Yambie

Далеко за рекой Ахерон существует маленький район, построенный специально для поданных морталитаси, управляющих городом мёртвых. Об этом месте знают немногие, как и о склепе Харона, где новорождённая трупная масса медленно, но верно теряла свои приобретённые силы. К тому моменту, как Мгла вместе с остальными спустилась вниз – то, что ранее было Баэлем Петнагастом, бессильно пыталось поглотить тела павших воинов и разбойников. Магесса? По крайне мере магессу к тому времени уже было не спасти. Победили? Эти живые могли разделить участь убийц Харона, став единым целым с демонической субстанцией, кои видана редко и лишь единицами на земле живых. Победили? Нет. Лишь познали один из возможных роков судьбы мира сего. - Вы в Некрополе, - повторила эльфийка, опустив миску с тряпками на стол. - А это мой дом.

♫ Холодно. Свист ветра ранней зимы. Этот звук приглушён. Яснее – скрип дерева, когда по нему ступают чьи-то босые ноги. Тепло. Домашний очаг. Но нет определённого запаха, как сладкого чая с ягодами, горячего супа с овощами и грибами или хрустящей выпечки с яблочной начинкой. Есть просто тепло. И это тепло удручало. Вода. Если выйти, то наткнёшься на реку Ахерон. Холодно. Минерва вскакивает, издав короткий вскрик, обнаруживает себя на кровати и укутанную в тёплое одеяло. Рядом сидит серокожая эльфийка. Она держит в руках глиняную мисочку, в которой находятся окровавленные тряпки. - Ты, - дрожащим голосом говорит Минерва, не спуская настороженного взгляда с женщины. - Ты… ты мёртвая. - А живым и нет места в Некрополе.

Харон родился незадолго после окончания Второго Мора, а потому застал закат Божественного Века и рассвет Века Славы. Пределом его мечтаний было возрождение падшего дракона, объединявшего Свободу и Хаос мира сего. С ним ход истории пошёл бы иначе, но в какую сторону – лучшую или худшую – даже древним провидцем Ривейна неведомо. Планам Харона, однако, не суждено было сбыться. Его похоронили в общей могиле вместе с другими последователями Зазикеля, что было ошибкой. Плоть объединяется с плотью, конечности ломаются, а кости хрустят. Духи наполняют собой опустошённые сосуды, но сгустки крови становятся нитями, рождая нечто новое… наперекор законам природы. Убийцы Харона породили чудовище, которое могло появляться лишь в самых жутких кошмарах, но только не наяву. ♫ Безумие блаженства. Безумие тоски и надежды. Безумство человеческих амбиций, погрязших в скуке земного бытия. Существовал лишь один цвет в этом мире и лавры правления он мог делить только с бездонной тьмой чёрного оттенка. - Это… не… нет… Мертвецы жалобно завыли. Сжались в три погибели, когда истекающий кровью маг встал на ноги. - Это… это не, - алая жидкость брызнула из его рта, он схватил рукой свою грудь так, как будто хотел вытащить собственное сердце из костяной клетки. - Это… это не конец! Одержимые слабыми духами трупы тянутся к морталитаси. Идут, спотыкаясь на своих искривлённых суставах, ползут, протягивая руки к полам чёрной мантии. Всего миг, чтобы фигура Баэля исчезла за спинами оживших мертвецов. Хруст, скрежет, чавканье и вой, жалобный вой десятка, десятка и десятка загубленных по той или иной причине душ. Мёртвые ходят по бренной земле наравне с живыми. И у мёртвых есть свой Создатель, рождённый из объятий человеческой жестокости, жадности и безрассудства.

Браслет из красных бусинок. Столь незамысловатое украшение, но что оно могло означать в сюрреалистичном сознании седоволосой гадалки, когда десятилетняя девочка подобрала его в свои маленькие ручонки. Не в первый раз тело подвергается болезненным испытанием, но всё ещё тело ребёнка – неокрепшее и хрупкое. Рука покрывается ожогами, а кровь терзает органы, превращаясь в яд на какое-то время. Но Минерва старается сдержать крики боли. Она падает на землю, пытается отползти прочь от огня, кровавой схватки и трупного зловония. Наскоро пробует обработать новоявленные раны на теле. Старый потрошитель, однако, теряет контроль над собой и яростно продолжает рубить перед собой оживших трупов, давая всецелую волю Ауре боли. Огнями ярости пылают фиолетовые осколки.

