julia37

- Провести с сержантом Луценко воспитательную работу на уровне командования взвода, - доложил Калугин Михаилу Ивановичу. Луценко покосился в сторону своего командира и дернул щекой, но ничего не сказал, продолжая спокойно ждать. - Не возражаю. - согласился комбат. - Но это еще не все. Ваш роты командир недоволен дисциплиной во взводе. Говорит, солдаты дерзят, ведут себя вызывающе и всячески игнорируют субординацию. Орловский поднялся и, заложив руки за спину, начал неспешно расхаживать по комнате из угла в угол. - Мне кажется, он несколько... преувеличивает. - дипломатично заметил он. - Однако, полномочия не превышены, по уставу даже вышестоящий командир не имеет права отменить такое наказание. Вам обоим строгий выговор. - Михаил Иванович вздохнул и выглянул в окошко, а затем снова принялся мерить шагами светелку. - Перед строем объявлять не будут, это уж лишнее. В дверь снова постучали, вошел караульный. - Товарищ ком... - Заходи скорее. - махнул рукой командир и лысоватый красноармеец водрузил на стол два металлических котелка, в одном из них был жидковатый рыбный суп, в другом тушеная капуста, как ни странно, с мясом, хлеб и в жестяной фляге горячий чай. - Саша! - окликнул комбат расторопного солдата. - Скажи, пусть машину подадут через пятнадцать минут. - Есть! - отозвался тот и снова исчез из поля зрения. - Да вы ешьте, ешьте. Молочком угощайтесь. - на столе стояла крынка. - Можно сказать редкость в нынешнее время. Сам командир тоже взялся за тарелку и принялся за обед.

Штаб Луценко постарался незаметно расслабить напрягшиеся плечи и решительно кивнул. - Так точно, товарищ майор! - Товарищ комбат, - на лице ротного ненадолго проступило облегчение, тут же сменившееся твердым выражением в сочетании со столь же твердым голосом, - Несмотря на это считаю действия сержанта Луценко опасной авантюрой. Самолет шел со снижением в направлении колокольни, значит был подбит и далеко бы все равно не улетел, тем более через позиции зенитчиков. Бомбить немцы на фанере средь бела дня не летают, значит разведчик или курьер. Неизвестно, куда мог прилететь снаряд - огонь велся с ходу по настильной траектории в направлении позиций дивизии. Считаю, что без постороннего вмешательства проблема решилась бы без потерь с нашей стороны. Одобрить действия сержанта я не могу, товарищ командир батальона. Михаил Иванович покивал с самым серьезным видом. - И что вы, товарищ Калугин, как непосредственный начальник сержанта Луценко - поинтересовался комбат, давя самокрутку в пепельнице. - в связи с этим намерены предпринять?

Штаб - Так точно, товарищ комбат, - Калугин сел за стол напротив командира, и, ненадолго задумавшись и набрав в легкие побольше воздуха, принялся за доклад, - Над позициями роты сержантом Луценко был обнаружен на малой высоте самолет-разведчик противника, вероятно поврежденный нашей зенитной артиллерией. Сержант Луценко принял решение открыть огонь по самолету из главного орудия, что и, - старлей тяжело взглянул на подчиненного, - Успешно исполнил. Сбитый самолет упал в расположении роты, есть раненые. Стрелок вражеского самолета жив, но тяжело ранен, отправлен под конвоем в санчасть. Как-то так, - негромко добавил взводный. - Решение увести танк из-под возможного удара и открыть огонь по самолету принял я единолично, экипаж только исполнял мои приказы, - счел нужным добавить Луценко, отводя удар от своих. Майор какое-то время еще курил, внимательно глядя на танкистов. В дверь тем временем робко постучали. Показалась знакомая голова с залысинами. - Михайло Иваныч, разрешите... - торопливо начала караульный. - Чего, Саша? - Обед же. Я тут подумал... - Едрить твою налево. - без выражения констатировал комбат, похоже, он не впервые забывал про обед. - Беги-беги. Мне захвати. И бойцам тоже. Не гоже без обеда оставаться, вот наступать начнем, там можно и поголодать, а пока.. - Есть! - обрадовался дежурный и скрылся за дверью. - На чем мы остановились... - он по очереди взглянул на солдат и вынес вердикт. - Говорю я, орлы у меня в батальоне служат. Орлы! Улетел бы разведчик, следом явились бы бомбардировщики и положили бы вас всех, как ягнят. А может и сам он с бомбогрузом был. Знать этого заранее никто не мог, действовали по ситуации. А ну как ахнул бы по вашим позициям. Нанесли ущерб противнику и взяли языка. А что до раненых... то вины сержанта я тут не усматриваю. И Орловский пристально воззрился на докладчиков. - Правильно я говорю?

