Rеi

Хозяин выразительно разглядывал сидящую в углу насупившуюсь, грустную и по прежнему грязную преторианку. Это прекрасно, что оно бегало. Мир праху его, и пусть не застревает в зубах. Грубые до умопомрачительности ароматы звали воссоединиться с первобытными предками и, наплевав на всё, просто пожрать. Чёрт возьми, этот стол был первой приличной едой за четверо полных суток. И при этом первой, когда не нужно было слышать звук мотора – в лучшем случае только своего. - Мы так и не поблагодарили за гостеприимство, - негромко отозвался Раймонд, больше глядя в сторону заныкавшейся Дары. Его ответственность. – Спасибо, Харзам. Зеленые глаза нашли пустынника. Дедушка Харзам. Шаман племени. Садлер слегка кивнув пустыннику в знак признательности. И быстрым шагом обошел стол, направляясь к преторианке. - Кто обидел? – тихо-тихо спросил хирург, взяв руки Дары в свои и присев около неё. Возможный откат от чудесных средств народной медицины его не радовал.

Да, доктор, - Кросс ухитрился вложить в короткую фразу и повиновение, и иронию, и даже...нечто дружеское? Ранения коллег по экстремальной командировке тоже не остались без внимания. - У вас двоих тоже хватит? - Хватит, - не потребуется даже отсекать ткань. - Спасибо за беспокойство. Голос звучал ровно и мужчина отвернулся, за оставленным для них балахонов, который сделал бы и самого холёного жителя Полиса жителем пустыни, сектантом, где пол, в основном, отличался по наличию бороды. Но не обязательно. Майло возился дольше - предплечье не давало ему разжать руку и пришлось помочь с основной частью. Дальше - сам.

Мастерские, 29.05 - Я не могу ей быть больше, чем другом, - ну вот и Ева превращается во Фьюри. То мягкая и пушистая, то колючая и холодная. - Я ей всё объяснил. Честно сказал. Я не чувствую ни к Рите, ни к тебе, ни к Ди, ни к Китни, то что я чувствую к Фьюри. И это я неправильный, а не Рита, - сделал он вывод, защищая подругу. - Фьюри никогда не будет твоим, - её несло и слова становились все более колючими. Подавленное прорывалось сквозь решето самоконтроля, а потом оказалось, что его и вовсе не было. Как она могла забыть.. забыть всё, что знала? Каждое слово шло с нажимом. Слушай, химера, слушай и вспоминай вместе с делецией. За боль другой делеции. Которая вполне могла быть выше, лучше, сильнее, если бы не маркер на предплечье. - Да, ты неправильный. Ты жестокий. Ты распял живого человека, одного из нас. Одного из нас. Как Рита. Ты, - Ева подвинулась поближе, почти касаясь его лба своим. Очень близко. И густой, пропитанный презрением шепот. Не нравится? - хотел убить его. Недотрога психованный. Большая ценность. А здесь Рииита, слабая, доверчивая. Как ты совсем. Это было даже не так, - ближайшая отвертка надавила на лежащую на полу тыльную сторону ладони химеры. Судорожно сжатые пальцы надавили сильнее, пустив первую кровь. - А знаешь, что я могу повторить с тобой то, что чувствовал Пауль? Ты не дотянешься до оружия. Я увижу каждое твоё движение до того, как ты его совершишь. Нет, лучше, лучше! Лучше узнай, что чувствует Ритка. Не сопротивляйся, Тодд. Тебе же интересно? Химера пропитан ихором, пульсирующим в ритм её сердца. Сколько раз пользовались твоей памятью? Сколько? Получай взамен - мириады оттенков боли, которые делеция уже знала из своего богатого опыта личных отношений. Больно быть неправильной. Больно быть оставленной. Больно обманываться. Больно, больно, больно! И ни один врач не пропишет таблетки от расползающейся пустоты внутри. Не залечит. Не даст забыть. Голос Риты шепчет известное только делеции. Тогда только одной ей. Птички раздирают плоть? Это как поглаживание шёлка. Это - ничто. Это даже не распятие. Хуже. Потому что ты сам себя отравляешь. Сам себя убиваешь. С каждым вздохом. Так больно, что воют баньши. Делеция слышит только этот крик, осекается, прижимает ладони к ушам и, кажется, что скоро лопнет каждый сосуд в её теле, оставив кровоточащие раны и кровавые же дорожки на сером полу. Сжатый в самоё себя комочек уже ничего не слышал [Психокинез: чтение мыслей, 5 уровень, вой баньши]