- Вы мне льстите, Элиаде Пентагаст, - глухим эхом по круглому залу полного трупов раздался хрипловатый мужской голос. - Пентагаст… зачем вы носите эту фамилию? Считаете себя достойной королевского трона? Считаете, что его будут достойны ваши потомки? Пентагаст… только вы вернулись из всей свиты. И вы даже не побоялись осуждения со стороны общества. Не побоялись того, что вас возьмут за шкирку и сожгут на костре, будучи главной виновницей в пропаже тех людей. Вы настолько смелы? Или глупы? ♫ Баэль Пентагаст приходился младшим братом правящего короля Неварры Диолектиона. Когда он вышел из своего укрытия трупы под его ногами "ожили", протягивая свои костлявые руки к полам чёрной мантии морталитаси. - Я узнал об этом месте около полугода назад, - дрожащим голосом говорил Баэль, и с неким пьяным восхищением осматривая зал. - Узнал об одном из первых Безумцев Хаоса, о его мотивах, о его целях… может ли на самом деле только один человек сжать в своей ладони весь мир? Стать самим Создателем воплоти и на костях старой земли возродить новую нацию? Светло-голубые глаза посмотрели прямо на Элиаде. - А как вы считаете? Его плечи задрожали, а из губ вырвался почти истеричный смешок. - Вам повезло. Вам выпала честь принять на себя роль жертв для Великого Хаоса. Ваша кровь омоет собой грязь старого мира, а плоть способствует рождению новым созданиям на земле! Баэль расправил руки в стороны, а несколько вооружённых мертвецов за его спиной встали на ноги. - Не противьтесь. Ведь вы… ведь вы всё равно не сможете отсюда выбраться.

Петро не ошибался по поводу того, что говорил. Тёмная поверхность со светлыми точками действительно была частью очередного хитросплетённого механизма, который, однако, не смог бы полноценно сработать без плитки. Разбитые части сложили вместе над квадратной поверхностью, а затем с полученным изображением созвездия Киос потрошитель опустил на плитку свою ладонь. Раздался щелчок. Гроб сдвинулся с места, под ним оказалась лестница. Если фигура Харона некогда имела какое-то значение для морталитаси или группы магов, вышедших из Тевинтера в Неварру, прежде чем сформировать оный орден – внизу могла находиться могила Безумца Хаоса. Но – согласно словам Эйлин – это также значило, что там находилось не одно мёртвое тело, успевшее истлеть и стать частью многовекового камня. ❃ ❃ ❃ Пока группа спускалась вниз, они услышали скрежет камня. Это был гроб, который вернулся на своё первоначальное место, закрыв собой на данный момент единственный выход из гробницы. - И как мы теперь выберемся? - обычно спокойный и безучастный голос Минервы предательски дрогнул. В ответ она получила молчание. ❃ ❃ ❃ Как и предполагал Анку – здесь находился не один труп. Некоторые покрылись многолетней пылью и паутиной, пережив за собой не один век. Другие выглядели совсем свежими. Конкретно говоря, по процессу гниения они были уже мертвы около двух недель, что могло надвинуть на некоторые мысли. Группа вышла по каменной дорожке, которая вела в центр общей могилы, окружённой посеревшей от грязи и пыли водой. Люстры хоть как-то и освещали помещение, но сам потолок и всё, что находилось выше самих люстр, было не разглядеть за кромешной тьмой.

Что-то примечательное попалось на глаза барда при общем осмотре усыпальницы. Над каждым гробом было изображено по геометрическому узору, верно, но на одном из них оный рисунок отсутствовал. Лишь квадратная поверхность оттенка чёрно-синего оникса, напоминавшая ночное небо ярких звёзд и разбитая рядом плитка.

- На счёт три! - ухватившись за рычаг, крикнула в ответ Минерва. - Раз, два, три! Тяжёлые устройства подействовали ассиметрично друг другу – ворота не открылись. - Ещё раз! Лишь с пятой попытки раздался некий звон. За ним второй, третий, четвёртый… земля под ногами задрожала, а высокие ворота медленно начали открываться, приглашая гостей в свои покои. ❃ ❃ ❃ Через пару часов блужданий группа оказалась в большом зале, представлявшим собой некое подобие усыпальницы. Здесь находилось около двух десятков гробов, над каждым которым – как можно было заметить – изображено по одному геометрическому узору.

