Мастер.
Глубокой ночью море, до сей поры спокойное, немного взволновалось, настроение стихии менялось и это беспокоило капитана "Ласточки". Он дважды перепроверил курс, пока ночное небо не затянуло тучами, так и эдак прикидывая, как бы избежать надвигающегося шторма.
В это время, во дворце архонта.
- Я восхищаюсь вами, мой господин. Так быстро организовать и воплотить захват Гестуса.- Тиберий старательно льстил.
- Свергнуть впавшего в маразм и паранойю правителя, который и магией-то разучился пользоваться? – хмыкнул Вергилий. – Сомнительная честь. Пророки Империи способны на большее.
Хотя, насчет магии он слукавил. Бывший архонт Гестус вполне мог за себя постоять и даже у самого Авлуса на руках и лице еще оставались следы ожогов от огненной бури, которую призвал поверженный правитель прямо в тронном зале, чем изрядно попортил богатый интерьер. Но, силы были слишком не равны и он пал.
А вот намеки на маразм имели под собой веские основания. Приближенные магистры уже давно шептались за спиной своего повелителя, что тот ведет себя странно, в каждом мнит предателя (что тоже было не так уж невероятно) и даже кричит по ночам. А еще Гестус слишком уж часто запирался в хранилище Круга, где было множество разных магических артефактов, многие считали, что его поработил какой-то слишком мощный предмет или даже демон. Это во многом поспособствовало свержению правящего мага и уходу его сторонников к потомку рода Авлусов, который, как совсем недавно стало известно из первых уст всем уважающим себя магистрам Империи, пострадал от произвола Гестуса, благодаря доносу от неизвестных лиц, и лишь Вергилий чудом спасся от расправы.
Новопровозглашенный архонт отвернулся к окну, выходящему на прекрасный дворцовый парк, и уставился на горизонт. Ему не давали покоя слова, которые в приступе безумия выкрикивал палач его семьи. «Ты думаешь, что победил? Ты еще не знаешь, с кем связался!»
Безумец или все же…
Некоторое время назад.
- Отвечай, или сегодня же я сделаю так, что ты больше никогда не увидишь Тени. - голос Вергилия подрагивает, угроза недвусмысленна - Усмирение.
Бывший архонт, лишенный своей силы и сторонников, поверженный, сломленный стоит на коленях перед новым властителем Империи.
- Неужели это так сложно понять? Обезопасить свой трон я мог, только уничтожив ваши семейства, а сделать это было легко, надо было всего лишь пустить слух о доносе и все! Вы сами перебили друг друга. - глаза Гестуса загорелись безумным блеском. - Или я не совсем прав и обезглавил свой род ты сам?
Вергилий впервые не нашелся, что сказать.
- Откуда ты... - о том что своего отца Вергилий убил в приступе ярости знали лишь он и его постоянный спутник, тот что был с ним неотлучно день и ночь уже более десяти лет. Откуда мог узнать это архонт?
- "Он лжет." - раздалось в голове и новый архонт поморщился, как же он не любил эти проявления его присутствия.
Последний Авлус взял себя в руки и снова спросил.
- Почему же Империя рассыпается на куски, если ты якобы заботился о сохранности своего трона? Почему чернь бунтует в каждом втором городе? Почему ты позволил этим выродкам безнаказанно убивать магов? Почему армия бездействует?
Гестус рассмеялся и даже Вергилию стало от этого немного не по себе.
- Скоро, очень скоро восстанет из пепла другая Империя, Он принесет нам возмездие и...
Слушать этот бред архонт больше не хотел.
- В темницу его! - он устало потер двумя пальцами переносицу и вздохнул. Все его старания, все благие начинания или разбиваются о непонимание и сопротивление святош или таких вот выживших из ума стариков.
Нынешнее время
- Посмотрел бы я, как ты справился с этим заговором без моей помощи. – злобно прошипел в голове Вергилия уже знакомый внутренний голос в ответ на самонадеянное заявление последнего о том, что Гестус был слабым противником.
Тот поморщился, но не обратил внимания на сарказм.
- Кто он? Такой же, как ты? – беззвучно спросил Вергилий, имея ввиду странные слова бывшего архонта о ком-то, кто принесет возмездие.
- Нет, это не демон. – последовал ответ и архонт Авлус вздохнул с облегчением.
