Yambie

На что это похоже? Разочарование? Тифлингу незачем разочаровываться примитивному уму большинства. Обида? Столько лет отродясь проходит – ощущаешь взгляды, слышишь шепот, что этот не такой как все, а возвышается, - может возвыситься, - вровень с самым сильным Красным Волшебником. Хвост дёрнулся, когда белая-и-пушистая деваха сама дёрнула его и начала заявлять о добрых нравах. Чушь! Самообман! Посмотри на себя, глупая девчонка. Боги твои не лишили красоты: круглое личико, кошачьи глаза, пухлые губы. Ты позволишь себе всё до единого. Вплоть до справедливости, – понятие о котором тебе не известно. Леви поморщил нос, мотая чёрными глазами из стороны в сторону. Недовольно, но расстерянно, как потерявшийся в глуши лесной зверёк. - Трус! - бросил вслед тифлингу Гош, когда тот его отпустил. - Ты даже тут трусишь! Вернись и сожри, раз не боишься отвечать за свои поступки. Сожри правду, пусть она тебе поперёк горла встанет. может, тогда поймёшь. Правда? Что значит правда? Трогала ли она тебя, хин? Что ты знаешь? Что ты видел? Тэец – да, именно тэец, а не неряшливый с виду тифлинг – скажет, что ничегошеньки ты не знаешь и не видел. Ты ослеплён своей свободой. Но не чувствуешь оков рабства. Мог быть рабом, но не стал. Однако и быть магом это тоже… своего рода неволя. Когти, что рвут на куски кожу на спине. Унижение. Скованность. Требование. Каждый день и каждый час, но за этой сценой рождалась мечта, которой лелеяли перед сном рогатые детишки. Они смеялись, бегали, играли, пока их не видели взрослые. Предавались иллюзиям. Сладким, как пряность. Мягким, как кровать. Тешась в неге предвкушения, когда всё сказанное станет явью… не стало. Ты ничего не знаешь, Гош. Называй трусом. Кори за это. Но ты не часть мира потомков Браатора. Ты душонка на съеденье. Не говори, а молчи перед ним. Слова… слова бессмысленны перед беглецом. Искорки просияли в тёмно-серых глазах Леви, не отрывая взгляда от полурослика. Не смей указывать этому. Не смей и в мыслях не предпологай! Хотелось, очень хотелось наброситься на эту мышку с присущей кошачьей ловкостью, – сила не уступала ему в ловкости, – чтобы вновь повалить того на землю, а затем за шиворот нацепить на острие копья. Чтоб остался так висеть. А потом на ветку дерева. А потом на колону. А потом на воооон ту гору. Бродяга выхватил из предложенных рук Лирлин фрукт с печеньем – последних он умудрился взять сразу два, запихнув в рот – и хрумкая, довольно маша хвостом, ускользнул из поля зрения, взобравшись на первое попавшееся в поле видения дерево. Что в этом, кроме отрешённости от мира? Что значат слова? А смысл? Аутсайдер во плоти. Верен своим идеалам, но не чужим. Устроившись на крепкой толстой ветке, Леви начал расправляться с фруктом. Грушей? Это лучше гнилого яблочка, что сейчас находилось в изношенной сумке с дырками.

чоу-то мы совсем не успеваем за ходом событий 0_о вы все слишком быстрые - не успеваем отвечать ><

*не верит и ставит... на кон один свой клычок, что у хина будет ЛИ* :sleep:

Ну, клычки по сути немного острые а я ангел с хвостом ^^

-Угомонись, посмотри, как выглядишь со стороны. Сейчас не место и не время для подобных споров, ещё будет время. Если ищешь свободы, у тебя она есть, можешь идти куда угодно в рамках этого места, иного никому из нас не дано. Ни тебе, ни мне, никому. Все мы сейчас равны. - Дикий, ненормальный, абсурдный? Глупый, выродок? Этот? Леви хотел повернуть голову в сторону священника. Тело замерло, как будто окаменело от одного чужого прикосновения, а лицо исказилось в гримасе. - И ты тоже, - смущённо улыбнулся Бродяга, захихикав. Одна кисть соскользнула с копья и ударила – как предполагалось не сильно – по виску полукровки. - Этот не себе свободы ищет, - улыбаясь, подытожил Леви. - Ты думаешь о воде или о цене? – переспросила несколько сбитая с толку, но заинтересованная колдунья. Всего несколько по-кошачьему гибких и настороженных шагов, и рыжая уже чуть ли не заглядывает в "чаши" весов. - Этот думает о еде, - воодушевился Бродяга, округлив серые глаза - как бы внимательней приглядываясь в зелёные окна рыжей, - иногда. Бывает, - вздохнул он, ещё раз неосознанно - должно быть - стукнув копьём по виску аасимару.

