Rеi

Почти ослепнув в ярком полуденном солнце, от чего не спасала ладонь, Лела нежилась в комплиментах, наслаждаясь тактильным праздником - лениво скользя голой кожей по мягкой траве, продолжая слепо гулять ножкой по каким-то неопределяемым частям тела... Ох уж эти девушки! Всё норовят подчинить себе, подмять и под каблук. И хулиганить. Хулиганить, ни о чём не подозревая. Легкое дыхание с шумом покинуло сухие губы. - Я определенно буду скучать, - признание даётся легко, а полоса голубого неба перед глазами укрепляет ощущение покоя. - Оставлю аптечку в садовых инструментах - чтобы не пришлось далеко идти. А вы, сеньор Игнасио... вы, сеньор, слишком непредсказуемы. Я буду рада удивиться. Девушка поерзала, устраиваясь поудобнее.

"Специалист" окунулся ладонью в необычную светлую шевелюру, чутко улавливая перемены настроения. В чем-то копируя жест самого садовника по отношению к подопечным. Тёплая улыбка осветила гнутую спину путешественника. - Показывай, как нужно закрепить, - мягко послышалось далеко над ухом, мягкое и в чём-то будничное. Непослушные ветви выпрямились под облагораживающим, в чём-то усредняющим влиянием человека. Главной обязанностью был не физический труд, но внимание. А после можно в удовольствие растянуться на ровном полотне зеленой травы, щурясь от жестокого ослепительного солнца и закрывая глаза ладонью. Погруженного в невеселое прошлое мягко опрокинет туда же не в меру беспокойная ножка.

У отца своя адвокатская контора. Мне пришлось постараться, чтобы избежать звания наследника, но потом Тереза окончила школу с отличием, сдала на стипендию туда, откуда меня выставили с первого же курса, и на меня махнули рукой. - Бедная сестрёнка, - посочувствовала Консуэла, улыбаясь и щекоча кожу витыми прядками. Дебри юриспруденции - худшее, что только можно представить для выросшей в других чащобах, где система права была куда проще. - Даже если ей это нравится. Хесу вынужденно увяз в этом и... у нас с тобой они загруженные. Бедные наши братья и сестры. - А что будет дальше? - задумалась она, отсмеявшись. - Не все же сад дона, ты ведь проделал такой длинный путь через море. Какая точка мира будет следующей? Время показывать, какой стройности обязан быть куст, чтобы соответствовать гламурным ожиданиям.

Юный. Пациенты хирургического отделения не всегда двух метров ростом, и иногда бывает так, что это те прилежные ребятёнки, не пришедшие вовремя домой со школы. И о каждом максимум заботы. Врачи уматываются до беспамятства. Не далее как в клинике Мехико был сделан снимок спящей медсестры, мол, какая безответственность. После чего во всем мире стали появляться фото с хэштегом #YoTambienMeDormi (Я тоже уснул). И её тоже. С юным жасмином они управятся вдвоём. Верила, ступая по дорожке, поддерживая лёгкий контакт и лёгкую беседу. - И кем должен был стать сын хлыща в благополучной Памплоне? - проявила любопытство, поигрывая с веревкой. Растягивая, до едва заметной вибрации натяженных нитей, пробуя кончиком пальца поверхность, как будет скользить... Ладонь сына, по мнению юного ботаника, всё ещё должна была поддерживаться на талии. И эту конструкцию несли осторожно и не спеша.

О, если у тебя за спиной пылают костры Инквизиции, если взгляда достаточно, чтобы растопить малейшее сопротивление... Должна же беззащитная девушка как-то выкручиваться. Нужно подвязать, а то испортит осанку. Пойдёшь со мной? Мимолётная в своих капризах девушка легко поднялась с насиженного места. - Пойду, и не тереби повязку, - строго заметил врач, бросив взгляд на белеющую полосу на коже. Очень, очень строго.

Кудесница и мастерица недоверчиво щурилась. Постучала ноготками по столешнице, отвлекая на звук, подышала у самого изгиба шеи. Украдкой целовала под ухо, раз оно так удобно подставлено. Сеньорита Моралес (изредка!) была сторонницей рационального использования времени и возможностей. И потакание собственным склонностям и капризам. Она девочка, ей хочется капризничать. - Можно и на жасмин мягкий бандаж устроить... - мурлыкал специалист, не отвлекаясь от тела. - Поддерживать молодую жизнь. Молодой участник Гринписа вернулся на своё место, как ни в чём не бывало.

- Индивидуальная непереносимость компонентов схемы выращивания, - поставила диагноз практикующая медичка, заменив "лечение" на более ботанический термин, уверенно кивая. Вот отсюда и стремление замарать руки, получив удовольствие в возне с землей (во всех смыслах) - ребенку хотелось тренировать иммунную реакцию (опять-таки во всех смыслах). Поток социальных падений завершился вместе с пальцами одной руки?.. Есть ещё другая. - Умею завязывать, - шепотом поделилась, заговорщицки наклонившись ближе. - На шее. Крепко. И очень крепко. Прикрою, если что. Прототип эталона в своей шероховатости ничуть не терял очарования. Впрочем, если бы он делился с кем-нибудь более идеальным... - Только бы не увлечься.... С завязыванием. Лела невинно скромно улыбнулась.

Корона, наконец, проявила себя непосредственно и лично. Впрочем, былых её огрехов это уже не исправит - люди не вернутся к жизни, разве что некоторых Одарённых заменят на гораздо более знающих и чувствительных в сфере сверхъестественного. Мисс Йелич была раздражена собственным поражением, но ей хватило самоконтроля не выдавать это кому-либо ни словом, ни жестом. Посмотрела на печать - и только. Очередное разрешение узнать что-то из тщательно опекаемого Британской Империей. Зеваки откровенно разглядывали происходящее в непосредственном радиусе взрыва, и история одержимой для паба обрастала новыми сплетнями.

Лела рассмеялась, представляя себе эту высокотехнологичную картину вокруг стайки детишек. Чем, собственно, они отличались от таких же в Гваделупе или в далёкой Норвегии? Экологичностью материала, из которого состоял таз. - Ты все ещё человек или уже другая ступень эволюции? - спросил доисторический китенок, любуясь любовно выращенным плодом науки и вдумчивой опеки. - И.. так вот почему нравятся бонсаи! Теперь я могу представить ужас твоей мамы при взгляде на мачете. Всем свойственно желать лучшего для себя и для детей. Без этого не развивается мир.

- Я в порядке, благодарю, - ответ на встречный вопрос Йелич видела и сама. Маг-крови - неудачник задумчиво разглядывал тёмное пятно на месте бывшего окна, за которым располагались рамы без картин. Хорошо, что в квартире не было котов, подумалось ей. Животных было бы жалко. Группа быстрого реагирования с Лафайетом во главе задела боковым зрением. Мисс Нойман проявила немецкую педантичность, касаемо собственных планов и тела непосредственно, чего не стала бы осуществлять привычная к общению со Святым Орденом. К тому же тем, чьё расследование собрало в одной группе таких разных специалистов, не составит труда подделать любую бумагу.

Молоко... и как бы отнёсся имперский Начито к традиционному напитку с пеплом, который шёл младенцам, детям и взрослым в замену. Ради такого дела. Леле было чем попугать бедного, культурного человека, защищающего светлое будущее. Ответ ей более чем понравился. Можно вырастать. - Мама правильно говорит, - воображение живо рисовало опасности не только человеческого мира. Так уж оно было устроено. - К нашему рождению наша ткала цветные отрезы, идущие на одеяло, и под ноги у кровати. Ей было важно, чтобы первый шаг нового дня был осмысленным. И ведь была права. Юношеские порывы пекеньо в отрицании всего и вся закончились весьма неблагополучно.

Озадаченный взгляд сместился на стекающие к донышку белые капли. - Китом? - в тон вопросу ответила маленькая Консуэла, экспонируя рост на почве кальция в иной масштаб. Соломинка лениво путешествовала по округлости стакана, пока девушка не перевела взгляд обратно на Начо. Выждала паузу и выпрямилась совсем, отстранившись от края столешницы. - Врачом, женой, матерью.. все ещё собой. Плечи слегка дрогнули - развернутый, хотя и весьма неоригинальный ответ, смутил саму. Все то, что было очевидно и без её непосредственного участия. Сохранить индивидуальность и наследие предков, развивая полученные навыки, реализовать себя в ежедневной рутине поддержки человеческой жизни, хранить домашний очаг вместе с надёжным любимым человеком, с кем захочется положить начало новой жизни. Рецепт простого жизненного пирога. С кактусами и морской солью. - А о чём мечтают уже взрослые? - невинно улыбались карие глаза.

Вы не знаете где он мог бы быть? Кто-то по ту сторону очень шумно вздохнул. Отвернулась на какие-то полчаса! Вороватый город. Всё к рукам прибирают. - Канализация - обитель крыс, - с досадой заметила Сухина, после небольшой паузы, вмещающей в себя богатство русского и могучего. Но его Артём, к своему счастью, не услышал. - Отбой, извини за беспокойство. Мне придётся самой лезть разговаривать. Если останется повод.

