Yambie

- А будет интересно, если все будет на виду? Люди прячутся летом ведь не от холода в шелка, и словами дразнят, играют как Соус своим мышонком. Будет скучно, если разгадаешь, что спрятано за множеством ручейков. А некоторые тайны – наоборот. Говорят, алхимик что-то хотел создать интересного… Если я помогу, может быть ничего плохого не будет. А может вообще ничего не будет.. на мили вокруг, - хватит тебе ложа из двух рук, маленький, свободной колдунья легонько прикасается к щеке тифлинга, рисует узоры ноготками. А может ревнует к заботе, и следует повадкам. Пока нет хвоста. Кто играет с деталями – не уходите зрители, без выросших крылышек на висках. Не учили, и не знал уголков с тончайшими нитками познаний, но едкий запах, казалось, щипал нос. Сейчас помнит, как эхо стен. Не такой огненный, как Лирлин-Лин-Лир, и был лишён руки по воле случая, а может по воле божества? - Можно прятать. Стоит прятать? Как лица предка – никто не видел, кроме неё, - Соусу только переместиться, вопреки своей детской злости и слушать хозяин будет вопль долго, - алхимики думают? Алхимики варят! – округлил глаза тифлинг, а хвост дважды взмахнул гребешком, но ищет теперь слушателя более тонкого. – Думаешь, огненная голова, мало сосредоточенности? Как помощник напутает травы, а как безумец – не будет, не будет ему никаких открытий, когда в желудке чужом зелья будут, - хитро щуриться Бродяга, стараясь внимательней заглянуть в поляны с ромашками. Есть колодцы и они двери. Ключа для посторонних не будет. Сознание отопрёт ворота, но болезненным будет для носителя. Любишь Соус тайны? Или явь – горькая она? Священная Мистерия. Пока живая Лейра будет улыбаться и тем, кто не является её покровителями, посылая в ответ обманчивые сны. Сладкие слова способны их только описать. А как выглядит всё же обитель алхимика, когда не связан обязательствами перед властью? Только и чужакам интересно. Кормят себя истиной, но умудряются плести чёрную паутину. Легкомысленные мужчины, жадные женщины – говорят, что дорожат друг другом сёстры, но одной нет дела до другой. Полюбит клыкастый красоту и невинность, но обманет себя: попутает любовь с похотью? Есть примеры ярче огонька в лампе. Восхищение в маленьком! Разочарование в белом? Есть чёрный контраст. Только умрите дважды, вдруг разума станет больше? Боль чужую принять, а можно бессмертием наградить – отрубят голову, и не сомкните глаза ни на минуту. Ни секунды. Многого очень хотят вам показать в сценах тряпичных ваши рабы и жертвы. О, а может больше слушатель? Соус поднял небесные глаза на двери – двуногие остановились, но к куда и к кому? Сна бы было больше, как и еды, да, чтобы не бросали его больше… на чужие головы, как хвост шутить любит.

День Ноты – змеи. Как те липкие щупальца? Открытое ушко смех только щекочет, а пальцы, как паучки, бегают по мягкому животику котёнка. Царапаешься, значит, не любишь? Кусаешься – принимаешь, как друга? Как брата? Как хозяина? Но сейчас машешь коготками, подобно множеству маленьких кинжалов. Могли оставлять красные узоры в воздухе, но тогда все прекратили бы видеть лучше. Траур может нести холод, а руки тепло, кои необходимо близким умершего. Оное разве не получала огненная голова? Каждый дарил сожаления по-своему, но вместо бушующего огня – хотелось раскромсать всем глотки? За ложь, а не за правду? За личные цели – сострадания там не было места? Только Лирлин-Лин-Лир может судить. Прощать, вспоминать с улыбкой или прятать в тайниках. Это чудо, когда дают шанс. Это бремя стать лучше. Будешь… самым лучшим котом мире, Соус? - Снились сны, и стали явью, но не нравиться тем, кто к обыденности привязан, - играют, играют пальцы. Дразнят Соуса, но не возьмут. - Огня художник красками не нанёс? А может маслом? Этот видит поцелованный шар, - хихикает Бродяга, носом касаясь аккуратных косичек. - Что снова Лирлин-Лин-Лир прячет? Не пускает?

