Yambie

двойка, четвёрка, четвёрка, двойка.... пусть восемь будет =.=

Запах дождя и тихий раскат грома с падающими каплями. Они хлопали по серой, стальной, водной поверхности, оставляя за собой эллипсовидные линии. Непрекращающиеся, будто образовывая миниатюрные дыры, которые могли бы оказаться на одной из несчастных планет, поглотив большую часть живого, - а тому жизненно-необходимого в плане ресурсов, - по воле случая или глупости каких-нибудь военных действий. Пожалуй, именно в том было главное достоинство голографической имитации природы. Она могла слышать и чувствовать – бой дождя с прохладным воздухом. Не настолько, чтобы околеть, а так думалось проще, лёжа на выдвижной кровати, закинув ногу на ногу и закинув одну руку за голову, пока ладонь другой теребила длинный шнурок, тянувшийся от воротника комбинезона. Её мысли не покидали слова Мергена Зедельфригда. Путанные, как нитки, но тот час стремящиеся донести что-то кроме истории одной личности. Ожившая легенда, верно? Век был далёк от суеверий, которые допускали и побаивались тогдашние люди, однако, коим образом наполняя свою духовную составляющую. Сейчас сборище роботов с безжизненными рожами, на которых иногда смотреть-то противно. Каждый. Сучий. День. Наверно, прав тогда был Кинг в своих вопросах, что Сава очень сильно хочет покинуть компанию странных людишек и окружить себя со всех сторон агрегатами, ибо они единственные, кто понимает её, а она – их. Но в противовес этому появлялось желание всё же находиться в обществе кого-то живого. У кого есть своё мнение. Кому есть, что сказать, а не оповестить заурядным голоском об какой-нибудь ошибке или дыхнуть удушливым паром в лицо. Огневолосая противоречила самой себе. На борту призрак явился, - мысленно напела Сава, прикрыв глаза. - Жаль-жаль, что детство так быстро прошло. Женщина протянула руки вперёд, сложив пальцы обеих ладоней в замок. Откинув голову назад, она выгнула спину, сладко потянувшись, а затем опустила руки, резко расслабившись. Одна свисала с кровати, как конечность тряпичной куклы. В этот момент информатрон тихо звякнул, высветив значок сообщения. Сава лениво повернула голову в его сторону и с большой неохотой присела на край кровати. Встав, подошла к стационару, щёлкнув пальцем по значку, кои сразу высветил посланную легенду. Если бы Сава прозевала назначение миссии… она бы посчитала, что попала в клуб любителей ролевых игр. Огневолосая немного взбодрилась, начав прочитывать сообщение. Легенда: Саймола, дочь графского советника при дворе Буркенгемма. Имя, как у дойки коровы, - поморщилась Сава, - хотя… Она протёрла щеку, оглянувшись по сторонам. Поискав что-то, в чём увидела своё отражение, но быстро выбросила оную мысль из головы. Сбежала из дома после смерти отца, упала с коня и погибла, свернув шею. И в конце, главным образом, катастрофически не хватает многоточья. Для большей трагичности нелепой кончины. Так, значит… сбежала? После смерти отца? Это уже наводит на размышления... не очень приятные. Касаемо своей жизни и сохранности. А предполагая результаты – исход дела в целом для той, кто отношения практически никакого не имеет к здешним козням. Люди любят радовать людей. Однако попробуй поздравление отличить от проклятья. Ладонь легла на лохматую рыжую макушку, слегка взъерошив её. Не такого отчасти Сава ожидала от грядущей работы. Женщина отвернулась от стационара, собираясь вновь прилечь на кровать, но устройство тут же вновь звякнуло, заставив рыжеволосую остановиться, обратив снова на себя её внимание. - Уже? - неподдельно удивилась Сава. Палец вновь щёлкнул по значку.

- Он - руководитель исследовательского комплекса. Его задача - управлять исследованиями, моя - управлять станцией. Ничего более, - ответил капитан "Примарха II". - Извините, Сава, но мне нужно работать. В конце концов, я руковожу здесь, делаю так, чтобы вы чувствовали себя благоприятно. С вашего позволения, - Зедельфригд встал и молча прошел из библиотеки. Свеча, горевшая на столике подле его кресла, поколебавшись, чуть не затухла. Она хотела кивнуть, но опустила голову, сосредоточенно хмуря глаза. Хотела сказать что-то на прощанье, но промолчала, дав волю мыслям в огненной голове, где, похоже, само пламя извергалось из под каждого непримечательного угла. Личность, практически, ожившая легенда на корабле. Коль судить так. Он сказал всё? Мог сказать больше? Или чин занимал положение куда выше, чем положение самого Номиенса? Кажется, заложник своего ремесла, но пыл внутри угас – пропал интерес и Сава, будто превратилась назад в ту молчаливую женщину-механика с подозрительной улыбкой на устах. Какой такой фразой люди утешают себя? Время покажет? - Ну, - бодро протянула Сава, вставая со стула, - интересненько, тут случаем нет моего однофамильца Сэлинджера? Восхитительная книга, говорят… Она наклонила голову на бок – обращалась ни к себе и ни к кому-то. Вовсе не хотела сейчас с кем-то разговаривать. И немного подумает, прежде чем покинуть библиотеку, пролистав несколько страниц одной книги. Время покажет? Да. Наверно, покажет…

