julia37

:teddy: Нехорошо, наверное, так с целым ефрейтором обращаться... но я не смогла удержаться ^_^

Леман, воспользовавшись попустительством сестрицы, уже захватил маленькую ручку в свою безраздельную собственность. Пусть и на очень короткое время. - Это хорошо, что ты нашёл возможность очистить душу, - ответила Рия и согласно кивнула, - Отец Гай.. - она запнулась, подняла глаза к потолку и вздохнула с улыбкой, - ..такой.. Он вскинул голову. Больше от неожиданного укола с левой стороны груди, чем от чего-то еще. Однако, в этот раз все было не так, как раньше. Когда сестрица плакала, это была и тоска и нежность и..., а сейчас какое-то незнакомое, неприятно-резкое чувство разлилось внутри. Еще не яд, но уже и не мед. Псайкер прислушался к себе, но мимолетное ощущение уже испарилось. - Да. - рассеянно отозвался он, снова глядя на белоснежную кожу своей надзирательницы. - Он... такой. Какой "такой", в пояснениях, как видно, не нуждалось. Забавное получилось определение для святого отца. Короткое и емкое. Пожалуй, слишком уж емкое. - Я буду спать. Здесь, - ответила она, поджала губы, и ткнула кулачком по полу. - Ну... тогда... - кучерявый на мгновение задумался, а потом вскочил на ноги, сгреб шинель с неугодного матраса и плюхнулся рядом на пол. - Тогда так. Весьма довольный собой, Лем сложил ветхую одежку стопкой и водрузил себе на колени, собираясь, по всей видимости, поработать подушкой. - Сгодится?

В полном молчании псайкер сосредоточенно расстегивал и отделял бронированные части от целого. Как будто собираешь и разбираешь этакую живую статую. Голема. О чем-то таком он уже кажется думал? Неважно... Артурия уселась на пол, сие действо кучерявый сопроводил недовольным взглядом и принялся разоблачаться сам. Пояс с немногочисленным оружием и имуществом упал рядом с еретическим матрасом, а потом на нечестивое спальное место пустотник аккуратно, любовно разгладив складочки, постелил свою шинель. - О чём вы говорили с отцом Гаем? Совершив все эти нехитрые приготовления, Лем подошел к сороритке и опустился перед ней на колени, очевидно, начиная серьезно привыкать к этому. - Брат Север исповедал меня. - не стал отпираться грешник. - Потом мы говорили с ним о том, что есть ложь. На самом деле, говорил больше я. А он слушал. У него это здорово получается. Рука, уже без перчатки, протянулась к затекшей ладошке девушки. Подушечки пальцев невесомо коснулись тыльной стороны. - Тебе нужно хорошенько отдохнуть. - мягко, но настойчиво произнес он. - Где мы были бы сегодня без тебя? Поспи. - повернувшись в полоборота к застеленному матрасу, псайкер кивнул в его сторону. - Прошу тебя.

Испытав лёгкое чувство стыда потому, что не додумался прихватить что-то из вдовьих припасов для остальных, Лем сжал ключ в ладони и решительно взялся рукой за перила. - Тогда идём наверх. Сделаю для тебя все, что скажешь. - пообещал он сестре и потопал обратно в исповедальню. Х На пару часов.

Имхо, лучше перебдеть в этом вопросе, Дим. Я в деле, как обещала. Хоть сейчас, хоть в феврале.) мастеру все равно сложнее всех и времени больше надо. Так что никаких тряпок)

- Конечно, разумно! - обрадовался голубоглазый - Да я просто образец благоразумия! Так что сказал Гай? Мы вернёмся в каюту или останемся здесь? Бледный палец ткнул в каморку, где его обладатель только что исповедовал свои грехи.

- Правда, сестра. - со вздохом подтвердил болтун, не без некоторого труда выдавив из себя требуемое обращение. Задумчиво уставился он на светлые волосы над ушком, изучив их во всех подробностях, взгляд переместился к зелёным глазам. - Зачем тебе сторожить? Я все равно сплю настолько плохо, что почти не сплю. - он улыбнулся. - После сегодняшней битвы тебе надо отдохнуть. А я разбужу, если что.

