Yambie

Илька лидер, а значит Шепард-ню-тебе-а-не-свадьба-с-концовкой ^^ нусь *смотрят на своего сорванца* пошли тешить малыша...

просмотрели игру. просмотрели обсуждалку *яху*. представили гордую осанку Ильки и... дружескую, дипломатичную.. решающую беседу >< *готовят верёвку, кляп, пончики и шепотом* в следующих выборах... этот будет голосовать за Каню... *жмурится*

Лица каменные, лица усталые, лица безразличные – в чём суть слов ваша, как не эгоизм? Как крапинки рассыпаются снегопадом зелёным, огненным, да не замечают насекомых. Ещё маленьких личинок, коим ещё предстоит перевоплотиться в стрекоз с бабочками. Этот мог помнить смутно, ведь вспоминаешь и ты, Лирлин-Лин-Лир, туман сплошной? Как мерцали тени? Как доносились голоса? А этот мечтал о пропасти – спасенье она дарит, а не забвенье. И что за цикл глупый, ничтожный, странный… огненной голове черёд на алтаре каменном спать? Крик демона будет вам песней. Рыданья полукровки, обвиняющего себя в нерешительности. Прежде, чем хвост с упрёком взмахнёт гребешком, а ноги подбегут к той, о кого ониксы взора не спускали – искали, изучали и доверие, о, не слишком много для ребёнка со злым семенем? И прав будет хин в этот раз для Бродяги. Все опрометчивы, как чувства захлёстывают волной. У одного буря. У другого водопад упорный. А внутри третьего пламя бушует и раздерёт на куски любого подошедшего. Мечтает снами, лелея фантазиями. А ты, святой, не лицемерно ли поступил? Качая головой, упрекая молчанием других? Ты можешь зваться ли-де-ром? Ты смеешь словами пустыми бросаться и тянуть других – желания скрытая пробуждая у них, не осознавая, играя, как юнец влюблённый. К познанию порога, кои никто скоро увидеть не смели. Ты, святой… испорчен. И крепче, крепче обнимай солнце. Сдерживай не смех, а хрусталики – блестят от них чёрные полосы на щеках и тихо-тихо рыдает, шепчет, жмуриться, утыкаясь носом в косички, как пальцы тонут в дожде огненном. Почему… почему этот не побежал быстрее? Почему не оттолкнул? Разве не мог? Мог! Толкнуть грубо, но сам глаза закрыл бы – не впервые. Обещал Лирлин-Лин-Лир… обещал о северном ветре с юга, о луне, что собою солнце закроет и о горах, кои родятся из зелени, пустыне. Разрешат боги то, что может происходить разы в века. А ты, огненная голова, теперь обещаешь этому? Скажешь иное? Или замолчишь, но во снах часто видеться будут, как жизнь скучной станет и уныние - вот тебе срок новый, смертный. Зачем жить шуту скверному, когда надежду приносит солнце?

флудеры ><

Будет кричать, и рыдать, теребя руками, как маленькое дитё. Если случиться рок одной душе, хоть друг есть – связь неотъемлема, что теснит хозяина и слугу. Не смотри, Соус, не смотри за тем, что происходит. Как плечи хвостатого дрожат, глаза чёрные блестят ониксом, а на лице ни следа от смеха – неестественно. Непривычное. Не надо, Лирлин-Лин-Лир. Отзови, отзови, не слушай святошу. Не слушай труса! Не надо, Лирлин-Лин-Лир. Вдруг упадёшь? Вдруг не поймает? Как Кастис, что всплывает повешенной. - Этот может. Этот сам добьёт, но не Лирлин-Лин-Лир. Не её друг, не её тень. Этот сам может – демон, демон ведь, - хрипит и с жалостью. Как жалок потомок своего предка, а ведь человек перед ним, хоть волосы огненные – дар от её предка щедрого? Когда сила элементаля обрушилась на камень, призванное существо с негромким криком исчезло, и больше ничего не произошло. Камень остался цел. Вздрогнуть оставалось, когда желанная слуху боль раздаётся, - но нет сласти прежней, а глаза не отрываются от огненной головы, умоляют, отойди.