- Флот не мог парировать этот выпад. Корпус расформировали, "Криг" то ли спрятали, то ли уничтожили... Но на мой счет Адмирал и Первый Советник смогли договориться. Дабы успокоить общественность, была инсценировка моей смерти. Взрыв корабельного двигателя, с кем не бывает... А я попал сюда, и теперь жду здесь Страшного Суда. - А… что же Номиенс? – интереса не было и быть не могло, как от начала с беззаботным оптимизмом, но теперь спрашивала смело, заявив о своём голосе. - Какое отношение он тут имеет? - она дёрнула плечом. - Насчёт вас, если так?

- Я перестал вести счет времени. Минуты, часы, дни, месяцы - все эти хронокулы актуальны для заключенных, что имеют установленный срок. Для тех, кто на пожизненном, они бесполезны, словно барабанные палочки для старого гитариста, - горько усмехнулся капитан. - Со временем ты начинаешь чувствовать себя хтонической шестерней, осколком титанов Вселенной, потому что все вокруг тебя неизменно. Когда-то я был героем - но времена меняются, и люди требуют либо снять маску и предстать перед судом, либо погибнуть. И тогда я умер, - голос капитана чуть задрожал. Да что же ты делаешь, хрен старый? – страх, трепет смешиваются с раздражением. Кто-то воспримет тройку, как число несчастливое и будет обращаться к четвёрке, глядя на деревянный крест. Ноги готовы были подвести, но опору она быстро нашла, опусти ладони на ручки стула, а затем присев, вернув капитану недоумённый ореховый взгляд. Не лишено желание и дальше задавать вопросы, - такое же ненасытное, как в общем «болезнь» Кинга, - или молчать, прислушиваясь к разговору, как сторонний слушатель. Но нарастало беспокойство. Такое, когда ощущал, что человек напротив тебя что-то утаивал, строя будь баррикаду слов или, сохраняя молчания, одаривая собеседников лишь говорящим взглядом, кои мало кто мог умело прочесть. Сава стиснула зубы и покачала головой. - Послушайте, капитан... Мерген, - начала Сава. – Всё, что вы говорите, ммм, да, это очень красиво. Очень-очень-очень красиво. Пища для размышлений, но, думаю, ещё более приятным было, если вы это всем рассказали, как сказу перед сном. Но только, - она оглянулась по сторонам, - не знаю, как мои коллеги, но в моей головы всё ещё сущая каша из всей той информации, что нас напичкали, - она чуть подняла ладони, пожав плечами. – Точно, о чём вы говорите? Конкретно говорите? Если воспринимать ваши слова прямо. Новоприбывшие тут в качестве пушечного мяса? Так ли понимать? А вы тут в качестве мертвеца ходячего, извольте мне быть не очень-то вежливой? – Сава неровно вздохнула, чтобы немного поубавить внутри себя нахлынувшее раздражение, оправдывая теперь порой импульсивный характер огневолосых. - Простите, я не понимаю. И сиииииильно боюсь, - мысленно добавила про себя рыжая.

- Вы новоприбывшая здесь, Сава, - не спросил, но констатировал Мерган. - Готовитесь к спуску вниз, на планету, вместе со своей командой. Я видел множество таких же, как вы: одна группа напоминала скользкий клубок серпентов, другая - механизм часов, третья... - мужчина чуть улыбнулся. - И вот, вы вновь здесь. А я все тут же, на своем месте, вне своего времени. От сказанных слов Мергана, лицо женщины почему-то побледнело. Она прикусила нижнюю губу, как только их охватила дрожь, а пальцы сильнее прежнего сжала в кулаки, - ещё прятавшиеся в карманах комбинезона, - когда змеи в желудке вновь заявили о себе, начав борьбу за самый лакомый кусочек органа, душа друг друга массивными, но гибкими тельцами и вонзать в плоть клыки с ядом. Вновь… это слово вдруг её напугало? Напугало?! Да… да, разумеется, чёрт подери! Неосознанный всплеск желания уйти с этой библиотеки, уйти со всей станции, улететь вообще из этой системы, начав орать на всю глотку, чтобы её вернули назад. Куда-нибудь. Где-нибудь. Не ту самую планету! Да хоть выпроводили в открытый космос, перевязав руки и засуну кляп в рот – разве не будет благодарна? Нет, не будет и после смерти. Сава прикрыла веки, сглотнув сформировавшийся ком в горле. После и вздохнула свободней. - Капитан научно-исследовательской станции "Примарх II", сэр Зедельфригд Мерган, - не моргая, проговорил он. - Вы ведь не думали, Сава, что эта станция держится только на угнетающей харизме профессора Номиенса? - Ну, с чего бы? – усмехнулась Сава… немного криво. – Такой полезный говорящий и плюющийся кислотой прибор, помогающий повысить самооценку в споре с ним. Мне он даже очень понравился, - выдавила из себя хриплый смешок. – Если бы только не вид других работников, которым будто сеанс лоботомии устроили, - она опустила голову, немного помолчав. - Но... вы, капитан, говори... те довольно настораживающе, - на негромкой ноте закончила огневолосая.

