Elshe

Гибрид. Уже выяснено происхождение.

- И кто же среди окружающих имеет опыт борьбы с... этим... я не знаю, что это за существо, - девушка проверила записи на полях. - Было бы странно, если бы кто-то имел, - с подозрением заметил Керимов, изо всех сил подавляя желание вскочить и закричать, что он все про всех знает (притворство ему уже поперек горла стояло, но с этим придется повременить: неизвестная тварь будет, пожалуй, поопаснее капиталистического заговора, хотя и не намного. Он потерпит, а потом наверстает свое). - Я думаю над вашими словами.

- Караваев идеален для роли лидера. И поэтому... я бы предпочла не выбирать его. Я не буду создавать себе проблем в будущем. - А я бы как раз предпочел видеть в роли лидера кого-нибудь более проницательного, чем убедительно-разговорчивого, - сказал Керимов сухо. - Тем более Караваев путает стороны имеет опыт, а значит сможет принести пользу в любом случае. Мысли?

- В качестве научрука я хочу видеть себя, - Косарев растянул губы в ответной улыбке. - Вчера как раз весь день ходил и видел. Но ты, наверное, другого мнения? "Да он смеется надо мной, издевается, сволочь капиталистическая! - с классовой ненавистью подумал Керимов, не сводя с Косарева своих темных проницательных глаз и даже привстав на цыпочки, чтобы казаться выше ростом. Вот ведь гад какой!" - Я не удивлен, Маэлс, - не удержался он, - другого от тебя я и не ожидал. Я еще думаю, - он отступил и натянул шапку. На самом деле у Керимова все давным-давно было обдумано: явных иностранцев нельзя, действующих в открытую агентов врага нельзя, женщин нельзя, зеленых юнцов нельзя, себя - страшно и безответственно по отношению к собственной стране, да и они не допустят. Оставались, как это ни прискорбно, Косарев, Караваев, Леонтьев и Зелёный. Окончательное решение ждало, сначала надо послушать этих. Они покинули уютное натопленное помещение и двинулись к кают-компании.

- Отрабатываешь навыки боя подушками? - вместо ответа поинтересовался Маэлс, глядя на кружащиеся пушинки. - Это правильно. Мало ли где нас застанет эта пакость. - Знаешь что, Косарев!.. - измученный нервным напряжением Керимов вспылил моментально. - Если бы вы, да-да, именно вы, - он обвиняюще наставил на Косарева палец, - не приволокли эту гадость, в этом не было бы никакой необходимости! - версию Маэлса о подушках он в последний момент решил не отрицать: пусть лучше Косарев считает его немного чудаковатым. Нельзя недооценивать их даже сейчас. Керимов прикрыл глаза, несколько раз медленно вдохнул и выдохнул и досчитал до десяти. - Маэлс, - сказал он совсем другим голосом и улыбнулся Косареву так ласково, как будто тот был его потерянным во младенчестве и вновь обретенным братом, - пойдем в кают-компанию? Ты кого хочешь видеть в качестве нового научрука? - подозрительные нотки снова скользнули в голосе Керимова, и он улыбнулся еще шире. - И что ты думаешь по поводу вчерашних событий? Тимур начал одеваться, но тут на него нахлынули новые сомнения. Он резко повернулся к Косареву и пристально уставился тому в глаза: - И, кстати, где были во время вчерашнего инцидента вы, товарищ Косарев?

Керимов проснулся утром совершенно не отдохнувший. Проснулся и тут же обнаружил слабое место в своем плане по выявлению и разоблачению. Проблема состояла в том, что непонятная тварь могла напасть на Керимова, а не на этих. Тогда разоблачать и выявлять будет некому, и они смогут и дальше вести подрывную деятельность. Этого допустить было никак нельзя. Керимов понял, что нужно оставить зацепки для тех, кто станет защищать советскую науку и станцию, и всю страну после его смерти. Он взял чистый регистрационный журнал, перевернул его, приставил зеркальце и начал медленно выводить слова, задом наперед, поглядывая то в зеркало, то на страницу и пыхтя от напряжения. Он сразу понял, что писать подробно так быстро не сможет, а времени совсем мало: теперь, после гибели Моисеенко, они могут прийти за ним в любой момент. Керимов почесал ручкой нос и решил писать тезисно. Однако удача совсем отвернулась от Тимура. Он едва успел отметить наиболее видных заговорщиков, наличие холодного оружия практически у каждого, халатное невмешательство остальных, чей вид подрывной деятельности Керимов пока определить затруднялся ввиду отсутствия самой деятельности, как раздался стук в дверь, а потом кто-то дернул за ручку. Керимов вскочил, опрокинув стул, крикнул: - Одну секундочку! - и заметался по крошечной комнате. Что же делать?! Взгляд его упал на подушку. Керимов одним движением вспорол ее, сунул журнал внутрь, и снова прикрыл подушку одеялом. Как раз вовремя. Дверь открылась, впуская Косарева и поток холодного воздуха, и снова закрылась. - Что такое, Маэлс? - спросил Керимов не слишком доброжелательно и чихнул из-за летающего по комнате пуха.