- Видишь второй рычаг? - указывает она пальцем в сторону устройства, которое находится дальше от первого. - У нас в Вал Форэ большинство ворот устроены так, что их необходимо открывать одновременно двумя агрегатами. Это обеспечивают кое-какую безопасность от нападений. Ладошка похлопала по рычагу. - Эти ворота, как понимаю, работают также, - разбойница пожала плечами. - Рычаги нужно потянуть одновременно, но... но я не заметила никакой лестницы ко второй вышке.

- А почему так высоко-то? - нахмурилась Минерва, подозревая, что подобные сооружения скорее были сделаны не ради почестей, а из разряда компенсации размеров каких-то недосягаемых мужских комплексов. Острый глаз девчонки заметил некое подобие лестницы, которая вела прямо наверх к одному из рычагов. - Минерва! - позвал разбойницу Анку, когда та подбежала к лестнице и начала быстро по ней подниматься. Достигнув верхушки, она ухватилась за рычаг и потянула вниз. Что-то тяжёлое… Поднялось и тут же опустилось, когда разбойница убрала руки с рычага. Возможно устройства должны работать как единое целое, а не по отдельности. - Эй! - окликнула своих новоявленных товарищей Минерва. - Поднимитесь кто-нибудь ко второму рычагу! Кажется, одна из этих штуковин сама по себе работать не будет!

Лодка была достаточно широкой, чтобы в неё вместилось около семи человек, не считая самого перевозчика. Мертвец принял дар из рук морталитаси, он с почтением поклонился ей и, встав на ноги, подхватил весло. Пути назад уже не будет. Лодка тронулась с места, когда все участники экспедиции залезли в неё. ❃ ❃ ❃ Как много всего архитектура города может рассказать о своих жителях? Об их настоящем и прошлом, о традициях, которые они чтят, об истории, которые они готовы коверкать много раз, утрируя правду и воздвигая на пьедестал маленькую ложь. Очень много гравировок с изображением скелетов. Окутанных в длинные мантии, одетых в воинские доспехи или просто нагие кости, чьи ладони сложены в мольбе, чьи ноги танцуют, чей череп приподнят в порыве неизведанного блаженства. Есть место в этом участке Некрополя и человекоподобным статуям, преимущественно которые изображали магов, судя по традиционному убранству некромантов и посохов. День постепенно клонился к вечеру, но не уходил мягко-падающий с неба первый снег. Перевозчик приблизил лодку у высокой лестницы. Все ответы там. Правда – единственная в своём роде.

Глупая и наивная женщина. И все вы одинаковы. Слишком эмоциональны, слишком сентиментальны, слишком ранимы. Ваша слабость – наш покровитель. Даже когда вы сильны. Даже когда надменны. Мы чувствуем себя нужными в ваших руках. Пальцы осторожно убирают в сторону русую прядь над серым осколком морталитаси. Анку, пожимая плечами, смотрит вдоль реки, а затем возвращает свой взгляд Элиаде. - Мне нужно узнать ответы, - просто говорит он, а фиолетовые глаза выдают некое подобие участия и тепла по отношению к девушке.

— Анку. Перевозчик Ахерона позволял некоторым из элиты Неварры попадать в труднодоступные участки Некрополя, которые, как правило, являлись алтарями, где проводили свои ритуальные обряды морталитаси или же являлись гробницами влиятельнейших и могущественных из ликов государства, чьи мумифицированные тела почитали больше, нежели ещё живого короля при власти. Анку нахмурился. С воды всё начиналось. С воды и песка, залитых кровью. Мужчина вытащил из поясной сумки чёрную маску и передал в руки Элиаде. - Возможно, это даст некий отклик.

Кровавые следы уводят дальше. К границе реки Некрополя, именуемой Ахерон. На плаву лишь одна лодка и один человек сидящий в ней. Человек? Он был человеком. Когда-то. Сейчас же он марионетка духов в подчинение сильнейших и влиятельных морталитаси. Мертвец пустым взглядом смотрел куда-то вдаль по устью реки, не отреагировав на приближение людей. Как будто ждал чего-то или кого-то – причину, чтобы начать действовать.