- Сотрудник? Я узник здесь, Сава Селинджер, - протянул Мерган, прикрыв на мгновение глаза. - Я тот, кто передал вожжи лошадям, вместо того, чтобы вовремя сойти с колесницы. Начальник тюрьмы в какой-то степени является её заключенным. В моем случае эта степень абсолютна, Сава Селинджер. - Сава, - положив ладонь на шею, сказала женщина. – Вас по полному имени называть-то не стану. И вы меня тоже. Говоришь неясно – утомишь. Говоришь стихами – утомишь. Говоришь загадками – всё равно утомишь. Людям нравятся скрывать свои проблемы, отбиваясь гневом или молчанием, а то, маскируя свежий синяк весельем. Так можно было сказать об этом человеке? Говорит неясно и не так, как привыкли окружающие, пожалуй. - Это вы, случаем, не про Номиенса говорите? Начальник сам же заключённый, да? – вскинув бровь, спросила Сава, краем глаз посмотрев в сторону Мергана. – Если знаете его, конечно. - Дороги, которые мы выбираем, уже предначертаны, - заговорил он вновь. - Мы не прокладываем новый маршрут, мы лишь следуем одному из тех ручейков, что ведут в одну общую, великую Реку. И вот, когда мы проплыли практически все свое время, и впереди запенился водопад, ведущий прямиком в Бездну, все делают свой ход. Так вот, - замолчал он вдруг, замерев, после чего закончил, - мой ход был ошибочным. Ну, как драгоценный отец вещает. Правда, тому нравилось попутно обзывать механизм, проклиная чуть ли не во всех смертных грехах и отпугивая от себя младших отпрысков. - Господи помилуй, - прошептав, качнула головой Сава. Люди встретились разные – закомплексованный киборг, человек-акула и его дитё с жутким симбиозом котёнка. Стоило ещё больше удивляться новому знакомству? А ведь сутки не прошли, как оптимизм безжалостно закидали камнями. - Могу спросить? – чуть откинув голову назад, любопытствует рыжая. – В каком смысле вы тут узник, а, дорогой? Раз пришли, то стоит вычерпать что-то интересное.

- Смотря что иметь под "клиентами", - проговорил он в ответ. - Каждый из нас - чей-то проект, чей-то должник... Мы определяем свой Путь ровно до того момента, как этот Путь начинает руководить нами, неотвратимо и безысходно. Сначала ноги идут туда, куда смотрят глаза, а потом глаза озираются там, где бредут ноги. И когда ты хочешь остановиться, вернуться назад, ты понимаешь, что решил сделать это слишком поздно. Теперь ты стал клиентом своей судьбы, стал её должником и проектом, - мужчина поднял глаза и чуть кивнул: - Мерган. Мерган Зедельфригд. Если только люди не одинаковы – замену легко найти, а другие забудут быстро, не успев глазом моргнуть или упрекнуть в сторону того. Да. Сава моргнула пару раз, - казалось, от непонимания или удивления сказанных слов в виду того, какие личности здесь представились от начала, - и едва заметно дёрнула плечами. Оглянулась, чтобы выискать взглядом учёного с доктором, а затем направила глаза назад к мужчине. - Сава Селинджер, - представилась рыжая, кивнув в ответ. – А вы не бойкий, как другие сотрудники станции. Если, право, вы сотрудник, - усмехнулась женщина. Печально, если шутка. И ещё печальней, если время спустя будут хлопать по коленкам, заставляя сдувать пыль с книг и располагать строго по алфавиту с жанрами.

Саве показалось, что вместе с внедрёнными знаниями, коим образом, - незаметным рывком, - перенесли на несколько веков назад. Когда люди были слепы к окружающему миру, но искали истину отчаянней. И, подумать, были менее кровожадны, демонстрируя стойкость, заслуживающую внимая худших низов. А речи искусны, хотя уговорили встать ближе к народу. Хотя чем ещё себе сладкая галлюцинация? Стоило, рыжая, привести в порядок… в порядок не в виде такого беспорядочного хаоса, рыжая… Пальцы почти было потянулись к первым, попавшимся в поле зрения ореховых глаз, переплёту, но остановились на полпути, сжавшись в кулак и спрятавшись в убежище. В карман, разумеется. На одном из стульев сидел человек. Он не читал книгу, нет - он просто сидел, пока на его лице, огрубевшем и испещренном, будто после оспы, читалась самая настоящая, ничем не прикрытая грусть. Оставалась благодарной смелости, привившейся ещё с детства. Заметив человека, Сава подошла к тому – не слишком близко и не так далеко. Рыжая закатила глаза, затем подняла голову. Опустила и помотала из стороны в сторону. Будто надеясь увидеть что-то резко выделяющееся из обстановки. - Гляжу, - негромко и добродушным тоном начала Сава, - от клиентов нынче отбоя нет.

