Meshulik

La Vita Nuova "Неспокойный" и "Фурия" M+M, R Долгожданное решение 7:36 Бури, 5 Фарвентиса Лломерин Минул год. Это был уже другой корабль. Позади ремонт, Либерталия, возвращение на Лломерин, жизнь между двумя островами, множество успешных и неуспешных вылазок с одной целью: подготовиться. К той неизвестности, что ждала их за краем известных карт. Болезненно, но все же состоялось расставание с прежней командой. На ее место пришли люди, которые разделяли желание двоих мужчин отправиться в те края, о которых слагались легенды. По разным причинам. Были немногие, но самые надежные, — те, кто искал с этого предприятия новой жизни. Были менее надежные — которые бежали от жизни старой. И меньше всего веры могло бы быть к тем, кто искал от этого похода большой прибыли. Но Тревор надеялся, что в пути парни пооботрутся, свыкнутся, сдружатся. И к настоящим испытаниям придут уже единомышленниками. Сейчас, правда, не мешало отсеять балласт. Но было и еще кое-что что так и не было решено за этот полных хлопот и сборов год. — Ты так и не ответил мне, — как-то вечером заметил вроде бы между делом дон Тревор, сидя со штурманом на пристани и наблюдая, как солнце заходит за остров Виверны, на котором, как известно, не водилось виверн. Последние несколько суток Пауль был непривычно тих. Скуп на слова и на неизменную в своём добродушие улыбку. Неделя беспечна, эфемерна, но каждый прошедший месяц наполнял чашу страха перед неизвестным будущем. Он оттягивал одно из самых важных решений в своей жизни, оттягивал, надеясь в какой-то мере провернуть время вспять, остановить его или вовсе разрушить песчаные часы, верхушка которых никогда не опустеет. Провернуть время вспять, но не легче стереть самого себя из размашистой истории Тедаса, из серой массы, где выделяешься чёрно-красным пятном. - А? - Пауль посмотрел на Тревора, смущённо улыбнулся и почесал указательным пальцем переносицу. - Ты о чём, Аматус? Азар вздохнул, кивнул на виднеющийся невдалеке корабль. - Уже близко тот день, когда поздно будет поворачивать назад. Корабль возьмет курс на восток. Но ты мне не ответил, согласен ли ты отправиться со мной. Возможно, мы никогда не вернемся сюда. И это значит... что тебе нужно сделать выбор. Я не торопил тебя, но все же хочу услышать твое решение. И сейчас самое время. Пауль побледнел, но не опустил глаза, продолжая внимательно рассматривать Азара. Год. Почти год с этим человеком. Хищные черты лица, тёмно-рыжие волосы, изредка которые собраны в тугой хвост, серые глаза подобно пеплу и бархатный с хрипотцой голос, словно кот мурлычет, уютно устроившись под боком. Морщинки вокруг глаз, тихий смех, шершавые ладони, шрамы на спине - бурная ночь около года назад дала крепкие ростки. Он уже не представлял свою жизнь без него, но… - Ну да, - прошептал Пауль, обратив, наконец, свой взгляд в сторону корабля. - Самое время. Перепутье. Прошлая и будущая жизнь. Наивное обещание - как досадно, что они уже давно не дети. Как досадно, что они не жили под одной крышей, не ели из одной тарелки и не играли в салочки в общем дворике. Наивное обещание, хотя уже давно осознала явственное ощущение того, что она, возможно, их больше не встретит. Готова была принять и опустить. А готов ли он был, когда неосознанно пальцы касались синего ожерелья с тёмными трещинами? - Почему Зефир? - вдруг спрашивает Пауль, нахмурив брови. Тревор хмыкнул: - Слыхал я, что в одной древней эльфийской песне так назывался западный ветер. Нам он вроде как будет по пути... - Несколько забавное название, - Пауль наклонил голову на бок, расчесал пальцами чёрные волосы у виска. - Для грозного корабля, который намерен покорять новые горизонты. Он помолчал, на время вновь канув в поток своих мыслей. - Ты говоришь, что возможно мы не вернёмся, - говорит следующее, - но… что если такая возможность представится? - смотрит в осколки пепла и качает головой. - Я просто… чёрт его, - облизывает губы и возвращает взгляд силуэту рокового судна на фоне кровавого заката. - Тевинтер, учение Кун, Либерталия… даже если об этом говорил сам Аластар, я всё равно даже мечтать о таком не думал. Но даже если так, то рядом со мной - в моих грёзах - находился Аластар, рядом со мной находились все те, кого я только знал с «Фурии», - он замолчал, опустив карие осколки. - Рядом со мной была Улва. Пауль тихо вздохнул, вновь расчесал пальцами чёрные волосы, то и дело которые от порыва морского ветра назойливо лезли в глаза. - Она ведь тоже тебя любит. То есть… полюбила, как родного брата. Она ведь говорила тебе это? Штурман округлил глаза и настороженно поднял ладони. - Я не отговариваю тебя, ты не подумай… просто… так легко об этом было говорить около года назад, а сейчас, - он горько улыбнулся. - Сейчас… насколько легко это воспринимать сейчас, зная, что спустя несколько дней придётся расстаться со всем, что ты знал уже много лет… и никогда, возможно, это больше не увидеть, - улыбка его померкла. Азар помолчал, улыбнулся чему-то. - Я сегодня был у Билли. Я говорил тебе, что его молодая жена, оказывается на сносях? Возможно, родит, когда уже я буду в пути отсюда. Так что у Билли всё хорошо. И я рад за него. Но что если бы он вдруг снялся со всей семьей и отправился на другой конец Тедаса? Скучал бы я? Конечно. Жалел бы о его решении? Может, и жалел бы, но желал бы ему, чтобы там, вдалеке он нашел свою судьбу и лучшую долю. Желал бы, чтобы он вечно вместе с семьей и скарбом жил в одном большом семейном доме со мной, с тобой, с Улвой, со всеми, кто мне мил и дорог? Тревор рассмеялся. - Да это было бы отлично, дорогой мой! Никаких сожалений, каждый день любимые лица... но гоже ли это было бы для всех нас? Он вздохнул. - За этот год нас с Улвой многое связало, я радуюсь, когда вижу её, в ее доме всегда отдыхает мое сердце, особенно когда и ты там со мной, Пауль, ты знаешь... может, не как к брату испытывает она ко мне приязнь, а все же ее тепла и доброты нельзя не заметить. Но себя мне не переделать. Кораблю нужно море. Он пожал плечами. - Я тебя не принуждаю. И знаю, что у тебя всё сложнее. Приму любой ответ. Нет - так нет. У нас еще есть время, чтобы ни о чем не жалеть. Да... если да, то тоже больше жалеть не о чем. Не выразить словами, но чувствами то, что он испытывает от его слов. Невозможно не улыбнуться. Невозможно не засмеяться. Обнять его крепко за плечи, губами коснуться небритой щеки и уткнуться носом в висок, тихо прошептав: - Я у тебя просто дурак, Аматус, - Пауль отстранился, чтобы посмотреть в глаза своему возлюбленному, - и я люблю тебя. Он направил взгляд в сторону местного рынка. - А какой здесь поблизости самый высокий холм? - спрашивает Пауль, сощурив глаза. - Не знаешь? Что там может быть? Азар подался навстречу. Хотел обнять, но сбился. Спуталось всё: и признание Пауля, и то, что он так и не ответил. Или ответил? Штурман неуловимо, всякий раз ускользал, вроде бы соглашаясь жестами, окликом, улыбкой... но не говоря ясно. И в этом оставалась именно та недосказанность, с которой Тревор не знал пока, что делать. Она оставляла возможность непрерывно обновлять их ощущения, словно каждый день заново выбирая друг друга, но и не пускала двигаться дальше, словно по замкнутому кругу трепета, желания, томления и неги вновь и вновь водя заплутавшего и согласного на всё путника. - Э... холм? - Азар улыбался и не видел никаких холмов, но память услужливо подсказывала, - Овечий. Но если самая высокая гора, то вон та, Подкова. Никогда на нее не взбирался. Он поглядел на пропадающую вдали вершину. - А вроде склон есть там не слишком трудный, говорят. А что там - демоны знают. Почему ты спрашиваешь? Пауль улыбнулся, что лис хитрый, а в карих глазах заплясали золотые демонята при виде растерянности капитана «Неспокойного». - Не хочешь посетить его? - тихо спрашивает штурман и украдкой посматривает в сторону моря. Этот взгляд за год он почувствовал бы и затылком. Почувствовал бы и откликнулся, сам еще не осознавая, что, будто компас, улавливает направления чужих мыслей как продолжение собственного подсознания. - На дальнем склоне есть хорошая площадка, - улыбается он, подымаясь с насиженного места. Дальний склон виднеется над морем, закрывающий изгиб уходящего вдаль побережья. - Тропа удобная, но отправляться лучше сейчас, пока еще не совсем стемнело. Возьми лампы, а я прихвачу остальное. - Остальное? - в наигранном изумлении спросил Пауль и оценивающе рассмотрел Азара с ног до головы, бесстыдно задержав на какое-то время карий взгляд где-то в районе бёдер и груди. - А я-то думал у тебя и так всё с собой, Аматус, - прикусил нижнюю губу, тихо прыснул, резво встав со своего места. И не скажешь сразу, что этот человек приходится старше капитана «Неспокойного», перескочив уже четвёртый десяток своей жизни. Через какое-то время Пауль вернулся в таверну, в которой он остановился вместе с Азаром, захватил лампы и немедленно отправился к упомянутому склону, где часть острова и открытого моря помещались как на ладони. Что нужно двум достойным донам, чтобы провести вечерок на природе? Немного. Сабли, ром и пара шерстяных одеял да немного простой еды. Это не обременило дона Тревора и не задержало его за сборами надолго. Еще солнце не успело сесть за горизонт, а оба сеньора шагали по дороге от Лломеринского порта в горку. Густые заросли по сторонам дороги темнели, жизнь на Лломерине приучила не соваться без надобности в тропический лес. По дороге они говорили привычно о делах насущных. Надо было передать свежий груз торговцам, уходящим к берегам Антивы. Заказать у них же партию лекарств для отправки в Либерталию - благо скоро предстояло идти и туда по прочим надобностям. - Я нашел неплохого плотника, вроде ничего так. Хоть и часто видят его с бутылкой. Да надо бы приглядеться. Команда была почти собрана. - А тот лекарь, - говорит Пауль, следуя за Азаром, - Диего, кажется… он нам хоть конечности не отрубит в пьяном угаре? Или даже на вполне трезвую голову. Взгляд у него, право, какой-то бешеный… Штурман поморщился, опустил голову, глядя себе под ноги. - Знаешь... как будто мелкая обезьяна его за задницу укусила и так не отпускает, а он всё никак отойти не может этого впечатления. - Диего? - Азар озадачен. - Да не так уж много он пьет. А что до того, что суров, ну.. Он хмыкает. Что лучше: когда хирург решителен и даже яростен в своем деле или когда он боится отрезать лишнего? Как сказать... - Малый знает, что с убыванием конечностей убывает и его шанс увидеть берег. Так что положимся на его здравый смысл. Свет лампы делает его усмешку зловещей: - И прихватим с собой партию деревянных ног на всякий случай. Я всегда их беру. Они добрались наконец до вершины. Звезды на небе. Звезды отражаются в море, вода сверкает там, где пролегает лунная дорожка. Ветер шевелит волосы. Слышны только шум моря где-то внизу и шаги спутника. - Скажи, отчего даже сидя на берегу мы отчего-то смотрим на море? Голос Азара в очередной раз вытащил его из витка хаотичных мыслей. На этот раз о молодом лекаре с бутылкой спиртного с тесаком наперевес и о левой руке, с которой крайне неохотно хотелось снова расставаться. - Мы ведь часть его, - отвечает Пауль, улыбаясь. - Наши глаза всё равно раз за разом будут обращаться к нему. Спать ли мы ложимся или день новый встречаем. Или просто убедиться неосознанно, что оно всё ещё там. Ждёт нас, - он пожал плечами. - Не знаю как объяснить правильно... но каждый раз я сам испытываю тоску, когда подолгу не вижу его. Будто дорогой мне человек куда-то без вести пропал. Или кто-то отобрал ту частичку меня, без которой мне тяжелее жить. Пауль замолчал, украдкой взглянув на Азара. Он вполне мог испытывать нечто подобное тоже. Тоску. Но также и кое-что другое, пока смотрел в сторону бескрайнего моря. - Знаешь, когда в последний раз мы видели Улву, - говорит следующее, почесав указательным пальцем переносицу, - она сказала, что Герман звал её к себе квартирмейстером, - Пауль дёрнул плечами. - Не знаю, может, надеется, что вместе с ней на «Фурию» вернуться те, кто решил тоже остаться в Селени. - Герман неплохой мужик, я бы на ее месте подумал, - промычал Азар, пока двигал к себе поближе сумку с припасами. Достал бутылку, склонился поближе к фонарю, чтобы прочитать название. Протянул Паулю и достал и себе нечто в пузатой таре. Пригубил совсем чуть, пробуя на вкус, почмокал губами, поморщился с удовольствием. Ром приятно согревал внутренности после непродолжительного, но все же восхождения. Он вытянул ноги, откинулся, облокотившись о локоть, разглядывая силуэт возлюбленного на фоне звездного неба. - Кстати... Надо бы выбрать время и побывать у Улвы. Сейчас есть пара перевозок. Он