У меня нет воли, но есть инстинкт: превращать мёртвое в живое, обращать сон в явь, существование делать жизнью. Тургор. Голос Цвета ♫ За пределами города Неварра стоит Некрополь. Маленькое государство внутри государства, где застывшим потоком жизни правят мёртвые и духи Тени. Естественен здесь покров загробной тишины, которая изредка нарушается свистом ветра, карканьем воронов, скрипом дерева и шелестом опавших листьев. Здесь находят свой покой тела членов династии Пентагаст, начиная с Каспара, происходившего из маленького городка Хантер Фелл. Человека, свергнувшего с престола Ионаса, не допустив ресурсного истощения Неварры и передачи её в руки Орлесианской Империи. Благодаря Каспару Неварра смогла стать той, кем является сейчас. Могла считаться равной среди могущественных государств Тедаса, а то и превосходить их в некоторых аспектах. Тихо падает снег с хмурого неба. Никто не встретил неожиданных гостей у ворот Некрополя. Лишь красные разводы на бледно-жёлтой плите, чьи следы заканчивались у района крипт мелких дворян Неварры. Что бы здесь не произошло, но оно уже двигалось к своей развязке.

Тревожные слухи приходят с востока. Из портового города, именуемого величественным Камберлендом – о бунте в старом районе, поскольку слова короля и его сторонников потеряли свой значимый вес. Тот каменный минерал, бесценный метал, заложенный глубоко в недрах человеческих сердец. Наивный, доверчивый, всегда чем-то недовольный. Готовый перейти к хозяину другому, чья ладонь окажется щедрее. Нет. Чей змеиный язык будет слаще ласкать слух, чей обман охотно примут за правду и ринуться ради ложной веры в самую огненную пасть дракона – за свои семьи, за своих жён и мужей, детей, за самих себя. Это не было концом, но маленьким началом. Достигнув границ Вал Шевэна спустя около двух дней, когда от агентов Ривьера стало известно, что за группой нет никакой слежки и можно было выбираться из найденной гномами пещеры, дабы продолжить свой тернистый путь – стены очередной таверны пригрели у себя странствующих путников. За это время Анку успел рассказать остальным о Некрополе и Киян, но под покровом молчания оставалась его принадлежность к Тевинтерской Империи, которая в какой-то мере являлась третьим игроком в политических дрязгах могущественных государств Тедаса. Минерва за всё это время проронила ни слова. Лишь переступив порог таверны, что-то больно и требовательно ёкнуло у неё в груди. Она обернулась, чтобы проводить взглядом заходящее солнце, которое в скором времени спряталось за крышами высоких домов. В этот момент – оказавшись от родного гнезда намного дальше, нежели она могла себе только представить – Минерва испытала страх, который ещё никогда в своей жизни не испытывала. Боги милостивые. Жестокие, но забытые. Что же за страшное будущее меня ждёт?

Безрассудная, глупая женщина, напрочь лишённая каких-либо отголосков здравого смысла. - Чёрт подери, Элиаде! - крикнул вслед морталитаси Анку, но след первой простыл. Куда она пошла в кромешную ночь? Зачем? Она настолько глупа? - Могу приглядеть за ранимой принцессой, пока Петро сладко похрапывает, - потрошитель посмотрел в сторону входа в пещеру и увидел два разных глаза юной разбойницы. - Подслушиваешь? Минерва пожала плечами. Пусть на её тонких белых ручках уже была пролита человеческая кровь, но ум не растерял своей детской любознательности и горячего желания познавать окружающий мир. Что, разумеется, также включало совать свой нос в чужие дела. - Даже не знаю, - неуверенно протянул Анку, нахмурившись. Минерва снова пожала плечами. Выбежала из своего убежища и направилась по следам морталитаси. Оттенки красного всегда красные при любом освещении. Зефирно-розового это тоже касалось.

Женщины слишком трудные создания. Чересчур эмоциональные, чересчур сентиментальные, мнительные и ранимые. Таким нет места в воинской службе, таким нет места в политике и тем более нет места в рядах наёмников, вольных странников или элиты могущественных государств Тедаса. Лишь немногие заслуживают уважения, ведь они многим пожертвовали, чтобы стоять рядом с мужчинами и считаться с ними равными. Ложь? Где было сказано о лжи? Где вас, мадмуазель Элиаде, обвинили во лжи? Где был допущен подобный намёк? На какие слова? Вы так убегаете? Вы так скрываете свою принадлежность к последователям Безумца Хаоса? Или что-то другое? Или для вас этот разговор игра, а вы – недооценённая актриса театра? Потрошитель не испытывал какой-либо симпатии к кому-либо из группы. Не проникся приятельскими отношениями к кому-то, по сравнению с теми же гномами. И с начала дороги он ни разу не продемонстрировал какие-либо признаки того, что в какой-то мере симпатизирует морталитаси. Как к товарищу, как к человеку и как к женщине. Жестоко? Сам мир жесток, но ты глупец, если отказываешься понимать оное. - Так к чему были сказаны те слова, Элиаде? - переспросил Анку. - Вы в состоянии на это ответить или нет?