Двоечник соскочил с последней ступеньки и виновато поскреб пальцем алый наруч. - Ну прости. Я больше не буду. - если уж каяться, то каяться как следует. - Так... я могу тебе чем-нибудь помочь? В голубых глазах засветилась надежда.

Очень скоро с лестницы, едва дотерпев, пока спустится святой отец, практически скатился на голову сестрицы партийный оборванец. Псайкер был далеко не стокилограммовой, но и вовсе не ланью, так что целостность лестничной конструкции все равно оказалась под угрозой. После исповеди он чувствовал, что сбросил с плеч килограмм двадцать. Настолько стало легко и свободно. Легкомысленному пустотнику пока не приходило в голову, что законы вселенной неумолимы, и тяжесть, свалившаяся с его плеч, непременно ляжет на чужие. - Сестрица! - Лем чувствовал себя почти счастливым. - Уже скоро ночь, ты, наверное, устала таскать все это на себе. Я помогу, если хочешь. И он озарил полутемный коридор своей улыбкой, думая лишь о том, что с утра он помогал облачаться в броню, так почему бы вечером ему не сделать тоже самое. Она ведь почти в одиночку отбивалась от орды мутантов. Героиня должна получить свою долю почтения. А ему хотелось сделать что-нибудь для неё. Просто так.

А Леман, по обыкновению быстро, выбросил свою драматическую биографию из головы. - Может, сестрица за меня будет беспокоиться. - с шутливым вызовом вздернул нос псайкер. - А насчёт непредвиденного... Он догадывался, о чем мог думать священник. Ведь об этом им все уши прожужжали ещё на Терре. Перспектива собственной смерти не казалась чем-то из ряда вон выходящим. - ...если случится непредвиденное, мой долг - не доставлять вам хлопот. Псайкер посерьезнел. В ладони блеснул короткий трёхгранный кинжал. - Нас к этому готовят. Кучерявый спрятал потенциальное орудие самоубийства в шинели и отворив дверь, нарочито вежливо пропустил святого отца вперёд. - Идём, брат Север. Выясним, за кого сестра больше переживает.

Леман послушно воздвигся на ноги, чтобы снова стать на полголовы выше священника. Перед глазами снова была стриженая почти наголо макушка и не предвещающий ничего хорошего грешникам вытатуированный на переносице Гая крест. - Может быть, и ты помолишься, чтобы Он даровал мне терпения? - смиренно улыбнулся псайкер, размыкая, наконец, крепкое рукопожатие. - Мнооого терпения. "Ну вот. Больше мне скрывать нечего." - Спасибо. Мне... нужно было сказать все это. Вслух.

- Они смотрят... - повторил Гай, чувствуя, как по спине против воли пробежал холодок. Он склонился над стоящим на коленях псайкером и стиснул его руку. - Кто - они? Леман уставился на неожиданно возникшую точку соприкосновения. Он ожидал удивления, недоверия, даже ненависти, чего угодно, но... не этого. Брат Север умел рвать шаблоны. Псайкер сжал ладонь сочувствующего в ответ, со всей своей доступной хилому пустотнику силой, и снова посмотрел в лицо напротив небесной голубизны глазами. Он уже не мог заставить себя остановиться. Давно хранимое под спудом вырывалось на волю и теперь изливалось буйным водопадом на голову несчастного священника. - Я не знаю, брат. Если бы знал, мне было бы немного проще. Наверное. Они - не люди, хоть и выглядят похоже. Иногда мне кажется, их забавляет наблюдать вот так... позволять мне увидеть что-то, но так, чтобы больше никто не знал. Чтобы я был похож на конченого психа... Мучить, заставлять дрожать от страха, что кто-то узнает.. - улыбка некрасиво искривила губы, будничным тоном он продолжил. - Однажды я решил, что больше не могу так. Мне было еще мало лет. Это ведь исповедь? Так пусть же будет полной. - Разбил себе голову. - свободной рукой он коснулся собственного виска, посмотрел на пальцы. Нет, в этот раз на них крови не было. - Как видишь, даже самоубийство я не смог довести до конца. Леман шумно выдохнул. Пожалуй, теперь покаяние действительно было полным. Полнее, чем когда-либо раньше. - Зато теперь становится понятнее, почему милорд Сальваторе заинтересовался мной, верно? Что ж, может быть проклятье обернется на поверку благословением? Что ты думаешь обо всем этом теперь? Святой отец вряд ли мог думать что-то хорошее после подобных откровений, но, к счастью, или несчастью, этот конкретный псайкер даром телепатии не обладал ни в коей мере.