Впору девицам веси себя, как маленькие девочки. Притворяться, что не понимают истины, убегать от реальности и быть загнанными в угол мышками, ожидая, когда коготь кошки пронзить мягкое брюшко. Хотите услышать писк? Пугающий крик? Никто не оценит молодую кровь – дьяволы видят дальше демонов. О, а ведь этот, может, вообразит себя пророком? Ноты смеха, подобны расположениям костей. Увидит будущее, но не скажет даже себе. Завтра всё равно будет небо, под ногами земля и люди плетутся мрачные, надеясь на лучшую участь. Может всем стоит раздать по золотой короне мужчинам? А женщинам – платиновые тиары. - Тебе настолько лениво бегать, что решил довериться, да, маленький? – пришлось уговорить котенка перестать выпускать коготки и мяукать, только бы не прыгал далее, распутывая сплетенные в косы золотые пряди. – В небе не меньше хищников, чем на земле и хозяин твой, - а ведь все слышит, проказница, но не оборачивается на смех, только убегает прижимая к груди котенка. Шепчет около маленького ушка на полголовы. – Хозяин твой выше деревьев не достанет. Куда бежишь, овечка? Скалиться волк, ухмыляется – страшнее родительских баек для непослушных детей, но этот мог бы убить смехом, но не предлагать конец тому, кому жить, пока не цепи не разнимет лезвие. Тенью можно плестись, пока туман не нависнет над разноцветными головами и звонкий-звонкий смех, как ужаленная щека – недолго пчеле останется жить. Косички не тронул. Не тронул и волосы. Гордость её, тому обняли за плечи… куда лезешь? Не белокурый бард, чтобы повиснуть, как плод. Как паразит. Просто обнял, руками дотягиваясь к котёнку, но тот начал махать лапками и царапать знакомые ладони. Уже не нравлюсь?

