FOX69

- Конечно не зря, - подтвердил Монро. - Где бы ты ещё фронт вспомнил. К тому же, классному пилоту нужен классный корабль. А то летал бы сейчас на ведре с болтами. О том что этот классный корабль бороздит самые опасные просторы системы и на каждой единице пространства ему угрожает опасность, падре сейчас упоминать не стал. Не зачем омрачать краткий миг победы.

Боевое крещение после апгрейда было не долгим. "Ви" огрызалась с остервенением разъярённой львицы. Скотти совершал чудеса на виражах, а Лин... Лин из двух пушек разнесла оба перехватчика практически в пыль. Капеллан одобрительно посмотрел на чернокожую сестру, улыбнулся, и похлопал по плечу ликующего пилота. - Мы молодцы. Генри, встаём на прежнюю траекторию, откорректируй курс. Шенли, кажется нас поцарапали, - сказал Монро, когда опасность миновала. - Жаль, что они не пошли на контакт. Хотелось бы знать откуда и чего хотели... Уходим отсюда.

- Не поздно, - отозвался капеллан. - В самый раз. Лин, Андре, следующие снаряды в лоб, если не понимают и отзыва не будет.

- Скорее всего мы уступаем им в маневренности, - заметил Монро откуда-то из-за спины пилота. - Во время войны они ценились за способность уничтожать корабли выше классом. "Shinigami". "Бог смерти". А поскольку нет Бога кроме... то... Скотти, ещё один запрос на контакт. Если не ответят, то стреляем предупредительным. Вряд ли, местные власти не захотят с нами общаться. Второй выстрел на поражение. Мы всё таки не в благодатном Центре, а в самом неблагополучном районе галактики. Так что разберёмся в случае "местных властей".

Скотти был категоричен. По-армейски выдвинул ультиматум, после которого оставалось только ждать. Но ждать не долго. Монро удостоверился, что стрелки на месте, а Шенли в полной боеготовности. Вот и первая проверка для их "Ви". В мирном исходе встречи в Уроборосе падре очень сомневался, поэтому, угрозу Скотти принял, как оправданную боевую тактику. Если хозяева имели мирные намерения, они о них сообщат.

- Добрались. И подмигнула астероидному полю, как родному. На долгие родственные отношения Уроборос был не настроен, потому что следующие показания сканера выдали присутствие прямо по курсу двух кораблей с однозначными намерениями протаранить гостей насквозь, с такой скоростью они следовали к цели. Ни опознавательных знаков, ни радушного приветствия. - Внимание! - возвестил Монро, не отрываясь от монитора пространственного сканера. - Нас встречают! Двадцать единиц по курсу, две цели, на предельной скорости, движутся прямо на нас. Скотти, попробуй определить класс и связаться с ними.

А он и молился. Но не за милость Моисея по утилизации камней для массового производства скрижалей, а за оставленных на Медоу и тех двенадцати, ставших жертвами. О них он не забывал никогда. Закончив длинную литанию за живых и почивших, он поднялся и пошагал на мостик, где команда уже вовсю тиранила сканер с завидным постоянством. Падре тоже глянул на результаты сканирования, но ничего подозрительного не увидел. "Виверна" осторожно пробиралась сквозь каменный хаос, лавировала и уклонялась. Скотти знал своё дело, но благословение, сейчас, не помешает всем, даже кораблю. Конте был прав. Из аналогов преисподней, по эту сторону бытия, без последствий не выходят.