- Лучше бы мне услышать это сейчас, как священнику, - сказал он медленно, - чем после, но уже как инквизитору. Вторая часть фразы почему-то вызвала тихий смех. - Хорошо, святой отец. - похоже, Леман был не из тех людей, что получив отказ единожды, отрекаются от задуманного. Как говорится, ты их в дверь, они - в окно. А может быть, ему действительно невыносимо было дальше молчать? Во всяком случае, такой безобидный с виду псайкер прямо взглянул в лицо сомневающегося священника, впервые с начала этого их разговора, и по взгляду этому можно было на мгновение заподозрить, что ему все-таки больше двадцати, вопреки всегдашнему впечатлению. Кающийся встал на колени снова. Покорный. Послушный. Такой, каким его воспитали. - Однажды к нам на станцию прилетел странный человек. Я тогда еще не знал, кто я. Он ходил по коридорам, вглядываясь своими пустыми глазами в полутьму и бормотал что-то себе под нос. Однажды, он изловчился и схватил меня за локоть, хотя до того я сбегал дважды. Поймал и принялся смотреть... знаешь, смотреть прямо внутрь моей головы. Он смотрел долго, хмурился, а потом сказал удивленно "ничего". Это было плохо, как я узнал потом. Мне объявили, что я вовсе не такой, как остальные люди. Что я опасен и могу навлечь беду на всех. Голубоглазый сделал небольшую паузу, сдержанно улыбнулся и перешел сразу к следующему акту мелодрамы под названием "Моя жизнь". - Так я попал на Черный Корабль. Время от времени ко мне приходили люди, присматривающие за нами. Они не подходили близко к решетке, я не знал почему. Смотрели с подозрением и беспокойством. Некоторые из них повторяли это слово. Ничего. Но меня тогда волновало другое. Становясь старше, я спал все хуже, и некоторые ночи превращались в сущий кошмар. Иногда... иногда я просыпался с ощущением невероятного счастья от того, что вот эта камера, сердитый охранник, немногословный сосед за стеной, они - реальны. А то, что я вижу во сне - нет. - На Терре мне объяснили в чем дело. Оказалось, что я не вполне стандартный псайкер. Как будто самого этого факта - Леман усмехнулся. - было недостаточно. Дело в том, что у некоторых из нас есть телепатические способности. Очень удобно просто прочитать мысли, вместо того, чтобы месяцами вызывать человека на откровенность и даже тогда не быть уверенным, что он не лжет. У допроса с пристрастием тоже есть свои недостатки. Да и какой смысл? Чтение мыслей - стандартная практика в Схоластика Псайкана и применяется ко всем поголовно, чтобы отсечь зерна от плевел как можно быстрее. Со мной этот фокус не проходил никогда. Кучерявый снова слабо улыбнулся, с оттенком гордости, возможно. - Узнать, что творится в этой голове, - он постучал себе пальцем по лбу. - можно только с моего согласия. Для телепатов там пустота. Черная дыра. Обычно они слышат бесконечный гомон людских мыслей, иногда даже сходят с ума от этого, а я - пуст для них. Неизвестность всегда пугает. За это вызывающее своеволие я задержался в школе еще почти на три года. Леман неосознанным движением запустил пальцы в свои легкомысленные кудряшки, прочесал их ото лба к затылку и снова, будто очнувшись, заставил себя стоять спокойно. - Они не могли быть точно уверены, что я достаточно чист. Что я гожусь для обучения. Проверяли всеми доступными способами. Время тянулось ужасно долго. Я молчал. Думаю, если бы я сказал тогда... то не говорил бы с тобой сейчас. В любом случае, проверить я так и не решился. Получить вместо одной небольшой аномалии как минимум потенциального сумасшедшего! На Терре для таких одна дорога. К Золотому Трону. - Тихий, виноватый голос псайкера приличествовал даже не исповеди, а, пожалуй, похоронам. Так говорят в комнате, где лежит мертвец. А ты жив и тебе... стыдно за это. - Мне дали совет и я держался его до сегодняшнего дня. Молчи и будешь жить. Тот человек... выходит, он спас мне жизнь дважды. Второй раз, даже не зная этого и будучи уже мертвым, но я не могу больше. Я вижу... понимаешь, Гай... Голос окончательно сел, превратившись в хрип. Псайкер в очередной раз споткнулся на имени священника и теперь позволил себе повернуть голову. Он хотел видеть выражение его лица, когда скажет. -... вижу нечто совершенно невероятное. Иногда я не могу спать и моя голова разрывается от боли, даже молитва почти не помогает... Они все время смотрят на меня. И молчат. Я пытаюсь сбежать, но коридор никогда не кончается... И я молюсь, молюсь и пытаюсь убедить себя в том, что реальность, вот она. - он обвел рукой комнату. - А это... это лишь кошмар, который забудется на утро. Впрочем, это не всегда происходит во сне. Теперь ты понимаешь? Мои мысли нельзя прочесть и Арнеб... братец Пфелл, он не мог залезть ко мне в голову. Это не-воз-мож-но. И кошмары, и непроницаемый разум как-то связаны между собой. Как? Я не знаю. Знаю лишь, что это хороший повод отправить меня на костер инквизиции. Замолчал, внимательно глядя в холодные голубые глаза. Ошибся? Может и нет, но этот разговор в любом случае ошибка. Это - риск. - Если до этого дойдет, я буду все отрицать, учти. - невинные голубые глаза блеснули. В конце концов, его биография звучала слишком уныло, чтобы не разрядить ее какой-нибудь взрывной шуточкой.

