FOX69

20 мая, вне времени "Архимед" Как только за спиной доктора захлопнулся шлюзовой люк, рубку "Архимеда" охватило зелёное пламя. Ослепляющей вспышкой прокатившееся от носа до кормы. В следующее мгновение, все кто был на мостике могли видеть перед собой, через иллюминатор, обычный земной пейзаж: деревья, траву, горы, цветы, облака. И, вдруг, на фоне общей галлюцинации раздался оглушительный рокот, подобный взрыву. Он сотряс всё тело субмарины и расшвырял её обитателей (Акробатика или Ловкость, если провал урон 1вХП). Раздался аварийный вой сирены. Вспыхнуло рыжее пламя на пульте управления. Рубка заполнилась дымом. Секунда. Преодолевает вечность. Из узких пробоин на мостик хлещет солёная вода. Давление в 500 атмосфер сжимает повреждённый корпус. Мигают аварийные огни. Исходит на визг пожарная сирена. Субмарина заваливается на нос и постепенно опускается на дно. (урон Архимеду 1200/5=240(затопленные отсеки)+177(повреждения)=417, в остатке 783хп) На фоне хаоса металлический голос "Архимеда" звучит, как некролог: - Повреждена целостность носовых отсеков первой, второй и третьей палуб. Вследствие пробоины носовые палубы разгерметизированы и подвержены затоплению. Носовой отсек второй палубы в критическом состоянии. Повреждена система охлаждения реактора. Критическая температура в реакторе будет достигнута через 20 минут. Вышли из строя носовая цистерна главного балласта. Пожар на мостике. Отказ навигационной системы. Отказ системы сканирования. Отказ блока связи. Блокировка пульта управления. Рекомендуется: воспользоваться аварийным пультом управления для остановки реактора во избежание критического перегрева.

– Да, доктор Леманн, – по-военному чётко отзывается солдат. – Макс.. с вами уже такое было? - Было, - отвечает он. Хранить дальше тайну на двоих становится преступно. - Очень давно. - Что происходит? - оглядывает стены, уже не надеясь на прямоту коридоров. - Сложно объяснить, - отвечает он на второй вопрос. - Но нам нужно отсюда уходить. Вам. Уходить. И обратиться к доктору. От недавнего состояния ни следа. В глазах лихорадочный блеск. В движениях уверенность.

– Капитан, нужно отвести Макса на Архимед для осмотра медика, Темпл отведёт, – Иоко оборачивается к постигшей прямоту очередного коридора Брук. Постигший прямоту коридора капитан и верная Темпл остаются где-то на периферии сознания. Перед ним только её глаза. - Всё хорошо, - он словно успокаивает милого пушистого котика. - Я в порядке. Теперь в порядке. Хватается за арматуру переборок и поднимается на подрагивающие ноги сам. Тянется к пневматике шлема. Щелкают зажимы. - Здесь можно без него, - объясняет свои неадекватные действия. Снимает и держит в руке. Вдыхает полной грудью. Взгляд сумасшедшего и кривая улыбка. - Айзек... ты вспомнил? Рецепт. Со стороны он несёт полный бред, который может принять всерьёз только один человек.

– Стоп! – последовал сигнал. Лейтенант опустилась рядом с инженером и пожалела, что где-то в складках стила не носит портативный сканер для отслеживания метрик. –Макс, вы меня слышите? Подайте знак, если да. В шлемофонах стилсьюта слышится лихорадочное дыхание. Он отдирает руки от шлема. Боль пульсирует во всём теле, голова кажется сейчас взорвётся. Глухой удар затылком о стену, ещё и ещё. - Уходите отсюда... - ошалелые серо-голубые глаза смотрят в золотисто-карие. - Иоко, уходите отсюда... Я сам... Он хотел сказать что-то ещё, но яркое видение изумрудной пеленой размазало красивое лицо японки. Но мгновение он отключился. Снова её глаза. Она что-то говорит? Он протянул руку и обхватил её за предплечье. Болевой пик миновал. Он перестал сопротивляться и принял то, что должен был принять. Стало легко. Они не чувствуют. Пока. Чёрт. Но это не возможно. 1 Зв... всего один зиверт. - Всё хорошо, - слабая попытка подняться. - Помогите мне... пожалуйста.

