FOX69

Это был второй зверь, которого он видел первый раз в жизни на континенте. Нет в Ривейне на побережье медведей. Нет их и на острове Лломерин. Он слышал о них. Однажды видел шкуру и голову. Всё. Столько новых впечатлений за три дня похода. Основные из которых дарила красноглазая. Просто так, ничего не требуя, желала. Он желал не меньше. И плевать, что команда за ними наблюдает и делает отрешённый вид. "Живи одним днём, как в последний раз". И они отрывались. Кажется, друг на друге. Минутами нежности и страсти. Иногда, он даже позволял собой командовать. Иногда. Иногда, предпочитал молчать, не оспаривая её решения. Ах, да. Медведь. Трёхсоткилограммовый тюк мяса,жира и шерсти. С когтями и зубами, достойными акулы. Злой и неудовлетворённый. Видимо, потенциальный обед из Тарика не должен был залезть на дерево, орать и звать ещё каких-то людей. ... Медведь развернулся, оставив попытки влезть на дерево, и бросился в сторону лёгкой добычи. В качестве таковой он выбрал неваррскую мечницу. "Я бы тоже её выбрал", - подумал капитан, отвлекая медведя от цели. Рукоять тесака шмякнула мишку в ухо. - Не трогай её. Вслед драчуну полетела лапа, но цели не достигла. Слишком медленным оказался медведь для морского волка. - Эй, тюлень недоделанный! - крикнул Барт разъярённому медведю, в который раз отвлекая от так полюбившейся ему мечницы. - Не трогай её, я сказал. Иди ко мне, лохматая каракатица! Оскорбления возымели силу, и виммарский хищник перекинулся на лломеринского гостя, который играючи уворачивался от увесистых лап и уходил от зубов. Чем очень злил хозяина лесов и гор. - А вот этого ты не ждал, - бросил Барт в оскаленную морду, когда Улва хватила своим страшным оружием по медвежьей заднице. Один раз, второй. Подбежавшего Аврелия капитан даже не заметил в пылу сражения. Медведь взревел, орошая траву алой кровью и из последних сил бросился на пирата. Но с размаху напоролся на оба лезвия пиратских тесаков. Клинки насквозь прошили шею и вышли на загривке зверя, вспарывая артерии, трахею и пищевод. Вошли по рукояти, а медвежья оскаленная морда так и осталась удивленно взирать на чужака с востока затухающими злобными глазками. Барт выдохнул и отскочил от падающей туши, одновременно освобождая оружие. - Готов, - констатировал он. С его рук , лица и клинков стекала тёплая медвежья кровь. Капитан поднял голову и покосился на медвежий обед, проветривающийся на ветке дерева. Потом глянул на Улву и Аврелия. Вроде, никто не пострадал.

Пират кивнул охотнику. Знал ли тот что абордажные команды зачастую бывают "одноглазы" и носят повязку, чтобы с ярко освещённой палубы лучше видеть в трюме, спрашивать не стал. Кажется, у охотника были свои причины прикрывать цветной глаз. Он взял сивку под уздцы и пошагал к задумчивой красноглазой мечнице. Встал неподалёку в ожидании приказа и мысленно коснулся губами её мягких волос на затылке.

Капитан и Лихтер вернулись из сада сытые и довольные. Барт нисколько не сомневался, что у сивой оскомина на зубах не меньше его. И всё-таки, заброшенный сад исправно послужил всей команде. Каров тоже отправился седлать лошадь. - Что там на деке слышно? - обратился корсар к охотнику. - Отчаливаем или ещё остаёмся? Он посмотрел в зелёный глаз Карова, соблюдавшего пиратские традиции на суше, и ухмыльнулся: - В море не ходил?

