Yambie

Через час с лишним в таверну вернулся седоволосый потрошитель. Он окинул взглядом помещение, отметив присутствие большей части их группы, распивавших эль, вино и спокойно вкушавших местные блюда, основную часть которых составляли морепродукты, – как будто не случалось недавно кровавой драки на берегу вместе с одержимым Эммануилом Ривьера, – поморщился от вида засохших пятен крови на полу и направился к стойке. - Вино, - пожелал он себе. Краем глаз зацепил низкорослую фигуру рядом. Застыл. Нахмурился. Посмотрел внимательно, оценивая свежие «трофеи» на понурившей физиономии гнома. - Что-то интересное произошло, как полагаю, - палец забинтованной ладони слегка коснулся впалой небритой щеки, указал вдоль линии нижнего века. Так Анку намекнул Рино о его красочном фингале под глазом. - А я, похоже, это своевременно пропустил.

Он видел русоволосую птицу в клетке первозданного золота и весенних цветов. У птицы не было певчего голоса, как у остальных её сородичей – она была лишена дара речи, отвергнутая самим Создателем. Птица страдала от тяжелого заболевания, которая в народе Кун именовалась «болезнью души». Трудно было описать, что испытывала русоволосая птица, но из изречений её писем, воедино сливавшихся с замысловатыми рисунками, чьи образы приходили из самых неизведанных уголков Тени – она ничего больше не могла испытывать. Ненависть приходилась слишком тяжёлым камнем на сердце. Любовь приносила только боль. Смерть… смерть всегда выход, когда обесценивается жизнь. Насколько гордо звучит, когда человека называют потрошителем? Насколько гордо по сравнению с тем же искателем? По сравнению с наёмником? С убийцей? Отщепенец. Головорез. Людоед. Монстр в человеческой шкуре. Когда-нибудь топоры будут сложены на упокой. Когда-нибудь… в жизни или смерти. ❃ ❃ ❃ С лица одного из убитых стянута чёрная маска, прежде чем его бросают к остальным трупам и разжигают огонь. Упомянутую карету не находят, но лишь несколько лошадей, привязанных к столбу недалеко от берега, где происходила кровавая потасовка. С Дарио было комфортно. Он почти не говорил. По возвращению в таверну мужчины молча разошлись. Анку не спешил заходить в здание, а, наоборот, направился к пристани. Эммануил будет в порядке. Элиаде будет в порядке. Его присутствие где-либо не будет в ближайшее время необходимо.

Неестественного оттенка глаза загорелись искрами чистых аметистов при пасмурном свете утреннего неба. О чём может думать потрошитель? Жажда чужой крови и плоти, насыщающая демонический голод. Пьянящее чувство эйфории, экстаза, на краю близости со смертью, победоносное ликование на костях падших противников, на изрубленных частях тела глупцов, которые посмели перейти дорогу потрошителю. А ещё пироги. Пироги с фруктовой начинкой и крепкое тевинтерское вино. - Разумно, - сказал Анку на ответ Искателя по поводу сжигания тел и Завесы. Зловредные духи Тени падки на места, где в большом количестве скапливались мёртвые тела людей и эльфов, не получавших должного сожжения. Неварра – вместе со своим Некрополем – находилась в постоянном риске, вопреки тому, что обрядами мумификации тщательно занимались морталитаси. - Могу помочь. В любом случае мне самому не претит, что их трупы так останутся здесь лежать.

Это было только начало второго дня их совместной миссии. Кажется, он повредил костяшки пальцев, когда ударил Этьена по шлему – по шлему, а присутствовала ли голова за этим самым шлемом лишь Богам известно – кожа была содрана и почти вся тыльная сторона ладони размазана кровью. Анку наспех перевязал руку бинтом и спустился вниз. На берегу оставались трупы. С чего бы пропадать добру, когда рыбы с бездомными собаками и кошками могут полакомиться ещё свежим мясом. Вдобавок следовало проверить наличие упомянутой кареты. По дороге потрошитель встретил Дарио. Фиолетовые глаза рассмотрели фигуру Искателя – ничуть не выше его ростом – с ног до головы. Остановились на лампе. - Это то, что я думаю? - вынес догадку о предполагаемом сожжении мёртвых тел у скалистого берега.