Керимова, как водится, проигнорировали, когда ездили на соседнюю станцию, а потому до него доходили только смутные слухи об увиденной там картине, но истинному ученому много не надо, чтобы провести параллели и сделать правильные выводы. Пока он стоял, наблюдая за тушением пожара (бескрайняя ледяная пустыня, пламя и наконец-то вынужденные хоть что-то сделать капиталистические бездельники - он мог бы смотреть на это бесконечно...), и потом, когда прошелся по помещению, в голове его без устали шел анализ ситуации. Правильные выводы были следующими: Моисеенко мертв и, если вычесть пожар, умер он как-то совсем уж антисоветски - Керимов постарался выкинуть из головы зрелище разрубленного пополам обгорелого трупа - оно мешало сосредоточиться. Судя по этому, Моисеенко и был тем последним незамешанным, и больше друзей у Тимура здесь не осталось. Каверин мертв - отлично, одним шпионом меньше. Астахов исчез, и есть надежда, что то, что оставило живописные следы, уходящие прочь от станции, его утащило и теперь доедает, устроившись в каком-нибудь сугробе поуютнее. Вспомнились сказанные Зелёным слова: - Полагаю, нам нужен огнетушитель. И новый научрук. - Расстрельная команда на вас нужна, вот что я скажу! - бесстрашно пробормотал Керимов и отправился к себе. Если опираться на те самые смутные слухи, эти притащили с той станции какую-то мерзость, очевидно, чтобы натравить на Керимова и Моисеенко, но не сумели с ней справиться. Тимур позволил себе горькую усмешку с оттенком легкой гордости. В худшем случае теперь Восток ждет та же судьба. В лучшем - мерзость сожрет всех и вся, кроме Керимова. Научрука сожрут первым и это хорошо. Ему, единственному советскому человеку на станции, будет приятно это осознавать. Керимов представил себе ужас и отчаяние горе-диверсантов и уснул со счастливой улыбкой, впервые с тех пор, как все понял.

Керимов ответил угрожающе зыркнувшему на него Кротову твердым взглядом, и снова принялся поочередно осматривать камбуз и кают-компанию. Его не запугать и не запутать гнусной ложью!

Естественно, ответа на свой вопрос Керимов не дождался. Группа заговорщиков (и Ледогоров, и Романова, и Леонтьев - все тут как тут!) при виде Керимова попытались лихорадочно изобразить бурную деятельность. Кротов же принялся обвинять Каверина, пытаясь сбить Керимова со следа. "Хорошо говорит, как по-писанному. Готовился, значит, на такой вот случай, репетировал..." - Керимов со скептической усмешкой выслушал Кротова, подавляя гнев, но тут же придал лицу суровое непроницаемое выражение. Обрадовавшись своим успехам, он стал неосторожен и чуть не выдал себя врагу. Нехорошо и недальновидно. Романова все не оставляла своих попыток изобразить невинную барышню, но потрепанный и замызганный халат не мог теперь скрыть от Тимура ее истинной сущности. Керимов устало потер лоб, потом встал в дверях так, чтобы одновременно видеть и камбуз, и кают-компанию, скрестил руки на груди и застыл, как изваяние. Лживые, явно придуманные заранее, слова, которыми без устали сыпали присутствующие, он пропускал мимо ушей.