До чего слабы смертные в своих нуждах: в крепком сне, когда необходимы только объятия тьма взрослым, но дети желают наблюдать за тем, как исполняются их мечты и с горечью обнаружить вмиг пробуждения, что это неправда. Как падки они на еду – живот, словно монстр, которому не хватает уродливого человеческого лица. Может, родители на деле родили двух детишек, а не одного? С большими зубами, широким ртом и глазами чуть суженными, но не лишённых ехидства. Насмешки к тому, кто обращается. К тому, кто обречён - носить и слушать. До чего же слабые, а ты не демон с силой великой. Чистой кровью. За спиной этого нет верных воинов, да и сам не из их числа, но кто-то, возможно, ждёт, когда весь мир будет гореть. Если кто-то подсматривал за чужими снами, то решил – скучны грёзы этого тифлинга. Сплошь огонь, крики, кровь и муки. Наступают рогатые твари, но не вместе. Кто-то кусает глотку другому – дикарь. А кто-то обороняется лезвиями, запутанных хитрее, чем голые ветки деревьев и танцующие лучи на водяной глади. Тысячу раз подумайте аасимары, если вдруг захотите пойти по стопам баатезу. Отчётливо уши ловят хруст костей. Крепкое человеческое мясо, которое и не стоит жарить, для вкуса сочнее. Безопасного, глупцы, вы говорите? Нет, им это не нужно. Не нужен сон. Не нужна еда, но есть слабость того – умрут, будучи, находясь под покровом сна. Век прожил и навек уснёт, чтобы проснуться и увидеть, осознать, что картина не изменилась. Не будет никакой тревоги. То люди навеивают лишнюю панику. Глаза находят кое-что новое, как пальцы осязают липкую и мягкую материю. Гулкое постукивание – оно у этого тоже есть, спрятанное за грудной стенкой, костяной решёткой и два стража рядом, как корона сверху, поданные снизу. Как вы, сердца, можете говорить, не имея рта? Как вы, сердца, можете видеть, не имея глаз? Пальцы сжали ткань, и один из них издал жалобный вопль «нет, нет! Не убивай этого, не убивай!» - донесёт он до неугомонного создания. До боли любопытного. Сдавливает ткань напротив и крик: «не надо! Не ешь! Убей того! Никому он не нужен», а в ответ на провокацию злобный рык, заявления о зависти к себе самому. Тифлингу станет противно это всё выслушивать и интерес быстро иссякнет. Он быстро просыпается. Осознать не успеешь: доволен или нет от миновавших грёз? Щупальца не дадут ему пробудить здравый смысл. Будет висеть, как тряпичная куколка верх ногами, а Соусу только жаться в уголок от страха, с надеждой, что его не раздавят. Бродяга зевнул. Не выспался. Смотрит чёрными глазами на ровную, скользкую поверхность, как змея бы только что довольствовалась прохладной водой. - Отпусти, - просит тифлинг спокойно. Щупальца, которые находились рядом задрожали, как будто бы хвостатый на деле закричал не своим голосом. Бродяга падает, но как кот – успевает приземлиться на ноги, а щупальца прячутся, оставив, ни трещины, ни следа. Он повернулся к «плачущему» Соусу и не бросил. Успокаивает напуганного зверька игрой пальцев, воодушевляя тихим смешком. * * * Может Долина похвастаться золотым одеянием солнца? Как серым платьем, напоминавшим о другой, но не менее ценной, как Кастис. Может ли Долина рассказать, - не допуская ошибок нелюбимых и голос, чтобы не дрожал, - историю рассказать от корки до корки листочка? Тут встречаются милые людишки и полукровки, но подозрения остаются из-за наличия хвоста. Больше – от клыков и разветвлённого языка. Можно следить, но сильно пугающе, даже когда не видно в поле виду. Никто не любит призраков, а с теми не поговоришь на темы насущные – мало знают. О присутствие Бродяги заявляет Соус… который падает на голову огненной головы. Так и нашёл. Так может и родился из неба, ваты, солнечных зайчиков? Тифлинг ухватился ладонями за живот, пуще выдав себя смехом.

мы тут целый день с перерывами, чуть ли

нам надоел этот уровень, воот =.=

днём идём к алхимику, а что Бродяге делать вечером? ._. к оборотням или назад к дроу возвращаться?

ну, с этим чувачком мы заигрываемся - каемся =.= но вот, не помним точно, Гош всё-таки смазал рану (после того, как Бродяга извлёк), а там в таверне, кажись, и повторно рану перевязал

какая стрела? :mellow: Илька, Гош с Бродягой её в руинах ещё из плеча Кана извлекли. дроу ещё мешок с мазью им дал, дабы замедлить кровотечение

