Vuvuzela

- Сестра, Арнеб, вы сходите со мной на мостик? - Ты себя в зеркало видел? - осведомился Гай, с тоской подумав, что от ближайшего госпиталя, в который можно было бы сдать кудрявого псайкера, их отделяет бесконечное пространство Варпа. Он вспомнил, что Леман уже обливался кровью, когда они ходили в бордель - кажется, у него действительно были проблемы с давлением на и без того хрупкую голову. Капюшона, который можно было бы нахлобучить ему на глаза, не было, поэтому клирик ограничился тем, что попытался стереть намоченной тряпкой бурые пятна с воротника. Получилось скверно - по окончанию процедуры Леман стал выглядеть еще неопрятнее, чем был. Махнув рукой, Гай дал единственный совет по поведению в высшем обществе, который мог сейчас помочь: - Постарайся никому не показываться на глаза. В таком виде капитан запросто решит, что ты пожранный порчей еретик, пришедший по его душу.

Вернулся Гай поздно ночью. Наверх подниматься не стал - уселся в баре за стойку, положив перед собой пакет с наркотиком, и принялся ждать Гидеона, который задерживался. Интересно, эти желтоватые гранулы и в самом деле помогают сконцентрироваться? Не подсунул ли ему Соломон обычного песка? Мысли клирика рассеянно перескакивали с одной на другую, так что сейчас, пожалуй, ему самому не помешал бы какой-нибудь стимулятор. Никак не получалось отделаться от опасения, что утром Двельт исчезнет. Он вполне мог догадаться, что в его кабинете кто-то был, хотя аколиты старательно замели за собой следы. Оставалось надеяться, что люди Обвинителя сработают лучше, чем это получалось у них прежде. Арбитр вернулся, когда на Ситосе первые солнечные лучи уже должны были показаться из-за горизонта. Гай отдал ему пакетик, потом, кажется, задремал, но спал беспокойно, хотя мечущийся во сне псайкер на этот раз остался наверху. Когда он открыл глаза, в коридоре уже были слышны отдаленные голоса: видимо, "Странник" начинал пробуждаться. Гай включил микро-бусину: - Поднимайтесь. Если хотите осмотреться возле офицерских кают, сейчас самое время, - здесь была бы уместна цитата на Высоком Готике, подтверждающая мудрость утреннего хождения по гостям, но ничего подходящего не припомнилось, поэтому он закончил буднично: - Потом спускайтесь обратно, я тем временем скажу Обвинителю, что Двельта пора брать. Мне не по себе, что он все еще на свободе.

Гай подумал немного, но затем отрицательно качнул головой: - Если уж осматривать двери, то лучше с утра, - ответил он. - Не придется объяснять, чего это вы рыщете на мостике посреди ночи. Скажешь, что капитан пригласил тебя в гости, и все дела... Ладно, мы пошли. Встретимся в баре, надеюсь, это не затянется надолго. *** У Соломона был мягкий голос, белокурые волосы и доверчивые зеленые глаза, в которых, когда он улыбался, поблескивали золотые искорки. Контраст такой елейной внешности с обликом его клиентов - изможденных, вечно шмыгающих носом, дрожащих, словно от холода - был разительный. - Так значит, песчаник, - сверкнул он улыбкой и заговорщицки понизил голос: - Да, пожалуй, у меня найдется немножко. Хотя вы, наверное, предпочитаете обскуру? Гай хмуро поднял брови. - О, не удивляйтесь. От вашего плаща все еще пахнет - совсем слабо, практически незаметно, но у меня, можно сказать, нюх на такие вещи. Профессиональный навык. Если бы не этот запах, я бы с вами и разговаривать не стал... так не хотите? Ну, как скажете. Выложив на стол небольшой пакетик, внутри которого в самом деле было что-то, смахивающее на речной песок, он бодро потер руки: - Итак, с вас девяносто пять тронов. Пересчитав полученные от Лемана монеты, Гай убедился, что на дозу все равно не хватает. Пришлось снова начинать торговаться. На лице Соломона, привыкшего иметь дело с одуревшими от ломки попрошайками, появилось утомленное выражение, но клирик, которого тоже достало общение с жуликами всех мастей, глянул на него с такой злобой, что тот предпочел снизить цену и побыстрее выставить покупателя за дверь. Уже уходя, за спиной Гай услышал лязганье задвигаемых засовов и что-то, подозрительно напоминающее "торчок поганый".

Выйдя в коридор, Гай осмотрелся. Безмолвный по-прежнему стоял на посту, что обнадеживало - будь это еретик, он бы наверняка исчез, чтобы попробовать предупредить Двельта. Разве что успел сбегать к нему и вернуться обратно, пока алколиты обыскивали комнату... "Кажется, ты становишься параноиком, брат Север", - сказал себе клирик. - За Двельтом пойдем прямо сейчас? - радостно поинтересовался кучерявый в спину священника. - Я готов! - Да... наверное, - ответил Гай, которому только что пришло в голову, что они, во-первых, не знают, где Двельт ночует, а во-вторых, то же самое можно сказать относительно Пласа, который, скорее всего, уже покинул свой пост за столом в кабинете. - Хотя вообще-то с этим можно подождать до утра, если Обвинитель приставил к Двельту наблюдателей, он никуда не денется. Однако ворочающийся где-то внутри червячок сомнения продолжал беспокоить его. В это время Гидеон, предусмотрительно заперший за аколитами дверь, вдруг отозвал его в сторону и, посовещавшись с ним вполголоса, Гай вернулся к остальным: - Кажется, здесь можно приобрести еще некоторые средства, которые помогут допросить нашего еретика более эффективно, - сказал он без особого воодушевления в голосе. - Мы с Гидеоном сейчас опять пройдемся по торговцам. Леман, дай-ка мне те деньги, которые ты нашел у этого еретика, они нам понадобятся.

- Все еще считаешь, что я все выдумал? Гай ответил не сразу: взяв протянутый дневник, он изучал написанное. Человек, писавший эти строки, был очевидно и давно безумен - и теперь словно паук таился где-то в темных проржавевших трюмных недрах, всего сутки назад выплеснувших наружу своих изуродованных детей, опутанных паутиной его лжи. Кто знает, сколько еще таких ждет своего часа? Однако даже в безумии своем он не стал указывать, кто именно на верхних палубах поддался тлетворным обещаниям вечного блаженства и развратил свою душу. Разве что теперь точно можно было сказать, что помимо Двельта должен быть кто-то еще. Что ж, если дневник не желает раскрывать тайну, возможно, от живого человека аколиты добьются большего. Надо было убедиться, что никто не ударит им в спину, когда они спустятся вниз выжигать гнездо заразы. - Молодец, - коротко сказал он, хлопнув Лемана по плечу. В конце концов, не слишком важно, обладал в самом деле кудрявый псайкер таинственным чутьем либо это было просто удачное стечение обстоятельств, главное что сработало. - Ладно, теперь пойдемте. Дневник нам еще пригодится, чтобы убедить всех идти в трюмы - впятером мы тут явно не справимся. А пока возьмем Двельта и расспросим, кто там еще услышал мудрость этого пророка, - закончил он с отвращением.

- Даже если этого теперь тут нет, то оно было здесь раньше. Остался след. Видишь? Он тоже чувствует это. Поглядев на Пфелла, клирик только головой качнул: псайкеры могли сколько угодно смотреть в пространство остекленевшими глазами, но трудно было поверить в то, чего никто кроме них видеть не мог. Не говоря уже о том, что такой след, даже если он в самом деле есть, не ухватишь и на аутодафе не представишь. - Ну хорошо, давайте осмотримся повнимательнее, - сказал он с нескрываемым сомнением и отошел к висящим на стене картинам. Может, и здесь за ними что-то спрятано?

Тем временем клирик уже пристроил свечу на стол и теперь бродил по комнате, бесцельно передвигая вещи в поисках хоть каких-то следов, которые навели бы на мысль о творившихся здесь событиях. Ничего особенного ему не попадалось, и он вдруг подумал, не слишком ли полагался на загадочное леманово "чутье": вполне возможно, колдун просто навыдумывал себе то, чего никогда и не было. Обернувшись к вошедшим, Гай спросил Лемана: - Ты уверен, что здесь что-то было? Похоже на обычную пустую каюту.

Гай тоже вздрогнул от неожиданности - больше из-за пируэта святой сестры нежели из-за крысы. Негромко выругавшись, попытался пнуть зверька, но не попал, и тот, напуганный поднявшейся суматохой, исчез в коридоре. - Просто крыса, - прошептал клирик, прикрывая ладонью панически трепещущий огонек свечи. Некоторое время он стоял посреди комнаты, прислушиваясь, но больше ничего слышно не было, только гулко колотилось сердце. Тогда он подошел к двери в следующую комнату и повернул ручку. Раздался противный скрип - петли явно давно не смазывали. Обстановка внутри была примерно та же: роскошь с отчетливыми следами запустения. Ничего необычного на первый взгляд видно не было.

