FOX69

вот мне тоже так кажется...

В какой-то мере это было символично, что его путешествие в этот раз закончилось ни где-нибудь, а в Ханаане. "Земле обетованной". Планете в числе первых попавших под терраформирование. Планете, собравшей, как в древние добиблейские времена, множество поселенцев. Земля текущая молоком и мёдом. Завещанная семи народам. Давшая латинскому языку алфавит и щедро окроплённая кровью. Земля за которую велись войны на протяжении веков, где рыцари-крестоносцы сражались с неверными. История гласила так. Новый Ханаан в другой галактике, далёкой от Земли-которая-была, через шестьсот лет распахивал объятья всем - верным и не очень, и сиял новыми красками перерождения. Он сошёл с трапа с двумя пленными техниками, напоследок попрощавшись со всем экипажем. Попросив прощение у каждого и благословив. Скорее всего этих людей он не увидит больше никогда. Что ж, будут другие. Люди везде одинаковы. Кого-то не оставляет вера, кто-то далёк от неё, кто-то любит ближнего, кто-то любит деньги. Но пока существуют люди, по образу и подобию созданные, всегда будет место добру и состраданию, милосердию и любви. В его силах защитить добродетели данные свыше, принести свет Создателя в самые тёмные уголки этого мира, где правят жестокость и алчность. Он не знал какие страсти разгорелись в кают-компании "Виверны", пока он молился в каюте, не знал, что благие намерения вновь привели в ад. Он даже не знал, чей выстрел оборвал жизнь пожилой женщины. Иначе, всё могло сложиться совсем по-другому и долг призвал бы его к возмездию. Он шагал по асфальтированному тротуару, подметая полами чёрного хабита дорожную пыль, с двенадцатью кредитами в кармане и верным "Давидом" за плечом. Он не думал о деньгах, не думал о прибыли. Если рядом есть люди, то и искра божья не перестанет в них гореть. А значит, можно свернуть любые горы лишь одним только Словом. Х

ага, разобрался) свернул, поменял раскадку, зашёл) пасип)

Если бы ещё знать как раскладку поменять в игре(

Значит, Керри. Саншайн-Рокс. Ещё одно пристанище на долгом пути к возвращению. Но в этот раз он не один. Священнику трудно найти друга. Как это не удивительно. Кого угодно - прихожан, нуждающихся, кающихся, страждущих - но только не друзей. Священник всегда остаётся священником. Прежде видят его сан и только потом человека. Если вообще видят. Он должен, он обязан, он не имеет права оступиться. Ему не простят. Паства должна впечатляться примером, чтобы следовать добродетели. Возлюби ближнего как самого себя. Не убий, не укради, не прелюбодействуй, не предай... Но иногда, хочется обычного человеческого общения, беседы без философии и наставлений, дружеского участия, тепла и любви. За непроницаемой бронёй из монашеской робы трудно разглядеть слабости и мечты. Она смогла. Чернокожая женщина с топором. Друг и компаньон. Сестра и, наверное, немного мать, которой у него никогда не было. Для которой он был не только святым отцом и капелланом Ордена Безупречных, призванным служить, а кем-то более близким и родным. Тем, кем быть он не имел позволить права. До Канаана осталось совсем немного. Лин, кажется, всерьёз занялась досугом пленных. Что-то там гремит, доносятся команды и просьбы. Ей бы в госпитале раненных реабилитировать. Он улыбнулся при мысли о ней и открыл молитвослов.

Сегодня встретил Костоломов. О_о Вспомнил Когтей смерти из фолла. О_о Бесславно умер несколько раз (с одного удара), экспериментируя с заклинаниями. Сошёлся на: Стена мороза+Заземление(5) с двух рук. Может кому из магов пригодится. Правда, Элементализм у гг уже 85.

Он взял обе. Благодарно кивнул, без нужды не касаясь. Да и зачем, когда взгляды давно сплетены и сцеплены вместе, когда мысли родственной души известны наперёд. Выдохнул с облегчением и ушёл, чтобы встретиться вновь. Х

- Я попросил Шенли высадить меня на Канаан, - сообщил святой отец своему будущему компаньону. - Пообещал, что заберу с собой техников, которых он опасается. Если ты решила вернуться на Керри, то там и встретимся. В салуне у "Старины Генри". А лошади там, действительно, хорошие, - добавил он, улыбаясь.