-Отлично. -Отозвался клирик. -Лирлин, -Илларион повернулся облизнув губы, нет, голос прозвучал мягче, гораздо мягче, и этот тон сейчас пугал, пугал как ничто иное, словно он готовился попросить о чём-то страшном. -Мне понадобится именно твои способности, у тебя ещё остались силы? Призови элементаля, я видел, это в твоей власти. Думаю его сил будет достаточно для одного удара, не так ли? - Нет! – крикнул Бродяга и злоба не лицемерит. – Заткнись, заткнись, мразь! Его сил, её сил! А не одно целое? Как нити переплетутся, как переплетётся магия? И что будет? Что канет во мраке? Что?! Нога стучит по земле. Хвост взмахивается плетью. А мог кинуться, как зверь. Не хочешь отпускать солнце? Никому и никогда? - Ты мне веришь, Леви? – в ладонях аутсайдера перекатывается яблочко. Ведь сейчас – осень. Даров множество и не поскупятся и далее, уберегая выживших от голодной смерти. Поверх ладоней – ее губы. Бледные, как и переливы стекла за спиной – птицу лишили крыльев. Верит. Будет верить. Нашёл чему верить. И только гримасе скривиться болезненно, побаиваясь. Не слушай святошу. Не слушай никого. Сам этот может умереть дважды, а Келемвор решит. Решает, что делать с хвостатым уродцем. Пальцы дрожат… не пугают, не смущают? А касаются поцелованных щёк. И губы дрожат, но, не сдерживая смех в этот раз. Боится теперь. Есть чему бояться.

Слова глупы и сухи на вкус. Как возьми шкурку фрукта – нет сочности без нектара, а что мертвецу жизнь, как не испытание перед Келемвором? Судья этому, наблюдатель сквозь перину… Сколько можно умирать, - Соус, ты ведь сказал бы? – и позволил умереть существу, плоду иллюзий, но сердце билось, как душа жила. Помнил огонь, что не обжигал плоть и помнишь кровь, прежде чем глаза кровью наполняться. Помнишь крики? Помнишь муку собственную? Что докажешь Судье Проклятых и года не прожив – не увидел тот измены вдосталь, отказа от цикла неудач? - Лирлин-Лин-Лир, - поникает, смех исчезает и побледнел бы, но пятна, метки демонские, не позволят, как глаза чёрные продолжат сиять небом со звёздами. А ведь можно не стараться. Другие не посмотрят. Возглас собственный утонет в смехе и увидишь, наконец, кровавую руку. Этот не может, как мертвец оживший, недостойный?

Раунд 3 Смотри, Соус. Видишь свет? Видишь перья? Окрасились они кровавыми пятнами. Слышишь, Риган? Как доноситься девичий вскрик? О, и как разозлись святые. И неба нет, чтобы небеса заплакали огненным дождём, но видеть не хотел – не удел этого, а прятаться в укрытия, ожидая и дрожа. А сейчас смеялся, хоть другим было больно. Почему бы вам раз не хихикнуть, обойтись и без ухмылок лукавых? Смотри, Соус. Как людишки кровью истекают и стонут тихо, шепчут богу. Слышишь, Риган? Сиянье в последний раз озариться фиолетовыми бликами, как змеи - клыки пустят яд спокойный, посинеет кожа, но улыбки сохраните и не будете выглядеть бедно. Всхлип? Крик? Вой? Мольба? Верно служили богу своему. Лучник2: 160-27=133-54=79-46=33-33=0 Лучник3: 160-27=133-54=79-46=33-33=0

Раунд 2 Видел, как пламя обняло пламя. Видел ли ещё жажду? Порыв? Стремление? Пугающую страсть? Как резко меняет лицо диск луны, как слепят лучи глаза, но, неотрывно, следят за небосводом алмазов. А этот ребёнок. Этот скиталец с хламом в руках, неокрепшими лапками котёнком и части тела не принадлежат себе. Восхищение сильному, достойному, но тот не догадается, как юнец восторженно смотрит на старшего. Тайно стремится, стремится стать таким же, да вот от внимания последнего зависит. Не стой танар’ри рядом с баатезу! Козни вам, а не союз крепкий. Корни из одной почвы, но листья их – выше, к небесам и радуга-дорога. Не забудут дьявол историю. А вы, человечишки, танцуйте дальше, пламя просит, а этот, посмеиваясь, взора не спустит с солнца, как Соус головку не подымит, прячась от угрозы. Научишь этого играть окарине? Малгус: 400-15=385-34=351-58-38-65-95=95-27=68 Дьявол: 250 Воин1: 180-44-24=114 Воин2: 180 Воин3: 180 Воин4: 180 Лучник2: 160-27=133-54=79-46=33 Лучник3: 160-27=133-54=79-46=33