- Если хочешь быть свободным, Бродяга, - обратился Гош к тифлингу, - будь им. Это простой закон. Если не ты сам, то никто тебе не даст свободу. Никто не подарит. Остальное иллюзия. А этот хитрожопый маг нас ещё не раз подставит. Но мы можем лишь надеяться на самих себя в этой ловушке-тюрьме и можем попробовать выжить и победить. И лучше сдохнуть свободным, чем жить в ярме. Эти слова он проигнорировать не мог. Призыв, просьба к тому, кто зависит от оков своих корней. Что ты знаешь мелюзга? Что ты знаешь о свободе, когда сам толику не был чьим-либо рабом, дабы затем спустя годы вдохнуть полной грудью чистый воздух, словно выпив живительный нектар из самого редкого источника, что только мог найти во всём мире? Леви бросился к полурослику, повалив того на землю и зашипел, как кот, в чьих когтях оказалась мышь. - Ты этого не судишь. Ты не знаешь тифлингов. Десять лет. Этому отдано десять лет свободы. Часть из них скитаний по родной земле. Ты был в Тэе? Ты вдыхал грязный воздух пыли и пот рабов? Ты видел тифлингов? Других? Магов, ремесленников, воинов, рабов? – хвост обнял хрупкую шею, но сам Леви присел на корточки и тем самым поднял Гоша на ноги. – Как, по-твоему, зачем их рожают в Тэе? Зачем этого родили? Ты знаешь? Ты видел жизнь этого? Ты гадалка, чтобы судить? – тёмно-серые глаза не отрывались от светлых. По виду… оба выглядели смешно, как отец бы нравоучал сына. - А ты бы не пытался для таких, как ты? Как делает этот для своих? Ты не знаешь этого. Не суди его. Не учи, - подняв подбородок, сказал Бродяга, ткнув "гребешком" хвоста по носу мальчёнка. Краем глаз он обратил внимание на Лирлин. Губы неожиданно приподнялись в ухмылке, будто ничего сказанного не было со стороны Леви. Помотав головой и заметив кое-какую возвышенность – он поспешно подбежал, прыгнув на неё. Копьё он положил на плечи, как сверху на него – кисти и пошатывался из одного бока в другой, как весы.

- Есть один остров. К западу от Побережья Мечей, скрытый магией от посторонних глаз. Его остров. Если мы победим, я смогу его показать. Он не очень большой, но он сможет вместить в себе маленькое поселение тифлингов. Если тебя это устроит. Что творилось в голове этого тифлинга? Какие цели он преследовал? Что за бестактность, наверно, думали остальные, посматривая с жалостью в его сторону или в упор игнорируя. Казалось, что здравый смысл в его голове давно протух, как яйцо и теперь теснилось в каком-то углу, привлекая внимание мух. Сухие губы едва заметно пошевелились, будто их обладатель хотел что-то сказать в ответ голосу. Он покивал, присев назад на корточки, а копьё приложил к плечу. Хвост медленно махал вверх и вниз, едва выдавая настроение своего хозяина - Этот тебя благодарит, - негромко промурлыкал Бродяга. Он решил. И он пойдёт.

- Прости, но не в моих силах изменить умы и желания других существ. И это неправильно, хоть я и понимаю, что столь же неправильно отношение к таким, как ты. - Этот не просит менять их убеждения. Найдутся и другие. Эти полукровки, но злые и обиженные на всех, - ещё раз покачал головой Леви, - но… но если что-то возможно. Земли, которые никто не видел. Тотальное исчезновение… что угодно. Этот тогда сделает, что в силах его – что досталось от его прародителей, чтобы помочь тебе, - бодрый, приподнятый голос тифлинга неожиданно смягчился, а внутренне ему вовсе хотелось свернуться клубочком. - Но если и будет что-то, что поможет таким, как этот, - ладонь должна была смягчить хватку, но пальцы побелели сильнее сжав копьё. - Сделает, если просишь...