чоу против? Бродяга не против на пару путанных словечек и с Лирлин ^^

Называют это место Тюрьмой. Отрезаны от реального мира – где все были слепцами, а сейчас получают по заслугам от собственных божеств, предков и любимых. Придаются греху? На то есть соблазн! Ведь никто не узнает. Не услышат слова, не увидят прикосновения, жесты и переплетения длинных пальцев. Всё останется тайной. Только мечтами можно грезить. Воспоминаниями, подаренными солнцем. Настоящим солнцем. Поцелуи огневолосой богини. Почти, как брат и сестра, но теснее, теснее связь обоих. Страх не будет нелюбимым гостем. Возвращается, как серый мошенник – никем не уважаемый, но стремиться этот молчанием. А глаза многих полны любопытства, когда можно рассказать о других, а не о себе – пусты ваши баллады о себе любимых. Бродяга ничего не говорит в ответ Лирин-Лин-Лир. Тихо, однако с большой охотой посмеивается от нежных прикосновений, но со стороны может показаться – смеётся от шутки. Отвернитесь! Куда смотрите?! Двое просто хотят посплетничать… придумать глупости, от которых не им, а другим будет стыдно. Делиться известным и прятать друг от друга то, что никогда не скажут вслух. * * * Навязчивый образ может всплывать и от незначительной детали. Оттенка совершенного не схожего с первым, но линии, уголки – они зачастую похожи. Волосы отдавались золотом, в то время, как глаза были ярче рубинов. Не было веснушек, как должно быть веры. Глупая, глупая Кастис. Глупый Бродяга, понадеявшийся, что имя той будет жить вечно в корке пальцы. Рядом вместе с тифлингом и хвостом, а глупо сейчас тешиться скупой болью, как в Раю впервые попробовав горечь шоколада. Этот как-то обещал сплести косы Лирлин-Лин-Лир. Соусу было скучно наблюдать за двумя двуногими, которые среди толпы много выделялись – рыжей шестью и хвостом длиннее, чем у котёнка, что вызывало зависть у молчаливого зверька. Слушать, как те хихикают, перешёптываются ручейками слов, чья суть понятна только им. Наблюдать, как ловкие пальцы переплетают осенние пряди. Раз за разом, как алые ленты в пышные пиршества, - их будут носить дети, весело посмеиваясь и бегая за взрослыми, играющих на инструментах музыку, воспевая легенды в песни, - а творцу и сосредоточенность не нужна. Ему до сих пор предпочтительней было и будет не коротать ночь в нутре неизменного имени червя, но сон шутит. Всегда с маленькой толи детской злобы. Волосы женщины – её гордость, но не должны они мешать и колдунье, когда над головой нависнет паучиха страха, тешась, что испортит кудряшки. Значительно укоротит, станет милее и краше, но не найдёт того, с кем разделит дорогу. Всегда можно будет съесть, а не слушать надоедливое мерное дыхания рядом – косичка пусть послужит ободком, а остальные падают застывшим дождём, который закончиться тихим водопадом. - Лирлин-Лин-Лир – прекрасное солнце, - с ехидством шепчет Бродяга, - яркое солнце. Вечное солнце. Сун не послушает безбожника, но должна благоволит детям своим - бабочки со стрекозами проживут больше года. Взять и не отпускать. Не отдавать никому и причинить боль, – как умеют сами отродья Бездны, – кто кровь пустит из осеннего шара. Не столь творческие создания танар’ри могут быть, но не лишены своих изъянов. Детей родители награждают лучшими чертами. Лепят новый образ, думают, что новый из глины. Долго не останешься. Дольше не поговоришь. Проходит время, и святоша Илларион займёт всех делами, да никто возражать не будет. Устали. Вернуться в Рай, боги клянутся, что грязи больше не будет. Соус вытянул лапки, отдаваясь в объятья кошачьих сновидений.

нам бы пинка под зад косички одному рыжику заплести и гоните куда хотите >__>"

утро, утро. Бродяга таки долго до таверны добирался и не спал

*вдруг оживились на слово "потрошитель" и вспомнили о чём этих просили* =_="

*машут хвостом* беги. всё сделаем... спустя время -.-

у нас... половое равноправие 0_о тебе мордобой, тебе мордобой, тебе мордобой! *и тут тифлинг осознанно вспоминает, кем был его предок* >_>" чайку с ромашками бы...

