FOX69

Так летим же) не?

Прощание как бэ в Рейкьявике)

Но тогда Янки рискует остаться импотентом. Мы же не будем портить Терезе личную жизнь в счёт собственной? Оставлять Янки импотентом он отказывается категорически, но как-то вяло. И только представив незавидную участь Терезы, неудовлетворённый медведь-шатун шатается к самолёту. По пути размышляя о том, как бы приобщить пресвитерианского священника к варварскому скандинавскому культу и привить уважение к белке Рататоск, мечущейся по Иггдрасилю. Мдаа. Как-то надо тебя, святой отец, перевоплощать в викинга. Вместо латыни Футарк. Вместо Библии Речи Высокого. Вместо Христа. Один. Локи.Тор. Мананн. Ёрмуганд. Вёр. Список практически бесконечен. Свобода выбора, а не один какой-то распятый Бог. Можно и драккар во фьордах испытать. Что? Кто это там? Гавриил? Ладно, молчу. Что? И так на халяву святым телом пользуюсь? Ну да... пользуюсь. Так я же одновременно очищаюсь. Что? Заткнуться? Ладно. Идём, Свен-Свейн. И-дём. Мишка? Мишка! Мииишка. Никогда тебя не брошу. Потому что трахаешься как бог. Нет, не только поэтому. Но у меня тоже медовый месяц. И пусть какая-нибудь сволочь только притронется к этим лапам. "А что есть такие сволочи?" - и наивный взгляд "бусинок". - Возьмём, - ловит палец, прижимает к губам, согласен на всё. Особенно взять. Но "Викинг" идёт на взлёт, надо сесть, пристегнуться.. Сколько там до Рейкьявика? "Меньше часа. Как предусмотрительно, милый, ты сел на заднее сиденье, - поцелованный палец объединяется в ладонь. Ласкает губы, щёку, шею. Цепляясь пересчитывает все пуговицы на рубашке и снизу слышится знакомый "вжик" и оправдание, когда пальцы ныряют в открывшийся уединённый скит. - Рука замёрзла, - шепчет он на ухо и добавляет. - Здесь вместо сортира саркофаг".

- Люблю тебя, - счастливым эхом. Беру. Иди ко мне. Голову на плечо, да, так. Ближе. Теснее. Почувствуй мои руки - на твоей спине, плечах. Не думай ни о чём. Вы в отставке, адмирал. Адмирал, вы теперь кардиолог. Херовый. Поэтому тоже в отставке. У вас медовый месяц, херр Эккерсберг, а вы всё по вулканам шляетесь при некормленом муже. И не только некормленом. У нас медовый месяц, Свен. Почувствовал. Сильнее. Не думаю. Нет, думаю. О тебе. Всё время. Даже там за гранью, когда Один соблазнял. Но валькирии... Нет, я никогда не попаду в Валхаллу. В отставке? Как скажешь, лейтенант. Херовый? Ну и хер ним. Зато ты рядом. Мммм... медовый месяц. Месяц? Я за год. Или за десять. Каждый день, не выходя из спальни. "Хочу тебя, - глаза закрыты, руки греются под курткой, не шевелясь. Ощущают каждое движение, каждую клеточку, спаялись, растворились в нежном прикосновении. Теперь, доктор вы и без рук ещё. Инвалид. - Хочу, - почти капризно. - Прямо здесь, на долбаном вулкане. Возьми". - Свен, - шёпотом, щекоча дыханием седой затылок, - Свеен. Свен-Свен-Свен. Свейн-Свейн. Свейн-бьёрн. Jeg elsker deg, Sveinbjørn. Идём. Не был. Рассказывай. Усыпил, убаюкал, успокоил. Доктор превратился в плюшевого мишку. Мишка Свен. Голубой. С серым глазками-бусинками и чёрно-белой бабочкой от Армани. Висит на плече и забил на то что сам же торопил недавно отлёт с разваливающегося острова. Идём? Уже идём? Покорно топает след в след и улыбается. Абсолютный плюшевый медведь. Бесплатно. Ценник оторвал. Забери меня, святой отец. Ты должен. Ты гуманный. Уже в самолёте, не выпуская его руки из своей: - Давай задержимся в Рейкьявике на сутки. Хотя бы. Когда ещё здесь будем. Ты должен это посмотреть. Ведь, ты, - палец тыкается в грудь, - благочестивый патер. И должен это видеть. Экскурсия. Возьмём такси.

Пойманный не сопротивляется. Безмятежно смотрит на линию горизонта. Щека трётся о щёку, пока охотник медленно поворачивает голову. Нос щекочет скулу, губы улыбаются, трогают уголок глаз. Соскальзывают по щеке и находят губы. Глубоко. Влажно. Долго. Рука замком поперёк спины. Пальцы в волосы. Сердце рассыпается фейерверком и возрождается из пепла. Всё только начинается. Сердце. Сердце где-то там. У тебя за пазухой. За кожаной курткой. Отдано зеленоглазому охотнику со всеми желудочками, предсердия, клапанами. В твоём праве, патер, остановить любой синусовый импульс. Воскресить или облечь существование смыслом. Оно замирает от твоей боли, бьётся не в такт от твоей грусти и срывается со всех поводков, когда ты чего-то хочешь. "Я совсем хреновый кардиолог, - течёт шутливая мысль. - Раз не могу справиться с собственным сердцем". - Люблю тебя, - оторвавшись от губ, в бреду от поцелуя, почти что пьяный. Вот он я, бери. Делай, что хочешь. Голова склоняется к плечу и впору самому побыть хоть минуту слабым, почувствовать защиту. - Ты был Рейкьявике? - почти неслышимый вопрос. - Потому что если не был, у меня к вам предложение, святой отец. в офф часа на 1.5-2

А что, именно?) Фрост всё сказал) Добавить мне уже нечего)

От этого ещё не отошли)))

- Совет да любовь. Пояса старших мракоборцев стиснуло поистине охотничьей хваткой, крепкий поцелуй припечатал поочерёдно обе колючие щеки. Рука соскальзывает с плеч Габриэля и тут же погружается в рыжее, живое, любимое. Уверенно ползёт под куртку и накрывает спину. Лежит и просто ощущает присутствие необходимого, а серые глядят в зелёные и только сейчас, варг осознаёт, что всё закончено. Закончился призыв, закончилась погоня и неопределённость. Нет больше страха за близких и команду. И он не нужен. Ни как руководитель, ни как опора молодым. А на оплавленных камнях утренний бриз сметает перья. "Свободны вы. Пока". Что ты хотел сказать? Что корпус твоих избранников освобождён от необходимости периодически умирать? И может, жить обычной жизнью? Или ты не прощался вовсе? Мюриэль. Навряд ли ты вернёшься. Кто знает. Он поднимается. Рука уверенно хватает знакомый пояс и охотник попадает в медвежий капкан. Щека льнёт к щеке, а сердце замирает. Всё кончено.

Будут и другие игры) Не первая и не последняя игра в нашем разделе) Накрывает всех, не только тебя))

Пост свой перенесу тогда, поспешил нас отправить)

Да, давайте до утра понедельника, чтобы все успели, кто не может каждый день. А потом только эпилоги.

Летим) расход оказывается меньше) *я ж ещё тот пилот* Поскольку у нас горючее на исходе, то летим в Рейкьявик. Там и расходимся)

Мы не летим) мы плывём)) Летим, летим))

Могу вернуть пост)

- С ним тебе будет лучше. А ему с тобой. Так что все нормально - ты же знаешь, я люблю вас обоих, но я не создан для моногамии, а это постоянно причиняло бы боль нам обоим. Так что лучше нам быть просто друзьями, всем троим. Вы ведь не откажете мне в такой малости? - Ну о чём ты, - рука сползла с ноги и обхватила плечи. - Я про приглашение в Париж, кстати, не забыл. Оно ещё в силе? И... я хотел сказать... Даже не знаю, как подступиться... Я помню, как Ал нянчился с Анжело, в общем, если вы решите усыновить мальчика, я мог бы, наверно, тоже помогать - ну, ты понимаешь, когда призывы там, или вообще... Если вы не против, конечно... Профессор окончательно смешался и замолчал. - Спасибо, Гэб, - не надо слов. Он откидывает чёрные волнистые пряди и целует щетинистую щёку. - Спасибо тебе за всё. А на далёком горизонте появляется знакомый силуэт и шум винтов дарит им новую надежду.

В смысле? О_о я там с другом беседую по душам, а тут Сарьку позавчера вытащили)) Ладно бы правда помощь нужна, так всех жеж уже Эмиль отлечил. Чего вообще надо от утомлённого чернокнижника :unsure: он домой хочет и ваши призывы ему фиолетово.

как скажешь

Не надо удалять. Про Зарьку убери и дополни.

Янки) я всех уже как бы вылечил)) А Сарина это кто? )) и она всё ещё под завалами, это сколько ж часов прошло. Оно уже околеть должно без помощи. Эмиль же всех сразу полечил, а Фрост утром опять всех.

Открывай. Думаю, народ найдётся. Игрушка интересная была)

- Ты позвал пилота, - полувопрос-полуутверждение, не поворачивая головы в сторону вопрошаемого. Кивает головой и сразу опускает руку к бедру француза, туда, где до сих пор терзает боль. - Я чуть его не упустил. Ещё немного и мы рисковали остаться здесь на неопределённое время, - повисла пауза, разбавленная шуршанием прибоя. Ментальная энергия исцеляет, а дружеское плечо надёжно подпирает бок. - Гэб... - не может промолчать и просто отпустить. Тяжёлый вздох. - Прости, что так всё... я сам не думал. У нас бы могло с тобой всё сложиться, но... в общем, - слова застряли, а чувство вины всё-таки гложет, - прости, родной. Ты самый лучший друг. Но он... - Куда теперь? - Не знаю. Наверное, домой. Что Алан скажет. Со стороны доносится чёткая мысль и бородатый мыслеобраз: "Куда же ты, вожак?" "Он падший. Может, вознесётся за все благие деяния", - отправляется в ответ. Небеса вряд ли ответят смертному.

Уныние - это грех.) Если игрушка начнётся и благополучно завершится, то открывай. А то у нас свеже- и давнемороженных что-то слишком много. Или заканчивать или уж вовсе не начинать.

Как умирают асы? Когда в бою, то с лёгкостью. Арману не пристало бояться смерти. Иггдрасиль. Он чувствует спиной его шершавую кору, а пара воронов садится на надломленную ветвь. - Кар! - Карр! А со спины крадутся волки. Жадный и Прожорливый. Его шаги слышны издалека. Он здесь хозяин. Один из древних, не забытых и возрождённых. Пантеон Севера силён, как прежде. Смысл рун вплетается в сознание и обретает вторую жизнь. Вера смертных сильна настолько, что позволяет рождаться рунным магам. Питает мегин и асов наделяет волей. Шаги отдаются эхом. Он приближается. Слепят доспехи. Гунгнир сияет на острие. Внук Бури. Верховный конунг асов. Владыка Войны и Победы. Царь-жрец. - Выбирай, - раздаётся из запределья. - Ты заслужил покой в Асгарде. Я приму. Клацают зубы и безжалостные хранители прошлого подходят ближе. Гэри, Фрэки. Их пасти скалятся и готовы пожрать память смертного. Забвение. Покой. - Я не могу, - он шепчет и склоняет голову пред богом. - Что держит? - Карр! - Память, - отвечает голос бога сам себе. - Что ж, выбирай. И образ воина перетекает в образ старца. - Я выбрал, - вторит ас. - Служение. Самопожертвование. Любовь. Земной удел. - Да. - Что ж, выбор твой. Но следующая смерть в бою — моя. Запомни, ас. Вся жизнь перед глазами. - Кар! - Карр! * * * В лицо бьёт свет и над океаном поднимается солнце, а значит, победа за ними какой бы ценой она не далась. Две жертвы. Вотан ценит жертвы. Принять, как должное. Продолжить бой. Который вечен. Пока существует свет и тьма. Бой будет длится, а значит, избранники богов останутся, чтобы хранить и помнить. Он выгребается из каменного крошева, встряхивает пыль с волос и садится, опираясь на колени. На шее рана, пальцы скользят в крови. По телу словно пробежало стадо моржей на гоне. Ещё раз встряхнуть головой и выбить из памяти последние видения встречи с Одноглазым. Вернуться в реальность, вспомнить зачем, когда и где. «Алан!» - первое ударившее в мозг, почти болезненное ощущение. Лихорадочное сканирование биополей живых и вздох облегчения. Ментальная волна ощупывает, осматривает, пробует на прочность и гладит по щеке. Живой. Почти здоровый. Другим, кажется, тоже помогли. Остались небольшие раны. Но первым делом не об этом. Островок нестабилен. Земля под ногами вздрагивает. Где-то в недрах по-прежнему бушует лава и изливается в открывшиеся расщелины. Если начнётся извержение они погибнут сразу, сгорят или сварятся в кипящей воде. Собрать все силы. Контакт разорван, но надежда есть. «Где ты? Откликнись». Заклинание выводит на тонкий план. «Ты где-то здесь». Неупокоенный и тёмный привязанный к пилоту самолёта, чтобы сохранить телепатическую связь. Дух варга рыщет, как собака. Идёт по следу на запах временного локуса. Есть. Застыл в пространстве. В страхе. Держит. «Иди на голос, - требует колдун. - Быстрее». Теперь осталось только ждать. Он проходит меж раненых и помогает выжатому Эмилю. Ранения избранников почти залечены, нужно лишь время на восстановление сил. Проходит мимо охотника, заботливо обнявшего ведьмачку. Ладонь касается плеча любимого, чтобы почувствовать его тепло. Живой, здоров и рядом. Теперь, спокоен. Ноги невольно уводят в ту сторону к кромке воды, откуда должен показаться самолёт. Он снова устанавливает связь с призраком и уверенного ведёт к себе, не уменьшая интенсивности гипноза.

Сейчас, Фрост очухается и всех полечит. А вообще нам надо с острова валить, он как бы на двое раскололся)) того гляди потонет)

там течения тёплые. Сейчас, 2 до 6 тепла в мае. Так ещё и извержение всё подогрело.