Заглуши двигатель! – мысленно взвыла Сава, плотнее зажимая уши ладонями. Информация, лившаяся потоками. Принудительно, желавшая получить своё место в памяти, и, казалось, с риском, порождающим страх, потеснить то, что терять Сава хотела меньше всего. Образы переплетались с образами, слова со словами, как в ранних мыслях – рисуя самую невозможную сюрреалистическую картину, которую передать не сможет ни одни художник и разъяснить словами ни один писатель. Тут и механик бесполезен, а смысл его работы – чинить сломанное. Какое-то время свист в ушах не покинет голову, но утихая постепенно, чтобы различать окружающие голоса. Ноги, кажется, путаются, а ещё немного и тело наземь упадёт, выключая внутренние резервы, за счёт которых человек вообще живёт. Хомячки… ленивые хомячки с садистическими наклонностями. Всё же, она была настолько старомодной во вкусах, как и драгоценный папочка. Господин Номиенс? Мда… страдаешь, то доставь толику удовольствия тому, кому будет это по душе. И Кинг, куда его понесло? Сбивая всех по пути, словно разъярённый бык, увидев что-то красное? Сава, зажмурив один глаз, погладила рыжие пряди. Нет. Знать не хочет. И не предполагала, что в голове у того могло твориться – ровно, как обрести оного чуда, как чтение мыслей… помилуй Господи. Рыжая скорчила унылую гримасу – никакой еды в течение двух часов? Хотя самой себе она признается, что от одной образной мысли в виде тех же макарон её живот скручивало. Не сильно. Но всё равно невыносимо, будто организм под таким видом угрозы носителю заявляло, что готово лишить какого-нибудь органа. И да пусть лучше оно застрянет в глотке! Женщина съёжилась от отвращения. Делать в каюте нечего, кроме как втыкать в мерцающий экран и «наслаждаться» всевозможной имитацией запахов до крови из носа. Хотя не лучше самому организму расслабиться? После такого внедрения информации? Несколько шагов, - и в сторону предполагаемой библиотеки, о которой узнать хотела Сава с самого начала, - заставят подумать об обратном. Пожалеет ещё рыжая...

Наверно, её могли бы сразу счесть психически неуравновешенной, только увидев её огненную шевелюру с неестественно дружелюбной улыбкой в придачу на чистом лице безо всяких приборов. По-другому, женщина мысленно поспорила сама с собой, что едва прилепив е ней датчики, счётчик показаний даст сбой характеристики, стараясь высчитывать уже не привычные столбцы цифр с буквами, но их мозаику, которым вдруг решилось посиять всеми цветами радуги, изображая причудливые абстракции, коим могли бы позавидовать Малевич. А то и Босха, удивившись детализации сюрреализма. Проспорила самой себе. Осталась в выигрыше. Сама с собой. Интересно… ещё чая холодного попить пустят? Если только не столкнётся с полковником, - бессмысленны и беспощадны его слова, - или, если посчастливиться, его сыночком. Мужчины. Чем же мужчины отличаются от женщин? Ничем. Их умы, мораль, психику, - ровно, как и половую принадлежность, - сменить труда не составит, как просто родиться такими и вырасти под влиянием общества. Циферки… циферки не умели веселить, если только сам не брался за их расчёт. А будучи мелкой девчонкой с огненным пучком помнила, с какой жадностью решала поставленный ей пример по математики или физике. Так рьяно она бралась за ремесло, которое выбрала на жизненном пути. И ни разу не пожалев. Ничего нового. Ничего удивительного. Сава широко раскрыла рот, - попутно не забыв прикрыть его рукой из-за этикета ради, - зевнув. - Кстати, надеюсь, никого не опечалить факт моих псио-способностей. Обещаю без большой надобности не ... "Вскрывать" ваши мозги. - сказл Фараб коллегам. - Боя… ться, что можешь сделать это неосознанно? – ухмыльнулась рыжая, указательным пальцем вытерев выступившую слезинку у глаза. Много нового узнают, если вдруг начнут мысли читать?

Искоренять? Мы попали в средневековье? Или хуже – церковь? Если бы только это повторилось, - думала Сава, хмуря брови. – Глупость. Омерзительная глупость. Кто-то страдает обильным недостатком мозгов? Видно, вся станция здравым смыслом не блещет. Спрятав ладони за спину, пальцы Сава крепко сжала в кулаки, стараясь утихомирить неожиданно родившегося внутри паразита негодования, а вместе с тем – бороться с желанием возразить словам седоволосого мужчины с тремя шрамами на висках. Это несправедливо. И не серьёзно, по сути, каких высот добилась нация. Не по-человечески даже по рамкам военной диктатуры, как посчитала огневолосая. Это не приносит выгоды и никогда не приносило кому-либо. Сама жестокость не оправдывает цели и духовно губит человека… смысл, рыжая? Звали не потому, чтобы лекции читала большим дядькам, будто милая учительница начальных классов. Лицо Савы не выдавало ни единой эмоции. Лишь безразличие и смиренное ожидание. Вместо этого она молча вышла из строя, подошла к Кингу и поволокла того в столовую. Сава едва сдержала тихий судорожный вздох. Прок от того, что накручивала себя беспокойными мыслями? Хотя не предполагала, каково будет тому, кто нуждается в постоянной подпитке информацией. В ореховых глазах промелькнули сочувствующие искры по отношению к Джорджу.