Так ведь грязь же, - возразил Кросс, но самоистязание прекратил, вопросительно глядя на Раймонда и мысленно отмечая, насколько все же у них похожее телосложение. Оба следили за собой и при движениях на руках, животе и спине нечетким негативом "проявлялись" мышцы, которых простыми пробежками не получить. Только долгим и упорным трудом над собой. - Хочешь занести её внутрь? - опытный взгляд оценил заживающее ранение на четверку, возможно, из-за их безумного ритма жизни и плохого питания. Расчесывать не было никакого смысла. - Полей сверху и хватит. Позвольте нанитам работать на вас без юридических протоколов. Его собственное чернело на предплечье, без повязки, и уже без такой обстоятельной микропомощи, какая была предоставлена Алексу. До завтра заживет. У них у всех.

Мастерские, 29.05 - А зачем её развивать, если она уже есть, дружба? - не понял эксперт симпозиума. - Как к девушке... - он замялся и отвёл взгляд в сторону. - Я не знаю. Но когда я смотрел на Китни и Ди в душе... они мне нравились. Они красивые. Их можно рисовать. Но... я хотел бы рисовать Фьюри или Вернона. Или даже доктора Флинна, - и он улыбнулся, вспомнив переодевание в стилсьюты. Каждый вспоминал своё и улыбался. Ева - ту замысловатую позу, в которой упомянутый доктор предстал перед двумя самыми близкими ему тогда людьми. Когда эти оба разучились дышать, просто задохнулись от силы докторского очарования. А потом вспомнила слезы Риты. - Вы, мужчины, жестокие дураки, - сделав такое заявление, делеция слегка оттолкнулась ладошками от коленок химеры. - Или мы наивные дуры. Или и то и другое. Не наученные жить без прививок и снифера. Дыхание стало глубже и чаще, и мягкое выражение лица делеции сменилось ожесточением. Голос опустился до едва слышимого шепота и где-то на краю серой радужки мелькнула ядовитая зелень. - И это больно. Действительно больно. Рита может думать, что недостойна. Или неправильная. Что лучше бы этого ничего не было. И плакать по ночам, пока не подействует антидепрессант.

Пророк Мухаммед завещал: «Чистота – половина веры». Хотя бы веры в себя. Быть творцом своей судьбы накладывает определенные обязанности. А что думал, богом быть непросто… Но вода – действительно источник жизни. Сухая колючка, в которую превратился вымотанный жарой и тряской хирург, постепенно оживала и проявляла больше интереса к окружающему. И к процессу омовения. За этим всем интерес к собственному мужскому был беззаветно пропущен (бдительность на Кросса:96). Вода стекала по волосам, те липли к лицу, ограничивая мир несколькими пядями хаммама. Удивленно выпрямился только услышав надсадное шипение юриста. - Не трогай, - так обращаются к ребенку, расчесывавшему болячку. Может, было уже и не утро, но чистый почти до скрипа хирург был снова не самым приятным типом.

Мастерские, 29.05 Я и так о ней забочусь. Обнимаю и оберегаю. Рита мой друг, как же иначе, - оправдался исповедующийся. - Что развивать? - в голубых глазах было искреннее удивление. - Ну.. дружбу? - неуверенно предположила, покосившись в сторону выхода. Никто не подслушивал. Эксперты любовных дел продолжали свой научно-психологический симпозиум. - Узнавать её, больше проводить времени... Хотя если не хочется, то не стоит. Если не тянет как к девушке.