Ну и самого брутального воена не забудьте:

Конечно, Обвинитель не чинил им препятствий, но кто знает, может это еретик? Гая занимал тот же вопрос - он помнил, что разоружать аколитов пришли четверо человек, а поймали потом только одного. Хотелось бы ему знать, провел ли Обвинитель после этого проверку личного состава... Однако Леман как ни в чем не бывало направился обратно, и Гай, положившись на загадочное псайкерское чутье, кивнул Гидеону. Тот склонился над замком, поддавшимся удивительно быстро.

После того как колдун несолоно хлебавши вернулся обратно, в баре Ярна все затихло до вечера. Большинство обитателей "Странника" уже расходились спать, когда аколиты поднялись на верхнюю палубу и остановились в тускло освещенном коридоре перед дверью каюты номер три, настороженно оглядываясь по сторонам.

Мне не хотелось прерывать ваши дела Пфелл тоже проявил трогательную заботу, в искренность которой, впрочем, Гай не верил ни капли. Он кивнул, отдал колдуну записку и смежил веки: встали аколиты рано, а между тем им вполне могла предстоять еще одна бессонная ночь, в зависимости от того, что обнаружится в нехорошей каюте номер три.

Клирик снова пожал плечами. Возможно, Пфелл просто-напросто хотел отыграться за то, что его не взяли в покои Дария - в конце концов, до сих пор техножрецы как-то уживались с Экклезиархией, - однако спорить желания не было. Он вынул из-за пазухи зашифрованное послание. - Что ж, если ты уверен, что больше они тебя бить не будут, сходи сам, Гидеон тебя проводит. И на будущее сделай милость, если тебе еще взбредет в голову где-то лазать в одиночестве, предупреждай, чтобы мы хоть знали, где тебя искать.

- И возможно он нам ещё потребуется... - задумался бледный обернувшись на упоминание шифра, - Можно показать её Форексу или кому-нибудь из его учеников. Возможно они даже порадуются возможности раскинуть мозгами. - Форекс - это техножрец? - предположил Гай. Судя по всему, при знакомстве с ним Пфелл сам едва не раскинул мозгами. Впрочем, и Обвинитель поначалу предпочитал разговаривать, держа аколитов под прицелом дробовиков, а выбирать союзников сейчас особо не приходилось. - Что ж, попробовать можно. Во всяком случае, вряд ли они расскажут кому-то о нашей просьбе, если и в самом деле такие затворники. Вопрос с капитаном и загадочной Элоизой оставался открытым, однако Гай не видел другого решения, кроме как расспросить его самого - все корабельные слухи аколиты уже собрали. Капитан, в свою очередь, едва ли будет настроен на откровенность... - Ну ладно, - сказал он, решив обдумать это позже. - Плас дал нам добро на взлом третьей каюты, но все равно нужно ждать до ночи, чтобы не спугнуть Двельта, так что у нас как раз есть время чтобы поговорить с этим Форексом насчет шифра. Ты точно в порядке? Леман сказал, что тебя избили.

- Вообще, это действительно странно. Если он не хотел, чтобы ему что-то напоминало о прошлой жизни, он мог просто выбросить эту картину. Зачем оставлять ее и замазывать глаза? - Не всем, - неожиданно напомнил Гай, невольно втянувшись в разговор об искусстве. - У девушки, что стояла возле него, глаза были открыты. Может, ради нее он портрет и оставил.

- Есть много причин, по которым аристократ может не поладить с родными. Возможно, его просто вычеркнули из семейного завещания, - предположил клирик. Насчет следящих с портрета глаз Пфелл явно сгущал краски, однако его подозрения не могли не заронить сомнений. Значит, убегает или наоборот, пытается кого-то нагнать? - Конечно, знаем мы о нем маловато. Можно поспрашивать, хотя на корабле его, похоже, знают не намного лучше, он же здесь недавно. Кстати, что ты все-таки делал у жрецов Омниссии?

- Вы были у капитана? - с ходу спросил появившийся в баре псайкер, застав аколитов всех в сборе. Старые тряпки составляющие одеяние присоединились к той самой куче в углу, но новые отличались от них мало. - Ничего не показалось более странным, чем в прошлый раз? - Да нет, кажется, - пожал плечами Гай, смерив колдуна взглядом. Для ушибленного по голове он держался достаточно бодро, так что Леман, пожалуй, преувеличивал силу удара. - Был, разве что, портрет - большой, фамильный. Хорошая работа, но у всех людей глаза замазаны. - Теперь, когда Гай вспомнил об этой картине, он подумал, что впечатление она производила жутковатое - но и только. Леман, кажется, ничего потустороннего в ней не ощутил. Заметив, что фруктоед смотрит на него, он усмехнулся, но беззлобно: - Во всяком случае, разрешение на молебен капитан дал сразу, а Лемана так и вовсе пригласил заходить еще.

- Он нам и так расскажет, кто за ним стоит, если спросить как следует, - ответил Гай, усаживаясь за стойку. В подробности, впрочем, вдаваться не стал: во-первых, не хотел тревожить впечатлительного псайкера раньше времени, а во-вторых - повторять потом все еще раз для Пфелла, который еще не закончил процедуру омовения.

- Послушайте, святой отец, - спросил Обвинитель с внезапным интересом, - вы не могли бы разводить бардак - еще больший бардак - на моем корабле хотя бы молча?.. - потом махнул рукой, показывая, что вопрос был риторическим. - Идет. Нужное вам выдадут, каюту осматривайте, мои люди приглядят за Двельтом. Еще что-нибудь? - С этим пока все, благодарю, - ответил Гай, невольно ощутив нечто вроде сопереживания Пласу. Видимо, начальник охраны чувствовал себя сейчас примерно так же, как он сам, когда колдуны на его глазах принимались обсуждать способы применения своих психосил, среди которых, приходилось признать, встречались весьма действенные. Так или иначе, переговоры прошли успешно, поэтому клирик откланялся и покинул кабинет. В гостинице аколитов не оказалось, однако новых вмятин от болтера на стенах не прибавилось, из чего Гай сделал вывод, что они ушли самостоятельно. Спустившись в бар, он увидел Артурию и Лемана. - Где Пфелл, что с ним? - спросил Гай, оглядевшись по сторонам.

- Отыщутся, - кивнул Гай. - Но перед тем, как они возьмутся за Двельта, мы хотим заглянуть еще в третью каюту, которую он так тщательно оберегает. Думаю, после этого можно будет перейти сразу к распорядителю, а до тех пор будет хорошо, если за ним кто-нибудь последит, чтобы не исчез вдруг. Идет?

- Еретик ждет своего часа в карцере, - отрезал Обвинитель, явно не желая говорить более о падшем безмолвном, - А Двельт к нему так или иначе должен присоединиться. Что вы думаете, святой отец? Стоит ли нам навестить его немедленно? Тяжело признавать, но вы в этом расследовании преуспели более меня. - Вполне вероятно, что он действует не один, - сказал клирик. - Но вот насчет этого прямых доказательств у нас нет, и если его сейчас схватить, может уже и не появиться. Вообще-то я надеялся, что другой еретик поможет нам расшифровать записку... не по собственной воле, конечно, - криво усмехнулся Гай, вспомнив собственный неудачный опыт допроса Сида. - У вас есть какие-нибудь приспособления для извлечения правды? Если брать Двельта сразу, нужно расспросить его как следует.

Обвинитель положил перед собой оба листка. - Весьма похоже, и в целом имя Двельта мелькает в ваших рассказах чаще некуда, - глава Безмолвных поднял глаза, - И все же, этого может быть недостаточно, чтобы обвинить распорядителя в столь страшном преступлении. - Этого должно быть более, чем достаточно, учитывая то, насколько страшное это преступление, - с нажимом произнес клирик. - Это ересь, которую нужно выжигать с корнем при малейшем подозрении! - помолчав секунду, он продолжил уже спокойнее: - Я точно знаю, что он забирает женщин с нижней палубы, вроде как в служанки - но потом среди слуг их не находится. Куда они исчезают? Дария это тоже беспокоило, как и пропавший пассажир из третьей каюты. Двельт его успокоил, а потом капеллан погиб. Действительно, многовато получается Двельта. Наконец, есть еще одна записка... найденная там же, где и эта, - он кивнул на листок с двельтовыми записями и продемонстрировал Обвинителю новый документ. - Но она зашифрована. Тот еретик, которого вы забрали, что с ним?

- Не помню, чтобы я вас звал, святой отец, - Обвинитель исподлобья взглянул на гостя, - И не хочу знать, как вы нашли записи Двельта. Показывайте. На скулах клирика дернулись желваки, однако он ничего не сказал и молча вручил Обвинителю оба листка с надписями, ожидая, пока тот рассмотрит их сам.

Тем хуже - не уровень шмоткам задирайте, а танцующих нильфгаардцев правьте, сцуки! Хотя... Нет, нильфгаардцев оставьте, это прикольно на самом деле.

Ну чего сказать про путч про этот. Требуемый уровень для шмота повысился - зачем это сделано, непонятно, качается Гербольд и так медленно, так что в топовой куртенке получится побегать минут пять до конца игры, если они заодно систему опыта не перекроили. Вроде появились притормаживания там, где их раньше не было, но фиг знает, может, это самовнушение, свечку фрапс не держал. Пока не переустановил игрушку с нуля, не хотела проигрываться музыка. Нильфгаардцы с ящиками начали странно двигаться. Зато сундуки добавили, дааа.