- О, нет, - монах с облегчением рассмеялся. Напряжение развеялось само собой, чему он был несказанно рад. - Топор я не приму. Это похоже твой талисман. Даже попытка от него избавиться провалилась. Он, наконец-то, допил чай и уже серьёзно добавил: - Я согласен, Лин. В любом случае мне нужно время, чтобы привести разум и душу, хотя бы к относительному покою. Я останусь с тобой на какое-то время. Пока моя помощь тебе будет нужна. Ты хочешь непременно вернуться на Керри? Есть разница в какой дыре осесть? Мне признаться всё равно. Люди везде ждут помощи. Но я соглашусь с любым твоим решением.

Не часто ему признавались в любви. Нет, не в той братско-сестринской любви, к которой он привык, а в любви мирской, плотской. Именно, в той от которой он отказался навсегда. - Лин... - слова куда-то пропали и окончательно заблудились в потоке её искренних признаний. Он знал, что должен ответить, но всё же растерялся. Так просто оттолкнуть и обидеть. Так просто воздвигнуть стену непонимания и причинить боль. Так трудно объяснить распахнувшему душу, всю суть нерушимых монашеских догм. - Я тоже тебя люблю, - сказал он первое, что чувствовал. - Но... эта не та любовь, о которой ты говоришь. Наверное, не та. Но эта любовь сильнее. Единство душ, слияние духа. Это то самое, когда понимаешь с полуслова, видишь с полувзгляда. Чувствуешь, как самого себя. Доверяешь, как самому себе. Жертвуешь жизнью ради кого-то. Эта любовь от Бога. И только она одна истинна. Она не может быть для кого-то одного. Она для всех. И ты ей обладаешь. Ты мне очень дорога. С тобою рядом мне просто и легко. Твоё тепло согревает душу. Ты искренняя, добрая и справедливая. Милосердная. Таких, как ты не много. И как сказала Рю, ты больше падре, чем сам падре. Она права, - разбавил он маленькой шуткой серьёзный разговор. - Я буду рядом, если ты попросишь. Я помогу тебе. И я буду любить тебя. Но как сестру по духу. Если твоя любовь такого рода, то я готов её принять.

- Ладно, - он с готовностью кивнул, зачем-то повернул чашку в руках и сказал: - Пусть я и не приходской священник, но слушать я умею. Дослушаю, не бойся, не собьёшься.

Чашка замерла в его руках, а взгляд чёрных глаз остановился в несуществующей точке пространства. Пальцы неуверенно поглаживали шершавую керамическую поверхность, а мысли назойливым роем вгрызались в мозг. Пауза затягивалась, вспоминались древние ритуалы орденских традиций. Жестокие и непонятные в миру. Раньше. Теперь, был выбор. И крест заменили миссией. Наконец, он очнулся, вернувшись в реальность: - Церковь?.. - с задумчивой улыбкой озвучил святой отец её мечты. - Не знаю, как церковь, но школа и больница в тех местах нужнее. Мне нравится твоя идея, Лин. И... может быть, - он снова замолчал, посмотрел на неё по-домашнему уютную и уверенную в своей правоте, - я бы мог тебе помочь, - и добавил. - Какое-то время.

- А..м.. - он повременил с ответом о приговоре. Обманывать её не хотелось. Но нагружать той правдой, которая ему предстояла, не хотелось вдвойне. - Я рад, что стал тебе другом, - наконец-то, сказал он. - Ведь ты для меня значишь не меньше. Надёжное дружеское плечо рядом - это подарок от Бога. Давид тоже был моим другом. В общем-то, и до сих пор таковым является. Надеюсь он жив и здоров. В Ордене мы все братья, все близки, все приходят друг другу на помощь. Но есть те, которых понимаешь с полуслова, полувзгляда, словно на одной волне... История повторилась. Так же, как отец Грегор нашёл меня когда-то на периферии, умирающего от жажды и обезвоживания, так же, и мне довелось подобрать беспризорника на одной из лун, где свирепствовала эпидемия. Ему было пять. Назвался Бобби. С букетом вирусных кожных болячек. Ходячий рассадник инфекции, - Монро сделал глоток из чашки и усмехнулся своим воспоминаниям. - Я отвёз его в Орден. Через год его окончательно вылечили. Через два он стал новициатом. Послушником. В двенадцать принял обеты и имя Давид. В семнадцать перевёлся в корпус капелланов. Мы служили вместе. Несмотря на разницу в тринадцать лет. После одной из миссий по спасению заложников он подарил мне трофейный карабин, назвав его "Давидом" и сказав что теперь я, не нарушая обета "не касаться без нужды брата", могу держать его в руках. Шутил, конечно. Но помнится ещё ребёнком, мне самому, в начальных классах семинарии эгоистично хотелось ласки и доброго слова от старших. Вот так появился "Давид". Закончив рассказ, он глотнул остывающий чай и спросил: - А у тебя есть семья, Лин?