Миг смятения, испытанного Гаем, прошел. Ответные слова были жесткими и спокойными: - Будь честен перед самим собой. Bonorum vita vacua est metu, жизнь честных свободна от страха. Отчего ты чувствуешь себя лжецом, если тайну твою никому не нужно знать? Леман вздрогнул, когда его наивная детская попытка дистанцироваться от самого себя провалилась. Приходилось признать, что "этот человек" стоит на коленях в этой комнате. Он покачал головой. - Не свободна. - страх... страх преследовал его повсюду, с самых ранних лет. И чем старше псайкер становился, тем большую силу обретали над ним самые разнообразные страхи. Но почему? В самом деле... Кучерявый задумался. - Может быть, потому что я не уверен до конца, что эта... это безвредно для вас. До сих пор эта необычность влияла на меня и только на меня, но кто может быть уверен до конца, имея дело с псайкером? А может быть.. - голубоглазый закусил губу и проговорил совсем тихо. - ...мне хочется поделиться хоть с кем-то. Пятнадцать лет... пятнадцать лет я молчу об этом. Иногда хочется заорать. Леман тряхнул головой, словно прогоняя какое-то наваждение. - Ты прав, брат, мне... не следует вешать это на тебя. - грешник поднялся на ноги без видимого труда, отряхнул колени. - Эгоистично с моей стороны.- тут Леман виновато улыбнулся. - У тебя и без меня проблем по горло.

- Господь простит тебе, как я прощаю. - сказал он, поборов замешательство. Вздох облегчения беззвучно сорвался с губ кающегося псайкера. Он прощен. А недостойное чувство будет беспощадно искоренено. Псайкер должен контролировать свой ум, свое тело и свои чувства. Иначе он обречен. Псайкер должен... Должен. - Есть что-то еще, в чем ты хотел бы исповедаться, брат? - Да. Рассеянный взгляд скользнул по стене напротив. Брат Север не попал в поле зрения, но от этого его присутствие в этой комнате, как и присутствие Господа Бога, не становилось менее ощутимым. Сердце сжалось, словно холодная ладонь коснулась его, желая сдавить. - Нет. - вырвалось поспешное, трусливое, жалкое. Леман коснулся лба тыльной стороной ладони и выдохнул. - Не знаю... С минуту он молчал, не выказывая признаков усталости, а ведь долгое стояние на коленях было занятием довольно утомительным, а потом заговорил. Медленно, словно бы прощупывая зыбкую трясину чужой души острогою слов. - Если некий человек не говорит о чем-то, о чем его никто не спрашивает... - начав вот так издалека, псайкер снова помолчал, склоняя голову ниже и принимаясь неосознанно теребить край рукава пальцами. - ..если это никак не влияет на окружающих его людей, а лишь на него самого, если... он боится раскрыть свою тайну, опасаясь, справедливо опасаясь, за собственную жизнь... - кучерявый, наконец, заметил, что руки не в покое и благочинно сложил их на груди. - Считается ли это ложью, брат? Следует ли этому человеку признаться, чтобы в будущем не быть нареченным лжецом? Чтобы не чувствовать себя лжецом каждую минуту своей жизни. - голос псайкера дрогнул, пальцы сжались в кулаки, однако, через мгновение, усилием воли, разжались снова. - Что бы ты посоветовал этому человеку, брат Север?

