FOX69

"Вот только...", - обратился он к Гранду, машинально закуривая, - "Сгодится ли тут снова роль газетчиков?" "А почему "нет"? Вполне рабочая легенда для этого городка. Или у тебя есть другие идеи?" И снова они вдвоём стоят на крыльце очередного лечебного учреждения. Стойкое дежавю. Словно они занимались этим и раньше, до приезда в Хэллоуэй. Один курит. Другой созерцает осенние красоты парка пансионата.

"Ты другой - там и тут". "Мне проще общаться "так". Но не все могут воспринимать такое общение". "А.. с тобой, вообще... интересно работать", - он неопределенно очертил некий предыдущий опыт их похождений широким взмахом ладони. "Ты крут". Даже мысленно подбирать слова было все еще сложно тому, кто прежде так контактировал лишь с мертвыми. Губы сжались, улыбка вышла вымученной и, не удовлетворенный сказанным, Мартин снова пожал плечами. Лицо без тени эмоций, застывший взгляд, опустошённый после приступа. Эдвард отвернулся, надел шляпу. "Это моя работа. С возможной эффективностью в 91,7%. 50% из которой сейчас составляют твои способности". Сухой бухгалтерский отчёт на живой эмпатический контакт. "Ну что, едем к миссис Блэк?" - Да. Работаем. Уверенно и чётко. Без сомнений. - Я в норме. Сколь долго продлится заявленная "норма" Гранд не уточнил. Полный контроль над своими аутическими особенностями он утратил в тот день, когда выстрелил в грудь Эрика Барлоу.

"Ты... неплохо выглядишь. Для сорокалетнего", - заметил он, немного подумав. "Я не чувствую время. Прошлое. Настоящее. Будущее. Всё сейчас и сразу. Кажется. Я отмеряю физическое время, но не собственное". Произнёс что-то странное, вряд ли доступное пониманию нормального человека. Снял шляпу и аккуратно опустил её на колени. Поднял руку, задержал взгляд на ладони. Медленно протянул по угольно-чёрным без намёка на седину волосам и посмотрел на идеальный профиль своего спутника. "Я тебя напугал". Не вопрос. Он знал, как реагируют окружающие на его срывы. Вряд ли Мартин Донг был исключением.

- Э-э-эй, стой, - воскликнул Марти, малодушно помедлив лишь секунды, и, резко потянувшись, придержал Гранда за плечо. Обычные слова подействовали на того совсем не так, как рассчитывал говоривший. /Мысль изреченная есть ложь/ - ехидно прошептал на ухо внутренний голос. "Клерик, эй, Клерик, приём, слышь, приём... Черт, может мне тоже нужен позывной?" - скакали мысли медиума. Он сосредоточился на телепатическом контакте, упорядочивая невысказанное, пряча собственные страхи, гнев, тянулся к чужому разуму любопытством и интенцией созидания. "Старуха. Ты помнишь? Клерик. Приём. Нам нужно проведать миссис Блэйк. Это важно. Газета. Юбилей"... Не голос, не касание, не остановка машины не стали блокирующим патологическую фиксацию фактором. Из бесконечности повторений его вывела посторонняя мысль. Практически в тот самый момент, когда он услышал свой позывной. Чокнутый спутник Мартина откинулся на спинку сиденья и замер. Прошла минута или меньше прежде, чем прозвучали первые осмысленные слова. - Вчера. Был юбилей. "У меня". Добавил совсем спокойно уже в мысленном поле. "Сорок лет".

- Да, это важно, - попытался спустить повисшее в салоне напряжение на тормозах, - но библиотекарь во все это не верит, сам же видел. Бесполезно его расспрашивать о глазах. Я тоже что-то сомневаюсь, что дело в свете от огня. - Да. Прозвучало сквозь зубы. Снова послышался скрип чёрных кожаных перчаток. Вдруг, пассажир резко подался вперёд, обхватил руками кресло водителя и вжался головой в подголовник. - Жёлтые глаза. Громко и как-будто взволнованно. - Мне надо выйти... Мне надо выйти... Рука потянулась к двери, не взирая на движущийся автомобиль.