Бесполезно кричать тому, кто не слышит. К аутсайдерам относятся одинаково, не делая исключения. Плечи опустились, а спина привычно сгорбилась. Плоскоухий трус. Если уж надо, то Леви согласиться остаться в этом «раю» навечно, даже пальцем не пошевельнув пойти за незнакомцами. Зачем? Цель? Мотив? Их нет, если это не очередная досада. Живности тут так много, - от пушистых грызунов до прекрасных птиц, - да и попасть под ногами – ужасающая своим видом, бесконечная, обещающая… возможно, ей нет конца. - Чего ты хочешь? - спросил его голос. Бродяга запнулся, но всё же помалкивать не стал. - Не интересует золото. Этому нужен мир. Мир для таких, как этот. Мир, где тифлинги будут жить, как единое общество. Маленькое или большое - этому не важно, - покачал говой Леви. - Ты это, грех, сделать для этого можешь? В твоих силах?

На слова тифлинга он не ответил. Леви рассердился и резко встал с места. - Ты не ответил на вопрос этого! – крикнул он. – Этот просил не только о золоте и артефактах! Этот просит о том, что касается таких как он! Если нет, не скажешь… этот твой рай сожжёт, - прошипел Бродяга, сильнее в ладони сжав копьё.

- Я старался сделать его таким, - сказал Алмерик, игнорируя остальные вопросы колдуньи. - Это будет место вашего отдыха. Надеюсь, оно хоть как-то поможет вам в вашем пути. А сам я ни на что больше не способен. Этот маленький рай - единственное, что находится полностью под моим управлением. Для того, чтобы проникнуть глубже, нужна была помощь кого-то еще. Свою… так называемую вину компенсировать этим раем? Впрочем, для Леви и разницы никакой не было. Лес, как лес. Горы, как горы. Вода, как вода. Ветер, как ветер… а животных едят. Да и он сам, что какое-то сбежавшее животное из клетки. Не прошли даром жалкие годы наедине с дикостью… сколько-сколько же лет прошло? - Ну, а ты? – наклонил голову на бок Леви, присев и согнув колени. – Не можешь, говоришь. А пробовал, грех? Ты разве не такой простой, как эти? Не понимаю. Для потомка Браатора ничегошеньки не понимаю… Но вот то, что отсюда не уйти теперь... да, как это не поймёшь. Это груз на сердце и душе, хотя, что же ему терять? - Ну, ведешь себя так. Так отвечаешь. - Жена его! – подняв руки ввысь, воскликнул тифлинг, четыре раза похлопав в ладоши над своей головой. Опустив затем, согнув пальцы - и приложив их к улыбающемуся клыками рту - тихо хихикая, покачиваясь туловищем на месте. - Я говорил вам, я не управлял заклинанием перемещения. Оно работало на интуитивном уровне, само нашло тех, кто был нужен - по крайней мере, это единственное объяснение, которое я могу придумать. Я беспомощен. Здесь я могу создать для вас рай. Но чтобы вернуться домой, вам придется приложить к этому собственные усилия. Вы должны понимать, что это все ради блага - вашего в том числе. Леви постучал указательным пальцем по губам, слашая чёрного и закатил голову назад, издав звук... похожий не то на хрип, не то на стон, как будто бы ожил призрак, но длилось оно не больше и пары минут. - Я могу пообещать вам деньги и артефакты - тогда, когда мы все выберемся отсюда. Мне они все равно не будут нужны. А на это лицо тифлинга ожило, а хвост замер. - А ты... а ты для этого можешь сделать что-то ещё? Что-то кроме денег для этого? - в голосе вдруг предательски всплыли нотки надежды.

- Можете умереть "там", можете вечно сидеть здесь, - сказал Алмерик все тем же ровным голосом. - Здесь я могу создавать, фактически, все, что захочу, в том числе и еду, так что, в теории, ваше проживание здесь может быть спокойным и безопасным. Но это проживание в лени - стыдливой и греховной. Я надеюсь, вы его не выберете. - А почему ты выбрал? – поинтересовался тифлинг. – Почему этих позвал? Это лень. Всё лень, но только твоя. Просто сам не можешь справиться с тем, что ты сказал этим. А ведь можно... да, можно. Нужно, - а он и половины не слышал, греха ради, - обрекаешь на смерть тех, кто жить ещё хочет, - Леви покачал головой, - не давай выбор. Давай тогда пинки, чего уж. Ты просто трус – знал, что не согласятся и заточил их здесь. Не спросив. Не убедив. Не говори о грехе. Сам же, как грех выглядешь в этой черноте, - широко улыбнулся Бродяга и пуще согнув спину, начал присматриваться к мелко живности, что пробегала рядом, намереваясь схватить и… схватить.

