Meshulik

- А что так к истокам-то потянуло? Там всё то же, что и на поверхности. Только попрямолинейнее, да пожёстче. Если уж "У кабатчиков" дерутся, то непременно до крови и выбитых зубов. Иначе то не драка. - То же? — он с сомнением хмыкнул. Почесал кончик носа. — Да дело не в истоках, — дернул плечом Петро, — а знаешь, как бывает. Вот вроде ты живешь себе, и на своем месте. Люди вокруг, — взгляд скользнул по фигуре морталитаси. — Работа. Он откинулся на стуле, тихо рассмеялся. — Да что я разве об этом? О надутой знати и любителях почваниться длиной своего рода в Совете? Я всю жизнь это из себя вытравляю, веришь ли? У меня и нету ничего. Но все же бумаги, там, предания. Ну как водится. Какой гном без памяти об отцах и дедах своих? Но всегда я думал, что это все песок, пустая порода, не стоит и думать обо всем таком. А сейчас и не знаю. Говорю с тобой, будто давно мы с тобой дальняя, но родня. Может, Малик сглазила, тогда на меня глянув? — он усмехнулся и поспешил запить эту мысль утренним лекарством от похмелья. — Может… просто пора под гору? *** - Выделите месье Кари минуту покоя, - тихо говорит Анку морталитаси. - Ваш взгляд ему сейчас не мил. На воина уставились, сначала оторопев от такого прямолинейного замечания, после — с любопытством. Прежде чем она заговорила, прошло немало тягостных мгновений, но наконец напряжение в лице ослабло. — Признаться, я не очень разбираюсь в людях, - прошелестела она, - пока они еще живы. Как думаете, — едва видимый кивок в сторону барда. — Порой люди выбирают то, что им не мило, добровольно. Страх. Боль…

Петро отхлебнул странный свой завтрак и поморщился. - Маги, - мрачно изрек он, стараясь говорить потише, чтобы его не услышал никто, кроме избранной жилетки. А выплакаться все же хотелось. Он пригляделся к своей госпоже, которая тем временем, не обращая ни на кого внимания, ковыряла яичницу и с аппетитом жевала свежий хлеб. - Вообще, она хорошая. Взгляд переместился на визави, в нем читался немой вопрос, может ли кто-нибудь увидеть в Доре то хорошее, о чем тут толкует ее подчиненный. - Только магам несладко живется, ведь верно? Он моргнул и отвлекся, вспомнив, о чем хотел порасспросить клейменного: - Скажи мне, маз, лучше, если вот... вот если я бы захотел в Орзаммар, ну... - он вздохнул, выбирая подходящее слово, - ненадолго зайти. Как думаешь, стоит?

Лежать в постели. Кружевные манжеты долгополой ночной рубашки прихвачены тесьмой у худых запястий. Прозрачные пальцы в лунном свете. Лежать, словно болеть. Силы истончаются жаром. В животе сидит холодный страх. Он поднимается вверх к ключицам, минуя солнечное сплетение. Забирает силу, желание хвататься за лунный свет, как за соломинку. Хочется спать, но глаза, словно у летучей мыши, моргают на луну в окне. Пахнет йодом и собственным потом. Поднять ладонь и заслонить от себя этот свет. Отец так учил — чтобы набраться божественного вдохновения и сделать первый надрез. Точный. Холодный. Бесчувственный надрез — как начало новой жизни. Он любил шутить, что некромантия сродни творению, а труп — как девственница, отдается скальпелю всегда в первый раз. И следует чтить ее дар и вкушать всеми фибрами души трепет этой никогда не рожавшей, но уже понесшей плоти. Бесчувственный надрез — он словно совокупление с мужчиной. Такой же неприятный, но эффективный. Не-об-хо-ди-мый. Медленно, из раза в раз превращающий женщину в ходячий труп. Слеза стекает по лунной дорожке. Нет. Она не уснет. Боги. Где этот нож? Спустя новый припадок и новый свежий рубец на своем теле мадмуазель Элиаде мирно засыпает наконец-то, окутанная, словно коконом ночной бабочки, лунным светом, сомкнув покрасневшие веки, приоткрыв припухший рот. А гном, сидя рядом с ее кроватью, в окружении обрывков испачканных кровью бинтов, смердящего неопорожненного ночного горшка и пузырьков из аптечки, амбре которых готово потягаться с содержимым горшка в телесности источаемых зловоний, покрытый потом, в прилипшей к телу тонкой рубашке, дрожит, весь всклокоченный. Начисто лишенный столь вожделенного сна. Или хотя бы забвения. *** Они спустились вниз вместе. Петро бережно придерживал ее локоть. Она не являла никаких признаков вчерашнего потрясения. Лишь бледность, простительная, если учесть, сколько крови было пролито из ее ран. И блуждающая неприятная усмешка на губах. Холодящая кровь того, кто засмотрится. - Подай, приятель, мадмуазель яичницу, а мне... разбей яйцо в стакан сидра. Он уселся рядом с сородичем. Мрачно уставился перед собой. Госпожа же некромант устроилась поближе к их предводителю, нет-нет, да поглядывая в сторону неприметного человечка.