Марти добрался до роллс-ройса, одновременно и жалея, и радуясь, что вылез из него. - Желтые глаз, - тихо бормотал он себе под нос, - В следующий раз желтый свет отразится в наших глазах от настольной лампы шерифа. Впрочем, как и прежде, Гранд, словно ищейка, вел их по надежному следу. А кто сказал, что с аутистами легко. В любой момент от такого человека можно ожидать непредсказуемых действий. Савантов нельзя полноценно встроить в канву обычного социума, их можно только со снисхождением принять. Единицам. Иногда жертвуя собственным благополучием. А чём думали жнецы призывая Гранда? Или тернистый путь с колдобинами им привычней? Как бы то ни было, но все причуды хронического заболевания валились на голову Мартина Донга. Эрик Барлоу мог бы посочувствовать сейчас молодому красавцу, отягощённому разве что роскошной жизнью, и рассказать о многих странностях своего подопечного, но он куда-то пропал. Может уговаривал блаженного Фредди вернуться к своим бренным останкам, а может успокаивал мятущуюся душу мистера Милса. - Что-то я уже беспокоюсь о нашей старушке, поехали проведаем ее, наконец, - предложил Марти и откинулся на спинку по-прежнему шикарного сиденья машины вип-класса. - Я не против. Ответил Эдвард, плотнее натягивая на руки перчатки. Так плотно, что заскрипела кожа. - Жёлтые глаза... Жёлтые глаза... Жёлтые глаза... Эти слова навязчиво липли к каждой мысли до тех пор пока не зафиксировались стойким симптомом эхолалии. На время он смог контролировать себя, крепко сжав челюсти. Отвернулся к окну и прикрыл глаза.

- Даааа, глаза, - подхватил молодой медиум задумчиво, так как понятия не имел, как повернуть заявленную тему. - Ааа знаете, что, мистер Милс, мы, наверно, все-таки дойдем до библиотеки. Очень уж интересно почитать про город с такой богатой историей. Вы, кстати, не думаете проводить экскурсии? У вас отлично выходит. Мой друг впечатлен. Друг был отрешён и поглощён. Своими размышлениями. И отвлечён. Взывающими присутствующими. Вернее одним. Более настойчивым. Он непонимающе посмотрел на Мартина. Словно и впрямь иностранец, которому требуется перевод. И сказал: - Да. - Меня иногда приглашают в школу, рассказать о нашем городе. Конечно, не столь мрачные истории, - Барри добродушно усмехнулся. - Малышей бы такая напугала, а ребятам постарше она будет не особо интересна. Он с явным сожалением покивал своим собеседникам: - Конечно, сходите, может вас еще что заинтересует. Гранд попрощался со стариком лёгким кивком головы и направился за своим спутником. Но, не сделав и двух шагов, остановился. Обернулся. Снова кивнул, но не мистеру Милсу. - Фредди. Маллой. Похороните. Он устал. Старый колодец. После этих бессвязных слов, иностранец кивнул в пустоту ещё раз и, уже не останавливаясь, поспешил к машине.

Они что-то упускали. Что-то очень важное. Что проявилось тогда и было упущено сейчас. Или... или оно ещё не вышло из тени. Не повесившийся священник, не пропавшие, не сгнивший урожай и павший скот, даже не перевёртыш в колыбели... - Жёлтые глаза. Проговорил Гранд, глядя перед собой в несуществующую точку. Или задумался, или в ступор впал. - Если случайности повторяются, они становятся системой. Это было сказано статуе благочестивого Ривза.

Война. Он был на многих войнах. И даже на тех, о которых никто не слышал. Он не был в окопах, он не ходил в атаку, не горел в танке. Но о человеческой жестокости на войне знал не понаслышке. Отчасти временами являясь источником этой самой жестокости. Но это была работа. И не только с людьми. Порою разведка сталкивалась с необъяснимым. Странными событиями вне области существования и действий людей. Сегодня в местной больнице он видел очередное подтверждение необъяснимому, в которое мистер Милс, прошедший войну, не станет верить. Как и в то, что сейчас за его спиной стояли бледные тени блудных душ. Давно забытых, не похороненных, не снявших груз вины, но привязанных к месту или предмету. - Урожай сгнил? Снова повторил черноглазый мистер Грок, опять цепляя добродушный взгляд старика. "Мартин..." Предупредительно проговорил Эрик. "Если мы не хотим проблем, продолжи беседу".

Долгий пристальный, почти гипнотический взгляд. Внимательных глаз мистера Милса коснулась тьма чёрных глаз "иностранца". Словно местный историк сам был причастен к стародавним происшествиям. - Триста лет. Проклятье активировалось. Он сделал паузу. Затяжную. Неестественно долгую для живой беседы. - Осквернена церковь. Пропали люди. - Урожай сгнил? Спросил мистер Грок, оставляя в покое невинного мистера Милса и возвращаясь к созерцанию статуи Ривза.