Сила Воли(+5+5) 250+500 В остатке: 300

И это. Их. Работа. Оберегать мягкой, но крепкой рукой от огня. Лезть в незнакомые дыры первыми, чтобы если занесло, вспомнить «Houston, we've had a problem». А его работа, по какому-то странному катастрофическому стечению обстоятельств, помогать этим самым "мягким, но крепким рукам" лезть в незнакомые дыры, чтобы эти руки там поотрывало. Пока добирались до базы, арендованный военными инженер по большей части молчал, односложно отвечая на простые вопросы и всё больше повинуясь собственным ощущениям. С каждым шагом головная боль усиливалась, подступала тошнота и нарастал панический страх. Перед длинным соединительным коридором он еле себя сдерживал, чтобы не повернуть обратно (СВуспех39/42). В каждом, отводящем от главного купола, луче было по шлюзовому люку. Так что проблем со входом не возникло. (Техника-успех). Проблемы возникли сразу в стыковочном коридоре. Дозиметры стилов пискнули, указав размытое значение излучения от 0,75 до 1 Зв. Ничего страшного для исследователей, с учётом защиты брони костюмов в 400Зв. В шлюзе наткнулись на ещё одну преграду с электронным и кремальерным замками. - Судя по исправной электронике, аварийная система где-то понемногу тлеет, - передал Макс котикам, справляясь с очередными дверями и собственным состоянием (Стойкость-провал). С дверями он справился. С собой не смог (СВ-провал). Прислонился к стене и сполз вниз. Он что-то чувствовал, что-то происходило. Именно сейчас. Именно с ними. Обхватил шлем руками и зажмурился. "Айзек!"

-Конечно. И буду благодарна вашей помощи. Такарай, пойдете со мной. Профессор, - обратилась она к Рэннелу. - Рекомендации по составу группы? Кто сможет оказать необходимую консультацию из ученых? - Да... конечно, - повторил он за ней. Бросил взгляд на внимательные глаза доктора, ещё раз кивнул капитану и отправился экипироваться.