Труп упырёныша был закинут в ближайшую канаву, а капитан отправился к своему сухопутному судну. Лихтер швартовалась относительно в сухих доках и флегматично ощипывала зелёные побеги вьюнков, заполонивших заброшенную конюшню. Заприметив своего седока кобыла переступила с ноги на ногу и потянулась к нерадивому хозяину. - Да, да прости, - повинился капитан перед некормленой животиной, отвязывая повод. - Пойдём в сад что ли. Как тебе яблоки на завтрак? Из седельных сумок он вытащил большой ломоть хлеба и сунул в лошадиную морду. В благодарность Лихтер на радостях чуть не оттяпала нынешнему владельцу руку. Сад был большой и заброшенный, яблоки - кислые и одичавшие. Но капитан не привередничал, и яблоки стали отличным гарниром к вяленому мясу и сыру. Лихтер самозабвенно подбирала падалицу и, судя по выражению морды, наслаждалась вкусом. Дождь давно кончился. Солнце протягивало первые тонкие лучи сквозь кроны сада, пахло прелой листвой и древесиной. Ещё вчера перед походом на второй этаж, он примерил добытые общими усилиями наручи из тайника того самого стола. Кожа первосортной выделки с тонкой лириумной вязью по внутренней поверхности. Зачарованы на повышение прочности - оценил капитан качество находки. Что ж, спасибо тебе, кто бы ты ни был. Поблагодарил пират неизвестного владельца магической вещи. Пока сивая Лихтер проводила ревизию опавших плодов, капитан пристроился на трухлявом яблоневом пне и вынул из ножен клинки. Любой пират - будь то капитан или юнга - обязан держать оружие в порядке, чистоте и наготове. Гласил пиратский Кодекс. Клинки наточенными, арбалеты заряженными, катапульты взведёнными, фитили сухими. Что он и собирался исполнить в ближайшее до отъезда время. А ещё, он не прочь был вернуть памятные эпизоды прошедшей ночи. В мельчайших подробностях.

- Оно вырастет в то самое, которое вчера чуть не убило ту девицу, если бы мы не подоспели вовремя, - пират не собирался ждать, когда выродок издохнет от страха. По крайней мере от меча будет быстрей. Один лишь взмах, и точный удар рассёк шейные позвонки упыря. Чистая безболезненная смерть. Пират подобрал обмякшее тело и понёс за порог.

- В обеденной твой лук, - успокоил охотника мореход. - И нож Тарика там же. А вот тесак у него поперёк норы встал. Да, медуза мелкая? - обратился Брат к зверёнышу и шмякнул мордой на обломок стены. Придавил к камню и занёс над головой вора клинок.

Робкие и тихие движения. Осторожный поцелуй. Возможно последний. Возможно и нет. Он проснулся вслед за ней, спустя несколько минут, ощутив отсутствие приятной тяжести и тепла. Открыл глаза. За окном серел рассвет. Дождь кажется закончился. Она ушла. Ну, конечно. Её заботы никуда не делись, цели за ночь на испарились. Он умылся дождевой водой, набравшейся в засоренный карниз и поискал глазами пояс с ножнами. Где-то на поломанном столе он вчера оставил два верных абордажных тесака. Но приподняв портупею, обнаружил пропажу. Одного лезвия не было. - Что за шутки? Он не думал, что мечница способна пошутить с оружием. Проделки Тарика? Или здесь есть кто-то ещё? Славно поспали. Расслабились, капитан. Ни дозорных, ни вперёдсмотрящих. Застегнув пояс, он огляделся и пошагал вниз, но по пути заметил странный след на деревянном полу. Словно кто-то прочертил лезвием тонкую полосу в прогнившем дереве. И пират последовал за этими странными отметинами. Пропажа обнаружилась в обеденном зале, сразу за кухней. В дальнем углу раздавался тихий металлический звон, а мелкая тварь, очень похожая на тех самых упырей, но гораздо меньше, пыталась протащить клинок в дыру в стене. Но у неё получалось плохо, ибо тянула она клинок не за рукоять, а за лезвие, аккурат поперёк норы. Пират замер, наблюдая акт хищения, притаился за старым комодом и, осторожно ступая, двинулся к упырёнышу. Молниеносный бросок, мёртвая хватка, и тварь, пойманная за шкиру, затрепыхалась в руке корсара. - Зелень подкильная, - сплюнул мореход, подбирая оружие и удерживая пленника. Так он и вышел в холл, к камину, где должна была заночевать команда, с твёрдым намерением казнить верещащего гадёныша ворованным тесаком.