- Как бы там ни было, невыездной преступник на борту - это проблема, - заметил капеллан добродушно. - Самый последний мерзавец не лишён души. Если он жив, и если он человек. А если есть душа, значит, и искра божья никуда не делась. Только вот не у всех она горит одинаково. У кого-то вспыхивает ярко, у кого-то мерцает. Но она есть. Душа или совесть. Разуму нет нужды оценивать поступки, мы подсознательно знаем, правильно поступаем или нет. И когда идём наперекор своей совести, мы отступаем от Первоисточника. От Истины. От Бога. Теряем связи с Создателем, который наградил нас таким богатством, как совесть. Он поднялся из-за стола: - Ты выпей, отдохни, а я скажу им ещё кое-что, попрощаюсь и пойдём. Повернув увесистый пластиковый стул, святой отец возложил руки на его спинку, как бы возложил на кафедру, и обратился к присутствующим: - Братья и сёстры, я хочу поблагодарить вас за приют, за доброту и помощь. За то что даже на окраине в самых тяжёлых условиях вы не теряете веры, надеетесь и стремитесь не только брать, но отдавать. Я должен вас покинуть, но напоследок расскажу одну притчу "О большом сердце". "Попал верующий человек после смерти на суд Божий. Душа его со всеми добродетелями и пороками, а также совершённым добром и злом была взвешена и найдена слишком лёгкой, и вынесен был приговор — отправить человека в ад. — Но за что, Боже? — спросил он, — я же верил в тебя, читал священное писание, ходил в храм, пел песнопения, читал молитвы, постился и соблюдал все религиозные праздники. И вообще, я ведь не убивал и не воровал. За что же тогда ты наказываешь меня? — А с чего ты взял, что мне нужны твои молитвы, посты и песнопения? Не мне, а в первую очередь тебе они нужны. Ты думаешь, что я торговец, скупающий всё это и меняющий на разные блага и место в раю? Сам посмотри на весы, ты видишь, что перевешивает? — ответил Господь. — Но я не понимаю, как такое может быть? — продолжал спрашивать человек. — Твои добродетели слишком лёгкие. Неделание зла — это самая маленькая добродетель, если её можно назвать добродетелью, ибо это качество очень легко может стать пороком. Вспомни, сколько раз ты не обращал внимания на страждущих, сколько раз закрывал своё сердце, и вот оно заразилось жестокосердием и равнодушием. Ты говоришь, что не убивал и не крал. Это правда, но только отчасти. Ты убивал в себе душу, изгоняя из своего сердца «надоедливые» мысли о помощи и сострадании. Ты воровал ту сердечность, любовь и сострадание, что предназначались другим. Ты должен был отдавать их, а не запирать в своём сердце. От этого сердце твоё стало большим, но не потому, что научилось вмещать в себя достаточно любви и сострадания для всех, а потому, что раздулось от скопившейся там любви, которую ты придержал для себя. И вот ты ходишь с этим «большим сердцем» и мнишь себя праведником, а тем временем любовь в тебе уже сгнила и испортилась, так что превратилась из добродетели в порок высокомерия и гордыни. Теперь она несёт не жизнь, а боль и страдание не только окружающим тебя людям, но и тебе самому, отравляя твоё и их существование. Пойми, мало не делать зла, нужно ещё творить добро. А чтобы не испортились добро и любовь, находящиеся в твоём сердце, ты должен отдавать их, а не запирать в себе. В противном случае любовь в твоём сердце из весело бегущего ручейка, радующего глаз и несущего всему жизнь, превратится в стоячее, зловонное болото, кишащее гадами". Поэтому, любите друг друга и помните: И, зажёгши свечу, не ставят её под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Храни вас Господь. Капеллан закончил под разочарованно прощальные взгляды своей скромной паствы, для которой местный салун на некоторое время стал храмом, и обратился к пилоту: - Вот теперь всё. Идём.

Коротко стриженная, худая девчонка в замусоленном переднике и старом шахтовом комбинезоне поставила перед гостем салуна керамический стакан со спиртным и удалилась, пожелав доброго вечера и доброго здравия, словно прислуживала не в злачном месте, а подавала снедь за домашним ужином. Кажется, за пару недель христианские догмы и добродетели таки просочились в этот заброшенный холодный мир и приобщили терраформеров к благодати и молитве. - Чувство долга - это хорошо, - улыбнулся святой отец. - В следующий раз перед кластером Ядра оставляйте меня где-нибудь на подлёте. Меньше проблем будет. Если бы не этот арест давно бы в Уроборосе были.

