FOX69

- Это ведь моя земля. Он улыбнулся, кивнул снова и зашагал к дому. А сантехник, не справившийся с обстоятельствами, зашагал... тоже к дому, но к другой его части, туда где располагались покои гостей. Лассо пекеньо держал при себе. А если хорошо поискать - и не только. Остановившись у комнаты Моралеса-младшего, Марио занёс руку над полотном закрытой двери и постучал.

- Пока что только сеньорита Моралес, - рассмеялся Начо, убирая руки в карманы джинсов, - Невыносимая женщина, - добавил он, поднимая мечтательные глаза к небу. - Какая толерантная золовка! - восхитился Марио сквозь смех. - Ох, а если мне придётся с ней объясняться? Скажешь, что ты меня бросил? Только не компрометируй. А невыносимую женщину, я смотрю, ты готов выносить, - Марио безошибочно оценил осчастливленную физиономию друга. - Рад за тебя.

Начо остановился и вздохнул, поворачиваясь лицом к беглецу. - Балбес ты, приземлённый друг мой Марио, - вынес он вердикт, протягивая руку, - Решил так решил, не жена же я тебе в самом деле. Что бы там ни болтали. Сантехник принял натруженную секатором ладонь садовника и усмехнулся: - Так и нас с тобой уже поженили в этом доме? Интересный поворот. А Луис-Альберто благословлял?

- Мечтаю, - не стал спорить Начито, заворачивая себя и налипшего сантехника к дому, - Должен же кто-то отвлечь хозяина от этих слонов. - В любом случае, я ведь уже решил, - отпустил Марио коварного садовника и по совместительству внедрённого агента. Бросаться словами капореджиме, даже бывшему, было как-то не с руки. А остановить его мог, сейчас, разве что глобальный засор всех унитазов в доме. - Осталось только вещи собрать. Руку-то пожмёшь на прощанье, возвышенный друг мой Начо? Всё ещё друг, я надеюсь?

Садовник картинно впечатал телефон себе в лоб и прикрыл глаза на пару секунд. - Идиота ты из себя сам прекрасно делаешь, pendejo. Заняться сеньору нечем, кроме как выяснять, кто с кем в саду обжимается. У него, между прочим, жену украли, или она сама смылась. Я бы ещё понял, если бы ты на честь его младшенького покусился. К тому же, - Начо отлепился от сицилийца и усмехнулся со значением, - Кажется понял я, какие "особые дни" сегодня у Кончиты. Так что если тебя это напрягает, никто из тех "каждых", кто знает, тебя не сдаст. А встречаться - тебя обязательно что ли под моими кустами встречаться? Мехико - большой город. Марио даже спорить не стал. Ибо их спор мог разрешить только сам сеньор Луис-Альберто. Он улыбнулся и обнял отлепившегося Начо в ответ: - Хочешь видеть мой окончательный позор в этом доме, Начито, когда найдётся пропажа. А, вдруг, я и на младшего покушусь, покусюсь, покусаю, - рассмеялся сицилиец и похлопал по-дружескому плечу. - К сожалению, на нём уже и так пробы ставить негде. А что за "дни" такие у нашей Кончиты?

- Мариооо, - Начо рассмеялся и приобнял приятеля за плечи, - Я всё понимаю, ты у нас.. не юноша со взором горящим. И когда тебе было пятнадцать, всё было по-другому. Но сейчас - сейчас у меня, например, тонны флористов в подписчиках. Флористов, Карл! Ни за что не поверю, что среди них нет геев. Свободной рукой садовник выудил смарт и сунул его под нос сантехнику. На экране светился виджет с текущей датой. - Какой год на дворе, видишь? Пальцем сицилиец отодвинул гаджет и сказал, глянув на приятеля из-под козырька кепки: - Ты меня за идиота-то не считай. Я понимаю, как элемент "далёкого" прошлого я иногда смешон, но для начала я предлагаю тебе посмотреть на год рождения нашего работодателя и прикинуть варианты его реакции на взаимоотношения двух геев у него под носом, в его доме. Потому что... - Марио осёкся и с доверием посмотрел в близкие голубые глаза друга, - я бы не хотел бросать этого парня. Полуподпольные отношения меня вполне устроят, но не здесь, где каждый знает, сколько раз ты пукнул в сортире. А в Италию, тем более в Полермо, мне хода нет. Ты же понимаешь, что значит опальный сын мафиозного клана.