Побледневший хозяин «Когтя Виверны» подошёл к одному из шкафчиков за рабочей стойкой и вытащил из нижней полки то, о чём попросил его беловолосый гость таверны. Названную лампу он протянул Дарио. Анку же подхватил тело Элиаде на руки. - Покажешь где её комната? - спросил он гнома по имени Петро. - Если это было только снотворное, то переживать не о чём... но лучше присмотреть за ней.

Подхватив аптечку из рук гнома Анку начал действовать быстро, однако, не очень качественно – лишь перевязывая глубокие раны на теле Эммануила, чтобы остановить кровь. К общему процессу первой помощи присоединился хозяин таверны – он продемонстрировал лучшие навыки в оной области, нежели потрошитель, а потому особо серьёзные раны были тщательно обработаны. Вскоре Эммануила унесли к гостевым комнатам. Его оставили в комнате потрошителя, а сам Анку спустился вниз. Мрачный как туча после случившегося, угрюмый и избегающий зрительного контакта с любым из новоявленных товарищей, он, тем не менее, обратился к вернувшейся Элиаде: - Как ты?

Чужая душа отделяется от чужого тела. Облегчение. Чувство полёта. И сон – столь прекрасный и столь долгожданный. Жизненный нектар выходит из свежих порезов и ран, а веки блаженно закрываются, пока душа отдаётся бескрайнему потоку тьмы. Но терзает сожаление, горечь, печаль. Терзает тоска по родному лицу. Они были молоды… они всё ещё очень молоды. - Леони… Тело падает наземь. Душа больше не может сопротивляться неизбежному. ❃ ❃ ❃ Жизнь не спешила покидать обмякшее тело Эммануила, но его текущее состояние требовало хотя бы минимальной медицинской помощи, прежде чем он мог встать на ноги и рассказать хоть что-то. Удар кулаком от потрошителя пришёлся шевалье по шлему. Удар вышел внушительным, но появился кровавый след, а рука начала гореть от боли. - Ты спятил? - рявкнул Анку на Этьена. - Лучше прикончи его сразу в таком случае! Он присел возле Эммануила, пальцами коснулся его шеи, чтобы нащупать пульс. Жив. - Принесите аптечку… принесите хоть что-нибудь, чтобы остановить кровь!

Голод. Он не чужд каждому живому созданию, человеку, эльфу, гному и даже обитателем Тени – от примитивной нужды в пропитании и воспроизведению себе подобных, удовлетворение маленьких капризов, великих желаний и голод к всевозможным знаниям прошлого, настоящего и предполагаемого будущего. Зависть была первой вещью, которую духи Тени испытали по отношению к смертным. У них было то, чего не было у обитателей зазеркалья – жизнь, наполненная неописуемыми красками бытия. Тяжесть камня и легкость пера эмоций, которые они испытывали. Как так вышло? Почему так вышло? Эммануил лишь криво улыбнулся Элиаде, также сделав шаг назад. Пущенная кем-то из скал стрела лишь задела плечо магессы, порвав ткань пурпура и оставив неглубокий порез. Острый наконечник воткнулся в песок, а тот, кто пустил стрелу, быстро скрылся из виду. Аристократа и жительницу Неварры окружили люди люди, чьи лица были скрыты за чёрными масками. - Прошу вас, не сопротивляйтесь, - прохрипел Эммануил. - Иначе будет хуже.

Близость, недопустимая и опасная, похоже, не смутила аристократа. Лишь дёрнулись плечи, когда тонкие пальцы коснулись его щеки. - Я… здоров, - бесцветным голосом отозвался Эммануил. - Но, к сожаленью, так нельзя сказать о моей жене. В глазах можно было заметить беспокойство, присущее мужчине по отношению к своей возлюбленной. Из тонких губ вырвался неровный вздох, Эммануил бросил короткий взгляд в сторону Недремлющего моря и вновь посмотрел на Элиаде. - Я оставил свою карету недалеко от местной таверны… в последнее время я довольно редко покидаю поместье, - горько улыбнулся Эммануил. - Глоток свежего воздуха очень бодрит, особенно в таком месте как это... вдали от человеческого общества. Честно признать я приехал сюда сразу же, как узнал о вашем прибытии. Я… на самом деле я очень рад тому, что вы приехали, мадмуазель Айседора.