- А кто хочет оказаться в Тэе? А почему этот убежал? Как далеко он убежал? – Леви округлил глаза, задавая вопросы так, будто одна рыжеволосая знала на них ответы. Он ухватился ладонями за ровную корку самодельного копья и коротким острием постучал по почве, а затем встал на ноги, положив левую ладонь на более грубую, жёсткую корку дерева. Сапог прислонился к тому, и не хватило несколько усилий, чтобы высокого прыгнуть. Тифлинг оказался вновь сидеть на том же месте, рядом с рыжеволосой, морща прямой нос и скаля зубы. Уже веселее. Веселее! - Я дочь моего отца, - на заданный вопрос приподняла бровь и добавила. – Лирлин для Бродяги. И для остальных тоже. - Лирлин для Бродяги? - повторил тилфиг и широко улыбнулся, обнажив зубы, от уха до уха, - раб для хозяина. Листва для дерева. Овощ для похлёбки. Но хозяин не слышал раба, а этому было жалко своих. Но им не было дела. Жалкое, раздробленное общество. Да не общество даже. Леви пискнул, когда голова девушки опустилась, а перед глазами проскочила та же едва осязаемая взору тьма. Неосознанно даже он обнял рыжеволосую вместе с копьём. Так крепко насколько позволяли ему силы, пока он скалился при виде того – пустые глаза, пустой рот лукавая ухмылка и руки, что тянуться к нему, словно ласки забытого образа матери – кто стоял перед ним. Что проскакивались картинки одна за другой, но, ни одна из не давала тёмному полноценного пейзажа. Только горы. Только листва. Только небеса и пустота под ногами… что не так было с последней его закуской? Веки лихорадочно заморгали. Глаза выдавали растерянность и непонимание происходящего, а вот в руках – в объятиях – ещё находилась рыжеволосая Лирлин. Тифлинг позволил себе даже выдавить смешок, когда вспомнил, какую ассоциацию провёл с колдуньей, а затем ловко приподнялся на ноги. Его несколько печально доставляло, что плаща рядом не было. А держался он позади всех. Согнув спину и пальцами тыкая в каждую примечательную с его вида картину – не то парящая гора, не то зверёк, быстро исчезнувший в кустах, не то просто проплывшее облако над головой… а не то короткая мотня орка. Вода, вода, вода. Нужна вода! И ему нужна тоже. И мыло. И цветы. А зачем цветы? Ноги замысловато переплетались вместе с хвостом, – тот заметно начал радостно махать и стороны в сторону, даже ненароком шлёпнув кого-то «гребешком» по ягодицам, – а затем Леви таки остановился. Снова растерянность. Снова непонимание. Случайность? Ниже? Никогда не откажетесь и совсем-совсем не сможете? - Почему вы сюда попали? Я могу ответить только одно: случайность. Я не могу этого объяснить. Все, что я знаю, так это то, что я набрал достаточно сил, и позвал на помощь – как мог. И пришли вы. У вас нет выбора. Вы заперты здесь, как и я. И выбраться отсюда тоже можете только так, как я. Я говорил, что не горжусь этим. Я вынужден. А теперь вынуждены и вы. - Ку, мужик, да тебя за это просто извращенцем не назовут – возьмут и скрутят. Идиот, - поморщился тифлинг, хотя и минуты не прошло, как он опять начал тихо хихикать - как тот самый идиот - и извивать длинные пальца, тыкая в них в первое, что попадалось в поле зрение. Как будто это было нормальным. Ничего опасного и страшного. Но чего ему бояться? За то время… время, когда можно прекратить ценить жизнь как таковую и ходить по земле так, как будто бы это последние часы, минуты и секунды.