Ох, ребят, извините, мы с Марио спать(

Настала очередь Начо заикаться на вдохе и нервно поводить плечом. - У меня есть мачете, - напомнил он, лишь наполовину шутя. В конце-концов, второй Моралес до сих пор не нашёлся. Поднимаясь с места, садовник сделал "страшные" глаза Рамоне, кивнул сантехнику идти следом и зашагал на выход к саду. - У меня есть разводной ключ, - напомнил бравому рубаке хранитель канализации. Когда они очутились в изолированном от глаз и ушей месте, Марио изложил интересующие Начо последствия "танцев": - Меня всё равно попрут. Дело времени, - говорил он спокойно, отрешённо глядя на благоухающий розовый куст, мерно обрывая лепестки. - Лучше уйти сейчас, чем подставлять ещё и репутацию парня. Нет причины, нет и следствия. Пока до хозяина дойдут новости, они уже будут не актуальны. Он сделал паузу, улыбнулся своим мыслям и добавил: - Но знаешь, я не жалею. Оно того стоило. А работа... работа найдётся.

- А форменный жезл будет? - уточнил Начо, вытягивая ноги под столом и пиная враля в ботинок. И покосился на Рамону. Знай садовник об осведомлённости кухарки, он бы изрядно посмеялся над коллективным перекатыванием всем видного слона по укромным местам посудной лавки. А так покосился, и продолжил, как мог, туманно, - Это из-за танцев? - Выйдем? - предложил Марио перенести разговор в уединённое место. Он очень надеялся, что более знатные люди этого дома ещё не осведомлены "о танцах", и ошеломляющая новость не успела добраться до покоев хозяина.

Со скоростью пожара распространяются новости в этом доме. Подумал Марио, возвращая кепку на прежнее место. Порыв отрикошетить садовнику по башке, он отринул, как недостойный в присутствии божественной Рамоны. В следствие потасовки могли огрести оба. А риск попасть под пухлую "ручку" страшил больше, чем мачете психически неуравновешенного садовника. - Так начерта ты всё-таки куда-то собрался? - снова поинтересовался садовник сеньора Кориньо, без особой надежды на успех. Что-то подсказывало, что выбить по-настоящему скрываемую правду из-под этой кепки можно было только полномасштабными пытками. - Мне обещают должность Главного Сантехника всего муниципалитета, - миролюбиво проговорил Марио, углубившись в тарелку.

- Да я-то что? - Невозмутимо пожимает могучими плечами Рамона. - Тебе ещё с бассейном объясняться. - Вычищаемая до блеска алюминиевая кастрюля удостаивается примерно такой же степени внимания, как занавески и табурет минутой раньше. - Мы уже попрощались и обронили литров двести купоросной влаги на двоих, - прожёвывая мясной кусок, сообщил сантехник о расставании с любимцем. От уклончивых ответов сантехника веселее не стало. Начо резко поднялся со стула, и мачете стукнуло о край стола. - Марио, друг мой, - спросил он негромко, - Где Моралес? Недожёваный кусок встал где-то поперёк горла, но он с ним быстро справился, и попробовал двумя пальцами вытянуть из деревяшки грозную оглоблю садовника. Не получилось. Ну и ладно. - Сейчас? - уточнил Марио, глянув на грозу садов и огородов. - Не знаю, - честно признался он.

- Ты серьёзно что ли? - не поверил садовник, оставляя пустую тару. - Ну да, - подтвердил сантехник так, словно Начо сомневался в прописных истинах. - Работу, говоришь, нашёл, милый? А о... здешнем бассейне ты подумал? Как он без тебя? Ведь ты разобьёшь ему сердце... или что там у него. И не стыдно тебе бежать, когда трубы нуждаются в тебе больше всего? Ух, смотри внимательно на эти энчилады, потому что ты их недостоин, Марито, вот так, - Рамона отворачивается к мойке, и поэтому выражение лица богини скрыто от глаз простых смертных, но со стороны мойки слышится подозрительное приглушённое кудахтанье. - Ой, Романа, - отмахнулся Марио, поспешно придвигая тарелку, пока не отобрали насущное у потерявшего достоинство. - Хозяин завтра же найдёт другого воздыхателя по канализационным трубам. Чудное явление Марио после столь пикантной сцены с младшим братом как-то не предвещало ничего хорошего. И мелкого рядом не наблюдалось. Женское и сестринское не доверяло вот таким резким переменам. Сеньорите сицилиец улыбнулся и, как ни в чём не бывало, приступил к трапезе.

- И д-далеко собрался блудить, - хрипло донеслось то ли из-за, то ли уже из-под стола. - Работу новую нашёл, - с дружеской улыбкой откровенно соврал сантехник, усаживаясь на своё законное место за кухонным столом. - Платят больше. Работы меньше. Поднакоплю и вернусь домой, в Палермо.

Спустя час Марио заглянул на кухню в надежде обнаружить там тех, с кем он не мог не проститься. - О, прекрасная донна, повелительница черпаков и кастрюль, несравненная кудесница фахитос и тако, - заискивающе обратился сицилиец к хозяйке кухни. - Не накормишь ты блудного сына в последний раз?

Фрпгэшники народ творческий и любопытный.))

- У меня был опытный партнёр, - чуть усмехается, но сомнения нет, просто самоирония. Чуть отъехав вперед, Хесу обернулся к Марио через плечо. – Не забывай хорошо питаться и много бывать на свежем воздухе. Хотелось надеяться, что сорокалетним капо почти детская, неловкая шалость воспримется благосклонно. Он улыбается ему во след. И остаётся грусть. Тихая, едкая, бессмысленная. Размеренными, глухими ударами метронома, возвращающая в прошлое. Давно забытое и потерянное. И всё же, он благодарен молодому сеньору, так просто доверившемуся и разделившему несколько минут в раю. Он не жалеет ни о чём. Лишь только о возможности вновь повторить недавний танец. Осталось немного. Собрать сумку, благо от лишних вещей он избавился лет десять назад. Попрощаться с Рамоной. Чмокнуть... или ущипнуть - а лучше и то и другое - Кончиту. И пожать руку Начо. Пожалуй, всё. Он поправил свою неизменную кепку и, насвистывая недавнюю мелодию, двинулся в сантехническую келью. Х

Воображение уже рисует картины округлившегося сантехника - ему будет удобно сидя слушать животик... На этом гаучо прыснул. - Не факт, что получится, - ладонь хулигански ерошит волосы, а лицо искажает знакомая грустная улыбка. - Разбогатеешь на миллион долларов и бросишь несчастного отца ребенка. - Думаешь, можно обойтись миллионом, воспитывая ребёнка, - притворно возмущается потенциальная мать с итальянским темпераментом. - Ну уж нет, caro marito! Я не собираюсь делать это в одиночестве! Нос трётся о щёку, игриво бодает лоб, губы находят губы. Последний раз. Почувствовать. Запомнить. И отпустить. Не здесь. Не сейчас. Свою судьбу ты уже решил. Зачем усугублять вину сеньора. Через пол часа по залитым солнцем дорожкам по направлению к особняку следует странная парочка. Человек в инвалидной коляске и человек в рабочем комбинезоне. Но перед тем, как отдаться на суд общественности, Марио протягивает Хесу ладонь: - Ты здорово танцуешь, синьор гаучо. И не верь никому, кто будет утверждать обратное.

Грешники библейские… или Господь простит? Простит. По индульгенции прикупим. И ещё десяток - на будущее. Раз создал "нитаких", то пусть прощает. За ошибки надо платить. К кому только свою любовь не позволил. К матери, к родине, к детям, к жене и к мужу, даже к коту и к соседской козе любовь присобачил. Да Ему вообще сугубо фиолетово на свои дары. Одарил щедро, теперь страдайте. Ибо за всё нужно платить. Посредникам. Почему-то. Перед ними же и оправдываться. А Ему любовь не помеха. Лёгкий шорох в кустах и звук быстро удаляющихся шагов. Где-то в тех же кустах спрятан рояль звучит нагнетающая барабанная дробь. Но не будем о вечном. Будем о насущном, которое метнулось в кустах, захлебнувшись новостями, и умчалось генерировать сплетни. - К вечеру в этом доме нас поженят, - сквозь смех шепчет Марио на ухо Хесу, продолжая сжимать парня в крепких объятьях. - И кто-то непременно должен будет забеременеть. Ты готов? Или нет. Лучше я. Я буду хорошей матерью.

В отряд усачей я. :rolleyes: шо за хрень ваще?))