Боится. Неправильно. Опасается. Правильно. На данный момент только одна малолетка знала, что потрошитель находится здесь по воле интересов Тевинтера, а не Неварры и Орлея. Быть разоблачённым – не страшно. И при необходимости он будет готов в одиночку завершить начатое задание. Но кроме него в группе был кто-то ещё. Анку любил Эйлин. Но уж больно провидице нравилось играть со словами во время гаданий. - Я хочу узнать, к чему это было сказано, - нахмурился потрошитель. - Ведь вы тоже помните, что среди нас может находиться тот, кто связан с последователями Харона. И, соответственно, всё это время мог выдавать наше местонахождение и дальнейшие планы. Он пожал плечами. - Ваши слова... в любом случае заставили меня насторожиться. Опрометчивостью, однако, было с моей стороны то, что я не спросил об этом раньше.

- Я к вашим услугам, Анку. Мужчина кивнул в сторону выхода из пещеры, куда незамедлительно направился, не дожидаясь Элиаде. Холодный морской ветер, шум прибоя и вновь редкие капли дождя, падающие с тёмно-хмурого неба, предрекающего свет нового дня. - Перед тем, как мы отправились в Нахашинские Топи, - начал Анку, - вы сказали, что не вернётесь домой. Что вас что-то ждёт и это ни от кого не зависит. Потрошитель скрестил руки на груди, глядя на морталитаси. - Как это понимать?

В конечном итоге было решено отправиться к пещере, которую с начала миссии нашли гномы, и изначальное предназначение которой послужить местом для допросов орлесианского аристократа, ещё тогда одержимым демоном Зависти. Да если бы Эммануил ненароком узнал из чьих-нибудь уст о том, что могло ожидать по крайне мере его физическую оболочку – кровопотеря от глубоких ран не страшна, но страшна боль, ощущения которой растягиваются в вечность. Удушливая безысходность и щемящий страх. - Элиаде, - обратился потрошитель к морталитаси, пока остальные устраивались на новом месте. - Нам нужно поговорить.

Анку недовольно нахмурился, глядя на Петро, как будто готовый съесть последнего за чрезмерное количество озвученных слов и минимум конкретики в них, которую приходилось осторожно ловить как неуловимую бабочку. - Нам придётся возвращаться за лошадьми, - мотнул головой потрошитель. - Что сейчас наёмники не задумали, но дальнейший путь будет лежать к Неварре. А пешком до её границ займёт слишком много времени. - Тогда как насчёт кареты и парочки лошадей из нашего семейного загона? - предложил Эммануил. - Мадмуазель Айседора, вы меня недооцениваете. Даже моя жена не знает о том месте, о котором знаю я. Не говоря о слугах и близких друзьях, что крайняя редкость для аристократов Орлея. А что касается кареты, - он пожал плечами. - Сейчас ночь. Оставьте своих лошадей моим людям, пока не стих пожар. Они смогут замаскироваться и выманить наёмников в любое угодное для вас место. На саму карету не обратят внимания, поскольку по внешним критериям в ней нет ничего примечательного, что выдало бы её как собственность Ривьера. - Нас семеро, - прохрипел Анку, пальцами расчесав седые волосы. - Трое мужчин, две женщины и два гнома. Ваши люди точно смогут обеспечить нам страховку? - Вполне, - уверенно заявил бледнолицый аристократ. Ривьера являлись знатным родом Вал Руайо не только за богатство и интриги, но и за наёмную сеть преданных бардов, среди которых числились мотыльки Кудельки де Ривьера. Просто выдать им указания и они готовы совершить невозможное, чем лично сам Эммануил гордился.