Мастерские, 29.05 - Кем я её был? - у пэра Гнездовья нижняя челюсть задержалась на пару секунд в нижнем положении прежде чем подняться к верхней. - Она мне нравится, да. Но... - смутился в кои-то веки, зажевал слова и уставился в пол, - не так, как Фьюри. Девушка подобралась поближе, положила ладони на колени химеры, серьезно глядя ему в глаза. Как решить с подругой, сделать лучше, помочь... импровизируем на ходу. - Стать для неё, как для тебя Фьюри. Позаботиться. Обнимать. Самому. Оберегать. "Ревновать". Уголки губ приподнялись в улыбке. - У вас ведь это не так давно.. не так долго... не хочешь развивать? - кудрявая голова склонилась в сторону.

Мастерские, 29.05 А Рита любит меня. А я... я идиот. Совсем неправильный идиот. Не чужая, своя душа – потёмки. А здесь... можно работать? - А она тебе нравится? – пытливая делеция была столь же тактична как пэр Гнездовья и прилегающих территорий. – Как человек. Как девушка. Чтобы ты был её доминантом. Толкать на знакомые шипы было делом жестоким. Но и грустить.. эта эмоция совсем не задержалась на лице делеции. Она любит потому что любит. И, по сути, объектов её любви это дело не касалось. Её мотивация что-то делать. Её причина улыбаться. Просто фактом своего существования, без усложненных формул и причин.

Мастерские, 29.05 - Ааа, - протянул Тодд, принимая осведомлённый вид. Промолчать бы, как опытному знатоку и благовоспитанному джентльмену, но наивное химерье любопытство победило. К тому же, мыслей о сексе в его голове дано не было. С тех самых пор, как любимый инструктор чуть не порвал питомца на части. - А от кого? Улыбка стала грустной. Механик привалился спиной к собранному дрону и посмотрел перед собой, обнимая острые коленки, обтянутые комбинезоном. - В данном случае... лучше брать сигарету, - глаза смотрели виновато. Вопросы и ответы между собой не сочетались. Две разные грани морали, два требования, и ничего в итоге. Ева не знала о земной поговорке о двух зайцах для лисы, которой её назвали. - Со мной все неправильно, Тодд. х до вечера)

Мастерские, 29.05 - Да? А от чего у тебя немного этой лёгкости? - удивился наличию дополнительных ненаркотических источников кайфа троянец. Интерпретация и классификация девичьих румянцев пока были для шахтёра с Ковчега непостижимыми процессами. - От кого, - девушка рассмеялась, припомнив разговор с химерой о сексе, ещё тогда на испытательном полигоне.

Мастерские, 29.05 Он скептически хмыкнул, рассматривая сигарету, и глубоко затянулся: - Не знаю, - ответил искренне, выпуская из лёгких дым. - Хочется. Так же как есть, к примеру. А у тебя разве не так? Делеция с сомнением посмотрела на сигарету. Мягкий кивок головы не то в подтверждение, не то собственным мыслям. - Не к этому, - на белой коже отпечатался легкий румянец. - Но и... боюсь немного. Этой легкости. Как во время ихорных проявлений, хоть и слабее.

До вечера 29.05 Они почти не видели друг друга, отгородившись стеной из аудиофайлов разного жанра и назначения, хотя находились в одной – хотя и загроможденной где-то до потолка, превратив помещение в своего рода лабиринт – мастерской. Сосредоточение стало константой, кроме тех редких моментов, когда выходила на кухню – за едой для себя и троянского инженера. Тогда кофе и пряности ненадолго возвращали в реальный мир. Тогда белые пальцы ложились на плечо и мягко выводили троянского инженера из его технологического транса. Здесь ели, здесь же и спала, пятеро суток не наблюдая никого кроме Тодда. Не срослась с металлическими стеллажами только благодаря рассветным пробежкам. Промывка деталей от песка и пыли, засорившихся за долгое нахождение в песочной яме поселения кинетиков, сборка и монтаж на уже готовые комплектующие были делом медитативно-приятным. С ожогами, пальцами и лингвистическим обогащением. Тепличное существо таких слов не слышало. И не конспектировало. Ева, кончай, - помахал инженер механику. - Хватит их калибровать. Пока не испытаем, не узнаем насколько облажались. Или наоборот. Курить будешь? - Ммм? - подняла голову, и тут же опустила, обнаружив инженера на самых стойких плоскостях, в частности на полу. - Я не очень поняла, в чём суть курения. Хватит.. нет, ещё раз прогнать измерения, ещё раз сравнить показатели. Да, я сейчас, всё, почти..

23.05, 22:20-23:40 + Пассажирский вертолет переквалифицировался в транспортный. В некотором роде беззащитный перед рейдерской атакой, и, в очередной раз запоздало, Ева подняла голову наверх, к небу. Не хотелось бы встретить стаю тех динозавров, один из которых пошел на обед Одиннадцатой. Делеция притихла и активировала доступные им сканеры – аномалий, эхолокатор, тепловой… уже стемнело, и зайчик трусил. А если они ночные хищники? Подсвеченные уютные красные и желтые датчики, маркеры и показатели внушали к себе доверие лишь отчасти. Но это было что-то своё и знакомое. До последнего винтика. Девушка невольно скользнула взглядом по поясу Вернона – конечно же, оружие никто из них не взял. Кинетики. Внутренний голос вздохнул. Через минут сорок винты вздымали воздух около Гнезда. Дино куда-то отошла по делам своим динозаврьим, стаи не атаковали вертолет и вообще задерганного механика попустило. Дневные путешествия изматывали, и нескольких часов сна было недостаточно для полноценного отдыха. Физически сила была, но разум… не отличался равновесием. Тем более в животе нарастала революция против нездорового питания. А если доктора уже спят? Не будить же из-за этого... Ау, неприятно… И неудобно… Хорошо, что Вернон не отличился интересом к делеции и не смотрел в её сторону. О чём были мысли социолога – тайна, которую Ева не хотела разгадывать. Ну почему из гаража нет грузового лифта? Кто тот идиот, который проектировал Гнездо? Все железо приходилось перетаскивать вручную, хорошо, что только один уровень. Одна ходка, другая, третья… Туда-обратно и весьма бодро по ступенькам, чтобы позже заползти в наверняка для этого предназначенный угол с подушкой в мастерской и там уснуть. Уснуть на рабочем месте. Ещё отправить маячок Тодду, что всё на месте. Всё остальное – завтра. С посвящением.

Ничего особенного, помогает в пустыне. - Пожал плечами старик и предупредил. - Возможно это на всю ночь. - Пить почти не хочется. - Согласилась Дара, связавшая единственный заметный побочный эффект - некоторую слабость, с окружающей непривычной жарой. - Выводится само? - не связал или не захотел одно с необходимостью остаться здесь на всю ночь. Эти двое играли против него в его же игре!

23.05, после разговора с Фьюри Orbis non sufficit

Дара, тебя я попрошу не торопиться и остаться здесь до завтрашнего утра. Сначала нужно разобраться с лекарством, которое я тебе дал. - И что ты ей дал? - насторожилось светило традиционной медицины. Отпустив Кэтрин к воде, Раймонд несколько озадачено посмотрел на лицо преторианки. - Я бы хотел поприсутствовать. Кажется, он повторялся. И забылся, обратившись на ты.

- Прости. Опять это... иногда мне кажется, что я давно сошла с ума, а всего этого нет. Это усталость. Глобальная. Тяжелая. Чем могут помочь психотерапевты, если мозг физически не способен воспринимать перемены? - Безумцы всех умней, - улыбнувшись, легкомысленно провел по плечу Кэтрин. Не то, что сказал бы врач. - Если это твоя галлюцинация, значит ты можешь управлять этим миром. Вне зависимости от реальности происходящего, этот совет подходил под любую интерпретацию. - Но после ванны тебе должно полегчать, - хирург изволил шутить.

Боевое. Что за мужчина без боевых шрамов? Тем более в этой общине. Теперь крещение было у каждого из них, и не факт, что последнее. Подбородок слегка осел на черную макушку. Лучше вам об этом не думать, мисс Кин. Сколько дней прошло? - прошептала она, с силой протирая лицо ладонями. - Я потерялась во времени. Как будто... оно идет вспять. - Это четвертый, - ответил без промедления. – В каком смысле вспять?

Я не буду больше доставлять ей лишнего беспокойства. При необходимости, помогу, конечно. Серые глаза уткнулись под ноги. - Она слепа, - повторил Садлер такой очевидный для себя и простой факт. – Это – действительно повод для беспокойства. Быть обузой для самостоятельной и не самой покорной девочки. Она бы могла сейчас психовать – если бы пустыня и таблетки не прибивали в ней эти проявления. Остальное – твой страх быть навязчивой или ненужной. Который Дара просто не видит. Прости ей это, дубовой. Садлер сгреб совсем не взрослую, и ранимую девочку здоровой рукой, и прижал к себе. Поделимся теми, кто живет на наших робах? - Плечо правой, - на месте были и следы крови, и темное пятно от прошившей полотно пули. – Можно рассматривать повязку, пока ещё есть что.

Она вздохнула и провела ладонью по докторской спине, в качестве жеста поддержки, а потом прислонилась рядом. Только не лбом. Спиной. - Я расскажу тебе сказку, - прозвучал спокойный, хриплый и глубокий голос. Такой могла слышать только Кэтрин. Ему много времени не нужно – и всё, что есть до прихода Харзама, уделено Кэт. Которая, не осознавая, могла просто сменить вектор применения любви и заботы. - О маленькой девочке из далекой северной страны. Её папа очень хотел мальчика, он был военный, который стремился вырастить из сына гордое продолжение традиции. Но y хромосома не прижилась у плода, и родилась девочка. Папа погоревал, но решил не расставаться с мечтой. Девочкам он рассказывал сказки о девочках, мальчику Майло - о мальчиках.. шовинист-традиционалист. Раймонд повторил позу мисс Кин, перевернувшись на спину и ткнувшись головой в дерево. - Девочка росла в закрытом военном социуме, где все определялось статутом. Всё нормировалось, вплоть до количества вдохов в минуту на тренировках, содержанию витаминов и калорийности еды, контакты с внешним миром – практически или полностью отсутствовали. Авторитет – вышестоящее начальство. Которое четко скажет, что требуется. А там уже выполнять или нет – другое дело. Но не уверен - переспроси. Что-то он увлекся.. к чему всё… а, да. - А потом девочка ослепла и лишилась почти единственного канала информации, оставшись с проницательностью на полутона беседы и слова.. где-то на уровне этого симпатичного столика. Кажется, что он отличается от остальной мебели, что он более вычурный, а сними с него вышитую салфетку – будет то же самое. Кэтрин, - голова перекатилась в сторону программистки. – Она не понимает, что может тебя обидеть. Не обманывайся тем, что это девушка. Это преторианка, она понимает прямой и четкий приказ, руководство к действию, а не полунамеки, которым обучены женщины Полиса. Не мучай себя. Дара сейчас ведомая и беззащитная. Не только физически, но и социально. А Рена привыкла иметь дело и с такими, как она. Поэтому перехватила у тебя её, неосознанно. Попробуй принять особенности Дары как данность.

Дети дружно хрустели принесенными сладостями, протягивая делеции то, что им нравилось больше всего. Сидя на коленях, она только и успевала, что вертеть головой по сторонам, поддаваясь малейшим дуновениям чьих-то ярких образов, словно наркоман, получивший тройную дозу счастья и радости внутривенно. А то и прямо в мозг. Вокруг неё было очень шумно – на ментальном уровне. И очень весело на всех сразу. А ещё она поняла, что такое сбить аппетит. И почему мамы на Земле так этого остерегались. Организм привык к полезной пище, будь то кубик или новое питание из супермаркета, и на такое количество сахара просто не знал как реагировать. Похоже, проведать стоило не только биолога.. но и врача. Что-то ткнулось в бок, и, в очередной раз обернувшись, Ева поймала в руки ускоритель протонных частиц от мазера. Оружие давно не холодило руки делеции, мгновенно посерьезневшей и поднявшей взгляд на подростка, который стоял с внушительным довеском к первому. Она проводила взглядом несущего в вертолет оптику Вернона, а в голове уже нарисовали образ боевого дрона – изгои здесь были не впервые. Кинетики знали план лучше них самих. У нас будет три таких дрона. Серые глаза вновь обратились к зеленым. Те моргнули, и существо расплылось в улыбке. Будет! Итого мальчишки им подарили три комплекта, которыми стоило оснастить будущих дронов. Мальчишки… Вечно играют в войнушки. Ева улыбнулась. Нам пора. Пора заняться делом. И к доктору…

21:00 Под ползущей по земле косой тенью от закатного солнца сменялись пейзажи. Первым исчез многолетний лес, древние высокие деревья, которым отсутствие человека только было на пользу. А ведь если они вернут время – этого всего не будет. Не ихор, так перенаселение будет грозить маленькому голубому шарику. Но Ева не была бы механиком с Терры, если бы не придумала очередную безумную идею по разрешению ситуации. И ею обязательно стоило поделиться с Фьюри. Не разделит, так развлечется. Воспоминание о комбате убрало хмурую полоску между бровей и о недружелюбном социологе попросту забыли. Дальше было поле и темная голубая лента реки, где-то подсвеченная ярким солнечным лучом. Вертолет сел в десятке-другом метров от крайнего глиняного домика, неровно качнувшись у самой земли. Ева протянула руку, отключая тумблеры по одному, и постучала пальцем по датчику заряда аккумулятора. Скоро придётся менять. Такими темпами стоит наконец принять вакцину от ихора, сбрасывая до пятидесяти… Было всё не до того. Механическая птичка, наконец, уснула. *** «Угадайте, что у меня есть!» За своё короткое знакомство с кинетиками, Ева поняла, что речью пользоваться совсем не обязательно. Игра в «угадайте» тоже была слегка нечестной с кинетиками такого уровня… но какая разница. Ступившая на площадь у большого костра делеция с мешком за плечом, улыбнулась и в глазах проявились счастливые морщинки. Вид колобков её больше не тревожил.

Книгам было по меньшей мере лет двести – кто-то кропотливо собирал их из года в год, тратил на это своё время… что это? Хирург нахмурился и вытащил странный корешок из общего потока. Начало было.. многообещающим. Нюанс был в другом – чтобы прочесть старые языки, требовалось времени больше, чем придумать и запатентовать методику самому. И чем дальше продвигался хирург в своем изучении стеллажей, тем сложнее было сдержать серьезное выражение лица. - Здесь кладезь знаний… для Майло, - пробормотал, вернув на полку две последние книги. Ему самому оставались только змеи в качестве чего-то целительного... Лоб тяжело припечатался к вертикальной полосе деревянного стеллажа. Он знает этот откат, не химический, вполне естественный после придушенной эмоции, знает каждый этап и ночью может сказать, когда именно организм начинает требовать витамины группы В, неизбежно скатываясь в беспросветное опустошение. Позвоночник выпрямляется и минутное замешательство купировано. Он всё знает.

Социолог окинул принесенное скептическим взглядом и коротко бросил в ответ: - Нет, - потом подумал и продорлжил, - но, может, эти кинетики любят. Делеция осеклась и молча вернулась к своим прямым обязанностям – вести переговорщика в деревню за рекой, где уже был вечер и загорались костры, где дети сновали, бесились на круглой площадке, и их тени переплетались самым химерным образом, где общая атмосфера добра могла обогреть любую серую душу. Наверное, что-то она сделала не так. Снова.