Думай, что делаешь, демон! Переглядывается чёрными колодцами с зелёными полянками и смеётся, смеётся от собственной опрометчивости. От чужого смущения. Грешит демон – растёт чертёнок. А приято другим, как хвост касается алых тканей? Безобразие! Безобразие – они будут кричать, да только в Тэе ни разу не были и полукровка того не пожелает, если не хотят закончить жизнь в кандалах. Тон голоса колдуньи удивляет, что даже Соус поднимает небесные глаза на огненное бестия с длинными кудрями. Оценивает с недоумением «чего кричишь, глупая? Чего смеёшься, недомерок? Мной бы занялись, а не ерундой тут оба страдали – не вы тут милые лохматые комки!» - И Илларион не выступит против. Сегодня пожалел лича… - все тише, уже и совсем гаснет голос. – И не выступит простив своих. Ты ведь видел больше меня. Ты видел без эмоций и сам решал. Не позволил Гэмджи попасть в ловушку. И я не позволю, кому смогу. Пока могу. Пока ещё могу. - Надеешься, что недолго жизнь бабочки пройдёт? Не заметишь, как быстро прошёл год, - скалиться Бродяга, пока щёки наливались разгорячённой кровью. Румянец смешит окружающих. Красит носителей, как то был бы паразит – красив собой, как врождённый узор, а не увечье. Пальцы хвостатого щёлкнули по носу огненной головы, как брат скорее похвалил так сестру. За то, что тайна не стала явью, но взрослые будут долго-долго кричать и стыдиться. - Боишься перемен, Лирлин-Лин-Лир? – тихо, в пример любимой подруги, говорит Бродяга. - Святоше лучше взглянуть на тёмного. Понять, а не упрекать. А барду очнуться – летает он в своих грёзах, но не самых приятных. Зараза, которая касается сердца – корни сгнили, стали черней. Ведомо богам, - быть может, самому Бэйну? - может, магия этого только хуже сделала пьяному сознанию? Не всем нравиться запах серы, но трудно исправить, когда плоть принимает страх. Хотел сказать о Гэм-Джи. Хотел упомянуть в словах имя полурослика... но что сама и скажешь, Лирлин-Лин-Лир? Тому, кто любовником мечтал стать, но утешения никто не принесёт. Важно понимание. Осознание. На вес золота всем покой в душе.

*шепотом* давайте этот уровень, наконец, пройдём и будем дружно подыхать под пианино Мастера... >___>

имхо, к друг лучше пойти кому с дипломатией. Гош ещё может лучше подойти со своей внимательностью и обезвреживанием ловушек (если чоу устроил чувак, когда уходили >_>) нэ, у Бродяги тожа внимательность неплохо прокачана... но как бы не подвела, учитывая шкуру =.=

как получиться -.- Бродяга может пойти с Лирлин к алхимику(в обороне и зачистке, вроде, и так людей достаточно), как вернуться назад к Дроу и пойти с Илькой к Холму..

Слова могут порхать, как бабочки. Как стрекозы, громко жужжа крыльями – У меня нет в руках твоих даров, есть только Бродяга. Только сейчас и только Леви. Только Леви для Лирлин-Лин-Лир. Легко обманщик обманывает других, только показав ложную карту. Легко обманщику быть обманутым другим, ведь Священная Мистерия – сейчас она одобряет. Остаться здесь. Навеки и принять догмы той, которой жить осталось немного, прежде чем сердце лопнет мыльным шариком, а глаза выпустят хрусталики. Падки мужчины на женские чары. Даже святой Илларион продемонстрировал слабинку. Страх? Мужчинам вправе мечтать о девушках с лукавыми взглядами и очаровательными ухмылками. Даже тот человек на деле слаб был. Перед женщиной, которая имела право зваться матерью Бродяги. Вот чем это всё закончилось. Вот какой исход человеческой глупости. Разум раба пробудит страх, чтобы отшатнуться от огненной головы, как от смертельного яда… реки! Обманешь, Лирлин-Лин-Лир? Сказанные слова многое могут значит для демона, как к оному будет безразличным. Не убегает. Не отворачивает взгляда. Смотрит, прячась под рыжим дождём. Позволяешь себе долю смеха? Только ехидную ухмылку, за губами которой прячутся клыки. - Вы не могли не давать ему говорить, но Канниган поступал как будто хотел напороться на лезвие. Или меньше думал, чем вы с Гошем. Изгнанника, - касается губами щеки, смягчая свои слова. – Незаслуженно притесняемого я видела. Его не оставят в покое. Чего бояться огненной голове? От чего той прятаться? Как ступать правильно, чтобы на голову не упало само небо? Чтобы не провалилась в бездонную пропасть? Колдунья видит больше чернокнижника. Духи тебя поприветствуют, как родную. - Порочен разум человека, - облизывается змеиным языком тифлинг, но не шипит, как ящер – смешит парда, бога, злого, но по-своему справедливого к своим жертвам. – Тому и демонам, дьяволам и духам злым – милы вы в своих желаниях запретных. Другие не привыкли прятать, но скрытны. Одни прямолинейны, а другие уступчивы. Человек жаден – дети-полукровки их живые символы достоинств и недостатков. Нос снова уткнулся в мягкую шею, а руки коснулись плеч. Каким, интересно, был предок? Что дал право этому на существование? Быть может брату или сестре? Со временем сомневаешься в собственных корнях. Нет такой дрожи у Лирлин-Лин-Лир в собственных истоках, начала её силы? - Родные не будут более опорой, - тихо урчит Бродяга. - Не выйдет на свет – увидит огонь тысячи, как врага. Тут чужаки, как он. Если святоша невзлюбит, то у здешних людей каменная ниша будет. Путём ли смерти одного? Второго изгнания, когда прижиться можно, как делают сами боги из века в век? Этот не одобрит. Хочет верить, - рыкнул тифлинг, оскалив клыки, едва те коснулись девичьей кожи. Не сильно. Не больно. Серьёзность рассмешила потомка демонов, опрокинув голову назад, а обиженный хвост ударил пол.

сжигать? ^^ усё, флоки на нас дурно влияет =.= *пошли менять аву*

- Страшен и красив, солнце. Тебе не нравится, что так называют потомка демонов? Мы не научены, - хитро отворачивается в легком смущении, не человек же. - Странно называть демонов огненными шарами. Кожа краснее крови, а глаза пылают тысячью эмоциями. Постарайся, если увидишь. Не упусти, как душа посмотрит в душу. Найдётся теплота, что были лишены. Найдётся обида за прошлое и звон цепей прозвучит в собственной голове. Утыкается носом в шею огненной головы. Плечи привычно дёргаются от смеха, как уши не сразу улавливают слова о троицы, кои ходили в руины. Видели одиночку. Наблюдали за порывом белокурого барда – сам себя наказывает и дальше будет, а кому он нужен? Сердце чёрное. Голова в тумане. Нравиться, когда пальцы путаются в рыжих змейках, а нос улавливает запах пряностей. Хвоя? Чувствуется сильнее. - Видела? Слышала? Потомка богов подземелий и пауков. Изгнанника? – лицо всё равно закроет осеняя вуаль, а глаза будут выдавать искорки, но те быстро погаснут. – Слышала, Лирлин-Лин-Лир? Послушна твоя магия – скажет тот, кто не мог и не может протянуть ладони к ней.

не нравиться нам имя вируса... и способ передачи чоу >.>"

Легко запутать жертву. Сложнее охотника. Соус не придаёт значению тому, что происходит за кулисами. Хвост примеряет на себя роль тряпичной куколки. Обаятельной и милой взору с острым крылышком чертёнка. Бродяге остаётся только говорить – вот вам славное трио. Только смейтесь зрители, дорого им слушать вихрь смешков… и еду зарабатывать, куда уже без этого? Но сегодня видно сами боги несостоявшиеся на своих планах решили поменять роли, дабы скрасить своё уныние, а недоволен только будет хвост. Пряди щекочут кожу, но куда пропадает тепло? Прячется внутрь. В душу! Только мастер готов марать руки свои в пыли. Рассерженный хвост обнимает талию колдунью, притягивая ближе к хозяину. Хохот разразился по всей таверне. Бродяга скалит зубы, урчит, как кот сытый своим завтраком, но с наигранной печалью вздыхает – кто кого теперь поймал, охотник? - Кто тут солнце? – корчит гримасу тифлинг, поглядывая в зелёные поляны. – Не этот ли солнце? Этот, как демон – страшен и красив, - урчит он, стуча пальцами по столу, а щека прижимается к щеке – чистой, много раз поцелованной и видно богиня за день прошедший не поскупилась подарить дочери парочку? - Лирлин-Лин-Лир, солнце, не греешь других, когда зима на дворе, а руки тянуться. Верят в тебя, - ухмыляется хвостатый. - Что случилось, огненная голова?