Yambie

ню, чуваки, танцуем =^.^=

Соусу ничего не остаётся, кроме как толкаться задними и бить передними незваных гостей, что прыгали, бегали вокруг него. Не то «паучки» длинные и изящней первых, не то гребешок на верёвке начало которого было… нет, он не знал. Бродяга только хитро щурился и выдавал хриплые смешки. Лесное ли создание и благословил ли его Сильванус, даже ни разу не услышав от тифлинга слов благодарности? Как морское, прячущие своё лицо. Показывающее свои глубокие чёрные глаза, поглядывающие на хищного котёнка, что мяукал и махал лапой перед «гостями». Защищая мешок с верёвкой. Не то поглядывали на рыжую голову с зелёным – тёплым, как бархат - пером. -Илматри оказывают помощь любым нуждающимся, не взирая на их жизненный путь. Нужда, бедность, война, голод и иные причины часто толкают на тёмные поступки, жизнь ценна, но в то же время несправедлива и полна страданий, в моём долге их облегчить по возможности. Но здесь я не по своему долгу, и не своего божества. А по иным причинам. Не скажу, что мне это нравиться и что мне это даётся легко. Но путь этот мы выбрали, и мой долг и обещание довести вас до конца, поэтому я здесь. Присоединиться к одной из сил, было едва ли не единственным решением. Я не знаю, но возможно доверившись слухам ,мы сделали ошибку, при выборе руководствовались мы силой, но слухи оказались преувеличены. Либо нас вводят в заблуждение, дела у гильдии плохи а о артефакте не знают. -Его взгляд поник на некоторое, он ещё над этим не думал, всё больше создавалось ощущение чтобы всё что он выбрал заканчивается плохо. Или здесь всё так заканчивается по умолчанию?.. -Не знаю, но отступать уже поздно. Глаза задержались на белой голове. У аасимара новые трещины? И он не гордиться ими? Можно понять святого, который сблизился с женщиной? Только потому, что ему не хватало тепла. Можно понять, когда тот крадёт хлеб – он был голоден, но не настолько, как худощавый старик. Сколько ошибок? Они как коллекция книг. Можно упрекать, но сам Бродяга не хотел. Он только шире ухмыльнулся, хотя тихо говорить ему не нравилось. - Можно выбирать, - ладонь поднялась, шевеля указательным и средним пальцем, - так, как тебе будет легче. Чтобы не корить себя. Не обвинять. Не получать укор со стороны? Но это решение святоши лично. С кем этот общается. Где ошибается. А где решает, не подумав головой, - указательный палец ткнулся в висок тифлинга, - а этот думать не умеет, - прыснул Бродяга. – Благодетельный жрец может любить общество убийцы, потому что собеседник из него намного лучше. Живой и яркий. Чем серые братья храма. Этот не упрекает. Но и просит, чтобы этот период не жалел. Будет другое место. Будет ярче место. Не забудешь, но жалеть не надо. Ты ребёнок человека, как этот. -Я не считаю правильным помогать облагать податью оружейника. Платить его заставят, рано или поздно, но разве это оправдание? Если ты ждёшь здесь моего совета, я отрицательно покачаю головой. В иных обстоятельствах я бы и сам заплатил за оружейника, и может, добился бы смягчения тарифа... А здесь нас ставят с обратной стороны, и нужды в этом я не вижу. И честно сказать, я не вижу в этом нужды. Может, только если объяснить ему ситуацию? Платить его заставят, с нами или без нас, Лицук или кто-то из стражи, не предавая огню весь этот город не добиться многого. Может, тогда лучше будет решить это мирно. Местные торговые налоги... Думаю оружейник и сам всё поймёт. Бродяга покачал головой, а кончик хвоста ненароком коснулся молочной ладони колдуньи, а затем обвил бок котёнка – поднял на лапы. - Местами. Тонкими... этот следует догмам Лейры, хоть та уже не будет слушать. Но этот также потомок дьяволов. Этот, может, не умеет запугивать, но обманывать, да. Украшать слова драгоценностями, но только эстет попробует вкусный торт на десерт. Этот не причинит боли, - тифлинг замолчал, дотронувшись пальцами к губам. Улыбка шире, шире, шире и шире. Скоро и голову оторвётся от туловища. - Этот тогда пойдёт помогать пленнику. Бродяга сказал: этому будет приятно освободить человека из клетки. Соус жалобно мяукнул на двоих, что уделяли тому внимание. И ласки, и игры и запрет.