Кабинет - Merde! Красноглазая задрожала, сдерживая смех. Он улыбнулся в ответ, погладил её мягкие волосы и поцеловал седую прядку у лба. По спине пробежал озноб. Только сейчас капитан почувствовал холод. Обнажёнными в неотапливаемом, полуразрушенном доме в такую промозглую погоду можно только кутаться в постели. Они оделись. Но он её не отпустил. Проведать юного питомца она могла чуть позже. Увлёк её за собой к старому креслу, уселся сам и предложил в распоряжение колени. Всё лучше, чем спать на полу или обломках мебели. Накинул на плечи женщине свой высохший камзол, обнял и прижал к себе, чтобы согреть её и согреться самому. - Устроит тебя такая постель, сеньорита? - шепнул ей на ухо.

В самом конце этого человека она всё равно больше не увидит.

Она уступила. Истинно женская ипостась - быть мудрой и терпеливой. Отступить, но на самом деле шагнуть далеко вперёд. Тихим шёпотом, робким взглядом, просьбой сломить и подчинить. Лезвие кортика опустилось вниз. Он смотрел на неё. В упор. Исподлобья, по-волчьи. Красные всполохи глубин её кровавых глаз отражались в морской зелени. Дикой и непокорной, как тропический ураган. Но сейчас, когда она была рядом, так близко, так дурманяще близко, он сдался. На короткий миг, она всецело завладела им. Так бывало и раньше. Отрезвление приходит потом. Но сейчас... с глухим стуком кортик вонзился в старые доски пола. Он крепко обнял свою нанимательницу. Теперь по-другому. С особой нежностью прижал к себе и вновь коснулся губ. В её воле было продолжить. Принять и остаться. Лишать свободы выбора капитан Хирол никогда бы не стал.

Молчание длилось. Капли воды в тиши продолжали отсчёт. Его голос был холодным и хриплым. - Если ещё раз... - огонёк сигары потух, - ...делом, словом или взглядом ты унизишь меня, ты лишишься одного из тех на кого рассчитываешь положиться. В короткой паузе после его слов упало ровно три капли. Скрипнуло кресло, послышался шорох, и через мгновение к горлу женщины прижалась леденящая сталь... Ещё мгновение, и сильная, жилистая рука обхватывает её стан и тянет навстречу неизвестности. Она чувствует его небритую щёку у своей щеки со шрамом, и обветренные губы, коснувшиеся её губ. - Зачем ты пришла, чтобы снова меня унизить своими словами? - объятья превратились в тиски, из которых сразу не вырваться. - Оставь свои советы своему беспомощному мальчику. Он вдыхает запах её волос и постепенно пьянеет от желания.

Она ничего не сказала, хоть и было что. Нет. Пристально смотрела на мужчину, ожидая, должно быть, что он скажет что-то первым. Он ничего не сказал. Только в потёмках мрачной комнаты медленно вспыхивал красный огонёк сигары, чтобы лениво погаснуть и появиться вновь, да запах табачного дыма плывущим маревом растворялся во воздухе. Тьма скрывала его позу, его лицо, его глаза, его мысли. Опасный хищник затаившийся для нападения. Ты не боишься меня, надменная мечница? А следовало бы.