- Не такая уж и дыра, - сказал Монро, поднимаясь из-за стола с искренней радостью. Он протянул Скотти ладонь и сказал: - Я только проповедь недавно закончил. Прямо тут в салуне, да. Церкви у них нет. Не на атмосферной же установке их собирать. Он оглядел притихший народ, который после дневной смены мирно ужинал. - Люди везде одинаковые. И в центре, и на задворках. Если быть до конца честным, я думал вы за мной не вернётесь. Садись, - он указал на стул. - А остальные где?

Система Джорджия. Планета Медоу. 12 дней спустя Около пяти тысяч человек занимаются терраформированием, пытаясь сделать из бесплотной пустыни дендрарий с океанариумом. И кое-что у них получается. Пройдёт ещё несколько лет и под искусственной атмосферой Медоу зазеленеют луга, зацветут поля, а в водоёмах из каметного льда появится живность. Бактерии переработают почву и очистят от вредных примесей, а атмосферные установки прольют на благодатные земли первые дожди. Он сошёл с транспортника в числе грузчиков. Утомлённый полётом полицейский кинул к ногам опального святого отца сумку с вещами и с облегчением вздохнул о чудесном избавлении. Кругом сыпучий песок пустыни, вдали колышется синь воды, тянет солью, сыростью и морозом. Струйки чуть тёплого бриза разбавляют холодный воздух бесконечного безжизненного плато. Холодно. Джорджия висит в зените шариком от пинг-понга, а с запада восходит Дедал, стараясь тщетно сбежать от настигающего его мутного Мёрфи. Руки замёрзли, изо рта вырывается облачко пара. На отдалённых планетах всегда не хватает тепла. Орбитальные рефлекторы ещё не домонтированы, парниковый эффект пока слаб, но бедолаги поселенцы уже копошаться, в надежде заработать в первых рядах. Подобрав сумку и закинув на плечо ремень, монах благословил своего измученного поневоле стражника и отправился в рабочий посёлок, который виднелся впереди. Вместо домов грузовые контейнеры, вместо транспорта пара заиндевевших квадроциклов, кажется, давно списанных. Песок забивается во все щели, скрипит на зубах и першит в горле. Срывается снег вперемешку с дождём. Жёлтые электрические фонари слабо освещают узкие переулки. Сюрреалистические сумерки раннего утра с длинными неясными тенями. - Святой отец, - его окликнули. Он обернулся на голос. Заросший бородой мужчина в грязном комбинезоне и ватной фуфайке. Чуть постарше его самого. - Да, сын мой, - не задумываясь отозвался человек в чёрных монашеских робах. - А вы к нам надолго? - Ещё не знаю, - честно ответил он. - А вы христианин? - бородатый кивнул на крест розария намотанного на запястье священника. - Да. - Это хорошо. У нас тут давно священников не было. Был один. Гностиком себя называл. Интересно рассказывал. О сотворении мира, о той Земле-которая-была и много ещё о чём. О любви и покаянии. - А почему был? - Утонул. Когда лёд топили и водохранилище заливали. - Упокой душу его Создатель. Но я не гностик. Скорее католический ортодокс. - Ааа... - кажется, мужик в фуфайке был озадачен откровениями святого отца. - Ну так, Бог ведь един, - выдал он фразу безвременно усопшего пастыря. - Един, - кивнул Монро, шагая в ногу с новым знакомым. - А вы не могли бы нам что-нибудь рассказать после смены. Ну там, проповедь или как это? Мессу. Люди устали. А из развлечений у нас только салун с мордобоем. После смерти отца Павла какой-то беспредел творится. - Думаете им нужен священник? - Им нужен тот, кто даст надежду среди этого холода и песка. - Хорошо, почему бы и не побеседовать с людьми, если на то нужна есть, - согласился святой отец. - Только мне бы остановиться где-нибудь. И работу найти. - Да вон любой контейнер свободный занимайте. Отопление есть, вода, еда, работы только работать успевай. Пока всё бесплатно. Мы же вроде тут как первые. - Спасибо, - поблагодарил священник и спросил перед тем как расстаться. - А связь у вас с другими системами есть? - Есть. У шерифа. Даже кортекс есть. - Ну и славно. Благослови тебя Создатель, сын мой. Позови желающих, я приду. Тот отрывисто кивнул и пошагал вглубь поселения, загребая песок со снегом резиновыми сапогами. А сообщение на "Виверну" пришло с точными координатами местоположения опального отца, спустя пятнадцать дней со дня отлёта.