Анку, обративший внимание на уход некроманта только сказал Анаксас прежде чем выйти из таверны следом: - В таком случае предложите свои варианты. Здесь нет слуг, которые будут делать всё за вас. Аметистовый взгляд был также напоследок обращён к Искателю и Агенту Синдиката. По дороге Анку держался на расстоянии от Элиаде, чтобы не упустить её из виду, а сама она не обратила бы внимание, что кто-то идёт за ней. Ровно как не обратил внимание на присутствие посторонних лиц тот, кто ждал одну из дочерей рода Пентагаст у скалистого берега. ❃ ❃ ❃ Эммануил Клаус де Ривьера отличался сдержанным андерским нравом и обладал необычной по человеческим меркам внешностью. В кругах орлесианских аристократов Вал Руайо ходили слухи, что отец его разделил общее ложе с эльфийкой. Мужчина проникся искренней любовью к мальчику и из всех наследников Ривьера он был его любимцем. Высокая фигура белокурого аристократа стояла у самого берега безымянного рыбацкого поселения, располагавшееся недалеко границ столицы Орлея, почти являвшейся частью её территории. Холодный ветер щипал незащищённую теплой тканью и мехами кожу, но шум волн умиротворял. - Айседора Элиаде-Пентагаст? - подал голос Эммануил, когда к нему подошла магесса. - Значит, слухи оказались верны – вы правда вернулись в Вал Руайо. Но какими судьбами? Он не выглядел обеспокоенным. Он не выглядел так, как будто его что-то злило. Наоборот. Сама вежливость и дружелюбие в это прохладное утро.

— Ты назвала мое имя? Безымянная девочка приходилась дочерью одного из местных рыбаков. Новые гости "Когтя Виверны" могли увидеть её вчерашним вечером – укутанную в серый промокший от дождя плащ и с корзинкой, наполненную доверху рыбами и моллюсками, которую она несла хозяину таверны. Однако ничего примечательного из себя она больше не представляла. - Кое-кто вас хочет увидеть. Он ожидает вас снаружи.

Это была мельница, с которой не хотелось бороться. Ни бороться, ни даже признавать её существования. Люди моложе возрастом с большим рвением могли вступить в разговор, устроить спор на фоне задетого самолюбия и насытить неземной голод змеи. Анку уже давно перевалило за сорок, он чувствовал себя слишком уставшим от подобного тона разговоров и мимолётных маленьких складочек, морщинок, на чужих лицах, выражавших внутреннее состояние человека гораздо красочнее слов. Мужчина собирался что-то сказать, как открылась дверь в таверну. Кудрявая девчушка со щедрой россыпью веснушек на пухлых щёчках и носике окликнула: - Мадмуазель Айседора… Эли-а-де… Пентагаст?

Обычное дело, пожалуй, встретить в подвале какого-нибудь тевинтерца – альтуса или лаэтана, как они иначе могут себя называть, чтобы отличить от простых обывателей и друг друга – Колдовского ужаса. С чего бы даже Богам кривить душой – тевинтерцы, скорее всего, могут держать подобных существ у себя в качестве домашних питомцев, надевать им ошейники с колокольчиком и играть в «принеси палочку». Это Тевинтер. У нас так принято. Орлей же являлся противоположностью Империи магократии. Магия здесь пресекается, а носителей дара держат за самыми крепками замками всего Тедаса. То, что одна из потусторонних тварей завладела мёртвым телом мага, может сказать по крайне мере о том, что в поместье Ривьера действительно произошёл какой-нибудь прорыв, способствующий появлению Колдовского Ужаса. А что насчёт Леони? Пташка в неволе с затуманенным от яда разумом. Именно она должна донести властям на мужа, рассказать о том, что он с ней делал. Однако не факт, что то, что знает Эммануил – может знать Леони. Возможно, она ничего не сможет сказать. Ведь сколько времени уже Леони находиться в текущем своём состоянии, насколько теперь здраво может отличить реальность от дурмана корня смерти? Возможно, здесь только один вариант. И это та самая иголка в стоге сена. - Лекарство можно оставить на потом, - подал голос Анку. - После того как из Эммануила будет выбита правда. Все важные события могли происходить во время болезни Леони, а наверняка и точно сказать нельзя, что она сможет описать нам все возможные детали происходящего, которые нам будут необходимы. Потрошитель встал со стула. - Для орлесианского аристократа важен его статус в обществе. У нас есть корень смерти, используемый в качестве настойки для чая – Эммануил способствовал болезни, а также медленной смерти своей жены. В имении Ривьера обнаружен Колдовской ужас – Эммануил проворачивал некие тёмные дела с магами. Возможно, малефикарами. Это можно использовать против него, этим можно угрожать, что он может лишиться всего и стать ничем, если не выложит всю правду. Включая правду о том дне, когда из Вал Руайо отбывала свита. После можно передать лекарство Леони и пусть она вершит правосудие над своим мужем. Мы, однако, здесь не причём. Нас здесь было. Молчание. Короткое. Только чтобы собраться с мыслями. Мужчина сложил руки на груди, чуть наклонив голову на бок. - Так что предлагаю остановиться пока что на варианте с похищением. Лишний раз не придётся посещать поместье. Эммануила же необходимо будет лишить сознания на хотя бы короткий промежуток времени, пока его не донесут до найденного места для допросов.

