Yambie

Соус, наверно, считал себя грозной котярой с суровой мордой, как для названного взрослого зверя, а не тем, как видели его окружающие двуногие: маленький комок с синими блюдцами со смешным тёмным пятном. Клыки ещё кусали ухо плюшевого медведя, обсасывая мочку, а глазёнки скользнули высокую фигуру, что оказалась рядом. Были две «ветки». Одна сильнее прижимала к груди хозяина, на шее которого висела одна забавная побрякушка в виде голову птички, но вовремя спрятавшаяся под телом мешка. Вторая «ветка» толкала широкое плечо, а потом потянулась к игрушке… что Соусу никак не понравилось. А какому ребёнку - даже зверя - нравиться, когда какая-то мышь с лицом двуногого хочет забрать понравившуюся безделушку? Особенно от хозяина… но значение этому Соус не придал. Котёнок зашипел, замяукал и не то попытался зарычать, махая лапкой по наглой ладони двуногой мыши, предварительно стараясь вонзить коготки в кожу. Как это выглядит, когда одна тьма смешивается с другой тьмой? Как свет со светом, наверно, но не замечаешь, как тянуться друг к другу нити. Зрачки Бродяги смешивались с раковинами и, казалось, что почернеет глазное яблоко. Хвост поднялся - пересекая тенью мордочку котёнка и лицо тифлинга – и схватил кисть непрошенного гостя. Крепко, как могло подобие верёвки с плотью, но потомок дьяволов был против присутствия хина. Даже если этот что-то хотел от хвостатого. Глаза изучали убранство, отрешённо останавливались на лице, щуря густые серые брови в форме домиков. Пятна на лице передают больше выразительности, как бородка с усами, но не сравняться с болтливостью хвоста. - Убирайся, - хрипит Бродяга, не моргая, всматриваясь в лицо хина, и плотнее прижимает Соуса с его игрушкой, чтобы чужая кисть вновь не протянула себя вперёд.