Раунд 1 Дерзость калечит. Сокровенное защищают. Будь мудр. Терпелив. Огонь исправит, туман направит и тьма родит свет, не испытывая мук материнских, истекая кровью, как дитя кричать не будет – улыбнётся сразу родительнице своей ангельской улыбкой. Баатезу. Падший небожитель… может быть? Должно ли быть? Как смешивается разная кровь, и не определишь – кто есть и кем быть? Восхищение рогатому дьяволу в глазах ребёнка Бездны. Искренне, с детской ревностью, да и магия чарами ниток дорожку протянет. - Не смей! – закричит тифлинг, взмахнув хвостом и оскалив зубы. Ухмылка шире, восторженная. Не обманет она желаниями мёртвой. Ведь видишь того, кто заслуживает уважения, но куклу, куклу в жадных человеческих ручонках. Справедливы будьте вы со своими созданиями! - Не будет! Не будет! Живи, живи вечность! Живи всласть! – кричит и кричит в удовольствие, но только баатезу, только рогатому дьяволу. А людишки пусть задохнуться, пусть уроки не упустят, и поймут – не велика сила, не малы амбиции, жизнь коротка. Смотри, жрец, кто руку тебе протягивает. Кто, забытой, острием копья улыбается уголками губ. Больно? Душно, думаешь? Меньше свободы? А выбор? И пути назад нет. - Танцуйте! – хохочет Бродяга, подпрыгивая на месте и взмахивая хвостом, словно плеть – берегитесь гребешка. Малгус: 400-15=385-34=351 Дьявол: 250 Жрец: 200-32=168-17=151-61=90 Воин1: 180 Воин2: 180 Воин3: 180 Воин4: 180 Лучник1: 160-34=126 Лучник2: 160 Лучник3: 160

отреагировал на взгляд, но не услышал, что промелькнуло в мыслях той :dry:

Рисса, милая, Бродяга к тебе телепатически не обращался... он тебя-то вряд ли услышал -_-

демон, дьявол... по лору это же аки разные существа, хоть с одинаковой направленность, нэ =/

Жене ли не понравился взгляд этого, - крысы помойной, бродяге без дома и имени, - что на мужа косо смотрит? Что упрекает за дар, но не нужна игрушка, не нужны мысли чужие. Не возьмёт ответственность и будет свободен от просьб – живой, мёртвый, возрождённый. Не нужно принимать многих – один останется, одну может принять, но не всех, не скольких. Сложно поверить тифлингу другому. Одиночку в толпу не примешь. Зверя дикого в клетку не поманишь. И так может кануть жемчуг во мраке. Может не искать помощи других. Да только ухмыльнётся Бродяга, глядя вам в глаза, и расхохочется, как дар вспомнят. С недоумением переглянувшись. На этого ли ты сердишься, чёрная женщина? Или другого, кто незаметен? И скажут тогда немногие «не изменилась ты». Можно твердить – не отпускать, никогда не отпускать. Властным быть над сокровищем, но кратки жизни бабочек и стрекоз. Не для клеток созданы тельца, но Бродяга Лирлин-Лин-Лир из объятий всё не отпускает. Хихикает и хихикает, пока лицо прячется в огненной вуали. Так вечно постой, пока друг другу сладкого не захочется. Сна крепкого, общения чужого и вида разного, молитв поддерживающих. Солнце будет вечным. Смех не вечен. Время хрупкое. Хотел предложить уйти. Да не убежишь теперь. Показать лес, - большее, чем лабиринты природы, - но не нов он взгляду зелёному. Будет видеть сны о пламени, о городе пылающим и как искриться будет солнце зеленью – землю схожую осыпая белыми крапинками. Помнить, как матушку Риган, подругу Кастис, а вот жалеть не будет? Свободна Лирлин-Лин-Лир. Свободен Леви. Свободна от всех – выбор её щедр, а тифлингу впору скупиться вниманием, фыркая пренебрежительно, и корча детские рожицы, пока мелочь не развеселит долгим смехом. Жаль времени мало. Жаль свободы немного.

Дрожь омерзения… нет, не от рук любимого солнца, ведь глаза с детским чёрным укором смотрели на аасимара. Слушать, чтобы найти. Найти, чтобы забыть. Трактуй ход мыслей так и верно, ведь не нравиться другим внимание, хоть спросят «а можно?», но забудут – будет взрыв! Как неконтролируем разум свой один. Слышит крики агонии и песни чарующие, но может голос чужой? Понимание, что не одинок человек, но отвык от реальности, как животного загнали в клетку. Выбросит Бродяга этот жемчуг! Незачем ему мысли многих! Закат, закат, закат, кровавый закат, а такой редкий. Помнят все, но слово особенное. Что за глупость брать словечки и волей-неволей – открой же ты ворота… убирайся, некому там делать в серой голове, а только одну этот примет. Ничего не скажет полудемон. Только руки обнимут Лирлин-Лин-Лир, а нос назад уткнётся в косичку. Говорите… говорите вы все – времени мало? Подгоняют пинками, как молчанием Альма обещал? Да что увидят те на краю пропасти, когда голоса родные, знакомые, звать домой будут? Бродяга хихикал. Соус молчал. Никогда более не возненавидишь шкатулку с дарами иллюзий её, Лейры.