Айседора отшатнулась от насмехающегося мертвеца. Неверный шаг, щиколотка подвернулась, едва удержалась на ногах. - Безумие, - воскликнула, - проклятье, замолчи! Когда Петро успел подняться и оказаться именно там, где был нужен - у ее левой руки, - Дора не заметила, лишь привычно ощутила опору его плеча. - Пора вернуться к остальным и решить, что делать, - без слов понял ее и предложил всей весьма потрепанной компании счетовод. - Но сперва, тебя нужно перевязать. Он оглядел парочку победителей, Рино тоже не помешало бы перетянуть рану, хотя бы до возвращения в таверну. И кто эта верткая дамочка? - Мадам, позвольте от имени дома Элиаде выразить вам признательность за вашу самоотверженную помощь. Позвольте узнать, с кем имею счастье беседовать? - рассыпался в любезностях гном. У мадмуазель Элиаде не достало сил разуверять его в происхождении незнакомой мадам. Она лишь скользнула взглядом по гному, по юбкам, изящным плечам, искусному гриму. - Петро, - позвала тихо. - Принеси мне воды. — На месте жителей Вал Форэ разумнее было бы найти других стражников, — обыденным, если не обращать внимания на глухую хрипотцу, голосом произнёс Дарио. - Многое упрощается в их отсутствие, - устало заметила она господину искателю. В конце концов, как ни безумен был замысел неизвестного их преследователя, а все же выяснить эту информацию без незаконного в этой стране применения магии было бы затруднительней.

- Мы не раскрываем чужих имён, - хрипит мертвец. - А наши хозяева безлики. Мы здесь для того, чтобы остановить тех, кто ищет правду. И не только пропавшей свиты это касается. Лицо окаменело, не привычное встречать отказ от того, кто в ее полной власти. Окружающий ландшафт будто бы посерел, а духовная магия, словно иглы, впилась в кожу покойному, доставляя демону мучительные минуты встречи с реальной болью. - Кого это еще касается? Какую правду?

- Грязное создание, - хрипит оживший труп, едва стоя на ногах. - Не найти тебе покоя в собственной смерти… Айседора приближается, не выпуская из невидимых цепких пальцев руки смерти свою жертву в юдоли земной. В ее власти заставить страдать этого демона, если тот не согласится вызнать у упокоенной души всё, что пожелает знать госпожа некромант. - Тебе плохо в сосуде этом, что с ним не так? Где те, кто послал это тело на смерть? Она ощущает дрожь Завесы совсем рядом. Так всегда в местах, где только что наступил чей-то конец. Истончается вуаль. По коже пробегают мурашки. Кажется, еще немного, и за спиной распахнутся перепончатые крылья ночного летуна.