- Мы бы и не выжили, если бы вступили в бой со всеми пятнадцатью бандитами, - проговорил он совсем тихо. - Только Богу известно почему пришли не все. Четверо убитых достаточно хорошо нас потрепали. Если бы в атаку пошли все... - он осёкся, вздохнул и ответил ей улыбкой. - Но всё-таки мы живы. И это главное. Он покрутил чашку в руках, заинтересованно изучая зелёные листики, и сказал: - Мне трудно здесь, Лин. Многое не понятно. Меня учили, что каждая человеческая жизнь бесценна. И только спасение жизни человека имеет смысл после служения Творцу. Но здесь... здесь всё по-другому. За три года, - он усмехнулся над собой, - я так и не смог привыкнуть к законам этого мира. И с каждым днём диссонанс всё сильнее. Похоже я исчерпал срок своего приговора. Но... - он поднял глаза и снова улыбнулся ей, - не важно. Я обещал тебе рассказать про карабин. Если ещё интересно. Хотя, эта история скорее банальна.

- Да, - согласился он и потянулся за второй чашкой. - Нервы у всех были на пределе. Вспоминать события неподвластные его понимаю не хотелось. Он отпил глоток и ответил обыденно и умиротворённо: - Я? Хорошо, - ещё один глоток. Он обхватил горячую керамику, словно не чувствовал жара. Снова посмотрел на женщину и сказал: - Я благодарен тебе, Лин. За то, что тогда поддержала. Оценив людские жизни дороже золота. Для меня это очень важно. Знать, что подобные решения всё ещё имеют право на существование в этом мире.

- Вот, зашёл... - он опустил чашки на стол и прикрыл за собой дверь. - Пока время есть. Видел, ты пленников охраняла. Зачем? Они вроде на контакт шли. Да и корабль Утюга помогали чинить. Святой отец присел на круглый табурет и посмотрел на Лин.

Заваривая чай на камбузе, он с улыбкой вспомнил кулинарные эксперименты их гениального механика, лазанья и фасоль у которого удавались особенно неповторимо. Две чашки заполнил кипяток, и скрученные листики зелёного чая развернулись, распространяя свежий аромат. Через несколько минут он стоял у порога каюты Лин, точно зная, что та недавно вернулась из душа. - Хозяйку можно увидеть? - спросил святой отец и легонько стукнул носком ботинка низ двери. В обеих руках исходил пряным запахом светло-зелёный напиток.

Когда синоец ушёл, он снял с креплений перекладину, отвинтил распорки и прицепил обратно куски снятой обшивки. Теперь ничего не напоминало о его присутствии в данном месте. Собранная сумка и "Давид" остались ждать своего часа, а брат Монро отправился в последнюю экскурсию по кораблю, ставшему ему на некоторое время домом. Он шёл, стараясь никому не попадаться на глаза, вспоминал и думал о будущем. В трюме он надолго замер на инженерном мостике и, не торопя время, вспоминал их. Лица, желания, привычки, слабости и надежды. Плохое и хорошие. Всё что было. Прощаться с каждым не было нужды. После последних событий на "Филине" он и сам избегал общения. Кроме одного человека, который возможно пожалеет о его уходе, а может быть и нет. Но уйти, не выполнив обещание, он не мог.

- Хорошо, - он оценил намерения синойца, - но, немного позже.

- Проблемы могут быть не только с ними, - снова улыбнулся он. - На всё Божья воля. Но спасибо за заботу. Я пройдусь по "Виверне"? Хотелось бы попрощаться.

- Конечно, - согласно кивнул он.

Он ничего не ждал. Он хотел уйти. Решение было принято и изменить его было подвластно разве что Богу. - Нет, - улыбнулся священник. - Спасибо, Шенли.