Штаб 15:00 - Товарищ командир батальона, - Калугин вытянулся в струну и салютовал, - Старший лейтенант Калугин и сержант Луценко по вашему приказу прибыли. Луценко вытянулся по стойке "смирно" и повторил воинское приветствие вслед за Калугиным, спокойно глядя на начальство и ожидая выволочки. Комбат принял вертикальное положение и теперь находился в комнате целиком. - Вольно, орлы. - усмехнулся он, глядя на их лица. Предчувствия рисовались там довольно-таки явно. Майор извлек из кармана кусочек папиросной бумаги и принялся ладить самокрутку. Процесс занял времени с минуту. Затем, командир закурил и сел за стол. Глядя на этого человека с грубовато, но все же каким-то образом гармонично высеченным природою лицом, с немногочисленными морщинами, трудно было поверить, что он прошел и Гражданскую и Финскую войны. Чудо как хорошо сохранился. - Ну, бойцы, - Михаил Иванович приглашающим жестом похлопал по скатерти и размеренным умиротворенным голосом сказал. - садитесь, поговорим. Слыхал я, не ладно что-то в датском королевстве. Пепелс самокрутки просыпался в маленькую глиняную тарелочку. - Докладывайте, чего там у вас делается. _________________________________________________________________________ Сельская улица Неожиданный вопрос поставил его в тупи и он помешкал некоторое время с ответом. Действительно что это он там делал? -Да так... Не важно. А обед, да, поесть было бы неплохо. Слушай, там вроде клюква была на танке. Как бы её после падения на разметало, жалко будет. - Даа.. - жалостливо вздохнул Вася, с тоской оглядывая покосившиеся заборчики и избушки - Жалко. Ну так соберем, что сможем. Летов с шага перешел на бег, ну не мог он степенно ходить, это было выше его сил. - Побежали! Хватаем котелки и за кашей, а то все съедят!

-Не за что, пустое. У всех бывает. -Сказал Андрей неловко улыбнувшись и отступив на пол шага назад а затем задумавшись на секунду словно неожиданно понял что забыл своё имя, добавил неопределённое: -Не важно. -Нечего запоминать тебе лишние имена, их ещё много будет, не надо запоминать. Легче будет забыть, это действительно не важно. -Возвращайся, ты там нужна. Татьяна Ивановна не будет ругаться, всё получится. -И с этими словами попятиться назад, словно неожиданно вспомнив что его сейчас будут искать и побежал в сторонку танка. Лишь ещё раз не оборачиваясь добавил - Ты там нужна. Танкист попятился, словно испугался чего-то, а Катя протянула руку ему вслед. - Как же так? Важно! Очень важно! Но Валыгина уже и след простыл. Шмыгнув еще пару раз носом, медсестра вздохнула и вернулась к раненым. По дороге Андрея нагнал Летов, где обретался он сам после того, как выпустил носилки из рук, было неизвестно. - А чего это ты там делал? - без всякой задней мысли, это читалось на лице, спросил Вася и тут же потер урчащий живот. - Есть охота. Обед уже. Может, сходим?

