Yambie

Волк! Упрямый… морской! Убью, загрызу и места живого на теле не оставлю! Пискнула, как беззащитный котёнок. Рыкнула как дикая собака, оттолкнув от себя мужчину, едва ли тот сказал, что надо помыться. Помыться. Помыться! Убью и живого места не оставлю! Не ожидала. Просто не ожидала. Поплыла назад на спине. Как теперь видит – умеет. Без лишних слов. Морская стихия не совсем чужда. Выпрямившись, коснулась сапогами каменного дна, приблизилась вплотную к мужчине. Схватила за воротник, а алые окна души горят праведным гневом. Убью. Заг-ры-зу. Дальше по дороге пойдёшь, демонстрируя окружающей фауне собственную смуглую задницу. Рыкнула снова, но уже не так вызывающе. И смотрит теперь прямо в зелёные глаза бескрайнего моря устало и нежно. Убью. Губы к губам приблизились ближе, но прикосновения, нет-нет, желанного прикосновения как такового не произошло. Улва снова дёрнулась назад, обрызгав Хирола холодной водой. Не отрывая от него глаз, сняла промокший шарф. А уже затем направилась к берегу. Прочую одежду, великая досада, следовало тоже снять. Не говоря о том, что ещё и ждать, когда оная высохнет.

- Хорошо, - ухмыльнулся он, изображая покорность перед сильной дамой. - В следующий раз, когда на тебя будет кидаться медведь, я постою в стороне. Проводила. Недоумённо проводила взглядом удалившегося к ручью пирата. Кажется, сильная дама ожидала другого ответа. О, отнюдь. Любая женщина ожидает ответа совершенного иного от любого мужчины. Именно такой, какой хотела бы получить. Хоть она точно не скажет – что за ответ такой конкретный ожидала из его уст. Оглобля, если мог, уже давно закатил бы глаза. Глупая женщина. Глупый мужчина. Глупые мешки с мясом и костями. Съешь ты его, наконец, - только и скажет сухо. Пока шла ни одна ветка под ногами не хрустнула. Ничто другое не выдало то, что она подходит. Не сразу. Мужчину обняли со спины. Убрав волосы в сторону, игриво укусили за шею.

Улва могла бы сказать вслух, невзначей, случайно, ради невинно-злой шутки, что особо «ретивые» потрошители не прочь полакомиться другими потрошителями. Что говорить о несчастном медведе. - Шкура выйдет хорошая, - не особо и новость, а следующее сказанное может что-то прояснить. - Насчёт мяса, - она поморщилась. На ощупь медвежье мясо жёсткое. И почти сладкое на вкус. Один маленький его кусок она с трудом разжёвывала во рту. Тогда. В самый первый раз. Совсем юная, совсем наивная. Окна души небесно-синего оттенка, как знак неопытной молодости. Мужчины смеялись, - кто даже подавился своим куском, - глядя на Улву, которая прикрыла рот обеими ладошками. Съёжилась, как котёнок, попавший под дождь. Нам не привыкать. - Мясо... можно приготовить, - сказала напоследок Улва. В лагере позаботились о храмовнике. Вернули меч, облокотив к камню, заросшего мхом. Взглядом неварранская мечница поискала пирата. - Вовсе не обязательно было, - обратилась она к нему с благодарным кивком. За медведя. Вот что она имела ввиду. Пусть она и нанимательница. Да хоть пусть конкретно с этим человеком совсем недавно она начала делить сокровенные моменты жизни.

Меч воткнули в землю. Алые змеи медленно стекают по чистому лезвию, рисуя символы, оставляя узоры, какие только бывают после кровавых схваток. На павшего медведя потрошительница смотрела несколько растерянно. Как будто бы он мог дать ей все ответы на существующие вопросы. Мог сказать, как поживает её дочка и в порядке ли этот глупый лекарь, покинувший свой дом в Уайлдервейле. Не дождавшись красноглазую подругу. - Улва, ты ему поможешь? Очнулась. В недоумении посмотрела на барда с храмовником. В недоумении на медведя. В недоумении на пирата. Нет. Причина в ином. Улва подошла к храмовнику и присела рядом на колени. Сначала – взгляд прошёлся от головы до ног. Затем ладони начали осторожно нащупывать те места, где само тело могло подвести невесомого хозяина. - Тари? - тихо обратилась красноглазая к барду. - Медведь тебя не тронул? Она догадалась. Нет. Не о том, о чём догадалась часть группы. Однако храмовнику теперь следовало вернуться назад в лагерь, где о нём позаботится могли бы тщательнее.