Видимо, хорошо готовит) *обиженно* У Тимурчика уважительный повод - он страну спасает)

После жалкой попытки Романовой отвести от себя подозрения Керимов окончательно убедился в ее причастности. Он стоял, прислонясь к стене и прикрыв глаза, но наблюдал за присутствующими. От него не укрылось то, как вновь объявившийся Каверин отчитывал Лейбовича и старался войти в более плотный контакт с Кротовым, наверняка пытаясь передать что-то небольшое. Очевидно, ему это удалось не сразу: прощальное рукопожатие было необычным. Каверин ушел, выполнив свою миссию. Лейбович скрылся на кухне. Выждав время, чтобы отвести от себя подозрения Керимова, Кротов двинулся следом. Отрава? Керимов метнулся на камбуз. - Что здесь происходит? - выпалил он, возникая в дверях, как ангел возмездия.

- Партия сказала: надо, комсомол ответил: есть, - она поправила несуществующий галстучек. Анна украдкой заглянула в глаза Керимова. Она никогда не любила смотреть в глаза собеседника - можно увидеть больше, чем хочешь и чем можешь понять. Анечка боялась поднять на него глаза. Керимов почувствовал, как в нем поднимается ненависть к капиталистическим свиньям, которые довели до такого одинокую слабую девушку. Девушка растерянно захлопала глазами. - Простите, не слышу... - она помассировала ухо. - Закладывает иногда. - Я говорю, что все из-за Зеленки и Кара... - начал было Керимов, но осекся. Подозрительно вовремя у нее заложило ухо... Возможно ли, что Романова - не та, за кого себя выдает? Что весь этот разговор - разведка боем? Нельзя быть таким доверчивым, Тимур, ой, нельзя! - Мы с вами поговорим об отсутствующем льде-девять после и при других обстоятельствах, товарищ Романова! - твердо и многозначительно сказал Керимов и отошел от девушки. Х

- Обязательно махать... - девушка чуть отстранилась от внезапно вскочившего Керимова, - стулом перед моим носом? "Тоже боится, - Тимур даже ощутил мимолетную радость, что он не один. - Совсем молодая. Не расстается с ножницами, прячется за этим халатом, старается казаться безобидной, но рискнула поговорить с Лейбовичем. Настоящая советская женщина!" - А, кажется я нашла хозяина плаката, чтож, признаю, он пострадал, но благо науки. - Романова поудобнее устроилась на стульчике. - У вас есть мысли по поводу отсутствия льда-девять? - Ничего-ничего, - успокаивающе сказал Керимов. - Надо значит надо. Он сосредоточился на льде-девять. Вспомнился роман Воннегута. Какой тонкий намек, и как хорошо его понимает Романова. Если не искоренить эту заразу, она захватит не только всю станцию, но и всю страну, а потом и весь мир. Что касается отсутствия его на плакате... Удивительно, как они сразу с Анечкой нашли общий язык! Но кого же она имеет в виду? Ааа, те, кого он сегодня еще не видел. - Вы думаете, тут поработали метеоролог или мерзлотовед? - спросил Керимов конспиративным шепотом.

Керимов, задремавший было на своем боевом посту, покачнулся и чуть не потерял равновесие, но тут же выпрямился. Над ухом раздался резкий металлический звук. За долю секунды в воображении Керимова возник образ Норра, подкрадывающегося к нему с двумя огромными тесаками в руках и хищной ухмылкой. Он вскочил с места, инстинктивно отгородившись от угрозы стулом, и только потом открыл глаза. Перед ним стояла Романова, сжимая в руках очень острые и неприятные на вид ножницы. Бежать было некуда. Керимов не рискнул бы сейчас оглянуться на остальных, но был уверен, что все взгляды направлены на него - недобрые, изучающие взгляды, чьи обладатели только и ждали пока он допустит ошибку и выдаст себя. Нужно было срочно что-то придумать. - Присядете, Анечка? - заискивающе сказал Керимов и нарочито небрежно помахал стулом в подтверждение своих слов. Керимов судорожно огляделся по сторонам, но сидящие за столом были хитры и хорошо подготовлены. Ни один не смотрел на Тимура. На всякий случай он понизил голос до шепота: - Аня, товарищ Романова! Нам нужно это обсудить! - он несколько раз выразительно скосил глаза на обновленный плакат.