- Расскажу, если тебе ещё не надоело слушать про мой Орден, - он поднялся вслед за ней, какой-то уж слишком растерянной, из уст которой "всё хорошо" звучало как "наверное всё обойдётся". Про неудачный план побега говорить сейчас не хотелось. Он взял свёрток в руки и сказал: - Надеюсь, встретимся. Если у меня будет возможность, я выйду с вами на связь. Храни тебя Господь, Лин. И никогда не теряй веры. Порою кроме неё у нас ничего не остаётся.

Её не смелый жест и робость не укрылись от него, но виду он не подал. Лишь чёрные глаза по доброму смотрели на сестру. - Если честно, - он первым нарушил общее смущение на двоих, - я ума не приложу, каким образом вам сообщу свои точные координаты. Место высылки вы сможете узнать после приговора. А вот порт и город... Рука потянулась к свёртку с книгами: - Спасибо. Это мне точно пригодится. Надеюсь, Алина не выбрала ту самую книгу, чтобы скрасить моё одиночество, - улыбка снова вернулась на его губы, но через пару секунд по лицу скользнула тень. - Лин... я хотел тебя попросить вот о чём. Если, вдруг... всякое может быть. Если, вдруг, мы не встретимся. Забери мой карабин себе. Он достоин быть в хороших руках. Это трофей. Подарок одного человека. Брата, друга. Его тоже звали Давид. И он тоже был капелланом Безупречных, как и я.

Он внимательно её выслушал. Некоторое время молчал, задумчиво изучая стену. И, наконец, сказал, не веря в столь мягкий приговор законников Бернадетт: - Значит, депортация, - ещё одна пауза для полного осознания приговора. - Что ж, на всё воля Господа. Мысли взбудораженные добрыми новостями улеглись, и он снова улыбнулся Лин: - Поговорю. Если позволят. Мне кажется им разницы нет в какое место фронтира отправить. Лишь бы попутный транспорт был. А вот деньги оставьте. Никогда не умел давать взятки. И вряд ли научусь. Со связью тоже проблема. Только если через "Кортекс" с вами связаться. Коммуникатором меня вряд ли здесь обеспечат.

- Нормально кормят, - усмехнулся он. - Для монаха очень даже изысканно. Когда отлетаете?

- Лин, - он немного растерялся при виде гостьи, но тут же улыбнулся, - добрый день. Как вы? Всё в порядке? Заключённый присел на выделенный стул и посмотрел на женщину с нескрываемой радостью.

Посторонний приказ вырвал из полузабытия и вернул на грешную землю. - Меня вроде некому навещать, - прозвучал бесцветный голос заключённого монаха. Он поднялся с жёстких нар и пошагал на выход.