Кто-то перевязывал ему раны и пытался напоить водой. Как же плохо. Муторно. И почему? Он, кажется, сражался мечом. Он!.. Рыжебородый еле живой наземник ухмыльнулся. Мысль о том, что пострадал он не совсем зря, вселяла некоторый самодовольный оптимизм. — Что станется кнурла от пары порезов… ой. Маз, ты эта, полегче с бинтами. Левый бок – мое слабое место. Простонав еще что-то в адрес раскинувшихся поодаль трупов их неудавшихся убийц, гном взволнованно вспомнил: — Дора, тут была Дора. Где? На госпожу Айседору было больно смотреть. И не только оттого, что подол ее платья превратился в лохмотья, после того как часть его была располосована на бинты, и не из-за красовавшихся под глазом, а также и на скуле и обещавших вскорости посинеть красных следов от ударов эфесом. Не только из-за того, что стояла она, пошатываясь от ветра, а одного рукава недоставало, рука висела плетью, плотно замотанная, благодаря чему кровь из ран уже не заливала всё вокруг. Но и вообще потому, что смотреть на некроманта за работой должно быть больно. По определению. Растрепанный волосы развевались, теряя проникшие между прядями частицы пожухлой листвы, являя собой то зловещее зрелище нарушения природы земной, какое только и воображает себе досужий люд, судачащий о зловредных и опасных неуправляемых магах. Эта магесса сейчас едва ли управлялась кем-то. И окажись здесь на месте хоть сам король неваррский, вряд ли он смог бы убедить ее обождать, когда она отдохнет и наберется сил. Она желала знать, и немедленно, желала слышать ответы на свои вопросы, и если понадобится для этого тысячи пощечин, она раздаст их прямо сейчас, более не откладывая. — Кто послал тебя? Этот голос не был привычным змеиным шипением. Низкий, на глубоком выдохе, устрашающий, он взывал к тому, чья связь с этим миром зиждилась на тонкой нити магического следа.

Слишком много. Она пыталась сосредоточиться на заклинании, становясь уязвимой, чем не упускали возможности воспользоваться эти враги. Да будут они прокляты... Мелькавшие рядом юбки и кинжалы. Она хотела защитить этого неприметного человечка, чтобы вглядеться в него повнимательнее. Не сейчас. Когда-нибудь. Или, может, уже никогда. Чужая злая воля избавила от желаний, а с ними покинуло и сознание. Голова встретилась с неожиданно материализовавшейся на ее пути из ниоткуда наковальней, которая изменила траекторию полета, закончив ее на земле, рядом с уже бесчувственной его госпожой. "Я не смог, не смог защитить", - эта мысль стала последней и ускорила приход утешительного забвения. Рино, славный воин подземных троп и контрабандистских схронов, неустрашимый морской пес, поводырь его утерянного камня, отомстит за него.

Не теряя разбега, он отоварил не разбирая своим кирпичом первого, кто попался на его пути, — предводителя шайки. Неся возмездие за угрозы в адрес мадмуазель Элиаде. Рино уже подступил к тому, а Петро подтянулся словно на новой привязи. Без клейменого счетовод сбавил бы ход, а может, и вовсе изменил направление. Этот маз вселял в него уверенность. Что за девица рядом с мадмуазель? Где она успела ею обзавестись? Смертельно опасно. Они управляются с Предводителем. — Как очаровательно, — мстительно шепчет Айседора, впиваясь взглядом в то, что совсем недавно было главарем этой шайки невежд, а ныне послушная ей марионетка. И разочарованно вскрикивает, пряха, уколовшаяся собственным веретеном. Проклятый вражий певун разрушает хрупкий сосуд, несущий демоническую сущность на гибель всему, что некромант сочтет достойным гибели. - Маз! Лови! - перевернувшись в воздухе, меч предводителя сверкнул кровавым сильверитом и вонзился в землю рядом со счетоводом госпожи Петагаст. - Не благодари! - улыбка на забрызганном кровью, татуированном лице вышла жутковатой. Хриплый воинственный клич, оскал улыбки в разметавшейся бороде, и меч уже в руке новоиспеченного спасителя девиц в беде. Плечо к плечу с товарищем. Выпад, отскок, уворот от прилетевшей от противника ответки. Выпад… куда? Шаг назад, непонятно, как он не падает, но снова его почти что достали. Лишь почти. Петро упорно тычет во все стороны, отскок, словно пляска обеденных шкварок на разогретой сковороде. Его воинственность не угасает, он создает серьезную проблему для противника, ибо… неуловим. И столь же безрезультатен. Он — вжжух, он вжик, он… случайно попал. Меч с отвратительным всхлипом врезает чужую плоть, и Петро зримо плохеет от этого звука. Он неудержим… Рыжебородый постигает искусство выживания на поле боя. — Ха! — вскрикивает он при каждом ударе. Эй, парни, подходите. Чем гуще встанете, тем быстрее зарублю. Айседора пару раз сбилась с заклинания, с изумлением краем глаза наблюдая эту картину.

дамы в беде - Ваша голова будет очаровательно смотреться на пике копья. Взять их! Слишком много. И снова маски. Ну знаете, это в конце концов… Это просто невежливо. — Да как вы сме…. Ее оглушил этот визг. Словно демон ужаса вселился в барда. Прекрасный, стремительный демон, ужасно стремительный. Айседора оторопела и оглохла. И стайка аморфных низших демонов, ожидающих поодаль за Завесой к услугам мадам некроманта своего в ее магическом искусстве скорого применения, прыснули в стороны, завывая на все голоса и жалобно затыкая на всякий случай все отверстия, которые могли бы оказаться их ушами. Топот ног, звон оружия. Айседора только шипит, направляя всё свое негодование грубияну, бросившему ей вызов. И снова боль и кровь! О святые предки, как же искушает эта кровь. Как зовет и просит вытянуть силы, тепло и жар огня из вод ее жизни, покидающих слабеющее тело. Шепчут голоса, умоляя высвободить их из заточения. Мечтая безнадежно о слабости и ее духа. — Дора! Что она здесь… Петро опомнился и огляделся по сторонам. В округе не наблюдалось стражей порядка. Не было вообще никого. И по-хорошему, ему хотелось привычно забиться в какой-нибудь темный угол, дожидаясь, когда его госпожа решит эту неприятность с наемниками. Эх, а палку-то они оставили у кузницы. Гном побежал что есть духу следом, поспевая за спешащим на помощь Рино. И лишь немного поотстал, не от того, что утратил решимости, а по причине неровности дороги. На миг запнулся, упал на колени, и, уже вскакивая, схватил в руку здоровенный кирпич.

Петро поморщился, вздохнул. - А это уж ее дело, Доры то есть. Тут нам поскорей доставить. Пока не... Вдаваться в подробности нюансов трупоподнимания ему было неловко. Его роль в этом процессе не становилась привлекательнее от озвучивания подробностей. - Подвезем, господина Дарио подлечить оставим, а госпожа моя распорядится, что дальше делать. Короткая нога предполагала короткий поводок. Сильно наперед Петро предпочитал не рассуждать. - Пошли, вызовем господина искателя. Тут мы вряд ли еще что найдем. А хороший покойник - свеженький. Говорю тебе, маз, как повидавший и тех и других. x на пару чисиков

Доводы светлоокого хартийщика, наконец, подействовали на Петро успокоительно. Он еще хотел было что-то добавить, но, повертев головой, в итоге подуспокоился. - Талисман? Талисман - это... это талисман, - согласился он с неспоримым доводом. Талисман при таком раскладе мог дать сейчас больше гарантий выполнения контракта, чем броня, из которой, ежели что, еще придется кого-то выковыривать. - Парочку, - предложил он. - Так-то хоть бы и всех приволочь, да куда такую прорву покойников по городу везти. Не попусти камень, нас еще стража арестует. Представь, маз, стража нам: "Куда везете жмуриков?" А мы им: "Потолковать с ребятами в тихом месте хотим". Петро покачал головой, хихикнул. - Это будет чем-то обратным пожеланию наших нанимателей не выделяться. Ой, маз, мешковину какую еще прихватим. Кузнец, чай, не обидится.

"Насовсем". Слово откликнулось в груди зловещим холодком. Разве броня не защищает как раз от таких вот форсмажорных случаев "неисполнения контракта"? Рыжебородый умолк, прислушиваясь к голосу разума (он же - приступ оправданной паники). - Насовсем. А насовсем тем более, - в изумрудных глазах отразилось вопрошание, могут ли они пренебречь сейчас возможностью выпросить снаряжение, когда ставки столь высоки. - У мужика оно просто висит на стене. А там его девка бродит где-то... Петро похлопал себя по до недавнего времени не знавшей ни одного сражения и ни одной брони груди солидного члена Торговой гильдии, о чем он частенько забывал, навеки сданный и сам в аренду сановной представительнице Неварры. - ...А тут мы.

Спустя несколько долгих минут состязания воли и решимости в сарай, откуда Рино как раз выкатывал искомую тачку, ворвался раскрасневшийся Петро. - Слушай, ты видал, какие у кузнеца доспехи? Почти готовые же. Да и оружие, что надо. А скряга не хочет отдавать. Мы бы попользовались да вернули, чего делов-то на топи эти смотаться. Нам всё равно туда, - размахивание руками приостановилось. - Да брось ты эту тачку. Потом заберем. Я его почти уговорил, тебе осталось дожать только. Давеча ты так расхваливал тот тесак, со знанием дела. Надо показать этому папаше, что мы не в бабки ими играть будем. И не насовсем нам, а попользоваться. Вернем же.