Отправила жалобу с появлением сообщения, оперативно убрали)

- Их шумный набег в ночи способствовал тому, что вокруг поместья расставили охрану, - сказал подошедший к группе Анку, до этого который находился возле лестницы. - И если тайного прохода всё-таки не было, то вам пришлось бы отвлекать стражников или взбираться в ближайшее окно, чтобы попасть внутрь. Он протёр пальцами переносицу. - На подобные происшествия реагируют по-разному. Но ввиду того как замкнулась семья, то что-то мне подсказывает, что Эммануила не получиться застать на Летнем рынке. Тем не менее... Первое: Проследить за входом поместья Ривьера. Если Эммануил всё-таки выйдет – разговорите его по дороге к Летнему рынку или похитьте, чтобы забрать в найденное место для допросов. Второе: Дерзкий вариант, предполагающий пробраться в поместье ночью через тайный проход и найти Эммануила, чтобы сразу добиться от него правды. Следует, однако, опасаться охраны, если таковая будет обнаружена при входе или сам хозяин её позовёт. Третье: Создать лекарство для Леони. Можно также попытаться вылечить её магией, если кто-то из магов знаком с азами созидания. - Возможно, поступок шевалье сыграет нам на руку. Но это может понести также последствия в худшую для нас сторону. Боги милосердны, если этого не произойдёт. С этими словами Анку сел за ближайший столик и заказал тёплого вина с мясом.

До Возвращения в Таверну Клетка Как же много слов мы можем произнести. Чтобы оправдать себя или других, чтобы напасть на кого-то, не применяя насилия, чтобы обернуть трагедию в счастье. Как же много слов мы можем произнести – они не имеют смысла, когда человек отказывается слушать. Они не имеют смысла, когда человек отказывается понимать. Как же много слов мы можем произнести, но почему не молчание не великий дар? Слова отталкивают, но в молчании мы не побоимся прикоснуться друг к другу. Почему? Его терпение было на исходе. Следующее, что шевалье мог получить в качестве ответа – острая боль, расползавшаяся по каждой клеточки тела. Сильная, невыносимая, как свершившаяся месть, но не сладкая, а горькая на вкус. Кровь пойдёт против своего сосуда, органы будут сжиматься и на краткое время покажется, что умираешь. - Я буду молить? - звучит бархатный голос мужчины, могильный-могильный голос из глубокой ямы. - Или ты? Наблюдает. Молчит. Он видел это много раз. Каждый реагировал по-разному. Каждый реагировал одинаково. Просто ты, шевалье, пересёк допустимую черту. - Я сказал тебе всё, что должен был сказать. Если ты будешь продолжать подвергать миссию опасности и самодурствовать – тебе здесь нет места. Анку отвернулся. Он не хотел больше находиться рядом с этим человеком. - И если ты всё-таки хоть что-то понял, то прикупи какую-нибудь другую броню. Боги милосердные сколько людей сейчас говорят о неком шевалье в синих доспехах, угодившего в тюрьму, - с последними словами он исчез из поля зрения Этьена.