Площадь - Да, - кивнул Милс. - В старой части кладбища можно найти его могилу. Изначально памятник хотели установить над ней, но потом решили, что на городской площади будет лучше. Сама могила ничем не примечательна, обычное надгробие. - Он умер. Своей. Смертью? "Разговорился" мистер Иностранец.

"Много ли священников добилось благополучия пастве с помощью молитв?" Подвинул мысли Мартина риторический вопрос. "Значит мы имеем некое внезапное чудо". - Благочестивый Ривз похоронен здесь? Спросил мистер Грок у добродушного мистера Милса.

Милс снова добродушно рассмеялся. - Что есть, то есть, - согласился он со словами Нука. - Но если вам интересно почитать о первых поселенцах в этой долине, то информация там верная. Я работал в архивах, пока на пенсию в прошлом году не вышел, так что знаю, о чем говорю. Мужчина смущенно кашлянул. Не в его привычках было навязываться кому-то в собеседники, а последние теперь могли понять, что скучающий пенсионер нашел неожиданно в их лице способ убить время. "Мне кажется мистер Милс сам ходячая библиотека". Попытался Гранд подтолкнуть Марти к продолжению диалога.

Триста лет. Мартин покосился на Эдварда. Тот мог бы спросить еще что-нибудь. Вот, что значит чутье! - Как много юбилеев, - усмехнулся он. - Сто лет старейшей жительнице, триста городу. Я Нук, - вспомнил он, что забыл представиться. - Что верно, то верно, - рассмеялся Барри. - Нечасто такие совпадения бывают. Приятно познакомиться, Нук. Он перевел взгляд на спутника Нука, ожидая, что теперь и тот скажет свое имя. - Грок. Кратко отозвался иностранец и по совместительству работник эстрадного жанра, не подозревая сколько иронии вложил молодой затейник в новые псевдонимы. "Он похож на инквизитора". Как обычно "вдруг" выложил Гранд по одной ему известной причине. "Ривз был священником. Священником с аркебузой? Или это собирательный образ отцов основателей от потомков 37-го года? Не осталось ли с времён основания какой-то необычной для этих мест истории? Особенного события. Которое помнят правнуки первых пилигримов". Было передано Мартину. Не в качестве вопросов для поиска ответов у сторожила, а скорее как размышление в построении нестройной теории в ходе буксующего расследования.

Оу. Выйдет в 2024г. Не прошло и 8 лет, как был предзаказ XD

Милс смущенно улыбнулся, понимая, что надоедает незнакомым людям и вновь приподняв свою шляпу - уже в качестве прощания - собрался уходить. - Дата основания. Осенью. Когда? Отрывистая рубленная фраза, произнесённая человеком в чёрном могла показаться странной любому. Вряд ли такой способ ведения беседы располагал к плодотворному общению. И если Мартин Донг не хотел потерять возможно ценного свидетеля, ему стоило задвинуть своего спутника за статую и перехватить инициативу.

Площадь, памятник Отцу Основателя Гранд зачем-то вышел из машины. Хотя статуя была прекрасна видна и из окна. Он остановился у подножия памятника и посмотрел на высеченные в камне даты. - 17 век. Томас Ривз. "Кого-то он мне напоминает". Поделился мыслями с Марти и продолжил рассматривать человека в ботфортах и шляпе.

Больница => Дом престарелых Молодой медиум пошевелился, будто ему вдруг стало некомфортно на своем месте. И коротко вздохнул, не желая начинать еще одну дискуссию. - Поехали к старушке. М? - Отвези нас. В Дом престарелых. Обратился Гранд к водителю. Откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Шум шин, гудение мотора, шуршание "дворников" и ментальная тишина. Ни одной эмоции. Он устал. От неуправляемого хаоса эмпатических взаимодействий. Что для обычного человека являлось необходимой социальной составляющей, для него - утомительным процессом считывания сложных эмоциональных конструкций, в которых он с трудом разбирался. А ведь молодой медиум мог быть сейчас в компании нормальных людей. Но почему-то они снова вместе, едут на третье задание. - Отец Основатель. Слетела с языка внезапная мысль, когда Эдвард надёжно отгородился от недавних воспоминаний. - Останови нас на площади. Сказал видимо водителю. "Посмотрим на него". Уже к Мартину, не оборачиваясь и не открывая глаз.