Сутки пути. Временное пристанище днём и вечером. Не привыкать. И не жаловаться. Одно время выделить для скромных переживаний, вдали от других. Чтобы не слушать и не видеть их. Созерцая неизменное небо над головой. В воображении рисуя чудные фигурки, глядя на пушистые облака. Одно время, когда никто не увидит, и не услышит, подойти к мужчине со смуглой кожей и длинными волосами. Попросить отойти - сама невинность. Подальше от костра и чужого внимания. Приникнуть накрепко к его губам и плотнее прижаться к его телу. Пальчиками перебирая чужие косички. Не такие, как у неё. Меньшее из дозволенного. Сутки пути. На перепутье только одна остановка. - Аааа!!!! Помогите!!! Медведь!!!!!!!! Улва в эту минуту прониклась искренней ненавистью ко всем безымянным Богам, которых только боготворили потрошители. - Тари! Меч всегда наготове. Скаля клыки, упиваясь безумным смехом. Не упыри, конечно, но вместо лохматого медведя она предпочла бы дракона встретить. Потрошительнице не привыкать. И не жаловаться. Всех остальных, наверно, хватит благородный удар в сердце.

Дом опустел. Скучающе завыл ветер в полуразрушенных стенах, обнятых крепкими корнями и ветвями деревьев, подобным тощим рукам с костлявыми пальцами, выглядывающих из разбитых окон. Жалобно скрипят полы из сгнившего дерева. Устало свистит решётка. Стремительно прошёлся по полю размашистой листвы сильный ветер, оборвав с хрупкой веточки первый, пусть всё ещё зелёный, невинный лист яблони, которая росла в уже заросшем саду одинокой обители. Маленькие упырята сидели возле тела убитого брата, брошенного в канаву. Они по-кошачьи мурлыкали и недоумевали – почему их старший сородич не просыпается. Один из них взял палку и принялся тыкать в него брата, но, не получив какой-либо реакции, упырёнок отчаянно завыл. Дом горевал вместе с ним. Великим Богам, Создателю и Думату известно, что случится с этим местом спустя ещё несколько месяцев, а то и лет. И пожелает ли сам Создатель, дабы выжили оставленные там маленькие упырята, когда стены обители окончательно рухнут. 26 мартиналиса 14:45 Сутки пути. Две остановки. Одна днём, а другая – вечером. На следующий день перед глазами всё те же деревья, те же звуки лесных обитателей. Маленьких и больших, грациозных и неуклюжих, летающих и наземных. Если пройти немного дальше, то можно найти небольшое озеро. Плещется рыба, не зная бед, как таковых, когда даже на остром крючке оказывается. Временное перепутье, чтобы набраться сил, прежде чем двинуться дальше по уже исчезнувшей тропе. Навряд ли группе теперь встретятся упыри да неспособные постоять за себя девицы с лесными яблочками.

Ждал. Чего-то. Чуть больше двух-трёх слов? Чуть больше объяснений? Похвалы? Или поддержку? Притупить чувство одиночества? Или заставить поверить, что страх не более чем иллюзия? Она всё равно не поняла. Но это не помешало оттенку грусти появиться на её лице. Это не отвлекло от переживаний о возможной судьбе Мики. Не унимало дрожь в теле, когда ненавязчиво память рисовала картину прошедшей ночи. Меч замолчал, тонко ощущая настроение своей хозяйки. Не сказать, что плохое. Не сказать, что и хорошее. Собрав вещи, накинув чёрный плащ и обвернув шарф вокруг шеи, Улва направилась в конюшню. Вывела Чернушу и остановилась с ним возле ржавых решёток входа на внешний участок обители. На самой тропе. На небо в этот раз она не смотрела. Не созерцала. Не ощущала больше беззаботную лёгкость на душе. Прикусывая большой палец, смотрела себе под ноги, углубившись в без того запутанные мысли. Бедный котёнок.

- Да, спасибо, госпожа, - поморщился Каров, и старые шрамы затанцевали странный танец знакомства с новыми царапинами. - А то ещё зараза какая под когтями у неё была. Пяточки Андрасте, горазда же она царапаться. - Улва. Назвала своё имя, дабы так её и называли впредь. У неё нет конкретного титула. Фамилии не было отродясь. С наёмниками она стояла почти на равных. На благо в сумке потрошительницы нашлось необходимое, чтобы обработать раны. Фурия. Белая. Невинная и коварная одновременно. - Будет немного щипать, - предупредила Улва Карова, осторожно прислонив к первой царапине белый платок, смоченный до этого дезинфицирующей настойкой. Кое-чему она научилась от Миккеля. - Полагаю всё, - внимательно осмотрев лицо следопыта, подытожила Улва. Дезинфицирующую настойку и мазь, нанесённую после, убрали назад в сумку. На минуту красноглазая позволила себе улыбнуться разноглазому.

Картина открывалась занимательная. Великий, – с высоты своего роста, – Каров отбивался от когтистых лапок грациозной белой фурии Аши. Робкий Алоис кричал, чтобы кошка прекратила измываться над высоким человеком. Вместе с ним кричал совсем мелкий упырёнок, коего крепко держали в охапке. Воинственный Аврелий кричал, что этот дом надо сжечь к демонам. Позади красноглазой мечницы кричала оглобля. С теми же расспросами о том, где носило всю ночь эту треклятую женщину. И, кажется, даже стены дома начали кричать, соглашаясь со словами храмовника, чтобы его всё-таки сожгли к не менее треклятым демонам. Улва скорчила вымученную гримасу, поджав губы и опустив глаза. Боги милейшие. Кажется, она не была к такому готова… - Неисповедимы, мать их, пути животин, - пробурчал Каров, осматривая гостиную. - У нас, кстати, в команде появился берсерк по имени Аша. Прошу любить и жаловать.  Часть криков стихла. - Давай осмотрю лицо, - предложила следопыту Улва. - Незачем сжигать дом. Собираемся и уходим, - обращено было уже всем присутствующим. По одиночки упыри пугливые создания. А что же до молодняка... если из-за их группы молодняк лишился родителей, то Богам ведомо протянут ли дальше малыши без опоры взрослых.

Губы дрогнули, но больше никакого словечка из них не вышло. Глаза она не закрыла, видя как совершается «казнь» во всех её оттенках. Как только уродливое тельце понесли за порог, Улва отвернулась. Оставаться здесь более незачем.

- В обеденной твой лук, - успокоил охотника мореход. - И нож Тарика там же. А вот тесак у него поперёк норы встал. Да, медуза мелкая? - обратился Брат к зверёнышу и шмякнул мордой на обломок стены. Придавил к камню и занёс над головой вора клинок. Мелкое уродливое существо заверещало громче прежнего. Задвигало конечностями быстрее, всё отчаяннее и отчаяннее пытаясь выбраться из хватки человека. Толком не понимая, что только ухудшает собственное положение. - Оно даже не может тебя ранить в ответ, - подала голос Улва. - Боги милостивы, оно скорее умрёт от страха, а не от твоего клинка.

24 мартиналиса С громким стуком в гостиной на пол упала большая железяка. Она сквернословила, недоумевала и спрашивала всех, кто проходил мимо, - где эта треклятая женщина, которая приходится оглобле хозяйкой. Да если бы кто-то знал особый язык, на котором говорило разозлившееся острие. В кабинете, Улва проснулась гораздо раньше Хирола. За окном ещё не пробивались первые лучи солнца нового дня, но дождь лить уже давно как перестал. Робкие и тихие движения. Осторожный поцелуй. Возможно последний. Возможно и нет. Улва спустилась на первый этаж, походила из комнаты в комнату, убедившись все ли на месте. Каров, Алоис, Аврелий, Тари. Бартоломью. Пробежавшую мимо кошку молча проводила взглядом. Вернулась в гостиную, где были оставлены вещи. Подобрала катушку с нитками, чтобы спрятать назад в сумку. - А где… Где тебя носило, треклятая ты женщина!? - истерично взвыла оглобля. Она пользовалась аптечкой. После боя с упырями. Однако целебная настойка ещё оставалась на месте. Помнила это красноглазая точно. *** Некоторое время спустя кто-то другой уже заметит пропажу целебного зелья у себя в сумке. Другие начнут спрашивать – где их оружие. И не менее важный вопрос, который возникнет в суматохе... Где Аша?

- Устроит тебя такая постель, сеньорита? - шепнул ей на ухо. Ни слова в ответ. Слова ей не нужны. Она опустила ладонь на грудь мужчины, тёмными губами едва коснулась его скулы. Прижалась крепче. Сладко засопела. Довольная и сытая. На время подзабывшая о той печали, что чёрным нитями сжимала ей сердце. Доброй ночи, упрямый морской волк.

- Не выдержал. А с виду крепкий казался, - поделился он с Улвой несправедливостью бытия. Такого исхода после интимной близости никто не ожидает. Никто никогда не ожидает неожиданного исхода после интимной близости. Особенно после интимной близости. Особенно неожиданного исхода. Толком даже Улва не успела понять, что произошло за пару мгновений. - Merde, - сказано, глядя на разрушенный теперь стол. - Merde, - сказано следом, уже глядя на мужчину. Прижимаясь к тому плотнее и утыкаясь носиком в плечо. - Merde! Красноглазая задрожала, сдерживая смех.

Лезвие кортика опустилось вниз. Он смотрел на неё. В упор. Исподлобья, по-волчьи. Красные всполохи глубин её кровавых глаз отражались в морской зелени. Дикой и непокорной, как тропический ураган. Но сейчас, когда она была рядом, так близко, так дурманяще близко, он сдался. На короткий миг, она всецело завладела им. Так бывало и раньше. Отрезвление приходит потом. Но сейчас... с глухим стуком кортик вонзился в старые доски пола. Он крепко обнял свою нанимательницу. Теперь по-другому. С особой нежностью прижал к себе и вновь коснулся губ. В её воле было продолжить. Принять и остаться. Лишать свободы выбора капитан Хирол никогда бы не стал. Голова закружилась. Ноги предательски ослабли. Найти опору на чужих плечах, но сразу понять не успеют, что кто-то на краткий миг положился на их помощь. Глупая. Наивная. Она ни о чём не жалела. И не собиралась жалеть. Мужчину обняли в ответ. С тихим вздохом поцелуй перешёл в нечто серьёзное. Невинно щёлкнула пряжка на ремне. В самом конце этого человека она всё равно больше не увидит.

Унижения можно увидеть там, где их нет. За унижениями можно спрятать собственную слабость. Мужчина с задетой гордостью. Не первый и не последний. Ещё раз. Ещё раз, если заденешь мою гордость. Ещё раз, если заденешь моё самолюбие. Ещё раз, если не сделаешь так, как я хочу. Ещё раз, если откажешься быть причиной моих бед… Ещё раз. - Только ты здесь сейчас и беспомощен, - шепнули в ответ. Острие могло оставить на её шее алую ленту поверх чёрной. Целым бы из комнаты мужчина всё равно не вышел, оставив умирать здесь именно потрошителя, а не какого-нибудь разбойника. А дальше? Что бы ты делал дальше? Согласился на очередной поход, да и там чьи-то слова, жесты, взгляды тебе не понравятся? Иначе никак. - Мне… необходима ваша помощь, - всё также тихо говорит Улва, не предпринимая какие-либо попытки вырваться из тисков, не сжимая собственные губы, когда-то кто-то другой касается их. - Взамен на это я дала слово. И слово подтвердила монетой. Мир, хоть какой-то, временный, хрупкий, но мир должен был образоваться между двумя волками. Недовольство необходимо отойти назад, а красноглазой быть уверенной – живых выйдет больше, нежели мёртвых. - И раз ты тоже здесь, то мне необходима и твоя помощь, - она закрыла глаза, но вздохнуть, из-за острия вздохнуть не получилось ровно. - Я молчу. И слова больше не скажу. Но прими то, что есть сейчас. И то, что тебя окружает. Самое меньшее хотя бы. Об этом я тебя просто прошу, - без надменности, без насмешки, без упрёка. Как двое людей равных между собой. - Я помогу... тебе, - добавила она последнее, раскрыв веки, поймав зелёные глаза напротив. - Если ты поможешь мне.

Мечница боялась бы, если была обычной женщиной. Если за спиной не носила большую железяку, если на бледной коже красовалось бы меньше шрамов, как боевых, так и нанесённых по чьей-то извращённой прихоти. Если бы глаза не были красными, и никогда в своей жизни не увидела дракона. Надменность? Грехов собственных не пересчитать, чтобы находить у других. - Полагаю, - медленно и осторожно начала Улва, - полагаю я собирала людей, на чьи навыки и помощь могла бы положиться в дороге. А не капризных детей с ущемлённой гордостью.

- Я осмотрю первый этаж, закрою лишние двери и подежурю на улице, пока моя волчица поохотится, - предупредил Улву охотник. Встреча с оборотнями избавила целиком и полностью от иллюзий безопасности даже в доме. - Потом она покараулит, как поест. Доброй ночи, госпожа. Каров на втором этаже и читает книги, - поправила саму себя красноглазая касаемо того, где сейчас находился следопыт. Какие именно книги – Улва не знала. Но если бы поймала на переплёте одной из них ряд букв, сложенных в одно знакомое название сборника рассказов, - о спешащем по Кругу храмовнике, о спешащей за ним бывшей возлюбленной, за которой спешить он не хочет, ведь где-то там его любовник спешит за кем-то другим, спешащим в соседнем Круге, - то к Карову возникли вопросы. Которые не получили свои ответы. Их задали бы охотнику мысленно, глядя прямо в разные глаза. Как ребёнок невозмутимо смотрит на взрослого, требуя объяснений. Не-лов-ко. Однако она не знала. На сегодня Боги славные решили отгородить их красноглазую от лишних открытий. - Благодарю, - Улва благодарно кивнула Карову. - Bonne nuit, - доброй ночи. Пирата нашли в кабинете. Без стука, без просьбы о разрешении нарушить минуты уединения, Улва зашла в комнату, прикрыв за собой дверь. Она ничего не сказала, хоть и было что. Нет. Пристально смотрела на мужчину, ожидая, должно быть, что он скажет что-то первым.

Мне бы твою уверенность. Мне бы твою неприметность. Не решать, не объяснять, не указывать. Возиться со щенком, вовремя подхватывая её на руки, дабы падения избежать, сулившего горькие слёзы. Как и ты получать весточки от мужчины, как-то пообещавшего, что станет для новорожденной девочки вместо отца. Нет. Не супруг, чей образ она видела рядом в более юные и наивные годы. Не безликий любовник. Но когда он потребовал ответа, то получил отказ. Ладони опустили, голову едва откинули назад. Мы найдём его. Так сказали. Мы найдём его. Что-то нежное и тёплое по отношению к молодому некроманту проскользнуло в рубиновом взгляде. Нос-таль-ги-чес-ко-е. Холодные, тонкие ладони потрошительницы приблизились к щекам юноши. Но не коснулись. В ответ могли зажмуриться, чтобы не видеть, могли посмотреть прямо в глаза напротив, а ладони уже уберут прочь. Позже. Я скажу всё позже. - Отдохни пока, - робко дали наставление. - Наберись сил. В подвале больше нечего было делать. *** Выбрались целыми и невредимыми. Не чертыхаясь и не упоминая грязные бордели на родном неварранском. Али орлейском. Улва окинула взглядом присутствующих или попыталась вспомнить, куда они пропали, если на видном месте не находилось. Каров принёс яблоки. Тари убежал на кухню. Аврелий пал в объятия сна. Алоис был тише шелеста листвы. Бартоломью ушёл на второй этаж. Улва осознала, что не так уж и сильно хотела покидать подвал. Выпрямилась. А лицо сделалось строже. Примерно неделя. С этими людьми ей предстояло провести неделю в пути. Можно закрыть глаза на мелкие колкости. Конфликты? Решение мудрое кровопролития избегать, но сложное, когда за спиной очень удобно маячит меч. Улва направилась на второй этаж в поисках бывшего пирата.

- Он был здесь, - маг заворожённо дотронулся до пустой колбы, - Он был здесь, Улва. Она ничего не сказала в ответ. Положила лириумное зелье обратно на место и уставилась в пустую точку перед собой. А уже после, как раньше, спрятала лицо в ладонях, вздохнув так, как будто никогда раньше не дышала.

Ступеньки под ногами жалобно скрипели. Без той интригующей нотки, врочем, что ещё немного нажима, и они разломаются пополам, как хлипкая древесина, ведущая на второй этаж. Ящики, бочки, предположительная старая мебель, которую складывали сюда. Шкафы, столы и стулья, чучела животных, картины и даже детские игрушки. Половина из них пряталась за некогда белой тканью, которая сейчас имела грязно-серый оттенок. Другая половина стояла на виду и вопреки густому слою пыли да многочисленной бледной паутине выглядели они гораздо лучше, нежели вещи, находившиеся на первом и втором этажах. Злополучная лаборатория. Можно было бы предположить, что ею недавно пользовались. Исключая, разумеется, тот момент, что несколькими минутами раньше на неё наткнулись пират с храмовником. На краю стола лежала прозрачная склянка с последними алыми каплями, застывших на краю горлышка. Выглядела она девственно чистой на фоне своих сестриц. Улва рассмотрела внимательнее лабораторию. Но вместо того, что заставило насторожить мужчин, она нашла две склянки с синей жидкостью внутри. Лириум Мика не варил. Определённо. Да похоже, что пробыли эти зелья здесь не один месяц. Улва поморщилась, отряхивая липкую паутину с кончиков пальцев.

Один взгляд в её глаза, в которых презрение и насмешка. Ещё одна капля упала в переполненную чашу терпения. Скрипнули сжатые зубы. Он оттолкнулся от стены и ушёл наверх. Катитесь в бездну. Взглядом не проводили. Даже не посмотрели в сторону лестницы, когда пират уже скрылся из виду. Между двумя волками была одна разница. Один из них большую… большую часть жизни не знал, что такое гордость. - Я попробую, - обречённо вздохнул он, и сложил чашечкой ладони. Через минуту сосредоточенного разглядывания свежих кошачьих царапин отчаянно зачесался нос. На признак концентрирующегося Созидания походило не очень. Растирая нос ладонью, Алоис поднял просительный взгляд на мечницу, - Может лучше лампу? Улва вздохнула, закрыв глаза. Нет. Она не злилась и не упрекала как-либо некроманта за то, что у того не получилось создать магический огонёк. И немного смелости больше, то утешающе могла похлопать по плечу. Опять нет. Значит, она не растеряла счастливые крупицы прелестной застенчивости. Она вернулась назад к костру, чтобы соорудить факел. Вернулась с огненным шариком на палке, собираясь первой спуститься в подвал. Она кивнула Алоису. Спускаемся?

- Зелья? - переспросил маг, поднимаясь на цыпочки, чтобы выглянуть из-за плеча мечницы, - Это могут быть зелья Мики? Улва, я хочу посмотреть! Знала бы она ещё, что половину дома именно тихий некромант обшарил, а не беспризорные наёмники… - Я с тобой. - Не знаю что там, но... - он подыскивал слова для сравнения, но ничего придумать не смог и сказал правду, - будто сырой лириум. Или ещё что-то. Не знаю. А может, защита магическая. Лицо Улвы сделалось наигранно вымученным. Защита. Магическая. Магическая. Защита. Защита. Магическая! Вздохнув, красноглазая снова обратилась к Алоису: - Магический огонёк создать можешь? - она кивнула в сторону подвала. Зайти и не споткнуться бы со ступенек в кромешной тьме.

Дополнительных вопросов не последовало. Каких-либо возражений, возможно, в ближайшее время не предвидится. Каров шептался о чем-то с Тари. Тари убежал на кухню. Аврелий пошёл в подвал. Бартоломью следом за ним. И на этот раз Улва с завистью посмотрела на Алоиса. Хотела бы она сейчас быть на его месте. Стоять в стороне, взгляд держать опущенным, отвечать кивками, а то вовсе ввести собеседника в ступор непробиваемым молчанием. И даже не обязательно слушать половину из того, что рассказывают. Даже после слов, вроде… «А вот это часть крайне важна. На кону стоят наши жизни. Итак. Слушайте…» Что? Улва подобрала свой плащ, рассмотрела на наличие дырок. Из сумки вытащила катушку с нитками и иголку. Украдкой снова обратила внимание на тихого некроманта. И всё же… Она поджала губы. Позже. Я расскажу всё позже. Не спеша Улва начала зашивать дырки в плаще. Так бы и зашивала дальше, молча напевая безымянную мелодию себе под нос, если бы не услышала крики, доносившееся где-то… Где-то. Улва отложила плащ. Проверить - любопытно. - Завалим к бездне эту мрачную бухту, - он отдышался и добавил. - Что-то нет у меня желания здесь оставаться до конца дня, тем более на ночь. Надо предупредить остальных, чтоб не совались туда. - Куда не совались? - невинным тоном поинтересовались у мужчин. Скрестив руки на груди, Улва смотрела то на храмовника, то на пирата. То на пирата, то снова на храмовника.