напугала!
- Да? Вообще, я думала, тебе понравится. Старалась сделать все красиво.
- Ты понимаешь, что обыграла все так, будто уже ушла?
- Но я ведь скоро уйду. С чародейкой Фионой. Она знает, как уничтожить Зов.
- Я пойду с тобой. – Твердо ответила Лелиана.
- Нет, любовь моя, ты останешься здесь. Инквизиция не сможет без тебя. Ты должна остаться здесь. Да и к тому же, я не хочу подвергать тебя опасности, здесь ты под защитой самого мощного ордена во всем Тедасе.
- Виктория…
- Не вынуждай меня говорить лишние слова.
- Я не вынуждаю. Неужели ты уходишь прямо сейчас?
- Утром. Медлить нельзя, Фиона чувствует, что скверна почти меня одолела.
- Так ты…
Не говоря ни слова, Виктория прижала Лелиану к себе, чувствуя, как горячие слезы оставляют следы на уже такой уставшей душе. Что-то мерзко полоснуло когтями по сердцу, но Героиня Ферелдена стояла на своем. Она молча отстранилась от барда, после чего ласково поцеловала ее в нос.
- Нет нужды о чем-то говорить. Просто знай, сестра Соловей, что я люблю тебя.
- И я тебя люблю.
- Тогда просто подожди еще немного и сможешь отставить журнал до самой моей смерти.
- Я… Обещаю. Я буду ждать.
Никто не остановил Лелиану, когда она решительно пошагала обратно, все еще пытаясь сдержать льющиеся слезы и прижимая к груди журнал.

Рассвет облил их фигуры иллюзорным теплом. Крупные хлопья снега разбивались об одежду. Ветер пел о горечи разлуки. Даже осознание того, что Героиня Ферелдена скоро вернется в добром здравии, не давало покоя. Да и разве может такое быть, чтобы влюбленные не волновались друг за друга? Хотя вряд ли Лелиана сама могла бы назвать это влюбленностью, только намекнуть, что полюбила. И лишь поэтому согласилась ждать чудесного исцеления, ведь кому, как ни ей, знать: чудес не бывает. Хотя, безусловно, Виктория – это чудо. Как для нее, так и для всего Тедаса.

Сестра Соловей перечитала последнюю запись десятый раз. И десятый раз слова Виктории показались ей лестью.

[Karissima 9 644]

Реальность? Серьёзно?

 

Мира споткнулась о высоко выпирающий из-под земли корень и очнулась от глубокой задумчивости. Почувствовав лёгкую дезориентацию, она огляделась. Вокруг были всё те же дремучие заросли леса Бресилеан, по которому они блуждали уже несколько дней в поисках клана долийских эльфов. Их помощь была необходима в борьбе с Мором, и древние договоры Серых Стражей, лежащие в седельной сумке в лагере, позволяли надеяться на благополучный исход переговоров.

Однако задача, на первый взгляд простая, уже отняла у них уйму времени, нервов и несколько клочков волос и одежды.

- Треклятово нажье отродье! – раздался сзади разъярённый рёв Огрена. – Остроухие сосунки! Да они нарочно под каждым кустом дерьмо разбросали!

- Опять вляпался? – невинным голосом поинтересовался идущий рядом Алистер. Искреннего сочувствия в голосе у него, надо признать, не получилось.

- Не думаю, что от твоих ног стало теперь пахнуть хуже, чем обычно, мой дорогой гном, - послышался откуда-то справа из теней ехидный голос Зеврана.

- А ты не лезь к моим ногам! – тут же взъерепенился Огрен, потрясая кулаком куда-то, метра на три мимо эльфа.

- О, ну что ты, что ты, - отвечал тот сладким голосом. – Я бы даже сказал, это они ко мне лезут…

- Ну всё, хватит вам уже, - шикнула на них Мира в который раз за день. – У меня уши болят от ваших перебранок. Не удивительно, что мы эльфов найти не можем. Любое разумное существо от такого шума сбежит.

- И запаха… - добавил Зевран так, что бы Огрен не услышал.

Какое-то время шли молча. Серые Стражи – Мира и Алистер – шли вместе, внимательно оглядываясь по сторонам. Эльф по-прежнему терялся в тенях, не обгоняя и не отставая. Замыкал шествие Огрен, и занят он был лишь обнаружением новых «мин» и тем, как бы побольше веток обломать, продираясь сквозь заросли.

Мира позволила себе на минутку расслабиться. День клонился к закату, а они так и не обнаружили следов пребывания долийцев. Скоро нужно будет возвращаться в лагерь. Что ж, завтра они попробуют ещё раз.

Лёгкий вечерний ветерок прошелестел по листьям древних деревьев. Мира наслаждалась нежным шёпотом леса, мягким ковром из мха и пожухлых листьев, который приятно пружинил под ногами. Таинственная игра света и теней рождала самые невероятные образы в воображении, заставляя вглядываться в тени с опаской и, одновременно, интересом. Пробивающийся сквозь плотные кроны багрянец закатного солнца окропил зелёную листву, и это зрелище настолько захватило новоиспечённого Стража, что она удивлённо охнула, когда её неожиданно сграбастали в охапку.

- Осторожнее, сударыня, - прошептал ей на ухо Зевран.

- Эй, ты что это делаешь? – возмущённо воскликнул Алистер и поспешил к ним. – А ну немедленно отпусти её!

Но Зевран уже разжал руки и опустился на одно колено, внимательно рассматривая металлический, грубо сработанный капкан, лишь слегка прикрытый старыми листьями. Мира, зазевавшись по сторонам, чуть не угодила туда ногой.

В который раз упрекнув себя за невнимательность, она тоже склонилась над ловушкой. Подоспевший Алистер, перехватив поудобнее щит, заглянул через её плечо. Огрен догонял их, пробираясь через лес со слоновьей грацией.

Внезапно Алистер напрягся. Его взгляд остекленел, и на несколько секунд воин застыл, прислушиваясь к своим ощущениям.

- Что вы тут, обжимаетесь, пока меня нет? – Огрен догнал их наконец, о чём не преминул сообщить всей округе. Мира с Зевраном дружно зашикали на него, но было уже поздно: Алистер выхватил меч.

- Порождения тьмы, - бросил он, начиная потихоньку продвигаться влево.

Все остолбенели. Уж где-где, а в этой глуши, да ещё и по соседству с кланом долийских эльфов? Очевидно, Мор разрастался быстрее, чем они предполагали. Мира сжала кулаки. У них нет времени блуждать среди деревьев!

Теперь и она почувствовала это. Присутствие порождений тьмы застилало её внутренний обзор кроваво-красным свечением, которое мешало сосредоточиться. Поборов внутреннюю дрожь, Мира сконцентрировалась, взяла посох обеими руками и приготовилась к атаке. Скверна в крови подсказывала, что порождения тьмы стремительно приближаются, чуя Стражей, так же, как они их.

Зевран снова исчез, но Мира не переживала о том, что он мог сбежать. Во многих стычках он уже доказал, что не собирается бросать их в гуще схватки. В нужный момент он появится, что бы нанести сокрушительный удар и вновь исчезнуть, убив врага на месте либо оставляя его умирать от яда.

Огрен застыл на самом открытом пятачке земли, его воинственная поза так и кричала: «Давай, нападай, если осмелишься!»

Мира мысленно возвела вокруг себя телекинетический щит; физически почувствовала, как уплотнился воздух вокруг неё. Это даст ей фору, если вдруг проморгает атаку. И очень вовремя: только она начала читать заклинание, снимающее усталость с союзников, как из густой листвы неожиданно вылетела стрела, нацеленная именно в неё.

- НЕТ! – закричал Алистер и прыгнул к магессе. Мира лежала на земле, ей было больно, но от смертельного урона её спас так предусмотрительно возведённый барьер. Чёрная стрела с грубым оперением торчала у неё в плече, не задев жизненно важных точек.

В тот же миг из зарослей начали выскакивать порождения тьмы. Алистер не успел добраться до Миры, но, увидев, что она встаёт и, сжав зубы, выдирает стрелу из плеча, облегчённо выдохнул и приготовился атаковать.  Огрен уже вовсю шинковал нечисть своим огромным боевым топором, с каждой полученной царапиной распаляясь всё больше.

Лучниками занялся Зевран. Он возникал за их спинами, и в следующее мгновение они уже захлёбывались собственной кровью. Воины сдерживали натиск гарлоков, которые со слепой кровожадностью бросались на противников. Мира стояла поодаль, игнорируя боль в плече, и плела заклинания.

Для начала она обезопасила себя, начертив перед собой руну паралича. Проверив свой телекинетический барьер, Мира вдохнула силы в Огрена, залечила раны Зеврана и сосредоточилась на атаке.

Врагов было много. Она швырялась каменными кулаками, жгла порождений тьмы огромными огненными вихрями, но магия, прежде чем достигнуть цели, словно тонула в толстой перине, теряя ощутимую часть урона.

- Ищите эмиссара! – завопила она, поняв, в чём дело. – Здесь эмиссар!

Огрен вряд ли услышал её, в его ушах сейчас наверняка шумела кровь. Несколько гарлоков, привлечённые криком, развернулись к Мире, но Алистер прыгнул им наперерез, издав нечленораздельный вопль, и они снова отвлеклись на него.

Таким образом, единственным, кто мог отреагировать на её крик, был Зевран, который к тому времени как раз расправился с генлоками-лучниками. Он метнулся в гущу кустов, и через несколько секунд оттуда послышался яростный рёв.

Однако Мира прекрасно понимала, что с эмиссаром эльфу одному не справиться. Она побежала к нему, стараясь держаться подальше от основного боя. Продравшись через кусты ежевики, не обращая внимания на боль, она с ужасом уставилась на открывшуюся картину: гарлок-эмиссар злобно ревел, одна его рука висела кровавой плетью, но второй он держал посох, а перед ним Зевран, заключённый в дробящую темницу, кричал от боли, тщетно пытаясь выбраться.

От страха Мира забыла, как дышать, да это в то мгновение и не было нужно. С быстротой молнии её пальцы начертали в воздухе руну нейтрализации магии. Она швырнула её под ноги эльфу, и тот, освободившись из сдавливающей клетки, со стоном осел на землю. Эмиссар злобно осклабился и взмахнул посохом, но Мира, ослеплённая яростью, гневно вскрикнула, собрала в ладонях обжигающе холодный энергетический пучок и направила энергию в порождение тьмы. Мороз сковал его, превратив в ледяную статую. Тут же потеряв к нему интерес, Мира подбежала к Зеврану. Он чуть дышал, кости во многих местах были сломаны. Здесь могло помочь только одно заклинание. Но Винн показала его только вчера, и Мира боялась сделать что-нибудь не так.

Понимая, что больше никак его не спасти, она опустилась на колени и сосредоточилась. В голове всплыли слова мудрой наставницы: «Целитель – это маг с особой силой, которая определяется, прежде всего, душевными качествами. Даже очень слабый маг может стать воистину великим целителем». Сейчас больше всего на свете она хотела помочь. Мира не хотела терять друзей. Серый Страж должен защищать всех!

Она произнесла формулу, сплела магический узор и решительно наполнила его энергией. Тело Зеврана засияло мягким белым светом, но Мира этого не видела – она находилась в трансе, старательно перекачивая свою энергию и превращая её в жизненную силу Зеврана.  Через несколько секунд свечение погасло, и эльф открыл глаза. Мира устало улыбнулась.

- Ты позволишь мне? – спросил он, ловко поднимаясь. Она махнула рукой, мол, делай, что хочешь. Зевран неуловимой поступью вдруг оказался за спиной у ледяной глыбы, которая уже начала таять, нашёл одному ему известное слабое место и нанёс туда сокрушительный удар. Замороженный гарлок-эмиссар раскололся на мелкие кусочки и сгинул.

Но Мира этого уже не видела. Превозмогая усталость, она ковыляла туда, где оставила Огрена и Алистера. Страх снедал её. Даже понимая, что без её помощи Зевран бы неминуемо погиб, она не могла изгнать из себя липкий ледяной ужас при мысли, что потеряет Алистера… или Огрена.

Хвала Создателю, беспокоилась она напрасно. Буквально вырвавшись из жгучих объятий дикой ежевики, Мира как раз застала финальную сцену расправы над последним генлоком, устроенную Огреном. Без чего, кстати, прекрасно бы обошлась.  Алистер нёсся ей навстречу, на его лице, практически не пострадавшем, была написана такая тревога, что у магессы что-то дрогнуло в груди. Увидев друг друга, они одновременно вздохнули с облегчением и неуверенно рассмеялись.

- Вы там надо мной, что ли, ржёте? – грозно спросил Огрен, вытаскивая лезвие топора из черепа гарлока.

- Ну что ты, как можно, - тут же встрял Зевран, очутившись вдруг рядом. – Кто же посмеет смеяться над Грозой Лосиных Какашек?

Огрен разразился сочными ругательствами, но Серые Стражи их уже не слушали. Они устало сели на траву.

- Я больше не чувствую порождений тьмы, - сказала Мира, прислушавшись к себе. – А ты?

- Я тоже, - ответил Алистер и внимательно её осмотрел. – Ты ранена, - печально сказал он, поднеся руку к её плечу и не решаясь дотронуться. – Почему ты не излечила себя?

- Не было времени, - честно ответила Мира. Теперь, когда он напомнил о ране, она тут же начала ныть и болеть. Магесса приложила руку к ране и направила туда поток целительной энергии. Сразу пришло то странное ощущение, когда лечишь сам себя: наполняешься силами и, одновременно, теряешь их.

За время боя солнце успело окончательно скрыться. В наступивших сумерках отряд из двух человек, эльфа и гнома отправился зализывать раны в разбитый неподалёку лагерь.

 

 

Уже давно ставшие обычаем вечерние посиделки у костра этим вечером были необычно шумными. Всё потому, что Зевран очень живописно излагал, как Мира давеча вернула ему жизнь.

- И вот, упала она на колени передо мной, нежно обвила руками…. Эй! – обиженно воскликнул он, когда небольшой, но довольно увесистый камешек попал ему в плечо. Все засмеялись, а Алистер, взвешивая в руке второй камень, ничуть не сожалеющим тоном сказал:

- Ой, прости. Это я в Косматого хотел попасть.

Мабари, лежащий у ног магессы и, одновременно, рядом с Зевраном, грозно зарычал. Мира успокаивающе потрепала его по холке.

- Я горжусь тобой, девочка моя, - сказала Винн, подсев к ней ближе. Все остальные принялись подтрунивать над Алистером и Зевраном. – Такое сильное заклятие ты смогла освоить так быстро. У тебя потрясающий дар.

Мира крепче ухватилась за кружку с горячим чаем.

- Просто у меня не было времени, что бы сомневаться, - ответила она, глядя в огонь. – Да и выбора, если честно, тоже.

- Ты уже великий целитель, - одобряюще сказала Винн. – Потому что решаешь не умом, а сердцем.

Они ещё немного поговорили о магии и о целительстве, и тут их ушей коснулся нежный перелив струн, и ласковый голос запел, негромко, но достигая самых потаённых глубин души. Лелиана пела, вселяя бодрость в уставшие от мрака и постоянных сражений сердца. Женщины улыбнулись друг другу и прикрыли глаза, наслаждаясь мелодией. Вдруг Мира почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернувшись, она увидела донельзя удивлённое лицо Алистера, который тут же отвёл глаза в сторону. Мира почувствовала, как участилось сердцебиение, и поспешно отвернулась. Винн, наблюдавшая за ними, понимающе хмыкнула и под предлогом болей в спине отошла к своей палатке.

Лелиана закончила петь, и все засобирались укладываться спать. Мира подобрала юбку, встала и устало потянулась. Жар догорающего костра приятно обволакивал лицо. Она развернулась к своей палатке, как вдруг её окликнул Алистер.

- Да? – Мира ощутила внутреннюю дрожь. Он только собрался что-то сказать, как Огрен у своего шатра проорал «Дятлы в заднице!» и разразился глумливым хохотом. Очевидно, у него был животрепещущий диалог с «Блондинкой на солнце».

Лицо Алистера вмиг стало пунцовым, и, быстро пробормотав «спокйнчи», он скрылся в своей палатке. Мира ошарашенно постояла несколько секунд, разрываясь между разочарованием и желанием расхохотаться, затем вздохнула и скрылась в своём шатре.

 

***

Лира нехотя приоткрыла один глаз и осмотрелась. Её комната. Проснулась…. Значит, это был сон?

Девушка с сожалением вернулась воспоминаниями в тот мир, который только что покинула. Она словно до сих пор ощущала тепло костра на своей коже, ранение в плечо, прекрасную песню своей лучшей подруги.

Лира перевернулась на бок, и взгляд упёрся в настенный календарь. Она до сих пор не понимала, зачем купила его. Все недели, месяцы сливались в один серый скучный день, пока она не садилась за компьютер. А по ночам девушка словно переносилась в тот захватывающий, головокружительный мир, из которого с таким сожалением выходила каждый вечер.

Лира села в кровати и посмотрела за окно. Серое, неприветливое утро воскресенья. Впереди – никаких планов или радужных перспектив. Тут же перед глазами пронеслись вечерние бдения у костра, ощущение силы и мощи в руках, позволяющее претворять чудеса в жизнь.

«Реальность? Серьёзно?»  Лира улеглась обратно, плотно закутавшись в одеяло. «Я лучше ещё посплю…».

В тишине квартиры слышен был лишь стук часов, изредка булькало в трубах. Лира снова уснула. Сумрачный свет раннего утра прорезал коричневатый свет внезапно включившегося монитора.

«Продолжить игру?»                  «Да!»

 

Изменено 25 декабря, 2014 пользователем Karissima

[Karissima 9 644]

Последний день Харила

 

Солнце лениво шло к горизонту, скоро оно коснется озера и исчезнет, дабы вернуться вновь к утру, и объявить фермерам о начале нового дня. Харил вертел головой, и с улыбкой глядел на багряное небо,  завораживающее его своей красотой. Еще немного, и он дойдет до своего любимого места на вершине холма, куда он обычно гнал пастбище, когда наступала его очередь приглядывать за овцами.  

Тревожные сны не оставляли его в покое. Порой он кричал во сне, от чего родители тут же прибегали к нему в комнату. Мать молилась за него каждый день, а отец был сердит. Харил слышал, как они спорили каждую ночь. Он знал, что его сны были этому причиной, и не хотел засыпать. Но усталость брала свое, и Харил вновь навстречу своим кошмарам.

Легкий вечерний ветер коснулся его лица и она, закрыв глаза, вдохнул воздух полной грудью. Он не хотел думать об этом сейчас. Харил всего лишь хотел провести свой последний вечер в своем излюбленном месте. Спустя несколько минут Харил дошел до него, и расположился у одинокого дерева, растущего на вершине холма. Посмотрев вниз, он увидел стадо овец и пастуха, лениво плетущихся в сторону деревни. Харил открыл свою сумку и достал оттуда лепешку, заботливо приготовленную его матерью. Она часто пекла их, и Харил любил наблюдать за этим. Ему очень нравилось, когда жар печки согревал дом, и вскоре вкусный запах разносился повсюду. Подождать еще немного – и вот горячая лепешка выходит из печи. Нужно подуть или подождать пока она остынет, а потом попробовать. Харил обычно наслаждался хрустом, а мать в то же время строго говорила ему не крошить.

Откусив от лепешки кусочек Харил задумался. Сможет ли он вновь когда-нибудь насладиться ею? Не известно. Но его это не печалило, он уже смирился с тем, что его ждет. Он не знал. Вернется ли он вновь в родную деревню. Раньше все были ему рады, а теперь в деревне все смотрели на него как на прокаженного. Да и поговаривали, что он и есть прокаженный. Все вокруг твердили, что если им и не овладел демон, то вскоре он в него все же вселится. Церковные служители все как один заявляли, что его еще можно спасти, в то время как в таверне обсуждали то, что ему осталось недолго.

Багряное солнце коснулось озера, окрашивая его в красный цвет. Харил завороженно наблюдал за этим. Он повернул голову, и посмотрел на деревню. В ней люди суетливо бегали туда-сюда, каждый занимался своим делом. Вот кузнец устало протирает влажное лицо полотенцем. Сегодня для него был сложный день – объездчик лошадей привел к нему новую партию своих питомцев, и кузнец целый день ковал подковы да подковывал лошадей. А сам объездчик в это время вел своих лошадей в конюшни, не переставая благодарить кузнеца и его жену. У ворот деревни показался аптекарь, нес травы для зелий и лекарств. Он то и дело потирал нос и глаза, видимо хватился не за тот куст. Раньше Харил подрабатывал у него, ища травы в ближайшем лесу, но теперь аптекарь перестал ему доверять из-за слухов.

Харил глубоко вздохнул. Ему нравилось гулять по лесу. Там было тихо и прохладно, отличное место, чтобы отдохнуть от деревни, в которой почти не переставали раскалять печи и всюду бегали шумные дети. Ему нравилось исследовать лес, каждый раз он забредал в разные его части. И не редко он терял дорогу, но он этого даже не замечал. Он просто продолжал идти дальше, вертя головой по сторонами и разглядывая могучие старые деревья, доживающие свой век и терпеливо ждущие, когда до них доберется деревенский дровосек. Харил любил искать по земле растущие тут и там растения. Он разглядывал их, срывал, обнюхивал, порой даже пробовал, о чем вскоре иногда жалел. Но в целом, был доволен, убеждая себя, что плохой опыт – тоже опыт.  И больше всего ему нравилось наблюдать за живностью в лесу. Порой, увидев лань или оленя, он застывал на месте, боясь спугнуть, и наблюдал за этим грациозным животным. Он с восхищением глядел, как они отдыхали у водопоев, и злился всякий раз, когда охотники убивали их.  Харил любил также наблюдать за кроликами, они казались ему забавными, но был велик риск, что за иным кроликом погонится волк и заметит Харила, но на этот случай он всегда носил с собой кинжал, подаренный ему кузнецом в прошлом году.

Вспомнив волков Харил поежился, они часто приходили ему в кошмарах. Но то были другие волки, крупнее тех, которые блуждали в лесу. Харил встряхнул головой, он хотел выгнать из памяти их образы. Харил не хотел вспоминать, как каждую ночь за ним гнались огромные хищные животные, и другие создания, которых он раньше не видел. Они постоянно кричали в его снах, и их крик был настолько ужасен и страшен, что Харил сам невзначай начинал кричать.

Отогнав наваждение, Харил продолжил наблюдать за деревней.  Все спешили домой, либо же отдыхали от тяжелого дня. Фермеры загоняли скот в загоны, рыбаки несли на плечах удочки и пойманную добычу. Единственное место, в котором жизнь не угасала в любое время суток, была таверна. В таверне всегда было весело. Когда бы человек туда не зашел, там все время стоял радостный гвалт. Завсегдатаи травили друг другу различные байки, сплетники шушукались в углу, делясь свежими сплетнями друг с другом, путники расспрашивали бармена о деревне, и все это сопровождали красивые мелодии и песни, исполняемые менестрелями.  В виду того, что таверна всегда кишела пьяными людьми, и крепкие напитки лились там рекой, Харилу было запрещено туда ходить. Но все же ему удавалось пробираться туда временами.

Вспомнив это и улыбнувшись, Харил достал из сумки длинную флейту. Он посмотрел на нее, провел по ней рукой и ощутил приятное касание молодого дерева. Поднеся ее к губам, Харил затянул медленную мелодию, которой его обучили менестрели из таверны. Из флейты донеслись прекрасные протяжные ноты. Харил закрыл глаза и наслаждался очаровательной музыкой. Он любил сидеть здесь и  играть на флейте, и раз уж сегодня он сделает это возможно в последний раз, он решил насладиться каждым моментом.

В голове начали проноситься различные воспоминания. Харил не хотел их испытывать в данный момент, они отвлекали его. Он пытался сосредоточиться на флейте, на том, что происходит здесь и сейчас. Звуками флейты он пытался перебить воспоминания, и чем яснее они были, тем громче играл Харил. Он не хотел вспоминать, как вокруг него суетились служители церкви, своими голосами создавая гомон молитв. Не хотел вспоминать, как его мать рыдала вечерами, умоляя его отца передумать, в то время как он железно стоял на своем решении отправить Харила в башню. Не хотел вспоминать, как в их деревню однажды пришел эльф, утверждающий, что его проклятие на самом деле является даром.

- Ты ведь маг. – Сказал ему эльф. – А маги не все злые. Есть добрые маги, и своей магией они творят добрые дела.

Отец прогнал его после этих слов. Велел ему, чтобы не пудрил Харилу мозги. А сам Харил был напуган. Его пугал этот эльф, и слова, которые он произносил. И после того дня он еще больше возненавидел свое проклятие.

Лицо Харила покраснело. Он заиграл на флейте с еще большей силой. Он отгонял от себя всякую мысль, ведущую к тому факту, что отныне Харил приобрел способность к магии. То, от чего спорили его родители. То, от чего сторонились его жители деревни. Он не хотел этого, он не хотел, чтобы его забирали отсюда, и увозили далеко, а затем запирали на весь остаток его жизни. Ему было противно от разговоров преподобной матери, что там он обретет исцеление, ведь он знал, что люди, попавшие в башню магов на «обучение», никогда оттуда не возвращаются. А что это за исцеление, когда человек не может вернуться домой? Ему казалось, что одно проклятие просто сменится другим. А раз так, то ничего уже не имело значения.

Харил отнял флейту от губ, и глубоко вздохнул. Отдышавшись, он вытер слезы, и положил флейту обратно в сумку. Встав, Харил в последний раз окинул взглядом долину и деревню, видами которой он изо дня в день любовался сидя на этом месте, и, понуро опустив голову, пошел домой.  Утром должны прийти люди из башни, чтобы забрать его. Он уже смирился с этим, и лишь надеялся на то, что из окна его комнаты будет открыт хороший вид. Поговаривают, что башня расположена у озера, хотя сам Харил никогда ее не видел.

Шмыгнув носом, Харил встряхнул головой, и зашагал еще быстрее. Скоро его заберут отсюда, и увезут далеко от дома. Быть может, он вернется сюда когда-нибудь, и вновь сходит на свое любимое место. Быть может когда-нибудь он вновь заиграет на своей флейте на вершине холма, и забудет обо всем этом.

 Харил надеялся, что когда-нибудь все это закончится. И он вновь сможет мирно жить в своей деревне, ведя свою тихую, уютную жизнь, радуясь и наслаждаясь каждым новым днем. Эта надежда давала ему силы. Из-за нее он до сих пор не сдался своим кошмарам, продолжал бороться с этими наваждениями изо дня в день.

И Харил жил лишь благодаря этой надежде. Надежде на то, что скоро все изменится.

[Karissima 9 644]

Новый дом

 

Надо сказать, вид с балкона моих покоев открывался впечатляющий. Потрясенная, я каждый раз искала глазами хоть одно деревце, но находила лишь снег и камень на мили вокруг. Открытые пространства морозных гор заставляли меня задыхаться, будто в темнице. Неужто кто-то может выжить на этой земле, тысячи лет скованной льдом? Почему под этим ярким солнцем мгновенно краснеет и облезает кожа, но никак не выходит согреться? Как вообще эльфы могли добровольно придти сюда и построить крепость?

Тяжело опираясь на парапет, я наблюдала рассвет над Скайхолдом. Если бы мои руки не были такими холодными, они давно примерзли бы к камню. Может быть, здесь раньше был лес, как в Убежище? Оно мне даже нравилось. Пусть заснеженное, но окруженное живыми лесами, маленькое, уютное, деревянное - действительно убежище в горах. Жаль, оказалось непрочным. Одного дракона вполне достаточно чтобы спалить поселение. Инквизиция выжила, отсиделась и нашла новый дом. Теперь мы тесним слуг Корифея на всех фронтах, ломая его планы... и, кажется, впереди меня ждет личная встреча. Я поежилась, но теперь не от холода. В прошлый раз мне чудом удалось спастись. А расписки о чудесах на каждую стычку мне никто не давал...

Потирая руки, я вернулась к камину. Возле самого огня было почти сносно, и я отогревалась, осматривая комнату. Огромные окна на три стороны света с изысканными витражами, два балкона с застрявшими открытыми дверями. Как-то я целый час бесплодно пыталась сдвинуть замерзшие петли. Высоченные потолки и еще пара окошек с витражами - вдруг леди Инквизитор не хватит света? Даже Солас приложил свою руку к обстановке, расписав стену в староэльфийском стиле. Картина символически раскрывала историю Скайхолда. Сам замок сиял в центре, окруженный горами, а огромные деревья поднимались над ними в честь первых строителей крепости. Я с горечью фыркнула.