Фоксик, ты меня пугаешь такими многообещающими извинениями))) И, раз пошла такая пьянка, на всякий случай, Смити (и вся команда Мастеров, разумеется), извините, пожалуйста, что я написала в этой теме, что ловить врагов коммунизма приятнее, чем ловить "нечто". Ничего плохого я не имела в виду: враги коммунизма совсем не так интересны (хотя действительно вычисляются намного быстрее и легче), тем более игры не было уже больше месяца, и я успела соскучиться по процессу и жду с нетерпением открытия охотничьего сезона

Сложная на первый взгляд задача найти незамешанных после некоторых размышлений упростилась до невозможности, и это было грустно и страшно. Иностранца Зеленку Керимов записал в стан врага сразу, по национальному признаку. Осталось выбрать из троих: Караваева - прозвище Карабас наводило на нехорошие подозрения; Леонтьева - нечего сказать, и это подозрительно. Держится в тени? Зелёного - о котором Керимову случайно стало известно, что он увлекается азартными играми. Мог ли проиграться и продаться врагу? Мог. Решение пришло внезапно, как гром среди ясного неба. Керимов метнулся к выходу, торопливо оделся, оступаясь и хватая ртом ледяной воздух добежал до своего балка. Там, в груде оборудования и вещей лежал аккуратно свернутый старый плакат. Вернувшись в блок, Керимов разделся, прошел в кают-компанию и приколол плакат на стенку. Потом поставил под ним стул, сел и принялся ждать, пока собрат по несчастью поймет и в свою очередь подаст ему знак. Х

Ты совершенно права. И легче к тому же) Спасибо огромное за эту идею)

Керимов устроился на ближнем к выходу конце стола, боком к двери, но не прямо напротив. Это позволяло одновременно держать в поле зрения находящихся в помещении, контролировать выход и слышать происходящее в коридоре. Ситуация требовала от него полной концентрации. Объем исследований придется сократить до минимума - он не может позволить себе рассредотачивать внимание. Почему они все скрывают свою деятельность, маскируются? Если бы не прокол Маэлса, он бы ничего не заметил. Значит, на станции, кроме него, есть и другие незамешанные. Как узнать кто? Только наблюдать. Керимов пожалел, что под рукой нет блокнота. Но блокнот сейчас - смертный приговор. Действовать нужно незаметно. Да, наблюдать и запоминать - теперь это его настоящая работа.

Маэлс уставился на него своими прозрачными глазами: - Я о том, что пора перестать делать вид, будто ты унюхал большую кучу дерьма у себя под носом. Нас здесь два десятка человек, всем нелегко, но брюзжишь только ты. Если ты думаешь, что другим нравится смотреть на твою кислую мину, ты ошибаешься. Не говоря уже о том, что когда ты ковыряешься у себя в тарелке, словно Чаки подсунул тебе дохлую крысу, это портит аппетит. Бросай дурить, Керимов, и давай вливайся в коллектив, вот о чем я. Эта дурь сказывается на твоей работе, на нашей общей работе. А мы ведь не в игрушки играем. Выслушав слова Косарева, Тимур аж обомлел от подобной наглости. Внешне он оставался спокоен, но внутри весь кипел. Как этот... этот... смеет позволять себе подобные инсинуации?! Что он о себе возомнил?! Но мозг истинного ученого всегда был холоден, и теперь Керимов анализировал слова Маэлса. Привычно отбросил беспочвенные обвинения, отсек очевидные и наспех придуманные ложь и клевету. Работа! Все дело в работе! Но что это, банальная и понятная черная зависть, обида на то, что были, есть, и всегда будут моложе и умнее, что самому не хватает ума заниматься геофизикой, или что-то более серьезное? - Да, что-то я погорячился, - он улыбнулся как можно искреннее, пытаясь убедить фальшивого Косарева в своей безобидности. - Ты прав, Маэлс, пойдем, водочки накатим. За коллектив! Он должен справиться. Ради будущего своей страны!

- Керимов, ты же не можешь все время строить из себя себя униженного и оскорбленного. Нам здесь еще работать и работать, - он протянул ему шапку, - Не забудь, отморозишься. Тимур машинально взял протянутую шапку. В голове он прокручивал слова Косарева. Что же тот хотел этим сказать? О чем он вообще говорит? К чему этот как бы дружеский тон сейчас? Зачем, что ему нужно? - Я не понимаю, о чем вы, товарищ Косарев, - наконец произнес он сухо. - За вашими словами я вижу только фальшь и плохо замаскированное высокомерие. - И добавил: - Стыдитесь, товарищ!