Подопечный может быть любопытней опекуна. И может приносить несчастья больше, чем Бешаба, играющая со штормом Шондакулом без спроса второго. Хотя стал бы рассеянный возражать, когда забрали и его любимую книжку? Он бы расстроился, но махнул рукой на «вора», став искать что-то более занятное. Но больше, больше и больше печалясь, что не прочёл главу, где решалась жизнь любовницы героя… Тихо. Спокойно. Но взгляды скользят по телу. Изучают визитёра, а тому не лучше. Бродяга мысленно проклял именем Леди Рока прислугу Греха, но подполз к столу, за которым устроились знакомые лица насекомых с белыми, чёрными, русыми и единственными огненными волосами. Как солнышко в тёмной бездне, вместе с луной святоши и другими несуразными безымянными – для Бродяги – шариками. А чёрные незаметны, тому и капризничают. Соус оказался на столе, одаривая синим взглядом мордатые лица двуногих. Он заковылял к мешку и начал играть с «плюшкой», что держала содержимое закрытым от остальных. Котёнок же ещё маленькими коготками и клыками безуспешно пытался развязать верёвку, упав на спину и толкая задними лапками. Бродяга присел на колени, а руки протянул вперёд, коснувшись локтями дерева, а пальцы потянулись к серым волосам. - Скажи этому святоша, - начал тифлинг, не спуская глаз с потомка небес, - аасимару хорошо в компании воров, лучше, чем тифлингу в обществе мечей освещённых святой водой? Спрятанных лиц, спрятанных эмоций и истинных целей. Зачем он выбрал запутанный путь, куда падает пепел, но не перья? Святоша верен своему Богу? Верен боли теснее его? – хвост потянулся было к котёнку, но тот неожиданно зашипел, попробовав встать на четыре лапы. Не заметил. Не увернулся. Он покатился в сторону, упав на бок. Понимал ли тифлинг? Понимает мимику аасимара? Понимает себя? Или льстит себе? Своей голове, где сам разум гниёт где-то в дальнем уголке? Может святоша нашёл тропинки лучше. Не металлические, а тоже с травой и ручьями. Бродяга протянул правую руку вперёд. Пальцы забегали, как лапы паука. - Этот может подойти к оружейнику, но поймёт ли язык этого? Этот может обмануть. Может запутать, как велят догмы Лейры, но понимание... улыбки до ушей, – пыльцы было потянулись к Соусу, но котёнок вновь зашипел постороннему гостю, мешавшему ему играть с верёвкой мешка. – Этот может пойти к решёткам. К пленнику. Добрый или злой, праведный или грешный, но этот жил рядом с рабами. Освободить из клетки – этому будет приятно. Рука вернулась назад к затылку, а нос со ртом спрятались внизу стола. Выглядывали только чёрные глаза, следившие за серым комком.

раз, два, три и этот исссчезает...

значит нет больше дома ^^ *кладёт руки на голову и пронзительно мычит*

После того, как вы ушли... мы надеемся, что просто чердак .__.