Чувак, которого не хватает с его чудо-таблетками.. =__= Нэ, Рей, давай тогда... усё тогда х_х если чоу, можно и позже поговорить

- А что тебе мешает сейчас уйти? - Этот лес такой же, как и другие, - хвост ещё раз дёрнулся, но слабо, когда девичья ладонь легла на хвост, но хозяин тихо зашипел, как подобает коту при чувстве злого духа, - авось посижу, найду караван. Другой. И с лошадью, которая всё равно свернёт себе шею. Потому что это произнёс имя Бешабы, - прохрипел тифлинг, - она всегда со мной. И дома, и там, и здесь. Уйти… я могу пойти туда, - он кивнул куда-то в сторону лесной чащи, хотя куда не посмотри – одна и та же картину. Просто некуда идти, а невидимый насмехается, выбирает. Делает отбор. Леви поморщил нос. Хвост тем временем попробовал схватить кисть рыжеволосой. - Темно и глубоко, - подытожил Леви, положив копьё на плечо, а руки потянулись к торчащим удивительно длинным осенним волосами и начал перебирать длинными пальцами, мол, якобы на что сгодиться, если не на нитки. – Ты ещё кто? Таких как ты… да, да, таких как ты в Тэе не жалуют. Свободы и выбора много.

- Собираешься гореть? Я знаю о Красных волшебниках Одна, вторая змейка укусили за шею третью и последняя пронзительно рыкнула, пока из её сияния не вспыхнул тёмный дымок. Магия унялась пылу, но искорки ненависти ещё плясали, как светлячки у озера. Уголки губ опустились, а брови изумлённо приподнялись, скорчив тем самым забавную физиономию на лице тифлинга. Хвост дёрнулся… но не так уж и радостно, как в быстро прошедшие минуты. - Кто боится стать рабом? Быть может, быть может, - протянул он, продолжая рисовать – пытаться – замысловатые узоры острием копья на почве. Он поморщился. Из-за этих веток с листьями ничего не видно…

- Нет, Бродяга, - всё же успел крикнуть Гош тифлингу. - Констатирую факты. Я халфлинг, а мы много чего знаем. - Ничего ты не знаешь, - раздражённо прошипел тифлинг, свернувшись в клубочек, но хин уже вряд ли слышал его, вдосталь накрутив расстояние от самих трупов, - ничего не знаешь про этого. Про всех тифлингов. Умничают, умничают, но сами не побрезгую плюнуть и гордо нос задрать… чёртовы учёные нашлись! Леви водил острием копья по мягкой почве, рисуя замысловатые узоры. Он был зол сказанными - по виду они совсем ничего плохого не предрекали - словами Гоша. На то, скорее, отзывалась бурлящая внутри горячая кровь выродка за своё происхождение, а так же, как предпологалось, за родину, которая - несмотря на свою наглядную жестокость, как к рабам, низшим сословиям и будущим магам, некоторые из которых даже и не доживали до совершеннолетия из-за изнуряющей учёбы - единственная предоставляла ему тепло, еду и кров. Почти всё на что можно было просто жить. Только думая об этом Леви сердился ещё больше, пуская из кончиков пальцев и вдоль обеих сторон копья, вплоть до острий, кровожадное тёмно-фиолетовое сияние клацающих клыками змей.

- Я слышал о Тэе и Красных волшебниках, но нет, - Гош нахмурился и сочувственно посмотрел на Хвостатого. - Нет, у меня желания там быть. И ты не по своей воле там жил, наверное, Бродяга, - сказал он уходя за орком. Словно удар камнем в спину. Больно и неожиданно. Вся радость на лице исчезла, оставив скорченную гримасу с удивлением глубоких тёмных глаза. Неожиданно пустых, будто ни прошлого, ни настоящего у их обладателя не было, и ничего не предвещала о будущем. Нащупав длинную ветку он бросил её в сторону орка с хином. - Умничаешь, мальчишка – поплатишься этому своим языком с глазками! – прошипел тифлинг и быстро метнулся к ближайшему дереву, - напоследок, помахав хвостом, - спрятавшись за ним. Не ему судить по своей воле он там жил или нет. Какая-то малявка не смеет судить даже сами истоки появления потомков самих исчадий Баатора.