- Уже закончили свое интервью?- с горящими восторгом глазами спросила белокурый ангел. - А вы из какой газеты? Из местной? Страсть, как хочется почитать вашу статью про нашу Мими! Сестра Эдна Пайн ничего не сказала, глядя на мужчин с профессиональным равнодушием. Второй корреспондент вышел за первым. Безмолвно, не прощаясь. Прошёл как похоронный агент недавно сочинявший некролог и плотно закрыл за собой тяжёлую парадную дверь. "Ты.... Погоди, ты что, меня только что вербовал?" Марти был озадачен. А должен был испугаться. Эти двое не производили впечатление успешных карьеристов. - Нет. Шагая прямиком к машине, ответил Гранд. "Я в отставке". Добавил забираясь в салон роллс-ройса. Неупокоенный дух признаков своего существования не подавал.

Больница Не время было раскрывать все карты. Он медленно покачал головой и многозначительно оглянулся на дверь, сказал совсем тихо: - Сейчас нам нужно будет уйти, чтобы заняться вашим делом. Но мы обязательно вернемся. Держитесь, Линда, скоро станет легче. - Мы закончили. Следом объявил Гранд. Его категоричный тон компромиссов не допускал. Поставленные цели достигнуты, а значит им пора уходить. К тому же, на данном этапе расследования они бессильны что-то изменить в жизни этой женщины.

Больница В коридоре было пусто. Видимо, в обязанности медсестры вменялись и иные обязанности, кроме заботы о новорожденной и ее мамочке. Строгая сестра не появилась, лишив одного из "журналистов" возможности очередного сканирования сознания и памяти. Эдвард прикрыл дверь и вернулся к Мартину и миссис Клэнтон. А. Это была боль. Вот оно что? То, что он так старался рационализировать. От чего отстранялся, даже и сочувствуя. Не силен Марти в исцелении душевных ран, но Эрик что-то вдруг так в него поверил, что Гранд решил попытаться. К тому же ничего иного не оставалось. Он обратился к миссис Клэнтон, восстанавливая с ней зрительный контакт. Попытался протянуть ей мысленно руку, там, в мире грез и забвения, провести по волосам, положить теплую ладонь на темя. Я знаю. - Вам сейчас нелегко, - тихо произнес вслух, сопровождая слова волной тепла и мысленной защиты. - Вы не одна. Я. Помогу. Чем бы ни завершилась наша встреча. После нее твой путь приведет тебя к Свету. А дух неупокоенного Барлоу занимался тем, что умел лучше всего. Воздействовал на психику, управлял эмоциями, внушал и заставлял забыть. Вернее всем этим занимался Мартин Донг. А дух лишь подпитывался его энергетикой, дерзостью и настойчивостью. Как бы там ни было, какой бы эгоистичной сволочью не был "наш малыш", он работал по схеме эмпата "Тетраграмматона", что калькой ложилось на способности погибшего агента. "Из тебя бы вышел отличный агент". Заключил Эрик, оставив за "журналистами" решение - как поступать дальше.

"Мы не можем ничего ей сделать. Не сейчас", - мысленно искал выход из создавшегося положения любитель красивой жизни. Даже отложив в сторону возникшее желание поскорей раскрыть глаза молодой матери на творимый с нею извращенный обман, чтобы избавить ее от кошмара наяву, а заодно и себя от этого зрелища, даже из рациональных соображений: что они смогут предъявить в доказательство? Единственный аргумент, который пришел в голову Марти и стал ярким образом его невербального монолога, это схватить чудовище за ногу и, пока мать не опомнилась, размозжить его голову о дверной косяк! Уж тут-то оно должно проявить свою иную сущность! "Но тогда нас разоблачит медсестра. Ты заметил? Судя по голосу, она рядом с Линдой бессменно!" "Марти, Марти, Марти... - предупредительно прокомментировал яркую вспышку гнева в сознании медиума дух Барлоу. - Осторожнее с желаниями, мистер Донг. Вы можете её успокоить. Солгите, что так бывает. Разделите с ней страх. Поддержите. Пообещайте помочь". "С меня плохой успокоитель". Подал голос Гранд. "Ты не один. Марти, попробуй. Ты же чувствуешь её боль. Тебе ведь даже говорить с ней не надо". "Кстати, о медсестре..." Чёрная перчатка коснулась ручки двери, и посланец муниципалитета посмотрел в коридор через небольшую щель.