— Это не твоя группа, сеньоритка, — Тим показал ей язык, — я не сомневаюсь в твоих навыках планирования. Когда ты идешь в бургерную, ты точно знаешь, что закажешь. И из всех боевых специалистов, ты ведешь себя непрофессиональнее всех. Я ставлю деньги на другую лошадку, хозяюшка. - И, похоже, вряд ли чья-то ещё, - вмешалась Сава, наклонив голову на бок, - раз бойко некоторые отреагировали, - уголок её губ едва заметно приподнялся. – Не детишки малые, чтобы язычки показывать и, ммм, как-то двусмысленно хлопать друг дружку по плечу, как думаете? Хотя ей и не было дела кто возьмёт на себя обязанность командующего - прелесть сама, что кто-то устроит из-за этого бурное разногласие. Особенно перед человеком-акулой.

Новое лицо ей не понравилось. Белое, выпученное и кровожадное, как у акулы. Людям так нравиться демонстрировать себя внешностью, как и словами. Напоследок – подвигами, чтоб личность их сохранилась в представлении окружающих, - жестокие, волевые, жизнерадостные или пессимистичные, трусы или ненормальные чудики, а то, быть может, качества смешивая самые разнообразные, несочетаемые, вконец запутав людей. А таким, говорят, чести свыше слишком много предоставили. Избаловали, как малолетнего ребёнка, коего остановить уже не в силах, ведь он уже подрос. Жизнь опустила руки, глядя на своё «чудо», смирилось и ждёт, когда из кокона вылупиться новая личинка – проблем с этой меньше, ибо ошибки уже известны. Знать будет, как избежать в этот раз. Контрабандист встал с места, призывая идти за собой Кинга и рыженькую сладость. Он вышел в коридор и встал так, чтобы никого не пустить во главу шеренги. Сава вскинула брови, а затем горько вздохнула. Быстро пригубив холодный чай, огневолосая встала с места и последовала следом за остальными в коридор, по привычке спрятав руки в карманы комбинезона.

-Но вы так и не ответили на вопрос - почему вы здесь? Сава пожала плечами, прикрыв глаза. На сам ответ учёного рыжик никак не прокомментировала – ни словом, ни жестом. - Почему я здесь из-за своей прихоти? Или из-за чьей-то прихоти? Если смотреть… двояко? Люблю выдумывать. Человеческое воображение - самый удивительный механизм, - усмехнулась, заново накручивая по кругу вилкой ниточки макарон. – У кого-то достаточно информации для поиска индивидуальных лиц, зарекомендовавших себя более достойно, чем прочие специалисты. Или иначе, - Сава снова пожала плечами, не отнимая у собственного лица дружелюбную обыденную улыбку, - я могу не знать точно почему. Право, как верующие люди, спрашивая бога. Однако мне предложили. И я согласилась. Это ли не очередной повод гордиться своими знаниями? Естественно, до того момента, пока кому-то не взбредёт в голову, ммм, выстрелить, например, в колено? – слегка обнажив ровные белые зубы, выдавила из себя смешок рыжеволосая. Края губ плотно сомкнулись, а взгляд украдкой зацепил компанию поодаль. Прямо школа, - мысленно хмыкнула Сава. - Какая досада. Снова жвачки к волосам лепить будут? - Да. Лучше в колено. Оба. Я буду громко ныть и требовать к себе большего внимания, - негромко сказала Сава, отправив в рот клубочек бледно-жёлтых ниток. x спатки-спатки макароны

а мы всё равно чемоданчики не распаковывали в случае внезапного билетика вниз =P и всё равно будем долго и громко плакать.. т____т

— А, если ты нарушишь правила, то я лично позабочусь, что тебя накажут по полной, — Тим многозначительно подмигнул одним глазом, — программе. - Все вы, мужчины, только обещаете, - махнула ладонью Сава и потянулась раскрывать обёртку йогурта. Откровенно себе самой, а она не хотела раскрывать детали более подробные перед людьми, всё же, ещё незнакомыми. -Селинджер, скажи... ты сейчас хотела оказаться не здесь, верно? Не среди людей, этих совершенно не понятных созданий. Ты бы хотела оказаться среди механизмов, в том окружении, которое для тебя знакомо. Я прав? В глазах женщины удивление не спрячется, но собеседник, похоже, нуждался в ответах прямолинейных. Сава сомкнула губы и чуть наклонила голову на бок, пристально глядя на мужчину. - Такой я... интересный экземпляр? – поинтересовалась Сава, оперившись кулачком об щеку и облокотив локоть на край стола. Будто прочла мысли собеседника. - Я получаю удовольствие от общения с людьми. Врать не стану. У них… богатое воображение. Как у меня. Я-то тоже человек, по законам подлости науки, если не включать сюда мою половую принадлежность или… цвет волос. Но на предприятие это я пошла осознанно, иначе меня, наверняка, здесь не было. Лучше скажите, Джордж, - вздохнув и скрестив руки на груди, она едва наклонилась к учёному, - где бы вы хотели оказаться и с кем?