Ранее В Малхоранде Шаресс известна, как Баст. Чуткая, изящная, дева с ослепительной красотой – как говорят жрецы и верующие в неё – и голосом, как мурлыканье кошки, сравнимое с тёплым бархатом. Только Сун имеет право конкурировать с ней за красоту, но что имеет полубогиня от Великого Божества? Стоило и Бешаба плюнуть свысока на легкомысленную Тимору, свою сестру, чтобы присоединиться к оной троице. Разве не находят прекрасным наравне с независимостью и рыжими пышными кудряшками – ниспадающие серебряные волосы, как паутина и прозрачные глаза? Малым тифлинг находил божество, - в кои начинал укреплять свою веру в неё, - красавицей и по сей день так считал, со временем узнать об других богинях. Как бы тех не с нескрываемым восхищением описывали покровители. Лицо Берты выглядело добрым. Но глаза прищурены хитро. Этому понравились вьющееся волосы и «гребешок» хвоста так нарывался дотронуться до кудрей, чтоб закрутить, закрутиться прямо на хвост… и, если разрешит Бешаба, оторвать и убежать вместе с трофеем восвояси. - Сколько свечек, милый? – отозвалась женщина к мужчине, смущённо отводившему чёрный взгляд в сторону. Бродяга прислонил ко рту тыльную сторону ладони, по-кошачьи согнув пальцы и протерев указательным нос, краешком тёмных окон посмотрев на женщину. - Много… много свечек! – воскликнул тифлинг, едва хвост подавил своё желание взмахнуться над головой хозяина, нарисовав нимб. – Пятнадцать? Десять? – он поднял перед собой руки, считая на пальцах. – Двадцать? Двадцать пять? - Я дам тебе двадцать тогда, - засмеялась она, - этого хватит? Бродяга скорчил задумчивую физиономию и, ухмыльнувшись от уха до уха, кивнул. - Ещё кислая вода. - Что, милый? - Кислая вода! – развёл руками Бродяга. – Та, что разжигает серу и чувства. Та, что возвращает радость и смех. Та что… - Не говори больше, - перебила его Берта, махнув ладонью. – Я поняла тебя. Она удалилась в небольшую коморку. Комнатка, в которой она работала, выходила прямо на улицу. Не имела двери. Имела большие открытые ворота и товары были заметны всем. А если украдут? Видно это не отягощало настроение женщины с добрым-хитрым лицом. Вскоре она вернулась с корзинкой разноцветных свечек и бутылью… алкоголя. За это надо платить, но руки тянуться, тянуться и тянуться. Хлопнули. - Милый, лучше сразу заплати, - всё ещё улыбаясь, сказала она. Бродяга выпучил глаза, помотав чёрными шариками из стороны в сторону, и лукаво оскалил зубы в ухмылке. - За это заплатят… хозяева. Да… хозяева! Этот не обманет. Этот опишет, и как встретите – не ошибешься. Будут проходить. Один человек в хорошей одежде. С луком за спиной, должно быть? Может с хином за пару. Кан-Ниган. Может солгать? Но заплатит. Хозяин должен. Вы запомните имена? Другая женщина. Чёрная женщина, но этот так не запомнил имени её… [Обман: 38] Берта всё же сменила добродушную на сомнительную - а может расстерянную из-за путанной речи? - маску. С неохотой, но кивнула, протянув корзинку. - Хорошо. Не упущу, милый. Этот вернулся в новый дом, насчитав семьдесят четыре каменные плитки под ногами, пять с трещинами и сорок шесть крыш домиков, по которым ступал чаще. Соуса оставил на лестнице – тот заковылял к двери одной из комнат, не соизволив мякнуть вслед тифлингу. Выше подниматься не приходилось. Окно есть – зачем дверь? Но он ступал дальше, по-звериному ползая на четвереньках, хотя рука была занята корзинкой. На чердаке кто-то был? Кто-то что-то говорил? Может, шептал? А то и вряд ли. Но если есть, то тёмные божества запомнят. Бродяга присел на корточки, щёлкнув пальцами, и вспышка маленького огонька, запах серы, родился из подушечек и украсил первую свечку. Старательно вспоминая божеств и догмы, – скупые, что знал, – которые соблюдали их покровители. Напоследок – оставив только одну чёрную свечку – он зубами выдернул пробку из бутыли, зажёг оставшийся застывший воск, а горлышко наклонил к огню. - Бешаба сделает это… Нищета и неудачи. Свечи должны были создавать алтарь. Ворота в неизбежность. Упрямый хвост… что же ты наделал? Или Бешаба? Огонь вспыхнул сильнее, а пальцы – хоть, как и заведомо чуть обожглись – выпустили из хватки бутыль с алкоголем. Бродяга пошатнулся, наблюдая, как растут языки пламени, устремляются внутрь чердака и рисуют огненные ворота из узоров хрупкого дерева. Бродяга пуще засмеялся, быстро спустившись вниз за Соусом. Зачем двери, когда есть окна? Зачем быть частью картины, когда можно слиться с природой? Да важно кому, если на чердаке было что-то ценное или кто-то спрятался? Может есть? Может, успел убежать? Выглядеть лучше и гордо? Нелепо и обиженно? Вот в лабиринт города вышли знакомые головы насекомых, в которых Бродяга ищет новые трещины, но не находит. Проказ Леви, проказ Бешабы те увидят не скоро. Когда тропа покажет путь домой и пеплу. Трактир Спускаясь с крыши можно и не вернуться. Застрять в замкнутом месте, в червяке, медленно переваривающем пищу, которая только кричит на радостях быть сожранными кислотой, а не от горя. Но общая картина, в которую попали Бродяга с Соусом… отличалась. Много отличалась от предыдущего желудка гигантского слизня. Люди тихие, с ироничными улыбками, прячущие свои эмоции за капюшонами и блеклыми окнами – жители Земли Интриг. Они с каждой минутой, каждым днём, годом укрепляет своё название. И хоть относительно тут можно было услышать, как поёт ветер, и как шелестят подолы платья скромных девушек – Бродяга не хотел заходить внутрь и застыл на проходе, пальцами сжимая штаны. - Чего встал тут, хвостатый? – грубый толчок заставил тифлинга податься вперёд, упав лицом в пол, не успев протянуть длинные руки. Соус выполз из мешка, жалобно мяукнув и подбежал к тёмной морде хозяина утыкаясь шёрсткой. Кто-то смеялся. Кто-то шептался. И это было неприятно. Как собственные змеи магии окутывают каждый уголок тела, и физически ощущает каждое сказанное слово, каждый осторожный шепот, каждый изучающий взгляд. Не орк, не эльф, не дворф. Решают корни демонов. Бродяга взял на руки Соуса и, шмыгнув носом, поплёлся в тёмный уголок следом за остальным. Там и остался, как ушёл человек с окнами травы.

мы думали пустить Бродягу "сеять на всё живое и мёртвое своё влияние"... но вспомнить манеру речи и чувак опуститься до его уровня =.=" *пожимают плечами* Бродяга может пойти освобождать пленника

Леди Джандис жила в скромном, но весьма зажиточном – как посчитал хвостатый тифлинг – доме, вместе с двумя прислугами, по чьим лицам трудно было сказать, что те были недовольны попечительством слепой хозяйки. Первая была полуэльфийка получившая от своей родительницы лучшие черты внешности: овальное лицо, большие небесные глаза, припухшие губы. Волосы всегда были подняты в конский хвост, отдаваясь тусклым белым светом. Почему тусклым? Джандис говорила о личных на то причинах. Когда песок превращается в снег и лучше, чем последнее унесёт ветер в неизвестность. Много лучше, когда снег молчит, что тот прячет за белым покровом. Глаза, открывающие дорожки в рай, должны сиять под стать самому небосводу, но и те казались блеклыми, как туман, щипающий чужие окна души. Вторым прислугой был рыжеволосый халфинг, которого столько раз поцеловало солнце, сколько над одним городом не проплыло ваты, которую тифлинг никогда не попробует на вкус. Этот был жизнерадостней полукровки, а амбиции бились об стены, как мухи попытались бы разбить стёклышко закрывавшее забой тускнеющую свечку. Зачем муха обрекает на себе такое побоище? Видно… людям, эльфам или оркам приятно, когда те получают боль, а не усладу, отдающуюся приятной молнией с головы до пяток. А эти могли бы прожить без присмотра слепой женщины. Подумай, Бродяга, как если бы снова жил в Тэе. Калишман открывает большие дороги, а жителям драгоценны торговые пути с дальними странами. Жители здесь любят остроумие, но предпочитают прятать свои чувства, эмоции. Показывают чужакам маски. Священная Мистерия! Богатая история. Богатый мир. И много, много тьмы, кои можно найти в Землях Интриг. Не хотелось оставаться с другими. Глаза считали каждый шаг ног и мяуканье в мешке. Подушечки пальцев тыкались в розовый нос комка, а тот в ответ хватался лапками, вонзая в жёсткую плоть коготки, и начинал кусать ещё не шибко-то острыми клычками. - Отрезать язык Соусу надвое. Как у этого будет похож, - усмехнулся Бродяга, досчитывая тридцать пятую плитку камня и оглядываясь – двадцать вторая крыша, край которой украшал деревянный столб в виде креста с верёвками, кои держали по виду деревянные безделушки с бубенчиками. Отдалился. Далеко ли ушёл? Почему шёл, а не прыгал? Почему молчал, а не смеялся? Болтал зато хвост «гребешком», а копьё тихо ойкало от того, как Бродяга бил острием на ходу камень с пылью. Разве изменит что-то присутствие одного? Примет какое-то решение незначительный в своей персоне? Есть смысл искать новые трещины уже в знакомых лицах? Желать вытащить окно из черепа длинными пальцами и рассмотреть внимательней, что тот прячет? Имитировать жестикуляцию святоши? Пустить Соуса к девушкам, дабы тому дали что-то вкусное? Или незаметно – первые минуты – начать заплетать Лирлин-Лин-Лир косички? Всё мало. Всё понемногу. Возвращался, и будет возвращаться дальше? Разве кого-то это волнует теперь? Можно считать крыши домов, каменные плиты под ногами, звенящий стук по ним копья, разноцветные головы и редко встретившиеся деревья. Бродяге становилось не по себе. Всё сильнее и сильнее хотелось уйти из этого места. В новое. Где обнимает лес, подставляет дождь, поёт метель и молчит море. А там обойти стороной стену города. Обойти стороной тьму, чем ещё славятся Земли Интриг. И вернутся… в Тэй? Нет, Кастис вновь не прикоснётся к отравленной почве. Этот больше не увидит рабов, чьи окна нельзя прочитать, как страницы. Шарики хранил историю. Но не такую жуткую, как надеялся узнать Бродяга. Панцири, панцири, панцири, панцири, панцири, панцири… у смертных созданий есть чувство вкуса, кроме металлических коробок? А выбрал одну. Не коробку, но более напоминавшую рубашку. Стоило тогда избавляться от жилета? Он подумал… Тысяча и тысяча холодных цепочек. По бокам украшала привычная кожа с теми же верёвками. А в воротник была зашита красная ткань. Позади, что создавало восприятие плаща – рубаха была разделена. Змеиный язык облизнул пересохшие губы тифлинга, мол, словно в знак подтверждения. Бродяга выбрал кольчужную рубаху. Не панцирь, не кирпич. Да и висит на долговязом теле. Возвращаться в «новый дом» он не подумал. Да и не так далеко от этого места: пятьдесят каменных плиток и сорок две крыши. Тифлинг размял плечами, глядя на вышку отдалившегося дома с той, на которой сидел с Соусом. Котёнку нужно общение, в отличие от хвостатого хозяина…

ню >__> в том положение, что шарик в руках Бродяги, то он может взять себе кольчужную рубаху хз как он отреагирует или лучше подойти к Ильке?

хмм, так в шарике ещё три брони, нэ? *здраствуй, слоупок и привет голый Бродяга =_="*

помним. Бродяга отказался... патамуша по деревьям лазить неудобно =_=

Минуту, тяжёлая? навык-то прокачан, но это на среднюю, а не на тяжёлую... и бродяга захапал шарик, единственный предмет за всю игру

Шарик «подпрыгнул» в длинной ладони тифлинга и тот пуще засмеялся, задёргав плечами. Магическая оболочка? Охрана вещи, которую хранит хозяин? Есть безделушки, что дарят невероятную силу постороннему человеку, эльфу или орку. А бывает причина, таящаяся в плавающих чашках крови. Одна цепь и другая, которая хранит хрупкую и в тот час сильную наследственность, что силы с большей радостью подчиняются смертному, но загрязняют разум. Не интересно? Чушь? Восхваление? Но кому теперь есть дело? Только молчаливым стенам. Насколько у шарика большая, жуткая история, чтобы спрятать её от пар окошек адского отродья. - В броне неудобно. Как и в латах. Не дают прыгать. Танцевать и бегать. Не ощущаешь свободы… может, отец бельё не носит? – захихикал Бродяга, постучав пальцами по полу. Тем самым подзывая ленивого Соуса, что одаривал упрекающим взглядом синих блюдцев хозяина. Уйти отсюда Бродяга только рад будет.

Бродяга вытянул шею. Шарики, на которых летают? Шарики, которые вредят затылку, спине и коленкам? Он ближе подкрался к спине аасимара – к тому времени, как картина получила на фоне тифлинга в серой одежде из кожи и немногочисленных шкур с тряпками – и обойдя ближе приблизился к открытому шкафу. Броня, как броня для него из многочисленных цепочек с чешуйками ящериц. А тьма круглого и плоского предмета привлекала, как мотылька к огненной ловушке. Бродяга оскалил зубы с клыками в ухмылке и посмотрел снизу вверх на святошу. - Это взять можно?

Маленький и серый комок незаметен среди высоких двуногих. Невидимый более неприметен среди таких же долговязых, как он, следуя по следам мяукающего клубка. Зачем Бродягу послали что-то искать в комнатах? Кроме еды, что ценного может найти голодный? Какую ткань может найти для себя портной? Нищий разве что в Раю, а королю скучно от золота с алмазами. Дерево, может, скрипит, но бегает тифлинг быстро и ловко. Едва сдерживая хохот обеими ладонями, а копьё утыкается шипами в шею; бьёт ноги, дабы шёл быстрее. Отворяется дверь? Он прекрасно видит. Цвета пропадают, но серый, чёрный и белый, как помощь слепому – каждая черта, каждый бугорок, конус и квадрат. Протягивая руки, на деле, увидит голые фаланги и не сдержит наступающий, как снежная лавина, смех. Соус мяукнул, подбежав к знакомой остроухой, что угощала молоком, и пристроился рядом. Сразу повалился на бок… ленивый. Бродяга не спешил выделяться из общей картины. Тёмные глаза с недобрыми искрами взглянули на человека в хорошей одежде и мерзкого хина, а в голове, - почти, как вата в небе, - плывут проклятия в сторону ушастого лжеца с капризным языком. Тифлинг присел на корточки. Краски начали расплываться.

ну лаааадно...

описывать ещё? =( а можно в пост предыдущий тогда просто дополнить? всё равно куда-то шёл и бился головой...