Тимур улыбался, но внутри кипел от негодования. Сейчас, месяц спустя после прибытия на станцию, сдерживать его становилось все труднее. Причин было очень много. Во-первых, отвратительные условия труда. Тимур никогда не боялся трудностей и всегда мужественно их преодолевал практически моментально, но не до такой же степени?! Да, он знал и про низкие температуры, и про кислородное голодание, но почему ему никто не сказал, что ему будет так плохо? От воспоминаний о первых неделях на станции Тимур передернулся. Некстати вспомнилась его самая первая экспедиция, в которой он принимал участие еще студентом. Тогда все просто ушли, оставив его на попечении врача. Когда все вернулись да еще и с результатами исследований, Тимур едва удержался от того, чтобы презрительно фыркнуть. Если бы он был с ними, рядовая экспедиция вошла бы в историю. Еще неизвестно, из-за чего он заболел тогда. Возможно, все это было подстроено, чтобы избавиться от новичка. Во-вторых, еда. Как же ему надоела эта еда! Неудивительно, что он не смог сразу показать пример мужества и работоспособности остальным. Ничего, у него еще все впереди. А тем, кто косился на него, не мешало бы подумать о том, что ни о каких витаминах в перемороженных овощах и речи идти не может, поэтому его, Тимуров, организм работает на износ на благо страны. Во второй экспедиции тоже была проблема с питанием, и Тимур тогда вспылил, пытаясь защитить всех. Но тогдашние так называемые "коллеги" его не поддержали, выслуживаясь перед начальством. Естественно, им, в отличие от Тимура, нужно было цепляться за любую возможность выделиться - знаний-то не хватало! Мысли о третьей экспедиции, в которую аспирант Керимов идти в последний момент отказался, предпочтя не бессмысленно тратить государственные средства, а упрочить фундамент своих познаний в геофизике в стенах института, и четвертой, где он наконец-то всем им доказал свою профпригодность (Даже завистники не посмели обвинить его в том, что он заснул на дежурстве и чуть не потерял результаты нескольких дней исследований - не потерял же? То-то и оно!) были прерваны этим Лейбовичем, сначала явившим миру бутылку коньяка, протащенную на станцию явно контрабандой (Советский ученый, говорите? Ну-ну...), а потом начавшим ворковать с этой Романовой, чей род занятий (как и других участников экспедиции) Тимур для себя так до конца и не уяснил. Понятно, что все присутствующие на станции чем-то занимались, конечно, и не ему судить о "важности" этих занятий... Он просто занимается своими исследованиями и идет к открытиям и новым горизонтам, а эти пусть что хотят делают. Вообще, что за идея тащить на станцию ба.. женщин? Интересно, кто такое вообще позволил? Равноправие равноправием, но он-то видит, что они работают куда меньше, чем он сам! Тут вспомнилась и третья причина для негодования. Он уже месяц на этой станции, но с ним до сих пор толком никто не поговорил! Такое ощущение, что его работа никого не интересует. То же самое было и в последних двух экспедициях, когда мучимый бессонницей Керимов томился от одиночества по ночам, а прочие храпели на все лады в своих палатках. Зато днем, когда он не покладая рук трудился во имя науки, они вместо этого весело болтали, словно нарочно вытесняя Тимура из своего круга. О каком, черт побери, духе товарищества идет речь, когда он постоянно окружен подобными людьми? Суррогатное "празднование Нового года" призвано этот дух продемонстрировать, что ли? На этом сильно развитое чувство справедливости Керимова не выдержало. Он встал, всем своим видом выражая осуждение присутствующим, сурово, но добавив в голос печальных и укоризненных ноток, отчеканил: - С Новым годом, товарищи! Счастливо отпраздновать! - и вышел.

*проходя мимо* Как показывает практика, человек, умеющий готовить, в мафии - то же самое, что дворецкий в английском детективе: всегда в чем-то нехорошем замешан) Эльхант, действительно заинтриговал) *не выдержав все-таки, уходит с решением пересмотреть SG Atlantis*

Хотелось бы все-таки посмотреть на юного аспиранта. Сазард, поправь, пожалуйста, картинки. Они не видны и по ссылке не грузятся.

Коротко Длинно

Потому что ни у кого не поднимется рука на хомяков? :not_i: