julia37

Зависит от прохождения же) При желании, можно вообще все связи миновать благополучно и заниматься исключительно спасением гибнущего мира. Никто не неволит.))

А мне вот больше всего запомнились котики :-$ Ну, те, которые в тапки гадили и всяко пакостили) Прелесть же) И вообще, сам квест с хозяином серебра был классный.

Мне никогда не нравился Андерс, особенно в ДА2, и уж тем более его закидоны со Справедливостью, но должна сказать, что идея последней пьесы "Нежеланный покой" произвела сильное впечатление. Чем хорош этот опус? У него есть целостный сюжет, и это главное, на мой взгляд. Потому что те же "Ползущие по лезвию..." прекрасны, безусловно, но не соответствуют требованию по наличию полноценной истории в пьесе, и больше похожи на юмористическую зарисовку, один кадр из кинопленки, так сказать. Бетани такая же милая и добрая, как была в игре. Я определенно вижу ее с детьми. Справедливость без башни - верю без вопросов, он всегда такой был) с него станется и в виде девочки поджаривать врагов и вообще, бедокурить по всякому. Но больше всех мне понравился Хоук. Здесь он не безликий протагонист не самой удачной, что греха таить, игры, а личность. Человек , у которого есть Принципы (без сарказма абсолютно). Он убил своего друга, когда понял, что тот лишь сеет смерть и разрушения и сделал это снова, когда увидел Месть в маленькой девочке. Совсем круто было бы, если бы он охотился за Справедливостью и сам лично убивал все ее аватары) Это было бы "ну ваще"(с) )) В контексте таких впечатлений странно звучит фраза: "Когда я перестану сомневаться в своем выборе, брошусь на меч." Имхо, здесь более подошла бы уверенность, а не сомнения. Стал бы он убивать девочку, если бы не был уверен в том, что поступил и поступает правильно? "Как только усомнюсь в своем решении - брошусь на меч." - так видится мне)) Ну и опять же личное мнение - лишней была сцена, где Хоук подробно описывает Бетани последнюю встречу с Андерсом. Знающие люди говорят - "лучшая сцена та, которой не было." - и они чертовски правы!) Здесь лучше смотрелась бы такая калька - Бетани спрашивает, что же случилось тогда, но брат отказывается отвечать, он не желает вспоминать и отделывается лишь общими фразами, из которых понятно лишь то, что Андерс мертв. Однако, через слова и голос должно быть видно, что увиденное и совершенное собственными руками дело потрясло Хоука до глубины души. Потрясло так, что он до сей поры не может забыть тот день. В таком случае, мы не увидим точной сцены убийства Андерса/Справедливости, и у читателя начнет работать ничем не ограниченное воображение. Он дорисует себе то, чего ни один автор не опишет, каждый читатель при таком раскладе увидит то самое жуткое и страшное, что впечатлит лично его больше всяких кровавых подробностей. Беспроигрышный вариант, я считаю, потому что на всех не угодишь, а тут люди угодят себе сами) В общем и целом, на данный момент - "Нежеланный покой" - мой фаворит)

И что же за приз для критиков?)

Харизма +10?))

Кругом разврат. :laugh:

О, как все элементарно оказалось... Благодарю)

Ешкин... ну вы поняли, да?)) переработала) Ворд же, конечно) подлый редактор)

Народ, а кто-нибудь знает, как у нас в посте сделать табуляцию/красную строку? При копировании из Ворда все нахрен прилипает к левому краю..(

Ребят, про эпилоги перенесла в Таверну, если что. туда идем)

Вот я (лично я) раз несколько напомнила и бросила, потому как видно, что у человека желания нет. Однако, не вижу ничего криминального, если кто-то иногда да и вспомнит. Это не смертельно совершенно) Человек не хочет - он не пишет, но чего удивляться, что напоминают, если пообещал в свое время?) Короче... дело к ночи - мы спорим ни о чем, а может быть даже и думает примерно одно и тоже) И вообще, я вот размышляю, не перенести ли наши опусы о природе эпилогов в Таверну. Как считаете?) Там оно уместнее будет.

Такого я не говорила. Если сказать нечего о персонаже, то и вопросов нет. История завершена, финал, так сказать. А вот когда игрок сказал, что пишет эпилог и бросил - вот тогда его и попинывают изредка. Ибо нефиг обещать и не делать)

Я говорила о мастерах в целом. Ну и я вот пинала когда речь шла о моих играх, было дело) И мне не стыдно, нет) Правда и результата тех пинков тоже нет))

Да ладно, Тин, кто у нас тут пинает?) Если только мастер за свою игру, да вот Рыбка. И все) И потом, профилактика - вещь нужная)))

Внезапно, далеко не все девы - фанатки Каллена) Мне он, к примеру, тоже никогда не нравился, ни милым смущением в предыстории магички, ни далее, когда проходишь "Замкнутый Круг", однако ж... может быть теперь он разовьется в нечто более интересное. Ну а вдруг?) Будем посмотреть)

Ну что же... эта игра была трудной. Эта игра была долгой) И она все же закончилась, хотя бывали дни, когда мне казалось, что этого никогда не случится. Пользуясь случаем хочу поблагодарить всех, кто этот проект поддержал, помощью ли в подготовке, участием ли, и даже просто добрым словом. Но особенно признательна я тем, кто прошел этот путь со мной до конца. А именно, Диме Шепарду, Птицу и Неврару. Спасибо вам, бойцы, за ваше мужество и самоотверженность. За участие в такой, как показал опыт, тематически сложной игре, практически реконструкции исторических событий (как мне приятно думать). Приведу несколько цитат из книги, посвященной анализу битвы на южном фасе Курской дуги, которые, собственно и вдохновили меня на все сие. Я не знаю, удалось ли мне верно передать атмосферу тех лет, тот душевный подъем, который каждый раз испытываю я сама, когда читаю эти строки, но по крайне мере, я старалась изо всех сил. И надеюсь, это последнее нам с вами, уважаемые игроки, все-таки удалось. Надеюсь, эта игра хоть немного достойна стать бледной тенью тех событий, произошедших вчера. Да-да, вчера, 5 июля, была 71 годовщина одного из самых кровавых, самых выдающихся по стойкости и мужеству проявленных солдатами, и в то же время незаслуженно позабытых на фоне масштабных событий последующих дней сражений Великой Отечественной. По свидетельству очевидцев, этот день действительно оказался самым длинным из всех. До свидания. И до встречи в новых играх. :daisy: В игре использовались стихи А. Твардовского (поэма "Василий Теркин"), Е. Благининой, Ю. Воронина ("Из писем на Большую землю"), Б. Окуджавы ("Здесь птицы не поют") и другие. Игра окончена

Здесь птицы не поют. Деревья не растут. И только мы плечом к плечу Врастаем в землю тут. ... продолжалась до глубокой ночи. Фон Кнобельсдорф, командующий группой армий "Юг" полагал, что уже к девяти часам утра пятого июля эта незаметная глазу точка на карте, никому неизвестный населенный пункт будет в руках его армии, однако советские войска восемнадцать часов, восемнадцать долгих черных часов в кромешном аду держали натиск немецкой танковой армады по всей ширине фронта. Клубы черного дыма заволокли все вокруг, они стелились по земле, не давая дышать. Ночь настала раньше положенного часа. Гарь, копоть, пепел проникали в легкие и заставляли сотрясаться от кашля тех, кто еще оставался жив. Дома, где прежде жили люди, превратились в кострища возле обуглившихся, торчащих, словно покосившиеся кресты на заброшенном кладбище, печных труб. Лишь в центре села, там, где раньше собирались местные жители, осталось несколько покалеченных яблонь. Их еще не сровняли с землей. Ветви были посечены осколками, макушки сломаны, а на оставшихся культях ветвей колыхались на ветру куски какой-то материи и, кажется, человеческих тел. Земля, покрытая шрамами окопов и язвами воронок, не имела живого места на много километров вокруг. Она кровоточила, самой красной на свете кровью, кровью людей, готовых умереть за свою Родину. В траншеях друг на друге, не замечая неприятного соседства лежали мертвецы и еще живые. А среди них были и те, кто будучи полумертвым от ран, голода и усталости все еще сражался, забыв обо всем вокруг. Забыв о себе. Всюду стонали раненые люди и лошади. Догорали танки, грузовики, пушки и остов самолета. Это место и вправду стало похоже на… Нас ждет огонь смертельный И все ж бессилен он… Не сломить, не растоптать такой народ никакой вражеской армии. Ведь на место павших будут приходить живые, так же готовые положить себя на алтарь победы. До последнего патрона, до последнего снаряда, до последней капли крови… Санитарная часть семьдесят первой стрелковой дивизии сумела до отступления вывезти практически всех раненых, а позже переправить их в тыл. Двести сорок пятый отдельный танковый полк во время обороны Черкасского потерял всю свою материальную часть, в виду чего перестал именоваться танковым. План немецкого командования разбился о невероятное упорство советского солдата, и окончательно рассыпался в крах через неделю у станции Прохоровка, сражение у которой останется в памяти многих на долгие-долгие годы. Именно там, прогнувшаяся на несколько десятков километров вглубь Курской дуги наша оборона неожиданно спружинит и отбросит врага обратно, да так, что покатится он аж до самого Берлина. А пока… пятое июля тысяча девятьсот сорок третьего года останется в памяти всех, кто был там, как... ________________________________________________________________________________________________________ От Курска и Орла война нас довела До самых вражеских ворот, такие, брат, дела. Когда –нибудь мы вспомним это. И не поверится самим. Бой иной, пора иная Жизнь одна и смерть одна.

-А я не! - Вот и молодца. - хмыкнул Савинов, адреналин в крови потихоньку выветривался, накатывала усталость и привычная уже апатия. - Эх, сейчас бы пожрать.. -Работает дядя Толя, кажется, сейчас...Сейчас... Приём. Говорит 245 отп, 3 рота, есть кто на связи? Приём? Техника потеряна, не продержимся больше. Рация некоторое время скрипела, шипела, но потом все же разродилась. - Отдельный танковый? А мы уж и не чаяли вас услышать. - и тут же крикнул куда-то в сторону. - Товарищ комбат! Ваши хлопцы! - а потом радист обратно вернулся к бойцам. - Слушай мою команду, бойцы, приказано организованно отступить к северной окраине Черкасского. Повторяю, отступаем. Приказ командующего фронтом. Ждем. Отбой. -Выходит... сдаем село? А как же танки наши и ребята?.. Э-эх. - Савинов вздохнул, привычным жестом нахлобучил ушанку на глаза и махнул рукой в сторону Черкасского, до которого оставалось километра три, не меньше. - Пойдем, Андрюха, во исполнение приказа. Пойдем, сынок.

-Было бы на чём... Всё сломали, всё поломали. -Андрею и самому не верилось что всё вокруг творение их рук. - Ты чего, Андрюха? - Дядя Толя, совладав с координацией, закинул пулемет через плечо, проверил пистолет и хлопнул по спине Валыгина. - Отставить унывать! Попы говорят, уныние грех и тут я с ними как никогда согласен. Руки на месте, ноги тоже, голова цела - значит есть чем держать врага. Гранат-то у тебя сколько?

-Надо Толя, надо. -Пробормотал Андрей особенно не спрашивая разрешения механика чтобы вытащить его наружу. Не по советски это оставлять товарищей в беде, не по советски. -Фрицов вон сколько, а мы тут одни с тобой. Вставай потихоньку, вставай идти нужно, давай, давай ну же! Ведь как на зло даже воды не было, ничего не было кроме гранат и пулемёта. -Со своими надо связаться, не продержимся больше. Скользкой от крови ладонью Савинов уцепился за руку, что протянули ему сверху. Оскользнулся, попытался снова и вывалился наконец наружу. - Спасибо, сынок. - он кашлянул и встал на ноги, потом, пошатываясь, побрел искать брошенный где-то на земле пулемет. Он помешал бы заскочить в танк. Обе представительницы семейства кошачьих были совершенно не годны для боя, а потому, на них механик даже не взглянул. - Так чего, пойдем связываться. Али в село пойдем. Приказано - Черкасское держать.

Макар брел следом за командиром, а Волков шагал в арьегарде. Башнер спотыкался, падал, поднимался. Снова шел, и снова падал, и снова поднимался, потом силы стали оставлять его и он уже не мог подняться с первого раза. Комбинезон набряк от крови, левая штанина болталась на честном слове, но нужно, нужно было идти. Рваный пытался подсобить то одному, то второму бойцу, но перегруженный оружием не слишком-то преуспел. Когда сержант растянулся на мокрой траве и не пытался больше встать, Волков свалил пулеметы рядом, брякнулся на землю и демонстративно прикурил. - Все. Отдыхаем час. Потом снова идем. Всем спать, я дежурю. Макар не стал спорить и рухнул рядом. Сырой, голодный, он только сжимал в ладони пистолет, боясь потерять и невидяще смотрел куда-то в пространство. "Только бы дотянуть. Только бы сил хватило, Господи..." Веки мгновенно отяжелели, стало совсем темно.

- Ш..шутник...тут...Волков. Отбегался. Я. Ползти. Разве. Что. Смогу, - сержант потихоньку приходил в себя, но двойная контузия давала о себе знать, путая и мутя сознание. Приходилось выпускать слова по одному, как будто каждое было тем самым "не воробьем". Рваный сплюнул через дыру в щеке, похоже, этот фокус был его гордостью. - Ну и что мне с вами делать? - спросил он, и стащив танкошлем, надел его на дуло пулемета и выставил вверх. Тишина. Рядом тянулся редкий лесок, который, при большой фантазии, мог сойти за прикрытие. - Кажись, попритихли. Да и темнеет уже. Лесом доберемся. Он встал на ноги и дернул вверх Макара. Одиноков чуть не повалился на землю, спас его ППШ. - Теперь ты, черт везучий. - оскалился в улыбке Волков и потянул Луценко вверх за воротник гимнастерки. - Поднимайся. Лесом-полем, полем-лесом, доберемся до своих. Сдам вас в санчасть и пойду дальше фашистов бить. На лице пехотинца не было и тени улыбки

- Х...х..хрен...тебе...от...воевал...ссся, - губы едва шевелятся, но голос слышен. - Ха... ха... ха-ха.. - отрывистый смех вырывался из глотки Макара сначала редко, а потом все чаще и чаще.. Он откинулся спиной к склону и смеялся. Как-то разом навалилась слабость, пришла боль. Он понял, что теперь не сможет бежать, только тихонько прихрамывать. - Ну командир, ну ты и шутник, чтоб тебя. - Перестань. Макар, слышишь! - Волков был зол. - Хватит! Одиноков сделал пару глубоких вдохов и замолчал. - Что дальше? - Тут недалеко должны быть стрелки мои. Соколов-батя. Надо добежать до окраины. -предложил Волков. Метрах в ста виднелась покосившаяся избушка.

Каждый шаг, каждый метр, отделяющий их от спасительного укрытия, давался с трудом. Макар был силен. А вот выносливостью не мог похвастаться. Дыхание сбилось, перед глазами плыло. Где-то там, далеко, свистели пули, пока, наконец не настигли и его. Раскаленной иглой пронзило ногу, а потом и плечо. Башнера подкосило, но набрав скорость, он не мог сразу остановиться и все еще продолжал бежать. Инерция ослабевала, нога подкашивалась и тут... - Сержант! Раненый дернулся и завалился наземь, следом за ним грузно осел Макар. - Командир... - промычал Одиноков, одной рукой нащупывая ППШ за спиной, другой намертво сцепляясь в запястье Луценко. - Да что б тебя... Метр. Еще один. Совсем чуть-чуть. Ну! Они оба кувырком свалились в окоп, цепляясь пальцами за землю. Прислонив драгоценную ношу с стенке канавы, Одиноков бросил короткий взгляд на залитое кровью лицо сержанта. Он даже не знал, жив ли тот еше... - Погоди немного. - попросил он у того, кто не мог его слышать. По крайней мере, не сейчас. - Надо Рваному помочь. Сейчас... Фашисты стихли и почти сразу в канавку нырнул Волков, прижимая к себе пулемет, словно родное дитя. Он скатился вниз и прижался к склону рядом с Луценко. - Отвоевался. - Волков скептически оглядел раненого, его откинутую на сторону голову, окровавленное лицо. - Нет. Нет! - Макар встряхнул командира за плечи, и отвесил ему пару пощечин. Мысль, что все это было зря, что две дырки в нем появились просто так, была невыносима. - Ну, давай! Очнись же ты! - Макар. - странно мягким голосом окликнул его Рваный, положив руку на плечо. - Оставь его. Отвоевался он.

-Дядя Толя! Дядя Толя! Живой?! -Сказал Андрей заглядывая в пантеру с разворочённой башней. Если впредь его кто-нибудь спросит. "А что такое ад?" Он бы вспомнил именно это картину, узкой железной коробки в крови и копыти, где дым и гарь бьёт в нос и едва скрывает останки человеческих тел. И там где среди тех кого не жалко, лежал их водитель. -Я сейчас, сейчас, вытащу, потихонечку... -Приговаривая эти слова Андрей залез в танк чтобы вытащить на свет своего товарища. Савинов не слышал. Перед глазами плыли багровые круги, а голове стоял непрестанный звон. - Перестань.. хватит.. - бормотал он, жмурясь, когда крышка водительского люка откинулась и в глаза ударил свет угасающего дня. - Не надо. Однако, колокол продолжал оглушительно гудеть, пронизывающие вибрации отзывались зубной болью. Механик, весь в крови, большей частью в крови фрицев, вяло отмахнулся. То ли контузия, то ли бред. _________________________________________________________________________________ - Работаем, - совсем другим голосом, холодным и спокойным, произнес сержант, одной рукой цепляясь за шею Макара, а другой извлекая из чудом удержавшейся на поясе кобуры пистолет. - Работаем. - согласно прокряхтел Макар и побежал. Немедленно застрекотали винтовки, словно из-под земли материализовалась немецкая пехота. Злые, окровавленные фрицы, залегшие во время бомбежки рядом со рвом, теперь пытались выместить свою злость. Пули свистели рядом, вгрызаясь в землю, а сзади, сопровождая действие грозным рыком, стрелял Волков.