От советов хуже не бывает. Научись сомневаться в сказанном, прочитанном и увиденном. Демоны тонкие натуры. Когда человек умирает перед их глазами, то он должен умереть. Научись видеть и другую сторону. Человек, которого ненавидишь, - или дьявол, полукровка, как ты, - может здравствовать над почестями. Лето казался приятным человеком. Да и внешность такая у него была: седоволосый старец, чьи черты лица спрятались в заросшей вате-бороде, и только серые глаза говорили за него, как хвост Бродяги. Основой его учения была философия, которую – как заметить ярко – Леви так не смог правильно постичь. Вместо этого предпочтя строить свою истину. В ту, от которой ему не будет больно или обидно. Вряд ли учитель Лето это одобрил. Наверняка достал бы плётку и, как следует, отпорол сглупившего тифлинга, а если ещё наблюдал все эти десять лет – не раз и не два, услышал бы Леви от него слова, которые сам только говорил человеку-в-хорошей-одежде. - Соус, - печально протянул Бродяга, - Соус? Пожалуйста, подойди к этому. Пожалуйста, не обижайся на этого, а? Этот с Кастис не поговорит, а ты хвостиком хоть повиляй, как этот… Гребешок покрутился в знак подтверждение, а тифлинг услышал желанное мяуканье, что приближалось к нему с тихим топотом. Интересно… а если к нему так подбегали много Соусят? Бродяга бы рассмеялся от радости, протягивая руки к пушистым комкам и не зная, чем тех угостить вкусненьким. Ладонь потянулась к розовому носику, а Соус в ответ открыл маленькую пасть, укусив подушечку. Этот хотел бы улыбнуться, но получиться ли искренне? Этот хотел бы посмеяться ради тебя, но не испугаешься ты этого звука? Это почти как хлопает шарик огня. Страшно, неожиданно, но со стороны не может показаться красивым? Бродяга снял с себя рубашку с кольчугой, не стесняющей движения, и положил рядом с завёрнутой тканью, где хранились инструменты. Много ли можно найти на помойке? Очень и очень много, но выбирать надо тщательней, как собирал бы разноцветный кубик. Оттенок к оттенку. Рамку к рамке. А нужен был клубочек. Раны не хотели заживать. Плоть демона не отзывалась прежним огнём. Да и предка Бродяга слышал слабо. Меньше всего хочется причинять боль себе самому. Насколько тифлинги внимательные полукровки? Из них, лучшие из лучших, выходят воры, если не убийцы и тени. Редкость, пожалуй, если чёрнокнижник – в роду, которого ярко светиться рогатый предок, а колдуны они безалаберные. Меньше всего хочется причинять себе боль. А комок царапался и просил свободы. Бродяга не хотел отягощать его волю, а то, что выглядывало из окна - заинтересовали противоположные цвету глаза. Хвостатый просит оставаться комку на месте. Котёнок умнее тифлинга и уже знает, где тому будет безопасно и когда лучше всего слушать. Бродяга не раз сравнивал себя с независимым полосатым котом, хотя скорее он был похож на обезьяну с длинными ногами. Быть может, кто-то уловил промелькнувшее – да, чтоб его, массивное – тело с хвостом, но пусть решает быстро: долго протянет в трактире? А вообще нужен ему трактир? Сливаться с природой настоящее мастерство, но всё портят резкие движения. Чёрная макушка. Красный плащ. Маленький меч чьё название кукри. Но глаза смотрят на белую - а не, то серую? – тряпку. Достаточно ли острый кончик? Он всё равно упрямо тянется к мешочку. Не без труда, не без кряхтенья удаётся достать с рамы мешок и ухмыльнуться так, будто разрезали рот. Это мишка? - Соус! – кричит бродяга и пальцы того подводят, устремляя тело вниз. Мишка падает быстрее. Бродяга… с задержкой, пытаясь за что-то ухватиться. Но падать больно. Котёнок снизу жалобно мяукал, прежде чем зашипеть на упавший белый мешочек, а тифлинг успел взвыть, когда в чём-то находит опору и аккуратно, дальше, спускается вниз. От мишки пахнет сыростью. Так же от мордочки печалью. Глаза останавливаются на кресте с подвешенным на нём человеком и полосатом шарфике. Длинные пальцы щёлкают по большому носу, а губы расплываются в улыбке, глядя на комок, кои прислонил передние лапки к ноге хвостатого. - Соус, смотри, - радостно показывает он котёнку, - будешь с этим дружить? Будешь с этим играть? Котёнок мяукает, требуя, чтобы хозяин присел на корточки, но напоследок тот смотрит наверх. Зачем полурослику игрушка? Нет, не отвечай. Улыбке некуда расплываться. Бродяга скалит зубы с клыками, высунув раздвоенный язык. А затем присаживается, облокотившись спиной к стене, и тянет плюшевую игрушку, – от которой ещё веяло сыростью – Соусу. Котёнок кусает тело с опилками за уши и за нос, толкаясь лапками в бок, а Бродяга ложиться, сворачиваясь клубочком. Только не уходи никуда. Чтобы этот чувствовал тепло комка. Х

Бродяга рычал и краем глаз одаривал человека-в-хорошей-одежде злобным взглядом. Цвет был под стать – чёрный, но больше скрытой личности. Прячущей свои чувства, как подобает это жителям Интриг. Ему было жалко, что он не часть общества, где витает своя собственная мистерия и что больше он отдаётся красному – самому цвету рогатого дьявола, который не умеет контролировать свои чувства. Как человек-в-хорошей-одежде ушёл, Бродяга протёр ладонью щеку. Учителя в Тэе находились разные. У каждого свой подход к ученикам: будь волшебник обучая стихиям мог просто выпотрошить бичем спину мальчишки в сплошное мясо, а знаток истории и религий мягким тоном угрожал расправой. Воплощалась она в реальность или нет… есть дело? Отчасти нет. Потому что рождаются близнецы боли – гнев и обида. В мешке звенели инструменты, кои стоило применить свои умения. Не магия, но не менее лучше оной. Раны не заживали почему-то, и понять этого Бродяга не мог. Что такое потеря? Потерять часть магии… что-то, что накапливалось временем… нет, ему не хотелось сильнее всего. Бродяга дёрнул хвостом. Гребешком рисуя в воздухе невидимую стрелу. Как там Соус? Бедный Соус. Глупый Бродяга. Тифлинг сразу же скрылся за выходом из чрева гигантского червя.

нэээ, у нас снова дежавю :huh: *бесплатные испытательные меры для несовершеннолетних в течение получаса... но без переговоров*

-Бродяга. -Обратился он к тифлингу. -Нет смысла отвечать на угрозы. Мудрый человек может их простить. Это не вино чтобы его смаковать и не вкусная пища, грязь следует либо избегать, либо смывать. Можно вечно идти, а можно вечно останавливаться, чтобы оглянуться назад. Сколько же интересного можно заметить в прошлом? Бродяга задержал чёрный взгляд на аасимаре. Опустил голову и поднял. Но, ни смеха, ни ухмылки до ушей не проскользнули по скорченной гримасе. - У этого в роду не было Святых. Крылатых миротворцев. Этот поступает, как зверь и ест грязь, что подают в ладонях окружающее, - снова опустил, снова поднял и кивнул, смотря в стену, но краем глаз зацепив белобрысый волос. – Мудр ли этот? И может быть мудрым, как хочешь ты? Только долго учиться. Этот не просит прощения, но этому… жаль за своё поведение. Быть может, - пожал плечами Бродяга, ступая дальше… или вновь останавливаясь? - А теперь немного переосмыслим ранее сказанное, - довольно произнес Канниган, упираясь сапогом на живот Бродяги. - Помниться, остановились мы на том самом месте, где уродское создание приносит свои глубочайшие извинения, талантливейшему артисту современности. Ведь правда? Он заверещал и задёргался, в хватке. Как муха в сети паука. Так поступали Волшебника Тэя с рабами. Чтобы утихомирить, чтобы сломать дух. Сделать больно телу. Бродяга только сильнее заверещал, стараясь потянуть своё лицо к лицу человека. Озлобленная гримаса, напор демона и злоба, что наполнит каждую горячую клеточку оболочки, дабы вспыхнуть вулканом. - Мразь! - рявкнул тифлинг. - Грязная шлюха! Ты заплатишь за свои слюни! Безвкусные песни, ты, жалкая человечешка! Тебя поцелует Бешаба, избавив от твой лести с гордостью! Стоило дальше кричать? Слова проклинания могли пойти бестолку и этот испытывал прилив разочарование, но гнев не поубавился. Немая благодарность аасимару. - Ты и твоя шлюшка хин, - резко бросил он барду, скорчив злобную гримасу, - думайте над своим отношением к другим. Лучше. Прежде чем вас не кинули в огонь. Он собака? Слепой миньон? Благодарен за помощь и будет вести себя смирно, если оного во благо хочет святоша. x мин на 20-30

отрастим... когда-нибудь .___.

- Давно по рогатой морде не ловил? - на первый раз решив ограничиться лишь угрозой, осерчал бард. - Уж больно ты своенравен, приблуда. Норов-то твой поубавлю, так и знай. На торговые подмостки за шкварник потяну, еще раз такое повторится. Понял меня? Бродяга остановился. Какое-то время, молча, смотря человеку в глаза. Топи ногой, - будет шептать предок, - рыкни, как дикий зверь, скорчив злобную гримасу и ткнув острием копья в шею ребёнка людей. - А человечешка понял Кастис? – рычал тифлинг, утыкая сильнее в мягкую плоть острие копья. – Учись у чёрной женщины – свою правду она оправдывает действиями. А человечешка пускает слюни. Смотри, слушай и молчи. Как этому не оторвали третью ногу с белыми шариками. Тифлинг прыснул, убрав с шеи острие. Звоном разноситься по комнате, а камни поют. Следи, следи, как твой любовник-хин, чтобы слова не были напрасны. Брдяга мотнул головой, последовав за другими к выходу, как раньше, поднимаясь по ступеням Башни Тэй.

В резком развороте, несколько струй бурлящей пены скользнули с открытой пасти барсука и полетали в сторону Бродяги. Ни дать не взять, изгоя занесли в список. В специальной графе, прямо следом за палачом. И теперь Брокер остервенело вертел головой. От поверженного мага, снова на тифлинга и обратно по кругу. Будто бы, не мог принять окончательное решение, чьи кости перемолоть в первую очередь, а кого оставить на сладенькое. Плохой хозяин и плохая шавка! У этого были плохие учителя? Они обучали смирению, но и так, же удерживать в кулаке могучую силу. Он будет рычать в ответ. Будет свирепо взмахивать хвостом. А Кастис взмахнётся над телом зверя с кусающими змеями и сделает больно слепому зверю. Копьё устремилось по морде барсука, а Бродяга заверещал. - Убери это жалкое отребья, пока этот не сожрал его на закуску! – бросил он человеку-в-хорошей-одежде. Однако... так и было сделано. Бродяга рыкнул в сторону человека, а пара змей, - сияющих фиолетовым сиянием и окутывающих копьё Кастис, - дотянулись к шее мерзавца, ущипнув.

Отрешённо на всё это смотрел Бродяга. Святоша лечил почти убитого, человек в хорошей одежде успокаивал зверька. Солнце тоже было занято. Планеты заняты собой. Им нет дела до хвостатого. Как людям нет друг до друга. Стоит печалиться? Стоит кричать? В этот раз… нет, не стоит. Бродяга скрылся на какое-то время. Только цепи выдавали его передвижение. Человек может приносить боль, как исцеление и что хотел хвостатый – то он и нашёл Это было открыто, демонстрируя разнообразные изгибы камня с бронзой. Пальцы аккуратно скользят по каждому из них, а глаза разборчиво перебирают каждую деталь. Ему нужно немного. Этот не покровитель Младшего Божества, Ловиатор, но скромные познания в этой области… нет, не пытки. Когда магия оказывается бесполезной, дорогой или давно канувшей в глубине памяти. Бродяга взял немного. Парочка инструментов, в случае занозы. Толстую кисточку – кисточку? – и тонкие иголочки. После окутав тонкой тканью и спрятав в мешочке. Как там Соус? Леви оглянулся и вернулся. Приблизился назад святоше, но не так близко к этому и не так далеко от Лирлин-Лин-Лир, создавая своенравную преграду на мосте двух влюблённых или близких друзей.

Отчаянный Теон 0_0 нэ, что-то о нём сразу подумалось...

Бродяга отошёл на четыре шага, не спуская взгляда с умирающего… бывалого умирающего, как кровь засохла в камне, а раны нанесённые тифлингом начали заживать. Что ты видел перед тем, как заснуть? Видно проклинал, если не испугался. Хвостатый размял плечами и присел на корточки, снизу вверх посмотрев на святошу. - Огненная голова? – он оглянулся. Не лучше солнце, когда его собой закрывает луна.

Раунд 4 Если маг и заметил шатающегося рядом хвостатого тифлинга… он всё равно ничего не заметил. А Бродяге начинало надоедать, просто подплясывая на месте, пока другие дёргают за ниточки боли сильнее мучителя. Тифлинг заверещал, крутанувшись вокруг себя, и ударил шипами по вискам человека. Не смертельно, но почувствует боль, что считал сладкой по отношению к своим жертвам. Тело просто упало на бок, выпустив из губ глухой стон, а сапог Бродяги с силой уткнулся в шею и душит ослабленного человека. Маг: 100-32=68-30=38-4=34-31=3

Раунд 3 Чёрная душа – чёрные вести – чёрная знамя – чёрная женщина. А как легко сопоставить цепочки глубокого, гладкого, как оникс, металла и дёрнуть хвостом, рисуя им нимб над головой. - Не надо, - процедил тифлиг, положив сапог на голову мёртвого, и грубо оттолкнул от себя, а по-другому прошёлся, как по мягкой перине – собираясь спать, но пустился в бег. Кастис сверкнула двумя лезвиями с шипами и помахала двумя пёрышками в ответ новоприбывшему магу. Тёмная сила. Чёрная мантия. Стойкий запах крови. - Бешаба сделает это! Копьё с фиолетовой вспышкой взмахивается над головой гостя, задевая ткань с плоть вдоль груди и в бок. Мечник4: 80-32(?) (зачарован, два раунда) =48-22=26 (оглушен на один раунд) Маг: 100-32=68-30=38

Раунд 2 ХП130-40=90 Священная Мистерия. Фиолетовые змеи окружают копьё, чтобы сделать её и обладателя сильнее. Это место картинами напоминает прошлое Тэя, хотя тут и не очень чисто. Дурно пахнет, не ходят люди в длинных мантиях и жуткие рыцари в шипастых латах. Люди казались настоящими скромниками со своими вихрастыми головами. Непривычно видеть лицо без татуировок на половину сбритой макушке, без колечек в ушах, губе и в носу. Непривычно на этого, - в самом месте, - взмахиваться на него копьём. Мечник1: 80-26=54-43=11 Мечник2: 80-13=67-43=24-27=0 Мечник3: 80-29=51-43=8 Мечник4: 80 (зачарован, два раунда) Мечник5: 80-26=54 Мечник6: 80-26=54

Раунд 1 Один берёт меньше. Трое берут больше. Это ли Бродяга пытался сделать, как человек с именем на букву «М» поговаривал, что нога ноет? А рука чесалась. Смеха только не было. Есть сера и огонь, маленькие чёртики, что будут плясать на теле. Петь хрипящую, но песнь веселее, чем у молчаливого Бродяги. Это тифлинг молчал, а хвост продолжал болтать, подталкивая своего хозяина своим кинжалом в сгорбленную спину. Искры выросли в огоньки, чтобы задушить и сжечь человека, охранявшего пленника. Мечник1: 80-26=54 Мечник2: 80-13=67 Мечник3: 80-29=51 Мечник4: 80 Мечник5: 80-26=54 Мечник6: 80-26=54

*пожимает плечами* давай в личке тогда, чтобы временные петли не делать

За раненной змеёй ухаживают, поют вином и кормят мышами, хотя знают, - гадают, - что верёвка наброситься, высунув раздвоенный язык. Обнимет шею. Вонзит клыки в плоть, но не сделает. Надо где-то питаться. От кого-то зависит. Даже с огненной кровью от предка всё равно слабый. Кожа сама тянется к порезанным кускам, закрывая кровавую ткань. Шарики шипят, но их не услышат. Глаза отрешённо поднимаются на серый комок на плече, а потом опускаются. Смотрят на ткань, скользят ниже, где остались узоры. И нить не надо. И стараться не надо. Так красивее, чем просто корка дерева и не больно, как оставляли имена любовников ножом… от кислой воды в голове. - Зачем возвращаться? – повторил вопрос Бродяга. – Там были друзья. Были люди, называвшие себя родителями. Была боль. Была учёба. Провалы, которых стыдился. Алтарь, где молился. Была ли и любовь? Для демона, для жажды и желания – замкнутый, - глаза заново подымятся и взглядом, хвостом и губами спросят: - Скучает ли Лирлин-Лин-Лир по любимым? По врагам? В городе, где жила и яблокам, которыми мать угощала? По себе прежней, что жила в клетке лишённой иллюзий? Или Лирлин-Лин-Лир больше скучает по кентавру? - кончик хвоста потянулся к ткани и дёрнул краешек. Глаза подсматривали.

В голове остаётся звон, как продолжается мяуканье Соуса. Котёнок милый, пушистый и игривый. Он маленький. Может спрятаться и подолгу наблюдать. Укрепляя дух. Бросая собственные монетки в чашу разума. А потом делиться с собственным потомством – насколько верен будет кошечке, постепенно с которой будет шёрстка падать, как снег? Рука крепче сжимает. Глаза не хотят открываться. В одну целую ладонь нужно много инструментов, что вершат собственную магию. Колкую, неприятную, но чудо, которое рождается от труда десяти пальцев и внимания пары глаз. - Этот может пойти против? – хрипит голос, а ладонь сильнее сжимает рану. – Против столицы? Против мира? Против Ао? Один, а не с двенадцатью, как этот? С благословением Богом, которым никогда не молился и не благодарил, – глаза жмурятся, а плечи дрожат. – Соус? – зовёт котёнка, чьё мяуканье не слышится в ответ. Тихое мурлыканье в молочных руках и покой, что не получишь в мешке. А рука тянется к острию копья, но нащупывает перья. Ищет опоры, но вставать не хочет. Можно просидеть вечность на одном месте и стать камнем, который обнимет трава, очистит дождь, укроет зимой снег. Но не лучше, если насекомые не будут делить застывшую макушку. - Кастис, не бросай…

Есть цепочка, что за железным, серебряным, платиновым и бронзовым кружками строит опору для башни, где рождается отношение. Редко встречается платина, как с учителями Тэя, обучавших будущих волшебников – судьба последних стать Красными либо принять загробную участь. Украдкой помогать ребёнку, но когда-то оная ложь во благо станет зловещей правдой. Для хвостатого чаще встречалась медь. Волшебники не одобряли колдунов, да и тифлинги из них выходили никчёмными. Как чернокнижник это приветствовалось с тёплыми объятиями, но не обходилось долью крови тёмного, за то, что тот творил. За побеги, за поведение, за слова. Правильно выражай мысли. Не льсти себе. Правильно ходи. Не веди себя, как зверь – этого никто не примет. Рано или поздно можно широко зевнуть, а спина твоя согнётся так, что вылезет позвоночник, однако мычать будешь без конца. Соус никак не мог допить молоко в блюдце, а Бродяге не хотелось открывать пробку бутыли. Никакого смеха, никаких искорок в глазах. Тёмный взгляд глубокий, а может просто пустой? Лицо вытянутое, остроносое. Местами можно было бы назвать красивым, если бы не пятна и гримасы. Долговязый и безрогий. Странный тифлинг. Может он не оправдывает свои корни? Не оправдывает себя и свою веру. Хотя надеется, что слышит в ветре голоса Бешабы и других божеств. В небе видит их лица в сплетение ваты. А лучами солнца они осязают жёсткую, испачканную кожу. Один хлопок. Одно жалобное мяуканье. Одна просьба «не смотри, Соус». Много, много ручейков воды. Алая краска пачкает рубашку. Маленькими каплями пачкает штаны с сапогами. Ничего? Нет, он чувствует. Почему не кричит? Потому что не хочет находиться здесь! В этой коробке! В этой клетке! Где решает совсем иная симпатия. Где гордость пропадает в колодце вместе с белобрысой девочкой. Тифлингом с красными, как сама кровь, глазами. Пропадает вера. Пропадает страх. Пропадает и сам смех. Эликсир жизни… бессмертия! Самое лучшее, что дали Боги создавая каждое существо. Самое лучшее и тёплее огня, что дали сами демоны своим грязнокровым потомкам. Кричат ли отцы? Плачут матери? Убивают детей со смертными родителями при рождении? Сохраняют жизнь, а зачем? Многие идут в рабство. Многие принимают обиды. Многие танцуют на клинках, а другие ищут Свет. Упрямо, настойчиво. Ступая по зелёной тропе. Они-то верят, а почему другие – брошенные – не могут также? Сильванус коснулся его головы. Или это была Милики? Смутно и непонятно. Немногие знания сохраняются навечно в памяти. Но пахнет хвоей. Левая сторона рубахи полностью покраснела. Штанину украсили багровые узоры в виде маленьких цветков. Кровь-то потеряешь, а вдруг глаза закроешь? Уже закрываешь. Найти хоть тогда нитку с иголкой. Огонёк с маленьких лезвием. Травы? Ещё травы, зелья, булавки, чеснок, тряпку, воду, магию… Любят картины. Любят музыку. Любят зверьков. Любят детей. Любят песни. Любят… людей. Орков, эльфов, полукровок. Бродяга закрыл глаза, сжав покрасневший рукав целой ладонью. Течь перестанет? Кровь ещё тёплая. Эхом раздалось пронзительное мяуканье Соуса и звон блюдца об камень.

когда у тех, кто идут пленника вызволять, начинается бой?

Имя Рори казалось привычней, как называть Богов по именам, а не по догмам, что соблюдали их покровители. Вряд ли бард был верен своему, как хин своим – что переплетало тесные нити в один большой клубочек. Как чёрная женщина показывала внешностью женскую страсть и покорность, за которым прятался тяжёлый грех. Белобрысая полукровка была тесна с природой и не понимала мораль толпы – отчасти, как сам тифлинг, прожив десять лет в окружение зелёной кляксы и позабыв об общественных благах. Другая, сестра её, верна была благодетели и, казалось, боялась сделать неверный шаг, разочаровав кто стоял выше. Закрытыми глазами, молясь своему Богу и аасимар терзающий себя за бывалые поступки с ворами. А во что верил полуорк? Разве тот хочет оказаться частью бесконечной стены безбожников с еритиками? Никто не хочет. И Бродяга не желает. А вот огненная голова видно, если и сердилась, не обременяла подолгу тоской и злостью. Составила бы компанию тем же Сун и Шаресс, как смертная рядом с Великим Божеством и полубогиней. Ничем тяжёлым себя не обременят... - Не маски. Маски для тех, кто прячется, а я делаю так, как нужно, - рыжая рассмеялась и показала руки с открытыми ладошками. – Я не скрываю себя и свою правду, как это принято. - И лица, что носят – маски, - прыснул хвостатый, подумывая спрятаться под стол, как окружающие начали веселиться и… за душу, пугать его, - как глаза трудно рассмотреть и прочитать красивые буковки на страницах. Может этот недостаточно внимательный, раз мелочи пропускает? Руки потянулись к серому комку и глаза жадно начали смотреть из стороны в сторону, на танцующую толпу, как Лирлин-Лин-Лир убежала. Не страшно. Не больно. Но сердце бьётся, как бегущий по острию невинный душой и телом зверёк от хищника. Рори имя лучше, чем Многоликий. Многоликого надо оправдывать, а Рори – как Леви – живёт само по себе… как то блюдце с белой жидкостью и бутылью с милой фиолетовой жидкостью, что змею окутывающие копьё по имени Кастис. Бродяга подбежал к брошенным пряностям и выбежал по незаметным следам к выходу. Соус вкусно полакомится, а тифлинг встанет на несколько ступенек ближе к родной Богине Рока. Так приятно, так азартно, когда бояться приходиться меньше всего при виде деревянного насекомого.

идём, идём, идём 0_0 Леви приятно будет..

ммм, тогда Бродяга пошёл с другими пленника спасать не могу. это не тот перс и вообще он чойта не хочет изъясняться нормально... >__>" *закрывает лицо волосами* хоспадя, ребят, простите...

туточки, кажется, сама ссылка не позволяет видео пихать, как проверили. может тогда песню из другого ресурса лучше взять... зы Иля, Бродяга тама тоже пойдёт к пленнику или пошлёт к кузнецу? ._.

Если злиться кто-то, то люди ловят сферы, как делает это Соус, стараясь поймать тех, кто летает перед его розовым носом? Святоша ничего не сказал и Бродяга принял, как согласие пойти к пленнику. Как раньше, должно быть, ступая звонкими сапогами по ступеням каменной лестницы, и тёплой кожей касаясь жёсткой и холодной стены. Встречая друзей, весело улыбаясь под покровом ночи и разинувшей круглый рот луны. Теперь непривычно, что не один, но лучше, если без боя не обойтись. Кончик хвоста снова коснулся маленькой ладошки, а чёрные глаза краешком взглянули на зелёные. - Они похожи? Они разве сердят? Лирлин-Лин-Лир легко менять маски, - Соус отвернулся от «мордатого» хозяина и с упрёком мяукнул в сторону аасимара. Заново принялся играть с верёвкой и обе руки потянулись к хвосту. - Этому больше нравиться улыбаться, - в подтверждение слов ухмыляясь шире, как кинжалом оставили порез, но кровь не потекла. Пока не нашлось в желудке червяка что-то, что и ухмылку стёрло, заменив удивлением.