До Возвращения в Таверну Клетка - Ты, кажется, не понимаешь, что лежит на кону, - тихо говорил Анку, и в голосе его всё более четко улавливался гнев. - На протяжении многих лет Неварра и Орлей являлись заклятыми врагами. Их вражда настолько яростна, что люди не могут спокойно пересекать границу между ними, не наткнувшись на стычки военных и таких шевалье как ты. Но спустя время, в период разгара войны с народом Кун, у них появилась возможность обрести мир. Мир, в рождение которого никто не верил. Те, кто прислал нас сюда – им нужны были те, кто сможет отыскать иголку в стоге сена. Те, кто выполнит миссию любыми способами. Потрошитель оскалился. В тени трудно было бы различить, что клыки у него острее, нежели у обычного человека. - Ты боевая единица группы, да. Боевая, но ты не должен быть абузой, а именно так ты поступил. Ты привлёк на себя внимание, ты устроил шум, ты поставил под удар себя, а значит поставил под удар саму миссию. Он едва сдерживался, дабы не напустить на зазнавшегося рыцаря Ауру Боли. - Если задание необходимо выполнять тайно – его необходимо выполнять тайно. И ты должен это понимать. Но если ты будешь упрямиться, то тебе нет места в этой группе. Ты не заслуживаешь того доверия, что возложили на тебя те люди, которые отправили на эту миссию именно тебя, а не кого-то другого. Анку замолчал. Он не надеялся как-то вразумить шевалье. Но он говорил. Возможно, будут посеяны семена сомнений. Возможно, будет задет эгоизм, дабы глаза как-то по иному взглянули на ситуацию. Возможно, он послушает. Возможно. Вряд ли. - Если ты не понимаешь и не хочешь понимать, если ты и дальше намерен ставить миссию под угрозу ради своих бессмысленных принципов и догм, то тебе лучше вернуться восвояси. Сразу. Как только ты переступишь порог этой клетки.

До Возвращения в Таверну Клетка Как понять, что потрошитель испытывает праведный гнев? Как понять, что потрошитель сейчас раздражён? Как понять, что потрошитель голоден? Голоден не в обычном понимании этого слова, не испытывая привычную жажду к еде и питью, но к плоти и крови своего врага – своей жертвы? Раскрой глаза, шевалье! Посмотри, где ты сейчас ты находишься! Ты в самой заднице Орлея и ещё смеешь думать, что вид твой грозный на фоне этой дыры меня удивит? Испугает? Не смеши меня. Я кромсал подобных тебе в клочья. Я был меньше их, я выглядел беззащитным, но вовсе не они являлись охотниками. - Привлекать к себе внимание – это действовать тайно? - вслух начал говорить Анку, приближаясь к Этьену. - Во имя… Короны, - сказано было с отвращением, - угрожать выбить чью-то дверь и оторвать чьи-то уши? Или что ты хотел там кому-то оторвать? Голову? Руки? Ноги? Устраивать потасовку со стражниками возле дома местных аристократов – это неприметно? Ненавязчиво? Осторожно втираясь в чужое доверие? Боги милосердные, если кто-то их хозяев всё-таки видел тебя. Анку приблизился вплотную к шевалье. Его фиолетовые глаза блекло сияли во тьме. - Может, не следовало идти одному, раз язык как следует не подвешен? Если с заданием потенциально мог справиться только один человек, то только один человек сейчас это задание выполнял. И Безымянные Боги тому свидетели - будь они прокляты со своим скверным чувством юмора - этим человеком мог бы быть ты. Ни меня, ни Софии, которая договорилась за твоё освобождение, здесь бы не было. Догмы рыцаря в синих доспехах – благородство и честь. Анку же верил в человеческую жестокость, глупость и аморальность, ибо только это в большинстве своём он видел на своём жизненном пути. - Скажи мне честно – насколько ты был уверен в том, что сможешь разузнать хоть что-нибудь? В одиночку, подобными действиями?

Что делают с ребёнком, злым маленьким щенком, который отказывается слушать наставления взрослых? Его наказывают. Лишают игрушек, лишают свободы, лишают права слова и действий, которыми он осмелился злоупотребить. В нём воспитывают осторожность, уважение, но в худшем случае – страх. Замкнутость. Отчуждение. Человек не идеален. Его творения не идеальны в равной мере, будь то его потомство или творческий порыв. Это был единичный случай. Он не знал этого человека, кроме его имени и ремесла, чтобы судить о нём всецело. Он не знал, по какой причине его кандидатура выдвинулась на одну из ключевых ролей в миссии от Неварры и Орлея – агентов Церкви и совета Морталитаси. Но раз он оказался здесь… значит, причина была. Весомая. В той или иной мере. - Нужно поговорить, - тихо сказал Анку Этьену.

После освобождения шевалье группа направилась назад в "Коготь Виверны". Дождь постепенно стихал, а небо становилось яснее, предрекая скорый рассвет в новый день. Под шумом умиротворяющих волн и дуновения сильного ветра никто, однако, не заметил несколько чужих силуэтов, тенью которые следовали за потрошителем, белокурой плутовкой, бардом и рыцарем в синих доспехах. Утро близились к своей королевской оси. Их миссия продолжалась.

- Не стали слушать? - усмехнулась молодая убийца, - не виню их. Харизма - редкий дар, а отточить его еще сложнее, - она подмигивает, - как-как зовут нашего доблестного рыцаря? Право, дайте мне попробовать… сменить позицию доблестных стражников. Анку хмыкнул. Разумеется. Харизма. Этому навыку не обучают гладиаторов и драконоборцев, когда важнее всего крепко держать рукоять меча в ладони и переносить тяжёлые удары, наносимые кулаками, лезвиями, когтями и клыками. - Этьен де Рожер, - сказал Анку, прикрыв глаза. - Надеюсь, начальник стражи будет к вам более благосклоннее. На вопрос человека, именуемого Кари, потрошитель кивнул. Кто знает. Возможно начальник окажется тем ещё упёртым бараном.

Окрестности местной Тюрьмы К разочарованию потрошителя рыжебородый гном не солгал о том, что некого шевалье посадили под замок местной тюрьмы Вал Руайо. Более того подтвердилось, что этим самым шевалье оказался никто иной как Этьен де Рожер – один из участников их общей миссии. Начальник охраны оказался непоколебимым, и даже отклонил простую просьбу поговорить с Этьеном. Задерживаться в здании было никакого смысла, поскольку Анку опасался, что вызовет уже ненужное внимание к себе. Дождь лил как из ведра. Одежда не успела высохнуть, как вновь пришлось выйти на улицу. Один патруль стражников сменил другой, а в кармане позвякивали всего четыре монеты-капризы. Шевалье не следовало оставлять в клетке, даже если смехотворный залог в размере семи "капризов" мог намекать, что продержат его там недолго. Встав недалеко от здания тюрьмы, Анку облокотился спиной к ближайшей стене.

- То есть, - тише прежнего говорил Анку, наклонившись чуть ближе к гному, - месье, чтоб его за ногу, Этьен де Рожер решил, что сейчас самое удачное время самодурствовать? После слов Киян о том, чтобы мы были крайне осторожны? Чтобы о нашем прибытии никто не узнал? Взгляд потрошителя загорелся праведным огнём. Казалось, ещё немного и он съест гнома как незадачливую жертву, попавшуюся под руку вместо упомянутого шевалье. Выпрямился. Раздражённо вздохнул. - Его надо оттуда вытаскивать. Немедленно.

Ему не нравились шевалье. Ни шевалье, ни храмовники, ни прочие тому подобные «благородные» рыцари. На таких, как Анку они смотрели свысока, считали варварами и низшим сортом касты воинов. Они насмехались над ним во времена гладиаторской карьеры и жалели, когда оказывались на арене против него или других потрошителей. - В какую беду? Аметистовые глаза, глядевшие на гнома сверху вниз стали ярче.

Хаос. Такое маленькое слово и такое безграничное ощущение силы в нём. Хаос. От невзрачного камешка, отсутствие которого разрушит многолетний мост – наивно верили в его бессмертие. От лёгкого дуновения ветра, из-за которого упадёт старое дерево. От слова сказанного случайно, от слуха, поданного неверно, от злости, от зависти, от неконтролируемого гнева, из-за которых будут погублены невинные жизни – от крестьянской семьи до королевского рода. Хаос. Не только разрушение слово это сеет. Найти в хаосе покой, найти убежище, пристанище, найти родителя, который обеспечит тебя едой и кровом, отдаст тепло и любовь, будто ты и есть его родной ребёнок. Его плоть и кровь. Безгранична ласка, а чувства искренни настолько, что уходят всевозможные сомнения. Колючий холод здешних мест его не тревожил. В Неварре зимы беспощадны, но от того жители могли похвастаться крепким духом и жестким нравом. Однако скучал ли он по Камберленду, когда уходил? Нет. Кто-то решил остаться. А кто-то предпочёл снять с себя цепи. Он получил свободу. Он так и не понял, что означает свобода. Анку точно знал, куда направилась большая часть группы. Он знал, что Дарио и Малик отправились на поиски тайного прохода, он точно знал, что Элиаде собралась заняться допросом, а значит найти для этого подходящее место. В данном случае этим пошёл заниматься её помощник. Здесь остались девы, которые пришли вместе и неприметной внешности человек. - А где Этьен де Рожер? Воин в синих доспехах? – обратился к одному из участников группы Анку.