подумал, хмыкнул: - Поглядим заодно, доверяет ли команда новому боцману. А мы пока могли бы отправиться в Селени... Пауль сидит рядом. Переводит взгляд от неба к морю, кои в мире этом, скорее всего, останутся неизменны до окончания всех времён. Сама их зеркальная суть - сами думы, которые они привносят в головы смертных, отрываясь на долю секунды длиной в вечность от текущих забот. Селени. Верно. Посетить Селени, если представится такая возможность. Повстречаться с Улвой и остальными фурийцами, кто по той или иной причине не захотел оставаться рядом с новым капитаном под красными парусами. Пауль собрал волосы в хвост и чуть приподнял их. Замер на мгновенье и обратил свои глаза к Азару. Молча словно бы спрашивая, а как лучше - с распущенными или нет. Или легче укоротить их, ведь пройден определённый этап жизни и подобно призраку теперь прошлое. Улыбнулся и опустил одну ладонь на колено, а другую на горлышко бутылки. - Мог ли ты только раньше представить, что в твоей жизни всё так именно сложится? Дон Тревор наблюдал за штурманом, не торопясь что-то менять в этом одном из немногих спокойных вечеров в этой их сложившейся именно так жизни. - О чем ты? - он усмехнулся, огляделся по сторонам. - Разве должно было сложиться как-то иначе? Э... Тот мужик с "Неспокойного" с берлогой вместо кают-компании и командой налетчиков не мог верно распознать свою мечту и встретить на пути к ней того человека, какого только и искал в своей жизни, не думая, что такое и правда возможно. - Пожалуй, ты прав. Я что-то не оглядывался назад давно. Да и демоны с прошлым. Хорошо, что всё сложилось так. Он приподнялся, сел ближе, оказавшись за спиной штурмана, собрал его волосы, отводя ладонью от шеи. - А ты? Часто ли ты оглядываешься на прошлое? Штурман не повернул голову в его сторону. Лишь чуть наклонился назад. - У меня сейчас такое чувство, - тихо начал Пауль, - что в ближайшее время я только и буду что смотреть в прошлое. Он закрывает глаза. А пальцы ищут колено того, кто находится рядом. - Аматус… я... Он закрыл глаза, коснулся губами кожи за ухом, улыбнулся. Может, это означает "да"? Еще одно призрачное, маленький шажок. Переспросил: - Что? По позвоночнику прошлась приятная дрожь, а пальцы, наконец, сжали найденное колено. - Ты будешь… Договорить Пауль не успел. Несколько капель упали на макушки мужчин, коснулись щёк и широких плеч. - Ой… Вдруг резко и неожиданно общий покой нарушил дождь. - Что буду? Тропические ливни обрушиваются, словно душ в столичной гостинице. Внезапно холодный и щедрый. Вода потекла по вискам, закапала за шиворот. Струйка пробежала по щеке Пауля. Азар лишь стер ее ладонью, улыбаясь или морщась. Не торопясь покидать вершину. Что моряку дождь? Идея получше пришла в голову, когда он понял, что с костром они после провозятся слишком долго. - Тут недалеко есть хижина. Там печь можно растопить. Пойдем? Зовущий взгляд. Но можно и остаться. Всё равно одежда промокла. Глаза теперь смотрят в глаза. Горят огнём щеки, и бешено колотится сердце в груди. Он не спешит. Нет спешки и со стороны темноволосого штурмана. Дыхание учащено. Ладони ложатся на торс, сжимают влажную от дождя материю. Движения несмелые. Намеренно ли? Сесть верхом на бёдра любовника и губами нежно коснуться его губ. - А ты сам хочешь? - прошепчет Пауль, прервав поцелуй. - Или здесь останемся? - улыбнётся невинно, а пальцы тем временем ненавязчиво попытаются залезть под рубашку. - Если честно... то я даже не против, - тихо рассмеётся напоследок штурман, лбом коснувшись лба Азара. Мокрые волосы еще мягче на ощупь, словно сами превратились в небесные струи влаги. Он не обращает внимания на заливающие глаза капли. Точнее, обращает, отмахивается, облизывает с губ. - А что мешает остаться? Дождь? Намокшая одежда. Прилипающая к телу, зовущая, не желающая так просто обнажать влажную кожу. - Тебе мешает? Сцеловывать капли с груди, согревать влажную кожу, купаться в стихии, такой родной, такой ласковой. - Мне нет... Они не чувствуют прохлады продолжающегося ливня. Сливаясь друг с другом, словно два ручья, бегущих с пробудившегося вулкана. Всё переливается, всё через край. Все ощущения сбиваются неровной дробью капель, растворяют и растягивают время. Словно дождь вознамерился на этот раз подхватить их с собой и окунуть в потоке в соль плещущегося у подножия холма моря, их родную стихию, к которой приковываются взоры даже тогда, когда тело чувствует под собой твердь земную. Одна секунда превратилась в целую вечность. В одну большую пропасть неземного блаженства. По телу бежит дрожь, но не от холода, нет. Тело не чувствует холода, но ласковые прикосновения небесных капель и чужих пальцев. Разгорячённое дыхание у шеи, сладкие вздохи и неразборчивый шепот у самого уха. Дождь подобен благословлению свыше. Благословлению со стороны моря - их единственного родителя. Дождь спрятал под невидимым навесом их единение, спрятал их мысли и самые смелые желания. Чувство удовлетворения, душевного покоя и ощущение безопасности в маленьком пристанище недружелюбного мира. Он сидит верхом на его бёдрах. Гладит ладонями грудь, плечи, шею и щёки. Перебирает пальцами влажные волосы. - Аматус, - сквозь тяжёлые вздохи тихо шепчет, не отрываясь от его серых осколков души, - ты будешь… Облизал губы. Обратил собственный взгляд на время такому же бездонному как море небу и вернул назад ему. - Будешь моим мужем? Лежать навзничь и не замечать ни дождя, ни твердой земли, ни... нет, все же вода заливала глаза. Лицо наконец приблизилось к лицу, ладонь машинально стерла тут же вновь наметившиеся потеки. - Ты... - стирает уже у себя со лба воду вместе с налипшими волосами. Упрямо брызги летят в сторону. А взгляд внимателен и весел. - Это предложение? - Ответь мне, - тихо просит, расчесывая пальцами его тёмно-рыжие волосы. Дыхание становится ровнее, но щёки горят ярким румянцем и сердце продолжает колотиться в костяной клетке с такой силой, будто хочет выбраться на волю, что взбунтовавшаяся канарейка. - Vashedan, - лбом коснулся лба, опустил глаза, боясь его внимательного взгляда и ответа, который он может дать. - Да. Это предложение. Предложение... Несмело поднял глаза. - Ответь мне, - повторяет он и затаивает дыхание в ожидании. Только ты и я. Он решил по-своему. Цветы и травы землю облекли, Зефир к востоку реет неуклонно, И кормчим покоряются рули... Вокруг мир стремился на восток, подхватываемый ветром и течением, одни лишь двое сидели недвижимы. Он был очень серьезен, этот человек, нелепо мокрый, голый и с прилипшими к изуродованной спине листьями, словно бы пророс и сам корнями и вот заколосился. Очень серьезен. Одиночка и морской скиталец. - Буду, Пауль, - сморгнул дождевые капли, не сводя глаз с любимого лица, понимая, что пропадет теперь, если потеряет его, что этот шаг изменит всё, и что он давно уже ждал этого. Так легко, сидя под ливнем, почти утопая. - А... а ты? Смущенно улыбается, кривит губы. А ты? Что за глупый вопрос. Но холод разливается в затылке. А ты? Если бы он не хотел, то оный вопрос не был задан вслух. Если бы он не любил его, то никогда не поймал себя на подобной мысли. И если бы всем своим естеством он был верен только Либерталии, «Фурии» и её мёртвому капитану, то темноволосый штурман, скорее всего, уже давно покинул бы Азара Тревора с его амбициозными планами о дальнем востоке. Так он даёт ответ и на первый вопрос, который тревожил и его, и Тревора в течение всего года. - Буду, - тихо отвечает. Пальцы стряхивают со спины прилипшие листья, гладят волосы цвета красного дерева и вытирают лицо от капель небесной воды. - Конечно, буду, - повторяет он, чтобы ни у кого из них двоих не осталось сомнений. - Иначе я не спросил бы. Действительно. Не спросил бы. Капитан "Зефира" рассмеялся. И как-то сразу почувствовал окружающее их пространство. Наполненное шумом, темнотой, блеском в свете фонаря неутихающих капель, ветром... Они добрались до хижины вскоре. Неся в руках пожитки, наполненные влагой. К счастью, никого не привлекла эта заброшенная хибара, а внутри нашелся очаг и уголь для растопки. Даже огниво. Даже котелок, чтобы нагреть воды, хотя уж что не растворилось в дождевой воде, так это ром в прихваченных с пикника бутылках. Ром отправился по назначению, и к тому времени, как последняя капля из бутылки Тревора была поделена между нареченными, одеяла, развешенные над очагом, просохли. - Я люблю тебя, - это прозвучало уже в полной темноте, когда веки были сомкнуты, объятия крепки, а дождь плескал по глубоким лужам. И было так непривычно не чувствовать качки под собой, утопая в Тени сновидений до самого утра. Hide ... Новая жизнь 14 Фарвентиса, Селени По сравнению с городом Антива Селени являл собой скромную копию столицы. Вода здесь мирно сожительствовала с землёй, люди вели беззаботную жизнь, не зная страха перед возможной угрозой нападения народа Кун. В оном отношении могли играть легенды - или же вполне достоверные события - почти столетней давности и тесно они были связаны с болотами Теллари, дочерью Аши'Белланар, по сей день которая якобы оберегает покой драконов, которых вовсе не истребили к началу Века Бури, но пали в длительную спячку. Якобы дочь Аши'Белланар призвала на помощь дракона, который отогнал кунари прочь от города. Правда ли то или вымысел, но скажут лишь теперь совсем древние старики, которые решили остаться в Селени. - Домик на утёсе, - тихо говорит Пауль, встав позади Азара и опустив тому ладони на плечи, - как мы туда в прошлый раз добирались? Не помнишь? Немного кварталов они прошли от порта, когда прибыли. Особо не спешили или не спешил сам Пауль, разглядывая местную архитектуру. Город... ухоженный. Так, пожалуй, можно было сказать, если сравнивать его с рынком Лломерина или Либерталии. Город, не слишком привечавший вольных наемников. Ведь где они - там неустроенность, кутеж и продажные девки. Селени, вдали от морского берега, был патриархально тих и уютен. Широкие шаги, привычно готовые к шторму фигуры. В полнейший штиль. Что может быть нелепее? - Кажется, по той дороге будут ступени. Пошли там, там был один балкон, хотел тебе в прошлый раз показать. Один чудесный балкон... Они шагают, не замечая, как искоса смотрят вслед лавочники, надеясь на торг с чужеземцами или надеясь, что пройдут мимо, и беспокойства будет меньше. Ладонь касается плеча. - Смотри. На высоте второго этажа утопающий в цветах сад. Как удалось хозяину небольшой гостиницы на склоне уместить на своем парадном балкончике весь этот гербарий, одному Создателю известно. Улочка пустынна... - Погляди по сторонам... Просит, и знает, что поглядит. Словно Пауль уже его собственная рука, а он - его. И раз так, то одна рука, оставшаяся на чистенько метеной мостовой, не ведает пока, что творит другая. Дон Тревор, при всем своем весе плюс китель на удивление легко подпрыгивает, хватается за балку, раскачивается и вот уже ворует самый красивый яркий полураспустившийся бутон розы. - Не с пустыми же руками идти, - поясняет он, грузно приземляясь видавшими многое сапогами на пыльные булыжники. Они, разумеется, идут не с пустыми руками. В небольшой сумке лекарства, гостинцы, несколько книг - всё то, что может порадовать тех, к кому они сейчас направляются. И теперь еще и роза. - Держи, будешь дарить. Пауль улыбается. Переводит взгляд от полураспустившегося бутона кроваво-красной розы к пепельным окнам родной души, ставшей неотъемлемой частью его бытия. Невольно задумывается о том, что было бы, если Азар встретил Улву раньше Пауля. Намного-намного раньше. Они идут дальше, а штурман бесстыдно - с озорным огоньком в глазах - подхватывает капитана за руку, пальцы переплетает в крепкий замок и плечом легонько толкает плечо. Не мужчины словно, за плечами которых не одно тягостное лето, но беззаботные мальчишки с деревянными мечами за поясами, а не острыми как бритва саблями. - А ты, кстати, знаешь, что Антива как целое государство сформировалось во многом благодаря пиратам с разношёрстными бродягами? Морские бродяги поднимают сапогами ленивую пыль в полусонном городке. Безмятежность. И на лице капитана безмятежность же. - Ммм... что-то такое слыхал, но как-то никогда не думал. Хм. А знаешь, ведь это о любом государстве сказать, пожалуй, было бы можно. Не бродяги ли первые аламарри? А мы с тобой? Он многозначительно приподнимает бровь, усмехается: - Неизведанные земли... когда-нибудь у нас будет своя Антива. Наша Антива. Как тебе? - Ну, если не повторим ошибки наших осевших предков, которые с опозданием узнали, что найденная ими земля уже кем-то занята, то почему нет, - рассмеялся Пауль. - А будущая столица будет названа в честь Азара Огненного! - он вновь толкнул его плечо своим, на