Столько сил было вложено в эту комнату, столько почтения и веры в меня, что я не могла переехать. Каждый вечер, проведенный в крепости, я с дрожью возвращалась в покои. В относительно теплые ночи удавалось поспать в кровати с тремя огромными грелками в эльфийский рост, но временами приходилось ночевать на полу у камина. В минуты малодушия я тенью проскальзывала к Каллену, вытряхивала его из холодного стального панциря и заставляла немного поспать. Вдвоем даже с дырами в потолке достаточно тепло и уютно. Но переезжать все равно неуместно. Ничего, в Арборе отогреюсь. Говорят, там настоящие тропические джунгли.

По недостроенным коридорам и шатким лесам я спустилась во внутренний дворик. В нем вырос небольшой сад, защищенный стенами от горных ветро. Деревья, нашедшие здесь укрытие, мужественно тянулись к солнцу, а в горшках ждали своего часа семена растений Ферелдена и Орлея. Надо будет привезти из Арборской глуши чего-нибудь экзотического. Интересно, оно прорастет здесь? Чахлый сад лишь нагнетал тоску по Долам. Всеми силами избегая людских взглядов, я поднялась на противоположенную стену. Здесь ремонтные работы еще даже не начались, и я легко попала незамеченной на верхний этаж таверны, где частенько работала допоздна под шум таверны. С края, не желая присоединяться к людям, и не в силах отдалиться от них.

Коула не было. И к лучшему: даже его рассеянное присутствие было бы слишком тяжелым для меня. Я села на пол возле ящика, заменявшего мне стол, и прислонилась к стене. Легкие наполнились чадом каминов и факелов, замерзшие члены согревались в дымном тепле. Отвратительно. Через силу я потянулась к документам, оставшимся с прошлого раза.
Посетителей в такой час было немного, зато кухня встревожено гудела, готовя завтрак в казармы. Люди мельтешили, переговаривались, приходили, уходили, чадили, пахли и шумели. Вели свою обычную жизнь, привычные к дыму, камню и тесноте. Людей я не любила. Иногда они торговали с моим кланом, иногда преследовали, но никогда не были друзьями.
На самом деле и эльфов я не любила, навсегда отгороженная своим ценным и опасным даром. Неделями я пропадала в одиночных разведках, вроде той, что занесла меня на Конклав. Теперь же я буквально связана меткой на руке со всей Инквизицией, со всеми, кто надеется на меня, кто зовет Вестником Андрасте и молится о моем успехе. Бежать некуда. О, у меня был шанс взглянуть, во что превратится мир без меня.

Шум становился слишком густым. Я сгребла бумаги и поспешила выйти на улицу. Мне не хотелось быть одной, мне не хотелось никого видеть, мне не хотелось выступать в Арборскую глушь - даже не из страха смерти, а зная цену провала.

Разумеется, я оказалась перед дверью Каллена в течение пяти минут. Проблема лишь в том, что мне нечего было ему сказать сейчас и не о чем просить. У него было свое бремя, незачем было взваливать еще и мое. Но я все равно вошла.

- Доброе утро!
Командор уже встал и в полном облачении работал за столом. При виде меня он приветственно улыбнулся. - Хорошо, что ты заглянула.
Я быстро прошмыгнула к лестнице и, придерживая одной рукой бумаги, забралась наверх. Каллен непонимающе хмурился, наблюдая за мной. Забравшись, я бросила бумаги на кровать и принялась расшнуровывать ботинки.
- Леди Инквизитор?.. – донеслось снизу.
- Нет тут никакой леди Инквизитор, - я скинула ботинки и вытянула ноги вперед, шевеля пальцами. – Тебе показалось. Даже если Лелиана спросит… даже если Жозефина. Особенно если Жозефина!

Каллен понимающе хмыкнул. Теперь он думает, что я скрываюсь от послов и хочу поработать в тишине. Ах если бы! Скрыться от всего мира гораздо сложнее. Я забралась с ногами в кровать и попыталась устроиться поудобнее. Бумаги спрятала за изголовье, взбила подушки и, наконец, нырнула под одеяло. Закутавшись с головой, прислушалась. Пусть у меня не было сил ни с кем говорить, но молчаливое присутствие Каллена, деловитый скрип пера успокаивали. Постель хранила ноты его одеколона и личный аромат, смешанный с полиролью для доспехов и типично ферелденским запахом мокрой псины от накидки. Я беззвучно хихикнула. Запах щекотал нос и обволакивал нежным облаком, убаюкивал. Где-то наверху пел ветер в дырявой крыше. А на границе слуха звучали голоса жителей замка. Я засыпала, и мне слышалось, как разведчик отчитывается Лелиане, как поет про Сэру бард в трактире. Слышались крики с тренировочной площадки, шелест книг из башни магов, и вздохи драколиска в стойле. В саду тихо прорастали семена, привнося дыхание Леса в эту замерзшую каменную крепость Скайхолд, мое новое бремя и мой новый дом.

Ох, вздремну здесь пару часов, а потом обязательно спасу мир...

[Karissima 9 644]

Истина вечна

 

Голоса звучали непрерывно.
Голоса кричали в агонии, выли, захлебываясь страхом, болью и смертью, по одному или все сразу, выжигая разум, словно кислотой, и их хотелось выцарапать, выскрести из себя, вырезать – пусть даже с кусками собственной памяти; хотелось оглохнуть, чтобы уже никогда, никогда ничего не слышать.
Не слышать слов неживой матери; не видеть, как гнилая, сращенная чарами некроманта плоть движется к ней, протягивая дрожащие руки.
Не слышать захлебывающегося вскрика Андерса, страшных предсмертных хрипов, когда пробито легкое; не видеть, как целитель мучительно пытается выдернуть из своей груди стрелу, тонкую стрелу Ваэля с белоснежным оперением.
Не слышать безумного смеха Варрика, задыхаясь от смрада и желчи; не видеть, как красный лириум уродливыми огрызками пробивается из вздувшихся вен.
Голоса, голоса кричали внутри и рвали ее на части, и она кричала вместе с ними, царапая гортань и умоляя, чтобы это прекратилось; она рвалась вперед, нащупывая древко посоха, но пальцы сковывало судорогой, и тело отказывалось повиноваться, спеленутое липкой паутиной то ли забвения, то ли отчаяния.
Все, что было здесь – это отчаяние, бессильное, безнадежное отчаяние; глубинные страхи, больше не сдерживаемые волей.
Все, что было здесь – это Кошмар.

– Довольно.
Этот голос был непохож на предыдущие.

Этот голос, бесстрастный, суховато-холодный и уверенно-властный, в отличие от всех предыдущих, не был ей знаком.
Не пробуждавший память, он не вызывал боли.
– Мариан Хоук, – ровно позвал голос.
И кошмар закончился.

"Мариан Хоук."
Она удерживала в себе эти два слова, цепляясь за них с отчаянной надеждой утопающего; в них был смысл, который она утратила, и память, которая ей изменила. Но теперь, когда голоса молчали, исчезнув в тишине подсознания, можно было попробовать...
...вспомнить.
Мариан Хоук.
Ее зовут Мариан Хоук, Защитница Киркволла. Она, Мариан Хоук, пришла на помощь Инквизитору и осталась в Тени, отвлекая на себя внимание демона Кошмара. Она, Мариан Хоук, заплатила своей жизнью, давая Инквизитору шанс спастись.
Она должна была умереть, но...
– Не пытайся, – бесстрастно произнес голос. – То, что произошло, слишком мучительно, слишком невыносимо, чтобы помнить смертному... твой разум оградил тебя от безумия, запечатав воспоминания о кошмаре.
Мариан открыла глаза.
Сощурилась, смаргивая невольно выступившие слезы – даже зеленоватый отсвет Тени показался ей слишком ярким. И ра̀вно слишком ярким был силуэт говорившего, неоформившийся и нечеткий, рассыпающийся искрами света – то ли драгоценное золото, то ли само солнце, ожившее в пламени.
– Святейшая?..
Собственный голос прозвучал надломленно и хрипло, и женщина закашлялась, раздраженно стиснула ладонь в кулак. Cвоя слабость испугала ее, и она больно закусила губу, усилием воли заставила себя подняться на ноги. Вгляделась пристальней.
– Нет, ты не она. Кто ты? Демон? Дух?
Суховатый смех отозвался, казалось, одновременно со всех сторон.
– У вас только два определения на все случаи вашей короткой жизни, смертные? Черное или белое, демоны или духи, плохо и хорошо? Ну пусть так. Скажи, ты знаешь, во что превращается Мудрость, Мариан Хоук?
В ладони женщины вспыхнуло пламя – смертоносное пламя, рожденное магией.
– В Гордыню.
Она ожидала, что золотистый силуэт сейчас растает в воздухе, соберется обратно в тварь с шипастой шкурой, что пробьет не всякий клинок; что в следующее мгновение ей самой придется метнуться в сторону, уворачиваясь от клыков и когтей, от жадной пасти демона, у которого осталось лишь одно желание, лишь одно стремление.
– А во что превращается Гордыня? – с едва заметной холодной иронией спросил собеседник.
Напротив Хоук стоял человек.
Мариан нахмурилась – удивленно и с подозрением; созданиям Тени нельзя доверять, ни демонам, ни духам – но все же осторожно шагнула ближе, и огонь в ее ладони вспыхнул ярче, сильнее, освещая все вокруг. Человек – мужчина – ждал, и черты его лица, размытые и зыбкие, постепенно становились четче и острее.
Пока, наконец, его невозможно стало отличить от живого.
- Тень не имеет материальной формы, - спокойно произнес он; темноволосый и с пронзительным взглядом, он чем-то напоминал Логейна. – Это твое сознание сейчас рисует мне облик, и Тень изменяется, подстраиваясь под твой выбор.
Мариан кивнула.
Маг; пусть не обучавшаяся в Круге, она тем не менее знала об этом – из разговоров с Андерсом и Орсино, из предупреждений Хранительницы Маретари, с того дня, как она бродила в Тени, ища сновидца Фейнриэля.
Тень непостоянна.
Тень – лишь отражение разума спящего.
Тень – отражение внутреннего эго, подсознательных желаний, амбиций, страхов – и, может быть, поэтому смертные так опасаются ее, опасаются...
...смотреть в зеркало.
- Кто ты? – Хоук обошла мужчину, духа, настороженно отслеживая каждое движение, и тот позволил, остался неподвижен. – Это ты уничтожил Кошмар?
- Не уничтожил, - тот чуть наклонил голову, повел плечами. – Когда-то между нами был заключен договор; теперь он исполнен, и между нами не осталось долгов. На твой первый вопрос я ответил ранее – в языке смертных не осталось слова, что могло бы определить мою сущность, не солгав при этом. Если тебе нужно имя, придумай его сама.
Тень струилась по пальцам мягкой лазурью, обтекала сапоги, блекло отсвечивала на серых камнях и скалах. Мариан позволила себе запрокинуть голову – почти через силу, чувствуя, как внутри сердце дернулось в животном страхе, зная, что сейчас сверху на нее упадет липкая паутина, стянет в путах кошмара...
Но небо было пустым и размытым изумрудным куполом раскинулось сверху – Кошмар действительно отпустил ее, ушел в глубины Тени, и Тень смыла его следы, затерла небесным покровом. Хоук вгляделась пристальней, но ориентиров, равно как и линии горизонта не было здесь – просто земля становилась небом, а небо – землей.
- Долус, - произнесла магесса. – Я буду звать тебя Долус. Почему ты помог?
Он едва заметно улыбнулся.
- Смертная, физически оказавшаяся в Тени. Такого не случалось давно, даже по меркам духов. Слишком любопытное явление, необычное, непривычное... опасное. Ты – стабильность в мире изменчивости; здешние законы не властны над тобой. Мне было интересно.
Ну конечно.
«Никогда не верить духам, - думала Хоук, отрешенно рассматривая горячий огонек у себя в ладони; огонек, готовый сорваться в воздух всесжигающим смертоносным пламенем. – Никогда не верить духам, потому что суть духов – иллюзия и обман».
Но она знала Справедливость, который не умел лгать.
Она успела встретить Коула, духа Сострадания, который больше всего боялся причинить кому-либо вред.
И огонь, танцующий меж пальцев Мариан Хоук, угас под ее волей, рассыпался маревом золотистых искр.
Долус, наблюдавший за ней, коротко кивнул, словно и не ждал другого.
- Разумное решение.
- Посмотрим, - женщина чуть поморщилась. Повернулась вокруг себя, вглядываясь в небо; в мире, что она помнила, оно было рассечено разрывами брешей, и к одной они спешили, чтобы вырваться обратно, прежде чем путь им преградил демон Комшмара. Но теперь небо было чистым. – Ты знаешь, сколько времени я провела здесь?
Он подошел ближе; нет, не подошел – мгновенно оказался рядом, словно всегда стоял тут, на этом самом месте.
- С того момента, как я захотел быть там, я был там всегда, - бесстрастно отозвался Долус, то ли читая мысли, то ли верно угадав выражение взгляда. – Расстояние не имеет значения. Время не имеет значения. Вы, смертные, сковали время в линейность и стали измерять его событиями – но ни линейность, ни события не существуют в Тени. Все случается сразу. Всегда. И никогда.
Мариан отчетливо ощутила, что для понимания подобных категорий надо либо быть духом, либо качественно приложиться к бутылке настоявшегося гномьего пойла.
Не то, чтобы ее прельщал хотя бы один из вариантов.
- Но некоторые изменения вашего мира мне известны, - добавил мужчина, сложив руки на груди. – Разрывы в Завесе были запечатаны, и тот, кто нарушил баланс, низвергнут. Два мира вновь существуют отдельно друг от друга.
Хоук только сейчас заметила, что задержала дыхание.
Выдохнула – резко, надрывно, едва подавив желание рассмеяться от облегчения; значит, все получилось, значит, все было не зря – и пролитая кровь, и ее собственная жертва. Корифей пал, и люди могут жить дальше...
Долус рассматривал ее, слегка склонив голову набок, и в его взгляде не отражалось ничего, ни эмоций, ни чувств, что мог бы испытывать человек.
Словно бы зеркальная пленка отсекала все.
Мариан на миг зажмурилась, устало потерла лоб – виски чуть ныли. Хотелось сесть на землю и подумать о тепле и уюте; Тень ведь способна на все, Тень ведь способна исполнить любое ее желание, особенно теперь, когда не нужно никуда бежать, рваться, бороться за очередное великое дело и победу-над-злом.
- Странно. Я полагал, что тот, кто нарушил все законы мироздания, не сдастся так быстро.
За ее спиной, мягко скрипнув, открылась дверь.
Домой.
Оттуда тянуло теплом и пахло сдобным хлебом – такой любила готовить монна Леандра, когда они еще жили в Лотеринге. Не открывая глаз, Мариан слышала, как просяще поскуливает ее мабари Ловкач, как раскатисто-весело смеется Карвер и приглушенно – Бетани, ошеломительно живая Бетани, никогда не встречавшаяся с огром.
И с того момента, как она пожелала этого, так было всегда – разве не это сказал ей Долус? Разве нельзя стать счастливой хотя бы здесь?
В непроницаемых глазах Долуса она прочитал нечто похожее на неодобрение.
Еще одна иллюзия?
- А что, у меня есть варианты? – Мариан передернула плечами. За спиной из раскрытого окна мать звала ее за стол. – Бреши запечатаны. Мне не выбраться из Тени.
Дух качнул головой.
- Способ есть. Я могу провести тебя, если ты захочешь пойти, Мариан Хоук.
Потому что все в Тени зависит лишь от желания. От настоящего, подлинного, истинного желания, порой постыдного, порой тайного, порой ненавистного. От того, что прячется глубоко в подсознании, от того, что Тень выворачивает наружу.
Мариан, не оглядываясь, знала, что позади нее сейчас стоит Андерс, живой, лучисто-веселый Андерс, ждущий ее и не понимающий, почему она не возвращается домой.
Она сглотнула; слюна была вязкой и кислой. Стиснула кулаки.
Выговорила:
- Проведи.
- Ты должна захотеть найти меня, - спокойно отозвался Долус. – Очень сильно захотеть, и ты окажешься рядом со мной. Расстояние и время не имеют значения, помни.
И исчез.

***
Здесь Тень была очень похожа на реальность.
Потому что в реальности тоже росли такие кристаллы, багряно-алые, сочащиеся магией, истекающие звенящей силой; силой, что сводила с ума и превращала людей в одержимых. Один такой кристалл она сама нашла на Глубинных Тропах в забытом тейге, и этот кристалл заразил безумством весь Киркволл. Безумство подчинил себе Корифей, превратив в смертоносное оружие, и те, кто клялся сражаться против демонов, сами встали на их сторону.
Красный лириум.
Его кристаллы выстилали землю; Мариан шла по ровногранным осколкам, переливавшимся под светом невидимого солнца, и скользила подушечками пальцев по острым граням лириумных скал и валунов. Ей казалось, что кристаллы пели, и женщина кусала губы, пытаясь не слушать, пытаясь думать о чем угодно, только не о звенящем шелесте. Потому что она помнила безумие в глазах Бартранда и безумие во взгляде Мередит, которую не защитила ни ее несгибаемая вера, ни ее стальная воля.
- В Тени он неопасен.
Хоук подняла голову. Долус шел ей навстречу – спокойно-бесстрастно, словно бы между их расставанием и встречей прошло не больше мгновения.
Впрочем, здесь, наверное, так и было.
- Он сводит людей с ума.
- В вашем мире, - отозвался дух. – Красный лирум живой, он рожден Тенью, и он воплощает Тень. Вырванный в реальность, он распространяет Тень вокруг себя, трансформирует ваше постоянство в привычное ему изменение.
Алые кристаллы, горячие и поющие, словно тянулись к ее рукам.
Не враждебно.
Наивно-удивленно-вопросительно?
- Корифей использовал их, - Мариан коснулась острой грани раскрытой ладонью, почти ожидая, что та сейчас рассечет кожу, как лезвием. Задумчиво взглянула на неповрежденную руку. – Я была уверена, что для контроля над разумом, но...
Брешь – прорыв в мир Тени.
Красный лириум – создающий Тень из себя.
- Существует много способов заставить людей делать то, что ты хочешь, Мариан Хоук, - суховато усмехнулся Долус. – Корифею не обязательно было идти таким сложным путем.
Женщина передернула плечами.
- Ты же не хочешь, чтобы я поняла, что происходило в голове у тысячелетнего магистра, ставшего порождением тьмы, верно?
Дух чуть наклонил голову, невозмутимо встретил ее взгляд.
- А почему бы и нет? Разве тебе никогда не было любопытно, что заставило тех семерых жрецов нарушить все законы мироздания? Ради чего они убивали и были готовы умереть?
Они шли дальше, вперед, и тропа постепенно выравнивалась. Теперь в ней почти можно было узнать мощенную дорогу, похожую на один из торговых трактов в Киркволл или Лотеринг – не хватало лишь телег и караванов, да окриков погонщиков, изредка лениво переговаривающихся друг с другом.
- Власть? – предположила Мариан, оглядываясь по сторонам. Ей показалось, что впереди мелькнули башни города, но она не сумела его узнать.
Долус поморщился.
- Примитивное мышление. У них было достаточно власти. Даже возжелай они большего, той силы, что разорвала саму Тень, хватило бы на то, чтобы склонить всю Империю, все страны Тедаса к их ногам. Но жрецы верили своим богам... верили слишком долго.
Мариан увидела ворота.
Некогда золотые, но позолота на них потемнела и осыпалась, то ли от времени, то ли словно от ядовитой кислоты. По створкам змеился изящный узор, незнакомые ей знаки, непохожие ни на долийские, ни на тевинтерские символы; женщина, сощурившись, смотрела, как они перетекали и изменялись под ее взглядом.
Словно бы ворота были живыми.
Протянула руку вперед, и ей показалось, что сам воздух, сама Тень скользнула в стороны, расступаясь, расслаиваясь под ее касанием, обнажая...
...что?
Подушечки пальцев чуть покалывало, Хоук чувствовала едва ощутимое давление – похожее на то, как если опустить ладонь на поверхность воды, но не погрузить, лишь коснуться. Но – знание пришло словно само собой – у нее вполне хватило бы силы, чтобы разорвать этот барьер, заставить Тень пропустить себя.
Потому что она не принадлежала этому миру.
Потому что за воротами замер в ожидании...
...
Мариан Хоук отняла руку, обернулась к остановившемуся за ее спиной Долусу. И облик того потек, искажаясь, преображаясь вновь, в того, кого она уже видела – в того, с кем сражалась почти десять лет назад.
Кого, как она думала, она сумела убить.
- Корифей, - спокойно произнесла женщина. – Ты привел меня в Черный Город.
Она не спрашивала, а утверждала.
И дух, стоявший рядом в уродливом, обезображенном скверной теле древнего магистра, не споря, наклонил голову.
- Ты солгал мне, – сообщила Хоук.
Разум кричал ей ударить первой, убить, разорвать на части, закончить то, что не смог сделать Инквизитор. Память твердила о том, что может произойти, если она останется бездействовать – в конце концов, Тень своенравна и непредсказуема; Тень – не ее территория, и победить здесь будет намного сложнее.
Но почему-то ей не хотелось нападать.
- Ни разу, - бесстрастно отозвался Корифей. – Ни одно мое слово не было ложью. Бреши действительно закрыты, и связь между мирами разорвана вновь. Вернуться назад тем путем, что вы пришли сюда – невозможно. Но я обещал показать тебе дверь в мир смертных – и она перед тобой. Тебе нужно лишь воспользоваться ею.
Мариан засмеялась.
Хрипло, надрывно и едва ли не давясь собственным смехом – происходящее казалось ей каким-то сном на грани абсурда, очередной иллюзией Тени, которая на сей раз даже не озаботилась тем, чтобы сделать ее достоверной.
- Возможно, я не выгляжу той, кто обладает высшим знанием, но даже мне известно, что случилось, когда некие семеро магистров решили войти в Золотой Город.
Корифей чуть скривился – то ли с презрением, то ли с раздражением.
- Истории, рассказанные теми, кто жил в другое время и никогда не знал нас? О, конечно, их словам стоит верить. Верить историям о том, как развращает людей стремление к власти, как грешно иметь хоть какие-то амбиции, как вредно отрывать взгляд от земли?
Магесса промолчала, и он передернул плечами – жест, слишком неподходящий порождению тьмы; жест, слишком напоминающий человека.
- Я могу рассказать тебе другую историю, Мариан Хоук, если ты станешь слушать.
Хоук ровно встретила его взгляд.
- Я слушаю.
Тень сочилась меж пальцев, Тень впитывалась в кожу и искристыми разрядами пробегала по венам, колючая, изменчивая, непостоянная. Рядом, на расстоянии нескольких шагов стоял барьер в образе городских ворот – барьер, который не мог преодолеть никто из духов, потому что в них не было постоянства; барьер, который не мог пройти Корифей, потому что Корифей не солгал, когда рассказывал о собственном поражении.
Потому что в Тени остался лишь его дух, слепок, отражение – пусть сохранившее память и разум, но беспомощное влиять на мир смертных.
Мудрость, ставшая Гордыней.
Гордыня, ставшая...
...чем?
- У нас было достаточно власти, - проговорил Корифей. – И мы верно служили своим богам. Ты знаешь, что это такое – отдать все во имя своей веры, быть готовым убивать во имя своей веры, своей истины, быть готовым умереть ради нее? Мы принесли эту истину в Тедас, мы заставили всех верить в нее так же, как верили мы; мы считали себя просветителями...
Он замолчал на мгновение. Потом тяжело качнул головой.
- Как ты думаешь, какого было узнать, что эта истина ложна? Что и вера, и жертвы – все было напрасным? Что мы оказались лжецами? Обманщиками?
- Ложна? – глухо повторила Мариан. – Почему?
- Потому что, когда боги молчат, - едко произнес Корифей, - возникает желание проверить, существуют ли они вообще.
Он не двинулся с места, но в его взгляде, устремленном на ворота Города, Хоук прочитала почти что ненависть.
Ненависть, рожденную разочарованием.
- Мы вошли в Город, ища своих богов, и Город был пуст, - процедил магистр. – Там никого нет, Мариан Хоук, ни Древних, ни твоего Создателя, ни вашей избранной Андрасте. Все было ложью – и эта ложь продолжает расползаться по земле; ложь кормит умы людей даже спустя столько веков, и никто даже не мыслит о том, чтобы узнать истину.
Все было ложью.
Вся наша вера – ложь.
- Ты мог ошибиться, - сипло выдохнула Хоук; пальцы судорожно сжались в кулаки. – Вы все могли ошибиться!
В нескольких шагах от нее зыбко дрожала истина.
За некогда золотыми воротами, ведущими в запретный смертным Город.
Но кто сказал, что он запретен? Церковь?
- Я хотел раскрыть людям правду, - Корифей, встретившийся с ней глазами, сухо усмехнулся, и скрестил на груди руки, длинные, с черными прожилками изуродованных скверной вен. – Мне казалось, они этого достойны... ну, хотя бы те из них, которым не все равно. А что скажешь ты, Мариан Хоук?
Мариан отвернулась и посмотрела на ворота.
Витой узор символов потек под ее взглядом, свернулся в змею и дракона, расправил крылья и загорелся солнечным диском. Символы возвещали начало и конец, смерть и рождение, память и забвение – все сразу и каждый по отдельности.
Потому что в Тени ни время, ни пространство не имели смысла.
Лишь истина.
Истина была вечно.
- Выбор за тобой, - прошелестел Корифей, древний жрец, не услышавший бога. – И я не могу принудить тебя к чему-либо. Но неужели тебе не хочется узнать правду?

[Karissima 9 644]

Путь Стража

 

В жилых кварталах Денерима обычно было опасно находиться, но после истребления всех бандитов героем Ферелдена преступность всё ещё не восстановилась полностью, хотя прошло уже 15 лет. Именно поэтому здесь стали останавливаться больше людей, одними из которых были два парня. Светловолосый, голубоглазый, с аккуратным носом и правильным овалом лица Элон и темноволосый, кареглазый, подтянутый, с немного сломанным носом, лишь подчёркивающим боевой опыт, Рен. Оба парня одеты в доспехи Серых Стражей.

-Ну, что у нас в этом месяце, Элон?

-Я отбил нам Авернуса.

-Что? Опять? Он же сумасшедший.

-Но ведь это самый простой пост. Будем чередоваться, и ты сможешь отдохнуть.

-Ага, я помню, когда полгода назад ты говорил то же самое, а он первые две недели давал столько поручений, что мы даже не присели.

-Но ведь это было однажды, а сколько раз ты смог выспаться в то время, когда мы были в Пике.

-Однако мне этого хватило. И вообще, я шёл в Серые Стражи, чтобы спасать мир и давать людям надежду, быть символом мужества для всех. Но с самого вступления всё, что я делаю, так это либо стою на посту, либо бегаю по мелким поручениям

-Ещё успеешь.

-Ну, конечно, ты в Ордене на полгода меньше меня, а уже был пять раз в бою с Порождениями Тьмы, а я всего дважды. Я понимаю, ты – маг, и твоя помощь иногда очень необходима, но я так завидую.

-Будет тебе ещё, повоюешь. Хотя, честно говоря, не понимаю, чем они тебе так нравятся.

-Ничего-то ты не понимаешь. Когда убиваешь Порождений Тьмы, ты выглядишь круто, а девушки любят крутых. Да и прославиться как Герою Ферелдена можно. Кстати, я слышал, что Конрада отправляют в Вал-Руайо. Может, вызовемся добровольцами? Так какие-то проблемы с красным лириумом.

-Ага, с тех пор, как Инквизиция сбагрила красный лириум нам, сказав, что борьба со скверной – это долг Стражей, у нас поприбавилось проблем. Но я не думаю, что там понадобится наша помощь

-Возможно.

-Тем более я уже сказал Командору, что мы будем в Пике в этом мясяце.

-Ладно, хватит болтать. Нам ещё два дня до Пика переться отсюда.

Путешествие затрудняла метель, обычная для Веременсиса, поэтому путники в основном шли молча, иногда перекидываясь парой слов. И вот, добравшись до места, герои увидели высокую, с большими башнями, крепость, уже пострадавшую от времени и войн.

«Эй, кто там?» - спросил Страж со стены.

«Мы на пост к Авернусу – Элон и Рен, о нас должен был сообщить Командор!» - выкрикнул Рен.

«Понял, входите» , - ответил стражник.

Огромные, расписные ворота крепости отварились и путники вошли. Товарищи отряхнулись от снега, посмотрели друг на друга и начали смеяться.

-Трудная была дорога, Рен.

-Ага, я уж думал не доберёмся.

-Ну ладно, пошли к Авернусу.

-Эй-эй-эй, Элон, мы устали от путешествия, да и он не знает, что мы уже добрались, давай переведём дух.

-Твоя лень нас обоих погубит.

-А твоя чрезмерная правильность погубит только тебя.

От дружеской перепалки товарищи снова разразились смехом.

-Ладно, я пойду один, а ты иди спи.

-Элон, ты лучший.

Друзья разошлись.

Луч света навязчиво будил Рена, не давая ему выспаться.

-Чёрт, я же закрыл окно!

-Вставай, соня.

-Элон? Да ты бессмертный.

-Понятное дело, для дружбы с тобой бессмертие просто необходимо.

-Да-да, конечно, капитан правильность.

-Кстати, ты завтра уезжаешь.

-Куда это?

-Авернусу что-то нужно. Он посылает тебя в Вал-Руайо.

-Что? Я же только приехал и снова в дорогу?

-Почему? Он дал тебе сегодняшний день.

Шутка Элона до конца разбудила Рена, и он встал с кровати.

-Одевайся и пошли на пост. И ещё, у нас будет помощница.

-Помощница? Красивая?

-Одевайся и всё увидишь.

Любопытство подгоняло Рена, поэтому он не заставил себя ждать. Парни вышли из комнаты и уже через минуту были в лаборатории Авернуса.

«Лея, принеси мне немного лириума и попроси стражу не беспокоить меня!» - приказал Авернус молодой девушке, а затем повернулся к своему столу и стал что-то тщательно просматривать.

«Хорошо», - непринуждённо ответила она.

Лея направилась к выходу и заметила парней.

«О, Элон, привет. И соня с тобой. Рен, правильно? Рада познакомиться, Лея Тиртрон», - дружелюбно произнесла девушка.

«Привет, Лея», - ответил юный маг.

«Привет, я тоже рад», - робко сказал Рен.

Казалось, у него сейчас отвиснет челюсть. Светловолосая молодая девушка с выразительным лицом и карими глазами покорила юношу с первого взгляда.

«Я сейчас немного занята, поэтому поболтаем чуть позже, Элон», - лукаво сказал Лея.

«Ага», - ответил юноша.

Как только девушка скрылась за дверью, Рен вопросительно посмотрел на друга, а тот лишь улыбнулся.

-Откуда она знает моё имя? Ты ей что-то про меня рассказывал? Надеюсь ничего смешного? А про тот случай в Денериме?..

-Я рассказал ей лишь о твоём стремлении бороться с порождениями тьмы. И кстати, если ты постараешься, у тебя есть все шансы сблизиться с ней.

-Правда? Ты - настоящий друг. А можно…

-Иди, я один поработаю с Авернусом. Удачи

-Ты лучший, я скоро.

Как только Рен ушёл вслед за Леей, Элон улыбнулся, ведь он помнил, почему его друг пришёл в Орден. Умерла его молодая невеста, и молодой маг понимал, что сейчас, возможно, сильно поможет другу, хотя Стражам и нельзя заводить семьи.

-Авернус, я здесь, чем-то помочь?

-Да, посвети огнём.

Элон выставил руку над книгой, щёлкнул пальцами, и вокруг ладони начали кружиться яркие струи пламени. Долго Авернус держал юношу, но смех вернувшихся Рена и Леи нарушили тишину.

«Хватит шуметь, вы мешаете!» - прокричал старый маг.

Смех тут же прекратился.

«Вот, Авернус, лириум», - обиженно сказала Лея, но он не обратил внимания.

«Так, ты..», - начал было Авернус.

«Рен», - продолжил юноша.

«Да, Рен, у меня для тебя поручение. Ты поедешь в Вал-Руайо сегодня. Орлейский Командор передаст тебе нечто ценное. Ты должен быстро доставить это сюда», - приказал Авернус.

Рен чувствовал, что пожилой маг недоволен, поэтому просто покорно кивнул и вышел, он направился в свою комнату и стал собирать всё необходимое для путешествия.

-Рен, тебе предстоит долгая дорога, береги себя.

-Да ладно, Элон, что может случиться. И знаешь, спасибо, Лея просто чудо.

-Да ладно, мы ж – друзья.

-Конечно, друг.

Парни пожали руки, обнялись, и Рен направился к главным воротам, однако по дороге его встретила Лея.

-Эй, Рен, знаешь, я хотела тебе кое-что сказать.

Неловкое молчание воцарилось между молодыми людьми.

-Возвращайся поскорее и вот, возьми, этот оберег дала мне моя бабушка.

-Спасибо, Лея, но не надо. Ничего особо сложного.

-Я знаю и всё же…

Лея надела на шею Рена амулет с красным камнем. Затем их глаза встретились, а они сами стали подходить друг к другу всё ближе и ближе, их губы уже почти прикоснулись, как неожиданно прозвучал голос стражника.

-Эм, я Вам не помешал?

-Нет-нет..

Лея покраснела и убежала, а стражник подошёл к Рену и сказал: «Вот, тебе это передаёт Авернус, покажи это Командору, как подтверждение».

Парень взял кольцо с платиновым грифоном и стал рассматривать, а стражник тем временем ушёл.

Рен покинул крепость и направился в Вал-Руайо. Он решил идти через Редклиф, его родной город. Тем более, что он договорился списываться с Леей и Элоном, поэтому идти через глушь он не мог.

Однако на вторые сутки он встретил отряд других Стражей в таверне в маленьком поселении возле Бресилианского леса.

-Конрад, рад встретить Вас.

-О, Рен, добрый вечер, познакомься с нашими товарищами из Орлея – Крэн и Марк. Присаживайтесь. Я вместе с ними отправляюсь в Вал-Руайо расследовать появление красного лириума. А ты куда?

-Туда же, Авернус поручил мне что-то взять у тамошнего Командора.

-О, удачи, надеюсь, этот маг ещё не окончательно сошёл с ума. Кстати, Рен, хорошо, что я тебя встретил. Ты мне понадобишься. Отправляешься с нами, а то нам рук не хватает. А потом и посылку возьмёшь. Я напишу Авернусу, что ты задержишься.

-Хорошо.

Рену не хотелось идти, но он заметил серьёзное лицо Конрада, одного из немногих Стражей, которые хотя бы иногда улыбались, и понял всю важность миссии.

Весь следующий путь они шли вместе, а, добравшись до Вал-Руайо, орлейские стражи покинули Конрада и Рена, которые зашли на рынок за припасами.

 На одной из торговых площадей Вал Руайо сейчас было очень тепло и красочно, идеальная погода для прогулок и, конечно же, сплетен.

«Слыхал, что говорят о Стражах?», - спросил Кон, молодой подмастерье, у своего друга Кирана, местного торговца.

«Ты о том, что они хотели захватить Тедас с помощью армии демонов? Замкнутые придурки!» - разгневанно ответил Киран.

«Ага, спасли этот дикий собачий Ферелден и теперь думают, что могут править миром. Уж наши шевалье им бы показали!» - возгласил молодой человек.

«А ещё поговаривают, что этот сумасшедший Карнифей всё это время находился у них в тюрьме, слышал?» - предположительно произнёс лавочник.

«Не Корнифей, а Карафей. И да, слышал. Что же они делают? Пусть отправляются в свой Андерфелс. Порождения тьмы уничтожены, затем они теперь нужны!» - сказал Кон.

Сделал он это громче, чем требовали этикет, обмен сплетнями и обсуждение чужих секретов. Это привлекло взгляд толпы, но собеседники не обратили на это внимание.

«Вот-вот, пусть уходят!» - уже прокричал Киран.

«Кхм-кхм!» - не очень громкий, но в то же время грозный и уверенный голос заставил толпу замолчать, хотя, казалось, сделать это было практически невозможно, - «Как вы смеете! Наши товарищи всем пожертвовали, чтобы спасти Вас, они лишь хотели!...»

«Не утруждайся, они не стоят того», - перебил его Конрад.

Парень гневно взглянул на товарища, затем смягчился, развернулся и ускоренным шагом покинул площадь. Не отставая, шёл и второй Страж.

«Как они смеют, мы, мы...» - отчаянно проговаривал молодой Страж.

«Рен, мы - Серые Стражи, мы бдим из тени и не ждём похвалы. Ты уже должен был это понять», - объяснил молодому другу мужчина.

«Конрад, как только я стал Стражем, ты перестал быть старшим, теперь мы наравне. Ты уже должен был понять это», - ухмылисто произнёс Рен, - «Но как они могут так говорить. Ещё недавно Герой Ферелдена спас мир от Пятого Мора, а они считают, что он только Ферелден».

«Я понимаю твоё недовольство, но у нас есть свои дела, и мы не будем тратить наше время на этих торговцев», - сказал Конрад.

Стражи направились к ближайшей крепости Ордена. На пол пути они встретили Крэна и Марка, а затем взяли курс к небольшой деревушке возле Вал-Руайо.

-Так зачем мы туда направляемся?

-Там была замечена странная жила красного лириума.

-Странная? Я думал весь красный лириум странный.

-Нет, этот особенно необычный. По донесениям можно сделать вывод, что он ожил.

-Ожил?

-Да.

Ошарашенный Рен не мог произнести ни слова, а остальные путники и так были молчаливы, поэтому дальше они шли молча.

Добравшись до места она увидели полуразрушенную деревню. А затем услышали крик.

Стражи спрыгнули с лошадей и быстро вошли в деревню. Они увидели, как какие-то странные существа, похожие на живые камняе, собравшиеся в подобие человеческого существа, со зловещими глазами, светящимися в темноте, гнались за девушкой.

Рен вытащил меч и уже собрался нападать, как стрела Марка уже поразила тварь, однако она лишь обратила внимание на Стражей, в это время пятки девушки уже сверкали в другом месте. Конрад уже оказался позади твари и ударил большим двуручным мечом, под которым тварь рассыпалась. Неожиданно появилось ещё три существа. Одно из них набросилось на Крэна, но он удачно отразил удар щитом, а затем нанёс удар мечом, но тварь подставила руку и контратаковала, повредив руку мужчине. В то же время Марк достал взрывную стрелу и выстрелил в движущиеся на него существо. Как только стрела достигла цели, тварь взорвалась. Одновременно с этим Конрад уже обрушивал удар на тварь, с которой дрался Крэн. Она также упал под натиском меча. Как только опытные Стражи обратили внимание на Рена, они заметили уже мёртвую тварь.

«Молодец», - сказал Конрад.

«Ага», - подтвердил Марк, перевязывая руку стонушего Крэна.

«А что это вообще за твари?!» - возмущённо спросил Рен.

«Дикари. Красный лириум даёт им силу, но на поверхность они никогда не выходят», - ответил Конрад, - «страный случай».

Затем четыре Стража направились к высоко торчащей из земли в центре деревни большой жиле Красного лириума.

«Ну и махина!» - возмутился Рен – «Как же нам её раздолбать?»

Пока молодой человек рассматривал глыбу, трое воинов вошли в самое большое и единственное более-менее целое здание. Там находилась небольшая катапульта. Её притащили сюда жители, но сами они боялись рушить жилу. Конрад и Марк толкали катапульту, а Крэн направлял их. Рен обратил на них внимание. Сейчас он смотрел на них не как на своих товарищей, а как на Серых Стражей. Он заметил, что Крэн не язвил, хотя любой человек в этой ситуации сделал бы именно так, что глаза всех трёх Стражей полны болью и злобой, что их лица строги, что они серьёзны. Опытные Стражи всегда серьёзны.

Катапульта была выкачена и готова, затем Конрад толкнул механизм, и катапульта выстрелила. Как только снаряд коснулся жилы, она повалилась, разрушая находящиеся рядом ветхие строения. Стоял неистовый шум, который привлёк бывших жителей деревни, осевших недалеко от неё.

Стражи уже собирались покидать деревню, как их окружила бурная толпа, люди выглядели истощёнными, но всё равно старались оживлённо благодарить Стражей.

Рен заметил, что Стражи улыбаются, но делали они это слишком неестественно, но также он заметил, какую надежду дали они дали крестьянам, каким символом стали. Один из жителей деревни даже пытался попросить взять его в Орден, но Стражи сделали вид, что не услышали и быстро откланялись.

-Спасибо, Рен, я уже отправил весточку Авернусу, а ты можешь возвращаться.

-Хорошо. А что будет с Крэном?

-Не знаю, тварь сильно его ранила, я взглянул на рану, боюсь - он останется без руки, но будем надеяться на лучшее.

-Сделайте всё возможное.

С этими словами Рен развернулся и откланялся. Он встретил Командора Орлея, когда был на рынке, а тот, по случайности, конечно же, взял необходимую посылку с собой, и молодой человек удачно получил.

«Всегда этот мешочек с собой таскает», - подумал Рен, - «наверное, что-то очень важное.

Он хотел заглянуть внутрь, но уже знал, что Орден располагает самыми опасными секрет во всём Тедасе, поэтому сразу откинул эту мысль на периферию, но она продолжала насаждать его.

Его путь обратно затрудняла разразившаяся с новыми силами метель и одиночество, но желание увидится с лучшим другом и возлюбленной придавало ему сил. Однако по прибытии перед Реном предстала незнакома картина. Вместо стражи на воротах – распахнувшиеся врата, вместо оживлённого торговцами, в основном Драйденами, двора – площадь, полная трупов, вместо дружелюбной крепости – осаждаемый пик. Он растерялся: «Что делать? Живы ли Элон и Лея? Что случилось?» Однако Рен быстро пришёл в себя. Он вытащил меч их ножен и вошёл внутрь крепости.

Внутри не было ни кого. Даже обыденных звуков, создаваемых крысами, не было. Он шёл медленно, постоянно оглядываясь и крутясь.

И вот башня Авернуса. Она была также пуста. Он проверил всё, кроме лаборатории. Рен понимал, что все ответы там, но боялся это принять. Обойдя все команты башни ещё раз, он взял верх над страхом и приблизился к заветной двери, однако она растворилась прямо перед ним. Это сбило его с толку, но Элон, выскочивший оттуда, быстро вернул его в колею.

«О, Рен, ты уже вернулся!» - поприветствовал парня друг.

«Элон! Что здесь творится? Что случилось? Лея жива?» - стал быстро спрашивать Рен.

«Сейчас всё нормально, и Лея жива. Но ты подожди, я хочу тебе кое-что рассказать. Представляешь, оказывается меня избрали Стражи! Нам не просто так давали этот пост чаще остальных, хотя многие борются за него. Им нужен был сильный маг-Страж, недавно призванный в Орден, чтобы он ещё очень отчётливо слышал неконтролированную  скверну. И я оказался сильнейшим молодым магом в Ордене. А напал на нас Архитектор, потому что я буду использовать силу скверны на максимум с помощью зелья Авернуса. Он проверял меня всё это время, когда ты спал в прошлые разы, а я дежурил, он давал мне какие-то  варева, говоря, что они помогут лучше совладать со скверной, а я не понимал зачем. Я буду управлять демонами, эксперименты Авернуса наконец дали плоды» - рассказывал Элон.

Рен не понимал, что происходит, он не мог принять это всё, не мог поверить.

«Стой, Элон, ты себя слышишь, какой контроль демонов? Это невозможно!» - воскликнул юноша.

Эти слова сбросили юного мага с небес на землю. Элон сделал задумчивую мину, а потом робко сказал: «Ты прав, что-то я разошёлся. Но контролировать демонов я правда буду, я уже практикуюсь, ведь только благодаря этому я смог выгнать умных порождений тьмы», - ответил Элон.

«Рен, вот и ты. Я так боялась, что с тобой что-то случится!» - крикнула подбежавшая Лея, он обняла парня и неожиданно поцеловала.

Вдруг крикнул Авернус: «Сюда, я чувствую ещё порождения тьмы!»

Трое молодых Стражей быстро вошли в лабораторию, Рен заметил, что тут было очень людно, что очень не привычно для этой комнаты.

«Сюда идут ещё. Больше. Гораздо больше», - гневно говорил Авернус, - «похоже, придётся сделать это сейчас!»

«Что сделать?» - спросил Элон.

«Выпить тебе экстракт Архидемона и использовать ритуал крови!» - ответил пожилой маг.

«Что сделать?» - переспросил Рен.

«То, что я сказал. Но боюсь, ты изменишься, Элон. Это должно было случиться через полгода, не меньше. Ты ещё не готов принять такую тьму. Но без этого ты не сможешь руководить нужным количеством демонов и отбить атаку», - сказал Авернус.

«Если надо, я готов», - ответил Элон.

Рен знал, что его друг скажет именно так, но он боялся этих слов.

«Да будет так», - сказал Авернус

Он подошёл к алтарю и стал что-то смешивать.

Элон посмотрел на лучшего друга и сказал: «Надеюсь, я не изменюсь, а если и так,  ты вернёшь меня, договорились?»

Рен не знал, как его друг может быть таким спокойным, но, переосилив себя, ответил: «Хорошо, дружище!»

Вдруг раздался шум, на подходе был новый отряд, все это поняли и приготовились к бою.

«Держи!» - крикнул Авернус.

Элон быстро подошёл к пожилому магу, взял кубок, посмотрел на содержимое. «Какая гадость», - подумал Элон, сделал выдох и выпил. Его глаза изменили цвет со светло-голубых на ярко-красные, а сам он стал задыхаться. Однако через несколько секунд он уже пришёл в себя.

«Теперь время для магии кро…», - начал Авернус, но ворвавшиеся порождения тьмы прервали его.

Несколько стрел впилось в окружающих их Стражей. Началась битва. Толпа разделила друзей. Рен пытался найти их, но вдруг раздался гул, из ниоткуда появились демоны. Они начали убивать одно порождение тьмы за другим, а те в свою очередь успевали убить перед смертью несколько Стражей. Когда битва закончилась на ногах стояли только Элон, Рен, Лея, Авернус и несколько Стражей.

Друзья стали подходить друг к другу, как стрела от умирающего главаря порождений поразила Рена в грудь. Он не сразу это понял, но, заметив, упал. Элон подбежал к другу и поймал его.

«Держись, всё будет хорошо!» - кричал молодой маг.

«Авернус, исцели его», - потребовала Лея.

Пожилой маг подошёл к нему, осмотрел и только робко помахал головой.

Элон и лея взревели, но Рен успокоил их.

«Победа в войне… бдительность в мире… жертвенность в смерти. Тебе ведь предстоит ещё кровавый ритуал… Тогда используй мою кровь… Будет ли это значить, что моя жертва даст нам победу и я выполню две из трёх заповедей Стража…», - Рен говорил медленно, понимая, что это его последние слова, затем он закрыл глаза, - «Амулет… он не спас меня… но наверняка спасёт тебя…»

Рен снял его со своей шеи и надел на Элона, как только нить коснулась шеи парня, рука Рена упала и он умер. Лея и Элон снова взревели, но звук приближающихся врагов заставил их прийти в себя.

«Кровавый ритуал. Используй его кровь, я рассказывал тебе, как его исполнить», - сказал Авернус.

Элон несколько секунд не мог найти себе место, но затем сделал это. И когда новый отряд порождений тьмы подошёл, их встретили не слабые духи и низкоуровневые демоны, а большой отряд демонов гнева, гордыни и ужаса. Лея боялась, она сжалась, но, заметив Элона, взяла его за руку, а он взял её. А сам молодой маг стал одним из опытных Стражей, всегда угрюмым и серьёзным с кроваво-красными глазами и по совместительству полководцем армии демонов против порождений тьмы с одной лишь мыслью: «Твоя жертва не будет забыта!»

[Karissima 9 644]

По следам

 

Первые вести

 

Гномы любят говорить: «Всё не вещественное - не существенно». Их принято считать лучшими торговцами, но когда дело доходит до информации, ищите эльфа. Если нужно что-то вынюхать и кого-то найти, а мабари под рукой нет, то лучшего нюхача и шпиона, чем эльф не найти. У них лучший товар.

Моим информатором тоже был эльф. Его звали Анфри. Отличный образец здешнего сброда. Этот негодяй, прикидывающийся гробовщиком, никогда не держал в руках молотка. Самые дешевые похороны - похороны в Катакомбах, а он явно любил дешевизну: лохмотья что висели на нём не стоили и ломаного медяка. Но служили отличной маскировкой – встретив несколько дней назад этого эльфа, я не сразу поверил, что нашел ищейку с одной из самых больших осведомительных сетей в Киркволле. Гробовщик-ищейка… Интересно, сколько раз его нанимали найти то что он сам и закопал?

- Расскажи всё что узнал, - в который раз за последнее время я не узнавал своего голоса. Холод здешних скал не шел мне на пользу.

Анфри взглянул в сторону Венадаля, неподалеку от которого мы с ним стояли. Венадаль… Вокруг него, словно на здешних рынках, где можно найти мусор даже на самый взыскательный вкус, всегда было полно народу. Назначить встречу в таком месте мог только последний эльф.

- Около двух недель назад, - начал Анфри, - в кампанию работников Костяной ямы – здешней душегубки – влилась группка беженцев. Обобранные караванщики, беженцы. Всего семь человек. Такое не редкость, но расспросы в порту, больницах и на рынках ничего не дали, поэтому я решил попытать удачу с этой семеркой. Я узнал, что через два дня на каменоломнях не досчитались одного человека.

Эльф говорил спокойно, без гордости и надменности, коя присуща сыщикам и разведчикам и без заискивания доносчика. Спокойствие – последнее качество, которое я назову описывая остроухого из эльфинажа

- В пещерах часто случаются обвалы. Задави скала одного из этих подонков, никто бы не заявил о его смерти.

- Вы правы, мессир. Но моя информация не из канцелярии наместника и не от стражи. В таких, скажем, темных делах нужно искать тех, кто как и я держится в тени.

- Ты говорил с тамошними гробовщиками.

- Верно, мессир. Трупы, - продолжал Анфри,- даже будучи придавлены скалами, имеют особенность премерзко пахнуть. Владельцы ямы не особо берегут чувства своих рабочих, но поводов для бунта или, скажем, распространения какой-нибудь заразы пытаются избежать. Для этого там есть несколько, можно сказать, постоянных гробовщиков. Рудники и шахты – это золотая жила не только для золотоискателей, но и для уборщиков тел. Потому как если ты не гном, то обвал рано или поздно обязательно случится. Я даже предлагал им свои услуги, но похоже человек человеку ближе.

- Откуда информация о беглеце? – прохрипел я.

- Один из надзирателей - мои глаза и уши. О беглеце я узнал от него. Я продолжаю искать.  У меня есть свои в ночлежках. Также капитан стражи Дживен - мой должник и сообщит, если объявится человек с похожими приметами.

- О каких приметах речь?

- Описание совпадает с той немногой информацией, что вы дали: человек, рыжие волосы, зеленые глаза, худощавый, без особых примет. Имя, которое он назвал, скорее всего выдуманное. Надзиратель описал его как «скорохода».

- Это какая-то кличка?

- Почти. На родине моего информатора любят устраивать скачки. Скороходами там называют скакунов вырывающихся вперед на старте, но сдающих позиции ближе к финишу. В Костяной яме такое клеймо вешается на работяг издыхающих первыми. Беглец, по словам надзирателя, не отличался крепким здоровьем. Но, как я и говорил, в больницах о нем не слышали, так что пока это всё, мессир. Я всё ещё жду новостей от соглядатаев в страже и ночлежках.

- Каким именем он представился?

- Нехро Белак.

- Не плохо для трех дней. Тридцать как и обещал, - эльф ловко поймал кошель серебра и через секунду последний скрылся в бесчисленных лоскутах рубахи. Он не купит себе новую, подумалось мне. Его спокойный взгляд – я видел подобное много раз - не заслуга крепких нервов, а действие лириума, поставки которого из Орзаммара прекратились по вине Мора, из-за чего цены на черном рынке сильно поднялись.

- Больше информации, больше серебра, эльф. Найди меня в Висельнике, когда будет что сказать.

- Лишь один вопрос, мессир. Стоит ли ждать, что тот кого Вы ищите назовется Белаком еще раз?

- Нет, Анфри, это имя мы больше не услышим.

 

Иеремия

 

Говорят, что при строительстве Казематы устраивали таким образом, чтобы всё вокруг давило и угнетало дух рабов, которых там держали. Не могу сказать, что получилось. Однако, казалось, что уколоться там можно обо что угодно: всё от крыш зданий, до поручней на лестницах было усеяно шипами. Гигантские статуи рабов и их погонщиков, украшавшие внутренний двор, словно живые – того и гляди сойдут со своих мест.

- Что смог узнать? – вопрос задал Иеремия.

При слове «следопыт» многие представят себе ладно сбитого, ловкого парня-гончую. Иеремия, будучи самым настоящим следопытом, был похож скорее на головореза. Крепкий как гном, высокий как кунари. Сдвинутый на глаза капюшон плаща не мешал людям среднего роста, смотря снизу вверх, хорошенько рассмотреть его лицо. Но как бы Иеремия не был устрашающ, он всегда был холоден и рассудителен – и в разговоре, и в драке. Из-за его плеч выглядывал резной эфес полуторного меча. Говорят, что тот кто сражается полуторным мечом всегда держится за жизнь двумя руками.

- Не много, мой друг, - усаживаясь на обрамленную шипами скамью рядом со следопытом, прохрипел я.

- Голос ни к черту, - заметил следопыт, - неужели вольные поля Лотеринга размягчили тебя?

- Всё местные сквозняки. Чертов город вырезан в скале. Кстати о скалах, менее двух недель назад Калеб сбежал из Костяной Ямы. В городе его не видели: ни в ночлежках, ни в больницах.

- Уверен, что это он?

- Да. Приметы совпадают. И имени я своему нюхачу не называл, но тот утверждает, что на Костяной яме беглец назвался как Нехро Белак.

- Хм, анаграмма его имени.

- Верно. Но это было давно и этого преступно мало. Мы знаем где он не появлялся, но не знаем где он есть.

- Я навестил долийцев, их лагерь за стенами города. Их Хранительница утверждает, что шемленов в их лагере нет. Считать её слова ложью причин не нашел, - Иеремия едва пожал плечами. Его чутью можно было доверять, хотя и непостижимо как он убедил долийцев допустить его к разговору с Хранительницей, - после у меня состоялся разговор с капитаном здешней стражи, долгов у него по самые кунарьи рога, но ничего полезного я не узнал. В Верхнем городе царствуют закостенелые принципы знати и ожидать, что беженцу там окажут теплый прием глупо. Это, я думаю, Калеб понял сразу. А ты чем надеяться на своего гробовщика и три дня к ряду спускать медяки в трактире занялся бы расспросами.

- В местах вроде Висельника, мой друг, всегда можно найти множество слухов и толков. Нужно лишь уметь просеять их и отделить от домыслов. Например, накануне я узнал, что небольшой баркас разбился о скалы на подходе к городу. Никаких важных шишек, одни оборванцы. Никого не удалось спасти. Говорят волны прибрали, но кого-то по слухам выловили работорговцы. Было это в ночь пару недель назад. Думаю, это тот самый баркас.

- Куда смотрит Думар, - покачал головой следопыт, - Калеб Орхен сбежал из Лотеринга морем. Значит он действительно может быть здесь. Он добился чего хотел, но что он здесь ищет?

- Кто знает. Спросим при встрече, - прохрипел я.

 

К началу

 

Церковь без особой охоты отпускает храмовников со службы, однако боясь подрыва веры и устоев внутри рядов, делает это без шума и пыли. Куда неохотнее отпускает зависимость от лириума, которая развивается у бойцов в первый год службы. Бывшие храмовники, если им удается побороть недуг, становятся обычно наемниками или вступают в частные армии. Их ценят за навыки борьбы с магами, особенно когда обратиться за помощью к настоящим храмовникам наниматель не может.

Таким нанимателем был Иан Орхен из Лотеринга. Отец семерых детей, дед пяти внуков. Потомков у него было предостаточно, но нужен ему был только один. Единственный проявивший способность к искусству владения магией. Магия сына, поддерживала в Иане жизнь, и сейчас, когда отступник сбежал, вернуть его предстояло наемнику искушенному в деле по поимке магов.

Отец на удивление мало смог рассказать о сыне. Дав лишь скромное описание внешности, Иан искренне удивился расспросам о возможности нахождения у него капли крови сына - отступника. Вспомнились лишь частые просьбы Калеба о переезде за море, позже о побеге в Киркволл. Из разговора с семьей стало ясно, что никто не был близок с беглецом, а найденные Иеремией в подвальных помещениях поместья обжитые комнаты ответили на вопрос «почему». Семья – это маленькое общество. Похоже иногда подобные истины стоит понимать буквально. Магов-отступников, в основном благодаря Церкви и её просвещению, принято считать смертельной угрозой и иногда люди придерживаются подобных идей даже по отношению к родственнику. Не всегда напрасно.

- Возможно он одержим, - кашляя кровью в белоснежный платок напутствовал Иан, - тут я вам не советчик, но если есть шанс вернуть Калеба живым, вы должны сделать это! Достаньте его даже из самой глубокой норы. В долгу я не останусь.

Никто в городе и окрестностях не смог вспомнить рыжеволосого мальчишку Орхенов. Словно его и не было. Единственной нитью, ведущей тогда к юноше-отступнику, были его бредовые, по словам отца, предложения уехать в Киркволл. Расспросы в порту дали плоды: старый рыбак вспомнил о группе людей-беженцев, набирающих команду на свой баркас. Куда плыл корабль старик не знал. Баркас же, по словам рыбака, был старше него раза в два, корыто а не судно, потому команда набиралась неохотно. Однако, по воле Создателя или нерасторопности Иеремия, когда мы прибыли в порт баркаса уже не было.

Быть наемником грязная работа. Это всё равно что отдавать старые долги – выбирать не приходится.

 

Самсон

 

Всё на свете поклоняется металлу. Золоту или металлу мечей. Так, например, поэты воспевают красоту сильверита, лжецелители называют его лекарством от тяги к лириуму. Но облегчения сильверит не приносит. Не справившиеся с лириумным голодом обычно кончают в трущобах, сродни киркволльской клоаке, или в услужении у людей у которых не стоит брать в долг и вшивого пера.

Люди часто задаются вопросом «а что если бы?». У каждого человека вопрос свой. Мой «а что если бы» стоял в свете луны в Нижнем городе и отчаянно не хотел сотрудничать.

- Никакого Калеба я в глаза не видел! – заявлял Самсон.

Самсон был моим «а что если бы я сдался». Отставной храмовник с неодолимой жаждой гномьего порошка. Работал с работорговцами и контрабандистами, направляя к ним магов-беглецов, которым негде искать убежища. Попрошайка и оборванец. Иеремия узнал о нём перетрясая информаторов в Нижнем городе. От Анфри не было ни весточки, так что приходилось действовать самим.

- Вспоминай, Самсон. Рыжий нескладный и бледный, словно просидел в заваленном книгами подвале всю жизнь, - бывший храмовник поймал брошенную Иеремией монету. 

- Возможно, - охотнее заговорил мой «а что если бы», - Калеб… Вообще то парнишка не представился, хоть я и спросил. Да и видок у него был не из лучших. Я заметил следы на руках, такие можно увидеть у счастливчиков, сбежавших из Костяной Ямы. Их там плетью кормят будь здоров…

- Он нам и нужен, - впервые вмешался я в разговор, - ты же не отправил его обратно в яму?

- Нет, но у парня не было денег, а он хотел залечь на дно. Я посоветовал ему своего человека, тот платит мне, если к нему приходят от меня.

- Работорговцы. Как найти твоего человека? – Самсон вновь ловко поймал монету.

- Я отмечу на карте. Он скрывается в Клоаке, нелюдимый тип. Его зовут Дансик…

 

Дансик

 

Говорят, что даже к самому мерзкому запаху нос привыкает за пять минут. В Клоаке же букет зловония менялся так часто, что тошнота не покидала ни на секунду. В скудно освещенных туннелях нужно быть на чеку – всегда была опасность вляпаться в историю или что похуже. 

Карта Клоаки было довольно подробной. Найти обиталище Дансика как и его самого было не трудно. Закованный в ониксовый панцирь, он сидел в окружении десятка своих бойцов. Разговоры в таких кампаниях заводят так же охотно, как и прекращают.

- Дайте подумать, - наигранно протянул человек в ониксовых доспехах, - рыжеволосый и худой как жердь… Так?

Свора хоть и посмеивалась над игрой своего босса, но руки все держали на оружии. Нет ничего хуже в переговорах, чем стороны не готовые говорить.

- Ты всё слышал, Дансик. Скажи куда ты отправил парня. В накладе не останешься, - прохрипел я.

Человек в ониксовых доспехах встал с бочки на которой сидел, взял стоящий рядом меч и начал разглядывать как лучи света от костра играли на его лезвии. Иеремия едва слышно фыркнул. Еще до того как Дансик открыл рот, всем всё было ясно. Следопыт поправил ремень ножен на груди так, чтобы можно было быстрее выхватить меч. Я заложил руки за спину и взялся за рукояти кинжалов подвязанных вдоль пояса.

- Вы ведь от Самсона, верно? В последнее время работа с этим пройдохой не приносит монет, а то и вот, - он указал на нас, - приносит проблемы. Вот как мы поступим, - Дансик уже обращался к своим, - кто первый башку снесёт того и сапоги.

Захохотав во всё горло, бандиты потянули своё оружие. Мой кинжал уже впился в лицо одному из авангарда, когда Иеремия обрушился на ближайшего из бойцов так, что у бедняги ноги подогнулись. Оскалившись на выбирающегося из под тела с кинжалом промеж глаз бандита, Дансик сам двинулся вперед. Отбив его меч оставшимся у меня клинком, я увидел, как рухнул рассеченный Иеремией боец, и следопыт принялся за второго. Нас начинали окружать.

- Дыхание хамелеона, - с хрипом крикнул я Иеремие. Он подступил ближе ко мне. Это то чего добывались люди Дансика – зажать, не давая места для самых простых манёвров. И когда я уже заметил довольную улыбку на лице Дансика, под ногами наседающих бандитов разорвалась фляжка полная едкого дыма. Секундного замешательства было достаточно, чтобы дым скрыл с головой даже рослого Иеремию. В следующее мгновение, ударив одновременно, Дансик и его приспешники лишь рассекли воздух.

- Где они, - задыхаясь то ли от злости, то ли от дыма прокричал Дансик, пытаясь отогнать от себя едкое облако.

В ответ прозвучали лишь предсмертные всхлипы и звон рассекаемых доспехов. Когда дым рассеялся, бандит в ониксовых доспехах стоял направив на нас с Иеремией дрожащий меч. Тела его людей лежали у нас под ногами.

- Ну, и куда нам столько сапог? – пытаясь держаться как можно хладнокровнее сказал я, только сейчас вернув свой кинжал.

- Они были совсем близко, - подыгрывал следопыт, понимая, что нам нужно разговорить Дансика, а для этого было бы не лишним напугать его до исступления, - смени название своей техники, в следующий раз может быть поздно.

- Название придумал не я. Что будем с ним делать?

Раздался звон металла – Дансик выпустил меч из рук. Тяжело дыша, он стоял смотря то на меня, то на Иеремия. До него наконец дошло что к чему.

- Договоримся?

- Дай подумать, - протянул я, отпинывая меч бандита в сторону, - ты понял, что мы от Самсона. Значит рыжий мальчишка был здесь. Рассказывай что знаешь.

 

Последние новости

 

Ничто так не отягощает сыщика как вернуться с пустыми руками. Иеремия и я выглядели как две грозовые тучи и даже жрицы любви не осмеливались беспокоить нас по пути в Висельник. Оно и понятно. Маги-беглецы обычно подобны стрелам, их путь легко предугадать. Ослепленные страхом за свою жизнь – с малефикарами не принято нянчиться – маги не особо изобретательны. То, что вытворял Калеб начинало выводить из себя.

На небе сияла одинокая луна. Я похлопал по туго набитому кошельку на поясе – единственному трофею, который удалось получить от Дансика, упустившего мальчишку-мага прямо из под носа. Использовав магию, Калебу удалось ослепить, а после даже дезориентировать бандитов и уйти невредимым еще при первой встрече. Чертовы профаны. Что ж, мы знали, что мальчишка не так уж и глуп. Ему удалось избежать с десяток способов сгинуть и остаться не найденным. Удача без сомнения благоприятствовала ему.

Пинком открыв дверь Висельника мы увидели у стойки Анфри, на нём была та же изодранная рубаха. Этот эльф умел появиться в нужный момент.

- Мессир, - направился он к нам только завидев, - я жду Вас уже больше часа. У меня есть информация.

Когда Иан говорил достать Калеба даже из самой глубокой норы, я не думал, что придется заниматься чем-то подобным. Не имея возможности отправиться за пределы Киркволла, потеряв последний шанс укрыться в нём, маг-отступник попался в лапы соглядатаев Анфри.

- Он просил укрытия, - спотыкаясь в полутьме Клоаки, говорил эльф, - обратился к здешним. Здесь много таких как он. Брошенных, несчастных. Ему посоветовали поговорить с местным старожилом, он то и приглядывает тут для меня. Он отвел мальчишку подальше. Не отставайте, я покажу.

Витиеватые туннели спускались всё ниже. Маг или пытался запутать нас, или устал убегать и уже не замечал, что катакомбы в которые его отвели были совсем необжитыми темными уголками, вдали от посторонних глаз.

- Впереди, - остановился и шепнул Анфри, указывая на маячивший свет от костра в конце тоннеля.

В руку эльфа лег кошель, взвесив его и определив, что награда, видимо, достойная Анфри удалился. Иеремия пошел вперед, я двинулся следом.

 

Лицом к лицу

 

Лириум щекотал горло. Голова стала легкой словно пух. Смесь что я смог купить у контрабандиста в Висельнике была на редкость не плохой. Я не знал насколько искусен Калеб, даже его отец и родные не могли ответить на что кроме врачевания он способен и лишь разводили руками. Иеремия же нашел в подвалах поместья целую библиотеку. Не хотелось попадаться на трюки, которыми он провел Дансика и его людей. Нужно было быть готовыми ко всему.

- Не прячьтесь, я знаю вы там, - раздался на удивление спокойный голос из конца коридора, где горел огонь.

Мы выступили из тени. У костра сидел парень с огненно-рыжими как языки пламени волосами. Он был худ, одежда поизносилась и порвалась. Вид был плачевный. Сквозь дыры на рукавах виднелись следы о которых говорил Самсон, но это были лишь шрамы – маг вылечил себя. Взгляд его был спокойным.

- Калеб Орхен, - представился юноша, чуть улыбнувшись.

Мне было не до смеха. Я понял, что зря принял лириум. Маг уже не собирался никуда убегать.

- Уверен, - спросил так же легко Иеремия, - что не Нехро Белак?

- Да. Ха, - облегченно хохотнул Калеб, - вы наступали мне на пятки. С вами было не просто.

- Говоришь, что знал о нас? – уточнил следопыт, рассматривая настенные фрески как ни в чем не бывало, но ремень на груди поправил.

- Я видел намного дальше.

- Тогда ты знаешь зачем мы здесь.

- Знаю, но у вас ничего не получится, - с этими словами Калеб встал и протянул вперед руки, давая себя связать.

Не без опаски Иеремия умело связал руки мага, но тот не сопротивлялся. В ответ на вопросительный взгляд следопыта я лишь пожал плечами. Я не мог сказать был ли он одержим, почему сдался. Мы направились на поверхность коридорами ведущими в порт. Еще издали мы услышали шум.

- Мне часто снятся сны, - говорил Калеб, идя перед нами, - порой я вижу там незнакомых людей. Например, я видел вас. Иногда я сам являюсь себе во снах. Бывает, проснувшись, я не могу вспомнить что видел, а иногда не могу забыть. Меня преследовал один сон.

Чем ближе мы подходили к поверхности, тем громче становился шум. Раздавались крики, слышен был чей-то плач, возмущенные возгласы.

- Одну ночь за другой, - не обращая внимания продолжал маг, -  я просыпался и не мог заставить себя уснуть. Наконец, я понял, что это не просто кошмар. Я уговаривал отца, но тот не слушал. Никто не слушал. Мне пришлось уйти, я не смог объяснить…

Мы наконец вышли на поверхность и Калеб умолк. Нас поглотил шум и хаос. Под лунным светом мы увидели наводненный людьми порт. Тут и там укладывали раненых, рыдали женщины, на руках матерей и держась за их юбки плакали дети. На море была видна цепочка огней – это были фонари на всё прибывающих кораблях.

- Мой кошмар, - еле услышал я Калеба.

От шума начинала болеть голова. Люди рвались в город, но им велели ждать. Стража сдерживала особо не сговорчивых. Новоприбывшие всё сходили на берег. Им не было конца. И все говорили лишь одно, из уст в уста.

- Лотеринг пал.

В толчее я потерял из виду мага и думал, что тот сбежал, но оказалось он держался рядом, чуть позади. Ему не от кого было бежать, как нам некуда было его вести.

[Karissima 9 644]

Венец Зимы по-инквизиторски

 

Утро Инквизитора Ниакриссы Тревельян определённо не задалось. Во-первых, её подняли ни свет, ни заря (нет, не подумайте, что леди Тревельян любила поспать подольше, просто на этот раз пробуждение вышло совсем уж ранним). А во-вторых, разбудила её посол Жозефина с ОГРОМНЫМ свитком, что само по себе было признаком совсем не хорошим.
-Миледи, как хорошо, что вы не спите! - застрекотал над ухом звонкий голос с антиванским акцентом.
Ниа обречённо вздохнула.
-Да уж, не сплю. Чего там у тебя? - с этими словами леди Инквизитор с неохотой выбралась из-под одеяла и села.
-Миледи, вы же помните, что скоро праздник Венца Зимы?
-Да, конечно помню, - Ниа протянула руку, сдернула со спинки кресла халат, завернулась в него и встала.
-Так вот, - обрадованно продолжила Жозефина. - Я считаю, чтобы показать всем нашим союзникам, что Инквизиция не только полезный, но и приятный союзник, надо устроить бал в честь Венца Зимы!
В глазах у леди Тревельян слегка потемнело.
-Стоп-стоп-стоп, какой бал?! Где мы возьмём деньги? Где мы найдём столько поваров, чтобы наготовить еды на всех людей? Где, в конце концов, мы их разместим? Скайхолд - это далеко не Халамширал,он слишком маленький, да и ремонтные работы далеки от завершения!
По лицу леди посла было понятно, что эти трудности для неё - сущие мелочи.
-Деньги я достану без особых проблем, не переживайте, с поварами тоже трудностей не будет. До праздника ещё месяц, так что каменщики вполне успеют, если предложить им достойную плату. А что Скайхолд невелик, так это совсем не проблема! Надо всего лишь позвать только самых влиятельных наших союзников! Вот, послушайте, - Жозефина с шорохом развернула свиток.
Ниакриссе ничего не говорили произносимые имена. Ну конечно, это Жози с ними общается, а Инквизитору и без этого проблем хватает!
-...и, наконец, сиятельная императрица Селина! - гордо завершила посол, свернув свиток. От неё не укрылась нездоровая бледность леди Инквизитора. - Миледи,с вами всё в по...?
Ответом ей был звук рухнувшего тела.

Через некоторое время приведённая в чувство леди Тревельян была усажена в кресло (во избежание последующих падений), и Жозефина продолжила:
-К празднику нам надо украсить Скайхолд гирляндами, драпировками, ну и веточками, наверное, - преисполненная вдохновения леди посол расхаживала взад-вперёд.- В главном зале мы поставим столы, а танцы можно будет устроить во дворе...
Ниа вздохнула.
-Ты так и не сказала, где мы их разместим.
-Императрицу можно поселить в ваших покоях. А вас, я думаю, с удовольствием приютит наш доблестный командир, - быстро произнесла Жози, упреждая уже готовый сорваться с губ леди Инквизитора вопрос. - А для остальных, я думаю, можно подготовить покои попроще, благо комнат должно хватить. Кстати, - спохватилась леди посол. - А у вас есть платье?
-Как-то до сих пор я обходилась без него..., - задумчиво произнесла Инквизитор.
Жозефина аж подпрыгнула.
-Но это же кошмар!!! Вам просто необходимо платье! Не может же лидер Инквизиции показаться на собственном балу в обносках!
-А парадное одеяние с бала в Халамширале не подойдёт? - жалобно спросила Ниа, заранее предчувствуя ответ.
-Нет, вы что?! Кто же появляется в свете в одном наряде дважды?! - кажется, Жози была готова съесть леди Тревельян за такое бескультурие. - Надо срочно найти подходящий вам покрой, ткань и цвет. А ещё продумать причёску и макияж...
От такого обилия абсолютно непривычных ей предстоящих действий в глазах у Ниа потемнело ещё раз. Хорошо, что она худо-бедно умела танцевать...
Высказавшись до конца, леди Монтилье поспешно удалилась. Видимо, придумывать способы изыскания денег и уговаривания каменщиков. Леди Инквизитор вздохнула ещё раз и отправилась умываться.

Как на грех, кроме Жозефины в Скайхолде не осталось ни одного советника: Каллен отправился со своими солдатами на очередные учения, а Лелиана с матерью Жизель отправились по каким-то своим делам в Вал Руайо, поэтому повлиять на леди Монтилье могла только сама Ниа, но её мнение было зверским образом проигнорировано изначально."Ну что ж",-подумала Инквизитор, спускаясь по лестнице в главный зал.-"Может, оно и к лучшему".
В зале всё было как всегда: трон, огни, статуи, небольшие группки людей, что-то тихо обсуждающие, и Варрик. Гном сидел за своим столом у камина в углу и что-то писал. Ниа решила поделиться своей проблемой с ним.
-Доброе утро,Варрик!
Гном слегка вздрогнул от неожиданности.
-И тебе не хворать. Всё никак не привыкну,что ты так тихо ходишь.
Инквизитор заглянула ему через плечо.
-Новый роман пишешь?
-Нет, старый продолжаю, - Варрик нахмурился. - Мне кажется, что мой издатель меня безбожно на...обманывает! Он утверждает, что мои книги стали продаваться хуже. Но почему тогда приезжающие сюда орлейские дамочки не дают мне прохода со своими вопросами?» Господин Варрик, не будете ли вы так любезны рассказать, почему вы написали именно так?» - пропищал гном и усмехнулся. - У тебя на лице написано, что ты не просто так подошла поболтать со старым гномом. Давай, выкладывай, что там у тебя.
Ниа отодвинула от стола второй стул и села.
-Понимаешь, Жозефина меня разбудила с абсолютно "замечательной" новостью: она хочет устроить бал в честь Венца Зимы.
-И что? Балы - это хорошо.
-Не в том дело, что бал, а в том, что она хочет позвать на него кучу знати во главе с орлейской императрицей!
-И что? - Варрик явно не понимал всей глубины ситуации. - Жозефина пригласит - пусть она их и развлекает. Она дипломат, со знатью знается. Ей это удастся. А я могу ей помочь в развлечении знатных дамочек, - гном подмигнул Инквизитору. - Всё пройдёт на ура, не переживай!
-Но... но мне придётся надеть платье! - воскликнула Ниа. - С корсетом! С длинной юбкой! А я отродясь такие не носила! И...и причёску сделать!
Гном оценивающе посмотрел на леди Тревельян.
-Даа, приодеть тебя не мешает. Мне кажется, тебе пошёл бы тёмно-синий. А волосы наверх убрать.
Ниа захотелось завыть. Конечно, она всерьёз не верила, что Варрик ужаснётся такой идее, но он мог хотя бы посочувствовать! Эх, был бы Каллен не на учениях, а здесь, в Скайхолде, он бы поддержал...
-Ну чего ты скисла? - гном слез со своего стула и подошёл к Ниа. - Бал это не Глубинные Тропы, а императрица - не архидемон. Всё будет отлично, я уверен!
Леди Инквизитору осталось только согласиться с неутомимым писателем.

В следующие две недели Скайхолд был похож на большой муравейник. К счастью, вернувшаяся Лелиана помогала Ниа и Жозефине контролировать ход работ, подсказывать, куда что ставить, вешать и тому подобное. Обсудив ситуацию со своей командой, леди Тревельян решила (при полном согласии остальных), что в намечающемся празднестве примут участие, кроме неё самой и советников, Варрик, Кассандра, Вивьен и Блэкволл. Коул и Солас отказались сами, а Серу на бал было пускать просто нельзя (хватило того, что она попыталась пририсовать Маферату на фреске абсолютно не нужную деталь), поэтому трое вышеназванных решили пересидеть этот вечер в таверне Скайхолда.
Третья неделя для Ниа началась несколько беспокойно. Утром она просматривала принесённые ей Жозефиной эскизы платьев, как вдруг в дверь постучали.
-Арргх... Да кто там?!
-Миледи, - донеслось из-за двери. - Леди Монтилье просит вас придти к ней. По важному вопросу!
Леди Тревельян подавила желание запустить в дверь чем-нибудь тяжёлым.
-Да, сейчас иду!
Осторожно сложив листы в стопку, Ниа встала из-за стола.
Придя в кабинет леди Монтилье, Инквизитор увидела чудную картину: взъерошенная Жозефина в прямом смысле зажала в угол командира Каллена и что-то ему яростно втолковывала. На лице командира было написано, что стоять на своём он будет до конца. При виде Ниа выражение лица Каллена приняло слегка измученный и умоляющий характер. От Жози это не укрылось, и она обернулась к вошедшей:
-Госпожа Инквизитор, может, хоть вы объясните этому солдафону, что на балу абсолютно невозможно появиться в тех лохмотьях, которые он считает приличной одеждой?! - на лице у леди посла была написана такая ярость, что казалось, что ещё чуть-чуть - и несчастный командир погибнет лютой и страшной смертью от руки Жозефины.
-Да уж, ты вовремя, - вздохнул Каллен. - Может быть, ты ещё и нашей уважаемой леди послу объяснишь, что в орлейском кафтане с рулетами на плечах я буду выглядеть идиотом?
Ниа представила себе это зрелище. Да уж, неутешительно. Да и авторитет Инквизиции явно не поднимет.
-Жози, - обратилась она к леди Монтилье. - А почему нельзя сшить для нашего командора что-то похожее на парадное одеяние с прошлого бала? И фасон хороший, и, - девушка усмехнулась.- Без рулетов на плечах.
Жозефина ненадолго задумалась, потом её лицо озарилось улыбкой.
-А ведь и правда! Но, в любом случае, одежда Калена должна сочетаться по цвету с вашей. Вам же придётся вместе танцевать.
Всё ещё припёртый к стенке командир горестно вздохнул, и леди Инквизитор прекрасно поняла его печаль: она помнила, на что был похож их танец на императорском балу в Зимнем дворце. Хвала Создателю, его никто не видел…
-Так вы решили, какое платье вам шить, Инквизитор? - пробился сквозь думы Ниа голос Жозефины. Девушка слегка тряхнула головой.
-Я как раз этим и занималась, когда твой посланец меня отвлёк.
-Тогда предлагаю продолжить раздумья, - решительно произнесла леди посол. - Я помогу вам определиться с фасоном.

Вся следующая неделя прошла у леди Тревельян в бесконечных замерах, примерках и ругани с Жозефиной. А заодно с Вивьен, Лелианой и (неожиданно) Кассандрой, которые, разумеется, лучше знали, в чём подобает главе Инквизиции идти на собственный бал. Ниа терпела, слушала бесконечные советы, увещевания, угрозы и, пока никто не видит, швырялась молниями в бесконечные вазочки и фигурки в своих покоях. Но когда ряды советчиков пополнились ехидничающими Варриком и Дорианом, леди Тревельян чуть не сбежала «закрывать разрывы в Завесе»(лучше демоны, чем бал), но была перехвачена в последний момент.
Под конец недели светские дамы вспомнили и про Каллена, а точнее, про то, что до бала неделя, а танцевать командир умеет только с оружием на поле боя. Как впоследствии выяснилось, танцевать можно научить даже бывшего храмовника (и плохому настроению он не подвержен, в отличие от некоторых). «Некоторым» пришлось намного сложнее: Ниа доводила своё умение танцевать до нужного уровня с прицепленным к талии куском ткани, достававшим до пола(«А вы что думали, леди Инквизитор?» – невинно вопрошала Жозефина. – «Гораздо хуже будет, если вы запутаетесь в юбке и рухнете на пол. И не надо так коситься на дверь, её только недавно поменяли»). В общем, подготовка к балу шла своим чередом: шились наряды, закупалась еда, приводился в порядок внешний вид Скайхолд. И регулярно подметались черепки и замазывались подпалины на стенах.

И вот, наконец, настал день «Х». Как вся приличная знать, гости начали съезжаться за день до бала. У ворот Скайхолда их встречала леди Инквизитор с советниками (шить ещё одно платье Ниа наотрез отказалась, поэтому встречала гостей в своём привычном костюме). Каждый гость заверялся в том, что именно ради него бал и затевался, что он самый-самый, и, довольный, препровождался слугами в приготовленные покои.
Через час госпоже Тревельян осточертел этот поток разряженных вельмож, а «радостная» улыбка потихоньку превращалась в плотоядный оскал. Единственным гостем, которому она обрадовалась, был король Ферелдена Алистер Тейрин (собственно, леди Инквизитор сама настояла на его приглашении: все-таки Скайхолд находится в Ферелдене, да и просто приятно увидеть хоть одного не расфуфыренного как индюк человека). Уже потихоньку начинало темнеть, когда, наконец, явилась императрица Селина. Радость леди Тревельян пришлось изображать с утроенной силой и в покои провожать самолично. К счастью, императрица Орлея была последним гостем, и можно было закончить мёрзнуть на ветру и со спокойной совестью расходиться спать.

На следующее утро Жозефина разбудила Ниа ещё затемно, и начался долгий и трудоёмкий процесс, который несведущий человек назвал бы «надеванием платья». Да-да, долгий и трудоёмкий, ибо упаковать непривычного человека сперва в корсет, а потом в длинное платье – дело совсем не из лёгких.
-Элизма, ещё чуть-чуть!
-Да вы с ума, что ли, сошли в-хххх…-резкий рывок шнура прервал леди Тревельян на полуслове. Какие там венатори, какие одержимые! Даже ловушка демона зависти казалась детской песочницей по сравнению с этим пыточным приспособлением! А ведь в этом ещё надо как-то ходить, разговаривать, да и есть тоже как-то надо бы…
-Терпите, леди Инквизитор, терпите, - леди Монтилье пристально наблюдала за процессом упаковывания главы Инквизиции в корсет. – Вам ещё очень повезло, что у вас от природы достаточно тонкая талия. Представьте, каково приходится более объёмным женщинам?
Эта фраза была направлена на поднятие духа леди Тревельян, но на данный момент она могла только посочувствовать несчастным толстушкам.
Но, наконец, корсет был затянут до нужного состояния, и наступил черёд платья. В бесконечных пререкательствах с советниками Ниа выбила себе право на достаточно закрытое и не слишком пышное платье из тёмно-синего с серебром атласа. Жозефина утверждала, что платье должно быть пышнее, Кассандре не нравился цвет, а Варрику – слишком маленький вырез, но им пришлось смириться с выбором.
По сравнению с упаковыванием в корсет, сооружение прически показалось Ниа совсем необременительным. Да и причёска была выбрана быстрее, чем платье, потому что из не слишком длинных волос леди Тревельян было сложно соорудить что-нибудь монументальное.

Когда закончилось наведение красоты, уже окончательно рассвело. В главном зале установили столы, которые слуги заполнили всевозможной едой и напитками. Выбор блюд был таков, что удовлетворил бы даже самого привередливого вельможу. Но стоит сказать и об убранстве зала. Нанятые Жозефиной мастера постарались на славу: живые еловые ветви наполняли помещение запахом леса; мастерски изготовленные гирлянды и драпировки напоминали настоящий снег, а их тонкий перезвон добавлял ощущение праздника. Даже статуи женщин-воинов, казалось, радуются празднику.
Да, убранство зала ненадолго подняло настроение главе Инквизиции, но через некоторое время оно снова упало ниже порожков. Уже к середине торжественного завтрако-обеда от улыбки свело скулы, от корсета болело всё, что только могло, а острые предметы навязчиво просились в руки. Хорошо хоть, догадливая леди посол посадила недалеко от неё короля Алистера, который к середине пира тоже вежливо скучал, да и Каллен, великолепный в своём парадном мундире, тоже как-то скрашивал весь ужас празднества.
Зато соратники веселились вовсю: Варрик занимал беседой табунок знатных дамочек, которые периодически краснели и хихикали, прикрываясь веерами, Вивьен что-то оживлённо обсуждала с пожилой аристократкой, да и Блэкволл был не обижен вниманием противоположного пола, и, вспомнив то, что он знал о правилах ведения светской беседы, развлекал двух весьма зрелых дам.
Между тем, начался новый этап испытания под названием «бал»: танцы. Каменщики постарались: добротно замостили двор, подогнав ровные камни друг к другу так плотно, что между ними не осталось щелей, и вечно сверкающий лужами внутренний двор Скайхолда стал похож на дикого лесного брата бального зала. Для музыкального сопровождения были приглашены самые хорошие музыканты, каких только успели отыскать, и их музыка придавала всегда серьёзной крепости некое неповторимое очарование.
К счастью для Ниа, этот этап прошёл относительно безболезненно: платье не путалось под ногами, ноги не скользили по камням, в обморок как-то не падалось, и Каллен не подвёл: танцевал хоть и не профессионально, но вполне приемлемо. Погода тоже порадовала: было хоть и прохладно, но небо оставалось чистым, не омрачаясь ни серыми дождливыми облаками, ни тёмными снеговыми тучами, ни чем-либо похуже.

К огромной радости всех обитателей Скайхолда, большая часть приглашённых орлесианцев во главе с императрицей решила надолго не задерживаться, и отбыть ещё засветло. После долгого и торжественного прощания все вздохнули с облегчением, а в общем-то небольшая крепость Инквизиции показалась огромной. Оставшиеся гости, не обременяя хозяев, сами нашли себе развлечения, правда, довольно однотипные и ограничивающиеся пиршественным столом. Кто-то уже умудрился свистнуть две гирлянды, не иначе как, приняв их за алмазы (хотя кто станет делать расходную по своей сути вещь из алмазов?). Слегка подвыпивший Варрик что-то втолковывал находящемуся в такой же кондиции ферелденскому банну из свиты короля. Тот сосредоточенно кивал, и было похоже, что они вполне понимают друг друга. Взглянув на эту идиллию, леди Инквизитор заключила, что они вполне обойдутся без неё, и, сославшись на усталость, удалилась в свои покои. Там она осторожно сняла платье, потом взяла нож и на ощупь, рискуя порезаться, разрезала шнур ненавистного корсета. Потом натянула рубашку, штаны и плюхнулась на кровать с одной-единственной мыслью: «СЛЕДУЮЩИЙ БАЛ – ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ МОЙ ТРУП!»

[Karissima 9 644]

Любопытная история встреч

 

Встреча первая.

Солнце садилось за горизонт, и в горах, как это и бывает, начало темнеть очень быстро. По горной тропке медленно шёл путник, напевая себе под нос какую-то песенку. Если бы его увидел кто-нибудь из жителей деревеньки, до которой бы дошёл путник через пару часов, то покачав головой, сказали бы, что он сумасшедший или очень могущественный маг, а значит не просто сумасшедший, а ещё и опасный. Ведь ходить горными тропами, ночью опасно до сих пор, несмотря на то, что мор закончился больше года назад, и ещё до сих пор можно наткнуться на недобитых порождений тьмы.

Тара-та-та-та-там! – закончил напевать путник, не останавливаясь, не смотря на то, что где-то вдали ему стал подпевать волчий вой.

Стемнело окончательно, луна не спешила освещать погружённый во тьму мир, прикрывшись облаками, и идти по тропе стало совершенно опасно, так как видимость сократилась буквально до пары шагов.

Путник, наконец, остановился, повертел головой, ничего опасного вокруг себя не увидел, и словно действительно был сумасшедшим, продолжил путь, отстукивая тростью края тропинки, что бы ненароком не сойти с неё.

***

Стая волков, засевшая в засаду, в ближайших кустах заметила лёгкую добычу, идущую прямо к ним в пасти, и сглотнула слюну, они-то рассчитывали перекусить нагом, а попался человек. Вожак стаи приготовился взглядом раздать приказы остальной стае, но в этот момент, он заметил ещё какое-то движение.

-Может быть это паук? - мелькнуло у него в голове, и заставило насторожиться. Спустя мгновение он увидел, что это не паук, и он дал сигнал стае к отступлению.

***

Путник тоже заметил за своей спиной какое-то движение и остановился. Обернулся и хоть толком ничего не успел разглядеть, улыбнулся.

Луна наконец-то выбралась из-под вуали облаков и осветила горный перевал.

Путник заметил и стаю убегающих прочь волков, и четырёх гарлоков и даже пару пауков, наблюдающих за всеми передвижениями, в надежде, что и им что-нибудь перепадёт после того как кто-то кого-то съест.

-Наконец-то! – произнёс путник. – Еще немного и я бы стёр ноги до крови. Ещё никогда не приходилось так долго ходить ногами.

Гарлоки тем временем поняв, что напасть неожиданно не получиться бросились на свою добычу. Первый, возможно - самый смелый, а возможно, что и самый глупый, подбежав к добыче, решил просто снести ей голову. Посоха мага у путника не было, как не было даже меча, губы не бормотали сложное заклинание или даже слова вроде «Создатель» или «Андрасте», значит, сопротивления не ожидалось. Впрочем, у путника была трость, простая, деревянная, в Орлее, да что там Орлее, даже в захудалой деревеньке над такой тростью только посмеялись бы – ветка берёзы, даже не ошкуренная как следует, сверху затертая до желтизны кора, снизу отбитая и грязная. Именно её путник и приподнял, защищаясь от первого нападавшего, словно в его руках была шпага. Гарлока это не смутило, скорее даже развеселило, если они умеют веселиться, и подбежав он рубанул по палке своим мечом.

Трость среагировала на прикосновение металла мгновенно, но не раздробилась, а словно ожила и пробежав по мечу вмиг выросшими ветками, оплела и меч и того кто этот меч держал так крепко, словно к ней в плен попался огр а не простой гарлок. Обезвреженный, но живой гарлок упал к ногам путника.

Оставшиеся порождения тьмы почувствовали выброс магии и решили окружить своенравную жертву, отбиваться с трёх сторон сложнее, решили они, да и палки своей он уже лишился.

-Думаю, одного пленного будет достаточно!? – произнёс путник, и из горной породы под ногами вылезли пять шипов, насадив на себя, словно на вертел трёх оставшихся порождений тьмы и двух свидетелей этой сцены – пауков. Затем шипы начали краснеть, приобретая оттенок лавы и сжигая останки своих жертв, после чего вновь вернулись под землю.

Путник осмотрелся, остался доволен увиденным и только теперь позволил себе присесть, на возникшее так же из-под земли каменное кресло. Трость подняла пленного гарлока и поднесла к креслу, освобождая от веток и листьев лицо.

-Можешь начинать рассказывать всё что знаешь, - сказал путник глядя в обезображенное лицо пленника.

Тот лишь только что-то пробурчал.

-Ах да, забыл! – извиняющимся тоном произнёс путник, и указательным пальцем дотронулся до лба гарлока. Яркая вспышка и непонятное бурчание переродилось в скулёж.

-Почему тишина?! – испуганно завопил гарлок. – Что ты со мной сделал, я больше не слышу Песни???

-Ответишь на мои вопросы, и я верну тебе песню.

-Песня! – омерзительно вопил пленный, не слыша ничего.

Путник вновь дотронулся до лба пленного и через несколько мгновений повторил своё действие ещё раз.

-Теперь, когда ты убедился, что в моих силах как лишать тебя «слуха» так и возвращать его, ответь на мои вопросы, - продолжил допрос путник, – иначе я так и оставлю тебя на этой дороге связанным и абсолютно «глухим».

Пленный ещё поскулил немного, постепенно успокаиваясь.

-Что ты хочешь знать? – спросил он, сообразив, что теперь только от него зависит, как быстро к нему вернётся «слух».

-Совсем недавно, с вашей Песней что-то произошло, - сказал путник. – Какой-то диссонанс, но продолжался он совсем немного буквально мгновение.

Гарлок моргнул глазами, в знак согласия, кивнуть головой не позволяли березовые ветки.

-С тех пор произошли ли с песней какие-то изменения: тональность, ритм, акустика?

-Песнь не изменилась, Песнь вечна, Песнь изначальна…

-Я начинаю сердиться! - строго сказал путник, и ветки сжали гарлока ещё плотнее, сломав несколько пальцев.

-Направление, - выдавил из себя гарлок. – Сменилось направление Песни.

-Я так и думал, но нужно было убедиться, - кивнул головой путник. – Сменился хозяин. В весёлое же время нам предстоит жить.

Путник встал с кресла, и в этот момент ветви сжали своего пленника, раздробив все кости, пленный гарлок вспыхнул вместе с тростью, затем обгорелые останки упали на кресло, и всё вместе скрылось под землю.

-И рад бы отпустить, но сильно подозреваю, что тогда обо мне узнает и тот, кто вам поёт, а в мои планы это не входит, - извиняющимся тоном произнёс путник.

Путник отошёл на сотню шагов от того места где вёл допрос и стукнул каблуком о камень, камень треснул и из его трещины потекла вода.

-Что люди, что эльфы, что порождения тьмы. После общения с любым из них хочется помыть руки, но только к порождению тьмы приходиться прикасаться руками, к несчастью это характеризует людей и эльфов с не лучшей стороны! – споласкивая руки, подвёл итог путник и исчез, оставив родник, как единственное воспоминание о себе этим местам.

Встреча вторая.
 

Лес всё не кончался. Хотя это было полной бессмыслицей. Регес вырос в этих местах, и знал каждое дерево и потому тот факт, что он заблудился, его очень сердил. К тому же он был Хранителем клана (пусть и стал им недавно), и если кто-нибудь узнает, что он заблудился в лесу, особенно та, которую ему пришлось назначить Первой…

-Так, вот падуб, на север от него и упрешься в осиновую рощу, - комментировал Регес свой путь. – Повернуть в сторону елей и выйдешь на поляну…

Выйдя на поляну, Регес вновь оказался перед падубом.

-Да что же это такое?! – в сердцах крикнул он.

-Плохой сон, - услышал он в ответ.

-Опять ты? – обернулся на голос Регес, - стоило понять, что это твоих рук дело.

Старый знакомый показал свои ладони, как бы говоря, что он к этому не причастен.

-Это твой сон, и всё что я делал - только наблюдал. Хотя не скрою, последние три раза были особенно смешны.

-Странно, что я сразу не понял, что это Тень! – сконфуженно произнёс Регес.

-А вот это моя вина, - улыбнулся знакомый, проводя рукой по воздуху.

Лес перестал быть просто лесом, вдали над ним возникли странной формы, летящие в воздухе скалы, освещённые тусклым, не солнечным светом, меж скал проглядывал Черный город. Площадь леса так же сократилась, и теперь было видно, что Регес действительно заблудился в «трёх соснах».

-Зачем ты пришёл на это раз? – спросил Регес настороженно.

-А зачем я приходил всегда? Предупредить!

Регес недоверчиво посмотрел на своего знакомого, он встречал его уже не раз и в Тени и обычном мире, но Тень всегда так странно преображала его. Если в мире он выглядел как обычный шем, то в Тени он походил на силу, которая ещё не определилась с тем, кем ей быть, иногда глядя ему в лицо был виден дух ослепляющий светом всё пространство, иногда его лицо искажалось в демоническую гримасу, притом демона невозможно было квалифицировать однозначно, иногда проскакивали и шемленские черты. Вот и сейчас он то сверкал, словно звезда в ночи, то приобретал черты демона гордыни, то соблазна, шемленских черт сегодня видно не было. Но Регес был уверен, что шемленом его собеседник точно не был, а значит его можно использовать…

-Предупредить о чём?

-О грядущей войне.

-Шемлены нападут на нас? – спросил Регес, подозрительно сощурившись.

-Нет, они будут воевать друг с другом.

-А какое нам до этого дело? Наш лагерь стоит глубоко в чаще…

-Чаща на сей раз может не спасти, - ответил знакомый. Битвы могут происходить по всему Тедасу, и безопасных мест не будет нигде.

-И куда же мы должны идти? Да в прошлый раз мы не погибли благодаря твоему совету, уж не знаю, зачем ты это сделал, покинуть Брессилиан, но стоит ли уходить сейчас если война будет везде?

Знакомый не ответил, а с тревогой посмотрел по сторонам.

-Давай лучше поговорим не здесь, - предложил он.

-Нет, постой, - остановил знакомого Регес. – Я хочу спросить ещё кое-что!

В изменяющихся глазах знакомого промелькнуло удивление и обречённость.

-Спрашивай! – словно смерившись с судьбой, сказал знакомый.

-Что ты за дух такой? – спросил Регес, мысленно произнося заклинание подчинения.

-Так интересно? –  помедлив, спросил в ответ знакомый, странно улыбнувшись и указывая рукой куда-то в сторону. – Хорошо я отвечу тебе на твой вопрос, но только когда ты проснёшься или если проснёшься! Нас обнаружили!

К ним приближались демоны, двух демонов гнева Регес увидел сразу, ещё одного, наблюдавшего за битвой, только после того как заморозил первого и дезориентировал второго, знакомый стоял в стороне не вмешиваясь. Расколов на куски замороженного демона, и уже придумав, чем он добьёт второго, в битву вмешался знакомый. Сделав пасы двумя руками, он словно сжал в комок этого демона, пока он не превратился в песчинку, а затем не сверкнул яркой вспышкой, растворившись в Тени.

Регес приготовился к продолжению битвы если не с третьим, ожидающим в стороне демоном, то с разозлённым знакомым. Но ни тот ни другой не вступали в битву.

-Может, всё-таки проснёшься? – спросил знакомый, слегка разочарованно.

Регес покачал головой.

-Теперь ты подчинишься мне! – громко крикнул он. – И твоя сила поможет моему клану…

Договорить он не успел, схватился за горло и стал таять.

-Я обещал тебе сказать, что я за дух, - сказал знакомый, теперь, когда ты уже ничего никому не скажешь, знай, что я дух любопытства.

Очертания Регеса вздрогнули и вспыхнули  так же как уничтоженный демон.

Дух обернулся лицом к демону находившемуся неподалёку.

-Что ты ему сказал? – спросил демон у духа.

-Это не важно, - ответил дух любопытства. – Главное я выполнил своё условие, создал нестабильный разрыв в завесе, который вот-вот затянется. Ты можешь выйти, как только выполнишь свою часть сделки.

Демон оскалился и протянул руку, дух любопытства, схватил и крепко сжал её. Через мгновение они разжали руки.

-Путь свободен, и весь клан в твоём распоряжении, - сказал дух, уступая дорогу демону. – Только помни, что потом лучше вести себя осторожней, потому что если тебя обнаружат, то…

-Я знаю, - отмахнулся демон. – И всё же, как ты его убил, находясь здесь?! Вдруг мне тоже так захочется.

-А я его не убивал, - ответил дух. – Более того я два раза пытался его спасти, ведь если бы он проснулся, то услышал бы как к нему приближается убийца и смог бы остановить её.

-То есть ты бы обманул меня? – со злобным хохотом отозвался демон.

-Ничуть, не умер бы он, погибла бы убийца, результат был бы таким же.

Демон продолжил хохотать, но теперь от удовольствия.

-Как же забавен тот мир! Мне уже не терпится получить от него все доступные удовольствия…

Дух прервал его.

-Помни, я отдал тебе только это клан, дальше тебе самому придётся искать жертв.

-И тебе их не жалко? – спросил демон, криво улыбнувшись.

-Нет, - покачал головой дух. – Имея такого Хранителя, этот клан уже был обречён. Жестокий не только к людям, но и к своим сородичам – городским эльфам, надменный по отношению к собственному клану, самонадеянный по отношению ко мне. Впрочем, так можно сказать о каждом члене клана, так что я жертвую не самыми лучшим представителями Народа…

***

Демон уже давно покинул тень, дух же остался, что бы заделать дыру в завесе, а сделать это было непросто, так как каждую минуту кто-то из клана Регеса погибал, мешая восстановлению завесы.

-Ничего, - успокаивал себя дух, - главное, что этот демон ещё сыграет свою роль, как и его знания. А жертвы? Они будут всегда…
 

Встреча третья.

(и наверняка не последняя).

 

Большой посёлок, ещё не считавшийся городом, но по сути уже являющимся таковым расположился в долине у небольшой речушки. Но до него нужно было успеть добраться.

Маги, преследующие Глена, понимали, что там он может от них уйти, и преследовали изнеможённого храмовника, вливая себе магией, дополнительные силы.

Глен уже успел проклясть всё на свете. К Создателю он уже не взывал, так как понимал, что реальных сил это не придаст, а его преследователей даже повеселит. Последний флакон с лириумом Глен использовал уже давно, сил едва хватало чтобы отбивать магию – оставалось только одно, найти подходящее место, что бы дать отпор преследователям и умереть, прихватив с собой хоты бы одного отступника. Задание, которое казалось Глену легким, оканчивалось вовсе не так, как он рассчитывал. Погибли и его друзья и его лошадь, то, что у беглого мага окажется так много друзей не мог предвидеть никто.

Несколько огромных валунов лежащих у дороги показались Глену весьма подходящим местом для последней битвы.

«Во всяком случае, не придётся опасаться нападения со спины» - решил Глен, прикидывая как успеть добежать до валунов, что бы остались силы для битвы, и пролетевший в паре дюймов от уха огненный шар, взорвавшийся как раз о те валуны, намекнул, что нужно поспешить.

Откуда-то, как вначале показалось Глену прямо из камней, вышел человек, разглядывая место взрыва.

«Неужели всё пропало?!» - мелькнуло в голове Глена. Он решил, что появившийся «из камней» человек, тоже маг ожидающий жертву в засаде.

Но маги, преследовавшие Глена, были обескуражены не меньше чем их «жертва».

-Кто посмел потревожить меня?! – скорее весело, чем сердито, но очень громко раздался голос прямо в головах Глена и магов. От неожиданности, все они упали на спину.

-Храмовник и трое магов. Интересно! – разглядев лежащих на земле людей, произнёс дух любопытства. – Хватит валяться, вставайте!

Упавшие стали медленно подниматься на ноги, со страхом смотря на незнакомца. Маги попытались что-то наколдовать, Глен собирался с силами для «последнего боя» - но на него вдруг накатила такая волна усталости, что он вновь упал, только на сей раз на колени, а маги изумились ещё больше, поняв, что не могут произнести простейшего заклинания.

-В этом месте запрещено колдовать и проливать кровь, - пояснил дух, - поэтому предлагаю всем вам передохнуть и составить мне компанию за обедом.

Вконец растерявшиеся противники, молча и с опаской последовали за незнакомцем, наверное, они могли убежать, но его повелительный тон, казалось, не оставлял выбора.

Оказалось, что незнакомец не выходил из камней, как вначале показалось Глену, просто валуны образовали меж собой небольшой закуток, в центре которого горел костер, над ним весел котелок, в котором что-то варилось, распространяя приятный аромат. У «гостей» от голода послышалось бурчание в животах. Вокруг костра стояли пять пеньков.

-Прошу садиться, - велел дух, усаживаясь на пенёк стоявший ближе к нему. – Поведайте мне свою замечательную историю…

-Эти малефикары убили моих товарищей, - бросил Глен, с ненавистью глядя на магов.

-Они бы убили нас, - ответил один из магов.

-Очень познавательно, - заключил дух. – И почему вас разыскивали? Ну кроме того, что вы бежали из Круга.

-Они маги крови, - выпалил Глен.

-Чушь! – заявил дух, к огромному удивлению не только Глена но и магов. – Я не вижу на них «печати недозволенных».

-Меня обвинили в использовании магии крови, - поправил другой маг версию Глена. – Чтобы не быть усмирённым, я вынужден был бежать. Уже на свободе я встретил друзей таких же беглых магов.

-Понятно! Интересно сколько храмовников вы убили в процессе побега? – невинным голосом поинтересовался дух.

-Двух! – заявил Глен.

-Четырёх! – ответили маги.

-Очень занимательно, - подхватил дух. – Теперь как радушный хозяин я расскажу немного о себе, ведь на ваших лицах отчётливо видно, что вы очень хотите узнать кто я такой! Но пока я буду рассказывать, вы кушайте, иначе вы не услышите ни слова из моего рассказа – всё будет перекрывать шум ваших урчащих животов.

Дух разлил «гостям» содержимое котелка в невесть откуда взявшиеся тарелки, и словно из рукава всучил всем по ложке. «Гости» недоверчиво смотрели на содержимое тарелок, потому дух вылил остатки из котелка в свою тарелку и съел несколько ложек, показывая, что еда не отравлена. Маги и Глен, немного смутившись, приступили к трапезе.

-Похлёбка сегодня удалась на славу! – дух похвалил собственный труд, и начал повествование. – Так уж случилось, что почти все люди заочно знакомы со мной, и при этом никто не помнит. Я дух любопытства.

-Демон?! – воскликнул Глен.

Маги как-то странно посмотрели и на Глена и на духа.

-Смотря как посмотреть, - ответил дух. – Если вам будет удобно называть меня демоном – вперёд! Я не возражаю. Потому как я сам не знаю к кому я ближе. Даже это моё человеческое воплощение не определилось, кто я, и поэтому каждый из вас видит меня по-разному. Кто-то, - дух посмотрел на Глена, - видит перед собой молодого человека, своего ровесника, а для кого-то я сгорбленный старец, - дух быстро глянул на одного из магов. – Всё это происходит, потому что любопытство – воплощением чего я являюсь, само по себе неопределённое чувство, оно не злое и не доброе, но может привести как ко злу так и к добру.

Тевинтерские магистры решили проникнуть в Золотой город из любопытства, но тех, кто туда пробирался, вела уже гордыня. А девушку, которая из любопытства спела песню, вера повела сокрушать Империю.

Сейчас вам интересно, почему я всё это вам рассказываю?! Всё очень просто, вы четверо находитесь в безвыходной ситуации, продолжив бой, кто-то из вас непременно погибнет, скорее всего, это будет храмовник, но он успеет убить одного из магов, а может даже двоих. А мне известно, что умирать никто из вас не хочет. И вот теперь меня мучает собственное любопытство, как вы найдёте выход из этой ситуации.

Гости, закончив есть, уставились друг на друга.

-Ты предлагаешь какую-то сделку, - догадался один из магов, обращаясь к духу.

-Я предлагаю решение, - улыбнулся дух.

-Я не буду заключать сделку с демоном! – отрезал Глен. – Даже если мне суждено погибнуть.

-Тогда заключи сделку с духом, - улыбнулся дух. – Ведь я рассказал вам о себе, не потому что я такой добрый, а потому что знаю, что как только я уйду, вы забудете обо мне. Всё что вы будете помнить, это только разговор или сделку, но с кем вы разговаривали точно, вы не запомните. У кого-то в памяти может остаться разговор с духом мудрости, а у кого-то сделка с демоном желания, но вы точно забудете о том, что беседовали с духом любопытства. Ведь я же говорил, что любопытство чувство непостоянное.

-В чём состоит твоё предложение? – спросил маг.

-Вам, - дух посмотрел на магов, - я предлагаю просто уйти.

-И всё? – маги возмутились, они ожидали более выгодных предложений.

-Всё!

-И этот храмовник не погонится за нами? – с сомнением спросил один из магов.

-У него будут более срочные дела, во всяком случае, сегодня, уверенно заявил дух.

Маги отошли посовещаться, Глен смотрел на них и на духа с вызовом.

-Мы согласны! - огласили свой вердикт маги.

-Тогда вы свободны.

Маги не заставили себя долго ждать и покинули гостеприимное место.

-Ты так уверен, что я соглашусь заключить с тобой сделку? – спросил Глен.

-Мне безразлично, заключишь ли ты сделку со мной, но я уверен, что сегодня ты не бросишься в погоню за этими магами.

-И ты уверен, что они не поджидают меня сейчас?

-Если и так, то они погибнут, - пожал плечами дух, - а если они предпочли скрыться, то у них есть шанс спастись.

-От чего?

-Не правда ли вкусная похлёбка? – спросил дух Глена. – Вот только что бы приготовить её мне пришлось, как следует покопаться в гнезде дракона, и очень скоро разъярённый дракон прилетит сюда, чтобы узнать, кто посмел разрушить его кладку. А от них просто-таки «воняет» драконьими яйцами и не только ими. Единственный шанс спастись для них – это уйти как можно дальше – именно в этом заключалась моя сделка сними.

-Здесь же неподалёку стоит деревня? – Глен задохнулся, поняв, сколько людей может погибнуть.

-Именно поэтому я пообещал от твоего имени, что ты не будешь преследовать этих магов. И теперь выбор за тобой, броситься на спасение деревни или исполнить свой долг храмовника.

-Я тоже ел твою похлёбку, значит от меня тоже «воняет»?

-Да, но если ты поспешишь, то успеешь спрятаться вместе с жителями этой деревни.

-Хорошо, я предупрежу жителей. Ты победил демон.

-Если ты решился, тогда запомни ещё кое-что, в этой деревне остановился путешественник – Дженитиви. Церковь, наконец, дала согласие на экспедицию к Урне Священного Праха, и он ищет добровольцев и помощников. Его нужно обязательно спасти.

Глен кивнул головой.

-Договорились! - он протянул руку, и дух не без удивления пожал её.

-Действуй! – произнёс дух, и Глен не успев понять, что произошло, оказался на окраине посёлка.

***

Дух стоял в стороне и наблюдал за тем как бушует дракон, и прекрасно видел, как его ярость обрушивается на пустой посёлок. Жители успели спрятать даже скот, и дракону приходилось довольствоваться лишь своим гневом.

-Если я правильно всё рассчитал, то многие тайны будут раскрыты, - подводил себе под нос итоги дня дух любопытства. – Многие сокровища найдены, многие потайные ходы открыты. Глядишь всё это пригодиться людям, когда начнётся война.

[Karissima 9 644]

Как герои

 

Денерим.
Город, где Коутрен выросла.
Город в стране, ради которой она сражалась. В стране, которая пережевала её и выплюнула, найдя героев получше.
В её воспоминаниях Денерим был залит солнцем, музыка звучала отовсюду, трубили горны, и воздух был наполнен ароматом победы. Шевалье повержены! Ферелден освобождён! Солдаты маршировали единым строем, впереди них шествовал король Мэрик Тейрин, по его правую руку – Логейн Мак-Тир, а позади них была она. Сэр Коутрен. Люди кричали и приветствовали их, как героев. Они и были героями…
– С дороги!  
Коутрен едва оторвала взгляд от мостовой, как удар опрокинул её на спину. Нос взорвался болью, кровь залила подбородок и закапала на рубашку. Коутрен приподнялась и сплюнула в след всаднику. Тот не обратил внимания и продолжил путь в хвосте королевского кортежа, нёсшегося по улицам, словно разъярённый бронто.
– Ублюдок! – прошамкала Коутрен вслед, покатала на языке сломанный зуб и выплюнула.
Встать удалось с трудом, точно она в доспехах, а не в потёртой одежде. Коутрен вновь выругалась. Никакого солнца, лишь туманное небо и накрапывающий дождь. Никакой музыки и горнов, лишь её тяжёлое дыхание. И никакой победы, лишь унижение и выбитые зубы, а из ароматов только запах псины. Денерим, каким он стал. Тёмный уголок для людей вроде неё. Коутрен вздохнула. Синяки сойдут через несколько дней, нос она вправит сама – так почему настроение настолько мерзкое? Она ведь дома.
Никто из прохожих не подошёл помочь. Должно быть, вежливость больше не в чести. Или её узнали? Разглядели ту самую предательницу среди новых шрамов на загорелой коже? Дыхание Создателя, да какая разница?! Проклятый город, проклятая погода, проклятая сентиментальность! Коутрен вытерла кровь рукавом, отряхнулась. Стоило выбрать другое время для прогулки. Желание идти дальше по главной дороге пропало, и она свернула в боковую улочку.
Та оказалась безлюдной и узкой даже для небольших повозок, дома нависали исполинами и загораживали небо. Сколько себя помнила, она всегда шла в чьей-то тени.

