Meshulik

Скажу я Эсиопус.

Арахна пожала плечами. - Хоть надо делать выбор, но выбирать мне не из кого. Точнее много из кого. Мне не слишком нравится Пеон, суждения странные у Эсиопуса и странно молчит Арей. И получается, что странно всё, что ни возьми.

Он нежно взял её за руки. - О, прекрасное создание! Да, я бросил сеть, но именно ты соткала столь искусную работу, что остановила быка Миноса! Я благодарю тебя от всего сердца, теперь знай, Алексиос из Кефалинии у тебя в долгу! На этот раз ладони задержались в ладонях. Хоть взгляд потупила, не привычная к таким словам, как на зло припоминая и другие, услышанные от этого воина, когда тот не ведал, с кем говорит. - Восхвали богиню мудрости Афину, мою покровительницу за это искусство, ведь каждый знает, что это ее дар, — растерянно отвечала Арахна. - Я должен... поделиться своими опасениями... боюсь, что твой брат... Он искал его. Конечно. Судьба коварна, и теперь дева стала тенью своего вымышленного брата. О злобные Мойры! — Я… я думаю, чувствую, что он все-таки спасся. Только.. только укрылся, должно быть, где-то в другом месте. Арахна взглянула на расстроенного воина, вздохнула. Если его сердцу теперь суждено быть разбитым, то отчего она чувствует свою вину в том? Ведь не по своей воле явилась она сюда, не она избрала колдовство. Но она согласилась на эту, казалось, невинную ложь. И ее сердце тоже теперь бьется неровно. — Мне жаль, мне очень жаль, если вы больше не встретитесь, о Алексиос. Но брат мой жив. Если это утешит нас обоих. Помолчав, все же высвободила ладони из этого затянувшегося рукопожатия, заслышав о том, что велено теперь им избирать предводителя. - Судьба слепа, не нам винить ее в коварстве. Она не зла, а лишь не ведает творимого. И всякий раз, как оглянешься назад, лишь понимаешь, что справедлива. Я голосую за того, что слеп, подобно проведению, и оттого окажется, быть может, прозорливей всех зрячих. За Локуса.

Ах, как было жаль просыпаться. Как было бы чудесно вновь оказаться в облике мальчика и вести непринужденную беседу с Алексиосом. Но нет, Мойры ткут собственные сети, и сколь ни владей искусством выплетания узоров, нить твоего будущего никогда не перестанет удивлять тебя свой затейливостью. - Я, кажется, слышала твое имя от... от... а, да, от моего брата. Ты встречал его? пальцы коснулись руки, заботливо стирающей с ее лица грязь, отдернулись, взгляда не отвела. - Так ты... тот воин, победивший Минотавра? Как странно это прозвучало. Как будто сказано не раз. А два как минимум. - Мы спасены?

- Жива! Я окажу её помощь. А вы продолжайте поиски, возможно, кто-нибудь еще спасся от гнева стихии... Сознание возвращалось странными волнами, словно пытаясь уцепиться за что-то важное. Что-то... Богиня, я тебя разочаровала? Но за что ты выбрала меня? Если всё, что есть у меня, твой дар, то зачем тебе я сама? Афина лукавила, привычно ревновала и, кажется, была недовольна, что ее протеже так пренебрежительна к своему дару. То есть ее, Афины дару... Ну, или, тому, что является золотым самородком, возложенным на пьедестал божественной сущности, превращающей человека из животного в подобие божие. А у этой девчонки в голове каша, а ткать узоры для нее не священнодействие, а что-то... будто она эту самую кашу варит на матушкиной кухне. Да только выходит у нее не средняя стряпня, а шедевр, свидетельства божественной искры. Вот только богиня чувствует себя при том действе не у дел. А Афина не любила чувствовать себя не у дел, ревниво наблюдая, откуда-то из-за темной тучи, как ресницы девы дрогнули, вдох стал глубже... - Алексиос! И с облегчением вздохнула уже. Значит, они оба спаслись из этого светопреставления.

- Хм, думаешь мне бы пошел оливковый венок? - Алексиос встал в победную стойку, словно его награждали, и представил, себя в роли победителя Олимпийских игр. - Олимпийские игры Алексиоса из Кефалинии! От этого зрелища псевдо-юноша поднес ладони к груди, словно бы намереваясь в них радостно похлопать, но одумался и поправил на себе легкую тогу. и как два искушенных стратега после тяжелого боя, предадимся воде и вину? А там и награждение подоспеет. Так они и сделали. Смущенно потупил взор новый знакомец, лишь уже в купальнях осознав, что зрелище предстанет перед ним не совсем предназначенное для глаз благонравной девы. Да отпираться означало бы разоблачить себя. А сколько бы чести было в таком разоблачении? Меньше, чем если разоблачиться самой, а точнее самому, и, стараясь скромно не пялиться на окружающих, занять свое место в чистой воде купальни, повести неспешную и легкую беседу об играх, вине и конечно... мериносовых отарах, пасущихся по зеленеющим склонам увенчанных белыми снежными шапками гор. Чистыми шапками, как покров невинности, розовеющий на щеках нежного юноши. Катаклизм Когда разверзлась пропасть и повалила отовсюду лава вперемешку с пеплом, дым и суматоха разделила двух новоявленных приятелей. Камни плавились, крики и стенания заглушали любой призыв к разумному поиску спасения. И среди пламени и пепла, о ужас, рассеялось колдовство, и вместо темноволосого юноша бежала, уворачиваясь от пламени и горячего пепла, чумазая и испуганная дева. Она и сама не помнила, как в полупрожженых сандалиях вырвалась из объятий огненной стихии, как упала на зеленую траву и от всего пережитого на какое-то время забылась, изможденная.

До катаклизма - Выпьем? Раз не за победу, то хоть за участие! При звуке знакомого голоса и от прикосновения молодой человек вздрогнул, оглянулся и на какие-то мгновения потерял дар речи. Мало того, что никогда раньше благонравная дева не приближалась так близко к мужчине, но тело этого мужчины являло собой столь притягательное зрелище, что вместо того, чтобы отступить, Арахн замер. Если бы Алексиос был спесивым воякой, робость пересилила бы восхищение, но воин являл собой не только образчик красоты, но и образец приязни. Юноша приветливо, хоть и немного застенчиво улыбнулся и произнес, приложив ладонь к своей груди: - Как ты хорош собой, Алексиос... Конечно, с радостью разделю с тобой этот кувшин. Но я весь в пыли и грязи. Не нужно ли посетить купальни, прежде чем участников пригласят, дабы все стали свидетелями награждения лучшего среди нас... Хотя, как мне кажется, не было бы ничего лучше, награди они тебя, добрый друг. И за это я с радостью выпью. Молодой человек несколько поспешнее, чем хотел бы, протянул руку к кувшину и сделал слишком большой глоток вина. Трпкий напиток, пусть и разбавленный, как положено, ключевой водой, пошел не в то горло, следствием чего явился неуклюжий кашель угощаемого.

До катаклизма Бега Последний пирожок, кажется, был лишним. Да и изменения в устройстве ее стройного тела не пошли на пользу молодой искуснице. А ведь бега вот-вот начнутся! Прекрасный юноша метнулся на поиски того прохиндея, который совсем недавно, игнорируемый, горланил под ухом про отличные гермесовы сандалии, а теперь, как на зло, куда-то сгинул. Так и не нашла. И взмолилась дева Афине: - О мудрейшая, помоги не ударить в грязь лицом. Не представляешь, как бы мне хотелось выиграть это состязание! - Дура ты, - откликнулась мудрейшая и вздохнула. - Надо было федрову дочку выбирать. - Так ведь она же ткать не умеет! - возмутилась Арахна на такое предательство откуда не ждали. - Зато бегает хорошо, - сварливо откликнулось божество и пригубило из чаши амброзии. От негодования "юноша" раскраснелся, вздернул выше нос и, пригладив темные кудри у ближайшего декоративного водоема, отправился на состязания, рассчитывая только на собственные силы. "Как они только бегают?" вертелось в голове у "юноши", когда он в хвосте забега покрывал очередным слоем песка уже изрядно потоптанную финишную ленточку. Одна была радость... то есть две. Во-первых, в такой пыли мало что можно было разглядеть со зрительских трибун. И даже если могучий воин Алексиос был пленен своим новым знакомым, разглядеть, кто там под слоем пыли юноша, а кто старец, по мнению спотыкающейся и прихрамывающей на обе ноги Арахны, было бы ему затруднительно. Вторая радость полагалась для ее матушки: дева все же не позабыла, как и положено, восславить перед стартом свою божественную покровительницу. Формальности в порядке...

- Тогда передай мою благодарность матушке... А знаешь. а я отлично умею готовить дичь на походном костре. Жизнь воина трудна, приходится многие вещи делать самому. Арахна развеселилась, но согласилась обязательно передать. Никто не был бы так изумлен, передай она эту благодарность, как ее матушка. Вот уж нежданное знакомство на состязаниях, куда ее послали прославлять богиню. - Жаль, что гоплитордом, - рассмеялся юноша, поднимаясь со скамьи. - Я бы поглядел, как ты состязаешься в искусстве бега, ну да, может, случай еще представится. Конечно, про себя юноша подумал с сожалением, что вряд ли. На состязания ее больше не допустят под страхом смерти. Таковы строгие порядки Олимпийских игр. Женщинам здесь не место. И, пользуясь удивительным моментом божественного каприза, когда закон внезапно удалось обойти, добавила: - Спасибо тебе за всё, добрый воин, скоро уже нужно будет отправляться на старт забега. . Не спеши покидать игры после подведения итогов, я хотел бы расспросить тебя о твоей жизни воина и твоем корабле. Если ты будешь не против.

- Ох! Тебе нужны соратники и друзья, раз таинственные враги задумали против тебя дурное! Я желал бы помочь тебе, отплатить за твою доброту. - "Юноша" смутился и перешел к другому вопросу. - Я... а, да, я тку, ну, знаешь, ковры и всякое такое... ничего особенного. Знаешь, ведь состязаться с женщиной не всякий герой почтет за славу, так что превзошел ли я Пенелопу, мне знать не дано. Я не ради славы... Просто люблю касаться шерсти, вить нить, сплетать с волокнами, распутывать шёлк... чесать мериносовую пряжу и... ох, да это, верно, неинтересно никому. А как ты думаешь, зазорно ли мужчине ткать? - Арахн, невозможно желать то, что невозможно и получить. На то "Арахн" не ответил прямо, а только усмехнулся. Возможные и невозможные события сегодня переплелись, что её нити. Припомнила вдруг: - Примешь ли ты участие в прочих состязаниях, могучий Алексиус? Ведь впереди еще соревнование по бегу и состязание стихов! Ой... мамочки... Стихи… сти-хи. Арахна в виде мальчика закатила к небу глаза. Вздохнула. Нет, она, конечно, могла бы что-то сочинить. Но вдохновение что-то не приходило. Муза, верно, тоже не могла узнать ее в таком обличьи. — Сти-…. Мимо пролетела, жужжа, отставшая от улья пчела. «Юноша» проводил ее задумчивым взглядом. Прекрасный Алексиус запутал Минотавра в сети, а заодно запуталась в собственной лжи и сама Арахна, искусница, которая эти сети плела. Вот. Не плети другому сети… как бы сказала её мудрая матушка. — …хи. Отгадай загадку Сфинкса, о могучий коринфиец: Моя маска в огороде припеваючи росла Зеленела, обвивалась и в салат попасть пыталась, Но в итоге обратила деву в юного осла… Пчела с подозрением покружила над «юношей» и ужужжала куда-то в небо. Юноша привычно разгладил на коленях хитон и убрал за ухо прядь волос, томно вздохнув. - Какие изящные руки, - он неспешно откусил пирожок. - Сам приготовил? Очень вкусно. - Нет. Это матушкина стряпня. Вообще-то я так себе готовлю... - виновато признался обладатель изящных ручек.

"Прекрасный юноша" с любопытством поинтересовался: - И часто ли к тебе подсылают мистиев? Чем это ты прогневал сильных мира сего? Может, богов? Или царей? - ...Троянскую войну, то верная Пенелопа ждала годами возвращение супруга и, дабы отвадить назойливых женихов, три года ткала погребальный саван для престарелого свёкра. Сколько же нужно трудолюбия и терпения, чтобы соткать одно полотно? Да хоть твою одежду? Вот-вот. - А, эта... - Арахна пренебрежительно махнула рукой. - Эта дурочка всё время распускала сотканное за ночь. Бездарный и очевидный обман. Я бы на ее месте избрал бы ирландский узор - саван как раз был бы готов к естественной смерти самого Одиссея... Дар, достойный богов, недаром сама богиня справедливой войны, мудрости благоволит этому занятию. - Да уж, - покосилась украдкой на свои ладони, лукаво усмехнулась в ответ, - Отчего бы сразу не желать самой богини, ведь это ее дар. Скажи, Алексиус, желал бы ты видеть в женах мудрую и наделенную талантами Афину? Пирожок протянула слишком тонкая для мужчины рука, а улыбка всё блуждала на губах. @Dart Ph

- Ты точно не ударился головой? - мужчина пронзительно поглядел в глаза юноши, ища признаки травмы. - Кажется... кажется, нет, но уже не уверен, - тихо произнес юноша, не отводя взгляда. Арахна, хоть и обернулась мужчиной, но весу не сильно прибавила. А всё же удивилась, как легко этот лекарь поднял ее и донес до скамьи. - Благодарю тебя,Алесксиос из Кефалинии, ты поистине рожден для великих дел, - голос обрел уверенности, взгляд невольно скользнул по могучему плечу лекаря, задержался на красивом лице. - А меня Арахн зовут. Да, вот так вот, н на конце, Арахн… - Я тот самый воин, который одолел сетью могучего Минотавра. Эх, жаль, я не успел поблагодарить искусную мастерицу сети. Как говорят афиняне, не сыскать на свете лучшей жены, чем с таким даром ткачихи. — Так это был ты? — искусная мастерица, она же смущенный юноша, моргнула, припоминая стать незнакомого воина в шлеме. — А… а я там был, ага, видела… э, видел поединок. А что, что такого в этом даре? Подумаешь, - юноша дернул плечом так, будто всю жизнь его окружали одни только ткачихи. - Вот не побояться выйти против Минотавра... Э… хочешь пирожок?

- Берегись! - он подхватил юношу, как перышко, чтобы того не задела колесница пролетающего Локуса. - Ну и бешенные же кони... Так, юноша, говорю же, опасно, пирожки потом поешь! - А... а... - "юноша" растерянно уставился на жреца, открыл рот. Это он ко мне обращается? Опомнился и поспешно кивнул. - Вроде цел. Кони это... кто их объезжал только? - Арахна встала и стряхнула с ладоней крошки от пирожка. Вгляделась в лицо своего спасителя. - Да, спасибо, э... спасибо тебе, кажется, синяки вот... ой... я тут впервые. Помоги до скамьи добраться э... как твое имя?

— Как добра к нам Афина! Наградившая даром, ведущим тебя к славе. Радуйся, дитя, ты избрана на Олимпийские игры! — Э… но я просто тку ковры… — Это неважно… К тому же, что за неуважение к дару богов, что значит «просто»? — Протягиваю уток, пряду нить, подбираю шерсть. — Сомкни уста, не дай богам услышать твои крамольные речи! Ты создана не на рынке торговаться с красильщиком! — Однако именно это… — Сомкни уста! Тебя ждут великие дела. И всё же, что делать с ковром на Олимпийских играх? Стоять с ним? Вроде там еще управлять колесницей надо. И кажется, быстро бегать. Ну, бегать-то я умею. За день по рынку за нужным колером так набегаешься — марафонцы нервно вдыхают благовония за углом термы. Повозки на рынок тоже не раб гоняет, рабу и не доверишь. Если хочешь сделать что-то хорошо, делать надо самой. А я делаю хорошо. Ну… говорят. Хотя при этом обязательно поминают Афину. Не то чтобы вздох, но какая-то затравленность в глубине взгляда молодой женщины, входящей в ворота помпезно убранного для игр строения, обозначило ее растерянность по поводу определения места ее собственных заслуг и заслуг покровительствующей ей богини в их общей на двоих славе — славе искусно тканых ковров. Может быть, это как общее дитя? И отец, и мать его создатели, но ребенок один рождается, и поделить невозможно. И только кумушки да сплетницы судачат, насколько папины у крошки глазки… Правда, в отцовстве могут и усомниться… Не знавшая мужа молодая ткачиха отогнала от себя волнующую мысль о творческом совокуплении как аллегории их совместных с богиней творений и сосредоточилась на делах насущных. «Минотавр» Ей дали время подготовиться. Его хватило, чтобы кинуть монету мальчишке-посыльному и дать четкие инструкции, куда бежать и что попросить выдать ее матушку, сославшись на служение волоокой богине. И времени хватило даже на то, чтобы, когда выяснилось, что матушка прислала заботливо головку сыра и кувшин вина, и хлеба, дабы дитя, инструмент великой богини, на зачахло в руках ведущего её божественного проведения, а также не те нити, отправить мальчишку вновь, ласково улыбнувшись, привычно ощущая, как же одиноко на этой ее вершине мастерства, уводящего всё дальше от прочих смертных, не видевших особой разницы между узким и широким утком. — А-ри-ад-ны, — терпеливо повторила она мальчишке, безграмотному, как и матушка. — Нити Ариадны, а не Ар-го-ли-ды. Смышленый паренек всего-то со второй попытки добился от ее родительницы выдачи нужных нитей, а также и порции пирожков с вареньем. Часть пирожков получил заслуженно в единоличное пользование, а молодая ткачиха занялась плетением. Тесей, может быть, и использовал нити не по назначению, а все же управился быстрее. А вот с сетью пришлось повозиться. Зато, когда она была готова, мастерица могла бы поручиться, что каждый узелок крепок, а случись здесь поблизости Минотавр, уж все бы убедились в… — Мамочки, — Арахна машинально нащупала в сумке пирожок с вареньем и откусила кусочек для храбрости. Они таки притащили сюда Минотавра. Вот ведь… Ну что взять с этих «всех», ничего не понимающих в плетении, нити, толщине утка… И так ведь ясно, что сеть готова. Хотя, с другой стороны, а кому должно быть ясно? Ясно, когда всё складывается из простых кубиков, известных и понятных в сочетании. Дар богини, нить Ариадны, противоминотавровый узел и плетение «Удержи мои рога». Но вот вопрос: а где же здесь сама Арахна? В чем я состязаюсь? Ведь меня нет здесь. Вызвавшийся испытать ее сети статный и сильный (и очень даже недурной, особенно со спины) воин трижды набрасывал на Минотавра чудесные сети. И на третий раз запутал чудовище окончательно. — Ну вот. Я же говорила, — тихонько пробормотала искусница, дожевывая пирожок. — Дар Афины. И вздохнула. «Колесницы» — Не надо разоблачаться? Раскрасневшаяся от метаморфозы имени Тиресия мастерица по коврам пыталась внимательнее рассмотреть свое отражение в поверхности декоративного пруда. Отражение являло собой мужские черты, странно узнаваемые, но при этом и чуждые. Манящие тайной своей сущности, которая обнаружила странный отклик в душе: ведь быть мужчиной означало так много закрытых доселе возможностей. Просто побыть хоть немного не совсем собой. Не той-кого-избрала-богиня-волоокая, не той-которая-ела-мамины-пирожки, не той-которой-на-самом-деле-нет-и-есть-лишь-инструмент-достижения-славы, а побыть кем-то! — Жаль. Явить своё тело неопровержимой уликой собственного существования. Яркого, бросающего вызов здесь-и-сейчас своему предназначению. Я-есть? — Жаль, — повторила дева в облике юноши, взбираясь на колесницу. — Жааааль, хотяааа, — на повороте скрипели рессоры (а есть ли у колесницы рессоры?), скрипело всё, — жаль, что я мало уделяла времени этому мастерствуууу… — Уууу, — потирая синяки, выбиралась дева в облике юноши из-под обломков создавших знатный затор не добравшихся до финиша колесниц. Кто-то шевелился среди колес, кто-то пытался выбраться, а кто-то наоборот, скрыться от стыда. И в воздухе что-то жужжало. Или в голове? — Неудивительно. У них упряжь неправильного плетения, - утешительно произнес новоявленный юноша и достал из сумки еще один пирожок.

Гм. Играю сейчас в "Одиссею" и, честно говоря, многие истории очень интересные. Да и игра с историческим материалом, кое-где с концептами любопытная)). Но да, длинновато. Но красиво, черт возьми!)

Арахна

Как человек, глубоко посторонний франшизе, посмотрела вдруг ни с того ни с сего фильм и, к удивлению своему, совершенно детское ощущение разноцветного праздника и веселья. Классное кино)) Отвлекает от серых будней тыкскыть.

Посмотрела. Ощущения неоднозначные. Вроде бы направления выбраны очень удачные, но сам уровень их разработки слегка попсовый.

Займу, пожалуй, Арахну покамест^^

La Vita Nuova "Неспокойный" и "Фурия" M+M, R ... ... Meshulik&Yambie

Спасибо всем за игру^^