Они метались из-за горстки трупов наёмников. Говорили, знакомились, спорили. Разные и противоречивые друг другу, как стихи двух разных бардов. Похоронить? Съесть? Пожарить? Отпусти? Стыд? Какой ещё стыд? Тифлингам стыд не знатен, когда дела не касается их близких. А оных у них нет. Родители либо отказываются от них, либо обрекают своей слабостью на вечные муки, что предопределён сроком их смертных предков. Золотой середины нет. Пусть девка ещё скажет что-то о стыде или подобном – этот покажет ей, каковы из себя полукровки адского огня. Почему они таят ненависть даже к себе подобным. Упрёков и колкостей на своём веку он достаточно испытал, вместе с тем невыносимых духу и телу унижений, будучи учеником под надзором магов. Бродяга посмотрел на одного из лишённого жизни наёмника. Кажется, он увидел… насекомое. - Труп есть труп. Он придется земле. Это естественно. Не надо есть. Пусть это сделает земля. Рука потянулась к огурцу, который дал мелкий хин и с присущей подозрительностью он покрутил его, придерживая пальцами, а копьё приложил к плечу. Он бросил напоследок взгляд в сторону Гоша и сразу откусил кусок от овоща, похрумкав с закрытым ртом. - Ты? Рабом? Да, брось, - не поверил Гош. - Я вообще, не понимаю, как можно лишить свободы, - возмутился легконогий всю жизнь проколесивший по вольным просторам Фаэруна. - Это самое гнусное в этом мире! - Ты не был в Тэе – приходи в Тэй, увидишь, - шепнул тифлинг, улыбаясь от уха до уха и уплётывая огурец. Что до окружающего, то он как та белобрысая с орком находился в каком-то ночном небосводе. Даже пока не намереваясь убегать вглубь леса. А что же? ещё одна глушь. Рано или поздно - она приведёт его в глухую деревеньку с заурядными и скучными селяными.

- Эй ты, хвостатый! - Аля не могла остаться в стороне. - Как не стыдно обижать маленьких! - Стыд? Это ты кому говоришь? – тифлинг засмеялся, плюхнувшись на землю, а копьё выскользнув из его ладони упала к ноге коротышке, названного Гошем. – Выродку! Ты будешь учить этого выродка! – смеялся Леви, ухватившись ладонями за живот, а затем согнув колени, с наигранной серьёзностью сказал: - Этот говорит, что у тебя получается плохо, - он всё таки не выдержал… но прикрыл ладонями рот, тихо хихикая, и заглядываясь то на хина, то на белобрысую, то на других, кто попадался в поле зрения. - Рабы? - Гош округлил глаза. - Ты рабовладелец что ли? А не похож. Леви смущённо улыбнулся, положив одну ладонь на щеку, а указательный и средний пальцы другой – прикусывая. - Этот мог бы быть рабом. Но этот ушёл, - лицо его вмиг помрачнело, как неожиданно заставшая зима. Длинные пальцы потянулись назад к копью. - А много ли мяса во мне, - не спасовал Гош. Щелчок зубов над ухом заставил его дёрнуться, как муху в паутине. Однако, несмотря на опасность, он всё же успел подёргать за клык тифлинга. - Ого! - восхитился он. - Он у тебя, как у волка! А мяса во мне немного. Всё костей больше. Если только ты не собака, чтобы кости грызть. - Немного, - будто подтверждая сказанные слова хина, сказал Бродяга, облизнув змеиным языком клыки, - на закуску пойдёшь. Вот подожди. Хвост этого только подымет тебя, - скромная ухмылка сменилась задумчивостью, но хвост выдавал более-менее приподнятое настроение хозяина. Прищурившись, тифлинг поднялся на ноги – после этого наклонившись – подняв на руки Гоша, и наклонил голову на бок, изучая, и слегка потряс как коробочку с конфетами. - Нет, - высунул язык Леви, - тяжёлый. А хвост этого тонкий. Ну тебя, - он опустил из хватки ладоней мальчёнка назад на землю, а затем поднял копьё... назад присев на корточки. Было непривычно вот так стоять с вытянутыми ногами.

- Ну, ты мне-то не рассказывай про это ремесло, - сморщился Гош, когда хвост подхватил его и приподнял над землёй. - Хотя, я очень честный. Клан Гэмджи вообще пользуется хорошей репутацией среди хинов совера. Леви указательным пальцем почесал прямой нос и хмыкнул. - Не знаю кто такой Гэм-джи. Там где этот жил – рабы на одно лицо, - он помолчал, подняв голову и помотав ею, пытаясь разглядеть пики деревьев, - волосатые и голые. - Ладно, Бродяга, - сказал Гош, почувствовав под ногами твёрдую землю. - А с такими зубами, - полурослик неприминул заглянуть в рот тифлинга, - надо мясо есть? Или ты растительноядный? На это тифлинг перестал мотать головой, как неугомонный ребёнок. С искренним удивлением на лице посмотрев на полурослика и оскалив в улыбки зубы с клыками. - Проверить хочешь? – хвост потянул мальчёнка за рубаху ближе к адскому отродью и последний клацнул зубами перед носом лохматого халфинга. – На себе-то? А ты вкусный? Вкуснее той лошади, что этот ел? – копьё опустилось, слегка ткнув острием в живот хина, а затем тифлинг оттолкнул его от себя, тих посмеиваясь. - Давайте лучше их сожрем! - осклабился орк. - А из твоих цветов сделаем приправу! Услышав слова орка, Леви замолчал, округлив тёмно-серые глаза, и поморщился, надув губы, как дитё. Не вкусно. Что это за орк такой, раз уж не полукровка? А разве должен? Он бы не рискнул, даже тогда в Тэе, когда его морили голодом за непослушание... или же рискнул? Хвост ещё раз дёрнулся, постучав дважды по почве, и по виду отнюдь не добротно.