Штаб - Терпи, боец. Не до водички нам, - Калугин привалился к ограде крыльца, то и дело косясь на чересчур героического подчиненного. - А. - коротко откликнулся караульный, вытаскивая цыгарку и оглядывая потенциальных кандидатов "на ковер" с ног до головы. - Ну удачи там. Прошло минут двадцать, прежде чем дверь отворилась и наружу вышли командиры всех четырех танковых рот, уже печально знакомый Калугину зампотех и прочие достойные лица. Зампотех вальяжно скатился со ступенек, зажав в зубах папиросу и засунув руки в карманы, он сделал вид, что не видит знакомого лица. Дежурному пришлось быстро освободить проход. Воробушкин грозно зыркнул на подошедших, но ничего не сказав, прошествовал мимо. - Ну вперед, солдатики. Теперь можно. - дядька с залысинами вяло отсалютовал новым гостям, таким образом дозволяя войти внутрь. Обстановка в избе была очень простой и бедной, однако чрезвычайно чистой и аккуратной. Дощатый пол устилали узкие плетеные коврики, на окошках беленькие занавесочки, на столе потертая скатерть, крынка с молоком, накрытая тряпочкой и кусок хлеба. Внутри оказалось на удивление прохладно, из окошка в окошко тянул сквознячок, а в одном из проемов торчал... хм... тыл товарища комбата, который высунулся по пояс на улицу и не замечал, что происходит в комнате. Видно, раздавал последние ценные указания. ____________________________________________________________ Санчасть -Раз училась значит будешь. -Сказал он робко положив руку на плечо и заглянув в глаза, голос был глухим, уверенным но глаза всё же смотрели куда-то позади неё. -Обязательно будешь. В первый раз всегда страшно. После привыкнешь. Он кричит и ты кричи, он ведь человек, ему страшно и больно. Вот и кричит. А ты нужна. Санитарок мало, а раненных с каждым днём всё больше. Катя всхлипывала, но все реже и реже, неотрывно глядя в пустые глаза танкиста, которые смотрел на нее и не видел. Перед мысленным взором его явно проносились другие картины. Правильно. Все правильно. Не имеет она морального права бояться и плакать. Времена не те. Война. Вот победят они фашистов, тогда можно будет и в институт поступить и красивые платья носить и допоздна гулять... жить нормально. А сейчас нельзя. - Спасибо вам. - Катюша шумно высморкалась и скомкала платочек, неловко ошибиться, посчитав себя совсем взрослой. - Глупо так... и стыдно к тому же. Она окончательно утерла слезы. - Как ваше имя-отчество? Звание не надо, - она помотала головой, - все равно не понимаю я их, к тому же страшно безликие эти ваши погоны. У людей должны быть имена. Х увы, до завтра до вечера

Санчасть -Ну что же вы, тише. -Сказал он аккуратно подбирая слова. - Я ведь... ведь знала, как. На курсах, лу...лучше всех учи... училась. - выговорила Катя сквозь судорожное дыхание, утирая кулачком слезы. - Так хотела... что... чтобы взяли меня.. Она стояла, прислонившись к одной из опор палатки, прижимая платок к лицу. Глаза у нее немного припухли от слез. - И Татьяна И... И... Ивановна показывала.. Там просто в...все. - чем больше она говорила, тем сильнее проникалась отчаянностью собственного положения. - А он.... кричит... а я... я... не могуууууу. Последнее слово вновь потонуло в по-настоящему горьких слезах.

Штаб - Старший лейтенант Калугин, сержант Луценко, первая рота, - козырнул Калугин, сочувственно глядя на дежурного, - Вызывали. - Доложу. - страшно о-кая сообщил караульный и поднялся по двум скрипучим ступенькам. Осторожно постучал и вошел внутрь. Голоса в окне на какой-то миг затихли, а потом разговор возобновился. Тяжело дыша, красноармеец с залысинами вышел обратно. - Ожидайте. Занят товарищ комбат покамест. И видимо, в конец обессилев от жары, он уселся прямо на ступеньки и закурил. - Водички нема? - с надеждой поинтересовался дежурный у танкистов

-Спасибо вам, и удачи. Если б товарищ врач знала, о чем думает молчаливый танкист, она бы сказала, что его мама - мудрая женщина. Иногда действительно наступал момент... когда слова поднимались откуда-то изнутри. Все выше и выше... пока наконец не вырывались наружу. Кроме того, она ведь... солгала. К некоторым вещам нельзя привыкнуть. У нее и у самой временами тряслись руки и к глазам подступали слезы. Хотя, конечно, гораздо реже. Чем старше, тем реже. - Надеюсь, не свидимся. Это было самое лучшее пожелание от хирурга. Потому что встречала она солдат обычно на операционном столе. А после вышел на улицу, ища взглядом не зная зачем, ту совсем молодую медсестру. Зачем ему это надо? Нет, не надо, к танку идти надо. Но всё равно огляделся. В поле зрения не оказалось ни одной санитарки, но зато из-за угла палатки доносились приглушенные всхлипывания, которые лишь усиливались с каждым вздохом.

- Смотри, чтобы все не убежали... - А вы мне не "тыкайте", товарищ танкист. Мы с вами на брудершафт не пили. - Врач сердито сдула со лба выбившуюся прядь волос. Руки в стерильных перчатках для этого не годились. И не столько она была зла на в общем-то безобидное обращение невольного помощника, и не столько на пугливую санитарку, сколько на себя и на все это... все это, что творилось вокруг. - Как убежала, так и прибежит. - отрезала она, одним уверенным движением устанавливая кости на место. Раненый коротко взвыл, но под суровым взглядом быстро притих. По бокам ноги легли шины и споро наматывался белоснежный бинт. - Здесь у нас не институт благородных девиц. - все больше распалялась командир санчасти. - Думала, тут на фронте что? Мужчины в форме и цветочки?! Грязь, кровь и смерть. Закончив, она вытерла лоб тыльной стороной запястья и сбавила обороты. - Ничего. Привыкнет. Женщина стащила с правой руки измазанную кровью перчатку и протянула руку для рукопожатия. - Спасибо, рядовой. А теперь идите. Мне еще надо вашего "диверсанта" посмотреть.

- Прости, ты воротник того, закуси. Лучше чем язык откусить. -И с этими словами крепко зафиксировал пациента, как учили, наверное, почти наверняка, до боли сжимая руки. Раненый с переломанной ногой напрягся и задышал часто-часто. - Не надо.. - застонал он, закрывая глаза, - не трогайте... - Надо, солдатик, надо. - Товарищ врач встала неподалеку, чтобы опытным глазом контролировать действия санитарки. У кареглазой сильно тряслись руки. Трудно было сказать, кто боится больше, она или обладатель перелома со смещением. - Сейчас, сейчас... - уговаривала она сама себя, доверие пациента таяло на глазах, плечи и руки в руках Валыгина напряглись до предела. Раздался не вполне мужественный крик и многоэтажные нецензурные конструкции. Раненый забился в держащих его руках, но вырваться не сумел, зато едва не разбил затылком нос добровольного помощника. - Катя! - рассердилась ее начальница. Нога приняла еще более неестественную позу. Губы санитарки задрожали, большие глаза моментально наполнились слезами. Зажав рот платочком, она выбежала на улицу. - Я вам, №:;%?", учебное пособие что ли?! - взорвался подопытный, с ужасом глядя на изуродованную кровоточащую голень, с торчащей наружу костью. - А ну молчать, сержант, не то обезболю лопатой. - совсем не по-женски рявкнула начальница и сама принялась за дело. - Держи, рядовой. Крепче держи! _______________________________________________________________ Штаб. 14:45 У крылечка самой приличной избушки на километр в округе стоял часовой. По лицу стекал капельками пот и солдат тщетно пытался скрыться от солнышка в узкой полоске тени. Он изредка переминался с ноги на ногу и перекидывал винтовку с плеча на плечо. Завидев скорых на ногу танкистов он вытащил из нагрудного кармана грязный платок и утер лоб, сдвигая пилотку назад и открывая взору солидные залысины. - Кто такия? - немедленно поинтересовался дежурный, опираясь на облезлый столбик крыльца. Из открытого окна доносились приглушенные голоса, но разобрать, что конкретно они говорят, было нельзя.

-Если оставить висеть - это быть диверсант. А если забрать это быть пленник. Пленник быть лучше чем диверсант, так сержант сказал. -Хмыкнул еле-слышно Радист Андрей скорее сам себе нежели кому либо ещё. Мрачная пехота с перебинтованной в кровавых подтеках головой на кровати по соседству с новеньким раненым огрызнулась, выражая общественное мнение и схватилась за костыль. - Ты тут не умничай, жестянка. Мертвец-то фору даст и диверсанту твоему и пленнику. И он зло уставился на немца. -Дыши глубже и часто, будет легче. Крепись давай. -Посоветовал Андрей напоследок прежде чем кивнуть и развернуться к выходу. Раненый бросил короткий взгляд на говорившего, но надежда на облегчение в нем быстро потухла. Сейчас он уже лежал и не шевелился, найдя относительно безболезненное положение тела. - Товарищ танкист. - совсем тихо, неслышно обратилась к Андрею Катя, она даже в глаза ему не смотрела и судя по обращению, прибыла недавно, даже погон не различала. Она подошла поближе, так, чтобы раненый не слышал. - Тяжело у нас с обезболивающими, доктор тратить велит только на операциях, а тут... перелом, кость поправить надо. Может вы... подержите? - только в самом конце фразы санитарка перестала смущенно мять платок в руках и осмелилась поднять глаза на Валыгина. - Боюсь, сам себе хуже сделает. После недолгих пререканий усталого врача с ранеными, последние разползлись по своим местам, а немец был водворен в отдельных закуток, отгороженный тряпкой. Башнер и радист остались огляделись. Сесть можно было либо на койку вместо раненого, либо на дощатый пол. - Подойду вскоре. - пообещала она и уже на выходе тихо сказала. - Вы давайте... охраняйте. И уже шагая по палатке дальше шепнула себе под нос. - Не знаю уж, кого от кого... нас от него или...

Расположение 3-ей роты. 14:30 Сержант только молча проводил Кима взглядом, не позволив себе даже сплюнуть на землю. Прошло не так много времени, и в расположение роты заявился высокий и худой, что твоя колонча, пехотинец, с Мосинкой через плечо. - Которые тут Калугин и Луценко? - поинтересовался он, поглядывая на почти догоревший самолет. И получив исчерпывающие указания, подошел к командиру взвода и отличившемуся сержанту, лихо отдал честь и выпалил. - Разрешите обратиться, товарищ старший лейтенант! Приказано явиться в штаб комвзвода Калугину и сержанту Луценко. Разрешите идти? _________________________________ Санчасть. 13:50 - Идите, идите. Нечего тут толпиться возле входа. - скомандовала врач постепенно стягивающимся в круг раненым, кто с одним костылем, кто с двумя, кто так..., и опять обернулась к сопровождающим пленника. Кто заворчал, кто молча насупился, однако, расходиться не спешили. -Лётчик с подбитого самолёта, пленный. -Ответил всё же он. - Летчик? - удивилась она, на всякий случай присматриваясь к форме Валыгина. - Где же вы это отыскали? Никак, висел на дереве, на парашюте? - Так и оставили бы его там, ножками сучить. Чего сюда приволокли мразь эту? - раздалось откуда-то из-за спин местным завсегдатаев. - Отставить! - под сердитым взором женщины в белой косынке все примолкли. Переложенный на койку в дальнем углу с носилок командир танка с совершенно измученным выражением лица прошептал. - Больно.. Дайте что-нибудь.. - Потерпи, солдат. - тихо и сочувственно отозвалась Катюша, которая уже ловким движением распорола штанину снизу до колена и осматривала поврежденную конечность.

- Может воды просит? Или голова болит, а как тут не заболеет, да? - попытался привести хоть какие-то догадки. - Наверное. - согласился Макар, который с немецкого мог перевести только "хэнде хох" и то, весьма приблизительно. -Бредит. Головой приложило, мать зовёт. -Сухо подсказал Андрей проходя рядом и спустя секунду добавил: -Наверное. Истинный ариец в забытьи бормотал еще что-то, на сей раз совсем неразборчиво. - Стало быть... мамку зовет? - повторил Макар со странной интонацией, в которой сквозила одновременно и жалость и раздражение. - Ниче. Комиссар наш будет ему и за мамку и за батьку. Если голову вылечат. Двое красноармейцев с носилками нырнули под полог армейской палатки, следом за ними вошли еще двое уже с пленником. Внутри царила полутьма, качественное освещение присутствовало только у операционного стола, у коек с ранеными, которых пока было не много, десятка полтора, были кой-где электрические лампы, кой-где свечи. Равномерный гул, царивший тут, состоял в равной степени из разговоров выздоравливающих, стонов и бормотания "тяжелых", тихих реплик врачей. Когда внутрь вошли Макар и Куропаткин, воцарилась тягостная тишина. Кажется, все присутствующие умудрились разглядеть форму сбитого летчика. В белой косынке и халате, из-под воротника которого виднелась глухо застегнутая гимнастерка, к вновь вошедшим подошла усталая женщина, вытирающая руки тряпкой. Бросив лишь короткий взгляд на носилки, врач сразу перешла к делу. - Вон туда несите его. Катенька! Проводите. К Валыгину и Васе подошла совсем юная санитарочка, с печальными карими глазами. Она махнула рукой, призывая следовать за собой, и зашагала к свободной койке. Почти сразу врач повернулась к остальным гостям. - А это у вас еще кто? - поинтересовалась она строго. В палатке как-то сам собою нарастал возмущенный тихий ропот.

- Весомый аргумент - Коля усмехнулся, хотя, если Макар ударит один раз всерьез, то радист усмехаться больше не сможет. - Понесли? - Потащили. - прогудел башнер. Они закинули руки пленника по одной себе на плечи и пошли. Носки сапог немца чертили две неровные дорожки в пыли. Уже на подходе к огромной палатке, служившей полевым госпиталем, фриц принялся что-то бормотать. - Му... Мутэ. - промычал он, словно корова и снова повесил приподнявшуюся было голову. - Чегойта он? - поинтересовался Макар, перехватив руку пленника.

-Нитки и иголки нету? -Спросил он тихо у Дяди Толи подойдя сзади. Дядя Толя как-то необычно сурово посмотрел на отвлекшего его радиста. - Тут человек ранен. - сообщил он очевидное, пока они с Васей перекладывали командира четвертого отделения на носилки. - Давай-ка, отнеси его в санчасть, Летов тебе поможет. А потом займемся иголками. Может, дядя Толя решил, что ему, как старшему по возрасту и по званию не положено таскать тяжести, а может... решил немного проучить зазевавшегося при воздушной атаке радиста, впрочем, это было и не так уж важно, потому что на шинели, возле их ног все так же стонал от боли человек. Медлить было нельзя.

- Танк - лучшее укрытие, товарищ старший лейтенант. Мобильное и вооруженное. Что я и доказал, - кивнул на обломки самолета Луценко. - Я его сбил. - Не вы один, сержант, приложили к этому руку. - осадил дерзкого командира ротный и повернулся к Калугину. - Дисциплина у вас хромает, товарищ комвзвода. Кажется, он хотел сказать что-то еще, но передумал и так же, слегка прихрамывая, зашагал прочь. Он старался не смотреть на раненых. В каком именно свете представлен будет сей поступок перед комбатом - гадать не приходилось. Раненый в шею солдат дернулся еще пару раз и затих, не дождавшись носилок. Люди рядом с ним оказались в луже крови, стремительно впитывающейся в землю и чужие комбинезоны. Рядом не оказалось никого, обладающего необходимыми знаниям, чтобы оказать срочную помощь. - Дядя Толя, надо же что-нибудь сделать... - расширенными от ужаса глазами рядовой Летов смотрел, как умирает человек. С ним такое происходило впервые. - Надо ему помочь. - Поздно, Вася. - вздохнул механик и прикрыл веки умершего. Все вокруг молчали. - Каждому свой срок. Видать, время его пришло. - Но.. это же... это же ужасно несправедливо! - Васька, Васька.. - Дядя Толя снова вздохнул и покачал головой. - Мальчишка ты еще совсем. Несмышленыш. Идем. Механик махнул рукой и начал обустраивать носилки на черенках лопат из шинели. Тот второй, кажется, сломал ногу, а может и еще что. Нужно было отправить его в санчасть.

- Отбой тревоги, - сообщил он почти философски, выбираясь из землянки и направляясь к подбитой машине. Услышав крики раненых, он посерьезнел, - Экипаж, помогите раненым, оттащите от машины. Как бы сейчас артиллерия не заговорила или птицы покрупнее - не расслабляться. Вася не сразу, но пришел в себя. Он выкарабкался из-под танка и на подгибающихся ногах подошел в раненым. Кроме этих двоих были еще пострадавшие, но, в основном, несерьезно. Дядя Толя уже склонился над башнером, раненым в шею. - Петька... - стиснув зубы, снова произнес тот другой механик, видно, большие были друзья они с ним. - Нельзя нести. Надо кровь остановить. Дави, не отпускай. - не сказать, что Савинов был спецом в медицине, но насмотрелся... всякого. У этого шансов было совсем мало. Коллеге механику было велено зажимать рану, но раненый уже хватал ртом воздух и терял сознание. Второй, судя по достаточно громким стонам, ранен был вовсе не смертельно. - Васька! - Я! - Быстро сюда! Бери Андрюху, да шинель с лопатами. Носилки делать будем. - Значит, подохнет, - ненависть в голосе обычно спокойного сержанта проглянула и вновь пропала, как блик на секунду проглянувшего среди туч солнца на лезвии штыка. - Пленного в санчасть под охраной, - ровным тоном приказал взводный, покосившись на ротного. - Есть в санчасть, - в голосе Луценко будто танковые траки лязгнули. - Макар Терентьевич, выполняйте. Коля! - нашел взглядом радиста Луценко. - Сопроводи и обеспечь охрану. А мы с Лукой пока осмотрим танк на предмет повреждений. - Есть! - вытянулся Макар, глядя на старлея и повторил уже тише для своего непосредственного командира. - Есть. Идем, Николка. Будем фрица охранять. Ким Полуэктович был чем-то недоволен. Снова. Взводный удостоился неприязненного взгляда, однако, гневаться ротный изволил нынче не на него. - Игнорируете приказы, сержант? Почему не заняли укрытие? - Ну что, Макар, помочь или донесешь сам? Я тогда могу ходить с каменным лицом и строить из себя диверсанта. - Вот я щас тебе... диверсант. - Башнер шутливо погрозил кулаком радисту. - Помогай давай. Он поправил ремень, на котором болтался ППШ и потянул безвольную руку пленника. Х

- Особист при штабе был, думаю, сейчас сюда примчатся, бардак разгребать. Положи его покамест у танка, все пригляд за ним будет. Оружия или бумаг при нем нет, не смотрел? - Дык... подохнет ведь. - Макар сгрузил тело на землю. - Не, не смотрел. На горизонте показался прихрамывающий ротный. Еще бледнее и суровее, чем обычно. Х

Луценко прикрыл рукой лицо от искр и недовольно скривился. От пилота и его сумки остались только ошметки и испытывать судьбу смысла больше не было. - Согласен, давай-ка обратно за танк уйдем, а то рванет, костей не соберем, - кивнул сержант и легкой трусцой побежал к своему танку. - Это только один самолёт? - нескладно от волнения спросил он, - Зачем ему прилетать? Он живой? Макар подковылял чуть позже, следом за командиром. Немец или правда был серьезно ранен или благоразумно прикидывался таковым. - "Рама" это. - Одиноков сплюнул. - Наводит штурмовики. Полетает-полетает, чтоб им знать, куда бомбить. Видал таких в сорок втором. Хорошо, что положили. А этот... кажись живой. - башнер кивнул на фрица - Куда его, командир? Допрашивать там покамест нечего. Еле дышит. Пленник был одет в обычную летную форму фашистов, с виду, истинный ариец, светлые волосы, выбившиеся из-под шлемофона, были пропитаны кровью, грубо очерченные скулы, а глаза почти наверняка голубые. На вид лет двадцати пяти. Комбинезон в нескольких местах был порван и залит кровью.

- Отставить! Проверь пульс и если фриц жив, оттащи подальше от самолета. Сдадим особистам, пусть допрашивают. Эти самолеты в основном как разведка или курьеры используются, глядишь вытянут что-нибудь полезное. Только осторожно, будет дергаться, гаси сразу, не раздумывая. А я проверю места пилота и пулеметчика, может что полезное найдется. - Есть проверить пульс. - уныло отозвался Макар и покряхтывая подошел к неподвижному телу. Наставив на немца пулемет, башнер ногой перевернул фрица, тот не шевелился. Все еще будучи настороже, Одиноков ткнул дуло ему в грудь и приложил пальцы к шее под челюстью. - Живой. В отключке только. - сообщил он, разглядывая пленного. Тот, похоже, здорово приложился головой при посадке, да и вообще, выглядел потрепанным. Самолет застонал, видимо, конструкция, наконец, не выдержала. Прямо перед носом Луценко заскрипело и упало на землю крыло. Дым валил от мотора, огонь охватил корпус почти целиком, так что подойти совсем близко не представлялось возможным. Через с боем пробитое стекло на месте пулеметчика, скорее всего можно было что-нибудь разглядеть, а вот общая картина на месте пилота была ясна и так. Все лобовое стекло Хейнкеля было заляпано изнутри ошметками и кровавой кашей. Похоже, снаряд нашел свою цель в его лице. - А если рванет? Может... ну его, командир? - издали поинтересовался Макар, пытаясь пристроить бессознательное тело у себя на плечо.

- Тормози! - Макар, бери ППШ и за мной! - Есть! - выхватив из укладки пулемет и захватив, на всякий, парочку гранат, Макар поспешил за командиром. Не доходя до горящего самолета метров двадцать, он остановился. Был ли у этой заразы боекомплект, они еще не знали, взрыв мог произойти в любую секунду. А мог и не произойти. Внимание привлекало еще кое-что. Разбитое стекло на месте пулеметчика и... тело, распластавшееся лицом вниз в нескольких метрах от Хейнкеля. - Кажись, помер. - философски заметил Макар, перехватывая ППШ покрепче. - Прикажете пройтись? Для верности. Он повел дулом пулемета из стороны в сторону, как если бы стрелял очередью

Болванка пробила насквозь моторный отсек и кабину пилота. Войдя спереди снизу, она прошла через двигатель, летчика и вышла через задний край крыла, чудом не задев пулеметчика. Сердце машины дернулось последний раз и остановилось, ветровое стекло мгновенно измазалось кровавой кашей. Дядя Толя выстрелил, но звука не услышал, он лишь знал только, что попал, и что не выстрели Луценко, его, Савинова, пальба, ничего не изменила бы. Опасно накреняясь то на одно крыло, то на другое, сорок шестой Хейнкель, размалеванный свастикой, неумолимо падал. И когда уже стало казаться, что вот, сейчас, сейчас он рухнет прямо им на головы, когда солдаты выскочили из-под танков, чтобы посмотреть, чем закончится дуэль Т-34 и Не-46, когда крики радости сменились руганью и те же красноармейцы плашмя бросились на землю.. Именно тогда шасси разведчика, едва не шаркая по головам любопытных, просвистело мимо. Куски поврежденной обшивки замолотили по броне, яростно вгрызались в землю там, где им довелось упасть. Самолет грузно плюхнулся на брюхо чуть севернее расположения третьей роты и пропахав не меньше сотни метров, остановился, врезавшись в кладбищенскую ограду. Языки пламени жадно облизывали вражеский фюзеляж. - Петька! Черт... Петька! - раздалось отчаянное. Экипаж четвертого отделения восьмого взвода пребывал в панике. Седой башнер лежал на коленях механика неподвижно, приложив руку к шее, сверху на его ладонь с силой давила рука водителя. Танковый комбинезон пропитывался ярко-алой, будто ненастоящей, кровью. Неподалеку катался по земле и громко стонал молодой командир. Они оба выскочили из укрытия в тот самый момент, когда позиции посекло кусками обшивки, сорванной выстрелами. - Раненые! Раненые здесь!!

то есть... супернатуралы смешались с сумерками?))) Блин, это же круто!)

Как же, как же :happy: , был упомянут наш уважаемый несколькими страничками ранее. А вообще, нужно сказать - картинки здоровские, атмосферные, итоги очень забавные) Перемещение между мирами так вообще супер - жаль, не довелось погонять на синей будке) Однако, меня все время преследовало чувство, что я в виде пони, это как... огр в балетной пачке и пуантах. :unsure: Надеюсь, не попортила никому впечатление от игры безуспешными попытками влезть в образ. Ну и напоследок маленькое объявление.) Граждане, будьте бдительны! Враг не дремлет! :rolleyes: