NearBird

Нижние жилые палубы были местом ничуть не более гостеприимном, чем гостиница третьего класса. Чтобы приводить громаду "Странника" в движение и поддерживать внутри него жизнь, требовались тысячи рабочих рук, изо дня в день что-то таскавших или размахивающих тяжелым инструментом днем и ночью всю свою сознательную жизнь. Коридор, освещенный тусклыми огнями, насколько хватало глаз был покрыт вековой ржавчиной и наполнен великим множеством дверей, уходящих вверх, к потолку, и вглубь корабля. Впрочем, многие из местных обитателей обходились без дверей, развалившись на грубых матрасах, раскиданных вдоль коридора. Мимо аколитов струились людские ручейки. Изможденные тела, одетые в лохмотья, пустотники и не только, спешили на новую рабочую смену или наоборот к сомнительному уюту своих жестких коек. Один из ручейков заворачивал в ответвление коридора под небрежно намалеванную табличку "к Ярну". Следуя указателям, аколиты оказались в помещении, освещенном чуть лучше остальной части нижних палуб. К обычному для этих мест запаху машинного масла, ржавчины и пота примешивались ароматы дряной выпивки. Металлические скамьи за грязными столами были заполнены народом, туда-сюда сновали подавальщицы предельно непритязательного вида, а за стойкой машинально протирал кружки, которым протирка явно не мешала, Ярн собственной персоной. По крайней мере, свое прозвище бармен более чем оправдывал.

Безмолвный, полностью оправдывая свое прозвище, молчаливо покосился на дверь, замер, очевидно, прислушиваясь, а затем вновь повернулся к нарушителю спокойствия, опустив руку к фирменной дубинке.

За спиной любопытного псайкера выросла немая фигура в глухой маске. Слуга вышивальщицы, обнаружив присутствие безмолвного, смотрел на Лемана испуганными глазами и знаками как мог объяснял, что на этом корабле покой пассажиров не может быть нарушен никем, не имеющим соответствующего на то позволения.

- Прекрасная работа, - тихо сказала она, кивнув на свёрнутое полотно, и вздохнула, потупившись, - У меня так и не получается, хотя я уже давно учусь этому искусству. Эмпладия, понимающе, закивала к ее восхищению сестрами битвы добавилась радость от того, что она может чем помочь одной из них. Прошу вас, сестра, - поспешно сказала она - В моей каюте есть другие образцы вышивки. Я даже могу дать вам пару уроков.

Ровно в десять часов вечера коридоры корабля снова заполнил искаженный множеством вокс-кастеров самых разнообразных тембров звук храмового органа. Не такой торжественный, как утром этого дня, но скорбный, протяжный. Пускай, церемония прощания с отцом-капелланом не была обязательной для посещения всеми и каждым, тем не менее, в коридорах корабля показались вереницы людей, отправляющихся отправить святого отца в последний путь. У каждой из дверей храма, сквозь которые был виден только лишь полный мрак, выстроились шеренги церковных служек, дрожащими пальцами раздававших всем входящим по большой свече. Постепенно собор наполнялся множеством крохотных дрожащих огоньков, а орган и не думал утихать.

- Жду встречи в более привычных мне обстоятельствах, - мрачно усмехнулся мужчина, возвращаясь к своим мрачным обязанностям, - Или хотя бы на погребальной церемонии.

- Утром, - мужчина в цилиндре пожал плечами, - Незадолго до службы. Надо полагать, убийцы очень торопились. В любом случае - слишком небрежно. Могли бы спросить совета у меня. Убивать так грубо - страшное неуважение к усопшему и слишком много работы для меня потом.