-Привет. Я Джордж, озабоченный до информации маньяк. Ну в смылсе, не озабоченный, мне просто жизненно-необходимо все знать. И не маньяк, ты не думай, я не насилую и не убиваю. Просто... вот, такие ёжики. А ты у нас кто? Как в группу попала? Белка, - подумала Сава, поглядев на Джорджа, - буду белкой в этом весёлом зоопарке. Жажду нельзя было не уловить в чужих словах ещё на собеседовании. Будто сродни даже самому обычному человеку, которому жизненно необходима вода, чтобы пуще жалких крох, данных немилосердным солнцем. Только смысла больше нет блуждать в пустоте. Могли бы подумать, что Сава пропустила их вопросы мимо, наслаждаясь едой и запивая холодным чаем, если бы не посмотрела на учёного… — Да, — протяжно сказал Тим, — как ты в группу попала? Раз уж села к нам, то играй по правилам. … для того ли, дабы ореховые глаза снова начали бегать от лица к лицу? Не в силах определиться на ком взгляд задержать дольше? Сава подняла руки, вымученно вздохнув. - Господи, вы меня раскусили, - страдальчески протянула женщина. – По своей же женской глупости угодила в хитро-сплетённую ловушку коварных мужиков, - она хлопнула себя правой ладонью по груди, а тыльной стороной левой коснулась лба. – А я так надеялась, что никто не спросит и не заметит. Я буду задаром есть йогурты, играться с голограммами у себя в комнате и слушать занимательные речи Номиенса, пока все дружно не отправят меня пинком под зад в космос, - она всхлипнула, опустив руки, и жалобно посмотрела на Тима. – Слушай, дорогой, может... договоримся, а? Сава опустила голову, и плечи предательски вздрогнули. Она прикрыла рот ладонью, заглушая нахлынувший смех, а немного погодя успокоившись, таки ответила на заданные вопросы. - Ваш механик, Селинджер. Выпускница академии электротехники и информационных технологий. Иначе та, кто будет обеспечивать вас связью. Но вот почему я попала в группу, - Сава взглянула на учёного, - как вы попали, в пример? И... что, интересно, вы со мной сделаете, если я решу нарушить правила игры, посчитав их не очень интересными? - с лукавыми нотами в голосе, спросила следом пилота.

— Привет, сладость, конечно, присаживайся. - Сладость? – изогнула бровь, а затем хитро прищурилась, скорчив забавную гримасу, косясь на пилота, будто тот затеял что-то нехорошее. Минуты не прошло и чистое лицо снова весёлое. Женщина присела за столик, подхватив вилку и её тонкими остриями вонзив в макароны, кои своим видом могли бы напомнить вязаную подушку с ватой внутри и обильно испачканной в жире. Прежде чем , - накрутив макароны на вилку, - съесть желанную еду, Сава застыла, пробежавшись взглядом от одного мужчины к другому. Она помахала ладонью из стороны в сторону. - О, что вы? Продолжайте, - говорит Сава. – Можете представить, что я дерево, - и на мгновенье помолчала, - жующее дерево, - усмехнулась рыжая.

Забавная вещь – похвала. Смешная реакция – любезность. Странное понятие – этикет. Вставлять во фразу слово «приятно», когда на душе никак неприятно. Терпеть раздражающего тебе человека, когда тот вертит в руках вещи, - одну особенно-важную и ставит обратно не на то место, где положено. Губы вынуждены рисовать улыбку на лице, но глаза не соврут. Да какой умник прочтёт эмоции на скорлупах белых яблок? Вся информация здесь. В базе данных. Хорошо общаться с агрегатами. На них можно орать, бросать мелкие предметы, а после изъясняться в своих чувствах. Право, как перед Богом. А он в свою очередь может сказать, коли его наделили голосом… «Ошибка. Запрос не найден» Ну, хоть ты, бездушная тварь, передо мной искренна. Еда будет скромной на вид, как думала рыжая. Тонкие макаронки, путающиеся друг с другом, что черви в тесном сожительстве в соблазнительно-красном яблочке… аппетит пройдёт быстро. А к тому йогурт и стаканчик с холодным чаем – незаменимый напиток в любом в своём виде, а любят другие недооценивать. Молодёжь-молодёжь… - Так быстро нашли общий язык? - раздаётся голосок Савы с привычной, - кажется, что дружелюбной, - улыбкой на устах. Ореховые глаза смотрят на учёного, а затем на знакомого с первых минут Тима. - Девочки громко хихикают и болтают, чтобы привлечь внимание мужчин. А мальчики что же, - она краем глаз посмотрела в сторону, где сидели, видно, из боевых наёмников. А договаривать Сава не стала. Только вздохнула, опустив плечи. - Найдётся местечко одно ещё, лишнее, для обывателя земного? - чуть ли не в рифму с притворно-жалобным голоском спросила женщина.