Происходящее дало богатую пищу для размышления. А поскольку мозг успевает генерировать не одну мысль за сотые доли мгновений, пока одна оценивала шансы на счастливое увековечивание в байках квартала, утянув в строки пьяного рассказчика в пабе и ненавистных дочерей греха, другая постигала опасность общения с чужими марионетками, третья... мисс Йелич тоже о чём-то думала. Может быть. Её лицо было привычно нечитаемым, словно молодая женщина попросту не задействовала лицевые мышцы из сознательной ленности. Взгляд сопроводил отрыв куклы и задействованный триггер. Достаточно для демонстрации, недостаточно для возможной цели. Эллинка поспешила на выход последней, перепрыгивая пролёты с помощью перил, и только чудом не приземляясь на тёмный подол платья, что грозило гораздо менее эффективным перемещением кубарем, сломанными костями и изучения магического выхлопа на собственной шкуре. Не сохранилось письменных свидетельств о впечатлениях очевидцев, прочувствовавших подобное явление. О том, что станет с людьми, оставшимися в доме, она тоже думала. И до. И сейчас. Холодное лицо марионетки Инквизиции не выражало никаких эмоций. Страха, спешки, напряжения...

- У них не будет шанса ею воспользоваться! - провозгласил он, поворачиваясь к коридору, и помахал руками за спиной, пытаясь нащупать обещанный тыловой обоз. Желудок, расставшись с метафорическим соседством прочих внутренних органов, в самом деле начал подавать признаки жизни. Под предводительством дерзкого, обезоруживающего авангарда бастион противника понес сокрушительные потери растительного, животного и неопределенного происхождения. Тыловой отряд не мешался под ногами, мелко мародерствуя на захваченных территориях, преимущественно налагая контрибуции на водные и иные жидкие ресурсы, понимая их жизненную ценность. Посылая самые тайные депеши невербальным образом. Молодым и дерзким требовалось достаточно энергии для дальнейших завоеваний. Чего? Всего мира. Каждый день нового впечатления, цвета, вкуса, запаха. Сегодня. Сейчас. Особенно сейчас. Лела когда-нибудь расскажет, что в долине Бразилии все ещё сохранилось племя, у которого не существует «завтра». Ночь грозит новой смертью и пробуждением другого человека – общая красная нить, повязанная на кисти рук каждого, не сомкнутого в четырех стенах, человека. В противовес стройной системе календарей у древних народов. Рассмеётся и оставит в покое противоречивые факты. Но не оставит в покое их слушателя. Потому что это грозит смертью уже ей самой. Летальным ударом мачете. Останется эпидермальная оболочка, в которой станет расти новый человек – с горечью и пустотой, памятью и грустью. Возможно, так и будет. Возможно, нет. Будущего не существует, есть только сегодня, и оно – прекрасно. - Время... ванны? – спросила Лела, опустошив уже не первый стакан молока. Болезненное состояние руки откладывало многие иные обязанности садовника на неопределенное время. Но, конечно, не посвященные возлюбленной.

Пытался. С завтраком. Можно попробовать ещё раз. В присутствии хирурга он обязан стать сговорчивей. По тренированным плечам потекла змейка руки, мягко разворачивая и направляя в сторону выхода. - Пойдём, я обеспечу тебе надёжный тыл, - пообещала Лела, пока военная кампания, или же охота на строптивых, обрастала новой тактикой. Один в поле не воин, а два уже грозная сила. - Но разведка показала, что бдительность обострена... Это уже было несколько виновато. Шумная, дерзкая интервенция грозных "тылов" имела определенные последствия. Ладонь мягко соскользнула с плеча, сохранив за Начо выбор собственной свободы.

Базилика для богохульников, диаволиц, христопродавцев по-еврейски высокой цене Вход был огорожен ленточкой в цветах пчелы, внутри белоснежные потолки закоптило черными и в воздухе витал странный запах, перебивающий даже запах гари. - Что ты собираешься найти? - поинтересовался один из двух оставшихся спутников у малкавианки. Саша предупредила бойца, к угрозам какого клана тот должен быть готов и к тому, что известно о Чёрном. И действовать без предупреждающих выстрелов в воздух. И всё равно было неспокойно оставлять это с фанатичной её защитой тельце так, просто с трубкой в руке, повязками, скляночками, в ненадёжном и хрупком человеческом мире, который даже она ломала как хотела. Шмыгнула носом, пронаблюдав за первыми манипуляциями старого доктора, вытянув руки в карманах, набитых.. чем только не набитых. А затем решительно вышла. На вопрошающего о цели обратились безумно-теплые и живые глаза. - Зло. Суть того отторгаемого естеством запаха, а это для существа потёмков и полутеней - редкость. Стены источали размазанный по воздуху след, и чтобы отыскать причину достаточно расслабиться. Малкавианка издала тихий смешок, потом ещё, громче, диссонанс формы и содержания. Какая неожиданность! Растеребив пространство вволю вибрациями в чёрных-чёрных лабиринтах, она выбралась к тупичку, где просто-таки радовало каждую клеточку Зверя, чуткого и куда более умного, нежели она сама, восторженной СВОБОДОЙ. Былая колыбель рассыпалась черенками по каменному полу, по ней ползли длинные строки каких-то умных слов "не открывайте, молитесь, слушайте радио Радонеж... а не, не тот подрядчик". Хм, не избежать ей разговора с сообщником. Ой, не избежать... Гностическая проститутка! Тревожный навеселе подросток переступил через прожженную изнутри дверь и присела рядышком. Длинный пальцы поддели горелую керамику, растирая в пыль мельчайшие частицы, воруя память, как воровала чувства. Именно сегодня Луна была особенно благосклонна к своему дитя, только сегодня мир наполнился новыми красками - стал богаче, живее. - Ну, сложите два минус три? - мурлыкнула сладко через плечо, лаская подушечки пальцев об острые края и слушая ответ. Немного ранее - Здравствуйте, Александра Владимировна... - Здравствуй, - вежливо поприветствовали с той стороны, несмотря на несколько более тесное общение, которому случалось бывать... Ах, какое было время.

- И много мыслей, - беззлобный смешок пощекотал в ответ. Герой не был бы героем, если бы не думал о других даже в такие приятные моменты, ластясь щекой и жмурясь. - Ты уже завтракал? Пострадавшему полагается повышенное внимание его личного врача. Повышенного интереса к целостности покровов, проверить который можно только вдумчивой пальпацией, к ясности сознания после работы под палящим солнцем, даже к водно-солевому балансу, дорисовывая улыбку в уголках губ. Внутри всё поет и радуется даже тому, что у садовника так много секаторов.

В этом доме Очень Много Героических Лоэчес-Моралес. И к ране прикладывай, и на периметр выставляй. Универсальные! Осталось выяснить, умеет ли кто из них готовить амброзию и кормить ею страждущих. Теперь черед героя смущаться и опускать взгляд, любая похвала усилена десятикратно из правильных уст. Руки находят отвлечение в уничтожении малейших компрометирующих следов, пока все попытки справиться с собой терпят ослепительный крах. Где тот хвалёный самоконтроль? Качала головой и смеялась, решившись, наконец, полюбоваться на своего восторженного мучителя. - Хирургия, - смущенно кашлянула в ладонь, пытаясь теперь сохранить невозмутимый вид. Какое интересное белое полотенце...

Не убрать? Короткий взгляд за пределы ванной, прислушиваясь к шелесту мягкой домашней обуви прислуги или цокоту каблучков доний и донов, и целостность улыбки под угрозой нежного касания губ. Так, напоминание. Скорее приветствие. Да ничего.. Ничего особенного. Задумался с секатором - Он оценил, - ладонь поддерживается другой, хулиганя лёгким шевелением пальцев по внутренней стороне, пока другая рука осторожно достаёт столь трудноуловимые два пузырька, вату и стерильную повязку. Контакт не прерывается и когда влажное сочетается с воздушным, мягким, и когда по краям пореза вспенилась белым перекись. Будничная процедура, отточена до автоматизма. Новая бесцветная жидкость уже не жжёт, и поверх ложится белый прямоугольник. И ещё - бережный поцелуй под основание ладони, с прямым взглядом смеющихся глаз.

Зажала в укромном уголке - ни дрогнуть в лапках паучихи, в жадных тисках, ни оглянуться, пока тылы уязвимо доступны греховной женщине. Та подозревала, что сейчас края умывальника ощутимо надавили на кости таза, пока сердце пережило новый взлёт и падение. Подозревала, что долгу уступит желание. Беги, Начито, беги! Хотя кто теперь отпустит такого ослабленного, зачарованного... нос продолжал водить поверх футболки. А потом давление пропало. Скольких душевных сил стоила клятва Гиппократу! - За великую жертву борются и языческие боги и сама Дева Мария, - ладонь мягко опустилась на плечо, побуждая развернуться. - Давай я взгляну.

Жив, - буркнул не глядя, представляя за спиной Кончиту или Милли, издали углядевших кровь и примчавшихся за новостями. Не первый раз, а травить девчонкам устрашающие байки о сражении с садовыми монстрами, ловя снисходительно-ехидные ухмылки, не было никакого желания. Кончита или Милли неспешно направилась к раненному, но не сломленному в борьбе с несовершенством и хаотичностью вселенной, и мягко ткнулась лбом меж выглянувших лопаток. - Решил все же принести жертву богам? - осведомилась вчерашняя жрица, учуяв кровь даже раньше, чем заметив бордовые потёки на раковине. Нос повел вдоль позвонков. - Я против, я ревную, - Консуэла тихо рассмеялась, опустив ладони по напряженной спине. До последней капельки крови ревнует.

Окунуться и забыть себя на долгие часы, раз за разом постигая дали чистого, незамутненного счастья – сокровище, которому позавидуют и боги. Разделить это светлое чувство с лучшим, невыносимо прекрасным мужчиной, с его сердцем, душой, памятью, окутать себя в один сон, звать и отзываться, смешить и смеяться, шутить, дразнить, подлизываться, льстить, сжимать до писка (сомневаетесь в руках тренированного гаучо?), обожать, обожать до нового умопомрачения. А потом ещё. И снова. Сияющими глазами любоваться, ловя очередной «последний» поцелуй. Руки прижились на талии, одно создано для другого в идеальной симметрии. Смеяться и воровать время губами. Откусывая по кусочку время для сна. И от носа. Начо спохватился, когда было уже поздно. И в сопротивление бытию, в своей пустой обезличенной комнатке для гостей, Лела почти прыгала от счастья. Катаясь по кровати и вспоминая, вспоминая, как это было, с до боли широкой улыбкой. *** Утро не отличалось от десятка других. Раннее, лишенное кофе, но тренирующее руки необходимостью разминать каждую мышцу парализованного тела. Хмурый, меланхоличный после вчерашних потрясений брат. Сияние, погашенное с трудом, и стоящее искусанных губ. Терпеливый разговор с матерью – всё только хуже, когда и детей нет рядом. Быть счастливым – преступление против реального мира. И только потом – сесть у окна, вдыхая тёплые ветра с чашечкой ароматного напитка и нехитрым завтраком. Подозрения Рамоны укрепились, когда кто-то очень настойчиво возжелал чмокнуть королеву плошек, кастрюль и всея дома за выполнение простой просьбы. И затискать до асфиксии. Разгуляться не дали. Знакомая светлая макушка царапнула взгляд на обратном пути из комнаты. Этакий магнит для любопытных ведьм. Это всё коварный план по их контролю святым католическим орденом крестоносцев. Бедной женщине, пылающей в огне за деяния свои, оставалось только принять судьбу. За спиной у Начо костяшки пальцев осторожно постучали о косяк ванной.

- В какую знаете. Вампирица, в духе пребывая крайне упадшем, отдала драгоценную ношу. Подумав, как это смешно, должно быть выглядит - она одна против двух. И вообще уже трижды прокляла себя, что связалась с помощью - даже самой было бы куда проще успокоить медперсонал, вознамерившийся лечить свой вид как обычно - то есть, довольно раздолбайно. Никакой радости от присутствия в своей жизни свиты, как символа власти и могущества, не было и в помине. К тому же и люди, обремененные толпой, часто расплачиваются инфарктами и ранней импотенцией. Кто-то останется следить за благополучием служения Гиппократу, а им ещё придётся заглянуть в базилику. Пить хочется только...

При этом, однако, в голосе леди-артефактора нельзя было усмотреть и намёка на то, что она собирается оставить пренеприятную ситуацию так как она есть сейчас, просто развернуться и уйти. Но маг крови решила иначе. Двойственная магия из одного источника окутывала разум не хуже бесцветной смерти, просочившейся с кухни. Не выражая более никакой агрессии по отношению к служащей британской пожарной службы проповедником Божьим, решила более не доверять невербальной системе связи. Мисс Нойман её проклянёт, но пускай это будет после всех этих событий. - Бегите. Инквизиции - запрос экзорцистов от моего имени. Эвакуируйте жильцов. Прошу, быстрее. Я прослежу, - быстрые, отрывистые слова, подкрашенные южным акцентом. И, судя по сосредоточённому взгляду за каждым движением великовозрастной куколки, мисс Йелич очень надеялась, что её послушаются без пререканий. Возможно, и ей самой придётся уйти. Но в игре с множеством неизвестных хочется держать в поле зрения хотя бы несколько клеток шахматной партии.