Каморка покойного Ярна Гай помедлил. Пару часов назад он был готов исповедовать сестру Артурию, но не ожидал, что нужда в духовнике появится у псайкера. Что он услышит от этого кудрявого голубоглазого парня, каждый раз приоткрывающего дверь в обиталища демонов? - Исповедь очищает душу, - сказал он наконец, сплетая пальцы в аквилу. - Склони голову и обратись помыслами к Господу нашему Императору, чтобы он услышал тебя. Я приму твою исповедь. До последнего момента, пока святой отец медлил, Лем боялся, что тот откажет. И в тоже время надеялся на это. Странно, но привыкнуть обнажать душу так и не вышло. Каждый раз, как первый. Чувство вины за сегодняшнее придавило к полу, заставив ноги подогнуться. Кающийся стал на колени, привычная, хоть и не обязательная часть обряда, и склонил голову, как было велено. Священник в Схоластика Псайкана, в обязанности которого вменялось следить за чистотой санкционированных душ, был очень старым. Он любил опираться ладонью на голову коленопреклоненного грешника и кивать головой на любую чушь. Иногда макушку начинало ломить, но Леман все равно не возражал, ведь старик был глух, как камень. Отец Гай определенно не был тугим на ухо и это означало, что он поймет и запомнит все сказанное, хоть и будет связан тайной исповеди. В горле почему-то пересохло, захотелось сглотнуть. - Ты говорил мне о лжи сегодня. И мне следует... я должен... - на полу посреди комнаты совершенно не за что было зацепиться глазу и голубые глаза обратились внутрь себя. Он вдохнул поглубже. - Я не лгал, когда говорил, что делал в твое отсутствие, но... но ты совершенно прав. Это не вся правда. Мне хотелось досадить тебе. Потому что отослал, не объяснив ничего, не позволив даже попробовать пойти с вами. Это низкое, подлое чувство, я... - некоторых усилий стоило заставить себя сказать это, губы болезненно скривились, а голос сошел почти на нет. - я надеялся, что ты не узнаешь. Этого больше не повторится. Знаю, ты наделен властью прощать грехи от Его имени, но сначала... мне хотелось бы получить твое прощение. Грешник замер неподвижно, так и не подняв головы и ожидая ответа. Сняв этот камень с души он мог бы попробовать немного облегчить тот мельничный жернов, который висел на шее постоянно.

За то время, что Леман ожидал святого отца, гнев, вызванный словами братца, улегся до поры до времени. Этому должно быть простое объяснение. Обязано быть. И Арнеб даст его сам, а если нет... Что будет, если нет, Лем не знал. Сейчас это было не важно. Он зашёл следом за Гаем внутрь, прикрыл дверь и опустил глаза. - Я был бы благодарен, если бы ты принял мою исповедь, брат Север.