*спросонья и от красок, раскрывая глаза* 0_0 чёрт, мы не знали ^^" не, так-то изначально на название городка в Германии, Кассель, ориентировались. затем первую гласную поменяли в остальном - спасибо Перумов =.="

Мужчины, что малые дети, требуют к себе внимания. Пусть громкого восхищения со стороны к своей персоне или жалкого упрёка в ответ на вызывающее поведение – мало кому приятное. Они нуждаются в незначительно жесте, взгляде и слове. Нуждаются в тихом шорохе или едва заметно-вздрогнувших уголков губ и сильно переживать будут, если что-то мелочно-важное упустили из виду. Мужчинам необходимо вмешаться в тему малознающую ими, согласиться на мнение первое приятной личности или как баран упрямо стоять на своём мнении, навязчиво прививая его другим вдобавок. С тем ничуть не лучше женщин – мастера ляпать слово одно. Нет-нет. Людишки… все такие. Много человеческого. Так и не прошло хоть одного побочного задания, а успели развешать на каждого ярлычки, хоть те не пришли перепачканные в саже или со смертельно-заразной болезнью, подвергнув по пути заражению большую часть станции. Видать, без исключения, всем, кто только осмелился протрещать искусней самого киборга, - всё же из мяса и крови, - очернив тем самым его величие и превосходство, над всеми ничтожными созданиями… мда. Наверно, эти самые «величие и превосходство» излучаются из напичканной имплантатами задницы железного господина. Мистер Номиенс… как вы только добились такой превеликой коллекции -измов, так ещё и с особенной, отнюдь не скромного вида, явной галочкой на гомофобию? О, несчастный человек. Видать у него было тяжёлое детство – замкнутая мать, отец со странными предпочтениями и неблагодарные братики с сестричками, верно? Зачем устраивать тогда тихий конфликт? К чему? Усугублять и без того прискорбное положение? Может, тёплые женские объятья… могли немного охладить взбунтовавшийся пожар, и навести стрелку разговора в более мирное русло, чем нежное и трогательное выяснение отношений работодателя со свеженькими планктонами? Или крепкие мужские ладони за широкой спиной – чёрт вас вообще, мужиков, поймёшь! Хотя обвивать своими ручонками шею мистеру Номиенсу Сава не рискнула бы... Настолько ей было весело на собрании - насколько некомфортно. Женщина не видела смысла задавать собственные вопросы, - к тому же, когда толпа, то тело и разум отдыхает, а дух растворяется с чужими материями, делая носителя как по волшебству незаметным, - так же, как не стоило встревать в насущную перепалку. Быть зрителем менее весело, но куда проще, чем актёром на сцене. Что от неё требовалось – скажут, пока одаривает других масками разных улыбок. Сава никогда себя не считала столь оной болтуньей. / / / Напомнило режим, к которому приучают малолетнего ребёнка, чтобы тот заранее адаптировался к строгой системе. Сначала проснись ровно во столько и позанимайся дурью, какая только душе угодна. Сходи к отцу, поговорим с ним о его проблемах, а потом можешь поесть вкуснятины, которая приготовила мама или принёс незнакомый дядя, ибо у мамы нет больше желания кормить рыжеволосую семейку. Как насытишься и почувствуешь прилив сил – выбегай на улицу. Можно даже вернуться с ушибленной ногой. Можно даже без ноги. Или руки. Только не приноси то ещё одно растение – глаза рябит уже от красного… Одни пигменты преобладали над другими и тому рождались огневолосыми. Кто-то с веснушками, привычным зелёным взглядом, а кто с личиком чистым и светло-карими глазами, как холодный чай в прозрачном стаканчике, который поднесли к солнцу, зажмурив один глаз. В семье отличилась младшая из сестёр – беловолосая, но зеленоглазая с крапинками на щеках. Знала Сава, что только-только должна была девочка пойти в школу в тот раз, когда виделись. Кто-то мог сказать бы, если мысли только умел читать – глупо и ни-к-месту, а женщинам свыше не запрещали оставаться сентиментальными. - Ещё? – уныло сказала Сава, краем глаз взглянув на всплывшее сообщение. Она вспомнила и пожалела… не спросила ведь, где конкретно находиться библиотека. Женская ладошка хлопнула по лбу, кои прятался за лохматой рыжей чёлкой, а из уст вырвался досадливый вздох. Столовая значит, - вскинув бровь, подумала Сава, вновь подобрав уже знакомую магнитную карту. Где еда, там и всё живое. Сродни звериным инстинктам, но что дальше в таком-то темпе? Новое сообщение собраться в уборной? Всей полу-дружной компанией, серьёзно? Девочки пудрить носики, а мальчики... впрочем, какой такой болван откажется от самого скудного пейзажа еды, правда, предпочтя взамен пилюли? Сава дёрнула плечом, поправив воротник комбинезона, будто так ответила навеянным мыслям. Не станция - цирк бродячий. Рыжая вышла из отсека сразу почти, как прочла третье по счёту сообщение. Руки в карманах, вид дружелюбный и присвистывают короткий мотивчик. Только угадать пусть попробуют, что в голове твориться.