– Эй!
Грубый мужской голос за спиной застал Коутрен врасплох. Стоило ей обернуться, как другой голос, уже женский, донёсся спереди:
– Кто же знал, что ты сама сюда завернёшь.
Коутрен заозиралась. Широкоплечий мужчина с красным носом пьяницы в компании лысой женщины, с лицом, обветренным, как скала. Каков вид, таковы и намерения. Коутрен натянуто улыбнулась. Искатели лёгкой наживы, как же. Рука потянулась за спину, но схватила лишь воздух – не было ни Летнего меча, подарка Логейна своей спасительнице, ни того, с которым она прошла всю Вольную Марку.
– Золота у меня нет, – Коутрен развела руками, – можете даже не стараться.
Незнакомцы переглянулись.
– Ну, башка-то на месте, – рассмеялся красноносый.
– Нам больше и не надо, – вторила ему лысая.
Мужчина вытащил из-за пояса топорик, его спутница достала нож. Коутрен непроизвольно сглотнула. Ну почему она не взяла с собой оружие? Кулаки сжались сами собой.
– И кому она нужна?..
Коутрен краем глаза уловила движение, дёрнулась в сторону. Топорик просвистел мимо, она сама по инерции врезалась в стену, пинком отправила красноносого на землю. Лысая бросилась в бой. Коутрен едва не напоролась на кинжал, почти увернулась и зашипела, когда лезвие обожгло бок. Убийцы встали перед ней, загородив проход.
– Может, договоримся?! – пропыхтела она.
– Ещё че…
Красноносый захрипел и уставился себе на грудь. Из неё секунду торчал кончик меча, затем пропал, и тело рухнуло мешком, словно в нём не осталось костей. Женщина повернулась и Коутрен ударила её между лопаток. Убийца повалилась, выронила нож. Коутрен накинулась на неё, схватила за лысый загривок и ударила лбом о мостовую, раз, второй, пока пальцы не залило кровью.
Коутрен посмотрела на спасителя. Им оказался высокий мужчина солдатской выправки с шевелюрой густой, будто присыпанной пеплом, и аккуратными усами с бородой. В правой руке он держал окровавленный длинный меч. Человек казался смутно знакомым, но она не могла вспомнить, где его видела. Спаситель погладил усы и пробасил:
– Вовремя я здесь оказался.
– Это уж точно. Закончите дело?
– Дело? – хмыкнул он. – Простите, женщин не убиваю.
– Зато я убиваю.
Он помедлил, но протянул меч рукоятью вперёд. Коутрен взяла её, почувствовала приятную тяжесть, покрутила запястьем и повернулась к незадачливой убийце. Её друг валялся рядом в луже крови, а сама она лежала ничком, едва дыша. Коутрен упёрла остриё ей в затылок. Убить или дождаться пока очнётся? Узнать, кто за ними стоит не будет проблемой, а впрочем… иногда лучше оставить недосказанность, чем промокнуть под дождём. Потребовалось надавить совсем чуть-чуть, чтобы клинок скользнул вперёд. Лысая женщина вздрогнула, носки сапог заскребли по земле, и она застыла. Коутрен вытерла меч об убитую и вернула владельцу.
– Спасибо.
– Не стоит благодарности, – он вложил меч в ножны. – Спасать милых дам я могу и просто так.
– Милая?! Ха! – Коутрен позволила себе усмехнуться. – Вы сами мало похожи на рыцаря. Мы не встречались раньше?
– Ваше лицо тоже показалось мне знакомым.
– Служили под началом некоего Героя Дейна? – догадалась Коутрен.
– Сэр Коутрен! – Он закивал, ничуть не удивившись. – Вы изменились.
– Вы тоже не помолодели, сэр…
– Сэр Лэндри к вашим услугам, сэр Коутрен.
– Просто Коутрен, я уже не рыцарь, – отмахнулась она. – А я буду звать вас просто Лэндри, договорились?
– Как скажете.
Быстро темнело, да и дождь был готов взяться за город всерьёз. Коутрен обшарила трупы и, не найдя ничего стоящего, подняла кинжал и сунула его себе за пояс. Они зашагали дальше по улочке. Впереди не было ни души, и она впервые почувствовала себя спокойно. День не задался с самого начала, но, может хоть окончится без лишних смертей. Её, например.
– Проводите меня до «Покусанного дворянина»? – спросила она.
– Почему бы и нет.
Должно быть, странно они смотрелись. Хмурая Коутрен в окровавленной одежде и сутулый седой Лэндри, будто только что вернувшийся с войны. Что-то в его усталом взгляде – или движениях – заставляло её чувствовать себя не в своей тарелке.
– И как так вышло, что вы оказались здесь, да ещё и при оружии? – с подозрением спросила Коутрен.
– Счастливая случайность. А вас что привело в Денерим, Коутрен?
– Приезжаю каждые несколько лет, – пожала она плечами. – Вспомнить былое, встретиться со старым знакомым.
– Знакомым?
– Логейном Мак-Тиром.
– Я считал, его приняли в Стражи…
– Разве не захочется пройтись по улицам, которые спас десятком лет раньше? А как живётся в Денериме?
– Ни шатко ни валко. – Он повертел кистью в воздухе, будто закручивал что-то. – Усадьбу пришлось продать, ютимся в городе. Без земли и без надежды. Не подумайте, что я жалуюсь, просто времена такие. Зарабатывать на жизнь приходится не как солдату, а как наёмнику.  
Сколько она себя помнила, выслушивать чужие излияния всегда было сомнительным удовольствием, но и отказать в этом было преступлением.
– И не подумаю. Чем я, по-вашему, занималась последние годы?
Лэндри посмотрел на неё с сомнением, как когда-то смотрели многие. Должно ли женщине сражаться, а не хранить семейный очаг? Эта мысль вызывала раздражение со времён, когда ушёл отец, и она осталась вести хозяйство. Конечно, должно, когда всех мужчин призвали на войну, и не подними она меча, не стань защищать себя – её изнасилуют и распнут, а деревню сожгут.
– Не земледелием, – пробурчал Лэндри.
– Я прошла с боями всю Вольную Марку, от Ансбурга до Киркволла.
– Тогда вы, наверное, в курсе надвигающихся бед?
Коутрен замялась. Их пешая прогулка подходила к концу, впереди виднелась торговая площадь, непривычно пустая вечером. Должно быть, погода.
– В Киркволле я села на корабль и слезла только в Амарантайне, так что, наверное, многое упустила.
– Церковь собрала Конклав в Храме Священного Праха, однако, все прошло не так, как хотелось бы. Они погибли, а вместо них появилась Вестница Андрасте, представляете? Какая-то кунарийская отступница, да простит нас Создатель!
– До церковных дрязг, – фыркнула Коутрен, – мне дела нет.
– Дело не в них. Банны говорят о демонах, из Крествуда идут призывы о помощи, в Редклифе проблемы с мятежными магами! Ферелден трещит по швам, а король с королевой не делают ничего! Как и всегда, впрочем.
Вывеска таверны показалась сквозь обвисшие под тяжестью воды навесы торговых лавок, и тут же начался ливень. Коутрен побежала, как в детстве, и весь мир сузился до дверного проёма впереди. На неё нахлынули воспоминания. Когда она последний раз бежала вот так? Когда на Логейна накинулись мародёры и чуть не стащили его с лошади? Или когда они схлестнулись с шевалье в битве при реке Дейн?
Внутри оказалось тепло, светло и немноголюдно. За одним из столов сидели дворяне при оружии, блестевшие золотыми украшениями, рядом на полу мабари усердно грыз кость. В дальнем конце комнаты за стойкой скучал трактирщик. Если и было в Денериме место, которое не менялось, так это «Покусанный дворянин». Коутрен почувствовала себя как дома. Сколько вечеров она провела здесь, сколько эля выпила с гвардейцами?
Зашёл Лэндри, промокший и недовольный.
– Выпьем? – спросила она.
– Не откажусь.
Они прошли к стойке, заплатили за эль и с полными кружками сели за ближайшим столом, друг напротив друга, как старые знакомые. Хоть что-то начало налаживаться. Коутрен сняла мокрую куртку и положила её рядом, оставшись в одной рубашке, Лэндри стащил с себя накидку и бросил там же. Наступил неловкий момент взаимного приглядывания. Её спаситель выглядел старше, чем показалось ей на улице, морщины рытвинами покрывали лоб, взгляд серых глаз из-под прищуренных век был холодным, как сталь.
– Что?
– Синяки. – Он пальцем указал ей на лицо.
– Только сейчас заметил? – хмыкнула Коутрен и отпила глоток.
Напиток не изменился за последние годы: терпкий, обволакивающий, как объятия любовника, и крепкий, словно гномье варево, однако то, что она пробовала в Вольной Марке, было получше. Жизненный парадокс. Скучать по старым временам, морщиться от денеримской выпивки и ценить марчанские вина. Лэндри же пил, как ни в чём не бывало.
– На свету виднее, – ответил он. – Так откуда?
– Назовём это подарком короля.
– Этот мальчишка…
– Нет! Просто меня угораздило оказаться на его пути. Не в первый раз, – вздохнула Коутрен. Эль вскружил голову, как дворцовый щеголь. Она сделала ещё глоток. – Вот у вас есть моменты, о которых вы жалеете?
– Есть пара, но…
– И у меня есть. – Она перегнулась через стол. – Собрание Земель! Стоило преградить им дорогу, стоило заколоть эту эльфийскую шлюху ещё по дороге в тюрьму… и-ик! – и мы жили бы в другой стране. В лучшем Ферелдене! В лучшем!
– А я почти вызвал её на поединок. Эльфийка обманула меня, как котёнка. – Лэндри сжал пальцы в кулак, огромный как кувалда. – Кто знает, чем бы все кончилось…
– Почти – не в счёт. Знаешь, что самое неприятное? Когда они все стояли там… я подумала… убейте его, не оставляйте в живых, потому что иначе мне придётся с ним объясняться. Оправдываться.
– И?..
– Объяснений не вышло. Он сказал: «это не твой долг, Коутрен» и стал Серым Стражем, а я сбежала. Кому я была нужна при дворе? Аноре? Гвардия Мэрика развалилась, Алистер хотел крови.
Коутрен хотела сделать ещё глоток, но кружка оказалась пуста. Когда только успела? И зачем начала оправдываться перед человеком, которого видела лишь пару раз? Она позвала трактирщика, и тот принёс новую порцию. Повисло затянувшееся молчание. Коутрен смотрела в пламя свечи, размышляя о прошлом и делая глоток за глотком.
– С тех пор я видела его раза три, и на днях должен случиться четвёртый. В Монтсиммаре мы взяли за правило приезжать сюда каждый год. Он предлагал пойти в Стражи, но… я даже в глаза ему смотрю с трудом, а сражаться с ним рядом?
– Логейн сильно изменился после Остагара?
– Не особо.
– А ведь были времена, когда я рассказывал о нём дочерям.
– Я сама мечтала стать его, – рассмеялась Коутрен. – Но те времена прошли.
– И так и не стали? – Лэндри усмехнулся в усы.
– А что, похоже?! – Коутрен хохотнула. – Но если это намёк, то… у меня никого не было с «Цветущей розы»!
– У меня семья!
Лэндри отшатнулся, словно следовал целибату. Коутрен расхохоталась ещё сильнее. Сколько они выпили? Лэндри едва ли допил вторую, а она сама приканчивала четвёртую. Пила ли она столько, когда служила в гвардии? Вряд ли. Дверь в таверну распахнулась и вошли двое. Первым оказался невзрачный эльф в промокшей мантии, а вторым – мужчина в охотничьем костюме и плаще с изображением стилизованного глаза с отходящими от него волнистыми лучами. Он оглядел зал, заметил её, присмотрелся, а затем широким шагом подошёл, эльф посеменил следом.
– Сэр Коутрен? – спросил мужчина.
– Возможно, а вы…
– Зовите меня Каменщик.
Уж на кого-кого, а на каменщика он не походил совсем. У Коутрен засосало под ложечкой, она нащупала трофейный кинжал на поясе. Что-то назревало.
– У меня для вас новости от леди Адаар из Инквизиции.
– От кого?
– От Вестницы Андрасте.
– Я её даже не знаю!
– Она хочет передать соболезнования по поводу гибели вашего друга, – Каменщик кашлянул, – и исполнить его последнюю волю.
– Что?!
– Страж Мак-Тир убит, сэр Коутрен.
– Где?! – Её голос предательски задрожал.
– Под Адамантом. Погиб, как герой.
– Как герой, – прошептала она. На глаза навернулись слёзы, в горле встал ком. Коутрен заморгала, но это не помогло. Сколько лет она его не видела? Три? Четыре? И вот они должны были встретиться, а он погиб, как герой.
– Скетч, будь добр.
– Держи, Сайлас.
– Дыхание Создателя, и не называй меня по имени!
Эльф сдвинул кружки со стола и положил на него длинный свёрток, осторожно развернул ткань. У Коутрен перехватило дыхание, когда её глазам открылся двуручный меч, каждую щербинку на котором она знала как свои пять пальцев. Сильверит мерцал в свете свечей. Летний меч. Тот, что подарил ей Логейн после битвы при Авинаше. Что превратил её из крестьянки в солдата. Что расчертил её жизнь на до и после. Что она вернула.
– Это ваше. Так было написано в письме. Его я не захватил, однако, на ваш счёт все выполнил в точности. – Сайлас переглянулся с эльфом. – Сэр Коутрен, леди Адаар также будет рада видеть вас в Инквизиции.
– Я бы рада, но… не сейчас. У меня осталась пара незаконченных дел.
– Как скажете. Мы остановимся здесь до завтра, так что…
– Да, да.
Они ретировались.
– Коутрен? – спросил Лэндри.
– Чего?
– Оставить тебя одну или?..
– Оставь. Проваливай! Все проваливайте!
Лэндри забрал вещи и ушёл вслед за ними, оставив её одну. Коутрен было не привыкать. Она всю жизнь провела одна! Одна на ферме, одна среди солдат… Слёзы навернулись сами собой. Её любовь сгнила в лесах Брессилиан, её товарищи остались в прошлом, одни под Остагаром, другие здесь, в Денериме времён Мора. Теперь и Логейн погиб, как герой. Чем она хуже? Или она не героиня?
– Трактирщик! Всем эля за мой счёт! – Денег оставалось немного, но зачем они ей теперь? Она ждала этой встречи, как живительного глотка, как… что делать теперь? – Я хочу сказать тост!
– Как пожелаете, госпожа.
Коутрен встала, пошатываясь от выпитого и нахлынувших чувств. Кружка подрагивала в руке, расплёскивая эль по сторонам. Взоры дворян обратились к ней, на их губах играли ухмылки. Трактирщик тоже замер и Лэндри, наверное, слышит из-за тонких стен. Коутрен воздела кружку перед собой, как знамя:
– За Героя Ферелдена!
Трактирщик фыркнул, дворяне рассмеялись, но кружки подняли:
– Девка-то пьяна! Когда у Табрис появились яйца?!
– За Логейна Мак-Тира! Да простит его Создатель за все.
Первым бросил на пол кружку, едва не попав в мабари, белокурый парень в богато расшитом камзоле с золотыми кольцами на пальцах, потом побросали остальные. Эль разлился по доскам безобразной лужей. Дворяне встали из-за стола, подцепили ножны с мечами к поясам. Светлый оказался молод, но уже прихрамывал, двое других – обычные солдаты, должно быть просто друзья. Всех объединяли выпитый алкоголь и хлынувшая наружу злость.
– Я не сразу вас узнал, сэр Коутрен! – заговорил молодой. – Вы изменились.
– Я уже давно не сэр. А вы…
– Банн Освин, – представился он и указал на спутников. – Это сэр Глау и сэр Роэм.
Рыцари кивнули. Озарение настигло Коутрен, как стрела из арбалета. Освин! Табрис нашла парня на дыбе в застенках у Хоу. Говорили, что с тех пор у него проблемы с головой, а банн Сигард никак не мог найти жену для сына-калеки. Неудивительно, пытки не красят характер.
– Вы хотели выпить со мной в честь Логейна Мак-Тира, банн Освин? – Коутрен показала на лужу. – В первый раз не вышло.
– В память предателя?! – Освин покраснел, будто ему дали пощёчину. – Нет! Я хочу вызвать тебя на поединок! Его величеству королю Алистеру понравится твоя голова на пике! Я слышал, он даже заплатит за неё золотом!
Так вот в чём дело. Хмельной туман выветривался из головы Коутрен с безумной скоростью. Его друзья переглянулись, но останавливать разошедшегося дворянчика не стали. Думают, этот калека с ней справится? Или знают, что поединок не будет честным?
– Я, пожалуй, приму… и-ик! – ваш вызов, банн Освин. Если вас не смущает дождь на улице.
– Не смущает. Да меня ничто не смущает! Ты разрушила мою жизнь! Ты, Логейн, Хоу, все вы! Предатели! Убийцы! – Освина трясло от гнева, увечную ногу он выставил вперёд, как доказательство. – Из-за тебя я хромаю! Из-за тебя у меня ноют кости! Из-за тебя у меня нет жены! И ты своим тостом решила мне об этом напомнить! Ты!
У Коутрен перехватило дыхание. Да как он смеет винить её?!
– Хоу был садистом! На мертвеца не свалишь вину! Так что остаюсь я, да?! Коутрен, которая лишь исполняла приказы! Коутрен, которая потеряла все из-за твоего отца и других дворян, посадивших на трон щенка!
– Он наш король!  
– Он щенок, который не чета Мэрику! Не чета Логейну! Только Анора делает его чем-то большим! Хватит трепаться, Освин, решим все на улице. Давно пора.
Коутрен взяла Летний меч и вышла на улицу вслед за дворянами и их псом. В голове шумело, ноги были как ватные, но она ведь сама пошла на это. Площадь пустовала. Холодный дождь лил, как из ведра, небо заволокли тучи. Отличная погода, чтобы предстать перед Создателем. Она обхватила рукоять меча двумя ладонями и встала в стойку. Освин обнажил меч и застыл напротив, его друзья – поодаль, держа собаку на тонкой цепи.
– Отличный меч! – осклабился Освин. – Мне он пригодится!
– Ты знаешь, как он мне достался?! Чтобы стать достойной его, мне пришлось убить сотню таких, как ты.  
– Вот и проверим. Это будет… быстро!
Летний меч начал описывать дугу раньше, чем он договорил. Остриё зацепило носок освинского сапога, прочертило алый росчерк по его ногам, перерубило запястье и ушло вверх вместе с фонтаном крови. Коутрен по инерции провернулась вокруг своей оси. Освин закричал, выронил оружие, схватился за обрубок. Коутрен пинком отправила его на землю, приставила к шее меч. Мабари залаяла, зашуршало вынимаемое из ножен оружие.
– Шевельнётесь и я ему голову снесу! – закричала Коутрен.
– Убери меч и мы не спустим Аруму!
– Думаете, я боюсь вашего щенка?! Думаете, я хоть кого-то боюсь?! Да я! – Коутрен качнулась, подняла над собой Летний меч. – Сама! – Клинок с хрустом врезался в голову хныкающего Освина, расколов её до подбородка. – Война! – И с чавком вышел обратно.
Арума врезался в неё, как таран. Они повалились на землю, меч отлетел в сторону. Зубы пса щёлкнули возле шеи. Коутрен подставила левую руку, мабари вцепился и начал рвать. Она закричала. Нащупала кинжал за поясом, схватила, ударила пса под ухо. Мабари взвыл. Ударила ещё раз, затем ещё, пока вой не превратился в скулёж. Собака обмякла, придавив её тушей. Лицо залило кровью. Коутрен спихнула с себя тело, из последних сил встала.
Перед ней возник сэр Глау, кажется. Меч в его руке выписывал в воздухе восьмёрки, как на уроках фехтования. Коутрен вытерла с лица кровь и капли дождя. От первого выпада она уклонилась, второй просвистел над ней – Коутрен пригнулась, попыталась ударить снизу вверх, но рыцарь оказался быстр. Кулак ударил ей в скулу, следующий взмах меча ожёг плечо, а на четвёртом все закончилось. Сэр Глау выдернул клинок у неё из живота. Коутрен охнула, оступилась, повалилась вперёд. Этого хватило, чтобы сделать последний рывок. Кинжал вошёл рыцарю в сердце, и Коутрен упала вместе с ним.
Перевернуться на спину стоило огромного труда. Над ней навис сэр Роэм, тоже с мечом. Коутрен захрипела, язык еле ворочался во рту:   
– Я спасла Логейна! Я сражалась за Мэрика! Я была при Остагаре! Я схватила Героиню Ферелдена! Я не могу умереть вот так. Не могу!
– Ещё как можешь, сумасшедшая су…
Из его горла наружу выскочило лезвие. С острия потекли карминовые капли. Сэр Роэм побагровел, выронил меч. Лезвие в его горле двинулось в сторону, кровь струёй окропила Коутрен. Она рассмеялась сквозь кровавое бульканье. Лезвие исчезло и тело рыцаря упало, а её спаситель встал перед ней во весь рост, держа уже два меча.
– Лэндри!.. Знаешь, я…
Меч легко вошёл ей в грудь и там и остался, пригвоздив к земле. Коутрен туманящимся взором покосилась на окровавленный клинок, перевела взгляд на рыцаря.
– Кх… Лэндри?! Ты убил меня! Ты ведь говорил, что не убиваешь женщин!
Он пожал плечами.  
– Ты не женщина. Ты солдат. Герой.
– Ещё в переулке, да? Долго с духом собирался… – Она попыталась вытащить меч, но пальцы не слушались. – Зачем?
– У меня семья. Её нужно кормить, а милость короля мне не помешает. У тебя же никого нет, Коутрен, ты никому не нужна, а так твоя смерть послуж…
Лэндри вздрогнул. Из его глаза появился кончик стрелы. Спаситель и убийца упал рядом, среди мертвецов, накрыв её одной рукой. Смешок застрял у Коутрен в горле. Какая ирония! Послышались знакомые голоса.  
– Сайлас! Ты убил его!
– Я целился в плечо. Никогда не был хорошим лучником.
Каменщик – или Сайлас – сел перед ней на корточки, а эльф вытащил меч из груди и отбросил. Руки его сияли белым, словно жаровни.
– Потерпите, – сказал Сайлас. – Скетч дело знает.
– Вы…
– Услышал шум. Как я понимаю, ваши дела закончены, сэр Коутрен?
– Вы…
– Тогда добро пожаловать в Инквизицию! Не стоит возражать. Оставьте Ферелден в прошлом, начните все с начала. Это ведь Тедас. Возможности сами идут в руки, мир полон чудес и всё такое. Я никогда не был склонен к патетике.
– С начала… как герои?
Коутрен прикрыла глаза. Сайлас хмыкнул:
– Как Герои.

 
 

[Karissima 9 644]

Его прощальный поклон

 

Это был богатый трактир, стоявший у оживленного торгового тракта, ведущего в Ансбург. Здесь останавливались путешественники и купцы, желающие отдохнуть и восстановить силы в пути, не брезговали заглядывать сюда и благородные.
По странному стечению обстоятельств, хотя трактир и был набит битком посетителями, работы у хозяина было не много. Большинство гостей валялись на полу, среди обломков мебели в лужах собственной крови: кто-то стонал, кто-то скулил, кто-то лежал не подвижно и понять, жив он или нет, можно было только по вздымающейся груди и ровному дыханию. Охотники за головами не рассчитавшие свои силенки, попытавшиеся откусить больший кусок пирога, чем могли прожевать, и закономерно подавившиеся. Впрочем, хозяина трактира, расположившегося за надежной барной стойкой, совершенно не смущали ни побитые посетители, ни поломанная мебель, ни заляпанный пол. За все свои хлопоты он получил более чем щедрую компенсацию, что позволяло закрыть глаза на некоторое недопустимое поведение последних двух оставшихся к концу потасовки на ногах постояльцев.
А это была та еще парочка. Безбородый, вороватый на вид гном, с прекрасно подвешенным языком, вооруженный странным приспособлением напоминающим арбалет, и чернявый бородач, то еще трепло, считающий, судя по всему, себя очень забавным. Вооружен этот тип был необычным не то посохом, не то копьем. Но самое поразительное, что этот человек определенно был магом! Маг! Здесь! Вне круга! Трактирщик очень жалел, что не мог послушать, о чем эта парочка говорит. Мало того, что они расположились в другом конце обеденного зала, так еще и заплатили менестрелю (еще одному постояльцу, способному стоять на ногах после окончания драки), чтобы та тренькала на своей лютне. Гном отсыпал девушке приличную гору золотых, так что та не только покрыла свой долг в этом заведении, но еще и с прибытком осталась. А жаль. За отступником рано или поздно явятся храмовники, так что узнай трактирщик что-нибудь интересное, мог бы продать им какие-нибудь сведения.

Я не зову тебя лжецом,
Просто не ври мне.
Я не зову тебя вором,
Просто не кради у меня...

Чародей, отхлебнув из своей кружки, кивком головы указал на поверженных противников.
- А ты потом в своих байках переврешь все так, как будто они по щелчку моих пальцев распались на мелко порубленные ломтики.
Гном пожал плечами. Обвинение в излишнем красноречии его не особо взволновало.
- Людям нравятся кровавые подробности. Почему бы не дать им то, чего они хотят?
- Подробности? - бородач насмешливо фыркнул. - Лучше бы с таким же энтузиазмом ты описывал окружающую обстановку. А то у тебя каждое место событий похоже на "обычную киркволльскую улицу".
- Ауч, Хоук, - гном картинно схватился за сердце, изображая ранение. - Ты уязвил не только гордость рассказчика, но и гордость коренного киркволльца: в Городе Цепей нет обычных улиц.
Друзья рассмеялись, а потом опрокинули по кружке, не чокаясь. За жужжащий, словно улей, Киркволл и его необычные улицы! Варрик разлил остатки эля по кружкам и махнул хозяину, чтоб тот нес еще кувшинчик.
- Ну, и что ты теперь планируешь делать?
- Я? Планирую?! - Хоук рассмеялся. – Не-е-ет. Сейчас за штурвалом Изабелла. Носится, словно тайфун, пытается собрать команду побыстрее, пока я не передумал плыть с ней. Или пока она не передумала плыть со мной.
- Мне казалось, вы уладили этот вопрос с Ривейни еще в Киркволле, нет?
- Вроде как, - маг пожал плечами. - Но ты же знаешь, насколько изменчива бывает погода на море.
Варрик понимающе усмехнулся. О да, он знал. Друзья снова приговорили по кружечке, на этот раз за дам, переменчивых словно море! Каждый был знаком с такой. Благо, одна из служанок уже принесла очередной кувшин, и кружкам не нужно было простаивать с сухим дном.
- С другой стороны, если совсем будет некуда идти, ты всегда можешь отправиться в Тевинтер. Составишь компанию Фенрису. Он, как я слышал, охотится там на работорговцев, - гном хитровато улыбнулся. - Если будешь расторопным и сумеешь добраться до Магистериума пока твое имя у всех на устах, может, даже станешь магистром. В конце концов, даже тевинтерские снобы не гнушаются поднимать стакан за здоровье человека, который левой рукой обломал рога Аришоку, а правой отвесил оплеуху Верховной Жрице, осадив ее цепных псов.
- Я? Магистр? - Хоук захохотал. Так искренне он не смеялся с того случая с "медными бархатцами". – Боюсь, при таком раскладе Фенрис будет первым, кто попытается вырвать мне сердце.
Теперь уже смеялись оба. Воспоминания о вечно гундящем о "злых магах" эльфе, в конечном счете, сражавшегося за жизнь и свободу этих самых магов, приятно грели душу.
- А что слышно на счет остальных?
- Младшенький, как ты знаешь, после драки в Казематах вернулся к Стражам. Сейчас он где-то на глубинных тропах. Себастьян в Старкхевене. Уверен, там от него уже все волком воют. Блондинчик... после того, как ты его прогнал, он исчез. Не знаю куда. Да и знать не хочу, - Варрик помолчал, собираясь с мыслями. С некоторых пор друзья старались как можно реже вспоминать об Андерсе. - Авелин и Мерриль вернулись в Киркволл. Наш капитан стражи полагает, что без нее город развалится на части. Может она и права. Маргаритка помогает эльфам в эльфинаже оправиться после недавних событий.
Чародей и гном сидели и молчали. Каждый думал о своем. Варрик собирался с мыслями, а Хоук... Хоук пытался придумать остроту, которая лучше бы всего описывала сложившуюся ситуацию. Ничего путного в голову еще не пришло, когда Варрик заговорил:
- Знаешь, Гаррет, я тут подумал, - Варрик с трудом подбирал слова. На памяти Хоука подобных случаев было меньше, чем пальцев на одной руке. - Я решил вернуться в Киркволл.
Последняя фраза была сказана чуть ли не скороговоркой, на одном дыхании. А сказав, он выжидательно уставился на собеседника, силясь угадать реакцию. Нельзя сказать, что эти слова стали для Хоука неожиданностью. Последнее время стало особенно заметно, что Варрик тоскует по родному городу. Он постоянно заводил разговор о Киркволле, говорил о том, как вернется туда, даже скучал по делам торговой гильдии!
- Я понимаю, - Хоук ободряюще улыбнулся. - На самом деле я удивлен, что ты тянул так долго. Чем планируешь заняться по возвращении?
- О, уже накопился целый ворох дел,- увидев реакцию друга, Варрик явно приободрился. - Но думаю так же закончить свою книгу. "Защитник Киркволла".
Хоук поморщился.
- Ты считаешь, это та история, которая будет хоть кому-то интересна?
- Ты шутишь? Это великолепная история! В ней есть все: приключения, сражения, вина, ирония, романтика, неожиданный сюжетный поворот, выныривающий в самом конце и кусающий за задницу! А главное харизматичный главный герой, за судьбу которого хочется переживать.
- Ты мне льстишь. Не настолько я и хорош.
- Верно, - Варрик ехидно усмехнулся. - Но в моем изложении будешь даже лучше. Взять одну часть практичности, одну часть бескорыстного благородства, две части безумия и приправить на свой вкус оголтелым враньем. Потом…
-… Потом процеживаешь эту смесь через подходящих слушателей, и готово! Вот он – герой! – закончил за друга Хоук. – Помню-помню, ты говорил.
Варрик одобрительно рассмеялся.
- Верно. Пойми, тебя ведь вели не долг и не желание всех спасти, а простое стремление выжить и защитить семью. Это понятно каждому. Такого героя легко принять.
Хоук покачал головой. Да уж. Его друг умел выставить некоторые вещи в выгодном свете, даже такие приземленные, как жадность и стремление достичь чуточку большего. Впрочем, некоторые сомнения, по поводу выбранного Варриком направления, у него все еще имелись.
- А ты уверен, что богатого на повороты сюжета и харизматичного героя хватит, чтобы в конечном итоге окупить потраченные на написание чернила?
- О чем ты, Гаррет?
- Ну, сам посуди: ты говоришь, в моей истории есть ирония, вина, романтика. Но была бы ирония без Фенриса? Беглого тевинтерского раба, презирающего магию и все, что с ней связано, но в конечном итоге сражавшегося за свободу магов и называвшего одного из них своим другом? Была бы вина без Андерса? Ведь пока я наслаждался свободой, мои собратья маги были заточены в Казематах. Я мог помочь, но ничего не сделал. А Андерс, он никогда не переставал напоминать об этом. Романтика... собирала бы твоя байка о нашей с Аришоком дуэли так много слушательниц, если бы подоплекой этой драки было нечто иное, чем мои чувства к Изабелле?
Хоук задумчиво почесал затылок. Как-то далеко он ушел со всеми этими объяснениями от своей первоначальной мысли.
- Я просто хочу сказать: история, герой... много ли они стоят, без людей, что шли рядом? Расскажи о них чуточку подробнее, чем об улицах города, где мы жили. Очень прошу тебя. В конце концов, много ли я стою без своего друга гнома?
Варрик, казалось, был несколько сбит столку. Сложив пальцы домиком перед собой, он несколько секунд обдумывал услышанное. Потом, осторожно подбирая слова, заговорил:
- Поверь слову профессионального дельца: ты стоишь очень многого. Но я понимаю, что ты хочешь сказать. И знаешь что? Это звучит как хороший тост, - Варрик взял свою кружку. - За людей, что сопровождали нас!
- И за тех, кто будет сопровождать нас в наших будущих историях!
Варрик поднял свою кружку, собираясь отсалютовать ей, и в тот же миг в грудь ему ударился мощнейший разряд молнии. Стул под гномом разлетелся в щепки, а сам он кубарем покатился по деревянным доскам. С явным сожалением, Хоук вылил на пол содержимое своей кружки, не забывая поглядывать в сторону фигуры, еще недавно выглядевшей в точности как его лучший друг.
- Как ты понял?
Его голос изменился. Казалось, он звучал со всех сторон. Словно шелест и одновременно, как будто бы звон. Тихий шепот, оглушающий раскат. Противоречивый. Такой звук не могло породить горло смертного. Фигура гнома поплыла, начала пульсировать изнутри. Вытянулась, превращаясь во что-то иное. Потустороннее.
- Ты назвал меня по имени, - Хоук пожал плечами, как будто бы ответ был очевиден. - Никто не зовет меня по имени.
Демон издал звук похожий на смешок, признавая свое поражение. По крайней мере, Хоуку показалось, что этот звук походил на смешок. Исчезли побитые охотники за головами, служанки и хозяин трактира тоже исчез. Исчезли столы, стулья, посуда. Последним растворились крыша, стены и потолок. Остался лишь одиноко парящий островок посреди грязно-зеленой бесконечности. И Черный Город вдалеке.
- А ведь ты мог бы остаться в этой сладкой, убаюкивающей фантазии, - с каждым неуловимым движением толстые гномьи пальцы вытягивались, превращаясь в настоящие лезвия. На ладони мага, как бы невзначай, появился огонек, готовый в любой момент превратиться в бушующий огненный смерч. - Никаких тревог. Никаких потерь. Мир и покой. Вечная праздность.
Это действительно было заманчиво. Или - было бы? Хоук криво усмехнулся.
- Как сказал бы настоящий Варрик: "это не та история, на которую будет спрос".
Демон, оскалившись, кинулся в атаку и одновременно с этим Хоук выбросил вперед руку.

***

Это была Тень. Контроль здесь - лишь иллюзия. Изменчивая и непостоянная, дикая словно стихия. Но ведь для него никогда не было проблемой обуздать стихию. Хаос киркволльских улиц, любовь женщины, подобной морской волне. Тогда почему ему так сложно тут? А может он никогда не владел ситуацией? Никогда не стоял в оке бури? А был лишь частью бури? Вместе с другими монстрами.
Огр. Аришок. Орсино. Мередит. Кошмар. Демон Праздности, что залез к нему в голову и вытянул стародавний разговор. Он победил их всех, но победителем так и не стал. В этом месте невозможно быть победителем. В этих бесконечных хоромах. Залах отражений. Тысячи зеркал, и в каждом зеркале своя вероятность. Словно дверь или окно в иной мир. Другая история, другой выбор. И везде своя вина.
Огр протягивает лапищу к Лиандре. Но дорогу ему преграждает клинок. Клинок, не магия. Карвер...
Одеяло падает, оголяя острое плечико. "Здесь? В Верхнем Городе? И ты... с эльфийкой?"
Прием в честь Защитника Киркволла. Но где же он? Где виновник торжества? "Рады, что вы приняли наше приглашение, монна Хоук."
"Как я могу убить собственную сестру?" Влияние скверны зашло слишком далеко. Как у Уэсли. Всюду тьма и помощи ждать неоткуда. "Потому что она просит тебя".
Узкое лезвие легко разрывает ткань, играючи достигает сердца. Горькая усмешка Андерса. Себастьян ликует. Справедливость для всех.
Храмовники напуганы, в смятении. Безумие царит вокруг. И лишь одна фигура возвышается над хаосом. Каллен преклоняет колено перед Защитником, и остальные следуют его примеру. Да здравствует Наместник!
"Корифей мое бремя". Лица не видно. Страуд? Алистер? Логейн? Инквизитор произносит одно имя. Одинокий клич: "За Стражей!"
Хоук еле заметно вздрогнул, когда чей-то мокрый нос ткнулся ему в ладонь. Быстро переведя взгляд, он увидел мабари. Внешне это определенно был пес: квадратная, широкая морда, сильные челюсти, широкая, мощная грудь, мускулистая шея, короткий хвост, четыре сильных лапы. И очень умные глаза. Вот только он был полупрозрачный и светился потусторонним синеватым цветом.
- А, это снова ты, приятель? - Хоук повстречал этого духа некоторое время назад. Тот очень своевременно помог, когда пара демонов гнева прижали чародея к стенке. И с тех пор тащился следом как привязанный, помогая в каждой стычке. И, соответствуя выбранному образу, всегда молча, игнорируя все попытки себя разговорить. - Так на чем мы остановились, когда то воплощение Гордыни нас так грубо прервало? Ах да, я пытался угадать из каких ты духов...
Мир вокруг Хоука странным, хаотичным образом менялся. Одно время он шел по Императорскому Тракту, потом оказался на улочках Верхнего Города в Киркволле, затем в какой-то неизвестной пещере, а после непонятным образом в подземелье замка Эн. Странная, нелепая игра Тени.
- ... Ворчун? Чихун? Предупреждаю, если Справедливость, то мы вряд ли поладим, - маг неодобрительно глянул в сторону своего неразговорчивого попутчика. Сейчас он на полном серьезе не отказался бы даже от какого-нибудь нравоучения в исполнении Авелин, так опостылело ему это молчание! - И тащишься за мной, как будто я тебе денег задолжал. Спрашивается, чем я заслужил такую... преданность?
Хоук удивленно покачал головой, слегка сбитый с толку простотой ответа, находившегося все это время на поверхности.
- Значит, Преданность, да? А молчишь потому, как пытаешься соответствовать высказыванию "преданность доказывается не словом, а делом"?
Но дух по-прежнему не подавал виду, что понимает его. На самом деле, это и не требовалось. Усмехнувшись, Хоук перевел взгляд с пса к линии горизонта. Сейчас они находились на вершине Расколотой Горы и отсюда открывался шикарный вид. Где-то внизу закручивались вихри энергий, в небе парили куски крепостных стен и домов, багровели алые точки, крохотные вулканы, вспыхивающие и тут же гаснущие, когда на них опускались снежные смерчи.
И еще эта песня, песня Тени.
Крик гнева. Клич доблести. Стон желания. Зов справедливости. Шепот праздности. Тишина преданности. И тысячи иных звуков, оттенков чувств. Так легко потеряться, сломаться, забыться и не найти себя.
Хоук, перехватив поудобнее посох, потрепал мабари по холке, как если бы тот был настоящей, живой собакой. Их взгляды были устремлены вперед, туда, где возвышался над всем Черный Город.
Решимость человека крепла. И тогда Тень услышала новую песню.
- Сражайся за свои ценности и сражайся за своих друзей, сражайся с этой скверной ради света в конце.
Он двинулся вперед. Напевая. Ведь рано откланиваться. Впереди ждут новые истории и люди, что будут их частью.

[Karissima 9 644]

Прекрасный чуждый мир

 

Это было обычное прекрасное летнее утро из тех, когда свет редкими лучами пробивался сквозь листву рпоновой широколистницы, хрлоной и множества других растений, не встречающихся более нигде в Тедасе. Поблизости шумела вода - успокаивающе и завораживающе, где-то кричал бесстрашный рпопак, как всегда, в одиночку омывающий шерсть в водах бурной широкой реки Вуперк, а где-то далеко слышался предсмертный стон тсрока. Вот и наш герой - сидящий на листе могучего шптирка, наблюдающий, как два нркада сражаются за самку. Напряг задние лапы, сердце забилось быстрее, в голове пульсирует, сильный толчок... промах, пытается развернуться, но поздно - зубы врага уже под кожей, мимолетный страх, хруст шеи, нет чувств, пустота. Теперь лишь подрагивание ветви шптирка и плеч сидящего на нем юноши напоминали о смерти, но джунгли уже забыли. Донаркс – не для слабаков, здесь нет места сочувствию. Нашему же герою это было не по душе.

Донаркс является домом для отшельнической расы впторгов, одновременно похожих и на людей, и на гномов - сильных существ, ростом с кунари, у которых также проявляются черты животных, обитавших в Донарксе задолго до появления на континенте гномов и эльфов. От них же впторгам досталась густая растительность по всему телу - лишь на лице можно увидеть кожу. Если бы обычный житель Тедаса посмотрел на впторга без одежды, то он бы понял где руки, а где ноги только по небольшому волосатому шарику - голове, из которого торчали небольшой нос, кончики ушей и были видны глаза. Джунгли были как и опасностью, так и великим защитником — ни один из жителей Тедаса не рискнул бы ступить в них. В свое время даже церковный ученый Дженитиви, остановившийся в Кундалоне, отказался от этой мысли.

Тем не менее, это была высокоцивилизованная раса, даже кое в чём опередившая остальной Тедас, а именно - в архитектуре. Постройки из дерева, как правило, обработаны особым составом, благодаря которому дома по прочности не сильно уступают каменным, долговечны и обладают водоотталкивающими свойствами (что очень важно, дожди шли почти каждый день). Сами впторги немногословны и поэтому их речь изобилует согласными, звуча отрывисто, так, как будто бы каждое слово должно окончить диалог. Поэтому, даже если бы они и участвовали в политических дрязгах Тедаса, то первые их переговоры закончились бы войной, поскольку сразу же после приветствия любой правитель почувствовал бы себя настолько оскорбленным, как никогда до этого в жизни. Так же, примерно 1-2 раза в поколение, рождался ребенок, обладающий способностью к экстраэмпатии - даже без внешних проявлений эмоций, дитя уже в раннем возрасте грустил вместе с матерью или радовался успеху отца (его называли ктварг – "чтец"). Эти дети впоследствии становились лекарями духа, они разделяли все чувства тех, кто приходил к ним. Именно "чтецом" и был наш герой, которого звали Длангр, но для удобства мы будем звать его Длан (думаю, он бы не одобрил, если бы вообще понял, что мы это про него - уж больно мягко звучит). Житель великого и единственного города Сктвкр (впторги гордились этим, почти идеально звучащим названием без гласных), любил свой дом – джунгли, и ненавидел Сктвкр. На то были свои причины - каждый раз после рождения чтеца, его в четырнадцатилетнем возрасте забирали из-под защиты родителей и помещали в "Дом Чтеца", не выпуская за пределы города до рождения следующего, такого же уникального, ребёнка. "Чтец" мог десятилетиями впитывать страдания людей - некоторые сходили с ума, другие же выгорали и будто теряли дар, им становилось все равно, у них не оставалось даже своих чувств. Именно поэтому Длан и сбежал.

В 16 лет Длан навсегда покинул родной город и отправился на восток. Почему на восток? Недавно он прочел книгу, в которой была история, несколько сотен лет считавшееся легендой. Если верить ей, то именно оттуда, с востока, и пришел Чужак. Он был сам по себе, весь в крови, очень слаб. Впторги боялись внешнего мира, но это был всего-навсего один... Чужак. Они приютили его и несколько недель выхаживали. Лекарь даже стал понимать некоторые фразы и слова пришельца. Перед уходом Чужак сказал: "Спасибо, я должен идти. Я должен найти мечи павших товарищей" (самая тяжелая для прочтения часть), и больше его не видели... по крайней мере в Сктвкре.

Так Длан и оказался на ветви шптирка, терзаемый угрызениями совести. Он был под два метра ростом, мускулист и широкоплеч, как и многие его собратья. У него даже был нож, но помоги он одному нркаду, пришлось бы убить второго, а потом и первого - ибо у животных нет чувства благодарности. Длан не был готов к этому. К тому, что сначала от возбуждения сердце забьется чуть быстрее, что он будет чувствовать страх и с трудом подавляемое чувство обернуться. Когда он всё-таки обернётся, он ощутит лишь покалывание в шее, а в следующее мгновение станет хватать ртом воздух и искать руками опору. Он уже начал падать, но успел выхватить нож и воткнуть в толстый лист, с которого уже потихоньку скатывался. В горле стоял ком, сначала Длан почувствовал опустошение, а затем грусть и жалость, но сильнее всего были чувства любви и нежности, ведь существо, с которым ты разделил страдания, не может не стать близким твоему сердцу. А теперь эта здоровенная детина просто сидела и плакала, сотрясая огромный широкий лист. Дождавшись пока твари уйдут, юноша слез и отправился дальше, ориентируясь по реке. Длан больше не хотел повторения случившегося и теперь, при любом намеке на опасность, обходил это место стороной.

Длан шел третий день и впервые уголки его мохнатого рта растянулись в улыбке. Как всегда он опустил свою трость (здоровенную ветку), и почувствовал, как та утонула в зыбком иле дна – он достиг дельты, а значит скоро он покинет джунгли и его будет ждать неизвестность. Возможно, он отыщет поселение чужаков... Если легенды не лгали. Первый раз за время путешествия Длан задумался о том, что ему делать, если все это - ложь, и впервые в жизни ему стало страшно. Если он вернется, его больше не примут как своего - теперь он чужой для своего народа, а если он не найдет поселение чужаков и начнет скитаться, то одиночество в конце концов сведет его с ума.

Прошло еще два дня. Утро. Длан не был уверен ни в чём, но его шаг был такой же бесшумный и такой же твердый, как и в начале пути. Правда, он стал чаще спотыкаться, один раз задумался и чуть не набрел на ршидну, хорошо, что она шипит, предупреждая о нападении. Юноша успел тихонько отойти и обойти опасное место. Опять пошел дождь. Длан ненавидел дождь. Вообще, для жителей Дорнакса, дождь был лишь из ниоткуда появляющейся водой, размывающей почву, затрудняющей движение и дающей возможность сделать больше ошибок, смертельных ошибок. Юный впторг хотел было устроить привал, но заметил в ста шагах от себя на восток еле видимый барьер, состоящий из быстро движущихся частиц. Длан был в отчаянии - неужели все было напрасно? Он в пятьдесят шагов добрался до барьера и... замер в восхищении! Перед ним открылась картина, от которой бы захватило дух даже у антиванского аристократа, живущего на берегу моря, но у Длана не захватило дух, он просто вышел из тела. Вптог едва успел лишь сделать вдох, время для него остановилось, он видел каждую каплю дождя, а рассветные лучи тысячами рассыпались по грязной шерсти сына джунглей. Длан оголил небольшой участок кожи и впервые в жизни он почувствовал сухое тепло, не то тепло, которое исходит от земли и буквально вымачивает тебя с головы до пят, а необычное, незнакомое, то, что нравится. И еще... Что это? Это как родная река, но вдалеке, бескрайняя и... спокойная, она резала солнце, а отрезанную часть эта огромная река оставила себе, и протянула до самой суши. Только теперь гость побережья выдохнул, затем еще один вдох, за которым еще один выдох. Только теперь он мог думать о чем-то другом и, о проклятие! - теперь прибрежный воздух этой необычной реки был приятней всех запахов на свете, хотя сначала он и казался отвратительным. Длан нашел в себе силы повернуться в сторону родных джунглей и понял, что теперь его сердце принадлежит этой новой земле, и он никогда не вернется в Донаркс. Юноша попрощался со своей колыбелью так, как ребенок, нашедший новую игрушку, прощается со старой и отправился в новый неизвестный мир.

Длан не прошел и сотни шагов, как вдалеке внизу по склону стали видны копошащиеся фигуры, которые, словно муравьи, не переставая что-то делали. Сердце его радостно забилось - он снова сможет пообщаться с живыми существами, еще не знакомыми, но наверняка интересными. Вопреки желанию, он дождался ночи и только тогда приблизился к поселению. Видимо, в городе была строгая дисциплина, потому как по улице ходило лишь небольшое количество чужаков, одетых одинаково и одинаково... лысых, у них были лишь рога, как у рпирлов. Юноша еле сдержал смешок, представляя этих больших и сильных чужаков, жующих мох и улюлюкающих при опасности. По описанию - словно существа из легенды, но у пришельца в книге не было рогов, даже были волосы, что интересно. Впереди был стражник - Длан почувствовал слабые бессилие и раздражение, а также некое безразличие к собственным эмоциям, словно внутри существа были 2 личности, одна из которых сдерживала, не давала возможности второй обладать своей волей. Чтец никогда такого не встречал, он сочувствовал стражнику. Длан подошел к нему - тот оставался с каменным лицом, но бессилие и раздражение стали едва различимы, на смену им пришли: напряжение, настороженность, подозрительность и... замешательство. Хоть тот и напоминал по комплекции коссита, он был ниже и чуть шире в плечах. Кроме того, косситы любили, чтобы тело дышало и было свободно, чтобы снаряжение не мешало в битве, а этот был полностью разодет в шкуры животных, очень странно. Первым заговорил путник, из темноты до стражника донеслись грубые, немного щелкающие звуки, отдаленно напоминавшие обычную речь:

—Чжак, т-т-ы д-дин, но внтри тбя дв-ое, т-ы бол-н? – произносить это было намного ужасней, чем проговаривать в мыслях. – Кк тбя зват?

— Не пытайся заговорить меня! – лицо не выдавало ни единой эмоции, но стражник испытал воодушевление. -Назовись, странник!

— Длангр. – немного промолчав, пытаясь в уме воспроизвести речь чужаков он добавил: – я пршол с зпада.

— Что?! – воскликнул коссит - от его спокойствия ничего не осталось, он был напуган и крайне возбужден. – Ты из джунглей?!

— Я н-не знау чт ткое джнглй. – Длан вспотел, было тяжело, хорошо хоть последнее слово было почти выговариваемым.

— Это проклятое место, очень давно в нем без следа исчезли Аришок с большим отрядом отборных воинов! – из всего этого Длан понял лишь слова: "это место", "давно в", "без следа исчезли" и "большой отряд воинов".

Пока юноша обдумывал эти слова, к ним подошел еще один чужак. У Длана просто глаза на лоб полезли - он впервые в жизни не почувствовал живого разумного существа. Неужели у него нет эмоций? Хотя, после того, как этот чужак увидел Длана, Чтец почувствовал плохо скрываемый гнев.

— Karashok, после смены караула ты явишься ко мне и понесешь наказание за то, что не сообщил о путнике. Кто этот maraas? - гнев поутих и Длан почувствовал заинтересованность.

— Meravas karasten. Этот basra говорит, что пришел из Донаркса. - Воцарилась неловкая пауза. Затем тот, кого звали Карастен, позвал еще двоих косситов и что-то сказал. Длан расслышал только слова: "saar", "tallis", "taashath", "до утра" и "увести". Все это время двое новоприбывших не спускали глаз с Длана. От Карастена, как и изначально, не исходило никаких эмоций, а когда тот закончил, двое двинулись к нему. Чтец чувствовал от них только раздражение - хороший знак, значит его не станут убивать. Юношу сопроводили до темницы, затолкали в камеру, выдав, однако, теплые одеяла, ведь он все же не был пленником. Было влажно и сыро, как в родных джунглях, но еще был холод, который пробирал до костей. Впервые за неделю, несмотря на некоторые неудобства, Длан смог крепко уснуть, не опасаясь за свою жизнь.

Утром за ним пришли, но его гости были удивлены и разгневаны. Наверное потому, что Длан выпотрошил одеяла и валялся в их содержимом. У впторгов не было подушек и одеял, у них был собственный мех, а когда выдавались холодные дни, они спали в огромных гамаках для всей семьи, куда засыпались сухие листья. А это мягкое и пушистое нечто согревало даже больше, чем листья. Однако сам юный впторг не догадывался, почему чужаки злились. Его просто подняли, отвели к Стэну и вышли. По-видимому, придётся снова говорить с ними, как же это утомляет!

— Значит, ты из Донаркса, bas? - спросил Стэн. Его голос был ровным и спокойным, как и он сам.

— Я с зп-ада. - таким же спокойным голосом прорычал Длан.

— Хм. Как ты пробрался через джунгли? Наш Аришок с лучшими воинами не вернулся, а ты смог добраться без единой царапины? - Стэн ждал ответа, но не дождавшись добавил, - Как тебе это удалось?

Очень много слов, очень быстро. Длан ответил:

— Пвтори. - понемногу обилие гласных доставляло ему все меньший дискомфорт.

Вот теперь ему стало действительно страшно – Стэн выглядел злым, но по прежнему не испытывал ни единой эмоции. Зато Чтец выдавал себя с потрохами. Стэн еле заметно улыбнулся и юноша почувствовал слабое удовлетворение. Однако, это было совсем не важно - его теперь интересовало другое. Стэн было начал говорить, но Длан выпалил, не пытаясь сделать свою речь понятной:

— К т Ст-н то смг?- Стэн явно был заинтересован.

— Повтори!- приказал он.

— Как т-ы Ст-эн это смог?!- обливаясь потом, чуть ли не прокричал Длан.

— Смог что? - у Стэна кончалось терпение.

— Как т-ы нет моций? - Чтец уже буквально тараторил. - На лце - зло, внтри нет моций, свсем!

Теперь настала очередь Стэна потерять контроль, он взревел:

—Katara, демон, уйди из моей головы!

Длан мало что понял из его слов, но почувствовал настолько сильный гнев, что и сам пришел в ярость. Издав пронзительный рык, он резко подался вперед и свалил с ног не успевшего выхватить меч Стэна, стал один за другим наносить мощные удары, пока его не оттащила стража.

— Хм. Ты не демон, демон бы явил свое обличие.- поднимаясь на ноги, спокойно сказал Стэн. И, повернувшись к стражникам, бросил: -Через два дня к Сегерону отбывает корабль, зверюшка предстанет перед Аришоком.

Поняв, что случилось, Длан просто заплакал, он никогда не хотел такого. Сначала ярость, потом боль Стэна. Он думал, что сможет быть среди народа, который не будет постоянно заполнять его своими эмоциями, хотел, чтобы его научили управлять собственными. Но больше всего он хотел самостоятельно выбрать свою судьбу. Теперь, когда наш герой сидел в темнице, он не мог управлять даже собственной свободой. Без удобств - голый пол и доска для сна, предназначенная усугубить состояние спины заключенного. На этот раз тюрьма выполняла то, ради чего строилась.

Прежде чем отворилась дверь, Длан почувствовал волнение и знакомое воодушевление, причем столь сильное, что он и сам на мгновение воспрял духом, затем прислушался к тишине.

— Здравствуй, Раабен, смена через... – Длан услышал звук, как-будто нож полоснул по плоти. Спустя мгновение, раздался пронзительный крик, через секунду перешедший в громкое прерывистое дыхание. Когда коссит открыл дверь, то понял, что пленник издавал те же звуки — Длан сползал по стене, схватившись за горло, он встретился с тем, от чего бежал. Но это было в разы хуже. На этот раз он вместе с обычными муками смерти испытал: удивление, потерянность, отвращение, омерзение, негодование и, сильнее всего, презрение!

— Возможно, ты думаешь, что это - худшее, с чем ты встретился в Кундалоне,-сказал голос из тени.– Но ты еще не знаешь, каков Кун. Не важно, как ты смог пробраться через джунгли невредимым, проведи меня. Мне нужно быть там, где Кун никогда меня не достанет.

— Хршо, – отдышавшись сказал Длан. – Тм на стле мйо снржение, пдай го мне.

Коссит выполнил его просьбу и заодно кинул ключи от оков, пока тот рылся в сумке, добавил:

— У нас мало времени, надо торопиться. Тебе нужно что-нибудь еще?

— Ты сделал все, что необходимо, спасибо. – после этих слов Длангр выхватил свой нож и вонзил себе в сердце. В нем не осталось надежды, он бежал из дома и больше никогда бы не вернулся к своему народу. А придя, как он надеялся, в лучший мир, обнаружил в нем только больше жестокости и боли. Чтец понял, что не смог бы тут жить и видел лишь один выход. Странно, все смерти, которые он переживал, доставляли ему много боли, но своя принесла лишь покой. Последние недели жизни он видел нескончаемое количество страданий, но в последнюю секунду он увидел рассвет, первый и последний рассвет в своей жизни.

Жаль, что не все приключения оканчиваются удачно. Стоил ли его путь всей этой боли? Мы никогда этого не узнаем, но я точно знаю, что смерть он встретил с улыбкой.

Тедас – не для слабаков, здесь нет места сочувствию.

[Karissima 9 644]

Долг

 

Лучше бы я умер - эта мысль посещала меня так часто, что стала слишком обыденной, чтобы замечать её. Эта мысль крутилась на периферии сознания вместе с ним, казалось, они дополняли друг друга, гармонировали. Каждый раз, когда меч вот-вот вонзался в кожу или стрела была в нескольких сантиметрах от меня, эта мысль становилось сильнее, и я чувствовал такое близкое, почти ощутимое умиротворение, но животный инстинкт всегда мешал случиться предначертанному.

И сейчас было то же самое. Кривой клинок, изуродованный скверной, возвышался надо мной, но я уклонился - пара точных ударов, и враг упал.

«Генлок», - подумал я, - «не способен даже убить ждущего смерти человека».

Моя мучительная жизнь снова кого-то спасла. Это должно осчастливить меня. Должно… но нет. Не сейчас.

Мне следует продолжать путь.

Я уже несколько дней шёл по Глубинным тропам. Уже не раз я был здесь, но не так долго. Мне удалось рассмотреть их. Туннели, прорытые когда-то гномами, испещрённые пауками, осквернённые порождениями тьмы. Они были уродливы. Повсюду была гниль, где-то висела паутина, не та, которая играет бликами света . Паутина моровых пауков вызывала лишь отвращение. И чем дальше я проходил, тем ужаснее они были. Свет моей лампы освещал это уродство и делал его слишком очевидным. Я бы никогда не спустился сюда так надолго, если бы не он.

Глубинные тропы – испытание даже для опытного искателя приключений, поэтому встретить кого-то здесь я даже не рассчитывал. Хотя за последние несколько дней у меня накопилось столько мыслей. Как бы хотелось выговориться.

Вот бы Биска была здесь – это желание не покидало меня, но я понимал: последнее, что она будет здесь делать, так это выслушивать меня. Она бы скорее боролась с порождениями тьмы, очищала запачканную одежду или готовила. Готовила… Голод сейчас преобладал надо всем во мне. Надо всем, кроме него.

Но всё-таки, как же вкусно она готовила! Что же у неё получилось лучше всего? Наверное, тот отборный кусок мяса друффало, которое нам дали жители Крествуда за убийство нескольких мертвецов. Помню его золотую хрустящую корочку, мягкое мясо, как мы тогда наелись...

Я поймал себя на мысли, что думаю о такой глупости, но что же плохого в том, чтобы вспомнить что-то светлое? Я не нашёл причины, точнее не признал ни одну из них, ведь так хотел напомнить себе, что моя жизнь не такая уж и мрачная.

Как же там всё было? Тогда маги и храмовники ещё воевали, а в небе была дыра. У нас была миссия – отыскать Страуда, хотя, как оказалось, потом он сам нас найдёт. Помню, у нас из Крествуда был новобранец, молодая эльфийка - жаль не выжила на Посвящении. Но хоть смогли убить пару десятков мертвецов тогда, надеюсь, что кому-то жизнь это спасло, хотя по-настоящему всем тогда помог только Инквизитор.

Сейчас я осознаю, какую честь тогда оказала мне судьба, дав возможность увидеть будущего героя всего Тедаса. Хотя, когда он попросил меня помочь, я ему отказал, сослался на приказ. Дурак, что сказать. Думал: «Лучше нас мир никто не спасёт».

Но хватит о хорошем, ведь его должно быть в меру, иначе оно потеряет свою ценность.

Я встал с камня. Это далось мне с трудом. Но мне надо идти, ведь я почуял их. Пять или шесть - всего в нескольких десятках метров от меня. Нас отделяла лишь тьма. Я не мог видеть их, это и не нужно было. Они не нападут первыми из-за него. Это моё преимущество.

Я сделал несколько широких шагов, заранее обнажив меч, и, оказавшись у них за спиной, быстро убил двоих. Остальные запаниковали, и я успел убить ещё одного. Ещё четыре. Просчитался – обвинил я себя.

Они уже сообразили в чём дело. Я запрокинул меч за голову и рассёк пополам единственного гарлока. Генлоки прыгнули на меня. Двоих я отбил, но третий успел укусить меня. Я стряхнул его и тут почувствовал страшную боль, рука горела, ныла, казалось, лучше бы её не было вовсе. Но он делал боль менее ощутимой, казалось, помогал. Благодаря этому я смог широким ударом убить двоих. Третий, последний генлок, отделявший меня от победы, отпрыгнул, но я быстро настиг его одним прыжком, выкинув меч и достав кинжал, чтобы быстро убить его. И вот я снова выжил. Он всё ещё будет преследовать меня.

Но бой отвлёк меня. Теперь я снова чувствую боль. Один, всего один эльфийский корень, что я взял, чтобы помочь другому несчастному, оказавшемуся здесь, я использую, чтобы уменьшить боль.

Я продолжил идти и, оказавшись на перекрёстке, выбрал центральный путь. Но лучше бы я пошёл другим путём.

Пройдя метров сто, я почувствовал большое скопление порождений тьмы. Я подумал, что там меня ждёт кончина, но вместо этого она. Матка. Самое уродливое существо, что я встречал, преградило мне дорогу. Её складки осквернённого жира, щупальца, вымазанные в слизь, пропитанное болью лицо. Она чувствовала во мне родство,  но оставлять её в живых я не мог. Я подошёл к ней, мне надо было дождаться, когда она даст шанс убить её. Она подняла свои щупальца и стала обвивать меня, словно обнимая. Видимо, материнский инстинкт той, кем она раньше была. Но сейчас это было слишком мерзко. Я подождал пару секунд, медленно подошёл к ней и точно поразил её в живот, как меня учил Дункан, мой наставник. Но я допустил ошибку, приложив недостаточно силы, увечье не сразу убило матку. Она издала предсмертный крик, который собрал всех порождений тьмы с округи. Они окружили меня. Они чувствовали во мне скверну, но понимали, что я – враг. Их было слишком много.

«Тут я и умру…» – эта мысль отчётливо прозвучала у меня в голове. И когда один из ударов практически достал меня, время словно замерло, а у меня встала перед глазами картина из моей жизни. Самый светлый уголок моей памяти.

9:25. Тогда всё было спокойно, ни тебе пятого Мора, ни тебя Корифея. Я был простым парнем из Денерима. Жил я с родителями в небольшом, выстроенном несколько десятков лет назад доме. Он казался ветхим, но мог простоять ещё долго.

Было раннее утро, свет пытался пробиться через заросли, лишь слабые лучи доходили до моих глаз, но и их хватило, чтобы разбудить меня. Я встал необычно рано, поэтому зевота не отступала. Но больше всего меня удивила другая картина. Выйдя на кухню, я заметил гостя. «Обычный проезжий остановился», – подумал я. Родители сдавали комнатку сверху.

Я сел за стол, уже богато накрытый. Мясо, картошка, салаты – стол был просто усеян едой, это было не сказать что необычно, но уж точно не входило в привычки нашей семьи. Мать обычно накрывала так стол, когда постоялец был важной особой, но этот выглядел как обычный вояка, кроме его глаз. В них было что-то большее, чем доблесть, но я не мог понять что именно.

Он ел молча, довольно размеренно, а я не очень любил есть с незнакомцами, поэтому встал из-за стола. В этот момент вбежал человек. Он был вооружён обычным мечом.

«Все деньги на стол!» - это слова дали понять, кем он являлся.

Моя семья зарабатывала продажей трав и мяса, да комнатой - никто из нас никогда не держал в руках оружие, и я был готов к тому, что кто-то - под кто-то подразумевалась сестра, которая боялась одного вида оружия, что уж говорить об ограблении - закричит или вовсе упадёт в обморок. Но ничего.

Все продолжали заниматься своими делами, мать так же мыла тарелки, отец и гость ели, а брат и сестра продолжали копошиться в углу. Это сбило с толку меня, и не только меня, вор явно не понимал происходящего. Когда же гость доел, он встал и за несколько больших шагов приблизился к грабителю. Он собирался атаковать, но посетитель быстро выбил меч из его рук и повал на пол.

«Уходи!!» – грозно рявкнул гость.

В это же мгновение вор убежал из дому.

Я не понимал, что происходит, и все заметили это, мать и отец улыбнулись, а брат вовсе разразился смехом.

Это Серый Страж – дала понять мне сестра.

Я слышал про этот Орден, первую минуту я просто стоял, слишком многое случилось за это утро. Потом я стал расспрашивать его обо всём на свете. Где он побывал, с кем боролся.

Он отвечал с таким наслаждением, возможно, я ему понравился. Или ему просто было приятно вернуться в эти времена.

Я заслушивался до поздней ночи, а утром специально вставал пораньше, чтобы услышать больше. Иногда я просил его потренировать меня, а после я узнал, что делаю очень хорошие результаты. Я был воодушевлён, а потом я сказал это. Этих слов очень боялись родители – я заметил это в их глазах в последние дни. «Я хочу стать Серым Стражем». Я был порывист, семья знала это, они не смогли бы меня остановить. А Страж был не против.

Так я стал новобранцем, так я попал в Орден Стражей, так я пожертвовал своей жизнью, чтобы другие могли наслаждаться ею, но я ни о чём не сожалею, ведь скольких я смог спасти, скольких смог воодушевить на борьбу, сколько глаз смотрели на меня с надеждой и уважением. Я не сожалею ни о чём… даже о нём.

Он. Он. Только сейчас я заметил, что называю так зов. Почему? Возможно, разум не хотел принимать неизбежную скорую кончину, а может я боялся, что становлюсь всё ближе и ближе к порождениям тьмы.

Но это и неважно, ведь здесь мой путь закончится, дальше пусть другие идут.

Жизнь летела у меня перед глазами, а затем, когда я вновь прошёл весь путь, время снова пошло своим чередом, и я пал, стал ещё одной жертвой порождений тьмы. Но жизнь Серого Стража принесла мне много счастья, и вот я умер и наконец избавился от него.

Изменено 11 января, 2015 пользователем Karissima

[Karissima 9 644]

Курс молодого раба

 

Азартные игры – зло. Еще и грех, если верить настойчивым проповедям жрецов, но, как водится, чем не греховней, тем привлекательней. И увлекательней.

Именно поэтому в качестве наведения мостов Дориан предложил леди-Инквизитору партию в алмазный ромб, мотивировав это тем, что в Тевинтере в него играют немного по-другому. Ведь что, как не хорошие игра и выпивка, раскрепощают и располагают к общению? А после того, как он умудрился нечаянно поссориться с самой Вестницей Андрасте, пытаясь изложить ей тевинтерскую точку зрения на рабство, расположение бы ему точно не помешало.

Результат превзошел все ожидания: Вестница, как любопытное дитя лесов, наживку заглотила сразу же и с легкостью втянулась в целый карточный турнир. Играла она, надо сказать, из рук вон плохо - а алкоголь скорее разбавлял, нежели добавлял ей искусности - но зато с лихвой компенсировала неумение азартом. Тут бы лишить ее пары медяков и на том остановиться, но Дориан тоже был натурой увлекающейся, а потому опомнился только когда лишил Эллану не только денег, но еще и большей части одежды.

- Может быть, на этом и остановимся? – пошел на попятную Дориан, понимая, что еще немного, и вместо примирения Инквизитора попросту опозорит. – Время позднее…

- Ни за что! – возмутилась Эллана. – Инквизиция никогда не отступает! Победа или это… смерть, вот!

- Да-да-да, конечно. Но так как я тоже смею относить себя к Инквизиции, то можно считать, что, в конечном счете, мы победили, - и, если совсем уж честно, Дориан нервничал еще по одной причине. Ему ни разу не удалось поймать ушлого эльфа с поличным, но, по ощущениям, Солас уже с полчаса как прожигал в нем дырку взглядом. Кажется, моральный облик леди-Инквизитора беспокоил не только одного Дориана. А кое-кого беспокоил отнюдь не моральный облик.

- Э-эй, усатый, не смей спрыгивать! – приложил из своего угла Железный Бык. - Я здесь уже битый час сижу, чтобы полюбоваться на сиськи нашего дорогого Инквизитора – не вздумай лишить меня этого удовольствия!

- Хочешь полюбоваться – приди и возьми! – фыркнула Эллана. – В смысле, выиграй!

- Не больно-то честно – вдвоем на одного. Хотя и быстрее будет, признаю.

- Это да… - Эллана поболтала остатками эля в кружке. – О, Солас! Хочешь с нами?

- Это ты погорячилась, цыпа, - хохотнул Бык. – Он в твоем заголении не меньше моего заинтересован – готов поклясться, он этот свой свиток уже второй раз перечитывает.

- Кажется, общие правила игры я уловил, - если Солас и собирался отказаться, то не после такого выпада. Вместо этого он выдвинул свободный стул и сел напротив Элланы. – Посмотрим, правильно ли.

- Ладно, ребята, - присоединился к ним Бык. – Посмотрим, насколько велико ваше эльфийское величие.

Первую же партию эльфы проиграли начисто. Солас невозмутимо снял и положил рядом с собой на стол пояс, Эллана поерзала немного на стуле и добавила к внушительной горке одежды совсем уж деликатную часть дамского гардероба. Такими темпами, следующая игра станет для них последней, если только Эллана не прятала под легкой нижней рубашкой пару кольчуг. Она тоже это смекнула и с сожалением сказала.

- Нет, так дело не пойдет. Веселье закончится слишком быстро! Посему высочайшим инквизиторшьим повелением я повышаю ставки! Три кона на желание!

- Люблю азартных женщин! – не остался в долгу Бык. – Но лучше бы тебе выиграть, а то фантазия у меня богатая…

Дориан еще подумал, что, будь Солас менее сдержан, в этот день они бы все облагородили свой матерный не одним красивым эльфийским загибом…

А потом они с Быком начали проигрывать.

Неумолимо и бесповоротно. Проклятый эльф не дал им ни единого шанса отыграться!

Так что вскоре именно Эллана потирала ручки в предвкушении, а  Дориан покорно готовился скакать вокруг стола, реветь галлой или на что там еще хватало пьяной долийской фантазии.

- Итак! – Солас сказал, что его это все не интересует, так что желание Эллана загадывала сама. – Все просто. Ты будешь его рабом ровно один день.

- Кто, я? – на всякий случай уточнил Дориан, очень сильно надеясь, что ему показалось. Не могла же Эллана и правда отдать его на растерзание кунари…

- Ага, - с невиннейшим видом покивала та. – Но ты не беспокойся, он не будет делать с тобой никаких ужасных штук, уж это я прослежу. Подумаешь, рабство. Ты, наверное, привык.

- Вот как, да? – нет, конечно, думать о том, что она забыла тот не очень удачный разговор, когда они немножко повздорили из-за рабства, было бы слишком самонадеянно… но о том, что месть будет настолько низкой, Дориан и подумать не мог!

- Нет, если ты струсил, то, конечно…

- Дориан Павус ничего не боится! – тут же храбро откликнулся он, задетый за живое.

- Тебе нужно быть осмотрительнее, леталлан, - Солас накинул подскочившей Эллане на плечи ее же мантию, как бы ненароком загораживая ее собой от остальных и гася конфликт. – Не все будут так разумны, как Дориан, чтобы по достоинству оценить твое чувство юмора.

- У меня все отлично с осмомтрительстью, - заверила его Эллана, безуспешно пытаясь просунуть руку в рукав. – Хранительница всегда хвалила меня за это… за зоркость, вот.

Алкоголь и азартные игры – зло. Запомнить, записать, выбить на скрижалях памяти.

 

Утро началось с ведра холодной воды прямо в постель, и то, что Дориан в принципе так рано в жизни не вставал, радужности ситуации не прибавило.

- Подъем, мальчик-колокольчик, ты вынуждаешь хозяина бегать за тобой – нехорошо-о…

Ах да. Карты. Проигрыш. Рабство.

Дориан застонал и инстинктивно вцепился в покидающее его одеяло. Конечно, проиграл. Любой бы проиграл кунари размером со шкаф. Вместо одеяла в ответ прилетела куча видавших виды, пыльных тряпок – конечно же, прямо в лицо.

- Вот это будешь теперь носить.

Вполголоса помянув Быка не слишком куртуазными выражениями – к сожалению, Бык арканум знал и ответил куда более некуртуазно и обидно – Дориан рассмотрел, что же он теперь будет носить. По виду Бык если и не раздел Коула, то точно ограбил – тряпье было из оскорбительно дешевой и грубой ткани, заношенное и латанное-перелатанное совершенно неподходящими по цвету и фактуре заплатками. Впрочем, все лучше, чем огромный кунари, плотоядно разглядывающий твое полуголое тело, так что пришлось одевать то, что есть.

- А пока ты копаешься, цветик… - Бык, явно наслаждаясь происходящим, извлек из-за пояса свиток. – Расписание твоего удивительно познавательного дня! – развернул его. Длина показалась Дориану удручающей. – У нас на сегодня богатая программа, поверь мне на слово.

- Это безумие, - не оставил ситуацию без комментария Дориан.

- Это Инквизиция, - парировал Бык. – Умей получать удовольствие даже от проигрыша.

- Ты тоже проиграл.

- И смиренно соблюдаю все указания. Давай, шевели булками, плохой раб. Э-э-э нет, вот так дело не пойдет. Ты же не на балу в своем Минратоусе! Где твоя подобострастность и забитость? Глаза в пол и сгорбись как-то поубедительнее, что ли.

Вообще-то следовало оскорбиться, возмутиться, вспылить и дальше по сценарию – и Дориан так и собирался поступить… но почему-то перехотелось. Бык умел быть убедительным, когда хотел, а сейчас даже умудрился пощадить задетую гордость: мы же с тобой знаем, что это все причуды командира, и мы оба жертвы, так что просто красиво отыграем поставленный сценарий и забудем это все, как страшный сон. Не развлекать же дворню некрасивыми сценами, в конце концов. Никто не будет сочувствовать злокозненному тевинтерскому магистру. И ты либо разворачиваешься – и уходишь навсегда, либо обращаешь ситуацию в свою пользу.

- Хочешь, чтобы я звал тебя хозяин?

- Было бы неплохо.

 

- И для начала, приберись-ка здесь, - Дориан, почесав украдкой бок – из-за его «новой одежды» все тело зудело невыносимо – и печально осмотрел комнату, принадлежавшую, судя по устрашающего вида топору, небрежно прислоненному к спинке кровати, самому Быку. То ли «хозяин» так тщательно подготовился, то ли, что вернее, это было ее обычное состояние – но выглядела она крайне удручающе. Толстый слой грязи с соломой на полу, в беспорядке разбросанные трофеи вперемешку с вчерашними объедками, все обильно присыпано пылью и трухой с потолка… Работы предстояло много.

- Да так, чтоб все блестело, - припечатал Бык. – И никакой магии, чародейчик. Рабы не колдуют. Узнаю – выпорю.

Дориану удалось раздобыть у слуг ведро воды – жутко холодной! – и тряпку. Подавив невольный порыв подогреть воду заклинанием, а то и вовсе призвать духа – так просто он сдаваться вовсе не собирался! – Дориан наметил план будущей уборки. На то, чтобы сначала разделить ценности и мусор, стереть пыль с мебели и только в самом конце взяться за полы, его тактического гения хватило. А вот с остальным возникли проблемы.

Дориан, осторожно держа тряпку за кончик, вяло помакал ее в ведре, и от души шлепнул на стол. Во все стороны тут же брызнула вода, попытки повозить тряпкой по поверхности сделали только хуже. Дориана всегда называли способным учеником, поэтому даже сейчас, в такой непростой ситуации, он сообразил, что стоит удалять излишки воды заранее. Правда, попытки осторожно помять тряпку руками принесли не совсем тот результат, на который он надеялся.

Скрипнула дверь. Дориан на мгновение замер, но потом понял, что для Быка посетитель слишком тихо передвигается, а потому намеренно отвернулся и сделал вид, что очень занят уборкой.

Эллана тихо кашлянула.

- Я это… немного переборщила вчера, - виновато сказала она.

- О, что ты, в самый раз! – Дориан отозвался немного резче, чем хотел. Руки от холода почти онемели, и, к тому же, он умудрился порядком промокнуть за такой короткий срок. – Я тут уже и до бодрящих водных процедур добрался.

- Знаешь, совсем необязательно все это продолжать, - Эллана присела на краешек стола и мягко отобрала у Дориана тряпку. Потом вернулась к ведру, сложила ее втрое, аккуратно выжала и протянула обратно. – Хватит только одного твоего слова…

- Конечно, магистры славятся своим вероломством и ветреностью, но я стараюсь не поддерживать стереотипы. По крайней мере, той части, что касается вероломства. Как я могу отказаться, это же дело чести. Да и не в тех я правах…

- Воля твоя, - понуро пожала плечами Эллана. -  И лучше сначала сходи за метлой, прежде чем мыть полы – так будет проще. Держать ее надо за голый конец, а прутьями мести, - совершенно серьезно добавила она и вышла.

Дориан в сердцах швырнул тряпку на стол. Намеков, похоже, дитя лесов тоже не понимало.

Зато она сама принесла метлу. И даже показала, как ей пользоваться. Остаток утра они провели вместе, приводя комнату в порядок и даже, вроде как, немного поладив на почве солидарности к тому, что нельзя быть такой свиньей, даже если ты Бык. Эллана едва-едва успела сбежать на чердак к Коулу, прежде чем вернулся «хозяин» и выдал новое задание.

 

Обед, на котором Дориан должен был прислуживать Быку, определенно удался. Ради всего этого даже стоило сыграть покорного раба! И, по крайней мере, в этой работе не было ничего сложного.

На самом деле, все отреагировали по-разному. Над обеденным столом стояла зловещая тишина. Лелиане явно было все равно, Каллен осуждал про себя, Кассандра была не столь тактична, и ее грозное сопение можно было расслышать, пожалуй, даже в кухне. По Жозефине, конечно же, нельзя было сказать, о чем она думает. Блэкволл просто ел, и вряд ли его интересовало что-то, кроме доброго обеда. Солас сохранял привычную невозмутимость. Вивьен благосклонно улыбнулась и попросила долить ей вина. Сэра откровенно наслаждалась происходящим.

- Кхм, ну… - неуверенно начал Варрик. – А неплохо в последний раз вышло, а? Я уж думал эти мертвяки никогда не кончатся.

- Я еще понять никак не могла, где чужие, а где - вот этого, - фыркнула Сэра и подставила подножку проходящему мимо с подносом Дориану. И почти удачно, между прочим! Дориан едва-едва успел поймать себя за язык, чтобы не сболтнуть лишнего. Глаза в пол и скромный вид, глаза в пол и скромный вид. Достойно ответить можно будет и позже.

- Наши бежали в другую сторону, Сэра, - Бык пододвинул кружку, Дориан послушно наполнил ее до краев и, поставив кувшин на стол, встал за плечом у Быка, состроив самую подобострастную из рож, какая только имелась в его арсенале. – И ты чуть не разлила отличное пойло – не надо так больше.

- Надо было тебя мне отдать, - подмигнула Сэра Дориану. – Уж я бы нашла тебе применение!

Кассандра так жахнула кружкой о стол, что даже Бык, собравшийся ответить, промолчал.

- Что-то у меня аппетит пропал, - буркнула она и, с душераздирающим скрежетом отодвинув массивный стул, вышла.

- Обслужи Инквизитора, что ты как неродной, - шепнул Бык Дориану. – Начальство все-таки.

Эллана ковырялась в тарелке с таким видом, будто искала там венатори. Дориан решил держать руки подальше от стола – на всякий случай.

- Миледи Инквизитор, - Дориан изящным жестом подлил ей вина. – Не может ли смиренный раб порадовать вас чем-то особенным?

- Ты сам-то хоть ел? – не поднимая глаз, тихо спросила она.

- Не смог, - ответил Дориан, и даже при этом не слукавил. Ту бурду, которой ему отсыпали на кухне по приказу Быка, он бы за все сокровища мира в рот не взял. Лучше уж поголодает денек – полезней для фигуры.

- Дориан…

- На нас люди смотрят, миледи Инквизитор, - и Дориан вернулся на свое место.

Хоть что-то хорошее было во всей этой затее!

 

- Конюшни, - Бык с видимым удовольствием потянулся и подставил лицо солнышку. – Вам-то в Тевинтере не привыкать в дерьме ковыряться.

- Очень дельное замечание, я запомню, - вежливо отозвался Дориан.

- А ну цыц! И глаза в пол, плохой раб. Выпороть бы тебя… но этим мы позже займемся. И не забудь лошадям воды натаскать.

Дориан тяжело вздохнул – дома лошадьми всегда занимались слуги.

- Эй, тевинтерец! – окликнул его Блэкволл, который давно облюбовал и обжил конюшни. – Думаю, это тебе понадобится.

Кажется, орудие, которое он держал в руках, называлось вилами. На том познания Дориана и исчерпывались.

- Сразу видно, что ты новенький, - вздохнул Блэкволл. – Кто еще возьмется играть с Соласом в карты? Он же никогда не проигрывает.

- Прямо-таки никогда?

- Только если хочет проиграть. Но тебе это не светит. А знаешь что? – Блэкволл в задумчивости почесал бороду. – Пожалуй, в этот раз я тебе помогу. Сам оказывался в такой ситуации. Ну, не совсем в такой, - пояснил он в ответ на недоумевающий взгляд. – Но проигрываться в хлам приходилось. Может, и ты потом мне когда поможешь.

Так, Дориан узнал, что такое вилы, коромысло и колодец.

 

В этот раз Дориан решил рискнуть и «срезал» путь через круглую комнату. В скудном свете светильников он не сразу разглядел Соласа. Эльф стоял на дощатом помосте, широкими мазками нанося на сырую глину белую краску.

- Никогда не проигрываешь, значит? – скрестил руки на груди Дориан, совершенно не смущаясь того, что смотрит на собеседника снизу вверх. Смущение вообще никогда не было его сильной стороной.

Солас обернулся.

- Да, иногда так говорят.

- Тебе не кажется, что несколько нечестно в таком случае вообще с кем-то играть?

- Должен же кто-то был закончить этот фарс, - пожал плечами Солас.

- И это не было тайным сговором или эдакой тонкой эльфийской местью? – все-таки спросил Дориан.

- Скорее чередой необдуманных поступков, - Солас присел и помешал краску. – В конце концов, ты сам заложил эту идею ей в голову, не забывай. Так почему удивляешься, что, в итоге, она к тебе вернулась?

Да, вот с этим сложно было поспорить, как бы ни хотелось.

- А ведь я прикрывал тебе спину в бою! – зачем-то в сердцах сообщил Дориан, прежде чем уйти.

- Не забывай о притираниях.

- Что? – удивленно обернулся он.

- Не забывай о притираниях, - повторил Солас и вернулся к рисованию.

 

Дориан потом не раз удивлялся, как он вообще дожил до вечера. Все тело болело и чесалось, на руках, непривычных к тяжелой работе, вспухли мозоли, смердело от него чудовищно, но все это перекрывало чувство дикого голода, ведь с утра у него не было во рту ни крошки. Даже на кухне не удалось перехватить кусок хлеба – не объедки же хозяйские глодать. И тут еще Бык плюхнулся на кровать и, развернув злосчастный свиток, произнес:

- Не могу сказать, что от тебя была хоть какая-то польза… Раб по хозяйству из тебя получился никудышный, к тяжелой работе ты не приучен, за столом вот только более-менее сносно прислуживаешь. Так, что тут мы еще не пробовали… Ах да. Обязанности постельного раба.

- Что? – не поверил Дориан, разом позабыв и о боли, и о голоде.

- У тебя никогда не было раба для постельных увеселений? – удивился Бык. – Ладно, так уж и быть, объясню, что от тебя требуется. Раздевайся.

- Но-но-но… Не может быть, чтобы Инквизитор это утвердила!

Бык протянул ему свиток. Даже при очень придирчивом изучении было понятно, что последний пункт не дописывали в последний момент, подпись и печать Инквизиции тоже были очень даже подлинными.

- Это какая-то ошибка…

- Все так говорят, - ухмыльнулся Бык.

- П-подожди, я знаю, как это делается – сначала я должен привести себя в надлежащий вид. Вымыться в розовой воде, причесаться там, все такое. Я же весь в навозе и воняю, как целая конюшня!

- Это тевинтерские господа привередливы, а я не придирчив, - ухмыльнулся Бык. – Я – парень простой, мне ты и таким сойдешь.

И он похлопал рядом с собой по кровати.

- Дай хоть обмыться, - кисло улыбнулся Дориан. – И позаботиться об этих… притираниях, – как знал, остроухий!

Он только надеялся, что его тактические отступление было не слишком похоже на бегство. А вот издевательский хохот Быка за закрытой дверью ему точно не примерещился!

В любом случае, Скайхолд большой – до конца дня тут есть, где спря… провести время.

 

Когда все это безумие, наконец, закончилось, горячая ванна показалась Дориану божьим благословением. Идти куда-то и искать себе пропитание было настолько лениво, что он решил просто лечь спать. Даже на сбитые в кровь за день руки смотрел с ленцой, решая, то ли сейчас попробовать исцелиться, то ли пусть их.

Эллана деликатно постучала в двери, прежде чем войти.

- Я жив и здоров, - улыбнулся ей Дориан. – Даже несмотря на то, что ты отдала меня в рабство огромному кунари. Надеюсь, ты не слишком расстроилась?

Вместо ответа Эллана молча прошла и села рядом. Взяла его за руки.

 - Знаешь, если бы я действительно хотела тебя наказать… Митал-Заступница, какие нежные руки!

- Ну, были, - ответил Дориан, разглядывая свежие мозоли. Теперь он тоже заметил, что ладони долийки, несмотря на внешнюю хрупкость, были куда грубее и привычней к тяжелой работе. А он еще хотел найти с ней общий язык, глупец.

- Прости, - Эллана сосредоточилась на заклинании, Дориан с облегчением почувствовал покалывание целебной магии, зачесались ранки, заживая на глазах. – Так вот, если бы я действительно хотела тебя наказать, то отдала бы в услужение Сэре. Знаешь, а ей понравилась эта идея. Она хотела определить тебя в разведение, сделать личным подтиральщиком, а еще…

- Не продолжай, я понял, - мысленно содрогнулся Дориан. - Признаться честно, я бы не справился без вашей помощи, - подумав, добавил он.

- Ну, для того ведь и нужны друзья, правда? – подмигнула ему Эллана.

- Точно, - улыбнулся Дориан. И с этим ему совершенно не хотелось спорить.

Эллана задумчиво прикусила губу, но потом все же спросила:

- Он не причинил тебе вреда?

- Ну, честно говоря, последний пункт… был немного слишком.

Круглые, испуганные глаза Элланы послужили хоть каким-то утешением его покалеченной гордости. Она прямо подпрыгнула на месте.

- Я… мы же договорились, что это только для виду, чтобы попугать! Ну я его сейчас…

- Ладно-ладно, я пошутил, - махнул рукой Дориан. А то как бы после разноса от леди-Инквизитора Быку не пришло в голову воплотить последний пункт на самом деле. Потом не выдержал и расхохотался. – Видела бы ты свое лицо!

- Очень смешно.

- Знаешь, продать тевинтерца в рабство кунари – тоже не то, чтобы забавная шутка.

- Как и объяснять долийке, что эльфам нравится у вас в рабстве, - о нет-нет, только не опять. Зря он, что ли, пережил этот ужасный день?

- Что ж, мы с тобой стоим друг друга, - примирительно поднял ладони вверх Дориан. – Знаешь, что в таких случаях говорил нам с Феликсом мастер Алексиус?

- Что-то пафосное и нравоучительное, прямо как моя хранительница?

- Почти. Два дебила – это сила.

Эллана, совершенно не стесняясь, расхохоталась.

- Прямо в точку!

Изменено 11 января, 2015 пользователем Karissima