- А он это, тебе не мешает? - несмело спросил он. - Ходить. И бегать. Ты им не зацепляешься? Меня, кстати, Гош зовут. А тебя? Недоумённый взгляд был… обращён на ушастого мальчёнка, но тифлинг всё продолжал уплётывать яблоко, но теперь уже не сводя настороженных искорок от вмешавшегося. Хвост дёрнулся, постучав «гребешком» по мягкой почве, – тихий шорох листвы и треск веток, – а затем не с такой проворностью, но обхватил коротышку вокруг туловища. - Воровство – это такое же пропитание, как ремесло торговца. Ты-то так не думаешь, - он внимательней присмотрелся к лицу полурослика и выдавил искренний смешок, - нет, нет, нет! Ты именно так думаешь! – хвост сильнее сжал туловище, а затем, отпустив, ткнул пацана в грудь. - Хвост помогает. Иногда. За ним весело бегать, - промурлыкал тифлинг, когда клыки заново вонзились в плод и с досадой он заметил, что уже достаточно съел до косточек. Леви поднял копьё, лежавшее рядом и ухватился за него ладонями, пока оставаясь в положении сидя. – Зови этого Бродягой, - не став называть своего настоящего имени, представился он.

Даже когда бой закончился – Бродяга всё равно не выпрямил спину и поубавил ненависти в пустых глазах по отношению оставшимся в живых чужакам. Он пятился назад, испуганно озираясь то на одного, то на другого. Изредка лишь задерживая взгляд на той чёрноволосой женщине, которая – сделала милость, но посмотри, сколько кровищи! – поцеловала наёмника перед смертью и ещё чем-то довольна, как котяра напоенный молоком. Молоко… Светлая, отдающая теплом, несмотря на свою серость магия. А вместе с ней глубокая тёмная, как почерневший колодец, из которого доносилось эхо. Рыжие волосы тифлинг сразу заметил. Заворожено разглядывая каждую попавшуюся кудряшку, но даже тут страх поднялся ввысь – стал грознее гор – и, не найдя защиты в тянувшихся к небу деревьях, Бродяга снова и снова пятился назад, не обращая внимания как ветки под его ногами предательски хрустят. Еда… Полуорков он уважал. Верил. Единственная раса, к коим сами тифлинги относятся тепло из-за резкой внешней отличимости от родителей и долю сожаления он испытал от того, что мотня… отвратительная, сухая, грязная мотня на копье! Бродяга остановился и поспешно начал вытирать наполовину отрезанные и наполовину сожжённые волосинки. - Гадость! Расчеши волосы, бездарь, - прошипел тифлинг. Но что орк и что какая-то белобрысая деваха… они, судя, сидели в каком-то своём мирке и ничерта ничего не видели. Будто они были... прямо оказались в ночном небосводе, где и проходила их беседа из века в век, пока остальные, снизу, ещё волочили своё кровавое существование. Яблоки?.. Человек в сером. Знакомая. Знакомая аура, которая помогла... зря. Светлая и тёплая. Тоже полукровка? Не дженази, должно быть… но держаться дальше, дальше и дальше. Только бы не верить никому. Певчий человек. Плоскоухий трус в хорошей одежде! – незамедлительно дал тому презренный статус тифлинг. Кто ещё? Тёмно-серые – почти чёрные – глаза успевают уловить мелкую фигурку полурослика, а в животе неожиданно вдруг всё сжалось, как тысяча пружинок и готовы были прыгнуть, чтобы разорвать на куски внутренности с оболочкой живота и одежду. Позабыв, куда он всё же направлялся, чего испугался… тифлинг быстро бросился к коротышке, оскалив зубы с острыми клыками, как кошка при виде серой мыши, последнюю которую незамедлительно нужно было съесть в угоду инстинкту. Вот шнурки плаща на бегу развязались, показывая не многочисленные песчаные – с первого раза только серые – волосы на голове. Довольно прямые черты лица, благодоря которым его более-менее можно было бы назвать... более красавцем, если бы не тёмные пятна, словно походившие на жутковатые мешки под глазами, с единственными тонкими линиями до щёк и постоянно корчащаяся довольная гримаса. Бродяга выхватил у полурослика одно желтоватое с виду яблоко и снова отбежал в сторону. Поодаль от незнакомцев, довольно маша хвостом. Присев на корточки, он откусил мягкий и весьма сладкий кусок от плода. Казалось, что тифлинг произошедшее воспринимает всё, как должное – какие там гадости не происходили в Тэе – хотя пусть пройдёт минута, когда с плодом он расправиться.

