Hanuka

После слова "вампирша" Бруно вспомнил, что газете "Новости Южного Парка" был рассказ про Тетю Фло - там это было скрытой отсылкой к менструации. Забавно. Может, предложить это мисс Айви? Это будет самой весомой ее уликой против Флоринды. Инканти хихикнул в кулак, посерьезнел и снова стал внимательно следить за всем происходящим.

Бруно фейспалмил - много и по делу. Ладно, пускай они считают Инканти лигистом только потому, что тот отверг идиотскую теорию Айви и Фелипе (причем один из них, как оказалось - корпоративщик) о виновности Флоринды. Ну ладно, интуиция - по крайней мере, за него не голосуют, а значит, все не так уж и плохо. Но как они могут подозревать Флоринду? В глазах Бруно, нарисовавшего все происходящее на очередной салфетке, эта схема выглядела примерно вот так: Сейбл говорит ничего не значащую ерунду (хотя сам Инканти еще был уверен, что это относилось к Бизарр Индастриз), понимая, что каждое его слово будет рассмотрено под микроскопом, и выдавать таким образом своего босса ему было просто незачем -> Фелипе и Айви, сговорившись, выдают версию, по которой Флоринда является боссом лигистов. И они делают ее только потому, что больше из пальца они высосать ничего не могут - только на обвинение Сальветти у них хватает "улик", каждая из которых является не просто косвенной, а третьестепенной, просто догадками. И самое забавное, что план Фелипе сработал -> потому что после его смерти все вспомнили его слова (которым доверять нельзя, так как он является нашим врагом) и сливают по его догадке саму Флоринду, против которой, действительно, нет ни одной верной улики кроме "Ну... я так думаю". А сам же Бруно выступил в ее защиту вчера просто потому, что ему эта идея казалась глупой, и он действительно боялся того, что собравшиеся попадут под влияние речей Гарсии и пойдут у него на поводу. Ну... перестарался. С кем не бывает. Зато теперь у него было одно имя, в котором он был уверен... почти. Джо Айви, чья фигурка почти незаметно догорала на столе перед Бруно, оказалось довольно умной девчонкой. Поняв, что Фелипе конец, она решила защищать его, решившись на рискованную авантюру. Естественно, понимая, что после гибели Фелипе, которая наверняка настала бы в ближайшие дни, она станет подозреваемой №1, она рассчитала все так, чтобы постоянно быть на виду, применяя тактику "Ну я же не настолько тупа, чтобы так себя вести, это был просто ролеплей, хотя она прекрасно умеет различать ролеплей с игровой частью и не мешать их вместе личный мотив", отводя от себя подозрения таким образом. Доходит до смешного - этот план срабатывает. А теперь все следуют ее советам по доводу "Ну, я думаю, что Сальветти - та, кого мы ищем", сотворив себе таким образом отличное алиби. Ох. Бруно надо было выпить, но весь алкоголь был уничтожен. Как обидно.

X

Теперь Констанция, судя по всему, находится в более-менее стабильном состоянии. Это радует - видимо, Бруно больше не дождется от нее ни криков, ни плача, которые он просто ненавидел, предпочитая всему холодный расчет и рациональность. - Вы ведь были здесь, когда это произошло, не так ли? Бруно кивнул, затем придвинул к себе салфетку и написал на ней ручкой: "Сейбл -> Гарсия", затем перевернул и крупно, через всю развернутую салфетку написал "Фелипе лжет", после чего достал очередную спичку, поджег ее, мягко взял из рук Констанции бумажного Фелипе Гарсию и поднес к нему, соблюдая ежедневный ритуал. Посмотрев, как ярко горела фигурка в этот раз, Инканти взглянул на Констанцию, надеясь, что она поймет его действия.

Забавно. Еще с утра Бруно успел прийти в ресторан, чтобы послушать дешевые оправдание Фелипе и его подзащитной-под-одеялом Айви. Забавно, как они оба выстроили самую идиотскую версию из всех, что только можно было придумать в такой ситуации, ведь они оба знали, что последние слова Сейбла про рыжую ведьму были основаны на реальном случае, когда в XIV веке тридцать мирных жителей сожгли трех красивых девушек по обвинению в колдовстве. Что интересно - ни одна из них действительно не была ведьмой, а вот те, кто ее сжигал - все-таки были. И виновность Фелипе была очевидной, да и насчет Айви теперь стоит подумать. Главное, за что боялся Инканти - что все начнут слушать эту сладкую парочку, умеющую опутать слух доверчивых алкоголиков своими лживыми слащавыми речами. Сам Бруно был уверен в том, что с этими двумя что-то не то, и поэтому со скептицизмом отнесся к их словам. Что ж... Быть может, сегодня все резко поумнеют и освободятся от влияние Гарсии, но гарантировать нельзя было ничего. Такие люди, как он, раз за разом доказывают, как легко можно манипулировать современным обществом. Увидев вошедшую в зал Констанцию, Бруно подошел к ней и сел за столик, протянув вперед бумажную фигурку Фелипе. Бруно было интересно, что может сказать мисс Уэйн по поводу всего, что происходило здесь вчера вечером.

К удивлению Бруно, доставшего очередную сигарету и медленно тянущего ее, Дуий оказался невиновен. Странно, учитывая все улики. Теперь же на суд шел Сейбл. Однако сам Инканти не спешил голосовать против него, даже понимая, что его голос сейчас ничего не изменит. Просто почему-то он не верил в его непричастность. А вот один еврей ему не нравился куда как больше - несмотря на то, что несколько дней назад он вступился за него в драку. Поэтому несколько пассов руками - и теперь на барной стойке возвышался маленький щупленький мужчина в цветных очках. В этот раз получилось не очень похоже, но, быть может, кто-то узнает в нем Цукермана. Инканти взял тлеющую сигарету и засунул ее в рот бумажной фигурке, наблюдая за тем, как она загорается и начинает пылать... впрочем, недолго, но довольно ярко. Как ни странно, никто не обращал внимания на ритуалы немого пироманьяка. Еще немного посидев и выпив несколько чашек кофе, молчаливый мафиози (сегодня даже больше, чем обычно) вышел из ресторана и направился к себе домой, отсыпаться.

Бруно все еще не понимал, что решают собравшиеся, когда все уже и так известно. Зачем, когда есть прекрасная версия с Дуйем, которая идеально подходит под все улики? И фамилия художника, и его миграция... А цветы-сорняки, Джеки и бутылки - это уже притягивание за уши. Можно даже сказать, что Джон и Джек - два похожих имени, самые распространенные в этой стране. А кто у нас тут Джон? Правильно - тот самый китаец. Жаль, ведь он начинал нравиться здоровяку, даже несмотря на то, что так и не смог ничего сказать в свое оправдание. Тем более, что по результатам голосования и реального состояния бутлегера-мигранта можно будет понять, кто есть кто. Если он относится к Лиге, значит, нужно искать среди тех, кто его защищал. Если же наоборот... Подумав, что кота за хвост тянуть больше не стоит, Инканти занялся рукоделием. Специально для этого он захватил из дома несколько листов бумаги - пришло время использовать их. Сгиб сюда, потом отрезать здесь... Спустя несколько минут на барной стойке стоял маленький бумажный китаец, желтый, словно куриный желток. Полюбовавшись им пару секунд, Бруно достал из кармана спички, поджег одну из них об коробок и поднес к фигурке, с удовольствием наблюдая, как пылает копия Джона Гуньсунь Дуийя.

Придя к ресторанчику под вечер, он понял, что более адекватных версий не появилось. Догадка с Сейблом все еще казалась ему бредом. Есть еще цветы - но это тоже притянуто за уши. Самой адекватной идее была виновность Дуя. Просто потому, что, по мнению Бруно, злодеи могли просто замазать это имя - но нет, они оставили его. Для чего? Неизвестно. Но все дело было в бутылке - не в послании, это точно. Есть еще Птицы Тейлор, но связь "У них есть бутылки - а Луиджи убили бутылкой!" - бред. Тем более, что их трое, а указывать эта подпись должна только на одного. Интересно, что же скажет сам Дедушка Дуий?

Версия с Сабин казалась Бруно полной чушью. Sober=Сабин? Из пяти букв подходят аж целых две - неплохо. А Сабин похоже на Бролин. А Бролин - на Гардель. А Гардель - на Гарсия... Продолжать можно бесконечно. Тем более, что название Лиги было наверняка избрано вне зависимости от фамилий то бишь до раздачи ролей, ага. А вот что касается Дуя... Эта версия нравилось Инканти куда как больше. Во-первых, убить Луиджи могли любой бутылкой - но взяли именно виски, именно Джек Дэниэлс, именно с этой этикеткой. Совпадение? Вряд ли. И версия довольно изящна - проста, и в то же время логична.К тому же в поисковике можно найти кучу фотографий и артов с различными разбитыми бутылками

Лучше бы с нами играл, зеленобабый. >_>

И, видимо, все забыли про то, что после подсказки весь ролеплей уходит под спойлеры? Вот незадача.

Ну вот и все. Драка окончена, все действующие лица вернулись к доброму дядюшке Берни, который очень хочет себе новые, удобные апартаменты на расстоянии шести футов под землей. Значит, можно вернуться с ними - тем более, что сейчас Гарделю предстоит думать над тем, что делать дальше. Хотя Бруно, честно говоря, было глубоко плевать на ром, его поставки и прочее. Ему просто нужно было добраться до Берни, посмотреть в это лживое лицемерное лицо... И показать, насколько сильно Бруно его ненавидит. Но сначала - цели более приземленные. Окинув проулок, Бруно последовал в ресторан за лысым мужиком, еще пару минут назад вращавшим "розочкой".

Удар Бруно ушел в молоко - Гардель увернулся с грацией молодой лани. Тут же в Гвидо с контрабасом полетел второй кулак, но он прошел вскользь, едва задев музыканта. Настойка Дуя давала свои плоды, и если Бруно не чувствовал никаких отличий в самочувствии, сидя в баре, то встав на ноги, он понял, что не способен сейчас даже пятилетнего ребенка на руки взять - все плывет перед глазами, и никаких сил просто не остается. Странное китайское пойло... Никогда не стоит его пить. Но насчет ребенка - это, пожалуй, преувеличение. По крайней мере, маленького еврея Бруно успел более-менее аккуратно поднять, отряхнуть и слегка похлопать по щечкам, чтобы приходил в сознание, перед этим показав с трудом сжатый кулак Нунцио.

Констанция... А она ведь была действительно красивой. И эти ее поджавшиеся губы, растерянный взгляд больших глаз... Ее мужу действительно повезло. Впрочем, Бруно было плевать на ее мужа - никакими романами он заниматься не собирался. Просто выказал девушке свое уважение и желание защищать ее, если что-то пойдет не так. Только вот защищать в итоге пришлось не ее. Спутница нового Главного Бутлегера (или как там еще его называют?) внезапно подбежала к Бруно и начала что-то объяснять, буквально вытаскивая его от Уэйн. Извиняющимся взглядом посмотрев на Констанцию - все-таки так неожиданно покидать ее общество было несколько неприличным, - он доверился даме и позволил ей отвести его... на место разборки. Все здесь были - и тот самый Сержио Бордель, и дедушка Вдуй, и... Какого черта? Парад призраков не закончился? Взгляд внимательного Инканти остановился на парне с контрабасом. Гвидо. Еще один Аматти, похоже, переживший "чистку". "Что за... Бруно должен был убить его. Вместе со своим братом", - эта мысль сидела в голове Инканти еще долго. Но время не ждет, и, пока Бруно раздумывает над загробной жизнью и иронией судьбы - кто-то получает по морде. Решив, что время разговоров подошло к концу, Бруно ринулся вперед и выставил кулак перед лицом Гарделя.

Вспышка справа! Впрочем, плевать. Прилетевший и чуть было не задевший Констанцию стакан совершенно не волновал Инканти, даже учитывая, что теперь его костюм был слегка заляпан разбодяженным алкоголем. Ничего страшного - отдаст в прачечную. А вот зашедший Бернардо, с ужасом увидевший своего погибшего врага... Это было уже куда интереснее. Но месть - это блюдо, которое стоит подавать холодным. Не стоит торопиться и расстреливать Форнатти прямо здесь и сейчас. Пусть подождет. А сам Бруно пока что займется другими, менее важными делами. К примеру, выборами того, кто будет разгребать все эти... чудеса с алкоголем. Видимо, Инканти попался последний стакан неразмешанного рома. Оглядевшись на Уэйн, держащуюся ему за спину и явно не желающую отпускать, он размеренно кивнул, имея в виду, что все под контролем - больше стаканов не будет. Затем он взял салфетку со стойки, и начал складывать фигурки. Сначала, дабы размяться, он сделал из салфетки небольшую курочку, а затем сложил более-менее похожую на оригинал фигурку Гарделя. Бруно уже довольно долго наблюдал за ним - интересный парень, мастер пикапа, да еще и музыкант. А потом Бруно решил, что раз уж дело дошло до ручной работы - можно и не заканчивать одной. Инканти сгреб еще несколько салфеток, поколдовал над ними несколько минут, и - вуаля! - перед ним на столе стояла схематичная, но довольно милая модель Констанции Уэйн. Именно ей Бруно и протянул получившуюся фигурку самой себя. Ей должно понравиться!

Загадочным молчанием? Ох... Девушка была настолько же красивой, насколько наивной. Она действительно думает, что Бруно просто красовался перед ней, играя роль? А ведь хотелось бы, чтобы это оказалось просто личиной. Чтобы Инканти, таинственно улыбнувшись, сейчас сказал бы "Привет" и завел бы разговор, общаясь с дамой не о приземленных вещах, вроде алкоголя и денег, а возвышенных - о голубом и ясном небе, о далеких и прекрасных звездах, о древних философах, высказывавших настолько мудрые мысли, что современники не могли понять их, перевирая и извращая смысл их слов. Бруно знал слишком многое - но ни о чем из этого он, увы, не мог рассказать. А ведь дай ему только возможность... Но увы - это было невозможно. При этих мыслях здоровяк сжал кулаки, раздумывая о том, где сейчас может быть Берни. Подобные мысли он заглушал одной вещью - работой. Но год назад все работодатели оказались убиты конкурентами, и с тех пор здоровяк нашел другой способ - алкоголь. Алкоголь и жажда мести. И скоро эта жажда утолится, и Форнатти будет молить о пощаде, пока Инканти будет стоять перед ним с пистолетом в руке, направленным в лоб гнусного предателя. А затем... Затем все закончится. Душа Бруно будет наконец-то спокойна, а смерть семьи Инканти отмщена. На Аматти ему, по большому счету, не было дела, но дела семьи настоящей - это святое. Разом помрачнев, Бруно мгновенно забыл о своей новой знакомой, повернувшись к стойке и держа в руках стакан с виски, следя за тем, чтобы он не лопнул от напряженных рук верзилы. Сейчас Инканти был полностью погружен в свои мысли, и вряд ли что-то могло вырвать его из них.

Сказано - сделано! А если и не сказано, то уж по крайней мере предложено. Бруно аккуратно взял ладонь дамы в свою огромную лапищу и, немного неуклюже, одарил ее легким чмоком. А потом... Потом наступила та часть, которую бывший Аматти ненавидел больше всего. Знакомство. В этот момент здоровяк искренне ненавидел свою немоту и того мерзавца, что сделал это с ним, оставив калекой на всю жизнь. С того случая громила, пусть с виду и туповатый, но добрый душой, стал куда как злее и агрессивнее, будто чувствуя свою беспомощность и желая отомстить за это всем остальным. Сделавшему это ужасное злодеяние, конечно, он отомстил - да так, что адские сковороды стали для него настоящим спасением. Только вот способность говорить это ему, увы, не вернула. И даже учитывая, что кое-что да можно было с этим сделать... Здоровяк решил приберечь это на потом. Сначала - Форнатти. Отпустив руку Констанции, он взял лежащую рядом салфетку и достал из кармана пиджака ручку, красивым почерком написав на ней "Бруно Инканти". Затем снова перевел взгляд на новую знакомую и смущенно пожал плечами. Вот он я. Немой. Калека. Любите, жалуйте... да делайте что хотите, - подумал он.

- Черт бы вас побрал! Пугать почтенных граждан до полусмерти - это по-вашему дико забавно? Бруно тут же поднял обе руки вверх, демонстрируя, что если что вдруг не так - то он случайно. И улыбнулся - опять же, привык улыбаться незнакомым людям, показывая им свое расположение. Ну а что еще делать? Рычать на них? Так сразу же выпрут. А пахло, между прочим, от девушки очень приятно. Вкупе с красивой богатой одеждой и общим привлекательным видом это делало ее родственницей какого-нибудь бизнесмена. Как бы не женой... А если и так - да плевать, можно и просто мило пообщаться. Здоровяк одернул себя. Пообщаться? Эй, болван, ты немой! Можешь ей разве что промычать чего-нибудь, показав этим свою беспомощность. И эта настойка китайская действовала... странно. Оставалось надеяться, что сквозь брюки не видно ее крайне возбуждающего действия, но пока что Инканти контролировал себя. Аккуратно взяв двумя пальцами бокал с мартини, он поставил его перед незнакомкой.