- Несомненно, юная девушка - самое уязвимое создание на этом корабле, поморщился мужчина в цилиндре и пробежался пальцами, затянутыми в кожу перчаток, по свежим швам на груди капеллана, - Отец Дарий оказался не слишком общителен, - патологоанатом поднял глаза на псайкера, - Но кое-что он поведать успел. Пускай ему и нанесли страшные раны, но погиб он... раньше. Взгляните сюда, - палец ткнулся в множество едва заметных швов на груди, - Глубокие порезы, неровные края. Скорее всего - ножи. Во множественном числе. И вот здесь... - сервитор, повинуясь знаку своего хозяина, приподнял голову капеллана, - Обширная гематома и рана со рваными краями. Похоже, оглушили чем-то... странным. Раньше такие раны попадались мне только на телах болванов, павших от удара дубинки Безмолвного. Но мы же не будем даже шепотом предполагать, будто наши верные защитники причастны к чему-то... подобному?.. И разделывали его, надо полагать, пилой или цепным мечом. Чем-то зазубренным. Возможно, они желали, чтобы он на тот момент еще оставался жив, но, увы, перестарались, - обладатель цилиндра развел руками.

- Мертвые неохотно делятся своими секретами, - обладатель цилиндра был слишком сильно увлечен священнодействием сервитора, чтобы взглянуть на источник странного металлического голоса, - И я беру с них пример.

Обладатель цилиндра и колюще-режущего арсенала на священника покосился устало, а на псайкера - раздраженно, но тем не менее, ответствовал с прежней отстраненностью. - Поговорите на Высоком Готике со своим кудрявым шутником, святой отец. Скажите ему, что он нарушает покой покойного Капеллана, да хранит Император его душу в пучине темных морей.

- Сюда заходят либо глупцы, либо мертвецы. Либо служители этого места - что-то среднее между ними, - провозгласил владыка мертвых и, наконец, поднял взгляд, - Прелюбопытная компания подобралась тут у вас, святой отец. Подозреваю, скоро у меня появится больше подопечных.

- Вам тут, поди, и поговорить не с кем. - попытался проявить искреннее сочувствие псайкер, выглядывая из-за плеча священника и с легким отчаянием в голосе предложил. - Анекдотик не хотите? - У меня всегда есть компания, - размеренно и даже как-то почти мелодично ответил мужчина в цилиндре, - И никто не болтает лишнего, во славу Императора, и не пристает с глупыми вопросами.

Петляя и переплетаясь, узкая кишка служебного коридора вела аколитов к мертвецкой. То и дело на их пути попадались то снующие туда-сюда потрепанные сервиторы всех форм и размеров, то чернорабочие, отличавшиеся от сервиторов разве что большей степенью потертости, то ненароком пробирался техножрец, не уделяя заплутавшим пассажирам ни йоты внимания. Тусклые лампы на потолке бросали блики на порыжевшие металлические плиты стен и пола, ребристая поверхность которого гулко озвучивала каждый шаг, особое внимание уделяя тяжелым латным ботинкам святой сестры. Коридор оканчивался массивной переборкой и дверью, коя, несмотря на немалый вес, относительно легко поддалась. Взгляду аколитов предстало помещение, освещенное еще более тускло, так, что многочисленные лики Императора и святых Его, хаотично и небрежно расположенные вдоль и на стенах терялись в глубине комнаты. Зато свет позволял прекрасно рассмотреть ряд массивных не то коек, не то саркофагов, все из которых за исключением одного были пусты. Над занятым же колдовал сервитор, увешанный обилием самого ужасающего вида режущих инструментов, а за работой сервитора следил мужчина в нелепых темных очках-консервах и старомодном сюртуке. - Живые пожаловали, - презрительно проговорил он, не удостоив вошедших ни взглядом, - Вам сюда еще рано.

- При всём уважении, старче, - арбитр выступил вперёд, - Вы не имеете права чинить препятствие Имперскому правосудию. Я и эти двое - он указал на псайкеров, в надежде выдать их за своих подчинённых курсантов, - представляем здесь священный Лекс Империалис, который сегодня был нарушен самым кощунственным образом. Если вы действительно верный слуга Империума, то обязаны содействовать нам, а не мешать. - Коли ты за правосудием - иди к безмолвным, они у нас этим делом ведают, - хмуро проскрипел старик, - А тут - дом Бога нашего Императора, - благоговейно закончил он, уставившись куда-то в потолок с одухотворенным видом, сложив аквилу на груди.