Глава 6. Abyss-5000 20 мая, 16:00, отметка «5770» Он поднимался вместе с ними. Из запредельных глубин плыл вверх неотвратимым предзнаменованием. Он был огромен и необычен, как грядущие перемены. Тихоокеанский сельдяной король. Regalecus glesne или ремнетел. Японцы называют его ремень-рыба и считают предвестником страшных событий. Разлагающиеся тела ремнетелов находили выброшенными на берег перед Великим извержением годов Хоэй и сокрушительными цунами Дзёган-Санрику, землетрясением в Конто и катастрофой Фукусимы. Пятнадцатиметровое тело с плюмажем из спинных плавников, напоминающих корону, шло вертикально вверх и на сканерах «Архимеда» долго маячило свечеобразным силуэтом. Они нашли не сразу. В течении двух часов «Архимед» сканировал уступы желоба в поисках неизвестно чего. На вопрос: «Что мы ищем, капитан?» Маргарита Брук кратко бросала: «Ищите, - и добавляла. – Не ошибётесь». В 16:13 сумрак рубки озарил дальний отблеск слабого свечения, очень похожего на полярное сияние, с той лишь разницей, что всполохи ядовито-зелёного света находились в воде. На короткий промежуток времени «Архимед» зафиксировал слабый радиационный фон не превышающий 0,5 Зв. Вскоре необъяснимые явления прекратились и на одном из уступов, прямо над многокилометровой пропастью обнаружился объект искусственного происхождения. Глубоководная база «Abyss-5000» построенная три года назад по заказу Комитета геологической разведки Восточного Азиатского Союза была не случайно расположена в этом месте Тихоокеанского Огненного кольца. Именно здесь, в желобе Тонга, находились самые активные разломы и проходили аномальные подвижки литосферных плит. Чёрные курильщики, действующие вулканы, открытые выходы лавы давали учёным богатую почву для изучения. Место, где зарождались цунами, происходили выбросы расплавленного вещества мантии, провоцировалось движение континентов, генерировались пузыри метана, требовало пристального внимания. По всему было видно, что сооружение не функционировало давно. За прошедшие годы оно могло бы развиться в полноценный научный комплекс, огни которого оживляли бы эти мрачные глубины. Но на корпусе лаборатории не теплился ни один прожектор, не было и намёка на аварийное освещение. Скромная информация, которой владела капитан Брук, не могла дать ответы на интересующие команду вопросы. У неё был приказ - разобраться на месте в причине потери связи и действовать по своему усмотрению согласно протоколу. Штатная разведка, которая должна была призвать безалаберных учёных к порядку и отчётности. Не раз бывали случаи, когда профинансированные экспедиции, на основании сделанных открытий, требовали равных прав с заказчиком и объявляли бойкот или «увлечённые работой» не считали нужным сообщать каждый свой шаг наверх. Насколько отбились от рук исследователи, им предстояло выяснить. Или же причины прекращения связи крылись в другом. - Что скажете о строении, инженер Феррант? – обратилась командир к члену экипажа, который за последние три часа принял половину капсул из флакона назначенного Айзеком препарата. Разлитая боль теперь напомнила о себе где-то в затылке. Он нехотя приблизился к иллюминатору и всмотрелся в пятно света, в котором появились тёмные полусферы некоего строения. - Это не молекулярная сборка, - сразу ответил Макс капитану. – Традиционный метод строительства стационарных баз в агрессивной среде. Основные элементы доставлены с поверхности и собраны уже на месте. Усиленные каркасы из титановых сплавов, углеродные сотовые стены, переборки с запасом прочности, литиевый фундамент врезан в породу. Такое сооружение выдержит и большее давление. Основательная постройка. Здесь собирались работать не один год. Возможно с перспективой на дальнейшее строительство. Только вот… кого здесь селить на такой глубине. Через паузу он продолжил: - В центральной полусфере располагается термоядерный реактор. Но, похоже, он отключён или неисправен. Что вряд ли. Как давно, я могу сказать только после обследования данных по энергоотсеку. Вы же собираетесь туда спуститься, капитан? – он посмотрел в решительные глаза Марго. Наверное, не только у него одного были сейчас вопросы к капитану спецподразделения.

– Макс.. вы не хотели дать ему какое-то личное имя? Как носят виллы в Эдмонтоне, – лейтенант обернулась к инженеру, что безучастно сидел на кофеиновой игле, и задала давно тревожащий её вопрос. И добавила немного тише, мягче. – Мне кажется, пора. - У меня была квартира в Эдмонтоне, - также тихо, с мягкой улыбкой, произнёс инженер, припомнив их с Ритой первое жильё полученное по социальной программе. Дальнейшие рассуждения военных и учёных он почти не слушал. Он точно знал - они вернутся в ту зону. В зону, где дестабилизировались его застарелые болезни. При желании, повинуясь только усиливающимся ощущениям, он мог дойти до источника своих проблем, как по цепочке. Если прежде не сойдёт с ума. Страх липкой леденящей пеленой с каждым часом укутывал плотнее. Гнетущая предопределённость, которой уже не избежать. Остаётся только смириться. Они искали объяснений, бродили во тьме, решали загадки, которым не было объяснений в их мире. Но были в его. Паранойя. Новый виток обострения иного качества. Он видит то, чего нет.

– Если будет угодно, я спроектирую карту, чтобы мне вы показали, откуда, – Иоко тихо смеётся, опустив руки. Мимолётом брошенный взгляд на процессию, где, казалось, каждый участник получал удовольствие от своей роли.  Ученые первые выскажутся о своих мыслях. Интерес блестит в глазах слушателя, без догадки, куда заведет на этот раз дорожка этого пути. - Канада, Эдмонтон, - обходится он без карты, параллельно её взгляду наблюдая за цветом науки. Между глотками кофе отрешённая от настоящего мысль приносит образ старого бумажного носителя, с которого начался его долгий путь от континента к континенту.