- А ты не веришь? - снова слегка зловеще улыбнулся псайкер и весьма пристально вгляделся в кучерявого собрата. И если голубые глаза Лемана можно было сравнить с чистым озером то тут была просто чёрная дыра. Всепожирающий монстр не выпускающий даже свет. - Как я уже говорил ты родился не на корабле. Это был... спутник. Огромная масса металла, вращающаяся вокруг красной звезды. Некоторые места его были давно заброшены и ты сам считаешь эти сказки о странных бледных существах не только плодом воображения... У тебя была сестра... старшая. - Добавил он после небольшой паузы. - Вы с ней были довольно близки. Даже ближе чем с родителями. А уж когда у тебя обнаружились способности мать вообще начала шарахаться, как от прокажённого, но это не новость. Продолжать? - немного навис чёрной тенью Арнеб. - Замолчи. - отрезал Леман, он смотрел и смотрел в демонические глаза и не мог поверить в то, что слышит все это. - Замолчи и прекрати фокусничать! Он отлип от косяка в долю секунды и вот уже стоял рядом, с силой сжимая предплечье собрата по проклятью и снова заглядывая в пресловутую черную дыру, только теперь гораздо ближе к горизонту событий. - Ты не можешь... - процедил обычно мирный голубоглазый сквозь зубы c неприкрытой яростью. Арнеб мог читать мысли, наверное, но... мысли в кучерявой голове были под надежной защитой. Их никто не мог прочитать! Никогда! - Кто ты такой? - решение, простое, как все гениальное, ускользало. Это раздражало. Пугало. Значит, его тайна, вовсе никакая не тайна? Или тайны больше... не существует? Голубоглазый отдернул руку, как от раскаленной сковороды и восстановил дистанцию, не глядя больше на долговязого дьявола. - Гай, если мы здесь закончили, я... я должен сказать тебе пару слов. Сделай мне одолжение. Наверху, в каморке. Уставившись в пол, словно устыдившись своей вспышки, а может, желая, чтобы никто не видел гнева в его глазах, Лем вышел прочь и принялся подниматься по лесенке в обиталище покойной Зекки и покойного же бармена. Х

- Ещё один довод в его пользу. - Пожал плечами псайкер. - Зачем бояться того, в чём сам замешан? Или для кого же играет капитан, если он неплохой актёр? - Хочешь посмотреть, как она взглянет на меня? Да ни к чему и так знаешь. - К лицемерию старший определённо привык и не часто обращал на него внимание. - Ты, наверное, веришь, что видишь людей насквозь? - "и я не помню... чтобы говорил тебе о том, что вырос на станции, а не на корабле." Взгляд Лемана отяжелел. - Может быть, так оно и есть. - отступил он. - Капитан, так капитан. К счастью, окончательное решение принимать не мне. Кучерявый бесстрастно уставился в стену напротив. Удивительно, но чем дальше они летели, тем более далеким казался ему собственный собрат-псайкер.

- Капитана мы почти не видели, - напомнил Гай. - Наверх ходили вы с сестрой. И каким он вам показался? - Странным. Скорее даже... напуганным. Ему явно было не по себе. - Не доверяй никому и проиграешь, Леман. Мы думали, что Обвинитель замешан. Зачем же он в таком случае отпустил нас из своих владений? Имя нынешнего капитана пока ни разу не звучало в наших поисках. Только местные. А когда это ты успел так проникнуться к этой, вдове говоришь? Уж не того ли самого пассажира из третьей каюты эта вдова? Откуда она? Плас обмолвился, что богатей летел со Сцинтиллы. Кучерявый смерил длинного долгим взглядом. Дожили. Братец Пфелл, живое воплощение недоверия, обвиняет в недоверии его, Лемана! - Она была добра ко мне. Я спросил ее о покойном супруге, и госпожа Лавье сказала, что он погиб во время несчастного случая на охоте. Впрочем... не ручаюсь, что это правда. Тема была довольно болезненной. "Для нас обоих."

- Зачем говорить? Передать записку или вокс-бусину. Думаешь Вейда отберёт и проверит, что там? А кинжалов таких, сам слышал, сколько хочешь. И все на верхних палубах. Опять же, что ты там делать без него будешь? - Что ты напишешь ему? А если он сам замешан? Не представляю... Впрочем, в прошлый раз капитан ушел со службы один и раньше ее окончания. Можно попробовать подождать его в коридоре. Или убедить вдову пригласить его к ней на ужин. Пассажирке первого класса он не должен отказать, а госпожа Лавье... - тут псайкер смущенно кашлянул. - ... оказалась довольно милой, отзывчивой дамой. Такая радикальная перемена мнений снова доказывала, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок.

- Нам нужен капитан. - вставил свои пол трона Арнеб. - Могло оно попасть в трюмы миновав Вейду? Могло, как и найденный Леманом кинжал. Но, на всякий случай, я бы не исключал возможности, что и она причастна. А она прямое начальство Пласа. Не думаю, что он рискнёт оспаривать прямой приказ пока у нас нет ничего серьёзнее всех этих может быть. А в эту идею и его присутствие в соборе вписывается. Раз уж мы не можем попасть на мостик, капитан сам придёт к вам. Леман пожал плечами. - Ты собираешься говорить с ним при всех? В прошлый раз он был окружен людьми. Рядом постоянно находилась Вейда, пассажиры первого класса. Не думаю, что в этот раз все будет иначе. Если бы выяснить точно, чей это кинжал...

- Надо думать, что делать с Двельтом, - наконец сказал он, по-прежнему ни на кого не глядя. - Во всех исчезновениях, которые здесь происходят, замешан он. Мы могли бы убить его не медля, но тогда снова придется собирать цепочку, связывающую культистов вместе. Значит, нужно больше информации. Священник стал в дверях, а значит, совсем рядом с тем, кто подпирал собой косяк, предохраняя тот от неминуемого обрушения, вероятно. - Значит, мы должны узнать то, что знает он. Надо обыскать его комнату. Или кабинет. - псайкеру тоже не хотелось ни на кого смотреть. Но не злость снедала его душу. Стыд. Вина. - Надо отвлечь его. Госпожа Лавье предложила устроить благодарственный молебен в честь успешного усмирения бунта в трюмах. Это могло бы быть хорошим поводом отвлечь внимание...

Высказанный Линту вопрос так и остался висеть в воздухе, когда в баре появились уже порядком задержавшиеся коллеги. - Гай, Леман, я тут нашёл кое что в коридоре. - На столе, перед кудрявым оказался небольшой и немного влажный свёрток, какой-то бесформенной тряпки. - Он узнал, ну, до того как... - жестом указал на недоеретичесий труп псайкер и не спеша направился обратно к стойке. Леман непонимающе взглянул вослед братцу и развернул платок. Замер. Секунды через три стул, на котором сидел псайкер медленно, со скрежетом отъехал назад. Лицо кучерявого застыло в равнодушной, совершенно не характерной для него гримасе. Что ж, если Арнеб хотел окончательно добить его, следом за Гаем... он выбрал верный способ. На границе сознания мелькнуло белоснежное, ухмыляющееся, равнодушное.. Виски прострелило болью. "Не угадал." Так же медленно, словно боясь совершить слишком резкое движение, он подцепил пальцами край платка и прикрыл то, что осталось от Зекки. Шестой пальчик явственно говорил сам за себя, без опознания уже мертвым ее другом. "Дурочка. Бедная, глупенькая, маленькая... дурочка." - хотелось закрыть лицо руками, но он не позволил себе этой слабости. - "Зачем ты меня не послушалась?" - Ты, наверное, доволен, что так вышло? - такой удобный случай доказать свою правоту. Блестящий просто. Свидетель мертв. Проучить наивного собрата по проклятию получилось как нельзя лучше. Оставив кусок мертвого человека лежать на столе, псайкер отошел к барной стойке и там, скрестив руки на груди, подпер дверной косяк и снова замолчал. Ему было что сказать по поводу Двельта и их дела, но... сил на это не осталось. Все они оказались потрачены на самообладание.

- Когда ты просил, чтобы я тебя не обманывал, я полагал, что и ты будешь вести себя соответственно. Видимо, я ошибался. Пойдемте, здесь не место для разговоров. Это было хуже, чем розги. Хуже, чем палки. Хуже, чем... впрочем, нет, испытания на Терре навсегда останутся на первом месте. Святой отец бил точно в цель, и управлялся со словом не хуже, чем с мечом. Такова его работа... - Но я не лгу! - в отчаянии воскликнул псайкер, но священник уже повернулся к нему спиной, новые оправдания его не интересовали. С секунду Лем потерянно смотрел незрячими глазами себе под ноги. Он ведь действительно ходил ко вдове, и действительно хотел есть, но... Гай говорит не об этом. Совесть стальной рукой сдавила горло. Не в голоде было дело, верно? Что ж, он найдет время и скажет ему. Скажет всю правду. Если, конечно, святой отец захочет ее услышать. *** В бар он вошел следом за сестрой и священником, не сразу сообразив, что за запах ударил в нос. Пока их не было, тут смешались телесные жидкости, и кровь была наименее неприятной среди них. Лем остановился посреди комнаты, когда взгляд упал на труп спеленутого Сида. У переносицы залегла морщинка. Он отошел в противоположный от трупа угол и сел, уставившись в стол, изо всех сил стараясь быть незаметным.