Наконец, Бруно "отлип". Почувствовав странное жжение в горле и справившись с кратковременными судорогами, сковавшими его тело (впрочем, незаметными - так что лишнего внимания он не привлек), он приметил симпатичную девушку[Констанцию Уэйн], сидящую за стойкой. Кажется, она скучает. С трудом встав и дойдя до стойки, сохранив более-менее адекватную походку, двухметровый громила сел возле девушки, державшей перед собой какую-то карту. Интересно, кто она? Сидит одна, осматривается по сторонам... Возможно, у нее тоже есть какие-то дела, помимо спиртного. Или же это просто женское любопытство, о котором Бруно был достаточно наслышан - женщинам всегда нужно знать все и вся, даже если эта информация им никогда не пригодится. Кивнув ей, он показал бармену сначала на бутылку с виски, а потом бутыль с белым мартини. Такую красавицу надо бы и угостить. А голова все гудела, словно после трехдневной попойки.

Мастерам плевать на сухой закон?)

- Вота. Холоса весь. Маотай. Сеньсень, катюка, узы, льмон, сиповника и чилен. Помогай ото всиво. Пея, весёла будис. Картинка смотлеть мона. Цена потома лишыма. Эээээ... Чилен? Бруно наивно надеялся, что у китайца просто проблемы с английским. Насчет цены волноваться не стоило - деньги хоть и утекали сквозь пальцы, но все-таки имелись. Решив все-таки испытать чудо-настойку, он снова поднял стакан, кивнул, поджав губы, и в несколько глотков выпил содержимое стакана. А потом... Наступил тупняк. Бруно уставился в стену пустыми глазами, планируя просидеть так еще несколько часов. Х

Бруно, задумавшись, несколько раз моргнул в ответ на невнятный лепет китайца. Смотреть... Смотреть - это неинтересно. Инканти всегда тянуло на заморские блюда. И даже если это отрава - вряд ли она сильно повлияет на огромное тело мафиози. Взяв стакан в руку, он залпом выпил весь заказанный ром, почувствовав, как теплые волны разливаются по всему телу, и как конечности начинают немного неметь, как обычно. Не издав ни единого звука, он поставил стакан перед китайцем и кивнул. Ну что, Дзяо Пунь, наливай. Посмотрим, что там у тебя за травка.

- Оценна плиятна. Старая Дуя Инканти сдержанно улыбнулся и кивнул в знак доброжелательности. Затем, немного помявшись, показал на свой язык и покачал головой, дескать, говорить не способен, достал из кармана паспорт и показал Дую. Разумеется, не весь, а только ту часть, где было написано его имя, закрыв все остальное рукой. Подержав его пару секунд перед лицом азиата, он убрал паспорт в карман. "Интересно... И что азиат тут делает? Хотя что я удивляюсь, они же все любители выпить. Правда, не виски и не коньяк - китайцы обычно любят свои травяные настои. И у него банка какая-то... Может, он не просто пьет, а еще и поставляет? Любопытное знакомство получается. Быть может, он выведет меня на Берни - вряд ли хозяин тут часто засиживается" Решив узнать, что это за странная банка стоит в ногах Дуя, Бруно показал на нее пальцем и вопросительно посмотрел на реинкарнацию Конфуция.

Доозирался. Пока Бруно разглядывал посетителей (странные тут ребята, кстати), он не заметил, как перед его ногами оказалось тело какого-то азиатского старика. И уж что-что, а к пожилым людям он относился с уважением. Встав со стула, он наклонился к деду, схватил за плечи и одним движением поднял его, поставив на ноги. Инканти кивнул, показывая, что все в порядке, и бросил взгляд на свой столик, приглашая старика с практически незаметным акцентом посидеть в его компании. Хотя, конечно, вряд ли ему будет интересно общество немого.