Мир полон разочарований. И новоявленное начальство в лице симбиоза киборга с человеком, - больше амбиций, больше сарказма и как меньше заурядного тона, от которого хочется широко раскрыть рот, отдавшись во власть греческого бога сновидений, - подтверждает в который раз. Только бы дёрнуть за чувствительную ниточку? Играют здесь в богов? Творцов ли чуть не новой вселенной? Земли или безымянной планеты, где тщательно распланируют, как разместить будущие колонии? Вопросы не требуются, но уши слушают, как глаза блуждают по новым лицам. Отмечая маски тех, с кем уже разговорились по пути, - губы трогает снисходительная полуулыбка, - одиночек на первый взгляд. Людей просветленных. Зануд современного века, из чьих уст так и хлынули водопадом поток слов… Боже, милосердный, только не позволь с кем-либо из них столкнуться по детской прихоти судьбы и выслушивать их реалистичные взгляды на мироздание. Жизнь – тлен. И весь ответ. Сава скорчила недоумённую гримасу, надув губы. Устроилась она удобно – попробуй разглядеть огненную макушку. Её… не тревожил оттенок работы. Небезопасный. Не обещавший покоя. Будто человек, не скрывавший своего лицемерия, хотя гордившийся этим качеством. Но не задели за ниточки и страшилки, которые известил группе Номиенс. Нет, тревога была готова разорвать в клочья лёгкие с сердцем, но голова летала не так высоко, чтобы связываться с сомнительным предприятием в виду своего мнения и дать согласие. Лицо женщины на пару минут приобрело мрачный оттенок. А когда практически все высказались, спросив то, что их и группу могло интересовать, - то ли внеся свою монету в копилку, - Сава набрала в грудь воздуха, съёжила плечи, чуть опустила голову и… тихо вздохнула. Золотое молчание – рыжик его ценила.

Её очередь затаить смиренное молчание. Кому-то достанется искренняя улыбка, а кому-то фальшивка из блеклых жемчужин неотличимых от настоящих драгоценностей. Только искорки в глазах всё резво пляшут – довольные беседой, так и тому, что появилось лишнее время подержать язык за зубами. Людям это необходимо, как тепло и ласка матери с самого детства – нуждаться в чьём либо общении, присутствии… пусть личностей некоторых малоразговорчивых. А откровенно - настораживающих. Рыжее солнышко не забивает себе в голову даже воспоминаниями о прошедших днях, из которых могли вытекать причины, по коим она здесь шагает по станции вместе с другими новобранцами, задающих вопросы или молча слушая даже болтовню новых знакомых. Будто подслушивая передающуюся из уст в уста сплетню… Сава нахмурила брови. И с чего бы чувство такое, что вечность? - А, кстати, забыл представится. Фараб Аскертов-Джонсон, с планеты Земля. Извините, если покажусь раздражающе пессимистичным, таков характер. О, ну, с чего сразу пессимистичным? – подумалось Саве. – Реалистичный. Реалист. Зануда. Что для счастья ещё нужно? Врач-реалист. Доктор, а, доктор, сколько мне жить осталось? Я не понимаю, что это цифры, доктор. Я не понимаю, что вы мне говорите, доктор. Какая теория вероятности? Что за риск? Какая ещё химия? Почему вы сразу не сказали, что умру через неделю?! Мысленно дурачиться, как малый ребёнок, а на виду никому не показывает. Только глаза выдают азарт и беспечность происходящего. Что сказал милый Тим? Вот Саву явно можно было бы причислить к ряду везучих идиотов, но, по крайне мере, жизнерадостных. — Тим МакРайт. Приятно осозновать, что человек, который будет нас лечить - мужчина. Карие глаза рыжей округлились, а уголки губ дрогнули в очередной живой улыбке. Сава отвернула голову в сторону, прикрыв рот тыльной стороной ладони. Видно потому мужчина – потому отвлекаться на очаровательную картинку лишний раз не придётся.

- А Солнышко мне больше нравится. В отместку можешь звать меня Каспер. Если посмотрит краем глаз, то минуты чередом пойдут дольше. Каспер? Как привидение такое Каспер? Чуть повернула голову, чтобы разглядеть внимательней. Улыбка нежнее, а в карих ракушках танцуют искорки. - Мне нравиться такой компромисс, - хитро прищурилась рыжая. — Вау, оптимизм просто зашкаливает. Я и сам то не люблю мыслить в плохом направлении - работа не позволяет, вернее, не позволяла, но твой настрой поражает даже меня. Но я против овсянки. - О, ну что ты? – примирительно подняла ладони Сава. – Тебе кроме овсянки ничего не предложат, - она мечтательно закатила глаза, облизав губы. – Хорошей такой овсянки, - а губы предательски задрожали, - из крови, зубов и пыли, - не выдержав, выдавила из себя смешок, опустив голову, вопреки некоторому мрачному оттенку сказанного. — Непременно задам, — улыбнулся капитан, — но то, что у рыжих нет души - жалкая ложь. Души нет ни у кого. И выпучила глаза, тихо присвистнув. - Ух ты... какая трагедия, - задумчиво протянула Сава, хмыкнув. Дурачилась и получала наслаждение, хотя задело то человеческое, что некоторым ума хватает беречь, как зеницу ока. Постепенно портят и не задумываются чистая она там в уголке или обнята толстой паутиной.