Человек, отдававший приказы охране, поднял глаза от беснующейся внизу толпы, тяжелым взглядом смерил капитана и что-то негромко проговорил. Потом поднял в воздух дробовик и выстрелил. С потолка собора посыпались кусочки мозаики. Взгляды снизу немедленно обратились на стрелявшего, тот же навел оружие на людей. Его примеру последовали и все до единого его подчиненные, облаченные в непроницаемые маски. - Следующий выстрел заберет любого, кто посмеет не подчиниться, - властно произнес глава охраны. Толпа замерла в нерешительности. - Что здесь происходит?! - раздался низкий хриплый женский голос откуда-то из глубины офицерской ложи. Рядом с капитаном появилась фигура пожилой женщины в строгом мундире. - Расходитесь по своим местам!.. - Провозгласила она, выйдя к балкону, сурово оглядев представшую на священнической кафедре картину и смерив взглядом капитана, - Убийство отца Дария не останется безнаказанным, и все мы благополучно доберемся до орбиты Сеферис Секундус, если никто не помешает экипажу Странника делать его работу.

Корабельный собор был огромен. Сейчас, освещенный от пола до потолка, он сиял. На украшавших стены гобеленах золотые рыцари бессчета разили орды бегущих врагов огнем и мечом, на фресках заботливые руки бережно несли корабли сквозь море тьмы, на витражах горел лик Императора. Пение стихло, на смену ему пришли звуки органа, эхом отдающиеся от древних стен, заполняющие собой все вокруг. Вверху, на протянувшихся вдоль стен балконах собрались обитатели верхних палуб: капитан, офицеры, высокопоставленные пассажиры. Толпа внизу благоговейно взирала и на них, и на закрытое сейчас тяжелым занавесом возвышение. Люди стояли плотно, плечом к плечу. Кто-то шептал, что молебен проводит сам капеллан Дарий, кто-то уже истово молился. Взгляд то и дело натыкался на тяжелые плащи и застывшие маски корабельной охраны. Удобно устроившись в мягком кресле, положенном ему по статусу, капитан стал рассеянно оглядывать огромный зал, особое и даже пристальное внимание уделяя хорошеньким представительницам слабого пола, а не выполненным в весьма реалистичной и красивой манере витражам и гобеленам. Впрочем, это могло объясняться тем, что это уж точно был не первый прыжок капитана и он и так уже насмотрелся на исполненные праведного пафоса картины. Словно не в силах удержать скопившуюся внутри него энергию, Конрад без конца ерзал на сиденье, меняя позу и барабанил пальцами по резному дереву (а на самом деле искусной подделке под него) опоясывавших балкон перил, отбивая сложный ритм в такт зазвучавшим песнопениям. Он настолько увлекся этим процессом, что абсолютно забыл о некоторых своих обязанностях, так что вестовому, подобострастным изваянием застывшему у входа на балкон, пришлось шагнуть вперед и что-то прошептать на ухо встрепенувшемуся капитану. Прокашлявшись, Конрад активировал личный вокс-передатчик и внятно, в лучших традициях Имперского Флота, отдал приказ: - Капитан - Мостику. Начать переход в варп. Выслушав подтверждение приказа, мужчина довольно улыбнулся, просияв как новенький "трон", поймавший отблеск яркого полуденного солнца на какой-нибудь аграрной планете и с видимым наслаждением снова погрузился в льющиеся волны торжественной музыки. Глухо задрожал пол собора, загудели бесчисленные механизмы, палуба заметно качнулась. Воздух для тех, кто был способен это почувствовать, наполнился мириадами едва различимых шепотов. "Одинокий странник", наконец, вырвавшись за пределы столичной системы, покидал Материум, отправляясь в глубины Моря Душ. Гул органа нарастал, заполняя собой весь собор и заглушая любые попытки Варпа отвлечь верных подданных Бога-Императора от молитвы.

Обслуга же косилась на сестру, стараясь при этом не слишком попадаться сороритке на глаза. Где-то за спиной святой сестры старик-пассажир благоговейно сложил аквилу на груди.

Мимо каюты переговаривающихся Арнеба и Гидеона вереницей тянулись пассажиры. Облезлые комнатушки постепенно заполнялись людьми. Некоторые из них вполголоса переговаривались, другие сразу заваливались на неуютные нары, накрывшись верхней одеждой и подложив под голову мешки с вещами. По соседству хриплый и, кажется, нетрезвый хор славил Императора, батьку-комиссара и семьдесят пятый Латунный полк. В дверях появились несколько пассажиров: пара с изможденными, темными лицами, двое детишек, мгновенно огласивших трюм криками, и сомнительная личность, больше напоминающая кучу тряпья. Отец семейства бросил пожитки рядом с койкой. Потом, помянув Императора, отвесил дружно захлюпавшим носами отпрыскам по подзатыльнику, настороженно глянул на арбитра и забормотал слова молитвы, закрыв глаза. Жена и притихшие дети присоединились к нему. Куча тряпья рухнула на ближайшие нары и тут же оглушительно захрапела, наполняя каморку ароматом немытого тела, смешивающегося с запахом дыма лхо, способность справляться с которым в трюме транспортного корабля арбитр явно переоценил. Один из детей неуверенно шмыгнул носом. Тем временем на "Одиноком страннике" заканчивалась погрузка. Грузовые сервиторы, гремя серводвигателями, заталкивали в необъятный трюм "бродяги" последние ящики, арбитры в доках деловито оттесняли подальше от стыковочного шлюза зевак, опоздавших пассажиров и потенциальных безбилетников. Наконец с глухим скрежетом механизмов закрывались двери, люки, шлюзы и все, что только могло закрываться. Вооруженные до зубов стражи корабля в своих непроницаемых масках отправились в последний перед отлетом обход, бесцеремонно заглядывая в каюты, разбрасывая вещи и заглядывая в скромные пожитки пассажиров нижних и средних палуб, и мало кто осмеливался возражать, а если кто-то и возражал, то маски взирали на него презрительно. За все время никто не услышал от них ни слова. "Бродяга" оживал. Вибрация усиливалась, пока ее стало невозможно не почувствовать ни в одном уголке двухкилометрового корабля. Маневровые двигатели деликатно отвели судно от громады орбитального дока, на фоне которой "Одинокий странник" казался жалкой пылинкой и развернули его на курс, ведущий прочь от Сцинтиллы, куда-то за границы звездной системы. Загудели главные двигатели, и если обитателям кают первого класса удавалось спастись от шума циклопических механизмов за толстыми звуконепроницаемыми переборками, прочим обитателям корабля повезло меньше. Впрочем, для пустотников, большей частью составлявших команду транспортника, этот звук был более чем привычен, а потускневшие лампы и негромкие звуки зуммеров, гонгов и вокс-сообщений говорили о том, что на корабле, ставшем для его обитателей на эти две недели маленьким самостоятельным миром, наступала ночь. Пассажиры и незанятые на вахте члены экипажа старались получить достаточно сна перед затяжным прыжком в неизвестность

- Милорд Сальваторе нравится мне все больше и больше. - улыбнулся он, разглядывая обновку. - Есть у него такое свойство, - совершенно серьезным тоном добавила Кларисса, - Кроме тех моментов, когда он совершенно невыносим. Впрочем, милостью Императора, он инквизитор, так что это полезное свойство, - девушка рассмеялась, - Не смею вас более задерживать. Ваши верительные грамоты, прошу... - пробежав взглядом по бравой ячейке аколитов, посланница сунула свиток в руки священника и покинула зал вместе со всем эскортом, предоставляя оставшихся судьбе.

Кларисса покосилась на темнотрюмника, которому определенно нужно было что-то сделать со своим динамиком, и протянула коробочку ему. - Развлекайтесь, - сказала она. В коробочке обнаружилась пара гравированных лазпистолетов.

Всеми правдами и неправдами встретившись с посланницей инквизитора, группа аколитов расположилась в зале ожидания, в помещении, отделенном от остальных глухими стенами и расположившейся вдоль этих стен охранниками посланницы. Весьма обычное зрелище для этих мест, где регулярно проводились сделки на суммы, сравнимые со всей стоимостью пары миров на окраинах Каликсиды. Расположившись в кресле, определенно созданном одними из лучших мебельных мастеров Сцинтиллы, Кларисса, предварительно рассадив сестру и псайкеров в разные концы зала, вещала. - Итак, господа, нашему дорогому инквизитору господину Дункану нужна ваша помощь. Помощь же господина Дункана потребовалась его старому знакомому, святому отцу прелату Аурелию из аббатства Кающихся на Сеферис Секундус. Прелат Аурелий - старый знакомый милорда и, что важнее всего, его надежный контакт на планете. Прелат утверждает, что уже несколько из его прихожан самых разных сословий, от дворян до крепостных шахтеров, пропали в неизвестном направлении, сами шахтеры рассказывают страшные истории об обитающих в нижних рукавах шахт призраках, при этом местные власти, включая экклезиархов, на просьбы о помощи не отвечают. Прелат подозревает колдовское вмешательство, господин Дункан подозревает вмешательство алкоголя в кровь аборигенов или же разборки между конкурирующими владельцами шахт, но любые признаки еретического влияния должны быть изучены, тем более, что подобные истории не добавляют нашему знакомому популярности у местных баронов, чему господин инквизитор очень не рад. Вам будут вручены верительные грамоты от самого инквизитора, что наделит вас ограниченной властью в окрестностях аббатства. По крайней мере, едва ли бароны осмелятся вам помешать вам в расследовании. По крайней мере, напрямую. Впрочем, свергать королеву Лахриму Третью все равно не советую. Пожалейте бабушку. Увы, у милорда не нашлось свободного корабля для такой задачи, поэтому добираться до Сеферис Секундус вам придется своими силами. Сцинтилла-Сеферис - популярный маршрут, поэтому вряд ли вам придется долго искать себе корабль. Инквизитор выделяет вам по две тысячи скольдов на билеты и еще по триста пятьдесят сверху на сопутствующие расходы. Кроме того, по непонятным причинам он сжалился над господами псайкерами и просил передать им вот, - посланница помахала рукой, и ей поднесли украшенную металлическую коробочку. Вашим контактом на месте будет сам прелат, он или его люди должны будут встретить вас уже в порту и ответить на все интересующие вопросы. Если вы хотите получить какие-то ответы от меня, - Кларисса развела руками, - я вас не удерживаю.

- Нашелся, - облегченно провозгласила Кларисса, когда на ауспексе появилась новая точка. Точка приближалась, поэтому отправляться на поиски Кларисса и ее сопровождающие сочли излишним. - Арбитр, - зачитала она с протянутого ей инфопланшета, - Гидеон Тарниус. Имя очень... арбитраторское. И сам ничего. Гидеон! - Посланница инквизитора помахала рукой и, когда служитель закона подошел ближе, протараторила, - Меня зовут Кларисса, я от Дункана, Арнеб Пфелл, Леман, оба - псайкеры, отец Гай, святой отец, сестра Артурия, святая сестра. Мы уже можем приступить к делу?..

- Может, хватит?! - Кларисса всплеснула руками, - Разберетесь в... теологических вопросах тогда, когда мы уже с этим, наконец, покончим! - во взгляде женщины определенно читалось "понабрал тут по объявлению", а ауспекс в клешне сервитора признаков жизни не подавал, - О, Император. Куда же запропастился последний?!

- Прошу любить и жаловать, - Кларисса взмахнула рукой, привлекая внимание вежливого псайкера и бдительной сороритки, когда странная компания под неодобрительные взгляды покинула участок, предварительно взяв с каждого из арбитров клятву молчать обо всем случившемся, - Арнеб Пфелл. Гений, миллиардер, плейбой, филантроп. Псайкер и гроза сцинтилльских законников, - любезно добавила она, понизив голос, сверившись с записями. Сестра Артурия ордена Кровавой Розы Адепта Сороритас, псайкер Леман каликсидской Схоластика Псайкана. Не перебейте друг друга, когда я отвернусь. Тааааак... - Кларисса терпеливо выдохнула, - Три есть, двое остались. О! А вот и святой отец!.. Проходящего мимо весьма воинственного вида священника трудно было не заметить. То ли святой отец собирался на войну, то ли возвращался с войны, то ли просто любил носить гвардейские шлемы в качестве модного аксессуара, но вездесущая Кларисса со своим эскортом уже спешила к нему, после чего подтащила к парочке псайкеров и сестре битвы в относительно безлюдный для этого места уголок. - Отец Гай! Я от господина Дункана. Эти люди - ваши будущие... кхм... союзники. С сестрой Артурией вы должны быть знакомы, это - Арнеб Пфелл и Леман. Они будут оказывать вашей группе... кхм.. психическую поддержку. Милорд просил, чтобы вы их не убивали сразу.. Хорошо?..

Кларисса же только отмахнулась в ответ и улыбнулась. - Уголовники у нас прямо по курсу. Можете следовать, можете подождать здесь. Кажется, здесь никто заблудиться не должен, - добавила она, не уточняя, кто из двоих здесь присутствующих рисковал потеряться в доках. И странная процессия, не дожидаясь решения этих двоих, да и не желая стать свидетелями сожжения еретиков в прямом эфире торопливо отправилась к находившемуся неподалеку участку арбитров. Получив из рук одного из сопровождающих внушительного вида грамоту, скрепленную печатью с инквизиторской геральдикой, Кларисса высоко вздернула нос, придала себе вид как можно более серьезный и вошла внутрь. - Маршал Тибальд!.. - Провозгласила нарушительница напряженного спокойствия цитадели арбитров, выбрав в качестве своего собеседника старшего из арбитров этого сектора доков, благо знак самой устрашающей организации Империума открывал многие двери. Голос женщины, торжественный и наполненный властью, порой предательски подрагивал, когда она запиналась в чересчур витиеватых фразах, - Я заявляю, что санкционированный псайкер Арнеб Пфелл находится в доках Тарсуса по приказу господина инквизитора Святых Ордосов Каликсиды Дункана Сальватора, и ваше задержание верного слуги Империума - это не халатность, но ересь!.. - Человек, представившийся Арнебом Пфеллом был задержан на борту шаттла, перевозившего ксеноартефакты, - прогрохотал из-под шлема голосом, усиленным вокс-кастером, маршалл, - Несколько десятков фрагментов эльдарских статуй, миледи посланница инквизитора. Ваш псайкер нужен нам, чтобы выйти на одну из крупнейших банд холодных торговцев, и представителя Имперского Закона не остановят громкие слова. - Возможно, представителя Имперского Закона остановят пули. Давайте сделаем ставки, как много из ваших людей пойдут против посланцев Святых Ордосов! - выпалила женщина, - или просто подумаем, как, во имя Императора, человек, получивший приказ от самой Инквизиции намеренно запачкаться в откровенной ереси. Я слышала, что он помог вам задержать двоих настоящих преступников, и это - благодарность ему от Адептус Арбитрес? - Во имя Императора! - Арбитр стукнул кулаком в бронированной рукавице по столу. - Будь передо мной сам ваш хозяин и покровитель, я бы не посмел пойти наперекор Лекс Империалис. Но ваш псайкер слишком скользок, и у меня нет прямых улик против него. Забирайте его и проваливайте. В сопровождении десятка вооруженных арбитров, посланница инквизитора вместе с собственной свитой прошествовала к камерам заключенных. Еще раз сверившись с ауспексом в руках сервитора, она дождалась, пока адамантиевая решетка уйдет в сторону, и скептически взглянула на арестанта. - Свободен. Опять. Меня зовут Кларисса. За мной. Сейчас же.