Улва направилась на второй этаж в поисках бывшего пирата. Бывших пиратов не бывает. Как не бывает бывших врачей, бывших военных, бывших художников. Если ты лечишь, защищаешь или творишь это навсегда. Это призвание на всю жизнь. С того самого момента, когда ты это осознал до смертного одра. Это не только профессия для куска хлеба, это образ жизни. Нельзя равнодушно пройти медику мимо пострадавшего, нельзя старому солдату не встать на защиту Отчизны, нельзя творцу связать руки и запретить рисовать. Так как нельзя изменить того, кто с трёх лет вырос у моря, с шести - ходил в рейды, с тринадцати - грабил и убивал. Нельзя сказать "бывший" тому, кто с восемнадцати - заслужил авторитет сотни отъявленных головорезов и уже двадцать два года являлся непререкаемым и бессменным капитаном самых дерзких, отчаянных и опасных людей на море. Их ненавидели, боялись, боготворили. Имена пиратских капитанов входили в легенды. Их знают сейчас, их будут вспоминать спустя века. "Сэр" Тадеуш, Лахлан Пуле, Янто, капитан Рево, капитан Изабелла, Шёлковый Макс, Чёрная Борода, Рыжий Генри. О них напишут, их будут проклинать, им будут завидовать, они превратятся в мифы. Но никогда они не станут "бывшими", даже отойдя от дел пират в душе всегда останется пиратом. За минуту свободы он отдаст сытую жизнь в уютной домашней клетке, за славный абордаж пренебрежёт покоем, за романтику и приключения на морских просторах пожертвует семейной жизнью. Пиратов не бывает бывших. Поэтому, капитан Барталомью Хирол, он же Барти Долиец, он же Кэл Хирол, он же Шартан, сидел сейчас в обшарпанном кресле на втором этаже полуразрушенного дома, слушал шум дождя и представлял себя в покачивающемся гамаке на полуюте "Инфанты", на кормовом твиндеке, а попросту каюте капитана. Дождь заменял шум моря, а непрошеный сквозняк из треснутых окон - шквалистый ветер перед штормом. Славные шторма бывают в Недремлющем море. Они объединяют команду сильнее, чем бой, чем поиск сокровищ. После пережитого шторма не только крепнут руки, но и дружба моряков, превращая команду в сплочённое братство. В сгущающихся сумерках за окном, во тьме и тишине второго этажа время от времени вспыхивал красный огонёк тлеющей сигары. Сладко-терпкий дым уносил ветер в прорехи черепичной крыши, а где-то в дальнем углу тяжёлые капли отсчитывали время. Хотел бы он сейчас заснуть, чтобы увидеть море.

Капитан вернулся к очагу. Сел на диван и закурил. Терпкий дым расслаблял. Не усмирял гнев и раздражение, не унимал нарастающую злость, просто на некоторое время заставлял забыть и отрешиться от настоящего. К тому же, тошнота мучила до сих пор, но несколько затяжек окончательно исцелили. Дымное марево уплывает в сторону разбитого окна, пахнет плесенью и печёными яблоками, около камина становится жарко. Он поднимается, закусив сигару в зубах, подхватывает свой дорожный мешок и уходит на второй этаж, по тем же ступеням. Здесь будет тихо и никто не потревожит до утра. В решении предводительницы - заночевать в этом разрушенном доме - он уже не сомневался. Ещё прошлый раз за дубовым столом корсар приметил пыльное кожаное кресло с широкими поручнями и мягким подголовником. Чем ни кровать. Он смахнул слой пыли с колченогой мебели и уселся. Закинул ноги на стол и прикрыл глаза. Сигара продолжала исходить терпким дымным ароматом. Х

Лицо Улвы сделалось наигранно вымученным. Защита. Магическая. Магическая. Защита. Один взгляд в её глаза, в которых презрение и насмешка. Ещё одна капля упала в переполненную чашу терпения. Скрипнули сжатые зубы. Он оттолкнулся от стены и ушёл наверх. Катитесь в бездну.

- Куда не совались? - невинным тоном поинтересовались у мужчин. - Не знаю что там, но... - он подыскивал слова для сравнения, но ничего придумать не смог и сказал правду, - будто сырой лириум. Или ещё что-то. Не знаю. А может, защита магическая. Он глянул на любопытную бледную физиономию некроманта, выпрашивающего у женщины разрешение и сказал: - Поосторожнее бы магам. Впрочем, не мне решать.

- Сюда бы огня и заряд гаатлока, - не согласился на полумеры пират. - Это гиблое место. И дом этот. Отсюда уходить надо.

Они выбрались наружу. Барт перевёл дух, прислонившись к стене и предложил: - Завалим к бездне эту мрачную бухту, - он отдышался и добавил. - Что-то нет у меня желания здесь оставаться до конца дня, тем более на ночь. Надо предупредить остальных, чтоб не совались туда.

В остальном - в подвале царил покой, и даже факел всё еще горел. Что интересно, Хирол наблюдался на том же месте, где и был оставлен. - Мессир, а где... чудовище? Капитану было плохо, но его компаньону по переноске тяжестей, казалось, совсем худо. Когда храмовник начал кидаться с мечом на стену, пирата скрутило так, что тот мог только обессиленно опуститься на колени и прижаться лбом к стене, чтобы окончательно не рухнуть. Желудок выворачивало, голова превратилась в чугунную болванку. А храмовник, призывая Андрасте, Создателя и Настоятельницу рубил остатки рыхлой штукатурки. Победив стену, храмовник упал с победным кличем. Капитан был за него рад. Хоть кому-то их них двоих удалось отомстить. Стене. Ну, хоть ей. На какое-то время он отключился, а когда пришёл в себя, то услышал: - Мессир, а где... чудовище? - Скрылось, - выдавил из себя пират, поднимаясь на подрагивающих ногах, - в стене. Слушай, Аврелий, якорь на борт, ставим паруса и валим отсюда. Что-то тут не чисто. Он подошёл ближе и подал руку распластанному на земле "победителю".

Завал оказался внушительный. Работы было много. Отвлечься от мыслей удалось. Пока таскали кирпичи, обломки перекрытий и рухнувшую штукатурку, в голове немного прояснилось, а раздражение улеглось. Спустившись вниз, прошли с факелами в дальнее помещение и обнаружили что-то очень похожее на алхимическую лабораторию. Пыльную, но практически неповреждённую. Перегонные кубы, препараты, пробирки, реторты. Не иначе подпольная лаборатория по производству дури. Капитан подошёл ближе к рабочему столу и остановился. Его повело в сторону, он пошатнулся, но на ногах устоял. К горлу подкатил тошнотворный ком, а уши заложило. - Каракатица гальюнная... что за... - он мотнул головой и попятился. Тошнота нарастала, а окружающие стены уплывали вдаль.

- До конца дня хотя бы стоит подождать, - протерев переносицу, коротко сказала Улва. В крайнем случае можно пожертвовать парочкой временными стоянками в дороге. А... он хотел. Очень хотел. Сказать. Но передумал. После конца дня бывает ночь. Он поднялся и отправился на помощь храмовнику. Лучшее средство от разочарования - работа. И не говоря ни слова приступил к расчистке завала вместе со служителем культа. Если, сейчас, не занять чем-то руки и голову, то голова взорвётся, а руки... руки пусть работают.

- Большая часть территории Виммарк – не более, чем пустоши. Маловероятно, что они станут искать там какое-нибудь убежище. Могли дойти до той точки, где только начинаются их окрестности, а сами пустоши обойти стороной. Альтернатива этому – лес Планасен, - ладони опустила, но ни на кого в ответ не посмотрела. - Но относительно безопасным его тоже не назовёшь. Он помнил куда они идут. Но область Виммарка, тем более Планасена, огромна. В каком направлении идти, если у них нет даже зацепки для этого самого направления. Он промолчал. Только бросил на неё недовольный взгляд неудовлетворённого хищника. Он всё ещё привыкал выполнять чужие приказы. Поднявшись с пола, пират пересел на старый диван. Навалился на пыльную спинку и закинул ноги на обломок старого шкафа.

Вам виднее. Можно было прочитать на лице капитана после единодушного ответа нанимателей. - В таком случае, куда идём дальше? - искоса, через плечо он посмотрел на проснувшуюся Улву.

Маг поднял взгляд, теперь - совсем расстроенный. - Я не знаю, - и добавил чуть обиженно, - Я поэтому его ищу. - А если он хотел уйти? - на ответах капитан бы не настаивал, если бы молодой сеньор предпочёл не отвечать, посчитав подобную тему для разговора неуместной и слишком ранящей его чувства. Сентиментальности лломеринский налётчик был лишён начисто.