- Значит, сумасшедший. – решил он, а внутренний голос не стал возражать.
Теперь все враги погибли от его рук или в пламени пожара Вирантиума, который он наблюдал с борта корабля, отплывающего в столицу, дабы погубить последнего из своих недругов. Последний Крисп сгинул в подвале, зажарился как курица на костре, вместе со своими дружками, а Гестус хуже чем мертв - уничтожен и унижен, и от этой мысли Вергилий улыбался, но скорее по необходимости.
Ведь он должен чувствовать радость и удовлетворение от свершившейся мести? Внутри же было пусто.
Да, теперь он знал, что ошибся насчет Криспов и они погибли зря, знал, что архонт сошел с ума и по ему одному ведомым причинам ввергал великую Империю в хаос. Но это ничего не меняло. Сожаления не было, одно лишь только равнодушие.
- Тиберий. – обратился он к почтительно молчащему ученику. – Созови магистров, у нас много дел. И да, назначь казнь Гестуса через неделю, да проследи, чтобы об этом было объявлено по всему городу.
Шторм.
Буря началась настолько внезапно, что даже бывалый капитан Торнадо удивился. По его подсчетам, у них было еще несколько часов, чтобы изменить курс и обойти погодный катаклизм.
Увы.
Небо стремительно покрылось черными тучами, которые плакали проливным дождем и угрожали молниями. Поднялся жуткий ветер, он трепал маленький кораблик, словно бумажный, захлестывая его волнами и ливнем. Тех, кому не повезло находится на палубе, несколько раз чуть не смыло огромной волной. Шторм ревел, и ему стонами вторила единственная мачта, которая чудом еще не сломалась, на ней болтались обрывки паруса. Штурвал беспорядочно завертелся, когда корабль поднялся как вздыбившаяся лошадь и рулевого отшвырнуло от колеса, он растянулся на скользкой и мокрой палубе. Судно беспорядочно швыряло то в одну, то в другую сторону, и укротить его сейчас никто был не в силах. Терон, воин в красных доспехах оказался в неудачном месте в неудачное время. Огромная волна, окатившая палубу и сметающая все на своем пути опрокинула его и потащила к борту, за которым разверзлась морская бездна. Если бы только он мог уцепиться за края фальшборта двумя руками, но старое ранение не позволило ему сделать это. В реве ветра и волн никто не услышал, как он упал за борт и исчез в беснующемся море.
Около четырех часов маленькую скорлупку бросало и швыряло по волнам, пока наконец она не наткнулась на мель и все, кто был еще на ногах не попадали на палубу. Корабль разваливался на глазах и нужно было срочно покидать посудину, которая приютила путешественников в трудное для них время.
Когда деревянная обшивка не выдержала и вода стала заполнять открывшиеся полости трюма и кают, погода решила смилостивиться, ветер почти перестал, однако ливень и не думал заканчиваться. Недалеко от мели чернел силуэт берега, окаймленного светлыми бурунами, хотя различить его было очень трудно.
Пришлось добираться вплавь, несмотря на то, что это довольно опасно, ведь вдоль берега море не успокоится еще какое-то время и шанс разбиться о прибрежные скалы был довольно высок.
При солнечном свете остров, хотя утверждать это однозначно было нельзя, оказался довольно симпатичным. Пальмы, песчаный берег местами прорезанный скалами и источники пресной воды определенно радовали. Неподалеку покачивались на волнах обломки "Ласточки", на которой путники потерпели крушение. Кое-что из этого определенно могло пригодиться, но сначала обрывки канатов и паруса и обломки досок и прочее нужно было достать из воды.
В четыре склянки, по корабельному времени, иначе в 10 часов утра, из-за песчаной косы, частично заросшей деревьями, на расстоянии приблизительно полутора миль от берега можно было разглядеть корабль, он поворачивался кормой и исчезал в дымке.
Для всех потерпевших кораблекрушение это был упущенный шанс выбраться, ведь с такого расстояния их заметить не могли, и лишь для капитана Торнадо это было нечто большее. Он сразу узнал корабль.
Скорее всего, судно скрывалось от бури, в которую путники попали, в какой-нибудь тихой бухточке, а с рассветом вышло в открытое море.
Если бы только они знали об этом... Но время было упущено. Выбираться придется своими силами.
Ход 17: Покинуть разбившийся корабль и добраться до острова.