Восхищение удосужиться амулет, а жемчужины – сомнения. Бродяга скорчит задумчивую гримасу и не лишена она будет пренебрежения. Ведь путаются мысли у одного, а толпа – больше, больше, больше вам белокурых бардов! Искоса смотря, и с нетерпением детским ждёшь, когда над головой подымиться острие. А Лирлин-Лин-Лир? Бродяга зажмурился, сгорбив спину, согнув колени, но только, чтобы носом уткнуться в рыжую косичку. Тихо смеётся, тихо и огненная голова вместе с ним. Ну, и почему Соусу не присоединиться, как в пример хвосту? - А сам? - вопрос слетает с губ, покидает зеленые оконца - Бродяга мудр, но мудр для себя. - Побить себя, может, верно будет? – отрываясь от кудряшек, воскликнул тифлинг. – Или рот закрыть кляпом? Но есть руки у этого, а Соуса можно опустить. Есть хвост у этого! Да бил разы по коленкам, когда и этот мал был... Помнит туман? Помнит неизбежность? Забудь… забудь, забудь и не вспоминай больше! Ненависть есть и будет к горю с болью. Пожить можно раз - не пожалеешь ни раз.

- Глупый! – расхохотался Бродяга. – Негоже желать призраку прятаться от призраков. Негоже колдуну прятаться от колдунов, да ничего плохого не сделаешь. Как этот, Бродяга, ходить из леса в лесы и горы приглашают маленький огонь, да нет дела тем до знаний хвостатого, тейца и потомка своего предка. Только охотники, но жизнь на то и обучает – прятаться, выживать, а затем зажить всласть! Развёл бы руками в сторону, да Соус не хотел бы, хоть Риган позади, молчит, а хвост упрекает Бродягу. Как-то была подвеска из черепка маленькой птички. Почернела от красок и стучалась в ритм тёмному сердцу. Темнел и разум... - Беречь тебя следует... - посмеивается, вспоминая о былой боли. А ведь не отпустит большее. Амулет – кристаллик. Кольца будут танцевать! А в ночи сиять ночными бликами. Не заметишь, как ладошки пылающего солнца шею обнимут шариками оного украшения. Бродяге улыбнуться, оскалив зубы, но довольно, благодарно и хвост в ответ нарисует гребешком нимб над головой, но не забудет о демонских рожках. - Любим поболтать, да вот кто рот заткнёт? Только юноша, остервеневший, побьёт и утихомириться, а мы решим… да, Соус? Котёнок с возражением мяукнул своему хозяину. Тому, после пауков, сильно везло, а надолго?

И Амулет, думаю, он подойдёт тебе Бродяга. Ухмыльнись святому загадочно, двусмысленно, а взгляд чёрный будет мягок, но толика укора в золотые окна – дай слово и не заткнётся без кляпа во рту. Пришла хозяина очередь копировать своего котёнка. - Думаешь? Или некому просто? – хихикнул тифлинг, поглядывая на амулет блестящий. Диким зверям нравиться изучать. Вороны, - нет, не вороны, а вороны те, что женщины-плутовки, - красть любят и хлама всегда много. Хвост не побрезгует, наглец самовлюблённый, гребешком своим ловко и быстро заберёт украшение за круглую подвеску – в протянутую ладонь Бродяги.

ага

лично образ моих персов со временем приедается и оные чувства, что нет ни желания, ни сил, ни (чоу там у нас голова с дырками =.=) воображения. не, ради квестов, ради мимолётных рп-порывов - так с удовольствием. потерпим и игру, кои длиться два месяца. плюс, минус с лишними неделями... но если она затягивается. нет, до этого не доходили и не очень хочется, из выше сказанного. судим по себе. образ приедается. со временем захочется и чего-то нового. так что за три недели.