Получив от кузнеца и прошеное, и непрошеное, Петро рассыпался в благодарностях. А неплохой парень этот кузнец. Да и товары у него тут стоящие. Взять хотя бы этот… эту… хм. Он с опаской отошел от трости-хлыста. — Говаривала моя матушка, что предок мой умело обращался с молотами, — припомнил он вдруг невзначай. — Правда, в те времена он считался вроде как дурачком, ибо когда тьма наступает, бей чем под руку попало, а этот, вишь, строил из себя… оттого, может, мы теперь и не в подземных чертогах торгуемся о кирке для алмазной жилы. Нда. А всё же раз в топях что-то опасное, тачкой не прикроешься… С видом знатного любителя поторговаться гном уставился на щедрого на взносы в их будущее предприятие кузнеца.

"Какой-то он и впрямь веселый, видать, дочка-то его не лыком шита и в обиду себя не даст, а только такие первым делом и тянутся во все опасности". - Мы поговорим... как там его? Как звать этого главу здешних храмовников? - поинтересовался Петро у кузнеца. - Если в топях происходит что-то странное, надо бы разузнать, - обратился он уже к своим спутникам с многозначительным видом. - Да и... Кстати, господин кузнец, нет ли у вас свободной тачки? В аренду. Надо нам кое-что перевезти. А уж мы разузнаем что можно о топях тех. Может... и насчет дочки вашей. А... нет ли у вас еще одной карты?

При упоминании круга Петро забеспокоился. Как бы Доре не вышло боком это расследование. Доказывай потом, какая ты седьмая вода на киселе Пентагаст. - Ее что же, силой туда увели? Он покачал головой, наслышанный об орлейских порядках. - Коли так, дело почти безнадежное. Но... Говорите... Я не понимаю. Ваша кровь? Он с видом тертого калача подмигнул и, понизив голос, поинтересовался: - Что, и вы тоже? Маг?

Петро не нашел бы и сам слов убедительнее и только постарался принять тот солидный вид, коим обладал всегда в Камберленде и который подрастерял на этом нелегком пути. Чинно поклонился и закрутил ус.

Петро взялся помочь товарищу, после перевязки рука почти и не беспокоила. Кость не задета. А таскать туда-сюда мертвые тела было, можно сказать, второй его профессией. Собственно, именно подсчетом этих самых тел и сопутствующих анатомических подробностей он часто и занимался на службе у морталитаси. - Чья это нога?... Эк... длинный попался. Знаешь, маз, сколько живу, удивляюсь, как Создатель разляписто их создал. Ни гармонии, ни пропорций. Управились быстро. — На дороге отряд могли узнать по карете или количеству путников. Но как наёмники узнали кого искать в Вал Форэ? - Проследили, значит, - утвердился в общем подозрении Петро. - Надо бы нам с оглядкой ходить. И где в этом городе хваленая стража? Греется небось в своей дежурке. Эх. Орлейцы... Раскритиковав человеческий род в целом и орлейский в частности, Петро поспешил за спутниками в сторону кузницы.

Носовой платок. Еще один… Петро не то чтобы не беспокоился о ранении, но не придал ему особого значения, занятый более яркими и очень противоречивыми впечатлениями от состоявшейся потасовки. — Палка сойдет за посох. Сеньор Дарио, возьмите вот этот дрын, вам ловчее будет ковылять. А бинтов у меня нет, — с этими словами он отодрал с шеи кружевную манишку и ловко превратил ее в бинт. - Как они узнали, куда мы направляемся? Следили? Вопрос, на который теперь могла ответить только госпожа некромант, буде пожелает его вызнать у мертвого наемника. - Ну да хорошо то, что хорошо окончилось.