- Я поддержу, не бойся, - Хесу улыбается, хоть в чём-то ему можно быть уверенным. Он не психолог. И может потому так нарочито груб. Безрассуден и смел. Он не привык отступать. Нет невозможного. Грань. Край. Кромка лезвия отточенного ритма. Пряный запах безумия. Он с каждой нотой сильней, с каждым шагом явственней. Он отрывает от реальности и в забытом уголке вселенной соединяет несоединимое. Так просто в танце быть единым. Висок к виску. Рука в руке. Шаг в шаг. И каждое движение сближает. И через несколько минут нам будет всё равно куда упасть. Забыв себя, забыв, что существует мир. Ткань танца замедляется. Или это мы остановились. Или вязкое время замедлило бег. Так просто коснуться. Естественно, легко, непринуждённо. Собрать губами влагу с его кожи, объединить демонов и бесов, и отпустить на волю. Забыть в пьянящем хаосе себя и довериться инстинктам. Губы к губам. Настойчиво, не сомневаясь. А этот танец вам знаком, синьор? Хесу... ты выбрал место, чтобы пасть?

Марио. Слышишь, Марио? Теперь на ты. Теперь без статуса. Искренний смех и короткий, выразительный взгляд вниз, на кроссовки. Сам подписался. Быть рядом. Быть ведомым. Рельеф спины прорисован под ладонью. Грешил качественно и постоянно, сбежал за море, не согнувшись. Пока оркестр настраивается на портовую религию, ловится ритм тела и дыхания, изучается противник и партнёр. Как на охоте. Движение грудной клетки, морской шум в ушах. Марио, ты слышишь? Он слышит. Чувствует, ощущает. Впитывает запах разгорячённых тел. Кожей вбирает его тепло. Не в первый раз и не в последний. А ты, Хесу Моралес? Видишь? То что вижу я. В твоих глазах. Какие дьяволы стегают сицилийских бесов? Древние, опасные, непокорённые, ввергающие в страстный грех. Они таятся. До поры. И ждут. На ощупь пробуют. Боятся? Загнанные в угол. Ну и зачем ты их туда загнал? Зачем так рано приговаривать себя? Ты не уверен? Зря. Давно забытые века. Давно ушедшие люди. Минувшее, в котором появился танец. Желание быть лучше, отточить умение, чтобы затмить и покорить любую женщину. Тогда. Сейчас. Скажи, Хесу, зачем? В саду цветник. И розы с орхидеями неприхотливы. Лишь нужно подойти и срезать. Какую хочешь ты? Лоб в лоб. Да хватит нам бодаться. Щека к щеке. Ты тоже брился не сегодня? Хесу... А музыка кружит и продолжает сплетать тела и руки. Мысли, желания, зной. Ноша давно лишилась веса. Стала тобой. Единым целым. - Хесу, - на чуть обветренных губах блуждает отрешённая улыбка. - Если будем падать, то на тебя. Тебе терять меньше, - он говорит почти серьёзно и глухо смеётся у самого уха партнёра, не сбавлял темп. Чёрный портовый юмор. Но ты поймёшь. Я знаю. Х

До убранным дорожкам возобновилось движение. Просто-таки трафик. Поместье существовало своей жизнью, и не всегда опускало голову до вполне просто и обычно одетого человека в половину роста ниже. На проверку, это было обманкой – рост у вытянутого не одним поколением предков - кочевников был выше среднего. Толкиенисты сравнили бы с эльфом, только карибским. Карибского эльфа встречали лёгким поклоном головы и новой улыбкой. Приветливой, собравшей сеточку ранних морщин в уголках лукавых и загадочных глаз. Тёмно-карие искрились бесновато и страстно, как могут искрить оголённые провода, опущенного в воду высоковольтного кабеля. Танец - язык тела. Вряд ли нужны слова и для подготовки. Рука в руке, тела сближаются и ноги несут в две четверти в обжигающем танце. Ларри-милонгеро - вы слышали о таком, синьор? Сплетает, сближает, дурманит. Даёт надёжную опору. В нашем случае опору крепкую, сорокалетнюю, закалённую, прошедшую огонь и воду, с хорошей арматурой, выпирающей из-под футболки бугристыми мышцами. Только так и только рядом. Вы не позволите по-другому. И хочется думать, что виной не только необходимость не упасть. Четыре широких кожаных ремня. Взгляд недоумения. Но вы ведь доверились мне, синьор. Сантехнику и бывшему бандиту. Человеку чья ступень на социальной лестнице где-то там, под колёсами вашей дорогущей коляски с автоматическим приводом. Ослабленным мышцам ног даётся подвижность извне. Фиксированы голени и бёдра к чужим ногам. Лакированные ботинки на потрёпанных кроссовках. Стоят плотно и уверенно. Да вы, синьор, мне уже на ногу наступили! Смех от души, а руки накидывают кожаное "лассо" на пояс и намертво закрепляют на спине рабочего комбинезона. Близко. Очень близко. А я предупреждал. А вы согласились. Гарнитуры на головы, щёлкнул незатейливый девайс и пока не зазвучала музыка, сказать, крепко обхватив под спину: - Ты поведёшь. Руками. Теперь на "ты". В этом танце нельзя на вы. Широкая ладонь ложиться в мускулистую смуглую руку сеньора гаучо. Шаг в сторону, и в уши бьёт и разрушает реальность старая, как мир, мелодия. Ритм. Держим ритм, синьор. И... пошли!

- Потом не жалуйтесь, что тяжело, - партнер обычно не висит на плечах, не сумев усмирить конечности. Улыбка стала озорной. - Ну или жалуйтесь. Что мокрый и тяжелый. Надо высушиться. Коляску он подкатил поближе, развернул к себе и полез дальше. Хотелось помочь? Да. Не как няньке. Как другу. Протянуть руку и помочь. Ускорить процесс заползания и может избавить от ненужной, но уже привычной боли. Но сеньор настойчиво продвигался сам, с завидным упорством штурмуя инвалидную коляску. Марио повременил. Припоминая что "привык сам". Сицилиец поднялся и подобрал одежду, чтобы передать владельцу в руки. - Высушиться и одеться. Не в трусах же танцевать, - добавил он. Скептически оглядев свой рабочий комбинезон и сравнив, пусть с ещё влажным, помятым, но всё ещё элегантным костюмом аристократа, Марио всё же решил не менять нынешний гардероб по одной известной ему причине. Требовалось совсем немного - гарнитуры, та самая мелодия, широкие ремни и уверенность. - Я буду ждать, синьор. В самом конце вооон той крайней дорожки, - рука указала направление, в котором Хесу предстояло следовать. - И мы узнаем насколько гаучо виртуозны в танце. Марио улыбнулся и пошагал в строну подсобных помещений. Догадывался ли молодой сеньор, что через каких-то пол часа, действительно, будет танцевать? Наверное, вряд ли. Скорее он принял предложение чокнутого сантехника за шутку и вовремя не справился с любопытством. Но шутить или обманывать парня, Марио не собирался.

- Будет выглядеть смешно, - бесенята фантазии Марио его несколько смущали такими картинами. О, стыд - очень сильное чувство. - Да и... вам-то что с этого?... - Так скажем, - в задумчивости Марио поболтал содержимым стакана, - у меня чисто академический интерес. Не разучился ли я танцевать и смогу ли. Что конкретно он должен смочь, сицилиец не уточнил. Категорический отказ на несколько пикантное предложение не поступил, поэтому хранитель вод продолжил: - Да и праздник без танцев не праздник. И нам ведь не обязательна оценка со стороны. У Начо есть укромный уголок в саду, а музыка... музыка будет. Если, конечно, вы синьор, не противник аргентинского танго. Он улыбнулся почти по-настоящему, раскованно и с некоторым озорством, и залпом допил вино. В голове давно образовалась приятная лёгкость, а непутёвое стадо мыслей разбрелось по округе желаний. Мог ли он ошибиться в синьоре? Пожалуй, нет. И это выясниться через несколько секунд. К поражению бывший капореджиме тоже был готов. Падать ему не впервой.

- Не практиковал после, настроение не то было, - честно признал, немного подумав. – А вы? - А я, - прохладный стакан прижался к щетинистой щеке и прополз по лбу в попытке охладить крамольные мысли, - я практикую. Периодически, - стакан вернулся в более приличествующее положение - на колено. Сантехник перегнулся через бортик, подхватил пару оливок с тарелки и сообщил, словно заговорщик заговорщику. - Танго. Аргентинское. В первоначальном варианте. В основном, - в паузе оливки подверглись тотальному уничтожению, а сантехник решил, что терять ему особо нечего. - Как насчёт аргентинского танго, синьор? Только вам придётся довериться мне. Так сказать... полностью.