краткий миг коснулся виском виска и взмахнул рукой, якобы приглашая будущего короля неизведанных земель пройти вперёд во всей своей красе и величие. Вскоре они остановились возле перепутья. - О, - спохватился штурман, - а дальше, кажется, налево. Нахмурил брови, задумавшись на время о чём-то. - Как они назвали таверну? - "Колыбель". Напоминает о ночевках в гамаках. Какое-то... морское название, не находишь? Хм... ты бы хотел поспать в колыбели, дорогой мой? Отчего-то сказанное Тревором сильно рассмешило темноволосого штурмана. Он прикрыл рот тыльной стороной ладони, которая не держала руку сероглазого капитана. Щёки налились румянцем, плечи задрожали, а возле карих раскосых глаз образовались весёлые морщинки. - О, ну я бы не отказался поспать в колыбели, - скажет Пауль, немного отойдя от приступа смеха и обняв своего спутника за плечи. - С большим удовольствием и обязательно с тобой под боком. Спустя время ходьбы она услышали отдалённое пение и звуки лютни. - А… вот и мы, - скажет Пауль, остановившись возле бежевого домика. Окна общего зала приоткрыты, как и входная дверь. Ещё несколько окошек комнат хозяев таверны, а также номера поселившихся здесь на время гостей. Лёгкий ветер колышет листву ухоженных кустарников, скромно подпевают птицы в такт приглушённой музыке внутри заведения. Когда морские бродяги настигли таверну, по каменной лестнице спускались два гнома, а следом за ними худощавого телосложения человек с тёмно-серыми волосами, собранными в небрежный пучок. В лёгкой бежевой рубахе, просторными штанами синего цвета и кожанами сандалиями. Спустившись, гномы попрощались с человеком, а тот молча кивнул им, попутно вынув из сумки курительную трубку с огнивом. - Каим! Мужчина поднял глаза на новых гостей и улыбнулся. - С возвращением, мессиры, - тихо сказал он, крепко обняв Пауля, когда тот подошёл к нему. - Приятно вас двоих видеть, - говорит Каим следующее, когда отпускает штурмана. - Погостить приехали или по какому-то важному делу в Селени? Дом был добротным и светлым. Из тех, в которых приятно посидеть вечерком за кружечкой эля. И все же не оставляла мысль о корабле. Где он там сейчас? Как там их люди? Река - не море. И на суше дон Тревор чувствовал себя словно деревом без корней. - Как поживаешь, Каим? Да мы не надолго, - осторожно пожал руку, огляделся, - вот проведать вас. А дела и подождать могут. Дона Улва-то здесь? И крошки? - Она на заднем дворике, - кивнул в сторону таверны Каим. - Дети тоже с ней. - Кстати! - воскликнул Пауль, потянувшись к сумке. - Мы ведь вам кое-что привезли… Каим нахмурил брови. Для бывшего либерати подарки были непривычны, чего не сказать о почти таком же Пауле. - Держи, - темноволосый штурман протянул ему книгу в красном переплёте с изображением шлема шевалье в центре. Хитроумный монсеньор Людовик Орлесианский. Гласило название. - А… это, - растерялся Каим, - я даже… кхм, слушайте, парни. Заходите уже внутрь. Вы тут гости всегда желанные, - мужчина отвернулся и поднялся вверх по каменной лестнице. - Навестишь пока Улву? - интересуется Пауль у Азара. - Хочу близнецам кое-что также передать. Он привычно коснулся плеча, кивнул. Пыльными сапогами протоптал дорожку из едва видных следов по чисто пока вымытому полу общей комнаты, по пустому коридорчику, ведущему в подсобные помещения, вспоминая, как дом выглядел тогда, когда впервые открыл перед ними двери. Вспоминая, как выглядела в последнюю их встречу женщина, находившаяся сейчас во внутреннем дворе. - Здесь всё сильно изменилось, - произнес человек, которого давно не видели. - Но не изменилась ты, дона Улва. В глазах таится улыбка, обращенная сначала к девочке и мальчику, каждому по-очереди, а после к их матери. В зелёном дворике под сливовым деревом первыми обращают внимание на мужчину дети. Кареглазая девочка лет десяти - одетая в красное платье с белыми рукавами - сияет от радости. Чёрные кудряшки весело подпрыгивают, пока она встаёт на ноги и подбегает к гостю. - Дядюшка Тревор! - звонко воскликнула, кинувшись обнимать старого знакомого. Взгляд трёхлетнего мальчика внимателен. Какова его реакция на встречу узнать трудно. Зелёные осколки души - единственное, пожалуй, что досталось ему от родного отца. Мягкие черты, пока ещё светлые волосы, которые вскоре приобретут каштановый оттенок. Он сидит на коленях своей матери, быстро теряет интерес к гостю и берёт в маленькие ручки седую косичку, пытаясь её распутать. Изменилась ли она? Людям со стороны лучше знать. Вьющиеся волосы подобны волнам, седые концы - морской пене. Тёмные губы, необычного цвета красные глаза и шрам на щеке, как дань памяти прошлому, от которого она не сможет убежать. Женщина проронила ни слова, но отвечает едва заметной улыбкой. Она опустила мальчика на землю, а затем похлопала ладонью по каменной поверхности скамейки, приглашая Тревора сесть рядом. К тому времени девочка сама тянет человека за собой к матери, удерживая тоненькими смуглыми ручками широкую мужскую ладонь, а затем опускается на колени рядом со своим младшим братом. - Хэй, сеньорита Анника! Какой изысканный цветочек распускается в Селени! Многие же шевалье скоро решатся сменить Орлей на Антиву ради чести петь серенады под окнами этого дома, - дон Тревор хохотнул, - И как же спать здешним постояльцам? Он погладил девчушку по темной макушке. Это была его дежурная присказка, и никто не сомневался, что Азар Тревор вновь припомнит предсказание явления толп шевалье. Присел, куда его пригласили, внимательно разглядывая мальчика. - Парень сильно подрос с тех пор, как мы виделись. А все же мы угадали, и гостинец придется ему впору. Ну-ка, малышка Анни, поглядим, что у нас тут... Он поставил сумку рядом с девочкой, распахнул, извлек оттуда книгу в кожаном, теплом на ощупь переплете, с золотым обрезом и атласной лентой для закладки. - Это тебе юная красотка. Неплохой слог и увлекательная история одного молодого шевалье. Одного из таких же, которые скоро будут оббивать твой порог, так что пора узнать о них побольше. Этот, кстати, оказался вполне ничего. Жаль, что он выдуманный. Дон Тревор вытащил из сумки пару маленьких отличной выделки сапожек, чуть великоватых, судя по всему, но скоро обещавших стать впору мальчику. А последним извлек отрез ало-золотистого панбархата идеального рисунка в ривейнском стиле. - Мы долго спорили, не ругай Пауля за этот выбор, всему виной мое упрямство, - покаялся даритель. Пауль вручит свой подарок после, Азару же не терпелось порадовать всех присутствующих. - Merci, - поблагодарила дарителя Анни, принимая из его рук книгу. - Merci, - тихо повторил за ней Энхель, с интересом рассматривая обложку. Поморщил маленький носик, когда книгу раскрыли на том месте, где находилась атласная лента - обнаружив буквы и слова, которые пока что неясны для его восприятия. Загорелся интересом вновь, когда Анника перелистала несколько страниц и остановилась на той, где изображалась иллюстрация батальной сцены. Улва тем временем приняла из рук Тревора маленькие сапожки, отчего улыбка её стала шире, а щёки налились румянцем. Улыбка, однако, померкла, когда на свет вытащили бархат. Нет. Она вмиг вернулась назад на её уста, полная благодарности за проявленное внимание. Азар определённо знал, что дарить своим знакомым. - Тебе стоит послушать, как Анни играет на скрипке, - сказала Улва, аккуратно складывая ткань на своих коленях. - Не знаю, как постояльцы, если честно, но я с крепким сном попрощалась на время. Девочка посмотрела на свою мать, а затем на Тревора, смущённо опустила взгляд назад к раскрытой книге. Тревор сосредоточенно кашлянул, наблюдая за манипуляциями с тканью. То ли он заметил, что она вызвала перемену на лице красноглазой женщины, то ли терялся, хоть и тщательно скрывал это, в общении с детьми. Оперся рукой в колено, усевшись поудобнее, подбоченился. - Скрипка? Если юная синьорита соблаговолит исполнить... Только сначала я почищу сапоги и позову дядюшку Пауля... - он рассмеялся, - а то придется потом напевать твое выступление, чтобы он понял, отчего поет моя душа. А когда я напеваю… как бы сказать. Наш кок потом жалуется, что в трюме крысы дохнут. Кхм. Дон Тревор снова откашлялся и, глядя на Энхеля, снова невольно отметил, какие же знакомые у того глаза. И вот ведь, они никогда не говорили об этом прямо, но Азару и в голову не приходило иного ответа на вопрос, кто же был отцом этого мальчика. Парня ждала интересная судьба. Капитан поймал себя на мысли о том, что хотел бы, может, видеть, как взрослеет этот мальчик. Но мысль была отогнана. Так легко поддаться сентиментальной минуте, но увы, многое из того, что могло бы быть, не сбудется в этой жизни. А жизнь только одна. Выбор тут неизбежен. Он коротко вздохнул. - Как твои дела? Много ли уже побывало здесь постояльцев? Проблем не было? Озабоченный взгляд и правда давно отсутствовавшего дядюшки. - Дела у нас идут неплохо, - отвечает Улва на заданные вопросы Тревора. - Крыша целая, еды на всех хватает, денег в достатке. Таверну успели посетить люди, пришедшие с запада и юга… Неварра, Вольная Марка и даже Тевинтер, - она пожала плечами. - А вот моряки тут нечасто останавливаются. В основном в «Зове Сирены», что возле гавани, - женщина как-то тяжело вздохнула, нахмурила широкие брови. - Вот только… Улва мотнула головой. - Как ты? - возвращая ему взгляд рубиновых осколков, теперь спрашивает она. - Как Пауль? Как дела с «Неспокойным»? - Неплохо, значит? Да и у нас вроде бы. С "Неспокойным" разошлись мы полюбовно. Теперь свой корабль, и команда, годная для дальнего похода. Судно хорошее, трехмачтовик. «Зефир». А Пауль... да он сейчас и сам тебе расскажет. Он здесь, со мной. Азар улыбнулся, не удержавшись, как обычно, когда говорил о штурмане. Словно заметил свет в окошке далекого уютного дома. - Знаю, - тихо сказала Улва, услышав знакомый смех в общем зале таверны вместе с голосами остроухих близнецов Сирэ и Сохо, а также Нэнэке. Она обратила внимание на своих детей, занятых разглядыванием книги. Энхель разве что постепенно начал терять интерес. Глаза его то дело обращались в сторону небольшого фонтанчика, в котором купались птицы. - Насколько долго вы пока задержитесь в Селени? - спрашивает красноглазая, обращая свой взгляд в ту же сторону, что и Энхель. Он не сразу ответил. Заглянул в рубиновые окна души, дернулась щека, потупился. Рано или поздно, этот день должен был наступить. Они трое это знали. - Два или три дня. Помолчал, глядя туда же, куда и маленький мальчик. На фонтан. Где бы мы ни были, мы можем бесконечно смотреть на воду. И она влечет нас. Сначала совсем чуточку. Ну а после уже не удержать. Произнес, наблюдая за птицами: - Мы уже почти готовы. Остались только самые важные дела. Ей были роднее дремучие леса и великие горы. Был роднее колючий холодный воздух, золотая осень и первый снег. Но влекло ли её саму к морю? Или наоборот ждала некого дара, события от него, пока в отражении её глаз погибал кровавый закат. Погибал вместе с неизвестной надеждой, но воскрешал её вновь-и-вновь, когда Улва возвращалась назад к пристани - одна по личной прихоти или по просьбе детей. Анника могла посвятить себя этой стихии, когда вырастит. Энхель может отдать свою душу бесконечной водной глади неизбежно, когда будет лучше понимать мир вокруг себя. Но что говорить за себя Улва не знала, спотыкаясь на каждом мысленном шаге касаемо этого. - Тревор, а вы не видели… - Avanna, мессиры и миледи, - послышался голос Пауля. Настала очередь Анники обнимать и его. Даже Энхель как-то оживился при виде другого знакомого лица. Штурман погладил девочку по голове, подхватил мальчика на руки и уткнулся носом ему в висок, отчего тот не сдержал тихого смешка. В сравнении с Азаром Пауль не чувствовал себя скованно с детьми. Да и те его обожали. - Как мои любимые разбойники? - глядя на Улву и посмеиваясь, спрашивает Пауль. - Уже захватили какую-нибудь пекарню? - К счастью нет. - Как это нет? Ты посмотри на них! Настоящие воины, рыцари большого круглого сыра и всадники бродячих псов, а ты их ежовых рукавицах держишь, верно, побаиваясь, что они пропустят свою похлёбку. - Прекрати. - Между прочим, у меня для тебя кое-что есть… Она заметила. В одной руке мужчина держал розу. Пауль опустил Энхеля назад на землю, а затем подошёл поближе к Улве. Едва наклонился, чтобы опустить цветок в каштановые волосы. - Замечательно, - довольно промурлыкал Пауль, выпрямив спину. - К слову… вы не получали никаких вестей от Рю? - Она осела в Денериме, - ответила Улва, поправив розу. - Дела у неё идут хорошо, если судить только по письму, которое она прислала, - женщина нахмурила брови. - Но если всё неожиданно станет плохо, то она вернётся