Иоко ненавязчиво заглянула в ту же глубину, что так завлекла подводного инженера. – Я слышала, в Европе все ещё гадают на рисунках частиц кофе, – делится стереотипами о белых людях. – Вы тоже гадаете, Макс? Кивок капитану, что зарылась в сводки данных с мелькающими портретами отсканированных животных, но лейтенант не присоединяется к поиску. Не сейчас. Следует к Ферранту, с кем не общалась с момента общей ночёвки в стыковочном шлюзе. И в этом была своя какая-то незавершенность. Как и в мимолётном касании плеча посеревшей за время путешествия доктора Аники Бьёрк, ободряя ту не сдаваться на милость тревогам. – Хотела поблагодарить за стил, и извиниться за причиненные хлопоты, – Иоко делает тайский ваи, приподняв ладони чуть выше груди. Признание заслуг, необходимость донести свою благодарность. Она видела, насколько был вымотан Феррант всё время в Водном Доме, мучился от недосыпания и усталости. - Не стоит благодарности, тем более извинений, - он всё ещё смотрит на неё, как на натурщицу, решая какая техника живописи сумеет передать этот янтарный блеск любопытных глаз. - Это моя работа, лейтенант, - улыбка прячется за край стакана. - А вот гадать я не умею. Может, потому что я не из Европы.

Кают-компания 19 мая, 19:00 Кажется, появляться на собраниях группы с пластиковым стаканчиком кофе входило у него в привычку. Можно хоть чем-то себя занять, пока другие спорят. Спорить он не любил, предпочитая уступить и дать возможность оппоненту сделать собственный выбор, принимая все последствия самостоятельно. Занятное открытие в процессе долгожительства. Чем ты старше, тем реже тебе хочется давать советы и отстаивать свою точку зрения. Наступает время, когда ты в полной мере осознаешь смысл фразы - "правда у каждого своя". Так стоит ли настаивать и биться в истерике доказательств? Он отпил кофе, посмотрел на воинственного капитана и уставился в чёрные глубины стакана.

А вот не надо было геройствовать и лезть за юрким котиком внутрь. Снял крепёж, разобрал, показал куда лезть и сиди жди. Нет, полез следом. Зацепил наручем арматуру и тут же огрёб какой-то отвалившейся балкой, которая потянула за собой кучу полуразрушенного металла, замуровывая храброго котёнка. За плечом шипит большая кошка. Хватает за шкирку и отодвигает в сторону. Она мать, ей виднее. Котёнок в беде. Им с профессором только остаётся исполнять приказы и помогать. Вернулись на борт около 18:00. Стянул стил на третьей палубе и поднялся к себе. SNAP исправен. Даже целостность защитного кожуха не нарушена, а значит, они на шаг приблизились к разгадке событий в желобе Тонга. Ведь отсутствие результате тоже результат. В висках знакомая ломота. Быстро принять таблетки, а потом можно и кофе. Или нельзя? Айзек ничего насчёт кофе не говорил.

Макс даже не стал спрашивать грозного капитана можно ли ему выйти из класса. Он стоял рядом с "Крабом" и ждал дальнейших распоряжений. На войне, как на войне.

После того, как коварная песочница со своими игрушками поглотила самый светлый ум этой группы, непререкаемый авторитет, мастера дрессуры филиппинской таможни и грозу всех кошачьих, Макс прихватил контейнер с инструментами и спустился следом. - Давайте, я посмотрю, - сообщил он о своём прибытии Рэннелу и принялся за ремонт. Наткнувшись на какие-то твёрдые породы, дробящие элементы бура заклинило, а система вращения перегрузилась. Провозившись почти час, он уже решил позвать Хельму, как, вдруг, шестерёнки сдвинулись с места и встали в пазы. - Чёрт... - тихое проклятье раздалось в стилах команды. - Чуть не доломал. Готово. Захлопнулась аварийная панель на титановом кожухе, и на буре вспыхнула зелёная индикация. Макс дал отмашку пилоту и отплыл. "Краб" был готов к работе.