Как только опасность миновала, настроение гнома переменилось: — Будут знать, как нас преследовать, — бормотал он. Рыжая борода топорщилась почти что воинственно. Пот лил ручьем. Рукав намок от крови, но думал он уже не о страхе... Вот бы посмотрела на них сейчас госпожа Малик... - А? - Дора, ну конечно. Поднимет. Сначала убив его за рискованную отлучку. При воспоминании о ее магическом искусстве Петро поёжился от привычного ощущения чего-то неправильного, словно попалось червивое яблоко, словно привкус гнили у куска свежего на вид мяса. - Пожалуй, она могла бы захотеть, - предположил он осторожно. - Сейчас уж могла бы. Только ей нужен тогда этот вот... Он шевельнул сапогом, но раздумал касаться "этого вот" и просто кивнул в сторону трупа. Чтобы заговорил, он должен находиться рядом. Они могли бы бросить эту глупую затею с неизвестной никому девкой и вернуться за Айседорой. С другой стороны... до кузницы уже недалеко. - Может, у кузнеца тачка найдется? Так мы бы это покойное тело и доставили бы госпоже в лучшем виде.

Элизой, дорогая... А, кстати, как мне к вам обращаться? - А... Элиза. - Мадмуазель Элиаде вдруг захотелось назваться каким-нибудь необычным именем. Орлейским? Или, может быть, антиванским. Кортеза? Ливер-де-Заде? Монпасье? Увы, это не отвечало интересам их предприятия. - Называйте меня как обычно, мадмуазель Пентагаст, - смирилась она буднично. - В конце концов, это может привлечь внимание знати... А пока, пока мы не повстречали знатной особы, зовите меня Дорой, милая. И можно без церемоний. Ладонь в перчатке коснулась плечика компаньонки. Дамы не торопясь отправились развлечься в городской атмосфере роскоши модных магазинов.

Поступь сбилась, как только она оказалась на улице. Движения стали угловатыми. Руки вдруг стали мешать. "Хозяйка" охотно уступила дорогу "компаньонке", поведя ладонью неопределенно вперед. Подхватила у горла шаль: - Понятия не имею, куда идти. Туда, где много бездельников, не обращающих внимания на прохожих. Главная городская площадь? Модные лавки... Или... где там... Казалось, ей душно. На самом деле Дора мучительно пыталась припомнить, как живут обычные смертные. - Да. Модные лавки. Это должно сработать, - произнесла она, вопросительно косясь на свою проводницу... или проводника? - Скажите, милая... то есть Кари, вы... - тревога мелькнула в глазах. - Вы знаете, где это?

- Я не... Да, я ждала вас. Моя милая, - не сразу нашлась "дорогая" и снова оглядела с ног до головы эту томную барышню, не веря своим глазам. - Вы прекрасно выглядите в этом платье, мадмуазель... Элиза. Слова скупой похвалы звучали искренним восхищением. - Составьте мне компанию, милочка, пройдемся. Здесь становится шумно. С этими словами мадмуазель потуже запахнула свою накидку, накинула шаль и прошествовала наружу поступью истинной аристократки.

- Вали их, маз! - крикнул он другу, уворачиваясь от лезвий. Ошалевший испуганный кивок и пятящаяся фигура была ему ответом. Петро не то чтобы планировал кого-то сегодня валить. Особенно после такого сытного обеда. Разве что проветриться. Растрясти жирок и заодно, может, похлопотать насчет непутевой кузнецовой девки. И не дубина то была вовсе, а… ну, что-то валялось, когда внезапно ознакомительная прогулка обернулась засадой. Одно дело встретить бандитов на проезжей дороге. Но тут, в городе казалось, что они счастливо разминулись с неприятностями. А вот ведь. Неприятности в масках их поджидали за углом. И рядом не было привычной магии Доры. Он попытался прикрыться от ударов. Зачем еще ему понадобилось хвататься за стоящую прислоненной к полуразвалившейся изгороди тяжелую палку? — А! Вскрикнул и попытался толкнуть палкой недобитого Рино противника. Острый предмет располосовал рукав и погрузился в предплечье, на какое-то время вызвав паралич ужасом и холодный пот. Что теперь скажет Айседора? Попытался увеличить расстояние между собой и нападающими, перехватив несчастный дрын за конец, благо длина позволяла. И с размаху провести толстым концом по спине исполнителя. Петро мотнуло, он развернулся кругом и по инерции заехал разогнавшимся снарядом в ухо второму наемнику… «Почему мы не зовем на помощь?» — задался он запоздалым вопросом, видя, как антиванец молча расправляется со своим врагом, словно они не рискуют жизнями, а оттачивают искусство фехтования в тренировочном спарринге. Неет, он пас. Сейчас... вот... вот только отобьемся. И пас. Точно.