на «Фурию». - Ну, разумеется. А она в курсе, что во главе теперь Герман на корабле всем заправляет? - Пока нет. Пауль на это только цокнул языком на тот манер, как могла сама разноглазая разбойница. - А кого выбрали новым капитаном «Неспокойного»? - поинтересовалась Улва. - Как Доротея? Не решила отправится с вами? Он улыбался, наблюдая за идиллией. Пауль был совершенен во всём. Из этого созерцательного состояния его вывел вопрос Улвы. Они-то со штурманом уже знали главную новость амарантайских морских просторов, и Тревор как-то уже свыкся и бросил посмеиваться всякий раз, когда поминал нового капитана "Неспокойного". - Сеньорита Фог осталась на "Неспокойном". А капитаном там выбрали... - хитрый взгляд, обращенный к Паулю, торжественная пауза, - Адаара. Тревор ухмыльнулся во весь рот. - Ко… кого? Улва округлила глаза, недоумённо окинула взглядом ухмыляющегося от уха до уха Тревора и Пауля, кои плотно закрыл рот ладонью, а плечи предательски дрожали. - Вы шутите, - прошептала красноглазая. - Это не шутка, - убрав ладонь, опровергнул Пауль. - Команда действительно выбрала Адаара? - недоверчиво переспросила Улва. - Вопреки тому, что он кунари? - она замолчала на время, прикусив нижнюю губу. - Кунари… капитан пиратского судна… это не доставит всему кораблю лишних проблем, если придётся посетить тот же Иствоч? Память любезно подогнала образ лысого человека ростом чуть ли не с самого тал-васгота. Люди наподобие его не делают исключения и судят всю расу в целом. Сердце неприятно ёкнуло в груди от того возможного будущего, что могла готовить для Адаара воля случая. - Ты зря переживаешь, - заметив тревогу на её лице, попробовал обнадёжить Пауль. - Адаар будет хорошим капитаном. Он ответственен, справедлив, стоик… вдобавок ещё и потрошитель! Представь только, какие истории о нём будут слагать. - Подобное решение - принятие на должность капитана кунари - приемлемо на Либерталии, - сказала Улва, сложив пальцы в замок. - Но на том же Иствоче большинство не захотят даже понять, я ведь рассказывала тебе, - она перевела взгляд к Азару. - В их головах только один образ и этот образ так просто не убрать, - женщина щёлкнула пальцами. - Я боюсь, что в делах с Армадой Адаару может прийтись сложно. В делах с Армадой всему экипажу «Неспокойного» может прийтись сложно, если их капитан кунари. Пусть и тал-васгот. Не трудно догадаться. За тал-васгота она переживала не меньше, нежели за своих назва братьев. - Надеюсь, люди сделали правильный выбор… Она замолчала. Опустила глаза и заметила, что дети на неё взволнованно смотрят, отчего щёки налились румянцем. Пауль осторожно коснулся её плеча. Украдкой посмотрел в сторону Азара. Азар пожал плечами: - Парни сделали свой выбор. И если Армаде он не по душе, то пусть разбирается сама со всеми ими. Адаар всего лишь капитан этого корабля. Последнее слово всегда за командой. Армада не может диктовать свои условия своим же братьям, и все это понимают. Другое дело, что в Армаду такую команду не примут. Азар хмыкнул. - Ну да поглядим еще на дальновидность Совета... За рассуждениями политического характера Тревор не сразу заметил, что разглагольствует слишком продолжительное время. Спохватился. - Ох, да не за тем мы приехали ведь, чтобы думать за Адаара, как ему быть с кораблем. Он мужик головастый, даром, что рога спилил, - усмешка сменилась озабоченностью. Наверно, этим двоим стоило поговорить с глазу на глаз. Неизвестно, представится ли еще случай. А послушать его болтовни они еще в ближайшее время успеют. - Э... ну вы тут побудьте, а я пойду смою дорожную пыль. На берегу вечно покрываешься какой-то копотью. Как тут люди живут... - Боги, Тревор, - вздохнула Улва, закрыв ладонями лицо. - Э, нет, нет, нет, - рассмеялся Пауль, подхватив Тревора за руку, - не раньше, чем ты встретишься с Нэнэ и близнецами, - он легонько толкнул его плечо своим. - Давай, Аматус. Выпьем немного, пока хозяев их клиенты не донимают. Штурман посмотрел на Улву, а та, опустив ладони, пожала плечами. - Нэнэ была бы рада встретить тебя, на самом деле, - сказала она Азару. - Ты ведь её ещё не видел, верно? Пауль вновь смотрит на бывшего капитана «Неспокойного» с немой просьбой в карих глазах и смущённой улыбкой на устах. Он легко дал себя уговорить. - Ну, если сеньорита Анни не собирается пока что пригласить нас на концерт, то похожу, пожалуй, пока так. Тем более что... - ладонь касается пальцев, лежащих на его руке. - Есть повод выпить, и правда. А Нэнэ здесь обосновалась, верно? И что, совсем не выходит в море? Быть того не может. Надеюсь, все же, что корабль у нее припрятан в одной из местных тайных гаваней. Знаю я эту женщину. У нее всё продумано и команда ходит по струнке. - Давайте допрашивать Нэнэ о таинственном корабле в скрытой гавани! - заговорщики сказал детям Пауль. Тихо рассмеялся и потянул Азара за собой назад в общий зал. На губах Улвы вновь появилась тёплая улыбка. Она подняла на руки Энхеля, освободила одну руку и подала Анни. Та в ответ протянула свою ладошку, направившись вместе со своей матерью и братом за мужчинами. - А у Адаара разве есть рога? - в недоумении спросила девочка, прежде чем все скрылись в таверне. Hide ... Кадан Вечером наплыв посетителей в просторном зале «Колыбели» стал больше, музыка громче и веселее. Хозяева уже не могли уделять должное внимание своим гостям, а вот дети с большой радостью путались у них под ногами. Каим стоял у барной стойки и принимал заказы, Нэнэ и ещё парочка молодых девиц их разносили, а Сохо и Сирэ исполняли музыкальный дуэт, играя на лютне да напевая мелодию о прекрасной деве и косолапом медведе. Пауль возился с Анникой и Энхелем в дальнем углу зала. Тревору пришлось бы принять силу, чтобы его возлюбленный, наконец, обратил на него внимание, выпил вторую пинту пива и поднялся следом в комнату, которую им выделила Улва. - Пойдём со мной, - попросила она бывшего капитана «Неспокойного», опустив тому ладони на плечи. - У меня для тебя кое-что есть. Ладонью коснулась его локтя и повела за собой на второй этаж таверны. ❃ ❃ ❃ Её комната была небольшой. Светлая и уютная, однако, с маленьким балкончиком, который открывал хороший вид на гавань. Мягкая кровать, предназначенная для одного человека, шкаф с одеждой, полка с книгами и деревянными фигурками в правом углу комнаты, туалетный столик слева, на краю которого стояла ваза с разнообразными цветами красных и белых оттенков, а также гитара, которую оставили возле кресла. Маленькие картины на стенах в прямоугольных и круглых рамочках, средь которых можно было разглядеть изображения кораблей с белыми, бежевыми, зелёными и красными парусами. Нетрудно догадаться, что это за корабли и кому они принадлежат, если хоть раз в жизни приходилось иметь дело с одним или несколькими их капитанами. Резко на общем миролюбивом фоне выделялись две абордажные, которые висели на той же стене, что и картины. Пока надобности в их использовании не находились и они мирно спали в своих ножнах. - Присядь на диван или кресло, если хочешь, - предложила Улва Тревору, закрывая за ним дверь. - Мне нужно пока ещё вспомнить, куда я это дела. Она не уточнила, что именно «это». Подошла к туалетному столику и открыла ящик с украшениями, начав осторожно их перебирать. Тревор не преминул изучить изображения кораблей. Щурясь и примечая ничего не значащие для простого созерцателя детали. Сколько людей разглядывали эти изображения с точки зрения опытного мореплавателя? Зная окружение Улвы, можно было предположить, что многие. Присел наконец на диван. И в этой комнате всё было немного по-другому, нежели когда он был тут прошлый раз. И сейчас снова предательски ощутил легкое нежелание что-то менять. Словно нежелание оставлять за спиной незавершенное дело. Улва вдруг замерла. Тихо вздохнула. - Закрой глаза, - просит она, выпрямив спину и повернувшись к Тревору всем телом, но спрятав обе руки за спину. Вскинул бровь, во взгляде мелькнул внимательный интерес, подбородок приподнялся. Помолчал, сдержал улыбку, едва дрогнули губы. - Хорошо, - только ответил. Доверчиво прикрыл глаза. Она улыбнулась. Осторожно подошла к нему и присела рядом. На минуту Тревор почувствовал её тёплое дыхание, её руки на его плечах и пальцы, перебиравшие тёмно-рыжие волосы. Затем она отстранилась, а груди мужчины коснулся какой-то маленький продолговатый предмет. - Можешь открывать, - сказала Улва, опустив ладони на колени. Они сидели напротив туалетного столика, поэтому посмотрев в зеркало, Тревор сразу обнаружил бы на своей шее кулон в виде синего клыка на чёрном шнурке. - Не такой как у нас с Паулем, право, - говорит красноглазая, убирая седую прядь за ухо. - Но, думаю, это не так важно. Помолчала на время, прежде чем сказать следующее: - Тебе стоило это отдать раньше. Провел ладонью по прохладному камню, разглядывая прожилки породы. Голубоватый клык. Поднял взгляд на красноглазую женщину. Разве так бывает? - Скажи мне, - задумчиво спрашивает, - Улва. Что это значит для тебя? - А что ты подумал, когда впервые увидел наши с Паулем кулоны? - пожала плечами Улва. В светлой комнате нависает молчание. Лишь нарушает его изредка пение птиц и шелест листвы. - Он говорил, - негромко начинает Улва, приподняв полы платья и закинув ногу на ногу, - что это такая традиция у кунари. Они берут клык дракона и раскалывают надвое. Каждый берёт по своей части и впредь закрепляют между собой духовную связь. Без обещаний и клятв, далеко или близко друг от друга, но они всегда вместе. Она опустила глаза, сложив пальцы в замок. - Мне… нравилась эта идея. Я хотела, чтобы нечто подобное было между мной и отцом Энхеля. Я вовсе не возражала против его образа жизни, я готова была принять его, но, - Улва пожала плечами, - я ему была не нужна. Он видел во мне обузу. Кандалы. Клетку… мне не хотелось такого… не хотелось ощущать себя так, как будто моя привязанность отравляет чью-то жизнь. Молчит. В воздухе витает вопрос без ответа. - Я не видела в тебе друга, Тревор, - возвращая ему свой взгляд, говорит Улва. - Когда впервые встретила. Когда провела с тобой какое-то время. Не видела в тебе брата. Но когда мне стало невыносимо горестно на душе - рядом со мной был Пауль. Она придержалась паузы, прежде чем сказать следующую фразу: - Рядом со мной был ты. Опустила ладони на края кровати. Посмотрела на клык на груди мужчины, посмотрела в сторону балкончика и представила перед своими глазами море. Бескрайнее море, свободное от оков сухой земли. - Я надеюсь вас двоих так не потерять, - наконец отвечает красноглазая. - Закрепить в своём сердце. Быть рядом с вами, даже когда вы будете уже далеко от Тедаса, - она хмыкнула и вновь возвращает свой взгляд ему. - Глупо и наивно скажешь? Впрочем, ты будешь прав. Он слушал её слова, понимая их, разумеется, по-своему. Что ни говори и ни объясняй, а всё одно - ничто не зорко в таких вопросах, где пригодились бы подобные дары. - Надвое, - улыбается, повторяя за ней простую истину. - Позволь считать, что деленный натрое этот клык, пусть и символ лишь драконьего зуба, не значит нечто меньшее. Я не хотел бы, чтобы Пауль утратил что-то важное, что может быть только между двоими. Тобой и им. Мне это важно, ведь теперь он мой супруг. Он едва коснулся седой косички, словно проверяя, материальна ли эта такая необыкновенная прядь, усмехнулся: - И это не значит натрое. Дон Тревор сжал подаренный ему символ единения и прижал к груди, склонив голову. - Я принимаю твой дар и благодарю тебя. Ты знаешь, что клятвы здесь не нужны. И я знаю. Тем легче это произносить сейчас: ты всегда будешь единственной женщиной в моем сердце, - помолчал, завершая в глубине души какой-то долгий спор, который вел всякий раз, когда встречал красноглазую воительницу, - Улва, сейчас проще всего было бы сказать, что мы обязательно вернемся. - Поморщился. - Но ты знаешь, мы все знаем, что это не так. Это только слова. Но если бы я не хотел, чтобы так было, не стал бы говорить об этом. Серый взгляд, уверенность в голосе: - Я хочу. Особенно здесь. Но не жди нас. Пускай, если так случится, это будет неожиданная встреча и нежданная радость. Она улыбалась ему. Робко накрыла его ладонь своей и ощущала незримое тепло, которое нежно обнимало её душу, успокаивало сердце и приносило некую уверенность встревоженному разуму. Глаза к балкону. Вопрос. По-своему дивный вопрос, который задают спонтанно. Необдуманно. - Знаешь... я чувствовала себя чужой в Амарантайском мейне. Со всем тем, что было привычно мне, со всем тем, что я лично считала правильным. Но... примет ли меня море, если я решусь вернуться под паруса? - она тихо рассмеялась. - Море... как будто оно сможет мне ответить. Hide Meshulik&Yambie

La Vita Nuova "Неспокойный" и "Фурия" M+M, R Алтарь Андрасте 8 Солиса, Иствоч Одно из её воплощений из камня нашло своё пристанище в маленькой пещере, усеянной тропическими зарослями. Она слушала бесконечный шум волн, как будто поднесла к уху пустую раковину. Она слушала, как одинокие хрустали стукаются об остроконечные булыжники, словно прилюдия к ливню, который никогда не наступит в шероховатых стенах маленького пристанища. Она взирает по-матерински с высоты своего пьедестала, обнимая себя за плечи. И горечь от того, что не может обнять человека, кои пришёл к ней - частичка её души застыла навеки в камне. Казалось… она здесь забыта. Брошена. Но здесь находились несколько зажжённых свеч, освещавших образ Невесты. Находились своего рода даже скромные подношения, отчего, пожалуй, не исчезала незаметная и тёплая улыбка с губ Белокурой Андрасте, для которой почти каждый день знаменовался маленьким праздником. Красноглазая гостья не верила в неё. Не просила о чём-либо вслух да мысленно, поскольку находилась в ещё большем смятении после случившегося. Но только лишь глядя на неё - на её бессмертный и любимый многими образ - она получала некое умиротворение. Андрасте принимала её боль. Не стыдила за пролитые слёзы. Не стыдила за слабость, ведь она сама, будучи когда-то живой, не была благословлена крепким здоровьем, но каково в итоге её наследие. Она тоже была всего лишь человеком. Когда-то в той заре. Когда почти всё было забыто в один краткий миг. Улва сидела на камне, выпрямив спину и опустив сложенные вместе ладони на колени. Не сводила глаз с её образа земного и небесного. Готова просидеть так до окончания своих времён, но только бы не покидала её чужое ощущение тепла и заботы. Храмовник узнал о том гроте почти сразу же, как оказался в Порту. О нем слыхали те, кто между налетами и стычками возносил молитвы не Дейви или Корту, а Пророчице. Те же праведники приволокли сюда с какого-то из захваченных кораблей этот редкий груз - мраморное изваяние, выполненное с большим искусством. Под естественным сводом укрытая от посторонних глаз, Андрасте словно молила Создателя о том, чтобы тот смилостивился над обитателями острова. Ведь, в конце концов, многие по-своему сражались за свободу с именем ее на устах. После дневного захвата ноги сами принесли в этот чертог. Пора было побеседовать с Пророчицей с глазу на глаз о некоторых аспектах толкования этого слова "свобода", но тут оказалось, что в гроте молчаливо присутствует не только мраморная женщина, но и вполне живая, к тому же знакомая. Устало пронес фонарь мимо камней у подножия, нашел темный провал грота. - Улва. Он остановился в проходе, думая, что будет верным удалиться, если побеспокоил ее в уединении молитвы. Она не молилась. Она никогда в жизни не воздавала дань уважения ни Пророчице, ни Создателю. Безымянные боги на её устах. Имя Цетуса - дракона морских глубин. Нет. Её покой не нарушен. - Привет, Аврелий, - скажет тихо, когда повернёт голову в его сторону. Вернёт взгляд Невесте, продолжив общение с той не словами, но чувствами и эмоциями. Нет. Не прогоняет. Как и не прогонит Андрасте. - Она здесь давно находится? - через какое-то время спросит Улва, нахмурив брови. Аврелий прищурится, припоминая, что слышал в гавани, когда узнав, что он капеллан-андрастианец, добрые люди указали ему это место. - Пару лет. Вроде бы везла ее шхуна в Тревизо. Вдоль побережья. Да повстречала набожных налётчиков. Он прислонился к стене, усмехнулся, глядя на мрамор склоненного лика, словно на родную сестру. Словно навещал ее вечером в уютной гостиной. Путник, идущий своей дорогой. Перевел взгляд на мечницу. - Ты рада? - помолчал, добавил, - что всё закончилось? - Не знаю, - отвечает Улва, пожимая плечами. - С одной стороны я спокойна, потому что проклятье Янто не коснётся моих детей. Но с другой… Тихий вздох. На время закрыть глаза. Открыть. Невеста всё ещё здесь. Она тиха и незаметна. Средь останков тевинтерского наследия, как стрела, рассекающая пасмурное небо, дабы безжизненных земель коснулись, наконец, лучи солнца. - Я всё больше чувствую, что мой путь с Неварры был напрасен. Я подвергла себя и свою дочь опасности, подвергла опасности своего новорожденного ребёнка, а Бартоломью, - Улва мотнула головой. - Неважно. Не хотелось больше ворошить это в ближайшее время. - А ты? Ты рад? Капеллан ощутил некое дежавю. Словно слушал самого себя из прошлого. - А? А, да, рад, конечно рад, - согласился высокий храмовник и присел, прислонившись к стене, чтобы было проще говорить с ней. Поставил перед собой фонарь. Уставился на его свет. Чего бы не радоваться? Сегодня всё сложилось как нельзя лучше. И даже этот барк. Двадцать живых матросов с будущим, предоставленным им в их собственные руки. Было с чем явиться пред очи Андрасте. Они не были с Улвой близкими друзьями. И все же сан священника располагает быть с людьми более назойливым в своих вопросах. Привычка спрашивать вслух то, о чем обычно лишь думают молча. - И что же, зря узнала твоих спутников? Побывала на Либерталии. А "Фурия"? - добавил тише, - И Рю? Улва вновь пожимает плечами. - Не знаю, - вновь повторяет сказанные ранее слова. Пальцы нащупывают ожерелье в форме клыка, а рубины не отрываются от мраморной фигуры Пророчицы, запечатанный образ которой наверняка очень далёк от своего оригинала. Боль сильна. Тоска, обида, злость… они всегда сильнее положительных в своей яви эмоций. Чувство, что не способен исправить что-то. Чувство, что неподвластно время. Чувство, что воля случая поступила несправедливо. Но пройдёт ли это? Всё то же время отвечает - должно. Но шрам останется. - Рю ведь говорила тебе, что собирается уехать? - спрашивает Улва. - Сегодня утром взошла на борт «Красной жемчужины»… через пару суток, скорее всего, должна добраться до Герцинии. Потом будет держать путь к границам Ферелдена, - вздохнула и размяла плечи. - Не представляю, что она там будет делать… Он покивал, опустил голову. Да, Рю уехала. - Рю не пропадет, - улыбнулся своим мыслям. - Теперь уже нет. Страшный шрам всплыл в памяти. Мог бы он ее остановить? Пожалуй, нет. Не нынешний Аврелий Тилани. Тот, пять лет назад, тот, пожалуй, мог бы. Позвать с собой, прикипеть, привязаться, подарить свое сердце без остатка. Опутать словами, окружить заботой. Убаюкать... Поднял глаза и встретил холодный мраморный взгляд своей возлюбленной Пророчицы. - Она этого хотела. А хорошему лекарю повсюду рады. Помолчал, спросил: - Куда ты думаешь отправиться? Улва закрыла глаза. Опустила локти на колени и протёрла ладонями лицо, тихо вздохнув. - Селени, - отвечает, касаясь теперь ладонями щёк. - Город в Антиве. Моя мать жила там какое-то время до того, как я родилась, - опустила руки, сложив пальцы в замок и пожала плечами. - На самом деле хочу его посетить при возможности. Думаю, место будет неплохое, чтобы осесть, вырастить и воспитать детей… а заодно не потерять связь с пиратским братством. Пока что задержусь на «Неспокойном», отдам Тревору полномочия капитана, а сама займу пост хирурга, - вновь закрыла глаза и поморщилась. - Очень надеюсь, что случай массового отравления от каши с протухшим мясом не повторится. Хмыкнула. Улыбнулась уголками губ и посмотрела на бывшего храмовника. - А ты, как понимаю, останешься на «Инфанте», верно? Тилани тоже ухмыльнулся, припоминая казус с кашей, вернул красноглазой мечнице взгляд, покачал головой: - Ох, да, каша вышла та еще... Давно я так не худел. Кхм. Коснулся большим пальцем носа, решив тему похудения не развивать. Согласно кивнул. - Да, я ведь для того тогда в таверну и явился. Спокойной жизни захотелось. Он тихо рассмеялся над собой. - Так, значит, может, еще и увидимся. Тедас тесен. Скажи мне, Улва, знаешь ли ты, как петь Песнь Света? Если она смеялась, то тихо. Робко. Наклонила голову на бок, пальцами зацепив треугольную серьгу. - Куплеты знаю, - отвечает Улва на вопрос Аврелия. - Некоторые из них... особо запоминающиеся. Как петь… а расскажи, как петь правильно. Думаю ей, - она кивнула в сторону статуи Пророчицы, - это понравится. Святой отец приподнял брови, собираясь с мыслями и черпая вдохновения из закромов певческого боевого опыта. - А правило одно... - наконец вынес он заключение. - Надо петь. Не собираться, не пробовать или пытаться. А открывать рот и... Вместо тысячи слов капеллан поднимает свой взор к своду пещеры и затягивает один из широкоизвестных куплетов. На Иствоче ночь. Светят луны Тедаса, звезды рассыпались по небосводу. А из грота едва виден отсвет фонаря и летит к морским волнам чуть слышный мужской голос, поющий о деяниях простой женщины, жизнь которой была возведена людской молвой в образ совершенной. Пускай впереди меня только тьма, Но Создатель направит меня. Да не суждено мне будет скитаться по неверным дорогам Загробного мира, Ибо нет тьмы там, где свет Создателя, И ничто, сотворённое Им не будет утеряно. Голоса тонут в сводах маленькой пещеры, где пристанище своё нашло одно из воплощений Невесты. Белокурая женщина отдаёт себя пению следом за мужчиной, но не просит, не молит, не жалуется на тяготы бытия. Наслаждается тем душевным покоем, который подарить способна роду человеческому только Пророчица Создателя. - До новых встреч, Аврелий, - скажет Улва напоследок. Обнимет храмовника за плечи и губами коснётся его светлой макушки, а после покинет стены священного грота. Hide ... Похитители Кофе 9 Солиса, "Костяная Рында" Раннее утро встретило Азара головной болью от выпитого накануне рома и вчерашним ощущением случившегося чуда. Штурман еще спал. И удержаться от того, чтобы не пощупать эту его ниоткуда появившуюся руку стоило усилий. Пришлось выбраться из постели, покинуть спальню и попросить принести кофе. Он бы послал и за отваром от похмелья, но не хотелось лишний раз шуметь. Зато на столе нашлись выкладки такелажников и купцов, цифры, чертежи... ужасно для больной головы, но прекрасно отвлекает от мыслей о том, кто сладко спал в соседней комнате. Прекрасно не менее мог отвлекать от мыслей о человеке в соседней комнате - серый комочек шерсти с полосатым хвостом, свой путь в номер который нашёл через полуоткрытое окно в гостиной. Юрко взобравшись по лианам и заявив о себе только тогда, когда поднялся на стол, усевшись на часть записей. Неизвестно где он пропадал большую часть времени на Иствоче, но сейчас он был полон сил, энергии, азарта, готов был строить глазки местным красавицам, отбивать их у мужчин и в целом купаться во всеобщем обожании к его несравненной персоне. Но, так или иначе, его несравненную персону сейчас больше всего заинтересовала блюдце с грязной водой внутри, которую лысые обезьяны называли кофе. Фауст протянул мордочку к чаше, опустил лапки на края и сощурил круглые глазки, поглядев на одного из представителей рода лысых обезьян, который отличился большей волосатостью. «Верхняя часть штага в районе рея обшита кожей… парус обшит ликтросом…» — висок откликается недомоганием, на кой им нужен был штаг? Серый взгляд обращается к тому месту, где только что была чашка, а теперь настороженный лемур. Капитан так же настороженно молчит. Особой смелостью должен обладать тот, кто встанет между капитаном и его кофе. — Это моя чашка, — произносит Азар, глядя в желтые глаза лемура. Понимал ли зверёк те или иные диалекты? Пираты «Фурии» полагали что понимает. Что-то не вижу твоего имени на этой чашке! Впрочем, Фауст не знал имени Азара Тревора. А даже если и да - какой запрет помешал бы лемуру протянуть лапки к запретному плоду, которым он, скорее всего, подавится, но он всё равно запретный, а потому самый желанный. Чашку Фауст подвинул к себе чуть ближе, не спуская внимательного взгляда янтарных шариков с лица пирата. Настороженно приподнялся вверх полосатый хвост, будто бич правосудия - гроза всех аллергиков Тедаса. Чашка... ммм. Да демон морской с той чашкой, но... лапки цепляют за край. У Тревора возникает ощущение, что вместе с кофе, к которому проведение прирастило пушистые лапки, почит и пачка счетов и расчетов. - Эй, как там тебя? - он позабыл или, может, и не слышал никогда, как звали эту бестию, но она слушалась Пауля. Который продолжал сладко спать в наивной, небось, уверенности, что пригрел на груди забавного пушистика, а не троглодита, ворующего по утрам у людей живительный напиток. - Нет, нет нет... Рука ловко выхватила ценные бумаги, но за шкирку схватить безобразника не успела. - Ну попадись мне, - посулил Азар, отодвигая стул и готовясь отловить свой кофе, несмотря на лапки. Вероятно, на своём веку пушистый троглодит с длинным полосатым хвостом покусился ни на одну чашку с кофе. Он вызывающе мякнул, схватил чашку и вместе с ней перепрыгнул на комод - удивительно или нет, но содержимое желтоглазый лемур не пролил. Фауст начал принюхиваться к мутной воде, забыв на время что находится в опасной зоне риска под пристальным взглядом сероглазого человека, которого лишили части ежедневного ритуала. Между медным подносом и стеклянным кувшином угнездился троглодит с похищенной чашкой. Шаг в сторону, мягок и проворен. Пират не спешит, белые рукава рубашки почти не шевелятся, только слегка сгибаются руки, походка хищника, веселый блеск в глазах. Он двигался в сторону? Ну, не совсем, он лавировал. Сменил галс. Обманный маневр под ветер... Сапоги легко ступают по темному дереву... Выпад... Объятия крепки. А белизна рубашки уже не столь девственна. Если можно так выразиться, кофе он все же поймал. Некоторыми частями своего тела. Руками поймал похитителя. А локтями и краем манжета кувшин и поднос. Правда, те уже лежали на полу. Ничто так не бодрит по утрам, как грохот бьющейся посуды и душ из бодрящих напитков. - Демон, проклятая бестия. Ну что, попался? Пойдем-ка. Тревор направляется в спальню предъявить питомца хозяину. - Азар? - слышится сонный голос штурмана, коего резко вырвали из крепких объятий крепкого сна. - Фауст? - хмурит брови и садится на край кровати. Первое время лемур отчаянно сопротивляется крепкой хватке человека - бьёт лапками по лицу и громко пищит, дабы хотя бы оглушить противника, превосходившего его по физической силе. Затем вдруг успокаивается. Крепко обнимает за шею. И скорее всего как раз потому, что жёлтые бусинки встречаются с раскосым взглядом того, кто однажды пригрел его подле себя и с того дня голос имел наибольшее влияние на серый комочек шерсти. Нынче избалованного духа леса. - Э… доброе утро? - неуверенно говорит Пауль, встречая облитого кофе Азара с Фаустом в обнимку. Хватка Тревора от того голоса тоже становится не такой уж крепкой. А нахмуренный лоб разглаживается. - Вот, - предстает перед очами штурмана в живописном декоре. - Поймал с поличным. А, да, доброе... кажется, доброе. Как самочувствие? У Фауста появляется прекрасная возможность улизнуть, потому что капитан отвлекся. Он осторожно присел на край кровати, улыбнулся, разглядывая сонного Пауля... внезапный приступ позабытой было мигрени заставил на мгновение поморщиться. Фауст тем временем вместо того чтобы улизнуть или перепрыгнуть с плеча нового знакомого на плечо штурмана решает обхватить голову капитана, пустив лапки в тёмно-рыжую шевелюру. Пауль смеётся, на время опускает глаза и вновь возвращает их тому, кто сидит рядом. - Хорошо… то есть очень хорошо, да. Очень. Но улыбка смущённая - утро у Азара выдалось явно не слишком хорошим, благодаря стараниям неугомонного Фауста. А ещё они вчера выпили. Может даже слишком. Чувство неловкости от того, что Тревор мог застать его в настолько нелепом виде, когда от выпитого рома он начинал икать. - Э… как насчёт чая с мёдом? - предлагает Пауль, касаясь левой ладонью шеи. - Не самый лучший выбор напитка в жаркую пору времени, но неплохое средство от похмелья, - ему не нужно спрашивать или уточнять, поскольку к таким мелочам он особенно внимателен и чуток. - Чай, - согласно повторяет Азар, любуясь этим простым жестом, касанием руки шеи, таким... необыкновенным. - Да, чай. Ты как насчет чая, а? - вопрос обращен уже к обхватившему его голову лемуру. Если парень надеется найти там себе тараканов на завтрак, то он просчитался: все тараканы у этой головы внутри. - Придется заказать три чашки. Иначе, боюсь, мне придется вызвать этого типа на поединок. Поднимается. Надо бы вызвать подавальщика, но живописный вид задерживает у совместного ложа: - Не хочешь поздороваться с хозяином, а, э... как тебя, забыл, зовут?.. - Мы зовём его Фауст, - сквозь тихий смех говорит Пауль, пытаясь собрать чёрные волосы в конский хвост обеими руками. Хмурится. Непривычно. Бросает своё занятие и смотрит на вновь обретённую левую руку. Водит большим пальцем правой ладони по красному пятну вдоль запястья. Поднимает карие глаза на Тревора и мягко улыбается. - Я сейчас оденусь и выйду. Фауст, - обращается теперь к лемуру, - не обижай ты его, будь добр. В ответ зверёк мякнул, вцепившись теперь в капитана мёртвой хваткой. Тревор вздохнул о чем-то и поднялся. - Эй, малец, - послышался его голос от дверей в апартаменты. - А... не важно, да всё в порядке. Нет, не нужно еще кофе. Принеси три чашки чая с медом... кто, это? Это Фауст, а не тварь... сам ты образина. Завершив этот содержательный диалог, Азар заказал также фруктов для незаслуженно окрещенного образиной зверька и вскоре появился в дверях спальни уже с подносом. - Не вставай. Поднос поставил на кресло, взял чашку для себя и для штурмана. Протянул ему. Фрукты не стал подавать Фаусту, надеясь, что тот сам переместится к подносу. К тому моменту Пауль успел одеться, умыть лицо и завязать волосы в пучок. Сесть назад на край кровати, но ответить: - Я ведь больше не так беспомощен, Азар, - он улыбнулся и посмотрел на свою руку с красным пятном на запястье. - Ну… почти не беспомощен, - голос перешёл в шепот, - непривычно, право… Заприметив фрукты, Фауст освободил Тревора из своих крепких объятий и кинулся поедать манго, яблоки да порезанные кусочки бананов. - Сколько сейчас времени, кстати? - интересуется Пауль после того как выпил глоток чая. - Ты ведь ещё не видел Улву? Азар усмехается озадаченно. Да. Теперь нужно научиться видеть в нем человека с двумя руками. Удивительно, как просто было принять его тем, и как сложно этим. Он вновь, который уже раз за прошедшие часы бережно берет левую ладонь штурмана, подносит к лицу, как когда-то подносил единственную его ладонь. И целует, прижимаясь после щекой. По-прежнему не веря. Рука на месте. Обе. - Не видел, - покачал головой. Далеко отправил мечницу, так чтобы не мешали ей спать ни возлияния, ни что-либо еще из того, что творилось тут. А пора бы уже ей тоже проснуться. - Рассвело уже, - мельком взглянул в оконнный проем. - Верно, семь? - Пожалуй… Верно, семь. Верно, уже должна проснуться. Верно, уже сидит в общем зале и слушает игру музыкантов. Или не спала вовсе - бродит где-нибудь вдоль берега. Опустошённая. Грустная. Такой он её и помнил, когда впервые встретил. К такому состоянию она вернулась, когда этот поход длиной в неделю подошёл к концу, и всякая опрометчиво данная другим надежда была разбита. Пауль нахмурил брови и поджал губы. Смотрит на свою руку, как на что-то привычное и тотчас на что-то чужеродное. Но не было предела его радости. Как будто некая пустота внутри наполнилась дурманящим нектаром до самых краёв. С обещанием бессмертного счастья и вечного покоя. Благословил ли его Янто, как часть возможного раскаяния? Благословил ли его Корт, дав шанс начать новую полноценную жизнь? - Ты ведь понимаешь, что я тот же Пауль, Азар, - говорит он, замечая озадаченность на лице того, с кем за последние сутки выстроились очень тесные отношения. - Или тебе легче было воспринимать меня с одной рукой? - улыбка добродушная. У всех свои идеалы. Он готов смеяться над собственной растерянностью. Но впору растеряться. А еще впору шутить раз за разом, повторяя один и тот же повод: - За последние дни у меня, видно, сложилось ложное убеждение, что красивые мужчины и приличные штурманы бывают только однорукими. Прости. Он отстранился. - Но как мне теперь ухаживать за тобой? Раз ты желаешь всё делать сам. Пауль облизал тонкие губы и убрал чёрную прядь за ухо. Азар отстранился, но штурман подался к нему вперёд и тихо спросил: - Но знаешь ли ты… каково это? - улыбка стала горькой. - Когда у тебя нет руки. Когда ты не можешь нормально одеться, нормально поесть, не можешь крепко удержать рукоять сабли в ладони, чтобы защитить себя или кого-то другого. Когда чуть что и ты можешь упасть. И это просто будет смехотворно, - разводит руками и смеётся. - Когда в течение всего месяца за тобой ухаживают твои названные по общему ремеслу сёстры, когда одна из них расчёсывает твои волосы, улыбается тебе и смеётся. Но ты себя для неё чувствуешь обузой. Он закрыл ладонями лицо и тихо вздохнул. Опустил и вернул внимательный карий взгляд капитану. - Прости… я знаю, что забота обо мне делалась из искренних побуждений. Но я не мог также отделаться от постоянной мысли, что я всё больше становлюсь тяжёлым грузом для других. Молчит. И вновь смотрит на свою обретённую руку. - Не знаю, может, пройдёт время, и эта рука начнёт… гнить, наверно? Ведь явно я получил её от проклятья Янто, - вздыхает обречённо. - Может скоро я опять стану одноруким. Азар помолчал. На простую шутку реакция оказалась... непредсказуемая. - Нет, - сказал он наконец спокойно. - Не знаю. У меня ведь обе руки на месте. Как и у тебя сейчас. Но кажется, что не одному мне это кажется непривычным. Улыбнулся, всматриваясь в карие очи, не желающие смеяться над тем, что теперь уже в прошлом. - А знаешь, что, я придумал, как нам быть, - неожиданно решает, расстегивая на себе испачканную рубаху, протирая ее тканью лицо от остатков кофе, стягивая штаны и залезая под одеяло. - Давай ты теперь за мной поухаживаешь. Подашь, дорогой, мне мой чай? Невинная ухмылка и готовность продолжать это утро в неге и пустой болтовне. Хитрый кот. Только Пауль оделся, как этот кот залез назад под одеяло и начал требовать, чтобы ему почесали за ушком да угостили вкусной рыбкой и тёплым молочком. И не то, чтобы темноволосому штурману это не нравилось… - Ты меня поцелуешь, если я подам тебе чай? Чашка уже в руке. Нет обиды. Нет горечи. Он спокоен. И по телу пробегается приятная дрожь от чувства возрастающего азарта. Долгий взгляд, улыбка. - Давай проверим? Рука тянется к чашке. Одна. А другая к плечу штурмана. Губы чуть приоткрыты. Дыхание становится частым. Чужое - обжигает. - Ты на себя сейчас ещё чай прольёшь, - предупреждает его Пауль, что впрочем, не отвлечёт от той неизвестности, что предложить могли серые глаза морского волка. Обе ладони ложатся на плечи, когда одну из них освобождают от чашки. Глаза в глаза до тех пор, пока пред ними не настигает пелена блаженной тьмы и ответом нависшему молчанию служит взволнованный вздох. Ничто так не бодрит ранним утром, как сладкий поцелуй ночного любовника. А чай... чай может и подождать. Hide ... Попутный ветер 10 Солиса, "Неспокойный" Он снова стоял на квартердеке. В спину дул попутный ветер. Довольно сильный, что давало надежду к вечеру быть на Лломерине. Они пока не говорили о планах. Пауль не дал ответа. А Азар, соответственно, не посвятил еще в свою безумную идею Улву. И чем дальше они уходили в море от берегов, тем больше ему хотелось, чтобы между ними троими не было никаких недоговоренностей. Красноглазая воительница вросла в его ближний круг, с Паулем были связаны надежды капитана, и это всё сменило его уединенность непривычными связями и мыслями о людях, от которых зависела его судьба. - Тревор, - раздался знакомый голос белокурой потрошительницы, кои поднималась по лестнице к квартердеку. - У тебя смена скоро закончится? Она нахмурила брови и подняла рубиновые глаза к хмурому небу. Белокурая женщина. С красными глазами. Вне какой-либо системы координат. Она не только не имела фамилии, или титула, но и вокруг нее мир утрачивал свои маркеры, теряясь. Команда обращалась к нему "капитан Тревор". Но что было с того ему, если эти двое все равно не укладывались ни в какие рамки и заставляли его невольно улыбаться при звуке их голосов. - Скоро пробьет окончание. Хороший ветер. К ночи будем в Лломеринской порту. Он присмотрелся к полному белоснежному парусу. - Даже не верится, что прошла всего неделя. Да? Взгляд обратился к его собеседнице. Да. Неделя. Всего одна неделя, которая расставила конкретные томики по своим законным полочкам, а вдруг обнаружилось - некоторых книг всё равно не хватало. - Да, - ответила она, убрав седую прядь за ухо и опустив глаза. - Не верится. Тихая. Даже скромная. Юбки чуть ниже колен, которые подчёркивали её женственность. Чужеродность. Абсолютно не похожая на ту, которая всходил на борт «Неспокойного» в первый раз. - Не нравится мне сегодняшнее небо, - вдруг сказала она, вернув взгляд Тревору. Капитан поглядел на небо, кивнул: - Мне тоже. Надеюсь все же, что успеем добраться раньше. Поправил штурвал, покрепче взялся. Порывы становились сильнее. Но оставалась надежда, что на таком ветре они домчат впереди шторма. Если, конечно, ветер не переменится. - Улва. Пауль говорил тебе о моих... наших планах? - Планах? - женщина вскинула брови и отрицательно мотнула головой. Она думала, что он имеет в виду о планах на Лломерине, ближайшем намерении обеспечить команду прибылью и вернуть ритм жизни в привычное пиратское русло. - Пауль говорил, - начала она, дёрнув плечами, - Пауль сказал, чтобы ты посетил кают-компанию, как покинешь вахту. Предлагает посидеть вместе и выпить немного ананасового сока, который он приобрёл ещё на Иствоче. - А, спасибо, - кивнул капитан. Пауль не говорил. Надо ли делать это Азару? Трудное решение. - Понимаешь. Я хотел бы в будущем. Не сейчас и даже не когда вы доберетесь до Либерталии. Пожалуй, времени понадобится очень много, чтобы всё подготовить. Но однажды хочу взять курс на восток. Хочу поглядеть, что там. Что думаешь? Её взгляд сделался несколько обеспокоенным. Она чуть приоткрыла губы, намереваясь что-то сказать Азару, но на время над их макушками нависло молчание, в котором насколько не удивительно не нашлось места некому напряжению, внутренней дрожи, но полёту мыслей. Думам о сказанном, как о чём-то неизбежном. - Немногие держали свой путь дальше к востоку, - тихо сказала Улва, сложив пальцы в замок. - Немногие вернулись, дабы поведать о том, что находится за пределами границ Тедаса. А даже если так, - она пожала плечами. - То кто верил в их рассказы? И вновь молчание. Как шанс одуматься или сделать хотя бы один верный шаг на пути к неизвестности. - Ты собираешься туда… Один? - С Паулем? Азар вздохнул. Это оказалось труднее, чем он полагал. "Только ты и я" обернулось чем-то, что заставило опустить взгляд, задумываясь, не поспешил ли он. Но ведь лучше сейчас, чем... - Я хотел бы, да. Чтобы Пауль отправился со мной. Серый взгляд встретился с рубиновым: - Но пойму, если он откажется. Усмехнулся, припоминая синий клык на цепочке. - Очень даже пойму. Ветер усиливался. Но Тревор не замечал, машинально вцепившись в штурвал, убеждая себя в том, что все будет так, как будет. Была ли то зависть? К тому, что было у другого, но не было теперь у неё. Была ли то ревность? От осознания, что у человека подарившего ей ожерелье в форме синего клыка был кто-то ещё, кем он мог дорожить. Он поспешил. После недавних событий, что случились с ней, после её откровений - он поспешил. Улва подошла ближе к Азару. - Когда это началось? - тихо спрашивает она, заглядывая в серые осколки души. - Между тобой и Паулем? - Когда, - повторяет за ней, не отводя взгляда. Ох, как же недавно. Подсчитывает дни с трудом, осознавая, как время стремительно вдруг сжимается в его памяти из вечности, что они со штурманом знакомы, в смешной срок. - Наверно, с той стоянки в скорпионовом оазисе. Лучше бы тебе спросить у Пауля. Ведь тебе важно знать, когда у него это началось. А я не знаю. Молчит. Зачем он сказал? Теперь всё это время они будут отсчитывать дни. А могли бы... просто плыть и смотреть на паруса, а не выискивать в глазах друг друга ответы на еще не сбывшиеся вопросы. - Это еще нескоро... - напоминает он. На самом деле она знала. О том, когда отношения между мужчинами стали более тесными. Лишь спросить. Уточнить. Пауль делился с ней теми сокровенными моментами, что происходили в его жизни. Как и она с ним. По-своему они стали супругами спустя некоторое время после первого знакомства, взявшими на себя обязательства делить горе и радости друг между другом на поле брани. Душевно это облегчало тот путь, который они выбрали. Морально поддерживало. - Нескоро, - повторяет теперь она за Тревором. Сколько прошло дней, когда она впервые отдалась Хиролу и он позже вдруг заявил о том, что хочет её встретить после того похода в Лес Планасен? Тот срок тоже был смешной. - Откуда у тебя уверенность, что однажды ты отправишься вместе с ним на восток? - спрашивает она, обращая рубиновый взор вдаль морской глади. - Откуда у тебя уверенность, что ты ещё захочешь видеть его подле себя? Что не произойдёт что-то, что может изменить твоё мнение? Он задумался, стараясь встать под порывы ветра так, чтобы волосы не застилали глаза. Склонил голову в одну сторону. В другую. Лишний раз поправил курс, хоть он был верен. - У меня нет уверенности. Только вот... - он усмехнулся. - Вряд ли что-то помешает мне отправиться на восток, это пришло не вчера. А раз так, штурман будет нужен. И Пауль лучший штурман, кого я знаю. Ну и мне он близок... Он помолчал. - Но ты права. До того всё может случиться. Могут убить или еще что. Ремесло у нас неспокойное. Да ведь и он передумать может. Я о том и говорю тебе. Рано думать о том, что будет. Одно я знаю наверняка: однажды я возьму курс на восток. Но когда. И хватит ли моей жизни и решимости у тех, кто пойдет со мной? То уже от меня не зависит, Улва. - Я беспокоюсь за него, Тревор, - говорит она. - Знаю, что ты ему не безразличен. Знаю, что там на востоке может быть что угодно… Протёрла пальцами переносицу и тихо вздохнула. - Но, может, я зря переживаю. Он проживает свою жизнь. А моя к нему никакого отношения не имеет на самом деле… Глаза к небу. Влажная капля на изуродованной шрамом щеке. Нет. Это не её слеза. Но, возможно, ей лишь показалось. - Тебе волосы не мешают? - вдруг спрашивает Улва, обращая свой взгляд к Тревору. - Завязать их может в хвост? Азар улыбается. Волнуется. Еще бы. Он и сам волнуется. Какой прекрасный повод для волнения. Значит, не безразличен? - Демонов ветер. Э... Если не трудно. Не могу отпустить штурвал. Благодарю тебя, Улва. Женщина встала за его спиной. Вынула из сумки кожаный шнурок и пальцами расчесала тёмно-рыжие волосы. На удивление мягкие на ощупь и от того невольно захотелось сплести пару косичек. Вздохнула от досады. Пряди не такие длинные. Не такие и светлые. - Не жмёт? - спрашивает, когда завязывает хвостик. Опускает ладони на плечи, наклоняет голову на бок, чтобы заглянуть в глаза. На время ветер обзавелся парой заботливых рук, десятком нежных пальцев. Касание как избавление от сомнений мужчины, который знает, чего хочет и к чему идет, который не остановится. Но эта простая забота - глоток чистой воды на пути сквозь соль океана. Благодарный взгляд. И что-то еще. Молчаливо сдаться под этим взглядом. Да, остановиться, на время забыть о востоке, о корабле и поддаться моменту взгляда. На мгновенье. Чтобы в следующее улыбнуться, стирая всякие мысли об остановке. - Спасибо, так намного лучше. Но ветер становится опасным. Надо убирать лишние паруса, иначе можем не успеть... Тонкие ладошки крепко сжимают мужские плечи. Молчаливый кивок. Удивление? Потому что неделю назад этот человек был ей никем. Потому что неделю назад она недолюбливала этого человека - его нрав, его суть. Сейчас он стал ближе. Роднее. Он почти как открытая книга - нет и доли лжи в серых осколках незримого духа. А потому уголки тёмных губ приподнялись в лёгкой улыбке в ответ. - Кают-компанию не забудь посетить, как тебя сменят на посту, - тихо сказала Улва, убрав ладони с его плеч и направившись к верхней палубе. Рубиновый взгляд вновь обращается к небу. Отчего-то казалось, что что-то недоброе их ожидает в ближайшее время. Hide Meshulik&Yambie

Спасибо всем за игру^^

Ну ладно, Красемир. Вассиан пожел плечами.

- Красемир? Так за него и Бажена голосовала. Зачем было раскрываться, если достаточно было бы просто поддержать Бажену?

- А если самозванец - как иначе проверить? К тому и знание. Почесал затылок и добавил: - А вообще, в таком порядке не проверить, мда.

Вассиан достал рогатку из левого кармана и переложил в правый. - От перемены места мыслей не прибавляется, - констатировал он и выжидающе поглядел на вызвавшегося проверяющего.

Маста, а обнови, пожалуйста, табличку. Имена все такие старославянские, что я в них путаюсь без вычеркнутых >>

У Вассиана на уме всё было по-прежнему. Алена на его обращение не откликнулась, Леший убег, даже кот его игнорировал. Ну а на вопрос Ратибора про истории он мучительно всё еще выбирал, рассказать ли про четырехъяйцевого быка или лучше про то, как его чуть не забили досмерти, решив, что от его, приблуды, дурного глаза местная лучшая нетель повредила себе ногу. А подозрительными ему казались Бажена и Вышата.

Вышата

Показать контент - Вассиан, знаешь, я никогда не задумывался о том, какого это работать с быками. Может расскажешь как это? Боязно ли тебе бывает, ведь он как даст копытами, так и поминай как звали? - задал вопрос я Вассиану Вассиан почесал затылок через ушанку. - Дак ить вёртче надоть, - хитро сощурился он и почесал укушенную слепнем ногу. - Вёртче брать, да знать, когда соваться. Это всё наука. Трясисолома глубокомысленно поднял вверх указательный палец и добавил: - Ну и заговоры знать положено какие, то всегда поможет. Хмыкнул: - А ежели не бояться, так он тебя живо в землю зароет тот бык. Бояться надо. Потому витязи какие к этому делу непригодны. В них страха мало. Hide

Показать контент Вассиан Трясисолома действительно знал и делал, чего даже не скрывал. И знался он вовсе не с добрыми истуканами, коих было модно собирать на княжьем дворе и обзывать богами и пантеоном каким-то на манер греческий. Это уж из-за моря пошло такое поветрие, будто пантеон и боги. А у Вассиана были всякие духи, и являлись они всяк по своей части. В бане он опасался банника, ну а в доме задабривал домового. Ну а уж если бы удалось поговорить ему с лешим, так он бы непременно бы спросил его, верно ли выходит, что домовых много? Ведь и домов не счесть... да уж что там леший. Знался Вассиан с теми, кого поминал в своих приговорах на порчу, Чернолютым Змеем и всякими ползучими гадами. И глаз у него был нехорош. И потому, конечно, в Перуна шибко не верил. - Ежели даже кот меня не боится, то какой я к чертям кастратор? Вопросил он небеси, кинул шапку оземь и принялся читать самый свой страшный заговор. Hide Вассиан Трясисолома

Маста, а голосование сегодня до 22 или с 22 сегодня? Я что-то туплю >>

Испортить нечисть - вот это вызов настоящему колдуну. Да только Вассиан хорошо знал, что лучшая порча от лешего и иже с ним - крепкий мат. И потому, соблюдая благостное молчание, глубоко в душе крыл четырехстопным ямбом всю эту компанию с котом и хвостатыми бабами. Вспоминая ладную девку с грудями и нормальные ногами с последней свадьбы в родной деревне.

С днем рождения, люди!))