Gella

- Вот только ему мой светлый лик, точнее, осветлённый, видеть совсем не обязательно, - в Хилли проснулась иудейская осторожность. - Я лучше где-нибудь на расстоянии займусь, ну, не знаю... промышленным шпионажем. Начну с пищевой, - глядя на проплывавшую мимо на подносе официанта ароматную булочку, пообещала Мэри-Джейн. - Если нет других светлых идей насчёт моего светлого лика, - она отхлебнула уже порядком остывший кофе и воззрилась на Швейка.

- Привет, Зутар. Чего стоишь? Не пущают? - поинтересовалась Лаки у скучающего Зутара. Зутар поспешно выкинул лютик и неспешно поднялся на ноги. - Рано пришёл, нет никого, Элденсер сказал, надо подождать, - пояснил полуорк, затем задумчиво посмотрел на плутовку: - Зутар подождал Лаки, теперь можно идти, да? - Пошли уже, бестолочь, крошку тебе в простынь! - почти нежно пропели из ножен на поясе полуорка, после чего компания двинулась, наконец, в мэрию. У входа в кабинет Гасткилла, как ни странно, Зутар увидел половину команды, непонятно как проскользнувшую мимо него. - Они ещё раньше пришли, а ты - лох, - поясняюще хихикнули ножны полушёпотом. Ничего не ответив, Зутар прислонился к свободной от прислонившихся стене, и принялся ждать.

- Ну и где остальная твоя братия, муху тебе в пойло?! Так и знал, что раньше всех припрёмся! Сколько времени?.. Часы есть? Впрочем, кого я спрашиваю… - презрительно фыркнул Элденсер, в очередной раз блеснувший нездешними познаниями и полированным боком. - Пошли, что ли. Будем первыми, прогнёмся как мельхиоровые… Впрочем, нет, давай остальных подождём, это тактически правильнее, - посоветовал он полуорку. Полуорк, то ли повинуясь железной воле ножа, то ли устав от препирательств, согласно кивнул и, остановившись в нескольких шагах от ворот, осторожно, помня о ране, присел на траву и, сорвав лютик, принялся задумчиво вертеть его в лапищах, мрачно обозревая окрестности в ожидании своих спутников. Настроение у Зутара, надо сказать, оставляло желать лучшего. Помимо того, что рана опять начала ныть, отчаянно хотелось сделать "хрясь!" мэру, но то, что этого делать никоим образом нельзя, было понятно даже полудикому полуорку.

- Даларим говорил - надо лист подорожника. Приложить к ране…- бормотал Зутар, неторопливо обходя притрактирную территорию и внимательно разглядывая растущую по обочинам флору. – Надо много подорожника, - заключил полуорк, мельком взглянув на едва затянувшуюся, уже порядком поднадоевшую, рану. – Или лаванды…- озадаченно поскрёб он когтём макушку, вспоминая рекомендации лекаря. - Зутар, песок тебе в сапог! Ну что ж ты такой тупой как казённый тесак! – Возмущённо дребезжало где-то со стороны бедренного охотничьего пояса полуорка. – Ну какой тебе подорожник, тебе лопух нужен! Ло-пух! Подобное надо лечить подобным! - Даларим велел: подорожник. Лопух – не велел, - Твёрдо произнёс полуорк после небольшой паузы. - Зутар ищет подорожник, нож молчит. Нож ругается – нож остаётся без ужин, - мрачно пообещал Зутар неугомонному Элденсеру, поблёскивающему в ножнах на поясе новоиспечённого травника, - И без точильного камня. - Ну это ты, парень, загнул, я как лучше хотел, я, между прочим, древнее божество, знакомое с основами травничества уж всяко лучше, чем ты или этот твой эльфийский шарлатан, - Потускнело от обиды холодное оружие. Впрочем, спор на этом и закончился: пришел Бруни и принёс записку от того самого градоначальника, при виде которого, помнится, у Зутара всегда как-то сразу сводило клыки и чесались руки. Медленно, по слогам, прочитав содержимое записки под неизменные подтрунивания ножа-остряка, полуорк помрачнел ещё больше, впрочем, на выражении его морды это мало сказалось. Делать нечего, надо было идти. Молча достав Элденсера из ножен, Зутар со вздохом срезал первый же попавшийся лист лопуха, затем, доковыляв до своей комнаты, кое-как сделал компресс под чутким руководством всё того же «древнего божества» и отправился на аудиенцию, осторожно ступая и стараясь не слишком размахивать руками. Удивительно, но надо сказать, старая рана и правда стала досаждать меньше. Впрочем, целебные свойства лопуха и правда были не до конца изучены современной наукой и магией, а об эффекте "плацебо" современным полуоркам и вовсе ничего известно не было.

Мэри-Джейн, заняв место за столиком, отхлебнула заботливо предоставленный Швейком кофе, и, устроив подбородок на собственном кулаке, подслушивала с мало скрываемым интересом.

Зутару было стыдно. Зутару было обидно. Нет, дело было совсем не в том, что в последнее время удача отвернулась от него, и могучий полуорк только и делал, что не раздавал, а огребал мощный «хрясь» от всех подряд врагов. И даже не в том, что над ним насмехалось собственное холодное оружие, отягощённое золотой рукоятью и неуёмной манией величия. Дело было в том, что этот самый недозалеченный ещё со времён боя с пауками «хрясь», постоянно усугубляемый новыми ранами и пшённой диетой от Бруни, чем дальше, тем больше способствовал тому, чтобы вместо демонстрации Великой Воительнице (ну и остальным тоже, разумеется), своей несокрушимой боевой доблести, полуорк всё чаще оказывался нокаутированным ещё до боя. Вот и сейчас, рванувшись в битву с элементалями, забывший о недавней ране Зутар размахнулся топором и… тут же рухнул на землю, потеряв сознание от сильной боли. Очнулся уже тогда, когда бой был окончен. Отмахнувшись от возникшего дежа вю, пересчитав своих и убедившись, что все более-менее живы и получили помощь, пристыженный полуорк кое-как поднялся на ноги и понуро побрёл за ними в сторону таверны, стараясь по дороге не смотреть ни на градоначальника, отношения с которым не складывались с самого начала, ни на воинственного старикашку, оседлавшего работодателя и невольно продемонстрировавшего полуорку, кто из них двоих на самом деле немощен... Зутар был близок к тому, что в ином пространстве-времени назвали бы сплином, но бодрился как мог, дав себе обещание с этого дня серьёзно заняться лечением и выполнять все-все рекомендации Даларима, буде таковые воспоследуют.

- Карточка есть, машина есть, я тоже на связи, время встречи известно, - сказала Тесс Мэри-Джейн. - Ты за деньгами, а я поехала, буду позже. Если нет других светлых идей. - Слушаю и повинуюсь, - буркнула Мэри-Джейн, неохотно вылезая из уютной машины. - Бывай, - она демонстративно сделала ручкой Тесс. - Место встречи изменить нельзя. Банкомат оказался неподалёку, деньги снялись без проблем, и уже через какое-то незначительное время Мэри-Джейн Хилли, удобно устроившись на скамеечке рядом с тем самым местом встречи, принялась убивать время в ожидании напарников в приятном обществе банкнот и сигарет.

Отозвалось ли агентство? Как прошла беседа? Что за лапшу им впарил Швейк? Прокатило ли? Каков результат переговоров? Какого черта вообще ее оставили мерзнуть снаружи-то? Вопросов у Хилли было мноого, а времени мало. Поэтому, плюхнувшись, наконец, на заднее сидение любимого фетиша Тесс, Мэри-Джейн ограничилась коротким,но емким и практичным: - Ну?

- Ну, допустим, мама поведется и тебя наймет. Вместе с дочерьми. И в чем прикол, если опять придется возврашаться к самолетикам и велоштурму? - Хилли непонимающе посмоьрела на подпрыгивающего «физкультурника» и озадаченно почесала нос. - Или ты думаешь, что она расщедрится и с ресурсами подсобит?

- «Если не знаешь, что делать, - делай шаг вперёд», - с кривой усмешкой пробормотала Хилли, откидываясь на скамейке. – Хочешь – звони мамуле. Лично мне хочется устроить большой бадабум, - мечтательно протянула она, вслед за Тесс вглядываясь в высокое вечное небо Аустердама. - Взорвать бы это осиное гнездо к чертям собачьим, подкинув туда предварительно мальчика и двух девочек из больничного морга с нашими документами, и желательно перед этим собственноручно придушить ублюдочного копчика, да только боюсь, что на такой подарок Санта не расщедрится: я плохо себя вела в этом году. Хоть и слушалась маму. - Хмыкнула Мэри-Джейн и продолжила рассуждать уже серьёзнее: - С мамой у нас отношения товарно-денежные. Сейчас мы, я думаю, не представляем для неё ничего кроме геморроя: задание провалили, наследили везде, где могли, а учитывая динамику перевербовки наших агентов табуном крылатых гомосеков и высокую смертность среди подкрепления, больше, думаю, помогать нам мамуля не станет. Даже из жалости к своим вложениям. Как бы вредить не начала… И я больше никого ни откуда не хочу пытаться вызволять, из этого стабильно получается хрень. И соваться в гнездо, чтобы выкрасть инфу, тоже не вариант, у нас ни времени, ни средств, ни людей внутри нету…Так что, будем делать ноги?.. Или предпримем ещё одну попытку сделать маме подарок на Рождество? - Хмм… Можно попробовать натравить на Гнездо неподкупную карманную амстердамскую полицию и подкупную амстердамскую прессу, - оптимистично предположила Хилли через несколько секунд размышлений. - Требуется всего ничего: доказать, что копчик работал на Сороку и выполнял его приказ, а Картер представлял международную организацию по борьбе с терроризмом, - невесело усмехнулась Мэри-Джейн. – Впрочем… - Она несколько оживилась. - А если анонимный звонок? А если несколько?.. А если свидетелей «найдём»… неподкупно-карманных?.. Обязаны будут копы нагрянуть в гнездо, чтобы отработать версию? Это в любом случае может поднять шум, который можно было бы использовать… знай мы, где хранится инфа. Ну или ещё как-нибудь… - А ещё можно попробовать не дать Сороке провести аукцион. Натравить на него сразу несколько инспекций, полиций, министерств и ведомств, он устанет от них отбрехиваться. Не успеет. Создать резонанс в прессе и инете, напечатать разоблачающую статью, подписать «Карнаж»…- генерировало воображение девушки, вероятно, несколько деморализованной последними новостями. Она перевела дух, выбила щелчком сигарету из пачки и щёлкнула зажигалкой. На несколько секунд под высоким небом Амстердама снова воцарилось сосредоточенное молчание.

Проявив старомодность, Михаэль чирканул записку для Мэри Джейн, возложил ее на подушку рядом, для верности придавив сверху коробочкой конспиративных голландских сувениров, и отправился на рандеву. «Вот ведь слон!» - Вследствие пережитого ночного приключения дремавшая «вполглаза», а потому моментально проснувшаяся от хлопка входной двери, Мэри-Джейн, раздражённая ещё и тем, что подскочила от этого звука как ужаленная, несколько секунд недовольно щурилась и озиралась, привыкая к полумраку, царившему в номере. – «Нервы ни к чёрту, блин!», - констатировала она, хлопнув рукой по соседней подушке. Под рукой сперва закололо, потом зашуршало. Прочитав записку, извлечённую из-под "сувенирной" коробочки, Хилли помрачнела ещё больше. Немного помедлила, принимая решение, затем легко спружинила вниз, быстро, по-военному, собралась и покинула номер. И уже спустя незначительное время на скамейку, рядом с оживлённо беседующей парочкой агентов, которые, видимо, уже собирались уйти, плюхнулись и осведомились с совершенно невинным выражением лица: - Собрались от меня сдриснуть, голубки? Не выйдет, у меня есть большая пушка, а у вас нету.

- Хотите проиграть? Давайте. Я -не сектант. Увидимся в Аду, - Равнодушно произнесла Мишель, глядя на своих убийц вместе с самоубийцами. - Обидно только, что всё зря... Немножко.

Но блондиночка тоже не тянет. В ее стиле - молчать в тряпочку, когда за душой грешок, по глазам вижу. - Ну ии где же я молчу-то? - Поинтересовалась Мишель. - Я тут едва ли не самая говорливая уже который день. Босс, да.

- Ещё лучше. Одна кураторского косяка не заметила, и как дура вычисляла подельничка, второй босса не видит. Третий не понимает, что его списочек мог был помочь проверить, правду он говорит, или нет... В общем, Трейси. Неубедительно и нестыковки. Все выше. Я -то грешным делом подумала вчера, может у тебя фонарик, раз так уверенно говоришь про Ричарда, а оно всё проще оказалось...

- Я пропустила? Где вы это говорили? Кого в какой день проверяли, повторяю! Это может помочь вам, прежде всего.

- В том то и дело, что сейчас это просто фонарик... - Кого и когда проверяли, быстро! - потребовала Мишель.

- Стефан, кого вы подозреваете, кого нет, почему, есть ли у вас фонарик?

- У меня - нет. - А если у тебя нет фонарика, откуда такая уверенность вчера до итогов в том, что коп – второй сектант? Кажется, ты тогда сказала следующее: Вот ты подумай своей светлой головой. Культистов тут было два. Пришибленная француженка и коп. Вот про кого из них радио говорило? - Твои слова. Я бы, будь на месте босса, воздерживаться не стала. - Если бы ты, на месте босса, воздерживаться не стала, так почему же ты меня обвиняешь? По твоей логике я чиста, я именно воздержалась. Стэфан голосует первый против Моро. Если подсказка была на нее - то почему не разгадал? А если не на нее - то... нахера? Нет, его не подозреваю. - Стефан голосует против Моро не первым, а вторым, причём отдавая голос, «верит» моему мужу. Очень удобно, кстати. Он ему всю дорогу "верит". Второй день - внезапное голосование против тормоза. Судья начинает, мы дружно подхватываем. Я сразу говорила, что проголосую против любого, лишь бы не было второй ничьей подряд, поэтому проголосовала против тормоза третьей, когда он вырвался в лидеры. - Начинает не судья, начала это всё я, если уж на то пошло, с рассуждениями о финансах. Судья первым проголосовал. Ты была не третьей, а уже четвёртой, третьей была я, сразу вслед за Моро. Третий, - девушка фыркнула, - Нечего и смотреть. - Третий – отчего же нечего. Есть, для чего. Скажи, будь ты боссом при живом маньяке, живом шерифе и известном подельнике, стала бы вылезать со списочками? И стала бы ты голосовать против кого-либо другого, кроме своего раскрытого подельника, будучи боссом? Думаю, вряд ли. А я - сделала всё вышеперечисленное. Так что как ни крути, сегодня нам с тобой драться, блондиночка. Если не придумаешь, почему Стефан страдал херней в первый день. - При общем количестве в 13 человек позаботиться об алиби Боссу было бы не лишним совсем. А со мной драться выгоднее, у меня нет алиби. И я всё ещё надеюсь, что Стефан скажет своё слово, время дорого.

- У тебя, может, и фонарик есть? - Невозмутимо, в упор глядя на блондинку, спросила Мишель.

Она брела за остальными наугад по туманным улицам города-призрака, зябко кутаясь в старенькую вязаную кофту, которую ещё два дня назад заботливый муж накинул ей на плечи…Усталая, разбитая, отрешённая, она шла и думала о том, до какой степени ей уже всё равно... - Я – убийца собственного ребёнка. Я – вдова кровавого маньяка, который по ночам надевал на голову железную пирамиду и рубил людей топором. Как думаете, меня здесь что-нибудь держит? – Спрашивала Мишель голосом, лишённым эмоций, переводя отрешённый, опустевший взгляд с одного лица на другое. - И лучше, наверное, если кто-то, чем сама… - Только вот если уйду я, то уйдут ещё двое. Потому что я – не сектантка, и моя смерть повлечёт за собой ещё две: и человека с фонариком, и человека без фонарика. Останется только один человек. Убийца моего мужа. – В глазах впервые за прошедшие несколько часов затеплилась искра, но тут же снова угасла. – Я не могу это так оставить, я...я знала его другим. – Хочу, чтобы мы все поговорили, - продолжила она всё тем же мертвенно-ровным голосом, но в интонациях появилась железная решимость. - Сейчас каждый должен сам сказать в свою защиту, и о том, кого подозреваете, если не хотите, чтобы вас убил сектантский монстр, чтобы всё было напрасно. Я начну. Представим, что глава секты - я: - В первый день, имея 2 голоса против Моро, голосую против себя в 22-00, причём одновременно с ней. - Выдвигаю версию против заведомо невиновного Диллигана, которую Моро открыто подхватывает. Голосую сразу вслед за ней. - Вчера - начинаю обсуждение, называя в подозреваемых Ричарда первой. И я сразу вычёркиваю из списка подозреваемых и Джейка, и Лайта - сужаю круг, вместо того, чтобы обвинять всех и вся. Ричард при этом обвиняет Лайта. - Голосую против Трейси, когда могла проголосовать против Ричарда в хоре. То есть, получается следующее: Глава секты выдвигает идеи, которые открыто подхватывают его подельники, голосует с ними вместе, сужает круг людей, на которых можно «повесить» вину, и делает попытки спасти уже раскрытого подельника, голосуя не против него, когда осталось всего 6 человек. И проявляет инициативу в расследовании при ещё живом маньяке, рискуя тем, что его могут принять за человека с фонариком и придут за ним. Вот. Это о себе. О других, - всё так же ровно продолжила она: - Если глава секты – Лайт Хейвен, тогда это…невероятно и достойно победы. Получается, что сектанты собирались сдавать собственного главаря, обеспечивая алиби рядовым, на одного из которых была подсказка. Я должна выбрать, я выбираю не верить в то, что такое возможно. Значит, остаются только Трейси и Стефан. Я буду выбирать из них. Больше пока ничего не скажу, настало время слушать.

- Ричард, - Трейси пожала плечами, - Времени у нас еще полно, чтобы устроить битву блондинок, - девушка выразительно посмотрела на Мишель, - Если вякнешь еще хоть слово - я разобью тебе лицо. Голосую как хочу и против кого хочу. Или у тебя были идеи получше? - Были. Озвучены, - она робела перед напористой Трейси, но постаралась выглядеть как можно увереннее. - Я... никого никуда не посылаю, я пытаюсь докопаться... А ты - посылаешь и не пытаешься.

- Трое? - Мишель несколько отстранилась от мужа, внимательно глядя в его глаза. - Если ты веришь мне, себе, Кафини и Лайту, остаются двое: Трейси и Ричард. Только вот как-то слишком всё тогда получается... без интриги. Учитывая, что в секте состояла Жюстин, только казавшаяся ангелом... - Джейк, если ты меня обманываешь, я тебя убью, - без перехода затараторила она. Глаза мгновенно наполнились слезами, кулачки воинственно упёрлись в грудь мужа, мир снова стал шатким и хрупким. Как же она хотела ему верить! И повод был... - Я голосую за Трейси. Пока голосую за Трейси.

- Их трое, - тихо сказала Мишель, подойдя к мужу. – Одной больше нет. Жюстин… Спасали её остальные, или топили? Их мало, нас мало. Надо делать алиби главному. А второму необязательно. Сама она - спасалась. Значит ли это, что её не собирались сдавать свои, значит ли это, что она – не та, к кому относится подсказка? - Заглянула в глаза мужа, будто ища в них ответ… Она всегда ему верила. Хоть и понимала, что муж умён и изворотлив, и всегда умел выкручиваться. И если решит перейти на тёмную сторону, способен на любое коварство, способен выкрутиться, придумать хитрый ход… - «Как тогда, со страховкой»…- Сердце привычно сжалось от мгновенно выстроенной цепочки. Она усилием воли отогнала мысли о прошлом, отогнала боль, и подняла глаза на Джейка: - Я верю тебе, - Произнесла твёрдо, хоть и представляла себе, как ужасно будет обмануться. - Ты первым её назвал, а она не хотела умирать, она хотела спастись. - И это, наверное, не вы, - она повернулась к Лайту, - За ваш счёт пыталась спастись Жюстин. Разве только вы по подсказке… Но к чему тогда такие сложности? - Ваш голос против Моро был вторым, - обратилась она к Стефану Кафини, - но что, если это алиби? Во второй день ваш голос против Диллигана был шестым и уже ничего не решал… - Я подозреваю вас, - тихо, но твёрдо продолжила она, обращаясь к Трейси, - Голос против Лайта сразу за голосом против Жюстин в первый день, вчера – голос в хоре голосов против Диллигана. А ещё я думаю, что подсказки вы умеете разгадывать гораздо лучше, чем пытаетесь показать. - Ещё вы, - продолжила она, обращаясь к Ричарду Кэмпбеллу, - И ваш голос в сторону. Пока так. Но ещё есть время, и надо всем высказаться, молчать сейчас выгодно только тем, кто на тёмной стороне…