Следственный изолятор Третий раз за свою жизнь он ждал приговора. Первый - когда его, беспризорника, передавали Ордену. Второй - когда намеренно убил невинных. И, сейчас, когда доверие наступило на собственные грабли. Впрочем, он не сожалел. Даже приговор ему был безразличен. Всё в воле Божьей. И каждому деянию только Он судья. Серый камень холодил спину, а под рукавами палия лежал закрытый молитвослов. Слова молитвы невесомым эфиром оборачивали сознание в непробиваемый доспех веры. Наверное, в таком состоянии шли на костёр и на крест самые преданные фанатики Христа, ничего не чувствуя, кроме любви к Богу. Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum. Adveniat regnum tuum. Fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra. Panem nostrum quotidianum da nobis hodie, et dimitte nobis debita nostra sicut et nos dimittimus debitoribus nostris. Et ne nos inducas in tentationem, sed libera nos a malo. Amen. Силой молитвы умерщвляется плоть, отсекается сознание, замирает душа и только дух пребывает на грани время и безвременья.

Когда ты пренебрегаешь бдительностью и здравым смыслом, случается неизбежное. Сейчас, он пожинал плоды собственной самонадеянности. В том, что ему выдали билет в один конец, брат Монро не сомневался, как не сомневался в том, что его компаньоны прислушаются к голосу разума и в скором времени покинут планету без него. Перед распахнутыми створками полицейского челнока сопротивляться было бы глупо, да и поздно. Установление личности, а именно, подтверждение деталей его приговора закончится арестом - без вариантов. Приговор мирского суда и орденского бальяжа однозначен. За нарушение границ недозволенного - наказание на усмотрение стороны зафиксировавшей нарушение. Что решат власти Бернадетт можно было только догадываться. Он хотел попросить связаться с командой, но передумал. О помощи просить не рационально, а благословить их в полёт можно и заочно. Из зол обычно выбирают меньшее. Как это знакомо звучит. Речитативом тех давних событий с болью врезающихся в память.

Сержант, окликнув пару ребят из уже сворачивающегося оцепления, указал брату Монро путь. Путь до ребят в форме для отца откровением не стал. Прихватив с собой молитвослов и розарий, он покорно сошёл с корабля.

Кажется, Генри сделал невозможное. Святой отец слышал издалека знакомые голоса и победоносную речь их штурмана, который уладил проблемы одним звонком. Кто же знал, что всё может быть так просто. Им осталось отбыть липовый карантин, не заплатив и кредита штрафа, расстаться с запрещённой пушкой и преступником. Опального капеллана арестуют в любом случае, это Монро знал наверняка. Что и подтвердило распоряжение законников. Из каюты он выйти не рискнул, чтобы не привлечь лишнее внимание полицейских. Новые проблемы команде "Виверны" ни к чему. Осталось дождаться наряда полиции, наручников и списка своих прав при аресте.

Сейчас, натягивая хабит, он очень жалел, что не сдался сразу и ввязался в разыгранный спектакль. Рискованный план команда вправе была не поддержать, а сценариста закидать помидорами. Использовать небольшой шанс, узкое окно в событиях для побега не успели. Хотя, этот побег мог сулить новые проблемы с документами на владение. Впрочем, и суточный карантин не слишком осложнил их положение. Подробная биометрика была на славный экипаж начинающих бандитов с вероятностью сто процентов. Аборигены центра, военные, преступники. Все они давно засвечены в базе. И если им суждено было "драпать", то нужно это было делать до визита блюстителей порядка на борт. Но всё случилось так, как дОлжно и на всё Божья воля, рассудил бывший капеллан. Когда осмотр врачом был закончен, святой отец передал свой id санитару и попросил вручить полицейскому, как и просили.

- Раздевайтесь, - потребовал врач у священника, доставая арсенал инструментов, по виду больше подходивший для пыточной, нежели для медицинского кабинета. Разделся, как просили, и покорно отдался в руки эскулапов в противочумном снаряжении.

Пока только исключительно положительные впечатления. Давно до утра в игре не сидел. Кажется, застряну в Эндерале надолго.)

- Какие симптомы, когда проявились?.. - раздался скучающий усиленный динамиком голос. - Слабость какая-то, сегодня появилась, - кратко ответил святой отец. - Может и ничего серьёзного. Очаг не оцепляли. Да и больных не много было.