"Как? Я вижу дитя. Чье тогда это тело? Или... это не тело?" - обратился он к Гранду. Всё это время рука водила карандашом что-то в блокноте, что едва ли годилось на расшифровку стенографистке. Мартин улыбнулся миссис Клэнтон с понимаем: - Уверен, что так и есть. И аппетит у нее, верно, отменный? Вы позволите взглянуть? Я осторожно. Только чтобы написать пару слов о ней в очерке, - и повернулся к свертку. "Я не разбираюсь в природе этих тварей. Но вместо обычного сознания, души, если угодно, там липкая грязная субстанция, от которой не отмоешься". Как мог объяснил свои сложные ощущения на тонких планах бытия цээрушный медиум. "Попробуй сам. Пройди вглубь астральных тел. И поймёшь о чём я".

Продравшись сквозь слои тяжёлых эмоций, которые были ему чужды и которые прошли мимо ущербного восприятия аутиста безликой копией ментальных искажений, бывший агент контрразведки двинулся дальше. Пока Мартин отвлекал юную мать, Гранд с бесцеремонной осторожностью влез туда, куда лезть не следовало. Вместилище души молодой женщины было заполнено живым пульсирующим сгустком, чего нельзя было сказать о её маленькой дочери. Пустота в крохотном теле вызвала у медиума приступ головокружения и тошноты. Спина в чёрном пальто невольно вжалась в стену у двери. "Она пустая". Вновь донеслось до Марти. "Не мать. Её дочь. Мими". Он нащупал опору - дверной косяк - и прильнул плотнее, восстанавливая равновесие. "Заменыш. Перевёртыш. Без души". Дополнил он, немного прийдя в себя после соприкосновения с иным существом. "Женщина права. Это не её дочь. Вопрос на миллион. Где её дочь?" Минута на размышление и Эдвард вновь терзает сознание Мартина. Пора бы уже привыкнуть молодому повесе. "Надо что-то сделать. Нельзя её просто так оставлять". Х

Больница, палата миссис Клэнтон - Недолго, пожалуйста, - сухо напомнила напоследок. На настоятельное предупреждение медсестры человек в чёрном согласно кивнул и, когда она вышла, осторожно прикрыл дверь. В палате миссис Клэнтон оказалась единственной пациенткой, если не считать завернутого в розовую пеленку крохотного комочка в кювезе. Ей было едва ли больше двадцати пяти, с худого осунувшегося лица с немым отчаянием смотрели темно-карие глаза. Девушка куталась в теплую кофту, будто мерзла, хотя в палате оказалось тепло. - Мне сказали, что вы из газеты? Хотите поговорить со мной, - голос ее оказался тихим, немного хрипловатым, какой бывает, если человек не так давно плакал. И в нем не звучало ни удивления, ни хоть какой-то радости по поводу внезапной популярности ее новорожденной дочки. Не отходя от порога, Гранд аккуратно потянулся к напуганной женщине, направив ментальный поток к замершим энергетическим оболочкам. Деликатно касаясь астральных тел. Перелистывая одно за другим. Всё глубже и уверенней. Впрочем, как обычно. Работа есть работа. Податливая структура сознания роженицы оказалась пористо-мягкой, словно изъеденной гнилью тревоги. Уже давно. Несколько дней. Её беспокойство и страх он принял, прогнал через собственные ощущения, попутно вычленив из неуверенности, скрытого раздражения, чувства вины и боли, чёткие мыслефразы и мыслеобразы, которые тут же телепатически перекинул своему компаньону. "Марти, держи информацию". Огромный пласт эмоций. Точных копий её переживаний растеклись по сознанию молодого медиума. А следом обрывки фраз, мыслей. Сомнений, обиды и гнетущего страха. //Билл прав, я схожу с ума // пожалуйста, пожалуйста, господи, пусть все это закончится // Она пахнет не так, это не моя дочка // Что надо этим людям? я не хочу, чтобы они писали про Мими // почему мне никто не верит // господи, я схожу с ума // это же моя девочка, надо взять ее на руки // нет-нет-нет, я не могу // "Отвлеки её. Успокой как-то. Я попробую проникнуть в более глубокие слои сознания". Обратился Гранд к Донгу, после поверхностного анализа энергетических составляющих физического тела.