Раунд 3 ХП 86+50=120-34=86+4=90 Он чувствовал, как тёплые ладони касаются плеч – на миг, испугавшись и дёрнув руками, отгоняя от себя непривычное ощущение – и настолько отличимое от адского огня, что душа, подумалось, впервые вкусила, как сочный плод, нечто вроде покоя. Кровь ещё шипела на свежих ранах, а затем они быстро исчезли. Срослись, будто расплавленный воск спустя минуты. Радость. Желание прыгать, кричать, бегать вокруг… если бы только можно было, если на него не обрушились тени. Если не обрушились на него пики. Гримаса ужаса и недоумения. Почему он? Почему? Только из-за хвоста? Наивные мысли. Ребёнка, тающего обиду на всех – только эти мысли тешили душу, когда на него вновь обрушились чужие силы. Хоть и не так сильно и больно как раньше. Пронзительный крик вырвался из губ тифлинга, заставив некоторых мечников пошатнуться назад. - Ненавижу! – копьё на котором ещё торчали в разные стороны сухие и грязные волосы орка, словно трофей без рта с высунутым языком и закатанными вверх глаза, поднялся над головой одного из мечников. – Бешаба, убей их! Убей их всех, Бешаба! Проклятье на ваши головы, ненавижу… как больно! Зачем?! То был удар непривычный для присущей пустоты. Врождённая ловкость и реакция безрогого – а посему ещё и обиженного, как какой-то мальчишка, потерявшийся на пышной городской ярмарке – когда бледно-розовое острие засияло фиолетовым сиянием, искрясь разными светлячками, как скрежет меча по камню. Как фейерверк, который стремиться, своими искрами, подпрыгнуть вверх и сжечь завороженные глаза наблюдателя. Немного боли. Совсем немного боли, чтобы услышать пронзительный крик при виде – и остром ощущении – резкой фиалковой линии, когда от плеча и к боку начала хлынуть скромным «водопадом» алая жидкость. Мечник: 23-20=3

Раунд 2 ХП 120-38=82+4=86 ("демоническая устойчивость": Регенерация 4 ХП за раунд - на 10 раундов) Сухие губы продолжали требовать, будто капризный ребёнок «отпусти», пока руки настойчиво тянули копьё на себя, отрывая один кучерявый волосок за другим. Наверно, полукровка лишились приличного количества, и в самый раз ему не помешает задуматься срезать их, нежели отращивать и собирать в хвостик. Леви прошипел ещё раз, дёрнув копьё – лезвие чуть загорелось, значительно укоротив мотню орка и избавляясь от немытых оков – и уже не огненная вспышка, а тонкая мерцающая фиалковая линия, извивающаяся словно змея, изобразив полумесяц, устремилась вперёд к мечниками. В один миг… конец, который летел к ним со скоростью самого быстрого ветра действительно исказилась в морде ящерицы с тонким языком и самыми тонкими – идеально заострёнными – даггерами клыками. Линия обняла одного человека, а затем поделившись надвое – ещё четверых. Им не больно. Они даже не почувствуют боли! Тело адского отродья медленно от корки до корки мягкой кожи начала залечивать раны, тихо шипя, как ледяной водой бы брызнули в разогревшееся в кузне железо. Мечник: 80-19=61-7=54 Мечник: 80-7=73 Мечник: 80-7=73 Мечник: 80-7=73 Мечник: 80-7=73 Мечник: 80-6=74 Мечник: 80 Мечник: 80 Мечник: 80