19 мая, 14: ... Бурение на отметке "6000" Бур "Краба" с лёгкостью таранил мягкий грунт, погружая подводный аппарат в глубокую яму. Уже через пол часа Эдвард стоял в широком двухметровом кратере в непроглядной взвеси, поднятых со дна отложений, которые плотным коконом окутали не только лунный модуль, батискаф и исследователей, но поднялись на десятиметровую высоту к брюху субмарины. Яркие прожекторы "Архимеда" не имели шанса пробиться сквозь взбитую "пыль", оставляя бурильщиков на милость сбоящих сканеров. Следующий метр Эд работал вслепую и не удивительно, что вовремя не заметил, как не заметили ослепшие котики, пришедшей в движении арматуры посадочной ступени, претерпевшей катастрофические изменения за 150 лет под давлением в морской воде. Две верхние опоры, возвышавшиеся над кабиной батискафа надломились, сложились и рухнули на самоотверженного машиниста буровой установки, не подозревая о его щемящей ностальгии по геологоразведке. Одна пробороздила вскользь, а вот вторая грохнулась на прозрачный иллюминатор, по которому поползла еле заметная трещина. (Эд-Бдительность) "Краб" 600-188хп До естественного захоронения источника изотопов оставалось ещё минимум два метра (Броски по той же схеме).

- Принято, - отозвалась капитан, - будем откапывать. Спрашивать "зачем" было явно уже лишним. Макс продолжил наблюдать, как группа копателей выдвинулась к объекту. ============================================================================================================== Добыть капсулу изотопного генератора Вождение - на работу в Крабе Бурить 5 метров. На каждый метр бросок Техники. Если провал, то: 1.Повредили бур, 2. Началось разрушение корпуса модуля, 3. Нарушилась целостность РИТЭГа.

- Капитан, - подал голос до сих пор молчавший инженер, - судя по положению модуля, SNAP находится примерно в пяти метрах от дна. То есть, он надёжно похоронен. Если возле ступени спокойный радиационный фон, то... - Макс вопросительно посмотрел на Марго. - Или у МАГАТЭ свои инструкции?

- Женщины тоже... - как-то неопределенно выразилась она. Нет, этот разговор пора было прекращать. - Макс, мы обожремся и доктор Бьёрк арестует нас с поличным. Предлагаю тактическое отступление, пока улики не бросаются в глаза. Да, обжираться не хорошо. Обжирать втихую труды доктора Бьёрк не хорошо вдвойне. С тем двое посланных с деградировавшей гендерностью и разошлись. До следующего набега на теплицы. ============================================================ - Эд, умеешь управлять крабом? Тут пригодится бур. Господа, мы ищем ритэг. Такарай, Тэмпл, со мной. Прошу членов экспедиции присоединиться. В рубке дежурить Хельма. Готовьте стилы и освещение. Кэп раздавала приказы. А инженер стоял в сторонке, около лобового иллюминатора и, заложив руки на груди, прикидывал сколько времени понадобится, чтобы откопать этот примитивный, полуразрушенный "пепелац".

А еще мне пришлось заменить человеку мать. - Кхм. Неудивительно, что мне не слишком везет, да? - рассмеялась над собой. - Надо быть идиотом, чтобы потом еще на что-то жаловаться. - Нуу... - пространно протянул собеседник, примеряя к стройной фигуре капитана мужской образ. Получалось нечто очень привлекательное. На его вкус. - Не знаю. Если бы вы были мужчиной, то привлекли бы к себе много таких, как я. Хотя, наверное, вам тоже женщины нравятся? Он расправился со второй половинкой ягоды и хищно воззрился на урожай в поисках очередной жертвы.