такое время суток, что аж лень и занято >_> уровень... длиться три-четыре недели? о_о *смотрят календарь* и всё квесты-квесты. имхо, да, вот приятно занять себя чем-то из того, что мастер в постах предлагает, но это уже "застряли на одном месте и нет нам дела до заката" =.=

мы тут тогда... но, остальные, кроме Ильки - у них с графиком натянуто же, а Рыбка в оффлайне. снова выходит броски за отсутствующих бросать будешь?

*думают, пойти и паре старичков помочь уйти в мир иной...*

Циклично небо над головой и циклична земля под ногами. Мир – кольцо. Змея, кусающая свой хвост. Когда-нибудь юноша возвыситься к престолу богов. Те нарекут его рыцарем, но заменой мертвецу. Ты видишь всё Бешаба. Одинокая, но любимая своими покровителями. Видишь ли ты Келемвор… за пределами кокона, что окружает чужаков? И слышишь те просьбы, - слепой женщины и умирающего старика, - просящие покоя, ибо душа больше не стремиться пылать. Властелин мёртвых. Судья проклятых. Нет ничего утешающего… по ту сторону для этого? Как время пробьёт семь раз, и шепот ветра пропоёт «добрых снов», прежде чем тело обмякнет, упав тряпичной куклой на землю. Этот хотел бы, чтобы была высокая трава. Хотел бы так же, чтобы рядом слышалось журчание ручья и птицы живые, свободные. Только-только улетели они из Тэя. Не умрёт сегодня халфинг. Не был тот на пороге ближе. И мысли утешают легкомысленную голову, да только тифлингу размышлять о тех, кого уважает. Кого-то не знает, но имеют право на существование… доволен, Цирик проклятый? Вкусный запах выпечки. Разноцветные пряности кружат в танце, коим умельцы бабочки в порхании своём и стрекозы в вихре безмятежности. Даже Соус не станет врать, чуть не имитируя своего хвостатого хозяина, а ведь их четверо! Бродяга, Соус, Риган и… хвост. Безымянная душонка, которую огненная голова только и видела, только общалась, понимала, да и всё равно весел на подъём, хоть голос его – свист ветра. На подоконнике каждого, - то ли не подарок, то ли не внимание божеств и злых, и добрых, и внимательных, и безразличных? – найдут они пряности скромные. Зачем? Почему? Тифлинг вновь кто-то умрёт? Или кто-то другой? А кто-то другой уже умер, но подарки не принёс, как заново рождённым стал снова. Хватит ныть, как девка, мерзкий Гэм-Джи! Подумать лучше, если самоуверенность не изыск тебе, - стоит ли тратить жизнь на пустые обиды, как дольше бы тифлинга не прожил? То хин получает, что белого и чёрного поровну не было. Как у святоши с чёрной женщиной – нектара по обе стороны, но никогда не опустеют. От краешка до краешка кровь с водой заполнены будут, а птички пусть следят за венками. Много легкомыслия, - а может детское незнание? – ветрености, апатии… шире раскрой глаза! И не хлопай ресничками. Можно быть мудрее. Можно быть теснее. Богиня леса уважать станет ещё больше. А ты, сестрица, ответов не ищи. Тир твой рядом. Отец твой, опекун или нет добра в нём, благородства – бессмысленна будет боль. Прост был полуорк собой. Плохо знал Бродяга полукровку, но равного себе. А человек-в-хорошей-одежде вином напоен, но не любят слишком много сладкого и горького. Любит Лирлин-Лин-Лир тыквы? Любит трубочки с запахом стойким? Этот слышит, чувствует, и вот-вот пальцы будут осязать огненных змеек. Вот-вот острый нос почует запах пряностей, а чёрному взору приятно резать будет солнце, как тифлинг рассмеётся, как ребёнок счастливый на карнавале. Не будет Бродяга скучать по ним. Не запомнит имени ни одного из них. А всего лишь пылинка – вот листья всего-то с ветвей упали. Но… будет помнить тогда одну? Запомнит зелёные поляны? Запомнит поцелуи многочисленные? Кастис с Риган, Лирлин-Лин-Лир, будут тебе ответом, но не копьё ты, огненная голова. Не острие душа твоя. Бегай, Соус, бегай за гребешком хвоста, а Бродяга будет смеяться, и кружить округ оси, пока Риган в стороне ловить лучи продолжит. Рукавами, испачканными в крови и сладостях, вытирать лицо, корчить гримаски, чьи хитрости только тифлингу известны. И неважно будет – получены ли подарки. Не всегда к удаче. Не всегда к памяти. Вы же, стёклышка выбитые, ничего не расскажете?

*хвост скрутился в трубочку* да... >__>"