Бродяга тама, если чоу. кто хочет .__. по не невидимому Соусу заметят

Соусу не нравилось подолгу находиться в мешке тифлинга – где раньше находилась еда давно испорченная временем от недостатка холода и потерявшая своеобразный вкус, в симпатию тем или другим. Он толкался передними лапками и мяукал, глядя на хвостатого. А это меньше всего нужно было делать, – создавать шум, - чего не понимал потомок дьяволов. Он думает, что их берегут? Их же отцы? Пальцы щупали стену. Осязали неровный бугорок. Тепло смешивалось с холодом, а под ногами симфония скрипа. Как долго дерево проживёт? Когда умрёт? Когда упадёт? Какая корка прочнее? Какой камень сильнее? Думают, что дуб при вихре простоит множество лет, но корка подведёт и его унесёт далеко отсюда. Далеко к деревне, где многие погибнуть. А тростинка будет колыхаться на ветру вместе с другими, как она, не зная беды. Этот дом знал. Ожидал несчастья, как его обитатели. Но придавались соблазну! Сын? Отец? Глупый тифлинг… дурья башка? Башка дурья стукнулась об дерево, а глаза зажмурились, хоть уголки губ нагло ухмылялись. Дурья, дурья, дурья, дурья голо… дурак! Идиот! Ангельская тряпка! Человек! Насекомое! Надо было остаться, ведь слышал! Отец? Сын? Соус остановился за уголком. Выглянул на того, кто стучался лбом по дереву, - как бы кто-то ещё открыл ему, - и с упрёком мяукнул на того, кто ещё смел в таком положение нервно посмеиваться. - Этот идиот, Соус, - прохрипел тифлинг, не отказываясь от своего занятия, - Бешаба над ним подшутила. Подшутила над тем, что не делал никогда! А этот дьявол?! Соус снова с упрёком мякнул и с тихим топотом маленьких лап подбежал к хвостатому. Поднялся на задние лапки. Посмотрел на долговязого снизу вверх. Маленький, а уже взрослый. Не нравиться, когда поднимают, но можно смеяться… да прекрати уже стучаться лбом по дереву! Бродяга шмыгнул носом и, присев на корточки, по-звериному, тихонько последовал за Соусом. Оставаться более нельзя было. Скорее уйти. Отец? Сын? Сынишка? И отец? Дурень…

*вздыхает, возвращается к двери с фривольными стонами, присаживается, слушает, учиться...*

тобишь, вот Бродяга находился в восточном крыле и пошёл в западное... то как, описать куда тот попал, в какую комнату зашёл, какой ящик открыл? >_> сорри

- Ты новый слуга, что ли? - мужчина опустил саблю. - Идиот, стучаться надо, когда заходишь в спальню к хозяину! Пошел отсюда! Поганые тифлинги, и какого демона отец взял одного. Этого звали с грязью во рту. Этого не прогоняли, а заставляли учиться дальше. Бродяга вздрогнул пару раз на месте. Будто не догоняя улетающую птицу – что хочет от него человек. Уйти. Уединиться? Самое приятное для мужчины. Самое выгодное для женщины. Самое постыдное… для Бродяги. Он пошатнулся. Рот открывается, чтобы говорить. Глаза поднимаются, чтобы смотреть в чужие окна, а те блестят. Хвост взмахнулся перед лицом мужчины, а тифлинг убежал. Отец? Сын? Он многое упустил… По коридорам второго этажа быстро родился, как и умер звонкий провоцирующий смешок. Надо было найти святошу. Сказать? Но что изменит? В руках ничего, но в голове много всего.

а мы только... *жалеют, что Бродяга социофоб...*

- Повторяю еще раз: кто ты такой и что ты здесь делаешь? И почему стража тебя пропустила? Ты с отцом? Острие в руках. Недоброжелательность? Нет веры. Нет принятия. Всё это человеческая ложь! Священная Мистерия… истинные покровители верны даже мёртвым божествам. Но почему так всё сжалось? Не только внутри, но и… Бешаба, это не смешно. Не смешно совсем, что ты с этим делаешь… А мужчина бы прикрылся. Этот ведь не снимал шкуру… да когда этот её снимал? - Этого нового взяли, - дрожа губами и от смущения отводя тёмный взгляд в сторону, хрипел тифлинг, - работать? Чистить? Охранять? Больше? Помогать тут. За этими, как этот, охотятся, а жить на улицах не хочет. Хочет спать и вкусно кушать. Этот не хотел. Искал другое. Искал другого. Извините этого. Этот уйдёт? [Обман: 32]