- В общем, там было совсем без шансов. У меня гендерная дисфория, так что... - она рассмеялась с видимым облегчением. - И слава богу, что послали. Качает головой. - Нет никаких ошибок, всё правильно. А всё равно кажется, что упускаешь что-то важное. Угу. Без-воз-врат-но. - Оно и к лучшему, - подбодрил он капитана, "не так давно" тоже посланного. - Пустые надежды отнимают время. Он взял клубнику за зелёный хвостик и, презрев эстетическое созерцание совершенных ягодных форм, впился зубами в сочную мякоть. - Гендерная дистрофия? - улыбнулся, прожёвывая. - Это как?

19 мая, до нахождения лунного модуля Долгий взгляд... поверх светлых вихров на красные ягоды клубники, свисающие где-то под потолком. Прикушенная губа. - Личное Полярное сияние. Понимаю. Извините, - отталкивается плавно от стены. - Вы очень хорошо рисуете. Можно где-то увидеть ваши работы? - Да нет, - ироничная усмешка и долгий ответный взгляд на коротко стриженные виски. - Сияние здесь ни причём. Отрицательно мотнул головой, подкинул на ладони ягоду: - Знаете... ощущение разочарования, когда твои шансы на успех пятьдесят на пятьдесят, и ты, наконец-то, понимаешь, что тебя послали. Призрачный шанс, которого почти не было. Кажется, должно стать легче. Но к сожалению осознание собственной недальновидности и слабости ещё долго заставляет сожалеть о допущенной ошибке. Вас когда-нибудь посылали, капитан?

Капитан присматривается. За последнее время это далеко не первый выслушанный ею уклончивый ответ. Здесь у гидропоники у нее не тот взгляд, что в кают-компании. Но довольно цепкий. Прислоняется плечом к переборке, складывает руки на груди. Висок холодит металл крепежа. - Валяйте, Макс. Что-то не так? Заметили, капитан, мою растерянность. Мягкая улыбка на губах. В глазах снисхождение к её покровительственному тону. 96 лет жизненного опыта. Если вычесть мальчишеские вихры, гладкую с пушком кожу, по-детски припухшие губы, то в серо-голубых отразится глубокий старик. Уставший, отрешённый, с ангельским терпением и вольфрамовой выдержкой. Он сорвал ещё одну ягоду, покрутил в пальцах, потянул яркий аромат. Правда вам не нужна, капитан Маргарита. - Это личное, капитан, - ответил, словно извиняясь. Почти не соврал, с учётом собственной недавней слабости и благотворного докторского посыла.

- А, да. - Маргарита чешет бровь. - Если можно так назвать... Вы ведь не против? Усмехается. - Не знаю, какой из меня друг уж в кхм... трезвом виде. - Почему я должен быть против. Это его выбор. Просто иногда он бывает назойливым, - слабо пытается он оправдать своё чадо. Наверно, создатель вправе знать немного больше об их приключениях. - Он показывал мне вашу картину. Красивое Полярное сияние. - И невольно интересуется, - У вас всё хорошо? Он отвечает не сразу. Невольная пауза. Секундная настороженность. Если капитан не лишена интуиции, она заметит эту растерянность в серо-голубых глазах. - Хорошо, - отвечает с прежней улыбкой и отворачивается, выискивая спелую ягодку. - А у вас? - спрашивает тут же, уходя от темы "полярного сияния".

Скрытое виновато раскрыто, и протянуто в качестве символа общей тайны сообщнику: - Хотите?.. Тут много. - Хочу, - он смело вступает в заговор с военными и принимает взятку. Тянет в рот всю гроздь и оставляет только веточку. Морщится. Кисло. Он как никто другой знает цену натуральным плодам. В его нереальном прошлом за одну ягоду ежевики платили органами. У него на Ковчеге было три куста: два малины и один ежевики. Контрабанда, за которую грозила немедленная ресомация. Но чувство самосохранения у химер деградировано. Они растят и за бесценок продают на Терру... Растили. Всё в прошлом. Которого не было. - Доктор Бьёрк увлечена ими, - Макс кивает на растения. - И кажется они отвечают ей взаимностью. Он сорвал красную клубнику и закинул в рот. - Капитан, вы с Шифти подружились? - спросил, взглядом художника обводя абрис волевого лица.