Минерва - Ты себе бы помогла сначала, а то нас и лечить некому будет. А где научилась-то перевязкам? Я сколько себя помню воюю. А вот повязку правильно наложить не могу. Хоть разбойница и хромала на одну ногу, но ещё после боя в саду она помогла себе в достаточной мере, чтобы не свалиться обессиленной на землю. - За свою жизнь я боролась одна. Начиная с десяти лет, - сказала Минерва, убирая сбившуюся прядь тёмных волос за ухо. - Если не научилась бы обрабатывать раны, то в живых меня уже давно не было. Убедившись, что каждый порез и ожог тщательно обработаны антисептиком, а повязки наложены крепко, Минерва утвердительно кивнула гному. Анку - Нам бы схрон понадежней очередной таверны, - пояснил он Анку. - Хоть сомневаюсь, что там подадут такой же сытный обед, да зато никто про это место кроме нас с Рино не знает. А запасы можно сделать по дороге, какие нужны, да и вот господин Ривьера взялся помочь. Схрон мы этот еще тогда нашли... Ну, то есть Рино нашел. Но не пришлось использовать. Там какое-то время можно отсидеться в покое, пока не решим, что дальше делать. С потенциального убежища с его местонахождением следовало начинать сразу и желательно без десятка ненужных слов. - Нам нужны настойки. Какая-нибудь тёплая одежда и пожитки по мелочи, если в том месте, которое вы нашли с Рино, этого нет. - Мои люди вам это предоставят, - сказал Ривьера, возвращая свой взгляд к догорающему зданию. - Вокруг суматоха. Думаю, пока эти наёмники в чёрных маска настроятся к очередному действию – вы уже будете далеко отсюда, - вновь он смотрит на Анку. - Но барды нашей семьи проследят, чтобы за вами не было слежки.

Минерва — Эх, и пожитки все сгорели, — растерянно пожаловался он Минерве, надеясь в ней найти сочувствующего этому горю слушателя. - Вы целы? Кажется, у нас тут осталось немного еще бинтов. Её пожитки были скромными. Она даже не успела устроиться в одной из гостевых комнат, пропадая где-то в городе и течении трёх дней пути от Вал Форэ до Вал Руайо оставаясь незамеченной для новоявленных товарищей. - Нормально, - только и сказала Минерва. Как слушатель – полный понимания и сочувствия – из неё, в общем, был очень плохой. Нелюдимый, неразговорчивый, недоверчивый в какой-то мере. Но разноглазый взгляд цепок к окружающим мелочам. - Эй, - всё те же слова и почти всё те же движения, когда Минерва подошла к Рино, предлагая залатать раны. - Давай помогу. Напрашиваться в попутчики к старому потрошителю ей было не выгодно. Особенно в свете того, что она успела услышать. К тому же за три дня пути она настроилась на Лломерин. Дальше только её неизведанная судьба. Анку — Надо бы убираться отсюда. Как бы не подоспели еще охотники взять нас тепленькими. Хех. - Но куда? - обратился потрошитель к рыжебородому гному. - На улице тьма. Отойти от тех ран, которые получили некоторые из нас, потребуется время и хоть какие-то минимальные удобства. - Могу предложить вам одно место, - подал голос Эммануил. - И если вы намерены уходить, то могу также предоставить необходимые средства для передвижения и вещи.

С позиции юной разбойницы вопросов было задано всего два, и на один из них ответил седоволосый потрошитель. С позиции юной разбойницы лохматый Искатель также своей напускной серьёзностью и пафосностью больше напоминал дерево, нежели уважаемого представителя Церкви. - У тебя палка в заднице застряла или что-то потяжелее оной? - Хватит, - вмешался Анку, попытавшись встать на ноги. - Иного варианта кроме Когтя пока что нет, а если кто-то ранен слишком серьёзно, то какая-то городская подворотня не подойдёт. Мы не каменные големы, Дарио. Минерва шмыгнула носом, быстро перевязав раненую ногу. Анку неровно вздохнул. Он устал. Он слишком устал. Он хотел покоя. - Нам нужно сначала найти остальных. Скооперироваться. А уже потом уходить отсюда. - Главная улица, - подала голос разбойница. - Скорее всего, остальные вышли на главную улицу. Потрошитель кивнул и помог встать Минерве. Спустя какое-то время к тому месту, где находились морталитаси и господин Ривьера, подошёл потрошитель, придерживающий за плечи хромающую на одну ногу разноглазую разбойницу.